Игорь Пронин
Трое без документов
1
Ты хочешь, чтобы я рассказал о себе?
А мне вот неинтересно слушать о незнакомцах…
Патруль привел человек пятьдесят, но почти всех Доломи уже отпустил. Народ обычный — все больше шудры, перепуганные новостями о прорыве фронта и кинувшиеся бежать куда глаза глядят. Удивительно, как слухи распространяются по Степи с такой скоростью? Вернувшемуся с ужина начальнику станции осталось только бегло просмотреть список и коротко переговорить с командиром патруля. Не бросать ведь обезумевших граждан на произвол их же безумия? Пусть ведет строем до Кларума, там стены высокие и гарнизон большой. Успокоятся — разберутся, как дальше жить. Но оставались еще трое.
— Подозрительные! — коротко сообщил Доломи, поправляя фуражку. — Полагаю задержать, господин Пешти.
— Посмотрим…
Он уже смотрел — все трое стояли перед ним. Люди, двое мужчин и женщина. Выглядят так, что действительно надо бы арестовать.
— Документов не имеют, печатей тоже. Задержаны по одному, — продолжил Доломи. — Сопротивления не оказывали, скрыться не пытались.
— Оно и понятно, куда ты в Степи от патруля убежишь? Ладно, начнем. Вот ты! — Начальник станции ткнул пальцем в худощавого молодого человека. — Как звать?
— Кей Римти. — Задержанный переступил рваными сапогами, звякнула цепь. — Родом из Сароса. Я к морю шел. А документов нет, потому что меня ограбили неделю назад. Печать стерлась, я ведь месяца три в пути, от самой Древли пешком иду.
— Чем занимаешься?
— Я поэт.
— Нет такой профессии… — Пешти укоризненно покачал головой, глядя в вороватые глаза Римти.
— Зато есть такой образ жизни!
— Пишите, Доломи: бродяга. Теперь твоя очередь байки рассказывать, господин…
— Хью Грамон.
Второй задержанный был весьма невысок, широк в плечах и совершенно лыс. Пешти отметил, что выглядит Грамон опрятно, но лишь собственными стараниями — тут и там виднелись аккуратные заплаты.
Аккуратные, но заметные, мужская работа. Перевязь, когда-то довольно дорогая, совершенно истерлась. Было в нем что-то военное.
— Кшатрий?
— Так точно. Переведен из вайшьясов во время Второй Степной.
— Вижу, что не наследственный… Тоже бродяга?
— В настоящий момент — да, — не стал спорить Грамон. — Ищу службу. Документы утерял. Я долго жил на Территориях, и печать…
— Понимаю, понимаю. Вы задержаны. Ваша очередь, госпожа! Женщина, на вид лет тридцати, развела руками, насколько ей позволяли кандалы.
— А что говорить? Звать меня Офа Чандр, иду с Территорий, как вы их зовете. Документов нет и не было, печатей тоже. Хочу просить имперское гражданство. Можно сейчас заявление написать?
— Доломи, пишите: женщина без гражданства, род занятий не определен. — Пешти встал из-за стола и хрустнул пальцами. — Все, уводи. Дождемся разъезда, с ними и отправим.
— Так что, это запрещено что ли, гражданства просить?! — возмутилась госпожа Чандр. — Сами же пишете: «В целях заселения Степи, по Высочайшему Указу»!
— Пишем, пишем. Это хорошо, что ты такая грамотная, — кивнул Пешти, накидывая френч. — А еще пишем, что обращаться с заявлением нужно к пограничным властям.
— Ага, найди их в Степи, этих ваших пограничников! Они там только сами себя охраняют!
Доломи поднялся во весь свой немалый рост и погрозил задержанной дубинкой.
— Патрульные говорят, она намекала на… В общем, чтобы отпустили. Может, отметить ей в сопроводительной?
— Зачем нам это нужно? — поморщился Пешти. — Кому надо — разберется. Хотя… Вот этому проставь, что особо опасен!
Начальник станции покинул кабинет. Доломи перевел тяжелый взгляд на Хью Грамона. Коротышка только пожал плечами, звякнув цепью.
2
Если ты не бывала в тюрьме,
Значит, ты не бывала в пути.
Вот счастливица!
Их заперли в одной камере, что тут же вызвало поток проклятий со стороны Офы Чандр.
— Это только до утра! — пообещал Доломи. — А в нужник тебя отдельно сводят, стучи.
— Ага, «стучи»! До утра меня тут на куски, может, порвут! Да еще этот… «особо опасный»!
— Он в цепях. Кричи, если что.
Окошко захлопнулось, в камере наступила тишина. Кей Римти разулся, наполнив помещение ароматом пеших странствий, и печально уставился на рваные сапоги. Грамон, как был, повалился на топчан и прикрыл глаза.
— Воняет-то! — сморщилась Офа. — Иди хоть постирай свои портянки, неряха, тут вода есть.
— Сапог мой правый — парень бравый, прошел немало он дорог, но дошагался и порвался, и больше вынести не смог…
— Чего?
— Сапог мой левый, я не первый, кто на себя тебя надел, но в общем тоже ведь из кожи, и вот протерся, заболел…
— Он что, полный идиот? — Офа посмотрела на особо опасного Грамона. Коротышка, не открывая глаз, фыркнул. — Не поняла…
— Он поэт.
— И что? И я должна сидеть тут всю ночь с придурком и с бандитом? Мама дорогая, бред какой! — Она подошла к зарешеченному окошку, встала на цыпочки. — Кажись, водокачку видно. Станция… Я никогда поездов не видала. А вы?
Никто не ответил, но Офу это не расстроило. Пока она вытягивала шею, стараясь разглядеть хоть что-нибудь еще, поэт наконец оторвал взгляд от сапог, чтобы впиться им в показавшиеся под платьем тонкие икры женщины. Судя по улыбке, которая тотчас появилась на его губах, начался новый приступ вдохновения.
— Только не вслух! — попросил его Грамон. — А то у меня плохие нервы.
— Насколько плохие? — насупился Римти.
— Почти такие же плохие, как твои стишки. А вот этой железкой, — коротышка тряхнул кандалами, — я могу очень быстро сломать тебе шею.
— Поговорил бы я с тобой в другом месте и в другое время… — Поэт даже сплюнул на пол. — Все вы крутые, когда охрана кругом.
Грамон резко сел на топчане, но Римти совершенно напрасно отскочил к двери — глаза кшатрия выражали лишь изумление.
— Это ты сейчас мне сказал, рифмоплет? Мне?
— Ладно, ладно! — чересчур уж громко сказал поэт. — Проехали… Только не надо так.
— В смысле — «так»? — не понял Грамон. — У тебя что, стихи хорошие?
— Стихи плохие… — Римти вернулся на свой топчан, но присел с краешку. — Все же это не значит, что на меня можно голос повышать. Я же не жалуюсь, что меня заперли со шлюхой и…
— Чего?! — Офа, с интересом наблюдавшая за мужчинами, даже подскочила. — Как ты меня назвал?!
— Он больше не будет. — Грамон снова лег. — Он извинится. Только не устраивай драки, пожалуйста.
— Драки? Да я ему просто глаза вырву!
— Прости! — Римти, то ли в самом деле раскаиваясь, то ли из иных побуждений, рухнул на колени и склонил голову. — Ударь, если хочешь, только прости… Сорвалось.
— Я тебе сейчас еще что-нибудь сорву! — Офа схватила сапог поэта и несколько раз хорошенько треснула его по макушке. — Что б ты сдох, сволочь! Маму свою так называй, понял?!
Римти только вздрагивал, терпеливо ожидая завершения экзекуции. Наконец сапог развалился на две части, и Офа отшвырнула оставшийся в руке задник.
— Сволочь! — добавила она и окончательно успокоилась. — Никогда не видела поезда. Они ведь редко ходят, да?
— Завтра утром будет поезд, — сообщил Грамон. — Идет из Ош-порта до самой столицы.
— А ты откуда знаешь? Римти тоже поднял голову.
— Знаю…
3
Всегда смешно людей мне видеть,
Что полагают, будто не песчинки,
А прямо-таки люди!
Паула забрал у Пешти свиток с сообщением и сжег его в уничтожителе бумаг.
— Я там, кажется, не все понял… — запоздало пробормотал начальник станции.
— Я повторю. Кентавры идут прямо на нас. От трех до шести эскадронов. Их преследуют четыре конных полка, но, конечно, не успеют. Станция обречена, нам предложено эвакуироваться.
— Но… А если кентавры успеют раньше, до поезда? Брамин только пожал плечами.
— Ну да, ну да… — Пешти прошелся по кабинету мага, ожесточенно расчесывая затылок. — У меня только две роты пехотинцев и стрелки. Ну, мобилизовать всех — это будет еще полсотни… Не удержимся, да… Уходить в Степь? Вообще получится резня, мои орки каре держать не привыкли.
— Ты бы лучше подумал, что им здесь нужно. — Паула высыпал на стол содержимое ящика стола и принялся просматривать бумаги. — Водокачку разрушить и персонал перебить? Невеликое достижение, если иметь в виду, что уйти обратно будет очень трудно.
— Им нужен поезд? — Пешти сел в кресло, достал из кармана трубку. — Так давай, и правда, успокоимся.
— Ну, давай, — согласился маг, не отрываясь от своего занятия.
— Поезд… Смогут кентавры взять поезд?
— Маловероятно. Измором могли бы, но у них не больше двух дней до подхода кавалерии.
— Тогда зачем это все?
— Не знаю. Я просто предложил подумать. — Паула закончил просмотр бумаг и свалил все в уничтожитель. Коротко вспыхнуло бездымное пламя. — Привычка такая у браминов: думать. Но, может быть, кентавры просто заблудились и не понимают, что прижимаются к побережью.
— Кентавры заблудились в Степи?! Маг, ты забыл, откуда эти дикари родом. Им здесь каждая травинка родная. И выгнали их не так давно, чтобы хоть что-то изменилось. Как хорошо, что я услал беженцев с патрулем… Должны успеть уйти с пути кентавров. А я в любом случае обязан дождаться поезда, если поспешим — дадим троллям воды. — Пешти, так и не закурив, убрал трубку. — Все, брамин, думай сам, а мое дело — действовать.
— Действуй, кшатрий. Пешти выскочил на платформу.
— Доломи! Поднимай всех строиться, срочно!
Как только дверь за ним закрылась, маг быстро достал из шкафчика небольшую бутылочку и жадно отхлебнул. Брамины тоже боятся смерти. А думать и бояться одновременно практически невозможно.
4
В компании хорошей можно
Чудесно время провести,
На дом горящий глядя изнутри.
— Забегали чего-то! — Офа снова тянулась к окошку. — Темно уже почти, а они забегали…
— Попробуй что-нибудь услышать. — Грамон подошел и легко поднял женщину. — Так удобно?
— Ничего, спасибо… А не разберешь, орут да матерятся — солдаты. Орки в основном. Я не знала, что орков на станцию пускают.
— А они граждане Империи, в отличие от тебя! — съязвил давно оправившийся от побоев Римти, подпрыгнул и подтянулся на руках к решетке.
— Сколько их там? — поинтересовался снизу ущемленный в правах ростом и кандалами Грамон. — Хоть примерно?
— Ну, не знаю… Сотни две, а то и больше. Отсюда не все ноги видно.
— Общее построение, — хмыкнул коротышка. — Ночью. Перед прибытием поезда. Я думаю, кентавры, от которых мы все драпали, где-то поблизости.
— А мне говорили… — уставший поэт спрыгнул вниз. — Мне говорили, что как раз к побережью они не пойдут, что тут их могут загнать на полуостров — и все!
— Правильно говорили, — кивнул Грамон. — Оттого их в этом направлении и встретить оказалось некому. Если начальник станции попробует ее защищать, то все мы скоро умрем. Тут просто нет порядочных укреплений.
— А если не попробует? — Офа опустила голову, разглядывая блестящую макушку кшатрия. — Бежать надо! Кентавры — это… Они злющие!
— Он обязан защищать станцию, если не будет другого приказа. Вот что… Начнется заваруха — надо нам самим выбираться. — Грамон поставил Офу на пол. — На крайний случай действуем так: ты зовешь охрану, чтобы в нужник сходить, а ты, поэт, кидаешься на первого, кого увидишь. Постарайся хоть немного его задержать. Я займусь остальными.
— Это — виселица, — мрачно произнес Римти. — Причем для всех. У виселицы нрав простой: закрутит руки за спиной, потом возьмет тебя за шею, подергает твоей ногой…
— Заткнись! — простонала Офа.
— А кентавры тебя быстро зарежут, но сначала задницу раздерут, — заметил Грамон.
Римти затряс головой, словно в припадке.
— Это сплетни!
— Да не такие уж, я всякие трупы видел… Офа Чандр, ты со мной?
— Естественно. — Женщина посмотрела на поэта, и тому показалось, что она мгновенно изменилась. — Кентавры никого в живых не оставят, дурачок. Значит, и свидетельствовать против нас будет некому. Сейчас как раз построение, наверняка во всем здании, кроме охраны, никого нет. Темно, суета. Уйдем в Степь — никто нас не найдет.
— А если напоремся на кентавров? — упорствовал Римти. — А если кентавры на станцию не пойдут — тогда что? Утром по нашим следам двинет разъезд, и крышка!
Офа медленно развернулась к Грамону.
— Сломайте ему шею, Хью, обойдемся…
— Подождите! — Коротышка хмурился. — Я сказал: в крайнем случае! Утром тут будет поезд. Если мы успеем погрузиться, кентавры нас не достанут. По крайней мере, несколько дней им на это потребуется.
— Но если кентавры придут раньше поезда — будет поздно. Во время драки никто меня в нужник не поведет.
Офа говорила холодно, отчетливо выговаривая каждый звук. Гра-мон бесцеремонно протянул руку и чуть наклонил ее голову, подставляя под лунный свет. В следующую секунду его собственная голова дернулась от хорошей затрещины, но Хью ее будто и не заметил.
— Я сказал: ждем. И еще я сказал, — коротышка ткнул пальцем в грудь поэту, — что ты нам поможешь. А теперь пора снова послушать, о чем говорят на построении наши защитнички.
5
Империя крепка тогда,
Когда народы, что живут в ней,
Относятся друг к другу с уваженьем
Или хотя бы не плюют друг в друга.
Поезд двигался ощутимыми рывками. Ит Колораль едва не расплескал чай и тихо выругался на эльфине.
— Тролли недовольны, — объяснил молодой подполковник Жеко-би, сидевший у окна. — Не привыкли ходить в темноте. Да и воды им, как я слышал, дали только половину нормы.
— Не понимаю, отчего этих кентавров не смогли остановить раньше, — проворчал эльф. — Я видел их у стен Карлгорода. Силы много, но ума…
— Тут не стены, тут Степь, — обиделся за действующую армию кшатрий. — Когда эти ребята несутся на каре, и каждый выпускает десяток здоровенных тяжелых стрел во время атаки… Представляете, с какой скоростью они летят? Пробивают даже заговоренные доспехи. Да еще чертова способность выполнять мгновенные перестроения в конном строю. Словно единый организм! Нам никогда такой слаженности не добиться.
— Все равно не понимаю. Кентавры не роют колодцев, а идут от одного к другому. Можно было предусмотреть… отравить воду, в конце концов… — Колораль махнул рукой. — Расслабились после побед. «Боевые действия перенесены в глубь Северных Территорий, отныне Степь — неотъемлемая часть Империи…» И вот, пожалуйста.
— Не думаю, что сейчас нам уместно критиковать действия маршала Тастиаля.
Эльф коротко, с досадой поклонился старшему. Господин Омо Ахастиаль, управляющий Двора герцога Недельвейза, закончил с кашей и аккуратно промокнул губы салфеткой.
— Я уверен, что маршал Тастиаль сделал все возможное, чтобы предотвратить прорыв, — вежливо отметил подполковник. — Возможно, нам неизвестна вся подноготная действий врага, в то время как маршал…
Ахастиаль вяло махнул салфеткой, обозначив конец разговора. Но подняться из-за стола не успел: через ресторан к ним спешил гном в поездной фуражке.
— Разрешите… Срочное сообщение от капитана поезда… Определенному кругу лиц…
Все трое получили по конверту. Гном откозырял и побежал дальше, к капитанскому столу, где пассажиры высшего класса ужинали сегодня в отсутствии капитана.
— Сперва следовало передать донесения им, а уж потом нам! — проворчал вечно недовольный Ахастиаль.
Молодому эльфу пришлось ждать, пока старший рассмотрит конверт со всех сторон; вскрыть свой раньше не позволяло воспитание. Подполковник Жекоби решил, что был уже достаточно любезен с эльфами, и первым с треском разорвал плотную бумагу.
— Идем без остановок до станции… — пробормотал он будто про себя, но на самом деле для Колораля. Понимая это, молодой эльф поджал губы. — Если кентавры окажутся там раньше, мы останемся без воды и вынуждены будем ждать подвоза… Не исключено боевое столкновение…
— Напомните мне! — Ахастиаль отнюдь не просил. — Напомните мне, какими силами располагает наш любезный капитан?
— Полк охраны, около пятисот мечей. Плюс экипаж, плюс пассажиры.
— Негусто… Что ж, положимся на броню. — Эльф наконец вскрыл конверт.
Колораль мгновенно расправился со своим и прочел сообщение.
— Как я понимаю, все складывается не лучшим образом! В поезде, за броней, мы отсидимся, но кентавры убьют наших троллей. Значит, придется ждать не только воды, но и новую упряжку! Насколько же мы тут застрянем?
— Торопитесь в столицу? — Ахастиаль опять скривил губы.
— Не я, а моя госпожа. — Тут уж старика можно было поправить. — Принцесса Эду Симиаэль, как вам должно быть известно, едет на Имперский Бал, который не будет отложен. То же, кстати, касается и князя Быстрые Стрелы.
— Надо было воспользоваться морским путем. Орки, говорят, боятся воды, но вам-то… — Ахастиаль наконец дочитал и аккуратно спрятал документ. — Ах да, извините, я не вправе критиковать желания принцессы Симиаэль. Имперский Бал, надо же! Я и забыл. Позвольте откланяться.
Человек и эльф поднялись, кланяясь старику. Как только он уковылял прочь, Колораль вполголоса разразился длинной тирадой на эльфине.
— Вероятно, господин Ахастиаль находится не в лучшем состоянии духа, — улыбнулся подполковник.
Эльф вскинул голову.
— Прошу вас, не надо обращаться ко мне запанибрата! В конце концов, я втрое старше вас! — Колораль отставил недопитый стакан чая и поднялся. — Честь имею!
Жекоби, улыбаясь, смотрел ему вслед.
— Я еще сам твою честь поимею, хамло… Сука живучая… Тварь…
— Еще чаю? — рядом оказался гном-официант.
— Спасибо, брат, довольно! Передай повару мою благодарность! — Подполковник встал и, сунув монету в руку официанта, чуть прихрамывая, последовал за своими сотрапезниками.
6
Порой как долго на обед ни строишь планов,
А взглянешь на часы — так это ужин.
Вот, жизнь сама решает все за нас.
Кей Римти расхаживал от стены к стене в нервной задумчивости. Они слышали почти все, сказанное Пешти на общем построении станционного гарнизона. Теперь поэт отчаянно трусил, что случалось с ним каждый раз, когда надо было принять решение.
— Я бы не ждала, — повторила стоявшая у стены Офа Чандр.
Перебиравший звенья цепи, словно четки, Грамон едва слышно хмыкнул.
— Да, кшатрий, я бы не ждала. Я привыкла сама решать свою судьбу.
— Кстати, ты могла бы их снять? — Хью позвенел кандалами. — Хотя бы с ног.
— В другое время, в другом месте… — Офа нагнулась, рассматривая оковы. — Выберемся — сниму. Нужно восходящее солнце.
— Они заговоренные, как ты их снимешь, — буркнул Римти. — Имперская работа, не самодел.
Женщина хотела что-то сказать, но лишь махнула рукой.
— Поймите, господин Грамон, — снова обратилась она к коротышке. — Наша жизнь зависит теперь от того, кто появится здесь раньше — кентавры или поезд. А я хотела бы…
— Я все давно понял, — прервал ее Хью. — Повторяю: я нападу на конвой только в самом крайнем случае. Я не убийца. И еще мне почему-то не очень хочется путешествовать по Степи в вашей компании.
— Да ты что?! — Офа рассмеялась и пошла к двери, бесцеремонно отпихнув попавшегося на пути Римти. — А такой крутой, особо опасный… Эй, охрана! Сводите барышню до ветру!
Пока Офа барабанила в дверь, Грамон успел встать и подобраться поближе. Поэт понял, что от него уже ничего не зависит. Открылось окошко, усатый орк оскалил желтые зубы.
— Что орешь? В углу ведро!
— Мне ваш старший сказал, что имею право в отдельный нужник сходить! Вот и веди, красавец.
— Ничего не знаю, — покачал головой орк, — мне не передали. Где особо опасный?
Офа отстранилась, чтобы охранник видел Грамона. Тот позвенел цепью.
— Ты это… Не дури. И ты, дама, тоже не дури. Спать ложитесь. Окошко захлопнулось. Офа Чандр, почему-то не ставшая устраивать истерику, присела на корточки.
— Что, господин Грамон, обстоятельства изменились? Каков ваш следующий план?
— Ты уж обращайся ко мне попроще, — попросил кшатрий. — Если тебя это интересует, к эльфам я отношусь хорошо. Или почти хорошо. К полукровкам тем более.
— Полукровка? — Римти, несколько успокоившийся, опустился возле Офы. — Никогда не видел! Но ты не похожа на эльфу, совершенно!
— Вот и отвали… — Офа сильно ткнула поэта в грудь, и он шлепнулся на задницу. — Не в зверинце, чтобы пялиться. Хью, я боюсь. Нам надо выбраться. Тебе разве хочется умирать в цепях?
Грамон прижал ладонь к двери. Несколько секунд сосредоточения, и вот уже легкое покалывание в пальцах, распространяющееся по руке тепло… Заговорена. На станции наверняка есть маг, и в камере не осталось ни одной щелки, над которой он бы не поработал. Включая потолок.
— Я отсюда вижу, что заговорен, можешь не прыгать, — проворчала Офа, когда Хью, следуя своим мыслям, задрал голову. — Имперская работа, как выражается наш приятель. Тише… Поднимите меня!
Офа прыгнула к окну. Римти послушно приподнял женщину, постаравшись обеспечить себе максимальный контакт с ее боками и задницей.
— Эй! — что есть силы заорала полуэльфа, схватившись за прутья решетки. — Эй, начальник! Ты же обещал, что меня выведут в нужник, а говорят, не положено! Начальник! Эй! Я же слышала, ты где-то рядом!
Доломи, который отдавал последние распоряжения персоналу водокачки, с удовольствием пропустил бы эти вопли мимо ушей. Но бойцы уже начали оборачиваться, кто-то за спиной рассмеялся… Сплюнув, Доломи присел у решетки.
— Не до тебя сейчас, не ори. В ведро сходи, а эти пусть отвернутся. Римти услышал, как за его спиной негромко выругался Грамон.
Поэт оглянулся и увидел, что коротышка сорвал с топчана тонкое тюремное одеяло и скручивает его в жгут. Снова происходило что-то, решавшее его судьбу. Что-то страшное. Но Кей Римти предпочел сосредоточиться на исходившем от тела Офы тепле — это успокаивало.
«Когда держу тебя в своих ладонях, — подумал он, зажмурившись, — то будто по небу скачу на конях… Полуэльфа. Говорят, у них внутри все иначе… Когда бы слог мой был богаче…»
Что-то навалилось на него, и поэт кубарем покатился по полу, подминая под себя Офу. Нельзя сказать, что это уж совсем не было ему приятно, и все же эротический настрой куда-то улетучился. Женщина хрипло кричала, звала на помощь. Проморгавшись, Кей сообразил наконец, что особо опасный коротышка душит госпожу Чандр скрученным одеялом. Первым побуждением бродячего поэта было оттащить Грамона от Офы, но, во-первых, это оказалось непросто, а во-вторых, Римти иногда соображал быстро.
«Цепью ему было бы удобнее, если бы в самом деле хотел убить! — подумал он, одновременно получая удар локтем в скулу. — Древние маги, выручите меня в этот раз, как и всегда!»
— Конвой! — орал Доломи за окошком. — Драка в камере, разнимите их!
Грамон, приподнявшись, швырнул Офу через плечо, откатываясь от окошка.
— Тише, тише! — горячо зашептал он женщине в самое ухо. — Все, сейчас придут!
— Я тебя просто порву, придурок! — прошипела она. — Просто порву! Дай только время и место!
— Не дам! — пообещал Грамон. — Даже не надейся. Загромыхали засовы. Оба примолкли, готовясь к решающему мгновению. Римти, стараясь даже не шлепать босыми ногами, отбежал в угол.
— Что вы тут затеяли, шантрапа? — Один орк шагнул к нарушителям порядка, замахиваясь дубинкой. — Кому не терпится?
Второй встал за его спиной, сосредоточив внимание на Римти. Еще один — в дверях. Поэт понял, что самое время определиться, на чьей он стороне, и тут же определился, плюнув в надзирателя. Орк взревел, кинувшись на обидчика. Не будь Римти вором и бродягой, все кончилось бы одним ударом, но годы общения с полицейскими дубинками выработали у Кея некоторый опыт. Он просто прыгнул навстречу оружию, не дав орку нанести полноценный удар, и вцепился в гибкое дерево обеими руками.
В это самое время Офа необычайно ловко подсекла другому орку ноги, так что Грамону осталось лишь нанести цепью точный, короткий удар по голове. Он хотел было схватить дубинку, но ею уже завладела госпожа Чандр. Игнорируя вопящего Римти, которого дюжий противник обрабатывал свободной рукой, она прыгнула к двери. Третий надзиратель успел приготовиться к обороне, но в последний момент Офа споткнулась, неловко упала и ткнула его дубинкой в пах. Грамон пролетел над ней, словно обмотанный цепями метеор, сшиб орка с ног и выкатился в коридор.
Как ни занят был Римти, но успел заметить мелькнувшую в дверном проеме короткую черную косу госпожи Чандр. Сложить по случаю предательства стихи времени не было, а вот выхватить у орка из ножен короткий кинжал — по счастью, он висел с правой стороны — поэт успел. Теперь можно было отпустить дубинку. Кей прыгнул на топчан и свернулся калачиком.
— Не бей меня, не бей, я больше не буду!
— Это… это… — Орк, освободив оружие, быстро оглянулся.
— Они убежали! — подсказал Римти, утирая кровь с разбитого лица.
— Только рыпнись! — пообещал надзиратель и повернулся к Кею спиной.
Лучше ему было этого не делать.
7
Как хорошо быть капитаном,
Когда все идет хорошо!
Но Император назначает капитанов не для наслаждения.
Рош Лепеди, капитан поезда «Могучий», положил левый кулак на стол, правый — на левый и украсил сооружение сверху собственной рыжей бородой. В таком положении ему было удобнее рассматривать модель поезда, что раскачивалась на столе в такт рывкам поезда настоящего. Три цистерны с водой сразу позади четверки троллей, четыре вагона с рудой, экипажный, пассажирский, казарменный, вспомогательный, конюшня. Насмотревшись, капитан пальцем аккуратно отцепил последний вагончик и швырнул через плечо, после чего вернулся к созерцанию.
— Мы еще найдем его! — с наигранной уверенностью сказал старпом, устроившийся возле карты.
— Не найдем, — печально, но куда более веско ответил капитан. — В Степи дерева нет, а тут целая платформа, катки… Растащат по досочкам.
— Да тут же не живет никто!
— Уж не знаю, кто и как, а растащат — точно. Жаль.
В этот раз ни лошадей, ни других животных «Могучий» не вез, и волочить почти пустой конюшенный вагон за собой при такой спешке не имело смысла. Десять конников, положенных поезду по расписанию, уже умчались к станции — или предупредить тамошний персонал о скором прибытии, или погибнуть, если станция уже захвачена.
— Я бы отцепил и вспомогательный.
Третьим в кабинете был поездной маг Хо Диммо. С положенным браминам спокойствием он перелистывал какую-то книгу.
— Вспомогательный вагон забит под завязку частными посылками. Все подадут в суд. Я не собираюсь до конца жизни платить по искам.
— Суета… — неодобрительно буркнул маг и перелистнул страницу. — Можно ведь что-то придумать. Возгорание, например. И по всем инструкциям отцепить.
— Тюрьма по тебе плачет, мошенник. Ничего, тролли успеют… Они знают, что впереди водокачка, чуют воду. В общем, хорошо идут, только раздражены очень.
Лепеди осторожно покатал модель по столу, будто проверяя на ней: успеют ли тролли? Четыре вагона с глобосодержащей рудой — вот где настоящий вес поезда. Ради них все. Морская магия ненадежна, потому и не возят руду кораблями.
— Новости, — вдруг сказал Диммо, отложил книгу и придвинул к себе позолоченный ларец. Под крышкой оказался свиток. — Разведчики кентавров уже возле водокачки. Приказ: по возможности поторопиться, персонал и охрана станции в опасности. Если мы будем там раньше — всех взять на борт, дальше — по обстоятельствам.
— Если начальник станции не дурак, сейчас построит каре и пойдет нам навстречу. Но господин Пешти, кажется, дурак… — задумчиво протянул капитан.
— Он не имеет права оставить водокачку.
— Если основные силы кентавров близко, водокачку не отстоять. И это скверно, без воды мы далеко не уйдем… Старпом! Передай погонщикам, чтобы наддали! Пусть обольют троллей из шлангов.
Когда дверь за помощником закрылась, Лепеди ударил кулаком по столу.
— Что происходит, брамин? Станция кентаврам не нужна, значит — мы нужны?
— Я могу только предполагать… — пожал плечами маг. — Если успеем напоить троллей и заправиться, то, может статься, дотянем до Морского моста…
— Вот если успеем заправиться и будет надежда — отстегну не только вспомогательный, но и казарменный, и пассажирский. В тесноте — не в обиде, если что, отсидимся здесь, в экипажном. Надо только провизию перегрузить и все баки заполнить. Четверка троллей даст нам тогда… — капитан повернулся к карте, прикинул, — дотянем до Моста, если сможем защитить троллей. Но на это мне придется половину людей положить. Если кентавры пойдут за нами. Но если они пойдут, то они самоубийцы какие-то, прижаться к морю для них смерть… Думай, брамин, а через час доложишь мне свои соображения.
— Ты капитан, — кивнул маг, уже вернувшийся к чтению. — Исполню.
8
Степь велика, ровна, пуста,
Присесть захочешь если — далеко тебя видать.
Вот разве что ночью…
Господин Пешти организовал оборону станции просто: завел орков в здания и приказал там забаррикадироваться. Сам вместе с стрелками и вооруженным чем придется персоналом разместился на водокачке — по крайней мере с крыши напорной башни обзор хороший. Было темно, но Пешти надеялся, что до рассвета кентавры не появятся. Как ни крути, а даже полукони по ночам передвигаются не слишком быстро.
— Слушай, Паула, а ведь они уже две недели как на нашей территории. От населенных пунктов держались в стороне, так? Привалы короткие. Чем же они кормились все это время, а? Кентавры ведь пьют как лошади, а жрут как драконы.
— Я думал об этом, — кивнул брамин, сидевший рядом на железной крыше. — Наверняка они измотаны, и припасов почти нет. А еще в колчанах у них не так густо, как в начале рейда. Что ж, это только доказывает, что шли они именно сюда с самого начала… Перехват поезда.
— Что они могут сделать «Могучему»?
— Остановить. Задержать. Там среди пассажиров два действительно значимых персонажа: эльфийская принцесса и оркский князь. Едут на Имперский Бал. Свита, гардероб… Про остальных мои коллеги ничего толкового сказать не могут. В общем-то, случайная публика.
— Эльфийских принцесс вполне достаточно, если учесть, как долго они живут. А у орков… — Пешти на всякий случай оглянулся, но на крыше были лишь люди и гномы из персонала станции. — У орков каждый второй князь.
— Каждого второго на Имперский Бал не зовут.
Они замолчали, вглядываясь в темноту, и мявшийся рядом Доломи решился заговорить:
— Господин Пешти, а позвольте, я с двумя парнями спущусь? Этот, который особо опасный, он же в кандалах — где-то совсем рядом! Не убежит!
— Забудь, Доломи! — строго сказал начальник. — Упустил так упустил. Кстати, кандалы нашлись, валялись под столом в караульном помещении. В свое время получишь взыскание. Я тоже виноват, надо было больше уделить внимания подозрительным… Теперь поздно уже. Разведчики кентавров могут быть совсем рядом, проткнут вас — пикнуть не успеете.
— Кроме того, этих троих, может быть, и в живых уже нет, — заметил маг. — У кентавров нюх получше человеческого. Темнота не поможет. А дикари разбираться где враг, где друг, не станут. Даже если сбежавшие — шпионы, встретиться с разведчиками кентавров для них сейчас верная смерть.
— Что мы с ними нянчились? — Спорить с начальством Доломи не привык, но настроение у служаки не улучшилось. — Кентавры… Истребить их надо было в Степных войнах, а не «выстраивать отношения»… Козогребы хреновы.
— Не спорьте с имперской политикой, мой друг, — посоветовал ему брамин. — Это вас не красит. Императору виднее.
Доломи замолчал, с надеждой вглядываясь в темноту. Если бы засечь где-то движение, можно выстрелить наудачу, отвести душу. Но, как назло, обе луны уже зашли. Тьма сгустилась перед рассветом. Вдруг Доломи вскочил.
— Тише! — громко прошептал он, хотя все молчали. — Слышите? Топот множества копыт, слаженно идущих рысцой. Так звучат приближающиеся эскадроны кентавров в Степи. Глухой, далекий, угрожающий звук. Большинство из засевших на водокачке слышали его впервые, но перепутать было не с чем. К станции приближалась сама смерть.
— Отмаялись наши грешные тела! — сказал один из лучников. — Грядет души освобожденье!
— Типун тебе на язык! — Пожилой гном рядом с ним неумело завозился с луком. — Может, пронесет…
— Поезд!
Все обернулись. Далеко к юго-западу показался зеленый огонек. Скоро он разделится на четыре, по количеству тянущих поезд троллей. «Могучий» подходил, значительно опережая график, но почти одновременно с кентаврами.
— Так я и знал, — вздохнул Пешти. — Теперь снова нервничать: кто раньше? Готовиться к заправке или уже не стоит?
— Друг мой! — Брамин положил руку на плечо начальника станции. — Никто еще не увернулся от предназначенной ему стрелы, потому что выпускают эти стрелы с Небес. Сиди спокойно, умоляю, а то башня уже качается от твоих вздохов.
9
Каких порой друзей прекрасных
Нам дарит Случай!
И не отвяжешься потом…
Кей Римти вовсе не считал, что убийство является частью «образа жизни поэта». Тем не менее в тех местах, где он провел детство, убивали часто и без колебаний. Сарос всегда был городком беспокойным. Усвоенный в нежные годы печальный опыт требовал действовать быстро, и Кей в критические минуты не медлил. На бегу вытирая клинок о штаны, он проскакал босиком по короткому коридору и нагнал товарищей у лестницы, в тот самый момент, когда Хью Грамон оглушил четвертого охранника.
— Справился? — не оборачиваясь, уточнил коротышка. — Отлично.
— Что стоишь? — зашипела на него Офа. — Давай наверх, надо выбраться из подвала!
— Не дергайся, там же суета. Сейчас громила должен подбежать разбираться с нами, и все. Впустим…
На лестнице раздался топот сапог. Конечно, обежавший здание Доломи понятия не имел, что произошло, а потому был совершенно не готов к нападению. Коротышка, звеня цепью, метнулся ему под ноги, Доломи с размаху грянулся на ступени и тут же получил пару оглушающих ударов дубинкой от Офы.
— Все, теперь надо всех связать ремнями и где-то запереть! — Гра-мон, не мешкая, вернулся в коридор. — Займитесь этим, а мне нужно найти ключи от кандалов.
— Мне нужно! — передразнила его полуэльфа. — Драпать нужно прямо сейчас.
Она вытянула из ножен Доломи саблю, мельком оглянулась на Кея Римти. Тут же посмотрела внимательнее.
— А почему у тебя кровь на штанах? Ты убил кого-то?
— Ну… Так вышло.
— Идиот! — Офа закатила глаза. — Вот ты на виселицу и заработал, поэт! Врезать бы тебе за это. И за то, что у меня вся задница в синяках после твоей поддержки! Но некогда. Сейчас выходим и спокойно идем. Ты первый, я за тобой. Доходишь до угла здания и, не сворачивая, продолжаешь идти. Не оглядываться! Бежать, только если окликнут. Вперед!
Кею Римти что-то не понравилось в этом плане, но возражать времени не было. Коротышка Грамон о нем не думал — с какой стати ему думать о коротышке?
«Когда на карте жизнь стоит, то думать вообще не стоит. А кто корову подоит, тот и двоих потом подоит» — пришло поэту в голову, пока он поднимался по ступеням, но даже оценить экспромт Кей не успел. За распахнутой дверью оказались стрелки, разбиравшие вываленные прямо на землю стрелы из станционного арсенала.