Ханна отвернулась от Майка, чувствуя вспышку гнева.
Флавия подняла глаза и увидела зов в его взгляде.
Так значит если кто-то оценил меня по достоинству, значит он просто хочет меня, так? Меня невозможно воспринимать всерьез.
— Нет, — покачала она головой. — Я люблю Веспасиана. В нем больше стали, чем тебе кажется. Не стоит о том забывать.
Майк закрыл глаза, словно у него была мигрень.
Трибун, невозмутимо выслушав отповедь, приподнял свою чашу.
-Ты слышишь себя?Только красивые девушки попадаются на это.
— За него, — произнес он негромко. — Хотя твой супруг вряд ли подозревает, насколько ему повезло.
-Если бы ты была собакой, то он не крутился бы возле тебя.
Но Флавия уже вставала с кушетки, кому-то радостно улыбаясь. Вителлий поднял голову и тоже встал.
Но этот чувак был мерзкий.
— А я все думала, когда же ты наконец приведешь ко мне этого бедного мальчика? — сказала Флавия мужу, потом рассмеялась и повернулась к Катону. — Ну, ты меня узнаешь?
Он напомнил мне одного сумасшедшего художника, который имел виды на Арию во время нашей поездки в Исландию.
Тот оторопело сглотнул:
— Госпожа Флавия?
Ханна напряглась, зная о каком именно художнике говорит Майк - он слонялся за ними в баре в Рекьявике, считая Арию своей новой музой.
— Наконец-то. А как поживает малыш Катон? Похоже, он теперь не такой уж малыш. Дай-ка я на тебя полюбуюсь!
- Давай я напишу Арии - Майк вытащил свой телефон.
- Могу поспорить, она скажет тебе то же самое.
— Флавия и этот молодой человек знакомы еще по Риму, — пояснил трибуну Веспасиан. — Старые связи не рвутся.
Ханна схватила его руку.
— Мир тесен, — в тон ему отозвался трибун. — Похоже, мы живем во времена удивительных совпадений.
- Ты не будешь писать своей сестре об этом - выпалила она.
- Мы не особо дружим теперь, ясно?
— Похоже, Вителлий, и я не прочь это с тобой обсудить, а эту парочку мы, пожалуй, отпустим. Пусть пощебечут. Я уверен, что моей женушке не терпится вытянуть из нашего юного оптиона все римские сплетни, накопившиеся за несколько лет. Не правда ли, дорогая?
Майк опустил телефон, даже не дрогнув.
- Я уже понял это Ханна - сказал он спокойно.
— Конечно. — Флавия томно кивнула и повела Катона к центру помоста.
Я просто не думал, что у тебя займет так много времени признание этого.
Ханна сглотнула, удивленная.
— Госпожа Флавия! Чудеса, да и только. Я и понятия не имел, что ты здесь.
Она считала, что он не не заметит.
— Да и откуда бы тебе знать? — усмехнулась она. — Женщины тут чаще сидят по домам, чем куда-то выходят. А уж германская зима и подавно запирает всех нас на замок.
Вероятно, он хотел знать, почему Ханна и Ария не не общались,-но она не могла сказать ему этого.
Внезапно Ханна ощутила что не может находиться в одной комнате с Майком.
— А ты? Ты знала, что я здесь служу?
Когда она встала и подняла с пола сумку, Майк коснулся ее логтя.
- Куда ты идешь?
— Конечно, мой дорогой. Не так уж много Катонов прибывают сюда из Рима, да еще прямиком из дворца. Как только услышала, что к нам велением императора прислан какой-то «жердяй-книгочей», так сразу и поняла, о ком идет речь. Мне страшно хотелось немедленно с тобой повидаться, но Веспасиан сказал, что сперва тебе надо тут пообжиться и что покровительство жены легата вряд ли добавит тебе уважения в глазах других солдат.
- В ванную, - надменно ответила Ханна.
— Это верно. — Катон поморщился. — Но я все равно очень рад.
- Ты разрешаешь мне?
— Я тоже рада, — сказала Флавия. — Однако давай присядем. — Она устроилась на кушетке мужа и приглашающе похлопала рукой по соседней.
Глаза Майка стали холодными.
Прежде чем сесть, Катон глянул по сторонам. Никто на них вроде бы не смотрел, пирушка шла своим чередом, и он вздохнул посвободней, решив, что сам факт его приглашения на прием дает ему право на некоторую раскованность в поведении.
- Ты собирираешься позвонить этому фотографу, верно?
— Ну, Катон, расскажи же мне о себе. Что привело тебя в этот кошмарный край? Как вообще это могло случиться? Трудно ведь ни с того ни с сего столь резко переменить свою жизнь!
- Может быть.
Она отбросила свои золотисто-каштановые волосы за плечи.
Катон, ощущая некоторую неловкость, покосился на хмуро помалкивавшего Макрона и осторожно сказал:
- Ханна, не надо.
— Так уж сложились мои обстоятельства, госпожа. Но, полагаю, армия мне лишь на пользу.
Ты не можешь говорить мне, что делать.
Майк смял пакет Tokyo Boy в руках.
Флавия подняла брови:
- Если ты это сделаешь, то можешь забыть обо мне и о поддержке в компании твоего отца.
Ханна не верила своим ушам.
— Я вижу, ты и впрямь стал другим.
Раньше Майк никогда не ставил условия.
Все время, что они встречались, он ухаживал за ней как за королевой.
— Лишь в чем-то, моя госпожа. Позволь мне представить тебе моего командира. — Катон указал на Макрона и учтиво привстал.
Сейчас же все выглядело так, как будто кое-кто забыл свое место.
В этом случае...
— Госпожа Флавия. — Макрон хмуро кивнул и тыльной стороной ладони отер жир со своих губ. — Люций Корнелий Макрон, командир шестой центурии четвертой когорты, — отрапортовал он автоматически.
Ханна шла по проходу.
— Приятно познакомиться, центурион. Я полагаю, именно ты присматриваешь за моим другом?
- Как насчёт того, чтобы забыть вообще обо всём?
— Хм. Не более и не менее, чем за любым другим из моих подчиненных, — обиженно отозвался Макрон. — Да и в любом случае этот паренек доказал, что вполне может позаботиться о себе сам.
Рот Майка удивлённо округлился.
Очевидно он блейфовал.
— Нечто в этом роде я слышала и от мужа. Ну что ж, Катон, а теперь ты просто обязан рассказать мне о том, что делается во дворце.
Ханна скрылась за дверью до того как он успел запротестовать.
Катон заговорил, но его тут же перебили вопросом, потом вопросы посыпались один за другим. Некоторое время Макрон пытался вникнуть в суть того, что он слышал, потом пожал плечами и с меланхолическим видом вновь принялся за еду. Флавия же не успокоилась, пока не выжала из Катона все дворцовые новости, слухи и сплетни.
Она прошла торжественным маршем офис, кабинет медсестры, Steam, высококлассную школьную кофейню, которая как всегда пахла свежемолотыми жаренными кофейными зёрнами, и, наконец, остановилась перед дверьми в общие комнаты.
— Тот же котел скандалов, наветов, интриг, — заключила она. — Но при всем том я жутко скучаю по Риму.
Здесь был небольшой альков, где можно было звонить не будучи замеченным учителями.
— Так почему же ты не осталась там, госпожа? Жены многих легатов, что служат в провинции, живут в столице. Это в порядке вещей, никто их не осуждает.
Ханна нашла телефон в своей сумке и набрала номер Патрика.
— Я знаю, малыш. Но после истории со Скрибонианом Рим стал не самым приятным местом для жизни. Слишком многие его жители занялись изобличением заговорщиков, как подлинных, так и мнимых. Дело дошло до того, что приходилось без конца переделывать списки приглашенных на прием или пир. Только соберешься позвать к себе человека, глядь, он уже арестован, а то и казнен. Это, мой милый, огромное неудобство.
Прошло 3 гудка до того как на том конце провода ответили слабым голосом.
Катон понимающе хмыкнул:
- Патрик? - произнесла Ханна самым деловым голосом на который была способна.
— К тому времени, когда я покинул дворец, число казненных перевалило за сотню.
Это Ханна Марин.
— Нарцисс, похоже, без дела там не сидит?
Мы встречалсиь на фотосъемке моего отца в субботу.
— Нет, госпожа, не сидит. Теперь он стал совсем важной персоной, ведь император поручил ему возглавлять имперский штаб.
- Ханна! - Патрик внезапно стал звучать более бодро.
— И что… его это изменило?
- Я так рад, что ты позвонила!
Менее чем за минуту все было организовано: Ханна встретится с Патриком завтра после школы и он сделает несколько пробных снимков для ее портфолио.
— Нет, моя госпожа. Он остался таким же, как был. Изменились те, что его окружают. Болтуны сделались молчунами, молчуны обрели красноречие, превратившись в льстецов.
Он звучал абсолютно представительно, без малейшего намека на кокетство.
После разговора Ханна задержала телефон между ладоней, ее сердце тяжело билось.
— А внешне… он выглядит так же? — спросила Флавия, опуская глаза и рассеянно теребя ткань пиршественной туники.
Смирись, Майк.
— Пожалуй… так же, — ответил с запинкой Катон. — Разве что на висках прибавилось седины.
Патрик не был подонком.
Он собирался сделать Ханну звездой.
— Понятно… понятно. И, я полагаю, наш с тобой общий секрет по-прежнему остается секретом? — понизив голос, спросила она.
Как только она бросила телефон обратно в сумку, она увидела мелькающую в углу тень.
В стеклянной двери в столовую отражалась белокурая девушка.
Катон посмотрел ей в глаза:
Эли.
— О да, госпожа, безусловно. Я дал тебе слово и буду держать его, пока жив.
Ханна резко обернулась, почти ожидая увидеть Эли, стоявшей возле шкафчика за ней, но это был всего лишь плакат Эли в седьмом классе на стене школы.
Там же были фото поменьше - Дженны Кавано и Йена Томаса, и затем фото побольше - Настоящей Эли после ее возвращения в качестве мертвой близняшки.
— Благодарю, мой Катон.
Все, что требовалось-было зажженной спичкой,гласил заголовок под фото.
В беседе возникла неловкая пауза. И Флавия, и Катон вернулись мыслями в памятную для них ночь. Над Римом бушевала гроза, и маленький мальчик, ища укрытия, заскочил в комнату, где, освещаемые всполохами сверкавших за окнами молний, двое любовников предавались неистовой страсти. Позднее, когда мужчина ушел, женщина обнаружила трясущегося в углу малыша и, схватив его за плечи, взяла с него страшную клятву молчать обо всем, что он видел. Но вид насмерть перепуганного ребенка так растрогал ее, что она, позабыв о собственных страхах, обласкала его, в результате чего мальчуган обрел покровительницу, а знатная дама — восторженного пажа.
Ниже были подробности создания ТВ-программы, Милая Убийца.
Невероятно.
— Скажи, Катон, — прервала молчание Флавия, решив сменить опасную тему, — чего тебе здесь более всего не хватает? По чему ты скучаешь?
Даже Розвуд Дэй сходил с ума.
— По книгам, — не колеблясь ответил Катон. — Самое лучшее чтиво, какое здесь можно раздобыть, — это армейский устав. А перед отъездом из Рима я начал читать Тита Ливия. Увы, теперь одни боги ведают, когда мне выпадет случай вернуться к нему.
Ханна сорвала плакат и сжала его в руках.
Внезапно, дразнящий знакомый голос с Ямайки прозвенел в ее ушах: Я чувствую, словно знаю вас всю жизнь, девочки.
— Тит Ливий! История! — воскликнула Флавия. — Не понимаю, что тебе в ней? Я полагала, что молодежь должна тянуться к чему-то другому. К поэзии, например, к таким прекрасным поэтам, как Лукреций, Овидий, Катулл.
Но это невозможно, верно? Последовало жуткое хихиканье.
- Нет - прешептала Ханна, вытряхивая голос из головы.
— Овидия трудновато найти, госпожа, — возразил ей Катон. — И в любом случае мои вкусы несколько консервативны. По-настоящему меня волнует лишь эпика.
Она не слышала его долгое время - с тех пор как они вернулись из поездки.
Она не была близка к тому, что впустить в свой ум голос - или вину - опять.
— Вергилий? Да? — поморщилась Флавия. — Но он очень напыщенный. В его стихах напрочь отсутствует чувство.
Трио девушек, одетых в куртки North Face и сапоги Ugg пересекли столовую.
Учитель английского мелькал в конце зала с охапкой книг.
— Зато он изящен, а то, что в нем считают напыщенным, я назвал бы возвышенным. Вергилий не разменивается на преходящее, он мыслит о вечном. Вот почему его читают и будут читать даже тогда, когда все забудут о броских, но поверхностных виршах остальных нынешних стихоплетов. Истинные ценители высокого и прекрасного всегда найдут, что в нем почерпнуть.
Ханна разорвала фотографию Эли на тысячу успокаивающих кусочков.
Она оттряхула руки в мусорную корзину.
— О Катон, я восхищена твоей речью в защиту занудства, — засмеялась Флавия. — Оно, значит, ты полагаешь, пребудет всегда? Я только не поняла, каких ценителей ты имеешь в виду? Твоих теперешних сотоварищей? А?
Вот.
Эли ушла.
— О нет! — Катон рассмеялся в ответ. — В мыслях солдат литературные изыски занимают отнюдь не первое место.
Так же как Настоящая Эли.
— Эй малый, передай-ка мне заливное, — бесцеремонно вмешался в беседу задетый их смехом Макрон.
В этом Ханна была совершенно уверена.
— Да, командир, — ответил Катон виновато. — Пожалуйста, командир.
— Центурион, поддержи меня, — воскликнула Флавия, забавляясь. — Докажем этому маловеру, что он не прав. Я лично не верю, что офицеры моего мужа игнорируют муз.
— Кого, я не понял?
— Ответь, ты читаешь стихи?
— Нечасто, матрона, у меня мало свободного времени.
Глава 7. Заигрывание в понедельник вечером.
— Но ты, конечно, их любишь? — не унималась патрицианка.
Эмили выехала на своем Вольво из гаража семьи на подъездную дорожку семьи Роланд, и поставила автомобиль на тормоз.
— Конечно, матрона, как их не любить?
Ее ладони вспотели.
Она не могла поверить, что идет в дом где жили Тоби и Джена.
— И кто же твой любимый поэт?
В стороне двора был ужасный пень, все, что осталось от домика на дереве Тобби, местом ужасной шутки, которая ослепила Дженну.
— Кто мой любимый поэт? Погодите, тут надо подумать. Пожалуй, тот самый, о каком говорил оптион.
Там был большой эркер, через который Эли и другие шпионили за Дженной от нечего делать.
Эли была безжалостна с Дженной, насмехаясь над её высоким голосом, бледной кожей, или над тем, как когда то она принесла бутерброды с тунцом на обед, а потом целый день пахла тунцом у неё изо рта.
— Правда? — Мучительница наморщила лоб. — И какую же из работ Вергилия ты выделяешь?
Но они не знали, что у Эли и Джены была общая тайна: Джена знала, что у Эли была сестра близнец.
— Трудный вопрос, матрона. По моему разумению, все они хороши.
Именно по этому,в конце концов,настоящая Эли и убила ее.
Вдруг, покрытая красным лаком, дубовая дверь резко открылась, и появилась Хлоя.
— Обманщик! — рассмеялась Флавия и вдруг умолкла. — Тсс! — Она поднесла палец к губам. — По-моему, мой супруг поднимается с места и явно хочет нам что-то сказать.
-Эй,Эмили,входи! Эмили шагнула внутрь.
В доме пахло яблоками, стены были окрашены в темно-красные и оранжевые оттенки, и индийские гобелены,висевшие на большой стене под лестницей,были украшены драгоценными камнями.
Так и было. Веспасиан осушил свою чашу, встал и подал знак разнести по столам кувшины с фалернским. Потом он постучал жезлом по мозаичному полу, и в зале немедленно воцарилась мертвая тишина.
Мебель была абсолютно разномастная: здесь были и стулья Стики, и изношенные обитый материей диван шестидесятых годов и журнальный столик, сделанный из одной массивной плиты вьющегося клёна.
Это было похоже на поход в лавку старьевщика.
— Легионеры! — сказал легат. — Центурионы и оптионы! Я обращаюсь к вам, ибо трибунам известно, о чем я хочу сообщить. Я знаю, от вашего внимания не укрылось, что легион готовится к передислокации, но место нашего назначения по сей день оставалось в секрете. Сейчас пришло время открыть вам этот секрет. Итак, объявляю официально, что волею императора нам надлежит выступить в Галлию, с тем чтобы выйти к ее побережью и закрепиться там на какое-то время.
Она прошла за Хлоей в заднюю комнату, у которой были большие двери от пола до потолка, ваходившие в патио.
-Вот Грейси,-сказала Хлоя,указывая на ребенка в качели в углу.
Веспасиан сделал паузу, очевидно рассчитывая на возбужденный отклик собравшихся, однако ничего подобного не произошло. Командиры, смущенно покашливая, отводили глаза, а одинокие наигранно-изумленные восклицания лишь усугубили неловкость, и легат внутренне передернулся.
-Грейси,помнишь твою лучшую подругу-Эмили? Ребенок проворковал и вернулся к пережевыванию резинового жирафа.
Эмили почувствовала, что то то повысилось в её груди, какое то чувство, к чему она была не особенно готова.
— Когда к нам присоединятся другие подразделения, — сухо продолжил он, — мы приступим к совместной переброске в Британию. Десантная флотилия нас уже ждет. Не сомневаюсь, что римская армия, вдохновленная славным примером Тиберия Клавдия Друза Германика, уже к концу года одарит Рим новой провинцией, за что я и предлагаю сейчас осушить наши чаши! Виват!
Она наклонилась к ребёнку.
-Привет Грейс.
Мне нравиться твой жираф.
Она сжала его, и он запищал.
Когда Макрон перебрался с носилок на больничное ложе, санитар, поклонившись, ушел. Катон тоже намеревался откланяться, но центурион ухватил его за тунику:
-Хочешь подняться ко мне в комнату на секунду?-позвала Хлоя с лестницы.
Мне просто нужно захватить пару вещей для моего интервью.
— Останься. Мне нужно поговорить с тобой с глазу на глаз.
С Грейс ничего не случится в качели за пару минут.
-Ну,хорошо.
Тон командира был настолько серьезным, что юноше сделалось не по себе. Макрон какое-то время мялся, потом, собравшись с духом, спросил:
— Ты ведь умеешь помалкивать, а?
Эмили прошла через гостиную.
— Командир?
Напольные часы в фойе пробили семь.
-Где твои родители? Хлоя маневрировала между кучей ящиков в зале второго этажа.
— Можем ли мы кое-чем тут заняться? Так, чтобы это осталось лишь между нами, а остальным ни гу-гу?
-Все еще на работе.
Они оба юристы и всегда очень заняты.
Катон нервно сглотнул, хмель мигом слетел с него.
О, кстати,я рассказала моему отцу о вас.
Он сказал, что поможет вам получить стипендию.
— Ну… это самое, командир. — Он смущенно покашлял. — Я, конечно, польщен, но… ты ведь знаешь, как это бывает. Кто-то может, кто-то не может. Так уж вышло, что я, извини, не могу.
Он сказал, что UNC по-прежнему ищет хороших пловцов.
-Это удивительно.
Макрон вытаращил глаза:
Эмили хотела обнять Хлою,но пока она не так хорошо ее знала.
Хлоя зашла в свою спальню, которая была украшена плакатами известных футболистов.
— Что за хрень ты несешь? — Он привстал на локте. — Или ты решил, что я охоч до солдатских задниц? Если так, я мигом расколочу твою долбаную башку.
Дэвид Бекхэм без рубашки пинал мачь.
Мия Хамм был пойман на снимке на середине поля, его взгляд был удивительным.
— Так точно, командир, — ответил Катон с облегчением. — Я ничего такого не думал. Чем я могу помочь, командир?
Хлоя взяла расческу из трюмо и провела ею по свои длинным волосам.
-Ты говорила, что бросила плавание этим летом,верно?
— Ты только и можешь. — Макрон шумно вздохнул. — Короче, обучи меня грамоте, малый.
-Да
— Грамоте?
-Ты не против, если я спрошу тебя,что произошло? Эмили была удивлена прямотой вопроса.
Она, конечно же, не могла сказать Хлое правду.
— Ну да, грамоте, что тут такого? Ты знаешь все эти хреновые правила, и цифры, и литеры, и все такое, а я хочу этому научиться. То есть, по правде говоря, не хочу, тут я малость приврал, да только деваться мне некуда. Центуриону, видишь ли, положено уметь читать и писать, и если кто догадается, что я малограмотный, меня мигом разжалуют в рядовые. Вот и сегодня эта ехидная баба чуть было не подкузьмила меня.
-О, у меня были некоторые проблемы с этим.
Хлоя подошла к окну и выглянула наружу.
— Понятно. А ты будешь стараться?
- Я играла в футбол в прошлом году, если ты не хочешь рассказывать.
Она махнула рукой на плакаты вокруг.
— Из кожи вылезу, но ты обещай мне, что об этом никто не узнает. Обещаешь?
-Но потом ,вдруг,я возненавидела его.
Я просто не могла находиться на поле.
Катон призадумался. Было похоже, что из него хотят сделать вселенское хранилище тайн. Но ответил как должно, хотя и не по уставу:
Мой папа постоянно спрашивал: Что с тобой? Ты любила футбол с детства! Но я не могла этого объяснить.
Я просто не хочу больше играть.
— Естественно, командир.
-Как твои родители теперь к этому относятся?
-Лучше.
Хлоя открыла шкаф.
На вешалках аккуратно висела одежда, а на верхней полке в беспорядке связанны старые школьные игры - Подсказки, Монополии, Мышеловки.
Глава 17
- Им потребовалось много времени, чтобы принять это.
Однако, произошли некоторые другие вещи, и это переместилось в перспективу.
Она снова закрыла шкаф.
Вдруг, Эмили заметила, выцветшую карандашную надпись на стене слева от шкафа.
Дженна.
Зима двигалась к весне, снег растаял; частые сильные ливни превратили все немощеные дороги в полосы топкой грязи. Однако движение по ним не прекращалось: между отдаленным гарнизоном и Римом беспрерывно сновали гонцы, доставлявшие в лагерь последние циркуляры генерального штаба и возвращавшиеся обратно с отчетами и просьбами о выделении дополнительных фондов на закупку вьючных лошадей, фуража и рабов.
Линии на стене отмечали рост, дату и возраст.
Эмили опустилась вниз на кровать.
Впрочем, не дожидаясь денег и указаний, легион на свой страх и риск уже нанял возниц и погонщиков мулов. Кандидаты прошли самый строгий отбор и рассыпались по окрестностям в поисках наиболее крепких и здоровых животных. Разумеется, они стремились словчить, и часть выделенных на торговые операции денег оседала в их кошельках, но, поскольку закупленный ими скот отвечал условиям договора, командование предпочитало закрывать на это глаза. Дело шло, мулы и лошади всё прибывали, и крепостная стена обросла рядами наспех сооруженных кормушек и коновязей. Внутри же лагеря почти все не занятое строениями пространство было заполнено транспортным снаряжением легиона. Каждой центурии были выделены повозки для полевых палаток, шанцевого инструмента и административного багажа, включающего в себя всякую канцелярщину и личные вещи центуриона. Центуриям также вменялось иметь в своем обозном имуществе заостренные колья, ибо изготовить таковые на месте было возможно далеко не везде. Кроме того, в транспортном обеспечении непреложно нуждались госпиталь (для перевозки лежачих раненых и больных), артиллерия (для транспортировки громоздких деталей катапульт и баллист), интендантская и прочие службы. Также формировались продовольственный и фуражный обозы (с месячным неприкосновенным запасом провианта и корма), огромный обоз штабного имущества и, наконец, обоз с личными вещами старших командиров. Это был минимум, ибо командование принимало все меры, чтобы по максимуму разгрузить легион, для чего, например, по всему маршруту его следования закладывались зернохранилища и продуктовые склады.
Это,должно быть,была комната Джены.
Хлоя увидела, на что Эмили смотрела и вздрогнула. ох...
Я собиралась закрасить это.
Неотвратимость исхода острее всего ощущали солдаты, даже те, что привыкли жить лишь сегодняшним днем. Марш обещал быть нелегким и продолжительным, а потому брать с собой что-либо сверх предписанного уставом категорически запрещалось, и перед легионерами встала настоятельная задача поскорее избавиться от накопленного за годы оседлого существования барахла. И по возможности хоть что-нибудь за него выручить. Весть о том быстро распространилась повсюду, и поселение вокруг крепости вмиг разрослось. Торговцы, подобно стервятникам, слетались сюда со всей империи в расчете задешево приобрести добротные и ходовые товары. Унылые легионеры таскались от перекупщика к перекупщику, пытаясь подороже сбыть с рук свои вещи, и яростно торговались за каждый медяк, однако предложение явно превышало спрос, так что в выигрыше оставались одни лишь купцы, для которых передислокация столь крупного воинского формирования была просто даром небесным.
-Так ты знаешь?-спросила Эмили...
Хлоя убрала прядь волос от лица.
Я спорила с родителями по поводу покупке этого дома,я волновалась,что здесь будет плохая атмосфера.
Однажды прохладным весенним днем на этот рынок забрел и Катон в поисках книг, пригодных для обучения своего командира.
Но они меня убедили, что все будет хорошо.
Это вроде как хороший район или что-то в этом доме, и они не хотели отказываться от некоторых преимуществ этого дома.
— Только смотри, без стишков, философии и прочей хрени, — предупредил его центурион. — Найди что-нибудь подходящее не для столичного умника, а для честного и простого солдата.
Она натянула красный свитер на голову, затем посмотрела на Эмили.
-Вы были знакомы? С детьми которые жили здесь?
— Командир, начать можно с простого, но в конечном счете усложнений не миновать.
-Угу.
Эмили опустила глаза.
— Это еще когда будет, а пока давай что-нибудь попонятнее. Ясно?
-Я поняла.
— Так точно, командир.
Хлоя закусила нижнюю губу.
На самом деле, я узнала тебя.
— Вот тебе деньги. Надеюсь, ты не потратишь их зря.
Но не знала,хотела ли ты говорить об этом.
Эмили опустила ноги, не зная, что сказать.
Конечно, Хлоя узнала ее.
— Я постараюсь, командир.
Любой бы узнал.
-Ты в порядке?-тихо спросила Хлоя,опускаясь рядом с ней на кровать.
— И смотри, никому ничего не сболтни. Если кто-нибудь спросит, скажи, что покупаешь мне чтиво в дорогу. Путь, мол, неблизкий, скучно трястись просто так. Купи что-нибудь по военной истории, или… не важно. Главное, про уроки молчи.
- Эта трагедия с твоим другом была ужасна.
Фары на улице отбрасывали длинные тени по комнате.
— Слушаюсь, командир.
Эмили чувствовала запах лаванды и лака для волос.