- Я собираюсь арестовать этих двоих мошенников, - объяснил мрачным тоном Норрис. - Они мне не нравятся.
Отец. Узнаю, что вы виделись с ним ежедневно.
- Арестуй вот это, парень, - сказал Туз и показал Норрису кукиш. Умник визгливо захихикал.
Иоганна. И тем не менее для меня все потеряно.
Отец. Почему?
Прайс переводил беспокойный взгляд с двух незнакомцев на Норриса.
Иоганна пожимает плечами.
- А... на каком основании?
Дитя мое, если он впускает вас к себе, значит, вы оба отлично понимаете друг друга.
Приятель Умника расхохотался.
Иоганна. Стараемся понять. (Цинично и жестко.) Как плуты на ярмарке.
Норрис смотрел в упор на подозрительную парочку и заметил, что их позиция друг относительно друга изменилась. Когда он только остановил их, они стояли плечом к плечу. Теперь же отошли друг от друга в стороны шагов на пять.
Отец (недоумевая). Что?
- Стоять! - рявкнул Норрис и они остановились, переглянувшись. Подойдите друг к другу.
Но они оставались на своих местах, опустив руки и не обращая внимания на проливной дождь.
Молчание.
- Первое основание для ареста - незаконное хранение оружия, завопил Норрис, обращаясь к сержанту Прайсу. - А теперь раскачайся и помоги мне.
Во всяком случае, вы друзья?
Этот приказ вернул Прайса к жизни. Он выхватил револьвер из кобуры и, обнаружив, что на нем все еще стоит предохранитель, принялся с ним возиться. Пока он этим занимался, на воздух взлетели парикмахерская и Похоронное бюро.
Иоганна. Все, но только не друзья.
Умник, Норрис и сержант Прайс разом повернули головы в сторону взрыва. Туз так не поступил. Он только этого момента и дожидался. Выхватив из-за пояса револьвер со скоростью киноковбоя, выстрелил. Пуля попала Норрису в верхнюю левую часть груди, задев верхушку легкого и раскрошив ключицу. Когда Норрис увидел, что оба преступника расходятся в стороны, он сделал шаг вперед от кирпичной стены, к которой прижимался спиной, теперь же его отбросило обратно. Туз выстрелил снова и раскрошил кирпич прямо над ухом Норриса. Пуля, отсрочив рикошетом, издала звук, похожий на гудение разъяренного насекомого.
Отец. Все? (Пауза.) Вы хотите сказать...
Иоганна (опешив). Что? (Хохочет.) Влюбленные? Представьте себе, об этом мы не подумали. А это тоже входило в ваши планы?
- О Господи! - воскликнул сержант и стал прилагать больше усилий для того, чтобы снять свое оружие с предохранителя.
Отец (шутливо). Простите, невестка, но вы сами виноваты: вы себе внушили, что я ничего не пойму, и ничего не объяснили.
- Подпали этого парня, папаша, - воскликнул Туз. С улыбкой на губах он выстрелил снова. Третья пуля пропорола левый бок тщедушного тела Норриса и заставила его упасть на колени. Небо осветила вспышка молнии. Как ни странно, Норрис продолжал слышать грохот, с каким сыпались на землю обломки дерева и кирпича от последних взрывов.
Иоганна. Нечего объяснять.
После длительных усилий сержанту Прайсу все же удалось снять револьвер с предохранителя, но как только он этого добился, пуля из автоматического пистолета Китона пробила ему лоб, размозжив верхнюю часть головы. Прайса выбило из сапог и швырнуло спиной о кирпичную стену.
Отец (с беспокойством). Он не болен... по крайней мере?
Норрис снова поднял свой револьвер. Ему казалось, что он весил тысячу тонн. Сжимая его в обеих руках, он целился в Китона. Умник представлял из себя более ясную цель, чем его напарник. Кроме того, Китон только что убил полицейского, а такое преступление не должно пройти безнаказанным в Касл Рок. Потому что такого в этом городе еще не было никогда. Они все может быть и не святые, но не варвары. Норрис нажал спусковой крючок в тот самый момент, когда Туз приготовился выстрелить снова.
Отдача револьвера отбросила ослабевшего Норриса назад, и пуля, пущенная Тузом, пролетела на том уровне, где секунду назад находилась голова Риджвика. Умника тоже отшвырнуло назад, и он обеими руками схватился за живот. Сквозь пальцы струилась кровь.
Норрис лежал у кирпичной стены рядом с сержантом Прайсом, тяжело дышал и зажимал рукой раненое плечо. \"Денек выдался неудачный\", подумал он.
Туз снова прицелился в Норриса, но внезапно передумал и, подойдя к Китону, опустился перед ним на корточки. К северу от них взлетело на воздух помещение банка, осыпав улицу дождем гранитных осколков. Туз даже не поднял головы. Он разнял руки Китона, чтобы осмотреть рану. Ему было жаль, что так случилось. Он успел привязаться к старику.
Умник завопил:
- Больно! Боооольно!
Туз не сомневался, что так оно и есть. \"Папаша\" получил пулю, пущенную из револьвера 45 калибра прямо в живот. Входное отверстие было никак не меньше головки болта. Не стоило переворачивать Китона, чтобы удостовериться: выходное отверстие должно соответствовать размерам кофейной чашки, учитывая, что на выходе пуля выбила из спины \"папаши\" несколько позвонков, вылетевших оттуда, как леденцы из банки.
- БОООЛЬНО! - выл Китон, и дождь лился прямо в его раскрытый рот.
- Да, - понимающе прошептал Туз и приставил пистолет дулом к виску Китона. - Потерпи, папаша. Сейчас дам тебе болеутоляющего.
Он выстрелил трижды. Тело Умника подпрыгнуло и затихло. Туз поднялся на ноги, намереваясь прикончить проклятого помощника шерифа, если там было, что приканчивать, но в этот момент послышался грохот выстрела и пуля просвистела менее чем в футе у него над головой. Туз оглянулся и увидел еще одного полицейского, стоявшего у выхода из Конторы шерифа на автостоянку. Этот выглядел старше самого Господа Бога. Он целился в Туза одной рукой, а вторую прижимал к груди.
Вторая пуля, посланная Ситом Томасом, вошла в землю у самых ног Туза, забрызгав грязью его башмаки. Старикашка стрелял, как курица лапой, но Туз все же решил, что пора сматывать удочки. В помещение суда было заложено столько динамита, что он должен был взлететь к самой луне, и случится это не позднее чем через пять минут, а он все тут околачивается, дожидаясь пока рак на горе свистнет. Динамит сам позаботится об этих двоих. Пора было встретиться с мистером Гонтом, Туз помчался по улице. Старый помощник шерифа пустил ему вдогонку еще одну пулю, но та улетела в неизвестном направлении. Туз пробежал мимо желтого фургона, даже не подумав им воспользоваться. У Нужных Вещей припаркован \"шевроле-селебрити\". Удирать на нем гораздо удобнее. Но прежде ему надо разыскать мистера Гонта и получить вознаграждение. Он его вполне заслуживает, и за мистером Гонтом не заржавеет.
Кроме того, ему предстояло найти грабителя-шерифа. - Ты мне тоже за все заплатишь, сволочь поганая, - бормотал Туз, бегом направляясь по Мейн Стрит к магазину Нужные Вещи.
6
Фрэнк Джуэтт стоял на ступеньках, ведущих ко входу в суд, когда наконец увидел того, кого искал. Фрэнк торчал здесь уже довольно давно, и ничто из того, что творилось в Касл Рок, его не трогало. Ни вопли, доносившиеся со стороны Касл Хилл, ни Дэнфорт Китон и престарелый посланник дьявола, сбежавший с лестницы здания суда минут пять назад, ни взрывы, ни грохот выстрелов, доносившихся из-за угла, где располагалась автостоянка Управления шерифа. Фрэнк терпеливо дожидался своего улова. Ему предстояло свести личные счеты со своим старым \"добрым другом\" Джорджем Нельсоном.
И, слава Богу, вот он наконец! Джордж Нельсон собственной персоной шел вдоль здания суда. Если бы не пистолет, торчавший из-за пояса его джинсов, и не проливной дождь, можно было бы вполне решить, что этот человек отправляется на пикник.
Под дождем вышагивал мистер Джордж. Ублюдок Нельсон, дышащий одним воздухом со всеми правоверными христианами. А какую записку он оставил в кабинете у Фрэнка? А вот такую: \"Помни, 2000 долларов не позднее, чем к 19.15, иначе пожалеешь, что родился с членом между ног\". Фрэнк взглянул на часы и, удостоверившись, что теперь скорее ближе к восьми, чем к четверти восьмого, решил, что это не имеет ни малейшего значения.
Он поднял принадлежавший Джорджу Нельсону испанский \"лама\" и прицелился в голову того сукиного сына, благодаря которому начались все его несчастья.
- НЕЛЬСОН! - крикнул ОН. - ДЖОРДЖ НЕЛЬСОН! ПОВЕРНИСЬ И ПОСМОТРИ МНЕ В ГЛАЗА, СВОЛОЧЬ ПОГАНАЯ!
Джордж Нельсон оглянулся. Рука его потянулась к рукоятке автоматического пистолета, но сразу опустилась, когда он понял, что находится под прицелом. Тогда он подбоченился и, подняв голову, посмотрел в упор на Фрэнка Джуэтта, стоявшего на крыльце здания суда. Дождевые потоки стекали с его волос, подбородка, носа и дула украденного оружия.
- Ты собираешься меня пристрелить? - спросил Джордж Нельсон.
- Ты очень догадлив.
- Пристрелить как собаку, так?
- А почему бы нет? Ты этого вполне заслуживаешь.
К удивлению Фрэнка, Джордж улыбался и кивал.
- Понятно, - спокойно сказал он. - Чего еще можно ожидать от куска дерьма, врывающегося в чужой дом, устраивающего там погром и убивающего ни в чем не повинную птицу? Именно этого я и ожидал. Ну так давай, ничтожество. Стреляй, и дело с концом.
Над головой прогромыхал раскат грома, но Фрэнк его не услышал. Десять минут спустя взорвался банк, но и этот оглушительный грохот не дошел до слуха Фрэнка. Он был слишком занят... боролся с собственным гневом и удивлением. Он удивился, нет, был просто потрясен наглостью этого плешивого ублюдка.
Наконец к Фрэнку вернулся дар речи.
- Да, я убил твою птицу. Нагадил на портрет твоей идиотки мамаши тоже верно. А что сделал ты? Что сделал ты, Джордж, для того, чтобы я теперь потерял работу и право на преподавание на веки вечные? Господи, мне повезет, если я вообще не закончу свою жизнь за тюремной решеткой. - Только теперь до него полностью дошла вся та ужасающая несправедливость, которую над ним совершили. Вести разговор с виновником этой несправедливости, все равно, что поливать соусом протухшее мясо. - Почему ты просто не пришел и не попросил у меня денег, если так в них нуждался? Почему? Мы ведь могли что-нибудь вместе придумать, кретин!
- Я даже не понимаю, о чем ты говоришь, - крикнул в ответ Джордж. - Знаю только, что у тебя достало смелости убить крошечного беззащитного попугая, но не хватает ее, чтобы встретиться со мной в честном поединке.
- Не знаешь?.. Ты не знаешь, о чем я говорю? - Фрэнк даже задохнулся от такого наглого утверждения. Дуло \"ламы\" дрожало в его руке. Он даже не представлял себе полной ничтожности человека, который стоял теперь у подножья лестницы, просто не мог поверить, что такое возможно. Стоять здесь, одной ногой на мостовой, а второй... практически в вечности, и продолжать издеваться! Лгать в открытую!
- Нет, не знаю. Представления не имею.
Фрэнк был так потрясен, что не нашелся, чем ответить, кроме как старой детской дразнилкой:
- Врешь, врешь - в штаны насрешь.
- Трус! - выкрикнул в ответ Джордж Нельсон в том же духе.
- Хвост поджал - в лес убежал. Убийца длиннохвостых попугаев!
- Шантажист!
- Дебил! Убери свою пушку, придурок! Выходи на честный бой!
Фрэнк усмехнулся, глядя на бывшего друга сверху вниз.
- Честный? И ты говоришь о чести? Что ты о ней знаешь?
Джордж Нельсон поднял вверх руки и продемонстрировал, что в них ничего нет, пошевелив пальцами.
- Больше, чем ты, судя по всему.
Фрэнк открыл рот, чтобы ответить, но не нашелся что, так был потрясен безоружностью бывшего друга.
- Бросай пистолет, - продолжал Джордж Нельсон. - Давай разберемся способом, каким это делают в так любимых тобою вестернах. Выигрывает сильнейший.
Фрэнк задумался. Почему бы нет? Почему бы, в конце концов, нет?
У него ничего не осталось в жизни, и коли так, то хоть доказать своему старому \"доброму другу\", что ты не трус.
- Ладно, - согласился он и сунул револьвер за пояс брюк. Он протянул руки вперед, прямо над рукоятью упрятанного револьвера, чтобы показать, что в них ничего нет. - По каким правилам стреляемся, Джорджик-Коржик?
Джордж Нельсон усмехнулся.
- Ты спускаешься с лестницы - я поднимаюсь, и как только гром грянет...
- Ладно, - согласился Фрэнк. - Валяй.
Он пошел вниз, Джордж Нельсон стал медленно подниматься.
7
Едва Полли успела увидеть сквозь сплошную завесу дождя зеленый навес Нужных Вещей, как с оглушительным грохотом взлетели на воздух парикмахерская и Похоронное бюро. К небу взметнулся столб огня. Полли увидела парящие в воздухе, словно астероиды в фантастическом фильме, обломки зданий и инстинктивно втянула голову в плечи. И хорошо сделала: останки деревянного кресла с подголовником из нержавеющей стали (N2, за которым всегда работал Генри Гендрон) пробили ветровое стекло ее \"тойоты\". С отвратительным скрежетом подголовник пролетел через весь салон автомобиля и, расколотив вдребезги заднее стекло, вылетел наружу. Осколки стекла пропали в черном облаке дыма.
\"Тойота\", оставшись без управления, резко свернула, ударилась о тротуарный бордюр и остановилась как вкопанная у уличного пожарного крана.
Полли осторожно опустила плечи и, часто моргая, уставилась в дыру, образовавшуюся в ветровом стекле. В этот момент она увидела человека, выходящего из Нужных Вещей. Он направился к одной из машин, припаркованных у магазина. В ярком свете полыхающего пламени ей не стоило труда узнать Алана.
- Алан! - закричала Полли что было сил, но он не обернулся. Он двигался как робот, отправляющийся выполнять поставленную задачу.
Полли распахнула дверь, выскочила из машины и бросилась за ним, не переставая выкрикивать его имя. С конца улицы донеслось несколько беспорядочных выстрелов. Алан не обернулся на эти звуки и даже мельком не взглянул туда, где вместо бывшей парикмахерской и Похоронного бюро поднимался к небу столб огня и дыма. Он был, очевидно, сосредоточен на самой серьезной в его жизни проблеме, и Полли поняла, что опоздала. Лилэнд Гонт добрался до Алана. Он все-таки купил что-то в магазине, и теперь, если Полли не успеет добежать до его машины, пока он не уехал выполнять Бог знает какое распоряжение Гонта в счет уплаты, ей не останется никакой надежды. Он уедет... а что случится дальше, тоже может быть известно только Богу. Полли помчалась со всей скоростью, на какую была способна.
8
- Помоги мне, - попросил Норрис и, обняв Ситона Томаса за шею, с трудом поднялся на ноги.
- Мне кажется, я его только ранил, - сказал Сит. - Он сначала побледнел как покойник, а потом краска к лицу вернулась.
- Хорошо. - Плечо у Норриса горело огнем, и боль настойчиво пробиралась в глубь тела, как будто стремясь вцепиться в сердце. - А теперь помоги мне.
- С тобой все будет в порядке, - успокаивал Сит. Он так волновался за Норриса, что, казалось, полностью забыл о собственной боли, которую еще недавно принял за инфаркт. - Вот я тебя сейчас дотащу до Конторы...
- Нет, -прошептал Норрис. - Веди к машине.
- Что?
Норрис повернул голову и посмотрел на Сита глазами, подернутыми дымкой боли.
- Посади меня в машину. Мне надо ехать в Нужные Вещи!
Да. Как только эти слова слетели с губ, все встало на свои места. Именно в Нужных Вещах он купил спиннинг \"базун\". Именно в том направлении побежал человек, который его только что ранил. Нужные Вещи - это место, с которого все началось; в Нужных Вещах все должно и закончиться.
Взорвалась Галакси, осветив Мейн Стрит ярче прежнего. Игральный автомат Двойной Дракон взлетел в воздух из руин, дважды повернулся вокруг своей оси и грохнулся на мостовую вверх тормашками с оглушительным треском.
Иоганна. Болен? (Понимает. С неподдельным презрением.) Помешан? (Пожав плечами.) Откуда мне знать?
- Норрис, ты ранен...
Отец. Вы же видели его.
- Еще бы не ранен! - визгливо закричал Риджвик. Кровавая слюна капала с его губ. - Тащи в машину, говорят тебе!
Иоганна. Если он безумен, то и я безумна. Вполне возможно, что это так.
Отец. Во всяком случае, скажите мне хотя бы одно: он очень несчастен?
- Норрис, это не слишком умная затея...
Иоганна (слегка забавляясь). Так вот. (Искренне.) Там, наверху, слова имеют другой смысл.
- Как раз наоборот, - угрюмо проворчал Норрис. Он отвернулся от Сита и сплюнул кровь. - Это единственно умная затея из всех моих последних. А теперь пошли. Помоги мне.
Отец. Хорошо. Какие же слова говорят там, наверху, если там страдают?
Иоганна. Там не страдают.
Сит Томас повел Норриса к патрульному автомобилю N2.
Отец. Ах вон как?
9
Иоганна. Там заняты.
Отец. Франц занят?
Иоганна кивает.
Если бы Алан не взглянул в зеркало перед тем, как дать задний ход от магазина, он бы неминуемо задавил Полли, закончив этот злосчастный вечер убийством любимой женщины, переехав ее колесами своего старенького автомобиля. Он не узнал ее, она казалась лишь тенью, женской тенью на фоне огненного зарева на противоположной стороне улицы. Он резко ударил по тормозам, и мгновение спустя она уже барабанила в стекло с той стороны, где он сидел за рулем.
Чем?
Иоганна. Чем? Вы хотите сказать: кем?
Не обращая на нее никакого внимания, Алан снова стал задним ходом выезжать на улицу. Сегодня вечером у него не было времени на решение городских проблем; свои собственные давили непомерным грузом. Пусть уничтожают друг друга как безмозглые животные, если им так хочется. Он направляется в Микеник Фоллз. Ему нужно из-под земли достать человека, убившего его жену и сына в отмщение за четыре года, проведенные в Шошенке.
Отец. Да, именно это меня интересует.
Иоганна. Меня это не касается.
Полли схватилась за дверную ручку, и ее протащило вслед за машиной на улицу, заваленную обломками взорванных зданий. Она нажала дверную кнопку, почувствовав, как руки отозвались резкой болью, и дверь распахнулась. Полли прижалась к ней всем телом, продолжая волочить ноги вслед за машиной, пока Алан делал разворот, собираясь ехать вниз по Мейн Стрит.
Отец (мягко). Вы не хотите со мной говорить о нем?
В приступе горя и ярости он совсем выпустил из виду, что мост взорван и дороги туда больше нет.
Иоганна (совершенно усталым голосом). На каком языке? Пришлось бы все время переводить: это очень утомительно. (Пауза.) Я отступаю, отец.
- Алан! - кричала Полли. - Алан, остановись!
Отец. Вы отступитесь от него?
Иоганна. Ему никто не нужен.
Он услышал. Услышал, несмотря на шум дождя и раскаты грома, несмотря на завывание ветра и жадный голодный треск пламени. Несмотря на свое собственное полубезумное состояние.
Отец. Разумеется, вы вольны поступать, как вам заблагорассудится. (Пауза.) Вы дали мне слово.
Он повернулся к ней лицом, и Полли вздрогнула, увидев выражение его глаз. Алан был похож на человека, плавающего в удушающем ночном кошмаре.
Иоганна. Я сдержала его.
Отец. Он знает?... (Значительно взглянув на Иоганну.) Что он сказал?
- Полли? - почти без всякого удивления и как будто издалека спросил он.
Иоганна. Что вы слишком много курите.
- Алан, остановись, ты должен остановиться!
Отец. И что еще?
Иоганна. Больше ничего.
Ей страстно хотелось отпустить дверь машины - руки разрывались от боли, но она боялась, что стоит так поступить, как он тут же уедет и оставит ее одну посреди Мейн Стрит. Нет, она не боялась этого... она была в этом уверена.
Отец (глубоко оскорбленный). Я так и знал. Она ему лжет на каждом шагу — дрянь! Могу себе представить, что она наплела за все эти тринадцать лет...
- Полли, я должен ехать. Мне очень жаль, что ты сердишься на меня - думаешь, что я в чем-то виноват перед тобой, но у нас еще будет время это обсудить. А сейчас я должен...
Иоганна тихо посмеивается. Отец останавливается и глядит на нее в упор.
Иоганна. Я ведь предупреждала, что вы ничего не поймете!
- Я больше не сержусь на тебя, Алан. И знаю, что ты ни в чем не виноват. Это ОН виноват. Он хотел нас с тобой поссорить так же, как он поступил со всеми остальными в Касл Рок. Это и было его целью. Ты понимаешь меня, Алан? Ты меня слышишь? А теперь остановись. Выключи, наконец, это идиотский мотор и выслушай меня!
Взгляд отца становится жестче.
А как, вы думаете, я веду себя с Францем? Тоже лгу.
- Я должен ехать, Полли. - Алану казалось, что его собственный голос доносится издалека. Как будто по радио передают или что-нибудь вроде того. - Но я вер...
Отец. Вы?
Иоганна. Не раскрываю рта, чтобы не солгать.
- Нет, ты не вернешься! - крикнула Полли во всю мощь своих легких. Она неожиданно разозлилась на него - разозлилась на всех алчных, неискренних, трусливых жителей этого города, включая и себя в этот список. - Ты не вернешься, потому что если сейчас уедешь, не останется ничего, к чему можно было бы вернуться.
Отец (поражен; почти обескуражен). Но вы... вы ненавидите ложь.
Взлетела на воздух видеотека. Обломки обрушились на машину Алана, стоявшую посреди улицы. Талантливая правая рука Алана подняла с соседнего сидения банку-игрушку и, как талисман, положила ее на колени.
Иоганна. Всегда ненавидела.
Отец. Тогда — зачем же...
Взрыв на Полли не произвел никакого впечатления, она смотрела на Алана во все глаза, темные переполненные болью глаза.
Иоганна. Вот так: все время лгу. Вернеру — молча; Францу — словами.
- Полли...
Отец (очень сухо). Мы договаривались о другом.
Иоганна. Да, о другом.
- Посмотри! - закричала она и рванула на себе блузку. Потоки дождя сразу с вожделением облизали ее обнаженную грудь, застревая сверкающими каплями в выемке под горлом. - Смотри, я сняла его амулет. Его больше нет. Теперь выброси свой, Алан! Если ты мужчина выброси немедленно.
Отец. Вы были правы: я ничего не понимаю. Вы действуете против своих интересов.
Иоганна. Против интересов Вернера.
Ему было трудно понимать ее, он прятался в глубине того кошмара, которым обволок его, словно ядовитым коконом, мистер Гонт... и в неожиданном приливе понимания - словно в мозгу тоже что-то взорвалось - Полли догадалась, что за кошмар гнетет Алана. Конечно, другого быть не может.
Отец. Они же и ваши.
- Он рассказал тебе, что случилось с Энни и Тоддом? - тихо и осторожно спросила Полли.
Иоганна. Я уже запуталась. (Молчание.)
Отец (в смятении, затем приходит в себя). Вы перешли в другой лагерь?
Голова Алана вскинулась как от пощечины, и Полли поняла, что попала в точку.
Иоганна. Нет никакого лагеря.
- Ну да, как же иначе! Это единственная из всех на свете нужных вещей, которая действительно тебе была необходима. Это твой амулет теперь, Алан, и повесил его тебе на шею мистер Гонт.
Отец. Хорошо. Слушайте меня: Францу можно сочувствовать, и мне понятно ваше желание пощадить его. Но вы должны прекратить это!.. Если вы не сумеете подавить жалость, которую испытываете к нему.
Иоганна. Мы безжалостны.
Она отпустила дверную ручку и сунула обе руки глубоко в машину. Отсвет пожара лег на них. Кожа была темная, цвета кровяной колбасы. Руки распухли снизу доверху, даже локти стали похожи на подушки.
Отец. Кто это — мы?
Иоганна. Я и Лени.
- Внутри моего амулета сидел паук, - тихо стала объяснять Полли. \"По гладкой стенке полз паучишка. Пролился дождик и смыл глупышку\". Понимаешь, Алан, там был обыкновенный паук, но он стал расти. Он питался моей болью и рос. Вот чем он занимался, прежде чем я убила его и вернула свою боль обратно. Я так хотела избавиться от боли, Алан! Вот чего я хотела, но теперь мне не нужно, чтобы она уходила. Я могу любить тебя и любить жизнь и переносить боль в одно и то же время. Мне даже кажется, боль сделает острее первое и второе, как хорошая оправа делает бриллиант еще прекраснее.
Отец. Лени — совсем другое дело. Вы же, моя невестка, можете называть ваше чувство каким угодно словом, но прекратите лгать моему сыну, иначе вы погубите его.
Иоганна улыбается.
- Полли...
(Более резко.) У него одно стремление — бежать от всего. Когда вы напичкаете его вашей ложью, он не вынесет и погибнет.
- Конечно, он отравил меня, - продолжала она задумчиво. - И вполне возможно, яд убьет меня, если ничего не предпринять. Но почему бы и нет? Это только справедливо. Тяжело, но справедливо. Я купила этот яд сама вместе с амулетом. За последнюю неделю он продал множество смертельных ядов в своем омерзительном магазине. Эта сволочь действует быстро, ничего не скажешь. \"По гладкой стенке полз паучишка...\". Вот и в моем амулете был такой. А что в твоем, Алан? Энни и Тодд? Так? Скажи, так?
Иоганна. У меня нет времени губить его. Я уезжаю.
Отец. Когда и куда?
- Полли, Туз Мерилл убил мою жену! Он убил Тодда! Он...
Иоганна. Завтра; все равно куда.
Отец. Вместе с Вернером?
- Нет! - отчаянно крикнула Полли и стиснула дрожащими ладонями его лицо. - Послушай меня! Постарайся меня понять! Дело не в твоей жене, Алан. Он заставил тебя купить - нет, выкупить - твою застарелую рану. И заставил заплатить двойную цену! Неужели ты этого еще не понял? Понимаешь или нет?
Иоганна. Не знаю.
Отец. Что же, бегство?
Он смотрел на нее полуоткрыв рот... а потом рот стал медленно закрываться. На лице появилось удивленное выражение.
Иоганна. Да.
Отец. Но почему?
- Подожди-ка, - сказал он. - Что-то там было не так. Что-то не стыковалось на той пленке, которую он мне оставил... Не могу понять, что именно...
Иоганна. Два языка, две жизни, две истины, вы не находите, что это слишком много для одного человека? (Смеется.) Сироты Дюссельдорфа... я не в силах заставить себя забыть о них.
- Можешь, Алан! Что бы ни подсунул тебе этот мерзавец - все ложь. Так же, как лживо было имя на письме, которое он мне прислал.
Отец. Что это? Еще одна ложь?
Впервые за все время Алан ее слушал.
Иоганна. Для того, кто там, наверху, — это правда. Обездоленные дети, умирающие в лагере с голоду. Они должны во что бы то ни стало существовать, и они преследуют меня. Вчера вечером я чуть было не спросила Вернера, возможно ли их спасти. (Смеясь.) Здесь это ничего не меняет, но там наверху...
Отец. Что наверху?
- На каком письме?
Иоганна. Я себе самый злейший враг. Мой голос лжет, мое лицо выдает меня. Я рассказываю, как наша семья голодает, чуть ли не при смерти. А поглядите — неужто я произвожу впечатление истощенного человека? Если бы Франц замечал это...
Отец. Но ведь он видит вас?
- Сейчас это не важно... потом, если это \"потом\" настанет, я расскажу тебе. Все дело в том, что у него не хватает чувства меры. Всегда, мне кажется, не хватает. Он так плотно набит самовлюбленной гордостью, что странно, как не лопнет. Алан, прошу тебя, попытайся понять: Энни умерла, Тодд умер, и если ты сейчас помчишься разыскивать Туза Мерилла, когда весь город взлетает на воздух...
Иоганна. Он меня еще не разглядел. (Будто про себя.) Предатель. Вдохновенный. Убежденный. Говорит, его слушают. Вдруг он замечает свое отражение в зеркале; через всю его грудь — надпись, единственное слово, которое огласят, если он замолчит: предательство. Вот кошмар, подстерегающий меня ежедневно в комнате вашего сына.
На плечо Полли легла рука. Предплечье охватило шею и дернуло голову назад. И вот тогда стало видно, что за спиной Полли стоит Туз Мерилл, направляет ей в висок дуло револьвера и, улыбаясь, смотрит на Алана.
Отец. Этот кошмар преследует всех. Дни и ночи.
Пауза.
- Молись дьяволу, женщина, - сказал Туз, а над головой...
Иоганна. Разрешите задать вам вопрос.
10
Отец кивает.
Зачем я вам нужна? Зачем вам понадобилось вмешивать меня во всю эту историю?
Отец (с досадой). Вы теряете разум, невестка, — вы сами вмешались.
Иоганна. Откуда вы знали, что я соглашусь?
...в темном небе прозвучал раскат грома. Фрэнк Джуэтт и его старый \"добрый друг\" Джордж Нельсон стояли на ступеньках, ведущих в суд, и смотрели друг на друга, как два очкастых боевых петуха. Они стояли уже не менее пяти минут, чувствуя, как нервы натягиваются, будто струны у скрипки, настраиваемой на самую высокую октаву.
Отeц. Я не знал.
- Так, - сказал наконец Фрэнк и схватился за рукоятку пистолета, торчавшую из-за пояса.
Иоганна. Зачем вы лжете? А еще упрекаете меня во лжи. Шесть дней — немалый срок, у меня было время разобраться во всем. (Пауза.) Семейный совет был созван для меня одной.
Отец. Нет, дитя мое, — для Вернера.
- Так, - эхом отозвался Джордж Нельсон и схватился за свой пистолет.
Иоганна. Для Вернера! О! Вы умышленно напали на него, зная, что я буду его защищать. Правда, мне самой пришло в голову поговорить с Францем. Вернее, вы навели меня на эту мысль; припрятав ее, вы играли со мной, пока она не захватила меня. Разве неправда?
Отец. Я в самом деле хотел, чтобы вы встретились с Францем по хорошо известным вам причинам.
Иоганна (с жаром). По неизвестным мне причинам. (Пауза.) Когда вы нас столкнули лицом к лицу, мне стало ясно, что он ни о чем не хочет знать, вы даже не предупредили меня, что довольно одного слова, чтобы убить его.
Они выхватили оружие с одинаковыми кривыми усмешками на лицах, усмешками, которые заменяли самый громкий и самый боевой клич. Пальцы нажали на спусковые крючки. Оба выстрела прозвучали настолько одновременно, что слились в один. Сопровождаемые яркой вспышкой навстречу друг другу вылетели две пули... и столкнувшись, отскочили рикошетом в обратном направлении, но при этом, слегка изменив в результате столкновения траекторию полета, не попали в цель, близкую и ясную.
Отец (с достоинством). Иоганна, я ничего не знаю о моем сыне.
Фрэнк Джуэтт лишь почувствовал, как у левого виска прошелестел ветерок.
Иоганна. Ничего. Кроме того, что он избегает всего и мы нашей ложью помогаем ему. Бросьте! Вы играете наверняка: вы даже в лице не изменились, а я ведь вам говорю, что одно слово может убить его.
Джорджа Нельсона слегка царапнуло с правой стороны шеи. Не веря своим глазам, они смотрели друг на друга сквозь струйки дыма, поднимавшиеся от дул пистолетов.
Отец (улыбаясь). Какое же слово, дитя мое?
- Ну?! - сказал Джордж Нельсон.
Иоганна (смеясь ему в лицо). Изобилие.
Отец. Что?
- Что ну? - поинтересовался Фрэнк Джуэтт. Озлобленные гримасы на их лицах постепенно превращались в некое подобие растерянной человеческой улыбки. Джордж Нельсон сделал нерешительный шаг навстречу Фрэнку. Фрэнк так же нерешительно шагнул к Джорджу. Еще минута, и они очутились бы в объятиях друг друга и ссора канула бы в Лету благодаря удивительным по своим результатам выстрелам... но в этот самый момент взлетел на воздух муниципалитет с таким грохотом, который, казалось, наметил своей целью расколоть весь мир надвое и стереть с лица земли обоих неудачливых дуэлянтов на том самом месте, где они только что стояли.
Иоганна. Любое слово, которое его убедит, что мы — самое богатое государство в Европе. (Пауза.) Вы не очень удивлены, как я вижу?
11
Отец. Нет. Вот уже двенадцать лет, как по некоторым фразам Франца мне стало ясно, что страх за судьбу своей страны, некогда охвативший его, прошел бесследно. Тогда он был убежден, что Германию хотят стереть с лица земли, и удалился, дабы не быть свидетелем ее гибели. Будь в ту пору возможно предугадать облик грядущей Германии, он был бы исцелен моментально. Спасти его сейчас труднее: он втянулся в эту жизнь, свыкся с ней; Лени поощряет его; жизнь отшельника в какой-то степени представляет известные удобства. И все же опасения ваши напрасны: против его болезни самое верное лекарство — правда. Когда вы откроете ему глаза, его оскорбленная гордость поначалу будет страдать, но он перенесет, и через неделю первым поблагодарит вас за свое освобождение.
Иоганна (с яростью). Какой вздор! (Резко.) Я видела его вчера — вам этого недостаточно?
Все предыдущие взрывы показались пустячными по сравнению с последним. Туз с Умником заложили в здание муниципалитета сорок шашек динамита, разделив их на две группы по двадцать в каждой. Одна из бомб была оставлена на кресле верховного судьи в зале судебных заседаний. Умник настоял, чтобы вторую пристроить на столе Аманды Вильямс в помещении Городской управы.
Отец. Нет.
- Женщинам не место в политике, - философским тоном поучал он Туза.
Иоганна. Там, наверху, Германия более мертва, чем луна. Воскреси я ее — он пустит себе пулю в лоб.
Взрыв был грандиозен, и на какое-то мгновение все окна в самом высоком здании города осветились неправдоподобным и неестественным кроваво-лиловым цветом. Тут же из всех дверей, окон, вентиляционных решеток, словно жадные, беспощадные, гигантские руки, потянулись языки пламени. Крыша поднялась в воздух, подброшенная силой огня, похожая на причудливый инопланетный корабль, и рассыпалась на сотни тысяч мелких обломков.
Отец (смеется). Вы так думаете?
Иоганна. Для меня это очевидно.
В следующий момент разлетелось во все стороны и само здание, засыпав Мейн Стрит такой горой битого кирпича и осколков стекла, в которой могло бы выжить существо не более таракана. Погибло в результате взрыва девятнадцать человек, мужчин и женщин, пятеро из которых, корреспонденты, прибыли в пекло трагедии для того, чтобы впоследствии дать правдивое сообщение из эпицентра событий, но оказались сами их жертвами.
Отец. Он не любит своей родины?
Автомобили полиции штата и телевизионные фургоны взлетели в воздух в разных направлениях, словно детские воздушные шарики. Желтый фургон, отданный мистером Гонтом в распоряжение Туза и Умника, кружил по воздуху в девяти футах от мостовой Мейн Стрит, крутя колесами, хлопая дверями, словно крыльями, и рассыпая через заднюю дверь весь оставшийся запас инструментов и запалов. Горячей взрывной волной его несло влево, и опустился он, .пробив крышу, в помещение Страховой компании Дости, расшвыряв пишущие машинки и шкафы с архивными папками.
Иоганна. Обожает.
Отец. Во всем, что вы говорите, Иоганна, нет здравого смысла.
Земля содрогнулась, как во время землетрясения. Окна всех жилых домов Касл Рок плевались осколками разбитых стекол. Флюгера, до сих пор упорно указывавшие на северо-восток, повинуясь грозовому ветру, который к этому времени стал постепенно ослабевать, как будто растерявшись от вторжения иных, более мощных сил стихии, теперь крутились вокруг своей оси словно обезумев. Несколько флюгеров слетели со шпилей и унеслись в разных направлениях. На следующий день один из них найдут засевшим глубоко в двери баптистской церкви, словно стрела, пущенная меткой рукой индейца.
Иоганна. Ох, кто же говорит о здравом смысле. (Смеется несколько вызывающе.) Здравый смысл в этой голове. (Указывая на его голову.) А передо мной стоят его глаза. (Пауза.) Остановитесь! Ваш адский план погубит его...
На Касл Авеню, где перевес сил в битве уже склонялся на сторону католиков, бой прекратился как по мановению волшебной палочки. Генри Пейтон стоял у своего патрульного автомобиля, держа пистолет в бессильно опущенной руке, и смотрел на зарево пожара, полыхавшее на юге. Кровь струилась по его щекам, как слезы. Пришедший в себя преподобный Роуз сидел на земле, смотрел в том же направлении и все более убеждался, что приближается конец света. Отец Брайам, шатаясь словно пьяный, наклонялся над Пароходом Вилли. Нос его был свернут влево, а рот превратился в кровавое месиво. Он намеревался наподдать ногой голову преподобного Роуза, как футбольный мяч, но вместо этого почему-то помог ему подняться на ноги.
Отец. Я ничего не могу остановить.
В Касл Вью на ступенях гончарной мастерской сидел Энди Клаттербак и баюкал на руках тело своей погибшей жены. Он не слышал и не видел ничего. Два года отделяло его от того момента, когда он в пьяном виде свалился зимой в Касл Лейк и только чудом остался жив, а теперь он подошел к концу самого трагического дня своей жизни.
Иоганна. Тогда я уеду навсегда, не повидавшись с ним. А что касается правды, я ее скажу, будьте спокойны. Но не Францу, а Вернеру.
Отец (поспешно). Нет! (Спохватившись.) Не надо причинять ему зла.
На улице Деллз Лейн, в спальне своего дома, в платяном шкафу, висела Сэлли Рэтклифф. По платью ее ползали маленькие насекомые. Узнав о том, что случилось с Лестером Праттом, и сочтя себя виновной в его гибели, она повесилась на поясе махрового купального халата. Правая рука ее лежала в кармане платья и сжимала небольшой кусочек деревяшки. Деревяшка была черна от старости и изъедена червями. Древесная вошь, которой она была заражена, выползала из всех многочисленных отверстий и путешествовала по телу Сэлли в поисках более надежного пристанища. Добравшись до подола платья, насекомые отправились дальше, воспользовавшись болтающимися ногами Сэлли.
Иоганна. Начиная с воскресенья я только это и делаю.
По воздуху со свистом носились обломки кирпичей, превращая разрушенные до основания здания города в снесенные в результате артиллерийского обстрела заграждения. Останки некоторых домов походили на терки для сыра, от остальных осталось одно воспоминание.
Издалека слышен гудок автомобиля.
Ночь рычала словно лев, раненный отравленной стрелой, пронзившей ему горло.
Вот он. Через четверть часа Вернер узнает обо всем.
12
Отец (повелительно). Подождите!
Она в нерешительности останавливается.