– Успокойся. – Он наклонился и осторожно потрогал кость под правым глазом. – Тебе повезло, что этот тип в глаз не заехал. – Сид расстегнул воротник ее ночной сорочки и осмотрел ссадины на шее. – Тебе вообще повезло, что жива осталась.
– Мне-то что, – горько вздохнула Индия. – А он потерял все. Я убила его жену и ребенка.
Выпирающие ключицы свидетельствовали о том, что Индия сильно исхудала. Сид не был врачом, но знал причину. Состояние, в котором находилась Индия, было слишком хорошо ему знакомо. Чувство вины съедало ее заживо. Сид убрал руки, и Индия торопливо застегнула пуговицы.
– Почему ты здесь?
– Я привез девочку. Она на диване в гостиной. Девочка очень больна. Я знаю ее мать. Врач этой женщине не по карману.
– Ей не по карману, но у тебя есть деньги. В Восточном Лондоне достаточно врачей. Незачем было везти больного ребенка в Блумсбери.
– Я хотел показать ее хорошему врачу.
– Извини, Сид, но я больше не занимаюсь медицинской практикой. Я не смогу тебе помочь.
– Ты меня слышала? Помощь нужна не мне. Девочке, которая лежит на твоем диване.
– А ты меня слышал? – рассердилась Индия. – Я внятно сказала, что больше не практикую. Я ушла от Гиффорда. С меня довольно.
Сид встал и молниеносным движением отбросил одеяло.
– Вставай с кровати! Живо!
Индия отказалась, вцепившись в матрас. Сид поднял ее на ноги.
– Что ты делаешь? – визжала Индия. – Прекрати!
Но Сид буквально втолкнул ее в гостиную. Больная девочка не лежала, а сидела. Ее лицо оставалось бледным. Дышала она с трудом. Глаза умоляюще смотрели на Индию.
– Скажи ей. – Сид подтолкнул Индию к дивану. – Скажи ей, что ты больше не лечишь.
– Это шантаж, – прошипела Индия.
– Называй как угодно.
– Мне понадобятся инструменты. Саквояжа у меня больше нет.
– Вот твои инструменты. – Сид сходил к двери и принес оставленный Эллой черный кожаный саквояж.
– Как тебе удалось?
– Бросил клич. Обнаружил, что Шейкс все продал по дешевке.
– Кто?
– Старый бродяга, чей джин ты лакала из фляжки. На скамейке, вблизи станции метро. Во всяком случае, мне так говорили.
Индия покраснела и схватила саквояж.
– Мог бы и халат принести, – огрызнулась она. – Я что, в таком виде буду осматривать ребенка?
Сид сходил в спальню за халатом, а когда принес, Индия отмахнулась. Она начала осмотр, и ей уже было не до Сида. Малышка Джесси даже не реагировала, когда Индия измерила ей температуру, прощупала пульс, осмотрела глаза, нос и горло. Индия достала стетоскоп и принялась выслушивать легкие пациентки. И вдруг Джесси закашлялась и никак не могла остановиться. Ее лицо покраснело, глаза расширились от страха, когда она начала задыхаться. Наконец девочке удалось судорожно глотнуть воздуха.
– Это коклюш, – сказала Индия.
Она полезла в саквояж за блокнотом и ручкой. Пока она что-то писала, Сид смотрел на ребенка. Приступ кашля миновал. Джесси изможденно привалилась к подлокотнику дивана. Глаза у нее были закрыты. Руки и лоб покрывал липкий пот. Сид испугался за ее состояние. Индия подала ему два исписанных листка.
– На Тоттенхэм-Корт-роуд есть аптека Диксона. Отнесешь рецепты туда. Пока лекарства готовят, зайди в три-четыре магазина к западу от скобяного магазина Уорта. Купи четыре бамбуковые палки длиной четыре фута каждая. Поторопись!
Поскольку Ронни ждал в экипаже, Сид сумел выполнить все заказы Индии и быстро вернуться. Когда он поднялся в квартиру, на плите кипел чайник. Индия отвела Джесси в спальню и уложила на кровать, плотно укутав в одеяло. В ногах, на низком столике, стоял фарфоровый таз.
– Мне нужна твоя помощь, – увидев Сида, сказала Индия.
Он передал ей бутылочки из аптеки. Индия протянула ему моток бечевки и попросила привязать бамбуковые палки с четырех углов кровати. Пока он прикреплял палки, Индия дала Джесси выпить лекарство. Хинин, как значилось на этикетке. Едва все палки были закреплены, Индия натянула на них пару простыней, соорудив подобие палатки. Затем плеснула в таз из второй бутылки. В спальне сразу же запахло эвкалиптом. Индия сходила за чайником и, просунув голову внутрь палатки, налила в таз кипятка, после чего быстро задернула полог.
– Джесси, как тебе там? – спросила она.
– Сплошной туман, мисс, – ответил слабый детский голосок.
Индия улыбнулась:
– Тебе это полезно. Закрой глаза и просто дыши.
– Я боюсь. А вдруг опять начнется кашель?
– Ничего страшного, Джесси. Просто кашляй. Понимаю, ты боишься, но все будет хорошо. Если начнется кашель, постарайся не пугаться.
Джесси помолчала и неуверенным голосом ответила:
– Хорошо, мисс.
– Тебе станет лучше. Обещаю. Лекарство и пар тебе помогут. Дня два таких процедур, и ты вернешься домой совсем здоровой. Как говорят, и оглянуться не успеешь. – (Ответа не было.) – Джесси, ты мне веришь?
– Да, мисс. – Теперь детский голос звучал сильнее и увереннее.
– Вот и хорошо. Отдыхай. Я скоро вернусь и подолью горячей воды. А потом угостим тебя горячим супом, если ты в состоянии есть.
– Спасибо, мисс.
Индия выпроводила Сида из спальни. Держа руки в карманах, он прошел в гостиную и сел. Индия устроилась напротив.
– Девочку придется оставить здесь. Она слишком слаба. Эти процедуры нужно будет повторить еще несколько раз.
– Я оплачу все расходы. Покупай все, что ей требуется.
– Сид, я помогу ей, но это не меняет моего решения. Я больше не буду заниматься практикой. Я принесу больше пользы в парламентском комитете, занимаясь реформой здравоохранения.
– Кто тебе это сказал? Фредди?
– Никто ничего мне не говорил. Это решение я приняла сама.
– Индия, ты не виновата, – помолчав, сказал Сид.
Индия немедленно вскочила и сжала руки в кулаки.
– Тебе-то откуда это знать? – сердито крикнула она. – Ты что, успел сделаться экспертом по акушерству? Прочитать работы Симпсона и Келли? Познакомиться с тем, что писал Бланделл?
– Нет, – спокойно ответил Сид, выдерживая вспышку ее ярости. – Но я знаю тебя.
Индия посмотрела на него со смешанным чувством злости и душевной боли, затем снова плюхнулась на стул, ссутулила плечи и сцепила пальцы на коленях.
– Ты хоть видел, как гаснут глаза новорожденного ребенка? – спросила она. – Вся красота, надежда… все исчезает…
Сид подался вперед, взял ее за руки:
– Ты не виновата.
Индия хотела вырваться, но вдруг судорожно вцепилась в его руки. Сид снова удивился силе этих внешне маленьких и хрупких рук. На них упала капля, вторая. Щеки Индии были мокрыми от слез. Большие серые глаза – тоже.
– Прости. Я не… Я не позволяю себе этого. Я не плачу. Я не…
Вопреки словам, Индия уткнулась в него и заплакала. У нее вздрагивали плечи. Плач перешел в судорожные рыдания. Долго сдерживаемые эмоции вырвались наружу. Сид молча обнимал Индию, отдавая ей силу, пока к ней не вернулась собственная.
– Больно. Боже, как это больно! – всхлипнула Индия, поднимая голову. – Элизабет Адамс, Эмма Майло, Эллисон Коберн и ее ребенок… Я скорблю по ним… Очень скорблю.
– Тогда не сдавайся. Ради их памяти, Индия, не сдавайся. Если отступишь, другие женщины останутся наедине с бездушными подобиями доктора Гиффорда.
– Но я никудышный врач.
– Ты хороший врач. Ты не достигла совершенства, только и всего. А тебе этого хочется. Совершенства и праведности. Но ты не то и не другое. И никто этого не достиг… кроме меня.
Индия тихо засмеялась. Сид тоже улыбнулся.
– Элла привезла еду. Хочешь перекусить? А то совсем отощала.
– Нет. Может, потом. Не сейчас.
– А чая хочешь? Я заварю.
– Нет.
– Принести тебе халат? Так и замерзнуть недолго.
– Сид!
– Да.
– Можно мне это? Только это? – спросила она, сжимая его руки.
Он молча кивнул и тоже сжал ей руки.
Глава 37
Фредди поднес стакан к губам и залпом выпил. Он ждал, когда виски его согреет, расслабит, подарит удовлетворенность самим собой и миром. Но этого не произошло. Он поставил стакан и посмотрел на лохматую женскую голову, которая судорожно поднималась и опускалась у него между ног. Запустив руки в волосы девицы, Фредди подтащил ее ближе.
– Интенсивнее! – потребовал Фредди.
Девчонка, которой на вид было не больше семнадцати, поперхнулась. Худенькая ручка впилась в простыню. Фредди откинулся на спину, пытаясь отдаться языку и губам этой девицы, но ничего не получилось. Он потянулся к стакану и снова глотнул виски. Вчера он выступал в Степни. В ушах и сейчас звучали голоса перебивавших его выступление. Газетчики обрушивали на него потоки провокационных вопросов.
– Я сказал, интенсивнее. Ты что, не слышала?
Он потянул девицу за волосы. Та ойкнула от боли.
Фредди почти не слышал ее. Теперь в его ушах звенел гневный голос Изабеллы. Его снова вызывали на Беркли-сквер, и не далее как сегодня утром.
– Фредди, ты говорил, что она оставила медицинскую практику и ушла от доктора Гиффорда. Вчера я виделась с Мод и от нее узнала, что какой-то пьяный безумец жестоко избил Индию. Моя дочь и твоя невеста… избита! Но это еще не все. Мод сообщила, что Индия вернулась к Гиффорду и продолжает строить планы открытия больницы для бедняков. Это абсолютно нетерпимо!
– Изабелла, не спешите с выводами, – сказал Фредди, пытаясь успокоить будущую тещу. – Это временная ситуация.
– Теперь я понимаю, что допустила чудовищную ошибку. Я оказала доверие совсем не тому человеку.
– Это нечестно и не соответствует действительности. Индия собиралась уволиться, но…
– Причины меня не интересуют. Или прямо сейчас доделывай работу до конца, или я поищу кого-нибудь другого. Я слышала, молодой Уинстон Черчилль весьма амбициозен. У него далеко идущие планы. Ему не хватает только денег, за что он должен благодарить свою расточительную мать. Амбиции и бедность – могущественные движущие силы. Тебе ли этого не знать, Фредди? Интересно, как отнесся бы Уинстон к перспективе стать владельцем особняка в Мейфэре и годового дохода в двадцать тысяч?
Покидая Беркли-сквер, Фредди едва сдерживался. Его душил нарастающий гнев. От Изабеллы он направился прямо в «Реформ-клуб», чтобы поостыть и выпить виски. Но управляющий клубом отвел Фредди в сторону и сообщил: если до конца месяца он не оплатит долги, его членство в клубе будет аннулировано. Клубу он задолжал около трехсот фунтов. Фредди наградил управляющего несколькими отборными эпитетами, после чего двинулся в бордель на Кливленд-стрит, которым владела умная и житейски опытная женщина по имени Нора. Фредди бывал здесь и раньше, когда Джемма по разным причинам оказывалась недоступна. С недавних пор он стал появляться в борделе намного чаще. Сегодня он рассчитывал провести время с Уинни, его любимицей, но ему сказали, что она занята. И тогда он выбрал Элис, новенькую, с чьей помощью надеялся на время забыть о своей провальной избирательной кампании, Изабелле, Индии… и об Уише. Прежде всего об Уише.
Замысел не удался.
– Отцепись! – сердито бросил он, отталкивая Элис. – Где носит Уинни? На дом затребовали?
– В деревню поехала. Мадам дала ей отпуск, – ответила Элис. – Может… желаете еще выпить? – робко спросила она, запахивая на груди шелковое кимоно.
Фредди кивнул. Элис поспешила к столу в углу комнаты, где стояли бутылки, стаканы и бокалы. Вид у Элис был испуганный и обеспокоенный. Но ему-то что? Когда чувства шлюхи для него что-то значили? Особенно сейчас? Какое ему дело до всех и каждого? Он убил лучшего друга. Человека, с которым вырос и которого любил, как брата.
Сердце Фредди… крохотный остаток сердца… сжался от боли.
Уиш был не первой его жертвой. Первой был отец, но тогда он особо не горевал, поскольку не видел выхода. Не вмешайся он в тот вечер, отец в припадке пьяного безумия убил бы Дафну. А потом был Хью Маллинс. Но Фредди его и пальцем не трогал. Он вовсе не хотел смерти Хью и не думал, что тот умрет. Фредди лишь хотел, чтобы Хью подержали в тюрьме. Тем временем Индия забудет свою девичью любовь.
И теперь Уиш. Никаких разумных причин убивать двоюродного брата Индии у Фредди не было. Он это сделал из злости и ради выгоды – исключительно своей. Его разозлило, что Уиш встрял в эту авантюру с больницей и начал убеждать Индию снова перенести дату свадьбы. Когда Фредди стало невыносимо слушать эти разговоры, он сыграл на азарте Уиша и устроил гонку. Все бы обошлось, но Уиша угораздило заметить лису. Он вытащил пистолет, однако сам застрелить зверя не мог и попросил Фредди. Как и в случае с Хью, Фредди усмотрел в этом шанс. Взяв пистолет, он выстрелил. Не в лису. В Уиша. Выстрел снес Уишу половину лица, подняв фонтан крови. Фредди смотрел, как друг детства вывалился из седла. А затем, проливая настоящие слезы, спешился, подбежал к Уишу, стянул с судорожно дергающейся руки фамильное кольцо и вложил туда пистолет.
Когда остальные участники охоты примчались на звук выстрела, потрясение Фредди не было наигранным. Он лихорадочно бормотал, что Уиш тщательно скрывал свои финансовые проблемы, а они становились все серьезнее, раз покойный был вынужден заложить фамильное кольцо. Насчет финансовых проблем Фредди не врал. Уиш рассказал ему о них утром, но тут же добавил, что так всегда бывает, когда начинаешь новое дело. Ничего, скоро решатся.
Казалось бы, содеянное должно было вызывать у Фредди горе и ужас. Поначалу и вызывало. Потом переживания потускнели, сменившись чувством облегчения. Уиш мертв, а без его финансовых знаний и связей больница Индии тоже умрет. Фредди не боялся разоблачения. Если сразу никто не заподозрил его причастность к гибели Уиша, с какой стати эти подозрения возникнут позже? Единственная улика – кольцо Уиша – была надежно спрятана внутри музыкальной шкатулки.
В мозгу зазвучали слова Красного Графа: «Вырви собственное сердце».
– Почти вырвал, старина, – прошептал он. – Почти.
– Вы что-то сказали? – спросила девица.
– Ничего. Где виски?
– Пожалуйста. – Она подала Фредди стакан.
Пока Элис забиралась в постель, мысли Фредди снова вернулись к Изабелле и Индии. Он решительно не понимал случившегося. Еще две недели назад Индия согласилась уйти от Гиффорда.
Фредди был твердо уверен, что убедил невесту оставить медицинскую практику. Даже слишком твердо. Когда Бингэм сообщил, что в этом месяце снова вынужден урезать Фредди пособие, Фредди вспылил. «Подавись своими деньгами!» – крикнул он брату. Потом похвастался, что стараниями Изабеллы у него скоро будет годовой доход в двадцать тысяч и особняк Селвин Джонсов. Несколько дней назад он зашел навестить Индию и увидел в ее спальне больного ребенка. Индия не вдавалась в подробности о появлении этой девчонки, сказав лишь, что ребенка привезла подруга. Похоже, та же подруга отговорила ее уходить с работы. Фредди быстро догадался, кто это. Чертова Элла Московиц! Кто же еще?!
Индия не только вернулась к Гиффорду, но и с еще бо́льшим рвением продолжила собирать деньги на свою больницу. Они с Эллой решили заняться этим сами. Индия по-прежнему очень уповала на чаепитие с принцессой Беатрисой. Она похвасталась Фредди, что им удалось найти надежного поставщика противозачаточных средств, не задающего лишних вопросов. Имени она не назвала. Имя выболтала Джемма. Это был Сид Мэлоун. Индия с Эллой раздавали эти средства на своей работе. Разумеется, тайно. Узнай об этом Гиффорд, шума не оберешься.
Фредди надавил пальцами на виски. Он был близок… невероятно близок к осуществлению всех своих желаний, однако вопреки всем его усилиям ему так и не удавалось обуздать Индию. При мысли, что он теряет приданое Индии, его захлестнуло взрывоопасной смесью гнева и паники. Этого нельзя допустить, иначе на его карьере можно ставить крест. Нет, он не вправе опускать руки. Наверняка есть способ опрокинуть планы Индии раз и навсегда. Какое-то нестандартное решение, до сих пор не приходившее ему в голову.
Он снова подумал о Красном Графе. Ричард Литтон наверняка нашел бы такое решение. Но надо учитывать, что Красный Граф никогда не оказывался в столь паршивом положении, как его потомок. Фредди видел жестокое лицо, насмешливые глаза. На мгновение ему показалось, что насмешка адресована исключительно ему. Его охватил стыд, подхлестнувший злость.
– Я намедни в театре была. Музыкальное представление смотрела, – вдруг сказала Элис, нарушив его мысли.
Фредди повернулся к ней.
– Плевать мне, что ты там смотрела! – огрызнулся он, подавая опустевший стакан.
– Простите. Вы чем-то расстроены. Моя ма всегда говорила: если тебя что-то тревожит, поговори про это, и станет легче. А еще она говорила…
– Можешь оказать мне услугу? – язвительно спросил Фредди. – Рот держи закрытым, а ноги – открытыми. И пошире.
Элис шумно сглотнула, сняла кимоно и легла рядом.
– Не лежи дохлой рыбой, – упрекнул ее Фредди. – Одна такая у меня уже есть. Возбуди меня, Элис. Заставь забыть обо всем. Сделай так, чтобы у меня получилось. Трогай меня, трогай себя. Делай что-нибудь!
Элис развела ноги, засунув пальцы себе во влагалище. Послышался стон. Фальшивый, как на сцене.
Фредди посмотрел на свой обмякший, вялый член.
– Не помогает, Элис. Никак. И что мы будем теперь делать?
– Извините, – пролепетала Элис, садясь на постели. – Вы ведь не скажете Норе, правда?
Она до боли вцепилась во Фредди.
– Ой! – закричал он. – Никчемная ты сука!
Он ударил Элис по лицу. Сильно. Не хотел, но сработал инстинкт. Элис разрыдалась. Ее всхлипывания не разжалобили Фредди, наоборот, только рассердили. Он схватил Элис за шею и несколько раз встряхнул.
– Замолчи! – велел Фредди. – Немедленно замолчи!
– Пожалуйста, не бейте меня, – прохрипела Элис, пытаясь вырваться.
Ее большие испуганные глаза подействовали лучше всякой ласки и выпивки. Член Фредди встал.
Фредди хотелось кого-нибудь избить. Жестоко. Ему требовалось куда-то переправить захлестывающий гнев. Ему хотелось ударить Индию, Изабеллу, Джемму. Превратить в кровавое месиво Джо Бристоу и Сида Мэлоуна. Но все они находились вне его досягаемости. Доступной была только Элис. Пусть отдувается.
Через несколько минут, когда он кончил, Фредди лежал на спине, потягивая виски и дымя сигаретой. Он успокоился и чувствовал себя почти умиротворенным. Элис ушла за ширму, где мылась. Он слышал ее пофыркивания.
– Кончила полоскаться? – спросил он. – Принеси воды. Я тоже хочу умыться.
Ответом ему были новые полоскания и фырканья.
– Послушай, ты уже достаточно чистая. Как насчет воды?
Сказав это, Фредди вдруг подумал: а чиста ли она? К своему ужасу, он обнаружил, что не воспользовался презервативом. С Уинни он всегда надевал презервативы, но сегодня взбучка от Изабеллы и выговор в клубе заставили его забыть о мерах предосторожности. Фредди ни разу не болел триппером и не хотел получить его сейчас.
Как бы он объяснил это Индии?
Фредди выругался. Мысли о презервативах напомнили ему о безденежье. До сих пор он покупал презервативы в аптеках Пейна, где тоже задолжал. Не далее как вчера аптека направила к нему посыльного, напомнив о долге. Денег у Фредди не было. Он поиздержался. Снова. Нужно поискать другой источник презервативов.
У кого же их раздобыть? Естественно, у Индии. Он засмеялся, подумав, как приходит и просит поделиться ее запасами. И вдруг ему стало не до смеха. Фредди сел на постели. У него появилась идея. Блестящая, безупречная, надежная идея.
– Элис! – крикнул он.
Ответа долго не было. Потом послышалось робкое:
– Что?
– Кончай хныкать и иди сюда. У меня есть для тебя работа. Я дам тебе пять фунтов. Так что в накладе не останешься.
Глава 38
– Где они? – с удивлением услышала Индия сердитый голос доктора Гиффорда, стоявшего в дверях смотровой комнаты на Варден-стрит.
– Простите, сэр? – спросила она, поднимая голову от истории болезни.
– Противозачаточные средства. Я знаю: они где-то здесь. Где вы их прячете?
Индия обмерла. Откуда он узнал? С каждой пациентки она брала клятвенное обещание молчать о том, где они получили спасительные приспособления.
– Сегодня утром в мой кабинет на Харли-стрит пришла некая миссис Элизабет Литтл. Мать Элис Литтл, одной из ваших пациенток. Миссис Литтл была в ярости. Она сообщила, что ее дочь обращалась к вам за противозачаточным средством и получила просимое. Доктор Джонс, это правда?
Индия помнила Элис Литтл. Та сказала, что замужем, имеет троих детей и увеличение семьи сделает их нищими.
– Да, сэр. – При всей антипатии к доктору Гиффорду она ни разу ему не соврала и не собиралась этого делать сейчас. – Позвольте мне объяснить…
– Здесь нечего объяснять. Мисс Литтл девятнадцать лет. Она не замужем и вдобавок душевнобольная. По словам матери, не отличается разборчивостью в знакомствах с противоположным полом. Нимфоманка. Надеюсь, доктор Джонс, вы знаете особенность этого заболевания. А вы лишь… потворствовали ее болезни. Спрашиваю вас еще раз: где они?
– Доктор Гиффорд, Элис Литтл рожала детей. Я ее осматривала.
– Вы свободны. Больше мне ваши услуги не понадобятся.
Индии показалось, что ей влепили пощечину. Ее увольняли. По сути, выгоняли с работы, лишая источника дохода. Когда Индия наконец смогла говорить, то спросила:
– Доктор Гиффорд, почему вы меня увольняете?
– Вы прекрасно знаете почему. Вам известно, что я не поощряю использование противозачаточных средств. Половое сношение существует исключительно для рождения детей. Таков замысел Бога.
– Тогда почему столько детей умирает? Это тоже часть Божьего замысла?
Резкие слова вылетели раньше, чем Индия спохватилась. После срыва это бывало с ней все чаще, но ее удивила собственная порывистость и горячность. Доктора Гиффорда тоже.
– Дети умирают из-за неопрятности, пьянства и праздности их родителей, – сердито ответил он.
Индия засмеялась. Два месяца назад она сказала бы то же самое. До Уайтчепела. До мисс Майло и маленького Гарри Коберна. До встречи с Сидом.
– Доктор Гиффорд, вы видели мать, растящую шестерых детей в двух комнатенках? – спросила Индия, встав со стула. – Как ей содержать детей в чистоте, если для этого нужно греть воду, а у нее нет денег на уголь? Как прокормить столько ртов на фунт в неделю?
– Не уходите от темы разговора. Применение противозачаточных средств аморально. Просто бессовестно вручать презерватив любой женщине, не говоря уже о незамужних и душевнобольных.
Индия вышла из-за стола.
– Что по-настоящему бессовестно, сэр, так это ваше упорное нежелание признать, что постоянные беременности и роды подрывают здоровье женщин, а их детей обрекают на хроническую бедность.
– Я более не желаю вас слушать, доктор Джонс. Вами займутся официальные лица в Британской медицинской ассоциации. Я добьюсь, чтобы вас лишили лицензии. Немедленно покиньте мою клинику!
– Вы… вы этого не сделаете. Не посмеете! – прошептала оторопевшая Индия.
– Что случилось? Что тут произошло? Доктор Гиффорд, доктор Джонс!
В дверях, выпучив глаза от изумления, стояла Элла с кипой папок в руках. Индия знала их содержимое. То были истории болезни недавно скончавшихся пациентов. Раз в месяц Элла приносила эти папки ей или доктору Гиффорду на просмотр и подпись, после чего они отправлялись в архив.
Индия не могла ответить Элле, а Гиффорд не посчитал нужным.
– Я сожалею, что вообще взял вас на работу, доктор Джонс, – язвительно произнес он. – Ваши суждения свидетельствуют о пробелах в вашем образовании. Но за вас просила ваш декан, и я уступил ее просьбам.
Внутри Индии забурлил гнев. В Гиффорде ее бесило все: несправедливые замечания, архаичное мировоззрение и наплевательское отношение к пациентам. И вновь слова полились из нее раньше, чем она успела прикусить язык.
– Я знаю, почему вы взяли меня на работу. Мне можно платить меньше, чем врачу-мужчине, и нещадно нагружать работой. С тех пор как я пришла к вам, мы стали принимать вчетверо больше пациентов. И они приходят сюда благодаря мне. Не вам… мне.
Элла разинула рот.
Гиффорд брезгливо поморщился и покачал головой:
– Вот к чему привело позволение учить женщин медицине. Неслыханная дерзость…
Гнев, копившийся в Индии, вырвался наружу.
– А вот это… – Она стремительно подошла к Элле. – Это происходит, когда медициной занимаются мужчины. – Индия открыла папку, лежавшую сверху. – Джеймс, Сюзанна. Тридцать один год, – прочла она дрожащим от гнева голосом. – Пятеро детей. Последние роды принимали вы. Разрывы от акушерских щипцов привели к образованию свища. В результате у нее появилось недержание мочи и она утратила способность к половой близости. Муж ее бросил. Покончила жизнь самоубийством… Розен, Рейчел. Двадцать пять лет. Поступила в родильное отделение Королевской бесплатной больницы двадцать четвертого июля. В тот же день родила двойню. Оба мальчики. Двадцать шестого у нее обнаружен послеродовой сепсис. Умерла через три дня… Вайнстайн, Това. Поступила девятнадцатого июля. Умерла двадцать седьмого от послеродового сепсиса… Биггс, Аманда. Умерла первого августа от послеродового сепсиса. Три смерти за неделю, и все они были вашими пациентками. Скажите, доктор Гиффорд, вы мыли руки после Рейчел? После Товы? После Аманды? Кого еще вы заразили? Думаю, это мы узнаем на следующей неделе.
– Вот что, доктор Джонс… – процедил Гиффорд.
Индия раскрыла другую папку:
– Джонсон, Эльса. Затяжные роды. Для стимулирования дважды применялась спорынья. Ребенок родился мертвым. Симптомы указывают на передозировку.
– Доктор Джонс…
– Рэндалл, Лаура. Двадцать два года. Родила девочку. Неполное удаление плаценты. В результате – заражение крови. Умерла шестого июля. Ребенок умер четырнадцатого от недостаточного питания.
– Доктор Джонс, с меня достаточно! – загремел Гиффорд.
Индия прекратила читать и, глядя ему в глаза, сказала:
– Попробуйте лишить меня лицензии, и тогда обещаю: я сделаю все, что в моих силах… все… чтобы вы лишились своей.
– Отдайте мне папки.
– Вначале вам придется меня ударить.
Элла шумно вздохнула.
– Вы изволили забыть, что являетесь младшим врачом. Британская медицинская ассоциация даже не станет вас слушать. Ваши обвинения – недостаточное основание, чтобы лишить меня лицензии.
– Возможно, зато я лишу вас пациентов. И здесь, и на Харли-стрит. Уменьшение пациентов означает уменьшение доходов. А ведь деньги для вас, доктор Гиффорд, – главное! Я отнесу эти папки в «Кларион», «Таймс», «Газетт». Ваши богатые пациентки узнают, как отвратительно вы лечите женщин из бедных слоев. Что еще хуже для вас, я зароню в них сомнение, мыли ли вы руки перед тем, как осматривали их.
– Убирайтесь вон! – зашипел побледневший Гиффорд. – Немедленно!
Индия сорвала с крючка плащ, подхватила саквояж и ушла, унося с собой папки. Уже на лестнице она услышала сердитый вопрос Гиффорда:
– Сестра Московиц, куда это вы?
– Вон из вашей поганой клиники! – крикнула Элла. – Если она уходит, мне здесь тоже делать нечего.
Элла стремительно выскочила на улицу, хлопнув дверью. Индия в это время засовывала папки в саквояж.
– Элла, что ты задумала?
– Ухожу отсюда, вот что.
– Подумай хорошенько.
– Слишком поздно. – Элла зашагала в сторону Хай-стрит, увлекая Индию за собой. – Идем. Нам сюда.
– Куда ты меня ведешь? В ресторан?
– Нет. В паб. Нам сейчас не суп нужен, а кое-что покрепче.
Они пересекли Варден-стрит и через пять минут оказались в «Нищем слепце».
– Садись там, – распорядилась Элла, указав в угол, и прошла к бару.
Индия добрела до стола и села. Ее сердце бешено колотилось, а кожа оставалась холодной. Все признаки шока.
Элла вернулась с двумя пинтами портера.
– Боже мой, что я наделала?! – воскликнула Индия. – Потеряла работу. А из-за меня ты потеряла свою. Как мы будем жить? С каких денег платить по счетам? Чем вообще займемся?
– Найдем себе новое место работы, только и всего, – ответила Элла, выдвигая стул.
– Это будет проще простого, – невесело рассмеялась Индия. – Доктор Гиффорд даст нам блестящие рекомендации.
Элла тяжело плюхнулась на стул и взялась за кружку.
– Вот что, доктор Джонс, я готова дать тебе самую блестящую характеристику. Шантаж, запугивание, воровство. За десять минут ты нарушила больше законов, чем Сид Мэлоун за год.
Индия спрятала лицо в ладонях:
– Ты права. Как я себя вела! Кричала. Угрожала. Стащила папки. Элла, в кого я превратилась?
– В человека. Наконец-то! – засмеялась Элла. – За наше здоровье! – провозгласила она, чокаясь с Индией.
Глава 39
– Кого я вижу! Разрази меня гром, если это не юный Фрэнсис Беттс.
Фрэнки резко обернулся. На улице было темно. Ближайший газовый фонарь находился в десяти ярдах. Обычно в такое время «Тадж-Махал» светился огнями, но не сегодня. Вчера люди Дональдсона совершили налет на заведение, переломав все, что попалось под руку, и арестовав Сюзи и девиц.
– Кто там? – рявкнул Фрэнки, щурясь в темноту. – Я спрашиваю, кто там?
Из темноты появились три фигуры: Большой Билли Мэдден и двое его подручных, Делрой Лоусон и Микки Макгрегор.
– Чем это ты занимаешься, Фрэнки? Никак в уборщицы заделался? – спросил Дел, кивком указывая на швабру и ведро в руках Фрэнки.
Ведро было доверху набито пищевыми отходами с кухни. Во вчерашней суматохе о них забыли, и все это начало гнить. Фрэнки решил вынести их наружу. Ночью ассенизаторы заберут.
– Ха-ха. Кажется, кто-то мыльце уронил
[28], – усмехаясь, сказал Микки.
– Беттси, тебе не составит труда нагнуться и поднять? – спросил Дел.
Еще через секунду опрокинутое ведро оказалось на голове Дела, после чего Дел отлетел и ударился о кирпичную стену «Таджа». Дел упал, пытаясь сорвать ведро. Ему это удалось, но он тут же снова надел ведро, защищаясь от ног Фрэнки.
– Тебе и сейчас смешно, членозвон? Вставай, говнюк. Вставай и посмейся. Ну! – крикнул Фрэнки.
– Не смей называть меня членозвоном! – раздался из-под ведра приглушенный голос Дела.
Фрэнки был настроен растоптать ведро вместе с головой Дела, если бы Микки не подобрался сзади и не оттащил его. Фрэнки вырывался, но Микки держал крепко, заломив ему руки за спину.
– Хватит, ребята. Цирк окончен, – сказал Билли. – И ты, Фрэнки, успокойся. Мы не настроены тебя калечить. Если Микки тебя отпустит, обещаешь не дергаться? Подумай, прежде чем ответить. Ты один, а нас трое.
Фрэнки в последний раз попытался вырваться из рук Микки. Убедившись в тщетности дальнейших попыток, он торопливо кивнул.
– Мик, отпусти его, – распорядился Билли.
– Чего ты хочешь? – угрюмо спросил Фрэнки, отряхивая куртку.
– Тебя, Фрэнсис.
– Искренне польщен, Билли. Но я не из тех парней.
Билли пропустил это мимо ушей.
– Ходят слухи, что хватка Мэлоуна слабеет. Сначала разгромили его «Баркентину». Теперь «Тадж».
– Случается, – пожал плечами Фрэнки. – Сюзи досталось, но она держалась молодцом. Сказала, что держит меблированные комнаты, а не бордель. И кого копы ни трясли, отвечали: да, здесь меблирашки.
– Тогда почему же «Тадж» закрыт? – спросил Билли, глядя на темные окна заведения.
– Делаем ремонт. Решили поменять окраску стен.
– Я слышал, Сид получал от «Таджа» тысячу фунтов в неделю. Может, для него это пустяк. Говорят, он богаче Бога. А какова твоя доля? Сколько с этого имеешь ты, Фрэнки?
– Спасибо, мне хватает. Ни в чем себе не отказываю.
– Это с твоим-то талантом, парень? С твоими навыками? Золотые руки беречь надо, а тебя тут заставляют отбросы выносить.
Билли задел за живое. Те же мысли шевелились и у самого Фрэнки.
– Зашел проверить, как там внутри. Только и всего.
– Так, значит, ты теперь ночной сторож? Это никуда не годится. Я не только про тебя. Томми, Ронни, Оз, Дези… Дел говорит, они каждый вечер просиживают задницы в «Баркентине» и маются от безделья. Сид ведь у вас деловой человек? Во всяком случае, он себя так называет. Но насколько я вижу, плевать ему на все дела. Что ты на это скажешь?
Фрэнки улыбнулся:
– Проваливай к чертям, Билли! Вот что я скажу.
Мэдден покачал головой. Вид у него был обиженный.
– Глупо ты себя повел, Фрэнки. Очень глупо. Микки, Дел, поучите нашего юного друга хорошим манерам.
Но урок хороших манер так и не состоялся. Микки и Дел были из тех громил, кому сначала требовалось хорошенько разозлиться – и тогда они становились жестокими. Они предпочитали заниматься неодушевленными предметами, а поручения вроде услышанного от их главаря выполняли неохотно и неуклюже. У Фрэнки все было наоборот. Жестокость была его призванием, его искусством. Ничто не доставляло ему столько удовольствия, как подвернувшийся шанс показать себя.
Билли не успел договорить, как Фрэнки повернулся и быстро, с изяществом ударил Микки в дыхательное горло. Тот зашатался, попятившись назад. Фрэнки подскочил к Делу, схватил за лацканы куртки и коленом двинул ему в пах. Дел с воплем рухнул на колени и тут же исторг на булыжники съеденный ужин.
– Школа закрыта, Билли, – сказал ему Фрэнки. – Валите в свой Хаммерсмит и не вздумайте заявиться сюда опять.
Билли покачал головой:
– Парень, Мэлоун этого не стоит. И никто другой тоже. Я не собираюсь отступать, и ты это знаешь.
– Рад за тебя, Билли. Одолжить тебе носовой платок?
Билли немного помолчал, затем продолжил:
– Тедди Ко в последнее время покупал у вас опиум? – Он ждал ответа, но Фрэнки не собирался отвечать. – Думаю, нет. А знаешь почему? Потому что теперь он покупает у Джорджи Фука. Джорджи имеет связи с Кантоном. Получает товар прямо оттуда, в двойном дне ящиков для чая. Сколотил себе шайку и подгребает под себя Лаймхаус. Так что, дружище, присматривай за Уайтчепелем. Вчера вечером Макс Мозес и его свихнутые отделали по полной хозяина «Нищего слепца». Сказали, что теперь он будет платить не Сиду, а им… Смотрю, Фрэнки, тебя это удивляет. Что ж так?
Фрэнки никогда не умел скрывать своих чувств. Как он ни пытался делать безучастное лицо, слова Мэддена взбудоражили его. Он слышал о происшествии в «Нищем слепце». Еще на прошлой неделе он говорил Сиду, что Ко ведет себя подозрительно тихо. Но Сид отмахнулся. Хозяина больше заботила больная девчонка, с которой он и уехал в экипаже. А ведь Сиду нужно было бы проучить Ко и Мозеса. Да и Билли Мэддена тоже, чтобы знал, чья это территория, и не строил из себя хозяина. Однако Сид палец о палец не ударил. Увы, Мэдден прав. Сид стал слабым. Или спятил. Может, то и другое.
– Фрэнки, ваша империя распадается. Разве ты этого не видишь? Мэлоун выдохся, о чем знают все подряд.
– Заткнись, Билли! – потребовал Фрэнки, но тот и не думал молчать.
– Вокруг этих мест кто только не кружит. Китайцы, итальянцы, евреи. Каждый хочет урвать кусок. Кроме меня. Мне нужно всё. И мне нужен ты. Очень нужен. И ты об этом не пожалеешь. Пораскинь мозгами, Фрэнки. Мэлоун – тонущий корабль. Не допускай, чтобы он утянул на дно и тебя. – Билли повернулся к подручным. – Эй, вы! Поднимайтесь! Вы меня позорите!
Дел и Микки, кряхтя, поднялись. По булыжникам забарабанил дождь. Вдалеке загремел гром.
Мэдден подставил ладонь дождю.
– Фрэнсис, надвигается буря. – Билли бросил на Фрэнки бездушный взгляд и улыбнулся. – Постарайся, чтобы она тебя не застигла.
Глава 40
Индия звякнула чашкой по блюдцу и невесело рассмеялась:
– Увы, беда не приходит одна.
– Доктор Джонс, вы хорошо себя чувствуете? – спросил Эндрю Спенс.
– Нет. Скверно.
– Хотите выпить чего-нибудь покрепче чая?
– Не помешает. Не каждый день узнаёшь о своем разорении.
Индия находилась в конторе «Хэддон и Спенс», куда пришла с Мод, Бингэмом и Робертом Селвин Джонсом, отцом Уиша. Их позвали на оглашение завещания Уиша. Фредди с ними не было. Его не пустили дела.