Крис Картер

Дом с привидениями

Are you lonesome tonight? Elvis Presley


Сочельник

Где-то в Мэриленде



Дом имел полное право именоваться особняком. И стоял он наособицу — в глухом углу, вдалеке от мало-мальски населенных мест, и вид имел совершенно особенный. Романтически-мрачный.

Да еще в такой вечер…

Темный салон автомобиля осветился фарами машины, подъехавшей сзади. Даже странно: сразу два автомобиля в глуши, возле дома, в котором, похоже, давно никто не живет. Малдер едва заметно улыбнулся — ему ли было не знать, кто еще приехал в эту глушь.

Машина встала вровень с машиной Малдера, стекло в дверце опустилось.

— Я уж думал, что ты не приедешь, — сказал Малдер.

— Извини, — сказала Скалли. — Везде такие очереди… Чем будем заниматься?

— Сидеть в засаде.

— В сочельник?!

— Сегодня знаменательная дата.

— В самом деле?

— Да. Поэтому я тебе и позвонил. Глуши мотор, я введу тебя в курс дела.

— Малдер, мне еще подарки надо завернуть — завтра же Рождество.

Малдер громко хмыкнул, и Скалли поняла, что ее отговорки признаны неубедительными. Она вздохнула и сдалась — заглушила мотор, вышла из своей машины и села в машину Малдера.

— Ладно, вводи меня в курс дела.

— Нет, раз у тебя семейные заботы, мне неловко…

Говорит, а сам ухмыляется. Мерзавец. Скалли прервала Малдера нетерпеливым жестом.

— Раз уж я притащилась в такую даль, нужно хоть узнать зачем.

— Я думал, тебе будет… — Малдер не сразу подобрал подходящее слово, — любопытно.

Скалли отвернулась, посмотрела на унылую громаду дома, в окнах которого не было ни проблеска света.

— Кто здесь живет?

— Никто.

— На кого тогда засада?

— На прежних хозяев.

— Они что, вернулись?

— Нет. В этом-то и дело.

— Поня-атно, — протянула Скалли. Опять Малдер со своими

паранормальными штучками. Нынче его, кажется, повело на готику. — Древний замок погружен во тьму. Над чащей, как водится, навис густой туман… Но что это? Уж не оборотень ли воет на Луну?

— Это моя щека ноет от твоей оплеухи, — сказал Малдер, улыбаясь.

— Малдер, — сказала Скалли с укором, — ты решил в ночь перед Рождеством втянуть меня в охоту за призраками?

— Правильнее называть их привидениями.

— Называй как хочешь. Малдер, у меня подарки не завернуты.

А завтра, ровно в шесть часов, семейный сбор под елкой. — Скалли хотела было уйти, даже потянулась открыть дверцу…

— Ничего, мы быстро, — торопливо сказал Малдер. — Только сначала я все же введу тебя в курс дела. Итак, Рождество 1917 года — смутное, страшное время. Американские солдаты гибнут в Европе на полях сражений Первой Мировой войны. А в Америке ужасная эпидемия вирусного гриппа, смерть не миновала ни одного порога, косит и старых, и малых. В душах людей поселилось глухое отчаяние. Смутное, страшное время…

— Ты начинаешь повторяться, — заметила Скалли.

— А здесь, в этом самом доме, — Малдер указал на темную

громаду особняка, — двое людей, созданных друг для друга, приняли смерть не от войны, не от чумы, не от кованого сапога, не от фугасной бомбы, а от любящей руки…

Он замолчал, выдерживая драматическую паузу.

— Ну и?.. — не вытерпела Скалли.

— Его звали Морис, — продолжил Малдер. — Человек он был

довольно замкнутый, но мужественный, за что и полюбила его красавица Лайда, озарявшая все вокруг ангельским светом своей чистой души. Они словно спустились с небес, но боги не смогли оградить их от ужасов грубой холодной земли…

Он опять замолчал, и Скалли опять не сдержалась:

— Какое же несчастье их постигло?

— Ими овладел безумный страх перед неминуемой разлукой, и

они решили, что лучше быть вместе вечно, чем провести врозь хотя бы одно Рождество.

— И они покончили с собой? — спросила Скалли, чувствуя трепет в душе.

— Теперь их души посещают этот дом каждый сочельник, — кивнул Малдер. И признался с трогательной улыбкой: — У меня сердце сжимается…

Скалли улыбнулась тоже.

— Замечательная история, Малдер. И рассказчик ты

великолепный. Но я не верю ни одному твоему слову.

— Как, ты не веришь в привидения? — искренне удивился Малдер.

— А ты этого не ожидал?

— Нет. Я думал, все в них верят.

— В другой раз, я, может, и позволила бы себя уговорить, но

Санта Клаус уже в пути, так что извини, Малдер.

Скалли решительно открыла дверцу и вышла из машины. Малдер, пожав плечами, вылез тоже.

— Привет семье, — бросил он, направляясь к дому.

— Постой! Ты куда? — обеспокоилась Скалли.

Малдер помахал фонариком.

— Я только взгляну — и сразу назад.

Скалли покачала головой и сказала сама себе:

— Ни за что. Я уже зареклась…

Она повернулась к своей машине, выискивая ключи в кармане плаща. В кармане ключей не было. И в замке зажигания их тоже не было. Да где же они? Может, выпали на сиденье в машине Малдера? Скалли прильнула к стеклу, высматривая на сиденье блеск анодированного металла. Нет, не видать…

А Малдер уже зашел в дом.

Тычась лучом фонаря в темные углы, Малдер бродил по огромной гостиной. Здесь все до странности походило на зловещий дом Говарда Стауфа. У Малдера было стойкое ощущение чужого взгляда в спину, и он непроизвольно сутулился, втягивая голову в плечи. Ладони вспотели, фонарик был словно кусок мыла — такой же скользкий, пятно света металось по стенам, по мебели… Может, это сами вещи угрюмо взирают на непрошеного гостя из-под полуопущенных век?.. Эти вот старинные часы, например…

Внезапная вспышка молнии осветила дом, на мгновение превратив окружающее в сверхконтрастную черно-белую фотографию; загрохотал гром.

— Малдер!

Вздрогнув, он обернулся. На пороге стояла Скалли.

— Передумала? — Голос Малдера прозвучал несколько тонковато.

— У тебя ключи от моей машины? — требовательно спросила Скалли.

— Нет.

— Перестань, Малдер. Не валяй дурака.

— Зачем мне твои ключи?

— Может… — Скалли подошла ближе, в луч света от фонаря Малдера; вид у нее был очень растерянный, — может быть, схватил по ошибке…

— А может, это привидения? — сказал Малдер, дурацки ухмыляясь.

Чудовищного вида напольные часы стали отбивать время. На первом ударе фонарь в руке Малдера дрогнул — это было так неожиданно: он же был уверен, что часы стоят…

Часы отмерили одиннадцать громких дребезжащих ударов. В наступившей тишине Малдеру показалось, что он слышит, как бьется сердце Скалли. Очень быстро бьется. Или это его собственное сердце заполошно колотится испуганной птицей?..

Ну, что там еще?..

Сверху донесся непонятный звук, и сразу вслед за ним — порыв холодного ветра, словно где-то поблизости открылась форточка на Аляску.

— Леденящее дуновение, — пробормотал Малдер, передернув плечами. Он поднял фонарь и осветил лестницу, ведущую на второй этаж. Похоже, он был не прочь продолжить исследование этого мрачного дома.

— Должно быть, ветром распахнуло окно наверху. — У Скалли немедленно нашлось объяснение. — Я слышала метеопрогноз по радио: надвигается гроза, вероятность дождя — восемьдесят процентов, возможно даже пойдет снег…

Снова сверкнула молния, и ударил гром. Новый порыв студеного ветра пронизал до костей. Входная дверь с треском захлопнулась.

Скалли бросилась к дверям, стала трясти их, дергать и крутить дверную ручку. Бесполезно. Двери не открывались.

— Не иначе духи уже здесь, — констатировал Малдер.

— Хватит пугать меня призраками, — раздраженно сказала Скалли. — Лучше помоги открыть дверь.

— По-моему, наверху кто-то ходит, — сказал Малдер невпопад.

— Вот, опять. Слышала?

— Малдер, мне нужно ехать домой, — сказала Скалли с нажимом.

— Ты что, боишься?

— Я ничего не боюсь!

— Привидения никому вреда не причиняют, — успокоил Малдер. Но все же прибавил: — Как правило.

Он стал подниматься по лестнице на второй этаж.

— Не пытайся меня запугать — не выйдет, — бросила Скалли ему в спину.

Малдер ничего на это не ответил, продолжая неторопливое восхождение к источнику таинственных звуков.

Скалли посмотрела на старинные часы, напугавшие их с Малдером своим громогласным боем, сверилась с часиками у себя на руке — и те, и другие шли минута в минуту. Очень странно для давно покинутого дома…

— И вообще, мне домой пора. — В голосе Скалли прорезались истерические нотки.

Еще одна молния за окном, еще один громовой раскат.

Скалли горестно вздохнула, достала из кармана плаща фонарик и заторопилась вслед за напарником.

— Малдер…

— Ш-ш-ш, — остановившись, прошептал он. — Что это?

— Это игра больного воображения, — сердито сказала Скалли.

— Намертво впечатавшийся штамп из многочисленных триллеров. Ты слышишь скрип — и сразу мороз по коже. Видишь тень — и воображаешь себе такое…

Малдер махнул рукой и стал подниматься дальше. Скалли не отставала.

— В общем, сам образ доброго призрака полностью соответствует тому, что я сказала. Верить в то, что бесплотный дух способен материализоваться, а душа способна вернуться на землю погостить — глупо и смешно. Нет, правда, вопреки всем физическим и биологическим законам мы воображаем себе бестелесных существ, облаченных в лохмотья, и наделяем их атрибутами, почерпнутыми из фантастических романов: они не стареют, не болеют, не испытывают чувства голода, не ищут материальных благ. Мы наделяем призраков теми чертами, которые нам хотелось бы видеть в самих себе. Ну скажи, что я неправа.

Малдер как будто и не слушал, что там болтает его нервничающая напарница. Он ненадолго задержался возле окна (окно, кстати, было законопачено наглухо, и откуда взялся этот знобящий сквозняк — непонятно…), посветил фонарем налево, посветил направо, увидел дверь, попытался ее открыть — дверь не открывалась. Скалли, неотступно следуя за Малдером по пятам, говорила и говорила без остановки. Она прекрасно отдавала себе отчет в том, что говорит слишком много, что ее несет, но просто не могла это прекратить.

— Да, Малдер, не нужно иметь ученую степень по психологии, чтобы понять тягу нашего подсознания к сверхъестественному. Сам знаешь: жажда бессмертия, вера в некую субстанцию, существующую вне нашего бренного тела, вера в то, что лишь на короткий срок мы расстаемся с близкими нам людьми — все это сильные, отчаянные наши желания, в них, собственно, и заключена человеческая суть, а также суть завтрашнего праздника…

В этот момент дверь, в которую Малдер толкался минуту назад, со скрипом отворилась сама собой.

Малдер шумно сглотнул.

— А теперь скажи, что тебе не страшно.

— Ну хорошо — страшно, — призналась Скалли. — Но это безотчетный страх.

Приотворившаяся дверь — ждала; в узкую щель пробивалась полоска света. Их как будто приглашали войти.

Скалли глубоко вздохнула, пересилила себя и пошла к двери.

Малдер остался на месте.

— Я тебя прикрою. — Как-то недостаточно обнадеживающе он это произнес…

— Вот спасибо, — сказала Скалли, не скрывая сарказма. И распахнула дверь пошире, легонько толкнув ее кончиками пальцев левой руки. — Малдер, — сказала она, заглянув за дверь, — а может, это и не призраки вовсе? Может, здесь и впрямь кто-нибудь живет?

— Никто здесь не живет, — сказал Малдер мрачно.

— Когда мы сидели в машине, все окна были темные. А теперь — посмотри сам.

Малдер помедлил, но все же подошел.

За дверью была галерея — неширокая, да вдобавок загроможденная книжными шкафами, на полках которых тускло блистали тиснеными корешками толстенные фолианты. С галереи открывался вид на просторную комнату с камином и мебелью, накрытой холщовыми чехлами. Комната была ярко освещена громадной люстрой, свисавшей с потолка на толстой цепи.

— Должно быть, перепад напряжения… — неуверенно предположил Малдер.

— А ты не обратил внимания на то, что часы внизу показывают точное время? — спросила Скалли.

— Разве? — удивился Малдер.

— Да. И чем ты объяснишь вот это? — Скалли указала фонариком на камин. Над золой в камине курился легкий дымок.

С галереи можно было спуститься только по приставной лестнице. Малдер так спешил, что едва не свалился на голову Скалли, спускавшейся первой.

От камина еще исходило тепло.

— Огонь только что догорел, — сказала Скалли.

— Ага, — кивнул Малдер.

— Ты явно разочарован, — заметила Скалли.

Малдер пожал плечами.

— И кому только взбрело в голову поселиться в этом проклятом месте?

— Так оно еще и проклятое?

— Да. Кто бы здесь ни селился — все умирали не своей смертью. За восемьдесят лет — три двойных убийства, и все под Рождество…

Вдруг погас свет. Скалли внутренне была к этому готова и сразу включила фонарик.

— У-у, — протянул Малдер. — Опять этот звук.

Он поднял голову. Скалли же, наоборот, светя фонариком себе под ноги, смотрела в пол.

Загадочный звук шел снизу, из-под половиц!

Теперь это не было похоже на шаги, скорее на стук, слабый стук — словно кто-то, смертельно уставший, умолял, чтобы его наконец выпустили…

Скалли ощутила знобящий холодок между лопатками.

Подумалось: кто-то прошел по моей могиле…

Малдер рывком сдвинул в сторону громоздкое кресло, опустился на четвереньки, приложил ухо к полу. Тот, кто издавал под полом звуки, — кто бы он там ни был, — затих.

Происходящее нравилось Скалли все меньше и меньше. Собственно, ей с самого начала ничего здесь не нравилось. Она направилась к лестнице, по которой они с Малдером только что спустились с галереи — но лестница пропала непонятно куда.

— Малдер… — Скалли попятилась, натолкнулась на кого-то, резко обернулась — и громко, пронзительно завопила. Рядом с ней, лицом к лицу, стоял некто, до ужаса похожий на Бориса Карлоффа. В следующее мгновение это чудовище Франкенштейна знакомо ухмыльнулось, и Скалли опознала в нем своего ненормального напарника. Малдер, дурачась как мальчишка, снизу подсветил лицо фонариком и превратился в персонажа из фильма ужасов.

— Не смешно, — сердито сказала Скалли. В настоящий момент ей очень хотелось треснуть Малдера фонариком по голове.

— Под половицами наверняка есть тайник, — радостно объявил Малдер и схватил стоявшую возле камина кочергу.

— Что ты задумал? — подозрительно спросила Скалли.

— А вдруг там кто-то застрял и не может выбраться. — Малдер примерился кочергой к стыку двух досок паркета.

Скалли схватила его за рукав.

— Малдер, прекрати!

— А что? — сказал он. — Давай их выпустим. Оружие у тебя есть, и в переделках ты бывала еще и не в таких.

Пол был сработан на совесть, доски плотно пригнаны одна к другой. Но Малдер был упрям, и кочерга ему попалась крепкая, кованая, больше похожая на пожарный багор. С душераздирающим визгом гвоздей Малдер отодрал-таки одну паркетину, положил кочергу, посветил в дыру фонариком…

— Я был прав, — глухо сказал он. — Наполовину.

Скалли тоже посмотрела в открытый Малдером тайник.

— О, господи!

Под полом лежал труп. Вроде бы мужской — трудно было сказать наверняка, потому что труп весь иссох, мумифицировался, практически превратившись в скелет. По крайней мере, одежда на нем была мужская. Одежда, как ни странно, сохранилась неплохо.

Малдер руками оторвал еще пару досок.

— Скалли, посмотри.

— Женщина, — выдохнула Скалли.

Блузка на мертвой женщине когда-то была белой, но вот это темное пятно определенно…

— Судя по всему, их застрелили, — сказала Скалли.

— Да, — согласился Малдер. Он заметил, что у мертвого мужчины была дырка во лбу.

— А знаешь, что самое странное?

— Что?

— На ней — моя одежда, — проговорила Скалли с дрожью в голосе.

Малдер оглянулся, посмотрел на Скалли. Потом посмотрел на мертвую женщину. Потом — снова на Скалли. Хмыкнул:

— Вот незадача.

— Напрасно веселишься. — Луч фонаря Скалли уперся в мертвого мужчину. — На нем — твоя.

Малдер еще раз — внимательнее — взглянул на мертвеца и похолодел.

— Скалли…

Она подтвердила его худшие подозрения:

— Это — мы.

Они кинулись прочь, побежали как от чумы, распахнули ближайшую дверь — и остановились на пороге.

Эта комната была точь-в-точь как первая: такая же мебель, такой же камин… Такая же дыра в полу!

Малдер не верил своим глазам.

— Скалли…

— Та же самая комната, — сказала она растерянно, светя фонариком то в одну, то в другую сторону от порога.

Они вернулись назад, прошли через противоположную дверь и вновь очутились в такой же — в той же самой! — комнате. Ситуация складывалась как в дурном фантастическом романе.

— Погоди-ка, — сказал Малдер, осветив дверь впереди. — Кажется, я начинаю понимать…

— Если ты пойдешь в ту дверь… — подхватила Скалли.

— …то выйду из этой. — Малдер указал на дверь у себя за спиной. — Ну хорошо.

Он решительно двинулся вперед. В то самое мгновение, когда он проходил в дверь, Скалли оглянулась — но позади Малдера не оказалось. И впереди его тоже не было.

— Малдер, — позвала Скалли.

— Скалли, — донеслось в ответ. Но вот откуда — спереди?

сзади? Кажется, все-таки сзади.

Скалли направилась в ту сторону. Вошла в комнату — первую? вторую? третью?.. Не знаю. Да и какая разница?!

На улице в очередной раз ударил гром. Но громче грома был стук захлопнувшейся за спиной двери.

— Скалли! — крикнул Малдер. — Скалли, ты меня слышишь?

Захлопнувшаяся дверь не открывалась. Ладно, будем действовать проверенным полицейским способом. Малдер переложил фонарик в левую руку, правой достал из кобуры пистолет. После выстрела в замок открыть дверь не составило труда. Правда, толку от этого было чуть — за дверью взгляду Малдера явилась глухая кирпичная стена.

— Эй!

Малдер дернулся от внезапного окрика и обернулся, изготовившись для стрельбы, — ноги слегка подогнуты, рука с пистолетом опирается на руку с фонарем, фонарь освещает цель. Целью оказался грузный старикан в старомодном суконном пальто и дурацкой мятой шляпе, нахлобученной на уши.

— Кто вы? — спросил Малдер резко.

— Это я у вас хочу спросить, — брюзгливо сказал старикан. -

Все-таки вы у меня в доме.

Он пошарил рукой по стене и включил свет. Малдер погасил свой фонарик и сунул его в карман, пистолет он по-прежнему держал в руке. Старик пистолета не особенно испугался, осведомился только:

— Надеюсь, вы не грабитель?

— Нет, — сказал Малдер.

— Слава богу, — сказал старик. Он подошел к двери, в которую стрелял Малдер, посмотрел на вывороченный замок, сокрушенно покачал головой и спросил: — Показать вам выход?

— Неудачная шутка, — сказал Малдер.

— Шутка? — переспросил старик. — Я не шучу.

— А вы обратили внимание на дверь?

— Обратил, как не обратить.

— И что вы увидели?

— Увидел дверь с простреленным замком. Кто мне за него заплатит?

— А вы знаете, что эта дверь никуда не ведет? За ней — лишь кирпичная кладка.

Старик покивал.

— Ну конечно. Кладка, да.

— Мне не нравится ваш юмор, — сказал Малдер хмуро.

— Прошу прощения, — желчно сказал старик, — но я не вижу тут никакого юмора.

— А кто же тогда в пол стучал, дверями хлопал? Кто все время над нами подшучивал?

— О, так я имею здесь целую компанию?

— Странно слышать это из уст привидения.

— Кто привидение — я? Ха! — Старик хлопнул себя ладонями по бокам и коротко хохотнул. — Так вот оно что! Это ваш пистолет ввел меня в заблуждение. Значит, вы — охотник за привидениями? И считаете меня призраком? Знаете, эти стены повидали много странных типов. Но вы первый вошли сюда с пистолетом.

— Странных типов? — переспросил Малдер.

— Ну да, — кивнул старик.

— Вроде тех, что лежат вон там, под полом… — Малдер повернулся, показывая на страшный тайник — и остолбенел. Дыра в полу исчезла, словно ее и не было; на этом месте стояли два кресла. — Что это за фокусы?

— Какие еще фокусы? — как бы с недоумением спросил старик.

— Здесь лежат два трупа, прямо под половицами. — Опустив голову, Малдер обошел вокруг кресла. На полу не было ни трещины, ни царапины, доски лежали ровнехонько. Но ведь он сам, своими руками…

— Присядь, сынок, — сказал старик. — В ногах правды нет.

Сунув пистолет в карман, Малдер рухнул в кресло, закрыл лицо руками.

— Выпиваешь? — стоя над ним, строго вопросил старик. — Колешься? Покуриваешь?

Не отнимая ладоней от горящего лица, Малдер помотал головой:

— Нет. Нет. Нет.

— Так я тебе и поверил. Все вы говорите одно и то же. -

Старик опустился в кресло напротив. — Между прочим, перед тобой — психиатр. Я специализируюсь на психических расстройствах и маниях, связанных со сверхъестественными явлениями.

Сквозь пальцы Малдер с интересом взглянул на старика.

— Правда? Я и не знал, что есть такая специализация.

— Я именую своих пациентов испытателями души, — продолжал старик. — В результате длительного опыта общения с психами всех мастей, я создал своеобразную классификацию, в которой объединил тебе подобных в одну категорию.

— И что же это за категория? — полюбопытствовал Малдер.

— Самовлюбленные, самодовольные, самоуверенные эгоцентристы, — объявил старик голосом судьи, выносящего смертный приговор.

— Отличная категория!

— Не обольщайся, ты далеко не уникум. Таких одержимых и нелюдимых трудоголиков полным полно. В большинстве случаев они заканчивают свои дни в психушке. Имей это в виду.

Малдеру такая перспектива была совсем не по душе.

— Думаю, что вы заблуждаетесь на мой счет, — сказал он.

— Заблуждаюсь? — возмутился старик. — А кто у меня перед

носом пистолетом размахивал? Кто заявлял про мертвецов под полом? Кто твердил о кирпичной стене вместо двери?

Малдер оглянулся на ту самую дверь. В настоящий момент дверь была закрыта. Но не померещилась же ему эта стена, в конце концов?! Нет, один из них двоих, определенно, сумасшедший. Малдер был уверен, что не он.

Полоумный старик не унимался:

— А еще наверняка вбил себе в голову, что видел инопланетян.

Малдер усмехнулся. Что ты можешь знать об этом, несчастный безумец? Да, я видел инопланетян…

— Знаешь, откуда все твои бзики? — подавшись вперед, спросил старик.

— Из окружающей действительности, наверное, — осторожно предположил Малдер.

— Из твоего одиночества, — проникновенно сказал старик. — Одинокий человек всегда склонен к парамастурбации. Она придает его никчемному существованию смысл, который он не может обрести в нормальной жизни. Ведь ты, конечно, считаешь себя серьезной, увлеченной и непонятой личностью. Не так ли?

— Парамастурбация? — с брезгливой гримасой переспросил Малдер.

— Нормальные люди сторонятся таких, как ты. — Старик укоризненно покачал головой.

— Хватит! — сказал Малдер резко. — Я устал от ваших измышлений.

— И каждое Рождество ты проводишь один…

— Я не один!

Старик покивал:

— Еще одно заблуждение.

— Да нет же, — сказал Малдер, удивляясь на себя — зачем он оправдывается перед этим чокнутым. — Я здесь с напарницей. Она где-то в доме…

— За кирпичной стеной? — спросил старик ехидно. — И как же ты сумел ее сюда заманить? Наверное, стянул ее ключи от машины.

Отвечать на этот выпад Малдер счел ниже своего достоинства.

— А хочешь, я объясню тебе, почему ты терпеливо сносишь ее занудные разглагольствования? — спросил старик. — Потому что тебе страшно. Ты боишься одиночества.

Неприятно было слышать такие слова из уст сумасшедшего. Вдвойне неприятно оттого, что старик во многом был прав. Он был прав почти во всем. Но Малдер не хотел это признавать.

— Пойду, поищу свою напарницу, — сказал он и шевельнулся, словно бы собираясь встать, но как-то вяло, неубедительно. Не иначе, этот проклятый старик — энергетический вампир.

— Валяй, ищи. — Старик поднялся, обошел кресло, в котором безвольно оплыл Малдер, и направился к двери с простреленным замком. Открыл ее и преспокойно прошел в соседнюю комнату. Обернулся на пороге, помахал Малдеру рукой: — Кирпичная стена, говоришь? Ну-ну.

Малдер вскочил.

— Пересмотри свой взгляд на жизнь, сынок, — посоветовал

старик с усмешкой.

Малдер рванулся вперед и пребольно ударился лбом о кирпичную стену. У него потемнело в глазах.

Свет опять погас.

— Малдер… — Скалли было страшно до чертиков. Она не призналась бы в этом даже самой себе, но это было именно так. Этот дом, эта гнетущая атмосфера готического романа действовали ей на нервы. Да еще мертвецы под полом…

Не то чтобы Скалли боялась мертвецов, их она повидала много, всяких (спасибо Малдеру!), но эти были не такие, как все. Эти мертвецы были особенные.

Малдер, Малдер, что ты наделал, подумала Скалли с укором.

По-моему, я схожу с ума…

Нет, не хочу. Не хочу и не буду, упрямо сказала она самой себе. Возьми себя в руки, истеричка! Не существует никаких привидений…