Брюс Стерлинг
Распад
1.
Если верить счетчику компьютера, Оскар просматривал видео сборку с записью беспорядков в Вустере уже в пятьдесят первый раз. Кусок пленки длиной восемь минут, с судорожно прыгающими кадрами, стал в последнее время главным объектом его профессионального интереса. Это была подборка крупнозернистых фотоснимков, сделанных камерами службы безопасности в Массачусетсе. Газеты назвали те события «первомайскими беспорядками в Вустере». Но с точки зрения профессионала, каким был Оскар, к событиям Первого мая 2042 года слово «беспорядок» никак не подходило. Если оставить в стороне крайнюю деструктивность действий, ничего беспорядочного там не было. Первый кадр зафиксировал обычную для Массачусетса уличную толчею. По запруженной улице тек людской поток. Раньше, подобно многим другим областям промышленного северо-востока, Вустер отличался простотой и грубостью нравов, однако в последнее время несколько изменился к лучшему. Никто из пешеходов не проявлял признаков неуравновешенности или агрессии. Не происходило ничего такого, что могло бы привлечь внимание полиции или систем компьютерного контроля. Нормальная толпа людей, гуляющих по городу или вышедших за покупками в магазины. Очередь с кредитными карточками у банкомата. Автобус с выходящими и входящими пассажирами.
Затем мало-помалу толпа становится плотней. Незаметно увеличивается число пешеходов. И, хотя это трудно заметить с первого взгляда, все больше людей несет в руках чемоданы, большие сумки или объемистые пакеты с покупками.
Оскара, знавшего, что эти нормально выглядевшие люди были тайно связаны, восхищала их безукоризненная маскировка, их лениво-туповатый, беззаботный вид. Они не были уроженцами Вустера, однако каждая деталь одежды и поведения была хитроумным подобием облика жителя этого города. Чужаки, собравшиеся там, обладали блестящей выдумкой и фантастической изобретательностью, хитроумные обманщики были практически неразличимы в толпе.
В их облике не было ничего ни от мелких хулиганов, ни от преступников, не были они похожи и на крайних радикалов, способных прибегнуть к насилию. Ни одной характерной черты, опираясь на которую можно было их вычислить, и, если бы служба безопасности стала обращать внимание на таких, как они, ей пришлось бы заняться всеми жителями Вустера поголовно.
Оскар предполагал, что все они были радикальными пролами: диссиденты, борцы за автономию, цыгане, представители свободных профсоюзов. Вполне логичное предположение, учитывая тот факт, что почти четверть американцев в настоящее время не имеет работы. И более половины работающих заняты лишь формально. Современная экономика больше не может создать достаточное количество рабочих мест.
При миллионах жителей, не включенных в экономические структуры, не было ничего странного в увеличении числа адептов религиозных культов, членов бандитских шаек и появлении большого числа обычных уличных толп. Никого нынче не удивляют скопления людей, однако первомайское шествие в Вустере не было обычной толпой. Но и стандартной бандой или подпольной организацией их тоже не назовешь. Они не обменивались тайными взглядами или незаметными жестами, не имели никаких опознавательных знаков. Судя по пленке, среди них не было ни командиров, ни подчиненных. Создавалось впечатление, что они вообще друг друга не знают.
После тщательного изучения каждого кадра Оскар пришел к выводу, что вряд ли эти люди подозревали о том, что являются членами одной организации. Он даже предположил, что многие из них, возможно большинство, не знали о том, что именно предстоит делать.
Затем все неожиданно пришло в движение. Это было впечатляющее зрелище даже при просмотре в пятьдесят первый раз.
Взорвались дымовые шашки, улицу окутала плотная завеса. Чемоданы, сумки и пакеты разом открылись, и оттуда был извлечен на свет целый арсенал сверл, дрелей, пневматических отбойных молотков. Люди прошествовали к зданию банка и начали методично взламывать замки, словно занимались нормальной будничной работой.
В этот момент коричневый пикап без опознавательных знаков медленно тронулся с места. Он был единственной двигающейся машиной на улице, так как моторы остальных с помощью высокочастотных электромагнитных импульсов были повреждены одновременно с оборудованием внутри банка.
Коричневый фургон исчез, и больше его не было видно. Вместо него появился мощный тягач с большим металлическим краном. Он с разбегу въехал на тротуар, подцепил крюком банкомат и выдернул его вместе с частью кирпичной стены. Двое прохожих, случайно оказавшихся рядом, ловко привязали к банкомату эластичные тросы и свалили его на землю. Тягач, как бы в раздумье, подъехал затем к стоявшему поблизости автомобилю, принадлежащему кому-то из сотрудников банка, и, подняв, двинулся, держа его на весу, прочь из кадра.
Тут в объективе крупным планом показалась рука с баллончиком. Смуглый палец нажал на кнопку распылителя, и краска залила линзы следящей камеры. Это был конец всего отснятого материала, имевшегося у службы безопасности.
Но отнюдь не конец атак. Нападавшие не просто грабили. Было перевернуто все, что можно перевернуть, вытащено все, что можно унести, в том числе внутренние следящие камеры, ковры, кресла, светильники и банковские запоры. Создавалось впечатление, что заговорщики наказывали банк за что-то, ведомое лишь им. Или известное лишь их руководителям. Они намертво залили клеем пазы во всех окнах и дверях, оборвали все электрические и телефонные кабели, облили вонючей ядовитой дрянью стены. За восемь минут шестьдесят человек столь основательно поработали над зданием, что позже его пришлось определить под снос.
В результате следствия по этому делу преступники не были найдены. Не удалось даже установить личности «бунтовщиков». В ходе расследования, когда начали разбираться с Вустерским банком, на свет выплыли грандиозные финансовые махинации. Разразившийся скандал привел к отставке трех представителей власти штата Массачусетс и заключению в тюрьму четырех банковских деятелей, а также мэра города Вустера. Скандал с Вустерским банком был одним из главных вопросов во время только что закончившихся выборов в американский Сенат.
Организация такого рода «беспорядков» требовала хорошо налаженной службы слежения, решительности и преданных исполнителей. Это указывало на наличие некоего нового сильного центра власти. Понятно было, что осуществление акции связано с его сложными целями и интригами. Но как?! Каким образом завербовали людей, как их тренировали, одевали, перевозили, как им платили? И — наиболее интригующий вопрос — как потом сумели добиться полного молчания?
Как-то раз Оскар Вальпараисо представил себе политическую борьбу в виде игры в шахматы. Его любимой игры. Кони, слоны, ферзи, влияние и стратегия, горизонтали и вертикали, черные и белые клетки. Однако картина, складывающаяся после просмотра пленки, не подходила под это определение. Запечатленные на кадрах события не походили на шахматную партию. Да, конечно, игра велась на общественной шахматной доске, все верно, но речь шла не об отдельных фигурах, о ладье или короле. Это напоминало шевелящийся клубок, пчелиный рой. Это была некая новая общность, противоречащая всему остальному, преследующая собственные цели, вынырнувшая и вновь затаившаяся в безмолвных глубинах, спрятанных за переплетениями все более и более усложняющихся нелинейных социальных структур.
Оскар тяжело вздохнул и, захлопнув лэптоп, посмотрел в другой конец длинного автобуса. Предвыборный штаб на протяжении последних тринадцати недель жил, не выходя наружу, обрастая постепенно горами мусора. Они добились победы и теперь сбрасывали стресс после героического напряжения предвыборной борьбы. Их бывший патрон Элкотт Бамбакиас ныне стал новым сенатором от Массачусетса. Оскар принес ему победу. Избирательная кампания закончена, а команда отослана прочь.
И все же двенадцать человек продолжали двигаться дальше на сенаторском автобусе. Кто-то храпел в откидных креслах, кто-то резался в покер на выдвижных столиках, кто-то неловко перебирался через сваленное грудой грязное белье. Периодически они все, не глядя, отработанными машинальными движениями доставали с полки бутерброды.
В подлокотнике кресла раздался звонок. Оскар сунул руку внутрь, достал тканевый телефон и рассеянно хлопнул по нему.
— Да, Фонтено? — сказал он в микрофон.
— Вы хотели бы добраться до Лаборатории сегодня?
— Было бы отлично!
— Насколько это важно? У нас проблема — на шоссе блокпост.
— Вымогают деньги, да? — переспросил Оскар. Брови его поползли вверх, но выражение лица по-прежнему оставалось невозмутимым. — Откровенно требуют взяток? Вот так попросту?
— Попросту нынче ничего не бывает, — ответил Фонтено. Шеф безопасности избирательной кампании не пытался философствовать. Он лишь констатировал то, что происходило в действительности. — Это не похоже на те мелкие посты, что мы встречали. Тут работают военно-воздушные силы США.
Оскар обдумывал полученную информацию. Она не обещала ничего хорошего.
— Это точно ВВС? Блокируют федеральное шоссе?
— Здесь, в Луизиане, как всегда, норовят все сделать по-своему, — сказал Фонтено. Шум гудящих машин в бумажном наушнике телефона достиг крещендо. — Оскар, думаю, вам лучше самому подъехать сюда. Я знаю Луизиану, я здесь родился и вырос, но у меня нет слов, чтобы описать, что здесь творится.
— Хорошо, — ответил Оскар. — Я выезжаю.
Он запихнул телефон в рукав. Они с Фонтено были знакомы уже много лет, но тот ни разу не обращался к нему с подобными предложениями. Фонтено никогда и никому не предлагал разделить с ним возможный риск. Проработав много лет профессиональным телохранителем, он автоматически избегал подобных ситуаций.
Оскара не надо было просить дважды. Отставив в сторону лэптоп, он поднялся и обратился к сидящим в автобусе.
— Народ, слушайте, у нас проблема! Нас ждет очередной небольшой блокпост.
Послышался общий заунывный стон.
— Фонтено впереди разбирается с этим. Джимми, включай защиту!
Водитель свернул с шоссе и активировал встроенные средства безопасности. Оскар мельком глянул в окно. В действительности их автобус не имел окон. Снаружи у него были сплошные металлические стенки. Широкие внутренние «окна» на самом деле представляли собой экраны дисплеев, подсоединенные к наружным камерам слежения и передававшие происходящее снаружи с яркими и безжалостными подробностями. Автобус Элкотта Бамбакиаса был оборудован с учетом всевозможных ситуаций. В сложных случаях велась непрерывная запись на видео, которая тут же транслировалась через спутниковую связь в защищенный архив, расположенный в глубине Скалистых гор.
В настоящий момент люди, сидевшие внутри, лениво обозревали два ряда высоких зеленых сосенок и какой-то забор с проржавевшей проволокой поверху. Они припарковались на обочине Федерального шоссе 10 через десять миль после жуткого постиндустриального городка Сульфур, штат Луизиана. Когда они его проезжали, то команде, с любопытством смотревшей в окна, каджунский( Каджуны — потомки французских католиков, после захвата Англией Канады в 1755 году переселившихся на юг штата Луизиана.) город, окутанный клубящимся зимним туманом, показался одним гигантским нефтеперерабатывающим заводом, окруженным грязными пятнами жнивья и щербатыми жилыми трейлерами.
Сейчас туман рассеялся, и в той стороне, где располагался Сульфур, виднелись огоньки двигающихся машин.
— Я иду на выход, — громко заявил Оскар, — чтобы ознакомиться с ситуацией.
Донна, консультант-имиджмейкер, принесла Оскару белую рубашку. Он надел свои шелковые подтяжки, парадную шляпу и миланский тренч.
Пока стилистка сосредоточенно выбирала подходящие ботинки, Оскар задумчиво оглядел команду. Да, свежий воздух и немного активности — как раз то, что им нужно.
— Кто-нибудь желает помериться силами с ВВС? Джимми де Пауло вскочил с водительского кресла.
— Я готов!
— Джимми, — мягко возразил Оскар, — тебе нельзя. Без водителя мы не можем.
— Ох, да! — Огорченный, тот рухнул обратно на сиденье.
Мойра Матараццо нехотя выпрямилась на своем месте.
— А что, есть какая-то необходимость, чтобы я в этом участвовала? — Это была первая неделя, которую Мойра отдыхала. Будучи ответственной, за PR-акции, она в течение последних месяцев почти непрерывно находилась перед съемочной камерой. Обычно тщательно следившая за своим внешним видом, сейчас Мойра была в мятой пижаме, с взлохмаченной головой и растрескавшимися губами. Из-под набрякших век зло сверкали глаза. — Потому что если это необходимо, то я выйду, хотя я не вижу, зачем я тут нужна. — Мойра жалобно скривилась. — Блокпосты могут быть опасны!
— Тогда тебе обязательно надо выйти, — раздался язвительный голос Боба Аргова, системного администратора кампании. Судя по повышенному тону, он находился на грани нервного срыва. Боб пил со дня празднования победы на выборах. Сначала он пил на радостях, но по мере того, как бежали дорожные мили и увеличивалось количество методически опустошаемых бутылок, Боб начал впадать в состояние классической посттравматической депрессии.
— Я пойду с вами, мистер Вальпараисо! — подал голос Студент Норман. Как всегда, на него никто не обратил внимание.
Двенадцать сотрудников все еще оставались в штате и на заработке, проживая последние деньги, выделенные на проведение кампании. Официально они находились в оплачиваемом отпуске. Благородный жест был вполне в духе Элкотта Бамбакиаса. Одновременно это была мягкая ссылка. Бывших сотрудников отправили подальше от новоиспеченного сенатора, харизматического миллионера, вернувшегося в ультрасовременный штаб в Кембридже и занятого в данный момент набором нового персонала, который будет помогать ему править. Старая же команда после месяцев сумасшедшей работы, потребовавшей от них многих личных жертв, была отослана прочь с чеком в зубах и сердечным рукопожатием на прощанье.
Оскар Вальпараисо был главным политическим консультантом Элкотта Бамбакиаса. Он был также исполнительным директором избирательной кампании. На гребне успеха Оскар успел выбить себе новое неплохое назначение. Благодаря быстрому нажатию нужных закулисных кнопок он получил должность политического аналитика Комитета по науке при американском Сенате. Сенатору Бамбакиасу вскоре мог понадобиться этот Комитет.
У Оскара были цель, работа, возможности, способности и будущее. Другие члены команды не имели ничего. И Оскар это знал. Он, пожалуй, даже слишком хорошо знал всех собравшихся здесь. За последние восемнадцать месяцев Оскар нашел и уговорил их, платил и командовал ими, льстил и обхаживал, и, наконец, сплотил в слаженную команду. Он обеспечивал рабочую обстановку, следил за расходами, раздавал должности, руководил общением с кандидатом и даже регулировал возникающие на ходу проблемы, связанные с наркотиками или романтическими отношениями. В конце концов, он привел их к успеху.
Оскар и сейчас оставался для них средоточием власти, и они инстинктивно следовали за ним. Находящиеся «в отпуске» деятельные единицы бывшего предвыборного штаба смутно надеялись, что еще может что-то произойти. Правда, нынешнего боевого задора оскаровской команды, наверное, едва хватило бы на то, чтобы достать из печенья бумажку с предсказаниями судьбы.
Оскар перекинул через плечо ремень кожаной сумки и после некоторого раздумья сунул внутрь распылитель с зарядами, не поражающими насмерть. Йош Пеликанос, его мажордом и главный специалист по денежным операциям, протянул Оскару кредитную карточку.
Лицо Пеликаноса выглядело помятым, затянувшееся празднование успеха оставило свои следы. Тем не менее, он был готов следовать наружу. Будучи вторым, после Оскара человеком в команде, Пеликанос всегда стремился подчеркнуть это на публике.
— Я пойду с тобой, — пробормотал он, шаря в поисках шляпы. — Позвольте, я только немного приведу себя в порядок.
— Ты остаешься, Йош, — спокойно заявил Оскар. — Мы слишком далеко от дома. Ты должен присматривать за всем здесь.
— Приготовлю кофе. — Пеликанос наклонился, непроизвольно нажав кнопку выдачи новостей, и одно из окон автобуса заполнил поток информации из Сети. Йош тем временем пытался нашарить ботинки.
— Тогда я пойду! — с надеждой воскликнул Норман. — Ну, Оскар, позволь мне!
Норман, по кличке Студент, оставался последним из трех дюжин интернов, мальчиков на побегушках, что набрала себе в помощь кампания Бамбакиаса. Остальные добровольцы отсеялись еще в Бостоне, но интерн Норман, студент Массачусетского технологического института, работал как ишак и беспрекословно терпел бесконечные издевательства и непомерную эксплуатацию. Команда захватила парня «в отпуск» не по каким-либо особым соображениям, а попросту по привычке.
Пневматическая дверь открылась с пронзительным шипением. Впервые за долгую поездку по территориям четырех штатов Оскар и Норман выбрались из автобуса. После сотен часов сидения в замкнутом пространстве они ступили на землю с ощущением первопроходцев, высадившихся на далекой планете. Оскар со смутным удивлением отметил, что неровный склон по бокам скоростной автострады засыпан тоннами размельченных устричных раковин.
Высокие, примятые ветром заросли на придорожной полосе были грязного буро-зеленого цвета. Ветер дул с востока и нес вонючие серные испарения и биоиндустриальную копоть от Сульфура. Казалось, что эту копоть срастили с генетически модифицированными дрожжами, и она с яростным неистовством пожирала все вновь появляющиеся зеленые побеги. Белый клин улетающих цапель двигался, строго соблюдая рядность, в облачном небе над головой. Поздним ноябрем 2044 года южная Луизиана вяло готовилась к зиме. Хотя вряд ли кто, кроме жителей Массачусетса, мог счесть это зимой.
Норман быстро извлек мотоцикл с коляской из грузового отсека автобуса. Мотоцикл, изготовленный и проданный в Кембридже, штат Массачусетс, был облеплен профсоюзными ярлыками, предупреждениями о соблюдении безопасности и многочисленными наклейками с инструкциями по использованию встроенного программного обеспечения. Очень характерно для Бамбакиаса — купить мотоцикл с электронной начинкой как у трансконтинентального лайнера.
Норман перегнулся через сиденье, чтобы проверить аккумуляторы. «Только без выкрутас», — предупредил его Оскар, залезая в коляску и помещая шляпу себе на колени. Они надели изящные шлемы из пеноматериала и съехали с грузовой платформы автобуса.
Норман по обыкновению несся как сумасшедший. Норман был молод. Ему ни разу в жизни не приходилось иметь дела с механизмами, в которых не было бы встроенных автоматических систем рулевого управления и балансировки. Потому мотоцикл он вел без всякого изящества, будто занимался алгебраическими вычислениями при помощи ног.
Сумерки мягко опустились на придорожные сосны. Движение остановилось за два километра до моста через реку Сабин. Норман и Оскар съехали на обочину дороги, их интеллектуальный мотоцикл с коляской двигался по ракушечной насыпи с неуклюжей грацией кибернетического механизма. Попавшие в ловушку дорожной пробки держались покорно и стоически. Водители-профессионалы — те, что вели внушающие невольный страх трейлеры с биохимическими цистернами или унылые громады фургонов со зловонными морепродуктами, — уже свернули с автострады и встали на стоянку. Блокпосты в нынешние дни стали, к сожалению, обычным делом.
Туристическое управление штата Луизиана содержало приют у обочины шоссе. Здание прилепилось у обрыва над рекой, как раз на границе штата. Штаб-квартира туристов представляла собой трогательно-уродливое сооружение, имитирующее стиль построек до Гражданской войны 1861 года — с кирпичной облицовкой и белыми колоннами.
Сейчас здание окружало недавно поставленное переносное заграждение из колючей проволоки. Автострада, ведущая в Техас, была целиком перегорожена: поперек шоссе поставили полосатый шлагбаум, торчали караульные будки и высились минные заграждения. Правда, их заряды были не смертельны: всего лишь пенные и клеящие мины.
Гигантских размеров матово-черный геликоптер сидел на своих полозьях по соседству с автострадой. Внимательный механический страж выглядел совершенно нелепо. Его прожектора освещали бетонированную площадку пронзительным голубоватым светом. Колоссальная машина была под завязку нагружена боевым оружием великих американских ВВС. Древнее вооружение «земля-воздух» было до такой степени ненормально сложным и архаичным, что его Назначение оставалось полной загадкой для Оскара. Имелись ли там картечницы Гатлинга (Картечницы Гатлинга — многоствольное скорострельное оружие, картечницы. Р. Д. Гатлинг (1818 — 1903) — американский изобретатель оружия.) ? Ускорители частиц? Может быть, какие-то лазерные пушки? Все это выглядело чудовищно — некая кошмарная помесь швейной машинки с оскаленной миногой.
Под сверкающими лучами прожекторов геликоптера офицеры ВВС в синей униформе останавливали машины, что ехали из Луизианы. Народ, сидящий в автомобилях, в основном туристы из Техаса, был подходящим объектом для дойки.
Вооруженные силы тщательно обшаривали и обыскивали машины. Они вытащили белые ящики из рефрижераторов и теперь исследовали их содержимое.
Норман с трудом оторвал завороженный взгляд от боевой оснастки геликоптеров.
— Да, шикарная застава, почти как в Теннесси, где были эти крутые цыгане-байкеры, — заметил Норман. — Может, лучше нам убраться отсюда подальше?
— Тут Фонтено, — возразил Оскар.
Фонтено помахал им рукой. Его современный электрический внедорожник лихо двигался по обочине в их сторону. Шеф безопасности избирательной кампании был одет в длинный желтый макинтош и грязные джинсы.
Вид Фонтено всегда действовал ободряюще. Раньше он был секретным агентом — ветеран Секретной службы правительственного уровня. Лично знал нескольких президентов. В действительности, Фонтено потерял левую ногу как раз, когда служил телохранителем при предпоследнем из них.
— ВВС прибыли сюда около полудня, — сообщил он, прислонясь к толстому бамперу «хаммера» и опуская бинокль. — Установили пенно-струйные автоматы и бомбометы с суперклеем. Плюс еще «ежи» и колючая проволока.
— Значит, они, по крайней мере, не искорежили шоссе? — уточнил Норман.
Фонтено проигнорировал вопрос.
— Они пропускают без проблем всех по той стороне, что ведет из Техаса, и выпускают отсюда всех, у кого номера Луизианы. Для местных никаких препятствий. Трясут только приезжих, которые покидают штат.
— Думаю, это имеет смысл, — сказал Оскар. Он снял мотоциклетный шлем, провел по волосам карманным гребешком и надел шляпу. Затем аккуратно выбрался из мотоколяски, пытаясь не испачкать ботинки. Берег Сабин на стороне Луизианы представлял собой одно гигантское болото.
— А зачем им это? — спросил Норман.
— Им нужны деньги, — объяснил Фонтено.
— Почему? — удивился Студент. — Ведь они служат в ВВС.
— Они не получают никакого федерального финансирования на оплату громадных счетов по содержанию их военно-воздушной базы. Если же они не платят, то лишаются коммунальных услуг.
— Значит, продолжается Чрезвычайное положение. Фонтено кивнул.
— Федералы давно мечтают комиссовать эту базу, но власти Луизианы уперлись как ослы. Поэтому конгресс в прошлом месяце просто вычеркнул их из списка находящихся на Чрезвычайном положении. Так что эта база теперь не имеет никаких прав.
— Но это плохо. Это очень плохо. Да ведь это просто ужасно! — воскликнул Норман. — Разве конгресс не мог поставить вопрос на голосование? Я имею в виду, разве это так сложно — закрыть военную базу?
Оскар и Фонтено обменялись понимающими взглядами.
— Норман, ты лучше постой здесь и посторожи наши машины, — добродушно предложил Оскар. — Мистер Фонтено и я должны обменяться парой слов с джентльменами в форме.
Оскар присоединился к бывшему секретному агенту, что хромая шел по обочине вдоль выстроившихся машин. Вскоре они были достаточно далеко, так что Норман не мог их услышать. Приятно было медленно брести на открытом воздухе, где вряд ли имелись подслушивающие устройства. Оскар всегда радовался разговорам, которые велись вне машинного наблюдения.
— Мы можем просто откупиться, вы ведь понимаете, — мягко заметил Фонтено. — Мы же не первый раз имеем дело с дорожными заставами.
— Верно, я предполагаю, что солдаты ни при каких обстоятельствах не будут в нас стрелять?
— О, нет, конечно нет! ВВС не будут нас обстреливать. — Фонтено пожал плечами. — В этой операции задействованы только средства поражения, исключающие убийство. Все это чистая политика.
— При других обстоятельствах, я бы просто откупился, — сказал Оскар. — Если бы мы проиграли кампанию, например. Но мы не проиграли. Мы выиграли. Наш сенатор теперь у власти. Так что теперь для нас это дело принципа.
Фонтено снял шляпу, помассировал лоб, постоянно натираемый тульей, и вновь вернул шляпу на место.
— Есть и другой вариант. У меня заготовлен альтернативный маршрут. Мы можем вернуться немного назад, двинуться в северном направлении по сто девятой автостраде и все же успеть добраться до Буны где-то около полуночи. Это безопасно и никаких дополнительных хлопот.
— Хорошая мысль, — ответил Оскар, — однако давайте все же заглянем к ним. Я нюхом чую здесь скандал. Сенатор обожает скандалы.
Через стекла наглухо запертых машин люди глазели на двоих прохожих. Фонтено легко мог сойти за местного, однако Оскар вызывал неприязнь смешанную с любопытством — мало кто в южной Луизиане одевался как политические функционеры Кольцевой.
— Верно, от этого дела воняет за версту, — согласился Фонтено.
— Ведь местный губернатор — человек с характером, не так ли? Ситуация вроде этой… Для здешних политиков она может быть удобным способом спровоцировать федералов.
— Зеленый Хью — сумасшедший. Но он нормальный сумасшедший, учитывая, что сейчас творится вокруг. Чрезвычайное положение, бюджетный кризис — все это в здешних местах не играет особой роли. Народ на самом деле просто об этом не думает.
Они остановились поблизости от площадки, залитой светом прожекторов геликоптера. Перед лейтенантом ВВС стояла машина с парой туристов из Техаса. Лейтенантом была молодая женщина в синей, подбитой мехом летной форме, в бронежилете и искусно сделанном летном шлеме. Подсоединенный к шлему экран, болтавшийся на ремне и опутанный паутиной проводов, деловито мигал и попискивал.
Техасец, настороженно поглядывая на нее, спросил:
— И что все это значит?
— ВВС предлагают вам купить выпечку, сэр. Луизианская выпечка. У нас есть кукурузные хлебцы, круассаны, муффулета, оладьи… Можем предложить также кофе из цикория. Тэд, у нас остался еще кофе из цикория?
— Только что получили свеженький! — громко отозвался Тэд, расстегивая молнию сумки-рикцж. Он был вооружен до зубов.
— Что ты об этом думаешь? — обратился водитель к своей жене.
— Оладьи здесь всегда густо посыпаются сахарной пудрой, — еле слышно пролепетала женщина.
— Хорошо, и сколько стоят, м-м, четыре круассана и два кофе? Со сливками.
Лейтенант оттарабанила заученную фразу о «добровольном пожертвовании». Водитель достал кошелек и молча протянул кредитную карту. Лейтенант быстро сунула карту в прорезь сотового считывающего аппарата и облегчила счет техасской пары на изрядную сумму. Затем передала в окно еду.
— Будьте осторожны, — напутствовала их она и, отпуская, махнула рукой.
Машина медленно тронулась с места, но, как только миновала линию заграждений, рванулась вперед с бешеной скоростью. Лейтенант, проконсультировавшись с кем-то через переговорное устройство, пропустила следующие три авто с луизианскими номерами. Затем занялась очередными туристами.
Фонтено и Оскар, обогнув площадку, залитую прожекторным светом, направились к командному пункту, устроенному в туристическом приюте. Здание окружала изгородь из переплетенной колючей проволоки; в высоту она доходила до уровня груди и блестела острыми, как бритва, шипами. Окна были затемнены листами фольги. Спутниковые антенны, напоминающие гигантские купальни для чудовищных птиц, высились на крыше. Вооруженный охранник стоял у дверей.
Охранник их остановил. Надетая на нем форма военной полиции была подозрительным образом измята — судя по всему ее вытащили из рюкзака с туристическим снаряжением. Юноша внимательно рассмотрел гостей: перед ним стоял элегантный политик в сопровождении личного телохранителя. Ничего необычного. Молодой солдат просканировал их на наличие оружия — его детектор не обнаружил пластмассового ружья, — и обратился к Оскару: «Ваш ID, сэр?»
Оскар передал ему сверкающий чип с досье. На чипе была вытеснена эмблема федерального Сената.
Четыре минуты спустя они входили в здание. В помещении приюта расположилось около дюжины военных — мужчин и женщин. Вторгшись сюда, они сдвинули имевшуюся мебель к стенам и плотно закрыли и завесили окна и двери.
С потолка доносились глухие удары, скрип и скрежет, будто на чердаке возился и скребся громадный вооруженный енот.
Обслуживающий персонал туристического приюта Луизианы все еще находился в здании. Он состоял из типично южных леди — хорошо одетых дам среднего возраста с аккуратно уложенными прическами с лентами, в юбках и туфлях на низких каблуках. Формально их никто не задерживал, но они были оттеснены в самый дальний угол их затемненного фольгой офиса и выглядели, что понятно, весьма расстроенными.
Командир подразделения ВВС был пьян в стельку. Оскара и Фонтено встречал PR-офицер. Пиарщик тоже был пьян.
В главном офисе громоздилось переносное оборудование для военного командного поста, рядом с подмигивающими экранами валялись вперемешку распечатки и военное обмундирование.
Комната провоняла виски, командир в полном облачении, включая и начищенные до блеска ботинки, валялся на походной раскладной кушетке. Фуражка с козырьком наполовину скрывала лицо.
Офицер, отвечавший за пиар, коренастый ветеран в гражданском, седовласый и со шрамом на щеке, сидел с деловитым видом перед рядом консолей. Сквозь отверстие в консоли протянулись толстые переплетения оптоволоконного кабеля.
— Чем могу быть полезен, джентльмены? — спросил он.
— Мне нужно провести автобус, — ответил Оскар. — Автобус избирательной кампании.
Офицер моргнул. Один глаз открылся полностью, другой не совсем. Голосом он владел, но пьян был сильно.
— А почему бы вам, ребята, не приобрести что-нибудь на миленькой маленькой пекарне наших ВВС?
— Я бы и рад вам помочь, но в нынешних обстоятельствах это будет выглядеть… — Оскар замялся, — бестактно.
Пиарщик легонько постучал сверкающей идентификационной карточкой Оскара по краю консоли.
— Ну, мистер, возможно, вам стоит подумать. Путь обратно в Бостон не близкий.
Тут в разговор вступил Фонтено. Будучи отличным охранником, он обладал необходимым здравомыслием и рассудительностью.
— А вы не могли бы хоть на полчаса отпустить поток, мы бы успели проскочить.
— В принципе, это вариант, — ответил офицер. Тут один из экранов перестал заунывно стрекотать и издал торжествующий вой, напоминающий выступления военного духового оркестра. Пиарщик углубился в полученное досье.
— Ого! Да вы сын Логана Вальпараисо!
Оскар кивнул, облегченно вздохнув. Хорошо налаженный поисковик гарантировал, что факты, касающиеся вашей личной жизни будут обнародованы, однако никогда нельзя было предугадать, под каким углом зрения они будут восприняты.
— Я знал вашего отца! — объявил пиарщик. — Я брал у него интервью, когда он прославился своим римейком «El Mariachi».
— Не может быть!
Компьютер обеспечил им общую почву для разговора. Это был трюк, дешевая уловка, однако, как и множество других психологических приемов, работал он безотказно. Трое собравшихся в комнате уже не были чужими друг другу.
— А как сейчас поживает старик?
— К несчастью, Логан Вальпараисо умер в конце 2042 года. Сердечный приступ.
— Как жаль. — Офицер в огорчении прищелкнул толстыми пальцами. — Он снимал великие картины.
— Отец немного сменил профиль в последние годы жизни, — сказал Оскар. — Он занялся недвижимостью.
Они оба лгали. Фильмы, хотя пользовались большим успехом, были дрянными. Последнее же дело с недвижимостью, которым занимался его отец, было связано с отмыванием денег для его покровителя в Голливуде — бывшего колумбийского мафиози.
— Вы не могли бы на время сдвинуть баррикады для нас? — деликатно спросил Фонтено.
— Для вас, парни, я что-нибудь соображу, — ответил мужчина. Экраны продолжали стрекотать, а они трое погрузились в дружескую беседу. Обсудили интернетовские сплетни, поделились небольшими секретами. Не будешь же стрелять в того, чей отец был кинозвездой. — На самом деле, мы здесь почти закончили.
Оскар приподнял брови.
— В самом деле? Это приятная новость.
— Да, я как раз хочу произвести небольшую оценку поля боя. … Понимаете, тут, как и в инфовоине, — проблема не в том, как войти в систему, проблема — выйти из нее с минимальными потерями. Так что потерпите немного, мы скоро запакуем вещички и снимемся отсюда.
Из угла донесся мощный храп и скрип раскладушки. Офицер поспешил к командиру, заботливо поправил подушку и натянул грубое одеяло. Потом вернулся, захватив с собой командирского бурбона, спрятанного под кушеткой. Не глядя плеснул в бумажный стаканчик, продолжая рассматривать данные с экрана.
— Так вы говорите… — подсказал Оскар.
— Оценка поля боя. Вот ключ к быстрому разворачиванию сил. У нас над этим шоссе наблюдательные беспилотные самолеты. Они передают номера машин. Мы вводим номера, узнаем владельца, потом производим сканирование его по финансовому и маркетинговому направлениям, а затем выбираем людей из очереди и безо всякой спешки взимаем финансовую контрибуцию… — офицер поднял голову и посмотрел на собеседников. — Можно назвать это альтернативной децентрализованной налоговой схемой.
Оскар взглянул на Фонтено.
— Это возможно?
— Да, конечно. — Фонтено был когда-то агентом Секретной службы и хорошо знал, как это делалось в СССР.
Пиарщик горько усмехнулся.
— Потому-то губернатор любит называть это… Но посмотрите, это ведь стандартная инфовоенная операция. Используемые средства — те же, что везде и всюду. Прилететь, разрушить системы жизнеобеспечения, свести до минимума случайности, добиться намеченной цели. Затем мы просто исчезаем, все закончилось, забудьте. Начинаем с чистого листа.
— Верно, — заметил Фонтено. — Как в Панаме-2.
— Ха, — горделиво откликнулся офицер. — Я участвовал в Панаме-2! Это была классическая сетевая война. Мы свергли местный режим, просто отрезав их от Сети. Никаких трагедий! Ни единого выстрела!
— Это хорошо, что никаких несчастных случаев, — заметил Фонтено, опираясь со скрипом на протез.
— Правда, пришлось оставить работу в Нью-Йоркских теленовостях. Как прикрытие это уже не годилось. На самом деле это долгая история, — забормотал хозяин, прикладываясь с видом крайнего уныния к бумажному стаканчику. — Парни, хотите бурбона?
— Еще бы! — воскликнул Оскар, который никогда в жизни не притрагивался к алкоголю. — Огромное спасибо!
Он взял бумажный стакан с желтым ободком и сделал вид, что пьет. Оскар не раз был свидетелем того, как алкоголь убивает людей.
— Когда вы думаете передислоцироваться отсюда? — спросил Фонтено, беря стакан и старательно изображая приклеенную улыбку, похожую на улыбку Эйзенхауэра.
— О, в девятнадцать ноль-ноль! Во всяком случае, так планировал наш командир утром.
— Ваш командир выглядит довольно усталым, — заметил Оскар.
Замечание разозлило офицера.
Он отставил стакан с виски и устремил на Оскара взгляд сквозь наполовину сомкнутые веки.
— Да, верно. Мой командир устал. Он нарушил присягу и грабит граждан Соединенных Штатов, народ, который он поклялся защищать. Вот на что вы намекаете.
Оскар внимательно слушал.
— Понимаете, у него не было выбора. Вообще никакого. Либо идти на хитрости, либо дать своим людям умирать с голоду в бараках. Нас сейчас никто не финансирует. Мы не получаем ни горючего, ни жалованья, ни обмундирования, не получаем ничего. А все потому, что разодетые в шелк сукины дети в Вашингтоне не могут договориться между собой насчет бюджета!
— Мой босс сейчас избран в сенаторы в Вашингтоне, — сказал Оскар. — Нам нужен шанс.
— А мой босс здесь — это награжденный многими знаками отличия офицер! Он участвовал в операциях Панама-3, Ирак-2, он был в Руанде. Он не политик, он — чертов национальный герой! А теперь федералы все разрушили, Конгресс свихнулся, а командир станет козлом отпущения. Когда все это закончится, расплачиваться придется ему. Его комисснут с пол-оборота.
Оскар спокойно ответил:
— Вот почему я должен работать в Вашингтоне.
— Вы, в какой партии?
— Сенатор Бамбакиас был избран с тридцатью восемью процентами голосов, — ответил Оскар. — Он не представляет какую-либо политическую доктрину, а выражает интересы самых разных групп.
Пиарщик фыркнул.
— Я спрашиваю, к какой партии принадлежите вы.
— Федерально-демократической.
— О, господи! — Голова офицера нырнула вниз, и он помахал им рукой. — Убирайтесь домой, янки!
— Мы уже уходим, — сказал Фонтено, ставя нетронутый стакан с бурбоном. — Вы случайно не знаете здесь поблизости какой-нибудь ресторан? Я имею в виду креольскую кухню? Чтобы мы все там поместились.
Молодой страж на входе вежливо отдал им честь, когда они выходили из здания приюта. Оскар аккуратно засунул свой федеральный ID в плотный кошелек. Дождавшись, когда они отошли подальше, он произнес:
— Возможно, он в доску пьян, но в ресторанах разбирается отлично.
— Журналисты всегда помнят такие вещи, — как-то невпопад ответил Фонтено. Потом добавил: — Знаешь, а ведь я видел этого парня. Встречал его как-то раз в «Бэтлдоре» в Джорджтауне. На ленче с тогдашним вице-президентом. Хоть убей, не припомню имени, но лицо помню точно. Он считался выдающимся международным корреспондентом, был большой шишкой на старом кабельном ТВ. До тех пор пока его оттуда не поперли как шпиона Соединенных Штатов в инфовойне.
Оскар задумался. Как политический консультант он, естественно, был знаком со множеством журналистов. Он также был знаком со многими шпионами. Журналисты, конечно, имели право на свое место в политической игре, но шпионы всегда раздражали его, будучи незрелым и нечистоплотным подразделением политических консультантов.
— Вам удалось записать на ленту небольшую дискуссию, которая у нас только что была?
— Ага, — подтвердил Фонтено. — Я обычно всегда это делаю, особенно в тех случаях, когда уверен, что парни другой стороны тоже нас записывают.
— Для шефа, — пробормотал Оскар. — Я должен отобрать нужное из этой беседы и отослать сенатору.
Взаимоотношения Оскара и Фонтено на протяжении всей кампании были формально уважительными. Фонтено был вдвое старше Оскара, обладал житейской мудростью и параноидальной манией обеспечения физической безопасности вверенного ему кандидата. Однако после окончания кампании у Фонтено развязался язык. Сейчас, похоже, на него накатил внезапный приступ откровенности.
— Хотите дам вам совет? Вы не обязаны меня слушать, если не хотите.
— Жюль, вы же знаете, я всегда прислушиваюсь к вашим советам.
— Вы метите стать главой администрации Бамбакиаса в Вашингтоне, — начал Фонтено, пристально глядя на него.
Оскар пожал плечами.
— Да, я этого и не скрываю. Разве я когда-либо отрицал это?
— А вместо этого вам приходится выполнять задание Сенатского комитета. Вы умный юноша, и, думаю, вам удастся достичь чего-то в Вашингтоне. Я наблюдал, как вы справляетесь с безнадежными растяпами в вашей команде, которые ведут себя как бойцы проигравшей армии, и знаю, что вы сможете справиться с Комитетом Сената. Ведь что-то надо делать. — Фонтено взглянул на Оскара с искренней болью. — Америка что-то потеряла. Мы потеряли хватку. Черт возьми, да вы только посмотрите на все это! В нашей стране — блокпосты!
— Я надеюсь помочь Бамбакиасу. У него есть идеи.
— Бамбакиас может произносить хорошие речи, но он и дня не прожил внутри Кольцевой. Он даже не представляет себе, на что это похоже. Этот парень — архитектор.
— Он очень умный архитектор. Фонтено проворчал.
— Он не первый и не последний, кто путает ум с политическими навыками.
— Ладно, предположим, что последний успех сенатора связан с его помощниками, командой, администрацией. — Оскар улыбнулся. — Но поймите. Не я нанимал вас. Это Бамбакиас нанял вас. Он умеет выбирать людей. Все, в чем он нуждается, — это возможности.
Фонтено приподнял воротник желтого макинтоша. Начинало моросить. Оскар развел руками:
— Мне ведь всего двадцать восемь лет. У меня нет нужного послужного списка, чтобы стать во главе администрации сенатора. И кроме того, у меня сейчас будет множество хлопот в этом Техасском научном центре.
— И кроме того, — имитируя его тон, продолжил Фонтено, — есть также небольшая проблема происхождения.
Оскар сморгнул. Любое упоминание вслух этой темы до сих пор приводило его на мгновение в замешательство. Естественно, что Фонтено был полностью осведомлен о его «персональных анкетных данных». Это входило в его обязанности.
— Но вы ведь не имеете, я надеюсь, ничего против?
— Нет, — Фонтено понизил голос. — Хотя мог бы. Я ведь старый человек. Старомодный. Но я видел вас в работе и теперь лучше вас знаю, — он глухо притопнул протезной ногой по земле. — Нет, Оскар, я не потому от вас ухожу. Хотя я ухожу. Кампания прошла успешно, вы победили. Большая победа. Я участвовал во многих предвыборных кампаниях и, действительно, думаю, что ваша была лучшей из всех. Но сейчас хочу вернуться домой в свою хибару, мне пора отходить от дел. Совсем. Так что провожу вас в безопасности до Буны, а потом отправлюсь отсюда.
— Я уважаю ваше решение, поверьте, — сказал Оскар. — Но мне хотелось бы, чтобы вы остались с нами еще на некоторое время. Команда ценит ваши профессиональные суждения. Ситуация в Буне может потребовать вашего умения. — Оскар перевел дыхание и затем заговорил более собранно и настойчиво. — Я не хотел обрушивать это на наших мальчиков и девочек в автобусе, но моя задача — расследовать ситуацию в Буне. Поскольку это приятное сельское уединенное местечко в Техасе, по моим предположениям, грозит в будущем самым большим кризисом.
Фонтено покачал головой.
— Я не в той форме, чтобы встречать будущий кризис. Я мечтаю о спокойной отставке. Поудить рыбу.
Поохотиться. Хочу подыскать себе хибару в дельте реки со старой печкой и сковородками с ручками и никаких тебе проклятых телефонов и Сети! Насовсем, навсегда!
— Я могу добиться для вас денежной компенсации, — стал уговаривать Оскар. — Ну, хотя бы месяц, хорошо? Четыре недели до рождественских праздников. У вас останется та же зарплата на все это время. Я могу даже удвоить жалованье. Добавить еще месячный оклад.
Фонтено стряхнул воду с полей шляпы.
— Вы сможете это выбить?
— Ну не прямо, конечно. Не из фондов кампании. Но Пеликанос сможет провернуть это. Он мастер в таких делах. Двухмесячное жалование за один месяц работы. По бостонским расценкам, кстати. Это хороший вклад в оснащение вашей хибары, а?
Фонтено заколебался.
— Ладно, но мне надо все обдумать.
— У вас будут выходные.
— Да?
— Трехдневные выходные. Чтобы вы могли присмотреть место для житья.
Фонтено вздохнул. — Ну…
— А Одри и Боб не откажутся просканировать положение на рынке недвижимости. Они же оппо мирового уровня, специалисты по поиску, а сейчас маются от безделья. Так что, почему бы им не заняться жилищным вопросом? Они могут подыскать для вас сказочный дом и даже вполне пристойного агента по недвижимости.
— Черт! А мне как-то и не пришло это в голову. Но это верно! Вот это для меня очень ценно! Я освобождаюсь от множества ненужных хлопот. Хорошо, тогда я согласен.
Он пожали друг другу руки.
Дойдя до оставленных ими машин, они, однако, не обнаружили поблизости никаких признаков Студента Нормана. Фонтено взобрался на крепкий кузов «хаммера», протезная нога скрипела от напряжения. Выпрямившись, он, наконец, сумел разглядеть Нормана в бинокль.
Норман болтал с кем-то из персонала ВВС. Они сидели рядышком под наклонной крышей беседки для пикников неподалеку от лесной тропинки, ведущей к спрятавшейся за кипарисами болотной глуби реки Сабин.
— Мне сходить за ним?
— Я сам им займусь, — ответил Оскар. — Я приведу его. Вы можете позвонить Пеликаносу в автобус и кратко ввести команду в курс дел.
Молодые люди в современной Америке относились к разряду меньшинств. И подобно другим представителям меньшинств, тяготели к братанию. Норман был молод и еще не вышел из возраста, годного для военной службы. Прислонившись к разрисованным граффити подпоркам крыши над столом, он громко что-то втолковывал солдатам.
— … прозрачные для радаров дроны с рентеговскими лазерами! — закончил он решительно.
— Ну, может быть, у нас есть такие, а может быть, и нет, — протянул в ответ молодой парень в синей форме.
— Послушай, всем известно, что они у вас есть. Это похоже на спутники, что читают номера с орбиты, — об этом сообщалось во вчерашних новостях, они у вас с незапамятных времен. Так вот что я думаю: если у вас есть такие возможности, то почему вам не позаботиться о губернаторе Луизианы? Вычислите с помощью дрона номер его авто, последуйте за ним, подстерегите, когда он ненадолго отойдет от машины, — и раз — разделайтесь с ним!
Тут заговорила девушка.
— Разделаться с губернатором Хьюгелетом?
— Ну, я не предлагаю убить его. Это было бы слишком явно. Я имею в виду, чтобы он исчез. Просто испарился!
Некоторое время ребята из ВВС переваривали услышанное. Предложенное явно наполнило их раздражением.
— Человека нельзя просто испарить при помощи лазерных или рентгеновских лучей.
— Можно, если это управляемые лучи.
— Управляемые лазеры на свободных электронах непрозрачны для радаров. Кроме того, необходима слишком большая мощность.
— Ладно, вы могли бы сосредоточить четыре-пять самолетов так, чтобы перекрыть зону обстрела. И потом, кому нужны эти аарые неуклюжие свободные электроны, когда есть бандгэпы с прицельными фотонными излучателями? Бандгэпы-то полностью управляемы!
— Простите, что прерываю ваш разговор, — сказал Оскар. — Норман, нам надо возвращаться в автобус.
Девушка из ВВС, вытаращив глаза, осмотрела Оскара с ног до головы: от лакированных ботинок до изящной шляпы.
— Что за костюм?
— Это… м-м, ну, он из Сената США, — жизнерадостно улыбнулся Норман. — Мой хороший друг.
Оскар мягко тронул Нормана за плечо.
— Нам пора, Норман, уже заказан столик на всю группу в креольском ресторане.
Норман покорно потащился за ним.
— А мне можно будет там выпить?
— Laissez tes bon temps rouler, — изрек Оскар по-французски.
— Это отличные ребята, — заявил Норман. — Ну, я имею в виду, конечно, они нарушители и все такое, но вообще-то они отличные ребята.
— Они служат в ВВС, которые заняты грабежом.
— Да, верно. Это плохо. Это, правда, очень плохо. Знаешь, дело в том, что они военные, и потому ничего не понимают в политике.
Техасскую границу они пересекали под покровом влажной густой темноты. Команда до отвала наелась запеченных креветок и обжаренных в тесте хвостов аллигаторов, запитых почти непрерывно подливаемыми коктейльными смесями и обжигающим кофе с бренди. Питание в креольском ресторане было поставлено с эпическим размахом. Там могли даже похвастаться специальными расценками для туристических автобусов.
Это была действительно прекрасная идея — остановиться и поесть. Оскар почувствовал, что настроение в их маленьком коллективе радикально изменилось. Команда действительно развеселилась. Одно дело знать, что ты путешествуешь по штату Луизиана, другое — ощутить сей факт в своем желудке и почувствовать, как упруго пульсирует обогащенная кровь.
Больше не было никакого Бостона. Не был глухого тупика после Массачусетской кампании. Они пребывали в междуцарствии, и кое-кто, если ему хватало сил, мог поверить, что находится в начале чего-то лучшего. Оскар никогда не сетовал на судьбу. Конечно, нынешнюю жизнь не назовешь нормальной, но нормальной у него никогда и не было. Тем не менее жизнь предлагала ему интересные проблемы, которые хотелось решить. Разве она может быть плохой? Ведь они все добропорядочные федералы.
Оскар был единственным бодрствующим в автобусе, если не считать трудягу Джимми, их водителя, который получал дополнительную плату за то, чтобы не напивался до бесчувствия. Оскар почти всегда последним ложился и первым просыпался. Он вообще спал очень мало. Начиная с шести лет на сон у него обычно уходило не более трех часов в сутки.
Когда он был маленьким, то просто лежал молча в темноте и в долгие часы ночных бдений не торопясь планировал, как ему управиться с сумасшедшими причудами его приемных родителей из Голливуда. Выжить в окружении привычных для Вальпараисо денег, наркотиков и известности было делом, потребовавшим многих часов сосредоточенных размышлений и предусмотрительности.
Позже Оскар использовал свободное ночное время для других полезных вещей: сначала для учебы в Гарвардской школе бизнеса, затем для первых шагов в биотехнологическом бизнесе. Именно тогда он отыскал бухгалтера и финансиста Йоша Пеликаноса, оставшегося с ним на долгое время, а также преданного ему секретаря-распорядителя Лану Рамачандран. Он сумел удержать при себе этих двоих во время банкротства их первой кампании и провести сквозь жуткие дни, когда затеял рискованную операцию с инвестициями в шоссе 128. Хотя бизнес более чем соответствовал талантам и склонностям Оскара, он, тем не менее, вскоре сделал неожиданный поворот и занялся политической деятельностью. Успешно проведенная кампания во время выборов в муниципальный совет Бостона привлекла к нему внимание Элкотта Бамбакиаса. Затем последовали выборы в американский Сенат. Занятия политикой означали для Оскара новую карьеру. Вызов. Цель.
Так что Оскар бодрствовал в темноте и работал. Обычно он заканчивал каждый день дневниковыми заметками, резюме предпринятых им действий и важных событий. Сегодняшней ночью он набросал осторожные комментарии к аудиозаписи разговора с представителями банды ВВС. Он отослал зашифрованный файл с этой записью Элкотту Бамбакиасу снабдив пометкой «лично и конфиденциально». Привлечет ли переменчивое внимание шефа это отрывочное свидетельство нынешнего хаоса в Луизиане, предугадать было невозможно. Но было важно поддерживать постоянный поток сведений и консультаций через Сеть. Оставаться вне поля зрения сенатора могло быть даже в чем-то полезно, но исчезнуть из его головы было бы со стороны Оскара признаком грубой профессиональной ошибки.
Оскар составил и отослал по Сети дружеский привет своей подружке Кларе, что жила в его доме в Бостоне. Проверил и подправил личные файлы. Подсчитал и суммировал дневные расходы. Он успокаивался, занимаясь ежедневными рутинными процедурами.
Да, ему удалось преодолеть много препятствий в прошлом, но то, что предстоит сейчас, может обернуться полным крахом.
С чувством хорошо выполненного долга, Оскар захлопнул лэптоп и приготовился заснуть. Долго ерзал и ворочался с боку на бок. Наконец снова сел.
Открыв лэптоп, Оскар в пятьдесят второй раз стал просматривать ленту с событиями в Вустере.
2.
Ученый был в мятой желтой безрукавке, безразмерных шортах «бермудах» и с непокрытой головой. На ногах болтались шлепанцы. Отсутствие головного убора шокировало Оскара. Он мог стерпеть толстые ляжки гида и даже кустистую неопрятную бородку. Но был не в состоянии воспринимать всерьез человека, не имевшего приличной шляпы.
Темно-зеленого окраса зверь, о котором шла речь, был жилист и шерстист. Это был бинтуронг — животное, предки которого обитали в Южной Азии. Бинтуронг давным-давно не существовал в естественном виде. Особь, которую они рассматривали, была клонирована в Бунском национальном Коллаборатории. Ее вырастили внутри видоизмененной матки домашней коровы.