да здравствует лента. ру!

* * *

встреча вторая

был отпуск август олимпиада в пекине

и шарахнуло в южной осетии

я не могла есть спать

у меня все болело внутри от происходящего

я сидела в пижаме с колтунами на голове

у компа три дня по-моему

сралась с домочадцами которые заняли явно

прогрузинскую позицию

а я почему-то не могла

меня что-то беспокоило

как-то сама собой была выбрана мной лента. ру

было с чем сравнить в подаче информации

потому что

но мне не хватало фотографий как нотариального

документа заверяющего слова

и я тыкала и тыкала в клавиатуру чтобы увидеть

маленькие гробики мирного населения

после первой картинки из цхинвала

с вырывающимися из установок град красными огнями

мне почему-то казалось что они должны быть

фотографий было мало

но гробики-таки обнаружились а 1500 мирных

жителей нет

я тогда еще подумала

хороший новостной ресурс но с картинкой

у них жопа

пять лет спустя я уже сидела в ленте

и мне очень хотелось к пятилетию этой войны

восстановить картину именно с помощью

галереи фотографий

мы перерыли все имеющееся в архивах агентств

я поняла что я все видела тогда в разных

источниках

но свести все воедино удалось только через пят лет

это наверное все ж к вопросу о фотожурнали-

стике

которая как инструмент информирования

не развита в стране до должного уровня

я очень надеялась что новая лента после

редизайна станет такой платформой

таким большим авианосцем с палубы которого

я буду отправлять на боевые вылеты фото-журналистов

ну че теперь говорить?

отступили как кутузов

и поражение это не отказ от цели

так думаю

* * *

встреча третья

в афише я проработала около десяти лет по-моему

много как нигде

благодаря гению цц конечно

это единственный начальник мой

который на самом деле младший братишка

сумевший меня удержать каким-то непонятным

образом на одном месте столько лет

подкладывая все новые задачи мне

ну я потом ушла все равно

мне тесно стало внутри медийной фотографии

и я считала ко всему прочему свою миссию

выполненной в ид

но как-то так получалось что недалеко я ушла

и юнка меня все время призывала то починить

что-то

то запустить

а юнке как всем в ид известно никто отказать

не может

так было и в этот раз

в этот момент уже соединили афишу и рамблер

и мы так поглядывали в ленту с ужасом

нам казалось что это такое государство-монстр

который проглотит и не подавится

и все время шли слухи что нам надо будет

ступить на эту землю и что-то там делать

ЧТО? никто в афише не понимал

ну типа красоты подбавить да фоточек?

и вот на какой-то главной редакции

которые у нас проходили с вкусной жрачкой

от зимина на кухне еды

появилась тимченко

и по-моему ларченко

на айн цвай драй тимченко меня зафрахтовала

на спецпроект дни затмения

фотография в общественно-политическом

издании

это было последнее куда я не сунула нос свой

в медийке

короче я была очень замотивирована

профессионально

но когда я приходила в ленту еще на автозавод-

ской в красивом платье и громко здоровалась

на меня никто не смотрел и мне никто не отвечал

это было удивительно и непривычно

в большом ньюсруме сидели мрачные люди

в наушниках и тарабанили по клавишам

беспрерывно

мне иногда даже было страшно как будто я эльф

в пещере троллей

но цель моя была так привлекательна что

я смирилась

мне же дали сделать спецпроект с мультимедийной

компонентой

с которой я носилась как дурак и никуда не могла

ее приткнуть в афише

я притащила в ленту либерального жандарма

климова

и мы вместе легко и непринужденно сделали

хроники с фотографической точки зрения

а ребята из ленты обвязали это текстами хроник

ну или наоборот

потом выяснилось что надо было очень сильно

напирать с самостоятельностью фотографи-ческого высказывания в ленте

мне это давалось тяжело должна заметить

на меня полгода когда я уже прочно сидела

в ленте смотрели как на идиотку

мол вы из обслуги или из охраны?

вот такая реакция на мои реплики была поначалу

у редакции

ДНИ ЗАТМЕНИЯ я люблю до сих пор

мне проект кажется значительным

* * *

встреча четыре

под новый год афишу и ленту соединили на

даниловской мануфактуре на одном этаже

соединение митболов и котлет происходило

болезненно поначалу

в фб даже был срач про котлеты

досталось роме волобуеву – острому на язык

эстету и моему любимчику

но должна признаться

скандал про то что какие-то люди сидят в баре

при входе в редакции

и вместо чашечки кофе и круассана жрут котлеты

из пластиковых боксов

устроила я

роме досталось вообще с нифига

но диффузия прошла успешно на мой взгляд

лента перзапустилась уже имея гладких и меня

в качестве визуалов в команде

а афиша поимела перед глазами пример

как в день фигачить двести новостей

три-четрые галереи и пять лонгридов

всем пошло на пользу

я так увлеклась лентой и ее перезапуском

что день мой начинался с аналитики еще дома за

чашкой кофе

в принципе трудно предположить во мне ум

с первого взгляда

но тем не менее

я где-то месяца за три полностью через аналитику

подтвердила свои гипотезы о том как забирать внимание пользователя информацией

мне очень нравилось что мое математическое

образование наконец пригодилось

и мои родители не зря терпели мои выкозю-

ливания

про пусть идет в жопу ваша математика —

я танцевать хочу

моя любимая формула «ебл* и поножовщина»

и что у издания должен быть Х*Й работала и тут

в ленте это правда называлось целомудренно —

футбол

я довольно долго сидела тихо в углу и тинькала

в гугл-аналитику

да так тихо что поливанов меня один раз

спросил – а вы кто?

я конечно ох*ела но виду не подала

я ходила на все летучки год

и получала неимоверное удовольствие от

групповой динамики интеллекта и юмора

ну мне просто было хорошо в этой команде

и мне очень хотелось ей сделать приятное

мне кажется мне удалось

и меня даже под конец чтить стали вполне

что приятно

* * *

расставание



у нас с галей в принципе была договоренность

что я в ленте не на веки вечные

галя понимала что у меня есть проекты за

периметром

и что когда-нибудь моя миссия и в ленте

закончится

это вносило нервозность в наши рабочие

отношения конечно

потому что лента устроена так что ты либо

в команде и поднимаешь вместе со всеми этот большой колокол каждый день

либо ты идешь нах*й

советчики не приживались в этой команде

мне нужно было понять про это все и мы взяли

с галей паузу

она мне подарила майку с надписью Я ТУТ

ГЛАВНАЯ – свою

и я решила подумать о ленте потом

после книжки большой своей

и тут ебн*ло

я пытаюсь вспомнить эти ощущения

могу сравнить только с тем что тебе сообщили

что кто-то близкий умер

и ты должен собраться и куда-то ехать

и ты не понимаешь что ты будешь говорить что

ты будешь делать но должен ехать

я и поехала

и не знала что говорить и что делать

естественно

мне хотелось взять галю на ручки и убаюкать

но это ж глупо как-то?

брать на руки великого главного редактора

и баюкать

ну короче я не вписалась и пошла домой и рыдала



за две недели до этих событий

нелли наш очень умный ответсек

уговорила меня отдать трудовую книжку в ленту

ну у нее были какие-то резоны там свои

ответсековские про штатное расписание

я изменила своим принципам не работать

больше в корпорациях и отдала

так что у меня есть запись в трудовой книжке

что я проработала в штате ленты аж целый

месяц

консультантом галины тимченко по новым

медиа

очень горжусь теперь этой записью

реально



конец

Онлайн

Александр Поливанов

Александр Поливанов – журналист; в 2006–2014 гг. работал в «Ленте. ру» – новостным редактором, руководителем рубрики «Экономика», заместителем главного редактора


Я пришел в «Ленту. ру» в начале 2006 года – в экономический отдел. Но очень скоро понял, что только экономикой заниматься здесь не буду. В «Ленте» как-то само собой предполагалось, что если тебе что-то интересно помимо твой рубрики, то никто не будет мешать подрабатывать «на стороне». За годы, проведенные в редакции, мне удалось тиснуть статейку-другую и в «Науку», и в «Культуру», и в «Интернет и СМИ», и в «Из жизни», да и я просил неравнодушных коллег время от времени писать в «Экономику». Редактор рубрики «Спорт» Андрей Мельников знал, что я неравнодушен к футболу, и в 2008 году позвал меня помочь со спецпроектом к чемпионату Европы. Именно тогда в «Ленте» и появились первые онлайны.

К середине 2000-х многие сайты уже вели трансляции, которые болельщики использовали, в основном чтобы узнать счет. Спортивные сайты внимательно следили за предпочтениями своих читателей и стали постепенно добавлять в онлайны все больше статистики – такой, чтобы понимающий человек взглянул и сразу понял, как проходит/проходил матч. Профильные СМИ углублялись в тонкости футбола, ограничивая тем самым аудиторию – почти все онлайны шесть лет назад писались для тех, кто разбирается в спорте.

В «Ленте. ру» решили пойти по другому пути, ведь среди широчайшего круга ее читателей гораздо больше тех людей, которые в футболе не разбираются и интересуются им по большим праздникам – таким как чемпионаты мира или Европы. Им интересно не то, какую тактическую схему в этот раз придумал Гуус Хиддинк, а то, как он себя ведет во время игры. Этот Аршавин, про которого все говорят, он вообще как, красавчик или как обычно? А Акинфеев?

Мы комментировали не только происходящее на поле, но и то, что замечали на трибунах. Полноценными соавторами онлайнов были телевизионные комментаторы – мы злорадно (может быть, слишком злорадно) подмечали их огрехи, но зато и радовались их удачно найденным сравнениям или метафорам. Героями онлайнов стали не только игроки и тренеры команд, но и редакторы «Ленты. ру», которые смотрели в футбол вместе с нами. Мы рассказывали о внутренней кухне редакции, и уже через несколько онлайнов после начала Евро «редактор рубрики наука», «директор по всему» и прочие стали приятелями преданных читателей. Даже редакционный холодильник постоянно влезал в онлайн – в перерыве мы бегали к нему, чтобы узнать, не оставил ли там кто пива или колбасок. К плей-офф читатели начали присылать нам торты и бутылки, самые отчаянные напрашивались смотреть футбол в редакции – в дофейсбуковую эпоху это было верным признаком успеха проекта.

После Евро мы решили развить успех и провели в той же манере онлайн московского дерби «Спартак» – ЦСКА. Увы, его никто не читал: посетители «Ленты. ру» просто не знали, что на новостном сайте могут быть онлайны вне спецпроекта. Никаких отзывов, ни положительных, ни отрицательных, он не получил – те читатели, которые следили вместе с нами за Евро-2008, отключились от футбола до следующего турнира, другие предпочитали за таким суровым поединком следить по онлайнам «Газеты. ру» или «Спортс. ру». После эйфории Евро-2008 такой провал был особенно неприятным, и дело онлайнов заглохло.

Впрочем, через несколько месяцев «Лента» вернулась к старой идее – эксперимент с московским дерби забылся, ощущение успеха от Евро-2008 осталось. Дело было так: мы с редактором рубрики «Спорт» Андреем Мельниковым то ли сидели на редакционной кухне, то ли играли в какую-то игру (их в «Ленте» и в «Рамблере» всегда было много – от настольного хоккея до бильярда). Кто-то из нас сказал, что глупо как-то получается: все равно проводишь за телеком столько времени, смотря по несколько матчей в неделю, так что пора бы извлечь из этого какую-то пользу. Мы быстренько набросали план действий, который сводился в основном к тому, что мы с большим удовольствием были готовы смотреть матчи в редакции и комментировать их. По сути, единственным нашим условием был гонорар – мы хотели получать деньги сразу же, а не ждать премии, когда проект раскрутится.

Собравшись с мыслями, мы отправились к заместителю главного редактора Диме Иванову. Он внимательно выслушал нас, а потом спросил, сколько же мы хотим денег. Мы назвали сумму, Дима улыбнулся и сказал, что ему идея с онлайнами нравится. Мы вместе отправились к тому самому «директору по всему» из онлайнов к Евро-2008 Славе Варванину – Слава должен был сказать, насколько все это возможно с технической точки зрения. Дима пересказал ему нашу идею почти слово в слово, но добавил: «Это нам почти ничего не будет стоить». Мы с Мельниковым переглянулись и поняли, что продешевили.

Варванину идея тоже понравилась, но он решил позвонить главному редактору Гале Тимченко, которая тогда была в отпуске. «Алло, Галь, – кричал в трубку Варванин, потому что связь все время прерывалась. – Да-да, онлайны. Это НИ-ЧЕ-ГО не будет нам стоить». Мы с Мельниковым вновь переглянулись.

«А онлайн хоккея можете?» – спросил Варванин. «Можем», – ответил кто-то из нас. «А «Кривого зеркала» Петросяна?» – «Можем», – уже не с такой уверенностью ответили мы. «А с концерта Земфиры?» – «Наверное», – пожал плечами Мельников.

Варванин увидел за формой онлайна гораздо больше, чем мы – он считал, что это не спортивный, а речевой жанр. И был прав: «Лента. ру» стала первой из больших СМИ делать онлайны «Евровидения», «Разговоров с президентом», больших пресс-конференций, жеребьевок, церемоний открытия и закрытия, презентаций технических новинок Apple, Samsung и Microsoft. До концертов Земфиры дело так и не дошло, но несколько экзотических онлайнов – например, с круглого стола по презентации книжки Парфенова «Намедни-2000» – мы все же провели.

Для меня в онлайнах на «Ленте» важен был прежде всего подход к стилю и языку. Спортивная журналистика за несколько десятилетий выработала столько штампов, что с их помощью онлайн легко мог провести робот. «Игра на втором этаже», «команда боролась, но ей немного не повезло», «мы сделаем все для победы», «не забиваешь ты – забивают тебе» – этим языком писали газеты, на этом языке давали послематчевые комментарии тренеры и разговаривали с журналистами спортсмены. Язык устного комментария много лет подряд, и вполне успешно, пытались обновить, очистить журналисты с «НТВ+», а вот в Интернете все та же «Россия встала с колен» перемежалась с «игра была равной, но везет сильнейшим». Это было невыносимо. «Крах крахыч», – как любил говорить Андрей Мельников.

Внимание к языку заставляло по-другому готовиться к онлайнам. Каюсь: я мог не знать, кто играет правого защитника у условного «Динамо» или «Баварии», но зато за вечер до матча я уже думал, чем бы в очередной раз заменить этот дурацкий «второй этаж». Первую фразу комментария я готовил, бывало, с самого раннего утра – от нее зависело, в какую сторону пойдет онлайн. Иногда, если удавалось поймать нужную интонацию, даже скучнейший матч проходил на ура, а иногда, если что-то не заладилось, рубка с камбэками и голами на последних секундах казалась «обычным матчем».

Вторая вещь, которая меня интересовала в онлайнах, это эмоции. В том числе и через очищение языка я хотел показать, что футбол вообще-то – это то, что мне действительно нравится, это то, от чего я без ума, и поэтому картинка с 22 бегающими мужиками – это не просто очередной футбол, это то, к чему нельзя оставаться безучастным. Поэтому в «Ленте» не было «нейтральных» онлайнов – все их ведущие болели за какую-нибудь команду и не скрывали этого. Мы наплевали на объективность, чтобы у читателей не осталось сомнений в нашей искренности. И это работало: в комментарии к онлайнам условного «Спартак» – ЦСКА, который вел болельщик «Спартака», набивались фанаты ЦСКА. И как же они радовались, если «Спартак» проигрывал, как сладка для них была желчь комментатора. Однажды, я помню, во время матча моей любимой команды я от злости на 10 минут выключил телевизор и просто разговаривал о чем-то с читателями от досады. Да, с «объективной» точки зрения я должен был рассказывать читателям, что происходит на поле, но когда твоя команда в ответственном матче сливает, как туалетный бачок, что ты можешь рассказать читателям?

В «Ленте. ру» нельзя было представить онлайн без личности комментатора – это был авторский жанр. Довольно скоро болельщики начали заглядывать к нам, чтобы посмотреть матч в исполнении конкретного комментатора. Леша Каданер всегда вел испанский футбол и неистовствовал, когда выигрывала «Барселона», Андрей Мельников любил во время онлайна отвлечься сам и отвлечь читателей от футбола фотографиями теннисисток-красоток, Ярослав Котышов постоянно экспериментировал с каламбурами, Леша Пономарев троллил читателей. Когда появились политические, технические и общественные онлайны, читатели валом валили на интеллигентные шутки Ярослава Загорца и Кирилла Головастикова, удивлялись дотошности и знаниям Александра Амзина, упивались отвязностью Игоря Белкина. «Довлатов хорошо пишет обо всякой ерунде», – цитата из «Компромисса» отлично характеризовала всех этих парней.

Это Белкин, кстати, придумал на одном из последних онлайнов «Ленты. ру» игру «Путин-бинго». Правила были простые: перед онлайном мы на редколлегии придумали несколько вариантов табличек, на каждой из которых было написано 15 слов. Как только Путин говорил слово, которое есть на табличке, его нужно было вычеркнуть. Побеждал тот, кто быстрее закрасил все свои слова или хотя бы ряд (по горизонтали или вертикали). Поскольку мы знали, что Путин говорит всегда более или менее одно и то же, а некоторые вещи – принципиально не говорит, то составить варианты полегче и посложнее не составило труда (например, известно, что президент России не произносит слово «Навальный», и карточка с этой фамилией была обречена на поражение). Варианты Белкин опубликовал в твиттере, и, когда начался онлайн, наши читатели радостно стали зачеркивать услышанные слова. Говорят, в некоторых офисах встала работа.

Думаю, успех онлайнов на «Ленте» был связан прежде всего с тем, что нас, пишущих в прямом эфире, никогда никто ни в чем не ограничивал. Главный редактор просила нас прежде всего не быть равнодушным к тому, что мы делаем, и всегда оставаться профессионалами. Это значило, что если у нас условное «Евровидение», то помимо троллей онлайн должен вести хотя бы один человек, который хорошо разбирается в музыке и понимает, сносно поют выступающие или не очень, и на кого это похоже. Прямых указаний – чего писать, а чего не писать, как анализировать то или иное высказывание Путина – никогда не было, и мы ощущали эту внутреннюю свободу и дорожили ей. Ощущение, что пишешь онлайн за гонорар (с чего началась наша беседа об онлайнах с Димой Ивановым), исчезла почти сразу же – сложно было себе представить лигочемпионский цикл без того, чтобы просиживать в редакции до позднего вечера, или очередной разговор Путина с народом без яростного шлепанья по клавиатуре – в надежде дать цитату и пояснить для читателя, что же президент имел в виду.

Онлайн – жанр, в котором не избежать технических накладок, и их за шесть лет было немало. Какие-то мы пытались превратить в достоинство (когда ведешь онлайн втроем, неизбежны повторы, по поводу каждого мы старались потом пошутить так, будто повтор был задуман изначально), какие-то были настолько нелепыми, что мы не стеснялись рассказать о них читателям. За какие-то накладки стыдно до сих пор. Например, один из финалов Лиги чемпионов я решил провести дома – просто чтобы не ездить лишний раз на работу. Все шло хорошо, только вот во время серии пенальти у меня пропал Интернет. Я впал в панику и тупо наблюдал за первыми двумя ударами, размышляя, выгонят меня на следующий день с работы или нет. Вдруг в голову пришел выход: я позвонил в редакцию и попросил выпускающего записывать то, что я диктую. Так в «Ленте» вышел первый устный онлайн – и так я понял, насколько же работа обычного комментатора сложнее, чем пишущего.

Интерес к обновлению спортивного языка и к жанровому своеобразию онлайнов свел меня с коллегами, которых интересовали схожие вещи. Так я познакомился с автором «Спортс. ру» Сережей Бондаренко. Он опубликовал на сайте пост, который начинался словами: «Мир, в котором появились текстовые онлайны футбольных матчей, безвозвратно изменился к лучшему». Сережа приводил несколько примеров из онлайнов («Льорис затоптал в своей штрафной два воздушных шарика. В свое время именно это помешало Винни-Пуху добыть у пчел мед», «Вувузелы как сигареты – все критикуют, и все равно засовывают себе в рот» и т. д.) и сравнивал их, например, с вот такой фразой: «Обыгравшись с партнером, он предпочел удару в упор пас в никуда». «Если я еще хоть раз услышу или прочту нечто подобное, – писал Бондаренко, – я заставлю автора этого описания проделать то же самое на моих глазах, со всей метафизической точностью».

Меня же совершенно неожиданно пригласили сделать доклад об онлайнах на конференции в РГГУ под названием «Филология футбола». В нем я попытался проанализировать, чем устный комментарий отличается от письменного, и приходил к выводу, что онлайн – это совершенно новый литературный жанр, экспромт на заданную тему перед телевизором, открывающий большие возможности для творчества. И хотя сейчас мой энтузиазм по поводу нового жанра поугас, я все равно считаю, что во многом тогда был прав. Из желания читателей в онлайн-режиме узнавать результаты матчей выросло пусть и маленькое, но направление в интернет-журналистике, которое невозможно игнорировать. Я ужасно рад, что приложил к его развитию руку, а «Лента. ру» стала площадкой для самых смелых экспериментов в этом жанре.

Пестрая лента

Светлана Рейтер

Светлана Рейтер – журналист, в 2012-м стажировалась в Колумбийском университете от фонда Пола Хлебникова, лауреат премии «Политпросвет» 2013-го; в 2013–2014 гг. – специальный корреспондент «Ленты. ру»


Как всегда бывает в подобных случаях, последний день работы в «Ленте. ру» я помню до мельчайших деталей: ночью я сидела с друзьями в кабаке на Никитском бульваре, мы ругались из-за присоединения Крыма. Слова «аншлюс» и «Крым наш» висели в воздухе – пополам с сигаретным дымом. Не придя к общему знаменателю, мы заказали по последнему – двойному – виски, после чего разошлись по домам.

Наутро я встала с похмельем – и кто бы мог мне сказать, что в ближайшие две недели это состояние станет для меня самым обычным. Продираясь сквозь туман в собственной голове, я поплелась на интервью к театральному режиссеру Евгению Лунгину: по просьбе нашего редактора отдела «Наука и техника» Андрея Коняева я готовила материал о случаях массового притеснения по «пятому пункту» в советские времена; Лунгин казался подходящей кандидатурой для интервью. Через неделю, когда в кабинете бывшего редактора «Ленты» уже сидело новое начальство, заметка о «пятом пункте» вышла на нашем сайте под названием «Мне в этой синагоге делать нечего», что полностью соответствовало моему состоянию.

В «Русском романе» Меира Шалева есть замечательная цитата: «Либо еда, либо воспоминания. Долго пережевывать и то, и другое просто невозможно». Но в случае с «Лентой» я до сих пор жую каждую минуту по многу раз.

Я помню, что Евгений Лунгин в тот день был изрядно расстроен: его старший брат, знаменитый кинорежиссер Павел Лунгин только что подписал письмо деятелей культуры в поддержку политики Путина на Украине. «Брат подписал себе приговор, – сокрушался Евгений. – Это все равно что радоваться вводу танков в Прагу».

В тот же момент я поняла, чем буду заниматься, когда вернусь в редакцию, – начну обзванивать деятелей культуры, поддержавших политику партии в Крыму, и буду спрашивать, какого рожна они это сделали. «И пусть покрутятся, как ужи на сковородке!» – кричала я в трубку своему редактору, бесконечно милому и интеллигентному Саше Артемьеву.

У входа в редакцию – кирпичный лофт с надписью «Ряды Солдатенкова» на фасаде – стояли мои коллеги и мрачно курили. Только что Роскомнадзор вынес нам предупреждение за ссылку на интервью Дмитрия Яроша, лидера украинского «Правого сектора»; эта ссылка была вставлена в текст беседы спецкора «Ленты» Ильи Азара с одним из руководителей «Правого сектора» Андреем Тарасенко. Подумав о том, что таких предупреждений у каждого порядочного издания – как у дурака махорки (например, в журнале Esquire, где я работала до «Ленты», таких предупреждений было два – если не три), я спокойно пошла в редакцию.

Помню, как включила компьютер. Традиционно похихикала с редактором Артемьевым. Вышла на улицу – чтоб выкурить две дежурные сигареты. Вернулась к компьютеру. Начала обзванивать деятелей культуры – некоторые из них комично увиливали от внятного ответа на вопрос, зачем они подписали письмо. Некоторые, как, например, Карен Шахназаров, уверенно выдавали патриотические сентенции.

Когда я записывала ответ Шахназарова, в свой кабинет быстрым шагом вошла наш главный редактор Галя Тимченко. «Все – ко мне», – бросила она на ходу. В ее кабинет – я видела это сквозь стеклянные стены – набились все, кто был в этот день в редакции. Кажется, это была среда.

Вроде бы я подумала: «Наверное, будут обсуждать предупреждение Роскомнадзора. Ничего страшного не случится, если я останусь на своем месте».

Кажется, через пять минут я услышала, как корреспондент отдела «Интернет и СМИ» Лиза Сурганова громко крикнула: «Галя, почему?» А еще через минуту Лиза пронеслась мимо моего стола со словами «Галю уволили».

То, что было дальше, помню чуть хуже: какие-то люди с пустыми картонными ящиками заходят в Галин кабинет, складывают вещи. Кто-то снимает с ее стола компьютер – большой, на задней панели – Дарт Вейдер. Кто-то плачет. Кто-то бежит за бутылкой виски – первой в бесчисленном ряду. Кто-то звонит родителям, кому-то звонят друзья.

Через час в редакции появился новый редактор – Андрей Гореславский. С виду – человек мягкий, молчаливый и обходительный. Но его личные качества нас уже никак не касались.

Собрав первую в жизни редколлегию, Гореславский тихим голосом объявил, что акционер настаивает на увольнении как самой Гали, так и Ильи Азара (за то самое интервью с «Правым сектором»).

В эту минуту нам всем стало ясно, что наша редакция перестала быть нашей в полном смысле этого слова: часть коллег уволилась одновременно с Галей, остальные ушли через несколько дней.

Уже история