– Но ведь ты нам обещал, что пройдешь. И что теперь?

Интересный вопрос, подумал Мишка-космонавт. Замечательный вопрос! И тут сквозь туман он услышал громовой голос Бойца:

– Обещал – значит пройдет, Наталья Михайловна. Мы же не последний день живем! Всё еще впереди. Не волнуйтесь за Мишку: он парень ответственный, слов на ветер не бросает. Можете быть спокойны!

Холодно, подумал Мишка-космонавт и передернул плечами. Как же здесь все-таки холодно!

– Замерз? – участливо поинтересовалась Наталья Михайловна.

– Всё в порядке, – ответил Мишка-два-в одном.

– Точно? Ты уверен? А то еще заболеешь, а я себе не прощу. Может, закрыть окошко?

Мишка посмотрел на распахнутое окно, увидел Анечку, закутавшуюся в синтетическую кофту, и неожиданно легко согласился:

– Закройте, пожалуйста. Если нетрудно. – Анечка тут же повернулась и напряженно уставилась на Мишку.

– Для такого бравого моряка, Мишенька, как ты, мне ничего не трудно, – пропела Наталья Михайловна, медленно подошла к окну, закрыла его и демонстративно повернула ручку. – Так лучше?

– О да, спасибо! – Мишка облегченно вздохнул и подмигнул Анечке. Она чуть заторможенно (в ритме маятника на старинных часах) помахала ему рукой, грустно улыбнулась и передернула плечами под синтетической кофтой.

Ну почему он такой эгоист? Почему не попросил закрыть окно раньше? Всё, хватит об Анечке. Сменим-ка тему:

– Наталья Михайловна, а вы случайно не помните, кто рисовал эти картины? – Он показал на стены.

– Чьи-то родители. Фамилии не помню. Мы тогда последний раз делали ремонт. А что?

– Это ведь фрески?

– Что?

– Рисовали по влажной штукатурке?

– Не помню. Но вполне возможно. Всё было очень быстро. Они за три дня управились, вместе с рисунками. А чего это ты так заинтересовался?

– Да нет, ничего, просто любопытно…

– А мне любопытно другое! – на весь класс нетерпеливо сообщил Колян. – Долго мы еще будем сидеть как маленькие? – и под всеобщие восторженные возгласы выставил на парту две литровых бутылки водки. – Может быть, нам стоит сдвинуть парты и устроить посиделки по-взрослому? Что скажете, Наталья Михайловна?

– Фрески, – прошептал Мишка и еще раз нежно провел по стене подушечками пальцев.

Чьи-то родители… Н да… Такое чудо не сделаешь из-под палки. Только за очень большие деньги. Но в муниципальных школах больших денег нет в принципе, а родители должны помогать школе бесплатно. Так уж заведено. Спрашивается, зачем рисовать фрески, если классная руководительница даже не представляет, что это такое?!

В голове у Мишки всё смешалось: яхты седьмого поколения, уплывшие без него, россыпь белых песчинок, фрески таинственного художника, собственная ладонь в сфере, белый туристический лайнер с любопытными пассажирами, сдвинутые парты, сочувственные взгляды, чужие лица одноклассников между бутылками шампанского и водки, громовой голос Бойца, непристойные шутки и пьяный смех Анечки, пьяный смех Анечки, пьяный смех Анечки…

* * *

Управляющему недавно исполнилось тридцать пять. За это время он не видел ничего прекраснее Сферы. Единственный островок правды в мире лжи и лицемерия – разве это не прекрасно?!

Его привлекал не титановый каркас диаметром пять метров, залитый полутораметровым слоем биологически активной субстанции. Плюс, конечно, мозговые сканеры, приводы, генераторы и прочая ерунда. Его привлекала Сфера как феномен, как явление культуры, как артефакт, как показатель прогресса.

Управляющий совершенно искренне считал Сферу самым главным изобретением человечества, вершиной человеческой цивилизации.

Некоторые скользкие моменты его абсолютно не смущали. В первые ночи после открытия клуба сомнения были, но постепенно их становилось всё меньше, а после суда они окончательно развеялись и всё встало на свои места.

Поначалу Сферу воспринимали как развлечение. Заходили в нее по одному и по двое. Но очень быстро выяснилось, что развлечение это довольно экстремальное. Молоденькие скромницы, одетые чуть ли не монашками, выделывали такое, от чего бывалые проститутки не могли удержать пищу в желудке.

Потом – как проверку отношений близких людей. Отношения тут же прекращались. А близкие люди резко становились самыми далекими и готовы были перегрызть друг другу горло.

И наконец – как возможность заработка. Желающих зайти в Сферу становилось всё меньше. Но деньги исправили ситуацию. Участие в шоу хорошо оплачивалось. А мощность Сферы от выступления к выступлению увеличивалась. И хотя каждый второй участник получал тяжелейшие травмы (в придачу к психическим изменениям), призрачная надежда и реальные деньги обеспечивали Сферу необходимым «топливом».

К делу подключилось телевидение. Клуб подписал контракты сразу с двумя муниципальными каналами. Записи лучших представлений регулярно транслировались в прайм-тайм.

Прогнозы психологов оправдались на все сто.

А дальше пошло совсем интересно. Совет по защите морали и нравственности на пару с полицией нравов обвинили клуб в пропаганде аморальных отношений, насилия, сексуальной агрессии, в развращении нации и прочих гадостях, потребовав закрытия этого «рассадника мерзости» в судебном порядке.

Штатные психологи проанализировали ситуацию и разработали стратегию. Решили обойтись без адвоката. Защитником интересов клуба должен был выступить управляющий. Собственники ознакомились с предложением психологов, дали добро и пообещали удвоить управляющему оклад, если он выступит в суде.

Ну разве можно отказать таким замечательным людям?!

Управляющий думал очень просто. Присяжные – та же публика, к тому же совсем неискушенная, а любая публика жаждет развлечений. Так почему бы не сделать людям приятное? Почему бы не устроить настоящий спектакль? Тут особого изыска не требуется. Долго ли умеючи? Стоит превратиться в идола для кучки идиотов, и можно вести их за собой куда угодно.

Управляющий оказался прав.

Как только он заявился на слушание в рабочей униформе (черный фрак, бабочка, белые туфли, ехидная улыбка, фирменная прическа), зал взорвался! Встретили, что называется, по одёжке. Присяжные повскакивали с кресел и начали отпускать в сторону управляющего оскорбительные эпитеты (досталось и его матушке с батюшкой). Советники по делам морали и нравственности, слушая потоки присяжной брани, даже не пытались прятать довольные улыбки. Судья схватился за молоток, но так и не стукнул: слушание закрытое, репортеров нет – можно и погодить. Бурное негодование, тихая радость и обострившееся любопытство – вот полный психоспектр аудитории уже через несколько секунд после появления управляющего. Равнодушных зрителей не осталось.

Он остановился в трех шагах от кабинки ответчика, повернулся к присяжным, поклонился им в пояс и прошел на своё место. Присяжные как-то сразу угомонились, а вот адвокаты истцов тут же заявили протест по поводу «внешнего вида ответчика». Но судья (стильная мантия, креативная кепочка…) показал себя истинным знатоком гардеробных вопросов и протест отклонил как не имеющий отношения к сути дела, да еще и молотком стукнул. Нужды в этом никакой не было, но если у тебя есть молоток, почему бы им не стукнуть?!

Следующий час управляющий изо всех сил старался не уснуть. Сказывался ночной образ жизни. В это время адвокаты истцов пространными рассуждениями пытались повлиять на мнение присяжных, но по иронии судьбы больше всего повлияли на ответчика. Обличительные речи звучали так убаюкивающе, что глаза управляющего закрывались сами собой, веки отяжелели и ни в какую не хотели подниматься. Резонерство действовало на него как сильнейшее снотворное. Он бы наверняка уснул, если бы адвокаты истцов периодически не украшали свою речь заумными красивостями. Услышав очередной перл, управляющий вздрагивал, по его телу пробегала судорога, глаза открывались и сон отступал. Некоторые из этих перлов он помнил до сих пор: «стагнация нравственной эволюции», «порочный эпатаж антигуманной сущности», «квинтэссенция духовной энтропии современного мегаполиса», «развращающая физиономия порочно-растлевающей деятельности»…

Но вот пришла и его очередь выступить перед судом.

Наконец-то можно размяться! В этой кабинке так тесно!

Управляющий рассказал всё, что хотел. Он говорил проникновенно и убедительно. Это был экспромт в состоянии риторического экстаза. Это была речь фанатика, для которого поклонение Сфере стало смыслом жизни. Это была речь проповедника, желающего донести до своей паствы суть величайшего культурного явления. Это была речь философа, рассуждающего об архитектуре человеческой души.

Управляющий превозносил Сферу до заоблачных высот, не забывая о фактах.

Он никого не обвинял.

Он говорил правду.

Не прошло и пяти минут от начала его выступления, а присяжные уже очень четко усвоили:

что сама по себе Сфера не способна генерировать не только пороки, насилие и зло, но и вообще ничего;

что Сфера – это зеркало, которое отражает мысли, страхи и желания человека вне зависимости от его воли (разумно ли обвинять зеркало, если, как говорится, с физиономией нелады?!);

что возрастной ценз для гостей клуба – двадцать лет, хотя по закону клуб имеет право открыть свои двери каждому шестнадцатилетнему школьнику;

что все участники представлений заходят в Сферу исключительно по собственному желанию, будучи в здравом уме и доброй памяти (это подтверждают расписки, заполненные при свидетелях, и визуальные записи соглашений);

что каждый участник получает солидное денежное вознаграждение и может им распорядиться по собственному усмотрению еще до начала представления;

что за сценой постоянно дежурят две бригады скорой помощи (работу медиков полностью оплачивает клуб);

что Собственники клуба не такие уж кровожадные монстры, какими их тут нарисовали…

На этом первый акт закончился.

Присяжные, словно одурманенные магическим зельем, всё больше и больше проникались к управляющему симпатией. Половина победы уже лежала у него в кармане. Осталось только развить успех.

Управляющий выдержал паузу, на секунду закрыл лицо ладонями, кончиками пальцев помассировал виски, опустил руки и приступил ко второму акту.

Он скорбел о своей загубленной жизни («Мне никогда не покорить нравственных вершин, я обречен жить среди ханжества и пороков…»), он восхищался советниками, людьми, чья высокая нравственность по праву считается эталоном и не подвергается сомнению («Видеть перед собой таких людей – для меня настоящий культурный шок…»), он признавал их правоту («Большинство обвинений, прозвучавших здесь в мой адрес, вполне справедливы…»).

Никто не заметил, как и когда раскаявшийся грешник снова превратился в преуспевающего менеджера. Всё произошло очень плавно и естественно.

– К моему огромному сожалению, – сказал управляющий, – советники считают наш клуб злом и рассадником пороков. Мы (я имею в виду Собственников клуба и себя лично) воспринимаем всё несколько иначе, но мнение самых высоконравственных людей нашего общества имеет для нас огромное значение. Настолько огромное, что мы готовы пойти им навстречу…

Он повернулся и демонстративно сделал несколько шагов к советникам:

– Уважаемые члены Совета по защите морали и нравственности! От имени Собственников клуба я обещаю вам и всем здесь присутствующим, что мы закроемся сами, не дожидаясь решения суда и повторных слушаний, если кто-нибудь из вас войдет в Сферу и повторит в ней свою обличительную речь. Несколько слов истинно нравственного человека избавят город от «рассадника пороков». Я бы никогда не рискнул сделать такое предложение обычным людям, но вы – другое дело. Высокоморальный образ жизни советников не вызывает у меня сомнений, а Сфера не позволит усомниться в вашей искренности и куда менее доверчивым людям, чем я. После этого мы сможем закрыть клуб и не выглядеть обманутыми дураками. Что скажете? Вы согласны? Любой из вас.

Ответ прозвучал незамедлительно:

– Это провокация! Мы просим присяжных не поддаваться на дешевые уловки…

Уже через пять минут присяжные вынесли единогласное решение в пользу клуба и судья огласил его с неподдельной радостью.



Занимательное вышло шоу! Управляющий частенько вспоминал о нём, когда был не в духе, и сразу чувствовал себя намного лучше.

Но… всё же он очень жалел, что советники не решились войти в Сферу. Какое могло получиться зрелище!



Через два дня после суда начальник муниципальной полиции организовал пресс-конференцию, на которой сообщил о резком улучшении криминальной ситуации в городе: за истекший месяц количество преступлений сексуального характера уменьшилось на восемьдесят процентов, похищений и разбойных нападений – на сорок процентов, случаи беспричинного насилия сократились на семьдесят процентов… В общем, выражаясь простым языком, горожан стали намного меньше насиловать, калечить, похищать и убивать. И это благодаря… телевизионным трансляциям из клуба «Сфера»!

Комментируя столь необычную криминальную статистику, главный полицейский города прямо заявил:

– Клуб, как магнит, притягивает к себе криминальную грязь, и в городе становится легче дышать. Маньяки, насильники, убийцы и те, кто собирается ими стать, кто чувствует в себе непреодолимую жажду насилия, прилипают к экранам и получают в «Сфере» всё, что хотят. Я не знаю, чем их там потчуют и в чем тут секрет, но этот приют маньяка значительно облегчил нашу работу.

Новость мигом облетела весь город.

И это была приятная новость.

Управляющему она очень понравилась.

Надо же, подумал он, оказывается, мы не только несем людям истину и удовольствие, но еще и делаем этот сраный город намного лучше!

Замечательная вышла пресс-конференция! И чертовски выгодная! Клуб совершенно бесплатно получил шикарную рекламу, репутацию городского санитара, лояльное отношение властей плюс драгоценнейшее исследование собственной аудитории. А с легкой руки начальника полиции еще и обзавелся вторым названием: «Приют маньяка». Звучит неплохо, и очень даже эстетично. Управляющий был в восторге.

* * *

Они завалились в первый же попавшийся кабак, сдвинули столики и стали жестами звать официантку. После бурного школьного застолья и громкой улицы приятный полумрак ресторана действовал успокаивающе. Шуметь не хотелось.

Симпатяшка Кэт, обтянувшая все свои выпуклости так, что больно было смотреть, поправила бейджик на груди и вальяжно продефилировала к оккупированным столикам.

– Что заказываем?

– Водку! И побыстрее, кисонька, – подгонял Колян. – А над закуской мы еще покумекаем. Да! И минеральную водичку не забудь! Для нашего трезвенника.

Мишка смущенно улыбнулся. Колян ему подмигнул и, глядя на удаляющиеся ягодицы официантки, сказал:

– Каждому своё, друг Мишка, верно? Видел, какая пышечка? Надо будет потом сюда еще разок наведаться.

– Ага! И не забудь жену прихватить! – съязвил Антоха.

– Обязательно прихвачу. Твою!



Социальные различия стирались пропорционально выпитой водке, и, казалось, ничто не помешает теплой беседе старых друзей. Но ближе к полуночи пышечка Кэт подошла к их столику, очаровательно улыбнулась, позволила Коляну шлепнуть себя по попке и, хлопая огромными ресницами, томно сообщила, что через полчаса бар закрывается.

Необходимость сняться с якоря и отправиться на поиски новой гавани никого из них особо не расстроила. К тому времени они уже все (кроме Мишки) порядком выпили, и возможность проветриться показалась им очень заманчивой.

Минут через двадцать выяснилось, что прогулка немного затянется. Никто не спешил приютить подвыпивших ночных скитальцев. Кабаки закрывались один за другим и ни в какую не хотели впускать новых гостей.

Им отказали уже в третьем «оазисе с огненной водой», и они бродили в поисках четвертого. Настроение падало, алкоголь выветривался, душевное единение пропало, ветерок не радовал. Но друзья продолжали поиски с неутомимым упорством и топали по темным гранитным плитам в молчаливой надежде на чудо. Ибо негоже в такую ночь разъезжаться по домам до рассвета. Не по-пацански.

Чудо произошло через час безуспешных блужданий. Они миновали мрачную серую стену какой-то муниципальной громадины и остановились, ослепленные буйством разноцветных огней. Сначала они увидели только подвешенный в воздухе мерцающий шар (метра полтора в диаметре) и желтые буквы вокруг него, опутанные паутиной слепящих вспышек. Потом разглядели точно такой же шар и точно такие же буквы внизу, под площадкой, на глубине трех метров. Оба шара медленно вращались: один – в воздухе, другой – под блестящей малахитовой плиткой. Буквы загорались то по очереди, то все сразу. Глаза блуждали в зеркальной мерцающей иллюзии и никак не могли сориентироваться.

Колян, еще не совсем очнувшись от наваждения, восторженно выматерился.

Матовую фиолетовую арку с черными стеклянными дверьми они отыскали далеко не сразу. Над аркой светилась красная перевернутая подкова.

– Пришли, называется! – буркнул Антоха.

– Да уж, засада обидная! Попали, мужики, – отозвался Игорь и презрительно сплюнул на малахитовую плитку.

Илья посмотрел на них, потом опять на мерцающие шары и тоже начал догадываться:

– Нет, не может быть! Да это же… это же знаменитый Приют…

– «Сфера»! – истошно завопил Колян. – Мы попали в «Сферу»!

– Ублюдки не экономят на рекламе! – усмехнулся Антоха. – Надо отдать им должное.

– И что теперь? – устало спросил Илья.

– Теперь? Дай-ка прикинуть… – отозвался Колян. – Я думаю, пол под нами не провалится, если мы пойдем вон к тем черным дверкам. Здесь, вроде как, малахит, а не тонкий лед. Должен выдержать. Если, конечно, не подделка…

Шутка не сработала, но Коляна это не смутило.

– Вот я сейчас и проверю! – Он выставил вперед правую ногу и носком ботинка несколько раз легонько стукнул по малахиту. – Выдержит, пацаны. Не провалимся. Можно идти.

– А где Боец и Серега? – неожиданно спросил Мишка.

– О! Проснулась наша праведная сомнамбула! – Колян аж подпрыгнул, выражая свою радость, но тут же сник. – А, действительно, где эти герои? Кто-то их видел?

Выяснилось, что никто их не видел и не знает, где они.

Колян попробовал дозвониться сначала до Бойца, потом до Сереги. Никто не ответил.

– Так… Кажется, у нас потери… – Колян положил телефон в карман и медленно провел пятерней по своим коротким стриженым волосам. – Время идет, друзей становится всё меньше и меньше… Но жизнь продолжается!

– Не юродствуй, не смешно! Время позднее… – забеспокоился Игорь и огляделся. – Всякое бывает.

– Ребята, вы совсем того?! – Колян покрутил пальцем у виска. – О ком переживать?! Боец – не маленькая девочка, а Серега – не Мишка! Они вполне смогут о себе позаботиться. Ха! Позаботиться! Да Боец один легко сможет нагнуть весь этот район! И Серегу в обиду не даст! Забыли, как он в прошлом году в увольнение сходил и целый бар по кусочкам разнес?

Как ни странно это подействовало. Игорь с Антохой сразу по-другому взглянули на черные двери.

– Так мы идем или будем статуи изображать? – торопил Колян.

– Надо подождать, – неуверенно сказал Мишка.

– Слушай, ну тебе-то какая разница, ты же всю дорогу спал?!

– Я проснулся, – ответил Мишка и виновато улыбнулся.

– Поздравляю!

– Спасибо.

– У у у!

Колян протяжно завыл, вытянул руки к мерцающему шару, сделал к нему несколько шагов и обернулся:

– Они потерялись! По-те-ря-лись! Всё! Нету их. Ну?! Вы идете? – Он с надеждой посмотрел на товарищей. Антоха с Игорем отвернулись, Илья сосредоточенно изучал свои ботинки, а Мишка пробормотал:

– Надо подождать…

– Кого ждать, кого?! Они по-те-ря-лись!

Колян хотел выпить. Игорь с Антохой тоже были не прочь добавить, но с другой стороны, они понимали, что вроде как и Мишка прав, надо подождать. Илья вообще отошел в сторонку, дожидаясь, когда народ определится.

У Коляна зазвонил телефон.

– Да! – заорал он в трубку. – Мы у «Сферы». Идите прямо. Мимо не пройдете! А мы заказываем столик и ждем вас внутри. Потом рассчитаемся. Всё, давай.

– Нашлись касатики! Скоро будут здесь. Ну что, теперь идем?

– Я не пойду, – сказал Мишка.

– Почему, Мишенька? – Колян был само благодушие. – Что тебя смущает на этот раз?

– Да ну… Там опять травка, девочки… А я по этим делам не специалист.

– Не специалист, – хмыкнул Антоха. – Слабачок ты по этим делам. Сла-ба-чок. Так бы сразу и говорил.

– Да погодите вы все! – закричал Колян. – Тс-с! Уйдите от него прочь! Не обижайте хорошего человека! Он только что проснулся! – Потом взял Мишку под локоток и заговорил тихим вальяжным голосом:

– Девочки, травка – это всё вчерашний день. Кого они сейчас волнуют? Время идет вперед, Мишаня. Время идет вперед. Ничего подобного ты здесь не увидишь. Обещаю. Как ты мог даже подумать о нас такое?! Чтобы мы отвели тебя в подобное место? Не ожидал, Мишаня, не ожидал…

– А что же там?

– Там? Ну… это… как ее… – Колян растерялся, но Антоха тут же пришел на помощь:

– Последние достижения науки и техники! Это же самый продвинутый клуб в городе!

– Точно! Именно так, – обрадовался Колян.

– Честно?

– Мамой клянусь! Последние достижения науки и техники! Грандиознейший артефакт всех времен и народов! Триумф инженерной мысли! Это тебе не какая-нибудь дыра – продвинутый клуб! Точно говорю!

Но Мишка сомневался.

Коляну было глубоко наплевать на все достижения науки вместе взятые. Продвинутость или задвинутость клуба его тоже не волновали. Но там, за стеклянными черными дверьми, была выпивка. Она плескалась в бокалах и плавила лед. Она шипела, булькала, пузырилась, пенилась, горела. Она томилась в непочатых бутылках и звала на помощь своего освободителя. А идиот Мишка этого не чувствует. Надо же уродиться таким кретином!

Коляну было хорошо. Но скоро могло стать плохо. Алкоголь выветривался с пугающей скоростью, и душа просила добавить. Немного! Хотя бы стаканчик – и всё! И хватит! Сю-сють – и всё! Разве ему много надо?

Только бы уговорить этого прибацанного Мишку. Остальные и так уже готовы. В общем-то, можно пойти и без Мишки, но оставить его одного среди ночи в таком состоянии и думать, что он спокойно доберется до дома, это всё равно, что бросить котенка в ведро с водой и думать, что он сам оттуда выплывет. От желания выпить Коляну сводило скулы, но оставить Мишку одного он не мог.

Как же его уломать-то, прибацанного?

– Мишаня, родненький! Прошу тебя, пойдем с нами! Мы погибаем от недостатка алкоголя в крови, а в двух шагах разливается эликсир жизни? Мы же без тебя никуда! Только вместе. Пойдем! Уважь друзей.

– Ну хорошо, я согласен… – решился Мишка.

А что ему оставалось?

* * *

Дорогие женщины в дорогих вечерних платьях, сверкающие украшения, изысканные вина, пузатые мужчины во фраках, способные купить и вино, и украшения, и женщин…

Мощные колонны из белого мрамора. Золотистый штоф. Бархатные шторы. Дубовая мебель. Натуральный паркет…

Ничего нового Мишка не увидел. У него до сих пор где-то пылилась платиновая карточка Императорского яхт-клуба (дали за спасение шкипера). Вот уж там настоящая роскошь! Но и здесь обстановочка далеко не бедная.

Публика тоже знакомая. Подобные компании часто устраивали вечеринки на прогулочных яхтах. Обычно в прибрежных водах. И каждый раз, напившись, кто-то из гостей просился постоять за штурвалом, чтобы потом рассказать друзьям о своих «морских подвигах».

Мишка достаточно насмотрелся на всё это в своё время, чтобы теперь впадать в эйфорию и таращиться по сторонам с идиотским восторгом…

Состоятельные люди тоже решили приобщиться к «последним достижениям науки и техники». Чему тут удивляться? Это Коляну лишь бы выпить!

Мишку не смутил окружающий блеск, но переход к сепарированной жизни после трех лет жестких люмпенских будней оказался слишком резким. Сразу перестроиться не получилось, и голова у Мишки пошла кругом, а потом привычно затуманилась.

Матовая серая сцена, два огромных белых экрана до самого потолка и между ними переливающийся желтыми красками шар (метров пять-шесть в диаметре), – всё это осталось за спиной. Когда они только вошли, Мишка подумал, что попал в кинотеатр и на всякий случай отвернулся от экранов и шара. А вдруг там покажут море? Полумрак просторного колонного зала выглядел намного безопаснее…

Официантки в коротких черных юбках и бордовых пиджаках оживляли статичную картину и на фоне пылевых туманностей в Мишкиной голове смотрелись очень романтично.

Ему было хорошо. Никакие мысли не нарушали благословенного забытья. Реальность не беспокоила, напротив – очень удачно вписалась в его «сон». Кошмары не мучили.

Очередная официантка вышла из-за черных шторок, толкая перед собой небольшую хромированную тележку с ведерками льда и охлажденными бутылками, поймала Мишкин взгляд, улыбнулась и приветливо помахала ему рукой. А ты ведь не отсюда, девочка. Ты ведь не отсюда, подумал Мишка, но никак не отреагировал. Даже взгляда не отвел. Я, конечно, псих, но общение со своими глюками – это уже следующая стадия. Так что прости, красавица, – меня вполне устраивает роль наблюдателя.

Официантка остановилась, опустила руку на тележку и замерла, не прерывая зрительного контакта. Улыбка исчезла.

Ты тоже любишь понаблюдать? Вот как? Ну и чего мы ждем?

Губы официантки зашевелились.

Она ждет следующей стадии, догадался Мишка и не заметил, как «утонул». Туман стал сгущаться, поглотил колонны, столики, изысканных дам вместе с кавалерами, золотистые стены и всё вокруг.

Кроме официантки.

Она снова улыбнулась, еще раз приветливо помахала ему рукой и покатила тележку прямо на него сквозь бесчисленные созвездья.

Она не хочет ждать слишком долго!

Официантка подходила всё ближе. Вместе с ней приближались и звезды. Мишка испугался и на секунду закрыл глаза. А когда открыл, увидел только столики и колонны. Ни официантки, ни туманностей.

Пацаны все как один с первобытным любопытством смотрели на сцену и пожирали глазами мерцающий шар. Мишкиных глюков никто не заметил, и всё обошлось без ехидных подначиваний.

О, Серега с Бойцом уже здесь. Тихо подошли.

Мишка попытался вспомнить лицо официантки, но у него не получилось. Он не смог бы назвать даже цвет ее волос. Осталось только ощущение. И никаких деталей. Все они растворились в звездном сиянии. Ну и ладно, подумал Мишка. Всё прошло. Всё закончилось. Теперь можно успокоиться. Как ни крути, а глюк приятный.

И он успокоился.

Официантка тут же появилась из-за колонны в метре от их столика (уже без тележки) и дружески ему улыбнулась.

Волосы русые, подумал Мишка. Волосы русые…

– Здравствуйте, меня зовут Энджел, – сказала девушка из тумана. – Вам повезло, представление начнется через пару минут. Вы успели к последнему звонку.

Пацаны тут же потеряли интерес к шару.

– Мы в курсе, детка! – оборвал Колян. – Можешь не тратить время. Нас уже просветили на входе!

– Насчет чего? – без тени улыбки спросила Энджел, одарив Коляна снисходительным взглядом. Голос ее прозвучал низко и почти грубо.

Колян опешил и как-то сразу остыл. Даже не нашелся, что сказать. Но взгляды друзей требовали ответа: пацаны, не скрывая улыбок, пялились на него и ждали продолжения.

– Ну это… Вообще в целом! И насчет тебя в частности! – наконец проговорил Колян и стушевался.

– Такие видные молодые люди и такие просвещенные, а я вас раньше не приметила! Хотя на зрение не жалуюсь. Не подскажете, в чем тут дело?

На этот раз Колян знал ответ. Он привстал со стула и, боясь, как бы его не опередили, выпалил:

– А потому что мы здесь первый раз!

– Вот оно что! – снова заворковала Энджел. – В таком случае, это мне повезло! Обслуживать вас – большая честь! Новые гости – особая радость для клуба.

– А старые? Уже не в радость? – флегматично поинтересовался Илья, откинувшись на спинку стула. – Кстати, Энджел, я хотел бы попросить сигару. Сможешь устроить?

– Легко! Предпочитаете определенную марку?

– Только лучшее. Сможешь и не разорить, и не разочаровать?

– Это моя работа – угадывать желания гостей.

– Да-да, я помню. Особенно новых гостей. – Илья высокомерно улыбнулся.

Колян громко засмеялся.

– Совершенно верно, – проворковала Энджел. – А старых у нас нет, только постоянные и почетные. Каждый из них – наша гордость. Каждым из них мы очень дорожим. А новые гости – это особая радость. Мы ведь недавно открылись.

Колян почесал подбородок и не удержался от комментария:

– Мудрено! Я как-то даже и не воткнул.

– О, это не сложная арифметика, – тут же успокоила его Энджел, – со временем разберетесь и всё воткнете, куда надо. – Она повернулась к Бойцу. – Если позволите, то я бы вам порекомендовала сделать заказ после представления, а пока ограничиться аперитивом. Учитывая специфику клуба…

– Девушка, милая, – нетерпеливо перебил Колян, – принеси-ка нам побыстрее бутылку водки, и пока ограничимся на ней. Идет?

– Уже принесла, мой командир! – Энджел вытянула левую руку за колонну и через секунду показала честной компании бутылку вожделенного напитка. – Пожалуйста! Со «слезой»!

– А где минералка для нашего друга? Разве я не просил еще и минералку? – возмутился Колян.

– Вот и минералка! Не извольте гневаться, мой командир! – Движение руки за колонну – и рядом с водкой уже стоит бутылка минеральной воды.

– Ты что, волшебница? – испуганно спросил Колян, окончательно признав свое поражение.

– Немного. Я только учусь. Осваиваю скатерть-самобранку, чтобы угодить дорогому гостю! А вот за сигарой придется идти. Кстати, может, космический воин тоже чего-нибудь желает? Нет? А гонщик? Всё-всё, убегаю!

– Подождите, Энджел! – позвал Боец и встал. – Вы не проводите меня в туалет? Мы тут и правда первый раз, поэтому я…

– Конечно! С удовольствием! Следуйте за мной и не отставайте.

Как только они обошли колонну, Энджел резко сбавила темп и повернулась к Бойцу.

– Так о чем вы хотели поговорить? Я слушаю вас очень внимательно!

– Откуда вы узнали, что я хочу с вами поговорить? – настороженно спросил Боец.

– Я же волшебница! Забыли? Угадывать желания гостей – моя работа. – Энджел одарила Бойца самой очаровательной улыбкой, на какую была способна. И Боец не выдержал ее обаяния – поплыл, потом стал тонуть, но при этом не спешил звать на помощь. Энджел сразу же оценила его бедственное положение и сжалилась.

– Так о чем вы хотели поговорить? – напомнила она почти официальным тоном и отвернулась.

Боец облегченно выдохнул и с трудом сосредоточился.

– Послушайте, Энджел, только это между нами! Мне очень нужна ваша помощь. Я не совсем на отдыхе. То есть… мы, конечно, продолжаем встречу выпускников, но тут мне позвонили… Короче, у меня задание найти одну девушку, чтобы обеспечить ее безопасность.

– Да что вы говорите?! Правда? – изумилась Энджел.

– К сожалению, я не шучу. И совершенно к вам не подкатываю, хотя вы и настоящая красавица. Мне действительно нужна ваша помощь. Девушка. Она работает журналисткой и сейчас находится в этом клубе. Вот, собственно, и всё, что мне про нее известно. Имя я забыл. Мне сказали, а я забыл. Перебрал немного, и вылетело из головы. Поможете? У вас есть какие-то соображения на этот счет?

– Телохранитель, значит?

– Да, типа того… – гордо сообщил Боец.

– А может быть, убийца. Откуда мне знать?

– Ха! Тогда бы я подготовился получше и не просил вашей помощи. К убийствам у нас подходят намного ответственнее, чем к защите!

– Это точно! – улыбнулась Энджел. Поэтому я работаю со СТЕНОЙ. – Вы меня убедили. За десятым столиком сидят три девушки и оператор. Может быть, одна из девушек – ваша протеже. Но я не уверена. Они пришли как частные лица. Их обслуживает Наталья. Хотите поговорить с ней?

– Нет-нет! Просто покажите мне десятый столик.

– Да тут и показывать нечего! Первый ряд от сцены. Ваш ориентир – бородатый мужик с камерой на треноге.

– Энджел! Вы замечательная девушка! Вы такая… такая… хорошая! Никогда бы не подумал, что в таком заведении можно встретить такую… такую… такого человека. То есть вас, конечно же…

– Спасибо… Очень искренний комплимент, – Энджел не смогла сдержать улыбки.

– Это экспромт!

– Замечательный экспромт!

– Еще один вопрос! Последний. Почему вы назвали меня космическим воином?

– Потому что вы служите в Первой штурмовой, – буднично ответила Энджел. – Как же еще вас называть? А вот и туалет! – Она показала рукой на дубовую дверцу. – Еще что-нибудь желаете, сержант?

– А…

– Сразу не отвечайте, подумайте. Я к вам скоро опять подойду! Принесу сигару вашему авиатору.

На этот раз Энджел не стала вытаскивать Бойца на поверхность. Ничего, с такой пустой башкой не утонет, подумала она и скрылась за черными шторками, толкая перед собой тележку.

* * *

Здесь, в небольшом коридоре между залом и кухней, уставленном комодами и подсобными тумбами, Энджел остановилась, вынула из тележки малюсенькую камеру, положила ее в карман пиджака и огляделась: никого, даже шторки не шевелятся.

Она глубоко вдохнула, сжала левую руку в кулак, поднесла ко рту, вцепилась зубами в указательный палец и закрыла глаза.

У у у!!! Прислали охранничка, называется! Помогли! Так он еще одноклассников притащил! Вроде бы неплохие ребятки, на завсегдатаев не похожи. Какой мальчик! Какой мальчик!!! Откуда ты свалился на мою голову, гонщик депрессивный?! Во что ты превратишься после этого шоу?

Энджел разжала зубы, опустила левую руку, снова огляделась по сторонам, подошла к ближайшему комоду, выдвинула верхний ящик и злобно прошептала:

– Работаем!

В правом ухе тут же раздался обеспокоенный голос Оливера:

– Ты слишком увлекаешься! Сбавь обороты, или я буду тебя вытаскивать.

– Поняла. Прости, – прошептала Энджел, наклонив голову к жемчужине на левом лацкане пиджака.

– Почему не раскрылась штурмовику? Мы на него чудом вышли, а ты всё усложняешь!

– Зачем портить человеку отдых? Парень продал меня с потрохами какой-то официантке! Всё выложил за искусственную улыбку. И я должна ему открыться? Он даже имени не запомнил! Служит в Первой штурмовой и не знает МЕНЯ в лицо! Это как же он, простите, служит?

– Кэрол… осторожнее… просто успокойся… Всё в порядке. Пока. У него было задание найти тебя. Он это сделал. Откуда ему знать, что у такой красавицы раздвоение личности и мания величия? Ты сама закрываешь себе выход. Советую передумать.

– Зачем он одноклассников притащил? Мне его помощь не нужна.

– А что нужно?

– Досье на гонщика. И побыстрее! Сможешь накопать?

– Уже. За твоим столиком сидит легенда парусного спорта. Парень дважды обошел мыс Горн на кевларовом шестидесятифутовике времен Питера Блейка и Брюса Фарра. Сначала простым шкотовым, потом – рулевым. Исторический яхтинг – чистое самоубийство! Такое написано – читать страшно!

– Не бойся, я с тобой!

– В проливе Дрейка он прыгнул в ледяную воду, чтобы вытащить своего шкипера (тот не успел пристегнуться страховочным фалом, когда яхту неожиданно накрыло волной). Всё закончилось хорошо: шкипер на следующий день пришел в норму, а твой гость вообще не отреагировал на двухминутное пребывание в ледяной воде (кстати, после этого случая команда обзавелась специальными костюмами). В следующий раз, когда он стоял рулевым, яхта заползла на гребень огромной волны, устремилась вниз и на скорости тридцать узлов прошла между двумя подтопленными обломками айсберга. Это показатель высшего мастерства. Возьми он тогда на метр левее или правее – и каюк всей команде. Но руки у паренька не дрогнули.

Кстати, у него должна быть золотая серьга в левом ухе.

– Что-то я не заметила.

– Я тоже. Но грешил на качество картинки. Это странно…

– Зачем ему серьга?

– Такой у них знак отличия. Обошел под парусом вокруг мыса Горн – имеешь право носить серебряную серьгу, обошел дважды – можешь носить золото.

– Дальше… И быстро. Мне уже пора.

Оливер заговорил скороговоркой:

– Тут с десяток всяких примеров. Но самый громкий случай произошел в Окленде. Парнишка поставил жирную точку в долгом споре «классиков» и «современников» и навсегда вписал себя в историю парусного спорта. Тебе интересно?

– Безумно! Только термины определи.

Энджел неожиданно почувствовала себя намного лучше. В критические моменты голос Оливера всегда действовал на нее успокаивающе, придавал сил и уверенности. Впрочем, ее голос действовал на него точно так же…

– «Современники» – это ребята, которые плавают на супернавороченных яхтах. Биоматериалы седьмого поколения, память корпуса на десятки основных состояний, плавающий баланс, парусность – километр, безопасность, мозговые сканеры, совмещенное управление и прочая фигня. Тысячи всяких наворотов. А «классики» – это классики. Старый добрый кевлар и всё управление своими ручками. Четыреста пятьдесят миль в сутки для них предел. Поняла? Для одних телевизионные трансляции, слава, почет и уважение, для других – только волны и ветер. Исторический яхтинг популярностью не пользуется.

– Дальше…

– Здесь пишут, что он «прошел по кромке» на самой продвинутой яхте Империи.

– Что это значит?

– Сам не понял. Это надо видеть, а у меня только текст. Картинок пока нет и, скорее всего, не будет. Но судя по тексту – что-то очень крутое. Он был первым, кто это сделал. И до сих пор остается единственным. Повторить никто даже не пытается. Говорят о нарушении законов физики. Достаточно? У меня уже всё.

– Нет! Найди что-нибудь еще…

– Слушай цитату… «Однажды я доверил свою яхту незнакомому «классику». Мы решили над ним подшутить. Он немного перебрал в нашем баре и начал выступать. Мы отнесли его на палубу «Империи», положили у штурвала и вернулись на причал. Кто-то побежал за видеокамерой. «Классик» был настолько пьян, что не смог встать. Даже сесть у него получилось с трудом. Мы смеялись, отпускали в его адрес колкие шутки. А потом он вытянул руки и коснулся штурвала. За две секунды «Империя» убрала трап, швартовые концы и обросла парусами. Ее сдуло прямо от причала. Знаете, я видел многих парней, которые неплохо выжимали ветер и могли забраться на крутую волну. Честно говоря, я и себя считал неплохим мореходом. До того дня. Пьяный «классик» выделывал такое, что у меня волосы встали дыбом. Мы не могли угнаться за ним на скутерах. Он повелевал волнами и ветром, как своими руками, а я смотрел и чувствовал себя неопытным юнгой. Да, я выиграл эту гонку, но только потому, что Ходящий по кромке посчитал ее слишком скучной для себя. Он бы легко обошел меня на пару-тройку суток. Я очень горжусь победой, но мне кажется, что в этом не только моя заслуга. В самые трудные моменты гонки меня поддерживала мысль, что за этим же штурвалом стоял Ходящий по кромке, и я хотел быть на него похожим». Конец цитаты. Это слова «современника» Грегори Бойла, шкипера «Империи», победившей на прошлой регате Императорского Дома. Каково?

– Не слабо!

– А вот еще! В Окленде до сих пор гуляет шутка: Хотите узнать, на что способна ваша новенькая «семерка»? Позовите пьяного «классика»! И не пытайтесь повторить увиденное! Возьмешь для меня автограф?

– Не дури! Гонщика отработали. Теперь насчет сигар. Мне нужно знать, что предпочитают менеджеры авиакомпании «Эфир»…

– Уже ищу.

– Оливер…

– Да?

– Кажется, у меня и правда что-то с головой. Всё. Я больше не могу на это смотреть.

– Вытаскивать?