Потом он вернулся к себе. Они наверняка придут сюда.
Он оставил машину далеко от дома и пешком подошел к нему со двора. Прежде чем укрыться в подвале он проверил, что кусок скотча, который приклеил поперек двери, на месте. Следовательно, еще никто не приходил. С пистолетом в руке он устроился на бочке. Ожидание могло продлиться долго.
***
Мотоцикл остановился рядом с «Фиатом». Бейази затормозил, увидев впереди машину. Он поставил ногу на землю, бросил мотоцикл на обочине дороги и подошел. Его лицо ничего не выражало.
– Думаю, вы хотите убить меня, – спокойно проговорил он.
Донешка выскочил из машины, как чертик из табакерки.
– Ублюдок! Я вспорол бы тебе брюхо собственными руками. Ты предал нас. Ты знал, что американцы нашли туннель. Теперь мои товарищи мертвы из-за твоей ошибки.
– Я ненавижу вас, коммунистов. Я спас своего брата.
Вне себя от ярости русский со всей силы влепил ему пару пощечин. Бейази не дрогнул.
Русский достал пистолет с глушителем. Компаньоны последовали его примеру.
– Мы его прикончим здесь? – спросил тот, что был постарше.
– Нет. Я хочу быть спокоен. Поплыли на «Архангельск». Следуйте за мной.
Сопровождаемый двумя русскими Бейази пошел по тропе, которая спускалась к Босфору. Подойдя к берегу, они хотели было сесть в лодку, как их охватила дрожь: у борта плавал огромный черный шар, размеренно ударяясь о планшир.
– Мина!
Вероятно, она оторвалась от заграждения во время взрыва, и ее принесло сюда течением.
Один из русских убежал. Донешка толкнул Бейази в лодку, потом придержал мину за одно из опоясывающих ее колец. Русский уже вернулся с длинной веревкой. Донешка привязал один конец веревки к кольцу и осторожно притянул мину к борту, потом повернулся к Бейази.
– Ложись.
Турок покорно лег на мину, держась обеими руками за крюки. Пока Донешка удерживал мину, его подручные привязали турка руками и ногами к кольцам. Потом Донешка ногой оттолкнул мину.
– Вперед, – приказал он. – Мы отбуксируем господина Бейази на середину Босфора. Так он на что-нибудь натолкнется.
– А если нет?
– Мы будем неподалеку, – ответил Донешка.
Им понадобилось минут двадцать, чтобы доплыть до середины течения. Мина была очень тяжелой. К счастью в этот утренний час прогулочных катеров не было. Зрелище плавающей мины с привязанным к ней человеком, могло бы заинтриговать туристов.
– Стоп! – сказал, наконец, Донешка. Все трое страшно устали.
Они были посреди Босфора. Внизу по течению в тумане виднелись множество судов, плывущих вверх по Босфору. Донешка отвязал веревку и бросил ее в воду. Мина медленно поплыла к кораблям.
– Приятного путешествия, господин Бейази! – с иронией крикнул Донешка. И он добавил:
– Сдохни, ублюдок.
Бейази ничего не ответил. Закрыв глаза, он думал о матери, которая будет беспокоиться, не увидев его.
Налегая на весла, русские вскоре пристали к берегу.
***
Рулевой турецкого судна «Корун» рассеяно вглядывался в Босфор и вдруг заметил плывущий прямо на корабль предмет. Подумав, что эта рыбацкая лодка, он включил сирену, чтобы дать сигнал об опасности.
Предмет продолжал плыть прямо на него.
Включив еще раз сирену, обеспокоенный рулевой взял бинокль. Через пять секунд он крикнул в машинное отделение: «Стоп машина, полный назад!»
Он воевал и мог распознать мину. Рулевой лихорадочно включил сигнал тревоги и сирену. Экипаж поспешил к местам эвакуации.
Мина плыла всего в двадцати метрах от «Коруна». Экипаж в ужасе заметил привязанного к мине человека в форме. У моряков не было времени посочувствовать ему.
Судно потряс глухой взрыв, и впереди по левому борту в небо взмыл водяной гейзер высотой пятьдесят метров. Через пробоину размером два на три метра вода хлынула в носовой трюм.
«Корун» стал тонуть и через три минуты оказался на дне Босфора, надстройки, возвышавшиеся над верхней палубой, едва виднелись над водой. От лейтенанта Бейази остался один эполет, который нашел разъездной торговец чаем на европейском берегу.
***
Слегка побледневшие русские видели взрыв их жертвы. Один из них тихо заметил:
– Смелый парень.
– У нас есть еще работа, – сказал Донешка.
В очередной раз они проехали мимо парома. Через десять минут они были у Кризантема. О нем можно было думать все, что угодно, но Донешка всегда доводил дело до конца.
Нисколько не прячась, трое русских толкнули решетку и вошли в сад.
Кризантем в подвале спокойно сжимал в правой руке старую испанскую пушку. Он тщательно прицелился в одного и нажал на спуск. Никогда не стоит убивать жену турка. Они этого не понимают.
Русский получил пулю в живот. Со страшным хрипом он согнулся пополам и повалился на цемент. У него не было шансов выкарабкаться, поскольку Кризантем крестообразно надрезал пули и натер их луком, отчего могла возникнуть инфекция.
Кризантем продолжал радостно опустошать обойму. Второй русский упал с двумя пулями в груди. Когда он упал на цемент аллеи, Кризантем всадил в него еще одну пулю, которая разнесла ему висок. Потом он вставил другую обойму и стал ждать. Третий русский, которого он знал, исчез.
Послышался шум машины. Мимо портала пронесся «Фиат 1100». Тот не стал испытывать судьбу.
Кризантем спокойно вышел из подвала. Он взял у входа свой плащ и вышел, закрыв за собой дверь. В саду неподвижно лежали два тела. Соседи прильнули к окнам. Кризантем пошел к «Бьюику», оставленному в трехстах метрах от дома.
Через пять минут он постучал в дверь Малко.
Австриец сразу открыл. Он уже побрился и был в пеньюаре.
– Я в вашем распоряжении, – сказал Кризантем. – Меня больше ничто здесь не удерживает. Я отомстил за свою жену, но остался еще один. Надеюсь поквитаться с ним до моего отъезда отсюда. Я не хочу вас беспокоить, подожду вас внизу в холле.
– О’кей, встретимся в одиннадцать в холле.
Кризантем ушел. Малко пошел открыть дверь ванной и освободил Лейлу, на которой была надета рубашка. Она легла на постель и привлекла австрийца к себе. Ненасытная.
***
В одиннадцать часов Малко был в холле. Лейла еще спала. Милтон Брабек и Крис Джонс тоже были там, наблюдая за Кризантемом.
– Пойдемте, – сказал Малко. – Я должен быть на мосту Галата около половины двенадцатого. Мы возьмем машину нашего друга Кризантема.
– Кстати, – он повернулся к двум гориллам, – С сегодняшнего дня Кризантем с нами. Вы будете защищать его так же, как и меня.
Они сели в «Бьюик» в тот момент, когда мимо проходила Лиз. Малко не видел ее с того незабываемого ужина в Румели. Он почувствовал угрызения совести. В конце концов, возможно, он сможет воздать ей должное перед отъездом.
– Лиз! – позвал он. – Не хотите ли прогуляться по Золотому Полумесяцу?
Она с минуту поколебалась. Но предложение прогуляться по Золотому Полумесяцу было заманчивым. С жеманной улыбкой она села в «Бьюик». Оторопевшие от такой вежливости гориллы хотели было привстать.
Они искоса поглядывали на грудь Лиз. Малко повернулся и сурово на них посмотрел. Гориллы тотчас уставились на свои руки.
На мосту Галата было оживленное движение. Грузовики с ранними овощами медленно катили посреди кое-как починенных такси и переполненных автобусов. Плотная толпа двигалась по обоим тротуарам. Кризантем остановил «Бьюик» у въезда на мост и пошел дать усатому копу, который пытался регулировать движение, купюру в пять ливров.
Они все оперлись о парапет. Внизу виднелось скопление стоявших на якоре баркасы, где жили бедные рыбаки. Дощатые дома стояли на воде на прогнивших деревянных сваях. По ночам между сваями бегали крысы в поисках отбросов.
От этой стоячей воды поднимался запах тины и сушеной рыбы, который бы вызвал отвращение у старого морского волка.
Это был Золотой Полумесяц.
Один Малко знал, зачем они сюда приехали. Вдруг его золотистые глаза заблестели.
– Посмотрите, – сказал он.
Вверх по Золотому Полумесяцу два пузатых буксира тянули длинное судно, изрыгая черный дым, от которого потускнели бы купола Мечети Йени.
Все четверо послушно смотрели на судно. На его корме развевался красный флаг СССР. Десяток судов уже стояли на якоре в тупике Золотого Полумесяца, которые в беспорядочном хаосе грузили и выгружали свой груз.
Черное судно уже подходило к мосту Галата, как вдруг что-то произошло.
Послышался резкий щелчок, как будто удар плетью. Правый буксир рванулся вперед. Судно выполнило грациозный вираж и встало поперек Босфора. Перлинь, которым буксир тянул судно, лопнул, вероятно, из-за небрежного маневра.
Другой буксир продолжал тянуть, относя тяжелое судно к северному берегу.
Лоцман, должно быть, заметил свою ошибку. Он резко остановился. Но было слишком поздно. Малко и его спутники видели, как большой черный корпус медленно и неумолимо приближается. На задней палубе жестикулировали и кричали люди.
Кормовая часть грациозно приподнялась над водой и с ужасающим треском врезалась в деревянный дом, который тут же рухнул. Но цементная набережная устояла. Однако листовое железо лопнуло, словно бумага, и на деревянные обломки посыпалась груда ящиков.
В конце концов, судно остановилось. Оно на шесть метров углубилось в набережную.
Озадаченные гориллы, Кризантем и Лиз смотрели на Малко. Тот спрыгнул на набережную. Вдруг он улыбнулся и вытянул руку.
– Сработало, – сдержанно произнес он.
Два ящика разлетелись вдребезги. На набережной валялись длинные черные предметы. Малко показал один из них.
– Вы уже видели разобранный пулемет?
Остальные не успели ему ответить. Их оглушили полицейские сирены. Отовсюду съезжались машины турецкой безопасности. Полицейские быстро выставили оцепление вокруг врезавшегося в набережную судна. За руль зацепилась веревка с бельем, образуя необычную гирлянду.
Турецкий полицейский подобрал обломок ящика и показал его товарищам. На нем было написано русскими буквами размером в двадцать сантиметров: «Запчасти для тракторов из СССР».
Вокруг валялись не менее двадцати стволов крупнокалиберных пулеметов…
– Я знаю капитана, которого ждут неприятности, – пробормотал Малко.
– Копы быстро приехали, – заметил Джонс.
– Последний подарок нашего друга Бейази, – подвел итог Малко. – Он знал, что оружие, которое он потребовал для «своей» революции, привезут на этом судне. Остальное – вопрос организации.
Лиз сильно взволновалась.
– Да, это не была авария, – продолжил Малко. – Веревки перерезали в нужный момент. Это был единственный способ взглянуть на груз. В противном случае ящики выгрузили бы ночью в пустынном месте. Наверняка они предназначались и для других стран.
– Но жители дома? – ужаснулась Лиз.
– Их эвакуировали этой ночью.
Молодая шведка рассеянно смотрела на капитана судна, оживленно беседовавшего с турецким капитаном, который вежливо интересовался у него, устанавливают ли в России на тракторы крупнокалиберные пулеметы.
В любом случае было тяжело, очень тяжело собрать трактор из пулеметов.
– Пойдемте, – сказал Малко. – Представление окончено. – Нужно…
Он не успел закончить
– Ложись!
Лиз посмотрела на него большими глазами. Послышался странный свист. Малко схватил девушку за руку и сделал ей подножку.
Гориллы послушно упали на землю. Кризантем присел у парапета.
Другой свист рассек воздух в том месте, где секунду назад находилась голова Малко.
– Черт возьми, в нас стреляют!- заорал Брабек.
Гориллы мгновенно достали свою артиллерию. Брабек – свой отменный никелированный кольт 45 магнум, Джонс – армейский кольт, а Кризантем – свою старую пушку.
Ошеломленная толпа собралась вокруг их группы. Представьте себе пятерых человек, которые бросились бы на землю на площади Оперы в полдень… Турки задавали себе вопрос, не адепты ли это новой религиозной секты, как вдруг одна женщина заметила револьверы. Она пронзительно закричала и показала пальцем на Брабека.
Толпа сразу же обратилась в беспорядочное бегство. Зеваки столпились метрах в десяти от них.
Позади Джонса от моста отлетел осколок камня. Он инстинктивно выстрелил.
– Во что вы стреляете? – крикнул Малко.
Сконфуженный Брабек не ответил. Он выстрелил наугад, в воздух. Ситуация становилась деликатнее. Стрелять могли только с небольшой площади перед мостом. Но там было полно народу. Машины, прилавки рынка, прохожие…
Стрелять могли и из окон домов, выходивших на площадь.
– Мы не можем так оставаться, – сказал Брабек.
– Если мы поднимемся, нас подстрелят, как кроликов, – возразил Малко.
Послышался еще один свист. Пуля отрикошетила от тротуара.
– Черт возьми, и черт возьми, – выругался Джонс.
– Прикройте Лиз, – приказал Малко.
Для этого горилла знал только один способ, которому его научили в ФБР. Он подполз к девушке и навалился на нее всем телом. Лиз закричала и попыталась освободиться, но 90 килограммов американца намертво прижали ее к асфальту.
Она должна была бы бать польщена: так прикрывают государственных деятелей. Но от потрясения он слегка стукнулась носом о тротуар, а горилла был тяжел…
Метр за метром четверо мужчин осматривали площадь. Убийца был там. Поскольку он использовал глушитель, то мог меряться с ними силами столько, сколько ему было угодно.
Брабек слегка приподнялся, чтобы посмотреть за рядами зеленщиков. Шляпа слетела с его головы, и он поспешно упал на землю.
– Попробуем отползти, – предложил Малко. – Иначе мы никогда отсюда не выберемся.
Они поползли, как вдруг Брабек застонал:
– О, только не это!
К ним направлялся с воинственным видом и помахивая дубинкой коп с перекрестка.
– Что вы там делаете? – крикнул он. – Поднимайтесь и уходите.
– В нас стреляют, – попытался объяснить Малко.
– Вы что, смеетесь надо мной, – заорал усатый.
Вдруг он заметил оружие. Он застыл на месте, но оказался довольно таки смелым.
– Бросьте оружие и поднимайтесь, – приказал он.
Он хотел вынуть из кобуры револьвер, воинственно расстегнул ее и почувствовал себя круглым дураком: как обычно жена положила в кобуру вместо револьвера бутылочку с чаем. У него было слабое горло.
Впрочем, у него не оказалось времени на решение этой проблемы: получив пулю в большую берцовую кость, он с криком рухнул рядом с Малко.
На мосту была паника. Движение с обеих сторон полностью застопорилось. Многие вышли из машин и с почтительного расстояния наблюдали за странной распростертой на земле группой.
Пешеходы тоже остановились. Общим мнением было то, что снимали фильм или рекламу. Все находили это довольно забавным. Поскольку стреляли из пистолета с глушителем, никто не подумал об опасности. Номер копа все оценили, как очень реалистичный.
Для пятерых время остановилось. Особенно для Лиз, которая задыхалась под тушей дисциплинированного Джонса.
Ситуация разрешилась благодаря Малко. Он уже давно «фотографировал» площадь, стараясь заметить что-нибудь подозрительное. Его удивительная память фиксировала каждую деталь.
– Он в черном «Фиате», – сказал Малко. – За торговцем арбузами рядом с трамваем.
Он узнал черный «Фиат», который видел всего один раз в темноте, помятую облицовку радиатора. А за торговцем арбузами он различил силуэт мужчины, который читал газету за рулем. Газета немного передвинулась в сторону: над их головами просвистела пуля.
Теперь Джонс и Брабек тоже увидели.
– Вперед, – сказал Брабек.
Он совершил могучий прыжок и приземлился посреди моста между двумя остановившимися машинами. Теперь он оказался в мертвом пространств, вне досягаемости для стрелка. Двумя большими шагами он пересек мост, вышел на другой тротуар и стал пробираться к черной машине.
Джонс, держа в зубах 357-й магнум, приподнялся над Лиз и пополз к краю моста.
Кризантем последовал за ним. У него был свой счет с убийцей. И очень серьезный.
Трое мужчин вместе добрались до площади. Человек в машине заметил Брабека. Он быстро выстрелил в него три раза и укрылся за «Фиатом». Три пули чудом не задели Брабека.
Американец не стал отвечать. На таком расстоянии он был не уверен в себе. И вокруг были люди.
Убийца побежал вверх по площади, продираясь сквозь плотную толпу на рынке. Трое преследователей были в тридцати метрах позади него. Никто не решался выстрелить. Их бы линчевали на месте.
Вдруг убийца повернул за угол. На пару секунд он оказался вне толпы напротив стены.
Три пистолета выстрелили одновременно. Джонс успел сделать четыре выстрела. Убийца зашатался и скрылся на небольшой улице.
Трое преследователей осторожно последовали за ним. Прибежали запыхавшиеся Малко и Лиз. У Лиз из носа шла кровь.
– Думаю, я задел его, – сказал Кризантем. – Далеко он не уйдет.
Все пятеро вышли на улицу. У каждой двери Кризантем задавал вопросы. Никто не видел иностранца, попадавшего под описание Донешка. Они дошли до конца улицы. Ее перекрыли два турецких полицейских.
Они тоже никого не видели. А стояли они там уже полчаса…
– Нельзя оставлять этого типа на свободе, – сказал Джонс. – Он вооружен, полон решимости и способен на все. Он не мог испариться.
– Обыщем все, – предложил Кризантем.
Они пошли по улице в обратном направлении. Слева было небольшое кафе. Малко взглянул туда и увидел его.
Облокотившись о стойку, спиной к двери, он выглядел, как обычный посетитель. Однако на спине, на уровне правой лопатки, у него расплывалось большое бурое пятно. Наверное, он почувствовал на себе взгляд. Он медленно повернулся и встретился взглядом с взглядом австрийца.
Его руки лежали на стойке. Прежде, чем он успел сделать малейшее движение, Джонс и Брабек уже скрутили его. Убийца вскрикнул от боли и упал на пол. Джонс обыскал его. Пистолет с длинным глушителем был за поясом. Вся его рубашка была в крови.
– Он получил пулю в спину, – заметил Джонс.
Убийца открыл глаза и что-то пробормотал. Малко наклонился над ним.
– Что?
– Я сожалею, что промахнулся… Но…
Его голос был едва слышен. Малко увидел, как он стиснул челюсти, но не успел вмешаться. Русский вздрогнул, его глаза закатились, и он больше не двигался.
– Он отравился, – сказал Малко. – Должно быть, в зубе у него была капсула с цианистым калием. Нужно было лишь покрепче сжать челюсти…
Пришли два копа. Малко объяснил им в чем дело. Они согласились позвонить в службу безопасности. Через десять минут приехал полковник.
Как не обыскивали русского, не удалось узнать даже его имени. Никто не востребует его тело, а русский консул заявит, что он не его подданный.
Малко удалился вместе с Лиз.
– Я сам позабочусь о вашем носе, – предложил он. – И я даже могу поухаживать за вами!
Она рассмеялась и согласилась. Они отправились прямо в номер Малко. Он вежливо посторонился, пропуская девушку вперед. Австриец услышал приглушенный крик и вовремя отошел в сторону, чтобы не быть сбитым с ног. Лиз резко повернулась. Она внезапно остановилась, и Малко получил пощечину, которая наполовину оглушила его.
Он ошеломленно заглянул в номер и вздохнул.
Одетая в черное белье Лейла танцевала перед зеркалом ча-ча-ча.
Глава 20
С самого начала вечеринки SAS Малко Линге молчал. Его золотистые глаза стали зеленоватыми. Он даже не улыбнулся на намек Джонса о его скором возвращении в Австрию. Что-то не клеилось.
И, тем не менее, консул Соединенных Штатов устраивал большой прием в Стамбуле. Если бы он мог себе позволить, то пригласил бы русского коллегу. Только для того, чтобы посмеяться над ним.
Адмирал Купер был в новенькой белой форме. Турки делегировали нескольких полковников, в их числе и шефа спецслужб, который вместе с Малко занимался этим делом. Если его послушать, то турки уничтожили всю советскую шпионскую сеть в их стране. Однако дома у Донешка ничего не нашли. Так же, как и дома у его сообщников. Кончено, был «Фиат 1100» с радиопередатчиком, но передатчик – американского производства.
В углу гориллы любезно беседовали с Малко, который провел их по лавкам, где продавались сувениры, и помог им купить нарядные туфли без задника и каблука для подружек. Все чем славился Стамбул, за исключением курительных трубок.
Малко с раздражением слушал консула, который поздравлял его за умение вести дела, за его деликатность и дипломатичность.
Не хватало только мелких неприятностей.
К счастью вечеринка подходила к концу. Малко уладил с консулом щекотливые вопросы, имевшие отношение к отъезду Кризантема. Турки не желали ничего лучшего для себя, как избавиться от него, но иммиграционные службы Стейтен Айленд упали бы в обморок при виде его curriculum vitae[7]. Консулу пришлось написать теплое рекомендательное письмо, в котором говорилось, что турок служит у него уже три года, что он ярый антикоммунист и достоин стать американским гражданином.
С таким письмом…
К Малко подошел Купер.
– Еще раз браво, SAS. Не думаю, что наши враги опять возьмутся за свое….
– Они попробуют что-нибудь другое.
– Возможно, но вы нанесли им серьезный удар.
Малко перестал вертеть в руке серебряный доллар и посмотрел в глаза офицеру.
– Раз вы так довольны мной, адмирал, вы меня прикроете, если я сделал что-то не так?
Адмирал рассмеялся.
– Что-то не так? Вы хотите похитить вашу танцовщицу живота?
– Нет, все намного серьезнее.
Адмирал помрачнел.
– Вы говорите серьезно?
– Да.
К счастью их никто не слышал в общем гуле голосов.
– Это… не позорит вашу честь?
– Нет. Но это может помешать вам.
– Ничего не поделаешь. В таком случае я вас прикрою. Для меня вы – человек, отомстивший за «Мемфис».
– Благодарю вас, адмирал.
Малко слегка поклонился. Потом он направился к полковнику Ататюрку, который разговаривал с консулом.
– Полковник, я хотел бы поговорить с вами.
Он намеренно повысил голос. Разговоры стихли. Польщенный турецкий офицер встал. Малко странно смотрел на него.
– Полковник, у меня для вас поручение. От того, кто не может поручиться за себя сам.
Немного удивленный Ататюрк ответил:
– Но прошу вас, дорогой мой, говорите.
Никто не видел, как Малко занес руку. Пощечина турку была, как удар мокрым полотенцем. Вторая пощечина оставила такой же красный отпечаток на левой щеке.
Нужно отдать должное: у полковника были хорошие рефлексы. Не успел стихнуть звук от второй пощечины, как у него в руке оказался пистолет. Если бы он оказался на взводе, Малко был бы уже мертв.
Полковник не успел снять предохранитель. Он стоял, как дурак, в упор, глядя на кольты Джонса и Брабека, которые были сняты с предохранителя. Им хватило бы двух секунд, чтобы пересечь зал. Настоящие ракеты.
– Вы позволите? – вежливо предложил Джонс.
Среди турков прошел ропот. Брабек описал дугу никелированным стволом и предупредительно сообщил:
– Даже не думайте.
Честно говоря, подобные фразы успокаивают. Однако консула едва не хватил апоплексический удар. Он поспешил к Малко.
– Вы сошли с ума! Это – офицер, один из лучших в турецкой армии.
– Может быть, но он – сволочь.
Услышав это, дипломат вздрогнул.
– Что вы себе позволяете? Это – друг и союзник.
– Вы помните Бейази?
– Лейтенанта предателя? Да. Ну и что?
– У него был брат в тюрьме. Приговорен нынешним правительством к смертной казни. Бейази согласился помочь нам при одном условии: его брат должен быть освобожден. Этим занимался здесь присутствующий полковник Ататюрк. Сам я дал слово чести.
– Что ж, я уверен, что полковник сделал все необходимое.
– В некотором смысле, да. Брата Бейази расстреляли сегодня утром.
Дипломат побледнел. Полковник, который до этого не произнес ни слова, сдавленно заговорил:
– Я не мог поступить иначе… Этого требовала безопасность страны. Я требую от этого господина немедленных извинений, или я обращусь к своему правительству.
В этот момент подошел адмирал Купер.
– Уходите, – прошипел он. – Я полностью поддерживаю Его Светлейшее Высочество. Вы – человек без чести. Я разрешаю повторить вам мои слова кому угодно. Добавлю, что я не допущу, чтобы мы находились с вами в одном месте.
Турок покорно убрал оружие и, не прощаясь, направился к двери, оставив ошеломленного консула.
Он еще не оправился от шока, как гости покинули его. По правде сказать, полковник Ататюрк был, как местный Берия, и он расстреливал людей за более мелкие проступки…
***
DC 8 грациозно накренился, и Малко увидел Мечеть Султана Ахмета, поблескивающую в лучах заходящего солнца. Рядом с ним Кризантем вытянул шею, чтобы посмотреть на Стамбул.
– Хорошо, за работу, – сказал Малко.
Он развернул на коленях план. Это был будущий салон в замке Его Светлейшего Высочества.
– Дорогой мой, – обратился он к Кризантему, – если мне удастся еще несколько дел, вы станете управляющим самого прекрасного замка в Австрии. Тем временем принимайтесь за работу сами. Вот план работ на ближайшие три месяца.
Кризантем попытался улыбнуться: он ненавидел физический труд, но нужно было зарабатывать на жизнь.
При виде стюардессы у Малко защемило сердце. Она была похожа на Лейлу. На Лейлу, которую он забыл предупредить о своем отъезде.
Жерар де Вилье
SAS против ЦРУ
Глава 1
От смрадного духа перегоревшего масла и керосина першило в горле. Часы показывали далеко за полночь, но раскаленный за день асфальт все еще хранил дневное тепло. Вдоль взлетной полосы мерцали синие огоньки, придавая месту вполне респектабельный вид аэропорта двадцатого века. Но Малко Линге с иронией усмехнулся про себя, заметив странную подстраховку: возле каждой лампочки стояла наготове загашенная «летучая мышь». Электрическое освещение в Тегеране — весьма капризная штука.
Огромный самолет ДС-8 вырулил почти к самому зданию аэропорта. На остальном пространстве было почти пусто. Стоял «боинг» Индийской авиакомпании, один «коронадо» и две старых «дакоты», принадлежащих неведомым компаниям Среднего Востока.
Пассажиры послушно проследовали за пухленькой смуглой стюардессой. Малко огляделся по сторонам. Его никто не встретил. Иначе встречающие стояли бы у самого трапа. Кроме двух оборванцев восточного типа, на террасе никого не было. Большие светящиеся часы показывали десять минут второго.
Сонный и усталый, Малко с сожалением подумал о своей нью-йоркской квартире, о том, что в Штатах в это время всего половина пятого пополудни и что ему было бы сейчас куда уютней в каком-нибудь приличном ресторане, чем в этом диком, затерянном на краю земли месте, где все пропитано запахом керосина, настоенным на дневной духоте.
Прибывшие пассажиры уже выстроились возле двух застекленных окошек. Сонные, скверно выбритые служащие с таинственным видом передавали друг другу паспорта иностранцев.
Дипломатический паспорт Малко избавил его от томительного ожидания в очереди. Молодой иранец с великолепными белыми зубами, сверкающими из-под черных усов, с недоумением уставился на паспорт Малко. Видимо, его внимание привлек княжеский титул владельца, но он так и не рискнул спросить, что означают три маленькие буквы «s.a.s.», четко пропечатанные латинским шрифтом. Любопытство так и разбирало этого молодца, но он сдержался и промолчал.
Многие интересовались этими таинственными буковками, но разгадка была проста. Это было сокращенное обозначение титула — «Son Altesse Serenissime»[1]— князя Малко Линге.
У него был дипломатический паспорт, выданный в Соединенных Штатах Америки, но Малко Линге — австриец по происхождению — обладал высокородным титулом, которым весьма дорожил, равно как и старинным родовым замком в Австрии, где он собирался, когда состарится, доживать свои дни, вспоминая о достаточно странных услугах, оказанных им американскому правительству. Пока же он тешил себя надеждой на возможность реставрации замка и ту пору, когда его приключения благополучно завершатся.
Он был своего рода наемником ЦРУ. На всех его коллег титул князя производил неотразимое впечатление, несмотря на то, что в цивилизованном демократическом западном мире со всякого рода титулованием, казалось, было давно покончено. Но Малко носил титул, и это несколько затрудняло общение с ним. Если титуловать его по полной выкладке, получалось немного длинновато и отдавало пафосом, если же называть просто по имени — излишне фамильярно. Но вот три начальные буквы титула, по мнению многих, как раз и содержали в себе и краткость, и почтительность, достаточную для Его Сиятельства.
— Вам нужна машина? — вежливо осведомился чиновник.
— Благодарю вас, я предпочитаю такси.
В этой стране услужливые люди представляли большую опасность.
Малко огляделся по сторонам. Он находился в таможенном зале среди прилетевших вместе с ним людей. По другую сторону застекленной снизу доверху стены толпились иранцы. Их было не менее пятидесяти. Они прижимались к стеклу, стараясь разглядеть прибывших. Одни казались взволнованными и озабоченными, другие — радостно возбужденными, но все равно у Малко создалось впечатление, будто их рассматривают как новорожденных младенцев в инкубаторе.
Чтобы не терять времени в ожидании багажа, он отправился к окошку отделения банка Мелли разменять сто долларов. Ему выдали пачку риалов. Малко пересчитал деньги. Двух купюр не хватало, и он, ни слова не говоря, протянул руку кассиру. С выражением явного отвращения тот, ничего не сказав в ответ, вернул недостающее. Чаще всего подобный фокус благополучно сходил ему с рук, и остающаяся прибыль была солидной, особенно если он имел дело с наивными туристами, свято доверяющими всем без исключения банковским кассирам. «Бог с ним, — наверно подумал он, — новое платье для дочки на сей раз ушло перед носом».
Прибыл багаж. Таможенник любезно улыбнулся Малко и наклеил этикетки. Малко протянул ему пять риалов. За все это время к нему так и не подошел никто из встречающих.
Но ведь Шальберг должен был знать о его приезде! Тем более что самолет прибыл вовремя.
Малко покрепче сжал ручку своего черного дипломата, словно опасаясь, будто таможенники смогут увидеть его содержимое.
Когда-то ему пришла в голову довольно глупая мысль соединить цепочкой ручку дипломата со своей рукой. Но потом он передумал, сообразив, что такое излишество будет выглядеть довольно странно и наверняка привлечет внимание. С каким облегчением он вздохнул бы, если бы смог передать этот чертов дипломат в руки Шальберга!
Оборванный носильщик подхватил чемоданы Малко. Его сиятельство двинулся следом, держа в руке один только злополучный дипломат.
Аэропорт находился на высоте полутора тысяч метров над уровнем моря, но это ничуть не спасало от жары. Тегеран в начале июня представлял собой настоящее пекло. Пот так и катился по спине Малко. В костюме из черной тонкой шерсти он явно выглядел одетым не по сезону. К тому же в дороге костюм изрядно помялся, что несказанно раздражало его владельца. Его сиятельство терпеть не мог малейшей неряшливости.
Просунув руку под пиджак, он слегка передвинул рукоятку своего сверхплоского пистолета, засунутого за пояс. Это было не совсем удобно, но тут он был не так заметен. От жары металл нагрелся, и прикосновение его к коже досаждало. Захватив с собой огнестрельное оружие, он тем самым сделал уступку отправлявшим его сюда. Ему часто приходилось пользоваться оружием, но в глубине души он ненавидел это занятие.
Выйдя из здания аэропорта, Малко в нерешительности остановился посреди тротуара. Лучше было ехать сразу в отель. Там наверняка есть приличный бар, там же можно будет сразу получить в свое распоряжение личный сейф и спрятать наконец драгоценную ношу. Это необходимо было сделать в первую очередь, а уже потом можно будет спокойно сесть и выпить, никуда не торопясь и ни о чем не беспокоясь.
Чуть поодаль стояло несколько такси. Он поднял было руку, чтобы подозвать первую в шеренге машину, как услышал позади себя чей-то голос.
— У вас совсем растерянный вид.
Малко обернулся. Около него стояла очаровательная стюардесса, сопровождавшая пассажиров от самого Парижа. Она была немкой. Девушка стояла с сумкой в одной руке и перекинутым через другую пиджаком.
— Да нет, я просто размышляю, в котором из этих такси сидит водитель почестнее. Стюардесса улыбнулась.
— Почему бы вам не поехать с нами? Командир не станет возражать. Он хороший, покладистый человек.
Малко заколебался. Возможно, те, кто должен был его встретить, просто опоздали и скоро приедут. Но, с другой стороны, предложение Хильдегард — она назвала ему свое имя еще в самолете — было заманчивым. Стюардесса была очень привлекательная, они даже немного поговорили по-немецки, а теперь у него появилась возможность продолжить приятное знакомство по приезде в отель «Хилтон». Оторванность от родных мест делает женщин более доступными, — это было ему хорошо известно. Что касается драгоценного дипломата, пожалуй, он будет в большей безопасности среди членов экипажа, чем между двумя полицейскими сомнительной честности. А честность и порядочность иранцев всегда подвергалась сомнению, даже если речь шла о сумме всего в один доллар.
— Если вы решили, идемте, — пригласила стюардесса. Для очистки совести он осмотрелся в последний раз и отправился вслед за девушкой к микроавтобусу, дожидавшемуся на противоположной стороне тротуара.
Их набилось в салон человек двенадцать. Было тесновато, но командир любезно улыбнулся Малко, показывая всем видом, что он — желанный гость.
Хильдегард уселась рядом, улыбнулась. Малко явно нравился ей. Он хмыкнул, представив себе ее реакцию, если та узнает, кто он такой. Но ему было не до флирта. Он почувствовал, как рукоятка пистолета впилась ему в бок, но он не подал вида. Передвинуть пистолет, не обратив при этом на себя внимания, не было никакой возможности.
Война давно закончилась, и простым смертным не полагалось иметь при себе оружие.
— Вы впервые в Тегеране? — спросила Хильдегард.