Увидев, что их превосходят в численности, твари попытались скрыться, но не успели. Ближайшего в длинном красивом выпаде поразил старый сотник, другой, бросившийся бежать, рухнул со стрелой в загривке. Последний судорожно огляделся. Из двух приятелей, с которыми он только что разговаривал, один корчился на полу, пытаясь зажать рваную рану в животе, второй вообще не шевелился, уткнувшись мордой в шероховатый камень.
Эрхард точным ударом добил раненого оборотня и окровавленным мечом направился к застывшему на месте врагу. Сзади скрипнул натягиваемый лук. Полузверь внезапно рухнул на колени и, сложив лапы, протянул их в молитвенном жесте к сотнику.
— Н-не у-уб-бивай…— заикаясь, прохрипел он. Карие человеческие глаза на волчьей морде вдруг сделались огромными и вылезли из орбит.
— Извини, приятель,— весело хмыкнул Эрхард, занося клинок.— Пощада нынче стоит очень дорого. И тебе она не по карману.
Меч со свистом рассек спертый воздух и легко снес голову твари, как ребенок, играя, срывает головки цветов.
— Путь свободен.— Сотник вытер лезвие и сделал приглашающий жест. У его ног билось в судорогах мохнатое обезглавленное тело.
Селена с трудом сдерживала рвоту. Ей сделалось худо еще в зале, при виде непотребств, сотворенных оборотнями, но зрелище фонтана ярко-красной крови, Ударившей из обрубка шеи, и оскаленной головы, катящейся по обсидиановому полу, стало последней каплей. Даже привычный ко всему Конан почувствовал спазмы в желудке, что уж говорить о девушке, видевшей просто умерших раза два в жизни, если не считать бойни на поляне.
Конан услышал сдавленный стон и успел подхватить девушку прежде, чем она упала. Селена была в глубоком обмороке. Киммерийцу от него было известно только одно хорошее средство, раньше помогавшее безотказно. Он поставил мягкое податливое тело на ноги и, придерживая одной рукой за шею, отвесил девушке пару хлестких пощечин. Селена застонала и медленно открыла глаза.
— Вот что, девочка,— зло зашептал Конан — сейчас не время падать в обморок и закатывать истерики. Если не можешь идти дальше — уходи, дорога пока свободна.
— Никуда я не пойду! — топнула ножкой окончательно очухавшаяся после его слов Селена,— Больше тебе не придется подхватывать меня! И вообще — убери лапы!
Киммериец отпустил ее, молча повернулся и быст-рым шагом догнал Эрхарда.
— Что-то оборотни притихли,-покачал головой сотник, когда варвар поравнялся с ним.— Не к добру это… Ну, куда теперь?
Коридор разделился на три прохода, выглядевших одинаково непривлекательно. В храме царила подозрительная тишина, нарушаемая только шагами непрошеных гостей. Чудовища с факелами злорадно ухмылялись со стен. Конана не покидало мерзкое чувство, что здание насмехается над ними и чуть ли не содействует оборотням. Ему опротивели рожи монстров на стенах, тусклый свет факелов и вся эта история, будь она трижды проклята! И удалось же впутаться в такое дело! Варвар твердо решил: «Получу золото — и дня лишнего не проведу в этой помойке! В Аквилонию, к пиктам, там хотя бы люди! Уберусь отсюда, даже если не удастся покончить с оборотнями! Плевать на монеты… Хотя нет, сто тысяч на дороге не валяются…»
— Пойдем прямо, как шли,— решил Конан, махнув рукой в сторону центрального прохода, и первым на правился вперед. За ним потянулись остальные. Тотлант подождал немного, направил посох сначала в левый, затем в правый проход, удовлетворенно кивнул и побежал догонять остальных.
— Варвар, твое чутье просто поразительно! — выравнивая дыхание, восхитился мат.— Тебе удалось выбрать дорогу, где нас не ждали! В боковых проходах расположилась засада, да не трое, а полтора десятка тварей.
— Потому и прожил так долго, что не забывал смотреть по сторонам,— огрызнулся Конан.— И прекрати называть меня варваром! Сам ничуть не лучше!
Чернокнижник!
— Больше не буду,— кротко пообещал Тотлант.— Но сам посуди, кем я мог стать, кроме как колдуном? Во-первых, я стигиец, во-вторых, все мои предки, до десятого колена включительно, были колдунами. Еще не умея как следует говорить, я уже мог зажечь огонь, подмести пол и поджарить гвандру одним щелчком пальцев! Не пропадать же такому таланту!
— Что такое гвандра? — подозрительно спросил киммериец.— Гадость какая-нибудь?
— Наше национальное кушанье. Приезжай в гости — попробуешь,— радушно предложил маг. Варварна бегу едко рассмеялся:
— Меня в Стигии не любят. Каждый раз, как наведаюсь, стараются прикончить… Слушай, а тебе не кажется, что мы как раз и премся в ловушку?
— Я об этом напряженно размышляю, а всякие вар… северяне мне мешают,— отозвался стигиец.— А если серьезно — очень похоже, что нам сознательно оставили свободный коридор. Если б мы сунулись в какой-нибудь из боковых, нас бы выгнали, дав возможность укрыться здесь. Но изменить все равно ничего нельзя. Оборотни предполагают, что все предусмотрели. Как бы их планы не обернулись против них самих…
— Это самое лучшее, что может произойти,— согласился Конан. Тотлант кивнул и добавил:
— И они не догадываются о гномах.
Тут стигийский маг ошибался. Оборотни знали о подгорном народе и постарались принять меры по защите своего убежища. Правда, они не представляли, что гномам удастся так быстро разобрать завал. В то время как Конан с Тотлантом строили предположения, отряд подземного народа прошел уже больше половины пути.
Коридор закончился широкой лестницей, полого уходившей наверх, на второй этаж храма. Поднявшись по широким ступенькам, охотники на оборотней ворвались в следующий коридор. Лестница на этом не кончилась, ведя дальше. Конан посмотрел по сторонам — тихо. Факелы освещали единственную дверь справа от лестницы. Она также была бронзовой, и ее украшали две драконьи головы с кольцами в зубах
Киммериец чуть замялся и решительно начал пол ниматься выше. Не успел варвар пройти и десяти сту. пенек, как сверху донесся заунывный тревожный вой Варвар остановился и прислушался. Завывание приблизилось, и теперь в нем различался боевой задор и призыв к драке. Ему ответили справа, слева, снизу…
— Окружили, сволочи! — заорал Конан. Рангильдор в его руке налился ослепительным белым светом.
Наверху замерцали красные точки, застучали когти, и на оторопевших людей хльшула целая мохнатая армия, благо лестница была широкая.
* * *
Конан сразу понял, что с помощью любого меча, пусть даже трижды волшебного, невозможно отразить такой бешеный натиск, и, спотыкаясь, помчался вниз. Отряд последовал его примеру.
— Направо! — скомандовал Эрхард. Красные глаза появились одновременно и снизу, и в левом коридоре. Справа тоже слышался вой, но никого пока видно не было.
Киммериец остановился на предпоследней ступеньке, давая Эрхарду возможность увести остальных. Сверху с торжествующим визгом летели оборотни в получеловечьем обличье. Некоторые сжимали в когтистых лапах мечи и копья.
Конан поднял меч в левую боковою позицию и приготовился. Весь его многолетний опыт подсказывал — впереди несущейся на него лавины обязательно окажется одиночка, жаждущий личной славы.
И точно. Оборотень светло-серой масти, ничем не вооруженный, прыгнул на человека, протягивая вперед когтистые лапы. Варвар рассчитал все точно и, отступив на шаг вправо, ударил с быстротой молнии. Разрубленное надвое тело, щедро заливая ступеньки кровью, покатилось вниз. Вскоре оттуда донесся глухой удар и гневный вой.
Ухмыльнувшись, Конан, не выпуская из виду приостановившихся врагов, мягким кошачьим шагом отступил спиной вперед.
— Эй, ублюдки! — довольно крикнул он.— Кто следующий? Подходи по одному, можете по двое.
Ответом ему был яростный вой. Оборотни справились с оцепенением, вызванным страшной гибелью сородича, и устремились в атаку. Их было никак не меньше трех десятков, и Конан мимоходом подумал: а что, если они с Эрхардом ошибались и тварей здесь не меньше сотни?
Организованное отступление превратилось в откровенное бегство. Киммериец, как мог, пытался отбросить чудовищ назад, но те лишь уворачивались, избегая ударов сияющего меча, и продолжали преследование. Люди пронеслись мимо замеченных еще при подъеме дверей с драконьими мордами.
У варвара мелькнула мысль: а не попробовать ли укрыться там? Если комната за дверями не имеет других выходов, то в ней можно бы было продержаться до прихода гномов. Тем не менее он пробежал мимо, успев кинуть на створки критический взгляд. Толстая бронза, выдержит даже удар тараном, но что толку? Если Тотлант сумел разрушить не в пример более мощную дверь, то что произойдет, если припрется местный колдун? Да их просто зажарят!
Первым несся Гильом. Не потому что он был трусом и припустил при первой настоящей опасности без оглядки. Вовсе нет. Гандер с братом шли в авангарде, прикрывая остальных. Следом, шагах в пяти, бежал Веллан, за ним Эртель и Эмерт, дальше имевшиеся в отряде женщины, старики и маги, а замыкали могучий гном и не менее могучий киммериец.
Гильому не повезло. Не повезло, как никогда жизни. Прирожденный охотник, уроженец аквилонской провинции Гандерланд, где пятилетние дети с легкостью выслеживают оленей, он не почувствовал подстерегающей опасности.
Коридор, по которому они бежали, резко вильнул Гильом повернул за угол и с размаху угодил в дружеские объятия. За поворотом их поджидали. Десяток полуволков во главе с колдуном. Его гандер признал по черному шару в лапах.
— Бегите! — заорал он, опомнившись.— Уходите! Здесь колдун! –Он вырвался из удерживающих его цепких когтистых лап, отпрыгнул в сторону, выставив перед собой два меча, и, не раздумывая, атаковал ближайшего оборотня — высокого, крупного зверя серебристой масти.
Гандер не видел ночной церемонии и понятия не имел, что перед ним вожак стаи.
Оборотень легко ушел от смертельного, как казалось Гильому, удара крест-накрест и рванул когтями правое запястье человека. Резкая боль — правая кисть сама разжимается, испытанный в боях меч со звоном падает на обсидиановый пол… Гандер зачарованно смотрел, как по несгибающимся пальцам тонкими красными ручейками льется кровь. Его кровь. Похоже, порваны сухожилия, по привычке отметил Гильом, и внезапно пришла уверенность — ему не пережить этой схватки.
Вожак дал противнику время опомниться, с показным интересом изучая свои когти, испачканные красным.
В глазах гандера полыхнула обреченность. Он понял, что остается жив только из-за того, что этот серебристый хочет поиграть с ним. Попробуй он убежать, колдун ударит его молнией из шара. Ну что же… Пока оборотни будут здесь с ним возиться, у его друзей появится возможность уйти подальше.
Гильом на миг прикрыл глаза, мысленно попрощался с Гартом и, облизав пересохшие губы, бросился на колдуна, замахиваясь здоровой левой рукой. Магический шар, до этого непроглядно-черный, полыхнул нестерпимым алым светом.
— Твоя душа — моя,— произнес чей-то бесплотный олос в голове Гильома, и в ту же секунду слепящая боль затопила сознание. Прожженный насквозь, гандер с коротким воплем отлетел назад и рухнул на обсидиановый пол.
Монстры на стенах довольно усмехнулись.
Глава восьмая,
в которой, как ни жаль, наступает развязка…
Услышав предупреждающий крик Гильома, Веллан рванулся вперед и успел схватить Гарта за плечо, прежде чем тот кинулся вперед. Гандер яростно отбивался, пытаясь вырваться.
— Пусти! Пусти, там мой брат!
— Там колдун,— зашипел в ответ бритуниец.— Теперь мы ничем не можем помочь Гильому…
Подоспевший Эртель намертво вцепился в Гарта. Вдвоем они потащили бешено сопротивлявшегося гандера навстречу остальным.
— Пустите! Гильом! Он погибнет там! Да отпустите же!
Издалека долетел короткий вопль, замирающим эхом отражаясь от стен. Гарт протяжно закричал, непостижимым образом вырвался из рук удерживающих его друзей, и, на ходу выдергивая из ножен мечи, помчался по коридору. Веллан рванулся было за ним, уже плохо соображая, что делает, но кто-то рывком ухватил его за куртку — кольчугу с тех памятных пор бритуниец так больше и не одевал — и остановил. Он зло обернулся, готовый убить любого, кто решил задержать его,— и замер. Удержавшая его рука принадлежала Конану. Варвар посмотрел вслед скрывшемуся за поворотом Гарту, и что-то в его взгляде заставило Веллана прекратить вырываться.
До замерших людей донесся горестный стон, сменившийся яростным боевым кличем. Звон мечей слился с обреченным жалобным воем. Похоже, ему удалось отомстить,-сухим и каким-то чужим голосом проговорил киммериец.— А позже мы или гномы отомстим за них обоих. Уходим, у нас еще есть выход — та дверь возле лестницы.
Они повернулись и побежали обратно. Теперь отряд возглавлял Конан, отгоняя выскакивавших навстречу оборотней Рангильдором.
Вот и бронзовая дверь. Возле нее стояли несколько полузверей, зарычавших при виде выбежавших из прохода людей. Киммериец резко прыгнул вперед, достав мечом одну из тварей. Оборотень, располосованный почти надвое, рухнул на пол, остальные в ужасе шарахнулись в стороны. Веллан ухватился за кольцо, зажатое в пасти металлического дракона, чтобы — ко злу или к добру — распахнуть створки, когда из глубины коридора донесся короткий вскрик и наступила почти тишина.
— Все,— еле слышно прошептал Эртель, смахивая навернувшиеся слезы и тоже хватаясь за кольцо. Оборотни торжествующе завыли, Конан сделал шаг в их сторону, и твари сразу замолчали, метнувшись подальше от него. Веллан и Эртель совместными усилиями наконец отодвинули тяжелую створку. За ней оказался длинный и широкий зал, освещенный четырьмя большими лампами со множеством свечей под потолком и тонкими солнечными лучами, падавшими из узких высоких окон, больше напоминающих бойницы. На стенах висели не то гобелены, не то знамена красных и черных цветов, а самое главное — в зале не было других дверей!
Створки открывались наружу и были снабжены внушительного вида засовом, который вошедший последним Конан сразу же опустил на полагающееся для него место.
Теперь год продержимся, — уверенно заявил — Мой топор жаждет крови!
— Обойдется,— буркнул Конан, вытирая полой куртки меч.
Люди столпились кучкой возле дверей, не решаясь разойтись по залу. Хотя какая же это кучка — восемь человек, из которых одна девушка, гном и один пожилой человек, пускай и уверенно заявляющий, что ему никакой оборотень не страшен.
— Мне здесь не нравится,— уверенно заявил Тотлант, оглядевшись по сторонам.— Не знаю почему, но не нравится. Надо убираться, немедленно уходить отсюда, слышишь, варвар?
Стигиец выглядел насмерть перепуганным, хотя тщательно старался это скрыть. Он направился к дверям, но Конан преградил ему путь.
— Тотлант, прекрати,— устало сказал киммериец.-Мы уже потеряли двоих, да упокоятся их души на Серых Равнинах. Ты знаешь, я не люблю твой народ и не доверяю колдунам, но сейчас я прошу тебя –останься, ты нам нужен. Вчера ты сказал мне: «Если ты так торопишься умереть, то сделай это с большей пользой для твоего дела». Сегодня я повторяю это тебе… И перестань называть меня варваром, Сет тебя побери!
Маг снизу вверх взглянул в ярко-голубые и ставшие холодными как лед глаза Конана, кивнул и молча отошел от дверей.
Отряд выглядел неважно. Эрхард теребил седой ус, задумавшись о чем-то своем. Веллан уселся в углу, уставился в пол перед собой и постоянно откидывал назад светлые пряди, падающие на глаза. Движения его руки с каждым разом становились все более дергаными. Эмерт бесцельно пересчитывал уцелевшие стрелы в колчане, сбивался и начинал сначала. По его перебитому носу стекал пот вперемешку с кровью — кто-то из оборотней успел хлестнуть лучника по лицу» Фрам разглядывал стены, опершись на топор, но чувствовалось, что гному тоже не по себе. Эртель беззвучно плакал, до крови закусив губу. Селена почти упала посреди зала и теперь сидела, время от времени изо всех сил дергая себя за кудряшки и пытаясь не потерять сознание. Ей приходилось хуже всего. Но Конан, оглядев свое потрепанное и приунывшее воинство, направился не к ней, а к Эртелю. Присев рядом, он обнял неугомонного шутника за плечи: –Больно?
— Они были моими друзьями, лучшими друзьями,— сквозь слезы заговорил Эртель.— А вчера я с ним разругался и теперь никогда — слышишь, никогда! — не смогу сказать: «Да ладно, Гарт, извини, если что не так». Он бы меня простил… Будь они все прокляты! Все, все…— Он заскрипел зубами. Варвар встряхнул его за плечи:
— Держись. Тяжело не только тебе. Мы все скорбим о погибших, но оплакивать их будем после победы. А сейчас возьми себя в руки и приготовь меч. Чует мое сердце, что скоро тут будет горячее, чем в преисподней, а нас осталось мало. И мы должны выжить. Я на тебя полагаюсь, слышишь, Эртель?
— Да,— Эртель трясущимися руками вытер лицо.-Хорошо. Я постараюсь.— Он не совсем уверенно вытащил меч из ножен и положил рядом с собой.
— И вы все! Не вздумайте раскисать! — обратился Конан к остальным, хотя сам уже с трудом верилсвоим словам.— Мы выберемся!
«Выберемся, как же… Восемь человек против четырех десятков прирожденных убийц… В лучшие времена я не влипал в такую гадостную переделку! И стигийский колдун в придачу! Да где же эти проклятые гномы? Неужели они бросили нас тут помирать?»
* * *
— Тральд, клянусь Предвечным, осталось не больше трех шагов!
— Ты прав. Даже если люди уже погибли, мы отомстим за них. Топоры гномов щедро напьются свежей крови!
— И тогда будет покончено с угрозой нашим шахтам.
Хирдманы работали не покладая рук. Кое-кто захватил с собой кирки, и теперь их вовсю пустили в ход. Гномы упорно долбили стену, разбирали завал, передавая по цепочке вытащенные камни. Работа привычно спорилась, но никто не мог сказать, успеют ли они..
* * *
— Стена! Стена двигается! — вскрикнул Эртель, указывая мечом на противоположную стену.
— Что ты несешь…— начал было Конан, но оборвал себя на полуслове, увидев, как огромная и казавшаяся цельной обсидиановая плита медленно поворачивается. Киммериец сразу все понял и смог лишь мысленно схватиться за голову и обругать себя всеми последними словами. Ну как он раньше не сообразил? То же мне, опытный воин! Сколько раз сам загонял противников в нужное место и заставлял их поверить, что они в полной безопасности! Дверь, через которую они вошли, наверняка закрыта снаружи и для надежности защищена заклятиями. Попались.
Пока неторопливо поворачивалась огромная плита, в стенах открылись потайные проходы, через которые в зал проникали полулюди-полузвери и волки. Они выстраивались вдоль стен, не торопясь нападать.
— В круг, быстро! — скомандовал Эрхард.
Отряд занял круговую оборону, выставив вперед мечи. Побледневшую Селену втолкнули внутрь круга.
Плита наконец окончательно повернулась, со звонким щелчком встав на место и явив всем собравшимся каменный помост с установленным на нем простым деревянным креслом. В нем, не выпуская из лап талисмана, сидел колдун оборотней. По правую рук от него жизнерадостно ухмылялся, вывалив красный язык, серебристый вожак — бритунийская гордость.
— Рады приветствовать вас, дорогие гости, во Вращающемся зале,— послышался низкий и слегка насмешливый голос колдуна.— Надеюсь, все поняли, почему он так называется? — Он сделал паузу и, подняв острые волчьи уши, сделал вид, что внимательно прислушивается. — Что-что? Не слышу ответа. Ну и ладно, Нергал с ним. Думаю, вы также не питаете иллюзий относительно своей судьбы? Для тех, кто все еще не понял, поясняю — все умрете. Но сначала просто побеседуем. А для удобства разговора снимем кое с кого маски.
Из темного матового шара полился, разгораясь, багрово-алый свет.
— Н-нет! — отчаянно закричал Эртель.— Я не хочу!
Конан не успел спросить, чего он не хочет, потому что и сам все понял…
— А вы меня еще убеждали,— с горечью сказал киммериец.— Ну почему было сразу честно не сказать, мерзавцы? Я что, не понял бы?
На месте его отряда стояли звери. Почти неотличимые от тех, что выстроились вдоль стен зала. Два полуволка и трое настоящих волков, один из которых был заметно меньшего размера. Маленький зверь поднял голову и тоскливо завыл. Другой, покрупнее, со светлой шкурой и блестящими синими глазами, цапнул его за загривок — прекрати!
Фрам протирал глаза и щипал себя за ухо. Все не мог поверить. Стигиец остался спокоен, как мумия.
Для Конана превращение не стало большим сюрпризом. По намекам и обмолвкам он уже давно догадывался о второй сущности своих друзей, но решил не торопить события. Ну вот, дождался. Оказывается, подозревать — это одно, а знать наверняка — совсем другое…
Схватив гнома за плечо, варвар вытолкнул его из круга, прошипев стигийцу:
— Тотлант, сюда! Фрам, прикрывай меня сзади! Пусть считают, что у нас начался полный разлад!
Эрхард, огромный, но совершенно седой полузверь, оскалился, глухо прорычав:
— Ну, добился своего?
— Стараемся,— хмыкнул колдун.— А скажи-ка мне, сотник, каково это — убивать себе подобных?
— Такие, как вы,— звери. Вы не заслуживаете жизни. И люди убивают своих сородичей, если он опасны для остальных.— Эрхард говорил плохо, все время хрипел и кашлял. Конан понял, что сотник много лет не превращался и отвык от волчьей глотки.
— Забавно,— пожал плечами колдун.— Люди постоянно режут друг друга. Для развлечения, без всякого повода, просто так. Им не место на земле. Мы — оборотни, Карающая Длань Создателя, и мы очистим этот мир от людской скверны! — Глаза колдуна зажглись одержимым блеском.— И начнем, пожалуй, прямо сей час. Хоть вы и принадлежите к нашему роду, но предали нас, а потому примете смерть наравне с людьми, которых вы так рьяно защищали. И этот каменный червяк-гном тоже. Кстати, северянин.— Он повернулся к Конану.— Никак не мог понять, как они сумели обвести тебя вокруг пальца. Впрочем, теперь это неважно. Твоя душа тоже мне пригодится. Будешь на Серых Равнинах — передавай привет своим дружкам. Они отправятся сразу же за тобой.
Конан отчетливо понял, что на этом его долгий жизненный путь, кажется, подошел к концу. Бежать некуда, спастись невозможно. Мда-а, съездил в Погра-ничье…
— А-а-а! — почти человеческим голосом взвыл маленький волк и, проскользнув мимо сородичей, огромными прыжками понесся через зал. Между кругом оборотней и стоявшими в отдалении людьми было от силы шагов десять.
— Да-да,— передразнил колдун, и из вспыхнувшего шара вылетела алая молния. Селена, с силой оттолкнувшись, взвилась в воздух, на лету принимая человеческий облик, и, прежде чем кто-то успел хоть что-то сказать или сделать, повисла на шее Конана.
— Проклятая девчонка! — раздраженно вскрикнул колдун, привстав со своего места.
Киммериец успел подхватить летевшую к нему девушку, затем на краткое мгновение его грудь опалило жаром, а Селена неожиданно обмякла и безжизненно повисла на руках оторопевшего варвара. Только теперь он увидел безобразную рану с обгоревшими краями, расплывавшуюся на спине девушки-оборотня.
— Сволочь! — Непроизвольный крик сам рванулся из могучих легких Конана. Он бережно опустил изуродованное тело Селены на обсидиановые плиты, присев рядом. Странно, но лицо девушки выглядело спокойным и слегка улыбающимся.
— Пусть даже так.— Колдун нервно усмехнулся — на волчьей морде это выглядело как кривой оскал.— Но даже это тебя не спасет.
— Да? — неожиданно равнодушным тоном спросил молчавший до того Тотлант. — Сейчас посмотрим…
С навершия длинного посоха мага слетела ярко-зеленая нить и стремительно оплела черный талисман изумрудной паутиной. Морда колдуна-оборотня исказилась от неподдельной ярости.
— Ты что, решил потягаться со мной, человечий щенок? Не выйдет!
Густая зеленая сеть начала лопаться — ниточка за ниточкой. Лицо стигийца окаменело от напряжения, по нему ручьями тек пот, вцепившиеся в посох пальцы побелели и отчетливо похрустывали, но маг не сдавался. Все, казалось, окаменели, в том числе и варвар, бессмысленно смотревший на мертвую подружку.
— Конан,— сквозь зубы прошипел Тотлант.— Сделай что-нибудь! Или нам точно конец! Варвар, чтоб тебя!
Киммериец наконец очнулся. Вскочил на ноги, схватился обеими руками за рукоять Рангильдора и, прошептав: «Кром, помоги!» — с диким воплем метнул меч в колдуна, вложив в этот бросок всю свою силу.
Почти одновременно с его броском лопнула последняя зеленоватая нить, опутывающая черный шар, и метнулась обратно, к породившему ее посоху. Колдун, злорадно залаяв, вместе с обрывком паутины отправил стигийцу небольшой «подарок».
Тотлант успел только вскрикнуть (Рангильдор в это время уже летел к цели). Его посох разлетелся в мелкие щепки, мага лизнул колдовской огонь, он снова закричал — на этот раз от боли — и сделал шаг назад И тут у него из носа, рта, ушей и, казалось, из всех возможных пор хлынула кровь. Стигиец качнулся и словно получив хороший удар, рухнул лицом вниз. Под ним быстро расплылась кровавая лужа.
Из глотки колдуна вырвался торжествующий визг он повернулся к варвару… и увидел летящую к его трону ослепительную Звезду, Срывающую Маски. Вопль радости сменился воплем ужаса.
Рангильдор с хрустом ударил в черный шар, раздробив его на множество осколков, пролетел дальше и вонзился в грудь колдуна, отшвырнув его назад.
Из расколотого талисмана вылетели алые лучи, веером устремившиеся к потолку. На миг Конану показалось, что он слышит множество радостных голосов, слившихся в единый ликующий крик, и среди них звучат два хорошо знакомых ему — Гильома и Гарта… В следующий миг лучи исчезли, а рассыпавшиеся кусочки шара с шипением начали превращаться в туман. В точности как лед, попавший на раскаленную поверхность.
Глаза колдуна расширились, скрюченные пальцы ухватились за острое лезвие Рангильдора, торчащего из груди. Умирающий попытался что-то сказать, но не смог. Подбородок уже ставшего человеком оборотня с глухим стуком упал на грудь.
Конан устало осмотрелся. Все полузвери в безмолвном зале с немым ужасом смотрели на тело пригвожденного к трону колдуна и на вожака, как столб застывшего рядом. Вернувшиеся в человеческий облик Эртель и Веллан пытались помочь стигийцу. Несмотря на сильное кровотечение, он был еще жив.
Варвар чувствовал огромную пустоту, внезапно затопившую его душу. Внезапно он решил: Если сегодня выживу, поеду в Бритунию. Найду главаря, даже если придется перерыть всю страну. Разыщу и намотаю кишки на уши!
В тот момент, когда во Вращающемся зале умер колдун оборотней, гномы, обрушив последнюю стену, проникли в храмовые подвалы. Подгорные воители горели жаждой мести, и горе тому, кто окажется на их пути.
Серебристый вожак недолго пребывал в оцепенении. Он неожиданно шагнул вперед, стремительно превращаясь из полузверя в человека. Вскоре возле трона стоял светловолосый и светлобородый мужчина, примерно одних лет с Конаном и не уступавший варвару телосложением, если не превосходивший. Вожак не стал искать одежду, а вместо этого наклонился к трону и жестом фокусника вытащил из-за него два длинных меча. После чего неторопливо спустился с возвышения и подошел к варвару.
— Киммериец,— окликнул он. Голос у него оказался под стать внешности — низкий и немного раскатистый.-Честное слово, мне жаль, что мы оказались по разные стороны тропы войны. И я искренне сожалею, что погибла твоя подруга. Но я не могу отступать от возложенного на меня долга. Я предлагаю тебе честный поединок. Если победишь ты — мои воины отпустят вас всех на свободу. Если я — не обессудь, мы отправим вслед за тобой и твоих друзей. Обещаю, что они умрут быстро и без мучений. Согласен?
— Бой до смерти,— медленно повторил Конан.— Так?
— Да,— кивнул вожак.— Выбирай меч, они специально сделаны парными.
Варвар взял один из предложенных клинков — прямых и без лишних украшений, сработанных наверняка где-нибудь в Гиперборее, а может, и в Киммерии, — пару раз взмахнул им для пробы. Меч был отлично сбалансирован, рукоять не скользила в ладони, а за кажущейся простотой скрывалась превосходная сталь.
— Этот,— решил Конан. Мечи одинаковы, но если вести честный бой, требуется уравнять шансы еще кое в чем. Варвар стянул кольчугу, затем куртку и рубашку, присоединил к ним снятые с пояса ножны с кижалом, оглянулся и жестом подозвал Веллана. Бритуниец подошел, старательно глядя куда-то в сторону.
— Подержи,— Конан сунул ему свое барахло.— Оборотней развелось, понимаешь… Нормальному человеку ступить негде. Как Тотлант?
— Плохо. — Веллан пожал плечами и неуверенно спросил: — Ты… ты на нас не обиделся?
— Было бы за что,— огрызнулся варвар.— Ладно потом поговорим… если доживем.
— Удачи тебе, — быстро проговорил бритуниец и быстрым шагом ушел к сбившемуся в углу отряду.
— Начнем? — Конан отступил на несколько шагов и отсалютовал противнику мечом. Оборотень сделал тоже самое.
Стая предусмотрительно прижалась к стенам. Конан мельком заметил, что оборотни незаметно окружили отряд, что кашляющего Тотланта пытаются привести в чувство, а тело Селены, уже завернутое в чей-то плащ, уложили в углу зала и возле него стоит мрачный, как снеговая туча, Эрхард.
Противники, стоявшие в двух десятках шагов друг от друга, начали сходиться. Вожак, разминая кисть, крутил клинок и так и сяк. Конан с легкой завистью отметил, с какой виртуозностью кончик меча выписывает волнообразные движения. Заморийские воришки обзавидовались бы. Они умеют так же управляться с длинным кинжалом, но заставить порхать тяжелый клинок…
Киммериец ничего подобного не делал. Его крепкие мозолистые ладони плотно обхватили рукоять меча. Направленное чуть вверх лезвие слегка покачивалось в такт движениям варвара.
Враги сближались мягким пружинящим прирожденных воинов. Пустота утрат покинула душу Конана ее сменили боевой азарт и сладкое предвкушение великолепной схватки с настоящим противником, надоело рубиться со всякой нечистью или вырождающимися кметами!
Они застыли на расстоянии удара и на какое-то мгновение остановились, пристально вглядываясь. Холодные голубые глаза варвара изучали светлые зеленые радужки оборотня. Вот в них что-то дрогнуло, и вожак нанес первый удар — простой рубящий сверху. Конан парировал его, резко отбрасывая клинок, и провел контратаку в среднем и нижнем уровнях. Молниеносная серия ударов, на бедре оборотня появилась первая царапина — не успел вовремя отскочить. Конан скрипнул зубами. Он был недоволен собой — единственный достигший цели удар должен был вообще снести ногу врага, но клинок только чиркнул по светлой коже…
Оборотень несколько изучил манеру своего противника и снова атаковал. Клинки с лязганьем сталкивались и разлетались. Враги кружили по залу, погружаясь в упоение боем и не замечая ничего вокруг. Каждый успел получить по несколько незначительных ран, но не обратил на них внимания.
Варвар отражал и наносил удары, перемещался, увертывался, все отчетливее понимая, что противник превосходит его и в силе, и в ловкости, и в умении владеть мечом. Правда, самую чуточку, но все же… Оборотню не пришлось выдержать подъем в горы, ночь, наполненную криками умирающих, и дерется он, небось, не на голодный желудок… Плохи дела.
Кончик вражеского меча прошелся по животу, оставив глубокую, начавшую заплывать кровью царапину. Стой варвар хоть немного поближе — и собирать ему собственные кишки со всего пола, а так Конан лишь покосился вниз и коротко улыбнулся. Вожак ухмыльнулся в ответ, и клинки снова с визгом скрестились.
Схватка полностью захватила киммерийца. Он не думал ни о чем, кроме своего противника. Меч словно стал продолжением его руки. Конан восхищался каждым ударом, каждой мастерски проведенной атакой и защитой. Его больше не волновало, что произойдет если один из них ошибется и безжизненным куском повалится на черный обсидиан. Впервые за много лет киммериец встретил достойного противника, ни в чем не уступавшего ему самому.
Все глаза в зале были прикованы к сражающимся Напряжение росло, и, разумеется, каждый из находившихся в зале желал победы своему бойцу.
Эртель, беззвучно шепча молитву, осторожными шажками приближался к креслу с обмякшим телом колдуна. Пока все любуются боем, стоит попробовать вытащить Рангильдор. Даже если Конан победит, неизвестно, выполнит ли стая обещание покойного вожака.
Эртеля никто не замечал, и в какой-то момент ему пришла в голову безумная идея — перерезать глотки всем завороженным зрелищем оборотням… Он усмехнулся и продолжил путь.
Бой длился уже довольно долго, и противники начинали уставать. Мечи уже не так легко взлетали в руках, большинство ударов, хоть и ослабленными, но достигали цели. Почти железная защита вожака начинала давать трещины. Воины тяжело дышали, из многочисленных ран капала кровь.
Следующий обрушившийся на него удар Конан парировал плоской стороной клинка и повел его вниз, по движению вражеского меча. Внезапно варвар сообразил, как одним движением может обезоружить противника. Резкий поворот с закрутом, рывок на себя — и клинок оборотня, словно живой, вырвался из пальцев хозяина, пролетел над головой Конана и зазвенел где-то далеко позади.
Вздох ужаса вырвался у оборотней. Мохнатая толпа качнулась вперед. До киммерийца долетели подбадривающие крики его товарищей:
— Бей! Покончи с ним, Конан!
Варвар не воспользовался заминкой. Он просто мог прикончить противника, только что подарившего такой прекрасный поединок. Пока киммериец стоял в замешательстве, лишившийся меча оборотень прыгнул вперед и с размаху двинул ему в челюсть. Потерявший равновесие Конан отлетел шага на три, упал, проехавшись спиной по жесткому камню, но меча из рук не выпустил. Вожак, не дав ему опомниться, пнул о кисти. Конан яростно вскрикнул, но не смог ничего поделать — клинок отлетел шагов на десять и, звякнув, остановился.
— Продолжим? — предложил оборотень, сжимая кулаки.
— С удовольствием,— усмехнулся варвар и, резко оттолкнувшись руками, сделал кувырок назад и вскочил на ноги.— А теперь еще с большим.
Вожак атаковал, нанося такие мощные удары, что старый кулачный боец Конан сперва лишь ошеломленно прятал голову за руками. Правда, защита не помешала оборотню провести пару чувствительных ударов слева. Киммерийцу никак не удавалось оторваться от противника на безопасное расстояние.
Разозленный варвар изловчился и после очередного удара боднул оборотня в живот. Вожак согнулся, хватая ртом воздух, а Конан с величайшим удовольствием вернул ему удар в челюсть и, не давая подняться, начал беззлобно пинать ногами. Оборотень уворачивался, затем умудрился ухватить киммерийца за ногу и уронить. Варвар приложился головой об пол, на мгновение перед глазами все куда-то поплыло, но, пока к нему возвращалась способность соображать, тело само все сделало. Конан обнаружил себя бегущим к улетевшему мечу. Оборотень тоже подхватил свой выбитый из рук клинок.
— Ну что, закончим разговор? — спросил он у медленно двигающегося ему навстречу Конана.
— Да, пожалуй… Было очень приятно с тобой… беседовать,— отозвался киммериец. — Взаимно,— кивнул вожак.— Но кому-то придется расстаться с жизнью.
Конан печально кивнул головой. У него и в мыслях не было закончить поединок миром. Бой до смерти, так до смерти. А жаль.
Посыпались жесткие, резкие удары, но даже в такой момент не утратившие изящества, присущего только истинным мастерам.
Вожак во время очередного выпада слишком от крыл руку, и варвар мгновенно воспользовался моментом. Оборотень оказался быстрее и успел отдернуть кисть, но усталость взяла свое — меч киммерийца достал его. Лезвие глубоко рассекло запястье, разрубив сухожилия. Вожак едва успел перехватить рукоять левой рукой. К счастью для него, ей он владел не хуже, чем правой, и вынудил разочарованного Конана уйти в глухую защиту.
Однако сил оборотня хватило ненадолго. Он чувствовал, что с каждой каплей крови, текущей по ладони безжизненной кисти, утекает его сила. Он слабел на глазах.
«Проигрываю»,— уныло подумал вожак и, вложив все остатки силы, все неприкосновенные запасы, обрушил на киммерийца еще с десяток ударов. То ли варвар ощутил неуверенность противника, то ли просто решил сохранять выдержку — осталось для него самого тайной за семью печатями, однако он спокойно отразил все самые хитрые выпады.
Оборотень был близок к победе, в какой-то миг его клинок едва не смахнул варвару скальп вместе с верхушкой черепа, но киммерийцу удалось в последний момент отпрыгнуть и отделаться царапиной через весь лоб.
Вожак занес меч для очередного удара… и вдруг остановился, тяжело дыша. Кровь из рассеченной руки капала на пол, из уголка рта текла слюна. Он несколько раз сплюнул на пол розовым, поднял голову и посмотрел на противника. Киммериец выглядел не лучше. Дыхание рвалось из груди, как у загнанного быка по лицу стекали алые струйки, направленный вперед меч ощутимо подрагивал
Однако взгляд оставался по прежнему твердым и сосредоточенным. Оборотень тяжело вздохнул. Вот и пришло время умирать. Выставив вперед клинок, он с хриплым боевым кличем бросился вперед. Конан спокойно ждал его. «Или он, или я. Другого не дано». Вожак нанес удар, надеясь проткнуть варвара насквозь. Киммериец шагнул вправо, левой рукой перехватил запястье оборотня. Бок обожгло. Конан посмотрел в затуманенные зеленоватые глаза противника, а в это время его рука с мечом сама поднялась и опустилась, глубоко погрузив клинок в грудь оборотня между ребер.
Из горла вожака вырвался хриплый стон. Его рука разжалась, меч бесполезным куском железа упал на черный пол. Конан выпустил врага и прикоснулся к собственной глубокой ране на боку. Кажется, ничего важного не задето. Заживет.
Оборотень сделал на подгибающихся ногах пару шагов назад и упал набок. Скрипя зубами, он сумел ухватить рукоять и мучительно медленно вытянул из себя окровавленную сталь.
— Дерьмово… — прохрипел он и перекатился на спину.
Оборотни вдруг закричали. Этот крик был горестным и яростным одновременно, прокатившись волной по всему притихшему храму. А затем они шагнули вперед.
— Они уйдут живыми,— прохрипел вожак, приподняв голову.— Не позорьте мое имя!
Твари нехотя остановились, сжимая и разжимая кулаки. Их глаза метали молнии, но никто из полузверей неосмеливался нарушить приказ еще живого вожака. Эрхард понимал, что стоит тому отойти на Серые Равнины — и стаю уже ничто не остановит. Поэтому уцелевшие люди сбились в круг, занеся в центр Тотланта. Маг все еще был жив, держась, видимо, на одном упрямстве.
Конан склонился над умирающим вожаком, холодеющую руку в свою и крепко сжал:
— Скажи свое имя. Я уже давно ни с кем так сражался…
— Деррек, граф Пьевеллы, к вашим услугам,— устало прошептал оборотень.— Он же Серебряная Молния. Не стоило мне связываться с безумцами… Послушай, ты выполнишь мою просьбу? Похорони меня по-человечески, где-нибудь в лесу… Хорошо, когда над тобой поют птицы… — Глаза вожака мечтательно потеплели.— Если не получится — забросай камнями, но не сжигай. Пожалуйста…— Он стиснул руку Конана и застонал.
— Если вырвусь отсюда живым — сделаю,— твердо сказал киммериец.— Услуга за услугу — скажи, кто такой Верховный Вожак и где его искать.
Деррек с трудом помотал головой:
— Нет. Он мой господин. Таков наш закон — я не могу предать Вожака. Но если тебе нужна чья-то жизнь — ищи в Пограничье. Новый король Хьярелл.
Ублюдок, он принес меня и стаю в жертву своим интригам! Жалкий властолюбец, из-за которого погибли мои лучшие бойцы! Убей его! Слышишь, убей…— Оборотень из последних сил приподнялся на локте.— Убей! — яростно прошептал он.
Рука, стискивавшая пальцы варвара, разжалась и бессильно упала на камни. Зеленые глаза остановились, глядя в вечность. Деррек, Серебряная Молния, Вожак оборотней, умер.
Конан распрямился и сжал кулаки. Хьярелл… Теперь многое становится понятным. Нападение на тихой поляне, Вальсо, Хальмун… Смерть Дамалла, скорее всего, тоже на его совести…
— Конан! — откуда-то выскочил Эртель.— Держи! –Он сунул киммерийцу в ладонь рукоять Рангильдора.— Сейчас они набросятся!
Оказалось, что отряд успел выбраться из своего угла и занял оборону на помосте. Оборотни с диким обреченным воем бросились на шестерку людей. Перекрывая все звуки в зале, загрохотал голос гнома: — Ну, наконец-то мой топорик напьется вражьей крови!
Они кое-как отбивали яростные, но беспорядочные атаки тварей, когда со стороны запертых бронзовых ворот раздался грохот и боевой клич подгорного племени:
— Топоры гномов! — Казалось, от слитного рева многих десятков глоток рухнут стены зала. — Гномы идут!
Снесенные с петель створки рухнули вовнутрь, в зал хлынули бородатые карлики, закованные с ног до макушек в сверкающую броню. Оборотень, оказавшийся в этот миг перед Конаном, оглянулся на вход, безумно рассмеялся и бросился грудью на Рангильдор…
Началась бойня. Гномы размахивали огромными топорами, круша оборотней. Часть тварей попыталась скрыться через проходы в стенах, но и там их уже поджидали.
Никто из отряда не принимал участия в резне. Кто-то помог Конану перевязать распоротый бок (варвар так и не смог потом выяснить, кто же это был), он вытер меч о какую-то тряпку и начал одеваться. Два гнома в сияющих доспехах сбивчиво объясняли, почему они так задержались. Варвар не слушал — ему было все равно…
Эпилог,
в котором сводятся кое-какие старые счеты и начинаются новые приключения
Хьяреллу, новому королю Пограничья, снился плохой сон. В нем он видел мертвого Деррека, проклинавшего за свою гибель… Хьярелл был почему-то уверен, что смерть вожака была ужасной. За его спиной стояли остальные — стая, все шесть десятков…
Потом лицо Деррека подернулось туманом, превратившись в морду этого отвратительного варвара. Король вскрикнул и проснулся, чувствуя, что рядом кто-то есть.
— С пробуждением вас, Ваше Величество,-тихо сказал чей-то насмешливый голос — Доброе утро, так сказать.
Хьярелл моментально покрылся липким потом и потянулся за кинжалом, лежавшим под подушкой.
— Тотлант,— все так же язвительно продолжал голос,— освети комнату, если тебе нетрудно, а то беседовать в темноте совсем неудобно.
Вспыхнул зеленоватый огонек, и в его свете король увидел стоящих вокруг его кровати Эрхарда, Конана и неизвестного стигийца, по-видимому упомянутого Тот-ланта.
— Что вам нужно? — Голос Хьярелла сорвался на визг.
А как ты думаешь, волчок? — ухмыльнулся Конан. Кстати, один твой приятель, по имени Деррек, очень просил отправить тебя на Серые Равнины. Мол, ему там без тебя будет скучно — некому глотку перегрызть. Не могу же я отказать умирающему в его последней просьбе! — Хочешь золота? — быстро проговорил Хьярелл.— Много! Двести, триста тысяч…
— А Деррек был прав — ты действительно редкостный ублюдок и мразь,— задумчиво проговорил киммериец.— И мне сильно кажется, что никто не огорчится, если завтра тебя найдут в этой уютной комнатке с перерезанным горлом. Знаешь, какая мне мысль недавно пришла в голову? Пограничье — не такая уж и плохая страна, только ей нужен правитель с крепкой рукой и твердым характером. И я даже знаю человека, подходящего на эту должность. Эрхард, хочешь быть королем этой помойки? Глядишь, через годик-другой сделаешь из нее приличное королевство.
— Ты серьезно? Думаешь, меня поддержат? — с надеждой поинтересовался сотник.
— Поддержали же эту сволочь,— пожал плечами Конан.— Эй, ты! Можешь высказать свое последнее желание,— В руке варвара блеснул длинный широкий кинжал.
— Стража! — не своим голосом завопил Хьярелл.
Эрхард и Конан расхохотались:
— Не ори. Всех стражников отослали в «Корону и посох» — пиво пить. Ну как, хочешь изъявить последнее желание или нет?
Хьярелл поморщился. Он наконец нащупал кинжал и» стараясь потянуть время, проговорил:
— Да. Хочу. Расскажите, как вы выжили и что с Дерреком.
— Это можно.— Конан, поигрывая кинжалом, присел на край кровати и быстро поведал медленно белеющему Хьяреллу всю историю.
— Трупы оборотней, погибших в храме, мы сожгли. Селену похоронили на скале рядом с пещерой. Деррека я, как и обещал, довез до лесов и зарыл могучим, как и он, вязом. Пусть земля будет ему пухом, а душа с миром живет на Серых Равнинах. Тотлант как видишь, выжил, хотя всю обратную дорогу провалялся в лихорадке. Мы уже не надеялись, а стигиец все-таки выкарабкался… Доволен? А теперь пора тебе встретиться с Дерреком.
— Отправляйся к нему сам! — выкрикнул король выхватывая из-под подушки кинжал и замахиваясь.
— Зря вы так, Ваше Величество,— укоризненно произнес Конан, перехватив занесенную руку Хьярелла и крепко сжав запястье.— Кто ж так с оружием обращается? Ведь и порезаться можно… Ненароком. — С этим словами киммериец с хрустом вывернул кисть Хьярелла, всадив его же кинжал в сердце неудачливого короля. Глаза бывшего повелителя вылезли из орбит, он судорожно качнулся вперед и завалился на подушки.
— Я его честно предупреждал,— с притворным сожалением пробормотал варвар, закрывая глаза покойному королю. Затем Конан взял со столика в изголовье золотой обруч с тремя дубовыми резными листьями, повертел в руках, хмыкнул и протянул Эрхарду:
— Ну что, король умер, да здравствует король?
* * *
Через три дня после коронации и последовавших за ней праздников Конан начал укладывать дорожный мешок. Дорога в Бритунию далека, да и лютые зимние холода приближаются… В Аквилонии, по слухам, пикты немного утихомирились, так что делать там пока нечего.
Эрхард на удивление быстро освоился в новой роли. На второй день своего правления он уже разослал приветственные грамоты ближайшим соседям, то есть Аквилонии и Немедии.
По просьбе Конана письмо в Бритунию было временно задержано. Киммерийца торжественно назначили послом, однако он быстро избавился от неожиданной должности в пользу Эртеля. Дядюшка-король пошипел, припомнив племяннику все многочисленные обиды, вольные и невольные, затем простил и собственноручно благословил, попросив только одного — вести себя при дворе Бритунии потише. Теперь у Конана был, по крайней мере, один товарищ в предстоящем походе.
Ближе к вечеру этого же дня явились Веллан и Эмерт. Потоптавшись у порога и смущенно глядя в пол, они попросили разрешения присоединиться к отряду. «Хорош отряд — из двух человек»,— подумал Конан и милостиво согласился. Как-никак вчетвером веселее. И с кем же будет переругиваться в дороге Эртель?
Эрхард умудрился выплатить Конану лишь четверть из полагавшихся варвару денег. При этом, когда киммериец вернулся к себе в комнату и пересчитал монеты, их оказалось всего на десять тысяч. Взбешенный Конан немедленно устроил скандал, король приказал отрубить голову казначею и отсыпать варвару еще пятнадцать тысяч. Киммериец нехорошо прищурился и ядовито поинтересовался, почему так мало.
Эрхард смиренно опустил глаза и пояснил, что вчерашний осмотр выявил в наличии всего пятьдесят тысяч, из которых половину пришлось отдать ненасытному северянину. Не может же король, лишь вчера вступивший на престол, разорить казну до самого дна даже ради выплаты долга спасителю отечества?!
Конан сильно сомневался в искренности старого пройдохи, но спорить не стал и забрал то, что дают.
Тотлант после продолжительных раздумий и сожалений о том, что ему так и не удалось пошарить по Черному Храму, решил отправиться вместе с киммерийцем. Книга Бытия… Ведь это так любопытно!
* * *
— А может, останешься? Будешь начальником стражи или, если хочешь, командующим армией Пограничья,— в очередной раз предложил Эрхард, кивающе поглядывая на возвышающегося, как монумент самому себе, киммерийца. Конан уже сидел в седле. Гнедой жеребец нетерпеливо перебирал ногами и приплясывал. Ему не хотелось стоять на месте.
Солнце только-только взошло, обитатели дворца и столицы еще пробуждались ото сна, а пятеро всадников покидали Пограничье.
— Нет, Эрхард. Я всего лишь обычный искатель приключений, мне непривычно сидеть на одном месте,— отрицательно покачал головой варвар.— Уж не обессудь. Да не переживай, мы вернемся. Вот изловим бритунийского вожака и обязательно вернемся. Пусть пока моя бутыль «Старого короля» хранится у тебя. Выпьешь в одиночку — убью!
— А где Раваал? — припомнил Эрхард.— Ты вернул его в храм?
— Нет, он здесь, в мешке. Может, удастся кому-нибудь пристроить беднягу. Ладно, бывай… К весне жди нас обратно.
— До встречи, Конан. Удачи тебе. Присматривай там за моим оболтусом, идет?
Всадники тронули коней и рысью слетели с холма, поворачивая направо, на Гиперборейский тракт. Вырвавшийся вперед киммериец придержал коня и, обернувшись, помахал рукой одинокой сгорбившейся фигуре у развалин крепостной стены.
Маленький отряд вылетел на широкую заснеженную дорогу и галопом понесся вперед, навстречу холодному дыханию полуночных стран. Ветер трепал черные волосы Конана, в которых уже появились первые седые пряди.
Пройдет всего три коротких года, и он сам станет королем великой страны. А пока впереди лежит долгий путь, новые опасности и тревоги, и никто всерьез не задумывается над тем, что случится завтра...
ПЛЕННИКИ БЕЗДНЫ
Глава первая
Путешествующий философ из далекого Аргоса, которому пришлось побывать в городе воров Аренджуне, писал в своих путевых заметках: «Бедняки этого города весьма почитают бога Ану. Очень часто храм его полон народу даже в то время, когда богослужения не проводятся.
И что особенно примечательно — в отличие от других виденных мною мест, где люди, дабы почтить божество, собираются в больших и пышно украшенных храмах, здесь они, наоборот, предпочитают маленькое, ничем не примечательное святилище, расположенное в самом бедном квартале города. Другой же, не в пример более богатый и красивый храм этого бога, удобно расположенный на холме неподалеку от королевского дворца, почти всегда пустует.
Храм этот, столь популярный у простых людей, представляет собой трехэтажное здание, сложенное из массивных каменных блоков. Со стороны кажется, будто три куба поставлены один на другой; внизу — самый большой, наверху — самый маленький. Все они соединены лестницей, ведущей от земли к площадке на самом верху. По ней в дни праздников поднимаются жрецы, творящие богослужения.
Крыша каждого этажа образовывает террасу, возвышающуюся над предыдущим. На этих террасах находятся сады, и в них выращиваются особые растения, посвященные богу. На верхний этаж допускаются только посвященные жрецы — служители божества. Говорят, что там стоит алтарь, с которого всегда поднимаются в небо благовонные курения, и кровать, на которой время от времени спит сам бог.
В среднем этаже находится сокровищница храма, в которой хранятся подношения многочисленных людей, просивших помощи бога.
В нижнем этаже находится огромный зал, открытый для всех. В нем находится огромная статуя бога, высеченная в незапамятные времена, и каморки живущих при храме жрецов. Когда-то давно богослужения в храме вели несколько десятков человек, но сейчас остался всего один, которому помогают несколько рабов».
Знатный путешественник-философ вскоре, продолжая свое путешествие, покинул Аренджун, сохранив об этом городе не самые приятные воспоминания — по той простой причине, что в течение недолгого пребывания в нем он был пять раз ограблен, и количество монет, взятых им с собой в далекие страны, значительно уменьшилось. Поэтому он так и не понял причины странной привязанности жителей Аренджуна к маленькому неприметному храму бога Ану. Возможно, если бы он несколько дольше прожил в «городе воров» и лучше изучил жизнь его обитателей, то не стал бы так одобрительно отзываться о религиозных чувствах его жителей — каждый младенец в Аренджуне знал, что жрец этого храма промышляет скупкой краденого и его «прихожане» — обитатели знаменитого Лабиринта, воры, грабители и мошенники, сбывающие свою дневную или ночную добычу.
Именно в этом храме был продан похищенный у аргосца среди белого дня на оживленной улице перстень с его личной печатью. Когда светловолосый грабитель с иссеченным шрамами лицом изящным движением приставил кинжал к горлу аргосца и вежливо предложил ему избавиться от денег и драгоценностей, путешественник счел за лучшее не поднимать шума и расстаться с вещами. Удивила его даже не наглость ограбления, а другое — после того как светловолосый скрылся в толпе и аргосец начал кричать, что его ограбили, и просить, чтобы его провели к начальнику стражи, никто из прохожих не обратил на это ни малейшего внимания. Так же невозмутим был и сам начальник стражи, к которому в конце концов обратился аргосец с просьбой помочь ему вернуть свое имущество.
— Это невозможно, — меланхолично сообщил он незадачливому путешественнику, после того как тот описал ему приметы неизвестного грабителя.
— Неужели вы даже не догадываетесь, кто бы это мог быть? — участливо поинтересовался аргосец.
— Наоборот, я как раз точно знаю, кто это, — объяснил начальник стражи, — и именно поэтому говорю, что вернуть ничего не удастся.
— Неужели это совершил кто-то из знати? — ошарашенно спросил аргосец. — В таком случае прошу, назовите мне хотя бы имя этого вельможи. Я сам принадлежу к знатной аргосской фамилии. Я попрошу его вернуть мне перстень. Мы найдем общий язык. Благородный человек поймет, он не сможет мне отказать…
Ответом ему был громовой хохот стражников. Сквозь смех начальник стражи с трудом произнес:
— Вряд ли кто-нибудь был такого высокого мнения о происхождении Бенито. Это бродяга, бывший наемник, дезертировавший из какой-то армии и осевший здесь, один из самых известных грабителей Аренджуна.
— Но если вы его знаете, почему же не ловите? — закричал аргосец, перестав что-нибудь понимать.— Поймайте его, я готов назначить любую награду!
— А вот это как раз и невозможно,— уныло произнес начальник стражи.
Тем временем, пока аргосец беседовал с начальником городской стражи, разыскиваемый им гандер Бенито не торопясь добрался до храма бога Ану, где драгоценный перстень второй раз за один день поменял владельца.
Глава вторая
Ранним утром — в непривычное для обитателей Лабиринта время — два человека вошли в одну из относительно чистых таверн и скрылись в задней комнате, которую хозяин предоставлял только самым уважаемым своим гостям.
Мальчик-раб принес кувшин дорогого черного вина и два медных кубка, поставил на добела выскобленный стол и бесшумно удалился, плотно прикрыв за собой дверь.
Вошедшие представляли собой странную пару. Оба были примерно одного возраста, но в остальном их внешность была противоположна. Один был толстым, с лоснящимся лицом, при каждом движении колыхалось все его тело; второй, маленьким, щуплым, со скупыми отточенными движениями. Но при этом было заметно, что маленький чувствует себя здесь хозяином.
Щуплый человечек, которого все называли Гилзах, был одним из лучших наемных убийц Аренджуна. Многих беспечных людей обманывала его внешность — казалось, ему не под силу даже свернуть голову цыпленку, не говоря уже о том, чтобы убить человека.