Тим Дорси
Не будите спящего спинорога
Пролог
Меня зовут Эдит Грабовски. Мне восемьдесят один год, и в последний раз я занималась сексом вчера вечером. Лучше скажу сама, и закроем тему. Все ведущие спрашивают о сексе. Причем хихикают и намекают на бабочек и цветочки. Наверное, забыли, как это делается.
До прошлой недели меня никогда не показывали по телевизору. А теперь за четыре дня – шесть раз! Через пару минут будет семь.
В Лос-Анджелесе я впервые. Сижу в артистическом фойе. Амброз, мой муж, утверждает, что это гримерка. Я не спорю, хотя он ошибается. Молчание – ключ к семейному счастью.
Мы молодожены. Да вы и сами знаете, если не свалились с Луны или не пролежали все это время в коме. Нас поженил ведущий ток-шоу «Сегодня» Эл Роукер; у него есть лицензия нотариуса. Говорят, рейтинг побил все рекорды. Мы даже деньжат чуток срубили.
Надо мной опять кудахчет дамочка в синем блейзере, какая-то телевизионная обслуга. Мол, не принести ли подушечку или стаканчик соку? Отказываюсь. Она похлопывает меня по руке и фальшиво скалится, как стюардесса пассажирам. Так бы и врезала ей по зубам!
Обычно разговоры о сексе заводят не сразу, а после первого вопроса: как вам удалось спастись? Удивляются, что мы выжили. Подумаешь! Мы просто…
Черт, еще одна дура в блейзере, на этот раз блондинка. Как мы себя чувствуем? Да прекрасно! Без посторонней помощи. Иначе не перевалила бы за восьмой десяток. А вот тебе это вряд ли светит. Руки убери!..
И так всегда, на каждом шоу. Раз стукнул восемьдесят один, тебя считают какой-то чудо-зверушкой, которая знает четыре нехитрые команды и обкакается, если за ней не смотреть. Между прочим, в студии меня спрашивают чаще других: я говорю, что думаю. Пятьдесят лет назад за такое прозвали бы нахалкой, а теперь я «наша героиня» или «бездна энергии».
Телевизионщики писают кипятком от любой истории о старушках, у которых «есть еще порох в пороховницах». Поэтому по ящику только и слышишь, что о Флориде. Тут нас таких много, особенно в залах игровых автоматов. Брали бы и переезжали сюда со своими студиями. Кстати, до меня на всех ток-шоу побывала одна мадам шестидесяти семи лет из Бока-Ратона, укусившая питбуля.
Чистая правда, кстати. Она выгуливала своего пуделя, Мистера Пипкинса – телевизионщики были в восторге от клички. Какие-то добрые соседи, приспособившие автомастерскую на заднем дворе для разведения питбулей, забыли закрыть калитку. В общем, один питбуль схватил Мистера Пипкинса и давай трепать, а эта мадам недолго думая вцепилась в ухо обидчику. Питбуль взвыл и позорно сбежал. Всего делов-то. А шумиху раздули такую, будто она открыла лекарство от рака или изобрела машину, которая работает на воде из-под крана.
Теперь, стало быть, моя очередь. Я не против, расскажу еще раз, как все было. Но вот к чему эти вечные вопросы о сексе? Можно подумать, услышав заветное слово, я сделаю перед камерой сальто. Или завизжу: «Ур-р-р-ра!»
Да нет, грех жаловаться. Мне еще никогда не было так весело. Я вышла замуж за мужчину, о котором мечтала. Я влюблена в Амброза с семидесяти восьми лет!
Нам велели приготовиться к выходу. Дали карточки с готовыми вопросами. Например, какие люди жили в этом квартале.
Говорят, тихие. Сначала соседи всегда тихие. Потом квартал сходит с ума, и все разевают рты от удивления. Зря. Спросили бы меня. А я вот что скажу: люди есть люди, и даже на самой спокойной улице от двух-трех ссор может начаться светопреставление.
Зрители хлопают как сумасшедшие. Им не терпится услышать всю историю. И пусть себе. Прекрасно их понимаю: мы сами хотели того же. Мы-то – я и мои подружки – всего лишь пытались не окочуриться. И видели хорошо если десятую часть того, что случилось. Как и остальные. Ведь все происходило не в одном месте и не в одно время! Каждый ухватил маленький кусочек общей картины. Зато на репетиции свадебного ужина мы это дело обсудили и более или менее разобрались. Всей свадьбой. Подружки невесты, понятное дело, знали столько же, сколько я: вместе сидели. Амброз после перестрелки оказался впереди погони и кое-что добавил. Шафером он пригласил Джима Дэйвенпорта. Бедный Дэйвенпорт. Такой был приятный, обходительный молодой человек! Нет, он, конечно, жив, хотя вряд ли оправится. Столько всего произошло – не знаю, как он выдержал. Соседи Амброза тоже насмотрелись. А Серж! Амброз сначала его хотел в шаферы, но тот словно испарился. Никто не знает куда. Поди разберись, когда вокруг палят из пушек, летают гранаты, разбиваются машины, взрываются трансформаторы, по улицам голышом бегают стриптизерши и чуть ли не половина города сгорает дотла.
В фойе подали сигнал: до выхода одна минута.
Ну, поехали.
Лучше начать с Джима Дэйвенпорта, потому что он оказался в гуще почти всех неприятных событий. Ага, с него и начнем.
Точнее, с вопроса, который мне задают все кому не лень. Не только ведущие ток-шоу, а вообще все. Спрашивают совершенно об одном и том же… Ладно, молчу. Пусть говорит голос за кадром.
1
Ну и что новенького во Флориде?
Что новенького? Да все! Если при мысли о Солнечном штате вам представляются сентиментальные стереофотографии – апельсиновые рощи, борцы с крокодилами, дрессированные дельфины и поля для игры в шафлборд, – вы отстали от жизни лет эдак на сорок.
К началу третьего тысячелетия во Флориде воцарилось то ли романтическое беззаконие, то ли непроходимое тупоумие – а может, и то, и другое вместе. Сегодняшняя Флорида – бредовый римейк «Касабланки», новый фронтир, где оружия больше, чем на всем Диком Западе. Только в этом штате в вечерних новостях могли девять месяцев подряд муссировать душераздирающую историю о кубинском мальчике и его родственниках из Майами. И, кстати говоря, именно во Флориде горсткой конфетти удалось изменить результаты президентских выборов двухтысячного года. А что за флоридцы в последнее время чаще всего мелькают на страницах газет? Мужеподобная Джанет Рено, Генеральный прокурор США, и ее антипод Кэтрин Хэррис, местный госсекретарь, лица которой не видно под тонной косметики. Вот и думайте, какой в штате генетический материал.
Несмотря на все это, во Флориду едут и едут. Те, кто ведет подобные подсчеты, утверждают: каждый божий день в штате появляется тысяча новых переселенцев. Поводы для переезда самые разные: кто-то решил погреть на солнышке старые кости, кто-то надеется на дешевое жилье и новую работу, кто-то мечтает о налоговых скидках. Флорида – рай для нелегальных иммигрантов и скрывающихся от бандитской мести свидетелей. Если вы – знаменитый игрок любительского футбола и вам не удается доказать свою непричастность к убийству жены кухонным ножом, не горюйте: по флоридскому закону, пока вы сидите в тюрьме, ваш дом не конфискуют. Ну а про гольф круглый год я и не говорю.
Итак, ничем не примечательным весенним утром 1997 года в городе Логанспорт, штат Индиана, пятеро из вышеупомянутой тысячи переселенцев сели в кобальтово-синий «додж-аэростар», проводили взглядом грузовой фургон и тронулись следом, на юг. Это было семейство Дэйвенпортов – Джим, Марта и их трое детей.
При въезде на автомагистраль какой-то водитель показал Джиму средний палец. Показал бы и два, но второй рукой он, как на грех, прижимал к уху телефон. Джим широко улыбнулся, помахал и пропустил обидчика вперед.
Джим Дэйвенпорт практически ничем не отличался от своих девятисот девяноста девяти сотоварищей, за исключением одной очень важной черты – абсолютной бесконфликтности.
Джим избегал всяческих разногласий и не умел говорить «нет». Он любил семью и ближнего своего и никогда не поднимал ни голоса, ни руки. В награду ему каждый день приходилось глотать тысячи мелких обид. Буяны, грубияны и прочие троглодиты приставали к Джиму как репей.
Более довольного жизнью человека, чем Джим, трудно сыскать.
И вот со всей семьей он переехал во Флориду, где не прошло и полгода, как случилось нечто совершенно противоестественное. Джим Дэйвенпорт убил человека. Точнее, нескольких.
Впрочем, на второй день путешествия Дэйвенпорты пребывали касательно своего будущего в блаженном неведении.
У границы Джорджии от асфальта, размягчившегося под послеполуденным солнцем, пошел специфический запах.
Была суббота, и по трассе 1-75 нервно сновали многочисленные автомобили: «хонды», «меркьюри», «субару», «шеви-блейзеры». Синий «аэростар» с индианскими номерами миновал съезд в город Тифтон, если верить щиту, «ВЕДУЩИЙ ЦЕНТР ПО ПРОИЗВОДСТВУ ДЕРНА В США», и рекламную вывеску, что гласила: «ИИСУС ГОСПОДЬ НАШ… В РЫБНОМ МАГАЗИНЕ «БАДДИЗ».
Впереди показался дорожный знак с надписью «Штат Флорида». На месте привычных деревьев средней полосы возникли стройные ряды пальм. В жарком мареве над шоссе вырисовалось справочное бюро для приезжих. Водители дружно нажали на газ и помчались к оазису, как иракские беженцы к пограничной заставе Кувейта.
Автомобили кое-как пробрались на места для стоянки; дверцы распахнулись, на траву выскочили дети и самозабвенно занялись весьма характерным для своего возраста делом: бессмысленным бегом по кругу. За детьми вылезли родители, сделали потягушечки, нагрузились внушительными пакетами мусора и пошли к бакам. За походным столиком большое семейство из Висконсина старательно давилось сухомятными бутербродами с колбасой и дешевыми творожными палочками: экономили сейчас, чтобы потом отдать тысячу долларов за один день в Диснейленде. К обочине подъехал мини-вэн без опознавательных знаков, выгрузил целую команду государственных специалистов по клинингу, и те, вооружившись шлангом, начали смывать с асфальта то ли кровь, то ли иную жидкость из человеческого организма. На тротуаре ветер играл кусочком ленты, какой полицейские обычно огораживают место преступления.
«Аэростар» припарковался у торговых автоматов перед табличкой «Ночью не охраняется». – Кто в туалет? – спросил Джим.
Восьмилетний Мелвин скрепя сердце расстался с игрушечными мутантами и поднял руку.
Рядом в мрачной наполеоновской позе восседала Дэбби Дэйвенпорт, которой до «милых шестнадцати» оставался всего месяц. Судя по всему, путешествие в мини-вэне вызывало у девушки дикое раздражение – как с недавних пор и собственное имя. Недавно Дэбби заявила родителям, что отныне откликается лишь на Друзиллу.
– Дэбби, идешь в туалет? Молчание.
Годовалая Николь на детском стульчике загукала, и Марта достала бутылку молока. Джим с Мелвином направились к зданию. У туалета перед огромной ламинированной картой Флориды взволнованно толпились путешественники, не в силах смириться с тем, что до ближайшего парка аттракционов сотни миль пути. Бедолаги и не подозревали, что им станет еще горше, когда за справочным бюро и искусственными пальмовыми насаждениями потянутся нескончаемые кусты с редкой рекламой пирожковых, где официантки ходят «топлесс».
Джим купил газет и кофе. Марта села за руль и выехала на шоссе. Ее муж развернул первую попавшуюся газету и прочитал вслух: «Местная охрана правопорядка обнаружила туриста из Финляндии, который лишился багажа, паспорта, денег и удостоверения личности и восемь недель провел в международном аэропорту Майами без всяческих средств к существованию».
– Восемь недель? – удивилась Марта. – Как же он мылся?
– Мокрыми бумажными полотенцами в туалетах.
– И где спал?
– Каждую ночь на сиденьях у разных выходов.
– А ел-то что?
– Рогалики из Адмиральского клуба «Американ Эйрлайнз».
– Как он попал в Адмиральский клуб без удостоверения личности?
– Тут не сказано.
– Чем так мучиться, лучше бы обратился к авиакомпании. И вообще не может быть, чтоб его никто не заметил!
– По-моему, статья как раз об этом.
– И что же с ним сделали?
– Выгнали. Недавно его видели в международном аэропорту Форт-Лодердейла.
Дэйвенпорты проехали мимо группы полицейских, которые, взявшись за руки, цепочкой по восемь прочесывали придорожные кусты. Джим перевернул страницу.
– С известного комика Галлагера снято обвинение по делу тамайамского душителя.
– Это точно не «желтая» пресса?
Джим снова перевернул страницу и молча указал на жирную надпись, призванную внушать доверие всякому американцу: «Тампа трибьюн».
Марта закатила глаза.
– Они напечатали фоторобот – усатый дядька с лысиной и длинными прядями на висках, – и в полицию позвонили сотни людей, утверждая, что это Галлагер. Но у того оказалось алиби: в ночи, когда совершались преступления, он был за пределами штата.
– Хочешь сказать, его всерьез допрашивали?
– Не только его самого, но и брата.
Марта на мгновение отвлеклась от дороги и посмотрела на Джима.
– Когда Галлагера отпустили, кто-то сообщил полиции, что у комика есть брат, как две капли воды похожий на него. Разбивает арбузы во второсортных комедийных шоу под сценическим псевдонимом Галлагер-два. Правда, его в городе тоже не было.
– Как бы не пожалеть, что мы сюда переехали, – вздохнула Марта.
Джим накрыл ее руку своей.
– Тебе понравится!
Как ни странно, Джим никогда не планировал переезжать в Тампу, да и вообще во Флориду. Все свои знания о штате он почерпнул из журнала «Лучшие места для жизни в Америке», теперь лежавшего на приборной панели «аэростара». На семнадцатой странице сего уважаемого издания, напротив очерка о прелестях крытых мостов Вермонта, был опубликован популярный рейтинг лучших американских городов для семей с детьми. На третьем месте, сразу после Сиэтла и Сан-Франциско, ко всеобщему удивлению гордо красовался флоридский город Тампа: это после прошлогоднего-то четыреста девяносто седьмого! Когда журнал оказался на прилавках, в торговой палате города засвистели пробки от шампанского. Мэр созвал прессу, в парке срочно устроили фейерверк с оркестром. Короче говоря, новость настолько всех ошеломила, что некоторым наконец удалось хоть с кем-то переспать.
Никто и не подозревал, что произошла ошибка. Незадолго до того журнал перекупила крупная немецкая компания. Приобретя новейшее программное обеспечение для проверки орфографии и грамматики, немцы уволили всех редакторов и корректоров и заменили их рассеянными студентами с плеерами. Один зеленоволосый юнец тупо посмотрел на электронную таблицу, где отражалась статистика преступности в Тампе, и без всякого злого умысла сдвинул запятую на один знак влево.
Джим и Марта Дэйвенпорт идеально подходили друг другу. Рыжая длинноволосая Марта обладала темпераментом рождественской хлопушки, а Джим – умением вовремя затыкать уши.
Марте было сорок два, на год больше, чем Джиму; среднего роста, с пышными бедрами, но стройной талией, она красила свои полные губы помадой, как нельзя лучше подчеркивающей рыжие волосы и веснушки. Джим, выше жены на ладонь, отличался любопытным телосложением: тощий, почти тщедушный торс переходил в широченные костистые плечи, что вынуждало хозяина покупать костюмы большого размера, висевшие на нем, как на вешалке.
Марта миновала съезд на Окалу и глянула на детей в зеркало заднего вида. Дэбби искала новые способы мрачно хмуриться. Мелвин надел очки с толстыми стеклами, взял детскую научно-популярную книжку и погрузился в чтение о том, как сделать компас из стакана воды и иголки. Николь нагнулась, насколько позволяли ремни стульчика, и с восторгом первооткрывателя исследовала пальцы своих ног.
Марта выехала на правую полосу и включила круиз-контроль. И тут близость к заливу Тампа дала о себе знать. Слева пулей пронесся ядовито-желтый мотороллер. Еще один ниндзя пролетел справа, по аварийной полосе, а за ним – красный автомобиль с откинутым верхом, полный голых по пояс татуированных ракетолетчиков.
– Они чуть в нас не врезались! Если б у меня был пистолет… – возмутилась вслед Марта.
– Потому у тебя и нет пистолета.
– Тогда, может, купим «субурбан»?
– Ты же знаешь, сколько эти машины стоят.
– Они прочнее, для детей безопаснее. Видишь, как тут народ гоняет?
Справа машину с разгону подрезал еще один гонщик. Марта ударила по тормозам.
– Да куда же мы собрались?! Джим схватил с панели журнал.
– «Прекрасная погода, песчаные пляжи, роскошные парки, исторический испанский квартал, едва заметный уровень преступности…»
Они добрались до города за час до заката. Грузовой фургон ожидался не раньше утра, нужно было где-то переночевать. Марта поехала медленнее, пригнувшись к рулю и всматриваясь в вывески мотелей: «Эконо», «Бюджет», «Ценность», «Для бережливых», «Эль Ранчо»…
На перекрестке с каждой стороны стояло по автозаправке; вокруг на пляжных стульях разместились сомнительные личности, которые продавали садовые скульптуры, картины на бархате, музыку в стиле кантри, поддельные фирменные игрушки и морепродукты не первой свежести. У ломбарда какой-то бездомный и женщина в леопардовой мини-юбке вырывали друг у друга видеомагнитофон.
– Не сказала бы, что тут идиллия.
Джим вытянул руку:
– А вот «Мотель-9»!
– Ну, не знаю…
– Они же везде, как «Макдоналдс», – продолжал Джим. – Значит, никто нас не тронет, фирма не допустит.
Дэйвенпорты заселились в номер на третьем этаже и распаковали самое необходимое. Через полчаса Джим с Мартой вышли подышать воздухом на балкон.
– Видишь, какая красота? – сказал Джим. Супруги взялись за руки и долго смотрели, как за ресторанчиком «Голодный Марвин» садится солнце.
Чуть за полночь Дэйвенпорты проснулись от грохота.
– Что это? – подхватилась Марта.
– Может, гром? – предположил Джим.
Марта подошла к окну и выглянула в щель между шторами.
– Небо чистое.
Десять минут спустя в отеле «Брейкере». Не в знаменитом, что на Палм-бич, а в том, что в Тампе, по соседству с «Мотелем-9». На стоянке три машины; мигающая неоновая вывеска сулит бесплатные звонки по городу и порнофильмы в номер.
Номер сто двенадцатый. По телевизору передача для детей.
«Какой чудесный день, мальчики и девочки, какой чуде…»
Ба-бах!
Пушка двенадцатого калибра разнесла кинескоп двадцатидюймового «Сони».
Из ванной выбежала высокая блондинка с лицом, обсыпанным каким-то белым порошком.
– Что такое?
– Не знаю. Он сам! – ответил мужчина с дробовиком в одной руке и бутылкой пива в другой.
– Само ничего не стреляет!
– Стреляет!
На улице залаяли собаки.
– Дай сюда!
Блондинка протянула руку.
– Не дам!
– Дай!
Она выхватила дробовик, и второй выстрел снес люстру. Посыпались осколки.
Собаки залаяли сильнее.
– Теперь ты виновата! – заявил мужчина.
– Нечего на меня валить! Даже этого козла посторожить не можешь!
Блондинка махнула в сторону кровати, где сидел пьяный бизнесмен, похищенный на выходе из стриптиз-бара. Они часа три возили его по городу и заставляли то снимать деньги в банкоматах, то снова лезть в багажник, пока они покупали очередную порцию наркотиков.
Бизнесмен был слишком пьян, чтобы бояться. Хуже того: он болтал без умолку, так что похитители уже жалели о своем выборе.
– Могу устроить вам славненькую, чистенькую «камарочку» с малым пробегом! – заявил пленник. – Ноу кредит-то? Ноу проблемо!
– Заткнись! – взвизгнула женщина.
Ее подельник подошел ближе и всмотрелся бизнесмену в лицо.
– Эй, я его знаю! Его по ящику показывали! Пленник просиял. Это был не кто иной, как Честный Эл, насквозь провравшийся менеджер по сбыту автосалона «Там-па-Бэй моторс». Местное телевидение демонстрировало раз двадцать на дню, как Честный Эл по-хозяйски похлопывает по капоту «хюндай» с скрученными показаниями одометра: «Ноу кредитто? Ноу проблемо!»
– Пустите, а, ребят? Мне через пару часов на работу!
– Заткнись! – опять крикнула женщина.
– Я вам еще денег дам, – не унимался Эл. – К девяти я должен быть на работе. Ко мне придут вчерашние покупатели, посмотреть на утопленный «кадиллак». Правда, они не знают, что тачка тонула. Пуэрторикашки, что с них возьмешь!
– Эй! – оборвал его мужчина. – Это нехорошо!
– А мне по барабану! – парировал Эл.
– Заткнись! – проорала блондинка.
– Вы оба отморозки! – заявил Эл. – Я пошел!
Эл привстал, но женщина в два прыжка оказалась у кровати и с размаху ударила его по лицу прикладом. Эл упал, обильно орошая матрас кровью из носа.
– Зачем так жестоко? – упрекнул блондинку партнер.
– Мы же грабим его, дебил!
– Ну, достал он тебя, но ведь настоящих проблем с ним не было! – Мужчина стоял у комода и пытался высыпать из пакетика кокаин. Порошок отсырел и сыпался плохо; мужчина пощелкал по нему, еще раз – и содержимое пакетика выпало одним большим комком на ковер, где бесследно исчезло.
– Это же последний! – взвыла блондинка, упала на колени и уткнулась лицом в ковер.
– Ну как, вставляет? Она подняла голову.
– Чуть-чуть.
Мужчина присоединился.
– Коулмэн, у тебя руки как крюки!
– Ты назвала меня по имени!
– Нуда. А что, ты не Коулмэн? Какие проблемы?
– Он тебя слышал.
– И что?
– Да то, что теперь придется его замочить.
– Никого мы мочить не будем! – сказала женщина.
– Я ничего не слышал! – вставил Эл. Женщина поднялась и влепила Элу оплеуху.
– Зачем?
– А тебе что, ты ж его убивать собрался!
– Если меня будут судить, его возьмут свидетелем.
– Так тебе и надо.
– Ладно, сама напросилась… Шэрон.
– Замолчи!
– Шэрон, Шэрон, Шэрон…
– Не зли меня!
Коулмэн вскочил на вторую кровать и запрыгал:
– Шэрон, Шэрон, Шэрон…
Дверь номера распахнулась. На темном фоне парковки возник высокий худой человек в гавайской рубашке.
– Кто палит, какого хрена?
Шэрон и Коулмэн ткнули пальцами друг в друга. Человек в гавайке воздел руки к небу. Коулмэн спрыгнул с кровати и подбежал к нему.
– Серж! Она назвала меня по имени при заложнике!
– Идиот!
– Ой, я тоже назвал твое имя, да?
Серж смерил взглядом Шэрон, которая снова уткнулась носом в ковер.
– Вас хоть ненадолго можно оставить без присмотра? Кокаин по всему номеру рассыпали!.. Разве вы не слышали – наркотикам и пьянству бой?
– Это наркотикам-то? – переспросил Коулмэн. – Слышал. Я против.
– Не пора ли научиться ловить кайф от жизни?
– Как ты, что ли? – возмутилась Шэрон. – Нет уж, спасибо! Топать по парковке с бодуна…
– Я уже говорил! На юго-юго-востоке был виден шаттл. Целых четыре минуты и двадцать три секунды! Неужели вам совсем не интересно?!
– А можно, я пойду? – спросил Эл. – Если подвезете меня к банкомату, я дам еще баксов, и вам, ребята, и этой шлюшке.
– Шлюшке? – воскликнула Шэрон. – Шлюшке?!
– Мистер, – обратился к Элу Серж, – считаю своим долгом проинформировать, что перед вами не шлюха, а дешевая кокаинистка.
– Он назвал меня шлюхой! – завопила Шэрон, схватила дробовик и расшибла обидчику лоб прикладом. Дробовик опять выстрелил. Зеркало над умывальником разлетелось вдребезги.
– Сдаюсь, – произнес Серж. – Предлагаю сэкономить патроны и вызвать полицию самостоятельно.
Снова залаяли собаки; на этот раз их поддержали полицейские сирены.
Серж со вздохом приблизился к Элу.
– Сильно я его?
– Насмерть.
– Что?!
– Видно, отдачей от выстрела сломало шею.
– Я просто хотела его ударить!
– Добро всегда наказуемо.
Собаки понемногу затихали, чего нельзя было сказать о сиренах.
Серж кивнул в сторону окна.
– У нас две минуты. Время пошло.
Все трое ухватились кто за рукава Эла, кто за брюки, приподняли его и выволокли наружу. Не заботясь о том, чтобы закрыть за собой номер, они забросили труп в багажник и сели в машину – «барракуду» шестьдесят пятого года выпуска. Серж дал полный газ и, не включая фар, рванул по узкой улочке за «Мотелем-9». В тот же самый моменту «Брейкере» затормозили два полицейских патруля.
«Барракуда» петляла по темным переулкам для мусоровозов и подземным переездам, изредка вспугивая бездомных бродяг.
– Ну что, довольны? – заговорил Серж. – Между прочим, из-за вас я пропустил «Марлинсов» по спортивному каналу. В этом году кубок точно их.
– Черта с два, – ответил Коулмэн. – «Брэйвсы» их сделают.
– А вот и нет!
– А вот и да!
– За коксом поедем? – спросила Шэрон.
Серж подъехал к Тампскому порту и остановился у автоматической прачечной, где все отверстия для монет в автоматах кто-то уже разворотил отверткой.
Втроем они вытащили труп из багажника; Серж за лодыжки поволок Эла по бетону.
– Ты что задумал? – поинтересовалась Шэрон.
– Он был пьян, так? – уточнил Серж. Шэрон и Коулмэн кивнули.
– Значит, вскрытие покажет алкоголь в крови? Те кивнули снова.
Серж расположил труп с раскинутыми в стороны руками перед автоматом для продажи газировки. Потом отступил назад и произвел в уме приблизительные тригонометрические расчеты. Наклонился и сдвинул тело еще на пару дюймов. На автомате была хорошо заметна наклейка: на человечка с молниями вместо волос падает гигантский параллелепипед, а под ней подпись: «Если кран не работает, не расшатывайте автомат».
Серж активно проигнорировал предостережение.
Автомат рухнул с оглушительным грохотом. Зашипели банки с газировкой. Под автоматом быстро возникла лужа «Пепси», «Маунтин дью» и крови, в которой виднелись пальцы Эла.
– Такие дела, – произнес Серж. – Нас не поймают. А он войдет в историю полным идиотом.
Они быстро сели в машину и выехали на шоссе.
– Теперь куда? – спросил Коулмэн.
– Домой.
– Но…
– Что «но»?
– Я хочу оттянуться.
– Ага, – поддержала его Шэрон, – мы хотим оттянуться.
– Вам не кажется, что сегодня вы и так оттянулись по полной программе?
– Время еще детское, – сказала Шэрон.
– Да, спать рано, – поддакнул Коулмэн.
– Рано? – сказал Серж. – Да уже светает!
– Вот и я говорю, рано, – ответил Коулмэн.
2
Дэйвенпорты проснулись с первыми лучами солнца. Джим покрутил ручку, поднял плотные шторы и вышел на балкон. Перила блестели от росы; с шоссе доносился шум дизельных двигателей; у соседнего мотеля стояла добрая дюжина полицейских машин. У кафе напротив водители грузовиков томились перед трейлером явно сомнительной репутации.
Дэйвенпорты понесли багаж к машине.
Подойдя ближе, Марта застыла на месте.
– Кто-то пытался открыть замок! Джим провел пальцем по царапине.
– Ты права.
– И это все, что ты скажешь?
– Ты права, любимая.
– Иногда на тебя просто зла не хватает!
Семья села в «аэростар». На въезде на автостраду Джим бросил в автомат двадцать пять центов, но красный огонек не потух. Джим махнул рукой и поехал дальше. Из-за кустов рысью выбежал какой-то алкоголик и вытащил монетку: он предусмотрительно заткнул щель в автомате тряпкой.
Дэйвенпорты направились в южную часть города. Именно там находился новый дом, знакомый им разве что по фотографиям. Всю подготовку по переезду взяла на себя компания, где работал Джим, – активно развивающаяся консалтинговая фирма, которая искала добровольцев для работы в новых филиалах в Фениксе, Сан-Антонио и Тампе. Желающие переехать в Аризону и Техас выстроились в длинную очередь; на оформление документов на Флориду, к удивлению Джима, стоял он один.
Джим посматривал на знаки и наконец заключил:
– По-моему, мы почти на месте.
Семейство взволнованно прижалось носами к окнам. Торговые центры, химчистки, детские бейсбольные площадки, круглосуточные продуктовые магазинчики. Типичный городской пейзаж Америки, если не считать пальм и азалий.
Джим свернул направо. Марте понравились названия улиц: бульвар Барракуд, Медузный проезд, площадь Кораллов… У улицы Спинорога Джим крутнул руль налево, и Дэйвенпорты буквально разинули рты.
Рай земной.
В безоблачном небе сияет солнце. Беспечные дети играют в догонялки и катаются на велосипедах. А какие краски! Роскошная зелень садов и живых изгородей, пастельная палитра домов: нежно-лазурный, бирюзовый, кремовый, персиковый… Улица возникла на самом берегу залива и понемногу разрасталась в глубь города. Пытливому глазу могла бы открыться история всей местной архитектурной моды: деревянные бунгало (двадцатые годы), беленые средиземноморские виллы (тридцатые-сороковые), классические ранчо (пятидесятые-шестидесятые). Увы, в последнее время земля на юге Тампы так подорожала, что постройки площадью меньше лимитной погибли под колесами бульдозеров. Жизненное пространство заняли гордые трехэтажные особняки, так восхитившие семейство Дэйвенпортов.
На многих почтовых ящиках развевались шелковые флаги со спортивной символикой, подсолнухами, акулами или лошадьми. Джим указал на бледно-горчичное бунгало с белой отделкой. С полукруглого балкончика свисал почетный вымпел с надписью «За возрождение исторического наследия».
– Это наш.
Марта восторженно распахнула глаза и заключила Джима в объятия.
Улица Спинорога, дом 888. Грузчики уже разгружали вещи. С веранды вышел широко улыбающийся риэлтор с огромной корзиной подарков новоселам, до отказа набитой баночками с цитрусовым джемом, пачками масла и жевательными конфетками в зеленых обертках.
– Добро пожаловать! С приездом! – Риэлтор несколько раз стиснул руку Джима, потом Марты. – Вы просто влюбитесь во Флориду! Лучшего места не найти!
Джим пересек газон и торжествующе вырвал из земли знак «Продается/Продано!».
Перед домом остановился какой-то мальчик на скейте.
– Вы что, здесь вправду жить собираетесь?! Риэлтор вцепился в руку Джима.
– Милости прошу в дом!
– Что он имеет в виду?
– Знаете, – перебил риэлтор, – вам уже подключили все кабельные каналы!
С бешено колотящимся сердцем Марта прошла по ступенькам сквозь строй бугенвиллий в терракотовых горшках. Медленно огляделась. На веранде качели из настоящего кедра. Стену у входа украшают три большие покрытые патиной восьмерки. Над номером дома – витражное окно с изображением маленькой тропической рыбки. Спинорог, подумала Марта.
Она занесла Николь в дом прямо на стульчике. А сказка-то не кончается: паркет вишневого дерева, камин из желтого кирпича…
Джим встал руки в боки посреди пустого зала. Мелвин побежал на второй этаж и занял самую прохладную спальню с видом на веранду. Следом поднялась мрачная Дэбби и его выставила.
Марта снова посмотрела на Джима. Все-таки в нем что-то есть! Многие говорят, что он похож на Тома Хэнкса. Внешне – разве что глазами, да волосы такие же темные и волнистые. Главное, Джим вызывает у людей такую же симпатию. Славная улыбка и какой-то беззащитный вид: сразу тянет о нем позаботиться.
Наверху раздались крики.
– Так нечестно! – возмутился Мартин.
– А кому сейчас легко?!
Хлопнула дверь.
Стены вздрогнули от нового вопля:
– Але-о-о-о, соседи, вы где-е?! У входа кто-то запыхтел.
Марта переглянулась с Джимом – что за шутки? – и открыла входную дверь.
– Вы, должно быть, Дэйвенпорты!
Прямо за порогом трусцой на месте бежала женщина с низким центром тяжести. На ее спортивном костюме резвился сто один крошечный далматинец.
– Простите, не могу стоять! Тренировка сердца, ровно тридцать минут… – Гостья выразительно похлопала по висящему на шее секундомеру и запыхтела снова: – Заметила фургон. И машину. Думаю, скажу здрасьте. Я Глэдис. Глэдис Плант. Мы первые Планты в Тампе!
Марта пожала скачущую ладонь, но Глэдис тут же отдернула руку.
– Ой, я вся мокрая! Сейчас-сейчас, только душ приму!
Соседка убежала. Марта закрыла дверь и для верности подперла ее спиной.
– Боже мой!
– А по-моему, ничего страшного, – успокоил Марту Джим. – Скорее всего она не вернется.
Джим оказался не прав. Глэдис вернулась ровно через час с бутылкой вина и антикварной жестянкой, полной домашнего лимонного печенья.
Прошло несколько мучительных часов. На краю улицы солнце уже коснулось верхушек пальм. Грузчики носили последние, самые объемистые пожитки, включая комоды и пружинные матрацы. Глэдис и Дэйвенпорты наблюдали за процессом с веранды. Троим на качелях было тесновато.
– …А потом мой прапрадед построил гостиницу «Тампа-Бэй» для богатеньких янки, которые приезжали по его железной дороге… Там останавливался Черчилль! И Стивен Крейн. И Ремингтон. Художник Ремингтон, слышали про такого?…
Джим и Марта вымученно улыбнулись и тайком ущипнули себя, чтобы не заснуть.
– Хотя вам это не интересно, – заключила Глэдис. Слава богу!
– …Главное – знать, что у вас за соседи. – Глэдис указала на номер 907 по другую сторону улицы, через два дома от Дэйвенпортов, и глянула на часы. – Смотрите на вход, смотрите! Еще секундочка…
Дверь дома номер 907 открылась. Оттуда вышла элегантная пара и тут же села в зеленый «лесэйбр».
– Белмонты! Вблизи вылитые Энджи Дикинсон и Дин Мартин, правда, сильно бэ-у. Любят пропустить стакашек. Вот и сейчас поехали. Значит, в каком-то кабаке наливают со скидкой. Они все знают: где, когда и сколько дают. Даже в клубах ветеранов или любителей природы. Удивительные люди!
«Лесэйбр» проехал мимо, Глэдис помахала, не закрывая рта.