Ник Харрис

Сокровища Стоомина

1

Кучерявый чернокожий мальчик бежал так, что пыль маленькими смерчами поднималась из-под его босых ног. Он торопился изо всех сил. Одними махом перепрыгивал через ямы и колдобины. Почти не касаясь земли, перемахивал через заросли крапивы и, таким образом, практически не получал уколов от этих жадных, зловредных, ненавидящих все живое, растений.

Мальчика звали Дриан. Был он учеником волшебника Эскилампа. За недолгое время обучения, его живой ум успел впитать так много, что иным ученикам иных волшебников, на усвоение такого количества знаний, требовались десятки лет.

Сейчас мальчик торопился, потому, что решалась судьба двух его друзей — Конана и Култара. Смертельная опасность, нависшая над головами двух отважных авантюристов, заставляла Дриана бежать все быстрее, пока он не попал, наконец, в объятия учителя, вышедшего посмотреть на восход солнца.

Эскиламп с некоторых пор жил высоко в горах, в пещере, укрытой великими хребтами Карпашских гор от досужих просителей, стремящихся за несколько золотых или серебряных монет получить полное представление о своей судьбе. Как правило, просители заодно стремились узнать — стоит ли в этом году продавать изготовленные бочки, горшки, мечи, сабли, топоры — или лучше подождать пока не поднимутся цены. Горы давали возможность Эскилампу остаться, наконец, одному, спокойно предаться размышлениям, не опасаясь, что на пороге появится очередной проситель, непременно желающий узнать, станет ли ему изменять жена, если он жениться на кривой, горбатой, одноглазой девушке накануне полнолуния.

Волшебник Эскиламп был молод (по виду), строен и гибок, красив лицом и быстр в движениях, за поясом всегда носил старинный кинжал, представляющий собой магический артефакт такой силы, какая смогла бы, при ненадлежащем применении, уничтожить мир в считанные минуты. По роду деятельности он нес ответственность за небольшую планету под названием Земля, в период времени, исчисляемый сроком его жизни. К концу жизни (а длина жизни волшебников несоизмерима со временем, отпущенным простым смертным) он обязан был подготовить приемника.

Выбор приемника представлял сам по себе большую трудность. Из многих тысяч одаренных детей следовало выбрать того, единственного, который смог бы в дальнейшем оберегать этот мир от вторжения существ из-за Круга и иных, не менее грозных, опасностей.

Во времена Битвы Двух Талисманов Эскиламп совершенно случайно познакомился с чернокожим мальчиком — беспризорным жителем страны Куш — и опытным глазом узрел в нем своего будущего приемника. У мальчика был острый ум, способность схватывать знания, что называется, налету, но, самое главное, в нем дремала мощь настоящего волшебника очень высокого уровня.

Дриан был типичным представителем своего народа — шоколадная кожа, темно-карие глаза с ослепительными белками, жесткие, как проволока, кучерявые волосы, толстые губы. Единственное, что отличало мальчика от его соплеменников, это тонкий, изящный, словно доставшийся от белого человека аристократической, голубой крови, нос.

— Учитель! Скорее! Нельзя терять! Ни минуты! Конана! Сейчас! Убьют! — Дриан задыхался от быстрого бега и из последних сил выбрасывал нужные слова.

Эскиламп, умевший, при определенных условиях, видеть будущее, знал, что Конану суждена долгая жизнь, и сейчас погибнуть он никак не может. Но волшебник умел ценить заботу о Друзьях и потому согласился прервать размышления о предстоящей схватке с неким демоном, пытающимся овладеть одним достойным человеком, и спокойно выслушать мальчика.

Дриан отдышался, сосредоточился и стал похож на самого Эскилампа, только другого цвета и вдвое меньше ростом.

— Я сидел на берегу ручья и выполнял задание по медитации, — начал мальчик деловым тоном, — мне никак не удавалось увидеть внутренним взором благословенный цветок лотоса, произрастающий из моего пупка. Вместо лотоса, вырастал репейник, очень колючий и кривобокий…

— Ты опять неправильно дышал, — сказал Эскиламп, — забыл о среднем и верхнем дыхании.

— Да, — удрученно произнес мальчик, — я опять дышл одним животом. И, как я теперь понимаю, поэтому мне и привиделся репейник. Но я увидел и еще одну сцену. Теперь не знаю, было ли это прозрением или мороком, оттого, что неправильно дышал…

— Расскажи, что ты видел, — ласково сказал Эскиламп.

Они сидели на плоских валунах на краю пропасти, именно там, где тропинка, по которой так любил гулять волшебник, подходила к самому краю. Из-за подбежавшего Дриана, восход солнца Эскиламп пропустил и был слегка раздосадован. Огромный шар уже поднялся над вершинами, даруя миру свои животворящие лучи.

— Я вдруг увидел, что Конана и Култара преследует целая орава горцев — человек тридцать. Они скачут по дороге, ведущей в ущелье, заканчивающиеся тупиком. Наверное, Конан об этом не знает, иначе бы свернул. Но теперь уже поздно, — мальчик горестно вздохнул, — развилку они проехали. Кони у них очень хорошие, даже лучше, чем у горцев, но они попадут в западню и погибнут. Неужели ничего нельзя сделать?

В его карих глазах блеснули слезы. Эскиламп погладил ученика по кучерявым волосам.

— Подожди немного, я посмотрю… — он застыл, словно вдруг превратился в камень.

Дриан знал, что сейчас душа учителя неслась туда, где недавно побывала его собственная — в ущелье, оканчивающееся тупиком. Была последняя надежда, что учитель сумеет найти выход и спасет Конана и Култара от кривых сабель дикарей-горцев.

— Эта скачка начнется завтра в полдень, — очнувшись, сказал Эскиламп, — и мы успеем что-нибудь придумать. А кони у них действительно хорошие, их подарила Иолина.

— Кто такая Иолина?

— О, — волшебник усмехнулся, — Иолина — женщина, умеющая летать и питающаяся кровью. Она не из нашего мира. Пришла, чтобы наказать своего брата-любовника. Заморочила нашему другу голову вымышленными опасностями. В результате, думая, что спасает мир, Конан убил ее брата, что ей и требовалось. Правда, братец был тоже не подарок. А Конану она обещала помочь в деле добывания королевской короны.

— А она поможет, или это тоже ложь?

— Поможет… Я думаю, что поможет.

— А зачем это ей нужно? — Дриан озабоченно повертел кучерявой головой.

— Здесь мы вступаем в зыбкий мир предположений, — Эскиламп задумался, — возможно, она хочет иметь в нашем мире друга-короля, а не просто друга-искателя приключений.

Дриан кивнул:

— Друг-король, это, конечно, лучше. Но что с завтрашней погоней? Как им помочь?

— Есть несколько простых вариантов, — беспечно сказал волшебник, — например, проделать в скале, которой заканчивается ущелье, проход для Конана и Култара…

— Или сказать им, чтобы вообще, не ездили по той дороге!

— Видишь ли, вмешиваться в ход событий нужно, как можно меньше. Если мы предупредим Конана, что поход за тем самым злополучным горшком с алмазами, который он, когда-то закопал, а теперь не может найти, закончится скачкой, ведущей в тупик… — волшебник задумался.

— То что? — не выдержал Дриан.

— То мы вмешаемся в естественный ход событий, и никто не знает, как это отразится на будущем. Если же мы проделаем щель в скале, а Конан сам ее найдет — мы как бы ничего не изменили… Так, небольшая трещина, проход в пещеры, которыми, я знаю, изобилует та гора… — Эскиламп рассеянно посмотрел вокруг.

Утреннее солнце, рассыпая ласковые, еще не обжигающие лучи, словно поглаживало горы нежной материнской рукой. Запели птицы — горные соловьи, в изобилии селившиеся вокруг жилища волшебника. Дриан подозревал, что в этом случае, учитель решил-таки изменить реальность: поселил этих милых птичек у входа в свои пещерные апартаменты.

Вообще, природа вокруг места поселения Эскилампа, волшебным образом расцвела. Откуда ни возьмись, появились стройные деревья, совсем не походившие на те исковерканные, горные деревца, которые иногда лепятся на скалах. Ветер нанес плодородную почву на уступы, окружающие пещеру мага, занес семена деревьев, выросших всего за несколько дней до размера годовалых и продолжающих расти с удивительной быстротой. Небывалые цветы вдруг расцвели в мелких расщелинах скал, наполняя горный воздух, невиданным ароматом. А вот, поодаль, на тропе, по которой ходили к магу просители, и по которой только что козлом скакал Дриан, буйным цветом вдруг расцвела крапива всех видов и размеров. Пройти эти заросли отваживались только те, у кого действительно было неотложное дело к волшебнику.

— А как мы проделаем ход в пещеры — устроим небольшое землетрясение?

— Спаси тебя боги от этой затеи! — с притворным испугом воскликнул Эскиламп.

— Почему? — не понял Дриан

— Ты погубишь множество мелких тварей и, вообще, изменишь окружающий пейзаж — хоть немного, да изменишь! Нет, нужно просто расколоть скалу с помощью заклинания. Это будет минимальное вмешательство, совсем безобидное. Как раз тебе для тренировки.

— Но, может… Все же… Вдруг я не смогу и Конан погибнет? — мальчик был смущен огромной ответственностью, обрушившейся на его хрупкие плечи.

— Так нужно смочь, — наставительно сказал Эскиламп, — отправляйся немедленно. Как раз к завтрашней погоне и успеешь.

2

— Будь проклят этот горшок с алмазами! — в который раз повторил Конан, вновь поворачивая коня в направлении развалин замка Кушуха.

Култар покорно повернул следом. Он давно смирился с тем, что заветный клад утерян безвозвратно.

— Может, плюнем на эти алмазы? — для примера южанин смачно плюнул под ноги своему коню.

— Мне все чаще сдается, — мрачно пробурчал Конан, — что сокровища Исчезающего Замка в руки не дадутся. Теперь — не дадутся. Нужно было сразу.

— Что это за Исчезающий Замок? — полюбопытствовал Култар.

— Исчезающий Замок? — задумчиво переспросил Конан.

— Вон где-то на тех вершинах, — он махнул рукой в направлении Карпашских гор, — появлялся призрачный замок. Там я и нашел, в конце концов, эти алмазы, которые теперь исчезают так же, как и замок.

И он надолго замолчал, погрузившись в воспоминания.

Горцы появились внезапно, словно саранча из-за холма. Человек тридцать на красивых, поджарых лошадях, с развивающимися от быстрой скачки гривами и хвостами. Тридцать воинственных дикарей, каждый из которых с детства учился владеть саблей и скакать на коне. Они мчались с диким гиканьем, с посвистом и визгами — небольшая орда, вполне способная без труда справиться даже с десятком опытных воинов.

— Конан, смотри! — крикнул Култар, хотя Конан увидел горцев значительно раньше и уже разворачивал коня.

— Кром! Нужно убираться. Спасибо Иолине — кони нас вынесут!

Друзья поскакали по единственной дороге, ведущей в ущелье, которое местные жители называли «Лисья западня». Охота на лис была отработана несколькими поколениями живущих в горных селениях лихих наездников. Цепью рассыпавшись по взгорьям, они загоняли нескольких лисиц в ущелье, оканчивающееся тупиком, и спокойно рубили их саблями или доставали стрелами. Поэтому и дорога туда была наезжена, будто вела к большому городу.

Конан, направляя коня по хорошо утоптанной дороге, даже не предполагал, что она закончится отвесной стеной. Гиканье горцев чуть отдалилось — кони, оставленные Иолиной, действительно были очень хороши. Дорога привела друзей в тесное ущелье, обрамленное отвесными скалами. Вероятно, в незапамятные времена тут протекала горная река, за многие тысячелетия превратившая небольшой распадок в мрачное, дикое ущелье. Теперь от обеих стен между которых скакали Конан и Култар, отражалось эхо погони, превращая свист и визг горцев в ужасную, способную свести с ума, какофонию звуков. Конан скоро стал подозревать западню — трудно было поверить, что это ущелье окажется дорогой, ведущей к большому городу. Скорее всего, размышлял киммериец, дорога приведет прямиком в селение горцев — в самое осиное гнездо! Но действительность оказалась и того хуже. Дорога привела в тупик. Отвесные скалы нависли с трех сторон.

— Кром! Это ловушка! — воскликнул Конан.

Нет, не залезть. Успеют снять стрелами, прежде чем доберешься и до половины. А Култар не сможет даже и до половины добраться. Кроме того, коней жалко бросать. Придется биться в надежде, что удастся прорваться. Ширина ущелья позволяла скакать рядом трем-четырем всадникам, не больше. Значит, нужно будет убить всех! Шансы не велики. Кроме того, горцы отличные стрелки. И мечом взмахнуть не успеешь, как окажешься утыкан стрелами, как ворона перьями!

— Конан, смотри! — крикнул Култар, указывая наверх.

На скалах стоял чернокожий мальчик, одетый в богато расшитые шаровары и халат, усеянный странными, цветными узорами.

— Он куда-то показывает! — Култар глянул в том направлении, куда показывал мальчик. Стена. Сплошная стена. Нет, уже не сплошная. Мелкие трещинки змеились у самой земли. С треском лопался камень, стреляя крохотными осколками.

— Дриан, — прошептал Конан, затем крикнул во все горло, — Дриан! Он послан Эскилампом!

— Он открывает проход, — Култар еле сдерживал осыпаемого камешками коня.

Через несколько мгновений, в скале зияла трещина такой величины, что свободно можно было проехать верхом.

— Он что-то кричит, — Конан напрягал слух, но ущелье наполняли отзвуки приближающейся погони, — показывает… Туда! Это проход!

Култар успел подхватить с земли сухую ветку — ведь они сейчас нырнут в темноту, нужен будет факел — и скрылся в расщелине, вслед за Конаном. Трещина, извиваясь, как змея, тянулась в самое сердце горы. Позади слышался грохот камнепада. По всей вероятности, Дриан спешил закрыть проход до того, как прискачут горцы.

Култар зажег ветку. Огонь затрепетал, почти задуваемый сильным потоком воздуха, но вскоре ветка разгорелась, и друзья смогли осмотреться. Они оказались в довольно обширной пещере с высокими сводами. Спасший их тоннель исчез. Но самое удивительное было в том, что неподалеку находилась вырубленная в скале лестница. Ступеньки потрескались и покрылись пылью. Похоже было, что лестницей давно не пользовались.

— Я почему-то вспомнил легенды о гномах… — протянул Култар в раздумье.

— Да, возможно, — Конан посмотрел на сгоревшую до половины ветку, — думаю, что кони пройдут: лестница не очень крутая. Нам нельзя медлить, если не хотим пробираться на ощупь.

Он спешился и, ведя в поводу коня, широким шагом направился к неровным ступенькам. Култар, высоко подняв горящую ветку, поспешил следом. Ступени, выбитые неизвестным народом в стене, скоро потянулись в узкий тоннель, пробитый в сводах пещеры. Лошади тревожно ржали, но покорно шли за людьми.

Вскоре тоннель привел в еще более обширную пещеру, освещенную, к удивлению друзей, дневным светом. Наверху, под самыми сводами, были пробиты узкие окна, сквозь которые в недра горы пробивался солнечный свет.

— Помнится, Хепат рассказывал, как устроены жилища гномов, — сказал Конан, разглядывая пещеру, — тут, правда, нет того великолепия, о котором любил говорить мой бедный друг…

— Хепат, это тот гном, что был твоим оруженосцем? — уточнил Култар.

— Можно сказать и так, — грустно ответил Конан, — он считал себя моим оруженосцем, хотя был просто хорошим другом.

— И что же он рассказывал об устройстве гномьих пещер?

— Ну… — Конан помедлил, вспоминая, — говорил, что пещеры освещены дневным светом… Пробиты окна, которые снаружи заметить невозможно… Что там еще? Говорил, что красота-де… Самоцветы кругом… Все сверкает…

— А тут только пыль, нанесенная через эти самые окна, — закончил Култар.

— Посмотрим, может, отсюда есть выход в другие пещеры. Должен быть…

Друзья неспешно отправились на разведку. Шли вдоль стены, заглядывая в гроты, внимательно осматривая каждый камень, который мог оказаться потайной дверцей. Выхода не было. Если бы не окна наверху и не лестница, можно было подумать, что пещера самая обычная, из тех, что часто встречаются в горах.

— Пожалуй, нужно закусить, — сказал Конан, когда они вернулись к исходной точке, — а заодно подумать, как нам отсюда выбираться.

Култар распаковал седельные сумки, разложил дорожную снедь, откусил хороший кусок от лепешки и застыл с набитым ртом, раскрыв глаза так, как природой ему положено не было.

Из грота гуськом, как утята, выходили бородатые дети. По росту: лет пяти — шести, не старше. Култар протер глаза — да нет, не дети. Не говоря уж о том, что каждого украшала пышная борода, они были хорошо вооружены — длинные кольчуги до колен, небольшие, но широкие сабли за спиной топоры и несколько кинжалов за поясом.

Рукояти кинжалов нестерпимо сверкали блеском хорошо отшлифованных алмазов и изумрудов.

Конан, увидев изумление друга, обернулся. Так и есть — гномы! Один, два, три… Конан насчитал двенадцать гномов, не глядя на него, шествовавших наискось через пещеру к противоположной стене, в которой не было и намека на дверь.

Все так же молча, чинно, не смотря по сторонам, будто и не заметив присутствие людей, гномы подошли к стене, передний нажал на какой то камень, и часть стены бесшумно отошла в сторону. Отряд скрылся в проходе, только послед ним гном обернулся и недобро сверкнул глазами, затем закрыл дверь, и пещера вновь стала необитаемой.

Култар проглотил, наконец, торчащий изо рта кусок, после чего, его кадык еще долго ходи вверх-вниз, точно он все глотал и глотал свою лепешку.

— Конан! Ты видел? Ты видел?!

— Нет, — сердито пробурчал киммериец, — смотрел в потолок, а потом зажмурился!

— Но почему?.. Почему они не остановились. Скажи — почему?

— Кром! Откуда я знаю?! Может, у них не принято разговаривать с теми, кто вторгся в их жилище?

— Но мы… Мы же не специально… Не нарочно.

— Но они-то об этом не знают, — усмехнулся Конан, — сейчас оповестят всех, что вторглись чужаки и нам придется солоно!

— Но мы объясним!.. Мы расскажем…

— Интересно, как ты будешь объяснять, когда тебе с четырех сторон станут рубить ноги? Этим ребятам, я думаю, проще всего атаковать ноги!

— О боги! Нужно рассказать…

— Кому?

— Им! — Култар кивнул на глухую стену пещеры.

— Вероятно, они в любом случае постараются нас прикончить. Ведь мы узнали тайну их жилища. Хотя, конечно, попытаться вступить в переговоры нужно.

— Конечно, — радостно подхватил южанин, будто опасался, что Конан немедленно кинется громить гномье царство, — конечно, мы объясним, что мы…

— Вот только, куда идти? За ними или туда, откуда они пришли? — раздумывал Конан, не обращая внимания на лепет товарища.

Через несколько минут, киммериец принял решение:

— Пойдем туда, откуда они пришли! Знаешь, почему? — он повернулся к южанину.

— Почему?

— Там, куда они идут, приготовятся к атаке. А там, откуда они идут, о нас еще не знают. Мы застанем их врасплох, и, может, успеем вступить в переговоры.

— Правильно! — воскликнул воодушевленный Култар, затем добавил с видом заговорщика:

— Мы расскажем им, что не нарочно вторглись…

— Но даже, если нас встретят, как гостей, — перебил Конан, — нужно быть начеку. Много не пить, а лучше не пить вообще, их зелья…

— Почему?

Конан сурово посмотрел на друга, и тот, не свойственным ему жестом, хлопнул себя по лбу:

— Конечно! Чтобы не подсыпали чего-нибудь — сонного зелья или яду!

— Вот именно. Мы узнали их тайну, а лучший способ сохранить ее — тайну — это убить тех, кто ее узнал!

Култар суетливо кивал, собирая разложенную снедь.

— Подожди! Я же еще не поел! — Конан глянул на друга с укором.

— Да, да, конечно, — зачастил тот, — нужно пожаловать в гости к гномам не голодным, чтобы не подвергаться искушению,

— Одно плохо, — мрачно сказал Конан, — кони не пройдут в эту дверцу. Придется пока оставить их здесь. Боюсь, что когда мы вернемся — если вернемся — от них останутся обглоданные ребрышки.

— А что — «гномы любят конину? — осведомился Култар.

— Они, насколько я помню, любят любое мясо, — сказал Конан, — Хепат, мне кажется, смог бы есть и человечину!

— Любой из нас, если приспичит, может съесть и человечину, — философски заметил южанин, упаковывая в сумки самое необходимое — то, что придется теперь нести на себе.

3

Заметив грот, из которого вышли гномы, можно было не сомневаться, что тщательное изучение трещин приведет к нужному результату. И, тем не менее, друзья потратили немало времени на то, чтобы обнаружить дверь. Собственно, дверь обнаружилась сама, когда Култар случайно нажал на какой-то камень. Открывшийся проход, рассчитанный, естественно, на гномов, приглашал людей встать на четвереньки и ползти в неизвестность. Култар попытался, было, шагать на корточках, переваливаясь, как старая утка, но быстро оставил эту затею, последовав примеру Конана, бодро «шагающего» по-собачьи.

— Кром! Я порву последние штаны! — с досадой, бормотал киммериец.

— А у меня уже болят колени, — жаловался Култар.

— Колени-то заживут, а вот, штаны…

По счастью, низкий тоннель скоро кончился, и друзья вползли в следующую пещеру, так же освещенную солнечным светом. С трудом распрямив затекшие тела, они застыли в изумлении. Пещера явно была обитаема и сверкала именно так, как об этом рассказывал Хепат. Вкрапления самоцветов на стенах — в тех местах, куда падали солнечные лучи, наполняли пещеру волшебным светом. Разноцветные сталактиты были искусно обработаны и изображали живых существ — драконов, великанов, грифонов. Своды пещеры были украшены резьбой, и Конан недоумевал, как гномы смогли это сделать — вряд ли они сооружали деревянные настилы, как это делают люди, при обработке стен и потолков. Деревья в пещерах не растут, и трудно было представить, чтобы гномы рубили леса где-то на поверхности.

— Конан, смотри, — шепнул Култар, — кто-то идет.

Из-за разноцветной статуи дракона вышел небольшой отряд бородатых воинов.

— Не вздумай схватиться за меч! — предупредил Конан.

Отряд, насчитывающий около двадцати хорошо вооруженных гномов, неспешно приближался. Впереди шествовал старик, украшенный седой бородой и множеством шрамов. На поясе у него висел топор, внушительных размеров даже для человека, на голове ослепительно сверкал золотой — несомненно, золотой, подумал Култар — шлем, а глаза из-под седых, мохнатых бровей смотрели злобно и остро. Все гномы были облачены в длинные кольчуги, из-под которых виднелись только хорошо начищенные сапоги. На поясе у каждого висел топор, а за поясом, как и положено, виднелись два-три кинжала, богато украшенных драгоценными камнями.

Отряд остановился в нескольких шагах от выступившего вперед Конана, и старик, сверкнув глазами, учтиво произнес:

— Привет вам, незваные гости! Я Воомин, командир охраны. Что привело вас в наше скромное жилище?

Конан учтиво склонил голову, приглядываясь к собеседнику. Маленькие глазки, огромный нос, в форме картошки, невероятная борода — ничего больше увидеть не удалось.

— Привет и вам, почтенные хозяева! Мы попали в ваше царство случайно, спасаясь от погони. Мой старый друг — к сожалению, ныне покойный — гном Хепат из клана славного царя Вармина, рассказывал, как красивы пещеры, где живут гномы. Но то, что я увидел своими глазами — превзошло все ожидания.

Конан надеялся, что старая дружба с гномом расположит к нему прочтенного старика, но, похоже, ошибся.

— Тот, кто вышел из пещер и стал водить дружбу с людьми — больше не гном! — гневно молвил предводитель отряда, и его воины одобрительно зашумели.

— Но все его племя было уничтожено обезьянами, он остался один…

— Он должен был примкнуть к другому племени гномов, а не идти к людям!

«А действительно, — мелькнуло в голове киммерийца, — почему он не пошел жить в другой клан? Неужели его бы выгнали? Ах, да… Он же струсил… убежал… Его могли действительно не принять…»

— Поверь, уважаемый гном, — вкрадчиво начал Култар из-за спины товарища, — мы не хотели тревожить ваш покой. Все вышло случайно, Теперь, мы хотим просто выбраться — не покажите ли вы нам дорогу?

— Тот, кто узнал тайну гномов, должен умереть, — спокойно, даже как-то буднично, ответил старик, и его воины рассыпались полукругом, охватывая пришельцев с трех сторон.

— Ты не должен принимать такое скоропалительное решение, — не менее спокойно сказал Конан, молниеносным движением, обнажив меч, — все твои воины погибнут, а мы все равно выберемся, хотите вы или нет.

Старик, который теперь стоял позади своих воинов — командир должен себя беречь, чтобы командовать дальше — медлил с началом сигнала к атаке, оценивая ситуацию. Особенно впечатлял меч это гиганта — такого учтивого, спокойного и уверенного в себе. Меч превосходил все мыслимые и немыслимые ожидания. Если поставить одного гнома на плечи другого, то и тогда они не достанут макушкой до гарды этого невероятного меча.

Старик представил, как клинок, словно косой, одним махом скашивает всех его воинов и поежился. Такой меч, да в руках такого воина… А тут еще второй, с хитрыми узкими глазками, прежде суетливый и заискивающий — а теперь твердый, как сталь кинжалов, изготовленных самыми лучшими мастерами, — стоит готовый к любому бою с любым противником… Хм, нет, лучше, пожалуй…

— Ну что ж, — гном хитро прищурился, — вы сильные и отважные воины, а мне дороги мои люди… Я приглашаю вас в гости. Наш царь — великий Стоомин, основатель и бессменный владыка нашего государства — будет рад увидеть таких сильных и смелых воинов.

По едва заметному знаку предводителя, гномы вновь построились в шеренгу и привели оружие в походное положение — топоры засунули за пояс, а кинжалы спрятали в ножны. Дисциплина у старика Воомина была воистину железной!

— Следуйте за нами, пришельцы, — добавил он с нескрываемой досадой, и отряд гуськом направился, как понял Конан, в следующую пещеру.

Миновав несколько разного размера пещер, так же богато изукрашенных вкраплениями горного хрусталя, кварца и самоцветов, друзья, вслед за отрядом гномов-охранников, вползли в тронный зал. То, что людям приходилось ползти на четвереньках, очень понравилось Воомину. Он буквально лучился злобной радостью, непрестанно оборачиваясь и наблюдая за перемещением гостей. Когда же, миновав очередной тоннель, Конан и Култар распрямлялись, радость гнома мгновенно улетучивалась, вытесняемая злобой. Не раз киммериец видел, что глава охраны примеривается к его ногам, неосознанно поглаживая рукоять топора. В такие минуты Конан вполне осознанно поглаживал рукоять меча, и отряд вновь двигался вглубь горы. Хотя, пещеры располагались, вероятно, не в недрах горы, а скорее, по внешней ее стороне — в одной стене каждого зала непременно виднелись окна в один или несколько рядов.

Тронный зал, в который прибыли, наконец, гости, представлял собой пещеру с хорошо обработанными стенами и арочным сводом, поддерживаемым несколькими рядами витых колонн. В центре, как и положено, находился трон — на возвышении; чуть ниже — ряды каменных столов и скамеек, а в дальнем конце зала виднелся огромный очаг, в котором можно было зажарить лошадь. Подумав о лошадях, Конан нахмурился — вряд ли он увидит снова своих коней.

— Тут у них и пиршества проходят, — зашептал Култар, — а вон в том очаге, вполне можно зажарить и…

— Я знаю! — рявкнул Конан так громко, что Воомин удивленно оглянулся.

— Подождите здесь, — гном учтиво склонил голову, сверкнув глазами, — великий царь Стоомин в честь гостей, сегодня устроит пиршество.

Конан кивнул и, не дожидаясь приглашения, уселся на ближайшую скамейку. Култар пожал плечами и последовал его примеру — ждать придется долго. Гном с явным осуждением глянул на пришельцев, но ничего не сказал и, вместе с охраной, направился к одному из тоннелей, чернеющему в противоположной стене.

— Как у них тут стены отполированы! — восхитился Култар, ерзая на жесткой каменной скамье.

— Да, гномы, похоже, действительно большие мастера в деле обработки камня, — Конан лениво осматривал тронный зал, — а узоры из самоцветов в стенах, вообще… глаз не оторвать.

Говоря так, он, тем не менее, скользил глазами по всему залу, постепенно наполняющемуся гномами. Маленькие жители пещер, все, как один, украшенные пышными бородами, постепенно рассаживались на скамейках, следуя, очевидно, каким-то своим правилам.

Конан заметил, что места вблизи трона пока пустуют.

— Смотри, Конан, — зашептал Култар, — они все без оружия! Хитрые бестии! Наверное, скажут, что тут такая-де традиция…

— Нам ни в коем случае нельзя отдавать оружие, — спокойно сказал киммериец, быстро осматривая каждого вошедшего в зал, — тем более что кинжалы у них спрятаны под рубахами!

Действительно, у многих гномов рубахи странным образом оттопыривались.

— Да у них там и топоры могут поместиться, — усмехнулся южанин, поглаживая рукоять меча.

Близь очага уже суетились гномы. Скоро развели огонь и на вертелах подвесили жариться большие куски мяса.

— Интересно, откуда у них мясо? — Култар, в раздумье, почесал за ухом.

— Мне тоже любопытно… Не наши ли лошадки? Не зря же они жарят именно куски, а не целиком тушу, иначе мы сразу бы догадались.

— Ну, куски, вообще-то, быстрее жарить… может, они просто торопятся…

— Может, и так, — согласился Конан, но откуда вообще, у них мясо? Из пещер они не выходят, скот разводить в недрах горы невозможно, чтобы кто-то им поставлял коров и овец, я не слышал… Люди считают, что гномы — это просто старая легенда… Откуда мясо?

— Да, это еще одна загадка гномов, — Култар превратил глаза в щелочки, рассматривая жарящиеся на огне куски, — никакой формы… ничего, чтобы можно было понять… просто куски…

— Великий Стоомин, приглашает вас разделить с ним трапезу, — Воомин появился, будто из-под земли, — только у нас не положено на званый царский обед, являться вооруженными!

— А у нас не положено даже на миг расставаться с оружием! — Конан встал во весь рост и потянулся. По залу прошел гул — гномы оценили его рост и силу.

Неспешно он направился к трону, на котором уже сидел, скособочившись, седой, высохший гном, с тусклым взором слезящихся глаз.

Остановившись в нескольких шагах от трона, Конан склонил голову, не опускаясь на колено, как это полагалось перед царями, и сказал:

— Великий царь! Мы совершенно случайно попали в твое царство. Мы благодарим тебя за приглашение на обед и с благодарностью разделим с тобой трапезу.

В глазах царя, что-то промелькнуло, и он показал сморщенной рукой на стол, стоящий справа от трона. Тут же глаза Стоомина потухли, и он бессмысленно уставился в пространство.

— Великий царь приглашает вас занять почетные места, — прошипел откуда-то снизу Воомин.

Конан уже догадался, что Стоомин полностью выжил из ума и царством управляет начальник охраны. А учитывая его желание убить непрошенных гостей, следовало быть предельно осторожным.

Не подлежало сомнению, что весь этот обед — уловка, имеющая целью напоить или даже опоить зельем пришельцев, чтобы спокойно затем поджарить их на костре. Кроме всего прочего, это объясняло, откуда у гномов берется мясо.

Конан и Култар уселись за стол, на котором уже стояли кувшины с вином, кружки и два блюда с поджаренными кусками ароматно дымящегося мяса. Кружки и кувшины у всех были самыми обычными — глиняными, блюда — тоже. Вообще, посуда гномов не свидетельствовала о какой-то сказочной роскоши, которая, согласно легендам, окружает гномов. Заиграли волынки и флейты. Пир начался. Никто не произносил тостов, никто не уговаривал пить до дна, как это часто бывает у людей во время застолий. Все ели и пили, большей частью молча, лишь иногда тихо переговариваясь. О людях словно забыли.

— Демоны их забери, — прошептал Култар, — так хочется попробовать вина! Интересно же — какое вино пьют гномы!

— Рискни, — усмехнулся Конан, — попробуй. Потом не проснешься.

— То-то и оно, — вздохнул южанин, — ну, хоть мяса поесть!..

Он впился зубами в поджаристый до хрустящей корочки, ароматный кусок.

— Странный вкус… Конан, попробуй!

— Нет, спасибо, я не голоден, — хохотнул киммериец, оглядывая жующих гномов за соседними столами.

Все ели и пили всласть. Постепенно вино оказало свое действие. Начались споры, кто-то заливисто смеялся, другие вполголоса напевали песню, показавшуюся Конану до боли знакомой.

— Кром! Да ее же любил петь Хепат. Я даже помню слова! Как там?.. — и он запел вместе с гномами.

Култар ловил удивленные взгляды Воомина, слушал одобрительные возгласы гномов, сидящих за соседними столиками. Теперь пели все. Даже сам Култар поймал себя на том, что тянет незнакомые слова, будто когда-то слышал эту песню. А, может, и слышал? Уж очень знакомая мелодия!

Вскоре пьяные гномы смотрели более дружелюбно. А через несколько минут после окончания песни молодой гном, сидевший по другую руку царя, вскочил с места и выбил кувшин с вином у повара, подающего на стол, за которым сидели Конан и Култар. Прокричав на чудном языке гномов несколько резких слов, он взял кувшин со своего стола и поставил перед Конаном.

— Он не позволяет отравить нас, — зашептал Култар.

Конан встал, демонстративно налил из кувшина в кружку, поклонился молодому гному и выпил единым духом. Зал одобрительно зашумел. Где-то в углу опять затянули песню. Воомин, сверкая глазками, так же поклонился молодому гному и сел, угрюмо глядя в стол.

— Не иначе, это сын царя, — опять зашептал Култар, — он не позволяет отравить нас.

— Да, его вино можно пить, — согласился Конан, — и я скажу, очень неплохое вино. Все-таки гномы ведут какую-то торговлю, иначе, откуда у них вино?

— Может, оттуда же, откуда мясо? — изрек Култар и сам удивился своей фразе. Он также успел попробовать крепкое вино из кувшина царского сына.

— Они, конечно, могут собирать в горах дикий виноград, — задумчиво протянул Конан, — но из него вино не будет таким ароматным.

— Я пил вино из дикого винограда — никакого вкуса, кислятина! — Култар нетвердой рукой налил в кружки.

— Ты поосторожней, — нахмурился Конан, — царское вино не отравлено, но крепость хорошая. Развезет, меч поднять не сможешь.

— Кто? Я — не смогу?!

И прежде чем, Конан успел что-то сказать, южанин вскочил, молниеносным движением выхватил меч и, выскочив на открытое место перед троном, стал выделывать такие трюки, что гномы повскакивали с мест, стараясь не упустить ни одной детали выступления пьяного гостя. Култар буквально окутался облаком из сверкающей стали, успевал перебрасывать меч из руки в руку, подпрыгивал, кувыркался, вертелся юлой, не переставая работать мечом так, как если бы он сражался с десятком противников. Даже Конан не смог бы повторить многое из того, что выделывал его друг. Култар, несомненно, был выдающимся фехтовальщиком, учившимся у великих мастеров юга. В конце он вложил меч в ножны и пошел молотить по воздуху руками и ногами в таком темпе, что невозможно было уследить за его движениями. То и дело его сапоги мелькали гораздо выше его собственной головы, словно он пинал невидимого великана, а руки рубили распрямленной ладонью, как саблей, по горлу воображаемого противника.

Окончив стихийное выступление, южанин поклонился царю и его сыну и, слегка пошатываясь, направился к своему столу. Зал взорвался криками. Пьяные гномы бурно выражали свое восхищение этим человеком, таким ловким, что справиться с ним не смогли бы и несколько десятков подземных воинов. Конан не знал, что и сказать. С одной стороны — глупо и опасно было выхватывать оружие — гномы могли принять это за покушение на царя и броситься в атаку. С другой — раз уж они не бросились — было совсем неплохо показать им возможности непрошенных гостей, чтобы не возникало соблазна перерубить им ноги и поджарить в очаге.

— Глупо, гм, но неплохо, — пробормотал он, глядя на сияющего Култара, принимающего поздравления восхищенных гномов.

Сын царя, стройный, как мальчик, гном с чистым, нежным лицом и только что выросшей бородкой, торжественно подошел и протянул южанину свой кинжал, сверкающий, как волшебный жезл мага, переливами драгоценных камней.

Култар с поклоном принял драгоценный подарок. Гномы зашумели так, словно на зал обрушился ураган. Они кричали, свистели, улюлюкали, иные лезли обниматься, но доставали только до пояса, ввиду чего Култару пришлось брать их подмышки, по очереди поднимать и целоваться как с самыми близкими друзьями.

Конан усмехнулся. Гномы вовсе не были угрюмыми, вечно недовольными существами, какими их рисует молва. Конечно, следовало учесть, что они разогреты крепким вином и блестящим выступлением пришельца. И все же… Все же — гномы веселые существа. Конан налил из кувшина. Вино, подаренное царем, кончилось. Но уже другой кувшин стоял на столе. Киммериец налил из него. Затем принесли еще несколько кувшинов и свежие порции мяса. Люди и гномы пили, целовались и пели песни…

4

Потолок из неровного, плохо обработанного камня, несомненно, опускался — очень медленно, но неотвратимо, как прилив на море.

Море! Конан закрыл глаза и увидел себя на палубе корабля под сверкающими лучами солнца. Вокруг — лазурное ласковое море, спокойное и безмятежное, как улыбка матери. Матросы драили медные части оснастки. Другие ставили паруса в ожидании бриза. Простор, свобода, безнаказанность удачливого пирата…

Пещера была невелика — шагов пять на пять. Стены ровные, хотя и обработаны из рук вон плохо. Предназначена, конечно же, для казни приговоренных к смерти. В этом можно было не сомневаться, глядя на бурый налет на полу и костяное крошево под руками. Свет проникал через множество маленьких, с два кулака, окошек. В большинстве из них, правда, виднелись любопытные глаза и бороды гномов, но некоторые были свободны и давали достаточно света, чтобы убедиться — через несколько минут непрошенным гостям предстоит оказаться раздавленными.

— Говорил, не надо было пить вино гномов, — сказал Конан очнувшемуся Култару.

Тот ошарашено вертел головой, постепенно осознавая происшедшее. Да, гномы на поверку оказались точно такими, как о них рассказывали легенды — злобными и коварными. Вчерашняя пьянка с объятиями — не в счет.

— Как же они?.. Как они могут? Вчера обнимали, а сегодня?..

— Ну, во-первых, те, кто обнимал, могли в этом и не участвовать, а, во вторых…

— Конан! Он опускается! Смотри! — перебил Култар.

— Я знаю, — сердито сказал киммериец и показал на одно из окошек — смотри, наш друг Воомин. Это, конечно же, он устроил.

— Странно… — простонал Култар, — они даже оружие не отобрали…

— Если бы отобрали — всем было бы ясно, что мы пленники, — наставительно сказал Конан, рассматривая потолок и что-то решая про себя, — а так: понесли, дескать, спать, выпивших гостей. Значит, не все гномы участвовали в этом деле.

— Воомин, собака! Получи подарок! — заорал Култар и, выхватив подаренный сыном царя кинжал, метнул его в окошко, где виднелись злобные глазки начальника охраны.

Предсмертный крик боли, ненависти и страха огласил пещеры. Изукрашенный драгоценными камнями кинжал вошел глубоко в глаз злобного гнома. За стеной загомонили. Тут же послышались другие крики и лязг оружия. Похоже, началась битва.

— Кажется, нам пришли на помощь! Остается немного придержать этот потолок, пока наши друзья не отключат механизм! — Конан встал и, подставив плечи, уперся руками в корявый камень, опускающейся с неотвратимостью судьбы. Култар поспешил встать рядом, но его плечи не доставали до потолка, а руки были слишком слабы, чтобы сдержать многотонный камень. Тем не менее, он изо всех сил уперся в него ладонями. Движение потолка замедлилось, затем остановилось.

Конан хрипел от напряжения. Казалось, мышцы вот-вот порвутся, кости раскрошатся, а стучащая в висках кровь, брызнет фонтаном на бурые камни. Но киммериец знал: если не продержаться — смерть! Смерть перед самым избавлением — за стеной кипела битва.

— Я так понимаю, — прохрипел Култар, — сын царя пришел нам на помощь.

Конан не ответил, Пот струился по его телу, будто сверху кто-то вылил несколько ведер воды, в ушах шумело. Как во сне он увидел, мелькнувшее в окошке юное лицо, услышал крик команды и почувствовал, что потолок больше не давит неимоверной тяжестью на плечи. С трудом подняв голову, он увидел, как отдаляется тяжелый камень.

Затем открылась дверца, о которой пленники и не подозревали — двери гномов невозможно заметить, пока они не начнут открываться — и, подхватив падающего от усталости Култара, киммериец выполз из клетки. Перед ним качалось в тумане лицо царского сына. С трудом распрямившись, он помог подняться Култару — не пристало воинам падать, показывая слабость перед лицом спасителя.

— Меня зовут Буумин, я сын царя, — неуверенно выговаривая малознакомые слова, сказал молодой гном, — мой отец умер, и я прошу вас помочь мне завоевать трон, который принадлежит мне по праву.

Култар вытащил подаренный ему кинжал из глазницы мертвого начальника охраны:

— Я думал, что он — здесь самый главный злодей!

— О, нет, — горько усмехнулся молодой царь, — за ним стоят родовитые гномы, которые давно хотят захватить власть.

— Мы поможем тебе, царь, — просто сказал Конан, положив на плечо юноши огромную ладонь, — ты займешь трон, клянусь Кромом!

— И тогда половина сокровищ царства Стооомина будут вашими, пришельцы! Так я награжу вас за помощь! — пылко воскликнул сын царя, сверкнув глазами.

— Ну что ж, — усмехнулся Конан, — от такой награды мы не откажемся.

Отряд гномов, во главе с молодым царем, продвигался тайными лазами к некой пещере, где собрались сторонники законной власти. Люди, большую часть времени вынуждены были пробираться ползком и в темноте. Гномы редко зажигали факелы — не то, опасаясь привлечь внимание, не то, просто нуждаясь в них: известно, что гномы в темноте видят гораздо лучше людей.

Бесконечными переходами отряд добрался, наконец, до просторной пещеры, освещаемой множеством факелов. В центре собрались сторонники Буумина — несколько отрядов вооруженных гномов.

Молодой царь подошел к своим подданным, встал на камень и стал произносить речь, то и дело, указывая на Конана и Култара. Очевидно, он воодушевлял сторонников на подвиги, добавляя, что люди-гиганты с ними.

Друзья в ожидании дальнейших событий присели на камни. Пещера, где собрались сторонники молодого царя, была самой обычной — не обработанной и находившейся, судя по отсутствию окон, глубоко в недрах горы.

— Немного же у него друзей, — вздохнул Култар, глядя на кучку гномов, обступивших своего царя, — едва ли наберется четверть от тех, что были в тронном зале.

— Меня не это беспокоит, — покачал головой Конан, — уж слишком щедрую награду он посулил. Поневоле думаешь, что обманет… Ну, какой царь отдаст половину своих родовых сокровищ?!

— Ну… если мы поможем завоевать трон…

— Достаточно было посулить по горшку драгоценных камней — это была бы в высшей степени щедрая награда! А когда говорят — отдам-де половину… Много обещает тот, кто не собирается выполнять свои обещания.

— А демоны их разберут, этих гномов! — с досадой сплюнул Култар.

— Вот именно, — кивнул Конан.

— Интересно, что он там говорит? — южанин посмотрел на гномов, будто ожидая, что они вот-вот заговорят на языке людей.

— Ясно, что… Воодушевляет на подвиги… Может, и им тоже обещает половину сокровищ.

Скоро речь царя закончилась, и Буумин подошел к людям.

— Завтра мы выступаем в поход. Нанесем внезапный удар…

Его слова были прерваны неожиданным шумом. Из дальнего тоннеля вышли несколько гномов, размахивая привязанной к кинжалу белой тряпкой.

— Парламентеры! — воскликнул Култар, непонятно чему обрадовавшись.

— Оказывается и у гномов принято вести переговоры под белым флагом, — усмехнулся Конан. Интересно, это у людей они позаимствовали такую манеру, или же, наоборот — люди у них?

Парламентеры, четыре пожилых гнома с пышными седыми бородами и с одинаковыми длинными, крючковатыми носами, из чего можно было заключить, что они родственники, важно вышли на средину пещеры.

Буумин, став вдруг необычайно надменным, неторопливо пошел к ним вальяжным шагом. Разговор шел на языке гномов, и людям оставалось только гадать, о чем же шла речь. Конану казалось, что старейшины-родственники, предлагали молодому царю сдаться, а за это обещали сохранить жизнь. Во всяком случае, сам бы он поступил именно так.

— Эй, люди, — внезапно закричал один из гномов, — люди! Вас обманули! Буумин сам убил своего отца и хочет захватить власть!

Гномы, по знаку молодого царя, бросились на кричащего, но три его родственника мужественно отбивали атаку, давая возможность старшему обратиться к неожиданным союзникам своего врага.

— Это Буумин заволок вас в пещеру с опускающимся потолком! Начальник стражи Воомин хотел вас освободить, но вы его убили не разобравшись! Буумин же собирался изобразить так, будто он — ваш избавитель. Затащил в ловушку, чтобы выглядеть благородным избавителем. И вино на пиру, которое он вылил, не было отравлено! Он все подстроил! Он… — топор раскроил голову почтенного гнома, и он упал на камни, рядом с телами своих братьев.

— Не верьте ему! Он врет! Это известный краснобай и врун! — кричал Буумин, пиная окровавленное тело убитого.

— О, Кром! Помоги разобраться! — воскликнул Конан, с отвращением глядя на беснующегося царя. Нет, еще не царя — всего лишь, претендента на трон!

— Да как же тут разберешься?! Даже языка не знаем! — с досадой бросил Култар.

— Да. Поговорить бы с кем из простых… Но как поговоришь? Если бы пожить тут, узнать язык… А так!..

— Я думаю, у нас должна быть своя цель, — зашептал Култар, — узнать, где у них тут сокровищница, захватить ее и выбраться на поверхность. А кто тут будет царем… Мне на это начихать!

Конан задумался. Действительно, что они тут делают — под горой среди непонятных, коварных гномов? Ладно — попали случайно. Но теперь-то?.. Похоже, самое разумное — бросить все и выбираться. Сокровищ, конечно, не найти, если сами гномы не отдадут. А сами — не отдадут, это точно. Царек этот, молодой — врет безбожно. Отдаст половину! Нашел простачков! Хочет нашими мечами разбить своих противников, а потом, скорее всего, так же опоит вином с сонным зельем и — в ту же пещеру с опускающимся потолком. Вот будет им, бородатым, потеха. Наверное, еще и спорить будут, сколько мы потолок продержим… Да, но я же дал клятву…

— Я дал клятву… опрометчиво, конечно, но… — пробормотал он, нахмурившись.

— Ты не дал клятву, — заверил его Култар, — ты просто сказал, не подумав, сказал привычно… Клянутся не так — все должно выглядеть торжественно!..

— Да, но все же… Получится, что мы его обманем.

— Не грешно обмануть того, кто собирается обмануть тебя, — продолжал убеждать друга южанин, — это будет не обман, а военная хитрость.

— Ладно, — Конан отбросил сомнения, — попробуем выбраться.

— А сокровища? — удивился Култар.

— А-а, — протянул Конан, усмехаясь, — сокровища… Ну, иди, поищи! Или спроси у царя — он тебе точно расскажет!

Южанин почесал голову.

— Да… конечно. Тут уж или драться, в надежде, что он все же хоть как-то наградит, или…

— Да никак он не наградит. Легенды говорят правду — гномы злобны, коварны и скупы до предела. Нужно пытаться найти выход на поверхность.

— А вот… твой оруженосец, Хепат — он же не таким был?

— Потому он и пришел к людям. Да люди-то… тоже, не мед.

Подошел молодой царь, важно выступая впереди охраны, состоящей из нескольких гномов самого мрачного вида.