Катаев Валентин

Пора любви

Валентин Петрович Катаев

Пора любви

Маленькая комедия в трех действиях,

шести картинах

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Ш а р о н о в а  А н т о н и н а  А л е к с е е в н а - пенсионерка.

И г о р ь, ее внук - молодой хирург.

С а ш а  С о б о л е в а.

И н г р и д  С т у у л.

О л ь г а  О г о р о д н и к о в а.

А л л а  С е р е д а, красавица.

В а с я, ее брат.

Д я д я \\ Соболевы.

Т е т я /

И к о н н и к о в - мастер спорта, лысоват.

К у б и н е ц.

Г о с т и.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Квартира пенсионерки Шароновой в новом доме при

металлургическом комбинате.

Большая личная библиотека, которая осталась Шароновой

после покойного мужа. Эту личную библиотеку Шаронова

превратила в общественную и теперь безвозмездно

выдает книги желающим. Вечер Шаронова получает и

выдает книги. Отпускает несколько человек. Наконец

остается последняя абонентка, молоденькая

фрезеровщица Саша Соболева.

Ш а р о н о в а. Теперь займемся тобой.

С а ш а (ставит на стол большую связку книг). Вот, Антонина Алексеевна. Это сдаю. А по этому списочку хочу взять.

Ш а р о н о в а. Сейчас посмотрим. (Открывает книгу абонентов.) Соболева Александра. Ты у меня была в прошлый четверг. Не так ли?

С а ш а. Так.

Ш а р о н о в а. И потом в субботу.

С а ш а. Да.

Ш а р о н о в а. Зачастила что-то.

Саша краснеет.

(Проверяет книги.) Все в порядке. Быстро читаешь, Сашенька.

С а ш а. Приходится.

Ш а р о н о в а. Аккуратно сдаешь. Ишь ты: каждую книгу завернула в бумагу. Другим бы у тебя поучиться, как обращаться с книгами. Умница, за это люблю. Что же ты стоишь? Присядь. Я тебе сейчас все подберу.

С а ш а. Спасибо, Антонина Алексеевна. Присяду.

Ш а р о н о в а. Небось устала. Семь часов на ногах, на холодном полу.

С а ш а. У меня ноги молодые, а пол в цехе фибролитовый, теплый. А вот вы, наверное, здорово-таки устаете. Целый день лазить по полкам, как белка.

Ш а р о н о в а. Что ты, милая! Книги - это моя радость. Ведь мой покойный муж Афанасий Шаронов был большой книголюб. Видишь, какую библиотеку собрал, прямо-таки профессорскую, несмотря на то что был всего лишь мастером на заводе. И я возле него стала книголюбкой. Книги - это сокровище. Но я не хочу сидеть на этом сокровище. Я отдаю свое сокровище людям. Пускай пользуются. Кто хочет - приходи и бери.

С а ш а. Это по-коммунистически.

Ш а р о н о в а. Иначе и быть не должно. У нас все для человека. А книги в особенности. Если, конечно, человек будет относиться к ним с уважением: не вырывать страниц, не пачкать, не мять углов переплета.

И г о р ь (входит). Добрый вечер, бабушка.

Ш а р о н о в а. Что так поздно?

И г о р ь. Сначала задержался в клинике, пришлось спешно оперировать один гнойный аппендицит, а потом неожиданно вызвали в райздравотдел к заведующему.

Ш а р о н о в а. По какому поводу?

И г о р ь. По совершенно фантастическому. (Замечает Сашу.) Здравствуй, Саша. Извини, я тебя не заметил.

С а ш а. Ты меня вообще никогда не замечаешь.

И г о р ь. Неправда. Это только сегодня. И то лишь потому, что у тебя такое выражение лица...

С а ш а. Какое же?

И г о р ь. Необыкновенное. И платьице незнакомое.

С а ш а. Платьечко старое. Ты его видел тысячу раз.

И г о р ь. Может быть. Что-то ты стала частенько к нам захаживать.

Ш а р о н о в а. Много читает.

С а ш а. Приходится. Это мои книги, Антонина Алексеевна?

Ш а р о н о в а. Твои.

С а ш а. Так я их забираю. До свиданья.

Ш а р о н о в а. Счастливо.

С а ш а. До свиданья, Игорь.

И г о р ь. До свиданья, Саша.

Саша уходит.

Ш а р о н о в а. Так по какому же поводу тебя вызывали в райздравотдел?

И г о р ь. Угадай.

Ш а р о н о в а. Переводят?

И г о р ь. Нет.

Ш а р о н о в а. Повышают? Или понижают? Может быть, выговор?

И г о р ь. Не угадаешь.

Ш а р о н о в а. Говори же, не терзай. Что за ужасная привычка!

И г о р ь. Получена телеграмма из Министерства здравоохранения. Предлагают на два года ехать за границу.

Ш а р о н о в а. Кому?

И г о р ь. Мне.

Ш а р о н о в а. Не может быть!

И г о р ь. Честное пионерское.

Ш а р о н о в а. Как же это произошло?

И г о р ь. Очень просто. В Аддис-Абебе заканчивается строительство советской больницы, и меня хотят назначить ординатором в хирургическое отделение. Тебя это, кажется, удивляет?

Ш а р о н о в а. Наоборот. Нисколько не удивляет. Ты молодой, растущий врач, отличный хирург, и это очень хорошо, что за границу наконец стали посылать молодых врачей с периферии. А ты рад?

И г о р ь. Конечно. А ты?

Ш а р о н о в а. Разумеется, я тоже рада. Но погоди. Это так неожиданно, что я просто не могу прийти в себя. Да нет, ты шутишь!

И г о р ь. Ей-богу, нет.

Ш а р о н о в а. Так ты не шутишь?

И г о р ь. Абсолютно.

Ш а р о н о в а. Приходится верить.

И г о р ь. Но, я вижу, ты не рада.

Ш а р о н о в а. Рада. Конечно же, рада. Как я могу быть не рада, когда это для тебя такое во всех отношениях важное, почетное назначение! Дорогой мой Игорек, мой мальчик...

И г о р ь. Что же ты плачешь?

Ш а р о н о в а. Плачу потому, что вдруг впервые поняла, что ты уже вырос. Стал взрослый. Совсем взрослый. Ты уже не тот маленький Игорек, который всегда так любил свою старенькую бабусю.

И г о р ь. Я и сейчас тебя люблю.

Ш а р о н о в а. Я знаю, что любишь. Но ты уже не Игорек. И ты знаешь, я горжусь тобой. Я всегда тобой гордилась. Гордилась, когда ты приносил похвальные листы, когда ты сдал государственные экзамены и получил диплом с отличием, гордилась, когда о тебе в прошлом году написали в газете, как о растущем хирурге. А теперь я особенно горжусь... Я просто преклоняюсь перед тобой. И вовсе не потому, что ты мой единственный внук. А потому, что это чистая правда. Как жаль, как бесконечно, мучительно обидно, что твои покойные мамочка и папочка не могут сегодня порадоваться на тебя. Как жаль, что сегодня с нами нет твоего дедушки!

И г о р ь. Не плачь, бабушка, но надо плакать.

Ш а р о н о в а. Как же мне не плакать, когда изо всей нашей семьи остались на земле только ты да я, твоя старая бабушка... Разве это не жестоко?

И г о р ь. Но что же делать, что же делать?

Ш а р о н о в а. Ты прав. Делать нечего. Будем жить, как живется. Ты уедешь - останутся мои книги, библиотека, общественная работа.

И г о р ь. Тем более что уезжаю я совсем ненадолго. Два года промчатся быстро, и мы снова будем вместе.

Ш а р о н о в а. Если я еще буду.

И г о р ь. Бабушка!

Ш а р о н о в а. Я пошутила. Я буду. Я обязательно буду. А теперь от души тебя поздравляю. Когда надо ехать?

И г о р ь. Через две недели.

Ш а р о н о в а. Так скоро?!

И г о р ь. Да. Срочная командировка.

Ш а р о н о в а. Я не думала, что это так скоро!

И г о р ь. Ничего, бабушка. Чем скорее уеду, тем скорее возвращусь.

Ш а р о н о в а. Верно, мой мальчик. Мой бывший мальчик. Все-таки ты не имеешь представления, как трудно матери увидеть, что ее сын уже совсем вырос. А ведь я тебе с самых детских лет заменяю мать. Ты ведь, в сущности, мой внуко-сын. Или сыно-внук: как тебе больше нравится. Ну и что же, тебя уже начали оформлять?

И г о р ь. Еще не начали, потому что, видишь ли, тут есть одно обстоятельство. Дело в том, что предпочитают посылать только женатых. Такое неписаное правило. Следовательно, мне еще надо жениться.

Ш а р о н о в а. Жениться!

И г о р ь. Ну да. Но я думаю, это не проблема. Желающих хватит.

Ш а р о н о в а. Еще бы! Получить такого мужа, как ты! Мечта любой девушки. Но позволь, Игорек... (Плачет.)

И г о р ь. Ты опять плачешь?

Ш а р о н о в а. Я не плачу, но подумай сам. В одно и то же время узнаю, во-первых, что ты уезжаешь в Африку и, во-вторых, что ты женишься. Согласись, что для меня это слишком сильная нагрузка.

И г о р ь. Да, но что же делать?

Ш а р о н о в а. Не знаю.

И г о р ь. Не отказываться же от такой замечательной командировки только потому, что надо жениться!

Ш а р о н о в а. Разумеется. Ни в коем случае не отказываться.

И г о р ь. Так что же тебя волнует?

Ш а р о н о в а. Меня беспокоит, как бы ты второпях не взял первую встречную. Как бы не ошибся.

И г о р ь. Не беспокойся. Не в моем характере ошибаться.

Ш а р о н о в а. Это верно. Но все-таки... Когда ж любви и страсти нежной пришла Онегину пора - прогнали бабку со двора.

И г о р ь. Во-первых, не любви и страсти нежной, а надежд и грусти нежной, а во-вторых, прогнали не бабку, а мосье, так что можешь быть совершенно спокойна.

Ш а р о н о в а. Это почти все равно, милый. Но - жаль!..

И г о р ь. Конечно, жаль. Мне самому неохота жениться. Я бы еще годика три-четыре с удовольствием погулял в холостяках. Но ничего не поделаешь. Предпочитают женатых. Впрочем, ведь все равно рано или поздно, а жениться придется.

Ш а р о н о в а. Лучше поздно... После моей... после того как меня не будет.

И г о р ь. Бабушка!

Ш а р о н о в а. Молчу, молчу. Постараюсь примириться. Уже примирилась. И все же я очень боюсь, чтобы ты не совершил чего-нибудь непоправимого.

И г о р ь. Непоправимое совершают главным образом люди горячие, романтически настроенные, чуждые здравого материалистического миропонимания, влюбчивые, излишне сентиментальные. Я же, бабушка, как ты знаешь, этими пороками отнюдь не страдаю. Я трезвый реалист и на жизнь смотрю не через розовые очки, а через обыкновенные, хорошо подобранные по глазам.

Ш а р о н о в а. И все-таки почему-то я так боюсь за тебя.

И г о р ь. Не бойся. Без твоего совета я не сделаю выбора.

Ш а р о н о в а. Ты мне даешь слово?

И г о р ь. Даю слово.

Ш а р о н о в а. Главное, не надо слишком торопиться. Не правда ли?

И г о р ь. Тем более что у нас впереди уйма времени. Не сегодня, так завтра. Не завтра, так послезавтра.

Ш а р о н о в а. Не послезавтра, так через неделю.

И г о р ь. Вот как раз и нет. Не послезавтра, так, во всяком случае, не позже среды, с таким расчетом, чтобы оформиться не позже четверга.

Ш а р о н о в а. Так скоро!

И г о р ь. Ну да. Поэтому, дорогая бабуся, не будем терять драгоценного времени и давай сделаем наметку. Ведь ты прекрасно знаешь всех моих знакомых девушек.

Ш а р о н о в а. Их у тебя совсем не так много, если, конечно, говорить лишь о вполне надежных.

И г о р ь. Разумеется. Тем легче сделать выбор. Ведь мы ограничимся только теми девушками, которых мы очень хорошо и давно знаем, не так ли, бабушка?

Ш а р о н о в а. Разумеется, только тех, которые внушают полное доверие.

И г о р ь. Так вот. По дороге домой я уже сделал кой-какую наметку. За исключением тех, которые ясны не на все сто процентов. Остается четыре.

Ш а р о н о в а. Интересно, на ком ты остановился.

И г о р ь. А как ты думаешь?

Ш а р о н о в а. Не мне жениться, а тебе.

И г о р ь. Да, но ты - бабушка, заменившая мне мать.

Ш а р о н о в а. И кроме того, библиотекарша-общественница.

И г о р ь. Какое это имеет отношение к делу?

Ш а р о н о в а. Самое прямое. У меня записаны все местные девушки, берущие у меня книги. Скажи мне, что ты читаешь, а я тебе скажу, кто ты.

И г о р ь. А те, которые не читают?

Ш а р о н о в а. О тех не стоит и говорить. Из девушки, не читающей книг, никогда не получится жена, достойная моего внука.

И г о р ь. Допустим, хотя это и спорно. Так или иначе я записал вот сюда, в эту книжечку, имена четырех девушек. Интересно, сойдутся ли наши вкусы.

Ш а р о н о в а. Говори. Впрочем, нет. Лучше я буду говорить. А ты проверяй.

И г о р ь. Хорошо. Посмотрим, насколько у нас совпадает.

Ш а р о н о в а. Ну что же? Во-первых, Тамара Лагутинская. Да?

И г о р ь. Верно. Есть такая.

Ш а р о н о в а. Затем, конечно, Саша Соболева.

И г о р ь. Правильно.

Ш а р о н о в а. Она много читает и чаще всех заходит ко мне в библиотеку. Особенно в последнее время.

И г о р ь. Я это заметил. Затем?

Ш а р о н о в а. В-третьих, Ингрид Стуул.

И г о р ь. Черт возьми! Ты просто волшебница!

Ш а р о н о в а. Что, совпало?

И г о р ь. Абсолютно. И в-четвертых, Оля Огородникова.

Ш а р о н о в а. Верно. Ольга Огородникова. Хотя читает и не так много, как другие, и все больше библиотеку приключений Военгиза, но девушка превосходная, работящая и талантливая, а главное, легкая - с такой тебе будет легче жить.

И г о р ь. Не будем забегать вперед.

Ш а р о н о в а. Не будем.

И г о р ь. Итак, бабушка, все эти девушки нам вполне подходят: трудящиеся, учащиеся, милые, чистые, симпатичные, мы их всех давно знаем можно сказать, с детских лет, еще с тех пор, когда мы все поселились здесь, на новом месте, возле завода, который тогда еще только строился...

Ш а р о н о в а. И кроме того, они тебе нравятся.

И г о р ь. Откуда это известно?

Ш а р о н о в а. Иначе ты не стал бы их заносить в свои святцы.

И г о р ь. До известной степени верно. Но в данном случае это не главное. Важно, что они надежны, свободны и не имеют женихов.

Ш а р о н о в а. На ком же мы остановимся?

И г о р ь. На ком? Да... Это, конечно, вопрос.

Ш а р о н о в а. И вопрос довольно серьезный.

И г о р ь. Конечно, серьезный.

Ш а р о н о в а. Но все-таки?

И г о р ь. Да, в общем, все равно.

Ш а р о н о в а. Уж будто?

И г о р ь. Уверяю тебя.

Ш а р о н о в а. Однако?

И г о р ь. Если я скажу - Тамара Лагутинская или, допустим, - Саша Соболева, то это будет несправедливо по отношению к Ингрид Стуул или Ольге Огородниковой. Они все одинаково милы, и никто меня не отталкивает.

Ш а р о н о в а. Но, может быть, одна из них все же нравится тебе немного больше других?

И г о р ь. Нет, пожалуй, все равны.

Ш а р о н о в а. Подумай.

И г о р ь. Думаю.

Ш а р о н о в а. Может быть, в смысле внешности?

И г о р ь. Для жены внешность не имеет никакого значения, тем более что все они очень хорошенькие.

Ш а р о н о в а. Я не знала, что ты такой наблюдательный. Да, они действительно все очень хорошенькие. Но ведь каждая по-своему. Одна беленькая, другая черненькая, третья рыженькая, четвертая каштановая. Одной девятнадцать, другой двадцать один... Так как же быть?

И г о р ь. Вот в этом и трудность. Оказав предпочтение одной, я тем самым как бы обижаю других... А мне бы этого не хотелось.

Ш а р о н о в а. Да и несправедливо, потому что все они молодые, прелестные, начитанные. Ведь мы выбирали самых лучших, правда?

И г о р ь. Безусловно.

Ш а р о н о в а. Так что же делать?

И г о р ь. Может быть... жребий?

Ш а р о н о в а. То есть как? Ты шутишь?

И г о р ь. Ничуть. Ведь ты же сама как-то говорила, что брак - это лотерея.

Ш а р о н о в а. Ну, это я говорила фигурально. Не думаешь же ты в самом доле бросать жребий?

И г о р ь. А почему бы нет?

Ш а р о н о в а. Знаешь ли, это, как бы выразиться, слишком мелодраматично, что ли...

И г о р ь. Но что же делать, если другого способа нет. (Пишет.)

Ш а р о н о в а. Что ты там пишешь?

И г о р ь. Пишу билетики. Четыре билетика. Куда бы их положить? Сворачиваю. Кладу в эту волшебную шкатулку. Тяни, бабушка. У тебя рука легкая.

Ш а р о н о в а. Я волнуюсь.

И г о р ь. А я ничуть.

Ш а р о н о в а. Неправда, волнуешься.

И г о р ь. Ну, может быть, самую малость. Тащи же.

Ш а р о н о в а. Вытащила.

И г о р ь. Кого?

Ш а р о н о в а. Не знаю.

И г о р ь. Читай.

Ш а р о н о в а. Саша Соболева.

И г о р ь. Ну, слава богу! Я так и думал.

Ш а р о н о в а. Почему?

И г о р ь. Что - почему?

Ш а р о н о в а. Почему ты именно так и думал?

И г о р ь. Мне подсказало сердце.

Ш а р о н о в а. Сердце?

И г о р ь. Нет, нет, какие глупости. Я пошутил. Сердце здесь совершенно ни при чем. Просто мне почему-то вдруг показалось, что это будет непременно Саша Соболева. Тем более что она тут только что была. И вот!

Ш а р о н о в а. Я пошутила. Это не Саша Соболева.

И г о р ь. А кто же?

Ш а р о н о в а. Оля Огородникова.

И г о р ь. Вот как! Жаль. То есть не совсем жаль, а в общем-то, пожалуй, все равно. Нет, в самом деле, бабушка: это действительно Оля Огородникова?

Ш а р о н о в а. Нет, нет. Не беспокойся. Это Саша Соболева. Можешь убедиться.

И г о р ь. Да. Действительно, Саша Соболева.

Ш а р о н о в а. Теперь ты успокоился?

И г о р ь. А разве я волновался?

Ш а р о н о в а. По-моему, волновался.

И г о р ь. Совсем нет. Тебе показалось.

Ш а р о н о в а. Тем лучше. Стало быть, ты остановился на Саше Соболевой?

И г о р ь. Да. Мы остановились на Саше Соболевой.

Ш а р о н о в а. Категорически?

И г о р ь. Абсолютно.

Ш а р о н о в а. Ну что ж? Она девушка хорошая, читающая.

И г о р ь. В таком случае не будем терять драгоценного времени. Я пошел.

Ш а р о н о в а. Куда?

И г о р ь. К Саше Соболевой.

Ш а р о н о в а. Дай я тебя поцелую. Дорогой мой Игорек...

И г о р ь. Так вы целуйте, а не плачьте.

Ш а р о н о в а. Я не плачу.

И г о р ь. Я пошел.

Ш а р о н о в а. Ну, как говорится, да благословит тебя бог.

Занавес.

КАРТИНА ВТОРАЯ

Комната Саши Соболевой. В гостях у Саши ее подруга

Ингрид Стуул. На столе - стопка библиотечных книг.

И н г р и д. Однако!

С а ш а. Что - однако?

И н г р и д. Целый штабель книг.

С а ш а. Приходится.

И н г р и д. Раз, два, три, четыре... шесть... девять... двенадцать... тринадцать томов. Чертова дюжина. Не понимаю, когда ты их успеваешь читать?

С а ш а. Я их не читаю.

И н г р и д. Что же ты с ними делаешь?

С а ш а. Я их получаю, а потом сдаю. Получаю и сдаю.

И н г р и д. С какой целью?

С а ш а. Ты все равно не поймешь.

И н г р и д. Может быть, тебе просто нравится ходить в библиотеку?

С а ш а. Может быть.

И н г р и д. Но с какой целью?

С а ш а. Ты не понимаешь?

И н г р и д. Не понимаю.

С а ш а. Я хожу в библиотеку просто так. Без всякой цели.

И н г р и д. Это невозможно. Если человек что-нибудь предпринимает, то непременно имеет при этом какую-нибудь определенную цель.

С а ш а. Ты слишком рациональна.

И н г р и д. Я просто логична. Итак?

С а ш а. Не смотри на меня такими глазами.

И н г р и д. Какими такими?

С а ш а. Слишком проницательными.

И н г р и д. Если тебе это неприятно, могу не смотреть, но ты моя самая близкая подруга, и я хотела бы знать, что с тобой происходит.

С а ш а. Ты думаешь, что со мной что-то происходит?

И н г р и д. Безусловно.