Лев Николаевич
Толстой
Полное собрание сочинений. Том 58
Дневники и Записные книжки
1910
Государственное издательство
«Художественная литература»
Москва — Ленинград
1934
Электронное издание осуществлено
компаниями ABBYY и WEXLER
в рамках краудсорсингового проекта
«Весь Толстой в один клик»
Организаторы проекта:
Государственный музей Л. Н. Толстого
Музей-усадьба «Ясная Поляна»
Компания ABBYY
Подготовлено на основе электронной копии 58-го тома
Полного собрания сочинений Л. Н. Толстого,
предоставленной
Российской государственной библиотекой
Электронное издание
90-томного собрания сочинений Л. Н. Толстого
доступно на портале
www.tolstoy.ru
Если Вы нашли ошибку, пожалуйста, напишите нам
report@tolstoy.ru
Предисловие к электронному изданию
Настоящее издание представляет собой электронную версию 90-томного собрания сочинений Льва Николаевича Толстого, вышедшего в свет в 1928—1958 гг. Это уникальное академическое издание, самое полное собрание наследия Л. Н. Толстого, давно стало библиографической редкостью. В 2006 году музей-усадьба «Ясная Поляна» в сотрудничестве с Российской государственной библиотекой и при поддержке фонда Э. Меллона и координации Британского совета осуществили сканирование всех 90 томов издания. Однако для того чтобы пользоваться всеми преимуществами электронной версии (чтение на современных устройствах, возможность работы с текстом), предстояло еще распознать более 46 000 страниц. Для этого Государственный музей Л. Н. Толстого, музей-усадьба «Ясная Поляна» вместе с партнером – компанией ABBYY, открыли проект «Весь Толстой в один клик». На сайте readingtolstoy.ru к проекту присоединились более трех тысяч волонтеров, которые с помощью программы ABBYY FineReader распознавали текст и исправляли ошибки. Буквально за десять дней прошел первый этап сверки, еще за два месяца – второй. После третьего этапа корректуры тома и отдельные произведения публикуются в электронном виде на сайте tolstoy.ru.
В издании сохраняется орфография и пунктуация печатной версии 90-томного собрания сочинений Л. Н. Толстого.
Руководитель проекта «Весь Толстой в один клик»
Фекла Толстая
Перепечатка разрешается безвозмездно.
Reproduction libre pour tous tes pays.
ДНЕВНИКИ и ЗАПИСНЫЕ КНИЖКИ
1910
РЕДАКТОР
Н. С. РОДИОНОВ
ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЬМОМУ ТОМУ.
В пятьдесят восьмой том — последний из серии Дневников — входят: Дневник, «Дневник для одного себя» и Записные книжки за 1910 — последний год жизни Толстого,
Дневник начинается записью от 2 января, в которой Толстой записывает о дне 31 декабря 1909 г.; кончается записью 3 ноября 1910 г. в Астапове, за три с половиной дня до смерти. Запись эта, являющаяся последними в жизни словами, написанными рукой Толстого, воспроизводится факсимильно.
В Дневник Толстого входят записи, касающиеся многих фактов из его повседневной жизни и вопросов, обративших его внимание за истекший день, в редких случаях за несколько дней. Отмечаются им в дневниковых записях: многочисленные посещения его разными лицами — родственниками, друзьями, знакомыми, совершенно посторонними посетителями и просителями, разговоры, прочитанные книги, впечатления от них, письма, им полученные и ответы на них, почти ежедневные верховые поездки (закончившиеся 27 октября, накануне ухода), состояние здоровья, отношение к семейным — жене и детям и, наконец, мысли, которые в большинстве случаев переписывались в Дневник из Записных книжек, преимущественно им самим и в редких случаях по его поручению A. Л. Толстой, В. Г. Чертковым и В. Ф. Булгаковым,
Есть целый ряд мыслей, записанных Толстым под разными датами, которые, занимали его на протяжении почти всего последнего года его жизни. Таковы мысли: о своем привилегированном положении, о сознании своего «я», об ограничении временем и пространством, о любви, о боге, о молитве, о жизни, о смерти, о самоубийстве, о сумасшествии, о науке и образовании и др. Для того чтобы читателю легче было найти эти мысли в данном томе и проследить, что думал и чувствовал Толстой в последний год, вернее месяцы своей жизни, — мысли эти сведены вместе путем ссылочных примечаний в комментариях.
В дневниковых записях Толстого есть немало записей, относящихся к замыслам новых художественных произведений. Сводка этих неосуществленных художественных замыслов помещена в конце тома.
Толстой вел свой Дневник в Ясной поляне, в Кочетах, Отрадном, Оптиной пустыни, Шамардине и Астапове. В Кочетах — имении Сухотиных — Толстой в 1910 г. был дважды: с 2 до 20 мая и с 15 августа до 22 сентября. В Отрадное к Чертковым Толстой ездил 12 июня и возвратился в Ясную поляну 23 июня. Кроме того, 28 июня Толстой ездил на один день в имение Никольское-Вяземское к своему старшему сыну Сергею Львовичу Толстому. Записи после ухода из Ясной поляны от 28 октября по 3 ноября занесены в Дневник в Оптиной пустыни, Шамардине и Астапове.
Кроме большого Дневника, Толстой, начиная с 29 июля вел еще «Дневник для одного себя», который никому не давал читать. В этот маленький Дневник он заносил свои мысли и переживания, главным образом, касающиеся семейной жизни: об отношении к жене, к сыновьям, дочерям и другим лицам, которые находились с ним в соприкосновении. Записи в «Дневнике для одного себя», впервые полностью публикуемые, проливают яркий свет на душевное состояние Толстого в последние месяцы его жизни и являются самыми достоверными данными, объясняющими причины его ухода. По записям этим видно, как постепенно росло и крепло намерение Толстого покинуть свой дом и тем самым: с одной стороны, прекратить тот мучительный разлад в своей семейной жизни, который день ото дня проявлялся все острее и острее, и, с другой стороны, наконец, порвать с теми условиями своей барской жизни, которые мучили его на протяжении целого тридцатилетия.
«Дневник для одного себя» с 29 июля по 22 сентября 1910 г., записанный в отдельной книжке, печатается по подлиннику хранящемуся в АТБ. По последнем приезде Толстого из Кочетов в Ясную поляну, 29 сентября, эта тетрадь Дневника была им утеряна и, очевидно, 12 октября была найдена и прочитана С. А. Толстою, причем ею было вымарано одно место, повидимому, в пять слов и, кроме того, ею были вписаны в подлинник собственные комментарии к этому Дневнику.
Записи в «Дневнике для одного себя», начиная от 24 сентября и кончая 2 октября, публикуются по подлиннику, написанному на трех вынимающихся листках Записной книжки. Наконец, записи от 5 по 31 октября воспроизводятся по машинописной копии, имеющейся в архиве Т. Л. Сухотиной, хранящейся в Рукописном отделении Государственного Толстовского музея. Записи эти также были произведены на вынимающихся листках Записной книжки и 3 ноября были переданы Толстым в Астапове находящимся при нем А. Л. Толстой и В. Г. Черткову. Где подлинники этих документов сейчас, в точности не установлено. Записи в «Дневнике для одного себя» сделаны Толстым все собственноручно, за исключением последней, 31 октября, о боге, которую он, смертельно» заболевший, продиктовал в Астапове своей дочери А. Л. Толстой.
Бòльшая часть Записных книжек печатается по подлинникам, хранящимся в ATM, и все публикуются впервые. Их всего сохранилось семь; кроме того сохранились подлинники отдельных листков и списки, сделанные рукой С. А. Толстой. Судя по датам и по записям мыслей, выписанных из них в Дневник, были еще Записные книжки, которые не дошли до нас. Записные книжки вместе с листками воспроизводятся в приблизительном хронологическом порядке — приблизительном потому, что сам Толстой, за немногими исключениями, их не датировал; нам же самим безошибочно датировать их точным, днем в большинстве случаев невозможно. Обоснованием датировки Записных книжек чаще всего служит Дневник, куда заносились мысли под определенными датами, иногда в тот же день, а иногда спустя несколько дней, и письма. Толстой одновременно вел несколько Записных книжек и брал для записей без определенного порядка то одну, то другую, находившуюся ближе. Записи в них воспроизводятся в том порядке, как их делал Толстой.
В Записные книжки, которые всегда были у него под рукой, Толстой заносил: приходившие ему в голову мысли по разным вопросам, свои наблюдения над народной жизнью, подмеченные им слова и выражения; в них же он записывал иногда наброски произведений — художественных, философских и публицистических.
Главнейшими источниками для составления примечаний к Дневникам и Записным книжкам 1910 г. послужили следующие материалы: а) опубликованные: Дневник секретаря Л. Н. Толстого В. Ф. Булгакова: «Лев Толстой в последний год его жизни», изд. третье, «Задруга» М. 1920, сокращенно называемый в примечаниях: «Дневник В. Ф. Булгакова»; его же «Трагедия Льва Толстого», изд. «Прибой», Л. 1928; А. Б. Гольденвейзер, «Вблизи Толстого (Записи за пятнадцать лет)», 2, „Центральное товарищество «Кооперативное издательство»“, М. — Лгр. 1923 — в примечаниях сокращенно называется «Записи А. Б. Гольденвейзера, 2» или «Вблизи Толстого»; A. Л. Толстая «Об уходе и смерти Л. Н. Толстого» — сборник «Толстой. Памятники творчества и жизни» 4, стр. 131—184; B. Чертков, «О последних днях Л. Н. Толстого» изд. «Т-во И. Д. Сытина», М. 1911; В. Г. Чертков, «Уход Толстого» изд. „Центральное товарищество «Кооперативное издательство»“ и «Голос Толстого» М. 1922; б) приготовленные к печати: Письма Толстого за 1910 г. — томы Юбилейного издания 81 и 82; в) неопубликованные материалы; «Яснополянские записки» Д. П. Маковицкого за 1910 г., предоставленные редактору H. Н. Гусевым — сокращенно именуются в примечаниях: «Записки»; Записки в форме дневника В. М. Феокритовой, предоставленные ею редакции; «Ежедневник» С. А. Толстой за 1910 г., предоставленный С. Л. Толстым, и переписка Толстого с В. Г. Чертковым, хранящаяся в AЧ. Кроме того, материалом для составления примечаний служили: газеты и журналы, в большинстве случаев за 1910 г., воспоминания лиц, бывших у Толстого в 1910 г., как напечатанные, так и любезно сообщенные редактору в виде частных писем. Существенные материалы для комментария сообщили редактору В. Г. Чертков, Н. Н. Гусев, рецензировавший этот том, А. П. Сергеенко, С. Л. Толстой, К. С. Шохор-Троцкий и М. П. Глинко. Большую работу по предварительному разбору Записных книжек произвели O. A. Писемская и О. К. Толстая.
Н. Родионов.
————
РЕДАКЦИОННЫЕ ПОЯСНЕНИЯ.
При воспроизведении текста Дневников и Записных книжек Толстого соблюдаются следующие правила.
Текст автографа воспроизводится с соблюдением всех особенностей правописания, которое не унифицируется, т. е. в случаях различного написания одного и того же слова все эти различия воспроизводятся (наприм., «этаго» и «этого»).
Слова, не написанные явно по рассеянности, дополняются в прямых скобках.
Ударение над о в местоимении что, которое ставится редакцией, в сноске не оговаривается.
Неполно написанные конечные буквы (наприм., крючок вниз вместо конечного «ъ» или конечных букв «ся» или «тся» в глагольных формах) воспроизводятся полностью без каких-либо обозначений и оговорок.
Условные сокращения (т. н. «абревиатуры») типа «к-ый», вместо «который», раскрываются, причем дополняемые буквы ставятся в прямых скобках: «к[отор]ый».
Слова, написанные неполностью, воспроизводятся полностью, причем дополняемые буквы ставятся в прямых скобках: т. к. — т[акъ] к[акъ]; б. — б[ылъ].
Не дополняются: а) общепринятые сокращения: и т. п., и пр. и др., т. е.; б) любые слова, написанные Толстым сокращенно, если «развертывание» их резко искажает характер записи Толстого, ее лаконический, условный стиль.
Условное сокращение тремя буквами Е. б. ж., — обозначающее: Е[сли] б[уду] ж[ив], которое Толстой часто ставил, оканчивая запись за данный день, сейчас же после даты следующего дня, — в тексте не раскрывается.
Слитное написание слов, объясняемое лишь тем, что слова для экономии времени и сил писались без отрыва пера от бумаги, не воспроизводится.
Описки (пропуски и перестановки букв, замены одной буквы другой) не воспроизводятся и не оговариваются в примечаниях, кроме тех случаев, когда редактор сомневается, является ли данное написание опиской.
Слова, написанные явно по рассеянности дважды, воспроизводятся один раз, но это оговаривается в примечаниях.
После слов, в чтении которых редактор сомневается, ставится знак вопроса в прямых скобках: [?].
В случаях колебания между двумя чтениями в примечаниях дается другое возможное чтение.
На месте не поддающихся прочтению слов ставится: [1 неразобр.] или [2 неразо6р.], где цыфры обозначают количество неразобранных слов.
В случаях написания слов или отдельных букв поверх написанного или над написанным (и зачеркнутым) обычно воспроизводятся вторые написания без оговорок, и лишь в исключительных случаях делаются оговорки в примечаниях.
Из зачеркнутого — как слова, так и буквы начатого и сейчас же оставленного слова — воспроизводится в примечаниях лишь то, что найдет нужным воспроизводить редактор, причем знак сноски ставится при слове, после которого стоит зачеркнутое.
Незачеркнутое явно по рассеянности (или зачеркнутое сухим пером) рассматривается как зачеркнутое и не оговаривается.
Зачеркнутое явно по рассеянности воспроизводится как незачеркнутое, но с оговоркой в примечаниях.
Написанное в скобках воспроизводится в круглых скобках.
Подчеркнутое воспроизводится курсивом. Дважды подчеркнутое — курсивом с оговоркой в примечаниях.
При публикации не автографа, а подлинника, написанного рукой переписчика или на машинке, особенности написания этого подлинника не воспроизводятся, за исключением тех случаев, когда точно известно, что эти особенности скопированы с черновика — автографа (наприм., поставленное переписчиком обращение «Вы» заменяется характерным для Толстого «вы»). Соблюдается это и в тех случаях, когда Дневники печатаются по машинописной копии. В тех случаях, когда в подлиннике, переписанном с автографа, особенности написания автографа не сохранены, особенности эти не воспроизводятся.
В отношении пунктуации: 1) воспроизводятся все точки, знаки восклицательные и вопросительные, тире, двоеточия и многоточия, кроме случаев явно ошибочного написания; 2) из запятых воспроизводятся лишь поставленные согласно с общепринятой пунктуацией; 3) ставятся все знаки (кроме восклицательного) в тех местах, где они отсутствуют с точки зрения общепринятой пунктуации, причем отсутствующие тире, двоеточия, кавычки и точки ставятся в самых редких случаях. При воспроизведении многоточий Толстого ставится столько же точек, сколько стоит их у Толстого.
Воспроизводятся все абзацы. Делаются отсутствующие абзацы в тех местах, где начинается разительно отличный по теме и характеру от предыдущего текст, причем каждый раз делается оговорка в примечании: Абзац редактора. Знак сноски ставится перед первым словом сделанного редактором абзаца.
Рисунки и чертежи, имеющиеся в тексте, воспроизводятся факсимильно.
В примечаниях, кроме указанных в предисловии, приняты следующие сокращения:
АТБ — Архив Л. Н. Толстого в Публичной библиотеке СССР имени В. И. Ленина (Москва).
ATM — Архив Л. Н. Толстого в Государственном Толстовском музее (Москва).
AЧ — Архив В. Г. Черткова (Москва).
Б,4 — П. И. Бирюков, «Биография Льва Николаевича Толстого», 4, «Государственное издательство». М. — Лгр. 1923.
ГТМ — Государственный Толстовский музей (Москва).
ТЕ 1911, 1912, 1913 — Толстовский ежегодник 1911, 1912 и 1913 гг.
ТПТ 1, 2, 3, 4 — Толстой. Памятники творчества и жизни 1 — изд. «Огни», Пгр. 1917; 2 — изд. «Задруга», М. 1920; 3 — изд. «Кооперативное т-во изучения и распространения творений Л. Н. Толстого», М. 1923; 4 — изд. «Кооперативное т-во изучения и распространения творений Л. Н. Толстого», М. 1923.
ТТ 1, 2, 3, 4 — Толстой и о Толстом. Новые материалы, изд. Толстовского музея, 1 — М. 1924, 2 — М. 1926, 3 — М. 1927, 4 — М. 1928.
Л. Н. ТОЛСТОЙ
1910 г.
Фотография В. Г. Черткова
[2 января. Я. П.] Пропустилъ два дни. Нынче 2-е 1910.
Вчера все, какъ обыкновенно. Опять поправлялъ Сонъ. Уѣхали Ландовск[и]. Ѣздилъ верхомъ. Былъ у М[арьи] А[лександровны] и Буланже. Не переставая стыдно за свою жизнь. Въ смыслѣ воздержанія отъ недобрыхъ чувствъ хоть немного двигаюсь.
Димочка пріѣхалъ проститься. Длинное дѣловое письмо отъ Ч[ерткова]. Не успѣлъ отвѣтить. Вечеромъ разговоръ о зем[лѣ] съ Сер[ежей]. У всѣхъ у нихъ свои теоріи. Игралъ съ милымъ Адамычемъ въ шахм[аты] и карты.
[1]Третьяго дня, 31. Утромъ, кажется, что то поправлялъ. Ѣздилъ въ волостн[ое] правленіе. Народъ негодуетъ. Ландовски нѣсколько тяжелы, но онъ понравился мнѣ. Пріѣх[алъ] вечеромъ Олсуфьевъ. Встрѣ[ча] новаго года съ безумной роскошью мучитель[на] и сама собой, и своимъ участіемъ.
2-е Я. 1910. Ходилъ по прекрасной погодѣ. Привезли больную жалкую женщи[ну] послѣ родовъ. Дѣти, голодъ. Охъ, тяжело. Сажусь за письма и кофе. Пріѣхалъ Франц[узъ] Marchand. Говор[илъ] съ нимъ горячо, отвѣчая на вопросы. Поправля[лъ] Сонъ. Ѣздилъ верхомъ съ Душаномъ. Обычный вечеръ и фр[анцузъ].
3 Я. 1910. Здоровъ. Интересн[ыя], хорошія письма. Поправлялъ Народн[ую] бѣдноту и Сонъ. Письма. Ѣздилъ съ Олс[уфьевымъ] верхомъ. Онъ православный изъ приличія, и потому съ горячност[ью] защищаетъ. Да, если религія не на 1-мъ мѣстѣ, она на послѣднемъ. Отстаиваютъ горячо только неподвижную, т. е. религію довѣрія.
Вечеръ ничего особеннаго. Скучно.
4 Ян. Грустно, тоскливо, но добродушно. Хочется плакать. Молюсь. Опять поправлялъ Сонъ. Не знаю, хорошо ли, но нужно. Письма, отвѣчалъ мало. Ѣздилъ верхомъ одинъ. Оч[ень] грустно. Оч[ень] чужды окружающіе. Думалъ объ отношеніяхъ къ людямъ нашего міра, нерелигіознымъ. Въ родѣ какъ къ животнымъ. Любить, жалѣть, но не входить въ духовное общеніе. Такое общеніе вызываетъ недобрыя чувства. Они не понимаютъ и съ своимъ непониманіемъ и самоувѣренностью, употребляя разумъ на затемненіе истины, оспаривая истину и добро, завлекаютъ въ недобрыя чувства.
Не умѣю сказать, но чувствую, что нужно выработать въ себѣ особенное отношеніе къ этимъ людямъ, чтобы не нарушать любовь къ нимъ.
Иду обѣдать. Г[оспо]ди, помоги мнѣ быть съ Тобой, не переставая сознавать себя только твоимъ работникомъ.
Вечеромъ Сер[ежа] хорошо разсказывалъ про переселеніе Духоб[оровъ]. Опять ряженые и пляска. Читалъ пустяки, игралъ въ карты. Написалъ отвѣты на вопросы Соловова.
5 Ян. Рано проснулся. Ходилъ по саду. Все тяжелѣе и тяжелѣе становится видѣть рабовъ, работающихъ на нашу семью. Старался помнить молитву при общеніи съ людьми. Пріѣхали милые Николаевъ и Абрикосовъ, и я оч[ень] радъ имъ. Поговорилъ съ Ник[олаевымъ]. Абрикос[овъ] полонъ духовн[ой] жизни. Получилъ много писемъ. Писалъ отвѣты Шмиту и Магометанину изъ Самары. Больше ничего не дѣлалъ. Все грустно.
Иду обѣдать. Вечеромъ читалъ Сонъ всему обществу. Много возраженій. Но я думаю, что хорошо. Винтъ, и все грустно и стыдно.
6 Ян. Много писемъ, мало интересныхъ. Пріѣхалъ кинематографъ. Немного поправилъ Сонъ и Бѣдноту и рѣш[илъ] послать Ч[ерткову], какъ есть. Вообще надо перестать и писать и заботиться о писанномъ. Вчера б[ылъ] Еврей, требовавшій изложеніе, сжатое смысла жизни. Все, что я ему говорилъ — не то, все это субъективно, нужно объективно, на основаніи «эволюціи». Удивительна глупость, тупоуміе, вкусившихъ учености.
Ничего не записалъ. Все такъ же, еще больше, чѣмъ вчера, стыдно и грустно. Ѣздилъ съ Душ[аномъ] верхомъ. Саша нагрешила съ С[оней]. Иду обѣдать.
Вечеромъ скучный кинематографъ. Винтъ.
7 Ян. Душевное состояніе немного лучше. Нѣтъ безпомощной тоски, есть только не перестающій стыдъ передъ народомъ. Неужели такъ и кончу жизнь въ этомъ постыдномъ состояніи? Г[оспо]ди, помоги мнѣ, знаю, чтò во мнѣ; во мнѣ и помоги мнѣ. Поздно всталъ. Пошелъ навстрѣчу санямъ съ Козлов[ки]. Кинематогр[афщики] снимали. Это ничего. Тутъ были и нищіе, и просители, и тоже ничего. Но по дорогѣ встрѣтились трое хорошо одѣтыхъ, просили подать. Я забылъ про Бога и отказалъ. И когда вспомнилъ, уже поздно было. Хорошо поговорилъ съ жалкимъ, оборваннымъ юношей изъ Пирогова. Встрѣтилъ Сашу и В[арю], и опять кинемат[ографъ]. Думалъ:
1) Особенно ясно почувствовалъ то, что зналъ давно: то, что каждый сознаетъ свое «я» такъ же, какъ я свое. Это кажется оч[ень] просто, а для меня это б[ыло] и оч[ень] ново, и особенно, необыкновенно важно. Только бы всегда помнить объ этомъ. Если только помнить, то конецъ всякому осужденію, не говорю ужъ, непріятному другому, поступку.
2) [2]Это важно, главное п[отому], ч[то] если хоть не сознаешь, но живо воображаешь другое «я», какъ свое, то сознаешь и то, что всякое другое «я» самое коренное «я», есть не только такое же, какъ мое, но оно одно и тоже.
3) Важно такое сознаніе чужаго я, какъ своего, для блага человѣка, п[отому] ч[то], признавая чужое «я»[3] такимъ же, какъ свое, можешь дѣлать благо нетолько одному своему «я», но и всѣмъ другимъ.
4) Любовь есть ничто иное, какъ только признаніе другихъ я — собою.
Прочелъ письма. Одно — непріятное по выражаемому согласію въ убѣжденіяхъ, съ просьбой 500 р. для распространения христіанства. Ничего не хочет[ся] писать. Теперь 1-й часъ.
Такъ ничего и не дѣлалъ. Ѣздилъ съ Душ[аномъ]. Былъ Егоръ Павл[овичъ] изъ Ясенковъ. О покуп[кѣ] крестьянами земли. Обѣдъ, милый Булы[гинъ]. Простил[ся] съ Олсуф[ьевымъ.] Кинематографъ опять. Скучно. И сдѣлалась слабость, пора на покой.
8 Ян. Оправилс[я], но оч[ень] слабъ. Крестьянинъ Волынск[ой] губ. хочетъ быть книгоношей. Да, хотѣлось бы въ пустыню. Письмо отъ Гус[ева] хорошее, и С[ашѣ] отъ Ч[ерткова]. Какіе они оба.... ну, да все хорошо, что хорошо кончается. А письмо Ч[ерткова] такое сердечное и серьезное. И С[аша] можетъ понять и почувствовать то, что онъ говор[итъ] о главномъ, независимомъ отъ моей личности. Дай Богъ. Только отвѣтилъ кое какія письма. Началъ писать о податяхъ, да бросилъ: не хотѣлось. Ходилъ, гулялъ. Теперь 5-й часъ, ложусь на постель.
Вечеромъ читалъ интересный альманахъ Coenobium — интересный тѣмъ, что чувствуется недовольство своимъ духовнымъ состояніемъ всѣхъ болѣе или менѣе передовыхъ людей. Вечеромъ винтъ. Вчера не писалъ.
9 Ян. Утро, всталъ оч[ень] рано и написалъ прибавленіе къ письму Шмиту о наукѣ. Потомъ письма, потомъ кончилъ о подат[яхъ], порядочно. Вечеромъ читалъ.
10 Янв. Сегодня всталъ рано, опять написалъ прибавленіе къ письму Шм[итту] объ астрономіи. Пошелъ гулять. Все не могу вспомнить о признаніи «я» въ томъ человѣкѣ, съ к[оторымъ] сходиться: забылъ съ Дем[инской] женщиной. Вспомнилъ потомъ. Сажусь за кофе и работу. 11-й часъ.
Прочелъ и отвѣтилъ письма. Много недобрыхъ. Немного перечиталъ 2-й и 3-й Д[ень] въ Д[еревнѣ]. — Записать оч[ень] важное.
1) Думалъ о томъ, какъ необходимо проповѣдывать людямъ любовь равную ко ВСѢМЪ, къ неграмъ, дикимъ, къ врагамъ, п[отому] ч[то] не проповѣдуй этого, не будетъ и не мож[етъ] быть освобожденія отъ зла, будетъ самое естественное: свое отечество, свой народъ, защита его, войско, война. А будетъ войско, война, то нѣтъ предѣловъ злу.
Для жизни необходимъ идеалъ. А идеалъ — только тогда идеалъ, когда онъ СОВЕРШЕНСТВО. Направленіе только тогда можетъ быть указано, когда оно указывается математически, не существующей въ дѣйствительности, прямой.
11 Янв. Всталъ поздно. Сонливость и недовольство собой. Просители. Жаров[ой] отказалъ. Помнилъ, но не могъ удовлетворить. Мало интересныя письма. Ѣздилъ опять на телефонъ къ поручику. Читалъ «Соеnobium». Много хороша[го], и мысль хороша. Вездѣ религісзно[е] пробужденіе. Игралъ весело. Сейчасъ ложусь спать.
12 Ян. Мало спалъ. И умственно бодръ. Пріѣхалъ Наживинъ. Онъ мнѣ пріятенъ. M[apья] А[лександровна] и Бул[анже]. Письма неинтересн[ыя]. Поправилъ 2 и 3 день. Ѣздилъ немного верх[омъ]. Согрѣшилъ съ бабой издалека — отказалъ. Обѣдъ и вечеръ пріятно и дѣльн[о], и съ Нажив[инымъ], и съ Буланже. Булан[же] о Буддѣ прекрасно. Записать что то есть, но до завтра. С[аша] съ Душ[аномъ] въ Тулѣ на концертѣ.
13 Ян. Обычныя письма. Перечиталъ всѣ Три дня. И, кажется, кончу. Ѣздилъ верхомъ съ Филиппомъ. Иду обѣдать. Надо записать кое что. Баба, у к[оторой] мужъ уби[лъ] ея насильника.
1) Не анархизмъ то ученіе, к[оторымъ] я живу. А исполненіе вѣчнаго закона, не допускающаго насилія и участія въ немъ. Послѣдствія же будетъ или анархизмъ, или, напротивъ, рабство подъ игомъ японца или нѣмца? Этого я не знаю и не хочу знать.
2) Комета захватитъ землю и уничтожитъ міръ, уничтожитъ всѣ матеріальныя послѣдствія моей и всякой дѣятельности. Пускай. Это показываетъ только то, ч[то] всякая матеріальная дѣятельность, имѣющая предполагаемыя матеріальныя послѣдствія, безсмысленна. Осмысленна одна дѣятельность духовная для исполненія вложеннаго стремленія — закона. Какія будутъ послѣдствія этой дѣятельности — не знаю, да и не могу предполагать, п[отому] ч[то] они — послѣдствія — всѣ временныя, а духовная дѣятельность безвременна, но знаю, что только одна эта дѣятельность осмысленна. (Надо еще подумать).
Иду обѣдать. Послѣ обѣда пошелъ къ Сашѣ, она больна. Кабы Саша не читала, написалъ бы ей пріятное. Взялъ у нея Горькаго. Читалъ. Оч[ень] плохо. Но, главное, нехорошо, что мнѣ эта ложная оцѣнка непріятна. Надо въ немъ видѣть одно хорошее. Весь вечеръ б[ылъ] оч[ень] слабъ.
1) Кромѣ молитвы обычной О[тче] Н[ашъ], Кр[уга] Чт[енія], На К[аждый] День, нужно еще молитву, соотвѣтствующую твоему духовному движенію. У меня послѣднія четыре постепенныя молитвы были:
1) [4]Ты, тотъ, к[оторый] во мнѣ, помоги мнѣ,
2) Помоги мнѣ быть съ Тобою,
3) Помоги[5] мнѣ сознавать себя только Твоимъ работникомъ,
4) Помоги[6] мнѣ при всякомъ общеніи съ человѣкомъ видѣть себя въ немъ.
14 Янв. Всталъ рано, гулялъ и хорошо думалъ, а именно, Записать:
1) Человѣку дано одно дѣло: расти духовно. Думать о послѣдствіяхъ только вредно для исполненія призванія и для неизвѣстнаго, творящагося нами дѣла и даже для видимыхъ нами послѣдствій.[7] «И не надеженъ для Ц[арства] Б[ожія] взявш[ійся] за плугъ и оглядывающійся назадъ».
Наше положеніе въ жизни можно сравнить съ положеніемъ лошади или вообще запряженнаго животнаго. Животному свойственно двигать, итти впередъ; то же и человѣку въ духовномъ совершенствованiи. Животное запряж[ено] и, хочетъ не хочетъ, если движется, то движетъ и то, что связано съ нимъ, хоть и не знаетъ, что и какъ. Тоже и человѣкъ своимъ нравственнымъ ростомъ движетъ за собой и что то еще. (Кое что онъ видитъ. Онъ видитъ иногда, какъ его движенія содѣйствуютъ движен[iю] другихъ). Отъ этого то не страшна комета. Все, что сдѣлано въ духовн[омъ] мірѣ, неразрушимо разрушеніемъ матеріальныхъ предметовъ.
2) Все яснѣе и яснѣе представляет[ся] значеніе жизни въ настоящемъ. Жизнь,[8] т. е. усиліе мое только въ настоящемъ. А настоящее[9] духовно и потому внѣ времени.[10] Воспоминаніе о прошедшемъ и представленіе о будущемъ суть только средства руководства въ настоящ[емъ]. (Нехорошо, а когда думалось, казалось хорошо).
Теперь 11-й часъ, сажусь за письма и работу. Какую не знаю. Началъ немного исправлять Н[а] К[аждый] Д[ень]. Ѣздилъ съ Душаномъ. Вечеръ съ Булыгинымъ. Говорилъ съ Сереж[ей]. Онъ согласился со мной о Богѣ въ людяхъ. Нездоровится. Желудокъ.
15 Янв. Все такъ же нездоровится. Письма мало интересн[ыя] и работа надъ Н[а] К[аждый] Д[ень]. Сдѣлалъ кое какъ 5 или 6 дней. Никуда не ѣздилъ. Немного походилъ. Записать:
1) [11]Живо вспомнилъ о томъ, что сознаю себя совершенно такимъ сейчасъ, 81-го года, какимъ сознавалъ себя, свое я, 5, 6 лѣтъ. Сознаніе неподвижно. Отъ этого только и есть то движеніе, к[оторое] мы называемъ временемъ. Если время идетъ, то должно быть то, чтò стоитъ. Стоитъ сознаніе моего «я». Хотѣлось бы сказать тоже и о веществѣ и пространствѣ: если есть что либо въ пространствѣ, то должно быть что либо невещественное, непространственное. Не знаю еще насколь[ко] можно сказать послѣднее.
Иду обѣдать. Вечеромъ ничего особенн[аго].
16 Янв. Проснулся бодро и рѣшилъ ѣхать въ Тулу на судъ. Прочелъ письма и немного отвѣтилъ. И поѣхалъ. Сначала судъ крестьянъ, адвокаты, судьи, солдаты, свидѣтели. Все оч[ень] ново для меня. Потомъ судъ надъ политическимъ. Обвиненіе за то, что онъ читалъ и распространялъ самоотверженно болѣе справедливыя и здравыя мысли объ устройст[вѣ] жизни, чѣмъ то, к[оторое] существуетъ. Оч[ень] жалко его. Народъ собрал[ся] меня смотр[ѣть], но, слава Бога, немного. Присяга взволновала меня. Чуть удержался, чтобы не сказать, что это насмѣшка надъ Христомъ. Сердце сжалось и отъ того промолчалъ. Дорогой съ Душ[аномъ] хорошо говорили о Масарикѣ. Вечеромъ отдохнулъ и не могу удержаться отъ [радости по поводу] выхода въ Одессѣ Кр[уга] Чт[енія]. Теперь 9 часовъ. — Записать нечего.
17 Ян. Пропустилъ. Былъ цѣлый день въ мрачномъ духѣ, пріѣхалъ Булгаковъ съ письмомъ и порученіями Ч[ерткова]. Ничего не могъ дѣлать. Ѣздилъ со всѣми дѣтьми по Засѣкѣ, М[арья] А[лександровна], Буланже.
18 Я. Еще мрачнѣе. Обидѣлъ тульскую попрошайку. Кромѣ писемъ написалъ кое какъ дней 8 или 9 и переговорилъ съ Булг[аковымъ]. Хорошо только одно: ч[тò] я самъ себѣ гадокъ и противенъ, и знаю, что того и стóю. Теперь 5-й часъ. Вечеромъ ничего особеннаго.
19 Янв. Всталъ бодрѣе. Гуляя, думалъ о томъ, что хорошо бы б[ыло] завести опять школу: передавать то, что знаю о вѣрѣ и самому себя провѣрять. Потомъ письма мало интересн[ыя], и недурно сдѣлалъ дни до 20-го. Ѣздилъ съ Тан[ей], Сашей и дѣтьми на свой кругъ по Засѣкѣ. Была трогательная дама изъ Севастоп[оля]. Я не дурно говорилъ съ ней, сказалъ, что могъ. Теперь 5-й часъ.
Вечеръ какъ обыкновенно. Немного занялся Н[а] К[аждый] Д[ень].
20 Ян. Мало спалъ. Не одѣваясь, работалъ надъ Н[а] К[аждый] Д[ень]. Походилъ. Жалкіе просители. Письма, — отъ К[узминскаго] глупое и гадкое. Къ стыду своему долго не могъ побѣдить недобраго чувства. Кончилъ Н[а] К[аждый] Д[ень]. Была жалкая солдатка. Далъ ситца. Потомъ верхомъ. Был Б. Чтото мнѣ неловко съ нимъ. На душѣ нехорошо — не добро. Борюсь. Хорошо, что продолжаю быть гадокъ самъ себѣ. Иду обѣдать.[12]
21[13]Января 1910 г. Я. П. 1) Чѣмъ опредѣленнѣе и рѣшительнѣе рѣшаются вопросы о неизвѣстномъ, о душѣ, о Богѣ, о будущей жизни, тѣмъ неопредѣленнѣе и нерѣшительнѣе отношеніе къ вопросамъ нравственнымъ, къ вопросамъ жизни.
2) Нѣтъ болѣе распространеннаго суевѣрія, какъ то, что человѣкъ съ его тѣломъ есть нѣчто реальное. Человѣкъ есть только центръ сознанія, воспринимающаго впечатлѣнія.
3) Пространство и матерія, время и движеніе, а также и число суть понятія, которыя мы не имѣемъ права относить къ явленіямъ внѣвременнымъ и внѣпространственнымъ, какъ душа, Богъ.... Нельзя говорить про Бога, что Онъ одинъ или три (число), или про душу, что она будетъ, или «на томъ свѣтѣ».
Все это понятія пространственныя или временныя, и потому, относимыя къ внѣпространственному и внѣвременному, не имѣютъ никакого смысла.
4) Мы говоримъ о жизни души послѣ смерти. Но если душа будетъ жить послѣ смерти, то она должна была жить и до жизни. Однобокая вѣчность есть безсмыслица.
21[14] Янв. Проснулся съ страннымъ чувствомъ, ничего не помню, такъ что не узналъ дѣтей. Болѣла голова и большая слабость. Ничего не могъ дѣлать, но думалось хорошо о близкой смерти и кое что записалъ. Были три Бул: — гаковъ, — ыгинъ, — анже. Много спалъ и нынче
22[15] Янв. немного получше, по крайней мѣрѣ, память возвратилась.[16] Была жалкая дѣвушка и Андрюша. Читалъ интересныя письма и многія отвѣтилъ. Особенно одно замечательное, несмотря на ужасающую безграмотность, глубиной и серіезностью мысли человѣка, явно отрицающаго уже всё, вслѣдствіе явно ложныхъ религіозныхъ утвержденій,[17] принятыхъ имъ прежде. Иду обѣдать.[18]
Вечеромъ чувствовалъ себя лучше. Немного поправлялъ Н[а] К[аждый] Д[ень].
23 Я. Проснулся совсѣмъ здоровъ, если бы не изжога и запоръ. Ходилъ по саду немного. Милый Сер [ежа] Булыгинъ написалъ оч[ень] умно и серьезно свои мысли о Богѣ, вызванныя нашимъ разговоромъ. Только хотѣлъ сѣсть за письма, пріѣхалъ Бар[онъ]. Деликатный человѣкъ, и скоро уѣхалъ. Письма. Много интересныхъ. Одцо отъ Тотом[іанца] опять о кооперативахъ. Отвѣтилъ плохо ему и Голицыну. Душанъ все больше и больше привлекаетъ меня своей серьезностью, умомъ, знаніемъ, добротой. Только къ 2-мъ часамъ успѣлъ кончить письма. Взял[ся] за Н[а] К[аждый] Д[ень], немного поработалъ. Но чѣмъ больше занимаюсь этимъ, тѣмъ это все дѣло мнѣ противнее. Надо скорѣе освободиться, признавъ, то, что все это глупо и ненужно. Чувствую себя и тѣлесно и духовно хорошо. Иду обѣдать. Послѣ обѣда работалъ надъ опротивѣвшимъ мнѣ Н[а] К[аждый] Д[ень]. Винтъ.
24 Я. Спалъ мало. Записалъ кое что въ постели. Написалъ письма. Потомъ немного Н[а] К[аждый] Д[ень]. Ходилъ и утромъ и въ полдень. Думалъ хорошо о «настоящемъ». Еще не готово. Записать:
1) Если серьезно подумать о жизни своей и всего міра, то нельзя не признать, что есть НѢЧТО такое, что его знать никакъ нельзя, то также нельзя не признавать особенно, п[отому] ч[то] это Нѣчто одно и тоже, и въ моей душѣ, и въ самомъ себѣ. (Казалось чѣмъ-то новымъ, а вышло то, ч[то] въ зубахъ навязло).
2) Умирая, можно сказать только то, что спокоенъ, п[отому] ч[то] знаю, что иду къ Тому отъ Кого пришелъ. (Еще хуже).
3) Думалъ о томъ, что какая бы хорошая, нужная и великой важности работа была бы — народный самоучитель, съ правильнымъ распредѣленіемъ знаній по ихъ важности и нужности.
25 Я. Былъ вчера Илюша. Слава Б[огу], б[ыло] съ нимъ хорошо. Они становятся жалки мнѣ. Нельзя требовать того, чего нѣтъ. Утро какъ обыкновенно: письма. А писать ничего не могу. И хочется, но нѣтъ упорства, сосредоточенности. Особенно живо думалъ о жизни внѣвременной въ настоящемъ, посвященной одной любви. Кое что изъ этой мысли отзывается и на жизни. 4-й часъ, иду гулять. На душѣ хорошо, но также гадокъ самъ себѣ, чему[19] не могу не быть радъ.
Вечеромъ пришли Булг[аковъ] и милый Скипетровъ, и хорошо бесѣдовали. Буланже читалъ оч[ень] хорошую работу о Буддѣ. Пріѣхалъ Сережа. Веч[еръ], какъ обыкновенно. — На душѣ хорошо.
26 Ян. Всталъ рано. Гулялъ. Записать:
1) Мы привыкли представлять, мож[етъ] быть и не можемъ не представлять себѣ Бога и будущую жизнь, но можно притти къ тѣмъ же выводамъ, къ к[оторымъ] приводитъ представленіе о Б[огѣ] и будущ[ей] жизни, и безъ это[го] представленія.[20] Разумъ,[21] опытъ и внутренн[ее] чувство влекутъ, и даже опредѣльнее къ тому же самому, чего требуетъ представленіе Б[ога] и будущей жиз[ни].
Мнѣ показалось это оч[ень] важнымъ и требующимъ ясного изложенія.
Занимался Н[а] К[аждый] Д[ень]. Ѣздилъ верхомъ. Во время обѣда пріѣхалъ Сергѣен[ко] съ грамофономъ. Мнѣ б[ыло] непріятно. Да, забылъ: были интересныя письма. Потомъ Андр[юша] съ женой. Я держал[ся] безъ усилія хорошо, любовно съ ними. Цѣлый вечеръ грамофонъ.
[28 января.] 27 и 28 Я. Спалъ хорошо. Ходилъ гулять. Сажусь за кофе и письма. Поправлялъ Н[а] К[аждый] Д[ень]. Почти кончилъ. Оч[ень] недоволенъ. Вчера, кажется, б[ыло] письмо отъ Ч[ерткова] съ исправленіемъ Сна. Какъ хорошо! Ѣздилъ съ Душаномъ. Хорошія, какъ всегда, письма. Буланже, хорошая мысль о самоучителѣ, но надо подумать. Вечеръ, какъ обыкновен[но]. С[офья] А[ндреевна] уѣхала въ Москву. Слава Богу, хорошо.
29 Я. Не охота мыслить. Ходилъ утромъ на шоссе, бесѣдовалъ съ Серг[ѣемъ] Цвѣтковымъ. Дома пропасть писемъ. Чудное письмо отъ Смирно[ва], отказавшагося. Докончилъ послѣдніе дни Н[а] К[аждый] Д[ень]. Отвѣтилъ письма. Ничего не хочется работать. Записать:
1) Во всякаго рода занятіяхъ важно[22] умѣть останавливаться передъ тѣмъ, чего не знаешь, а не думать, что знаешь то, чего не знаешь. Но важнѣе всего это воздержаніе отъ мнимаго знанія въ дѣлѣ религіи, вѣры. Все безуміе религіозныхъ суевѣрій — только отъ этого невоздержанія.
Ѣздилъ верхомъ[23] къ Телятинскимъ. Грауберг[еръ] и Токаревъ. Вечеръ какъ обыкн[овенно].
30 Я. Утромъ встрѣтилъ на гуляньи Шанксъ. Началъ по письму Ив[ана] Ив[ановича] передѣлывать Н[а] К[аждый] Д[ень]. Хорошо работалъ. Письма мало интересн[ыя]. Пріѣх[али] Гр[аубергеръ] и Токаревъ. Токаревъ молокан[инъ] свободный. Хорошо говорилъ съ нимъ. Ѣздилъ съ Душаномъ. Вечеромъ Долгорук[овъ] съ библіотекой. Ложусь 12 ча[совъ].
31 Я. Утромъ Поша. Все такой же серьезный, простой, добрый. Пріѣхали корресп[ондентъ] и фотографъ. Я началъ новую работу для книжечекъ Н[а] К[аждый] Д[ень] и сдѣлалъ первую: О Вѣрѣ. Потомъ надо было итти въ библіотеку. Все очень выдуманно, ненужно и фальшиво. Рѣчь Долг[орукова], мужик[и], фотографія. Ѣздилъ съ Душ[аномъ]. Обѣдъ и вечеръ тяжело съ Долг[оруковымъ]. Зат[ѣмъ] Поша и Шанксъ. Шанксъ хоро[шо] разсказывал[а] про слѣпую глухонѣмую: когда ей разсказали про любовь, она сказала написала: yes it is so simple, it is what everybody feels towards every...[24] А о Богѣ она сказала: I knew it but did not know how to call it.[25]
Всѣ уѣха[ли].
1 Февр. Хорошо сплю, бодро всталъ, но поздно. Думалъ что то не совсѣмъ до конца, но оч[ень] важн[ое] и хорошее. Постараюсь вспомнить. Письма. Потомъ началъ Февр[аль] до 19-го. Ходилъ пѣшкомъ. Нехорошо обош[елся] съ женой убійцы. Спалъ. Иду обѣда[ть]. Вечеръ, какъ всегда. Не помню.
4 Февр. Странно, два дня пропустилъ.
2-го[26] писалъ, и распредѣлялъ конецъ 2-ой книжечки О Душѣ. Ѣздилъ верхомъ. Не б[ыло] важныхъ писемъ. Нѣчто о суевѣріяхъ. Вечеромъ, какъ обыкновен[но]. Пріѣхала С. Мамонова.
[27]3-го[28] пріѣха[ла] С[офья] А[ндреевна]. Пріятно. Писалъ 3-ю книж[ечку]: Д[ухъ] Б[ожій] во всѣхъ. Нехорошо. Однообразно. Но исправлю. Ѣздилъ къ сирота[мъ] и въ Озерки. Записать:
1) Какъ важно помнить, что требует[ся] отъ насъ не совершенство, a приближеніе къ нему во всемъ (такъ и въ моей теперешней работѣ), сколько можешь. Feci quod potui, faciant meliora potentes.[29] Это оч[ень] нужно помнить.
2) Если думать о будущемъ, то какъ же не думать о неизбѣжномъ будуще[мъ] — смерти. А никто не думаетъ. А надо и хорошо для души и даже утѣшительно думать о ней.
Сейчасъ пришелъ съ гулянья, сажусь за работу.
Довольно много работалъ 4-ую книж[ку] — Богъ. Ѣздилъ верхомъ. Оч[ень] дурно себя чувство[валъ], не обѣдалъ. Вечеръ какъ обыкн[овенно]. Читалъ, винтъ.
5 Февр. Много спалъ. Лучше, но тоже бездѣйствіе желудка. Заходилъ къ Душану въ лечебную. Завидно. Сдѣлалъ кое какъ 5-ую книжку: Любовь. Ходи[лъ] пѣшкомъ. Оч[ень] занимаетъ мысль высказать свою боль о жизни. Къ стыду б[ыло] непріятно письмо курсистки о «переведенномъ имуществѣ». Иду обѣдать.
[8 февраля.] Пропустилъ два дня. Нынче 8 Фев.[30]
Третьяго дня не помню. Знаю, что написалъ 6 книжку. Вчера былъ Шмельк[овъ] изъ Кавказа. Религіозн[ый] человѣкъ. Былъ Булыгинъ. Трогательное письмо отъ Фельтена. Нездоровится, но написалъ 7-ую кн[ижку]; кажется, будетъ хорошо. Нынче написалъ 8-ю. Будто бы моя статья оч[ень] глупая. Съ Сашей объясненіе, трогательное. Сейчасъ пріѣхалъ отъ М[арьи] А[лександровны], ложусь передъ обѣдомъ.
[11 февраля.] Опять пропустилъ два дня. Нынче 11 Фев.
Знаю только то, [что] за эти два дня былъ въ дурномъ духѣ. Но всетак[и] работалъ и оба дня писалъ, и нынче даже сдѣлалъ 2 дня. Былъ 3-го дня Буланже. Надо написать ему предисловіе къ Буддѣ. И еще много кое чего нужно. Главное же, все сильнѣе и сильнѣе просится наружу то страданіе отъ грѣховъ людски[хъ], — моихъ въ томъ числѣ, — раздѣляющихъ и мучающихъ людей. Нын[че] яснѣе всего думалъ объ этомъ въ видѣ «Записокъ Лакея». Какъ мог[ло] бы быть хорошо! Перечитывалъ Достоев[скаго], — не то.
[31]Въ домѣ всѣ больны: Дорикъ, мал[енькая] Таничка и Саша. Привѣтъ отъ d\'Estournel\'я, моя искалѣченная статья и ругат[ельныя] письма. С[офья] А[ндреевна] ѣдетъ въ Москву. Записать:
1) Забылъ, ч[то] нынче важное думалъ о Богѣ и вѣрѣ.
2) Если время идетъ, то что-нибудь стоитъ. Стоитъ сознаніе моего «я». Если есть вещество въ пространствѣ, то должно быть что либо внѣ пространства. Опять мое сознаніе.
3) Какъ въ вещественномъ мірѣ все ко всему притягивается, такъ и въ мірѣ духовномъ.[32]
Вчера и 3-го дня ѣздилъ верхомъ, нынче не поѣхалъ. Теперь 5-й часъ, пойду похожу.
Очень живо[33] чувствовалъ благодѣтельность для жизни мысли о ежеминутной возможности смерти.
С[офья] А[ндреевна] уѣхала. Я говорилъ ей вчера о моемъ желаніи и[34] непріятн[ости] за то, что Книги для чтенія продаются дорого; она стала говорить, что у нея ничего не останется, и рѣшительно отказала.
[35]Пріѣзжалъ докторъ; всѣ больны. С[офья] А[ндреевна] уѣхала.
12 Ф. 1910. Ночь оч[ень] нездоровилось. Болѣлъ бокъ, изжога и кашель. Мало спалъ. Погода дурная, вѣтеръ, немного походилъ, написалъ плохо письмо для Буланже о Буддѣ. Исправилъ кое к[акъ] одну книжечку и написалъ — составилъ 13-ую. Много писемъ и оч[ень] интересныхъ. Отвѣтилъ нѣсколько. Не выходилъ передъ сномъ, заснулъ, и вотъ иду обѣдать. На душѣ хорошо. Оч[ень] жалкій б[ылъ] бродячій мальчикъ изъ типографіи, сосланный. Вечеромъ написалъ еще 6 писемъ. Болѣло горло, но оч[ень] хорошо. Сашѣ лучше.
13 Ф. Хорошо спалъ и хорошо думалъ, а именно вотъ что:
1) Засыпая, я теряю сознаніе[36] бдящаго себя; умирая, я теряю сознаніе живущаго этой жизнью себя; но какъ при засыпаніи не уничтожается то, чтò сознаетъ, такъ и при смерти. Чтò оно такое, это сознающее, — не знаю и не могу знать.
Приходитъ въ голову: Ну, хорошо, моя душа, это то, чтò сознаетъ, не умретъ, a гдѣ то когда то опять (все временныя и пространственныя понятія) проявится. Но не помня того, чтò былъ прежній «я», это уже не я. Сознаніе мое со смерт[ью] уничтожилось. Чтобы ни было послѣ смерти «я», того начала, к[отор]ое составляетъ мое «я», меня уже нѣтъ; не будетъ и не можетъ быть. Но если это такъ, то приходитъ вопросъ: чтò же такое это мое я, появившееся вдругъ при рожденіи. Чтò такое это я? Отчего это я — я? И какже можетъ это я, такъ непонятно внѣ времени появившееся, не исчезнуть такъ же непонятно внѣ времени.
Хорошо, я умру. Но почему всякая жизнь послѣ моей смерти не будетъ моя жизнь?
Что то тутъ есть, но не могу ясно разобраться и выразить.
2) Еще думалъ о моей потерѣ памяти. Я забылъ и забываю все, что составляло меня Л[ъва] Н[иколаевич]а. Чтò же остается? А остается оч[ень] важное, самое важное. То, чтò проявилось при рожденіи въ этомъ мірѣ, но чтò не было, не будетъ, а есть. И эта жизнь моя — одна моя, и, навѣрное, моя, но и всякая жизнь отчего же не моя? Я это сознаю ужъ черезъ любовь. Опять неясно, но je m\'entends.[37]
3) Люди возвели свою злобу, мстительность въ чувство законное, въ справедливость и ее то, свою пакость, приписываютъ Богу. Какая нелепость!
Это я записалъ поутру. Походилъ, потомъ письма и составилъ одинъ день плохо. Не выходилъ. Саша беспоко[итъ]. Таничка тоже въ кори. —
14 Фев.[38] Всталъ слабымъ. Все так[же] больны и С[аша] и Т[аничка]. Погода дурная, держусь отъ дурного настроенія. Пріятное письмо отъ С[они], хорошее. Опять составилъ день кое какъ, но недоволенъ самымъ дѣленіемъ. Теперь 10 часовъ вечера. Чувствую слабость.
15 Ф.[39] Е. б. ж.
[15 февраля.] Вста[лъ] не рано. Написалъ письмо Хирьяк[ову]. Приходилъ рабочій, желающій сѣсть на землю. Хочетъ вліять на людей. Вчера б[ылъ] хорош[ій] разговоръ съ Булг[аковымъ] объ ожидающемъ его призывѣ. Перечиталъ мало интересн[ыя] письма, сажусь зa работу. Записать:
1) Мнѣ дурно жить п[отому], ч[то] жизнь дурна. Жизнь дурна п[отому], ч[то] люди, мы, живемъ дурно. Если бы мы, люди, жили хорошо, жизнь была бы хорошая, и мнѣ б[ыло] бы не дурно жить. Въ числѣ людей есмь я. И если я и не могу всѣхъ людей заставить жить хорошо, — я могу сдѣлать это съ собой и этимъ хотя немного улучшить жизнь людей и свою. Подтверждаетъ такое разсужденіе въ особенности то, чтò если бы всѣ люди усвоили это разсужденіе, a разсужденіе это неотразимо справедливо, то и для меня и для всѣхъ людей жизнь была бы хороша.
Составилъ еще день 17-й безъ упрощенія. Саша и трогаетъ и тревожитъ. И радъ, что люблю ее, и браню себя за то, что слишкомъ исключительно. Пишу и самому страшно. Да, да будетъ Его воля.
[40]Вечеромъ тоже занимался:[41]отъ грѣховъ — самоотреченіе, отъ соблазновъ — смиреніе, отъ суевѣрій — вѣра въ разумъ, отъ ложн[ыхъ] ученій — вѣра въ истину.
Ложусь спать.
16 Фев. Е. б. ж.
16 Ф. живъ, но нездоровъ. Сашѣ, какъ будто, немного лучше. Вернулась С[офья] А[ндреевна]. Плохо составилъ день. Письма не отвѣчалъ. Слабость. Статья Ч[epткова] оч[ень] хороша. Непріятное отношеніе И[вана] И[вановича] къ Ч[ерткову], по словамъ С[офьи] А[ндреевны]. Былъ Буланже. Недоволенъ моей статьей. Немного тяжело, не имѣя никакихъ практическихъ интересовъ, имѣть сношенія съ людьми, руководимыми преимущественно этими интересами.
Ложусь спать.
17 Ф. Е. б. ж.
[17 февраля.] Ж[ивъ]. Получилъ трогательное письмо отъ кіевск[аго] студента, уговаривающее меня уйти изъ дома въ бѣдность. Здоровье лучше. Все утро поправлялъ письмо о Буддѣ и отвѣчалъ письма. Сашѣ не лучше. Крѣплюсь. Сейчасъ 6-й часъ. Немного походилъ и поспалъ. Вечеромъ тоже занимался. И все неясно распредѣленіе.
18 Ф. Не могъ заснуть до 3-го часа. Нынче съ утра писалъ книжечки О Жизни. И все путаюсь въ распредѣленіи. Мало интересныхъ писемъ. Да, немного поправилъ статью о Буддѣ. Немного походилъ. Сашѣ лучше, но не перестаю бояться. Что то оч[ень] нужное думалъ, стараюсь вспомнить. Теперь 12-й часъ, ложусь.
19 Ф. Пишу слабый, передъ сномъ. Усердно составлялъ книжки. Ѣздилъ верхомъ. Миташа. Не могу преодолѣть недобраго чувства.... Былъ у М[арьи] А[лександровны]. Хорошо думалъ о безуміи личной жизни, служенія не только личной жизни своей, но жизни общей, временной, о к[отор]ой, о благѣ к[отор]ой ничего не знаешь и не можешь знать. Можно служить только Ему или скорѣе: дѣлать то, чтò должно для благихъ, но недоступныхъ мнѣ цѣлей, всегда совпадающихъ съ моимъ — истиннымъ благомъ.
20 Ф. Е. б. ж.
[20 февраля.] Саша мила, хороша и тѣмъ болѣе страшна въ дурныя мину[ты] — не ея, а мои. Живъ. Все усердно работаю надъ книжечками. Кончилъ 28. О настоя[щемъ], мнѣ нравится. Письмо отъ Ч[ерткова]. Датскій еврей, оч[ень] интересный. Ѣздилъ верхомъ съ Душ[аномъ]. Потомъ Гольденблатъ. Немно[го] поправилъ письмо Поссе. Ложусь спать. С[ашѣ] совсѣмъ лучше — хорошо.
21 Ф. если б. ж.
[21 февраля.] Живъ. Теперь 12-й часъ, ложусь спать. Хорошія письма. Закончилъ всѣ книжки. Ѣздилъ верхомъ. С[аша] все плоха. Думалъ объ избавленіи. Веч[еръ] съ Молоство[выми].
[24 февраля.] 22, 23, 24 Фев. Два дня пропустилъ. Общее тѣлесное состояніе нехорошо. И также не въ хорошемъ, легкомъ духѣ. Сашѣ лучше. Плохо помню, чтò б[ыло] въ эти два дня.
[42] 22.
Утромъ встрѣтилъ матроса политическаго. Я направилъ его въ Телятин[ки] и написалъ Ч[ерткову]. Кажется, поправл[ялъ] письмо Поссе. Обѣдъ и вечеръ съ Молоствовыми. Все не могу забыть о мнѣніи людей. Ѣздилъ съ Павлычемъ въ Телят[инки].
23-го. Далеко ходилъ навстрѣчу Филѣ. Кажется, поправл[ялъ] письмо П[оссе] и письма. Ѣздилъ въ Овсянниково. Вечер[омъ] закончилъ письмо П[оссе]. Вечер[омъ] читали статью о Barricade. Написалъ пись[ма] Lehr\'y и о Масарикѣ. Заболѣла нога.
Сегодня, 24-го очистилъ всѣ письма и окончатель[но] Поссе. Написалъ письма. Нездоровится, но держусь. Теперь 4 часа. Вечеромъ читалъ о Бурже и написалъ письмо Гальперину.
25 Ф. Оч[ень] дурно спалъ. Удивительное состояніе — точно молодой во снѣ. Всталъ рано. Ходилъ. Хорошо говорилъ съ пьяницей, к[оторый] признавался, что обманываетъ бабъ, — смываетъ порчу и все пропиваетъ. Цѣлый день d\'une humeur de chien.[43] Написалъ цѣлый разсказъ Ходынка, оч[ень] плохо. Въ постели написалъ отвѣтъ Мельникову. Не выходилъ днемъ. Вечеромъ читалъ философію и, по совѣту Душана, написалъ письмо Чехамъ. Теперь 12 часовъ, ложусь спать.
26 Фев. 1910. Оч[ень] слабо себя чувствую. Ничего не ѣлъ. Готовлюсь къ смерти, но плохо.[44] Не равнодушенъ. Поправлялъ О Богѣ. Нехорошо поправлялъ, но книжечка хороша. Утромъ гулялъ. Еврей просилъ рекомендовать его литераторамъ. Немножко разгорячило. Тоже за обѣдомъ не удержался. Записалъ въ книжечкѣ, но не переписалъ, двѣ мысли и одну аллегорію, к[оторую] видѣлъ во снѣ. Сашу не видалъ. Ложусь спать немного посвѣжѣй. Будетъ писать. Откупался.
27 Фев. Всталъ бодрѣе. Пошелъ ходить. Пріѣхавшіе казаки: хочетъ установить Ц[арство] Н[ебесное] на землѣ: смѣшеніе религіознаго съ мірскимъ. И слава людск[ая], и устроительство. Но трогательные. Пріѣхали нарочно. Занимался книжечками: Богъ и Грѣхи, С[облазны] и С[уевѣрія] — нехороши. Письма отъ Ч[ерткова] и др[угихъ] интересныя.
Отвѣтилъ: Лапшину, редактору Н[овой] Руси. Не выходилъ, поспалъ передъ обѣдомъ и теперь иду обѣдать. Записать:
1) Заснуть, вѣдь, значитъ совершенно тоже умереть, значитъ потерять сознаніе своего я. Чтò такое я? Отчего я? (Такъ записано. Теперь не могу вспомнить значеніе).
2) Нѣтъ меня, есть только то, чтò во мнѣ.
28 Ф. Всталъ довольно бодро. Много ходилъ. Писалъ письма. Проводилъ казаковъ и матроса, а также и хохла-алкоголика съ женой. Саша встала. Поѣду въ саняхъ покатат[ься], только позавтракаю.
Ѣздилъ съ Леной. Вечеромъ пріят[но] у Саши. Читалъ Super Tramp. Плох[ія] англійск[ія] шуточки, тоже и въ предисл[овіи] Шо.
1 Мар. Проснулся бодро. Кое что записа[лъ]. Не успѣю вписать теперь. Погулялъ. Письма интересн[ыя], отвѣчалъ добросовѣстно. Слава Богу, все чаще помню, что жизнь только передъ Б[огомъ], и о смерти.[45] Плохо поправл[ялъ] О тѣло[угожденіи]. Ѣздилъ съ Душ[аномъ] въ Подъиванькову. Боюсь, ч[то] простудился. Соня нездорова. Вернулся поздно, не успѣлъ заснуть. Иду обѣдать. Одно помню записать.
1) Пора проснуться, т. е. умереть. Чувствую уже изрѣдка пробужденіе и другую, болѣе дѣйствительную дѣйствитель[ность].
Послѣ обѣда читалъ и ничего не дѣлалъ.
2 Map. Всталъ рано. Оч[ень] слабъ. Написалъ письма. Кое какъ поправилъ одну книжечку. Заснулъ въ 3 отъ слабости. Ѣздилъ на Козловку.[46] Обѣдалъ. Пріѣхалъ Шестовъ. Мало интересенъ — «литераторъ» и никакъ не философъ.
Слава Богу, довольно хорошо помню, что живу только передъ Нимъ. Оч[ень] облегчаетъ это жизнь. Думаю и надѣюсь, что сдѣлается привычкой.
[47]Теперь 10 часовъ. Саша здорова, боится Булгакова.
3 Мар. Все то же: такая же слабость, хотя немного получше, но все также не работается. — Одну книжку плохо поправилъ. Письмо одно незначитель[ное] написалъ. Ѣздилъ съ Булгаковымъ дале[ко] верхомъ. Записать:
1) Одни люди думаютъ для себя и потомъ, когда имъ кажется, что мысли ихъ новы и нужны, сообщаютъ ихъ людямъ, другіе думаютъ для того, чтобы сообщить свои мысли людямъ, и когда они сообщили свои[48] мысли людямъ, особенно если люди хвалятъ ихъ, считаютъ эти мысли истиной.
Иду обѣдать. Дурно поступилъ съ малымъ, пришедш[имъ] изъ Тулы, к[отор]ому Иванова не добыла мѣсто. Вмѣсто того, чтобы поговорить съ нимъ, придумать что нибудь, я — это б[ыло] при возвращеніи домой — такъ усталъ, что ничего не сдѣлалъ.
[5 Марта.] 4 и 5 Мар. Вчера б[ыло] хуже всѣхъ дней. Немного работалъ. Написалъ письма. Ѣздилъ къ М[арьѣ] А[лександровнѣ]. Оч[ень][49] замѣчательный Андрей Тарас[овъ] изъ Тамбова,[50] мужикъ. Уменъ и твер[дъ]. Еще письмо отъ Досева.[51] Вечер[омъ] Голденв[ейзеръ]. Къ стыду своему волнуетъ игра.
Нынче лучше. Писалъ письма и 10 кн[ижку]. Ѣздилъ въ Телят[инки] съ Андр[еемъ] Тар[асовымъ] и радостно говорилъ съ нимъ и съ Сер[ежей] Попов[ымъ].[52] Вечеромъ читалъ интересн[ый] романъ Ессе sacerdos. Сейчасъ ложусь спать.
6 Мар. Всталъ еще бодрѣе вчерашняго. Ходилъ далеко, потомъ письмо. Одно, исповѣдь бывшаго революціонера, очень порадовавшее и тронувшее меня. Видишь кое когда радостные плоды и оч[ень] радостные. Потомъ поправилъ двѣ книжки, 12 и 13. Ѣздилъ верхомъ, оч[ень] пріятно и немно[го]. Сейчасъ ложусь спать передъ обѣдомъ. Пріѣхалъ Стах[овичъ]. Оч[ень] ужъ чужда эта и политика, и роскошь, и quasi-аристократизмъ. Ложусь спать. Уѣхали Сухотины и Булгаковъ. То ли дѣло Андрей Тарасовъ и Сер[ежа] Поповъ, а не Стах[овичъ].
[8 марта.] 7—8 Мар. Вчера написалъ, кажется, два письма. Ѣздилъ верхомъ съ Душаномъ. Читалъ записки Ал[ександры] Андр[еевны][53] и испыталъ оч[ень] сильное чувство: во 1-хъ, умиленія отъ хорошихъ воспоминаній, а 2-е), грусти и яснаго сознанія того, какъ и она, бѣдная, не могла не вѣрить въ искупленіе et tout le Tremblement,[54] потому, что не вѣря, она должна б[ыла] осудить всю свою жизнь и измѣнить ее, если хотѣла бы быть христіанкой, имѣть общеніе съ Богомъ.[55] Люди нерелигіозные могутъ жить безъ вѣры, и потому имъ незачѣмъ нелѣпая вѣра, но ей нужна была вѣра, а разумная вѣра улича[ла] ее. Вотъ она и вѣрила въ нелѣпую, и какъ вѣрила! 3-е, еще то испыталъ, это сознаніе того, какъ внѣшнее утвержденіе своей вѣры, осужденіе другихъ — какъ это непрочно, неубѣдительно. Она съ такой увѣренностью настаиваетъ на своей и такъ рѣшительно осуждаетъ; въ 4-хъ), почувствовалъ и то, какъ я част[о] бывалъ неправъ, недостаточно осторож[но] прикасаясь къ чужой вѣрѣ, (хотя бы въ науку).
Вечеромъ съ Стах[овичемъ]. Сказалъ ему объ его роскоши. Но его тоже не проберешь съ его какой то композиціей вѣры изъ аристократизма, художеств[а], православія. А милый малый.
Сегодня всталъ свѣжѣе прежнихъ дней. Письма. Одно оч[ень] хорошее, мужицкое; потомъ книжку: суевѣр[іе] наказан[ія].
Пріѣхали Ив[анъ] Ив[ановичъ] и милый Николаевъ. Приходили Сер[ежа] Поповъ и Андр[ей] Тар[асовъ]. Я слабъ бываю нервами. Все хотѣлось плакать и при чтеніи Будды, и прощаясь съ Тарасовымъ. Больш[ое] хор[ошее] письмо Ч[ерткова]. Ѣздилъ съ Душан[омъ]. Спалъ оч[ень] немного, иду обѣдать.
Вечеръ опять читалъ съ умиленіемъ свои письма къ А[лександрѣ] А[ндреевнѣ]. Одно о томъ, что жизнь трудъ, борьба, ошибк[а] — такое, чтò теперь ничего бы не сказалъ другого. Съ Ив[аномъ] Ив[ановичемъ] рѣшили печатать.