Упав, аквилонец ударился головой о стену и потерял сознание.

Потом, спустя время, когда он открыл глаза, сознание все еще не вернулось к нему. Он двигался, говорил, испытывал чувства, но все это было чужое, ибо нечто вселилось в тело аквилон-ца и сделало его своим. Сигура не стало.

Если это кому-нибудь интересно, то душа его угодила в смрадную, душную темноту, где живут мерзкие чудовища — Зависть и Отчаяние.

Спустя несколько дней Закир повстречал при уже известных нам обстоятельствах уже не прежнего Сигура, а того, кто поселился в его теле.

* * *

Прошло одиннадцать дней.

Когда Бернегард увидел вдали купола, пылающие на солнце, он остановил своего коня, спешился и опустился на песок.

Юный рыцарь млел от радости. То, что казалось ему недостижимой мечтой, грезой, чарующим сном, теперь показалось наяву.

— Это ведь не мираж? — спросил он у своего проводника.

— Посмотри сам, — отозвался Конан. — Вот приметные скалы, все сходится. Мираж не повторил бы рисунка карты. И потом, разве ты не видишь, как волнуются лошади? Они чуют воду. Их миражами не обмануть.

Варвар тоже испытывал радость, но не выражал ее столь открыто. Приключение близилось к концу. Правда, самая опасная его часть еще впереди, но зато обратная дорога всегда легче — это он знал на личном опыте.

Конан внимательно изучал песок под копытами своего коня. Ветер изрядно потрудился, заметая следы, но кое-что осталось для глаз бывалого следопыта. Множество отметин, тонких, будто царапины. И оставлены эти следы недавно, совсем недавно…

— Поблизости ильроахирримы, — сказал киммериец. — Я понял, почему они не напали на нас раньше.

— Почему? — поинтересовался Бернегард.

— Им нужно было, чтобы мы очутились здесь.

Все это время волки песков провожали нас, пасли, как баранов. Если бы мы сбились с пути, они атаковали бы, но не всерьез, а так, чтобы мы вернулись на нужное направление.

— Ты хочешь сказать, что мы в ловушке? — Бернегард поднялся на ноги и инстинктивно ухватился за рукоять меча.

— Тс-с! Не делай резких движений! — остановил его варвар. — Пусть они думают, что мы ни о чем не подозреваем. Тогда на нашей стороне окажется пусть небольшое, но все-таки преимущество.

— Распоряжайся, — кивнул ему Бернегард. — Я надеюсь, ты понимаешь, что твой гонорар зависит от того, останусь я в живых, или нет.

— Если я буду мертв, какой мне прок в деньгах? — весело отозвался Конан. — Теперь садись-в седло и неспешно следуй за мной. Под укрытием стен нам не страшны стрелы, а огромные вараны не решатся лезть в человеческое жилье, даже заброшенное.

Путники миновали парадный вход, у самого порога которого намело целый бархан песка. Но за порог пустыня не переступила, словно дворец охраняло сильное заклятие.

Источенные временем ворота вели во внутренний двор. Там друзья обнаружили поилку для лошадей, полную свежей воды, и свежее сено в кормушках. Сено источало одуряющий аромат, совершенно немыслимый среди песков.

— Чудеса! — воскликнул рыцарь.

— Попахивает колдовством, — хмуро отозвался Конан, однако, ослабив подпругу своего коня, позволил ему напиться и припасть к кормушке.

— Хорошо, что это местная порода лошадей, — сказал он. — Рыцарский конь из Аквилонии не выжил бы.

— Посмотрим, не найдется ли внутри чего-нибудь для людей, — произнес Бернегард. — Насчет аквилонских лошадей — не знаю, а вот аквилонский рыцарь выжил, и очень хочет есть.

Юноша вел себя с веселой беспечностью победителя. Наездники на варанах, оставшиеся снаружи, уже не страшили его.

Первый этаж дворца напоминал рисунок к рассказу о царе Угапе. Все было точно так, как расписывал торговец картами, только в фонтане не было рыбок, а на деревьях не пели птицы.

Исполинские черные статуи у входа в каждый зал тоже соответствовали легенде. Правда, в ней великаны были живыми…

— Может, они и не умирали, — сказал Конан, когда Бернегард указал ему на статуи. — Не советую дразнить их, или как то выказывать свое пренебрежение. Я, конечно, их не боюсь, но все же, мы — непрошенные гости.

— О чем ты говоришь? — изумился юноша. — Это — каменные истуканы, и ничего больше.

И тут же осекся. Ему показалось, что один из гигантов изменил выражение лица. Только что оно хранило каменную невозмутимость, а теперь его черты исказила мука…

— Следуй за мной, — проговорил Конан, сделав вид, будто ничего не заметил.

Да, статуя была тут. Женщина, изваянная в натуральную величину, застыла в ожидании бесконечности. Вся ее фигура выражала покой и отрешенность.

— Тебе не нравится? — спросил Бернегард у варвара.

Тот покачал головой:

— Она похожа на хищницу. Притаилась в засаде, и ждет. Только кого? Нас?

— Ты прав, — раздался голос откуда-то сверху, и человек в черных одеждах опустился перед попутчиками.

— Сигур? — Удивился Бернегард. — Ты добрался сюда раньше нас? Поздравляю тебя, старина. Приз твой.

— Мое имя — Угап. Запомни его, презренный, — произнес человек и скрестил руки на груди. Этот жест, полный надменности и гордыни, столь не подходит Сигуру, каким его знал Бернегард, что юный рыцарь подумал, будто обознался. Но, вглядевшись пристальнее, он отказался от сомнений. Бесспорно, перед ним стоял его двоюродный брат.

— Опомнись, дружище, — миролюбиво сказал ему Бернегард. — Ты перегрелся на солнце и устал. Я тебя понимаю. Путь был не из легких. Но все позади. Теперь ты богач. Денег хватит на хорошее имение…

— О каких деньгах ты толкуешь, презренный? Что для меня деньги? Я — царь Угап, владыка пустыни… Ты будешь наказан за свою дерзость. И снова рыцарю показалось, что сходство странного пришельца с Сигуром только поверхностное. Сигур. иначе говорил, иначе звучал его голос, иными были жесты и манера держаться. А еще Бернегард заметил, что незнакомцу, именующему себя Угапом, тяжело и тесно внутри собственной кожи, словно он надел на себя слишком узкую рубаху.

Тем временем человек в черном приблизился к статуе и обнял мраморные ноги изваяния.

— Уже скоро, — прошептал он со страстью. — Скоро я дам тебе теплой крови, и твоя плоть станет, как прежде, живой и горячей.

Бернегард оглянулся в поисках Конана, но киммериец куда-то пропал.

Конечно, он и не думал бежать, просто рассудил, что Бернегард сам справится со своим родственником. Варвар хотел отыскать второго, и самым решительным образом потребовать от него объяснений.

Сквирр не заставил его долго рыскать по дворцу.

На верхней галерее Конан заметил его фигуру. Негодяй не пытался спрятаться, напротив, он ожидал приближения варвара и посмеивался. Его уродливое лицо от злобы и насмешки сделалось еще отвратительнее.

— Волки песков говорили о тебе, — произнес он. — Я знаю таких, как ты. Думаешь, что твоей силы будет достаточно, чтобы справиться со мной?

Не отвечая ему, Конан извлек меч из ножен и устремился на галерею.

Но едва он преодолел первый лестничный пролет, как черная тень обрушилась на него. Поначалу бесформенная, она обрела очертания чрезвычайно высокого, костлявого старика. Старик вытянул вперед свою длинную руку и попытался ухватить ею Конана за горло.

Взмахнув мечом, Варвар попытался перерубить зловещую руку, но клинок не встретил сопротивления плоти, а прошел сквозь воздух. Тень развоплотилась на мгновение, но почти сразу вернулась в прежний вид.

Могильным холодом несло от призрака, и это был совсем не тот холод, о котором мечтает путник среди раскаленной пустыни.

— Кром! — вскричал варвар и принялся яро-стно размахивать мечом, не позволяя тени обретать форму. Старик обратился в огромное серое пятно тумана. Конан прошел сквозь него и устремился дальше.

Вдруг что-то тяжелое ударило его по ногам, так что Конан едва не потерял равновесия. Это крылатый змей возник из пустоты и атаковал киммерийца.

Теперь Конан столкнулся с более серьезным противником.

Змей не развоплощался, когда сквозь него проходил клинок. При этом, все его длинное тело оставалось средоточием мощи. Змей витал в воздухе вокруг киммерийца, захлестывал его кольцами и сдавливал, при этом оставаясь неуязвимым.

Варвар изворачивался, как борец на ковре. У него не оставалось времени, чтобы поразмыслить, где у этой гадины уязвимое место.

К счастью, удача не отвернулась от Конана. Приготовившись для решительного удара, змей изогнул хвост, и киммериец увидел на самом его кончике острое жало, загнутое, как у скорпиона.

Не раздумывая, Конан нанес удар по кончику хвоста. Неожиданно на стену брызнула черная кровь. Змей зашипел, задергался, широко раскрыл свою пасть, в которую уместился бы взрослый человек, и пропал, оставив в воздухе тяжелое зловоние.

— Не может быть! — кричал Сквирр в ужасе. — Они же непобедимы! Ты не сумел бы одолеть их!

— Как видишь, у меня это получилось, —– ответил ему Конан, криво усмехаясь. — Теперь твоя очередь.

С этими словами он погрузил клинок в грудь негодяя.

Тем временем в зале возле статуи шла борьба не на жизнь, а на смерть.

Угап, чей дух завладел телом аквилонца, одолевал. Он старался подтащить Бернегарда к самому подножию статуй, чтобы там пронзить его грудь особым кинжалом, предназначенным для жертвоприношений.

Меч рыцаря, сломанный, лежал на полу. Он сломался, когда Бернегард попытался атаковать противника.

До последнего мгновения Бернегард не верил в то, что перед ним не Сигур. Он слышал, что безумцы обладают страшной физической силой, что бесноватые часто неуязвимы для оружия, и все старался заглянуть Сигуру в глаза. Юноша надеялся, что это отрезвит помешанного. Но глаза Сигура были мертвы. Казалось, он сам превратился в изваяние.

Теперь, у подножия статуи, Бернегард слабел с каждым мигом и готовился к смерти. Еще немного — и холодная сталь вонзится в его сердце, его кровь омоет ноги дочери песочного царя, а что произойдет дальше — рыцарь уже никогда не узнает…

В том состоянии, в котором пребывал Бернегард, только сугубое любопытство может спасти жизнь.

Юноше стало обидно не за жуткий конец, уготованный ему судьбой, а именно за эту неизвестность, что начнется сразу после удара кинжалом. Собрав волю в кулак, Бернегард ухватил руку с кинжалом за запястье, вывернул ее и с силой оттолкнул от себя.

Его противник захрипел, отшатнулся и медленно осел на пол. Костяная рукоятка кинжала торчала из его груди.

В то же мгновение статуя покрылась частой сетью трещин, покачнулась и рассыпалась в прах.

Конан нашел его и привел в чувство.

— Я, кажется, понял, что тут происходило, — сообщил он. — Твой родственник обратился не к тому человеку. Он хотел убрать тебя и думал, что всесильный негодяй из Хоршемиша — лучший исполнитель. Однако у Сквирра оказалась собственная цель. Я не знаю точно, каким образом, но этот бродяга умел ловить человека на его собственные пороки. К жадине он посылал демона алчности, к похотливцу — демона сладострастия. А твой кузен, по всему судя, являлся гнез-дилищем гордыни. Тебя, кстати, он поймал на любопытство. Однако власти над тобой у него не было.

— Я нахожу, что это весьма кстати, — вставил Бернегард.

Мертвое тело, лежащее в комнате, среди осколков статуи, без всякого сомнения принадлежало Сигуру. Дух Угапа покинул его, и остался один только труп, пронзенный кинжалом.

— Духи требовали от Сквирра пищи, — продолжал Конан. — По сути, он был их игрушкой, хоть и извлекал из этого свою выгоду. Но зло никогда не играет честно. Не стоит даже и пытаться вести с ними дела… Дочь песочного царя жаждала жизни. У нее был слуга — дух царя Угапа. А тот, в свою очередь, действовал через Сквирра. Неизвестно, много ли путников, попавших сюда случайно, погибли бесславным образом.

— Получается, ты все время знал, что нас подстерегает опасность в этом дворце? Почему тогда ты не остановил меня, и даже пошел вместе со мною? — спросил юноша растерянно.

— Потому что всякая история должна закончиться. И тем более — такая. Бр-р, мерзость! Однако нам надо придумать, как выбраться отсюда. Ильроахирримы кружат вокруг дворца. Они поклоняются статуе, и придут в ярость, узнав, что мы превратили ее в груду обломков.

Пошатываясь, Бернегард подошел к окну. Действительно, всадники на варанах показывались то здесь, то там. Отвратительные рептилии, разгребали лапами песок и били хвостами.

— Их десятка два, —– определил Конан. — Об открытом бое и думать нечего. Остается только ждать, когда у них иссякнет терпение, и они пойдут на приступ. Жаль, что у нас нет лука. Я бы прямо сейчас снял одного-двух…

В это самое мгновение один их волков пустыни пошатнулся в седле и упал со спины варана. В спине его торчала стрела. Ящер накинулся на него, и тучи песка скрыли его участь от посторонних глаз. Впрочем, и так было ясно, что участь эта ужасна.

— Что происходит? — недоумевающим топом осведомился Бенегард.

И тут же увидел ответ на свой вопрос.

Его приятели, о которых он уже и думать забыл, шли на выручку. Аддо и Алибасур мчались, понукая своих верблюдов, прямо на врага, а Закир, быстрый, как молния, атаковал с фланга.

Вместо того, чтобы разбежаться в стороны, ильроахирримы метнулись, подобные черным теням, прямо к стенам дворца.

Не сговариваясь, Конан и аквилонский рыцарь спустились во внутренний двор, оседлали своих коней, и кинулись в бой.

Схватка была короткой. Почти все черные наездники были убиты. Ильроахирримы не умеют сражаться, как принято у воинов, их удел — нападения из засады. Впрочем, их стрелы принесли много неприятностей Бернегарду и его друзьям: почти все были ранены. Больше всех досталось Закиру. Гирканец ругался, на чем свет стоит, когда терпеливый Аддо перевязывал его раны.

Некоторые из стрел оказались отравленными, и предусмотрительный Алибасур, захвативший целую бутыль целебного бальзама, заслужил много горячих благодарностей.

Другой на его месте возгордился бы, но сикх знал о своем предопределении, не желая ничьего другого.

— Жаль, что прекрасная сказка оказалась только приманкой, — с грустью молвил Аддо. — Вот и верь после этого старинным легендам.

— Мы никому не расскажем правды, — отозвался Бернегард. — Легенды творятся ежеминутно, но редко заканчиваются. Добавим свои штрихи к этому рисунку, чтобы было что вспоминать другим.

— Устами юноши говорит мудрость, — сказал на это Алибасур, а Закир, в знак согласия, ощерился и расхохотался по своему обыкновению.

Конан пожал плечами. Он не понимал этих странных господ. Для него не было особой разницы между легендой и настоящей жизнью, и он лучше других понимал, что правда интереснее всякого вымысла.

И если мы слышали эту историю так, как она разворачивалась на самом деле, то, значит, Конан поведал о ней кому-то из своих знакомых, те передали ее своим знакомым, и так далее. Вполне возможно, что повесть изменилась до неузнаваемости, и подлинная судьба мраморной статуи и Сквирра, одержимого духами, сложилась немного иначе. Кто знает, кто знает… 

Джеймс Гоулд

Сокровища подземного города



В «Выщербленной монете», одной из самых известных таверн Шадизара в этот утренний час было малолюдно. Те, кто заполнял ее зал после захода солнца, принося хозяину заведения — темнолицему уроженцу Султанапура — немалый доход, спали после ночных «трудов». Поэтому благонамеренные подданные Его величества могли без страха войти под ее закопченный потолок и приятно провести время за кувшином вина и приятной беседой. Но те не спешили воспользоваться такой возможностью, предпочитая нечто не такое колоритное, но гораздо более чистое и респектабельное. Тех же, кто находился здесь, предрассудки волновали менее всего.

Впрочем, посетителей почти и не было. За столиком в самом дальнем углу мрачного вида бродяга дремал над кувшином кислого красного вина. В нише, где находились места для благородных посетителей, уныло сидело несколько человек, судя по виду, мелких ремесленников, чьи дела идут не очень хорошо. Юноша в дорожной одежде из тех молодых аристократов, которые путешествуют для собственного удовольствия, вошел в сопровождении пожилого угрюмого скорее телохранителя, чем слуги, но, испуганно оглянувшись вокруг, сразу покинул таверну.

У противоположной стены за столом, рассчитанным на большую компанию, вольготно расположился мужчина, огромный рост и мощное телосложение которого сразу приковывали к нему все взгляды. Лицо его было не менее запоминающимся: копна светлых волос, свисающая подобно гриве немедийского льва, и ярко-голубые глаза на дочерна загорелом лице, на котором в тот день застыла угрюмая гримаса. Одежду незнакомца составляли вытертые кожаные штаны и куртка из грубой ткани — излюбленная одежда воинов в Пограничных королевствах. Впрочем, глазеть в открытую никто бы не осмелился. Грозный вид незнакомца и особенно огромных размеров меч, прислоненный к стене, моментально охлаждали пыл любителей лезть не в свое дело.

Те, кто хоть раз встречался с этим мужчиной, моментально признали бы в утреннем посетителе Конана из Киммерии, Конана, чье имя обросло самыми разнообразными и невероятными легендами. Юноша из далекой северной страны, он сумел пройти путь от рабского ошейника и меча гладиатора до королевского трона. Приключений, выпавших на его долю, с избытком хватило бы на несколько десятков жизней. Конану случалось бывать лучшим и самым удачливым вором, командиром наемников, пиратом…

Вряд ли нашелся бы человек который смог бы похвастаться такой судьбой, полной взлетов, падений, периодов тяжелых лишений, как по волшебству сменявшихся просто сказочным богатством. Впрочем, самые большие состояния не задерживались у него; благородный варвар расставался с ними с поистине царственной небрежностью и непосредственностью, которую не смогли убить даже годы, проведенные в цивилизованном мире. Золото создано для того, чтобы его тратить, как захочется, а когда понадобится, он добудет себе еще…

Но даже боязливое восхищение, объектом которого он стал, не могло сегодня улучшить настроение Конана. Его карьера начальника личной охраны одного из офирских вельмож оборвалась, не успев толком начаться. Причиной было даже не то, что жена хозяина, как и большинство женщин от аристократок до трактирных служанок, которые, раз взглянув на благородного варвара, уже не могли изгнать его образ из своего сердца, начала обращать на него чересчур благосклонное внимание. Конана это совершенно не волновало; мысли его в те дни занимала пухленькая рыжеволосая торговка овощами, которая обладала на редкость звучным голосом и ругалась не хуже капитана городской стражи.

Кошель с золотыми монетами таинственным образом исчез из запертого кабинета вельможи. Обшарив вместе со своими подчиненными хозяйские апартаменты, комнаты слуг и даже помещения, где содержались домашние животные, Конан отправился передохнуть в свою комнату. Рухнув на кровать, он к полному своему негодованию обнаружил пропажу, аккуратно зашитую в собственном тюфяке. Варварская хитрость удержала его от того, чтобы поддаться приступу бешеной ярости. Что толку крушить все вокруг, ведь он даже не знает, на кого обрушить свой гнев…

Вспомнив воровское мастерство, в совершенстве изученное им за время, проведенное в Шадизаре, он «извлек» кошель с золотом из горшка, где, согласно последней моде, росло причудливо изогнутое карликовое дерево из Утренних земель. Та же самая хитрость, сравнимая разве что с инстинктами хищного зверя, подсказала Конану дальнейший план действий.

На следующее утро, заявив, что уезжает по делам в город, Конан оставил лошадь в конюшне знакомого трактирщика и тайком вернулся назад. Для него это было не так уж и сложно. Влезть на стену высотой в три человеческих роста, сделанную из камней, плотно пригнанных друг к другу, не составило никакого труда для того, кто вырос в суровых горах Северной Киммерии и с раннего детства привык к подъемам, по сравнению с которыми этот был просто детской забавой. Стена особняка с карнизами, статуями и украшениями из резного камня была для него все равно, что ровная дорога для городского жителя. Добравшись до окна своей комнаты, он устроился прямо напротив него на ветке старого туранского клена. Он спрятался среди густой листвы и замер в полной неподвижности. Так он мог проводить многие часы, не шевелясь и практически не дыша; умение, которые не однажды сослужило ему добрую службу.

Ждать пришлось недолго. Дверь, которую он запер перед уходом, отворилась и в комнату трусливо озираясь проник личный секретарь хозяина — тщедушный молодой человек, который почему-то невзлюбил Конана с самого начала, пряча это под маской обходительности и услужливости. Секретарь убрал в поясную сумку связку отмычек, при виде которой Конан презрительно поморщился: среди воров Шадизара работать таким инструментом побрезговал бы даже самый зеленый новичок.

Из той же сумки непрошеный посетитель извлек ожерелье из солнечного камня, который привозили суровые, обросшие спутанными светлыми бородами моряки из северных земель. Рассказывали, что такие камни можно найти только на далеких островах, где море выбрасывает их на каменистый берег. Очень немногие корабли могут подойти к этим островам, не рискуя разбиться об острые камни или быть затянутыми в один из водоворотов, которые внезапно появляются в тех местах, передвигаясь со страшной скоростью, засасывая все, что попадается на их пути, и так же бесследно исчезая. Очень немногие корабли возвращаются из путешествия за солнечным камнем, но добыча того стоит. За деньги, которые заплатил хозяин за это украшение, можно было нанять еще один отряд личной охраны или не менее года жить в самой роскошной столичной гостинице, ни в чем себе не отказывая. Конан знал, что это украшение хозяин держит где-то в своих покоях, в особом хранилище, не доверяя даже супруге…

Не отвлекаясь на лишние размышления, варвар совершил могучий прыжок, сделавший бы честь даже снежному леопарду, которые водятся только в самых недоступных горах Северной Киммерии. Мощным ударом разбив оконное стекло, он приземлился перед едва не потерявшим сознание от ужаса проходимцем. Немного придя в себя, тот рухнул на колени, лепеча какие-то бессвязные извинения. Но, стоило варвару с презрением отвести от него взор, как тот извлек из-под одежды изящный дамский кинжал и попытался наброситься на великодушного киммерийца. Конан, которого подобное вероломство возмутило до глубины души, решил больше не церемониться с тем, кто не стоит этого. Пролетев через всю комнату, открыв собой дверь, неудачливый интриган замер у противоположной стены коридора со сломанной шеей.

Дело удалось бы замять, если бы секретарь не оказался аристократического рода, представителем захиревшей обнищавшей ветви, но, тем не менее, дальние родственники «пострадавшего» были близки к королевскому двору. Хозяин оказался всецело на стороне Конана, тем более что различные мелкие пропажи случались и раньше, но все, что он смог сделать для своего начальника охраны — это выплатить ему жалование и посоветовать уехать из города как можно скорее. С великой неохотой варвар согласился. Бегство — это не выход для настоящего воина. Но одно дело, когда на тебя нападают враги и тогда можно решить спор как подобает мужчинам. Но совсем другое — оправдываться перед всякими напыщенными идиотами и доказывать им, что подлец заслуживает именно такой награды и все только потому, что эти недоумки называются королевским судом. Нет, такое ему совсем не по душе.

Наскоро простившись со всеми и не удостоив вниманием грустные взгляды, которые украдкой бросала на него хозяйка, Конан отправился прочь. Он не утруждал себя мыслями о конечной цели путешествия; в мире полно дорог, и на каждой из них его что-нибудь да ожидает, скорее всего, сокровища, приключения и красивые женщины…

Неожиданно для самого себя он оказался в Шадизаре, городе, где обитатели богатых кварталов, должно быть, до сих пор со страхом вспоминают его имя, а в подозрительных тавернах о знаменитом воре рассказывают легенды, которые с каждым разом обрастают новыми все более удивительными подробностями.

Но знакомый город встретил Конана не так гостеприимно, как ожидалось. За время его отсутствия в Шадизаре многое изменилось и, с точки зрения варвара, совсем не в лучшую сторону. Знакомые с ужасом рассказывали о новых законах против воровства, воины и охранники никому не требовались, даже вино в знакомой таверне оказалось каким-то кислым. Поэтому без особого удовольствия спустив оставленное ему золото, Конан размышлял, куда направиться дальше. Может быть, в одно из Черных королевств? Хотя после нескольких пиратских экспедиций с его участием вряд ли ему будут там рады. Особенно после попытки выкрасть идола из главного храма Ксухотла.

Нет, Конану это удалось, но, стоило пиратам покинуть пределы храма, как идол ожил и устроил такое, что немногие уцелевшие до сих пор просыпаются в холодном поту, вспоминая события той ночи. Или попытать счастья в Коринфии или Бритунии?..

И тут Конан заметил, что хозяин таверны покинул свое место за стойкой и направляется прямо к нему. Что еще надо этому жирному носителю подносов? Если он хочет вытрясти из него еще денег, то сейчас он горько пожалеет о своем намерении.

— Вас хочет видеть какой-то господин.

— Какой еще господин? Я никого не жду!

— Он говорит, что имеет к вам срочное и важное дело, господин Конан. Он ждет вас в комнате на втором этаже.

Конан нехотя поднялся с места и, прихватив свой громадный меч, двинулся вслед за служанкой, указывающей ему дорогу. Завтрак был до обидного скудный и, кроме того, варвар пребывал в дурном расположении духа. Если кто-то из давних врагов вздумал устроить ему ловушку, то после встречи с ним вряд ли он будет в состоянии этим похвастаться. А эту отвратительную таверну он просто разнесет, не оставив от нее и камня на камне. Поднимаясь по лестнице, Конан всей душой жаждал, чтобы его предположение подтвердилось; по крайней мере, будет на ком сорвать дурное настроение.

В полутемной комнате за столом сидел какой-то человек. Он был с головы до ног закутан в просторный плащ, низко надвинутый капюшон оставлял лицо сидящего в тени. Острые глаза варвара различили, что перед ним мужчина, которому еще далеко до старости и который не понаслышке знает, как обращаться с оружием. В том, что это очень богатый господин и, скорее всего аристократ, Конан убедился, бросив взгляд на его горделивую осанку, плащ из тонкой шерстяной ткани и ухоженную руку с аккуратно подстриженными ногтями. А, впрочем, какая разница, кого сюда занесло, он ни перед кем не заискивал и не собирается. Конан протопал через всю комнату и опустился на табуретку прямо напротив сидящего. Расшатанная гостиничная мебель жалобно скрипнула под ним.

— Ну и чего вам надо? — недовольно проворчал варвар, стараясь заглушить урчание полупустого желудка.

— Я хочу поручить вам одно небольшое дело, — ответил мужчина с легким стигийским акцентом.

— Я не привык принимать поручения от незнакомцев, — буркнул Конан.

— Мое имя вам ничего не скажет, — продолжил собеседник, как будто не замечая его вызывающего тона. Я собираю коллекцию всяких редкостей и хочу, чтобы вы достали для меня одну вещь…

—…Которая случайно завалялась в сокровищнице кого-то из местной знати. Если оплата будет достаточно хороша, то почему бы и нет?

— Нет, речь идет вовсе не о краже. Просто нужно съездить и привезти эту вещь. В настоящее время она абсолютно никому не принадлежит.

— Никому не принадлежит?..

— Это далекое путешествие, оно связано с большими опасностями, и будет хорошо оплачено. Подумайте и если вы беретесь за это дело — жду вас здесь сразу после захода солнца. Если нет, я найду кого-нибудь другого; мне безразлично, кто именно доставит то, что мне нужно.

— Ладно, поглядим, — ответил варвар, еле сдерживая желание свернуть шею этому аристократишке, который хочет заполучить его в качестве простого носильщика. А, может быть, заодно понадобится, чтобы он выводил на прогулку его собачку или спел колыбельную его избалованным детям?

Вернувшись в свою комнату, варвар растянулся на лежащем прямо на полу тюфяке, чтобы хоть как-нибудь скоротать время. Но не успел он даже задремать, как его разбудили сначала осторожные шаги по коридору, а затем робкий стук в дверь. В комнату вошла служанка, еле неся тяжелый поднос. На глиняном блюде возвышался кусок баранины, который с трудом осилили бы трое взрослых мужчин, здоровенный каравай белого хлеба и кувшин, в котором что-то плескалось. Обоняние варвара моментально уловило запах красного заморанского вина, гораздо лучшего, чем та кислятина, которой поили его нынешним утром. Но он не спешил радоваться этому нежданному подарку судьбы.

— Ошиблась комнатой, женщина, я ничего не заказывал.

— Господин, который только что приехал, приказал отнести это вам. Он велел передать, что хороший обед лучше всего способствует важным размышлениям.

Поставив поднос на пол, девушка удалилась, оставив Конана наедине с сытным обедом. Варвар внимательно рассмотрел принесенную еду, обнюхал, обмакнул палец в кувшин с вином и осторожно лизнул. Никаких признаков яда или чего-нибудь в этом роде. Даже острое звериное чутье, которое всегда безошибочно предупреждало его об опасности, на этот раз не уловило никакой угрозы.

Ну, раз так… Вскоре на блюде осталось только несколько обсосанных косточек и подгоревшая хлебная корка, а красное заморанское было выпито до капли. Растянувшись в блаженной дреме, Конан подумал, что работа, которую ему хотят предложить, в сущности, не так уж плоха, да и заказчик не производит впечатления жулика. В конце концов, почему бы для разнообразия не съездить за каким-то предметом по просьбе богатого чудака.

Таинственный господин ждал его, так же сидя за столом; казалось, за время отсутствия Конана он даже не пошевелился. Услышав о его согласии, заказчик не высказал ни удивления, ни удовольствия.

— Перейдем сразу к делу. Вам, должно быть, случалось слышать о заброшенном городе в самом сердце Гирканских гор.

— Ну да, говорят, что два поколения назад его разрушило землетрясение. Все дороги к нему тоже исчезли.

— Он был столицей и последним, что осталось от древнего государства, существовавшего много столетий назад. В королевском дворце должен находиться трон из фиолетового дерева. Резьба на его спинке изображает сцену сражения между тритонами и предками нынешних пигмеев. Я хочу, чтобы вы нашли его и привезли мне в том состоянии, в каком найдете.

— Хм… А если он разломан в щепки или просто сгнил за это время?

— Древесина фиолетового дерева не подвержена гниению, она даже не может сгореть, разве что если кинуть прямо в жерло вулкана — задумчиво произнес необычный собеседник, глядя куда-то мимо Конана. — В щепки… что же, в таком случае я получу мешок деревянных обломков, а вы…

И тут он назвал сумму, во много раз большую той, которую можно было бы выручить, обчистив королевскую сокровищницу и сбыв вещи не самому жадному скупщику краденого. Тем временем странный господин продолжал:

— Отправиться в путь нужно завтра до восхода солнца. О припасах и снаряжении можете не беспокоиться. С вами отправится мой человек, он будет помогать вам в дороге. Он знает, как добраться до места кратчайшим путем.

— Я привык работать один, без помощников…

— На этот раз придется, — ответил собеседник. На какое-то мгновение его голос стал похож на один из знаменитых клинков Султанапура, которые способны разрезать тончайшую шелковую ткань на поверхности воды. — Это вполне надежный человек, его можно не бояться — добавил он с тонкой насмешкой, напоминающей острую шпильку — излюбленное оружие аристократок из Утренних земель.

— Бояться, еще чего! — проворчал варвар, задетый за живое — только нянчиться я с ним не собираюсь. Я берусь доставить сюда фиолетовый трон или его обломки, а не присматривать за всякими маменькиными сынками.

— Об этом можете не беспокоиться — еле заметно улыбнулся заказчик ему в ответ. — Он сам за собой присмотрит.



* * *



Не успев проснуться, Конан уловил в комнате чье-то присутствие. В нем не было ничего угрожающего, иначе выработанные за много лет инстинкты дикаря разбудили бы его гораздо раньше, а мощное тело само сделало бы то, что требовалось, даже если бы разум его хозяина продолжал еще спать. Стараясь дышать в том же ритме, что и во время сна, Конан осторожно приоткрыл один глаз. Рядом с дверью на корточках сидел толстенький низкорослый человечек, одетый как житель Иранистана. В то же мгновение, как Конан бросил взгляд на него, тот с улыбкой наклонил голову:

— Доброе утро, господин Конан, я Маленх, ваш помощник.

— Как тебе удалось войти? — прорычал варвар, с изумлением заметив, что мощный железный засов, на который была заперта дверь его комнаты, оказался отодвинут в сторону.

Непрошеный гость с улыбкой извлек из складок одежды нечто, похожее на небольшую черную губку. Подобные вещи всегда ценились на вес золота среди тех, кто избрал своей профессией открывать запертые двери и проникать туда, где чужих не ждут. Невзрачный с виду предмет был ни чем иным как зовущим камнем, который обладает способностью притягивать и сдвигать с места любые, даже самые тяжелые железные предметы.

— Я родился в этом городе, — скромно улыбнулся обладатель зовущего камня и еще Эрлик знает, каких секретов. — Пора в путь, господин.

Едва кивнув ему, Конан подобрал с пола свои вещи и двинулся к выходу.

В зале их уже ждал накрытый стол, за которым мог бы утолить голод десяток взрослых мужчин, а из конюшни мальчик-слуга вывел двух лошадей с навьюченными на них дорожными сумками. Маленх легко вспрыгнул на лохматую низкорослую лошадку из тех, которые особенно ценятся кочевниками. Конан с едва скрываемым удовольствием сел на зингарского жеребца, седло и сбруя которого были почти лишены украшений, зато оказались на редкость прочны и надежны. Похоже, кто-то взял на себя труд ознакомиться с его привычками…



* * *



Первая неделя путешествия прошла без особых событий. Конан вынужден был признать, что навязанный ему спутник вовсе не стал для него обузой. Маленх умел становиться не более заметным, чем песчаная ящерица, которая прячется от хищника или, наоборот, рассказать множество забавных историй, которые скрашивали долгие часы пути. Кроме того, он оказался неплохим поваром — из скудных дорожных припасов и не менее скудной охотничьей добычи ему удавалось готовить блюда немногим хуже тех, что подают и к королевскому столу.

Помощь маленького иранистанца оказалась существенной и тогда, когда требовалось найти дорогу. Конан прекрасно ориентировался в незнакомом месте, а там где побывал хоть однажды, без помех прошел бы с завязанными глазами. Но даже он растерялся бы, случись ему оказаться одному среди этих скал, похожих на хлопья по волшебству застывшей бурой пены. Маленх находил дорогу по каким-то таинственным, видимым ему одному признакам и уверенно сворачивал туда, где, казалось, не было и крохотной щелочки между камнями. Но, приблизившись, Конан неизменно находил там проход достаточно удобный для двух всадников.

В начале второй недели пути они внезапно оказались разбужены среди ночи. Земля под ними начала еле заметно вздрагивать, а откуда-то сверху послышался жалобный вой, похожий на голос громадного безмерно страдающего существа. Конан вскочил на ноги, нашаривая рядом с собой оружие. Но спутник не разделял его беспокойства:

— Это поющая гора, господин, — сказал он. — Сейчас перестанет.

В самом деле, через некоторое время душераздирающий вой прекратился и путешественники смогли спокойно заснуть. На следующее утро Конан тщетно оглядывался вокруг, пытаясь определить, какая из гор могла таким необычным образом нарушить его сон, но все они были похожи друг на друга как медные монеты в чашке нищего.

Во время дневного перехода Маленх поведал ему множество легенд о происхождении Поющей горы — страшных, трагических и тех, которые вряд ли можно было бы рассказать в обществе благородных дам. Суть их, впрочем, сводилась к одному — после Войны магов, которая случилась поколений за десять до рождения Конана, в этих местах образовалось множество странных и загадочных вещей. Конан лишний раз подумал, что быть сговорчивым иногда очень даже не помешает — без проводника ему здесь бы пришлось значительно труднее.

Они спускались и поднимались по почти отвесным горным тропам, где лошади могли пройти лишь с величайшим трудом. Временами животным приходилось завязывать глаза чтобы, перепугавшись, они не свалились в пропасть.

Через несколько дней пути Конан со спутником оказались в очень странном месте. Это была небольшая долина между горами, густо поросшая пышными белыми цветами. Временами, когда налетал ветер, цветы издавали непонятный костяной стук.

— Эрлик тебя раздери! — проворчал Конан. — Это еще что?!

— Костяные колокольчики, господин — отвечал Маленх, чуть заметно улыбаясь уголком рта. — Когда-то в этой долине произошло большое сражение. Никто не знает, сколько народа погибло здесь. Многие из них настолько запятнали себя черными делами, что земля не приняла таких покойников… Рассказывают, что сто лет спустя один из тех, кто развязал Войну магов, пришел сюда, чтобы вернуть к жизни своих верных слуг. Но эта долина слишком пропиталась магией и обрела свою собственную волю. Каждая из мелких косточек пустила корни в землю, а потом приподнялась на длинном стебельке. У некоторых даже есть листики… Сам же пришедший окаменел, но остался при этом живым и способным творить все что ему захочется с теми, кто неосторожно окажется в его власти. Посмотрите на вершину этой горы; видите, как будто человек сидит на корточках.

В самом деле, в лучах заходящего солнца камень на вершине горы казался древним стариком, который поглощен размышлениями и, водя прутиком по земле, пытается решить какую-то нелегкую задачу. На лице Конана показалась гримаса величайшего отвращения; больше всего на свете он не любил змей и магов.

— Эта долина — самое безопасное место для ночлега — невозмутимо продолжал Маленх. — Сами увидите, господин.

Они неторопливо брели через заросли того, что еще недавно казалось Конану безобидными цветами. Могучий варвар вздрагивал всякий раз, когда его сапога касался плоский не похожий на человеческий позвонок или длинный острый зуб, качающийся на тоненьком белом стебельке. Нет, мертвые его не страшили; их Конан навидался за свою жизнь больше чем достаточно. Просто картина, которую он видел перед собой сейчас, выходила за границы того, что может воспринять человеческий рассудок.

Посреди зловещей растительности оказался небольшой островок серой утоптанной земли. Именно на нем и расположились на ночь путешественники. Не сговариваясь, они решили обойтись без костра. Поблизости не было ничего, что могло бы служить топливом, а отходить далеко от лагеря в его поисках отчего-то не хотелось.

Едва стемнело, «цветы» принялись качаться, издавая разные неприятные звуки, хотя ночь была абсолютно безветренная. Казалось, в долине еле слышно переговаривается множество людей, молодых и старых, мужчин и женщин. Конану даже показалось, что он различает отдельные слова. Язык был ему незнаком, но, безо всякого сомнения, речь шла о них, вторгшихся туда, где уже много лет не ступала нога живого человека. Голоса убаюкивали, куда-то манили, что-то обещали…Варвар энергично выругался, чтобы прогнать наваждение, но это помогло очень мало. Костяные колокольчики смолкли, но вместо этого в темноте зажглись огоньки. Должно быть, ночные обитатели долины вышли на охоту. Пара зеленых звездочек это, конечно, глаза черной пантеры, которая не прочь полакомиться путешественниками. Конан отчетливо видел силуэт гигантского зверя, который бегал вокруг, не решаясь ступить туда, где росли костяные «цветы». Пары желтых огоньков — это шакалы или гиены, которые всегда подбирают остатки пиршества более крупных хищников, не решаясь напасть самим. А это еще что за диво? Восемь красных огоньков передвигались все одновременно, не разбиваясь на пары. Луна, выглянувшая из-за туч, осветила существо, отдаленно напоминающего гигантского краба, горящие глаза которого располагались со всех сторон уродливой головы. Существо остановилось рядом с границей «цветущей поляны», высунуло изо рта длинный узкий язык, поочередно облизало им каждый из своих глаз и неторопливо отправилось восвояси.

Когда, наконец, наступило утро, Конан обнаружил, что всю ночь просидел, сжимая в руках меч и готовясь отразить нападение самого неожиданного противника. Его спутник после бессонной ночи тоже выглядел не лучшим образом.

Дорога заняла еще несколько дней. То и дело путешественники натыкались на следы бушевавшей когда-то здесь войны магов. Один раз дорогу им преградила застывшая река. Когда-то от невероятного жара камень растаял и потек вниз подобно водопаду. Но теперь бурный поток вернулся в свое первоначальное состояние; падающие вниз струи, волны и даже круги на воде снова стали камнем. Конан из любопытства подобрал несколько капель, которые стали идеально ровными круглыми камушками, повертел в руке и небрежно бросил назад. Булыжники как булыжники, ничего интересного.

Один раз они наткнулись на небольшую рощицу, вид которой был не менее удивителен, чем костяные колокольчики. Деревья, их листья и даже несколько висящих на ветках плодов полностью стали железом. Готовая сталь самого лучшего сорта, такой Конан не видел даже в кузнице своего отца, знаменитого мастера-оружейника… Хотя, нет: стальные деревья были сами похожи на оружие, готовое к действию и ждущее руки хозяина. Острые ветки грозно тянулись в небо, а листья, похожие на тончайшие обоюдоострые клинки, устрашающе покачивались. Под одним из деревьев что-то чернело. Приглядевшись, Конан заметил мертвую змею, напополам разрезанную одним из таких «листочков». Железную рощу обошли молча и на почтительном расстоянии.



* * *



Наконец они добрались до места, но прохода между горами, за которыми должна была начинаться дорога, ведущая в затерянный город, не существовало. Как будто какой-то гигант небрежно сдвинул ближайшую гору со своего места, отчего та, частично рассыпавшись, намертво перекрыла все возможные пути. Маленх выглядел очень расстроенным, Конан, наоборот, отнесся к неожиданно возникшей трудности с поистине философским спокойствием.

— Подумаешь, засыпало один путь — найдем другой. В самом худшем случае дорога удлинится на пару дней.

— Все не так просто, господин. Попасть в заброшенный город можно только по одной из его дорог, как бы разрушены они ни были. В противном случае мы просто не найдем его. Мы будем до бесконечности бродить по этим местам, пройдем совсем рядом с остатками города и не увидим их.

— Должны же оставаться какие-нибудь тайные запасные ходы на случай осады или бегства.

— Именно к одному из них мы сейчас и направимся. Когда-то он вел в подземный лабиринт. Это очень старая карта, сделана еще до землетрясения, никто не знает, что встретит нас там сейчас — ответил проводник, задумчиво водя пальцем по древнему пергаменту.

— И как, по-твоему, мы пройдем там с лошадьми?

— Придется немного пройти назад и в сторону. В трех дневных переходах отсюда в направлении заката должен быть постоялый двор.

— Постоялый двор? В этой глуши?

— Да, он существовал с незапамятных времен, еще до войны магов. Теперь заведение содержит дочь или внучка последнего трактирщика. Они люди со странностями, но там вполне можно оставить лошадей, пока мы не вернемся.

Недовольно ворча, Конан последовал за своим спутником. Какой смысл содержать постоялый двор там, где нет ни торговых путей, ни даже тропинок, по которым ходят местные жители? Тем более что и жителей здесь тоже нет. И с чего они, интересно, живут, если нет никаких посетителей?

Они поднялись на горный склон и тут Конан, который уже счел, что его больше ничем не удивить, застыл в полном изумлении как ребенок при виде ярмарочного фокусника, демонстрирующего свое искусство.

Прямо из-под камней, лежащих у основания горного хребта, начинался кусок мощеного тракта. Красноватые шестиугольные камни выглядели так, будто дорога была проложена не больше месяца назад. С высоты было видно, что, не дойдя до конца долины, дорога резко обрывается, будто отрезанная лента. Аккуратный ряд красных камней, рядом с которым виднелись кустики чахлой сине-зеленой травы и кривых колючих кустов. Ровно посредине мощеного отрезка дороги стоял аккуратный двухэтажный домик с вывеской, на которой было намалевано какое-то страховидное рогатое существо, а рядом старательно выведено: «Приют горного козла».

Путешественники спустились в долину, не без некоторого опасения ступив на красные камни. Плотно пригнанные шестиугольники, между ними нигде не пробивается травы, которая появляется всюду, откуда уходят люди.

Гостиница не производила впечатления заброшенной. Второй этаж дома, казалось, только недавно был покрашен веселой зеленой краской, да и первый, сложенный из крупных серых камней, выглядел чем-то основательным, построенным на века. В окнах блестели чисто вымытые стекла, за ними виднелись яркие занавески, даже красные и розовые цветы в горшках. Пройдя несколько шагов по дороге без начала и конца, Конан повернулся к своему спутнику:

— Нам не нужно здесь останавливаться. Подумай, разве так должен выглядеть полузаброшеный постоялый двор?

— Нам не о чем беспокоиться, господин Конан. Мой хозяин сказал, что здесь мы будет в безопасности. Насколько я помню, в вашем договоре значилось, что вы доверяете моим знаниям. Мы путешествуем уже не один день; разве я хоть раз дал вам повод усомниться в моей надежности?

После длительных уговоров Конан неохотно двинулся дальше. Может и вправду в этом странном домике нет ничего опасного: аристократишка, отправивший их в заброшенный город, устроил себе на развалинах постоялого двора охотничий домик или прячет здесь от всего мира какую-нибудь смазливую девчонку? Или вся эта картина — не более чем мираж, одно из последствий бушевавшей когда-то в этих местах войны магов? Почему бы не посмотреть, что там такое, а в случае чего он сможет защитить себя и своего проводника.

С чувством непривычной для него робости варвар осторожно постучал в дверь, ожидая, что вот-вот наваждение пропадет. Дверь откроется а, скорее всего, провалится внутрь от малейшего толчка, а само давно заброшенное здание рухнет и рассыплется в пыль. Но вместо этого на пороге появилась женщина в темно-синем платье и белом чепце с оборками, не дающими разглядеть лицо. Впрочем, варвар смог разглядеть, что женщина молода и довольно хороша собой.

— Что угодно благородным господам? Ужин и комнаты?

— Никакие мы не господа, самые обыкновенные путешественники — расплылся Конан в обаятельной улыбке, которая растопила бы сердце даже каменной горгульи. — Мы бы хотели оставить у вас лошадей, на обратном пути мы вернемся за ними… Не страшно такой красивой женщине здесь жить? Дорога не очень-то многолюдна в это время года?

Но хозяйка оказалась бесчувственней каменной горгульи. Не обращая ни малейшего внимания на попытки благородного варвара завязать светскую беседу, она кивком пригласила путешественников следовать за ней.

За домом действительно оказалась конюшня, чистая и застеленная свежей соломой. Рядом находился аккуратно закрытый хлев, из которого впрочем, не слышалось ни мычанья коров, ни хрюканья свиней, ни куриного кудахтанья.

Толстая пожилая служанка в соломенной шляпе, почти полностью закрывающей лицо, молча помогла им.

— А где же все ваши мужчины? — сделал Конан еще одну попытку. — Неужели так одни и живете? Не боитесь, что украдет кто?

Как будто не расслышав вопроса, хозяйка с непонятным смешком взяла предложенные ей монеты и, пожелав господам счастливого пути, снова исчезла в доме. Оставшись одни перед закрытой дверью, двое мужчин растерянно посмотрели друг на друга.

— А, может быть, останемся тут на пару дней, передохнем? Никуда этот фиолетовый трон не убежит. Стоял себе без нас и еще постоит.

— Извините, господин Конан. Мы должны торопиться, погода в этих горах очень непредсказуема и потом хозяин хотел, чтобы мы оставили здесь лошадей, а сами шли дальше. На обратном пути мы сможем передохнуть несколько дней.

— С чего это он взял, что будет указывать мне, где и когда останавливаться на отдых? Хотя, ладно, пошли; надеюсь, о наших лошадях здесь позаботятся, как следует. Интересно, это что нынче такая мода среди богачей — устраивать себе резиденцию в самом неподходящем месте? Хотя мне приходилось слышать о более удивительных вещах: один из правителей Гиркании велел построить себе летнюю резиденцию на мосту, который специально возвели над самым большим водопадом…

И путешественники прошли дальше, не зная, что за соседним горным хребтом стоял дряхлый кое-как починенный домик с точно такой же вывеской, только выцветшей от солнца и дождя. Хозяйка — древняя старуха, на лице которой еще можно было прочесть остатки былой красоты, безуспешно вглядывалась вдаль. Вот уже много лет, как здесь не проезжал ни один человек. Неужели она так и не дождется постояльцев?

… В месяце пути от этого места в замке, стоящем посреди оазиса находящегося в сердце самой жаркой пустыни, чародей, имя которого никто не решался произнести вслух, удовлетворенно отвел взгляд от хрустального шара. Глотнув темно-красной жидкости из морионового кубка, он откинулся на спинку кресла. Заклинание удалось, осталось только немного подождать, а уж ждать он умел как никто другой…



* * *



Они двинулись в обход и к вечеру следующего дня оказались на берегу чистого горного озера. Вокруг него теснились те же бурые скалы.

— Ну и где же проход?

— Под водой. Когда озеро уйдет, мы сможем проникнуть туда. Никто не знает, когда это будет и когда вода снова вернется на свое место. Нам остается только ждать.

Но озеро выглядело самым обыкновенным и, судя по всему, никуда уходить не собиралось. Под толщей прозрачной воды колыхались водоросли, мелькали темные спинки рыб, изредка поблескивали серебристые стайки мальков.

Прошло еще несколько дней, полных бездействия и ожидания. Ничего особенного и таинственного им здесь не встретилось, если не считать странных туманов, которые на закате солнца делали окрестные скалы похожими то на дворцы непонятной архитектуры, то на замки, то на полуразрушенные крепости. Впрочем, Конан скоро перестал обращать на все это внимание: никакой опасности эти туманы с собой не несли а, что касается зрелища, что он, дворцов и крепостей не видел?

Однажды утром, когда путешественники, на которых безделье последних дней наложило свой отпечаток, неторопливо вставали, обсуждая, из чего приготовить завтрак, со стороны озера послышались какие-то странные всхлипывающие звуки. Подбежав, Конан и его спутник заметили, что это уже не тот спокойный водоем, который они наблюдали последнее время.

На водной поверхности неподалеку от берега образовалась довольно глубокая яма. Сквозь прозрачные ее стенки можно было видеть рыб, обрывки водорослей, мелкие камушки, которые, кружась, исчезали где-то внизу. Воды в озере становилось все меньше и меньше. Над водой показалась полоска мокрого каменистого берега, которая быстро расширялась. Камни, водоросли, которые беспомощно свисали подобно длинным зеленым волосам, какие-то коряги… Конан разглядел что-то вроде длинной палки, которая торчала, косо воткнувшись между двумя камнями на дне. Слишком прямая чтобы быть просто веткой… Движимый любопытством, он добрался до странного предмета, выдернул его и принялся очищать от водорослей. Взору его предстал длинный старинный меч, такие Конан видел разве что на гобеленах с батальными сценами в своем дворце в Аквилонии. Впрочем, оружие уже никуда не годилось: за долгое время стояния в воде его клинок полностью съела ржавчина. С сожалением отбросив его, варвар огляделся вокруг.

И тут внимание его привлекло что-то длинное, зацепившееся за куст водорослей. Змей Конан ненавидел почти так же сильно как и магов, поэтому, не долго думая и не тратя время на сожаления об оружии, оставленном на берегу, он схватил камень и обрушил его на извивающееся тело. Вопреки ожиданию, камень со звоном отскочил в сторону. Под лучами солнца блеснуло что-то металлическое. Нет, это не змея и даже не живое существо. Конан осторожно извлек свою находку на свет. Это оказался пояс, сделанный из множества серебряных пластинок, на каждой из которой виднелся искусно вырезанный узор. Ничего подобного ему видеть до сих пор не приходилось. Варвар сжал находку в руке, прислушиваясь к внутреннему голосу; нет, его необычайно острая интуиция не подавала сигнала тревоги. Что же; кому бы ни принадлежала раньше эта вещь, вряд ли хозяин явится сюда предъявлять свои права. И, нисколько не сомневаясь, он засунул находку в свой дорожный мешок.

Тем временем озеро сократилось до размеров небольшой лужицы, которая стремительно уменьшалась. Наконец вся вода исчезла в глубокой яме, а точнее, дыре, находящейся прямо посреди темной каменной плиты, как будто проделанной кем-то нарочно. Конан бросил в эту дыру камень, но прошло довольно много времени, прежде чем далеко внизу раздался слабый плеск воды. Голос проводника отвлек его от дальнейших наблюдений:

— Надо спешить, никто не знает, когда вернется вода!

Наскоро побросав вещи в дорожные мешки, путешественники направились туда, где в каменной стене виднелся вход в пещеру, из которого еще вытекали тонкие струйки воды. С трудом поднявшись по мокрым камням, скользким от ила и водорослей, они забрались в узкий каменный лаз.

Здесь было темно и так тесно, что Конан едва протискивался вслед за своим проводником между сырыми шершавыми стенками, колоссальным усилием воли подавляя малодушное желание немедленно повернуть назад. Он готов лицом к лицу встретить любую опасность, но там, где можно беспрепятственно дышать воздухом, где светит солнце и можно развернуться, а не здесь, стиснутому в этой каменной ловушке как какой-нибудь безглазый подземный червь…

Неизвестно сколько времени они ползли в непроглядной тьме, и могучий варвар с удивлением обнаружил, что испытывает нечто похожее на беспокойство. Что, если вода начала прибывать и уже нагоняет их? Интересно, водятся ли здесь под землей какие-нибудь животные и насколько они опасны? Если какая-нибудь из пещерных тварей нападет на них, сможет ли он достойно встретить неведомого противника? Неожиданно на ум пришел рассказ о путешественниках, заживо похороненных в пещере и случайно обнаруженных много лет спустя…

В то же самое мгновение до слуха Конана донесся отдаленный грохот камней. Так и есть; единственный выход на поверхность завален и они отрезаны от внешнего мира. Но, к полному своему удивлению, варвар заметил, что его спутник не проявляет ни малейшего признака беспокойства:

— Неужели ты ничего не слышишь? Нас засыпало!

— Это не по-настоящему. Пещера заставляет человека слышать все, что его страшит. Разве вы этого не знали? Вы же говорили, что выросли в горах.

— Никто из моего народа не спускался под землю. Это занятие не для уважающих себя мужчин.

Вскоре сзади раздался шум воды, который, казалось, усиливался с каждым мгновением, вслед за этим — грозное рычание какого-то очень крупного и злобного зверя. Пожав плечами, насколько позволяла теснота подземного коридора, Конан продолжал невозмутимо ползти вперед. Никаким пещерным духам не удастся заморочить ему голову.

Внезапно коридор закончился. Измученные путешественники буквально вывалились в круглый зал с высоким потолком, похожий на помещение древнего, всеми забытого храма. Откуда-то сверху струился мягкий зеленоватый свет. Каменные сосульки, причудливыми гроздьями свисающие с потолка, испускали странное бледно-зеленое свечение.

Но обоим было вовсе не до окружающей их красоты. Маленх, расположившись посреди зала, где было посветлее, расстелил на полу карту, а потом замер, держа над ней подвешенный на нитке кусочек металла, напоминающий наконечник стрелы.

— Он все время поворачивается на север, — бормотал проводник, — значит, мы должны находиться примерно здесь… Еще немного и туннель должен вывести нас на поверхность где-то на окраине города. Как жаль, что мы не догадались изготовить факелы. Придется идти в темноте, ориентируясь лишь на ощупь.

Не тратя времени на пустые слова, варвар взялся двумя руками за кончик светящейся каменной сосульки, висевшей прямо перед ним, навалился всем телом и вскоре с самым невозмутимым видом продемонстрировал своему недогадливому спутнику обломок длиной и толщиной с руку взрослого человека.

Конечно, свет его не шел ни в какое сравнение с самым плохоньким факелом, но это было лучше, чем ничего, и, кроме того, можно было не опасаться, что вода или подземный сквозняк лишат их освещения.

Наскоро перекусив тем, что за несколько часов до того было в спешке брошено в дорожный мешок, они отправились дальше. Конан не переставал удивляться тому, что рассказывал ему по дороге маленький иранистанец. Как здесь, под землей, все странно: подземный ручей не обязательно выведет к реке, если откуда-то дует ветер, то это вовсе не означает, именно там находится выход, то, что на первый взгляд кажется удобной тропинкой, на самом деле может завести в тупик… Нет, чтобы он еще раз согласился сюда спуститься, ни за какие сокровища, даже за резной трон, будь он хоть фиолетовым, хоть еще каким! А обратно они пойдут по земле как мужчины, а не какие-нибудь пещерные мокрицы, даже если ему придется карабкаться по отвесным склонам, таща на себе и трон, и проводника. …Интересно, откуда у него такие познания о пещерах и подземном мире и почему он так упорно уходит от ответа на этот вопрос?

Внезапно впереди забрезжил слабый свет. Пройдя еще около десятка шагов, путешественники даже без помощи светящегося камня смогли разглядеть собственные руки, затем стены и потолок пещеры.

Вскоре, с трудом пропихнувшись через узкое отверстие, они выбрались наружу.

— Ну и где этот твой город?

— Не понимаю, на карте он обозначен именно здесь. Я не мог ошибиться!

Там, где, если верить карте, должен находиться разрушенный город, простиралась плоская равнина, поросшая колючим кустарникам и выгоревшей на солнце травой. Не было ни остатков зданий, ни обломков, ни даже затянутых землей остатков фундамента — вообще ничего, что бы говорило о том, что когда-то здесь жили люди… Этот коротышка что-то напутал и они вышли не туда.

Теперь им придется снова спускаться в пещеру и неизвестно сколько времени бродить там, в тесноте и темноте, отыскивая другой выход.

— Нет, я не мог ошибиться этот металл всегда поворачивается на север — в который раз с отчаянием повторял Маленх, обходя долину и тщательно осматривая каждый пригорок в поисках хоть каких-нибудь остатков исчезнувшего города.

— Не мог же он провалиться под землю — наконец снизошел до ответа Конан, сердито пнув ногой один из виднеющихся в траве булыжников.

Но, стоило ему это сделать, как камень, а вслед за ним и нога варвара провалились куда-то вниз. Поспешно освободив ее, он замер и плавным движением, которое с виду совершенно не соответствовало его мощному телосложению, отскочил на несколько шагов. На минуту он снова застыл, прислушиваясь, а затем опустился на землю и осторожно подполз к открывшейся дыре. Оттуда тянуло прохладным сухим воздухом подземелья. Когда Конан снова поднял голову и посмотрел на своего спутника, на лице варвара было написано сильнейшее удивление, смешанное с радостью.

— Ну, что? Что ты там увидел?

Вместо ответа он жестом предложил ему приблизиться и посмотреть самому. Тот по примеру Конана опустился на четвереньки и подполз к дыре.

— Он все-таки там, я не ошибся!

В самом деле, в полумраке, царившем под землей, где-то далеко внизу угадывались очертания зданий, какого-то храма, окруженного колоннами. Приглядевшись, они заметили даже украшенный статуями мост, стоящий теперь полностью на сухом месте.

Конан подобрал мелкий камушек и кинул его в дыру. Нет, это не было наваждением. Пролетев довольно большое расстояние, камешек ударился об угол крыши одного из зданий и отскочил куда-то в темноту. Стук, повторенный эхом, многократно отразился от стен пещеры.

Обшарив долину еще раз, они наткнулись еще на несколько таких же провалов, а вскоре нашли и вход достаточно удобный даже для Конана. Спустившись вниз по каменистому склону, а потом по удивительно хорошо сохранившейся мраморной лестнице, они, наконец, ступили на улицы заброшенного города.

Действительно, город целиком ушел под землю. Старая его часть, где когда-то, судя по всему, селились аристократы, оказалась в одной из гигантских пещер, которые образовали здесь настоящий лабиринт. Такое впечатление, что, поглотив город, земля снова сомкнулась над ним. Под каменными сводами и слоем земли оказались дворцы, особняки, целые улицы. Многие дома казались совершенно неповрежденными и даже не имели заброшенного вида, как будто хозяева только вышли и вот-вот должны вернуться. Рядом со многими из домов сохранились статуи, фигурные чаши фонтанов. Повернув за угол, путешественники заметили целый сад. На лишенные листьев ветки и давно высохшие стволы деревьев откуда-то с потолка медленно и безостановочно капали капли воды, покрывая их белым известковым налетом. Шаги путешественников гулким эхом отражались от стен мертвого города и затихали где-то высоко под сводами.

Им даже не понадобился светящийся камень и самодельные факелы, наспех изготовленные из обрывков одежды и сухих веток. Свет проникал сверху из нескольких дыр, подобных той, благодаря которой они в буквальном смысле слова докопались до истины.

Там, наверху, солнце, наконец, выглянуло из-за туч и лучи света выхватывали из темноты угол дома, чашу фонтана, почти целую беседку, украшенную мозаичными узорами…

— Куда же подевались все люди? — озадачено произнес Конан. — Не могли же они просто так взять и исчезнуть.

— В этих местах могло случиться все что угодно, — задумчиво ответил ему проводник. — Нам нужно отыскать дворец. Он должен находиться где-то поблизости.

— Думаю, нам стоит сначала… осмотреть парочку этих симпатичных домиков, — предложил варвар, в котором инстинкты бывшего вора взяли верх над всеми разумными доводами.

И, невзирая на протесты спутника, он решительно направился к одному из особняков. Почему бы заодно не поживиться, тем более что это даже не будет воровством.



* * *



Дом оказался достаточно крепким и, невзирая на глубокую трещину, змеившуюся по его фасаду, не производил впечатления ветхой постройки, готовой обрушиться на голову вошедшего от малейшего дуновения ветерка. Должно быть, это была вилла кого-нибудь из придворных аристократов — настоящий дворец со стенами из молочно-белого камня, украшенного синими и зелеными колоннами. Конан даже остановился полюбоваться на причудливую резьбу, покрывающую каждую колону. Бот бы взять их с собой и предложить хотя бы этому любителю редкостей…

Внутреннее убранство дома пострадало гораздо больше. Как будто ребенок поднял и бросил со всей силы об пол кукольный домик. Перекрытие между этажами по большей части обрушилось, позволяя видеть стены, расписанные узорами из цветов и каких-то необычных растений с длинными листьями. Лестница, ведущая на второй этаж, была полностью отломана и застыла под немыслимым углом. Всюду громоздились куски битого камня, перемешанные с пылью и мусором. Конан осторожно двинулся вдоль стены, оглядываясь вокруг и напряженно прислушиваясь к малейшему шороху. В заброшенных жилищах может встретиться все что угодно. Ма-ленх, который не пожелал оставаться на улице, следовал за ним, двигаясь на удивление ловко.

Ничего достойного внимания. Занавеси из ткани с золотыми нитями, еще хранящие запах благовоний, рассыпались от малейшего прикосновения, то, что, наверно, когда-то было сосудами из драгоценного матового стекла, уже много лет как стало кучей осколков, перемешанных с пылью. Конан поднял валяющийся прямо под ногами браслет но, покрутив, отбросил его в сторону. Вещь была безнадежно испорчена; это даже не украшение, а сплющенная золотая лепешка с остатками узора и осыпавшимися камнями. На такое не польстился бы и самый неудачливый из воров Шадизара. Статуи, попавшиеся путешественникам на глаза, напоминали воинов, побывавших в жестоком сражении… Разочаровано пожав плечами, Конан направился дальше. Может быть, в других помещениях найдется что-нибудь более интересное, не уходить же отсюда вовсе без добычи.

За наполовину рухнувшей аркой из зеленого камня оказался бассейн — овальная чаша из того же блестящего бледно-розового камня, что стены и пол. Даже сейчас казалось, что за этими стенами вот-вот взойдет солнце. Нет, и здесь ничего; не тащить же с собой каменную скамейку в виде лепестка лотоса или несколько обломков статуй. Конану вспомнилась история об одном юном воре; не желая уходить с пустыми руками, тот решил прихватить из кухни котел с кипящей похлебкой…

Внезапно чуткий слух варвара уловил странный тихий звук, доносящийся прямо из бассейна, как будто по камню царапало множество острых коготков. Сразу же вслед за этим через каменный бортик перевалилось что-то темное. Существо, похожее издали на очень большую черепаху, проворно устремилось к вошедшим, чуть покачиваясь на длинных суставчатых ногах и вытягивая острый хоботок. Вслед за первым из бассейна показалось еще около десятка подобных ему созданий.

Не тратя времени на ненужные сомнения и колебания, Конан вытащил меч и приготовился отразить нападение. Вряд ли у этих тварей на уме что-нибудь хорошее, скорее всего, они решили, что редкое лакомство само пришло к ним. Ну, а если он не угадал — какая разница, главное убраться отсюда целыми и невредимыми.

Тем временем первое из непонятных созданий, пробежав половину расстояния, вдруг подпрыгнуло и опустилось рядом с варваром. Крохотная головка сделала быстрое движение и жесткий хоботок легко проткнул сапог из кожи каменного зингарского варана и уже нацелился повыше. Конан размахнулся и мощным ударом ноги отправил прыгающего хищника через одно из окон второго этажа, а затем взмахнул мечом, намереваясь одним ударом покончить со следующим. Но хищное существо успело отскочить на несколько шагов, и острое лезвие только чуть-чуть поцарапало плотный хитиновый панцирь.