Нет. Конечно, нет.

Я не думала так далеко вперед. Я не мог утверждать, что ничего не видел. Это была явная неправда, а значит, Атриус наверняка убьет меня и убежит искать более полезного провидца.

Я могла бы что-нибудь придумать. Что-нибудь действительно нелепое.

Или…

— Полнолуние, — сказала я. — Двигаться за Алькой в полнолуние.

Это была импульсивная, рискованная ложь. Но я не собиралась помогать Атриусу убивать сотни или тысячи моих сородичей. Кроме того, Алька была сложной территорией. Не зря Атриус не хотел продвигаться по ней без помощи провидца. Если бы он потерпел здесь неудачу, этого было бы достаточно, чтобы полностью остановить его продвижение.

А если ему все же удастся победить… Провидение было непредсказуемым и труднопостижимым. Я могла бы сплести для него историю, создать себе сеть разумных сомнений.

Атриус выглядел сомневающимся.

— Ты уверена?

— Уверена.

— Я хочу знать, что еще ты видела.

Уверенная, что одной лжи будет достаточно, я правдиво рассказала ему о своем путешествии: о короле, скалах, тумане. Я даже нарисовала для него то, что помнила о расположении каналов. Он записал все это в маленькую потрепанную кожаную записную книжку, которую достал из кармана куртки, часто останавливая меня и заставляя повторять описания дословно.

Я должен был оценить его тщательность. По крайней мере, он уважал искусство провидения больше, чем я ожидала — понимала, что речь идет об общих толкованиях, а не о вопросах и ответах.

Когда я дошла до конца видения об Альке, я приостановилась и стала наблюдать за ним. Он заканчивал писать последнее описание, которое я ему скормила, сидя со скрещенными ногами на песке, склонив голову над работой — рога были выставлены на всеобщее обозрение.

В моем видении их у него не было.

Я вздрогнула от порыва ветра.

Он закончил писать, и его взгляд метнулся ко мне.

— И?

Одно единственное, ожидаемое слово. Он знал, что это еще не все. Ничто из того, что я ему описала, не могло достичь такого накала страстей, от которого я бы дергалась в грязи, как сейчас.

Я могла бы сказать ему, что это все. У меня на руках осталась бы еще одна секретная карта, но он бы знал, что я лгу, и мне пришлось бы позже разбираться с этим пятном на моей благонадежности.

Или я могла рассказать ему о том, что видела, и посмотреть, чему научит меня его реакция.

— Я видела еще кое-что, — сказала я.

Он подождал.

— Я видела тебя.

По-прежнему никакой реакции.

— Ты был моложе, — продолжила я. — У тебя не было ни одного из твоих… физических отклонений. Ты был на горе, с другим солдатом. — Я снова вспомнила эту сцену, но уже в контексте того, что знал теперь. — Кажется, еще один Кровнорожденный вампир.

Присутствие Атриуса стало очень, очень стоическим. Совершенно нечитаемый, как стальная стена. Я редко встречал людей, способных так сохранять спокойствие.

— Вы двое были на горной вершине, — сказал я. — И вы предстали перед богиней.

Ньяксиа, понял я. Это должна быть Ньяксиа.

— Ньяксиа, — поправила я себя. — И она…

— Достаточно.

Атриус резко поднялся. Неподвижность его присутствия сменилась холодным гневом.

— Никогда больше так не делай, — сказал он.

Атриус не повысил голоса. Но только потому, что он был не из тех, кому это нужно. Тишина несла в себе угрозу и ярость. Достаточно, чтобы по позвоночнику пробежала дрожь, как по острию клинка.

— Никогда больше так не делай, — повторил он. — Ты понимаешь?

— Что? — спросила я. — Провидец? Ты просил меня…

— Не смотри обо мне.

И это был удар, резкий и жестокий.

— Я… — начала я, готовая сплести паутину сладких извинений, но Атриус сунул руки в карманы плаща и отвернулся.

— Эреккус подготовит тебя к отъезду, — прорычал он, уходя, оставив меня на коленях у костра. — Не пытайся бежать. Я найду тебя. Вернись в лагерь к рассвету.





ГЛАВА 10



— Разве не больно?

Эреккус опустил взгляд на мои перевязанные ноги. Атриус был верен своему слову — он послал Эреккуса ко мне с лекарством после того, как я вернулась в лагерь, по-видимому, намного позже его самого. Эреккус дал мне лекарство, а потом послушно отошел в другой конец комнаты, пока я его накладывал, видимо, чтобы показать свое самообладание в присутствии моей крови. Я могла это оценить.

Лекарство было волшебным, и оно хорошо работало. Но раны все равно болели и болели, тем более что на следующую ночь я уже была на ногах, призванный вместе со всеми помогать разбивать палатки. Эреккус работал со мной, всегда резко отзывая меня назад, если я подходила слишком близко к другим солдатам.

— Держись в поле моего зрения, — говорил он. — Он оторвет мне голову, если кто-нибудь из них доберется до тебя.

— Значит, это твой стимул сохранить мне жизнь, — сказала я, возвращаясь на его сторону. — Если я умру, мы оба окажемся в одинаковом положении.

Должно быть, мои слова вызвали удивление, потому что Эреккус нахмурил брови и покачал головой.

— Что? — сказала я. — Я религиозна, поэтому не могу проклинать?

Он застыл на мгновение, прежде чем продолжить работу.

— Это чертовски необычно, — пробормотал он.

Я серьезно относилась к своей миссии… но должна была признать, что в перерывах между очень важной работой было забавно поиздеваться над вампиром, рожденным в крови.

Мне нравилось издеваться над Эреккусом, и сделать это было удивительно легко. Атриус, похоже, рассчитывал, что я всегда буду рядом с Эреккусом, если только не буду с ним, так что возможностей для этого было предостаточно.

После одного из таких случаев, когда я набросилась на Эреккуса за то, что он делал за моей спиной, а он ощутимо вздрогнул от неудобства, я не удержалась и рассмеялась вслух.

— Тебе это нравится, ведьма, — пробормотал он.

— Я думала, у тебя кожа толще.

Я повернулась и помогла ему затащить свернутую палатку в повозку. Лошади переминались и нетерпеливо фыркали. Я чувствовала их беспокойство — почти постоянное. Мне было интересно, привезли ли этих животных завоеватели на своих кораблях из Обитраэса или же они были украдены у местных жителей. Если второе, то они все равно выглядели очень настороженными по отношению к своим новым хозяевам-вампирам.

— Моя кожа очень толстая, — ворчал Эреккус. — Я сражался с Рейфами Слаэда. Ты знаешь, что это такое?

Я покачала головой, забавляясь его серьезностью. Он перегнулся через крышу повозки.

— Олицетворения самой смерти. Души вампиров, которых мучили и калечили, пока они не превратились в оболочки боли и гнева. Я сражался с тысячей таких тварей. Тысячей.

— Хм… — Я задвинула дверь тележки и защелкнул ее. Я чувствовала Атриуса раньше, чем увидела его, — всегда чувствовала, словно пульсация нитей постоянно текла в его сторону. Он не разговаривал со мной с момента своей вспышки, занимаясь приготовлениями к переносу лагеря. Я не сводила с него глаз, пока он помогал другим солдатам разбирать палатки.

Надо отдать ему должное: этот мужчина был жестоко эффективен. Он работал с момента захода солнца и не останавливался ни на минуту в течение нескольких часов. Он не ел. Он не отдыхал. Он просто работал.

В течение ночи он также медленно избавлялся от одежды — сначала от куртки, потом от пояса, потом от рубашки, даже от сапог. Теперь он бродил по грязи без рубашки и босиком, его волосы были беспорядочно наполовину отброшены в кожаный ленте, который едва держался.

— И кто же вел вас в эту великую героическую битву с рейфами? — спросил я. — Это был Атриус?

Это был случайный вопрос, и я не ожидала, что он к чему-то приведет. Но присутствие Эреккуса тут же сместилось, да так резко, что я остановилась на полпути и повернулась к нему.

Он стоял спиной ко мне, завязывая очередной рулон палатки, но я знала, что его руки перестали двигаться.

Я осторожно пощупала его присутствие. Сожаление. Вина. Печаль. Но прежде всего… стыд. Глубокий, всепоглощающий стыд. Все это сжималось, как повязка на старой ране, которая так и не зажила.

— Да, — отрывисто сказал он.

Это был не весь ответ.

Я постаралась, чтобы мой голос был легким и непринужденным.

— Хороший ли он лидер?

Большая часть дискомфорта Эреккуса исчезла.

— Отличный. Нам чертовски повезло, что он у нас есть. Не часто солдату достается командир, готовый ради тебя пройтись по углям, как и наоборот. Особенно не у нас.

Это было интересное дополнение.

— Особенно не у вас?

Еще одна пауза. Казалось, он вдруг очень заинтересовался укладкой палаток.

У Эреккуса, как я быстро поняла, был очень большой рот. Это мне пригодится, особенно если учесть, что Атриус был прозрачен, как камень.

— Не уверен, знаешь ли ты об этом, — сказал наконец Эреккус, — но Дом Крови не очень популярен в Обитраэсе.

Я знала это, даже с моими скудными знаниями об обществе Обитраэна. Дом Крови был проклятым домом, на который свысока смотрели Дома Тени и Ночи.

Конечно, было бы подозрительно, если бы я была настолько осведомлена. Поэтому я просто удивленно спросила:

— Правда? А почему?

— Это длинная, удручающая история. — Он махнул рукой. — Старая, скучная, депрессивная история. Гневные богини, короли с правами и мстительные проклятия. Типичная трагедия.

— По-моему, это не скучно.

— Она скучна, если ты живешь ею.

Я сделала мысленную заметку вернуться к этому вопросу позже. Может быть, когда-нибудь я смогу убедиться, что он немного перебрал с выпивкой. Он показался мне человеком, который будет очень разговорчивым пьяницей.

Я снова обратила внимание на Атриуса, который теперь таскал материалы в задней части телеги. Он был… крупнее, чем казался в одежде. Хорошо сложен. Мышцы на спине и плечах напряглись, когда он поднимал ящики в телегу, потом вздрогнули и потянулись.

Впрочем, если то, как он работал сегодня, говорит о его обычных привычках, то, думаю, ничего удивительного в том, что он так выглядит, не было.

— Не думал, что дамы с завязанными глазами все еще могут быть развратны, — сказал Эреккус. — Все равно это так же тревожно, как и все остальные твои фокусы. Хотя, может быть, я чувствовал бы себя иначе, если бы был на месте получателя.

— Я не развратничаю, — поспешно сказала я и повернулась к телеге.

— В этом нет ничего постыдного, Сестра.

— Не называй меня так, — проворчала я. — Я больше не Сестра.

Он рассмеялся.

— Значит, больше никакого обета целомудрия, да? Это удобно.

— Я не развратничаю.

Не знаю, зачем я это повторила. Мне нечего было доказывать.

Эреккус поднял руки.

— Как я уже сказал, ничего постыдного в этом нет. У меня нет никакого интереса к этому мужчину, но даже я признаю, что он хорош собой. Ты не первая. И не последняя. Не так много людей, которым везет.

Я позволила ему подтащить себя к тележке. Когда он вытер руки, то одарил меня однобокой ухмылкой.

— Но, может, ты будешь другой. Ты как раз в его вкусе.

— В его вкусе?

Эреккус наклонился вперед и заговорщицки ухмыльнулся. При каждом слове он показывал палец.

— Красивая. Таинственная. Опасная. И очевидная, ясная, как чертова луна, ошибка.





ГЛАВА 11



Лошадь Атриуса, безусловно, была Обитраэном. Он просто излучал потустороннюю силу — огромный, мускулистый тягловый конь, призрачно-серый, с темными, покрытыми пятнами ногами, испещренными розовыми шрамами. Это была одна из самых крупных лошадей, которых я когда-либо видела, и Атриус возвышался над теми, кто ехал рядом с ним. В отличие от многих других лошадей, которые явно были не в восторге от своих новых повелителей-вампиров и нуждались в постоянном уговорах и успокоении, эта была непоколебима, как камень. Атриус постоянно перебирал пальцами гриву зверя, пока ехал, устремив взгляд к горизонту, словно смотрел на миллион миль в прошлое, будущее или и то и другое.

Этот маленький жест — постоянное поглаживание гривы лошади — постоянно привлекал мое внимание. Это… сбивало с толку. Большинство Глаэаских воинов старались никогда не проявлять слабости, и такая откровенная привязанность к животному, конечно, считалась. Мне было трудно примирить этот жест с человеком, который ворвался на наши берега со злобной враждебностью волка, готового разорвать Глею на части в своих челюстях.

Мы ехали долго, Атриус возглавлял армию. Мы с Эреккусом не отставали от него, хотя и находились в стороне, изолированные от большинства других солдат, которые ехали позади. Я была уверена, что так распорядился Атриус — он всегда заботился о моей безопасности среди других солдат. Возможно, именно поэтому Эреккус постоянно находился рядом со мной. Он был болтлив, и часто ни о чем конкретном, что быстро надоедало — тем более что долгое пребывание в такой большой толпе, как правило, утомляло Арахессена. После нескольких дней в пути я начал чувствовать напряжение. Головная боль в затылке и за глазами превратилась в постоянную острую боль.

Неприятная. Но мне придется с этим смириться. В таком положении я мог провести месяцы. А может, и годы. Все зависело от того, чего ожидала от меня Зрячая Мать.

Арахессен не выходил у меня из головы. Мы выполняли свои миссии независимо друг от друга, но, учитывая важность этой, от меня ожидали, что я найду способ связаться со Зрячей Матерью в ближайшее время и ввести ее в курс дела.

Но у меня было не так много шансов улизнуть в одиночку. Я думала, что первый восход солнца на дороге станет для меня возможностью, но в тот день мы даже не разбили полноценный лагерь — достаточно было того, что вампиры были собраны вместе и укрыты от солнечного света. Когда Эреккус находился в двух шагах от меня, я не хотела рисковать, тем более что, как я быстро поняла, этот мужчина практически не спит.

Наконец, после недели пути, мы вышли на широкий, ровный травянистый участок земли. Его было легко оборонять, он был просторным, и Атриус, похоже, понимал, что его солдаты устали после недели безостановочного пути и отсутствия отдыха. Он велел нам снова поставить настоящие палатки, лагерь получился не таким обширным, как тот, в который меня затащили вначале, но тесным.

Это означало уединение. Место, где можно передвигаться, не привлекая внимания.

Мою палатку снова поставили на внешнем краю лагеря, вдали от всех остальных, кроме Эреккуса, который расположился прямо рядом с моей. Но как только работа по обустройству лагеря была закончена, Эреккус, казалось, с радостью отправился общаться с людьми куда более приятными, чем я. Было немного удивительно, как быстро он убежал в лагерь.

Некоторое время я стояла возле своей палатки, скрестив руки, и наблюдал за остальными вдалеке. В центре лагеря горел большой костер, и многие воины столпились вокруг него, выпивая и разговаривая. Их присутствие было тусклым от усталости, но в то же время необычайно оживленным. Этой ночью в лагерь притащили несколько оленей, еще живых и дергающихся, пока вампиры ползали по их трупам и питались ими или сливали их кровь в кубки, которые поднимали в пьяных тостах. Я вздрогнула, когда ветер переменился и я уловила ауру этих зверей — не тот острый страх, которого я ожидал. Да, он был, но тусклый и нечеткий, покрытый толстым слоем эйфорической покорности.

Вампирский яд. Возможно, это было милосердие.

Это была не обычная ночь. Это было похоже на… какой-то праздник. Может, какой-то фестиваль Обитраэна? Какая-то религиозная ночь? Я почти жалела, что Эреккуса нет рядом, чтобы расспросить его об этом. Почти.

Вместо этого я планировала в полной мере воспользоваться обретенной свободой.

Я кралась по окраинам лагеря, отмечая расположение палаток и сторожевых постов. Я не стала бы пытаться улизнуть до рассвета, но не мешало хотя бы посмотреть, с чем я теперь работаю.

Я продолжала расширять круг, пока костер не стал далеким отблеском, а я не оказалась за последними границами лагеря. Слишком далеко… Пока остальные бодрствовали, я испытывала удачу.

Я замерла, осматривая горизонт.

Я чувствовала что-то там, недалеко от себя. Присутствие, которое казалось почти знакомым, но отличалось от того, что я обычно знал, эта каменная неподвижность превратилась в расплавленную сталь — более жесткую и опасную.

Любопытство — опасное качество — взяло верх.

Я затаилась в тени, прижалась к камням и подошла ближе.

Атриус.

Атриус, стоящий на коленях, сжимающий голыми руками голову оленя, зубы его глубоко вонзились в горло. Его рубашка и куртка валялись в куче неподалеку, а голая кожа была в крови.

Зверь был огромен — один из самых крупных оленей, которых я когда-либо видел в этих краях. Руки Атриуса едва обхватили его голову, но он держал ее крепко, мышцы напряглись. Кровь пропитала шею существа, покрывая его белый мех и капая на песок.

Я замерла, не в силах пошевелиться.

Я уже бесчисленное количество раз наблюдала, как работают хищники. Но даже то, что я видела, как остальные люди Атриуса делали у костра, казалось… не таким, как это. Это было первобытно, чуждо и в то же время глубоко, врожденно естественно. Меня это и отталкивало, и завораживало, и…

И, если быть точным, пугало.

Или, может быть, испуг — это не то слово, которым можно описать то, как волосы встали дыбом на моей шее, как дрожь пробежала по позвоночнику. Скорее, что-то изменилось в моем восприятии, несоответствие между тем, каким я его представляла, и тем, что наблюдала сейчас.

Глаза Атриуса открылись. Посмотрел прямо на меня. На долю секунды мы оба застыли, внезапно осознав друг друга. Затем, сделав движение, столь стремительное и странно грациозное, что оно показалось мгновенным, он встал, олень дергался на земле у его ног.

Кровь стекала по его подбородку и покрывала голую грудь, резко выделяясь на фоне холодной бледности его кожи в лунном свете.

— Что ты здесь делаешь? — Он был, как всегда, немногословен, но его голос был немного горячим от гнева, который мерцал в центре его присутствия, но был быстро подавлен.

— Гуляю, — сказала я.

Он вытер кровь со рта тыльной стороной ладони, хотя в основном просто размазал ее по лицу.

— Возвращайся в палатку, — сказал он.

— Зачем? Когда все остальные, похоже, празднуют? — Я наклонила голову в сторону оленя. — Пируют?

— Именно поэтому ты должна быть подальше. — Его глаза сузились, как будто в осознании. — Эреккус оставил тебя одну?

О, у Эреккуса будут неприятности.

Я сделала шаг ближе, любопытствуя, и Атриус так резко отпрянул назад, что чуть не споткнулся о груду камней, словно пытаясь убежать от меня.

Это заставило меня приостановиться.

Он быстро взял себя в руки, так быстро, что кто-то другой, возможно, и не обратил бы на это внимания, но я видела этот… этот страх. Не меня, конечно. Не совсем.

Я внимательно наблюдала за ним, пытаясь уловить то присутствие, которое он так тщательно оберегал. Его грудь тяжело вздымалась и опускалась. Нос дергался.

Голод. Он был голоден.

— Возвращайся в палатку, — сказал он. — Оставайся там до утра.

— Что происходит сегодня вечером? Это… фестиваль? Ритуал?

Он почти рассмеялся.

— Ритуал. Нет, ритуалами занимаются только такие, как ты.

— Тогда что это?

— Это фестиваль в Доме Крови, посвященный рождению нашего королевства. Он проходит раз в пять лет, под растущей луной, ближе к весеннему равноденствию.

— Каждые пять лет, — заметила я. — Должно быть, это что-то особенное. — Немного подумав, я добавила: — Может, и нет, учитывая, сколько лет в жизни у вашего рода.

— Это особенное, — огрызнулся он. — А они…

Он бросил нечитаемый взгляд назад, на лагерь — костер и окружающих его воинов. В горле у него клокотало, потом он снова повернулся ко мне. Он снова вытер рот, похоже, сразу осознав, как он выглядит — полуголый, весь в крови.

— Возвращайся в свою палатку, — повторил он. — Это приказ.

Приказ? Он сказал мне эти слова с такой непринужденной властностью. Я вздрогнула, не желая этого, слишком отчетливо вспомнив, как в последний раз они были сказаны в мой адрес — в ту ночь, когда я была так близка к тому, чтобы убить того, кто стоял сейчас передо мной.

Я склонила голову, почти не скрывая сарказма в этом движении.

— Очень хорошо, командир. Я оставлю тебе наедине с твоей… — Я наклонила подбородок, указывая на лежащий на земле труп оленя, и моя бровь дернулась. — …трапезой.

Я отвернулась. Он смотрел, как я ухожу, не двигаясь. Ткачиха, он был способен быть очень… неподвижным. Не только его тело, но и его присутствие. Его внутренняя сущность. Я чувствовала, что под поверхностью этого спокойствия что-то колышется, словно зверь, не дающий даже ряби на стеклянной поверхности воды, но я не мог даже приблизиться к этим теням.

— Остерегайся любопытства, провидица, — позвал он меня. — Это опасная вещь.

Я приостановилась, обернулась. Улыбнулась ему.

И вот он — всего лишь намек. Единственная дымка на фоне непроницаемой бархатной черноты его присутствия:

Блеск интереса.

Осторожно, командир.

Я улыбнулась ему.

— Так и есть, — сказала я и продолжила свой путь.



Я была намерена подчиниться приказу Атриуса, хотя, признаться, немного обиделся на него из принципа. Но мне также нравилось оставаться в живых, и его совет держаться подальше от орды воинов-вампиров в ночь, посвященную пьяным, бредовым пиршествам, казался объективно мудрым.

Однако я собиралась сделать небольшой крюк.

Теперь, когда Атриус поймал меня, у меня было мало времени, и я была уверена, что днем меня наверняка будет охранять Эреккус, так что мне нужно было действовать быстро. Когда мы прибыли в эту местность, я заметила неподалеку пруд — на самом деле он больше походил на скопление мутной стоячей воды после ливня, но я возьму то, что смогу получить. При необходимости я мог бы добраться до Арахессена через камень, но это был куда более неподатливый, не поддающийся обработке элемент, и я так и не смогла овладеть им так, как многие из моих сестер. Крепость была задумана как вершина нескольких мощных нитей по всей Глаэи, соединяющих ключевые элементы по всей стране. Таким образом, Сестра могла связаться с Крепостью практически из любого места, лишь бы там проходили эти энергетические жилы.

Я быстро подошла к пруду и опустилась возле него на колени, вода липла к коленям сквозь юбки. Я торопливо начертила на песке несколько сигилов и опустила руки в грязь, позволяя мутной воде покрыть их.

Я позволила себе упасть вперед. Вперед.

Вперед…

Нити собирались здесь. Сквозь воду я чувствовала, как они тянутся во все стороны. Всегда было легко найти ту, которая приведет меня к дому — она всегда ощущалась близкой и теплой, словно вибрировала на более высокой частоте.

Я потянулась к этой нити и потянул…

Прошла секунда, потом две. Я ждала. Я чувствовала Крепость, но, возможно, никто из присутствующих не мог со мной поговорить. Я сдержала желание проклясть себя, так как секунды превратились в минуты. Я не была уверена, когда в следующий раз мне удастся сбежать вот так.

Но я облегченно выдохнула, когда передо мной, словно спроецированное на поверхность воды, появилось лицо Зрячей Матери.

— Силина, — сказала она. — Расскажи мне, что ты видишь.

В общении Зрячая Мать была доброй и теплой, но пока мы выполняли задания, у нее не было времени на любезности. Это было нормально. У меня тоже не было.

— Я попала в армию завоевателя, — сказал я ей. — Меня взяли в провидцы.

В обычной ситуации способ, с помощью которого я выполнил эту задачу, не имел бы значения для Хранилища. Но для Арахессена эта деталь была важна.

— Было трудно заставить его принять меня, — продолжила я. — Он узнал во мне Арахессена, и я сказала ему, что являюсь сбежавшей Сестрой. Он предложил мне защиту от Арахессенов в обмен на мою лояльность во время его войны.

Зрячая Мать ничего не сказала. Невозможно было прочесть присутствие через столь отдаленную нить, но молчание имело странный оттенок — что-то, что я не смогла бы прочесть, даже если бы попытался.

— Хорошо, — сказала она наконец. — Мудро. Пока он тебе верит.

— Он мне верит.

— Позаботься о том, чтобы так оно и оставалось.

— Да, Зрячая Мать. Однажды он уже попросил меня провидеть для него. Его следующая цель — Алька, и мое Хождение по Нитям должна была помочь ему разработать стратегию нападения.

— И ты помогла?

Я сделала паузу, придумывая лучший ответ на этот вопрос.

— И да, и нет, — сказала я. — У меня была продуктивное Хождение. Но я изменила информацию, которую дала ему. Достаточно.

Снова наступила тишина, которую я не знала, как расшифровать.

— Почему, дитя? — спросила Зрячая Мать, и этот вопрос оставил меня в ошеломлении.

Почему?

— Потому что, конечно, я не могу помочь ему завоевать Альку, — сказала я.

— У Альки мало ресурсов. Она заражена наркотиками и слаба. Он может получить ее.

Она сказала это так пренебрежительно. Как будто она жертвовала шарики на игровой доске.

Слова ускользали от меня. Или… нет, слова были. Просто они не подходили для того, чтобы говорить их моей Зрячей Матери.

— Силина?

— Я… — Я взяла себя в руки, тщательно выбирая ответ. — За то, чтобы позволить ему завоевать их, придется заплатить человеческими жизнями, Зрячая Мать.

— Государством правят военачальники. В нем живет одурманенное наркотиками население. Не нам судить о морали отдельных поступков. Мы играем в более важную игру.

Лицемерка.

Это слово пронеслось у меня в голове прежде, чем я успела его остановить, — никогда не думала, что буду думать об Арахессене. Одним предложением она прокляла город-государство на смерть в наказание за их преступления. В следующем она заявила, что мы не являемся арбитрами морали.



ГЛАВА 12



На следующую ночь вампиры были вялыми и медленно поднимались. Эреккус был похож на труп, когда притащился в мою палатку незадолго до наступления ночи.

Я рассмеялась, как только он появился. В ответ он окинул меня едким взглядом, сдобренным язвительной усмешкой.

— Я вижу твое лицо, — сказала я. — Разве ты не знаешь об этом?

— О, я знаю, Сестра. Так же, как ты, видимо, видишь и мой позор.

Я издала преувеличенный звук сочувствия.

— Бедняжка. Переел? Это из-за крови ты так выглядишь или из-за вина?

Он проворчал что-то беззвучное, а затем ткнул в меня пальцем.

— Из-за тебя у меня были чертовски большие неприятности с Атриусом, ты знаешь это? Я сказал тебе оставаться на месте.

Я пожала плечами.

— Все остальные, похоже, веселились, — невинно сказала я. — Почему я не могу?

— Потому что если чем и славятся Арахессены, — пробормотал он с сарказмом, — так это весельем.

Я чуть не захихикала. Он не ошибся. Я любила своих Сестер, но они могут быть… стоической группой.

— Я не Арахессен, не забывай. Может, я просто была такой веселой, что меня выгнали.

Эреккус, несмотря на очевидные страдания, изобразил на лице подобие улыбки.

— Я запомню это, — сказал он, — и брошу тебе вызов, чтобы ты доказала это в следующий раз, когда рядом будет вино.

Я улыбнулась в ответ, несмотря на себя.

— Возможно, я приму его.

Вообще-то я была немного удивлена, увидев Эреккуса в тот день. Накануне вечером Атриус был так недоволен тем, что я брожу по городу, что я подумала, что он уволил Эреккуса как моего телохранителя. Но нет — видимо, Атриус все еще доверял Эреккусу, потому что тот оставался моим спутником, и, надо признать, мне это нравилось. Отчасти потому, что он был достаточно разговорчив, чтобы получить от него информацию. Но я обнаружила, что мне просто нравится болтать.

Мы собрали лагерь и путешествовали в течение следующей недели, приближаясь к Альке по мере приближения полумесяца. Затем, в нескольких часах пути от города, мы снова остановились, отгородившись от него скалистыми утесами. Благодаря крутому горному рельефу мы смогли подобраться к городу довольно близко, оставаясь при этом незаметными — хотя, несомненно, Аавес, король-военачальник Альки, догадывался, что Атриус идет за ним.

Однако это было единственное преимущество, которое давала местность Алька. Дороги отсюда были узкими и крутыми, что затрудняло одновременную переброску тысяч солдат и вынуждало их оказываться в труднодоступном месте, где они могли бы стать легкой мишенью для снайперов или, что более вероятно, для кучки пьяных маньяков с зажигательными бомбами на нефтяном топливе. За горными перевалами город был разбит на высокие изолированные острова, соединенные рядом труднопроходимых и плохо обслуживаемых мостов.

Это было непросто. Но Атриус, как я успела узнать, не отступает перед трудностями.

Здесь мы остановились и стали ждать. Эреккус впервые с фестивальной ночи отозвал меня в сторону. Куда бы мы ни отправлялись, моя палатка всегда стояла рядом с палаткой Атриуса, немного отделенная от остальной группы. Когда Эреккуса не стало, я присела у матерчатой стенки палатки, с той стороны, что была ближе к палатке Атриуса, и потянулся к их присутствию.

Я не могла разобрать их слов, но чувствовал их намерения. В палатке Атриуса собралось полдюжины вампиров, и, как всегда, присутствие Атриуса подавляло всех. Они были напряжены и серьезны. Время от времени энергия поднималась — как мне казалось, из-за споров — и тут же стихала при одном лишь мягком слове Атриуса.

Они разрабатывали стратегию. Определяли свой подход.

Спустя несколько часов Эреккус вышел из палатки и направился к моей. К нему присоединился еще кто-то, кого я не узнала. Я быстро отошла от стены, устроился на своей подстилке и к тому моменту, когда он открыл заслонку, выглядел основательно скучающим.

— Тебе стоит постучать, — сказала я. — Возможно, ты увидел что-то, чего не хотел видеть.

Неохотная улыбка растянула его рот.

— О, вряд ли, — сказал он, но его спутница бросила на него строгий взгляд, и он быстро протрезвел.

Я посмотрела на новоприбывшего — угрюмого мужчину, который выглядел старше, чем большинство других, кого я видела в армии Атриуса. Его тело выдавало не столько возраст, сколько его присутствие — изможденное, усталое, избитое.

— Это Рило, — сказал Эреккус. — Я нужен в наступлении, так что он будет присматривать за тобой.

Где присматривать? — спросила я. — Здесь?

Эреккус посмотрел на меня как на идиота. Мне стало интересно, поймет ли он, что я знаю, когда он так делает.

— Да.

О нет. Ни в коем случае.

Я выпрямила спину и сцепила руки.

— Я бы хотела поговорить с Атриусом.

Эреккус рассмеялся.

— Атриус очень занят перед неминуемой атакой.

— Я быстро.

— Нет. Он не принимает незваных гостей.

— У меня было еще одно видение. Оно очень важное. Оно влияет на нападение.

Эреккус выглядел раздраженным.

— Чушь. Ты лжешь.

— Доверяет ли тебе Атриус, чтобы решить, что это правда? Думаю, он будет недоволен, если отправится в поход без этой информации, только потому, что ты принял одностороннее решение, которое не должен был принимать.

Эреккус долго молчал, потом выругался, повернулся и рванул заслонку.

— Оставайся там, — приказал он. Потом через плечо добавил: — Я спрошу, но говорю тебе, что он не собирается тебя видеть. У него есть дела поважнее.



Атриус увидел меня.

Он, конечно, не был рад этому. Я чувствовала его раздражение даже под неизменным, властным спокойствием — хотя подозревала, что только потому, что он позволял мне это.

— Ты отнимаешь у меня непропорционально много времени, провидица, — сказал он, — учитывая, что мне подчиняется тысяча других воинов.

— Зови меня Силина.

Я улыбнулась. Атриус не улыбнулся. Его было трудно очаровать. Впрочем, я никогда не была очень обаятельным человеком.

— Я бы хотела отправиться с вами в поход, — сказала я. — Позволь мне сражаться с вами в Альке.

Атриус даже не поднял глаз от своего стола — если это можно было назвать импровизированным штабелем ящиков.

— Нет.

— Я твой провидец. Я бы там пригодилась.

— Я никогда не видел провидцев на поле боя, а если бы и видел, думаю, это доставило бы гораздо больше проблем, чем стоило бы.

Он был прав.

— Я обученный воин, — сказала я. — Ты сам говорил, что Арахессены — сила, с которой нужно считаться.

Он лениво поднял руку, указывая на лагерь за своей палаткой.

— У меня тысяча воинов, и все они хороши. У меня только один провидец.

Трудно было спорить с ним, когда он был так основательно прав в своих рассуждениях. Я бы приняла такое же решение на его месте. Так поступил бы любой разумный лидер.