КОНАН И УЗНИКИ КАМНЯ
Брэнт Йенсен
УЗНИКИ КАМНЯ
Вступление
Сартос, небольшой прибрежный городок, казалось, не имеет слишком большого значения в огромном Хайборийском мире. Но именно здесь развернулась схватка между магами Черного Круга и волшебниками, именующими себя Хозяевами Побережья.
Выходцы из Стигии, они, тем не менее, далеко не всегда проявляли себя отъявленными злодеями, какими в Хайбории привыкли считать всех стигийцев.
По-своему мудро и справедливо они управляли этими землями, а для простолюдинов всегда держали наготове магические развлечения...
...Конан со своими товарищами на корабле «Вестрел» угодил в жесточайший шторм. Эта буря, причинившая немалый ущерб судну, имела не вполне обычное происхождение. Она была создана с помощью чар Хозяевами Побережья.
Хозяева были готовы прийти на помощь морякам, пострадавшим во время магического шторма. А покуда матросы «Вестрела» занимались починкой корабля, Конан со своим старшим помощником отправился в опасное странствие.
Однако и тех, кто остался в Сартосе, ждут не менее пугающие приключения...
* * *
...С моря дул легкий освежающий ветер. К сожалению, поблизости не было людей, способных оценить прохладу, что он дарил. Чайкам, копошившимся на линии прибоя, до капризов погоды не было никакого дела. На морском побережье Стигии никогда не бывало настолько жарко или настолько холодно, чтобы птицы, здесь обитавшие, начинали задумываться о временной смене места жительства.
Шторм, бушевавший несколько недель, вынес на берег целый ворох вещей, которым на суше совсем не место. Конечно, больше всего было водорослей. Но нашлось место и для всякой морской живности, долго не выдерживавшей обитания вне родной стихии, а потому жутко вонявшей. Чайки отыскивали рыбок посвежее и немедленно набивали ими свои животы.
Валялись на берегу и обломки кораблей. Судя по разбитым,доскам и разорванным парусам, море не поскупилось ни на волны, ни на ветер. Возле перемолотых останков кораблей практически не поврежденное человеческое тело выглядело чем-то воистину удивительным. Судя по неестественно вывернутым шее и правой руке морехода, несколько переломов у него все-таки было, но выглядел он необычайно целым и сохранившимся. Даже шитая золотом рубаха, выдававшая в нем офицера, порвалась только в двух местах. Правда, водоросли, налипшие на тело несчастного, немного портили общую картину.
Одной из чаек надоело рыскать в поисках очередной тухлой рыбешки, и она уверенной поступью направилась к моряку. Птица несколько раз обошла тело, готовясь решить, годится ли оно в пищу. В конце концов остановив свой выбор на глазах, она стала приноравливаться, как бы получше к ним подобраться.
Внезапно левая рука человека устремилась к птице. Чайка, не ожидавшая от трупа такой подлости, отреагировать не успела. Только пронзительно вскрикнула, а затем совершила впечатляющий полет в морскую даль со свернутой шеей.
— Не надо было так делать, птичка, — хриплым голосом произнес мертвец, поднимаясь на ноги. — Мне нравится это тело, ни к чему его портить.
Человек внимательно осмотрел свои конечности и нашел состояние правой руки совершенно неудовлетворительным. Голова у него болталась из стороны в сторону, но об этом он, казалось, совершенно забыл. Мертвец грустно улыбнулся, словно давая понять судьбе, что поступила она с ним весьма гадко, и принялся читать заклинание. Слова, что он произносил, не были схожи ни с одним из хайборийских наречий. Когда заклятье подошло к завершению, и рука, и шея «погибшего» были уже как новенькие.
Тогда моряк принялся счищать с себя остатки водорослей и песок. Завершив эту работу, он произнес еще несколько слов на том же языке, и мгновение спустя перед ним возникла его точная копия. То был высокий, стройный молодой человек. Карие глаза, небольшой, чуть-чуть курносый нос, тонкие, губы, немного выдающийся вперед подбородок.
Моряк одобрительно улыбнулся, оценив внешность своего двойника. А вот испачканная водорослями рубашка ему явно не понравилась.
Недавний мертвец несколько раз обошел магически созданную фигуру, пытаясь запомнить мельчайшие детали своего облика. Его внимание привлекли пустые ножны на поясе. Оглядевшись по сторонам, он заметил у самой кромки воды саблю, выпавшую из них. Он поднял ее и повесил себе на пояс. И тотчас же в ножнах двойника возникла ее копия.
Моряк вновь и вновь осматривал свое магическое отражение, и оно все больше и больше ему не нравилось.
В конце концов, он произнес заклятье, которое полностью очистило его одежду и обувь. Теперь о случившемся с ним несчастье по внешнему виду догадаться было практически невозможно. Просто не слишком богатый дворянин, решивший прогуляться по побережью.
Эта мысль заставила его улыбнуться. Уж кем-кем, а человеком, любящим побродить в одиночестве и поразмышлять, он не являлся.
Мореход было двинулся по берегу в сторону полуночи, но потом вспомнил про двойника. Отражение следовало убрать. Правда, пользоваться магией лишний раз ему не хотелось, потому что рано или поздно за это придется платить. Но иного выхода не оставалось.
Десяток странных, отрывистых слов, и двойника как не бывало.
— Наслаждаешься свободой, сын?
А вот и расплата. Если он слишком часто прибегает к помощи магии, в голове непременно возникает этот голос. Голос его давным-давно погибшего отца.
— По правде говоря, я еще не до конца разобрался со своими ощущения. Чрезвычайно необычная форма бытия.
— Ну, для меня-то она как раз самая что ни есть нормальная. — Мореход представил себе ухмылку, которая возникла бы на лице его отца, обладай тот материальным телом. Но мысленные образы смеяться не умеют. — Может, ты уступишь мне этого пирата? Обещаю не портить его.
Мертвый мореход вел мысленный разговор и одновременно быстрым шагом двигался в сторону небольшого городка, который он ощущал неподалеку. Воздух не проникал в легкие моряка, сердце его не билось. Человек бы вряд ли заметил это, а вот птицы чувствовали и спешили убраться с пути непонятного существа. Моряку это не нравилось, и он неприязненно морщился. Телу можно вернуть подобие жизни, но для этого пришлось бы снова прибегнуть к магии.
— Не переходи грань, — обратился он к отцу. — Мне почему-то кажется, что я единственный из нас четверых веду эти душещипательные беседы. Так что если желаешь общения, будь добр — прекрати говорить глупости.
— Глупости? — В голосе появились иронические нотки. — Подожди немного и увидишь, как эти глупости становятся реальностью.
— Ты мне надоел. Убирайся!
— Как пожелаешь, — сказал отец. — Только помни, я вернусь. А пока оставлю тебе подарочек...
Из моря поднялся столб воды. Мгновение — и он рассыпался на тысячи капель. Непрерывно двигаясь, они в конце концов слились в изображение смеющегося старика.
В сознании морехода раздался безумный хохот его отца.
В камне он не был способен проявлять какие-либо эмоции. И колдовать не мог. Получалось, что отец сумел на краткое мгновение овладеть его телом. Неприятно.
Мореход произнес заклинание, и водный старик превратился в ишака, разразился мычанием и исчез. В памяти пирата присутствовал образ осла, а вот звуки, им издаваемые, явно относились к другому животному. Но ничего, отец стерпит. Пожалуй, так ему и надо. Однако в будущем стоит быть поаккуратнее при работе с чужими воспоминаниями.
Нынешний обладатель тела капитана пиратского фрегата принялся копаться в голове мертвеца, стремясь отыскать там свое новое имя. Коратцо. Гадко звучит. Даже предыдущему владельцу оно не нравилось. Оказывается, его так назвали в честь легендарного зингарского военачальника, несколько столетий тому назад одержавшего ряд знаменательных побед над Аргосом. Пират вроде бы приходился ему каким-то дальним родственником в тридцать девятом колене.
Мертвый маг горестно вздохнул. Он искренне не понимал, как люди могли использовать какие-то клички, не имеющие к их природе никакого отношения. Его настоящее имя, «Тот-Что-Живет-В-Левой-Верхней-Части-Камня-И-Взирает-На-Грызущих-Из-Нижних-Областей», полностью отражало его суть, бытие и цель существования. Но еще во время прошлого воплощения он осознал, что людям в такие тонкие материи не проникнуть. И раз он теперь не дух, а человек, значит, придется взять себе одно из их «имен». На время, разумеется. До тех пор, пока он не станет богом. Тогда можно будет выбрать себе нормальное отображающее имя, а не какую-то несчастную кличку.
Глава 1
О нелегкой судьбе пророка
— Он заговорил.
— Опять?!
Бирес был взбешен. «Он» — это полумертвый оракул. Магу пришла в голову мысль, что, пожалуй, следовало бы добить этого гада, от которого одни неприятности. Два раза! Целых два раза за последний месяц. Сие бездыханное тело молчало полтора столетия. А тут взяло и разговорилось!
— Тот же бред, что и в прошлый раз? — поинтересовался у слуги один из трех Хозяев первого круга приближения.
— Нет, — торопливо произнес слуга. Он явно боялся гнева своего хозяина. — На этот раз почти удалось выстроить зрительный образ. Весь второй круг уже там. Они занимаются этим. Карфот просил вас поторопиться. Он не уверен, что без вас троих удастся отобразить картину полностью.
— Просил поторопиться?! — заорал Бирес.
Глава второго круга стал позволять себе слишком много. В ведении Карфота находилась казна сартосских Хозяев Побережья. А четыре месяца назад под его начало перешли «лиловые». Но магом-то он оставался никудышным, и в ближайшее же время следовало ему об этом напомнить.
— Он смеет о чем-то меня просить?!
Слуга молча переминался с ноги на ногу, догадываясь, что любой его ответ вызовет новую вспышку гнева. Бирес очень не любил, когда его заставали во время его постельных утех. И еще он терпеть не мог выскочек из второго круга.
Маг окинул слугу уничтожающим взглядом.
— Убирайся! — рявкнул он. — Передай, что я появлюсь в зале оракула, когда сочту нужным.
Стоило слуге закрыть дверь, как Бирес мгновенно вскочил с постели и принялся одеваться.
Девочка лет тринадцати, с которой он провел три замечательных колокола, теперь сидела на кровати, поджав колени, Что делать дальше, она не знала. Стоит ли начать одеваться или лучше дать возможность магу еще. некоторое время полюбоваться своими прелестями?
Бирес избавил ее от мучительного выбора. Затягивая пояс на тунике, он походя бросил заклятье на старостигийском, и девочка превратилась в голубку. Правда, если будучи человеком она являла собой существо живое, то теперь уже не могла этим похвастаться. Обычно Бирес сразу не убивал своих «пташек», предпочитая рассаживать их по клеткам и наблюдать за изменениями в их поведении. Но сейчас не было времени на возню с девчонкой. В «Пустынной» части базара Сартоса всегда можно найти себе новую любимицу.
Бирес нацепил на каждый из пальцев правой руки по кольцу с агатом. Ими он пользовался, когда наибольшая опасность могла исходить от магов стигийской школы. Для других случаев имелись другие камни. Когда он уже дотронулся до дверной ручки, ему пришла в голову удачная мысль: на всякий случай взять с собой и несколько рунных амулетов. На столике рядом с его кроватью стояла шкатулка, в которой он хранил те артефакты и магические ингредиенты, потребность в которых возникала ежедневно. За сохранность этого маленького набора он не беспокоился. Замок был настроен лично на него, и любой вор при попытке открыть заветный сундучок тут же отправился бы на свидание к Нергалу. Способов обойти ловушку не существовало.
Взяв необходимое, Бирес еще раз прикинул — не забыл ли он чего. Убедившись, что все в порядке, он покинул свою комнату и бегом направился в зал оракула. Конечно, то было недостойное мага поведение. Но в нынешней ситуации придется наплевать на хорошие манеры. В то, что у оракула банальная бессонница, не верилось.
Дом, где обитали Хозяева, снаружи казался небольшим. Однако, как и во многих подобных ему сооружениях, здесь действовало заклинание искажения пространства. Так что коридоры, по которым мчался Бирес, по своей протяженности могли поспорить с некоторыми улочками Сартоса. Их внешнее однообразие объяснялось все тем же магическим происхождением. Серые стены, на которых на одинаковом друг от друга расстоянии висели одинаковые картины.
Часть магов время от времени выступала за усовершенствование примененного заклятья, но каждый раз находились те, кто нововведениям противился. Так что дальше споров дело никогда не заходило.
Зал оракула находился за большой деревянной дверью, окрашенной в черный цвет. Пусть и некрасиво, зато сразу бросается в глаза. Проскочить мимо и не заметить просто невозможно. Благо хозяин комнаты воспротивиться безвкусице не в состоянии.
На двери лежало несколько защитных заклинаний, призванных обратить незваного гостя в прах и пепел. На магов первого круга они, между прочим, действовали не хуже, чем на остальных. Бирес в который раз усмехнулся этим мерам предосторожности: ни один из Хозяев в жизни бы не пошел по доброй воле к тому говорящему скелету, что находится внутри.
Когда Бирес наполовину завершил формулу, призванную обеспечить ему безопасный проход сквозь ловушки, дверь отворилась изнутри. На пороге стоял Карфот. Внешне он разительно отличался от высокого, худого, коротко стриженного Биреса. Карфот был стигийцем лишь наполовину. Его мать была рабыней из Кофа. Вот он и уродился невысоким, плотно сбитым, с живыми зелеными глазами. Наперекор всем догматам Черного Круга головы он. не брил.
— Постучаться не мог? — язвительно поинтересовался маг второго круга.
Бирес с трудом сдержался от того, чтобы превратить негодяя в таракана. Игнорируя Карфота, маг вошел внутрь.
В комнате было темно. Одно из заклинаний, поддерживающих жизнь в оракуле, пожирало солнечный свет. На противоположной от двери стене располагалось несколько окон. На улице ярко светило солнце, но, миновав стекло, лучи его немедля умирали. Хоть Бирес и знал принцип действия заклинания, оно тем не менее пугало его до дрожи в коленях.
Взгляд мага обратился к пророку. Вокруг его иссохшего тела стояли пять лампад. Оракул лежал прямо на полу. Ему не полагалось ни постамента, ни саркофага. Во времена своего смертного существования он был простым крестьянином, к удобствам не привыкшим. Потому сейчас следовало поддерживать в нем иллюзию прежней жизни.
В комнате присутствовало пятнадцать человек. Взявшись за руки, они стояли над телом оракула. Ни одного представителя первого круга Бирес среди них не увидел. Что ж, этого и следовало ожидать...
— Разомкните круг, — повелительно бросил высокий маг, направляясь к собравшимся. — Я войду.
Работать с оракулом Биресу совершенно не хотелось. В прошлый раз от общения с ним остались жуткая мигрень и ощущение мертвечины в собственной душе.
Однако другого выхода не было.
Бирес взял ладони двух магов второго круга и начал плести заклинания, собирая на себя всю магическую энергию. Можно, конечно, было просто доработать те «сети», что создали до него, но они показались Биресу слишком хрупкими. Оракулу вполне по силам их разрушить. К тому же картина видений наверняка оказалась бы искажена.
Тот маг, что первым начал работать с оракулом, отдал заклинанию Биреса те крупицы пророчества, что сумел собрать он сам. Послание это заставило Биреса благосклонно улыбнуться.
Как ни странно, но и в изначальную магическую «сеть» попала неплохая рыбешка. В сознании Биреса- замелькали виды современного Сар-тоса. Совсем не похоже на предыдущее пророчество, состоявшее из хаотичной смеси цветов, звуков и запахов. Маг пропустил послание через заклинание «кольца», чтобы все находящиеся в комнате могли видеть то же, что и он. Теперь можно переходить к следующему этапу.
Бирес закинул свои «сети», и снова перед ним возник Сартос: его дома, улицы, обитатели. Все вперемешку, все вразнобой. Тысячи песчинок, подхваченных пустынным ветром. Надо успеть сложить единую картину до того, как они унесутся прочь.
Человеку такое не по силам. Но магические создания, из которых состояла «сеть» Биреса, неплохо справлялись с поставленной задачей. То были духи низшего порядка, не знающие ничего, кроме цели, заданной заклинателем. Бирес лишь наблюдал за их действиями, пытаясь обнаружить слабые участки «сети». Когда ему это удавалось, он уничтожал не справляющихся с работой духов, заменяя их собратьями, обладающими большей долей разума.
Настроение мага существенно портил запах смерти, исходивший от оракула. Он проникал прямо в сознание, заставляя Биреса содрогаться от ужаса. Его страхи передавались духам, а это отнюдь не добавляло прочности магической сети. Оракул стал частью Биреса, а мысли его стали мыслями Биреса. Пророк жаждал забвения, и магу с огромным трудом удалось отрешиться от мысли о самоубийстве и сосредоточиться на пророчестве.
* * *
«С моря дул сильный ветер. Капитаны кораблей, стоящих в порту Сартоса, с тревогой смотрели в голубую даль.
Где-то в городе залаяла собака. Несколько офицеров прогуливались по набережной. Порыв ветра сорвал шляпу с головы одного из них, и он, смешно размахивая руками, побежал ее ловить. В городе брехало уже не менее десятка собак, и все новые и новые участники присоединялись к этому безумному хору.
Трое сумасшедших митриан опустились на колени, и принялись биться головами о землю.
В таверне «Морской змей» начался пожар. Люди старались выбраться наружу, но пламя не подпускало их к окнам и Двери. Через некоторое время здание было полностью охвачено огнем. Изнутри больше не доносилось криков.
Вокруг агонизирующей таверны стали собираться странные люди под предводительством туранца, на одном из пальцев которого красовалось кольцо с золотым павлином.
Офицер практически поймал шляпу, но в последний миг она от него ускользнула. Мертвый митрианец лежал с разбитой головой. Один из псов прекратил выть и принялся жадно лакать вытекающую из трещины в черепе кровь.
Два оставшихся в живых безумца продолжали свое занятие. Огонь перекинулся с таверны на соседние дома, однако никто и не думал тушить пожар.
Из небольшого поместья, в котором обитали Хозяева, доносились непонятные крики. Вот и второй митрианец упал замертво. Теперь полыхал весь город.
И все же люди не обращали на пламя никакого внимания. Они продолжали заниматься своими обычными повседневными делами, пока не сгорали заживо.
Пламя перекинулось и на обитель Хозяев. Через несколько мгновений от нее ничего не осталось.
Ветер с моря усилился. Моряки, казалось, не замечали гибнущего города. Их взгляды были прикованы к тонкой полоске горизонта. Собаки прекратили выть.
Вот и третий служитель Митры завершил свое бренное существование. Офицер поймал шляпу. Наконец удалось разглядеть его лицо. Это был обтянутый кожей череп, что некогда принадлежал полумертвому старику, который когда-то был оракулом, а еще раньше — крестьянином.
Над погибающим городом звучал чей-то безумный смех».
* * *
Силы оставили Биреса, и он непременно бы упал, если бы чьи-то сильные руки не подхватили его.
— Довольно занимательное зрелище, — произнес стоящий у двери невысокий альбинос. — Я гляжу, ты не разучился колдовать.
Карун-Ра. Глава первого магического круга Сартоса. Очень опасный человек. Один из немногих, кого Бирес по-настоящему боялся. Никто не знал, насколько он стар. Выглядел он как молодой человек лет двадцати пяти, с выцветшими волосами и легкой залысиной, голубыми глазами, небольшим носом и тонкими губами. Заклятье, применяемое им для поддержания внешней молодости, требовало огромных магических затрат. Казалось, оно было призвано подчеркнуть невероятную силу этого человека.
По имени главу Хозяев называли редко. Ему
больше нравилось прозвище, которое он заполучил полвека назад. Тогда во время одного из своих опытов с кхарййской магией он лишил сам себя зрения. Карун-Ра призвал к себе магов и лекарей со всей Хайбории. Они осматривали его и в один голос заявляли, что лекарства не существует. Закончилось это паломничество магов лишь после того, как сам Тот-Амон признал случай безнадежным.
Но Карун-Ра не сдался. С помощью учеников он за десять лет перекопал горы трактатов по магии исцеления и в конце концов вернул себе зрение. Но прозвище «Слепец» так за ним и осталось. Карун-Ра даже гордился им и не думал обижаться.
— Я справился бы намного лучше, если бы кое-кто не прохлаждался, а помог мне!
Бирес сверлил взглядом Каруна-Ра. Слепец никогда никому не льстил, потому, если и ему отвечали соответствующим образом, он к этому относился нормально.
— Полно, Бирес, — быстро проговорил альбинос. — Ты отлично справился. А мне было чем заняться в это время. Кстати, какие соображения об увиденном?
— Бред!
Карун-Ра внимательно посмотрел на Биреса, будто пытался что-то вспомнить. Затем хлопнул себя по лбу и произнес короткое заклинание на старостигийском. Бирес вновь почувствовал себя, полным сил.
— Правда? — с издевкой в голосе проговорил Слепец. — А я усмотрел там кое-что интересное. Вот только здесь слишком много лишних ушей.
После этих слов маги второго круга дружно засобирались и направились к выходу.
— Нет-нет, уважаемые, — остановился их Карун-Ра. — Не утруждайте себя. Мы сами сейчас покинем это место. А вы побудьте здесь еще немного — на тот случай, если у нашего костлявого друга вновь появится желание пообщаться.
С этими словами Слепец развернулся и зашагал к двери. За ним последовали Бирес и тот маг, что несколько мгновений назад поймал его под руки. Звали его Арзарес. Еще один Хозяин, ничуть не похожий на тот образ «страшного стигийца из Черного Круга», что рисуют перед прихожанами благопристойные митрианские жрецы. Арзарес был высок, плечист, обладал кошачьей грацией и совершенно бесхитростными чертами лица. Одна из «жертв» новой кампании Тот-Амона по поиску магических талантов. Страшно подумать, но всего два года назад Арзарес служил всего-навсего простым стражником в пригороде Кеми.
— Карфот, ты тоже с нами, — напомнил Слепец главе «лиловых».
Бирес тихо выругался себе под нос.
От зала оракула до покоев Каруна-Ра путь был неблизкий. Однако Слепец решил не тратить времени попусту и, как только четверо путников вышли в коридор, начал работать с заклинаниями пространства.
Биреса аж передернуло, когда он представил, какие магические силы собирает в данный момент на себя Карун-Ра. Приходилось вносить изменения не в расстояние между объектами материального мира, а в магическую составляющую, призванную поддерживать равновесие. В основном — в заклинание увеличения пространства, наложенное на поместье Хозяев.
Бирес не сомневался, что ему самому не хватило бы знаний даже на то, чтобы просто вывести необходимую формулу, не говоря уж о ее произнесении.
Таким образом четверо магов, сделав не более десятка шагов, оказались в рабочем кабинете главы первого круга.
Обстановка здесь оказалась довольно экстравагантной. Стены были выкрашены в ярко красный цвет. С них на людей смотрела пара десятков демонских голов самых различных видов. Некоторые из них даже подмигивали гостям. Пол был устлан шкурами непонятных животных.
Рядом с рабочим столом Слепца стоял аквариум. В Нем плавало около пятнадцати рыбок, которые постоянно дрались между собой. В результате победитель пожирал побежденного. Некоторое время эта увеличившаяся вдвое особь плавала по аквариуму, пугая своими размерами остальных его обитателей, а затем начинала делиться. Получались две новые рыбки, обладавшие чертами и победившего бойца, и проигравшего.
Но больше всего Биресу нравились здесь два деревца, которые все время росли, но никак не могли вырасти. Самым занимательным было то, что человеческий глаз легко отслеживал процесс роста, а вот момент, связанный с отмиранием, оставался скрытым. И только тот факт, что деревья еще не заполнили собой все пространство, говорил о единовременности существования двух этих процессов.
По прибытии на место Карун-Ра тут же развалился в огромном плетеном кресле и жестом предложил гостям присаживаться. Бирес недолго думая уселся на стол. Карфот расположился на единственном стуле. Арзаресу пришлось наколдовать себе небольшое креслице.
Бирес тут же пожалел о том, что на его месте не оказался маг второго круга, Тому бы на такое заклинание знаний не хватило.
— Итак, начнем? — спросил Слепец. — Да, кстати, угощайтесь.
Семь слов на смеси староаргосского и кхарийского языков, и в руках у всех присутствующих возникли бокалы с красным вином. Бирес попробовал. Вино оказалось приятным на вкус. Стигиец решил, ч:то стоит как-нибудь потренироваться на досуге. Формулу он, вроде бы, уловил. Очень уж эффектное заклинание. Великолепно подходит для того, чтобы произвести на кого-нибудь впечатление.
— Историю оракула ведь все знают?
Даже Карфот не смог удержаться от смешка. Вот уж воистину, историю оракула в Черном Круге знали все. Триста с небольшим лет назад в небольшой рыбацкой деревеньке под Луксуром родился мальчик. До тринадцати лет он ничем не отличался от остальных детей. Родителям помогал, с другими ребятишками в игры играл. Одним словом, ребенок как все.
А на свой тринадцатый день рождения он возьми да и скажи соседу, что у него послезавтра собака сдохнет. И что вы думаете? Сдохла. И с тех пор он чуть ли не каждый день вещать принялся. Да все сплошь гадости предсказывал. Сегодня рыбы не будет, завтра за податью придут, послезавтра вон тот дяденька к Нергалу отправится.
Так с ним и мучилась деревня, пока доморощенного пророка в пятнадцать лет в Луксур на обучение жрецы Сета не взяли. Про мальчика они слышали давно и спорили о нем много. В конце концов, решили, что предсказания у него столь неприятные от того, что он хороших вещей разглядеть не может. Стали его обучать.
И действительно через два года характер видений переменился. Теперь это были сплошь войны, мятежи и болезни. Пошли разговоры, что от такого оракула вред один, и неплохо бы его в жертву принести.
Последней каплей стало предсказание войны с Тураном. Вернее, не самого факта войны, ее Стигия сама долго и упорно провоцировала, а полного и безоговорочного поражения.
Теперь судьба молодого крестьянина была предрешена. Его бросили на алтарь Сета. Жрец уже нанес ему несколько ритуальных ударов ножом в живот, призванных вызвать предсмертные мучения, и готовился перерезать несчастному горло, когда в храм прибыл посланник из Кеми.
Оказалось, что при переводе одного из кхарийских текстов, найденного при недавних раскопках, обнаружилось весьма интересное пророчество. В нем говорилось, что родится однажды в бедной семье величайший предсказатель всех времен и народов. Ничего хорошего и доброго он людям не поведает, но ему уготовано судьбой спасти весь мир.
Вот так нежданно-негаданно и избежал смерти молодой оракул. Но раны его были столь серьезны, что теперь он не мог ни видеть, ни говорить, ни двигаться. Многие решили, что к это только к лучшему.
Однако несчастья вокруг него происходить не перестали. Было похоже, что видения у него продолжаются, но рассказать о них он никак не может. Несколько лет лучшие маги, специализирующиеся на составлении заклятий, работали над «сетью», что ловила бы обрывки предсказаний. В итоге они добились успеха, и это ознаменовало новый поворот в судьбе оракула.
Когда стало окончательно ясно, что он все еще вещает, храм Сета в Луксуре постарался как можно быстрее избавиться от полуживого тела. Однако никто его забирать не желал. В дело пошли взятки, угрозы и смертоносные заклинания. Кое-как луксурцы сплавили пророческое тело.
С тех пор оракул кочевал из храма в храм по всей Стигии.
Надолго он нигде не задерживался. Когда жрецы осознавали, кого они пригрели на своей груди, то не жалели ни денег, ни влияния, чтобы вещающее тело оказалось от них подальше.
Лет десять назад оракул переехал в Сартос. Услышь казначеи Аквилонии и Немедии о размерах взятки, полученной тогдашним главой первого круга, они бы удавились от зависти. К счастью, старик, это несчастье в город доставивший, вскоре скончался.
Ходили очень упорные слухи, что ему в этом помогли некоторые соратнички. Бирес разговорам верил и искренне жалел, что ему не посчастливилось принять личное участие в том заговоре.
На смену покойнику пришел Карун-Ра. Слепец прикладывал огромные усилия к тому, чтобы от оракула отделаться. И, насколько Бирес был в курсе, через пару месяцев тело должны были забрать.
Стоило отметить, что за все те четыре года, что оракул провел в Сартосе, вреда от него не было. Молчал, как рыба. А тут, перед самой отправкой, взял да и выдал два предсказания за седмицу, гаденыш!
— Ну, и что вы думаете нам показало это недвижимое сокровище? — осведомился альбинос, потягивая вино.
— По-моему, наш оракул перешел в новую стадию своего бытия, — предположил Бирес.
Первым предстояло высказаться ему, затем Арзаресу. Если Карфот сочтет нужным что-то добавить, то сделает это последним.
— Боюсь, его сознание не выдержало столь длительного пребывания вне непосредственной связи с телесной оболочкой. Изначально у него были устные пророчества, потом видения, которые надлежало собирать в единую картину с помощью «сетей». Теперь же придется работать над новыми заклинаниями для превращения этого бреда в нечто доступное для понимания. А до тех пор просто воспринимать каждую попытку оракула пообщаться с внешним миром как знак неведомых, но зловещих событий. С одним из таких нам придется столкнуться в самое ближайшее время. В то, что все вокруг сойдут с ума и погибнут в пламени, я не верю.
Карун-Ра никак не отреагировал на слова Биреса, лишь продолжал наслаждаться сотворенным магией вином.
— Думаю, Бирес прав, — Арзарес был немногословен.
Талантом гигант, возможно, и превосходил всех собравшихся в комнате, но из-за недостатка магического образования о некоторых вещах мог рассуждать, исходя лишь из логических посылок.
Бирес кивнул ему в знак одобрения.
Карун-Ра переключил свое внимание с вина на очередную дуэль в аквариуме. Карфот молчал, то ли не зная, что добавить, то ли не решаясь говорить без разрешения Слепца.
— Какие же вы скучные! — наконец произнес Карун-Ра, поднимаясь со своего кресла. Альбинос подошел к одной из демонических голов и почесал у той за ухом. Раздалось благодарное урчание. — Карфот, предложи мне версию, которая меня удивит. Эти двое на подобное явно не способны.
Бирес хмыкнул. Слепец нехорошо посмотрел на него.
— Ты говоришь о спасении мира? — спросил маленький человек, возглавлявший армию «лиловых».
Альбинос хлопнул в ладоши в знак одобрения.
— И-мен-но, — по слогам произнес он, склонившись над Карфотом. — Почему не предположить, .что время наконец пришло?
На лицах Азареса и Карфота отразились некоторые сомнения в чистоте рассудка расхаживающего перед ними мага. Бирес же громко расхохотался.
— Ты всегда отличался неординарным складом ума!
— сказал он отсмеявшись. — Но такого, признаться, я никак не ожидал!
Карфот собирался что-то добавить. Но потом сообразил, что если он выскажет все то, что у него на уме, то примет точку зрения ненавистного ему Биреса. Поборовшись немного с самим собой, глава «лиловых» предпочел смолчать.
— А тебе, Бирес, не достает воображения! — посетовал Слепец. — Почему бы не предположить, что мы действительно увидели ближайшее будущее Сартоса? Безумие, огонь и смерть. Вполне возможно, что это один древних богов, решивших вернуться в наш мир, пробует силы. Сначала Сартос, потом Луксур, потом — вся Хайбория.
Никто из гостей Каруна-Ра не вдохновился идеями светловолосого мага. Было непонятно, к чему Слепцу устраивать весь этот спектакль. Древние боги вернуться никак не могли. Врата в нашу реальность для них закрыты навечно. И даже если бы произошло невероятное и кто-нибудь из древних божеств заглянул бы в нынешний мир, то Сет, Митра и прочие быстренько бы отвадили их от подобного баловства. Боги не любят конкуренции. Карун-Ра не мог не знать этого.
— Не верите? — со вздохом спросил альбинос, помолчал немного и улыбнувшись добавил: — Я тоже не верю. Просто ничего толкового в голову не приходит. Какая катастрофа способна за столь короткий срок уничтожить целый город?
— Ты знаешь что-то неизвестное нам, что позволяет тебе столь категорично толковать слова оракула? — нехорошим тоном поинтересовался Бирес. — Я же говорил, что не считаю нужным воспринимать видение буквально. Просто примем к сведению это предупреждение и будем ждать дальнейшего развития событий. Можно вызвать ученых магов из Луксура — на случай новых видений. Пусть изменяют имеющиеся заклинания.
— Никакого Луксура! — гневно сказал Карун-Ра. Часть демонов опасливо зажмурилась. В аквариуме несколько рыбок приступили к процессу деления. — Только ставленников Тот-Амона нам здесь не хватало! Вмиг голов лишимся. Сначала шторм этот проклятый, теперь пророк. На нас и так все магические общества уже нехорошо посматривают: сначала торговлю артефактами развели, потом за ней же не уследили, потопив два-три десятка кораблей, а теперь еще и город поджечь собираемся. Черный Круг очень быстро найдет виновных в этом разгильдяйстве. Устроят показательный процесс над зарвавшимися магами, в результате которого все мы окажемся на костре или на плахе.
— Лично мне самым правильным толкованием представляется искаженное видение, — проговорил Арзарес. — Так что хотя бы самим стоит поэкспериментировать над имеющимся заклинанием «сети».
Ни Карун-Ра, ни Бирес даже отвечать на это стали. Задача была принципиально непосильной.
— Итак, у нас три варианта, — подытожил Карфот. — Первый: неизвестное «нечто» угрожает Хайбории, и наш костлявый друг поможет это «нечто» остановить. За этот вариант говорят необычайность увиденного и появление в конце человека, до боли напоминающего оракула. Против «неизвестного нечто» говорит сам факт того, что подобные «нечто» в гости на огонек заходят крайне редко.
Второй вариант: гибель Сартоса и всего его населения в магическом пламени. Самое неприятное из всех толкований. Либо мы сгорим, либо потом нас всех казнят за попущение и нерадивость. К счастью, в буквальное толкование увиденного верится с трудом, особенно если припомнить недавний бред оракула.
При третьем варианте нас ждет неприятный сюрприз, масштабы которого предугадать невозможно.
— Хорошо изложил, — похвалил мага Карун-Ра. — Что бы там ни было, важно не позволить этим пророчествам достигнуть ушей Тот-Амона. Будем сами держать оборону. Когда оракул делал не глобальные, а конкретные предсказания, они исполнялись в строго очерченные сроки. Тре-тий-четвертый день после видений. Так что у нас есть некоторое время в запасе, и терять мы его не будем. Завтра днем «случайно» задействуем один артефакт, способный вызвать небольшую магическую бурю. Ничего страшного, но мгновенные перемещения и магическая связь с внешним миром исчезнут примерно на седмицу. Самое приятное, что нам это сойдет с рук. Я уже года три отсылаю в Луксур письма, в которых сообщаю о том, что некоторые из наших игрушек разваливаются прямо на глазах из-за невозможности обеспечить для них нормальные условия хранения ввиду недостаточного финансирования. Ничего вразумительного я в ответ так и не получил.
— Слепец, ты серьезно? — спросил Карфот. — У нас под боком склад неблагонадежных магических артефактов?
— Не совсем, — ухмыльнулся Карун-Ра. — Те, что и в самом деле повреждены, совершенно безвредны. Просто я счел нужным дополнить списки еще парочкой вещиц, что могли бы пригодиться в ситуации, вроде нашей.
— И в Черном Круге ни о чем не подозревают? — удивился Арзарес.
— Подозревать — подозревают, — ответил вместо Слепца Бирес. — Вот только денег на усовершенствование хранилищ очень сильно давать не хотят.
Карун-Ра подмигнул ему и с помощью заклинания пополнил пошатнувшийся запас вина в бокале мага.
— Все. Хватит перемывать косточки неизвестных нам скупцов, — уже серьезно сказал альбинос. — Вернемся к более важным делам. Завтра мы займемся установкой этого самого барьера. Потребуются силы всех трех кругов. Об истинной сути волшебства знать, разумеется, будем только мы. Представление я организую что надо. Никто ни о чем не догадается.
— Справишься сам? — спросил Бирес.
В одиночку обмануть несколько десятков не самых слабых магов представлялось ему делом далеко не простым.
— Сомневаешься? — вопросом на вопрос ответил Карун-Ра.
— Ни капли, — отозвался Бирес. — На всякий случай спросил.
— Вот и замечательно. После возникновения завесы у нас будет один день на подготовку к грядущему бедствию. Хотя на самом деле организовывать оборону мы начнем уже прямо сейчас. Просто завтра, я надеюсь, у нас более четко обрисуется направление, в котором стоит работать. Должны же появиться какие-то предвестники...
— Потом два дня сражаемся, — продолжил речь Бирес, — а в оставшееся время ликвидируем сколько-нибудь заметные свидетельства постигшего нас бедствия.
— Ну да, — согласился с ним Карун-Ра. — Так и будем действовать.
— И кому поручат заниматься проблемой камня? — полюбопытствовал Арзарес.
Бирес в очередной раз подивился бывшему солдату. Как же легко забыть, что перед тобой сидит не просто гора мускулов, а маг первого круга! Арзарес никогда не был говорлив, зато хорошо умел слушать и раскладывать услышанное по полочкам.
Сочеталось это его качество с другим, которым большинство военных не обладало. Огромный стигиец умудрялся время от времени тыкать людей носом в те вещи, о которых они предпочитали не думать, несмотря на кажущуюся целесообразность подобных размышлений.
Так, ни один из досточтимых магов не затрагивал в разговоре проблему артефакта, носившего несуразное наименование «Исчезнувший камень».
За этим камнем несколько седмиц назад послали в поход одного пиратского капитана — из тех, что постоянно крутятся в Сартосе, предлагая магам свои услуги. Недавно при переводе рукописи докхарийской эпохи Хозяева натолкнулись на упоминание о том, что артефакт «Исчезнувший камень» находится в заброшенном храме на одном из островов неподалеку от Барахского архипелага. Никакой охраны, никаких защитных заклинаний. Приходи и бери. А вроде бы один из сильнейших артефактов, созданных магами Хайбории.
Конечно же, никто по-настоящему не поверил в подлинность записи, но проверить на всякий случай все-таки решили. Каково же было удивление всех Хозяев, когда означенный пиратский капитан взял да и уничтожил один из сигнальных амулетов, давая понять, что поход был успешен!
Но радость оказалась недолгой. Пират погиб в самом сердце неизвестного магического шторма, который, помимо прочего, погубил и десятки, других кораблей.
В Сартос тут же прибыли посланники всех магических сообществ Хайбории, наложили временный запрет на ненавистную им торговлю артефактами и принялись выяснять, что же произошло на самом деле. Хозяева предоставили заезжим гостям все сведения, которыми они располагали, только бы те убрались побыстрее. Тем более, что скрывать было нечего — типичный несчастный случай.
Однако конца расследованию так и не было видно. Карун-Ра даже подумывал о том, чтобы дать этим магам седмицу на завершение всех дел. А по ее прошествии вышвырнуть их всех подальше, чтобы не зарывались.
Когда оракул проснулся в прошлый раз, первой мыслью Биреса было предположение о том, что видения связаны именно с «Исчезнувшим камнем». Не верилось, что артефакт такой силы просто сгинул в морских глубинах. Подобные вещи сами тянутся к людям. Следовало ожидать, что вскоре какой-нибудь рыбак найдет его в своих сетях.
В принципе, об «Исчезнувшем камне» известно немногое. Некий колдун, предположительно лемуриец, с его помощью умудрился захватить практически полмира. Потом мага убили. Камень же был непонятным образом утерян. Так, кстати, название и возникло (истинное, думается, звучало покрасивее).
Артефакт этот на самом деле мог оказаться обыкновенной выдумкой. Имелось слишком мало свидетельств, подтверждавших его существование. В Черном Круге его возвели в четвертую категорию: «вещи магического происхождения, представляющее опасность для Стигии, сопредельных стран, мироустройства в целом и божественного управления, вероятность существования которых с заметной степенью приближения оценивается в одну треть».
— Арзарес, ты знаешь, — обратился к магу Слепец, — иногда лучше промолчать. Все настроение испортил.
Рослый стигиец только пожал плечами.
— А-а! — махнул на него рукой Карун-Ра. — Камень, так камень. Будто других тем для обсуждения нет... Карфот! Снарядишь десяток своих людей, выбери посмекалистей. Пускай штудируют книги, в которых времена активного существования камня среди людей описываются сколь-либо подробно. Пусть особое внимание обратят на использование его магических свойств в военных кампаниях. В общем, сам знаешь, что искать. Арзарес, ты, горе мое, займешься тем, что хорошенько изучишь последствия шторма. Материалов горы, но никто в них пока разбираться не пытался. Будешь первопроходцем. Ты — парень дотошный, может, чего и раскопаешь. Бирес, тебе придется отправиться на базар. Походишь по «Магической», послушаешь, что люди говорят, на побрякушки колдовские полюбуешься.
— Со шпионажем и «лиловые», по-моему, неплохо справляются, — нахмурился Карфот. — Зачем поручать подобное дело дилетанту?
— Не заговаривайся! — остудил пыл главы лиловой гвардии Слепец. — Бирес нутром учует, если там что-то нечисто. Когда колдовать получше научишься, сам поймешь и не будешь лезть с глупыми замечаниями.
Карфот кивнул, но было видно, что он остался недоволен.
— Теперь прошу оставить меня, — молвил Карун-Ра. — Мне надо поработать.
— Магический коридор откроешь? — с надеждой в голосе спросил Бирес.
— Ножками, ножками...
Карун-Ра щелкнул пальцами, и дверь его кабинета отворилась, предлагая гостям свои услуги.
По пути к себе в покои Бирес размышлял над тем, что будет с городом, если это и вправду «Исчезнувший камень». «Опасность для мироустройства и божественного управления» — вот как! Может, тогда не стоило бы отгораживаться от остального мира? Кто знает, что их ждет послезавтра?
Маг вздохнул и попытался успокоиться. Все-таки вероятность того, что предсказание связано с артефактом, мала. О свойствах камня практически ничего не было известно. Имеются жалкие крохи информации о лемурийском колдуне. Хроники даже не сохранили его имени, равно как и истинного названия камня. Если этот маг завоевал полмира, следовательно, упоминания о нем должны были остаться. Только... Только если все это — не одна большая выдумка. А похоже, что именно так все и обстояло.
Глава 2
О хлебе и зрелищах
Матросы под командой Зелтрана, как могли, приводили в порядок «Вестрел». Капитану Конану с величайшим трудом удалось вывести корабль из магического шторма. Только теперь это было не гордое морское судно, а сущее деревянное корыто. Занять денег у местных магов на приведение корабля в прежний вид, насколько понимал Зелтран, у Конана и Сигурда не получилось.
Но, видимо, какое-то прибыльное дело все-таки подвернулось им под руку. Во всяком случае, Конан через одного из местных мальчишек передал боцману, что седмицы на три они с Сигурдом покинут Сартос. По истечении этого срока Зелтран должен был принять на себя командование кораблем, а до тех пор ему велено «латать дыры». Этим он в данный момент и занимался.
Три дня назад море успокоилось. Рыбаки, начинавшие понемногу выходить на промысел, говорили, что на некотором расстоянии от берега всё еще штормит. Хозяева с помощью своей магии, наверное, могли заглянуть чуть подальше, но делиться с моряками увиденным они не спешили. Ежедневно за два колокола до полудня они присылали продовольствие на корабли, пострадавшие во время шторма.
Зелтран несколько раз подбивал на разговор «лиловых», один из которых в обязательном порядке сопровождал посылку. Боцмана интересовало, когда магические сообщества Хайбории снимут свой запрет на торговлю с Хозяевами.
«Лиловые» в ответ делали самые невинные лица и утверждали, что ни о каких запретах и не слышали!
Как же! О том, что Хозяева начудили со штормом и теперь вынуждены дожидаться окончания расследования, прекратив на время большинство сношений с внешним миром, судачил весь Сартос. Наверняка сами стигийцы эти слухи и распустили.
Следовало признать, что это было довольно тонким ходом. Местные жители уже с седмицу нехорошо поглядывали на людей, напоминающих магов и не напоминающих стигийцев. Моряки же вообще готовы были на клочки порвать заезжих магических ищеек. Зелтран исключением не был.
До крайнего срока, назначенного Конаном, оставалось четыре дня. Зелтран верил в своего капитана. Какую-то сумму они с Сигурдом точно достанут. Вот только хватит ли этих денег на полную починку корабля и на жалование команде — большой вопрос.
И потому когда вчера на корабль прибыли двое шемитов и предложили заем, боцман, недолго думая, распорядился проводить их к нему в каюту.
Но нормального разговора не получилось. Гости начали плести непонятные сказки о том, что им надо получить первоначальное согласие всех капитанов пострадавших кораблей. Об условиях займа они ничего не говорили.
В итоге сошлись на том, что назавтра Зелтран пошлет одного из своих людей к шемитам — узнать, как продвигаются их переговоры.
Выбор пал на Грува. Седой пират был, по разумению Зелтрана, одним из самых башковитых людей из его окружения. Некогда Грув был красавцем, но ныне его лицо обезображено огромным лиловым шрамом. Где он его заработал, моряк никогда не рассказывал.
Боцман «Вестрела» подозревал, что в молодости Грув служил в гвардейском отряде одной из закатных стран. Пират говорил на пяти языках, писал на трех, неплохо разбирался в торговом деле. Где-то же должен он был всему этому обучаться! Для студиоса Грув был слишком хорошим фехтовальщиком, на дворянина просто похож не был, манеры совсем не те. Конечно, остается еще возможность, что он, подобно Конану, насобирал знаний с миру по нитке. Впрочем, Зелтран в этом сильно сомневался.
Боцман коротко рассказал Груву о предложение шемитов и наказал ему самому смотреть и решать. В то, что купцы смогут предложить нечто серьёзное, Зелтран не верил. Ну, дадут они денежки. И что после этого помешает морякам внезапно забыть о своих обязательствах? Маги могли проконтролировать пиратов, и потому обманывать их никто не спешил. Только шемиты к магии никакого отношения иметь не могли, иначе бы их действия подпадали бы под запрет о торговле. Получается, что вчерашние визитеры были то ли мошенниками, то ли идиотами, вроде местных митриан.
Пообедав, Зелтран отправился к себе в каюту — отдыхать и ждать новостей. Чтобы времени даром не терять, боцман достал из шкафчика чернильницу, перо, кипу бумаг.
Но только он собрался немного поработать, как в дверь постучали.
— Входи!
За дверью оказался Грув. Выражение лица у седого пирата было донельзя серьезным. Похоже, купцы смогли его удивить.
— Давай, садись. Рассказывай, что случилось.
Грув вопросительно посмотрел на кувшин с вином, стоящий на столе рядом с письменными принадлежностями. Зелтран кивнул, и моряк, схватив сосуд, сделал несколько жадных глотков. Вытерев рот рукавом рубахи, Грув пододвинул к себе стул, оседлал его и принялся рассказывать.
— Представляете, боцман, эти бородатые прохиндеи умудрились-таки собрать у себя капитанов всех спасшихся от шторма кораблей. Даже неудобно как-то вышло. Получается, что только мы офицера не прислали. Но купцам, похоже, все равно было, им корабли нужны, а не люди.
— Не тяни. Говори, что предложили!
— Нелепицу они какую-то предложили, — отозвался Грув. — Для начала потребовали, чтобы никто из присутствующих о разговоре этом не распространялся. Все, разумеется, дружно головами кивать начали. Мол, никому да ни в жизнь... Дурака обмануть — дело, как известно, правое. Шемиты, вроде, поверили и начали говорить о предстоящей сделке. В качестве задатка, вы только вдумайтесь, боцман, — сорок золотых стигийской чеканки предложили.
— Во те на! Мы с такими деньгами наш кораблик за седмицу залатаем. Будет плавать лучше, чем раньше.
— Постойте, вы дальше послушайте. Я же тоже в начале было обрадовался. Решил, что в обмен нам пару шкатулок с черным лотосом вручат и карту с тихой гаванью в Аргосе или Зингаре. Контрабандой заниматься, конечно, непривычно, но в нашей ситуации выбирать не приходится. Но — нет. Оказывается, купцам всего лишь надобно доставить груз зерна в Аквилонию.
— Зерна?!
— Пшеницы, если вам это интересно.
— Может, все-таки это лотос, — предположил Зелтран. — Растворяют порошок в воде, потом полученной смесью пшеницу пропитывают. А на месте с помощью магии отделяют лотос от злаков.
— Хорошо придумано, — согласился седой пират. — Но опять же, под запрет о магической торговле подпадает. Если Хозяева прознают, что на их несчастье деньги кто-то делает, наглецу мало не покажется. Зерно нам, кстати, предъявили. На вид вроде нормальное. Ни магии, ни лотоса.
— Бред.
— Вот и я о том же. Клянусь Митрой, боцман, хотел я от их предложения отказаться. Но шемиты проклятые условие поставили: либо все присутствующие договор подпишут, либо никто ничего не получит. Почти все сразу же согласились. Только трое, как я, сомневающихся. Ну, нам и намекнули, что если будем продолжать упорствовать, то их команды пустят кровь нашим. Одним словом, выбора у меня не оставалось.
— Не нравится мне это.
— Мне тоже. Попахивает большими неприятностями.
— Смотри, Грув! — повысил голос Зелтран. — Команде ни слова о произошедшем. Сходил на берег, получил деньги, договорился о доставке в Аквилонию неизвестного груза. Пусть ребята сами голову поломают, что нам везти предстоит. Правду им знать необязательно, особенно такую.
— Понял, боцман, — ответил Грув.
— Можешь идти.
Грув поднялся и направился к двери.
— Еще одно, боцман, — добавил моряк, уже стоя на пороге. — Мы тут с ребятами вечерком одно заведеньице собираемся навестить. Пойдете с нами?
Зелтран брезгливо прищурился.
— «Морского Змея», что ли? Не пойду. Не могу я с девкой кувыркаться, когда вокруг все магией дышит.
— Не, мы не в «Змея», — покачал головой Грув. — Мне знакомые с «Летящего», который от нас неподалеку стоит, рассказывали: у базара не то таверну, не то бордель какой открыли. Недавно. Вчера или позавчера. Вот мы и хотели сходить посмотреть, что там и как. Магии, вроде, быть не должно.
— А на какие деньги тогда гулять собрались? — поинтересовался Зелтран.
Все золото, бывшее в распоряжении команды, еще две с половиной седмицы назад взяли с собой Конан и Сигурд, которые и по сей день не вернулись. От голодной смерти пиратов спасли стигийцы, которые, пытаясь загладить вину, наладили поставку продовольствия на все пострадавшие от шторма корабли.
А еще десять дней назад Хозяева во избежание волнений среди моряков приняли решение взять на себя оплату услуг девиц из «Морского Змея». Правда, этих самых девиц порой на всех не хватало, и по этому поводу случались замечательные драки, в которых успела покалечиться половина матросов с «Вестрела».
— Новенькие тоже нам сочувствуют, — ответил Грув. — С моряков денег не берут... Во всяком случае, мне так ребята с «Летящего» сказали.
— Чушь какая! — удивился Зелтран. — Сначала зерно, за которое платят золотом, теперь шлюхи, что морякам за просто так отдаться готовы. Ладно, схожу я с вами, посмотрю на это чудо.
— Я зайду тогда? — спросил Грув.
— Заходи. Я пока порисую немного.
Когда Грув вышел, Зелтран взял кувшин и одним махом допил вино. В городе происходило нечто странное. Боцман в совпадения не верил. Вот только как связать между собой странных шемитских купцов и девиц, которые не берут денег за свои услуги?
Какое-то время Зелтран ломал голову над этой загадкой. Потом махнул рукой, решив, что лучше потратить оставшееся до визита в Сартос время не на построение бесполезных догадок, а на составление карт с проливами Барахских островов. За подробные лоцманские схемы на «Морской» части базара давали неплохие деньги. На полный ремонт корабля, конечно, не насобираешь, но какой-то запас на крайний случай иметь следовало.
Разметка рифов и мелей у Зелтрана сегодня шла на удивление^ плохо. В голову постоянно лезли мысли о странном грузе, который они устами и росчерком Грува обязались доставить. К тому моменту, когда в дверь каюты боцмана постучали, Зелтран закончил лишь две карты, успев испортить пять заготовок.
Вместе с Грувом на берег собиралось еще трое матросов, все довольно молодые.
Солнце еще не успело опуститься за горизонт, но воздух уже начал заметно свежеть. Для согрева пустили по кругу бурдючок с вином. Зелтран планировал оценить происходящее в новой таверне трезвым умом и от напитка поначалу отказывался, но потом все-таки присоединился к общему веселью. В сознании у боцмана появилась предательская мысль, что, возможно, будет лучше просто отдохнуть вместе с остальными, чем заниматься поиском ответов на ненормальные вопросы.
Через пол-колокола Грув вывел всю честную пиратскую компанию к небольшому приземистому домику. Окна отсутствовали. Что-то подсказывало боцману, что бордели так выглядеть не должны.
— Здесь? — удивленно спросил у матроса Зелтран.
— Здесь, — как-то нетвердо ответил Грув.
— Уверен? — переспросил Зелтран.
— Не до конца, — не стал кривить душой моряк.
В этот миг дверь домика отворилась, и на улицу вышел огромный, просто до неприличия толстый стигиец. Поначалу он не заметил шестерых матросов, стоящих неподалеку, и только сладко потягивался, наслаждаясь вечерней прохладой. Зелтран, чтобы привлечь его внимание, тихонечко кашлянул.
Желаемый эффект был достигнут. Развернувшись к пиратам, толстяк отвесил им несколько глубоких поклонов, что при его комплекции можно было счесть за подвиг. На лице появилось стандартное для зазывал выражение «добро пожаловать, гости дорогие».
— Прошу, прошу! — толстяк яростно замахал руками, оттесняя пиратов ко входу в заведение. — Посетители... Мы так рады посетителям. Вы просто не можете себе представить!
— Постойте, погодите, — Зелтран попытался немного остудить пыл радушного хозяина. — Понимаете, мы слышали, что ваше заведение предоставляет потерпевшим бедствие морякам точно такую же скидку, как и «Морской Змей».
— Абсолютнейшая правда, — сказал толстяк. — Мы не возьмем с вас ни единой монетки. Все совершенно бесплатно. Проходите, проходите же!
Зелтран отметил про себя, что другого-то выхода у них и не оставалось. Туша зазывалы надежно перекрыла все возможные пути отступления.