Дорогая Матильда, ты оскорблена тем, что я забыла про твой пресловутый день рождения; это несерьезно с твоей стороны. По правде говоря, ты все эти годы ждала моих визитов и поздравлений только потому, что я на при года моложе. Но позволь мне наконец сказать тебе, что ход времени an sich[1] — вовсе не залог успеха.
Ты нуждаешься в Высшем Руководстве, великолепно! Но прежде чем ты успеешь его получить, пожалуй, было бы неплохо обсудить кое-какие дурные привычки, которые вообще-то вовсе не чужды и мне.
Дорогой друг, первое, что следовало бы, насколько это возможно, держать в памяти, это перестать ныть, и тогда ты тотчас же справишься со всеми недоразумениями. Я знаю, что ты благодаря удаче, выпавшей тебе на долю, живешь на удивление счастливо, но ты обладаешь уникальной способностью своим нытьем внушать ощущение нечистой совести всем, кто тебя окружает. И они отвечают тебе тем, что рано или поздно перестают с тобой считаться. Я видела это. Хочешь не хочешь, кричи не кричи, но все твои мольбы и слезы только приободряют их или, в лучшем случае, немного пугают. Я достаточно хорошо помню, на что ты способна; никакого нытья в то время не было, о нет!
А то, что не спится по ночам, так это оттого, наверно, что, прикорнув, ты задремываешь восемь раз на дню? Да, я знаю, ночью память возвращает нас к прошлому и гложет, продираясь насквозь, не щадя никого и ничего, — когда не осмеливалась, делала неправильный выбор, была бестактна, бесчувственна, преступно невнимательна… Но все эти бедствия, эти неприличия, непоправимые, идиотские высказывания, уже все, кроме самой тебя, давным-давно позабыли! А ведь это несправедливо — когда на пороге ночи тебя озаряет быстрая, как молния, мысль, но мысль, обращенная к прошлому?!
Дорогая Матильда, напиши мне и сообщи о том, что ты думаешь об этих непростых вещах. Я обещаю перестать вести себя как Besserwisser[2], да-да, не отрицай, ты это говорила… Но я, например, охотно узнала бы, как ты ведешь себя, когда не помнишь, сколько раз ты рассказывала одно и то же одним и тем же людям? Выходишь ли ты из положения, начиная свой рассказ словами: «Ну вот, как уже говорилось…», или: «Как я, возможно, уже упоминала…», или… У тебя есть другие предложения? Или ты просто замолкаешь?
И дозволяешь ли ты продолжать беседу, если ты в ней не участвуешь? Пытаешься ли найти разумное объяснение и замечаешь ли, что вокруг болтают уже о чем-то совсем другом? Спасаешь ли положение, заявляя, что они болтают глупости да и вообще обсуждают абсолютно ненужные вещи? И интересно ли им вообще? Любопытно ли? Вот нам любопытно!
Если теперь ты станешь писать мне, не бери свою старомодную авторучку, текст получается неразборчивый, а кроме того, такие ручки безнадежно несовременны. Пусть тебе раздобудут цветную ручку medium point 0,5 мм, они есть везде.
Твоя Клара
P. S. Где-то читала, что написанное цветной ручкой становится неразборчивым примерно этак через сорок лет… что ты думаешь об этом? Ничего не скажешь, недурно. Или ты, возможно, имеешь в виду мемуары — тогда знай: их прочтут даже через пятьдесят лет (надеюсь, ты понимаешь, что я шучу).
Дорогой Эвальд!
В самом деле, какой приятный сюрприз — получить от тебя письмо! Как тебе в голову пришла такая идея?! Разумеется, можно встретиться; в последний раз виделись, как ты заметил, давным-давно. Лет шестьдесят тому назад.
Спасибо за все то прекрасное, что ты пишешь мне, быть может, даже чуточку высокопарное, мой дорогой друг. Уже не стал ли ты сентиментальным? Да, выращивать розы, думаю, замечательно! На радио, насколько я понимаю, в субботу утром идут очень содержательные передачи о садоводстве, их повторяют в воскресенье. Послушай их.
Позвони, когда тебе удобно, и подожди немного, пока я подойду к телефону. Не забудь сказать, по-прежнему ли ты вегетарианец, я думаю приготовить одно блюдо, специально для этой встречи.
Разумеется, ты можешь захватить с собой альбом с фотографиями, надеюсь, мы достойно справимся со всеми этими неизбежными «ты помнишь», а потом уже будем болтать обо всем, что только взбредет в голову.
С теплым приветом, Клара
Привет, Стеффе!
Спасибо за лодочку из древесной коры, она такая красивая, я очень обрадовалась. Испытала лодочку в ванне, и она великолепно сохраняла равновесие.
Не обращай внимания на ту оценку, скажи папе и маме, что иногда гораздо важнее уметь работать своими руками и сделать что-то красивое.
Я так огорчена из-за смерти кошки! Но когда кошке исполняется семнадцать лет, она, пожалуй, чувствует себя неважно, она уже очень устала. Твоя надгробная надпись удалась, но тебе стоит обратить внимание на ритм. Когда увидимся, мы подробнее обсудим этот вопрос.
Твоя крестная мама Клара
Уважаемый господин Эландер!
Согласно Вашему письму от 27 числа, я, совершенно незаконно, оказалась владелицей одной из Ваших юношеских работ, которая, как Вы утверждаете, необходима Вам в ближайшее время для участия в ретроспективной выставке.
Не могу припомнить, чтобы я, придя с визитом к Вашему внучатому племяннику, выпрашивала у него эту картину. Более правдоподобно то, что он, ничтоже сумняшеся, пожелал, чтоб я всенепременно унесла ее с собой.
Я внимательно изучила подписи на тех работах, что меня окружают, и могу с трудом различить нечто, что должно бы исходить от Вас. Картина Ваша, как мне кажется, представляет собой нечто среднее между интерьером и ландшафтом, с тяготением к чему-то псевдоабстрактному.
Размер картины, о чем Вы не упомянули, классический французский, 50x61.
Посылаю Вашу работу с обратной почтой и надеюсь, что она в будущем займет достойное место в Вашей коллекции.
Клара Нюгорд
Дорогой Никлас!
Не успел ты вернуться из далеких неизведанных стран (что на самом деле — я сильно подозреваю — Майорка), как я, так или иначе, стала подумывать о том, чтобы опять слегка изменить свое завещание. Не вздыхай, я знаю, что в самой глубине души тебя, как ни крути, все это забавляет.
Да, так вот, я решила перечислять каждый год некоторую сумму Дому престарелых, к чьим услугам я собираюсь прибегнуть. Но запомни хорошенько: они будут получать эти деньги, только пока я жива. Я имею в виду банковские проценты, облигации и то, без чего я могу обойтись, ну, это ты знаешь лучше меня. Они могут использовать эти деньги как им угодно.
Ты наверняка поймешь меня, ты сам хитрец, каких поискать! Имея в виду эти перечисления, в Доме престарелых попытаются как можно дольше поддерживать во мне жизнь. Я стану их талисманом и смогу получить для себя известные преимущества, само собой разумеющиеся свободы. То, что останется после моей смерти, распределяется точно так же, как описано ранее.
Вообще я поживаю замечательно и надеюсь, что и ты тоже.
Клара
Милая моя Сесилия!
Так трогательно с твоей стороны отослать мои старые письма; такой большой ящик, помог ли тебе кто-нибудь отнести его на почту? Я очень тронута, что ты все это сохранила (и даже пронумеровала письма), но, дорогая, прочитать все это, ты понимаешь? Почтовые марки отклеены, наверняка для какого-нибудь из детей, кто их собирает. Если у тебя есть корреспонденция начала века, необходимо сохранить в целости весь конверт; это будет гораздо ценнее, например, для заядлого филателиста, а о брошюровке следует позаботиться особо.
Одобряю твое стремление очистить дом от всего лишнего, дело в высшей степени естественное и достойное похвалы. Я поступаю точно так же и уже кое-чему научилась; среди прочего тому, что молодые люди бывают тронуты за живое теми сокровищами, которые им желают подарить. Все более и более учтивы и чем дальше, тем болезненнее это переживают. Ты заметила это? Знаешь, что у них теперь есть блошиный рынок на Сандвикском[3] рынке, торгующем в субб. и воскр., что скажешь по этому поводу? Надобно пойти туда и самой найти кое-какие сувениры, чтобы никого не ранить или не заставить испытывать чувство благодарности. Очень хорошая идея.
Ты пишешь, что стала склонна к меланхолии, но, Сесилия, это естественно, тут нечему огорчаться. Где-то я читала, что это физиологический феномен, разве это не звучит утешительно? Итак, предаешься меланхолии, садишься и думаешь: ага, это не в счет, от меня это не зависит, это просто приходит со временем. Не правда ли?
Что мне еще рассказать?.. Да, я больше не занимаюсь комнатными растениями и пытаюсь немного учить французский. Ты знаешь, меня всегда восхищало то, что ты великолепно говоришь на этом языке. Как это элегантно в конце письма — Chere madame[4], я обнимаю Вас, нет — Вы меня, Вы — ну, ты и сама знаешь…
Я всего лишь в самом начале.
Chere petite madame[5], мне иногда Вас не хватает…
Твоя Клара
Уважаемый Свен Рогер!
С благодарностью сообщаю, что камин функционирует снова. Если нынче местные власти вернутся к этому вопросу и станут уверять, будто это незаконно, я намерена обратиться к своему адвокату; этот камин принадлежит истории, что нам с Вами совершенно ясно.
Когда Вы возвратитесь из отпуска, Вы обнаружите, что у фру Фагерхольм одним пролетом выше имелось на чердаке пустое место для хранения вещей, место, мне более чем необходимое. Но она разместила там непонятно что прямо перед моей кладовкой, вследствие чего я, разумеется, выставила все это в коридор.
На дворе, возле бочек с мусором, я, помня о том, что Вы выразили желание завести комнатные растения в летнем доме, выставила мою коллекцию для всех желающих, а ненужное пусть попадет в бочки. Пока я поливаю растения по вечерам, чтобы их сохранить. В качестве объяснения моего бессердечного поступка хочу заявить, что ухаживать за ними означало пожизненную ответственность; никогда не знаешь, слишком мало им воды или слишком много.
Кроме того, я думаю, можно подождать с мытьем окон, сейчас на них легкая и красивая дымка, которую и трогать не стоит.
С дружеским летним приветом, К. Нюгорд
P. S. Не говорите ничего Фагерхольмихе. Откровенно говоря, я очень веселилась, вышвыривая ее хлам.
Камилле Аллеён
«Между нами, женщинами…»
Милая фрёкен Аллеён!
Спасибо за любезное письмо. Но, к сожалению, дело обстоит так, что я не представляю возможным принять Ваше предложение — составить анкету, посвященную проблеме старости и ее радостей.
Можно, конечно, сказать, что хоть это и трудно, но по-настоящему интересно, — но к чему описывать само собой разумеющиеся неприятности и пытаться сформулировать, что ты при этом чувствуешь!.. Эта проблема, как мне кажется, относится к области частной жизни и чужда всяческим определениям.
Моя дорогая фрёкен Аллеён, боюсь, Вам не удастся получить честные ответы на Ваши вопросы.
С дружеским приветом, Клара Нюгорд