Настройки шрифта

| |

Фон

| | | |

 

Самуил Яковлевич Маршак

Стихи

1616–1949



Я перевел Шекспировы сонеты.
Пускай поэт, покинув старый дом,
Заговорит на языке другом,
В другие дни, в другом краю планеты.


Соратником его мы признаем,
Защитником свободы, правды, мира.
Недаром имя славное Шекспира
По-русски значит: «потрясай копьем».


Три сотни раз и тридцать раз и три
Со дня его кончины очертила
Земля урочный путь вокруг светила.
Свергались троны, падали цари…


А гордый стих и в скромном переводе
Служил и служит правде и свободе.

С. Маршак. Лирика. Переводы. Санкт-Петербург, Лениздат, 1996.


Пробираясь до калитки… (Из Роберта Бернса)



Пробираясь до калитки
Полем вдоль межи,
Дженни вымокла до нитки
Вечером во ржи.


Очень холодно девчонке,
Бьет девчонку дрожь:
Замочила все юбчонки,
Идя через рожь.


Если кто-то звал кого-то
Сквозь густую рожь
И кого-то обнял кто-то,
Что с него возьмешь!


И какая вам забота,
Если у межи
Целовался с кем-то кто-то
Вечером во ржи!..

Три века русской поэзии. Составитель Николай Банников. Москва, «Просвещение», 1968.


Люди пишут, а время стирает… (Т.Г.)



Люди пишут, а время стирает,
Все стирает, что может стереть.
Но скажи, — если слух умирает,
Разве должен и звук умереть?


Он становится глуше и тише,
Он смешаться готов с тишиной.
И не слухом, а сердцем я слышу
Этот смех, этот голос грудной.

С. Маршак. Собрание сочинений. Москва, «Художественная литература», 1970.


Я помню день, когда впервые…



Я помню день, когда впервые
На третьем от роду году
Услышал трубы полковые
В осеннем городском саду.


И всё вокруг, как по приказу,
Как будто в строй вступило сразу.
Блеснуло солнце сквозь туман
 На трубы светло-золотые,
Широкогорлые, витые
И круглый, белый барабан.


_______


И помню праздник на реке,
Почти до дна оледенелой,
Где музыканты вечер целый
Играли марши на катке.


У них от стужи стыли руки
И леденели капли слез.
А жарко дышащие звуки
Летели в сумрак и в мороз.


И, бодрой медью разогрето,
Огнями вырвано из тьмы,
На льду речном пылало лето
Среди безжизненной зимы.

С. Маршак. Лирика. Переводы. Санкт-Петербург, Лениздат, 1996.


В горах мое сердце (Из Роберта Бернса)



В горах мое сердце… Доныне я там.
По следу оленя лечу по скалам.
Гоню я оленя, пугаю козу.
В горах мое сердце, а сам я внизу.


Прощай, моя родина! Север, прощай,
Отечество славы и доблести край.
По белому свету судьбою гоним,
Навеки останусь я сыном твоим!


Прощайте, вершины под кровлей снегов,
Прощайте, долины и скаты лугов,
Прощайте, поникшие в бездну леса,
Прощайте, потоков лесных голоса.


В горах мое сердце… Доныне я там.
По следу оленя лечу по скалам.
Гоню я оленя, пугаю козу.
В горах мое сердце, а сам я внизу!

С. Маршак. Лирика. Переводы. Санкт-Петербург, Лениздат, 1996.


Баллада о королевском бутерброде (Из Александра Алана Милна)



Король, Его величество,
Просил ее величество,
Чтобы ее величество
Спросила у молочницы:
Нельзя ль доставить масла
На завтрак королю.


Придворная молочница
Сказала:
«Разумеется,
Схожу,
Скажу Корове,
Покуда я не сплю!»


Придворная молочница
Пошла к своей корове
И говорит корове,
Лежащей на полу:


«Велели их величества
Известное количество
Отборнейшего масла
Доставить к их столу!»


Ленивая корова
Ответила спросонья:
«Скажите их величествам,
Что нынче очень многие
Двуногие-безрогие
Предпочитают мармелад,
А также пастилу!»


Придворная молочница
Сказала: «Вы подумайте!»
И тут же королеве
Представила доклад:


«Сто раз прошу прощения
За это предложение,
Но если вы намажете
На тонкий ломтик хлеба
Фруктовый мармелад,
Король, его величество,
Наверно, будет рад!»


Тотчас же королева
Пошла к его величеству
И, будто между прочим,
Сказала невпопад:


«Ах да, мой друг, по поводу
Обещанного масла…
Хотите ли попробовать
На завтрак мармелад?»


Король ответил: «Глупости!»
Король сказал: «О Боже мой!»
Король вздохнул: «О Господи!»
И снова лег в кровать.


«Еще никто, — сказал он,
Никто меня на свете
Не называл капризным…
Просил я только масла
На завтрак мне подать!»


На это королева
Сказала: «Ну конечно!»
И тут же приказала
Молочницу позвать.
Придворная молочница
Сказала: «Ну конечно!»
И тут же побежала
В коровий хлев опять.


Придворная корова
Сказала: «В чем же дело?
Я ничего дурного
Сказать вам не хотела.
Возьмите простокваши,
И молока для каши,
И сливочного масла
Могу вам тоже дать!»


Придворная молочница
Сказала: «Благодарствуйте!»
И масло на подносе
Послала королю.
Король воскликнул:
«Масло! Отличнейшее масло!
Прекраснейшее масло!
Я так его люблю!


Никто, никто, — сказал он
И вылез из кровати.
Никто, никто, — сказал он,
Спускаясь вниз в халате.
Никто, никто, — сказал он,
Намылив руки мылом.


Никто, никто, — сказал он,
Съезжая по перилам.
Никто не скажет, будто я
Тиран и сумасброд,
За то, что к чаю я люблю
Хороший бутерброд!»

С. Маршак. Лирика. Переводы. Санкт-Петербург, Лениздат, 1996.


Года четыре был я бессмертен…



Года четыре
Был я бессмертен.
Года четыре
Был я беспечен,
Ибо не знал я о будущей смерти,
Ибо не знал я, что век мой не вечен.


Вы, что умеете жить настоящим,
В смерть, как бессмертные дети, не верьте.
Миг этот будет всегда предстоящим
Даже за час, за мгновенье до смерти.

1960 Русские поэты. Антология в четырех томах. Москва, «Детская Литература», 1968.


Вересковый мед

Шотландская баллада (из Роберта Стивенсона)



Из вереска напиток
Забыт давным-давно.
А был он слаще меда,
Пьянее, чем вино.


В котлах его варили
И пили всей семьей
Малютки-медовары
В пещерах под землей.


Пришел король шотландский,
Безжалостный к врагам,
Погнал он бедных пиктов
К скалистым берегам.


На вересковом поле,
На поле боевом
Лежал живой на мертвом
И мертвый — на живом.


_______


Лето в стране настало,
Вереск опять цветет,
Но некому готовить
Вересковый мед.


В своих могилках тесных,
В горах родной земли
Малютки-медовары
Приют себе нашли.


Король по склону едет
Над морем на коне,
А рядом реют чайки
С дорогой наравне.


Король глядит угрюмо:
«Опять в краю моем
Цветет медвяный вереск,
А меда мы не пьем!»


Но вот его вассалы
Приметили двоих
Последних медоваров,
Оставшихся в живых.


Вышли они из-под камня,
Щурясь на белый свет,
Старый горбатый карлик
И мальчик пятнадцати лет.


К берегу моря крутому
Их привели на допрос,
Но ни один из пленных
Слова не произнес.


Сидел король шотландский,
Не шевелясь, в седле.
А маленькие люди
Стояли на земле.


Гневно король промолвил:
«Пытка обоих ждет,
Если не скажете, черти,
Как вы готовили мед!»


Сын и отец молчали,
Стоя у края скалы.
Вереск звенел над ними,
В море катились валы.


И вдруг голосок раздался:
«Слушай, шотландский король,
Поговорить с тобою
С глазу на глаз позволь!


Старость боится смерти.
Жизнь я изменой куплю,
Выдам заветную тайну!»
Карлик сказал королю.


Голос его воробьиный
Резко и четко звучал:
«Тайну давно бы я выдал,
Если бы сын не мешал!


Мальчику жизни не жалко,
Гибель ему нипочем…
Мне продавать свою совесть
Совестно будет при нем.


Пускай его крепко свяжут
И бросят в пучину вод
А я научу шотландцев
Готовить старинный мед!..»


Сильный шотландский воин
Мальчика крепко связал
И бросил в открытое море
С прибрежных отвесных скал.


Волны над ним сомкнулись.
Замер последний крик…
И эхом ему ответил
С обрыва отец-старик:


«Правду сказал я, шотландцы,
От сына я ждал беды.
Не верил я в стойкость юных,
Не бреющих бороды.


А мне костер не страшен.
Пускай со мной умрет
Моя святая тайна
Мой вересковый мед!»

С. Маршак. Лирика. Переводы. Санкт-Петербург, Лениздат, 1996.


Вот какой рассеянный



Жил человек рассеянный
На улице Бассейной.


Сел он утром на кровать,
Стал рубашку надевать,
В рукава просунул руки
Оказалось, это брюки.


Вот какой рассеянный
С улицы Бассейной!


Надевать он стал пальто
Говорят ему: «Не то!»
Стал натягивать гамаши
Говорят ему: «Не ваши!»


Вот какой рассеянный
С улицы Бассейной!


Вместо шапки на ходу
Он надел сковороду.
Вместо валенок перчатки
Натянул себе на пятки.


Вот какой рассеянный
С улицы Бассейной!


Однажды на трамвае
Он ехал на вокзал
И, двери открывая,
Вожатому сказал:


«Глубокоуважаемый
Вагоноуважатый!
Вагоноуважаемый
Глубокоуважатый!
Во что бы то ни стало
Мне надо выходить.
Нельзя ли у трамвала
Вокзай остановить?»


Вожатый удивился
Трамвай остановился.


Вот какой рассеянный
С улицы Бассейной!


Он отправился в буфет
Покупать себе билет.
А потом помчался в кассу
Покупать бутылку квасу.


Вот какой рассеянный
С улицы Бассейной!


Побежал он на перрон,
Влез в отцепленный вагон,
Внес узлы и чемоданы,
Рассовал их под диваны,
Сел в углу перед окном
И заснул спокойным сном…


«Это что за полустанок?»
Закричал он спозаранок.
А с платформы говорят:
«Это город Ленинград».


Он опять поспал немножко
И опять взглянул в окошко,
Увидал большой вокзал,
Почесался и сказал: