Грег Айлс

Заложники страха

…кость от костей моих и плоть от плоти моей… Книга Бытия. 2:23
Глава 1

В полудреме Лорел втиснула ладонь в щель между спинкой кровати и матрасом, пытаясь найти то, что в последнее время стало для нее жизненно важным, – мобильный телефон. От прикосновения к холодному металлу «Моторолы-рейзер» женщина вздрогнула и, полностью проснувшись, медленно повернула голову…

Мужа в постели не было. Судя по всему, он вообще не ложился. С трудом подавив желание проверить, нет ли эсэмэски, Лорел сунула телефон в тайник, встала и, неслышно ступая, подошла к двери в спальню.

Холл был пуст, но из глубины дома доносились какие-то звуки – не привычный шум детской возни, а странный глухой стук. Лорел торопливо пересекла холл и заглянула в гостиную. Кабинет мужа располагался сразу же за ней. Перед книжными полками, занимавшими всю стену, стоял Уоррен. Полдюжины медицинских книг валялись на полу, еще больше томов громоздились на красном кожаном диване. Уоррен шагнул вперед и стал яростно опустошать полки, выдергивая сразу по нескольку книг и беспорядочной грудой сваливая их на кушетку. Его растрепанные светлые волосы торчали во все стороны, и, похоже, он не сменил одежду, в которой ходил вчера на работу. Значит, Уоррен действительно не ложился спать. В любой другой день Лорел бы встревожилась, но сегодня она лишь с облегчением вздохнула, закрыв на миг глаза, и поспешила обратно.

Лорел зашла в ванную. Горло перехватило: она все откладывала принятие решения, молясь, чтобы все обошлось, – но чуда не произошло. Даже теперь, когда выбора не было, что-то внутри ее противилось и восставало. «Человеческий мозг способен на что угодно, лишь бы не признавать определенные факты», – подумала она.

Опустившись на колени перед раковиной, Лорел достала из шкафчика аптечный пакет и отнесла его в туалетную кабинку. Закрыла на задвижку реечную дверь и вытащила из пакета большую упаковку тампонов. Вчера вечером Лорел спрятала туда маленькую коробочку с надписью: «Тест на беременность». Трясущимися руками она достала пластиковый пакетик, разорвала его и вытащила тест-полоску. Очень похожую на ту, которую когда-то с ужасом разглядывала девятнадцатилетняя Лорел. Удивительно, но тогда ей, юной незамужней девушке, было не так страшно, как сейчас.

Она попробовала помочиться на полоску, но от волнения ничего не получалось. Неужели кто-то вошел в ванную? Дети? Не услышав ни шагов, ни дыхания, Лорел заставила себя подумать о назначенных на сегодня встречах с родителями. Мысли о взволнованных мамочках, с которыми придется беседовать позже, отвлекли ее, и теплая жидкость брызнула на руку. Лорел вытащила полоску из-под струи, вытерла руку салфеткой, закрыла глаза и начала считать.

Как же она забыла взять с собой мобильник? Опасно оставлять его в спальне, когда Уоррен дома, да и вообще держать этот телефон дома – сущее безумие. Лорел называла «Моторолу-рейзер» своим телефоном-двойником, и он был точной копией ее мобильного, который оплачивался с семейного счета. Вторую «Моторолу» зарегистрировали на чужое имя, чтобы счета не попали к Уоррену. Совершенная система тайной связи – конечно, если только муж не увидит оба телефона сразу. Лорел нестерпимо захотелось проверить сообщения на втором мобильнике, хотя за последние пять недель она не получила ни одной эсэмэски.

Осознав, что она уже давно дошла до тридцати и продолжает считать дальше, Лорел открыла глаза. Тест-полоска с крошечным экраном (как на дешевых карманных калькуляторах) выглядела красивее, чем те, которые существовали во времена ее юности. Уже не нужно было рассматривать оттенки синего цвета, пытаясь понять, залетела ты или нет. На сером фоне ярко голубели буквы: «БЕРЕМЕННА».

Лорел не отводила глаз от экрана, ожидая, что перед страшным словом появится НЕ. Инфантильное желание, ведь в душе Лорел и так знала правду: болезненные ощущения в груди и тошнота – со вторым ребенком она чувствовала то же самое. И все же Лорел смотрела, а в голове у нее крутился новый рекламный девиз медицинской компании: «Наши тесты по-настоящему надежны!» На прошлой неделе, тревожась, придут ли месячные, она слышала его раз двадцать – веселый щебет с экрана телевизора во время дурацких комедийных сериалов, так любимых детьми, или полицейских мелодрам Уоррена. Голубые буквы не изменились, и Лорел встряхнула тест-полоску, как когда-то мама трясла ртутный термометр.

«БЕРЕМЕННА!» – кричали буквы. БЕРЕМЕННА! БЕРЕМЕННА! БЕРЕМЕННА!

Лорел не дышала. Ни единого выдоха с тех пор, как появились буквы. Будь она в другом месте, то наверняка бы упала в обморок, но здесь, сидя на унитазе, только привалилась к стене туалетной кабинки. Лицо Лорел помертвело, а вырвавшийся из груди всхлип показался чужим, словно за дверью заплакал другой человек.

– Мам, – позвал Грант, ее девятилетний сын. – Ты плачешь?

Лорел хотела ответить, но слова застряли в горле. Дрожащей рукой она закрыла рот, по ее щекам струились слезы.

– Мама? – повторил голос за дверью. – Что с тобой?

Сквозь дверные рейки Лорел различила силуэт Гранта. «Ничего, милый. Я всего лишь схожу с ума прямо здесь, сидя на унитазе».

– Папа! – крикнул Грант, не трогаясь с места. – Кажется, маме плохо!

«Мне не плохо, малыш, я просто смотрю, как рушится мир…»

– Все нормально, милый, – выдавила Лорел. – Со мной все в порядке. А ты уже почистил зубы?

Молчание, выжидающее молчание.

– У тебя странный голос.

Лорел почувствовала, как постепенно возвращается в режим выживания. Потрясение из-за положительного результата теста оказалось слишком велико, до полного нервного расстройства остался всего лишь шаг. Внезапно беременность стала предметом академического интереса, небольшой деталью, которую необходимо добавить в список ежедневных хитростей и уловок. За одиннадцать месяцев супружеской неверности Лорел достигла совершенства в постыдном искусстве обмана. Но какова ирония жизни: роман закончился пять недель назад, ни единого проступка с тех пор, а теперь оказалось, что она беременна!

Лорел сунула тест-полоску обратно в коробочку, аккуратно спрятала ее в упаковку с тампонами и положила в аптечный пакет. Затолкав пакет за унитаз, она спустила воду и встала.

Грант ждал под дверью. Было видно, что он пытается определить, встревожена ли мать. Последние несколько месяцев Лорел постоянно замечала настороженное выражение на лице сына, и каждый раз ее пронзало острое чувство вины. Грант знал, что Лорел терзают душевные муки, понимал это лучше своего отца – мальчик был гораздо восприимчивее к эмоциям других людей.

Лорел тщательно промокнула слезы салфеткой и взялась за дверную ручку, жалея, что не может унять дрожь в руках. «Рутина, – подумала она, – тебя спасет только рутина. Играй привычную роль, и никто ничего не заметит. Будь образцовой мамочкой в стиле Джун Кливер…»[1]

Она открыла дверь и широко улыбнулась. Грант, одетый только в футболку с изображением знаменитого скейтбордиста Тони Хоука, стоял и смотрел на нее, словно девятилетний мастер допросов – впрочем, он и был таковым. Глаза сын унаследовал от Лорел, а лицом походил на отца, правда, с каждым днем все меньше и меньше. С недавних пор Грант менялся, как быстро растущий щенок.

– Бет уже проснулась? – спросила Лорел. – Ты не забыл, что нам нужно повторить правописание перед выходом?

Грант сердито кивнул, не отводя глаз от ее лица.

– У тебя покраснели щеки, – заметил он; обычно мелодичный голос сына звучал глухо.

– Я сделала несколько приседаний, когда встала.

Грант поджал губы, переваривая объяснение.

– Настоящих или полуприседов?

– Полуприседов.

Воспользовавшись секундным замешательством, она проскользнула мимо сына и направилась к гардеробной. Накинула шелковый халат поверх хлопковой ночнушки и пошла на кухню, бросив Гранту через плечо:

– Посмотри, встала ли Бет, я начинаю готовить завтрак.

– Папа ведет себя странно, – произнес мальчуган дрогнувшим голосом.

Лорел охватило чувство, похожее на страх; она остановилась и посмотрела на худощавую фигурку, стоявшую в дверях спальни.

– С чего ты взял? – спросила она и подошла к сыну.

– Он перевернул свой кабинет вверх дном.

Лорел вспомнила, как Уоррен стаскивал с полок книги.

– Думаю, это из-за неприятностей с налогами, мы же тебе говорили. Папа сильно переживает.

– А что означает «аудиторская проверка»?

– Это когда правительство проверяет, выплатил ли ты все причитающиеся по закону деньги.

– А зачем нужно платить деньги правительству?

Лорел вымученно улыбнулась.

– Они идут на строительство дорог, мостов… а еще на армию, ну и тому подобное. Милый, мы с тобой все подробно разобрали.

Похоже, ее слова Гранта не убедили.

– Папа считает, что деньги забирают для того, чтобы лодыри могли ничего не делать. И к врачам они ходят бесплатно, а тем, кто работает, приходится раскошеливаться.

Лорел ненавидела, когда Уоррен изливал злость на служебные неурядицы перед детьми. Неужели он не понимает, что они все воспринимают буквально? Или понимает?

– Папа что-то ищет, он мне сам сказал, – сообщил Грант.

– А что ищет, не сказал?

– Какую-то бумажку.

Лорел пыталась не терять нить разговора, но в ее состоянии это было непросто.

– Я хотел ему помочь, – продолжил Грант обиженным тоном, – а он на меня накричал.

Лорел недоуменно раскрыла глаза. Не похоже на Уоррена. Муж никогда не бодрствовал всю ночь напролет, даже не переодевшись после работы. Возможно, дела с аудиторской проверкой обстоят хуже, чем он дал ей понять. Как бы то ни было, у нее проблема куда серьезнее. Просто беда. Если только не…

«Нет, – подумала с отчаянием Лорел, – от этого станет еще тяжелее».

Она опустилась на колени и поцеловала Гранта в лоб.

– Ты покормил Кристи?

– Угу, – с гордостью кивнул сын.

Вельш-корги Кристи, любимая собака детей, толстела с каждым днем.

– Тогда, милый, иди и разбуди сестру, ладно? А я пока приготовлю завтрак.

Грант кивнул, и Лорел поднялась с колен.

– Яйцо в шапочке?

Сын чуть повеселел.

– А два можно?

– Договорились.



Сегодня Лорел не хотелось сталкиваться лицом к лицу с Уорреном. Обычно в семи случаях из десяти она бы его не увидела. Уоррен часто вставал чуть свет, чтобы проехать на велосипеде миль пять, а то и пятьдесят; это увлечение, доходящее до мании, поглощало львиную долю его свободного времени. В юности Уоррен считался гонщиком-профессионалом, его звали в две именитые команды, но он отказался и поступил на медицинский факультет. Он все еще участвовал в любительских гонках, и порой его соперники были лет на пятнадцать моложе. Иногда он уходил пораньше, чтобы сделать обход в больнице, пока Лорел собирала детей в школу. Но сегодня он даже не принял душ и, судя по всему, раньше ее из дома не уйдет.

Лорел вдруг вспомнила об аптечном пакете за унитазом. Один шанс из миллиона, что Уоррен его заметит, не говоря уже о том, чтобы заглянуть внутрь. И все же… иногда унитаз начинал подтекать, и нужно было подергать ручку, чтобы вода остановилась. В подобных случаях Уоррен часто действовал по наитию. Что, если он засучит рукава и полезет чинить бачок? Он может отодвинуть пакет, даже вытащить…

«Обычно прокалываются на мелочах», – часто повторял Дэнни, и эти слова врезались ей в память. Бывший военный летчик, он судил по собственному опыту. После секундного раздумья Лорел поспешила в ванную, открыла окно, достала из-за унитаза пакет и выбросила его на улицу. Зашвырнула подальше в кусты, решив, что, когда поедет в школу, подберет пакет и выкинет в мусорный ящик где-нибудь на автозаправке.

Закрывая окно, она посмотрела на лужайку возле дома – обширное пространство, покрытое росистой августиновой травой, с высящимися кое-где пекановыми деревьями, которые уже начинали зеленеть. Вряд ли хоть одна живая душа что-нибудь заметила – их участок занимал десять акров, и между их домом и жилищем ближайших соседей, Эльфманов, было не менее двухсот ярдов довольно густой растительности. Иногда Лорел видела, как сосед подстригает траву у границы между владениями, но не с самого утра.

Не давая мыслям о беременности завладеть сознанием, Лорел натянула черные укороченные брюки, белую шелковую блузку и в рекордный срок накрасилась. Она подводила глаза и вдруг осознала, что избегает собственного взгляда точно так, как избегала бы взгляда мужа. Лорел чуть отступила от зеркала, чтобы окинуть себя оценивающим взором, и ее пронзило острое чувство вины. В тщетной попытке скрыть следы слез, она сделала макияж слишком ярким и стала похожа на пустоголовую красотку, отхватившую себе состоятельного муженька, каковой ее втайне считали многие женщины. Внешность обесценивала ее образование, работу, энергию, преданность профессии… Обычно Лорел было наплевать, что о ней думают другие, особенно местные кумушки, которые без устали перемывали ей косточки. Но сегодня… тест на беременность подтвердил все самые гнусные сплетни, которые распускали эти ведьмы. Ну или почти все.

– Как же это меня угораздило? – прошептала Лорел своему отражению.

Укоряющего взгляда больших зеленых глаз было достаточно. Она отогнала неприятные мысли подальше, повернулась и поспешила в холл, к семье.



Дети уже заканчивали завтрак, когда Уоррен выглянул из кабинета. Лорел только что вымыла сковородку и повернулась к столу с гранитной столешницей, за которым дети доедали оладьи. Вдруг она заметила, что Уоррен стоит в дверях кабинета и пристально на нее смотрит. Он не побрился, темные тени на щеках и подбородке придавали ему измученный вид. Глаза мужа глубоко запали, а лицо не выражало ничего, кроме злости. Она списала странное выражение на нелюбовь Уоррена к Федеральной налоговой службе. Лорел вопросительно подняла брови, словно спрашивая, не хочет ли он, чтобы она подошла к нему на пару слов, но Уоррен покачал головой.

– Если наша планета будет и дальше теплеть, значит, океаны закипят, как вода, в которой ты варишь яйца для салата с тунцом? – поинтересовалась Бет, их шестилетняя дочь.

– Нет, малышка, – заверила ее Лорел. – Хотя небольшого потепления климата будет достаточно, чтобы льды на Северном и Южном полюсах начали таять. А это грозит очень серьезными последствиями для людей, живущих на побережье.

– Вообще-то, – раздался звучный голос Уоррена со стороны кабинета, – со временем океаны действительно закипят.

Бет нахмурила бровки и повернулась на табурете.

Уоррен продолжил:

– Солнце постепенно раскалится и станет огромным огненным шаром, и тогда океаны испарятся, совсем как вода в кастрюльке, которая стоит на плите.

– Правда? – встревоженно спросила Бет.

– Да, а потом…

– Детка, папа говорит о том, что произойдет через миллионы лет, – вмешалась Лорел, недоумевая, какого черта Уоррен рассказывает Бет о подобных вещах. Она же теперь будет долго переживать по этому поводу!

– Твои прапрапрапрапрапраправнуки к тому времени еще не родятся, так что беспокоиться не о чем.

– Сверхновая! – воскликнул Грант. – Это ведь так называется? Когда звезда взрывается?

– Точно! – произнес Уоррен с видимым удовлетворением.

– Классно! – отозвался сын.

– Мальчишки всегда так, – пояснила Лорел дочери. – Им кажется, что конец света – классная штука.

Несмотря на угрызения совести, Лорел так и подмывало бросить на Уоррена грозный взгляд – и при нормальных обстоятельствах она бы не преминула это сделать, – но муж скрылся из виду, вернувшись в кабинет. Лишь доносящийся оттуда грохот говорил о том, что Уоррен по-прежнему занят поисками. В любой другой день она бы подошла к нему и спросила, что он ищет, а может, и помогла бы. Но только не сегодня.

Грант соскользнул с табурета и открыл рюкзак. Лорел немного успокоилась. Не дожидаясь напоминаний, сын начал повторять правописание слов, заданных на сегодня. Бет подошла к стулу у кухонного стола и стала надевать туфли, шнурки на которых всегда следовало затягивать одинаково. Иногда навязчивый страх не справиться вызывал у дочери приступы паники, но обычно все проходило гладко.

Порой Лорел испытывала чувство вины, когда другие матери жаловались на то, как тяжело собирать детей в школу. Утренние приготовления ее сына и дочери проходили почти на автопилоте и с такой легкостью, что Лорел задумывалась, нет ли у нее с мужем скрытых фашистских наклонностей. Но если честно, человеку, который посвятил себя обучению детей с отклонениями в развитии, проще простого справиться с двумя нормальными ребятишками.

«Зайти в кабинет? – спросила себя Лорел. – Разве не так бы поступила хорошая жена? Забеспокоилась бы и предложила помощь?» Правда, Уоррен не желал, чтобы ему помогали в подобных ситуациях. Медицинская практика была его бизнесом, и он никого к нему не подпускал. Он явно волновался из-за аудиторской проверки, и все же что-то в его долгом взгляде от двери кабинета вызвало у Лорел затаенную тревогу. Уже несколько месяцев Уоррен почти не смотрел на нее. Похоже, что он специально предоставил ей свободу, в которой она так нуждалась. Он не приглядывался к ней потому, что она не хотела, чтобы ее видели, а он и не хотел ничего замечать. Это был заговор молчания, обоюдное отрицание действительности, в котором они оба преуспели.

– Мы опаздываем, – сообщил Грант.

– Похоже на то, – согласилась Лорел, не глядя на часы. – Поторопимся.

Она помогла Бет надеть ранец, взяла ноутбук, сумку и направилась к двери, ведущей в гараж. Взялась за ручку и уже на выходе оглянулась, почти ожидая, что встретится взглядом с Уорреном, но увидела только ноги мужа. Он забрался на небольшую стремянку, чтобы обыскать верхние полки десятифутовых стеллажей, выполненных по специальному заказу. Лорел с облегчением вздохнула и повела детей к своей «акуре». Грант уже хотел сесть спереди – Бет никогда не успевала занять переднее сиденье первой, – но Лорел открыла ему заднюю дверь, за что была вознаграждена благодарной улыбкой дочери и недовольным ворчанием сына.

После того как дети пристегнули ремни безопасности, Лорел шутливо хлопнула себя по лбу, воскликнув:

– Кажется, я забыла выключить разбрызгиватель.

– Я проверю! – закричал Грант, отстегивая ремень.

– Не нужно, я сама, – сказала Лорел и торопливо вылезла из машины.

Она нажала на кнопку на стене, нырнула под гаражную дверь, когда та поднялась на четыре фута над цементным полом, и поспешила за дом. Сейчас она подберет аптечный пакет, скомкает его, сунет в багажник, а днем выбросит где-нибудь на заправке или у магазина. (В прошлом году она уже делала так с валентинкой, розами и парочкой писем.) Лорел направилась к просвету в кустах, как вдруг услышала женский голос.

– Лорел? Я здесь!

Лорел замерла и посмотрела туда, откуда донесся голос. Женщина в соломенной шляпе и ярко-желтых перчатках склонилась над клумбой, почти скрытая зарослями гардении. Бонни Эльфман было около семидесяти, но она двигалась с легкостью сорокалетней. По какой-то причине соседка выбрала именно сегодняшнее утро, чтобы привести в порядок западную часть своих обширных владений.

– Подсаживаю на эту клумбу ирисы! – сообщила она Лорел. – А что вы здесь делаете?

«Хочу забрать свой положительный тест на беременность, чтобы его не нашел муж».

– Мне показалось, что я не выключила разбрызгиватель, – ответила она соседке.

– Счет за воду будет огромным, – сказала Бонни, выпрямившись, и направилась к Лорел.

Лорел обуяла паника. Из-за угла выскочила Кристи, явно ища кого-нибудь, кто бы с ней поиграл. Только этого не хватало! Если поднять пакет сейчас, собака может прыгнуть и выхватить его из рук. Лорел с преувеличенным вниманием уставилась на кусты и помахала миссис Эльфман рукой.

– Наверное, я его все-таки убрала. Мне нужно бежать, Бонни. Дети ждут в машине.

– Я найду ваш разбрызгиватель и выключу, – пообещала Бонни.

Сердце Лорел отчаянно забилось.

– Спасибо, не нужно, все в порядке. Я думала, что оставила его здесь, а сейчас вспомнила, что отнесла в сарай. Для апреля сегодня очень жарко, не перегрейтесь.

– Не переживайте, скоро пойдет дождь, – произнесла Бонни с уверенностью оракула. – И похолодает. К тому времени, когда будете возвращаться из школы, вам понадобится жакет.

Лорел подняла глаза. На безоблачном небе сияло яркое солнце.

– Раз вы так считаете… До встречи, Бонни.

Бонни разочарованно посмотрела ей вслед. Она бы предпочла полчасика поболтать с Лорел. Из прошлого опыта Лорел знала, что Бонни Эльфман, подобно всем сплетницам, поверяет ей секреты других и рассказывает небылицы о ней за ее спиной с одинаковым удовольствием.

– Вот черт! – выругалась Лорел, спеша к гаражу. Аптечному пакету придется подождать, пока она не вернется из школы. Кристи трусила за ней, значит, о собаке беспокоиться нечего. Но от миссис Эльфман так просто не отвяжешься. Лорел молила Бога, чтобы старая кошелка не выходила со своего участка до конца уроков.

Глава 2

Лорел остановила «акуру» рядом с начальной школой, наклонилась к Бет и поцеловала ее в щеку. Сегодня у дверей дежурила миссис Лэйси, которая помогла Бет выйти; меж тем Грант выскочил из машины со скоростью мартышки, сбегающей из клетки, и ринулся в здание, чтобы найти своих приятелей.

После того как Бет в сопровождении миссис Лэйси скрылась за дверями, Лорел объехала школу и припарковалась на специально отведенном месте у корпуса для учеников с ограниченными умственными и физическими способностями. В кирпичной коробке едва помещались два класса, общий туалет и учительская, но это было лучше, чем ничего. Все прошлые пятьдесят лет городок Атенс-Пойнт не мог себе позволить даже такую школу для детей с отклонениями, и новое здание стало щедрым подарком местного жителя-геолога. В Новом Орлеане у него была племянница с легкой задержкой развития, и он понимал проблемы этих детей.

Лорел посмотрела на компьютер и сумку, которые всю дорогу лежали у Бет в ногах, но не подняла их и не стала глушить мотор автомобиля. Вынесет ли она то, что ее ждет? Ученики сами по себе доставляют немало хлопот, а еще на сегодня назначены встречи с родителями, и первой должна прийти жена ее бывшего любовника.

Перспектива встретиться лицом к лицу со Старлетт Макдэвит, будучи беременной от ее мужа, не радовала. Если бы встреча со Старлетт не стояла первой в расписании, Лорел попыталась бы ее отменить. Теперь уже поздно.

Лорел осознала, что плачет, только когда ощутила во рту вкус слез. Нет, не из-за предстоящей встречи, просто ей неизвестно, от кого этот ребенок. Скорее всего от Дэнни. Они разорвали отношения пять недель назад, но на протяжении трех недель до этого – трех недель от ее последних месячных – занимались любовью по меньшей мере раз десять. С Уорреном она спала за все время дважды, оба раза уже после расставания с Дэнни. Ей и секса-то с ним не хотелось, но разве у нее был выбор? После того как Дэнни принял решение, она решила стать хорошей женой, начать все сначала. А что делать? Уйти от Уоррена, чтобы жить одной в маленькой квартирке среди таких же разведенок и еще лет четырнадцать ждать мужчину, который, может, вообще не появится? Не очень-то приятное будущее даже для небеременной женщины. Теперь же…

Лорел принимала противозачаточные таблетки и не знала, жизнеспособен ли плод или нет. Нужно посмотреть в Интернете. Она бы давно сделала это, но подобное действие не соответствовало ее стратегии отрицания очевидного. Лорел до сих пор не могла поверить, что забеременела. Черт подери, ведь она же предохранялась! Эффективность средства – девяносто восемь процентов! Как же она попала в несчастные два процента? И в ее жизни случались неудачи, но чтобы так не повезло? Всему виной ротавирусная инфекция, точно. В прошлом месяце она умудрилась подхватить то самое желудочно-кишечное заболевание, из-за которого объявили карантин на круизных кораблях. Агентство Си-эн-эн сообщило, что вирус распространился по всей стране: люди страдали поносом и рвотой от одного побережья до другого. Лорел узнала, что за несколько дней болезни из женского организма выводится прогестин, содержащийся в противозачаточных таблетках. В прошлом месяце она чуть ли не через день занималась сексом, так что беременность была практически неизбежна.

Лорел опустила голову на руль и позволила себе один-единственный всхлип. Она всегда считала себя сильной женщиной, но злой рок словно сговорился со случайностью – и с глупостью! – и теперь вполне возможно, что в доме мужа ей придется растить незаконнорожденного ребенка.

И смириться с этим было невозможно.

«Наверняка ты не первая, – прошептал внутренний голос. – Даже в этом городке есть такие женщины». Не желая думать о предстоящей встрече со Старлетт, Лорел стала взвешивать все «за» и «против». Если уж придется провести остаток жизни в безрадостном замужестве, то «дитя любви» не даст ей сойти с ума, будет напоминанием о том, что могло бы быть. Но сможет ли она всю жизнь лгать? Весь прошлый год даже мелкое вранье давалось ей с трудом, было непросто придумывать тысячи уловок, столь необходимых, если заводишь роман на стороне. Восторг от наслаждения запретным длился примерно три недели, а потом обман начал вызывать у Лорел почти физическое недомогание. Каждая ложь влекла за собой дюжину новых – ее производных, по словам Дэнни, – и обман разрастался, множился, словно бесчисленные головы гидры. Лорел изо всех сил притворялась, что все нормально, и даже преуспела в этом – ложь стала ее второй натурой. Она чувствовала, что обман разъедает ее душу, но продолжала лгать, так сильно ей нужна была любовь Дэнни Макдэвита.

Однако сейчас Лорел замышляла не просто обман. Лгать придется не только ей. Она заставит будущего ребенка лгать с самого рождения. Вся его жизнь станет ложью. А Уоррен? Он попытается полюбить малыша, но сможет ли? Или муж почувствует нечто чужое в маленьком человечке, вторгшемся в их дом? Что-то необъяснимо неправильное? Чужой запах? Присутствие чужих генов? Бросит ли его в дрожь от прикосновения к коже или волосам младенца? И конечно, малыш не будет похож на Уоррена, разве только по чистой случайности.

Лорел знала одну женщину, родившую ребенка не от мужа. Келли Роулэнд, подруга по женскому клубу Университета Миссисипи, забеременела от случайного знакомого, хотя была помолвлена с парнем, с которым встречалась три года. Жених Келли был хорошим, надежным, правда, немного скучноватым юношей средней привлекательности, но с блестящим финансовым положением, короче говоря, идеальным мужем для образцовой студентки. Она неукоснительно требовала, чтобы жених надевал презерватив перед тем, как заняться с ней сексом, и потому Лорел показалось весьма странным, что Келли совершенно забыла о предохранении, когда после церемонии со свечами на свадьбе одной из товарок по клубу переспала с официантом – невероятно сексуальным футболистом. Узнав, что беременна. Келли просто передвинула день бракосочетания, устроила собственную церемонию и больше не вспоминала о происшествии. Это произошло тринадцать лет назад, они с мужем по-прежнему были вместе и жили в Хьюстоне.

Воспоминание совершенно не вдохновило Лорел. Но есть ли у нее выбор? Аборт? Разве сможет она убить ребенка от любимого человека? Даже если убедить себя в необходимости подобного поступка, как сказать мужу об аборте? «Не обязательно говорить ему об этом, сделаешь все без его ведома», – прошептал внутренний голос холодно и расчетливо. Лорел с ужасом представила, как она пробегает мимо толпы, протестующей против абортов, а потом сидит одна в приемной какой-нибудь отдаленной женской клиники. Придется проехать по меньшей мере три штата, чтобы ее никто не узнал, но даже в этом случае врач может…

В окно машины постучали.

От шума Лорел резко вздрогнула, словно ее машину пытались угнать, затем оглянулась и увидела Диану Риверз, классную руководительницу третьего класса, которая с явной тревогой звала ее по имени. У Дианы, красавицы южанки с густыми волосами, было золотое сердце, и она будто бы принадлежала к поколению матери Лорел, хотя на самом деле ей исполнилось сорок три. Лорел видела ее студенческие фотографии в плотно облегающем трико с блестками, когда она выступала в группе поддержки на соревнованиях между колледжами. Диана покрутила рукой, показывая Лорел, чтобы она опустила оконное стекло, хотя машин с ручными стеклоподъемниками уже почти не осталось, по крайней мере на школьной парковке.

Лорел вытерла слезы рукавом блузки, запачкав белый шелк тушью, затем нажала на кнопку стеклоподъемника. Стекло медленно скользнуло внутрь дверцы.

– Голубушка, что случилось? – спросила Диана. – Вам плохо?

«А разве не заметно?» – ответила про себя Лорел. А собственно, что должен спрашивать человек, который обнаружил тебя рыдающей на парковке? Некоторые учителя были бы счастливы увидеть Лорел в подобном состоянии, но только не Диана. Она сопереживала искренне.

– Кажется, у меня начинается мигрень, – произнесла Лорел. – Чувствую симптомы.

– Боже праведный! – воскликнула Диана сочувственно. – Давненько их у вас не было!

– Больше года, – сказала Лорел. «С тех пор как завязался роман с Дэнни», – добавила она мысленно.

– Сможете провести назначенные встречи? Я бы посидела с вашими детишками, если бы речь шла только об уроках. Но вот о чем говорить с родителями учеников со специальным обучением – не знаю.

– Ничего страшного, – заверила Лорел, нагибаясь за ноутбуком и сумкой. – У меня иногда бывает только аура, без головной боли. Ее еще называют «обезглавленная мигрень». Надеюсь, что сегодня именно тот случай.

Диана покачала головой:

– Не знаю, голубушка, не знаю. А у вас с собой нет того лекарства? Один укол, и все бы было в порядке.

– Имитрекса? У меня так давно не было мигрени, что я его уже не беру.

Диана посмотрела на нее с материнским укором.

– Знаю, что глупо, – сказала Лорел, вылезая из машины.

– Может, сбегаете в клинику к Уоррену? – предложила коллега. – Чтобы сделать укол? Какой прок от мужа-врача, если не можешь этим воспользоваться? Я бы вас подменила, пока не вернетесь. Мои ученики знают – за плохое поведение я с них шкуру спущу.

Лорел едва удержалась от смеха. Миссис Риверз обладала взглядом, который за сто шагов мог парализовать самого отъявленного сорванца. Закрыв машину, Лорел направилась к корпусу для учеников с ограниченными умственными и физическими возможностями.

– Все нормально, Ди, правда. У меня немного потемнело в глазах, и все.

– Да вы же плакали от боли!

– Нет, просто это было так неожиданно. Я-то думала, что навсегда избавилась от головной боли. Потому и расплакалась – не хотела смириться с действительностью.

– Хреновая действительность, вот уж точно, – заметила Диана, понизив голос, и захихикала, словно домохозяйка из пятидесятых, у которой случайно вырвалось неприличное словцо.

Уходя к себе, Диана крепко стиснула запястье Лорел. Странно, но ее прикосновение немного успокоило Лорел. Она почувствовала необъяснимое желание излить коллеге душу, но сдержалась. Скорее всего Диана не сумеет ей помочь, как бы ни пыталась. Вряд ли она посочувствует ненормальной шлюхе, которая изменяла мужу – личному врачу Дианы! – и у которой хватило ума залететь от любовника! Лорел еще раз кивнула, давая понять, что с ней все в порядке, и пошла в класс, из которого доносилась оживленная болтовня детей.

* * *

После того как помощница увела ребятишек на площадку для игр, Лорел села к круглому столу, за которым проводила встречи с родителями. Стол помогал им почувствовать, что они на равных участвуют в образовании своих детей, а не просто слушают лекцию, как наверняка бы им показалось, если бы они сидели за партами перед учителем. Лорел учила одиннадцать детей с особенностями в развитии, слишком много для нее одной, учитывая, что ей почти никто не помогал. Но в маленьком городке Атенс-Пойнт у родителей не было выбора, к тому же Лорел не могла никому отказать. Проблемы ее учеников варьировались от синдрома нарушения внимания и оппозиционно-вызывающего расстройства до умственной отсталости и аутизма. Справляться с таким набором было нелегко, но Лорел не пугали трудности.

Чтобы встречи с родителями проходили по возможности гладко, она вела скрупулезные записи о каждом ученике в течение года, и личное дело Майкла Макдэвита было самым подробным и аккуратным. «Я выдержу, – решила Лорел, – если буду думать о следующей встрече. Только так я смогу, образно выражаясь, удержать Старлетт на расстоянии, пока она не явится на самом деле».

Вот только выполнить задуманное не удалось.

Лорел представила себе, как бывшая королева красоты из Теннесси вплывает в кабинет, разряженная в последние приобретения из каталогов, обесцвеченные волосы безукоризненно уложены, ногти идеально накрашены, талия нереально тонка, расшитые ковбойские сапожки (наверняка сейчас такие уже не в моде!) блестят. Лорел невзлюбила Старлетт Макдэвит еще до того, как завела роман с ее мужем. Все началось с самой первой встречи, когда стало ясно, что миссис Макдэвит смотрит на страдающего аутизмом сына как на тяжкое бремя, взваленное на нее несправедливым Господом. Старлетт полчаса распространялась о том, что хотя некоторые родители считают аутизм следствием повышенного содержания ртути в препарате для прививок, одобренных правительством, лично она в глубине души расценивает его как Божью кару. Она уверена, что только воля Бога может послать столь разрушительный недуг. И не обязательно в наказание за проступки родителям. Вполне возможно, это искупление за какой-то грех, совершенный предками: изнасилование, инцест или что-то, о чем вы даже не подозреваете. Не прошло и часа, как Лорел поняла, что о Майкле Макдэвите в основном заботится его отец, Дэниэл, который был на пятнадцать лет старше супруги.

Дэнни Макдэвиту, человеку с негромким голосом, было около пятидесяти лет. Он выглядел моложе, но в его глазах светилась спокойная мудрость, свидетельствующая о недюжинном жизненном опыте. Вскоре Лорел узнала, что Макдэвит – герой войны, блудный сын городка Атенс-Пойнт, покинувший дом в восемнадцать и вернувшийся в родные места только через тридцать лет. Когда она начала заниматься с его сыном, он рассказал, что пилотировал вертолет на двух войнах, из-за ранений уволился со службы, а сейчас работает летным инструктором на окружном аэродроме. Вскоре Лорел пришла к выводу, что, должно быть, либо полеты, либо боевой опыт – прекрасная подготовка для людей, имеющих дело с детьми с ограниченными возможностями. За девять лет учительской практики она никогда не встречала отца, который отдавал бы больше сил своему ребенку, чем Дэнни Макдэвит.

Трудность заключалась в его жене.

Непонятно было, почему он вообще женился на Старлетт. Такой поступок свидетельствовал о явном недостатке здравого смысла, в чем Дэнни упрекнуть было трудно. Само собой, Лорел замечала, что когда дело доходит до выбора подруги, самые умные мужчины иногда становятся идиотами. Ведут себя как мальчишки в «Баскин-Роббинс»: «Попробую-ка я вот это. М-м-м… вкусно, хочу еще!» В конечном итоге покупают целое ведерко мороженого про запас; едва они получают возможность каждый день лакомиться из этого ведерка, им перестает нравиться вкус. Мороженое даже выглядит по-другому, не так, как когда-то на витрине, под заиндевевшим стеклом, с воткнутой в середку большой серебряной ложкой.

Старлетт выглядела весьма аппетитно, и ее внешность вполне соответствовала имени. Бывшая мисс Ноксвилл, конечно, не мисс Теннесси, но и не захудалая королева Соевых Бобов. Тем не менее ее телевизионную красоту портил жесткий взгляд: свидетельство того, что его обладательница твердо усвоила истину – победы в конкурсах не больно-то помогают девушкам продвинуться в жизни. По злой иронии судьбы Старлетт полагала, что в брачной лотерее Лорел повезло больше. Вышла замуж за врача – радуйся своему счастью, детка, и держи рот на замке, а ноги раздвинутыми, если знаешь, что для тебя лучше. Старлетт никогда не говорила об этом в открытую, но в ее нападках на других докторских жен (которые не могли ответить ей тем же) и немногих замечаниях о собственной участи сквозила горечь.

Дэнни женился на Старлетт семь лет назад, за год до увольнения в запас. Первый брак для обоих. Он долго ждал, прежде чем совершить эту ошибку, говорил он Лорел, но ожидание не сделало его мудрее. После девятнадцати лет службы он прилетел в Нэшвилл, чтобы купить там дом. Дэнни предвкушал, что на пенсии будет писать песни, чем всегда занимался в свободное время. Чтобы сохранить сбережения, он подыскал себе работу в местной авиации. Владелец компании был большим почитателем его воинских заслуг; в качестве одного из бонусов новой работы Дэнни предлагалось пилотировать самолет со звездами кантри во время их гастролей по штату. Старлетт, которая тогда работала в агентстве недвижимости, показала Дэнни парочку домов во Франклине, городке неподалеку от Нэшвилла. Стремление Дэнни к сочинительству песен Старлетт не впечатлило, на самом деле ее больше интересовало, сможет ли он купить дом в этом престижном районе. Однако в его предстоящей работе со звездами кантри Старлетт увидела шик, за которым, собственно, и переехала в город. Дэнни предстоял еще целый год службы на авиабазе Эглин во Флориде, но вскоре он стал бывать в Нэшвилле каждый отпуск – продавал свои песни и проводил время со Старлетт. Когда она забеременела, они решили пожениться, и через шесть месяцев после свадьбы родилась их дочь Дженни, красивая и здоровая.

Дэнни оставалось всего лишь две недели до увольнения в запас, когда террористы атаковали Центр международной торговли в Нью-Йорке. Несмотря на все протесты Старлетт, Дэнни решил повременить с уходом из армии. Жене не пришлось долго ждать: Дэнни отправился в Афганистан, спустя три месяца был серьезно ранен, но, к счастью, остался жив. Он решил, что не стоит больше испытывать судьбу, и вернулся в Нэшвилл, уволившись в запас. Вскоре Дэнни зажил гражданской жизнью: перевозил певцов, продавал свои песни, спал с молодой женой и воспитывал дочь. Ложкой дегтя в бочке меда стало то, что ему очень быстро надоело быть летучим шофером. Звезды кантри действовали на нервы. Некоторые из них были замечательными людьми, но другие оказались полными придурками. С поклонниками они вели себя тепло и доброжелательно, но стоило им подняться на борт, как начинались жалобы на тяготы общения с публикой. За шесть месяцев Дэнни не продал ни единой песни и уже готов был выброситься из вертолета. Долгие годы он почти не бывал в Миссисипи – ездил только на похороны да один раз на встречу выпускников, доставившую ему огромное удовольствие, – но после сорока пяти его стало неудержимо тянуть обратно на Юг. Когда очередной поющий ковбой-миллионер наговорил лишнего, Дэнни не сдержался, и на этом все закончилось. Потребовалось какое-то время, чтобы уговорить Старлетт, но в конце концов он убедил ее попытать счастья в его родном городе, пообещав, что, если там у них ничего не выйдет, они вернутся в Теннесси.



Лорел смотрела на личное дело Майкла Макдэвита и старалась не думать об отце мальчика. Предполагалось, что она сосредоточится на второй встрече, а не ударится в воспоминания о начале их с Дэнни романа. Господи, как же она влипла!

Она вытащила папку с личным делом Карла Майера, ученика с серьезными проявлениями синдрома нарушения внимания, и попыталась прочитать страницу. «Средний показатель, усредненное значение по девятибалльной шкале…» Лорел старалась изо всех сил, но слова и цифры не желали складываться в связный текст. И неудивительно. Меньше чем через пять минут она встретится с женщиной, которую почти год преднамеренно обманывала. С женщиной, которая всегда ее недолюбливала – возможно, из боязни, что Лорел сочтет ее плохой матерью. Лорел было трудно не делать подобных выводов, но по крайней мере она старалась, чтобы никто не сумел прочесть их в ее взгляде. Вся трудность заключалась в том, что она не уважала Старлетт Макдэвит. Большинство родительниц, с которыми работала Лорел, были почти святыми, когда дело касалось их детей, но только не Старлетт. Лорел считала, что не смогла бы обманывать женщину, которую бы уважала, хотя, возможно, ей просто хотелось так думать. Как часто говорил Дэнни: никогда не узнать, как бы ты поступил, пока жизнь не пошлет тебе испытание.

В дверь тихо постучали. Негромкий стук должен был насторожить Лорел, но она тщательно готовилась к обороне и совсем забыла о любви Старлетт к эффектным выходам. И потому появление Дэнни Макдэвита, который выглядел так, словно находился между жизнью и смертью, застало ее врасплох.

Глава 3

– Извини, – сказал Дэнни, закрывая за собой дверь. – Старлетт не придет.

– Почему? – еле слышно спросила Лорел.

Дэнни пожал плечам и качнул головой. «Ты же ее знаешь», – говорил его взгляд.

– Она нашла повод, чтобы не приходить.

Он кивнул.

– Мне пришлось отменить учебный полет, чтобы прийти.

Лорел молча смотрела на него. В последний раз она видела Дэнни неделю назад, да и то мельком, когда он на своем грузовичке-пикапе привез Майкла в школу. Разлука доставляла ей ни с чем не сравнимую боль, как будто в груди выжгли огромную дыру. Жизнь без него утратила смысл; словно Лорел подхватила какой-то коварный вирус – Эпштейна-Барр или похожий – и теперь он высасывает из нее всю энергию. Лорел радовалась, что сидела, когда Дэнни распахнул дверь.

– Мне можно войти или нет? – робко поинтересовался Дэнни.

Лорел пожала плечами, затем кивнула, не зная, что делать.

Она увидела, что Дэнни направляется к крохотным стульчикам, выставленным в ряд у дальней стены. «Он специально не пошел к столу, – поняла она, – чтобы дать мне возможность прийти в себя». Дэнни двигался легко и уверенно, хотя выглядел так, будто несколько дней не ел и не спал. Без малого шесть футов ростом, поджарый и жилистый, с обветренным лицом и вечным загаром, Дэнни выглядел тем, кем был, – человеком, занимающимся физическим трудом, а не избалованным отпрыском привилегированного семейства, который беспрепятственно движется от частной школы к университетскому братству, а потом к выбранной профессии. Его отец работал в сельскохозяйственной авиации, и Дэнни попал в колледж только потому, что получил спортивную стипендию как игрок в бейсбол. Однако после второго курса он бросил учебу, чтобы стать летчиком. Он с блеском выдержал отборочные испытания и поступил в летную школу. Красавчиком назвать его было нельзя, но Лорел знала, что большинству женщин он нравится. Седина тронула темные кудри Дэнни только на висках, и в краске для волос он не нуждался. Больше всего притягивали глаза: глубоко посаженные, серые, с голубоватым оттенком, как море в северных широтах, они смотрели то с нежностью, то сурово – в зависимости от обстоятельств. Чаще всего Лорел видела в них тепло или искорки смеха, но иногда они темнели – когда он говорил о жене или отвечал на вопросы о боях, которые ему довелось пережить. Дэнни был мужчиной во всех отношениях, тогда как большинство знакомых Лорел представителей мужского пола – даже те, которым было хорошо за сорок – напоминали стареющих мальчишек из колледжа, пытающихся найти свое предназначение в этом сложном мире.

Дэнни взял один из стульев, развернул и сел на него верхом. Спинка стула оказалась между ними, словно подчеркивая, что они больше не вместе. Серо-голубые глаза настороженно смотрели на Лорел.

– Надеюсь, ты не сердишься, – произнес он. – Я не должен был приходить, но было бы нехорошо, если бы никто из нас не пришел.

– Я не знаю, что со мной.

Он кивнул, словно все понял.

Теперь, когда первое потрясение от встречи прошло, Лорел почувствовала, как в ее душе, сплетаясь точно две змеи, поднимаются злость на Дэнни и непреодолимая тяга к нему. Она злилась потому, что не могла быть с ним: его выбор, пусть даже благородный, обесценил ее желание. Хуже, чем отсутствие Дэнни в ее жизни, могла быть только встреча с ним, а еще хуже – то, что он проходил мимо, не замечая ее. Ни взглядов украдкой, ни нечаянных прикосновений, ни тайных улыбок… ничего, только отстраненная вежливость случайных знакомых. В такие сводящие с ума минуты Лорел казалось, что пустота внутри растет, готовая, как хищный зверь, поглотить ее целиком. Если она не существует для Дэнни, значит, она не существует вообще, думала Лорел, не в силах убедить себя, что он страдает не меньше.

– Как ты посмел сюда прийти? – прошептала она.

Он развел руками:

– Не смог удержаться.

Он всегда был честен, и это обезоруживало.

– Можно тебя обнять? – спросил он.

– Нет.

– Потому что вокруг люди? Или ты не хочешь?

Она молча смотрела на него.

– Прости, что так вышло, – произнес он запинаясь. – Просто это… невозможно. – Он прищурился. – Ты сильно похудела. Но тебе идет.

Она покачала головой:

– Не обманывай. Совсем не идет. Я похудела потому, что не могу есть. Приходится делать вид, что ем, но получается плохо, если тебе интересно. Давай закончим с любезностями и поговорим о Майкле. Через пятнадцать минут у дверей будет ждать следующий родитель.

Было заметно, что Дэнни изменяет привычная сдержанность.

– Нам действительно нужно поговорить о Майкле, – сказал он. – Он знает: что-то не так. Чувствует, что я расстроен.

Лорел попыталась напустить на себя скептический вид.

– Думаешь, он понимает? – спросил Дэнни.

– Возможно.

– Я хочу сказать, что когда мне плохо, ему тоже плохо. Думаю, тебя он тоже чувствует.

– Ты имеешь в виду…

– Он понимает, когда ты страдаешь. И переживает за тебя. Даже сильнее, чем за мать.

Лорел хотелось возразить, но она и сама это замечала.

– Я не хочу больше говорить об этом. Не вижу смысла.

Дэнни посмотрел вправо, на неуклюжие, выполненные пальчиковыми красками рисунки, которые висели на длинной доске. Ее он закрепил сам в прошлом году. Просверливая отверстия в стене, он рассказал Лорел о том, что пришло ему в голову, когда он впервые увидел эти картинки с животными: дети, которые их нарисовали, никогда не будут разрабатывать новые компьютеры, делать хирургические операции или пилотировать самолеты. Эта мысль стала для Дэнни потрясением, но он справился и даже пошел дальше. Пусть никому из учеников Лорел не дано было стать летчиком, зато все они прокатились на вертолете. С разрешения довольных родителей дети совершили с Дэнни удивительное путешествие над рекой Миссисипи. Дэнни даже устроил для них соревнования, и в выходные победитель полетел с ним смотреть, как десятки наполненных горячим воздухом шаров поднимаются в небо над городом Натчез, в сорока милях к северу. Воспоминание об этом чуть смягчило Лорел.

– Ты тоже похудел, – заметила она. – Даже слишком.

– В глотку ни черта не лезет.

Обычно Лорел раздражал просторечный говор – сама она немало потрудилась, чтобы избавиться от южного акцента, – но почему-то неторопливый баритон Дэнни не позволял заподозрить его обладателя в необразованности. Он говорил лениво, но в его голосе чувствовалась невозмутимая уверенность, как у актера Сэма Шепарда, игравшего Чака Йегера в фильме «Парни что надо».[2] Именно таким голосом летчик сообщает, что все под контролем, беспокоиться не о чем, и ему верят. Когда они оставались наедине, голос Дэнни теплел и Лорел слушала его как зачарованная. Сейчас ей хотелось спросить Дэнни, обращался ли он к врачу по поводу потери веса, но это было бы сумасшествием. Дэнни лечил ее муж. Да и для того, чтобы поставить диагноз «разбитое сердце», врач не нужен.

– Жаль, что ты не разрешила себя обнять, – сказал Дэнни. – Разве тебе это не нужно?

Она закрыла глаза. «Ты даже не представляешь…»

– Давай все-таки вернемся к Майклу, хорошо? Что необычного ты заметил в его поведении?

Он начал отвечать, подробно и неторопливо, а Лорел тем временем что-то машинально чертила в блокноте, закрытом от Дэнни стопкой книг. Изрисовав верхний листок спиралями, она оторвала его и принялась за следующий. Но не стала рисовать, а жирными печатными буквами написала: «БЕРЕМЕННА». Затем, сама не зная почему, добавила сверху: «Я». Закончив второе слово, она вдруг поняла, что хочет отдать записку Дэнни, когда тот будет уходить. Лорел не хотела признаваться вслух – только не здесь. Серьезного разговора тогда не избежать, а может, и чего-нибудь похуже.

А записка – в самый раз. Дэнни сможет выкинуть ее по дороге домой так же, как она избавилась от нацарапанных от руки посланий, которые он торопливо передавал ей у двери в кабинет. Так же, как она позже выбросит тест на беременность. Последние свидетельства внебрачной связи. «Как и ребенок, которого ты носишь», – шепнул злобный голосок в ее голове.

Плохо, что она не знает, кто отец ребенка – Дэнни или нет. Как ни странно, но, даже учитывая обстоятельства, она бы предпочла, чтобы отцом оказался Дэнни. И как бы там ни было, Лорел необходимо знать, от кого она беременна. А это можно определить только при помощи ДНК-теста. Анализ ДНК ребенка, находящегося в утробе матери, сделать можно, но для этого нужна пункция плодного пузыря, и Лорел придется ехать в другой город, чтобы Уоррен ничего не узнал. Еще нужно будет взять образец ДНК Уоррена, но без его ведома. Может, хватит нескольких волосков с его расчески…

– А что ты думаешь? – закончил свой рассказ Дэнни. – Как специалист?

Впервые в жизни Лорел не слушала, что Дэнни говорит о своем сыне. Больше года она выделяла Майкла Макдэвита из других учеников, пусть и несправедливо. Лорел любила Дэнни, который не мог представить себе жизни без сына, и потому вышла за профессиональные рамки. Конечно, Майкл не был для нее важнее, чем другие ребятишки, но до прошлого месяца Лорел думала, что когда-нибудь станет его мачехой, и потому относилась к нему по-особенному.

– Дэнни, ты должен уйти, – сказала она с неожиданной твердостью в голосе.

Его лицо вытянулось.

– Но мы ведь даже не поговорили толком!

– Ничего не могу поделать. Только не сейчас.

– Мне жаль, что так вышло.

– Жалостью не поможешь.

Он поднялся, и стало ясно, что только сила воли удерживает его от того, чтобы подойти к Лорел и крепко ее обнять.

– Я не могу без тебя жить, – признался он. – Думал, что получится, но не могу.

– А жене ты об этом сказал?

– Почти.

Лорел ощутила тревогу пополам с надеждой.

– Ты назвал мое имя?

Дэнни облизнул губы и смущенно покачал головой.

– Понятно. Она по-прежнему хочет оставить себе Майкла, если ты с ней разведешься?

– Да.

– Тогда нам не следует…

– Можешь не продолжать.

Лорел видела, что он ненавидит себя за слабость, которая пригнала его сюда, несмотря на отсутствие хороших новостей. Ничего не изменилось, и, значит, для нее тоже все осталось по-прежнему. Дэнни сунул руки в карманы джинсов и направился к выходу. Лорел вырвала листок с надписью «Я БЕРЕМЕННА» из блокнота и сложила вчетверо. Когда Дэнни почти дошел до двери, она встала.

– Ты спишь со Старлетт? – спросила она дрогнувшим голосом.

Дэнни остановился, затем посмотрел на Лорел.

– Нет, – ответил он, явно удивленный. – А ты думала, что буду?

Она пожала плечами; страх и злость сковали ее тело, и она едва могла пошевелиться. От мысли о Дэнни, занимающимся сексом со своей женой, ей сразу же становилось дурно. Она поклялась, что не будет думать об этом, но одинокими ночами в ее мозгу постоянно вертелась порнографическая сцена; бывший любовник, отчаявшийся от разлуки с Лорел, трахает свою жену, бывшую королеву красоты, и понимает, что ему не так уж и плохо. Лорел не сомневалась, что Старлетт приложит все усилия, чтобы напомнить Дэнни, почему он на ней вообще женился. Ее коронный номер – полуночный оральный секс. Однажды ночью, когда Дэнни выпил больше виски, чем следовало, Лорел вытянула из него все подробности. Старлетт начинала отсасывать у него, дождавшись, пока он крепко заснет. Иногда он не просыпался до самого оргазма, признал Дэнни, и по его лицу Лорел поняла, что этот маленький ритуал ему очень нравился. Раз или два она хотела проделать то же самое, но в конце концов решила не состязаться со Старлетт в ее штучках, полагая, что лучше придерживаться собственных секретов или придумать новые, – и преуспела.

– Между нами все кончено, – сказала Лорел. – Она твоя жена. Я просто предположила…

Дэнни покачал головой:

– Нет. А ты?

– Нет, – солгала Лорел, ненавидя себя за вранье. Она боялась, что правда даст ему предлог вернуться в постель к Старлетт. К тому же стоит признаться в том, что она спала с Уорреном хотя бы дважды (как, собственно, оно и было), – и ее беременность станет для Дэнни кошмаром сомнений.

Дэнни окинул ее пристальным взглядом. Затем, будто прочитав ее мысли, – Уоррену это почти никогда не удавалось, – сделал именно то, о чем она мечтала: подошел к ней и крепко обнял. Вдыхая знакомый запах, Лорел, как всегда, поразилась силе рук Дэнни. Он приподнял ее, и Лорел почувствовала, что оттаивает в его объятиях и тепло проникает внутрь. Она сжимала в кулаке листок из блокнота, понимая, что сунуть его в карман Дэнни не удастся. Вот он ее отпустит, и тогда она погладит его по заду, как часто делала раньше, а потом незаметно положит смятый бумажный квадратик ему в задний карман. Позже она пошлет Дэнни сообщение и попросит, чтобы он туда заглянул.

– Я скучаю… Господи, как же я без тебя скучаю! – сбивчиво шептал ей на ухо Дэнни, но она ощущала только жаркое колыхание воздуха, от которого по всему телу пробежала волна возбуждения. Когда Дэнни опускал Лорел на пол, то крепко прижался бедром к ее лобку, и она затрепетала. Теперь стоит Дэнни засунуть руку ей за пояс – и она потечет. Лорел уже хотела направить ладонь Дэнни к себе в брюки, как вдруг увидела тень, мелькнувшую за дверным окном, словно кто-то заглянул в класс и отпрянул. Лорел схватила руку Дэнни и отвела от своего живота.

– Продолжай обнимать меня. – сказала она ему. – Ты – родитель в расстроенных чувствах.

– Что? – простонал он.

– Кто-то стоит под дверью. Думаю, нас заметили.

Тело Дэнни обмякло, и Лорел похлопала его по спине, как будто утешая. Затем она отодвинулась, заверив Дэнни, что со временем все получится и Майкл достигнет значительных успехов до конца учебного года. Дэнни смотрел на нее, как влюбленный подросток, совершенно не слыша слов, а только впитывая взглядом каждую частичку ее существа.

– Я люблю тебя, – тихо проговорил он. – Все время думаю только о тебе. Каждый день пролетаю над вашим домом, только бы тебя увидеть.

– Знаю.

За прошедшие пять недель она несколько раз видела, как самолетик «сессна», на котором он давал летные уроки, кружил над Авалоном. И не могла сдержать радости, несмотря на все свои клятвы позабыть Дэнни.

– Прошу тебя, замолчи.

– Хочу, чтобы ты знала. У нас со Старлетт нет ничего общего, кроме детей.

Лорел ответила с жестокой прямолинейностью:

– А какой в этом смысл? Если ты не вразумишь свою жену, можешь снова спать с ней. Больше мы с тобой обниматься не будем, и это мое последнее слово.

Он угрюмо кивнул.

– Дэнни! – окликнула его Лорел, вспомнив, что не отдала ему записку.

– Что?

Она двинулась к нему, но чье-то лицо заглянуло в окошко, в этот раз уже не прячась. Оно принадлежало Энн Майер, матери Карла Майера, ребенка с серьезными проявлениями синдрома нарушения внимания. Энн с нескрываемым любопытством уставилась на Дэнни.

– К черту ее, – прошептал Дэнни, становясь между Лорел и дверью. – Что ты хотела сказать?

– Ничего. Не беспокойся.

– Что-то важное. Я чувствую.

Лорел махнула рукой миссис Майер, и дверь незамедлительно отворилась.

– С Майклом все будет в порядке, майор Макдэвит, – сказала Лорел, обратившись к Дэнни по званию, чтобы отдалиться от него.

– Спасибо, миссис Шилдс, – ответил тот с ноткой покорности в голосе. – Извините, что я так расклеился.

– Ничего страшного. Детей, нуждающихся в специальном обучении, растить очень тяжело. Особенно для отцов.

Миссис Майер ободряюще кивнула Дэнни; по крайней мере, теперь ей стала понятна сцена, невольной свидетельницей которой она оказалась.