Туве Янссон

Невидимое дитя



Темным, дождливым вечером вся семья Муми-троллей собралась вокруг стола на веранде перебирать собранные днем грибы. Большой стол застелили газетами, а в центре поставили яркую керосиновую лампу. По углам собрались и заскользили, затрепыхались тени.

— Давайте выберем те грибы, в которых больше перца, — предложил Муми-папа.

— А лучше те, что долежат до следующей осени, — высказалась Муми-мама.

— Надеюсь, мы будем выбирать не червивые грибы, — встряла маленькая Му и посмотрела на всех с усмешкой.

Они продолжали работать в тишине.

Внезапно кто-то постучался в стеклянную дверь, выходящую на улицу. Не ожидая приглашения, вошла Туу-тикки, встряхивая капли дождя с водонепроницаемого плаща. Потом она приоткрыла дверь и позвала:

— Все в порядке, заходи!

— Кого это с вами принесло? — спросила Муми-тролль.

— Это — Нинни, — заявила Туу-тикки. — Да, ее имя Нинни.

Она подержала дверь открытой, но никто не появился.

— Все в порядке, — пояснила Туу-тикки, пожав плечами. — Если Нинни где-нибудь за кем-нибудь не шпионила бы, она бы была тут.

— Она же, наверное, промокнет насквозь, — забеспокоилась Му ми-мама.

— Не важно, — продолжала Туу-тикки и как ни в чем не бывало уселась за стол. Семья Муми-троллей с удивлением следила за развитием событий.

— Вы должны знать, хоть к вам это и не относится, что, если люди часто пугаются, они становятся невидимыми, — начала объяснять Туу-тикки и проглотила маленький гриб, похожий на снежок. — Отлично. Нинни боялась всего, даже женщины, которая за ней присматривала. Я встречала эту даму. Она и впрямь ужасна. Вы знаете, есть такие личности, которых боишься неизвестно почему. Этакая холодная, ироничная особа.

— Что такое ироничная? — спросил Муми-тролль.

— Хорошо. Вообрази, что ты наткнулся на гнилой гриб и положил его в корзину к нескольким хорошим, — попыталась растолковать Туу-тикки. — Естественно, твоя мамочка должна прийти в ярость, но вместо этого она скажет очень холодно: «Я понимаю, что твоя идея обладает некой грациозностью, но вряд ли этот гриб можно кушать». Примерно так.

— Как это неприятно, — заметил Муми-тролль.

— Да, не так чтобы очень, — заявила Туу-тикки. — Просто дама говорила в таком духе целыми днями, и ребенок стал бледнеть и тускнеть по краям, его становилось все хуже и хуже видно. А в прошлую пятницу Нинни просто исчезла. Дама отпустила ее со мной, так как сказала, что не может заботиться о невидимом ребенке.

— А что случилось дальше с той дамой? — выпучив глаза, спросила Му.

— С тех пор она не говорит иронически, — ответила Туу-тикки. — Я забрала Нинни. А теперь привела ее к вам, чтобы она стала видимой.

Наступила пауза. Лишь дождь шуршал по крыше веранды. Все пристально смотрели на Туу-тикки.

— Она не разговаривает? — спросил Муми-папа.

— Да. Но та дама повесила ей на шею колокольчик, чтобы по его звону определять, где Нинни.

Туу-тикки поднялась и снова открыла дверь.

— Нинни! — позвала она.

Все почувствовали запах холодного осеннего сада. В ночной тьме ясно вырисовывался освещенный прямоугольник открытой двери.

Послышался шум шагов. Потом все стихло.

У двери в воздухе появился маленький серебряный колокольчик на черном шнурке. У Нинни оказалась очень тонкая шея.

— Все в порядке, — объявила Туу-тикки. — Теперь твоя семья здесь. Они немножко простоваты, но очень порядочны и много разговаривают.

— Дайте ребенку сесть, — распорядился Муми-папа. — Она знает как перебирать грибы?

— На самом деле, я ничего толком не знаю о Нинни, — ответила Туу-тикки.

— Я только отвела ее сюда и рассказала, что знаю. Но мне надо еще побывать в нескольких местах. Пожалуйста, последите за ней несколько дней и дайте мне знать, если добьетесь какого-либо результата. Пока!

И Туу-тикки оставила семейство Муми-троллей, которое молча разглядывало пустой стул и серебряный колокольчик. Потом один из грибов медленно поднялся над столом, и невидимые руки очистили его от налипших хвойных иголок и земли. Потом гриб нарезали на кусочки, и те сами легли в таз. Над столом поднялся следующий гриб.

— Невероятно! — прошептала Му с благоговением. — Давайте попробуем ее накормить. Интересно, пища будет видна, когда она ее проглотит?

— Что может ей помочь снова стать видимой? — не обращаясь ни к кому, спросил Муми-папа. — Может показать ее доктору?

— Не думаю, — возразила Муми-мама. — Я считаю, она невидима, пока сама этого хочет. Туу-тикки сказала, что она любит шпионить. Лучше оставим все как есть.

Так и порешили.

Восточная верхняя комната пустовала, так что Муми-мама постелила Нинни там. Серебряный колокольчик прозвякал вверх по ступеням, напомнив Муми-маме кота, который когда-то жил у них. Рядом с кроватью Нинни Муми-мама положила яблоко и три леденца, поставила стакан сока, как и всем остальным из Муми-семейства.

Потом Муми-мама зажгла свечу и сказала:

— Теперь, Нинни, доброй ночи. Спи. Утром я принесу тебе чай. А если что-нибудь случится, спустись вниз и постучи в мою комнату.

Муми-мама едва расслышала слабый вздох. На кровати появилась вмятина. Муми-мама спустилась вниз по лестнице и, заглянув в свою комнату, достала записки Муми-бабушки: «Безошибочные советы Домашней Хозяйке». Злой глаз. Меланхолия. Холод. Отрицание. Вроде бы, там не было ничего подходящего. Но вот в самом конце записной книжки Муми-мама обнаружила несколько строчек, написанных уже тогда, когда рука у Муми-бабушки уже начала дрожать.

«Что делать, когда люди начинают тускнеть и исчезать». Хорошо. Муми-мама прочитала рецепт, который оказался несколько путанным, и начала готовить лекарство для Нинни.

Колокольчик позвякивал, когда Нинни спускалась по ступеням. Постояв на одной ступени, она спускалась на следующую. Но дело было не в серебряном колокольчике. Появились ноги. Ноги Нинни спускались по лестнице. Ее ножки оказались маленькими, и она носила сандалии. Остальные части Нинни оставались невидимыми. Зрелище очень странное.

Муми-тролль спрятался за фарфоровой печкой и зачарованно следил за ногами, прошествовавшими мимо него на веранду. Нинни сама налила себе чаю. Чашка поднялась в воздух и опустилась. Нинни съела немного хлеба с маслом и еще мармелада. Потом чашка и блюдце проплыли назад на кухню, и, вымытыми, встали на свои места. Вы видите, Нинни была очень аккуратной маленькой девочкой.

Муми-тролль выскочил в сад и закричал:

— Мама! У Нинни появились ноги. Видны ноги!

«Я слишком много сомневаюсь, — рассудила Муми-мама, сидя высоко на яблоне. — Бабушка и правда кое-что знала. Видимо, все идет правильным путем».

— Великолепно! — обрадовался Муми-папа. — Даже лучше, что она будет появляться постепенно. Мне почему-то грустно разговаривать с невидимыми людьми, которые, тем более, не отвечают.

— Дорогой, помолчи, — предостерегающе сказала Муми-мама.

Ноги Нинни остановились в траве среди упавших яблок.

— Привет, Нинни! — крикнула Му. — И когда-то мы увидим твое личико? Ты должна приложить все усилия, чтобы стать видимой.

— Помолчи, — прошептал Муми-тролль. — Она просто больна.

Он подбежал к Нинни и сказал:

— Не думай о Му. Она толстокожая. У нас ты в полной безопасности. Не вспоминай о той ужасной даме. Она никогда не придет за тобой сюда…

В тот же миг ноги Нинни снова исчезли, став неразличимыми среди травы.

— Дорогой, ты просто асе, — рассердилась Муми-мама. — Мог бы ты не напоминать ребенку о таких вещах. Ну-ка, собирай яблоки и поменьше болтай.

Все принялись собирать яблоки.

Вскоре ноги Нинни стали снова проявляться и даже вскарабкались на одну из яблонь.

Было чудесное осеннее утро. Тени уже стали длинными, но в воздухе еще остался запах лета. После ночного дождя весь мир казался влажным. — Все вокруг ярко искрилось и сверкало.

Когда собрали яблоки, Муми-папа достал мясорубку, и, отложив самые большие яблоки, Муми-тролли из остальных принялись готовить яблочный сыр.

Муми-тролль крутил ручку мясорубки, Муми-мама держала таз, куда сыпалась молотая яблочная масса, а Муми-папа подносил ящики с яблоками. Маленькая Му сидела на яблоне и распевала Большую Яблочную Песню.

Внезапно послышался грохот.

На садовой дорожке в осколках стекла лежала горка яблочного сыра. Рядом возвышались ноги Нинни.

— Ах, — только и сказала Муми-мама. — Мы же оставили эту банку пчелам. Ее нельзя было забирать. И бабушка всегда говорила, для того чтобы земля что-то принесла весной, надо позаботиться об этом с осени.

Ноги Нинни снова появились. Но теперь над ногами можно было различить контуры коричневого платья.

— Я вижу ее ноги! — закричал Муми-тролль.

— Поздравляю, — заявила маленькая Му, глянув вниз со своего дерева. — Неплохо. Но кто знает, отчего она ходит в коричневом?

Муми-мама кивнула и мысленно поблагодарила бабушку за ее советы.

Нинни весь день ходила за Муми-троллями, и те привыкли к позвякиванию колокольчика и не обращали на него внимания.

К вечеру они почти забыли о Нинни. Только Муми-мама перед сном отнесла ей маленькое розовое платьице и гвоздичную шаль.

Муми-мама была довольна собой. Розовое платье Нинни очень походило на кукольное.

На следующий день Нинни стала видимой до самой шеи. Спустившись к утреннему чаю, она тихо проговорила:

— Благодарю вас за все.

Семья Муми-троллей почувствовала себя очень смущенно, никто ничего не сказал. Теперь все знали куда смотреть, когда разговариваешь с Нинни. Конечно, все пытались разглядеть ее глаза, но ничего не увидели.

Муми-папа прочистил горло.

— Мы счастливы, — начал он, — что сегодня можем видеть Нинни. Мы счастливы, что видим ее больше, чем…

Му засмеялась и стукнула ложкой по столу.

— Отлично, что ты заговорила, — сказала она. — Надеюсь, мы немного поболтаем. Ты знаешь какие-нибудь хорошие игры?

— Нет, — пропищала Нинни. — Но я слышала об играх.

Муми-тролль был в восторге. Он решил научить Нинни всем играм, которые знал.

Выпив кофе, они пошли к реке поиграть. Только Нинни никак не удавалось полностью включиться в игру. Играя, она вела себя очень вежливо, серьезно и не радовалась.

— Беги! Беги! — кричала Му. — А можешь подпрыгнуть?

Тонкие ноги Нинни бегали и прыгали. А потом внезапно исчезли руки. Пустое платьице и колокольчик выглядели совершенно беспомощно.

— Ты думала о чем-то нехорошем? — закричала Му. — Но теперь все уже прошло? А теперь… ты можешь подудеть в нос?

— Скорее всего нет, — пропищала Нинни.

— Она не умеет играть, — прошептал Муми-тролль.

— Она не умеет бороться, — подытожила маленькая Му. — Послушай-ка, — продолжала она, подойдя поближе к Нинни и приглядываясь. — Ты никогда не будешь иметь лица, если не научишься бороться. Поверь мне.

— Да, конечно, — ответила Нинни, отворачиваясь.

Дальше события развивались не лучшим образом.

Нинни никак не могла научиться играть. Она не радовалась смешным историям. Она никогда не смеялась, когда нужно. Она вообще не смеялась. Это производило странный эффект, когда рассказывали смешные истории. Нинни жила с Муми-троллями, но была сама по себе.

Шли дни, а Нинни по-прежнему оставалась без головы. Муми-тролли привыкли видеть платьице, шествующее за Муми-мамой. Когда Муми-мама останавливалась, колокольчик замирал, а когда шла дальше — колокольчик снова звонил, но ни кусочка Нинни не появлялось над платьем.

Муми-мама продолжала потчевать Нинни бабушкиными лекарствами, но ничего не происходило. Время от времени Муми-мама прекращала лечение, считая, что многие люди великолепно научились обходиться без головы. К тому же Нинни могла оказаться не такой уж и хорошенькой.

А пока каждый мог вообразить ее себе, как хотел, и это часто оживляло воображение.

Однажды семья Муми-троллей отправилась через лес на побережье. Они хотели на зиму вытащить на берег лодку. Нинни, как обычно, поплелась вслед за ними, но, когда показалось море, она поотстала. Потом плюхнулась на песок и разрыдалась.

— Что случилось, Нинни? Она испугалась? — спросил Муми-папа.

— Может она раньше не видела моря, — заметила Муми-мама. Она остановилась и пошепталась с Нинни. Потом Муми-мама объяснила. — Нет, не в первый раз. Нинни думает, что море слишком большое.

— Все глупое детство, — начала маленькая Му, но Муми-мама строго посмотрела на нее и сказала:

— Сама не будь глупым дитем. Давайте лучше втащим лодку на берег.

Муми-тролли подошли к купальне, где жила Туу-тикки, и постучались.

— Привет! — обрадовалась Туу-тикки. — Как невидимое дитя?

— Теперь у нее невидима только голова, — объявил Муми-папа. — Сейчас она немножко испугана, но, думаю, все пройдет. Ты поможешь нам вытащить лодку?

— Естественно, — кивнула Туу-тикки.

Пока лодку подтаскивали к берегу и переворачивали килем вверх, Нинни подошла к воде и неподвижно застыла на сыром песке. Муми-тролли оставили ее в покое.

Муми-мама села на причал и начала разглядывать воду.

— Вода выглядит такой холодной, — сказала она и зевнула, а потом добавила, что за последние недели не случалось ничего интересного.

Муми-папа подмигнул Муми-троллю и стал подкрадываться сзади к Муми-маме.

Конечно, на самом деле он и не думал сталкивать ее в воду, как делал много раз, когда Муми-мама еще была молодой. Может, он даже не хотел пугать ее, просто решил немного поразвлечь детей.

Но до того, как он подкрался к ней сзади, кто-то громко крикнул, розовое платьице молнией пролетело по причалу, и Муми-папа вскрикнул, уронив в воду свою шляпу. Нинни вонзила свои невидимые зубки в хвост Муми-папе, а зубки оказались преострыми.

— Вот здорово! — заорала Му. — Даже я не смогла бы сделать лучше.

Нинни стояла на причале. Она оказалась курносой, а голову венчал пучок красноватых волос. Она кошкой шипела на Муми-папу.

— Не смей сталкивать ее в воду! — кричала она.

— Я вижу ее, вижу! — взорвался Муми-тролль. — Она хорошенькая.

— Хорошенькая! — фыркнул Муми-папа, исследуя свой хвост. — Она самый глупый, гадкий, плохо воспитанный ребенок, хоть с головой, хоть без головы.

Он наклонился, пытаясь тросточкой выловить свою шляпу. Неким таинственным образом он не удержался и кувырнулся в воду, головой вниз.

Муми-папа тут же вынырнул. Он стоял на дне, а его голова возвышалась над водой. Его уши были забиты грязью.

— Какая прелесть! — воскликнула Нинни. — Ах, какая прелесть! Ох, как смешно! Причал затрясся от смеха.

— Я уверена, она никогда не смеялась раньше, — удивленно заметила Туу-тикки. — Вы, кажется, изменили ее, она даже не обиделась на маленькую Му. Но главное, она теперь видима.

— Все благодаря бабушке, — прошептала Муми-мама.