Стивен Кинг
Стеклянный пол
Вступление
В романе Джеймса Дики «Избавление» есть сцена, где деревенский паренёк, живущий у чёрта на куличках, повреждает руку, ремонтируя машину. Один из городских мужчин, ищущих двоих парней, чтобы отогнать их машины обратно, спрашивает паренька, его звали Гринер, не сильно ли он поранился. Гринер смотрит на свою окровавленную ладонь и бормочет: — «Нее, всё не так плохо, как я думал».
Это примерно то, что чувствовал я после того, как перечитал «Стеклянный пол» — мой первый рассказ, за который мне заплатили спустя все эти годы. Даррел Швайцер, редактор Странных Рассказов пригласил меня для внесения поправок, если я захочу, но я решил, что это плохая идея. За исключением двух-трех замен слов и размеров пропусков в параграфах (что возможно являлось типографским недопущением), я оставил рассказ в первозданном виде. Если бы я стал вносить поправки, то это был бы уже совершенно другой рассказ.
«Стеклянный пол» был написан, как сейчас помню, летом 1967, за два месяца до моего двадцатилетия. Я около двух лет пытался продать рассказ Роберту Лаундесу, редактировавшему два хоррор-фентези журнала Health Knowledge (Журнал Ужасов и Невероятно Загадочных Историй) и более популярного дайджеста Sexology. Он вежливо отклонил несколько поданных мной заявок на публикацию рукописей (одна из них, незначительно лучше «Стеклянного пола», была позже опубликована в Журнале Ужасов и Невероятно Загадочных Историй под названием «Ночь тигра»), затем включил этот рассказ в издание, когда я наконец согласился сменить название. Тот первый чек был на тридцать пять долларов. С тех пор я получал чеки на гораздо большие суммы, но ни один не доставлял большего удовлетворения; от того что кто-то наконец заплатил мне настоящие деньги за то, что я откопал у себя в голове!
Первые несколько страниц рассказа написаны плохо и неумело — чистейший продукт сознания несформировавшегося писателя, но несколько последних окупают этот недостаток сполна; это подлинный ужас в котором мистер Вартон находится перед входом в Восточную Комнату. Я полагаю — это, как минимум, часть причины, по которой я согласился позволить этому по большей части неисправимому рассказу выйти в печать спустя столько лет. И это — по меньшей мере, стремление создать героев, являющихся немногим большим, чем вырезанные из бумаги куклы; Вартон и Рейнард — недруги, но никто из них, ни плохой, ни хороший. Настоящее зло находится за заштукатуренной дверью. Я также ощущаю отголосок «стеклянного пола» в написанном гораздо позже «Библиотечном полицейском». Эта работа, короткий рассказ, выйдет в сборнике коротких рассказов Четыре Пополуночи этой осенью, и если вы его прочтете, то поймете о чем я. Это очаровательно чувствовать ту же атмосферу снова, спустя столько лет.
По большей части я издаю этот рассказ с целью передать послание начинающим писателям, пытающимся издаваться и собирающим отказы от таких изданий, как F&SF Midnight Graffiti и конечно Weird Tales — прадедушкой их всех. Послание простое: вы можете научиться, вы можете писать лучше и вы можете издаваться.
Если искра есть, некоторые скорей всего увидят ее тусклое свечение во тьме рано или поздно. И если вы раздуваете эту искру, однажды она разгорится огромным, полыхающим костром. Так случилось со мной, и началось все с этого.
Я помню, как пришла идея рассказа, она пришла, как и все идеи — без помпезных трубных звучаний. Я шел по грязной улице проведать друга, и от нечего делать я начал размышлять, каково было бы оказаться в комнате с зеркальным полом. Образ был настолько интригующим, что написание рассказа стало необходимым. Рассказ был написан не ради денег — я просто хотел лучше увидеть ситуацию. Конечно я не увидел это так хорошо, как хотел; разница между тем что я хочу, что делаю и что в итоге получается существует до сих пор. Но я вынес из этого две полезные вещи: продающийся после пяти лет отказов рассказ и немного опыта. Так что вот он, и так же, как говорил, тот паренек Гринер из романа Дики, все не так плохо, как я думал.
Стивен Кинг
Вартон медленно пошел вверх по широким ступеням, держа шляпу в руке, по-гусиному вытянув шею, чтобы лучше разглядеть викторианскую громадину, где умерла его сестра. Это вообще был не дом, а какой-то мавзолей, огромный, расползающийся мавзолей. Он, казалось, вырастал из вершины холма как уродливая поганка-переросток с выдающимися фронтонами, пустыми окнами и куполами. Латунный флюгер венчал покрытую кровельной дранкой с уклоном в восемьдесят градусов крышу, потускневшая скульптура мальчика икоса смотрела на него, затеняя глаза рукой, Вартон был уже просто рад, что статуя не может видеть.
Он поднялся на крыльцо, и дом пропал из его поля зрения. Он дернул старомодный дверной звонок и прислушался к раздающемуся сквозь внутреннюю мрачную пустоту колокольному эху. Над дверью было окошко из розового, матового стекла, Вартон разобрал дату 1770, выгравированную на его поверхности. Прямо склеп, подумал он.
Дверь резко распахнулась. «Да, сэр?» — уставилась на него экономка. Она была старой, ужасно старой. Ее лицо свисало с черепа как парное тесто, а рука над дверной цепочкой была гротескно скрючена артритом.
«Я пришел увидеть Энтони Рэйнарда», — сказал Вартон. Ему казалось, он чувствует сладковатый запах гниения, исходивший от бесформенного, мятого платья из черного шелка, которое было на ней.
«Мистер Рэйнард никого не принимает. У него траур.»
«Меня он примет,» — сказал Ватрон. — «Я Чарльз Вартон. Брат Дженни.»
«О.» — Её глаза немного расширились, в рыхлом изгибе рта показались беззубые десны. — «Одну минуту.» — Она исчезла, оставив дверь приоткрытой.
Вартон уставился в краснодревесный сумрак помещения, различая мягкие кресла с высокими спинками, обтянутые конским волосом диваны, книжные шкафы под потолок, стенные панели с витиевато вырезанными узорами.
Дженни, подумал он. Дженни, Дженни, Дженни. Как ты могла здесь жить? Как ты выносила этот ад?
Внезапно из мрака материализовалась высокая фигура человека с поникшими плечами, торчащей вперед головой, опущенными вниз глубоко посаженными глазами.
Энтони Рэйнард вытянул из паза и освободил дверную цепочку. «Входите, мистер Вартон», — тяжело сказал он.
Вартон шагнул в мутный сумрак дома, с любопытством оглядывая человека, который был женат на его сестре. Круги под впавшими глазами были похожи на синяки. Костюм на нем был мятым и свободно висел, будто его владелец скинул немалый вес. Он выглядел уставшим, подумал Вартон. Уставшим и старым.
«Мою сестру уже похоронили?» — спросил Вартон.
«Да.» — Он медленно запер дверь, заключая Вартона в гнилостную полутьму дома. — «Мои глубочайшие соболезнования, сэр Вартон. Я искренне любил вашу сестру.» — Он сделал безвольный жест. — «Мне очень жаль.»
Он было собирался что-то добавить, но резко, со шлепком, закрыл рот. Когда он снова заговорил, было похоже, что он тщательно подбирает слова. — «Садитесь, уверен, у вас есть вопросы.»
«Есть.» — Почему-то прозвучало гораздо резче, чем он рассчитывал.
Рэйнард вздохнул с легким кивком. Он углубился в гостиную и жестом указал на кресло. Вартон глубоко погрузился в кресло, казалось, оно сожрало его. Рэйнард сел возле камина и стал искать сигареты. Молча он предложил их Вартону, но тот отрицательно покрутил головой.
Он подождал, пока Рэйнард прикурит, затем спросил: — «Так, как она умерла? Ваше письмо было немногословным.»
Рэйнард погасил спичку и бросил её в камин. Она приземлилась на одну из эбеновых декоративных подставок для дров в виде горгульи, таращившейся на Вартона жабьими глазами.
«Она упала,» — сказал он. — «Она стирала пыль с карнизов в одной из комнат. Мы собирались их покрасить, и она сказала, что надо бы сначала хорошенько протереть их от пыли. Она стояла на приставной лестнице. Поскользнулась. Она сломала шею.» — Когда он сглатывал, его горло издавало щелкающий звук.
«Смерть была быстрой?»
«Да.» — Он опустил голову, и его рука оказалась на уровне брови. — «Я был убит горем.»
Горгулья плотоядно смотрела на него, сидя на корточках, хищно выставив закопченную голову. Ее рот был искривлен странным, веселым оскалом, как будто вызванным чьей-то пошлой шуткой. Вартон не без труда отвел от нее взгляд. — «Я хочу видеть, где это произошло.»
Рэйнард загасил, наполовину докуренную, сигарету. — «Вы не можете.»
«Боюсь, я должен,» — холодно произнес Вартон. — «В конце концов, она была моей…»
«Я не об этом,» — сказал Рэйнард. — «Комната была замурована. Давно следовало это сделать.»
«Если вся проблема в том, чтобы отодрать от двери несколько досок…»
«Вы не поняли. Комната полностью заштукатурена. Там нет ничего кроме стены.»
Вартон обнаружил, что его взгляд снова прикован к подставке для бревен. Чертова хреновина — чему она скалится?
«Меня это не волнует. Я хочу видеть комнату.»
Рэйнард встал, возвышаясь над ним. — «Невозможно.»
Вартон тоже встал. — «Мне начинает казаться, что вы там что-то скрываете от меня,» — тихо сказал он.
«На что вы намекаете?»
Вартон в изумлении покрутил головой. На что он намекал? Возможно, это Энтони Рэйнард убил его сестру в этом дореволюционном склепе. А возможно здесь скрывалось нечто более зловещее, чем темные углы и жуткие поленницы.
«Я не знаю, на что я намекаю,» — медленно произнес он, — «кроме того, что Дженни закопали в большой спешке, и вы ведете себя чертовски странно.»
На мгновение ярость блеснула в глазах Рэйнарда, и также внезапно исчезла, оставив только безнадежность и тупую скорбь. — «Оставьте меня,» — пробормотал он. — «Пожалуйста оставьте меня в покое, мистер Вартон.»
«Не могу. Я должен знать…»
Вошла пожилая экономка, ее лицо было пронизано пещерными тенями коридора. — «Ужин готов, мистер Рэйнард.»
«Спасибо, Луиза, я не голоден. Возможно мистер Вартон…?» — Вартон отрицательно помотал головой.
«Хорошо. Возможно, мы перекусим позже.»
«Как скажете, сэр.» — Она повернулась уйти.
«Луиза?» — «Да, сэр?»
«Подойдите на секунду.»
Луиза медленно прошаркала обратно в гостиную, ее мокрый, старушачий язык на миг вывалился изо рта и снова там исчез. — «Сэр?»
«Мистер Вартон, похоже, имеет несколько вопросов о смерти его сестры, не могли бы вы рассказать ему все, что вы знаете об этом?»
«Да, сэр.» — Ее глаза оживились. — «Она стирала пыль, вот. Стирала пыль в Восточной Комнате. Не терпелось скорее покрасить, вот. Мистер Рэйнард, он, мне кажется, был не в восторге, потому что…»
«Ближе к делу, Луиза,» — раздраженно сказал Рэйнард.
«Нет,» — сказал Вартон. — «От чего он не был в восторге?»
Луиза перевела сомневающийся взгляд с одного на другого.
«Продолжай,» — устало сказал Рэйнард. — «Он все равно узнает, если не здесь, то в деревне.»
«Да, сэр.» — Он снова увидел оживление, она жадно всосала обвисшую, морщинистую плоть своего рта, собравшись поделиться ценной информацией. — «Мистер Рэйнард не любил, когда кто-то заходил в Восточную Комнату. Говорил — это опасно.»
«Опасно?»
«Пол,» — сказала она. — «Половое стекло. Это зеркало. Весь пол — это зеркало.»
Вартон повернулся к Рэйнарду, чувствуя, как кровь приливает к лицу. — «Вы хотите сказать, что позволили ей залезть на лестницу в комнате со стеклянным полом?»
«У лестницы были резиновые присоски,» — начал Рэйнард. — «Это не было причиной…» — «Ты чертов дурак,» — прошипел Вартон. — «Ты чертов, поганый дурак.»
«Я вам говорю, что это не являлось причиной!» — резко вскрикнул Рэйнард. — «Я любил вашу сестру! Никто не жалеет о произошедшем больше меня! Но я предупреждал ее! Бог свидетель, я предупреждал насчет пола!»
Вартон смутно осознавал, что Луиза жадно таращится на них, скапливая сплетни, как белка орехи. — «Уберите ее отсюда,» — пробасил он.
«Да,» — сказал Рэйнард. — «Иди, присмотри за ужином.»
«Да, сэр.» — Луиза неохотно двинулась к коридору, и тени поглотили ее.
«Итак,» — тихо сказал Вартон. — «Мне кажется, вы должны дать мне объяснения, Рэйнард. Все это звучит просто смешно. Даже не было расследования?»
«Нет,» — сказал Рэйнард. Он резко откинулся в кресле, и его отрешенный взгляд уперся во тьму сводчатого потолка. — «Все в округе знают о Восточной Комнате.»
«И что они знают?» — жестко спросил Вартон.
«Восточная Комната приносит несчастье,» — сказал Рэйнард. — «Кто-то даже скажет, что она проклята.»
«Так, послушайте,» — сказал Вартон, из-за скверного настроения и неуемного горя его кровь начала закипать, — «я не собираюсь это откладывать, Рэйнард. Каждое сказанное вами слово лишь наполняет меня решимостью увидеть эту комнату. И сейчас вы либо соглашаетесь, либо мне придется отправиться в деревню, и…»
«Пожалуйста.» — Что-то в спокойной безысходности этого слова заставило Вартона поднять взгляд. Рэйнард смотрел ему прямо в глаза впервые за это время, и в его глазах застыли страх и изможденность. — «Пожалуйста, мистер Вартон. Уходите, я даю вам слово, что ваша сестра умерла не насильственной смертью. Я не хочу видеть, как и вы умрете!» — Он почти визжал. — «Я не хотел вообще видеть, как кто-то умирает!»
Вартон почувствовал, как холодная тишина нахлынула на него. Он перевел взгляд со скалящейся горгульи на пыльный, пустоглазый бюст Цицерона, стоявший в углу. И он услышал внутренний голос: — «Уходи отсюда». Тысяча живых, пока еще не прозревших, глаз, казалось, таращились на него из темноты и снова голос… — «Уходи отсюда.»
Только теперь это был Рэйнард.
«Уходите отсюда,» — повторил он. — «Ваша сестра уже не нуждается ни в заботе ни в мести. Я даю вам слово…»
«К черту ваше слово!» — жестко отрезал Вартон. — «Я иду за шерифом, Рэйнард. А если шериф мне не поможет, я пойду к окружному судье. А если и он не поможет…»
«Хорошо.» — Прозвучало, как будто вдалеке звонил церковный колокол.
«Идемте.»
Рэйнард повел его по коридору мимо кухни, пустой столовой с канделябрами, в которых отражались лучи заходящего солнца, мимо кладовой к наглухо заштукатуренной стене в конце коридора.
Это здесь, подумал он, и у него засосало под ложечкой.
«Я…» — начал он сбивчиво.
«Что?» — Спросил Рэйнард с надеждой во взгляде.
«Ничего.»
Они остановились в конце коридора, замерли в сумеречной мгле. Вокруг, похоже не было никаких источников электрического освещения. На полу Вартон заметил еще не обсохший штукатурный мастерок, которым Рэйнард замуровывал дверь, и фраза из «Черной кошки» Эдгара По бряцнула в его памяти: — «Я замуровал чудовище внутри гробницы…»
Рэйнард с отсутствующим взглядом протянул ему мастерок. — «Делайте, что должны сделать, Вартон. Я не буду в этом участвовать. Я умываю руки.»
Вартон с дурным предчувствием смотрел, как он уходит вглубь коридора, его пальцы нервно сжимали и разжимали рукоять мастерка. Лица мальчика-флюгера, поленницы-горгульи, морщинистой экономки как будто перемешались и слились в одну скалящуюся, непонятно чему, гримасу. Уходи отсюда…
В неожиданном припадке сквернословия он ринулся на стену, продираясь сквозь еще не застывшую штукатурку, пока мастерок не скрежетнул о поверхность Восточной комнаты. Он отбивал штукатурку, пока не добрался до дверной ручки. Он крутил и дергал ее, на его висках вздулись вены.
Штукатурка треснула, раскололась и, наконец, развалилась. Дверь тяжело поддалась, сбрасывая остатки штукатурки, как омертвевшую кожу.
Вартон уставился в мерцающий ртутный бассейн. В темноте казалось, что он сам себя подсвечивал, был призрачным и магическим.
Но пол был твердым.
Его собственное отражение висело под ним, прикрепившись ступнями к его подошвам, казалось, будто оно стоит на голове. У него закружилась голова от такого зрелища.
Он медленно провел по комнате взглядом. Лестница все еще была здесь, вытягивалась из мерцающих глубин зеркала. Потолки были высокими. Достаточно высокими для… Он вздрогнул… Для того чтоб разбиться насмерть.
Комната была опоясана пустыми книжными шкафами, которые будто нависали над ним, вот-вот готовые потерять равновесие. Они добавляли странной комнате эффект искажения.
Он прошел к лестнице и посмотрел на ее опоры. Они были прикреплены каучуковыми присосками, как и сказал Рэйнард, и казалось, достаточно прочно. Но если лестница не скользила, как Дженни могла упасть?
Каким-то образом он понял, что снова пристально вглядывается сквозь пол. Нет, поправил он себя. Не сквозь пол. На зеркало. В зеркало…
Ему причудилось, будто он вообще не стоял на полу. Будто, он балансировал в хрупком пространстве между идентичными полом и потолком, удерживаемый только глупой мыслью, что он стоял на полу. Это было нелепо, каждый знает, что там, где есть пол, то ниже…
«Возьми себя в руки!» — неожиданно крикнул он сам себе. Он стоял на полу, и там было всего лишь безобидное отражение потолка. И он мог бы быть полом, только если бы я стоял на голове, но я не стою, на голове стоит другой я…
Он начал чувствовать головокружение, спазм тошноты подкатил к его горлу. Он старался не смотреть в мерцающий ртутный омут, но он не мог.
Дверь… где была дверь? Ему нестерпимо захотелось наружу.
Вартон неловко развернулся, но вокруг были, лишь кренившиеся книжные шкафы, выступающая лестница и жуткая пропасть под ногами.
«Рэйнард!» — закричал он. — «Я падаю!»
Вбежал Рэйнард, его сердце разрывалось от отчаяния. Всё кончено. Это случилось опять.
Он замер на пороге комнаты, глядя на сиамских близнецов, таращившихся друг на друга в центре двухпотолочной комнаты без пола.
«Луиза,» — он гаркнул сквозь сухой спазм в глотке. — «Принеси багор.»
Луиза, шаркая, приковыляла из темноты и вручила Рэйнарду багор с крюком на конце. Он проскользил багром по поверхности сияющего озера и зацепил тело, распластавшееся на стекле. Он осторожно потянул его к двери, и, когда дотянул, вытащил его наружу. Он заглянул в перекошенное лицо и осторожно закрыл таращившиеся на него глаза.
«Мне понадобится штукатурка,» — тихо сказал он.
«Да, сэр.»
Она зашаркала прочь, а Рэйнард мрачно смотрел вглубь комнаты. Не в первый раз он задумался; действительно ли зеркало было там. В комнате небольшая кровавая лужица растекалась по полу и потолку в кажущемся стремлении слиться воедино посередине, кровь безмятежно зависла в воздухе, и можно ждать вечно пока упадет капля.