Фиона Кэмпбелл

Смерть клерка

Глава 1

Кэндзи Ямада с трудом подавил зевок. Переполненный поезд ворвался, наконец, на станцию «Токио». Толпа на платформе хлынула к вагону. Рано утром в понедельник на линии «Яманотэ» всегда страшная давка. Кэндзи не смог протиснуться в предыдущий поезд, но теперь впереди стоял всего один человек. Изгибаясь и выворачиваясь, Кэндзи все-таки спиной вперед ввинтился в вагон и вдруг увидел, нет, скорее почувствовал, что его дипломат прижало толстыми резиновыми губами закрывающихся дверей. Даже если бы Кэндзи мог пошевельнуться, дергать было бессмысленно — дипломат сдавило намертво. Пришлось беспомощно ждать, пока один из дежурных по станции раздвинет двери рычагом и втолкнет дипломат, чтобы двери захлопнулись.

Вдоль платформы эхом пронесся крик. Дежурный махнул белым жезлом, поезд дернулся, потом неуверенно тронулся, постепенно набирая скорость и все быстрее отстукивая колесами бешеный ритм. Приближаясь к следующей станции, он снизил скорость и, задрожав, резко остановился. Рука Кэндзи соскользнула с липкого хромированного поручня, и его мотнуло сперва вправо, потом влево. С одной стороны буфером сработал пожилой господин, дышащий перегаром и табаком, а с другой — молодая женщина, благоухающая на весь вагон духами, которые все же не заглушали запах немытых волос и потных тел. Сморщив нос, Кэндзи чихнул, еле успев сжать губы.

Пожилой господин вышел, и только тогда Кэндзи смог протиснуться в уголок и вытащить из кармана плаща «Майнити-ньюс». Каждый понедельник в газете печатают рейтинг лучших и худших телепередач за неделю, составленный Лэйко Кобаяси. Кэндзи нравилось узнавать о новостях одним из первых в офисе. Впрочем, сегодня он не ушел дальше первой страницы. «Ниссан» — сообщалось на ней — уволил больше тысячи рабочих с завода в Канагаве. Сокращение произошло несколько недель назад, но его удавалось сохранять в тайне, пока один из рабочих, недовольный компенсацией, выплаченной ему и коллегам, не пришел с заявлением в редакцию газеты. Статья сопровождалась черно-белой фотографией мужчины, одиноко потрясающего кулаком на фоне завода.

Кэндзи присвистнул от удивления — ничего себе, а ему-то всегда казалось, что машиностроительная отрасль крепка, как скала. Даже если все вокруг будет рушиться, она останется непоколебимой. Многие так думали. Но если это не так, на что надеяться простым смертным?! От одной только мысли бросало в дрожь. Да, плохи дела…

— «Сибуя». Следующая станция — «Сибуя», — сообщил механический женский голос.

Сунув газету в карман, Кэндзи вышел из вагона, споткнулся и, еле удержавшись на ногах, вместе со всеми начал протискиваться к выходу. От станции метро до офиса было всего несколько шагов. На улице моросило, но в такой толпе неудобно раскрывать зонтик. Дождь капал на голову, стекая по уложенным гелем волосам на очки. Сквозь мокрые стекла Кэндзи наконец-то увидел скромное одиннадцатиэтажное здание, в котором работал. Три этажа занимала японская вещательная корпорация «Эн-би-си», в том числе и маркетинговый отдел подразделения развлекательных программ, в котором числился Кэндзи.

На седьмом этаже он вышел из лифта и попал в коридор без окон, залитый резким светом люминесцентных ламп и выстланный жестким рыжим паласом. Вдоль одной стены до самых дверей из матового стекла громоздились картонные коробки с многочисленными наклейками, ожидающие, когда их заберут в отдел корреспонденции. Набрав четырехзначный код, Кэндзи услышал бодрый сигнал. Код меняют каждый первый понедельник месяца. Как раз сегодня. И он был четко написан на бумажке, приклеенной скотч-лентой к стеклянной двери. Под цифрами стояло: «Никому не говорите, но это новый код».

Кэндзи открыл дверь. Большой кабинет делился широким проходом на две равные части. На каждой половине столы располагались «лицом к лицу» под прямым углом к основному проходу. На столе у Кэндзи, как и у его коллег, стояли телефон и компьютер; втиснутая под стол тумба с двумя выдвижными ящиками едва оставляла место для ног. Ящики давным-давно были забиты донельзя, документы громоздились стопками на столе и полу. Вокруг стула стеной выстроились видеокассеты с пилотными эпизодами и полными выпусками телепрограмм.

Расположение рабочего стола напрямую зависело от служебного положения его владельца. Начальник маркетингового отдела — Син Исида — сидел в самом конце ряда у окна. И только его не касался хаос, царящий во всем кабинете. Благодаря высокой должности он получил дополнительное место для хранения документов — сейф на цокольном этаже. Не говоря уже о других привилегиях — оплачиваемое членство в гольф-клубе «Марухан» недалеко от Токио и возможность отдыхать на гавайской вилле, принадлежащей компании.

— Доброе утро! — поздоровался Кэндзи с сотрудниками за соседними столами.

Коллеги, оторвавшись от работы, улыбнулись и поздоровались с ним, но ничего более. Раньше кто-нибудь обязательно спрашивал у Кэндзи, как прошли выходные, а он интересовался, например, успехами сына на бейсбольном матче или тем, как отпраздновали день рождения жены. В последнее время коллеги ограничивались сухим приветствием и не заговаривали с ним даже о погоде.

Бросив дипломат на стол, Кэндзи повесил плащ и направился к кофейному аппарату. Он выбрал крепкий черный кофе с сахаром, который никогда не растворялся, а прилипал к дну чашки комком полупрозрачных гранул. Вернувшись за стол, включил компьютер и проверил часы — 8.00. Еще целый час до утренней «летучки». Можно немного поработать.

Ровно через час по всему офису завыли динамики. Подпрыгнув от неожиданности, Кэндзи влился в дружный поток коллег, спешащих в конференц-зал номер один: тесную пыльную комнатушку без окон, но с кондиционером, который, если работал, жутко свистел, а если не работал, то дрожал и постанывал. Стены были выкрашены в грязный желто-коричневый цвет. По этому поводу Кэндзи часто шутил с коллегами: мол, на ночь, когда все работники расходятся по домам, здесь запирают целое семейство курильщиков.

— Похоже, наши Ватанабэ [1] снова приходили, — говорил обычно Кэндзи перед началом совещания. Или: — Вижу, Ватанабэ прошлой ночью опять здесь побывали.

Шутка всякий раз вызывала смех. Но так было раньше. А теперь… Теперь Кэндзи помалкивал. Он не мог понять, в чем причина, тем не менее чувствовал, что в последние несколько месяцев коллеги от него отдалились. Нет, конечно, они были вежливы, как обычно. Однако его больше не приглашали пропустить по стаканчику после работы. Во взглядах, которые он иногда ловил на себе, не чувствовалось прежней доброжелательности. Несколько раз коллеги замолкали, когда он неожиданно появлялся рядом. Объяснение могло быть только одно — его считали виноватым.

Заняв жесткий пластмассовый стул в углу комнаты вдали от коллег, Кэндзи делал вид, будто перечитывает записи в ежедневнике, пока не пришел Син Исида. Он объявился через несколько минут, уверенно открыв дверь. Следом вбежал его ассистент — Акира Это.

— Всем доброе утро! — Исида поправил красный галстук и разгладил темно-синий пиджак.

Исида был невысок, но мускулист. Даже жена Кэндзи в прошлом году, когда весь отдел с семьями ездил на онсен [2], заметила его накачанные трицепсы и мощные предплечья. Она осуждающе оглядела тщедушную фигуру мужа, словно спрашивая: «И почему он не похож на своего начальника?»

Впрочем, Исиду уважали не только за безупречный вкус в одежде, превосходную физическую форму и положение в компании, но и за то, как он держал спину, как изящно передвигался и как спокойно и в то же время уверенно говорил с любым, вне зависимости от его статуса. Исиде было чуть за пятьдесят. Иссиня-черные волосы начали белеть на висках. Исида носил громадные очки в черной оправе, и если не говорил, то методично протирал толстые стекла белым носовым платком в горошек. Кэндзи всегда интересовало, стирает ли он один и тот же платок каждый день или хранит дома целый запас.

Прокашлявшись, Исида начал собрание с того, что сделал ряд объявлений о текущей работе и планах на ближайшее будущее.

— Я особенно доволен, — сказал он так тихо, что все подались вперед, чтобы лучше слышать, — работой менеджеров по инновационной деятельности.

Кэндзи взглянул в противоположный угол комнаты, где сидели трое мужчин без галстуков, с расстегнутыми воротниками и в обычных брюках, не от костюмов.

— Сейчас они занимаются проектом, в котором также принимают участие невероятно талантливые ребята, нанятые со стороны. Они помогут нам разработать принципиально новые форматы игровых шоу-программ. Мы уже заключили контракты со сценаристом, режиссером и художником по компьютерной графике. Мне сказали, что их идеи очень своеобразны. Очень. Но… — Исида наклонил голову, — компания переживает тяжелые времена, и мы сможем выстоять только, если будем упорно работать, не забывая, что мы — одна команда!

Вспомнив о заводе «Ниссан» в Канагаве и об одиноком рассерженном рабочем, Кэндзи согласно закивал головой. Вокруг одобрительно зашептались.

— Мы должны поднажать! — закончил речь Исида. — Хотя и не в ущерб сну!..

Он сел на свое место под дружный смех и негромкие, но искренние аплодисменты и тут же начал протирать очки, а его место занял Это, костлявый, похожий на тщедушную птичку мужчина с маленькой яйцеобразной головой и редкими волосами. Перед тем как заговорить, Это судорожно вдыхал воздух — клиенты не раз пугались, что у него приступ удушья. В руке он держал замусоленную книжку: корешок ее согнулся, часть выпавших страниц была приклеена скотчем, на котором остались отпечатки длинных тонких пальцев Это. Он открыл ее на изречении, заранее выбранном Исидой и отражавшем текущее положение дел.

— Сегодняшняя пословица… — Это всей грудью втянул воздух: — «Доброе слово и кошке приятно». Старайтесь внимательно относиться к коллегам, поддерживайте их в работе.

Резко захлопнув книжку. Это отступил назад, как будто сам испугавшись неожиданного звука. Это был сигнал к тому, чтобы все встали и отправились на свои рабочие места, дружно прокричав перед этим девиз японской вещательной корпорации: «Работать так, чтобы выполнить обещание, данное нашим зрителям».

Но только сотрудники собрались разбрестись по своим углам, как Исида вскочил на ноги и вежливо кашлянул.

— Прошу прощения, уважаемые коллеги!.. Позвольте мне напомнить, что сегодня мы празднуем день рождения. Насколько я помню, не просто день рождения, а юбилей!

Кэндзи потупился.

— Давайте все вместе пожелаем Ямаде-сан счастья в день его сорокалетия!

Кэндзи покраснел, когда коллеги повернулись в его сторону, начали похлопывать по плечу, принялись желать всего наилучшего. Дверь в конференц-зал распахнулась, и секретарь Исиды вкатила столик на колесиках со свежесваренным кофе, белоснежными чашками и пирожными.

— Пожалуйста, угощайтесь! — Исида великодушно махнул в сторону столика и вышел.

— Давай, Ямада-сан. Тебе положено взять первому!

Один из коллег подтолкнул Кэндзи к столику мимо стульев и улыбающихся лиц. Тепло окутало его, будто мягкое одеяло. Может быть, все подозрения напрасны. Коллеги не держат на него зла. Впервые за несколько месяцев он вновь почувствовал себя частичкой дружного коллектива, когда в нерешительности остановился перед столиком с пирожным.

— Бери самое большое! — крикнули из-за спины.

— Эй, только не это, — пошутил кто-то, — я его уже забил.

Кэндзи ни разу не менял место работы. Полгода назад, празднуя с коллегами двадцать два года трудовой деятельности в «Эн-би-си», он вдруг с ужасом подумал, что это дольше, чем он женат, дольше, чем он знал своего покойного отца. Мать Кэндзи давно умерла. И хотя у него была жена, двое детей и теща, корпорация казалась ему настоящей семьей. Каждый раз, когда запускали новую передачу, он не спал ночами. Особенно когда сам работал над проектом. Если передача проходила успешно, Кэндзи тешил себя мыслью, что сыграл пусть маленькую, но все же роль в создании этого шоу. Если передача проваливалась, он несколько дней не мог прийти в себя. Единственное, что могло утешить — приняться за работу с еще большим рвением, засиживаясь в офисе допоздна.

В семидесятых и восьмидесятых «Эн-би-си» охватывала большую часть зрительской аудитории и славилась интереснейшими выпусками новостей и документальными передачами. Однако в последние двадцать лет возросла популярность легких развлекательных телепрограмм, особенно игровых шоу, и корпорация потеряла лидирующее положение. Сразу же было сформировано подразделение развлекательных программ, но оно не смогло соперничать с конкурентами по количеству выпускаемых шоу. Все чаще «Эн-би-си» обращалась к независимым телекомпаниям, обещавшим изменить плачевное состояние корпорации, впрочем, чаще безрезультатно. Совсем недавно заключили контракт с «Майру ТВ» на создание викторины, в которой свекрови с невестками соревнуются в парах за шанс отправиться в кругосветное путешествие. Фокус-группа Кэндзи слабо отреагировала на пилотный выпуск. Зрители хотели драмы. Действия какого-нибудь, на худой конец. Переживаний. Кэндзи сам гордился тем, как провел разговор с командой разработчиков, закончив его предложением кардинально изменить шоу:

— Стравите свекровей с невестками! А в качестве приза — победительница берет с собой в поездку сына или мужа. Ну а если хотите шокировать публику, то скажите, что жена не обязана брать мужа, она может выбрать друга или даже любовника.

Кэндзи был всего-навсего менеджером маркетингового отдела и занимался только исследованиями рынка. Но он мечтал сам создавать телепрограммы. Он фонтанировал идеями, новыми форматами игровых шоу и часами прорабатывал их по дороге домой и на работу — Кэндзи никогда не увлекался кроссвордами. Если удавалось, он делился идеями с коллегами. Они обычно не дослушивали, отговариваясь занятостью, а настаивать он не смел. На совещании по поводу шоу свекровей и невесток наконец представился шанс рассказать о своих задумках. Видно было, что слушатели заинтересовались. Сперва зашумели в одном конце стола, затем заговорили все разом.

— Прошу прошения! — громко сказал исполнительный продюсер шоу — Абэ Китахара.

Его голос звучал завораживающе убедительно. Кэндзи покорно выслушал, что фокус-группа неправильно восприняла шоу, и, естественно, компания возьмет за основу первоначальный формат, иначе об успехе можно забыть. Затем Кэндзи попросили выйти из конференц-зала.

«Эн-би-си» с трудом вытянула шоу — рейтинг был низкий, а каждая передача выходила далеко за рамки бюджета. К тому же она стала первым развлекательным шоу, которое корпорация сделала самостоятельно. Понятно, что все ужасно нервничали. Отчаяние усилилось, когда Кэндзи представил собранную его отделом информацию о том, что шоу негативно сказалось на имидже торговой марки «Эн-би-си». Не было даже смысла заявлять: «Я же вам говорил». Кэндзи винил себя за то, что не настоял на своем мнении, за то, что промолчал, когда нужно было настаивать. Он чувствовал, что коллеги тоже винят его. Особенно те, кто присутствовал на совещании и видел, как он уступил Китахаре. Но, может быть, он ошибается?.. Спонтанное празднование дня рождения — разве не повод разувериться в былых сомнениях?.. А если ребята в отделе и впрямь винили его, возможно, не все мосты сожжены.

Кэндзи налил чашку кофе, поболтал немного с коллегами и, взяв по всеобщему требованию самое большое пирожное, пошел на рабочее место. Несколько слоев теста были слеплены жирным кремом и клубничным джемом с крупными кусочками ягод. Уже в дверях кто-то окликнул Кэндзи:

— Эй, Ямада-сан! Может, оставим немного семейке Ватанабэ? Как думаешь? Вдруг они проголодаются сегодня ночью!

Все засмеялись. Сев за стол, Кэндзи с удовольствием откусил от пирожного большой кусок. Крем вылез с одной стороны и упал на новую рубашку. Но Кэндзи только рассмеялся, оттирая пятно носовым платком.

* * *

В полдень снова взвыли динамики. Завершив работу, Кэндзи пошел на обед.

Когда в офисе еще не было громкоговорителей, Кэндзи мог запросто забыть об обеде и работать до конца дня, не отрываясь, перекусив печеньем или конфетами, которые лежали в верхнем ящике стола. Но это было до того, как американец, временно откомандированный в корпорацию, пожаловался, что не соблюдаются элементарные условия труда, не организованы регулярные и столь необходимые перерывы. Через полгода в офисе установили динамики, которые с тех пор оповещали сотрудников о начале и об окончании рабочего дня, уведомляя, с какого момента требовать сверхурочные и когда идти на обед. Многие сотрудники «Эн-би-си» перекусывали в соседних ресторанчиках или покупали еду на вынос. Женатые, в том числе и Кэндзи, доставали из холодильника в углу кабинета принесенный из дома обед и ели за рабочими столами.

Пообедав, Кэндзи проехал на лифте до первого этажа и вышел прогуляться. Он делал это каждый день после того, как прочитал в женском журнале, которых полным-полно у жены, что прогулка после обеда способствует пищеварению. У Кэндзи часто болел желудок. К тому же можно было выкурить несколько сигарет подряд, что он и сделал, держа их в горсти, чтобы дождь не загасил пламя. Когда Кэндзи вернулся в кабинет, было уже 12.40.

До конца рабочего дня он готовил фокус-группу для измерения реакции на пилотный выпуск новой мыльной оперы: разослал видеокассеты участникам, забронировал номер в центральной гостинице, нашел куратора и подготовил план обсуждения. Ровно в пять часов сотрудники, работающие по временному контракту, начали выходить из офиса. А это означало, что пошли сверхурочные. В прошлом месяце Кэндзи накопил сорок три часа, хотя имел право переработать только двадцать. Вдруг кто-то вежливо кашлянул. Кэндзи поднял глаза.

— Ямада-сан, простите, что отвлекаю от работы, но мне нужно с вами поговорить. Зайдите, пожалуйста, в конференц-зал номер один. Я буду там через пятнадцать минут.

Не дожидаясь ответа, Исида кивнул и вышел.

Кэндзи представить не мог, о чем начальник собирается с ним говорить. Обычно тот не вызывал к себе на личные разговоры, все обсуждалось на общих собраниях.

«Может, хочет поздравить меня еще раз с днем рождения?» — подумал Кэндзи.

Успокоив себя этой мыслью, Кэндзи продолжил работу, а ровно через пятнадцать минут, поднявшись из-за стола, отправился в конференц-зал, прихватив на всякий случай блокнот с ручкой.

Первое, на что он обратил внимание, переступив порог — изменилась обстановка зала. Впереди стоял небольшой столик с двумя стульями, на одном из которых сидел Исида. Все остальные стулья были составлены друг на друга вдоль дальней стены. Второе, что заметил Кэндзи — рядом со свободным стулом на столе стоял стакан с водой и лежала пачка бумажных салфеток.

— Спасибо, что пришли. Присаживайтесь!

Сев на край стула, Кэндзи положил на колени руки — левую на правую, а потом поменял.

— Боюсь, я должен сообщить вам неприятные новости.

Кэндзи нахмурился. Он вдруг вспомнил, как, когда ему было восемь лет, школьная секретарша вошла на урок математики и спросила учителя, не может ли Кэндзи Ямада пройти с ней в кабинет директора. Маленький Кэндзи плелся по длинному коридору, дрожа от страха и боясь спросить, за что его вызвали. Оказалось, вышло недоразумение. Футбольным мячом разбили окно, и у мальчика, сбежавшего с «места преступления», портфель был того же цвета, что и у Кэндзи.

— Ничего страшного, — радостно закончил разговор директор школы, но Кэндзи на всю жизнь запомнил страх, охвативший его в длинном коридоре, холодный липкий пот и безумные удары сердца.

Голос Исиды вернул его в реальность.

— Вы, должно быть, знаете, что подразделение развлекательных телепрограмм несет убытки уже несколько месяцев. Можно даже сказать лет!

Кэндзи с удивлением заметил, как трясутся руки, и, пытаясь успокоить их, открыл блокнот и схватил ручку, приготовившись писать. Во рту пересохло, хотелось глотнуть воды из стакана, но он боялся, что обольет рубашку, на которой уже красовалось жирное пятно от пирожного. Обычно у Кэндзи была запасная рубашка на работе, а сегодня он забыл принести из дома свежую.

— Совет директоров несколько раз обсуждал, как выйти из сложившейся ситуации. И сегодня утром наконец-то они приняли решение.

Взяв листок бумаги, Исида зачитал:

— Очевидны два факта. Во-первых, в сложившихся условиях «Эн-би-си» не в силах конкурировать с другими телекомпаниями, выпускающими развлекательные программы. Во-вторых, данный сегмент рынка неустойчив и подвержен резким изменениям. Поэтому совет директоров решил ликвидировать подразделение развлекательных программ и вернуться к истокам — новостям и документальным фильмам.

Кэндзи разом успокоился и огорчился. В отделе давно поговаривали о чем-то подобном. И вот оно случилось. Конечно, Кэндзи расстроился, но, возможно, передвижение в другой отдел станет толчком в карьере, которого ему так не хватало. Теперь он понял, о чем хочет поговорить Исида, и немного расслабился.

— Восемь лет своей жизни я проработал в подразделении развлекательных программ. Это было счастливое время, и ваши слова, конечно, меня огорчили. Но я уверен в мудрости решений совета и с нетерпением жду новых возможностей.

Исида прокашлялся.

— Подразделение будет расформировано. Естественно, мы постарались подыскать каждому сотруднику новое место, но, к сожалению, не для всех это удалось сделать. — Он напряженно посмотрел на Кэндзи и добавил: — Бюджет ограничен. Во многих подразделениях прошло сокращение, не только в нашем…

Первым делом Кэндзи подумал о коллегах, которые поступили на работу в прошлом году, вчерашних выпускников институтов. Неужели Исида намекает, что эти молодые люди потеряют работу? Когда он сам пришел в корпорацию двадцать два года назад, то сразу понял, что проработает здесь всю жизнь. Однако времена меняются, и для будущих поколений все может оказаться по-другому.

«Мой стаж работы обеспечивает мне иммунитет», — сколько раз Кэндзи повторял себе эту фразу.

— Мы сделали, что смогли, — продолжал Исида, — чтобы придумать, где лучше применить ваш огромный опыт и профессиональные навыки. Но, к сожалению… К большому сожалению, мы не нашли для вас места.

Кэндзи растерялся.

— Вы хотите сказать, что меня переведут в другое подразделение?.. Может быть, производство телепрограмм?! — с надеждой спросил он.

Вот он шанс, которого Кэндзи ждал так долго! Наверное, до Исиды дошли его идеи о новом формате игрового шоу! Кэндзи был бы рад работать на любом месте в корпорации, но производство телепрограмм станет воплощением мечты.

— Нет, я не это хотел сказать. Мы вынуждены попросить вас написать заявление об уходе.

— Об уходе… — Кэндзи повторил последнее слово, все еще не понимая смысла.

— Да, об уходе.

— Но… — Кэндзи запнулся, стараясь подобрать нужные слова, — мне всего лишь сорок лет. — И вдруг засмеялся — ситуация показалась ему довольно забавной. — Сегодня у меня день рождения. Мне исполнилось сорок. Я слишком молод, чтобы увольняться.

— Боюсь, другой возможности нет…

— Нет другой возможности?!.. — Вдруг спасительная мысль пронеслась в его голове. — Ага, я все понял. Это шутка! Вы решили разыграть меня в день рождения!

— Нет, это не шутка.

Одного взгляда на Исиду было достаточно, чтобы понять: он и впрямь не шутит. Кэндзи сморщился и принялся бессознательно чесать шею, оставляя на коже длинные красные царапины от ногтей.

— Но я проработал здесь всю свою жизнь. Двадцать два года… Как меня могут уволить?! Не понимаю… Здесь я познакомился со своей женой. Она работала секретарем. Вы ее, наверное, помните! Ами… У нас двое детей: мальчик и девочка.

Повернувшись на стуле, Кэндзи посмотрел на дверь и, подумав о коллегах, сказал:

— Они… они — мои друзья. Я вижу их каждый день.

— Мне, правда, очень жаль, Ямада-сан. Тем не менее это решение вне моей компетенции.

— Вы не можете так со мной поступить! — Кэндзи не сумел сдержать панику, и она прорвалась в голосе. — Корпорация всегда ко мне хорошо относилась! Мне дал и ссуду для покупки дома, предоставляли медицинскую страховку. И еще летний отдых!

Каждые два года компания оплачивала поездки сотрудникам и их семьям. Прошлым летом они ездили на онсен. В следующий раз собирались в токийский Диснейленд.

— Что я скажу жене? Что я скажу теще?! Она только что переехала к нам. Ее муж умер. Я должен обеспечивать теперь и ее.

Исида все время сидел неподвижно, но когда голос Кэндзи стал громче, нетерпеливо заерзал на стуле. Привстав, он сказал:

— Другого выхода нет. Вам нужно время, чтобы успокоиться. А потом, пожалуйста, соберите свои вещи и покиньте офис. И, если это возможно, не причиняйте лишнего беспокойства коллегам. Мы не хотим никого расстраивать.

Уже в дверях Исида снял очки и начал их усиленно протирать носовым платком в горошек.

Кэндзи догнал и взмолился:

— Я буду работать усерднее. Я буду исполнительнее. Никаких больше ошибок, как в прошлый раз. Знаю, я должен был настоять на своем, я должен был быть упрямее… Это не повторится.

Исида даже не обернулся. Оставшись один в конференц-зале, Кэндзи прислонился спиной к двери; ноги подкосились, и он медленно сполз на пол. Сдавленное всхлипывание вырвалось из горла. Как он скажет семье? Он подвел их. А что о нем подумают коллеги? Как теперь смотреть им в глаза? Он чувствовал себя совершенно раздавленным. Ударяя ладонью о пол, Кэндзи бормотал вновь и вновь:

— Давай, соберись! Не раскисай!

Наконец он встал и сделал несколько неуверенных шагов. Ноги были как ватные; боясь, что они в любой момент могут его подвести, Кэндзи быстро вышел из конференц-зала и поспешил в кабинет.

Оказавшись у стола, он открыл дипломат и несколько секунд молча разглядывал коричневую подкладку, пока не понял, что складывать ему нечего. Уже не нужно брать с собой документы, чтобы просмотреть их по дороге домой, а личных вещей он на работе не держал — ни фотографий жены и детей, ни памятного пресс-папье, ни ручек. Все, чем он пользовался — от калькулятора до точилки — принадлежало корпорации. Все, кроме бонсая: фикуса, ветки которого изящно обвивали мячик для гольфа. Схватив фикус, Кэндзи закрыл пустой дипломат и, стараясь двигаться как можно незаметнее, бросился к выходу.

Высшее руководство в дальнем конце кабинета великолепно справилось с задачей, сделав вид, что не заметило удаляющегося работника, а вот младшие сотрудники не знали, что чувства Кэндзи надо щадить. Один из них окликнул:

— Ямада-сан, куда это вы собрались так рано, да еще и с цветком? Наверное, у вас появилась подруга. А ваша жена о ней знает?

Заикаясь, Кэндзи еле сумел пробормотать что-то о посещении врача.

Взглянув в его лицо, коллега извинился за неудачную шутку:

— Ямада-сан, простите! Надеюсь, ничего страшного. Здоровья вам! До свидания, до завтра!

На улице Кэндзи поставил дипломат на землю и застегнул плащ.

«Мне сорок лет, — думал он, — и у меня больше нет работы».

Что делать?.. Он не знал ответа на этот вопрос. Если в таком состоянии заявиться домой, жена заподозрит неладное. Что он ей скажет?.. Начнет допытываться, почему он так рано сегодня. Жена привыкла, что раньше полуночи он не возвращается.

— Ты что же сегодня никуда не зашел с коллегами? Или мало работы было? — станет допрашивать она, и шею, а потом лицо начнет заливать красным, так обычно бывает, когда жена волнуется.

Оставалось лишь скоротать вечер в баре.

Глава 2

Уткнувшись лицом в руки, Кэндзи балансировал на краю высокого стула у стойки бара. Бежевый костюм, только вчера из химчистки, выглядел так, словно в нем валялись под забором. Ворот не совсем уже белой рубашки был расстегнут, а красный галстук торчал из кармана плаща, свисавшего со спинки стула. Край плаща отмокал в лужице пролитого пива. Кэндзи пил уже два часа. Бар постепенно наполнялся посетителями, и многие с любопытством поглядывали на него. Внимание привлекал не только растрепанный вид Кэндзи, но и то, что правой рукой он заботливо обнимал горшочек с фикусом.

Оторвав руку от лица, Кэндзи начал ощупывать барную стойку в поисках стакана. Там оставался еще глоток виски, а если уже растаяли кубики льда, тогда даже больше — два или три. Вполне достаточно, чтобы продержаться полчаса, а потом выйти из «Газовой паники» [3], сесть на последний поезд и добраться до дома в Уцуномии. Поиски не увенчались успехом, рука хватала пустой воздух.

— Он точно был здесь, — бормотал Кэндзи.

Оглушительная музыка пульсировала в голове. В стробоскопическом свете с танцпола все движения казались, как в замедленной съемке.

Кэндзи поднял взгляд на барменшу, которая грязной тряпкой вытирала заляпанную стойку.

— Что я могу вам предложить? — угрожающим тоном произнесла она.

Кэндзи взмахнул обеими руками и чуть не упал со стула.

— Ничего, спасибо.

Он уже достаточно выпил и ощущал это всеми стенками пустого желудка.

Барменша сердито ткнула в плакат на стене за ее спиной. Прищурившись, Кэндзи попытался прочесть, что там напечатано крупным шрифтом не только по-японски, но и по-английски и по-испански. «Если вы не держите в руке выпивку, — гласил плакат, — вас попросят уйти».

— Еще виски!

Барменша грохнула стакан на стойку и повернулась к другому клиенту. Кэндзи взял виски и отхлебнул глоток. Спиртное горячей лавой стекло по горлу. Желудок тут же отреагировал, выплюнув в рот желчь. Кэндзи, скривившись, сглотнул, и тут спинку стула резко толкнули. Прижав стакан к груди, чтобы не пришлось заказывать еще, Кэндзи обернулся. Две американки с брекетами на зубах таскали друг друга за волосы, били по лицу, царапались и кричали. Молодой японец с бритой головой и татуировками на обеих руках, который, по-видимому, стал причиной раздора, без интереса наблюдал за происходящим сквозь сигаретный дым.

Бар «Газовая паника» находился на третьем этаже четырехэтажного здания. Громадный зал, стилизованный под склад, с голыми цементными стенами. Черные жирные трубы системы кондиционирования змеями расползались по потолку, с которого крупные капли конденсата падали на переполненный танцпол. Над будкой диджея пульсировала неоном фраза «Заявки не принимаем». Неплохо укомплектованный бар со стойкой тянулся вдоль одной стены танцпола, с другой расположились красные виниловые кабинки, узкие скамейки и столики, привинченные к полу.

Кэндзи раньше не бывал в «Газовой панике» и не собирался приходить сюда. Но для сегодняшнего вечера бар оказался идеальным местом — здесь вряд ли столкнешься с коллегами. С бывшими коллегами, напомнил себе Кэндзи. И, несмотря на боль, которую причиняли ему мысли о работе, он подумал, чем сейчас заняты его сослуживцы. Сегодня понедельник, они обязательно куда-нибудь пошли после работы перекусить и выпить. Если бы не разговор с Исидой, он бы присоединился к ним, и они бы вместе подняли бокалы в честь его сорокалетия. Может, они сейчас пьют за его здоровье?.. Или, наоборот, стараются вычеркнуть его из памяти, чокаясь друг с другом? Какая разница! Весь отдел распустят, и Кэндзи — далеко не единственный, кому не нашли другого места в корпорации. Мысли коллег вскоре поглотят размышления о собственном шатком положении, о займах и кредитах, о женах и детях. Кэндзи загрустил еще больше, задумавшись, и не впервые за сегодняшний вечер, о пожизненной ипотеке на квартиру, в которой жил вместе с женой, двумя маленькими детьми и вечно недовольной тещей.

Громко застонав, он сжал, что было силы, голову, словно хотел выдавить мучившие его мысли. Потом посмотрел на пол и представил, как хорошо было бы свернуться на нем калачиком и лежать без еды и воды, пока не исчезнешь с лица земли. Или лучше пока не превратишься в то, чего никогда не было.

«Как можно быть таким глупцом?!» — повторял он про себя снова и снова, вспоминая мельчайшие детали последних месяцев, малейшие намеки, которые он упустил: разговоры полушепотом, смолкавшие, когда он заходил, сочувственные взгляды…

Если бы кто-нибудь отвел его в сторонку, предупредил! Тогда он смог бы предотвратить катастрофу. Работал бы больше. Стал бы идеальным сотрудником! А если бы и это не помогло, то по крайней мере ушел бы тихо, спасая остатки достоинства, а не как сегодня — суетливо, втянув голову в плечи, неся пустой дипломат и фикус, со вкусом кремового пирожного во рту.

Мучительно глядя на пол, Кэндзи почувствовал, как ему на плечо опустилась рука, однако даже не оглянулся. Он знал, что очередная девушка оперлась на него, взбираясь на барную стойку, чтобы танцевать, дразня мужчин, пока не надоест музыка или пока не свалится. Краем глаза Кэндзи заметил приближающиеся к нему черные шпильки. Он хотел предупредить обладательницу туфель, что она рискует упасть и поранить не только себя, но и его, однако не смог вымолвить ни слова. Прямо над ним возвышались бледные голые ноги, едва прикрытые короткой джинсовой юбкой; белые кружевные трусики тоже были практически на виду.

Девушка, осознав шаткость своего положения, сползла с барной стойки и повисла на Кэндзи. Он смущенно отвел взгляд от черного облегающего топика с глубоким декольте спереди и узкими лямками на голой спине.

— Какой ты классный! — заплетающимся языком объявила девушка, щекоча Кэндзи под подбородком. — Говоришь по-английски?

Он попытался ответить, но слова застряли в горле. Рот открылся и также беззвучно закрылся. Девушка, казалось, ничего не заметила.

— Классное растеньице! — сказала она, взяв фикус в руки. — Откуда он у тебя?

Отобрав фикус, Кэндзи нежно прижал его к груди и погладил листья, вспоминая другие, лучшие времена… Тридцатидюймовое деревце росло в восьмиугольном керамическом горшке; четыре переплетенных стволика обвивали мяч для гольфа, который сейчас можно было бы вытащить, только обрезав ветки. В горшке помимо фикуса стоял пластмассовый человечек ростом три дюйма, замахнувшийся над головой клюшкой. Фикус — подарок жены на десятую годовщину работы Кэндзи в «Эн-би-си» — стал символом их общей надежды на то, что после десятилетия добросовестной службы его повысят до уровня, предполагающего членство в гольф-клубе наравне с высшим руководством и начальниками отделов. Но следующее десятилетие было ознаменовано постоянными сокращениями бюджета и реструктуризацией. Фикус все это время, как и положено комнатному растению, зеленел и разрастался. Иногда Кэндзи не мог на него спокойно смотреть — казалось, деревце посмеивается над хозяином. Несколько раз он пытался убить растение, лишая воды и подкормки, но заботливые коллеги всегда приходили на помощь фикусу.

— Моя жена… — начал Кэндзи и громко рыгнул — желчь все-таки ворвалась в рот.

Музыка загромыхала сильнее, а пол изогнулся под ногами. Желудок, казалось, выворачивало наружу. Голова закружилась.

— Это что, землетрясение? — спросил он у девушки, которая в ответ только молча посмотрела на него, а потом крикнула в ухо:

— Говори громче, не слышу!

— Землетрясение, — повторил Кэндзи и вдруг схватился за голые руки девушки, потому что пол изогнулся еще больше.

Приняв этот жест за объятия, девушка издала смешок, превратившийся в визг, когда Кэндзи вырвало на нее и на барную стойку. Все обернулись. Откуда ни возьмись появились вышибалы, подхватили Кэндзи под руки, выволокли из бара и спустили по лестнице. Плащ и дипломат швырнули следом, а фикус, посовещавшись, решили оставить себе.

— Пожалуйста, — взмолился Кэндзи, заползая на ступеньки, но путь ему тут же преградили. Поняв, что протестовать бесполезно, он с трудом влез в плащ, подобрал дипломат и поплелся к станции «Роппонги». По дороге ему пришлось еще раз остановиться, чтобы снова сблевать — на этот раз в придорожную канаву.

Кэндзи стоял посередине платформы, слегка покачиваясь. Ему нужно было добраться до станции «Токио», а оттуда на последнем скоростном поезде — до Уцуномии, всего сто километров. Через несколько минут подошел поезд. Кэндзи, пошатываясь, забрался внутрь и удачно упал на свободное место у двери. Освободив желудок, он почувствовал себя лучше, но тошнота сменилась головной болью и нестерпимой жаждой. Ища в карманах обезболивающее, которое можно проглотить без воды, Кэндзи обвел взглядом вагон. В начале и в хвосте люди сидели и стояли довольно плотно, а посередине, рядом с Кэндзи, кроме него был только один мужчина. Через пару секунд стало понятно, почему.

От мужчины разило немытым телом и еще чем-то химическим. Запах напомнил Кэндзи футон, на котором он спал во время медового месяца в осакской гостинице. (На вопрос, чем это пахнет, хозяин коротко и тихо ответил, что матрац обрызгали средством от клопов). Волосы у бомжа свисали до плеч и были бы, наверное, еще длиннее, если бы не сбились на концах в покрытые пылью и перхотью колтуны. Лицо покрывала толстая серая пленка, уголки рта были в коростах. Под длинными заострившимися ногтями чернела грязь. На бродяге были муслиновые штаны, подвязанные на щиколотках и на поясе бечевкой. Бомж что-то бормотал, тряс головой и махал в воздухе рукой, словно отгоняя муху. Потом наклонился вперед, открыл рот и сплюнул на пол вагон плотную бесцветную слюну.

— Чего уставился?

Кэндзи, сообразил, что все это время, не отрываясь, разглядывал бомжа, резко отвернулся, но было поздно.

— Чего уставился? — спросил тот громче. Несколько пассажиров встревожено посмотрели на него. — Никогда не видел человека, от которого отвернулась удача? Ну, чего молчишь?

Извинившись, Кэндзи поднялся с места, направляясь к двери. Ему нужно было выходить на следующей остановке, и он мысленно уговаривал поезд ехать побыстрее. Но бомж тоже встал и, громко бормоча, двинулся к Кэндзи, обдавая его вонью, от которой рвота вновь подступила к горлу. Через минуту, показавшуюся вечностью, чернота за окнами вагона сменилась огнями станции, и Кэндзи выпрыгнул на платформу, как только открылись двери, молясь про себя, чтобы бомж не последовал за ним. К счастью, тот лишь крикнул из вагона:

— Я был таким же, как ты. У меня тоже была работа, семья и дом. А посмотри на меня сейчас. Они забрали все. Все до последней капли. И с тобой могут сделать то же самое. Берегись. С тобой могут сделать то же самое…

Дрожь в руках не унялась, даже когда Кэндзи сел на скоростной поезд до Уциномии и за окнами потянулись грязные стены высотных зданий. Над головой тянулись в разные стороны переплетения проводов. Внезапно протрезвев, Кэндзи разглядывал через окно черное ночное небо, проколотое не звездами, а неоновыми огнями, освещающими рекламу пива, ресторанов и баров. Он закрыл глаза, а когда открыл, увидел, как из окна на него смотрит мужчина. Сначала Кэндзи не узнал его — усталый, постаревший, осунувшийся, а он-то все еще считал себя молодым. Сорок, да… Но ему всегда говорили, что он выглядит моложе своих лет. Так оно и было. До сегодняшнего дня…

Ами, жена Кэндзи, однажды призналась, что выбрала его из остальных поклонников за внешность. Они начали встречаться, когда Кэндзи поступил на работу в «Эн-би-си», но Ами мечтала о более перспективном мужчине. Несколько лет спустя, когда им обоим было по двадцать пять, Ами все еще не нашла человека, соответствующего ее высоким запросам. Будущее Кэндзи в то время выглядело неплохо, и после длительной помолвки они, наконец, поженились. Накопив достаточно денег, чтобы взять кредит на приобретение квартиры, родили близнецов. В день свадьбы Ами сказала ему:

— Я выбрала тебя, потому что ты неплохой парень и стремишься к большему в жизни. А еще у тебя хорошая кожа, и ты будешь стареть красиво.

Она не хотела представлять себя стареющей рядом с одышливым седым стариком, который не может и одного лестничного пролета пройти, не запыхавшись.

На станции «Уцуномия» не было ни души, кроме одинокого охранника. Сегодня безлюдность казалась зловещей. Кэндзи прошел через турникет, мимо темных кафе и магазинчиков с опущенными жалюзи. Даже ребята, которые обычно танцуют брейк-данс в шлемах и наколенниках под музыку, рвущуюся из огромного стереомагнитофона, разошлись по домам.

Кэндзи быстро дошел до квартиры, погруженной в темноту. Не включая свет, пробрался в спальню. Ами спала, посапывая, в счастливом неведении. Кэндзи разделся и нырнул в постель рядом с женой. Она забормотала что-то, зашевелившись, не просыпаясь. Кэндзи захотелось дотронуться до нее, захотелось, чтобы она его обняла… Но они почти забыли, как это делается. Потом он подумал, не разбудить ли жену, не рассказать ли все о работе, однако, представив ее реакцию, просто вытянулся на матраце, уставившись в потолок и стараясь не обращать внимания на расползающуюся в душе пустоту. Только в три часа, убаюканный равномерным дыханием жены, Кэндзи наконец-то заснул.

Глава 3

— Просыпайся! Я тебя уже час не могу добудиться! Ты что, собрался сегодня на работу опоздать?!

Медленно, потому что резкие движения причиняли боль, Кэндзи открыл вначале один глаз, потом второй и приподнялся на локтях. Голова раскалывалась, язык как будто посыпали молотым стеклом, а жена разглядывала его с порога спальни. Перекатившись на бок, Кэндзи посмотрел на будильник. Потом со стоном повалился снова на матрац. Было 8.03 утра.

Ему снился сон. Сон о банкетном зале Бубновой дамы в токийском Диснейленде, где он временно устроился официантом. В первый же день ему вручили форму и приказали переодеться. Через десять минут он появился в ресторане в чрезмерно зауженных к низу белых мохнатых брюках, ярко-желтом пиджаке поверх зеленого жилета, в красном галстуке и с длинными белоснежными свисающими ушами. При одной мысли о том, сколько прекрасных костюмов висит дома, ему захотелось сбежать из ресторана, однако девушка в длинном светлом парике подвела его к только что освободившемуся столику и сунула в руки тряпку.

— Вытри, — приказала она, поправляя голубое платье, — а потом проводи к столику клиентов.

Девушка показала на компанию из четырех человек, поджидающих в начале банкетного зала, когда им покажут, где сесть.

Кэндзи делал все, как ему сказали: вытирал столы, пока не вспотел. Остальные работники чудесным образом испарились. Все обязанности повисли на нем: готовить, обслуживать, принимать заказы и убирать со столов. Может ли быть хуже?! Оказывается, может. Приближаясь к следующей группе клиентов, Кэндзи остановился как вкопанный, длинные белые уши задрожали — то были коллеги из «Эн-би-си». За ними следом в зал вошли жена, дети и теща, пряча от стыда глаза.

Проснувшись, Кэндзи понял, что реальность ненамного лучше сна.

— Если поторопишься, я подброшу тебя до станции! — нетерпеливо прокричала Ами уже за дверью.

Выбора нет, придется все ей рассказать. Скатившись на пол, Кэндзи встал, сунул ноги в тапочки и натянул халат. Пока он шлепал на кухню по коридору, спустилась вся семья. Близнецы — им уже девять лет — завтракали за столом. Волосы Юми были аккуратно заплетены в косички и завязаны розовыми ленточками. Девочка болтала ногами под столом, пока не попала брату в голень.

— Ой, — взвыл тот, — мам, она пинается!

Хоть они и близнецы, Ёси был намного меньше сестры. Кэндзи всегда казалось, что характером сын пошел в него. А вот Юми больше напоминала мать.

— Что на этот раз? — спросила Ами, продолжая мыть посуду.

Кэндзи открыл рот, но слова не шли. Никто не замечал его присутствия.

— Она меня пнула, — захныкал Ёси.

— Попроси у брата прощения.

— Я нечаянно.

— Я… — начал Кэндзи, но теща — невысокая сухонькая женщина с мягким морщинистым лицом — не дала договорить.

— Где мои журналы? — спросила она, доставая очки из переднего кармана цветастого домашнего платья, которое она надевала каждый день поверх брюк и хлопковой блузки с длинными рукавами и кружевными манжетами. — Они лежали здесь вчера вечером.

Теща подняла с разделочного стола детские завтраки и даже заглянула в школьные сумки, висевшие на спинках стульев.

Обычно Кэндзи не видел, как проходило утро его семьи, и нимало об этом не жалел. Тем не менее он прекрасно знал, что ищет теща. Как только старушка переехала к ним, Ами сказала ему, что мама собирается вносить свою лепту в семейный бюджет. Своих денег у нее практически не было, поэтому она участвовала во всех викторинах, какие только предлагались в журналах, и, надо сказать, довольно успешно. А потом передавала призы в семейную копилку. Не всегда, правда, призы оказывались полезными. В коридоре уже скопилась гора собачьих мисок, под кроватью Ёси хранились зимние шины для джипа, а рядом со стиральной машиной стояли несколько громадных банок с маринованными овощами.

— Я могу прокормить семью, выигрывая в викторинах! — гордо пробормотала Эрико, выходя из кухни.

Только тогда Ами заметила в дверях мужа.

— Ну что ты там стоишь? Ты уже должен был переодеться. Давай поторопись, я успею подвезти тебя до станции по дороге в школу. — Ами вытирала стол влажной тряпкой, крупные завитки ее волос слегка подпрыгивали в такт движениям.

— Мне нужно тебе кое-что сказать.

— Что? Тебе не здоровится?! Вызвать врача?

— Нет.

— Ну, если ничего срочного, поговорим потом.

Бросив тряпку в раковину, Ами подошла к мужу, развернула его за плечи и подтолкнула к ванной.

— Нет-нет, нам срочно нужно поговорить! — повторял Кэндзи, позволяя толкать себя по коридору, словно был ее третьим ребенком.

— Нет времени! Потом.

Дверь захлопнулась, и он опустился на унитазную крышку. Что толку?! Он пытался ей сказать, а она не захотела слушать. Лучше просто поехать с ней сегодня. Может, так и лучше. Встретиться с Исидой, броситься ему в ноги. Нет, гордость не позволит. Лучше поискать новую работу. Она найдется быстро. Человека с его-то опытом и связями сразу же возьмут. А жене можно будет рассказать, когда все наладится. Решено! Он поедет в Токио и найдет новую работу. Чувствуя если и не уверенность, то по крайней мере надежду, Кэндзи встал, умылся и почистил зубы. Надев свежий костюм, он вернулся на кухню, взял у Ами коробку с обедом; положил ее в пустой дипломат и сел в машину. До самой станции они не обменялись ни словом.

— Удачного дня! — крикнула Ами, отъезжая.

Глава 4

«Что еще нужно человеку, чтобы найти работу, кроме мобильного телефона и целой коллекции визиток? — думал Кэндзи, выходя со станции „Токио“ и направляясь к ближайшему кафе. — Где-нибудь обязательно выстрелит».

— Большую чашку черного кофе, пожалуйста, — обратился он к долговязому парню за прилавком и, показав на круглую посыпанную сахарной пудрой булочку, добавил: — И одну вот такую.

Кэндзи занял угловой столик, на который положил сотовый, визитницу и пачку «Лаки страйк». Закурив, он начал перебирать визитки, раздумывая, с кого начать. Ответ очевиден — Масао Дзё, глава маркетингового агентства в Накамегуро, к услугам которого часто обращался Кэндзи, когда ресурсов «Эн-би-си» не хватало для проведения крупномасштабных исследований. Он уверенно набрал номер.

— А, Ямада-сан! — радостно отозвался Дзё. — Как дела?

Они обменивались любезностями минуты две, пока запас слов не иссяк.

Дзё первым нарушил молчание:

— Чем я помогу вам помочь, Ямада-сан? Вы проводите исследование, в котором требуется наше участие?

— Нет, вопрос более деликатный… — Кэндзи начал длинную речь об экономическом спаде, реструктуризации и сокращении бюджета в «Эн-би-си», а также о решении распустить подразделение развлекательных программ.

— Как печально! — сказал Дзё. — И в тоже время очень странно. Я не слышал, чтобы об этом ходили слухи. Я обычно первым все узнаю. У меня отличные каналы.

Кэндзи засомневался на секунду, сможет ли он высказать свою просьбу вслух.

— Из-за последней реструктуризации я был вынужден уволиться и теперь ищу новое место работы. Я надеялся на вашу помощь. Может быть, вашему агентству требуется старший маркетолог?

Дзё извинялся вновь и вновь, приговаривая:

— Это очень печально для вас и вашей семьи. К сожалению, дела сейчас у всех обстоят не важно, не исключение и мое агентство. Бизнес есть бизнес. Но будьте уверены, если я узнаю о вакансии где-нибудь, обязательно с вами свяжусь. Большое спасибо за звонок.

Он быстро повесил трубку — Кэндзи даже не успел ничего ответить.

За столиком напротив сидела пожилая дама с глубокими морщинами на лице и улыбалась Кэндзи. Он смущенно отвернулся, и только когда старушка ушла, набрал еще один номер. Этот звонок, впрочем, как и все остальные, оказался хуже первого. Стоило Кэндзи намекнуть, что он потерял работу, тон разговора сразу менялся. Человек на другом конце становился менее любезным, даже подозрительным. Почему он потерял работу? Из-за чего его уволили? Как печально, но, к сожалению, вакансий нет.

Сколько Кэндзи ни звонил, везде получал отказ. Наконец подошло время возвращаться домой, чтобы не вызвать лишних вопросов у Ами.

Остаток недели прошел так же: каждое утро Кэндзи просыпался после беспокойной ночи, полной странных снов, в которых он раскладывал продукты на полках в супермаркете, обслуживал клиентов в круглосуточных продовольственных магазинах, регулировал движение в подземных парковках. День за днем он заставлял себя встать с кровати, поехать в Токио, читать объявления о приеме на работу, лазить по сайтам телекомпаний и оставлять резюме в кадровых агентствах.

— Что вы изучали в университете, Ямада-сан? — спросила Кэндзи девушка в токийском кадровом агентстве, танцуя пальцами по клавиатуре компьютера.

На столе стояла фотография девушки в мантии выпускника, рядом пожилой мужчина и женщина. А на сертификате, висящем на стене, было написано, что она недавно закончила университет Васеда по специальности «управление персоналом».

— Университет… — пролепетал Кэндзи. — Я не учился в университете.

Веки девушки дрогнули. Продолжая печатать, она задала следующий вопрос:

— Сколько языков вы знаете?

— Только японский.

Кэндзи охватила паника. Зачем ему задают такие вопросы? Разве мало того, что он хочет и умеет работать?!

— У меня большой опыт работы — двадцать два года! — в крупной компании и безукоризненная репутация. Я начал работать в «Эн-би-си» сразу же после окончания школы и дошел до должности менеджера маркетингового отдела благодаря упорству и деловым качествам, оцененным руководством по достоинству.

Девушка, накручивая блестящую обертку от конфеты на мизинец правой руки, снова спросила:

— У вас есть сертификаты о повышении квалификации?

— Я работал, мне некогда было думать о повышении квалификации! — раздраженно ответил Кэндзи.

Нет, он не сердился на девушку. Он сердился на себя. Почему он не пошел на курсы?! А их ему предлагали?! Почему же он не настоял? Наверное, потому что он ни разу ни на чем не настаивал в жизни. И не знал, как это делается…

Девушка улыбнулась.

— Ну что же… Я загружаю анкету, посмотрим, есть ли что-нибудь подходящее в нашей базе данных. Результат будет известен через пару минут.

Вышло три вакансии. Все три предлагали зарплату вдвое меньше, чем он получал в «Эн-би-си». Кэндзи не мог согласиться на такие условия, ему ведь тянуть семью и ипотеку. К тому же гордость не позволила бы.

— Это все должности младших сотрудников! — воскликнул он.

— Сегодня компании требуют от работников не только наличие диплома, но по меньшей мере знание английского. К сожалению, у вас нет ни того, ни другого.

— Я проработал двадцать два года…

— Мне очень жаль, но компьютер нашел только эти вакансии, соответствующие вашему уровню. Хотите, чтобы я договорилась о собеседовании?

— Нет, спасибо.

Кэндзи оттолкнул стул и вышел из офиса.

На улице он закурил. В конце месяца Ами проверит, перевел ли муж зарплату на общий счет, а потом выдаст ему месячное довольствие. По счастью, он догадался завести личный счет и отчислять на него каждый месяц небольшие суммы. Сколько можно продержаться, не вызывая подозрений жены? Неизвестно… Месяц, в лучшем случае два.

Прошло уже три недели, и ни одного собеседования. Кэндзи теперь приезжал в Токио, даже не потрудившись вымыть голову, побриться и почистить костюм. После очередного утра, проведенного в бесплодных поисках работы, он зашел пообедать в рамен-бар [4] в Синдзюку. Никого не было, кроме старика в голубой брезентовой кепке и пиджаке такого же цвета. Сидя за столиком у двери, тот с громким хлюпаньем втягивал дымящуюся лапшу прямо из миски, одновременно вдыхая воздух, чтобы хоть немного ее остудить. Когда с лапшой было покончено, старик взял миску и с удовольствием допил остатки бульона через край. Повар наблюдал за ним со стороны, вытирая руки о заляпанный фартук.

Дверь резко распахнулась, и кто-то ввалился внутрь. Все, кто был в баре: повар, старик и Кэндзи — обернулись на шум. Мужчине на вид было за пятьдесят, но, судя по одежде и прическе, он хотел выглядеть моложе.

— О нет! Вас тут только не хватало! — взревел повар, однако по голосу Кэндзи чувствовал, что на самом деле ему скорее приятно видеть странного господина с потертым коричневым чемоданчиком. — Что вам на этот раз надо? Опять пришли докучать моим клиентам?!

Мужчина провел рукой по черному блестящему пиджаку, простроченному серебряной ниткой.

— О чем вы?.. — сказал он, размахивая свободной рукой. — Какие клиенты?! Я не вижу ни одного клиента.

— Они узнали, что вы придете, и разбежались.

Добродушно рассмеявшись, мужчина поставил чемодан на стул и начал его открывать.

— Все, что я у вас купил, не работает или ломается через день, — настаивал повар. — Больше мне ничего не нужно. Сядьте, спокойно поешьте и уходите.

— Хорошо, хорошо! — Мужчина достал из нагрудного кармана белый платок и обмахнул им голову. — Я буду то же, что и он.

Слова сопровождались кивком в сторону Кэндзи, который ел китайскую лапшу в бульоне со свининой и луком-пореем. Повар приступил к готовке, а мужчина устроился за стойкой в нескольких шагах от Кэндзи. Помимо собственной воли Кэндзи наблюдал за ним краем глаза. Новый посетитель, словно маленький мальчик, раскачивался на высоком стуле, отбивая китайскими палочками быстрый ритм обо все, что попадалось под руку. Ноги в черных кожаных ботинках с заостренными носами готовы были пуститься в пляс. Подошва начала отходить, поэтому была подклеена черной клейкой лентой, которую обычно используют для герметизации трубопроводов.

— Нельзя ли побыстрее? Тут с голоду помрешь, пока дождешься! — шутливо воскликнул новоприбывший и, вдруг соскочив со стула, подошел к Кэндзи. — У меня для вас кое-что есть, друг мой.

Он выудил из чемодана красные китайские палочки в полиэтиленовом пакете. Кэндзи заметил, что один глаз у него темно-карий, а второй — зеленый.

— Палочки со вкусом клубники!

Мужчина подтолкнул пакет ближе к Кэндзи.

— Тают во рту, придавая любому блюду приятный вкус. Даже тещиной стряпне! Даже его!.. — Кивок в сторону повара.

— У меня уже есть палочки, — проговорил Кэндзи, отодвигая пакет.

Это не остановило настойчивого господина. Он залез в чемоданчик и, покопавшись, извлек ярко-оранжевые полиэтиленовые трусы.

— Хочу вам предложить мужские спасательные надувные трусы на случай, если в метро случится наводнение!

Кэндзи покачал головой.

— Нет, спасибо.

— На вас не угодишь! — Коммивояжер, посмеиваясь, снова заглянул в чемоданчик. — Но, думаю, у меня есть одна вещица специально для вас!..

С этими словами он вытащил карманный вентилятор.

— Охлаждает лапшу мгновенно! Всего три белых пластмассовых лопасти, квадратная коробочка для батарейки и зажим. Очень удобно.

Прицепив вентилятор к тарелке Кэндзи, господин включил его. Вначале медленно, а потом все быстрее и быстрее заработали лопасти. Кэндзи как раз подносил палочки ко рту. Лапша зацепилась за лопасти, палочки выпали из рук в миску горячего бульона, и она опрокинулась на костюм и газету Кэндзи.

— Простите! Простите, пожалуйста!

Господин тут же выключил вентилятор, схватил салфетки и бросился оттирать пиджак Кэндзи.

— Ничего страшного. Не надо, — спокойно сказал ему Кэндзи и перешел за другой столик.

То и дело робко поглядывая на него, коммивояжер приступил к еде. Через несколько минут он перебрался поближе к Кэндзи. Они ели рядом, не говоря ни слова.

— Послушайте, — наконец нарушил тишину господин, — мне правда очень жаль, что так получилось. Иногда я перебарщиваю. Но, знаете ли, каждый зарабатывает, как может…

— Не беспокойтесь.

Кэндзи вполне заслужил, чтобы его с ног до головы обляпали лапшой, и не собирался расстраиваться.

— Меня зовут Идзо Идзуми, — представился господин, протягивая Кэндзи визитку. — А вас?

— Кэндзи Ямада.

— Ищете работу? — поинтересовался Идзо, показав на промокшую газету.

Слегка выпрямившись на стуле, Кэндзи спросил:

— Не подскажете, где есть вакансии? Меня интересует работа в сфере маркетинговых исследований. Я много лет работал в «Эн-би-си». У меня большой опыт.