— Из вампира мы делаем ходячего мертвеца, которому не страшно серебро!

Луч быстро забегал по остальным вампирам. Воины не стали дожидаться, пока превращения закончатся, стегнули коней и, прорвав цепь изменяющихся монстров, галопом понеслись по глубокому снегу вон из проклятой деревни.

— Куда же вы? — ехидно крикнул им вслед стигиец.— Мы еще не закончили!

Естественно, что никто не остановился, только Эртель, обернувшись, выкрикнул какое-то ругательство. Воскресшие мертвецы некоторое время пытались преследовать удирающих людей, но потом завязли в снегу и безнадежно отстали.

Конан облегченно вздохнул, когда кони вынесли их на дорогу, ведущую к перевалу. Ну и местечко! Надо будет на обратном пути специально заглянуть сюда и сжечь все до основания!

— Ну как, тебе понравилось представление? — поинтересовался у Эртеля Веллан.

— Дерьмо все! — огрызнулся тот. Потом мрачно добавил: — И почему все неприятности — именно для нас? Вампиры, живые покойники, а в довершение — стигийский маг в Пограничье! Честное слово, я обрадуюсь простым и знакомым оборотням!

— Ну-ну,— недоверчиво хмыкнул бритуниец.— Поглядим… Кони тяжело шли в гору, и скоро всадникам пришлось спешиться и идти рядом, ведя устало пыхтевших лошадей под уздцы. Впереди маячил долгожданный перевал, но идти до него было еще ох как далеко…

…Стигийский маг Тотлант проводил взглядом улепевающий отряд, а затем от души рассмеялся. Пока он смеялся, деревню окутало облако белого колышущегося тумана. Когда же он рассеялся, на белой равнине остались одни развалины давно заброшенных домов, и ничего больше. Никаких пустующих изб никаких вампиров и бродящих по земле мертвецов Тотлант перестал смеяться, натянул на голову капюшон плаща и уверенным шагом двинулся вслед ускакавшим всадникам, продолжая на ходу улыбаться своим мыслям.



Глава четвертая,

в которой защитники Пограничья встречаются с мохнатыми ящерицами, а затем куда-то проваливаются…

Через три дня после ночевки в брошенной деревушке Бринвелктон отряд поднялся на перевал. Поднялся пешком — всех лошадей пришлось прирезать. Зато мяса теперь было вдоволь, и Конан вновь почувствовал себя человеком, самодовольно поглядывая на приунывших и с трудом тащившихся по глубокому снегу товарищей. С полным желудком киммерийцу было не страшно ничего, а тем более горы. К тому же небо было ясным, ветер — слабеньким, и поход выглядел просто прогулкой.

— Ну все,— еле выдохнул Эрхард, когда они взобрались на заметенный снегом и обледеневший перевал,— Теперь еще пол-лиги почти ровной дороги — и вниз.

Когда капище громили, стояло лето и мы туда за один день добрались. А теперь ползем как черепахи, только ты скачешь, ровно горный козел… Слушай, Конан, раз тебе делать нечего, пробегись вперед, посмотри, что там.

— Нашли дурака — носиться туда-сюда! — от души расхохотался варвар.— Лучше уж я пойду впереди, а если кто выскочит — успею предупредить. Остальные не видели в этом ничего смешного и с явным неудовольствием косились на жизнерадостного киммерийца.

— Шел бы ты действительно вперед,— проворчал Эртель, дыша на замерзшие руки.— А то здесь от тебя никакого толку. я

— И пойду,— не обиделся на подначку Конан, да и вы пошевеливайтесь!

Он быстро двинулся вперед, вскоре оторвавшись от отряда шагов на триста. Именно поэтому варвар первым встретился с дрохо, да и то по чистой случайности. Белоснежная шерсть ящерицы почти полностью сливалась со снегом, ее выдали только яркие блестящие глаза.

Вообще-то воинам Пограничья в тот день крупно не повезло. На перевале охотилась стая из семи дрохо. Любой бывалый охотник, услышав об этом, уверенно сказал бы, что семь ящериц на восемь человек — верная гибель для последних…

Ушедший далеко вперед Конан остановился передохнуть, прислонившись к высокому камню и наблюдая, как семь черных фигурок медленно тащатся по его следам. Странноватое движение позади отряда заставило варвара насторожиться и до боли в глазах всмотреться в ослепительно-белую гладь.

«Только не это… Похоже, мое желание все-таки сбылось. Дрохо». Вслед за воинами, прячась за сугробами и камнями, осторожно кралось крупное белое существо. Конан как следует осмотрелся вокруг и заметил двух других ящериц, как опытные стратеги, заходивших с флангов. Четвертая зверюга, даже особенно не скрываясь, приближалась с дальнего конца перевала. Ну, с ней-то он справится.

— Эрхард! — как можно громче завопил киммериец.— Вас окружают дрохо! Резвей!

Сотник услышал Конана. Отряд прибавил шагу, пытаясь перейти на бег. Со стороны их усилия напоминали бег на месте, но, по крайней мере, они теперь я плелись, запинаясь о собственные ноги.

Дрохо, увидев, что добыча пытается ускользнуть, то быстрее заработали лапами, нагоняя, но Эмерт быстро отбил у снежных ящериц желание немедленно набрасываться на людей. Не вовремя высунувшаяся из-за камня преследовательница заработала стрелу в глаз и судорожно забилась на снегу, а фланговые, получив парочку чувствительных уколов, яростно зашипели и остановились.

Воины добрались до валуна, возле которого недавно отдыхал Конан, и без сил повалились в снег. Все, кроме Эмерта,— боссонец, хоть и пошатывался, продолжал стрелами удерживать хищников на расстоянии. Киммериец же спустился на дорогу, решив разобраться с той тварью, что подходила со стороны долины.

Огромная ящерица с черными немигающими глазами и зубастой пастью настолько привыкла к безоговорочному бегству любого живого существа, забредшего в ее охотничьи угодья, что несколько оторопела, когда небольшое двуногое существо, с воплем размахивая блестящей штучкой, бросилось наперерез. Дрохо шипела и потихоньку пятилась, не зная, чего ожидать от нового необычного врага.

Конан наконец добежал до пригнувшейся к земле белой мохнатой твари и с оттяжкой рубанул по длинной морде. В блестящих глазах ящерицы появилось до смешного удивленное выражение — на нее напали, ее поранили!

Получив еще пару ударов, дрохо не выдержала — развернулась и неуклюже понеслась вверх по склону, здраво рассудив, что жизнь дороже добычи. Варвар не стал гнаться за безмозглой зверюгой и вернулся к камню. Отряд сидел возле валуна, а неподалеку кружили две дрохо, время от времени издавая рассерженное шипение.

— Ну, что? — спросил у киммерийца Эрхард. — Ничего хорошего,— пожал плечами Конан.— Надо сматываться. Одну тварь я отогнал, но кто знает, только их здесь прячется?

Воины медленно двинулись по дороге, а ящерицы почтительном расстоянии следовали за ними, уже успев понять, что такое лучные стрелы. Снега дороге постепенно стало все меньше, идти становило легче, однако дрохо по-прежнему не отставали. Но пытки атаковать их не увенчались успехом — сообразительные твари быстро отбегали на безопасное расстояние, а затем снова упорно продолжали преследование.

— За вон тем камнем начинается спуск,-устало сообщил Эрхард, вытирая пот со лба.— Почти пришли

За указанным сотником камнем людей уже под-жидали. Мирный большой сугроб внезапно обернулся скользнувшей вперед дрохо, чьи зубы лязгнули почти у самого лица Эрхарда.

— Там еще одна! — заорал Веллан, указывая куда-то налево, где из-за камней неторопливо вылезало очередное снежное чудовище.

— Окружили…— сдавленным голосом пробормотал Эртель.

Не меньше пяти ящериц теперь наступало во всех сторон. Судя по мордам, звери уже предвкушали сытный и обильный ужин из свежей человечинки.

— Давайте к скалам! Попробуем отбиться,— скомандовал Конан. Отряд выстроился полукругом у основания высокой гранитной скалы, выставив вперед мечи. Дрохо медленно, но неумолимо приближались. Они были твердо уверены, что теперь уж добыча никуда не денется.

— Конан,— негромко окликнул киммерийца Эрхард.— Тебе не кажется, будто под нами что-то хрустит?

Варвар прислушался — несомненно, откуда-то снизу доносилось негромкое и отчетливое пощелкивание.

— Ну и что? — недоуменно откликнулся Конан.— Нам бы самим сейчас не захрустеть…

— Как-то подозри…

Тихий, едва заметный звук сменился громким треском, и на глазах изумленных ящериц их законная пища с воплями провалилась под землю.



* * *



Сначала были стоны. Они были разной громкости и, так можно выразиться, разного качества. Постепено стоны сменились охами и, наконец, членораздельной человеческой речью.

— Все живы? — Дрожащий голос, задавший вопрос, похоже, принадлежал Веллану.

Конан, неудачно приземлившийся на правый бок, в котором что-то отчетливо хрустнуло, в данный момент не был до конца уверен в своей жизнеспособности, а потому ответил честно:

— Почти…

— Как это — почти? — недоуменно донеслось из темноты.— Частично живой — это как?

— Давайте устроим перекличку,— предложил здравомыслящий Веллан.— Конан?

— Я здесь.— Варвар усиленно массировал бок.

— Эрхард?

— Туточки,— прокряхтел страдальческий голос-Только чья задница на мне громоздится?

— Наверное, моя,— отозвался из противоположного угла голос Эртеля.

— Нет, ты сидишь на мне,— успокоил его Веллан.— Сделай одолжение, слезь. Гарт, Гильом…

— Здесь, здесь,— вразнобой откликнулись гандеры.

— А, так это Гарт устроился на моей спине? — проворчал сотник.

— Извините, командир. Так получилось…— виновато пробормотал Гарт.

— Эмерт!

— Здесь.— Голос боссонца был по-прежнему спокоен.

— Селена?

— Да жива я, жива,— сердито откликнулась девушка.

Вскоре Конан почувствовал себя гораздо лучше. Его лаза попривыкли к темноте, которая была вовсе не была кромешной, как показалось сперва — сверху в дыру падали лучи неяркого солнца.

И вот что увидел варвар: отряд находился на дне большого, грубо вырубленного колодца, с единственны смутно чернеющим выходом, ведущим неизвестно куда. Ощупав стену, киммериец понял, что подняться по ней не удастся никому, даже ловкому Веллану,— под пальцами был отшлифованный до зеркальной гладкости камень, без единой трещины, за которую можно залепиться. Ну что ж, могло быть и хуже. Например, внизу могло оказаться озерцо расплавленной лавы или логово дрохо. А так очень похоже, что люди свалились прямиком в заброшенную гномью выработку. Хорошо бы, если где-нибудь неподалеку оказались живые люди (то есть гномы)…

Конан прежде встречался с подгорными обитателями. Про первую встречу он вспоминать особенно не любил, так как напоролся на такого же начинающего авантюриста, каким в те времена был и сам, а совместная попытка двух жуликов обчистить гномьи кладовые не увенчалась успехом.

Во второй раз дело вышло более удачным, если не считать того, что за три дня было грубо нарушено спокойное существование мирного торгового города Султанапура и перебита куча подвернувшегося под руку народу. Киммериец тогда по чистой случайности ввязался в историю с поисками похищенного сокровища горного племени, вылившимися в итоге в сплошные неприятности как для него лично, так и для замешанных в этом людей. Правда, была в этой истории и одна хорошая сторона — варвар познакомился с полугномом по имени Мораддин, бывшим капитаном тайной гвардии туранского царя, разжалованным из-за интриг завистников в надсмотрщики на медных рудниках. Мораддин был, по мнению Конана, самым лучшим бойцом от Вилайета до Западного океана… Сдружившись, варвар и потомок гномов довольно долгое время путешествовали вместе.

Когда приятели расстались (а было это никак я меньше десяти или двенадцати лет назад), Мораддин остался в Бельверусе при дворе короля Нимеда. Конан прекрасно знал, что сын старейшины Гройна из Кезанкии занимает там достаточно высокую должность и трудится в Тайной Службе. Люди поговаривали, будто Мораддин стал одним из наиболее приближенных к королю придворных, отвечая за безопасность трона и государства. Что ж, способности у него были всегда. Особенно хорошо Мораддин дрался на мечах, да и голова полугнома варила получше, чем у заурядного рубаки…

Ладно, это дела прошлые. Вопрос в том, как поступить сейчас? Пойти по уводящему в глубины горы коридору, надеясь наткнуться на кого-нибудь из местных обитателей? Гномы, бесспорно, недолюбливают незваных гостей (особенно людей), однако вряд ли станут проливать кровь в родном доме. Вытолкать взашей — это пожалуйста, но вдруг удастся с ними договориться? Особенно если до здешнего поселения дошли слухи о той давней истории в Туране…

Короче, чего зря ломать голову, делаем факел и топаем вперед, а там видно будет, как и что.

— Эй, факелы у кого? — поинтересовался Конан.

— У меня,— отозвался Гильом и, судя по звукам, полез за ними в мешок. К тому времени, как киммериец добрался до него, спотыкаясь о разбросанные повсюду булыжники, гандер уже высек искру и на кончике промасленной тряпки затрепетал яркий оранжевый огонек. Конан взял факел, поднял его над головой и ядовито поинтересовался:

— И долго вы собираетесь валяться?

Слова киммерийца подействовали. Кряхтя и постанывая, воины один за другим поднимались на ноги, Разбирали зажженные факелы и выстраивались в шеренгу. Последней встала Селена и, прихрамывая, замкнула строй, однако столь ответственное место в арьергарде не доверили, пихнув в середину. Замыкающим стал Веллан.

— Все готовы? — осведомился киммериец.

— Готовы…— Нестройный хор голосов был пугающе подавленным, но сейчас это не имело особенного значения.

— Тогда вперед! — И отряд зашагал в неизвестность по гладкому отполированному полу, сопровождаемый гулким эхом собственных шагов.

Долгое время прямой сводчатый коридор был единственным, но затем его стали пересекать другие. Из одних проходов тянуло жаром кузни, на потолках мелькали багровые отблески далеких огней, и Конан прислушавшись, даже различал отчетливые удары молота. Из других, наоборот, веяло ледяным холодом. Возможно, они выводили куда-то на поверхность, но воины не рискнули соваться в них — вдруг туннель заканчивается на скальном карнизе, прилепившемся над бездонной пропастью?

По расчетам киммерийца, они прошли уже не менее четверти лиги, так никого и не встретив. Варвар уже начинал с тревогой подумывать о том, что придется сворачивать и самим искать способ выбраться из пещер. Пропустив несколько дышащих жаром туннелей, он свернул в выглядевший вполне обычным. Идти пришлось недолго — примерно шагов через пятьдесят коридор плавно свернул, перешел в лестницу и закончился в полукруглом пустом зале, освещенном закрепленными на стенах масляными лампами. В зал выходили пять окованных железом массивных дверей. Конан озадаченно посмотрел на грубоватые притворы и обернулся к Эрхарду:

— Пришли… Знать бы только куда. Ну что, постучимся, как приличные люди? В которую?

— Выйдут хозяева и надают нам по шее,— немедленно влез Эртель.

— Заткнись,— буркнул сотник.— Не все ли равно, куда стучать? Ну давай хотя бы в правую.

Киммериец подошел к выбранной Эрхардом двери и решительно ударил по ней рукояткой меча. Дверь отозвалась гулким звоном, но открываться явно не собиралась. Варвар, поколебавшись, постучал снова, они там, что ли? Или никого нет дома?

— Чего это ты молотишь в мою кладовую, человек, думаешь она сама тебя впустит?

Восемь голов одновременно повернулись назад, и семь пар глаз уставились на незаметно подошедшего подгорного обитателя. А в том, что впереди стоял гном, никто не сомневался.

Высокий — его макушка доставала Конану до груди. Почти квадратный, с могучими, перевитыми мышцами волосатыми руками, свисавшими почти по колен, заросший густой черной бородой, сливающейся с такого же цвета нечесаной копной волос, в одном кожаном фартуке со следами огня и кучей блестящих инструментов, распиханных по многочисленным карманам. Короче, гном выглядел очень внушительно, заставив людей невольно попятиться.

— Как вы вообще сюда попали? — удивленно осведомился подземный житель.— Впрочем, об этом вы еще успеете рассказать. Раз уж вы здесь — будьте моими гостями. Дверь в центре — обеденная комната. Располагайтесь, а я переоденусь и подойду.

Конан слегка удивился подобной встрече — он был уверен, что сейчас же сбежится целая толпа гномов и незваных гостей выкинут из подземелий,— но последовал совету-приказу. Тяжелая толстая дверь легко повернулась на смазанных петлях, пропуская людей. Они неловко расселись вокруг овального каменного стола, на каменных же скамьях, оставив место во главе стола Для хозяина дома. Предметы обстановки были рассчитаны на представителей подгорного племени — для людей они оказались низковато. Впрочем, пережить это неудобство было нетрудно.

Не успели люди повертеться на жестких камнях, пытаясь пристроиться поудобнее, да перекинуться хоть парой словечек о том, что им делать дальше, как на пороге появился гном. Он выглядел настолько франтовато, что Селена даже тихонько охнула.

На подземном жителе красовался темно-синий кафтан, расшитый золотыми листьями, перетянутый широким поясом с мерцавшими на пряжке разноцветным камнями. Синие же штаны, на ногах — кожаные туфли с загнутыми носами, а на причесанных волосах –лихо надвинутый берет с длинным пером. В каждой руке гном торжественно нес по подносу с блюдами. Поставив их на стол, он снова скрылся, вернувшись с двумя новыми подносами. Теперь стол был накрыт полностью.

— Если вас не затруднит, то вон в том шкафчике тарелки, ложки и бокалы, — невозмутимо обратился хозяин к гостям. Пока Веллан, Гарт и Селена бегали к шкафчику и обратно, на столе появились три внушительных размеров бутыли из желтоватого стекла, наполненные какой-то прозрачной жидкостью. Конана, как и всех, несколько озадачило содержимое бутылей, но варвар не подал виду.

— Ну, гости, давайте знакомиться,— Гном уселся во главе стола и стянул с головы берет.— Меня зовут Фрам, сын Дарта, по прозвищу Мрачный…

Люди по очереди представились.

— Тут просто напрашивается тост за знакомство,— ухмыльнулся гном, откупоривая бутыль и разливая непонятную жидкость по бокалам. Конан осторожно понюхал — запах походил на аромат крепкого белого вина, только во много раз сильнее. Что же здесь пьют?

— Что это, почтенный Фрам? — поинтересовался киммериец.

— Водка,— последовал краткий, но не совсем вразумительный ответ.— У вас наверху разве такого не делают?

— Нет, только вино и пиво…

— Вам не повезло,— сочувственно покачал головой гном.— Кстати, о пиве…

Он поднялся, ушел вглубь комнаты и вернулся небольшим бочонком.

— Кто хочет — попробуйте этого. Ваше, человеческое из Бритунии. Между прочим, вашей женщине лучше водку не пить.

Селена открыла рот, чтобы возразить, но встретилась взглядом с дядей и промолчала, довольствовавшись пивом. Остальные подняли бокалы с прозрачным незнакомым напитком.

— Последний совет — пейте залпом,— сказал Фрам.— Ваше здоровье! — И он опрокинул бокал. Люди, проследив за его действиями, повторили…

Конану показалось, что он по недоразумению хлебнул раскаленного олова или чего похуже. В горле вспыхнуло обжигающее пламя, дыхание перехватило… Киммериец закашлял и потянулся к ближайшему блюду за куском мяса.

— Еле отдышался,— признался он немного погодя.— Как такое можно пить?

— Привычка,— сообщил гном, бодро уплетавший занимавшую стол снедь.— А вот теперь давайте рассказывайте, как вы сюда попали.

— Сначала скажи, чем ты нас напоил,— жалобным голосом потребовал Эртель, у которого даже слезы на глазах выступили.— Отрава какая…

— Я же говорю — обыкновеннейшая водка. Сгущенное вино,— удивленно повторил гном.— Берешь один фунт сахару на фунт хорошей пшеницы и варишь, потом оставляешь перебродить, потом очищаешь, ну и так далее…

— Зачем гномам такой яд? — поинтересовался с трудом пришедший в себя Веллан.

— Пиво нас плохо берет,— покачал головой Фрам.— Мне например, чтобы захмелеть, этого бочонка не хватит. А водка крепкая, хватает пол-бутыли. И приятно все-таки, чувствуете тепло?

Они чувствовали. Откуда-то из желудка поднимались медленные ленивые волны, окутывая людей ленью и сонливостью. Конан, поняв, что сейчас непременно захмелеет, набросился на еду. Пока он ел, Эрхард рассказывал Фраму, как они очутились в подземельях. Выслушав рассказ сотника, гном раздраженно хлопнул себя по бедру:

— Я ведь сколько раз повторял — надо крепить заглушки в старых шахтах! Так нет же — надежно надежно! — Фрам явно передразнил кого-то.— Вам повезло, что костей себе не переломали… Давайте еще по одной — за ваше спасение!

На этот раз Конан предусмотрительно налил себе поменьше — половину бокала. Выпили, закусили, Фрам продолжил расспрашивать:

— А чего вас понесло бродить по Грааскалю, да еще зимой?

— У вас слышали о Чернолицых? — вопросом на вопрос ответил Эрхард, язык которого уже слегка заплетался.

— Слышали и видели,— кивнул гном.— Раньше неподалеку стоял их храм, но год назад капище разрушили люди.

— Разрушить-то разрушили, но в нем обосновалась другая нечисть — оборотни.

— А-а, эти…— Фрам скривился.— Шастают туда-сюда, воют ночь напролет, работать мешают… Ух и злы на них наши старейшины!

Хмель с Эрхарда как рукой сняло.

— А вы…— осторожно начал сотник.— Вы не помогли бы нам расправиться с ними?

— Это не у меня надо спрашивать,— пожал широченными плечами гном.— Вам лучше пойти к старейшинам. Но туда я вас отведу завтра, а сейчас… Давайте еще по одной?

Конан чувствовал, что засыпает. Голова была тяжелая и все время норовила упасть на грудь, но киммериец мужественно выпил в третий раз… После чего ему стало все равно.

Следом за ним прямо возле стола задремали остальные. Фрам взял наполовину опустошенную бутыль и тремя крупными глотками осушил ее, после чего тоже пристроился возле стола и погрузился в сон. Могучий храп гнома с легкостью перекрывал все остальные звуки.



* * *



Первое, что ощутил Конан, проснувшись и с трудом открыв глаза,— жуткую головную боль. Такого похмелья ему давненько не доводилось испытывать — даже пьянки в «Короне и посохе» не шли ни в какое сравнение — и не хотелось испытывать в будущем. Вдобавок к головной боли его слегка поташнивало.

В тайной надежде пошарив правой рукой вокруг, киммериец нащупал горлышко кувшина. В нем, слава всем богам, сколько их ни есть, оказалось пиво. Пара глотков — и шумевшая голова начала проясняться. Варвар обнаружил, что лежит укрытый белой пушистой шкурой, подозрительно напоминавшей шкуру дрохо, в незнакомой комнате. То, что он напрочь не помнил, как сюда попал, его уже не удивило. Впрочем, события вчерашнего ужина тоже плавали в похмельном тумане. Чем же их напоил мерзавец гном?

После следующей пары глотков Конан сумел с трудом сесть и осмотреться. В комнате обнаружилось еще три ложа: на одном постанывал во сне Эрхард, на другом бесчувственным мешком с костями валялся Эртель, на третьем тихо посапывал Эмерт. Возле изголовья каждой постели стоял кувшин с пивом. Предусмотрительный хозяин позаботился о своих гостях.

Прикладываясь время от времени к пиву, киммериец пошатываясь, выбрался из комнаты, попав в знакомый полукруглый зал. Проснувшийся желудок варвара громко запротестовал против того, чтобы его с утра пораньше заливали пивом без закуски, и Конан отравился искать, где бы можно позавтракать.

В обеденной комнате, где вчера так весело праздновали знакомство, за столом сидел Фрам, поглощавший обильный завтрак и явно обрадовавшийся появившейся компании. Однако отрываться от своего занятия он не стал, лишь помахав Конану в знак приветствия, жестом указав на соседнюю скамью. Киммериец был за такое гостеприимство глубоко благодарен — разговаривать он сейчас был не в состоянии. Лишь расправившись с несколькими кусками свежего поджаренного мяса и тарелкой пышных лепешек, варвар утер губы рукавом и блаженно рыгнул:

— Вот теперь можно жить дальше…

— Тогда поговорим,— предложил гном, извлекая откуда-то из-под стола полный кувшин пива.— Ты ведь киммериец, насколько я понял? Ваш народ славится искусными кузнецами. Может, и тебе известно что-нибудь, могущее пригодиться мне?

— Почти ничего,— честно признался Конан.— Мой отец был довольно хорошим кузнецом, мальчишкой я помогал ему, но это было слишком давно. С тех пор я ни разу не бывал дома, шлялся по разным городам и странам. Я ведь наемник…

— Понятно,— протянул слегка разочарованный Фрам.— Ну ладно… Хочешь взглянуть на брошенный храм, о котором говорили вчера?

— А он что, недалеко? — Конан прикинул, сколько они вчера успели пройти. Выходило, что до капища Чернолицых еще не меньше двух лиг пути.

— Мы пойдем не к самому храму, а к смотровому окну, из которого он хорошо виден,— пояснил гном, вставая.— Это совсем рядом.

Они вышли в тот же коридор, по которому вчера пришел отряд (как сказал Фрам, этот туннель именовался Главной дорогой).

— Вы свалились в шахту под вечер, когда работа уже почти везде закончилась,— на ходу объяснял Фрам.— Потому никого и не встретили. Обычно тут полно народу.

Словно подтверждая его слова, мимо то и дело проходили группки спешащих куда-то подземных обитателей. Некоторые задерживались, чтобы поздороваться Фрамом, косились на сопровождавшего его варвара, особого удивления не высказывали, точно шляющийся по пещерам человек был здесь самым обычным явлением. Когда недоумевающий Конан высказал недоумение вслух, гном удивился еще больше человека:

— И за кого ты нас считаешь, за диких зверей, что ли? Между прочим, твои сородичи немало нам крови попортили, особенно те, что постоянно пытаются пробраться в наши кладовые…

— Извини, почтенный, я не подумал…— пробормотал слегка пристыженный киммериец, подумав, что и сам как-то был в числе интересующихся содержимым гномьих сокровищниц, пока не понял, что дело это изначально безнадежное и лучше уж наведываться в хранилища, принадлежащие людям.

— Да ладно,— поморщившись, отмахнулся Фрам.— С кем не бывает. Нам направо.

Они свернули в боковой коридор и шагов через триста оказались в маленькой комнате, освещенной косыми солнечными лучами, падавшими через прорубленные в потолке узкие окна,— видимо, комната располагалась где-то на самом склоне горы. У одной из стен стояло хитроумного вида устройство, поблескивающее начищенными медными и бронзовыми частями. Из недр сооружения высовывались две толстые деревянные трубки, схваченные медными кольцами. Одна Уходила куда-то в каменную стену, возле другой торчал незнакомый рыжебородый гном, зачем-то пристально заглядывая внутрь. Фрам вежливо, но твердо отодвинул сородича, сам заглянул в трубу и начал вертеть привинченные сбоку маленькие колесики, отчего труба плавно двинулась влево.

— Так, так, ага…— бормотал себе под нос Фрам.— Вот он! Иди смотри.

Конан недоверчиво поднес глаз к трубе, внутри каковой, как выяснилось, поблескивало что-то стеклянное. Не может быть!

На мгновение ему показалось, что его каким-то чудо, перенесли за пределы горы, но, когда он оглянулся, все было по-прежнему — и маленькая комната, и Фрам непонятная блестящая штуковина. Однако, заглянув в нее, киммериец снова близко увидел расположенные вдалеке черные руины.

В небольшой долине, заваленной высокими снегами торчали закопченные каменные останки не то небольшой крепости, не то храма. Изначально сооружение имело четыре невысокие башни, соединенные стенами и ограждавшие большое, крытое куполом здание. Деревянные перекрытия купола давно выгорели, и он обрушился внутрь. Некоторые уцелевшие балки торчали наружу, как выломанные ребра издохшего животного. Передняя стена рухнула, так же как и одна из башенок. Остальные находились на различных стадиях разрушения. Над развалинами кружила стая каких-то крупных темных птиц, но каких — разглядеть было невозможно.

Что-то смущало Конана в этой невеселой картине общего запустения. Недоставало какой-то важной детали, вот только какой?

— Кром! — Он наконец сообразил, чего именно.— Они ушли!

— Кто? — спросил Фрам, тоже заглядывая в трубу.

— Оборотни, конечно! — раздраженно ответил киммериец.— Смылись, мерзавцы! Где теперь прикажете их разыскивать?

— Не волнуйся,— успокоил варвара гном.— Они не переходили через перевал, значит, наверняка прячутся неподалеку, в горах.

— Утешил! — огрызнулся Конан.— Грааскаль — он такой маленький, за день можно обежать!

Не кипятись понапрасну,— остановил варвара Фрам.— Из этой долины ведут два пути — на полночь и на восход. Идти на полночь — верный способ самоубийства даже для оборотня. Там нет никакого зверья для охоты, зато полно пропастей, ползущих ледников и возможностей сорваться в расселину или утонуть в глубоком рыхлом снегу. Ставлю граненый алмаз прорванного сапога, что они подались на восход. Выше сохранилось еще несколько развалин, неизмеримо более древних, чем та, что торчит внизу. Мы не ходим туда — в тамошних руинах чувствуется какая-то спящая Сила, злая и беспощадная. Думаю, ваши оборотни, если они как-то пронюхали, что за ними идет погоня, рискнули спрятаться именно там.

— Будем надеяться,— буркнул огорченный киммериец. Вот тоже замечательное развлечение — скакать по предательским зимним горам в обществе дрохо и иных прожорливых гадин, разыскивая, в какую щель юркнули поганые твари!

— Пойдем обратно, — предложил гном.-Ваши, наверное, уже проснулись. Сегодня будет Совет старейшин, они наверняка согласятся как-то помочь людям уничтожить зло в наших горах. Торир — глава Совета — очень зол на оборотней, они недавно разыскали один из тайников его семьи и вычистили до самого дна, даже самого маленького камешка не оставили… Торир потом дней десять зеленый от злости ходил.— Фрам тихонько хихикнул себе в бороду.



* * *



Отряд действительно давно проснулся и в полном составе сидел в обеденной комнате, допивая остатки пива, доедая завтрак и страдая от похмелья. Впрочем, оно быстро прошло, особенно когда Фрам сообщил о предстоящем походе к старейшинам подземного народа.

Гном принарядился, аккуратно нацепил берет и вежливо попросил людей оставить оружие здесь, так как правителям принято являться с чистыми помыслами, а людям, как гостям пещер, ничего не угрожает. Душа Конана громко протестовала даже против краткого временного расставания с Рангильдором, однако со вздохом положил перевязь с мечом и кинжалом на каменную скамью. «Подождите меня здесь, ребята»,— грустно подумал он. Чистых помыслов вар вар, несмотря на расставание с оружием, так и не ощутил.

В том же мрачном настроении он шагал слева от показывавшего дорогу Фрама по полутемному коридору. Мысленно Конан был уже в Аквилонии, на границе Пиктских пустошей, где все просто и понятно, нет никаких оборотней, гномов и прочей пакости. А еще виделся удобный и красивый дом Мораддина, что в окрестностях немедийской столицы…

Шаг за шагом отряд и его проводник углублялись в толщу горы, приближаясь к сердцу гномьего поселения. Главная дорога не стала краше — все тот же полированный серый камень и ответвляющиеся темные проходы. Люди и гном шли довольно долго, пока Фрам наконец не свернул куда-то влево и не начал спускаться по широкой лестнице. Они прошли под огромной аркой, напоминающей переплетенные ветви двух наклонившихся деревьев, и вошли в зал, называемый гномами Залом Семи Королей.

Первое, что бросилось в глаза остановившимся на пороге людям,— мягкий зеленоватый свет, испускаемый многочисленными светильниками. Стены зала были отделаны малахитом, двойной ряд темно-красных яшмовых колонн подводил посетителей к огромному постаменту из цельной базальтовой глыбы, на которой уступами, по два в ряд, располагались шесть деревянных тронов, покрытых искусной резьбой и позолотой. Седьмой трон — вырубленный из серого с желтыми прожилками гранита и без всяких украшений — стоял на самом верху.

Все троны занимали гномы преклонного возраста с длинными седыми бородами. Их живые, внимательные глаза пристально оглядывали незваных гостей. Фрам и пришедшие с ним люди поклонились. Старейшины в ответ слегка опустили головы, давая понять, что знаки уважения ими приняты. Первым заговорил гном, сидевший в нижнем ряду на левом троне:

— Что вы хотите от подгорного народа, люди?

— Вообще-то ничего. — По общему решению ведение переговоров предоставили Конану, потребовав только одного — чтобы варвар сперва хоть немного думал, затем говорил.— Мы случайно попали в ваши подземелья, но узнав, что вас тоже преследуют неприятности от обосновавшихся на поверхности оборотней, хотели предложить совместные действия против этих тварей.— И киммериец как бы невзначай добавил, зная, чем можно привлечь на свою сторону любого гнома: — Мы слышали, будто оборотни ограбили вас…

Лицо гнома, занимавшего верхний трон, слегка передернулось, и он резко спросил:

— И что ты предлагаешь, человек? В горах скрывается не менее шести десятков волков, превращающихся в людей, а вас…— он окинул маленький отряд снисходительным взором,— всего восемь.

— Мы собирались отыскать убежище оборотней и с помощью ваших превосходных воинов уничтожить их раз и навсегда! — Конан здраво решил, что немного лести никогда не повредит, а молва о непобедимом гномьем войске-хирде ходила по всем странам — от восхода до заката. Другое дело, что вот уже лет двести, как никто не видел этого самого хирда в действии.

— Нам нет дела до государств людей,— решительно заявил старейшина гномов и, не обращая внимания на вытянувшиеся лица охотников за оборотнями, продолжил: — Однако свои владения мы будем защищать всегда и везде.

Некоторое время в зале стояла напряженная тишина. Все ждали решения предводителя подгорного племени, занимающего гранитный трон. Конан мысленно посочувствовал ему — неудобно же столько времени сидеть на холодном камне. И задница потом наверняка болит…

— Сколько воинов вам потребуется? — неожиданно задал вопрос гном.

Конан даже не задумывался над ответом:

— Полсотни. Или побольше. Но, думаю, мы справимся и таким числом.

— Мы выделим сотню хирдманов,— вынес решение старейшина.— И дадим вам Глаз. Когда вы обнаружите логово оборотней, то с помощью Глаза сможете немедленно прислать нам просьбу о помощи. Войско пройдет подземными тоннелями в нужное место, так что вам будет больше не о чем беспокоиться.

Старейшины подняли свои посохи и трижды одновременно стукнули ими о базальтовый пол. С последним ударом глава Совета провозгласил:

— Да сбудется сие именем предвечного Кователя и Великого Длиннобородого Отца, нашего прародителя!

— Пусть сбудется,— буркнул вполголоса Конан. Конечно, получить от гномов обещание помощи — это замечательно, но прежде следует отыскать среди засыпанных снегом гор самих полулюдей-полуволков!

Аудиенция на том закончилась, а у выхода из зала отряд ожидал пожилой сгорбленный гном, сжимавший в руках небольшой ларец из темного дерева, инкрустированный драгоценными камнями. В ларце оказалось матово-серебристое яйцо, размерами чуть побольше куриного, сделанное из какого-то загадочного материала, похожего то ли на камень, то ли на жемчуг, то ли вообще на металл.

— Это Глаз,— прошамкал гном, вручая людям блестящее яйцо. На ощупь оно оказалось чуть теплым и слегка вибрировало, словно внутри находилось нечто живое.— Берегите его. Когда доберетесь до места — разбейте. Но ни в коем случае не раньше!..

Странный предмет с подобающими предосторожностями переложили в кожаный мешочек, пообещав не спускать с него глаз ни днем ни ночью.

Отряд возвращался тем же коридором, обсуждая, насколько облегчится или, наоборот, усложнится их задача, когда Конан внезапно запнулся на полуслове, остановился, а на его лице появилось выражение, предшествующее чьей-то неминуемой и, скорее всего, мучительной смерти.

Навстречу людям двигались два дюжих гнома, волоча за собой упирающегося и истерично хихикающего человека. Впрочем, на человека это оборванное и грязное существо с сумасшедшим блеском в глазах мало походило. И все же, несмотря на то что некогда аккуратная и ухоженная бородка клинышком превратилась в густую спутанную мочалку, а сам человек выглядел как распоследний опустившийся нищий, киммериец безошибочно узнал его.

— Омал…— беззвучно выдохнул варвар, чувствуя, что звереет, нет, просто сходит с ума от ярости.— Омал! — Теперь это уже был дикий рев, заставивший всех шарахнуться в стороны.— Убью! Выродок Сета!

Охранники попытались заслонить своего пленника от несущегося на них разъяренного человека, но с тем же успехом можно было попытаться остановить лавину. Конан двумя ударами отшвырнул в стороны отнюдь не слабых гномов и сомкнул руки на тощей шее бывшего начальника охраны каравана.

— Отправляйся к Нергалу, ублюдок!

В глазах туранца появилось осмысленное выражение, сменившееся диким ужасом. Киммериец не шутил, угрожая задушить его голыми руками. Омал захрипел, затрепыхался, как вытащенная на берег рыба, тщетно пытаясь вырваться, затем безвольно обвис, вывалив наружу посиневший язык.

Конан уже собирался последним рывком свернуть ему шею, когда на затылок варвара обрушился чей-то огромный кулак. Через несколько долгих мгновений руки киммерийца разжались, и он, качнувшись, завалился назад. Выпущенный Омал, хрипя и кашляя, осел у стены, сжавшись в комок.

— Да-а,— простонал один из пострадавших гномов, потирая челюсть, на которой после встречи со стеной огромный кровоподтек.— Откуда взялся? Он бы сейчас просто задушил пленника!

— Почтеннейший Фрам, а ты его не убил? — озабоченно спросил Эрхард, присев возле потерявшего сознание варвара.

— Чтобы такого убить или хотя бы слегка покалечить, нужен по меньшей мере удар моей кувалдочки, отмахнулся гном.— Сейчас вскочит и снова полезет в драку. Интересно, почему киммерийцу так не приглянулся этот тип?

Словно подтверждая слова Фрама, Конан пошевелился, что-то невнятно пробормотал и открыл глаза спросив:

— Ребята, а что, уже утро?

— Давно день настал,— ласково сказал гном,— Обедать пора… Эй, держите его!

Но с киммерийца уже слетели остатки беспамятства. Как и предсказывал Фрам, Конан снова рванулся к скорчившемуся на полу Омалу, потащив за собой и намертво вцепившегося в одежду гнома. Сообразив, что дело принимает плохой оборот, Эрхард и Веллан повисли на плечах варвара, общими усилиями сумев удержать Конана на месте.

В варвара словно демон вселился — он брызгал слюной, бессвязно ругался, обещая всех на ремни порезать, пусть только дадут ему вырваться… Фрам озадаченно подумал — не врезать ли обезумевшему северянину еще разок. Впрочем, никакая голова, даже киммерийская, не в состоянии два раза подряд выдержать удар кулака гнома.

Положение спас Эрхард, неожиданно с силой встряхнувший варвара и заставивший его обернуться и замолчать.

— Слушай, Конан,— очень спокойно и внушительно проговорил сотник.— Если ты немедленно не прекратишь буянить, мы тебя свяжем. Можешь поверить, у нас хватит на это сил. А потом попросим наших уважаемых хозяев запихнуть тебя куда-нибудь в брошенную шахту, чтобы ты посидел там денек-другой и успокоился. Ну?

— Давно пора, — еле слышно пробурчал Эртель,— только не на денек. Лучше вообще не выпускать до самой смерти. Спокойнее будет…

Конан дернулся, посмотрел на Эрхарда ненавидящими глазами, затем внезапно перестал вырываться и мрачно потребовал:

— Отпустите. Ладно, не буду я его убивать. Пока…

— Вот и умница,— похвалил киммерийца сотник.— Только ты, почтеннейший Фрам, подержи его еще чуток. На всякий случай.

Эрхард и Веллан осторожно отступили назад, но варвар не тронулся с места. Омал, на протяжении всей этой сцены жавшийся к стене, точно пытаясь слиться с ней, неуверенно поднялся на ноги, шатаясь подошел к Конану и снизу вверх заглянул в лицо. Киммериец зарычал сквозь зубы:

— Уберите эту падаль, а то я за себя не ручаюсь…

Омал по-прежнему пристально смотрел на варвара, хотя гномы-охранники тянули его за собой, и вдруг торопливо забормотал:

— Я тебя знаю, ты ищешь оборотней. Таких больших мохнатых тварей с горящими глазами, с острыми зубами и когтями… Они прячутся в горах, Омал видел, где… Хочешь, мы пойдем туда?

Конан опешил. Похоже, спятивший туранец откуда-то знает, где логово тварей. В таком случае месть можно отложить и на потом…

— Ты знаешь, где живут оборотни? — не веря своим ушам, повторил киммериец. — Ты можешь проводить нас туда?

Омал энергично закивал головой — сумасшедший или нет, он, однако, отчетливо понимал, о чем его спрашивают,— с немытых волос градом посыпались вши.

Несколько мерзких насекомых упали на штаны Конана и тот брезгливо смахнул их ладонью.

— Фрам, хватит меня держать. Я, кажется, сказал, что не трону его!

Гном, поколебавшись, разжал руки. Конан прошел взад-вперед по коридору, разминая мышцы и подчеркнуто не обращая внимания на бормочущего что-то Омала.

— Где вы его взяли? — поинтересовался у охранников Эрхард.— И что собираетесь с ним делать?

— Он шел через перевал,— откликнулся один из гномов.— Но, сколько мы его ни спрашивали, он не говорит, откуда пришел и как вообще оказался в горах

А сейчас мы его вымоем и подстрижем, он же вшивый, как бродячая шавка!

— Приведите его потом к Фраму,— попросил сотник.— Кажется, этот человек может нам пригодиться.

— Ладно. Пошел, пошел! — И стражники, подталкивая пленника в спину, повели переставшего сопротивляться и притихшего туранца дальше по коридору.



Глава пятая,

в которой Конану плачется брошенный всеми бог

Над Граскаалем всходило солнце. Неприступные горные пики холодно сверкали в его колючих лучах. Конану, только что шагнувшему из мягкого сумрака гномьих подземелий на заснеженную землю долины, где стоял покинутый храм, они показались просто ослепительными. Он прищурился и злобно посмотрел на светило. Сегодня хорошая погода его совершенно не радовала.

— Веллан, смотри, варвар на солнце злится,— как всегда, из-за спины раздался едкий голос Эртеля. У киммерийца с утра было плохое настроение, и он резко повернулся к насмешнику с намерением пнуть его как следует. Однако ухмылявшийся до ушей Эртель уже успел предусмотрительно отскочить на безопасное расстояние.

— Давай в догонял очки? — предложил он, оглядываясь и высматривая возможный путь к отступлению.— спорим, не догонишь?

Конан скрипнул зубами и, наклонившись, набрал пригоршню снега.

— Делать мне больше нечего — за тобой бегать…— бурчал варвар, а его руки тем временем слепили приличных размеров снежок. Эртель подозревал, что против него замышляется какая-то гадость, но увернуться не успел. Киммериец с гнусной ухмылочкой почти без замаха метнул свой снаряд, выждав момент, когда неугомонный насмешник повернется. Лицо Эртеля оказалось залеплено мокрым снегом, а сам он, от неожиданности сделав пару шагов назад, не удержался на ногах и рухнул в сугроб. Оттуда немедленно донеслись неразборчивые ругательства, заглушённые громовым хохотом и советами:

— Эмерт, отдай варвару свой лук, он лучше тебя стреляет!

— Конан, отчего ж ты вампиров снежками не закидал? Талант скрывал, да?

— Эртель, как тебе там? Эй, смотрите, он даже сказать ничего не может!

Эртель наконец сел, яростно отряхиваясь, и согнул руку в неприличном жесте.

…Прошлым вечером Фрам вызвался пойти вместе с людьми. Его долго и на разные лады отговаривали, стращали возможными опасностями, но гном остался непреклонен. Откуда-то из своих бездонных сундуков он вытащил мягкую и гибкую кольчугу, сработанную из блестящего, напоминающего серебро, металла. Вел-лан немедленно поинтересовался, зачем гному серебряная кольчуга — от злых духов? Фрам загадочно улыбнулся в бороду и сказал, что доспехи сделаны совсем не из серебра, но на посыпавшиеся вопросы не ответил ничего.

Затем гном вооружился жуткого вида топором на длинной рукояти, выглядевшим еще страшнее памятной многим секиры Хальмуна. Ехидный Эртель тут же присоветовал хозяину пещеры прихватить с собой знаменитую «кувалдочку». Фрам слегка удивился и задал вполне разумный, но совершенно неуместный в разговоре с великим болтуном вопрос: «Для чего?»

Эртель только того и ждал. Он скорчил задумчивую физиономию и снисходительным тоном начал объяснять:

— Смотри, почтенный, своим топором ты уложишь не меньше пяти человек, а кувалдочкой отправишь в преисподнюю еще не меньше десяти… Насколько выгоднее иметь два вида оружия! Гном, безусловно, понял, что над ним издеваются, но не обиделся. Наоборот, вежливо поблагодарил Эртеля за полезный совет и попросил позволения пожать в благодарность руку. Не заметивший лукавых искорок в глазах гнома Эртель с гордой ухмылкой протянул ему свою пятерню. Гном легонько стиснул казавшиеся тонкими пальцы человека в своей волосатой лапе.

Эртель внезапно прекратил улыбаться, побледнел и закусил нижнюю губу, пытаясь не закричать. А закричать ему очень хотелось. Пальцы гнома, привыкшие с легкостью гнуть железные заготовки, без особого труда могли раздавить человеческие кости и держали крепко, не давая шутнику вырваться.

Гном смотрел Эртелю в глаза и сжимал руку все сильнее и сильнее.

— П-пощади… — Наконец выдавил непослушными губами Эртель, и Фрам разжал пальцы.

— То-то. Думай впредь, прежде чем болтать.

Шипящий Эртель тряс рукой, бормоча что-то себе под нос. После этих слов гнома он не выдержал и сорвался на крик. Поток бессвязной брани захлестнул подгорного жителя, едва не утопив.

— Ты, урод каменный! Думаешь, самый умный, да? Пошел к Нергалу в задницу, сволочь подземная! Да я… Да я…— Дальше последовали такие забористые выражения, что Веллан удивленно хмыкнул, наклонился к Конану и прошептал:

— Знаешь, когда ты потерял на поляне меч, я был уверен, что слышал уже все возможные ругательства, оказывается, я ошибался.

Конан согласно кивнул. На лице Фрама явственно виделось безмерное удивление. Когда Эртель наконец затих, гном с непритворным страхом огляделся: Слава Кователю! Я думал, горы сейчас обрушатся, от стыда…

— Эртель, ты перещеголял даже меня,— ухмыльнулся киммериец, пробуя пальцем остроту Рангильдора. Клинком по-прежнему можно было бриться.

— Тебя бы так! — огрызнулся Эртель.— Послушал бы я, что ты скажешь! — И он, злой, как тысяча гололных демонов, отвернулся и принялся копаться в своем дорожном мешке, продолжая ругаться, но теперь уже еле слышно.

Конан довольно подумал, что теперь хоть на какое-то время Эртель угомонится. Жаль только, что это будет очень короткое время…

Действительно, насмешник дулся и молчал только до выхода из пещер. Едва лучик зимнего солнца коснулся его мрачного лица, как оно повеселело, заулыбалось, а уже спустя несколько мгновений Эртель начал подшучивать над Конаном и снова заработал снежок в лицо.

— Ну, киммериец, — прошипел Эртель, едва ему удалось вылезти из сугроба и выплюнуть попавший в рот снег.— Сейчас ты у меня получишь!

Шутник напоминал взъерошенного и мокрого, но готового броситься в драку петуха. Конан хмыкнул, с хрустом расправил плечи и поразминал кулаки.

— Неужели я удостоюсь чести сразиться с тобой, о великий? — вычурный слог стран восхода варвар усвоил еще со времен давней службы в туранскои гвардии и при случае мог блеснуть.

— Чего? — недоуменно переспросил Эртель, даже переставший отряхиваться. Прислушивавшийся к перебранке Веллан откровенно захихикал. Киммериец, проклиная в душе скудоумие окружающих, загубивших такое произведение словесного искусства, рявкнул:

— Драться будешь, скотина, или нет?

— А-а, так бы сразу и сказал,— протянул Эртель. А то — «удостоюсь чести»… Будто я не знаю, что ты до такого в жизни додуматься не мог.

— За это ты еще и добавку огребешь,— пообещал варвар, нагибаясь за очередной порцией снега.

— Ладно-ладно,— замахал правой рукой Эртель, явно не желавший получать «добавку». Левую руку он по-прежнему продолжал держать за спиной.— Не буду я с тобой драться. Я еще с ума не сошел.

— Понятно…— Разочарованный киммериец отвернулся и меланхолично отряхнул снег с ладоней. Стоявший неподалеку Эрхард укоризненно посмотрел сначала на варвара, затем на племянника.

— Взрослые мужики, а как дети, честное слово,— проворчал он.— Пошли, надо еще капище осмотреть. Дел по горло!

— Хорошо, дядя,— смиренно потупился Эртель и неожиданно выбросил вперед левую руку.— Получай!

Киммериец, ожидавший подобной пакости, с легкостью увернулся, слегка отклонившись влево.

Из горла Эртеля вырвался раздраженный крик, сменившийся на вопль неподдельного ужаса. За Конаном стоял Эрхард, и его лицо было залеплено мокрым снегом. Резкими движениями сотник отряхнулся и злобно посмотрел на племянника. Если бы взгляды убивали, от Эртеля осталась бы только кучка истлевших костей.

— Дядя, клянусь Митрой, я не хотел…— Под грозным взглядом Эрхарда шутник побледнел и попятился. Он не забыл тяжелую руку старшего родича, и его голос ощутимо дрожал.— Я хотел в этого, в варвара…

— Заткнись,— прошипел еле сдерживающийся сотник.— Все быстро построились в колонну по двое и за мной шагом марш! — Он встал первым, за ним посмеивающийся про себя Конан и Эмерт. Дальше следовали молчаливые гандеры, притихший Эртель с Селеной, Веллан и Фрам. Омал сначала плелся, пуская слюни и бормоча бессмыслицу, позади, на некотором расстоянии от отряда, но затем сотник позвал его, а Веллан помог добраться хорошим пинком. Такие же пинки бритуниец время от времени отвешивал и плетущемуся впереди Эртелю, справедливо полагая его виновником всех утренних несчастий. Эртель оборачивался, бросая на Веллана угрюмые взгляды, но выругаться или дать сдачи не решался. Сотник был зверски зол и вполне мог, не разбираясь, кто начал первым, всыпать непослушному и вредному племяннику по первое число…

Веллан не обращал на угрожающие взгляды Эртеля никакого внимания, с невинным видом поглядывая на ярко-синее небо и белые кучевые облака, иногда укоризненно смотрел на Эртеля честнейшими голубыми глазами — мол, как ты мог даже предположить такое? — и косился на шагавшего рядом широкоплечего коренастого гнома. Эртель на кажущуюся честность приятеля не купился, украдкой показав бритунийцу кулак.

Это не помогло. Стоило ему отвернуться, как его мягкое место пониже спины снова пострадало от подкованного железом сапога. Эртель едва не взвыл, но вовремя вспомнил о тяжелой руке дядюшки, и лишь скрипнул зубами. «Ну все, бритуниец, жить тебе до первого привада… Там уж я с тобой за все посчитаюсь…»

Перед мысленным взором Эртеля пронеслись живописные картины под общим названием «Десять страшных смертей Веллана». Там была и «Собственноручное удушение проклятого бритунийца», и «Веллан на колу», и даже «Отсечение головы коварного приятеля тупым мечом»… Чем дальше, тем более жестокими и изобретательными становились казни. На лице Эртеля появилась хищная улыбка. Он так замечтался, что не заметил, как отряд остановился, и с размаху ткнулся носом в полинялый плащ Гарта. Гандер обернулся и, видя, что никто не смотрит в их сторону, отвесил Эртелю сочный щелбан, прошипев:

— Чтобы о бабах не думал, когда идешь!

«Ты тоже поплатишься, щенок»,— мрачно подумал Эртель, озираясь.



* * *



Оказалось, что, пока он мысленно расправлялся с Велланом, они уже дошли до развалин и стояли перед чудом уцелевшим входом.