— Остановимся на ночлег? — спросил Конан, придержав коня.
— Придется, — нехотя ответила Иолина и, заметно нервничая, опять глянула на горные вершины, освещаемые последними лучами заходящего солнца.
Конан, как ни старался, не мог разглядеть ничего необычного. Остановив караван, он, привычными движениями, распаковал седельную сумку, разложил дорожную снедь, и вдруг подумал: а ведь его хозяйка так ни разу и не разделила с ним трапезу.
— Ур! Ур-гур! Хр-р-р…
Собственно, он не помнил, чтобы она, вообще, ела. И это наводило на некоторые мысли. Конан невольно глянул на погонщиков — вот-вот исчезнут… Побегут охотиться, набивать кровавым мясом волчьи утробы. А их хозяйка? Она ведь тоже где-то пропадает по ночам. Более того — однажды она прямо сказала, что хорошо пообедала ночью!
— Что значит «И здесь жить можно?».
— Хр-р-р-р!
Киммериец задумчиво жевал сухие лепешки. Может быть, спросить ее прямо, пока не исчезла?
— Кормят и поят бесплатно?! Это враги!
— Ур!
— Скажи… Ты, чем питаешься? — против обыкновения, он чувствовал себя неловко.
— На, ешь, — буркнул я, вырвав из-под себя пригоршню светящейся плесени и плюхая все это добро на обрадованного слима. — Впитывай калории всем телом. А я пока осмотрюсь. И пособираю вкусности.
Следующие пятнадцать минут прошли именно в таком ключе — осмотр и собирание.
— Кровью, конечно, — буднично ответила женщина, — а ты как думал?
Я доверху наполнил кружку свежими чернилами и набрал целую охапку плесени для Ползуна, убрав про запас в мешок и не забывая подбрасывать новые порции еды никак не могущему насытиться слиму. Пряди плесени, капли воды, остатки водорослей — все это прямо на глазах тонуло в студенистом теле моего питомца и растворялось там без следа. А слим от переполняющего его счастья аж хрюкать начал — еще бы, столько еды! Ешь от пуза!
Больше ничего интересного я не нашел — из трофеев.
— Да, я, в общем, так и думал…
Немного прояснил для себя всю тяжесть ситуации, в которой оказался.
Я окружен. Вокруг заняли позиции гребехроки двадцатого уровня. Вооруженные ядовитыми гарпунами с длинным линем и водяными пушками. Воевать против них — не вариант. Сразу помру.
Пытаться убежать по воде — этот номер не прокатит. Слишком много здесь этих тварей. Хоть одна да зацепит. Дожидаться, пока они уйдут… здесь их дом, зловонный и грязный, но родной. Куда они пойдут? Верно. Никуда.
И для меня остается только один вариант — найти способ добраться до сухого берега и при этом не попасть в зону досягаемости гарпунов гребехроков.
И сейчас я как раз и высматривал такой способ.
Надо двигаться посуху. По заранее выбранному маршруту. Если и окунаться в воду, то только в крайнем случае и ненадолго. И двигаться надо крайне быстро, без ошибок и без тупиков. Если меня загонят в коробочку-ловушку, то сразу конец всему.
Именно поэтому я продолжал стоически сидеть на верхушке колонны, не обращая внимания на периодические попадания в меня водяных фонтанов и медленно скользя глазами по скудно освещенной местности. А также не забывая поглядывать на стегающие по колонне гарпуны, пристально следя, чтобы ни один из шипов не зацепился за камень.
А Ползун жрал! Взахлеб. С жадностью. Будто всю жизнь голодал.
И покрывал собой все мое правое плечо, дотянувшись уже почти до лопатки и прикрыв своим телом основание моей шеи с правой стороны. Все прикрытые участки получили повышенную защиту. Бонус крохотный, но все же!
Через полчаса сидения и размышления я выбрал единственно возможный маршрут. И к моему глубокому сожалению, он вел совершенно в противоположном направлении от покинутых мною коридоров. Но в ту сторону пробиться шансов не было — практически сплошная водная гладь с крайне редкими вкраплениями выступающих из воды каменных руин. Не получится.
Пристальным взглядом я проследил будущий маршрут от начала и до видимого конца, старательно рассматривая и фиксируя в памяти все ориентиры и точки, за которые я смогу зацепиться.
Все, больше здесь высиживать нечего. Осталось спровоцировать противника на активные действия. Потому как палить из гарпунов и водных пушек без перебоя они не могут — есть определенный промежуток, как я уже выяснил на своей насквозь промокшей шкуре.
Не отвязывая веревку, я приподнялся и с силой замахал руками по сторонам, имитируя несомненно взбесившегося, но все же вкусного кролика. Ответ не заставил себя ждать.
Гу-у-р-рл-л!
Гу-у-р-рл-л!
Гу-у-р-рл-л!
В колонну впилось с пяток костяных гарпунов.
Быстрым движением отвязав веревку от камня, я с силой взмахнул руками, оттолкнулся ногами и метнул свое тело вперед, рыбкой прыгнув с колонны!
Главное — чтобы получилось! Главное — чтобы получилось!
Пока я в свободном падении, прокрутить тело… есть! Кульбит удался, я сумел перевернуться в воздухе, подставляя под удар не голову, а ноги.
Приземление! Тяжкий удар в полусогнутые ноги, меня тянет вперед, и, не сопротивляясь, я ухожу в кувырок, поднимая фонтаны брызг. Ползун противно верещит, недовольный столь внезапным акробатическим представлением.
Последний раз кувыркнувшись, я вскочил на ноги и помчался дальше, несясь по лишь слегка прикрытому водой камню — явно остатки какого-то древнего здания. И весь этот сумасшедший бег лишь при тусклом зеленом освещении от покрывающей все вокруг плесени. До жути хочется оглянуться, но я не позволяю себе этого — только споткнуться не хватало.
Камень под ногами резко кончается, сменяясь на глубокую воду, но я готов к этому и вновь ухожу в длинный прыжок. Резко вытянув руки, хватаюсь за плети неизвестного мне растения, опутывающего здание, на чью стену я прыгнул. Растения выдержали мой вес. Перебирая руками и помогая себе упирающимися в стену ногами, я изо всех сил лезу вверх, а карабкаться довольно высоко — здание никак не ниже четырехэтажки и стена практически монолитная — ближайшие окна начинаются на уровне третьего этажа, чьи темные провалы, заросшие подземной растительностью, я заметил еще со своего насеста.
Добравшись до испещренного выбоинами подоконника, хватаюсь за край и с облегченным вздохом совершаю кувырок внутрь здания, после чего вздох облегчения сменяется воплем ужаса — здания не оказалось! Под болтающимися в воздухе ногами лишь пустота! Руки выстрелили вверх и чудом успели ухватиться за край только что преодоленного окна, я повис в воздухе, хрипя и ошарашенно озираясь вокруг. Охренеть!
Ваша ловкость повышается на 1 ед.
Я карабкался по единственной уцелевшей стене и когда влетел внутрь окна, оказался не в уютной комнате с надежным и крепким полом, а просто очутился по другую сторону стены и едва не ухнул вниз с высоты трехэтажного дома.
Подтянувшись, я уселся на широкий подоконник и замер в неподвижности. Ни к чему делать лишние движения, привлекая к себе внимание. На этом мой первый отрезок маршрута закончился, настало время вновь оглядеться. Заодно понизится уровень усталости.
Цепко всматриваясь в ближайшую местность с высоты третьего этажа и фиксируя в памяти увиденное, я между делом вывел на экран показатели персонажа, дабы посмотреть, что изменилось.
Сила — 9
Интеллект — 1
Ловкость — 12
Выносливость — 14
Мудрость — 2
Доступных для распределения баллов: 0
Что ж, для своего пятого уровня все очень неплохо. Особенно радуют показатели ловкости и выносливости.
Теперь я могу бежать быстрее и дольше. Прямо в точку — именно это мне и надо.
Оглянувшись, я всмотрелся назад и отчетливо различил медленно плывущие под водой светящиеся синим силуэты гребехроков. Не потеряли меня из виду — потому как плывут точно на меня. У них что, наведение по тепловизору?
Высмотрев супостатов позади, столь же настороженно порыскал глазами впереди и вскоре обнаружил неподвижные синие светящиеся пятна то здесь, то там, неглубоко под водой. Гребехроки со всех сторон. Разбросаны хаотично по всей акватории затопленных руин. Словно минное поле. А я сапер. Радует, что хотя бы эти не пришли в движение — значит, еще не засекли вкусного меня.
Проблема была в том, что внизу, у основания приютившей меня стены, было сплошное каменное месиво. Бесформенная куча, кое-где покрытая водой. Выглядит ужасно — ноголомка, по-другому не сказать. Дальше небольшой участок открытой воды, а за ним вновь нагромождение разнообразных каменных остовов. Виднелись даже несколько колонн, соединенных между собой ажурными арками, оплетенными растениями. Но если спускаться со стены и медленно пробираться среди каменных нагромождений… слишком долго.
Кстати, о растениях…
Воспользовавшись копьем, я быстро обрезал несколько толстых и длинных побегов растительности, сразу же убрав добычу в мешок. Пригодится. Крепкие, гибкие. После чего вновь вернулся к созерцанию будущего маршрута, не забывая поглядывать назад, на медленно приближающийся тыловой отряд врага.
Взгляд сам собой сполз на уже виденный мною участок открытой воды. Судя по всему, раньше там было нечто вроде общественной купальни или здоровенного бассейна в форме округлой чаши, чьи каменные края, обросшие светящейся плесенью, до сих пор вздымались над поверхностью воды где-то на метр. В диаметре чаша никак не меньше пятнадцати метров, на ее дне видны крохотные голубые пятнышки света — сидящие там гребехроки. И либо чаша такая глубокая, либо гребехроки совсем маленькие, новорожденные. Бьюсь об заклад, что на самом деле хищные ракушки нормального размера, просто сидят глубоко на дне.
Сразу за гигантской чашей начинались колонны с арками, уходящие в темноту. А дальше я уже ничего не мог различить — лишь мутное зеленоватое свечение.
— Так, так, так, — задумчиво пробормотал я, теребя нижнюю губу. — В принципе, почему бы нет? Спускаться по стене и пробираться через груду камней… это не вариант. Засекут и загарпунят. Ползун! — позвал я, вставая на подоконник ногами и слегка сгибая их в коленях.
— Ур!
— Держись крепко! — выдохнул я и, резко выпрямив ноги, метнул себя вперед, словно камень из пращи. С высоты трехэтажного дома. — Че-е-е-е-ерт!!!
— У-у-у-у-у-у-ур! — согласился верещащий слим.
Короткий полет по крутой дуге, я перемахиваю через каменную кучу обломков, почти впритирку миную каменный бортик чаши и со всего размаха рыбкой вхожу в воду. Вошел не идеально. Куда там. Шумный всплеск, фонтан взметнувшейся воды вперемешку с ряской, и я ухожу на глубину, где отчаянно изгибаюсь всем телом и, преодолев инерцию, рвусь наверх. Перед глазами мелькает информация системы о моем запасе времени без дыхания.
А подо мной, далеко внизу, на самом дне чаши, начинают медленно шевелиться гребехроки. И да — я угадал! Это не гребехроки были маленькие, а чаша глубокая! А вот чего я не угадал, так это того, что непонятный бассейн может оказаться куда глубже моих представлений, а гребехроки будут настолько гигантскими, что запросто сжуют «запорожец» целиком!
Судорожно взбивая воду, я рвался на поверхность, а подо мной ворочались гребехроки-гиганты семидесятого уровня!
С-с-с-санк!
В сантиметрах от моего лица просвистел здоровенный гарпун, прикрепленный к толстенному линю, оставляя за собой след из пузырьков. Меня не задело лишь чудом.
С-с-с-санк!
С-с-с-санк!
С-с-с-санк!
Еще три перекрестившихся гарпуна ушли вверх, врезавшись в борта бассейна и зацепившись. Лини резко натянулись, по ним прошла вибрация. На мгновение, взглянув вниз, я разинул рот в безмолвном крике ужаса — со дна величаво поднимались четыре гигантских, полыхающих ярко-синим сиянием монстра. Шипастые раковины, узкая щель между створками, промеж которых изумрудным светом пылает неимоверное количество обращенных на меня жадных глаз! Такое впечатление, что ко мне поднимаются четыре чемодана, набитых глазными яблоками!
И в эту секунду я, наконец, вынырнул, хватая воздух ртом. И, не делая пауз, стремительно погреб к противоположному бортику бассейна. Время я не засекал, но пару мировых рекордов на скорость побил однозначно.
При следующем взмахе рука ударяет о скользкий камень. Сдвоенным толчком ног вытолкнув себя из воды, цепляюсь за кромку бортика, подтягиваюсь и начинаю переваливаться через край.
Гу-у-р-р-рл-л! Столь знакомый и одновременно более сильный звук.
Чпля-ях!
Мощный удар в спину буквально перебрасывает меня через бортик чаши, и, пролетев пару метров аки бешеная курица, я плашмя шлепаюсь на мелководье. Отплевываясь, вскакиваю и что есть духу, мчусь прочь, буквально лопатками ощущая, как на меня нацеливаются водяные пушки гигантских монстров. Пару десятков хитов жизни как не бывало — снесло мгновенно от кувыркания по мелководью. Если от удара водным сгустком меня впечатает в стену — мало не покажется. А если насадит на острый каменный обломок…
И посему я мчусь, вкладывая в свои движения все, что у меня есть. Несусь прямо к высоченным и узким колоннам. Почти что шпили, соединенные ажурными арками.
Гу-у-р-рл-л!
Я резко бросаюсь в сторону, и удар водяной пушки приходится по накрененной каменной плите, что тут же начинает заваливаться и с тяжким грохотом рушится за моей спиной, до меня доходит лишь поднятая ею волна.
Гу-у-р-рл-л!
Чпля-ях!
Удар! Меня швыряет вперед, как игрушку. Я кубарем несусь по мелкой воде, пока не замираю в полном ошеломлении. Поднимаю голову из воды и, озлобленно сплевывая гнилую воду, подтягиваю под себя локти и вновь резко рву с места, сразу же круто уходя в сторону. Маневр удался — следующие всплески прошли мимо. Эти чертовы гиганты, похоже, вообще не нуждаются в перезарядке! Стреляют как из автомата!
С-с-с-санк!
Мимо меня пронесся гарпун и, уйдя далеко вперед, врезался куда-то между крупных камней. Резко натянулся толстый белесый жгут и начал резко сокращаться, таща за собой своего монстра-хозяина.
— Ур-род! — рявкнул я, выхватывая верное копье и с размаху ударяя лезвием по несущей мне смерть нити.
И копье лишь безвредно отскочило, не нанеся ни малейшего урона. Этот монстр мне не по зубам. Ни одна из его частей.
И остается только одно — бежать! Проворно бежать, шмыгая между свистящими гарпунами и водными сгустками, шустро унося ноги от старухи смерти.
Пригнувшись к самой земле, я нечленораздельно заорал и ринулся вперед, с разными интервалами прыгая из стороны в сторону и петляя словно заяц.
В ушах раздавался свист гарпунов, чмоканье водных пушек и скрежет тянущихся по мелководью гигантских раковин.
Перед глазами вырос узкий шпиль колонны, и, круто завернув за него, я помчался к следующему, прекратив вилять и полностью доверив защиту своей нежной спины каменной длани колонны.
Уровень усталости прерывисто замигал красным. Еще немного и я свалюсь в параличе от изнеможения.
Но вторая колонна совсем рядом. Буквально в двадцати шагах. Всплескивая воду, спотыкаясь и хватаясь за торчащие камни, я добрался до основания увитой растениями колонны и тяжело упал в воду. Упал и замер, считая про себя стремительно летящие секунды и не отрывая взора от зашкаливающей шкалы усталости. Давай… давай… давай…
— Ур… ур… ур…
— Сейчас, сейчас, Ползун, — едва шевеля губами, пообещал я, краем уха прислушиваясь к приближающемуся скрежету.
Мелководье играло мне на руку — рванувшие за мной гребехроки были столь большими, что их чудовищная масса сейчас была как неподъемный якорь. Они не ползли ко мне — они натужно волочились.
Но тут полно более мелких хищных ракушек. Они могут быть в нескольких шагах от меня. А я лежу мертвым грузом и выжидаю, когда появится лимит. Проклятье…
Шкала усталости прекратила нервное мигание и ровно заалела. Еще несколько секунд… краснота медленно поползла вниз, давая мне сигнал к началу действий.
Поднявшись, первым делом я зашел за колонну, сделав ее буфером между мной и самой большой опасностью. Ухватился за толстый искривленный побег растения и начал очередное восхождение. Медленное и расчетливое. Никаких резких рывков, никакой спешки. Если я сейчас ненароком загоню усталость до предела, то просто свалюсь вниз безжизненным кулем. Прямо в широко раскрытые створки раковин голодных гребехроков.
Пронзительный свист. Чуть ниже меня в колонну врезается тонкий хлыст моллюска и бессильно отлетает прочь. Я даже не дергаюсь. Все столь же спокойно, в ровном темпе, продолжаю движение вверх. Экономно и скупо.
Еще минута и преодолеваю отметку в десять метров. Мелкие гребехроки двадцатого уровня мне больше не страшны. А вот их большие братья…
Едва у покинутого мною основания колонны послышался тяжкий скрежет, я мгновенно взвинтил темп и что есть духу рванул вверх.
Гу-у-р-рл-л!
Руки намертво вцепляются в толстый стебель. От удара водным сгустком меня впечатывает в колонну, ноги срываются, и я повисаю на одних руках. Ненадолго — уже через мгновение я вновь стремлюсь вверх. И последующие выстрелы из водной пушки проходят мимо.
Визг гарпунов заставляет меня совершить невозможное — я буквально катапультирую себя на несколько метров вверх, да еще и поджимаю ноги, сворачиваясь в крохотный комочек. Страшное оружие гребехроков ударяет ниже, выбивая каменную крошку и разрывая ковер растительности на куски. А я уже ползу дальше, уподобившись обезбашенной на всю голову мухе.
И лишь поднявшись на немыслимую высоту двадцати с лишним метров, перевалившись через верхний край колонны и рухнув на крохотную каменную площадку, я позволил себе торжествующе ухмыльнуться и свесить голову вниз, желая полюбоваться опозоренными гребехроками. Я, пятый уровень, сделал столь крутых монстров вчистую!
Далеко-далеко внизу, в мутной воде ворочалась россыпь светящихся синих пятен. Четыре самых больших пятна неподвижно застыли у самой колонны и, казалось, смотрели наверх, меряясь со мной взглядами.
Хотя, кто знает — может, они зоркие как орлы. Может, и правда видят сейчас радостное выражение моих глаз.
И посему… свесив руку, я показал моллюскам гребехрокам оттопыренный средний палец да еще и помахал им в воздухе. На палец налипло довольно много зеленой светящейся плесени, и оттого подсвечен мой жест был неплохо. Издалека видно. Издалека обидно.
Снизу донесся густой и протяжный рев. Полное впечатление, что врубили корабельный ревун.
Так они все-таки могут издавать звуки?
Просто молчуны по природе? И ревут только когда видят птицу обломинго?
Сноровисто обдирая с камня всю имеющуюся в наличии растительность и пихая в мешок, я лишь задумчиво пожал плечами — мне без разницы, как там у них обстоят дела с наличием голоса. Я с ними беседовать не собираюсь.
Особенно учитывая тот факт, что при взгляде на меня они видят не разумного Шмыга, а хорошо отбитый кусок сырого аппетитного мяса.
Напичкав слима пучками плесени и, высыпав сверху горсть мелких листиков, я посчитал свою миссию по кормежке питомца выполненной и с чистой совестью направился к узкой дуге арки, соединяющей «мою» колонну с соседней. А расстояние немалое… метров пятнадцать, может больше. Архитектурный ансамбль здесь просто потрясающий. Грандиозный размах.
«Дорожка» в ширину была с метр, что для меня просто шоссе — ветра здесь нет, гребехроки в затылок не дышат и гарпуны не метают. Лепота.
Прежде чем ступить на узкий арочный мостик, я вгляделся вдаль и удовлетворенно хмыкнул — я насчитал никак не меньше десяти уцелевших колонн и соединяющих их арок. Большего и не надо — столь большое расстояние, преодоленное высоко над зловонными водами, позволит мне быстро и тихо убраться из зоны обитания моллюсков гигантов. А что там дальше — разберемся на месте.
Переходя на привычный быстрый и скользящий шаг, я невольно все же оглянулся в сторону скрывшейся в темноте каменной чаши.
В тот момент, когда я глубоко погрузился после неимоверного прыжка, там, на дне, среди гигантских раковин гребехроков, я увидел нечто странное — у чащи не было дна. Была лишь массивная решетка с большим люком посередине. На этой самой решетке и сидели ракушки монстры, перед тем как ринуться за мной. А за решеткой лишь вода и чернота. Бездна со стылой водой — вода в чаше была куда холоднее, чем в окрестностях. И была не столь грязной и затхлой.
Что это за чаша такая и что находится за решеткой? Что это за развалины, населенные хищными моллюсками, и почему здесь столько растений? Здесь никогда не бывает солнца… Почему все пришло в запустение?
Не знаю… и сейчас мне не до этого.
Но знаю одно — монстры гребехроки надежно прикрывают тайну чаши своими массивными раковинами. Мимо таких стражей пройдет не каждый. И не всякий додумается нырнуть внутрь непонятного бассейна.
Место безумного марафона осталось далеко позади. Я больше не оборачивался, предпочитая смотреть под ноги и поглядывать на карту, если верить которой, я двигался под острым углом к той же стороне гигантского зала, откуда и пришел — только гораздо левее от двери, через которую столь необдуманно попал сюда.
Можно сказать, что я совершил полный круг — осмотрел местные достопримечательности, набрал сувениров, отведал местной еды и, вволю пообщавшись с аборигенами, ухожу довольным и пресыщенным. Отдых удался. Питомец тоже доволен. Жаль только у выхода меня не ждет рейсовый автобус с маршрутом следования: «Зловонная Лужа — Альгора». Придется пешочком.
А это что за иконка мягко мерцает в углу? Активировать.
Уникальное достижение!
Вы получили достижение «Храбрая Моська»!
(Данное достижение не имеет рангов и не совершенствуется.)
Памятное достижение для всех игрока, сумевшего нанести не принесший урона удар по монстру, многократно превосходящему его по уровню и остаться при этом в живых.
Поздравляем!
Ваша награда за достижение: перламутровая статуэтка Грозного Гребехрока с памятной надписью «Придет время — и он падет к моим ногам!»
Класс предмета: редкий.
Статус предмета: единичный коллекционный предмет.
Несколько секунд слышался лишь шум моих шагов, а затем, высоко вверху, под самым потолком, над тушами ворочающихся в грязной жиже гребехроков, раздалось приглушенное и едва сдерживаемое веселое хихиканье.
Мне было весело… значит, я и правда не нанес ни малейшего вреда своим ударом, когда врезал копьем по толстенному жгуту гарпуна.
Пусть так. Я моська, а он слон. Но я храбрая моська. И когда вырасту, очень даже возможно, что я выберу свободный денек и навещу старых друзей гребехроков. И тогда посмотрим, кто от кого будет бегать.
Ползун мелко задрожал и издал нечто вроде довольного ворчания.
— Правда, что ли? — поразился я. — Ползун, ты наелся?!
— Ур… — лениво отозвался слим и затих.
Заснул. Ну да ладно — он у меня еще маленький. Пусть спит.
А я пока постараюсь продвинуть нас с ним еще дальше. И надеюсь, еще ближе к солнечному свету.
Глава девятая
ДУБЛЯ ОСЬМНАДЦАТЫЙ. ГРЕЙВЕР НА ПУТИ. ПОЖАР И АНГЕЛЫ
Последние сотни метров я бежал по грязевой отмели, увязая в густой жиже по самую щиколотку и чувствуя, как с каждым преодоленным метром вязкое сопротивление грязи ослабевает и сходит на нет. Еще больше обрадовала вынырнувшая из темноты высоченная стена. Вот и граница зала.
Завидев в стене правильной формы отверстия, я радостно запыхтел и, поднажав еще чуть-чуть, вскоре вырвался из грязи, оказавшись на столь милом и обычном каменном полу. Скорость продвижения резко увеличилась.
В коридор я ворвался, словно опутанное плющом пушечное ядро, и, наспех проскочив несколько десятков метров, обессиленно рухнул на пол. А вернее сказать — рухнул на громадную охапку самой разнообразной растительности, которую до этого прижимал к груди. Насобирал в самом конце своей пробежки, наткнувшись на грязевой холм, сплошь обросший растительностью — неприглядной и большей частью серой или белесой, но мне и такая сойдет. Не внешний вид важен.
Особенно же меня порадовали морщинистые и похожие на подсохшую клубнику мелкие ягоды. Стоило мне осторожно попробовать одну, для проверки на съедобность и восстановление хитов жизни, как внезапно окружающий меня мир резко посветлел. Ягоды даровали ночное зрение.
Ненадолго — я съел ягоду всего десять минут назад, и вокруг снова начала сгущаться тьма, но эффект великолепен, пусть даже и столь скоротечен. Всего таких ягод я нашел около пятнадцати штучек, тщательно проверив весь грязевый холм, хотя и рисковал нарваться на блуждающего гребехрока.
Обошлось. И сейчас я абсолютно заслуженно валялся на большущей охапке зелени, позволив себе несколько минут отдыха.
Получилось. Удалось. Я остался жив и благополучно вырвался из обители гребехроков.
Приобрел новые знания. Несколько баллов характеристик. Немного трофеев. В общем и целом результат неплохой.
Верный слим все так же продолжал спать, оправдывая свое жизненное кредо: «пожрать — поспать».
А я себе такого счастья пока позволить не мог. Надо убраться отсюда подальше. Заворочавшись, я привстал и уселся на корточки, собираясь быстренько рассортировать растения и убрать в мешок.
Взгляд случайно скользнул в глубь коридора, и когда я уселся, рука уже мягко потянулась к копью.
— Ну-ну, не балуй, — глухо проворчало из темноты, и ко мне шагнул крайне широкоплечий, но довольно приземистый силуэт. — Ни к чему это… Здрав будь, незнакомец.
— Ага, — обалдело кивнул я, поспешно разжевывая «осветин», как я окрестил сморщенную ягоду. — И ты… здрав будь.
Гном. Рядом со мной стоял гном. Как я уже упоминал — очень широкоплечий, массивный, с бочкообразной грудью и короткими, крепко упертым в землю ногами, обутыми в высокие кожаные сапоги с окованными железом носками.
Лицо… лицо толком было и не разглядеть. Я увидел только нос картошкой и близко посаженные поблескивающие глазки. Все остальное было скрыто лохмами длинных нечёсаных волос и космами густой бороды. Зато костюм я разглядел в подробностях, благо гном, кажется, никуда не спешил и столь же внимательно оглядывал меня самого. Костюм поражал — это было нечто вроде комбинезона, сшитого из кожи. На талии толстый пояс с неимоверным количеством кармашков. На самом комбинезоне карманов еще больше. От огромных до совсем маленьких и все они нашиты абсолютно хаотично, словно бы их ляпали куда попало, не обращая внимания на то, как будет выглядеть все в целом.
Ну и самое главное — инструменты. Гном был ими увешан! Из каждого кармашка что-то торчало. От рукоятей инструментов до небрежно связанных грязной тесемкой гвоздей и даже деревянных колышков. За спиной — необъятных размеров серый рюкзак. Именно рюкзак, а не мешок. С такой же кучей забитых до отказа кармашков. Что лежало внутри мешка, даже не представляю, но раздут он был до безобразия.
И ни малейших признаков какого-либо оружия. Впрочем, на поясной петле висел внушительных размеров молоток, чей боек был с мой кулак размером. Этакая мини-кувалда на короткой ручке. Если такой отоварить, мало не покажется.
— Да-а-а-а, — протянул я, абсолютно не зная, что сказать.
Никак я не ожидал такой странной встречи. Гном просто взял и появился. Словно ниоткуда.
Ах да — гном не был игроком. Стопроцентный «местный».
— Как звать-то? — лениво и с хрипотцой поинтересовался гном, презрительным взглядом окидывая разбросанные по полу растения.
— Шмыг, — машинально ответил я и, спохватившись, назвал полный ник: — Шмыговик. А тебя как?
— Дубля я.
— А?
— Дубля! Дубля Осьмнадцатый, — повторил гном и поскреб грязными ногтями заросшую щеку.
— Приятно познакомиться, Дубля… — радостно произнес я, только что сообразив, что эта встреча не иначе как настоящий подарок одного из богов Вальдиры. — Послушай! Где выход?
— Выход? А вона, за спиной твоей, — ткнул Дубля пальцем в ведущий к гребехрокам дверной проем. — Выход.
— Да не из коридора. А наверх! В Альгору! — зачастил я. — Ты же оттуда пришел?
— Я? Не… я не оттуда, — цыкнул зубом гном и, скользнув взглядом по моему плечу, с хлюпаньем утер губы рукавом.
— Нет?! А откуда ты тогда пришел?
— А тебе зачем?
— Так… просто…
— Пришел и пришел. Тебя же не спрашиваю, откуда путь держишь! Вот и ты не выведывай! — сварливо заметил Дубля.
— Да я ничего не выведываю! Я заблудился, — поторопился я рассеять заблуждения гнома. — Ищу путь наверх, в Альгору. Думал, ты знаешь.
— Думал он… думать раньше надо было, до того как сюды соваться! А я тебе помочь никак не могу, уж прости, Шмурховик.
— Шмыговик!
— Или так, — пожал плечами Дубль Семнадцатый и вновь провел взглядом мне по плечу. — Слухай… почем продашь тварюшку?
— Кого-кого?
— Да его, — толстый палец ткнул меня в плечо, и только теперь я понял, куда именно все это время пялился Дубля — на моего дрыхнущего слима.
— Слима? — для верности спросил я, проведя кончиками пальцев по тихо подрагивающему студенистому питомцу.
— Ага. Его. Почем торгуешь?
— Но не бойся, мой варвар, твою кровь и твою жизнь я буду беречь, ты мне нужен.
— Не продается, — выставил я ладони.
— Пока, нужен, — уточнил Конан.
— Эх… — с досадой прогундел Дубля и, шумно сморкнувшись, предложил: — Может, сменяешь на что? Хошь я тебе за него гвоздь с золоченой шляпкой дам? Большо-о-ой! Блестит! Позолота чуток слезла, а все одно блестит! И гвоздь прямехонький, не гнутый какой!
Ему все более становилось не по себе. Во что, собственно, он ввязался? Что помешает ей, победив брата с его, Конана, помощью, в качестве благодарности выпить всю его кровь? И платить не надо. Хотя… Конан одернул себя — насчет платы он не прав. По всему видно: деньги нашего мира, земные деньги — золото, камни, серебро, она не считает. И заплатить за службу ей ничего не стоит. А ему, если случится победить и, вообще, остаться в живых, не следует стесняться, назначая цену!
— Не, — мотнул я головой. — Говорю же — не продается.
Вероятно, все эти мысли отражались у него на лице, потому, что Иолина смотрела с усмешкой.
— А я и не покупаю. Говорю же — сменяй его. Гвоздь не хошь? Хм… хм… глянь-ка! Одну вещицу тебе покажу. Забавна! Во!
— Ты мне нужен, варвар, — повторила она, — и не только для схватки с братом…
На широкой как лопата ладони Дубли появилась крохотная, ярко покрашенная детская юла. Обычный волчок, довольно аляповатый и неказистый. Но яркий — этого не отнять. Кислотно красный с желтым орнаментом. Такой крутнуть разок — и у ребенка приступ эпилепсии начнется…
— А для чего еще?
— Меняешь? — с надеждой поинтересовался Дубля, приняв мой оторопелый взгляд за заинтересованность в предмете обмена.
— Поговорим об этом после битвы… Совсем стемнело, мне пора…
— Не меняю, не продаю. Ни на что и ни за какие деньги — твердо ответил я и, заметив как Дубля пожевав губами, вновь открывает рот, поспешно добавил — И не дарю!
— Подожди! На кого ты охотишься? Чью кровь пьешь? Зверей? Ведь тут никого больше нет!
Для верности я прикрыл слима ладонью, указывая, что не намерен с ним расставаться.
— Я летаю в ближайшие города… — донесся из ночной тьмы ее затихающий голос.
Повисла напряженная пауза.
— О, Кром! — Конан был обескуражен.
Намека на уровень у Дубли не было, но почему-то я был твердо уверен, что против него у меня ни малейших шансов. И если сейчас гном решит забрать Ползуна силой… что в принципе невозможно, разорвать мою связь с питомцем могу только я сам… В любом случае, реши гном выместить свою досаду и дойди дело до драки, мне сразу каюк.
В ближайшие города? В Аренджун? В Шадизар? В Султанапур? Куда, демоны ее забери, она летает?
Но Дубля постоял с минуту, напряженно посверлил меня взглядом, после чего обиженно фыркнул, утер рот рукавом и круто развернулся, явно намереваясь уйти прочь.
Он представил, как опускается на улицы ночного города ее стремительная тень. Как неожиданно появляется она перед загулявшими прохожими. Может, ее принимают за проститутку? И спокойно позволяют красивой блуднице поцеловать себя в шею. Потом, почувствовав острые зубы, пытаются вырваться, но поздно — нежные руки вдруг стискивают тела беспечных гуляк железной хваткой, пухленький ротик превращается в ненасытную пасть упыря, у человека кружится голова от недостатка крови, и вот он уже бездыханный лежит на дороге. А красавица-вампирелла идет на поиски следующей жертвы.
— Постой, Дубля, постой! Альгора! Хотя бы покажи, в какую сторону идти! — попросил я.
Конан потряс головой. Он назвал бы ее упырем, но это, вероятно, не совсем верно. Что такое упырь, вурдалак, вампир? Мертвец, вставший из могилы для того, чтобы пить кровь. Днем он мертвеет и спит в гробу, или где придется. Но Иолина днем чувствовала себя прекрасно. И она явно не была мертвецом. Нет, она не упырь. Тогда кто же? Демон, бог? Неясно, так же, как и в начале их знакомства. Она — существо, питающиеся кровью, умеющее менять обличия, летать, напускать морок и, вероятно, еще много чего. И вообще — Конан покачал головой — почему это люди решили, что знают всех существ, обитающих в мире? Тем более, в соседних мирах? Он вспомнил частые споры в харчевнях о вампирах, оборотнях, чудовищах. Всегда находились «знатоки», рассказывающие о чем-либо с таким видом, будто знают все на этой земле. А сами, конечно же, не видели и сотой части того, о чем толкуют.
— Ничего тебе не скажу, — не оборачиваясь, рыкнул Дубля.
Обиделся.
Окончательно стемнело. Верблюды и лошади испуганно сбились в кучу и смирно стояли неподалеку. Конан прислушался. Ночи в горах редко бывают тихими. То скатится в ущелье валун и эхо пойдет гулять меж заснеженных вершин. То горные козлы, прыгая с камня на камень, вызовут небольшой обвал, то ветер донесет несмолкаемый говор водопада, шумящего где-то вдали. Все эти звуки Конан, выросший в горах, хорошо знал. И теперь, приставив ладони к ушам, прекрасно различал, и шум водопада вдали, и эхо горных обвалов. Но слышался еще какой-то звук. Непонятный, неопознанный. Напоминающий многократно усиленное шуршание ползущего по стене жука. Вспомнились тревожные взгляды Иолины. Она явно пыталась различить что-то на далеких горных вершинах. Может, она, благодаря сверхъестественным способностям, уже тогда чувствовала приближение… Чего? Кого? Что за чудовище ползет по горам, пробираясь к их стоянке? Не зря испуганные животные жмутся к человеку. Вот только, сумеет ли он их защитить? Сумеет ли он защитить себя?
Но остановился и явно ждет продолжения. Может, надеется, что я передумаю и отдам ему слима? В таком случае он не дождется.
Теперь уже явственно слышался грохот падающих в пропасть камней, выкатывающихся из-под чьей-то тяжелой лапы. Ночная темнота, очевидно, не была помехой чудовищу. Сколько раз Конан проклинал свои глаза, не видящие в темноте, сколько раз завидовал волкам, собакам и кошкам! Даже летучие мыши, вовсе не имеющие глаз, хорошо «видели» ночью! Что же за проклятье наложено на человека, не могущего различить в темноте подкрадывающегося хищника?! Кому, каким богам понадобилась их ночная слепота? Зачем они лишили человека ночного зрения?! Чтобы ночами людей ловили чудовища? Чтобы не слишком плодился человек на этой земле? Но они просчитались — глупые боги! Человек все равно остается царем зверей, хозяином земли!
— Дубля, да чего ты? Просто ткни пальцем, где подъем к Альгоре…
— Не скажу! Да и не могу… — чуть помедлив, добавил гном.
Внезапно дрожь холодной волной прокатилась по позвоночнику. Да в своем ли он уме?! Какой там хозяин?! Вспомнились демоны, которых он знал и о которых слышал. Вспомнились гиганты, спящие до поры в подземных убежищах. Нет, не человек хозяин на этой земле! Мнить себя хозяином, значит быть неисправимым: глупцом. Так же таракан, живущий в закромах у толстого Асланкариба, Может вообразить себя хозяином таверны! Нет, человека в этом: мире просто терпят. Пока. Терпят до поры, до времени. До тех пока он не разозлит по-настоящему великих: богов… Или ужасных демонов… Или: тех, кто бьется между собой за власть над миром — Богов Седой Старины и Властителей Древности. Вот кто правит эти миром! Точнее, нет, не правит… Все они, похоже, бьются за право владеть и управлять миром, но пока… Пока все идет само собой. Но это не значит, что человек — жалкая, смертная букашка — владелец мира!
— Вот ведь, — досадливо почесал я затылок.
На счастье, из-за горной вершины показался тонкий серп нарождающегося месяца. Стало светлее, Силуэты испуганных верблюдов и лошадей стали явственней выступать на мутном фоне неба.
И сам гном загадочный донельзя и одежда его загадочна, а поведение так и вовсе загадочнейшее из загадочнейших!
Конан: вздохнул — ночь только начиналась.
Не гном, а сплошная загадка. Про имя так вообще молчу — первый раз такое слышу!
* * *
— А сам-то ты куда идешь? — попробовал я зайти сбоку — Не в город случайно?
Из таверны на окраине Шадизара, еле переставляя заплетающиеся ноги, вышел человек, одетый для этой части города весьма прилично. Мягкие, высокие сапоги на изящно изогнутом каблуке, дорогая, расшитая бисером рубаха, пара украшенных драгоценными камнями кинжалов за поясом на котором висел не слишком длинный, но тяжелый и внушительный меч. Человек явно имел деньги и любил их тратить. Поводя по сторонам темными слегка раскосыми глазами южанина, человек направился к центру города, очевидно в поисках дальнейших удовольствий.
— Не в город. А куды иду — тебе какое с того дело?
Ночные улочки не были пустынны. По закоулкам сновали тени каких-то темных личностей. Блудницы, как вампиры, внезапно появлялись из темноты и предлагали свое потасканное — но иногда и молодое — тело. Пьяные гуляки с песнями и хохотом иногда поодиночке, иногда целыми оравами — перебирались из кабака в кабак. Наконец, зловещим предзнаменованием, дорогу то и дело перебегали черные кошки.
Дубля явно никак не может пережить моего отказа. Но не отдавать же Ползуна! Кстати… а зачем гному этот комок слизи?
— Дубля!
Ограбления и драки в этой части города не были редкостью, и человек знал это. Несмотря на свое состояние, он зорко оглядывал окрестности и хватался за меч каждый раз, когда замечал неподалеку подозрительные силуэты. Увидев, что пьяный гуляка хорошо вооружен, разбойники испарялись, ругаясь вполголоса и проклиная очередную неудачу.
— А?
— А зачем тебе слим?
— Хто?
— Да вот он! — ткнул я пальцем в дрыхнущего Ползуна.
— А… зверушка-то энта?
— Ага.
— А тебе что с того?
Твою так… и не отвечает и не уходит, падла! Стоит с обиженной харей и издевается! Может, подсластить ему пилюлю? А чем? У меня и нет ничего ценного. Да и не знаю, что ему нравится.
Хотя… знаю! Золоченые гвозди, например, — он чуть не облизывался, когда описывал, как блестит гвоздь. Еще у него есть детская юла — тоже ведь не просто так хранит. Ну и слимы ему явно небезразличны, но тут уж фигушки, ничем помочь не могу. У меня есть коллекционные фигурки, полученные за достижения. Есть табличка с автографом гремлина Вуси. Но их только в крайнем случае… а что у меня есть еще? О!
— Ну, пошел я…
— Постой, постой, Дубля! — завопил я, ныряя в мешок. — Смотри! Смотри, что у меня есть! Вещь! Красивая!
— Покажь — барским тоном велел Дубля, слегка поворачивая голову.
— Вот!
Я издали показал Дубле игрушечный кораблик, найденный мною среди мусора в сточном желобе.
Пристальным взглядом изучив игрушку, гном повернулся ко мне полностью, и я едва сдержал ликующий смешок. Заинтересовался!
— В подарок? — с надеждой спросил Дубля.
— Нет! — категорично ответил я. — Только на обмен!
— И что хошь за него? Гвоздь не дам. А вот волчок-кручок… помыслить надо бы…
— В обмен на ответы, — озвучил я свои желания. — Я тебе игрушку, а ты мне на несколько вопросов ответишь.
— Один подарок — один вопрос, — парировал косматый Осьмнадцатый.
— Ладно, — кивнул я. — Согласен.
— И про Альгору и ходы да лазы ничего не спрашиваешь. Не скажу. Где пройти, где дверь, какая стоит, где что лежит — ничего не скажу! — тут же добавил Дубля и, увидев перекосившую мое лицо гримасу, буркнул: — Не можно. Никак не можно сказать. Хоть что предлагай — все одно не могу.
Черт… Вот почему не можно?! И глаголит он странно! То нормально говорит, то на странный говор сбивается… не поймешь…
— Совсем-совсем не можешь про Альгору сказать? — с тяжким вздохом уточнил я. — И про ходы… то есть про коридоры.
— Совсем. Ну? Согласен?
— Черт с ним, — кивнул я и с некоторым недоумением потер лоб.
А что спрашивать? Меня больше ничего и не интересует. Тогда про Ползуна спрошу еще раз.
— Так зачем тебе слим?
— Зверушка тварюшка-то?
— Да.
— Так ведь вкусный!
— Что?!
— Он и сам по себе очень неплох. А если сахарком кленовым присыпать, да чуток сушеного корешка ламброзии для кислинки сыпануть — так и вовсе лакомство, одним словом!
Я едва не заехал Дубле в его мечтательно скривившуюся рожу. С трудом удержал руку. И спокойное выражение на лице.
— Вот только сахарок давно уж кончился, — вздохнул гном.
— Сочувствую, — процедил я, с трудом улыбаясь сквозь стиснутые зубы.
Этот сладострастно чмокающий слюнявыми губами косматый козел собирался сожрать моего Ползуна!
— Да и тварюшек энтих тут не водится, — еще горше вздохнул гном. — Там — да, а тут — нет. А туда мне хода нет… эх…