Лицо депутата стало жестким. Настроение у него явно ухудшилось.

— Но ведь визитная карточка сэнсэя была использована…

— Не знаю. Кто это сделал, мне неизвестно.

— Тип, получивший вашу карточку, совершил дурной поступок. С учетом этого, может быть, вы вспомните, кто это мог быть?

— Вы для этого со мною встретились? — Депутат явно покраснел.

— Да.

— Послушайте! Я каждый день вручаю разным людям несколько десятков своих карточек. Разве мне всех упомнить?

Злобно посмотрев на Тамура, пылающий гневом депутат Ивао повернулся к ним широкой спиной и ушел. Самоуверенность, с которой он явился, исчезла бесследно.

— Смотри-ка. Похоже, он имеет к этому отношение, — проводив депутата взглядом, сказал Тамура, на губах которого появилась едва заметная усмешка.

Тацуо был того же мнения. Только что происшедшая перемена в настроении депутата, как и позавчерашнее появление его в «Красной луне», — все это подтверждало имевшиеся опасения.

Но, выйдя вместе с Тамура на ярко озаренную солнцем улицу перед отелем, Тацуо вдруг остановился как вкопанный.

…Если депутат Ивао и вправду таков, он ведь расскажет друзьям о сегодняшней встрече, не так ли?

Убийца

1

Экспресс «Голубь» отправлялся со станции Токио в двенадцать часов тридцать минут.

Тацуо пришел проводить управляющего, отъезжавшего в Осака этим поездом. И без того низенький управляющий, окруженный пришедшими его проводить, казался еще меньше ростом. Они весело болтали о том о сем, коротая время до отхода, но, присмотревшись внимательно, можно было заметить, что атмосфера здесь царит безрадостная.

Управляющего переводили на должность директора осакского филиала. Это было понижение. Он понес ответственность за аферу с тридцатимиллионным векселем.

Провожали его, конечно, сотрудники фирмы «Сёва дэнгё сэйсакудзё». Особого оживления среди них не наблюдалось. Все делали вид, будто ничего не случилось, и застенчиво поглядывали на отъезжающего. А кое-кто кидал на него злобные взгляды. Время от времени вспыхивал смех, но искренности в нем не было.

Тацуо стоял позади основной группы, еще ни словом не перемолвившись с управляющим. Чем говорить пустые напутствия, он предпочитал проводить его молча.

Поезд тронулся. Все замахали руками, в окошке появилась фигура управляющего. Он тоже стал махать рукой, и тут его взгляд на мгновение задержался на стоявшем позади Тацуо. Управляющий высоко поднял руку. И тогда Тацуо впервые отчаянно замахал.

Когда показались красные хвостовые огни поезда, провожающие стали расходиться. Над платформой воцарилась какая-то тягостная тишина. Все лениво, вразброд потащились к лестнице на выход.

Тацуо сегодня вечером хотел записать прошение об отставке. Время отпуска подходило к концу. Несмотря на весь первоначальный пыл, ему так и не удалось напасть на след. Все свелось к каким-то тщетным поискам впотьмах. И когда наконец отыщется верный путь, сказать было нельзя. Но теперь уже он не мог махнуть на это рукой. Оттого и надумал уйти в отставку. Ему хотелось во что бы то ни стало найти этого прячущегося в тени человека, из-за которого один уже совершил самоубийство, а другого выгнали с должности. Может быть, это упрямство, но он никак не мог простить этого типа, который сейчас разгуливает на свободе. И ненависть Тацуо разгорелась еще больше, когда удрученный, поникший духом управляющий скрылся с глаз.

«Как-нибудь прокормлюсь, — решил Тацуо. — Слава богу, что я не женат. А одному худо-бедно выходного пособия хватит на год. Все-таки молод пока», — подумал он, и эта мысль еще больше укрепила его в принятом решении.

Вдруг кто-то легонько хлопнул его по плечу. Рядом стоял и улыбался бодрый пожилой человек в прекрасно сшитом костюме. Тацуо сразу же узнал его. Это был юридический консультант фирмы адвокат Сэнума. Сэнума постоянно мелькал в директорском кабинете, но поговорить с ним Тацуо никогда не доводилось. Поэтому теперь, когда тот фамильярно похлопал его по плечу, Тацуо с озадаченным видом поклонился.

— Ну что ж, наконец-то управляющий отправился в Осака, — сказал Сэнума, зашагав рядом. Он тоже приходил на проводы.

— Спасибо вам, что пришли, — выразил Тацуо благодарность от лица фирмы.

Сэнума ответил поклоном и внимательно посмотрел на Тацуо.

— Что-то последнее время вас в фирме не видно? — все тем же тоном продолжил Сэнума.

— Да решил немного отдохнуть.

Они вдвоем неторопливо брели в общем потоке спешащих пассажиров.

— Заболели чем-нибудь? — спросил Сэнума.

— Нет, просто взял отпуск.

— А, ну тогда хорошо.

Тацуо показалось, что светская беседа уже закончилась, когда адвокат вдруг сказал нечто неожиданное:

— Берегите себя. Вы еще молоды. Так что, насколько возможно, сторонитесь опасности.

Тацуо посмотрел на него, но тут адвокат громко засмеялся. Смех у него был деланный. Чуть ссутулившись, Сэнума живо засеменил впереди Тацуо. Снующая толпа поглотила его сгорбленную фигуру.

У Тацуо было такое ощущение, будто его ни с того ни с сего ударила чья-то невидимая рука. Как истолковать смысл этих странных слов? Тацуо был не просто озадачен. Его это потрясло. Дело было не в том, как проанализировать сказанное. Некое предчувствие охватило его.

«Этот адвокат знает о моих делах».

Предостережение это или сигнал?

Тацуо не знал, исходит ли это от друга или от врага.

Поразмыслив, Тацуо решил: вполне логично, что адвокат осведомлен о том, что он предпринимает. Возможно, слышал об этом от управляющего. Но коли так, почему не стал прямо его отговаривать? Удивительно, что это было облечено в такую загадочную форму.

«А если он не мог назвать вещи своими именами? — пришло в голову Тацуо. — Вполне возможно. Открыто сказать об этом нельзя. Адвокату, видимо, была свойственна большая осмотрительность».

Проходя через контроль, Тацуо почти машинально отдал свой перронный билет и тут почувствовал впервые, что в горле у него пересохло. Стояла страшная духота. Площадь перед вокзалом была ярко озарена солнцем.

Вдруг он остановился. Как-то неожиданно перед ним снова возникла сутулая спина Сэнума. Адвокат повернул направо, неторопливо дошел до двери и исчез за нею. Тацуо не было нужды читать табличку у двери. Это был зал ожидания для пассажиров первого и второго класса.

Тацуо заволновался. Было ли это случайное совпадение?

Вечером накануне происшествия он пришел сюда вместе со своим начальником Сэкино. И вот сутулый Сэнума тоже зашел в этот злополучный зал ожидания.

Хотя что может быть странного в том, что кто-то заходит в зал ожидания? Но Тацуо прицепился к этой мысли и теперь не мог сдержать своего волнения. Он остановился и, чтобы никому это не показалось странным, стал закуривать. Пальцы у него дрожали — верный признак сильного волнения.

Минуту или две он стоял на месте, а затем, потеряв терпение, медленно подошел к двери. Стараясь по возможности остаться незамеченным, Тацуо заглянул через стекло.

Иностранцы в зеленой военной форме группами стояли или сидели на диванах. Все было совершенно как в тот вечер, когда они пришли сюда с Сэкино. Но вот Тацуо затаил дыхание.

Он увидел сутулую спину адвоката. Напротив него стоял знакомый мужчина. Лицо его было видно наполовину. Но больше, чем физиономия, в глаза бросался его головной убор. Он был в берете. Несомненно, это парень в берете, знакомец Тацуо по бару «Красная луна».

Адвокат, ссутулившись еще больше, слушал, что говорил ему парень в берете.

Стоя, они продолжали разговор. Тацуо не отрывал от них глаз. Но, продолжая пристально наблюдать за ними, он вдруг вспомнил, как тем вечером вот так же через стекло вглядывалась женщина в темной одежде. Это невольное воспоминание привело его к неожиданному открытию: за Сэкино тоже подглядывали! Несомненно, это так. Но причина была неясна. Тацуо смутно предполагал, что это могла быть Уэдзаки Эцуко или хозяйка «Красной луны»…

Разговор, кажется, закончился, и адвокат тяжело опустился на диван. Парень в берете сразу направился к выходу. Тацуо отошел от двери.

Взяв поначалу резвый темп, он сообразил, что это может показаться странным со стороны, и медленным шагом двинулся в сторону перрона.

Вдруг за его спиной послышались шаги.

— Эй! — раздалось у него над ухом.

«Меня заметили», — понял Тацуо и обернулся. Суровая физиономия парня в берете расплылась в улыбке. Совершенно так же, как это бывало в баре «Красная луна».

— A-а, добрый день, — вынужден был ответить Тацуо.

— Простите. Но я запомнил ваш костюм. Потому и окликнул.

— Действительно! — горько усмехнулся Тацуо. — Ничего тут не поделаешь, я всегда в одном и том же костюме.

— Вы совсем перестали заходить. А я там почти каждый вечер. — «Берет» взглянул на Тацуо. Он говорил о «Красной луне».

— Ну, там и так полно народу, — засмеялся Тацуо. — Бедному служащему это не по карману. Дороговато.

— Дорого, — откликнулся «берет». — Но вот благодаря вам девушки стали меня обхаживать. Ха-ха-ха, правда, средства на это нужны. — Смеясь, он показал щербатые и желтые от табака зубы.

Тацуо держался настороже, но собеседник, похоже, не имел никаких задних мыслей.

— Вы иногда играете на скачках?

Этот внезапный вопрос напомнил Тацуо разговор о бегах, который «берет» вел в «Красной луне» с барменом.

— Нет, совсем не играю.

— А вот это жаль. — Лицо «берета» стало и впрямь сокрушенным.

Тацуо пристально посмотрел на него.

— Я сейчас еду в Футю. — «Берет» вытащил из кармана измятое расписание скачек и, размахивая им, сказал: — Сегодня будет интересная борьба. Ну как, может, поедем вместе — просто посмотреть?

— Нет, спасибо. Меня это не интересует.

— Думаю, будет интересное и для вас. Может, все-таки решитесь — и поедем? — «Берет» продолжал упрямо настаивать. «Для вас», — как-то особенно подчеркнул он.

— По правде сказать, у меня другие дела, — с раздражением ответил Тацуо.

— Вот как? Ну, ничего не поделаешь. Жаль!

«Берет» наконец примирился, приветственно поднял руку и, расставшись с Тацуо, поспешил по лестнице на вторую платформу. Костюм у него был дешевый и притом потрепанный. Но деньги, очевидно, водились. Что же это за человек? И какая невидимая нить связывает его с адвокатом Сэнума?..



Забежав в какое-то кафе, Тацуо залпом выпил стакан сока. В горле у него страшно пересохло.

В кафе звучала музыка, но Тацуо слышал ее лишь краем уха. Закурил сигарету. В голове роились разные мысли.

Перед глазами все еще стояла одинокая фигура управляющего, которого они только что проводили. Вдруг вспомнился Сэкино накануне самоубийства. Тацуо отчетливо представил, как продирался несчастный сквозь лесную чащу близ «Оку-Югавара».

Но и сам Тацуо будто продирается сквозь что-то. Пока он так ничего и не знает.

По существу, Тацуо продолжал толкаться на месте. Впрочем, не совсем так. Какого-то результата он добился. Разве его не избили неизвестно почему, когда он вышел из «Красной луны»? Только тогда ему впервые дали понять, что враги — это не плод его воображения. Так что, несмотря на трудности, он не потерял надежды. Направление поисков было правильным. Ему как бы дали знать об этом.

Продолжая размышлять, он вдруг открыл для себя нечто новое. Поначалу ему казалось опрометчивым посещение депутата Ивао. Но это, несомненно, было не так. Если депутат действительно принадлежит к тому лагерю, он предупредит своих об опасности. И в результате они как-нибудь проявят себя. Так, видимо, должно произойти. И эта встреча с депутатом неожиданно может способствовать их обнаружению. Славно. Вот так опрометчивость оборачивается иногда успехом. Сердце у Тацуо учащенно забилось.

Он встал и пошел к телефону. «Может быть, — подумал он, — Тамура уже удалось почувствовать их беспокойство».

Тамура сразу подошел к телефону.

— Ты вовремя позвонил. Я как раз думал, как с тобой связаться. — Тамура говорил тихо, но голос был взволнованный.

— А что? Что-то случилось? — всполошился Тацуо.

— Нет, случиться не случилось, но я кое-что понял.

— Что именно? Если по телефону сказать нельзя, я сейчас приеду к тебе.

— Нет, можно и по телефону. Да, лучше по телефону. Мы уже кончаем работу.

— Ну, говори.

— Я все об этих пресловутых мошенниках. Я понял, где они встречаются для заключения сделок.

— И где же?

— В зале ожидания на станции Токио. Я имею в виду, что они в основном используют зал ожидания для пассажиров первого и второго класса. Там они, видимо, и обделывают свои делишки. Информация точная. Вот и все. Алло, алло! Ты понял? Алло, алло!

Зал ожидания для пассажиров первого и второго класса на станции Токио!

Тацуо был настолько ошарашен, что забыл повесить трубку.

Именно туда пришел Сэкино в первый вечер всей этой истории. Но мало того, Тацуо вспомнил, как адвокат Сэнума всячески пытался на заседании дирекции фирмы удержать происшествие в секрете (об этом Тацуо узнал из предсмертного письма Сэкино). Вспомнил Тацуо и о том, как сам подвергся хулиганскому нападению сразу после того, как вышел из «Красной луны», где сидел за выпивкой парень в берете.

Разве эти двое — адвокат и «берет» — не обсуждали что-то совсем недавно все в том же зале ожидания?

Значит, все-таки слова адвоката были предупреждением.

Тацуо казалось, что он окружен врагами.

Но больше всего он сожалел о том, что, по неведению, отказался от предложения «берета» поехать на скачки.

2

Солнце стояло в зените. Огромные гималайские кедры своими тенями едва прикрывали собственные корни. По разбросанным на земле бесчисленным обрывкам бумаги слонялись люди. Когда парень в берете приехал сюда, у окошек тотализатора царило затишье. Возле комнаты инспекторов тоже было мало народу. «Берет» медленно побрел к скаковому кругу. Лошади бежали на длинную дистанцию. На взгляд профана, это была какая-то бессмысленная скачка. Комментатор через микрофон оглашал ход соперничества. «Берет» принялся оглядывать трибуны.

Тысячи лиц пристально следили, как проходит забег. Отыскать среди них его лицо было непростым делом. Засунув обе руки в карманы, «берет» медленно двигался дальше. На взгляд стороннего наблюдателя, он был вялым и апатичным.

Толпа волновалась, раздавались крики. Лошади группой финишировали. Публика повалила с трибун.

Стояла хорошая погода. За белой изгородью вдали виднелись озаренные солнцем крыши крестьянских усадеб.

«Берет» закурил и пошел в другую сторону. Но глаза его все так же постоянно искали его.

У окошек тотализатора столпились люди. «Берет» вклинился в толпу. Но руки все так же оставались в карманах — желания купить купон не было. Он влез только потолкаться. Пробираясь через это скопление людей, он внимательно рассматривал лица присутствующих.

Окошек было много. У одних было многолюдно, у других — затишье. «Берет» двигался вдоль них, делая вид, что никак не может решиться купить купон.

Когда сюда нахлынули люди с трибун, стало еще оживленнее. «Берет» начали теснить. Но глаза его рыскали все так же.

Вдруг взгляд его остановился на какой-то точке. Там тоже было окошко тотализатора, на которое он до того не обратил внимания. Народу здесь было немного. «Продажа купонов по тысяче иен», — гласила табличка.

«Берет» переместился туда и стал поджидать его.

В глазах появилась уверенность: сюда-то он придет.

Толпы у окошек стали таять. Время принятия ставок кончалось. Люди, покупавшие купоны, заторопились. Прозвенел колокол, оповещая, что осталось пять минут до закрытия касс. Он не появлялся.

«Берет» направился было к скаковому кругу. Но внезапно остановился.

К кассам мчался мужчина. На нем был ярко-голубой костюм. Ринувшись к окошку, суетливо сунул туда руку. Затем рука появилась снова, уже с зажатыми в ней шестью или семью купонами.

Парень в берете, улыбаясь, легонько хлопнул «голубой костюм» по плечу:

— Смотри-ка, пришел!

Пришедший на какое-то мгновение уставился в лицо «берета», затем на губах его появилась улыбка.

— A-а, добрый день. Господин тоже здесь!

— Дела, видимо, не очень хороши, — сказал «берет», понимающе взглянув на зажатые в руке собеседника тысячеиеновые купоны.

— Ну не так уж плохи. Один парень из конюшни дал мне кое-какую информацию. Вот я и примчался сломя голову сделать ставки.

— Вижу. Верняк, которого никто не ждет!

Они вдвоем направились к скаковому кругу. Рядом с парнем в берете шел тот, кого он искал.



Забег начался. Выстроившись в одну линию на прекрасном, как в парке, газоне ипподрома, лошади пустились вскачь. Они бежали по кругу.

От волнения он не мог спокойно устоять на месте и начал топтаться. Рев толпы вокруг напоминал шум прибоя.

— Скотина!

Он выбросил купоны, смешавшиеся со множеством тех бумажек, что валялись под ногами. Люди вокруг уже пришли в движение, а он продолжал с надеждой смотреть на пришедших к финишу лошадей.

— Не вышло? — сочувственно спросил «берет» у спутника, потерявшего семь тысяч иен.

— Ерунда какая-то, — щелкнул он языком от досады.

— Тот парень специально вынюхивает, какая лошадь — неожиданный верняк?

— Да вроде нет. Эх, я думал, сведения точные. — Он наконец тронулся с места, и «берет» зашагал за ним.

— А как ты поставил?

— На тройку и пятерку. И все — прахом!

— В самом деле! — подтвердил «берет», не высказывая своего мнения.

— А что вы, господин? — спросил он.

— У меня сейчас передышка. С утра сегодня не повезло, вот теперь и осторожничаю.

— Стойкий вы человек!

Вдвоем они подошли к трибунам. Лошади вяло кружили по ипподрому. Он достал из кармана измятое расписание скачек и стал выяснять, какой заезд сейчас будет. Лицо его стало серьезным. На носу показались капельки пота.

— На кого мне поставить? — вдруг спросил он.

На лице «берета» отразилось легкое замешательство.

— Давай-ка на двойку и четверку. По-моему, есть смысл, — неуверенно предложил «берет».

— Ух ты! Господин тоже бьет на неожиданного верняка, — сказал он без особого интереса.

Вернувшись к тотализатору, они обнаружили, что у касс, принимавших ставки на двойку и четверку, никого нет. Кассирши скучали.

Туда, где продавались купоны по сто иен, он даже не взглянул. Подошел к тысячеиеновой кассе, сунул руку в окошко и взял, как заметил «берет», десять купонов. Затем он направился к трибунам. «Берет» все так же был рядом.

— Ну а вы сделали ставки?

— Три купона по сто иен. У меня, как и у тебя, дела не блестящие.

Он презрительно ухмыльнулся и обратил взор на поле — как раз лошади выходили на старт. Но когда этот забег кончился, десять купленных купонов пришлось разорвать. Десять тысяч иен превратились в никому не нужные бумажки.

— Опять мимо. — Он еще громче, чем прежде, два раза щелкнул языком. И на этот раз он даже переменился в лице. — Такие вот дела. Не выходит сегодня, — облизал он пересохшие губы. — Не выпить ли нам, господин, хоть пива где-нибудь поблизости?

В лавчонке было пусто.

— Пива две бутылки, — потребовал он, расплатился и, чиркнув спичкой, закурил. По резким движениям было понятно, что настроение у него близкое к отчаянию.

— Ну и сколько ты сегодня спустил? — спросил «берет», наливая пиво.

Он показал три пальца:

— Тридцать тысяч иен. Малость проигрался.

«Берет» прищуренно посмотрел на него:

— У тебя всегда с собой такие деньги?

— С собой у меня пятьдесят тысяч.

— Пятьдесят? Пятьдесят тысяч иен — это много. Да, где мне с тобой равняться! — восхищенно воскликнул «берет». Пивная пена налипла у него в уголках рта. — У тебя все-таки кошелек набит!

— Скопились деньги от прежних выигрышей, — ответил он, грызя предложенный на закуску горох. — Так вот и крутимся — то ты возьмешь, то у тебя возьмут.

— Играть-то ты умеешь! — похвалил «берет».

Из-за двери лавчонки были видны прохожие на улице.

— Будешь теперь играть?

— Ну, отдохну немножко. Надо чуточку перевести дух, — сказал он, хлебнув из стакана.

— Ты говоришь — отдохнешь. А что, ваше заведение сегодня вечером не работает? — спросил «берет». Он посмотрел на ручные часы.

— Как можно. Уже время. Я и так опаздываю. Как бы мне не отказали от места.

Он встал и спросил у девушки-официантки, где телефон. «Берет» пристально поглядел ему вслед и налил пива.

Он стал звонить по телефону. Но разговор до «берета» не доносился. Поначалу он стоял прямо, потом как-то весь ссутулился и жадно слушал, что ему говорил собеседник. Какое у него при этом было выражение лица, «берет» на расстоянии разглядеть не мог. Но что-то в нем переменилось.

Положив телефонную трубку, он некоторое время задумчиво стоял на месте. Это продолжалось с минуту. Глаза его уставились в какую-то точку на стене. Затем, будто по инерции, он повернулся и снова подошел к столику.

«Берет» посмотрел ему в лицо. Нет, ничего неожиданного в нем не было.

— Заведение сегодня не работает.

Неожиданными были эти слова. Но «берет» воспринял их спокойно.

— Да, не работает?

— А, все равно!

— Ты расстроился?

— Как сказать. Ну что, господин, будете еще играть?

— Еще не знаю, — неопределенно ответил «берет».

— А я уже пошел. Хочу где-нибудь выпить. Извините, что оставляю вас.

— Подожди, подожди. — «Берет» шумно поставил стакан. — Не бросай меня. Я тоже что-то приуныл. Пойду-ка я с тобой.

— Со мной? — В глазах его вспыхнул огонек, но «берет», допивавший последний стакан, не заметил этого. — Ладно. Ну, пошли.

Тем временем снова начался забег. Комментатор что-то болтал в микрофон. У тотализатора опять никого не было. Тени от гималайских кедров удлинились. Мусорщики убирали территорию.

Вдвоем они вышли из ворот ипподрома. Он направился к стоянке такси.

— В Синдзюку, — сказал он водителю, забравшись в машину.

— Синдзюку? О, ты предпочитаешь выпивать в Синдзюку? — спросил «берет», усаживаясь рядом.

— Да. Мне там нравится. А вы, господин? Все туда же, на Гиндза?

«Берет» медлил с ответом.

— Знаешь что? Поеду-ка я тоже в Синдзюку. Выпью вместе с тобой. Что скажешь, хорошо?

— Да, согласен. — На мгновение в его глазах блеснул огонек. И тут же погас.

Машина бежала по шоссе. Вечерело.

— Ну как у вас настроение, господин?

— Ты имеешь в виду скачки? — ответил «берет» вопросом на вопрос.

— Да. Получили сегодня барыш?

— Ничего не вышло. С утра все не везло.

— А в четвертом заезде на кого-нибудь поставили?

— В четвертом заезде… — «Берет» немного задумался. — Что же там было? Помнится, на тройку и пятерку.

— Тройка. Это значит, на Хинотэкаппу. К сожалению, она проиграла, — сказал он.

Услышав это, «берет» облегченно вздохнул.

— Это сильная лошадь, и она хороша в трудных состязаниях. Вот, скажем, в Накаяма шел дождь, там она и выиграла. Она резвая. А пятерка — это Минэхикари.

— Верно.

— Она пришла четвертой, отстав от Такаити на шесть корпусов. Такая вот большая разница. Вы видели ее раньше в Футю?

— Нет, я тогда не ходил.

— Она финишировала тогда почти ноздря в ноздрю с Хамакадзэ. Силы у нее есть, но, если устала, сразу слабеет. Ну а в пятом заезде на кого поставили?

«Берет» едва заметно состроил кислую физиономию.

— Вроде бы на двойку.

— На двойку?

— Нет, на шестерку.

— Значит, на Цукио. Темп у нее неплохой.

— Да, именно на шестерку. И на тройку, — уверенно сказал «берет».

— Тройка — это Хосимото. Ее прижали на третьем повороте, и она не смогла пройти его. Когда ее объезжали, она давала хороший темп, а на ипподроме удивительно плохо показала себя.

— Да, говорят, — поддакнул «берет». У него как-то не было уверенности, в чем же слаба эта лошадь.

— Господин тоже, видимо, хорошо разбирается в лошадях.

— Вообще-то да. Я ведь люблю это дело.

В его глазах проглянул некий холодок. На губах слегка заиграла какая-то странная усмешка. Тем временем машина подъезжала к центру района Синдзюку.

3

Войдя в закусочную, расположенную в квартале Кабукитё, он и парень в берете заказали сакэ. На улице уже стемнело. В закусочной было полно народу — служащие, зашедшие по дороге с работы, и, мужчины, специально приехавшие в Синдзюку поразвлекаться.

Перед ними поставили три бутылочки сакэ и закуску на маленьких тарелочках: морских ежей и маринованные овощи.

— Я думал, ты предпочитаешь только западные напитки. А ты и это попиваешь! — сказал «берет», наклоняя бутылочку над его чашечкой для сакэ.

— А вы, господин, тоже любите и то и это?

— Да. Мне по нраву сакэ. Давай сегодня не торопиться.

— Не торопиться? Вот как? — Он пристально посмотрел на парня в берете. — Я собирался скоро уйти.

— У тебя какие-то дела?

— Да ничего такого. Просто как-то нет настроения.

— Не такой уж ты простофиля, чтобы приходить в уныние от одного проигрыша. Давай еще выпьем. Если напьешься, я тебя провожу. Ты где живешь?

— Где я живу? В Мэгуро.

— Хм, а в какой части Мэгуро?

— Похоже на форменный допрос.

«Берет» смутился.

— Ну, понял. Я спросил, потому что хотел проводить тебя на машине. Я ведь в Синагава живу, в том же направлении.

— Мой дом расположен у храма Ютэндзи.

«Берет» кивнул и больше не пускался в расспросы.

— Если ты особенно не спешишь, давай еще немного выпьем. Мне тоже тоскливо одному возвращаться. Я заплачу.

— Нет, деньги у меня есть.

И действительно, когда они выпили еще две бутылочки сакэ, он энергично расплатился по счету, достав из кармана тысячеиеновую банкноту. Судя по всему, пачка денег была засунута в карман просто так.

Вдвоем они вышли из закусочной. На улице было полно народу и шумно. Повсюду виднелись бродячие музыканты, путешествующие из кафе в кафе, и веселые компании мужчин.

— Как оживленно! Хочешь домой? — спросил «берет».

— Хочу. Можете меня не провожать, — ответил он.

— Ну давай еще немного выпьем. Ты еще не пьяный. Нет желания напиться? Вместе со мной?

— Что хорошего в том, чтобы напиться? — спросил он с легкой усмешкой.

— Напьемся — и море по колено, — настаивал «берет». — Хороший ты парень. Не хочу с тобой так расставаться. Я — запойный пьяница. Ну еще чуть-чуть поддержи компанию. В Икэбукуро есть местечко, где подают такое славное сакэ! Пошли, я тебя там угощу.

— Разве мы уже не выпили? — немного упрямился собеседник, но «берет» увидел проезжавшее мимо свободное такси, энергично поднял руку и, схватив его за грудки, посадил в машину.

— Я тебя не отпущу, — уже пьяным голосом вопил «берет».

Он молчал. На плече у него лежала рука парня в берете. Он смотрел на проносившиеся мимо городские огни, и на лице его застыло какое-то задумчивое выражение.

Обойдя парочку питейных заведений возле западного входа на станцию Икэбукуро, они уже совершенно напились. Он даже побледнел.

— Я пьяный. Спать хочу. Господин, я домой, — сказал он по выходе из последнего заведения.

— Вот как? Возвращаешься? Ладно, я провожу. — Шатаясь, «берет» похлопал его по спине.

— Можете не провожать. Сам доберусь, — отказался он.

— Это еще почему? Ты пьян. Я обещал. Провожу!

— Да ладно! Я один.

— Нет, не говори так. Пошли провожу.

— Это ужасно далеко. Не беспокойтесь.

— Ты говоришь — далеко, но мне по дороге. Доведу тебя прямо до дома.

Маленькая перепалка между собутыльниками закончилась тем, что «берет» запихнул его в остановившееся такси. При этом он почувствовал, что «берет» исключительно силен.

— В Мэгуро, — кинул «берет» водителю.

Машина ехала по кольцевой дороге. Темную трассу прорезали лишь яркие лучи автомобильных фар. Проехав порядочное расстояние, они снова попали в полосу огней оживленной части Синдзюку.

Когда миновали перекресток возле универмага Исэтан, он, дремавший до того на заднем сиденье, вдруг быстро поднял голову.

— Стоп! — крикнул он.

Завизжав тормозами, машина остановилась.

— Что случилось? — тоже всполошился «берет».

— Я выхожу. Здесь.

Открыв дверь, он хотел выставить ногу. «Берет» придвинулся к нему.

— Ты что, не будешь возвращаться в Мэгуро?

— Мне захотелось здесь выпить. Прощайте.

— Подожди. — «Берет» следом за ним вылез из машины. — Ну так я тоже выпью. Мы ведь теперь с тобой запросто. Так что не помешаю.

— Господа, будьте добры за проезд, — потребовал водитель.

— Ладно, — буркнул «берет» и достал из кармана штанов две смятые бумажки по сто иен. Другой рукой «берет» придерживал его.

— Не навязывайтесь, господин, — прищелкнул он языком от досады. Но «берет» был спокоен.

— Не говори так. Тебе нельзя оставаться одному, когда ты пьяный. Где ты хочешь еще выпить?

Он ничего не ответил и решительно тронулся с места. Настроение у него явно испортилось. «Берет» неотступно шел следом.

— Здесь?

Он пересек широкий проспект, затем еще несколько улиц. Несмотря на опьянение, шел он широкими шагами. Удивительно, что и «берет» не отставал.

Они вошли в темный проход. По обеим сторонам узкой улочки рядами свисали разрисованные фонарики. Маленькие кабачки жались один к другому. Дома были грубо сколочены из дерева. У входных дверей стояли женщины.