Клайв Касслер, Пол Кемпрекос

«Синее золото»

ПРОЛОГ

Аэропорт Сан-Пауло, Бразилия, 1991 год

Мощные турбодвигатели оторва­ли блестящий самолет от взлет­ной полосы и понесли его вверх, к кучевым облакам. Взлетая над крупнейшим городом Южной Америки, «Лирджет» бы­стро достиг крейсерской высоты и взял курс на северо-запад.

Сидя лицом к хвосту, доктор Франсишка Кабрал задумчи­во смотрела в иллюминатор. Она уже соскучилась по окутан­ным смогом и кипящим жизнью улицам родного города. В со­седнем ряду приглушенно хмыкнул мужчина среднего воз­раста, в мятом костюме. Франсишка покачала головой. И что заставило отца нанять Филлипо Родригеса в качестве ее телохранителя?

Достав из портфеля папку с черновиком речи, девушка принялась делать пометки на полях. Предстояло выступить в Каире, на международной конференции экологов. Франсишка уже раз десять просматривала черновик — врожденная скру­пулезность не давала покоя. Кабрал — блестящий инженер и уважаемый преподаватель, однако в среде коллег-мужчин этого недостаточно.

Слова на странице расплывались. Прошлой ночью Франсишка легла поздно, собирала нужные документы. Возбуж­дение не позволяло расслабиться. Теперь же она, с завистью глянув на клюющего носом телохранителя, решила соснуть. Откинула спинку мягкого кресла в положение «спать» и закрыла глаза. Сон под мерное гудение турбин пришел быстро.



Ей приснилось, что она медузой плывет по океану. Течение бережно укачивает, но вот одна особенно сильная волна под­нимает ее и выкидывает из-под воды, словно пробивший кры­шу лифт.



Распахнув глаза, Франсишка огляделась. Вроде все хоро­шо, вот только чувство — будто сердце схватила ледяная ру­ка. По салону струилась тихая мелодия «Ноты самбы» Анто­нио Карлоса Жобина. Филлипо спал без задних ног. Но тре­вога не прошла.

Наклонившись к спящему телохранителю, Франсишка бе­режно потрясла его за плечо.

— Филлипо, проснитесь.

Его рука метнулась к наплечной кобуре. И, только увидев перед собой Франсишку, Филлипо расслабился.

— Простите, сеньора, — зевнул он. — Задремал.

— Я тоже. — Она прислушалась. — Что-то не так.

— В каком смысле?

Франсишка нервно рассмеялась.

—Сама не знаю.

Филлипо понимающе улыбнулся, как человек, чьей жене по ночам мерещатся подозрительные звуки в доме. Похлопав нанимательницу по руке, он сказал:

— Пойду взгляну.

Встав и потянувшись, Филлипо проследовал в голову са­лона. Постучался в кабину и, когда дверь открылась, загля­нул внутрь. Послышался приглушенный разговор, потом смех. Вскоре телохранитель вернулся и, лучезарно улыбаясь, сообщил:

— Пилоты говорят, что все в порядке, сеньора.

Поблагодарив его, Франсишка вернулась на место. Глубо­ко вздохнула. Бояться нет оснований. Всему виной стресс и предвкушение свободы после двухлетней интеллектуальной мясорубки, в которую угодил мозг Франсишки. Проект погло­тил ее всю, отнял часы, дни и ночи, разрушил личную жизнь.

Взглянув на диванчик в задней части салона, Франсишка с трудом поборола соблазн пойти и проверить, надежно ли спрятан за подушками металлический кейс. Ей нравилось ду­мать о нем, как о ящике Пандоры наоборот. Вместо зла в нем хранится чудесное знание, открытие, которое принесет мил­лионам здоровье и процветание и навсегда изменит планету.

Филлипо передал Франсишке бутылку охлажденного апельсинового сока. Поблагодарив его, Франсишка отмети­ла про себя, что телохранитель быстро начинает ей нравить­ся. Мятый коричневый костюм, усы, седеющая редкая шеве­люра, круглые стекла очков... Филлипо запросто мог сойти за рассеянного профессора. Откуда же ей знать, что он годами развивал в себе образ застенчивого мямли! Такая способность сливаться с окружением, подобно выцветшим обоям, делала Филлипо одним из элитных агентов бразильских спецслужб.

Его выбрал отец, лично. Франсишка воспротивилась бы­ло: не хватало еще няньки, ей-то, почти старой тетке! Одна­ко увидев, что отец больше печется о ее работе, нежели о со­хранности жизни, Франсишка сдалась. Миловидных мошен­ников, охотников за чужим добром пруд пруди.

Даже если забыть о фамильном состоянии, Франсишка для мужчин — лакомый кусочек. Уроженка страны темноволосых и смуглых, она резко выделялась среди соплеменников. От деда-японца ей достались иссиня-черные глаза, длинные рес­ницы и практически идеальная форма губ. От бабки-немки — светло-каштановые волосы, высокий рост и арийский волевой подбородок. Только точеная фигура — это, наверное, заслуга родины. Бразильские женщины рождаются с телами, создан­ными для национального танца самбы. Впрочем, Франсишка и сама постаралась: долгие часы проводила в спортзале, сни­мая напряжение после рабочего дня.

Дед служил дипломатом во время Второй мировой, а ког­да Империя сгинула под куполами двух ядерных грибов, ре­шил обосноваться в Бразилии. Женился на дочери немецкого посла, который также остался без работы; получил граждан­ство и вернулся к своей первой любви — садоводству. Поз­же переправил в Сан-Пауло родных. Его фирма, обслуживая богатых и сильных мира сего, помогла обзавестись нужными связями в правительстве и среди военных. Пользуясь ими, его сын — отец Франсишки — без труда получил высокий пост в министерстве торговли. Мать, замечательный инженер, пожертвовала карьерой ради того, чтобы стать примерной же­ной. О своем выборе она никогда не жалела, по крайней ме­ре открыто. Какова же была радость матери, когда дочь по­шла по ее стопам.

Отец дал свой самолет для поездки в Нью-Йорк, на встре­чу с представителями ООН. С ними Франсишка отправится коммерческим рейсом в Каир. Ненадолго в Штаты заглянуть можно, вот бы еще самолет летел быстрее. Годы, проведен­ные за учебой в Стэнфорде, Франсишка всегда вспоминала с улыбкой.

Глянув в иллюминатор, она встревожилась не на шутку. Где они? Куда летят? Пилоты с самого вылета из Сан-Пауло даже не думали докладывать о маршруте. Извинившись перед Филлипо, Франсишка проследовала к кабине.

— Bom dias[1] — поздоровалась она. — Я хотела узнать, где мы и долго ли еще лететь?

За штурвалом сидел капитан Райорден, американец с ко­ротко стриженными соломенными волосами. Франсишка пре­жде с ним не летала, что неудивительно. Самолет, может, и частный, но пилотов предоставляет местная обслуживающая авиалиния.

— Буенас диас, — улыбаясь одной стороной рта, произ­нес пилот. Техасский выговор и корявый испанский резану­ли слух. — Простите, что держим в неведении, мисс. Увидели вас спящей и решили не тревожить.

Он подмигнул второму пилоту, накачанному бразильцу (наверное, часами толкает «железо» в спортзале). Пробежав­шись взглядом по Франсишке, тот усмехнулся. Девушка ощу­тила себя матерью двух сыновей, готовых отколоть номер.

—         Что у нас с расписанием? — деловым тоном поинтересовалась она.

—         Та-ак, мы над Венесуэлой. Часа через три будем в Майами. Дозаправимся, разомнем ноги и еще через три часа будем в Нью-Йорке.

Франсишка машинально посмотрела на приборную панель, на мониторы. Проследив за ее взглядом, второй пилот решил произвести впечатление на красавицу.

—    Этот самолетик такой умный, что может сам собой управ­лять. А мы знай себе футбол по телевизору смотрим. — Он об­нажил в улыбке крупные зубы.

—    Не позволяйте Карлосу пудрить вам мозги, — сказал Райорден. — Это ЭПИС, электронная пилотажная информационная система. Экраны — вместо старых счетчиков.

—    Благодарю, — вежливо ответила Франсишка. Указав на один из приборов, она спросила: — Компас?

— Sim, sim[2] — ответил Карлос, страшно гордый своим образованием.

—    Тогда почему он показывает направление строго на север? — нахмурилась Франсишка. — Стоит взять на запад, ес­ли мы летим в Майами.

Пилоты переглянулись.

—    Вы наблюдательны, сеньора, — заметил техасец. — И абсолютно правы. Однако в небе прямая — не всегда кратчайшее расстояние между двумя точками. Дело в кривизне Зем­ли. Например, из США в Европу надо следовать по большой дуге. Нам еще через воздушное пространство Кубы лететь. Не дай бог задеть кепи на голове старины Фиделя. — Он опять подмигнул второму пилоту и усмехнулся.

—    Спасибо, что уделили время, сеньоры, — уважительно кивнула Франсишка. — Очень познавательно. Не смею больше отвлекать.

—    Ну что вы, мэм! Обращайтесь.

Кипя от злости, Франсишка вернулась на место. Идиоты! За дурочку держат? Кривизна Земли, как же!

—          Все хорошо? — спросил Филлипо, отрываясь от журнала.

Франсишка наклонилась к нему и шепнула:

— Нет. Самолет отклонился от курса. — Она поделилась наблюдениями. — Еще во сне я почуяла неладное. Думаю, пилоты изменили направление полета.

— Может, вы ошибаетесь?

— Может... хотя вряд ли.

— У пилотов объяснения спрашивали?

— Да. Они накормили меня байками, будто кратчайший путь из точки А в точку В — не прямая. Из-за кривизны планеты.

Филлипо удивленно выгнул брови. История Франсишки его, впрочем, не убедила.

— Ну, не знаю...

Тогда Франсишка напомнила еще об одном факте.

— Поднявшись на борт, эти двое представились заменой.

— Помню. Якобы имело место перераспределение, и эти двое с радостью согласились подменить ваших обычных пилотов.

Франсишка покачала головой.

— Странно. Зачем такое говорить? Они словно заранее пытались отмести всякие вопросы.

— Я немного разбираюсь в навигации, — задумчиво произнес Филлипо. — Пойду гляну.

Телохранитель еще раз прошелся до кабины, заглянул внутрь. Раздался смех, а через несколько минут Филлипо, улыбаясь, вернулся. Едва он присел, как улыбка растаяла.

— В кабине есть один прибор, который показывает изна­чальный план полета. Мы не следуем синей линии, как долж­ны бы. И насчет компаса вы тоже правы. Мы летим невер­ным курсом.

— Господи боже, Филлипо, что происходит?

—    Ваш отец кое-что утаил, — мрачно произнес телохрани­тель.

—    Не понимаю.

Филлипо глянул в сторону кабины.

—    До него дошли определенные слухи. Ничего особенно страшного, однако, приставив меня к вам, он почувствовал себя спокойнее.

—    Нам обоим пригодилась бы помощь.

—    Sim, senhora. К несчастью, рассчитывать приходится на самих себя.

—    Пистолет у вас есть? — резко спросила Франсишка.

—    Разумеется. — Филлипо слегка удивился такому пря­мому и практичному вопросу от прекрасной и образованной спутницы. — Мне пристрелить пилотов?

—    Нет, нет, я не то имела в виду, — хмуро ответила Фран­сишка. — Есть соображения?

—    Из пистолета не только стреляют. С его помощью мож­но запугать, принудить к действиям.

—    Например, отвезти нас в нужное место?

—    Надеюсь, сеньора. Пойду первым. Попрошу посадить самолет в ближайшем аэропорту — скажем, по вашей просьбе. Если не согласятся, достану пистолет и скажу, что не хотелось бы его использовать.

—    У вас и не получится, — предупредила Франсишка. — Если на такой высоте пробить обшивку, давление резко упадет, и мы погибнем в считаные секунды.

—    Здравый аргумент. Тем более пилотам есть чего бояться. — Он сжал руку Франсишке. — Я обещал вашему отцу присмотреть за вами, сеньора.

Она покачала головой, словно пытаясь прогнать дурное на­важдение.

—    А если я не права? И они — простые летчики, которые выполняют свою работу?

—    Все просто, — пожал плечами Филлипо. — Связываемся по радио с ближайшим аэропортом, садимся, вызываем поли­цию, выясняем, что к чему, и летим дальше.

Они замолчали, едва открылась дверь в кабину. Вышел Райорден. Из-за низкого потолка ему пришлось нагнуться.

—    Ну вы и пошутили, — криво усмехаясь, похвалил он Филлипо. — Еще анекдоты есть?

—    Простите, сеньор.

—    Зато я вспомнил один... — Набрякшие веки придавали Райордену сонный вид. Правда, пистолет из-за пояса он до­стал быстро и ловко. — Отдайте оружие. Медленно.

Филлипо осторожно приподнял полу пиджака, открывая наплечную кобуру. Кончиками пальцев достал оружие и пере­дал его Райордену. Тот заткнул трофейное оружие за ремень.

—    Grazyeass, amigo[3], — сказал он. — Приятно иметь дело с профессионалом.

Присев на подлокотник кресла, летчик свободной рукой сунул в рот сигарету и закурил.

—    Мы тут с партнером подумали: не проверяете ли вы нас? Решили, что вы что-то заподозрили, когда второй раз загля­нули в кабину. Надо бы прояснить все сразу, исключить не­допонимание.

—    Капитан Райорден, что происходит? — спросила Фран­сишка. — Куда вы нас везете?

—    Нас предупредили, что вы умница. — Пилот хихикнул. — Не стоило моему партнеру трепаться о самолете. — Он выдо­хнул дым через ноздри. — Вы правы, в Майами мы не летим. Мы направляемся в Тринидад.

—    Тринидад?

—    Я слышал, местечко приятное.

—    Зачем мы туда летим?

—    Дело обстоит примерно так, сеньори-ита. В аэропорту вас встретят. Кто эти люди — не спрашивайте, я не знаю. Нас про­сто наняли доставить пассажиров по назначению. Все должно пройти как по маслу, без шума и пыли. Вам мы скажем, будто у нас технические неполадки и мы вынуждены приземлиться.

—    Что с пилотами? — спросил Филлипо.

—    Авария. — Пилот слегка пожал плечами и бросил окурок на пол. — Значит, так, мисс. Сидите тихо и не рыпайтесь. Ты, cavaleiro[4]... жаль выставлять тебя дураком перед твоими бос­сами. Могу связать вас обоих, но вы же не станете глупить? Ведь вы не умеете управлять самолетом? Да, и еще. Вставай, дружок, и повернись ко мне спиной.

Филлипо думал, что его собираются просто обыскать, и подчинился беспрекословно. Франсишка не успела его преду­предить — пистолет размытым серебристым пятном обрушил­ся на голову телохранителю, прямо за правым ухом. Вскрик Филлипо заглушил противный хруст кости.

Франсишка вскочила с места.

—    Зачем?! — дерзко воскликнула она. — У вас пистолет. Мы бессильны.

—    Простите, мисс. Люблю, когда все по науке. — Он пере­шагнул через распростертое на полу тело, как через мешок с картошкой. — Ничто так хорошо не удерживает мужчин от глупых подвигов, как проломленный череп. На стене висит аптечка. Помогите ему, хоть делом займетесь.

Козырнув, он вернулся в кабину и закрыл за собой дверь.

Франсишка опустилась на колени рядом с поверженным телохранителем, смочила в минералке салфетки и смыла кровь с головы, потом прижала их к ране. Обработала сса­дину и синяки вокруг нее антисептиком. В другую салфетку завернула кубики льда и приложила к ушибу, чтобы не бы­ло шишки.

Присев, она попыталась сопоставить кусочки головолом­ки. Похищение ради выкупа исключалось сразу. Этим людям нужны ее разработки. Кто бы ни стоял за похищением, ему нужна не просто модель в масштабе и пояснения к ней. Про­ще ограбить лабораторию или стянуть кейс у Франсишки еще в аэропорту. Им нужна сама Франсишка, без нее им не понять сложное, нетрадиционное, почти волшебное — и потому ни­кем ранее не совершенное — открытие.

Но какой в этом смысл?! Через несколько дней Франсиш­ка передаст технологию людям. Просто так, бесплатно. Ника­ких патентов и роялти... В груди поднялась волна гнева. Не­годяи! Не хотят процветания на планете.

Филлипо застонал. Перевернувшись на спину, он открыл глаза, моргнул. Сфокусировал взгляд.

—    Вы как? — спросила Франсишка.

—    Чертовски больно, значит, я жив. Пожалуйста, помоги­те сесть.

Франсишка помогла ему приподняться и привалиться спи­ной к креслу. Потом налила рому из бара. Пригубив спирт­ное, Филлипо подождал немного и отхлебнул целый глоток. Подождал — не вырвет ли. Желудок не возмутился.

—    Жить буду, спасибо, — улыбнулся телохранитель.

Франсишка передала ему очки.

—    Разбились, когда вас оглушили.

Отшвырнув их, Филлипо сказал:

—    Простое стекло, я и без них хорошо вижу. — Он при­стально посмотрел на Франсишку взглядом, в котором не бы­ло ни капли страха, и, обернувшись на дверь в кабину, спро­сил: — Долго я лежал без сознания?

—    Минут двадцать.

—    Хорошо, время есть.

—    Время для чего?

Рука Филлипо скользнула к лодыжке, где под штаниной крепилась кобура с короткоствольным револьвером.

—    Если б нашему другу не приспичило одарить меня го­ловной болью, он бы меня обыскал, — мрачно усмехнулся те­лохранитель.

Филлипо определенно больше не походил на рассеянного профессора в мятом костюме. Впрочем, радость Франсишки быстро сошла на нет.

—    Что мы сделаем? У них по меньшей мере два ствола. И самолетом мы управлять не умеем.

—    Простите за очередной промах, сеньора Кабрал. — Из­виняющимся тоном Филлипо добавил: — Я забыл сказать: до того как вступить в ряды секретных агентов, я служил в ВВС Бразилии. Не поможете встать?

Франсишка онемела. Какие еще трюки припас телохрани­тель? Она помогла ему подняться. Поначалу ноги у Филли­по чуть подкосились, но минуту спустя он преисполнился но­вых сил и уверенности.

—    Ждите здесь, пока я не скажу, что делать, — велел Фил­липо тоном человека, привыкшего к беспрекословному под­чинению.

Он подошел к кабине и открыл дверь. Оглянувшись, Рай- орден произнес:

—    Эй, смотрите, кто вернулся из страны живых мертвецов. Я что, слабо тебя стукнул?

—    Сильно ударить уже не получится. — Филлипо уткнул ему за ухо револьвер. — Пристрелю одного из вас, и судно по­ведет второй. Ну, кого убить?

—    Иисусе! — взмолился Карлос. — Ты же забрал у него пушку!

—    Забываешь, cavaleiro, — спокойно напомнил капитан. — Пристрелишь нас — кто тогда поведет самолет?

—    Я, cavaleiro. Прости, что не захватил с собой летные пра­ва. Уж поверь на слово.

Слегка обернувшись, Райорден заметил на лице Филлипо хладнокровную усмешку.

—    Забираю свои слова: не так уж и приятно с тобой рабо­тать. Что дальше, дружок?

—    Отдай оружие. Оба ствола, по очереди.

Пилот отдал ему сначала свой пистолет, затем оружие, от­нятое у самого Филлипо. Тот передал трофеи Франсишке.

—    Освободите кресла, — велел телохранитель, отступая в салон. — Медленно.

Мельком глянув на Карлоса, Райорден встал и, повернув­шись к Филлипо спиной, сделал напарнику жест: дернул рас­крытой ладонью. Тот едва заметно кивнул.

Филлипо, пятясь, вышел в салон. Капитан следовал за ним, будто на невидимом поводке.

—    Сейчас ты, — приказал Филлипо, целясь ему в грудь, — ляжешь лицом вниз на диван.

—    А я как раз вздремнуть надеялся... Очень мило с твоей стороны.

Франсишка отступила, давая пройти. Филлипо попросил ее достать из-под переднего сиденья полиэтиленовые пакеты для мусора. Связав Райордена, телохранитель хотел спокой­но заняться вторым пилотом.

Салон имел двенадцать футов в длину. В тесноте Филлипо посторонился, давая дорогу Райордену. Напомнил, чтобы ка­питан не дергался, дескать, с малой дистанции промахнуться невозможно. Райорден, кивнув, проследовал в заднюю часть салона. Их с Филлипо разделяли какие-то дюймы, и в этот момент второй пилот опрокинул судно на левое крыло.

Райорден ждал рывка, однако не думал, что напарник ис­полнит его так скоро и жестко. Его швырнуло на сиденье, го­ловой о переборку. Филлипо тоже оторвало от пола и броси­ло прямо на Райордена.

Высвободив руку, летчик врезал огромным кулаком в че­люсть Филлипо. В глазах у того вспыхнули звезды, но ору­жия телохранитель не выпустил. Локтем он блокировал вто­рой удар.

Оба — и Райорден, и Филлипо — выросли на улице и уме­ли драться. Филлипо впился пальцами в глаза Райордену, а тот укусил его за мясистую часть ладони. Тогда Филлипо вре­зал коленом летчику в пах, и тот разжал зубы. Телохранитель ударил его лбом в переносицу и победил бы, если бы в следу­ющую секунду Карлос не кинул самолет вправо.

Сцепившиеся мужчины отлетели на соседнее кресло. Те­перь сверху был американец. Филлипо попытался ударить его стволом пистолета — Райорден перехватил запястье против­ника обеими руками и принялся его выворачивать. Даже тре­нированный, сильный Филлипо не мог тягаться одновремен­но с двумя противниками.

В какой-то миг ему почти удалось перебороть Райордена, но подвели пальцы — они скользили по влажной от крови ру­коятке. Вот капитан вывернул телохранителю руку и, отобрав пистолет, выстрелил ему в грудь.

Раздался приглушенный хлопок. Тело Филлипо коротко дернулось и обмякло.

Карлос выровнял положение самолета, и Райорден, шата­ясь, вернулся в кабину. На пороге он замер — почуял неладное.

Дуло пистолета, брошенного на груди телохранителя, смо­трело в спину пилота. Филлипо из последних сил пытался прицелиться как следует. Райорден раненым носорогом мет­нулся к Филлипо, но тот успел выстрелить. Первая пуля во­шла Райордену в плечо. Пилот не остановился. Мозг Филли­по умер, однако палец продолжал давить на спусковой крю­чок. Вторая пуля вошла пилоту в сердце, принеся мгновенную смерть. Третья не попала в цель вообще. Лишь когда Райорден свалился на пол, рука Филлипо выронила пистолет.

Борьба заняла всего несколько секунд. Франсишку за­швырнуло между сидений. Когда мимо в сторону кабины проходил окровавленный Райорден, она притворилась, буд­то потеряла сознание. Услышав выстрелы, она снова броси­лась на пол.

Осторожно выглянув в проход, девушка увидела мертвое тело Райордена. Проползла к Филлипо, забрала из окровав­ленной руки пистолет и с оружием на изготовку вошла в ка­бину. Пылая гневом, она совершенно забыла о страхе. Впро­чем, злоба тут же сменилась потрясением.

Второго пилота в кресле удерживали только ремни. В пере­городке, отделяющей салон от кабины, и в спинке кресла тем­нело пулевое отверстие. Все же третья пуля нашла свою цель.

Франсишка встряхнула Карлоса, и тот застонал. Жив.

—    Говорить можете? — спросила Франсишка.

Закатив глаза, Карлос прохрипел:

— Да.

—    Отлично. Пуля не задела жизненно важных органов, — соврала она. — Я остановлю кровотечение.

Она сняла со стены аптечку, хотя на деле понадобился бы полный набор из травматологического отделения «Скорой по­мощи». Девушка чуть не упала в обморок при виде хлещущей из раны крови. Повязка тут же окрасилась алым; скорее всего помогла приостановить кровотечение, хотя так сразу не ска­жешь. Сразу видно было одно: Карлос не выживет. С недо­брым предчувствием Франсишка глянула на мерцающую ог­нями приборную панель и поняла: Карлос, этот полутруп, — ее ключ к спасению. Нужно помочь ему продержаться.

Франсишка поднесла к его губам бутылку рома. Пригубив крепкий напиток, второй пилот закашлялся и попросил еще. На щеках его расцвел румянец, в затуманенных глазах про­снулась жизнь.

Франсишка ровным голосом произнесла ему на ухо:

— Вы должны вести самолет. Это наш единственный шанс.

Близость красивой девушки придала Карлосу сил. Глаза его остекленели, но взгляд оставался твердым. Кивнув, он дрожащей рукой включил радио — теперь у них была пря­мая связь с диспетчерской в Рио. Опустившись в кресло ка­питана, Франсишка надела наушники, в них тут же раздался голос диспетчера. Карлос взглядом дал понять, что без помо­щи Франсишки ему не обойтись. И девушка заговорила, объ­ясняя затруднительную ситуацию.

— Что посоветуете? — спросила она под конец.

Выдержав напряженную паузу, диспетчер ответил:

— Немедленно следуйте на Каракас.

— Слишком далеко, — с натугой прохрипел Карлос. — Нужно место поближе.

Прошло еще несколько мучительно долгих секунд. Нако­нец диспетчер сказал:

— В двухстах милях от вас, в Сан-Педро, есть провинци­альный аэродром. По приборам на посадку не зайти, но пого­да у них идеальная. Дотянете?

— Да, — сказала Франсишка.

Карлос набрал команду на клавиатуре бортового компью­тера, запросил идентификатор аэродрома в Сан-Педро и ввел данные в программу. Управляемый автопилотом, самолет лег на новый курс.

Карлос слабенько улыбнулся.

—    Я вроде говорил, сеньора, что этот самолетик летает сам по себе? — сонно, задыхаясь, произнес он. Карлос явно осла­бел от потери крови. Скоро потеряет сознание, это лишь во­прос времени.

—    Мне плевать, кто управляет самолетом, — резко ответи­ла Франсишка. — Главное — посади его.

Кивнув, Карлос опустил самолет на две тысячи футов. Они прошли сквозь облачный слой, и внизу показались зеленые полосы полей. Вид земли одновременно и напугал, и успо­коил Франсишку. Она испугалась еще больше, когда Карлос вздрогнул, как от удара током.

—    До Сан-Педро не дотяну, — влажно прохрипел он, креп­ко схватив ее за руку.

—    Ты должен.

—    Не смогу...

—    Проклятье, Карлос! Ты и твой напарник втянули нас в эту передрягу, так что вывози!

Второй пилот рассеянно усмехнулся.

—    Иначе — что, сеньора? Пристрелите меня?

В глазах Франсишки полыхнул гнев.

—    Не посадишь нас — пожалеешь, что сразу не умер.

Он покачал головой.

—    Экстренная посадка. Иначе — никак. Найдите место.

В широкое окно Франсишка видела густой дождевой лес. Чувство было такое, что самолет пролетает над бескрайним морем брокколи. Она еще раз всмотрелась в сплошную зелень. Нет, сажать самолет некуда... хотя, постойте. Солнце высве­тило искрящуюся поверхность.

—    Что там? — указала она вперед.

Отключив автопилот, Карлос взялся за штурвал и повел судно к сверкающей точке. Оказалось, это гигантский водо­пад. Постепенно в поле зрения вошла узкая извилистая речка, вдоль нее тянулся неровной формы расчищенный участок — какие-то посадки.

Действуя практически на автомате, Карлос пролетел над ней и заложил правый вираж. Он выдвинул закрылки, и са­молет пошел вниз по длинной плоской дуге. Уверенный, что этот полет для него — последний, Карлос еще больше выдви­нул закрылки. Падение замедлилось. Высота была сто восемь­десят футов.

—    Слишком низко! — прорычал Карлос. Они мчались пря­мо на верхушки деревьев. Нечеловеческим усилием воли, рожденным от отчаяния, Карлос потянул штурвал на себя. Самолет пошел вверх.

Сквозь туман в глазах второй пилот еще раз оценил шан­сы. Сердце упало. Садиться предстояло чуть ли не на почто­вую марку, на скорости сто шестьдесят миль в час. Слишком быстро.

Влажно кашлянув, Карлос уронил голову набок. Из горла хлынула кровь. Пальцы, твердо сжимавшие штурвал, намерт­во стиснули ручки управления. Лишь благодаря его таланту самолет сел более или менее ровно. Ударившись о землю, он несколько раз подпрыгнул, словно плоский камешек, запу­щенный вдоль поверхности воды.

С оглушительным скрежетом фюзеляж плугом взрыл зем­лю. Трение о твердую почву чуть сбило скорость, но само­лет все еще делал более сотни миль в час. Из пробитых ба­ков хлынуло и загорелось топливо, образуя два черно-рыжих огненных хвоста.

Самолет развалился бы на части, если бы ближе к излучи­не поросшая травой почва не уступила место илистой. Лишен­ный крыльев, самолет походил на гигантское червеобразное существо: бело-голубое, сверкающее, вымазанное в грязи, оно будто стремилось зарыться в трясину. Наконец, дав крен, са­молет остановился. Франсишку по инерции бросило вперед, и, ударившись о приборную панель, она потеряла сознание.

Если не считать треска горящей травы, журчания реки и шипения пара, вокруг воцарилась тишина.

Вскоре из леса выступили призрачные тени. Бесшумно, слов­но клубы дыма, приблизились они к разбитому фюзеляжу...



ГЛАВА 1

Сан-Диего, штат Калифорния, 2001 год

Изящная яхта «Непентес» покачи­валась на волнах у тихоокеанско­го побережья, к западу от Энсинитас. Это было самое роскош­ное судно флотилии в Сан-Диего, включающей, казалось, все виды парусных и моторных судов. Плавные обводы, шприн­тов, копьем выдающийся вперед, выпуклый транец, длина две сотни футов... Яхту словно создали из белого фарфора. Кор­пус, отполированный до зеркального блеска, сверкал под яр­ким калифорнийским солнцем. Флажки и флаги трепетали на ветру от носа до кормы. То и дело в безоблачное небо срыва­лись воздушные шарики.

Внутри обширного, оформленного в британском стиле са­лона струнный квартет наигрывал что-то из Вивальди для пе­строй публики, состоящей из одетых в черное кинозвезд, упи­танных политиков и стройных телеведущих. Гости обраща­лись вокруг стола из красного дерева на толстых ножках и, словно оголодавшие, уминали паштет, икру белуги и креветок.

На высушенной солнцем палубе дети в инвалидных коля­сках и на костылях угощались хот-догами и гамбургерами, на­слаждаясь свежим морским воздухом. Над ними, словно кури­ца-наседка, хлопотала миловидная женщина лет пятидесяти. Чувственные губы и васильковые глаза Глории Экхарт полю­бились миллионам зрителей, видевших ее фильмы и популяр­ный телесериал. Ее дочь, симпатичная веснушчатая девочка, рассекавшая по палубе в инвалидном кресле, также была зна­кома каждому фанату Глории. Актриса оставила карьеру на пике популярности, чтобы все силы и состояние отдать детям-инвалидам. Сейчас влиятельные и богатые гости смаку­ют внизу «Дом Периньон», а чуть позже их попросят выпи­сать солидный чек в пользу фонда Экхарт.

Глория обладала талантом к подобного рода акциям, пото­му она и устроила прием на «Непентес». Спущенная на воду в 1930 году в Глазго, эта яхта сразу вошла в число самых изящ­ных и роскошных моторных судов. Первый владелец, англий­ский граф, проиграл ее за ночь в покер одному голливудско­му воротиле. Тот был падок на карточные игры, долгие вече­ринки и несовершеннолетних старлеток. Сменив множество безразличных хозяев, «Непентес» окончила дни рыболовным судном, и окончила неудачно: пропахшая тухлой рыбой, гни­ющая, она стояла на приколе в самом дальнем углу дока. Спас ее магнат из Кремниевой долины — и теперь пытался окупить вбуханные в восстановление деньги, сдавая судно в аренду для мероприятий вроде того, что устроила сегодня Глория Экхарт.

Мужчина в синем блейзере с приколотым к груди бейджем участника регаты вглядывался через бинокль в аквамарино­вые просторы Тихого океана. Протерев глаза, он снова при­ник к биноклю. На горизонте вверх поднимались белые об­лачка. Мужчина в блейзере поднял баллончик аэрозоля с на­садкой в виде пластикового рожка и трижды нажал на клапан.

Кря-кря-кря!

Гудок эхом разнесся над водной гладью, будто брачный призыв чудовищного селезня. Флотилия мигом подхватила сигнал: крики голодных чаек потонули в разразившейся ка­кофонии ответных звуков. Сотни зевак приникли к окуля­рам биноклей и видоискателям фотоаппаратов. На всех су­дах пассажиры разом устремились к одному борту, создавая опасный крен. Гости «Непентес» смели остатки еды и, при­хватив бокалы шампанского, единым потоком вылились на палубу. Прикрывая глаза ладонями, они всматривались, как перистые облачка брызг принимают форму петушиных хво­стов. Ветер доносил звук, похожий на гудение потревоженно­го пчелиного улья.

В сотне футах над «Непентес» кружил вертолет. В его салоне коренастый итальянский фотограф по имени Карло Поцци похлопал пилота по плечу и указал на северо-запад. В сторону флотилии двигались две пенные борозды. Прове­рив страховку, Поцци одной ногой ступил на полозья и во­друзил на плечо пятидесятифунтовую телекамеру. Научен­ный опытом, он пригнулся под сильным ветром и нацелил сверхмощные линзы на приближающиеся параллельные ли­нии. Повел объективом вправо и влево, давая зрителям по всему миру разглядеть десяток взрезающих волны гоночных судов. Затем сфокусировался на двух ведущих бортах в чет­верти мили от основной группы.

Сорокафутовый катер приподнятым носом рассекал шап­ки пены на гребнях волн. Ярко-красный, как пожарная маши­на, он словно пытался вырваться из оков гравитации. Иду­щий за ним в сотне ярдов соперник сверкал, как золотой са­мородок. Оба напоминали скорее звездные истребители, чем морские суда. По бокам к плоским палубам крепились похо­жие на торпеды выступы-спонсоны. Отсек двигателя накры­вали аэродинамические крылья. В двух третях от двойных за­остренных носов помещались фонари кабин, как у самолетов типа «F-16».

Под правым фонарем красного катера сидел Курт Остин. Загорелый, решительный, он стойко переносил удары о твер­дую, словно бетон, воду. (В отличие от сухопутных транспорт­ных средств у морских судов нет амортизаторов.) Каждый удар сотрясал композитный корпус из кевлара и карбона, зу­бодробительной волной проходя по телу Остина. Несмотря на мощное телосложение — широкие плечи, накачанные бицеп­сы, двести фунтов веса — и ремни безопасности с пятиточеч­ным креплением, Курт ощущал себя как баскетбольный мяч в руках Майкла Джордана.

Всю, до последней капли, силу здоровяк Остин направил на то, чтобы руками удерживать в нужном положении трим­меры и рукоятки дроссельной заслонки, а левой ногой — пе­даль, контролирующую давление в могучих сдвоенных тур­бодвигателях.

Под левым колпаком, сгорбившись, сидел Хосе Джо За­вала. Затянутыми в перчатки руками он крепко вцепился в черный руль, настолько маленький, что с его помощью, каза­лось, невозможно править таким катером. Хосе чувствовал се­бя больше стрелком, нежели водителем. Сжав губы в плотную линию, он следил за морем — не поднимется ли ветер, не из­менится ли высота волн. Обычно веселые, темно-карие глаза остекленели. Качка лишь добавляла проблем. И если Остин чувствовал удары о воду, в прямом смысле, задом, то у Зава­лы страдали главным образом руки.

—    С какой скоростью идем? — пролаял Остин в микрофон рации.

Завала глянул на электронный спидометр.

—    Сто двадцать две. — Его взгляд сместился на экран GPS- навигатора. — Курс держим.

Сверившись с часами, Остин посмотрел на таблицу у пра­вого бедра. Стошестидесятимильная гонка началась у бере­га Сан-Диего, сделала два крутых поворота у острова Святой Каталины и вот вывела участников на финишный отрезок. Вдоль всей дистанции зрители на пляжах с замиранием серд­ца следили за окончанием соревнования. С минуты на мину­ту пилоты гоночных катеров выйдут на финальный поворот.

Прищурившись, Остин сквозь забрызганное стекло фона­ря увидел справа вертикальную линию, вторую... Яхтенные мачты! Зрители на своих судах выстроились в широкую по­лосу на открытой воде. Ждут. Миновав их, гонщики окажут­ся у поворотного бакена береговой охраны, и дальше — по­следний круг. Быстро обернувшись направо, Остин заметил отраженный в золоте солнечный свет.

—    Ускоряюсь до ста тридцати, — сказал Остин.

Судя по тому, как трясло руль, высота волн росла. На воде появились белые прожилки, значит, поднимается ветер.

—    Может, не стоит? — перекрывая шум двигателей, крик­нул Завала. — На воде рябь. А где Али-Баба?

—    Считай, у нас в кармане!

—    Он псих, если сейчас пойдет на обгон. Ему же лучше, ес­ли сдастся и позволит нам победить. Море и ветер слишком непредсказуемы.

—    Али не любит проигрывать.

Завала фыркнул.

—    Ладно, прибавь скорости до ста двадцати пяти. Может, он и отступит.

Кончиками пальцев Остин перевел рычаги газа в нужное положение и ощутил, как набирают мощь двигатели.

Спустя мгновение Завала доложил:

—    Сто двадцать семь. Идем неплохо.

Приотстав, золотой катер снова нагнал красного соперни­ка. На его борту уже различалась черная надпись «Ковер-са- молет». Пилота под тонированным колпаком видно не было, однако Остин знал: этот похожий на Омара Шарифа борода­тый юноша улыбается от уха до уха. Сын гостиничного маг­ната из Дубая, Али бен Саид — один из самых сильных сопер­ников в одном из самых зрелищных и опасных видов спорта, гонках первого класса на открытой воде.

В прошлом году Али чуть не победил Остина на Гран-при в Дубае. Поражение на родине, перед лицом соплеменников особенно горько, и потому Али прокачал «Коврик», усилив движки «Ламборгини». Из своей улучшенной «Красной кап­ли» Остин тоже мог выжать немалую скорость, но справед­ливо опасался, что Али возьмет-таки реванш.

На брифинге перед гонкой Али в шутку обвинил Ости­на: якобы по просьбе последнего Агентство морских и подво­дных исследований будет успокаивать море на пути «Крас­ной капли». Командир Команды особого назначения НУМА[5], Остин и вправду располагал внушительными ресурсами, од­нако ему хватило мудрости не строить из себя короля Кнута[6]. Не мощный двигатель помог побить Али, нет. Слаженная ра­бота Остина и напарника — вот ключ к победе.

Смуглый Завала, брюнет, обладатель густой шевелюры, по­стоянно зачесанной назад, больше походил на администра­тора фешенебельного отеля. За легкомысленной улыбочкой скрывались железная воля и решительность, выкованные в студенческие годы. (Завала боксировал в среднем весе.) Уча­стие в особых операциях НУМА лишь закалило его характер. Общительный и мягкий, этот инженер-гидротехник успел в свое время налетать тысячи часов на вертолетах, небольших реактивных и турбированных самолетах и уверенно чувство­вал себя в кабине гоночного катера. На пару с Остином они работали как детали точной машины, и с первой же секунды гонки Завала взял на себя управление.

Катера стояли практически под прямым углом к линии старта и пересекли ее на скорости сто тридцать миль в час. Разогнались с места. Один из участников перевернулся, не вписавшись в первый поворот, наверное, самый опасный за всю гонку. Прочие остались далеко позади в кильватере двух фаворитов. «Красная капля» обогнала всех так, будто они му­хами прилипли к полоске клейкой бумаги. Лишь «Ковер-самолет» поспевал за ней. Уже на первом повороте Завала су­мел обойти Али, ловко обогнув буй.

Правда, сейчас «Ковер» шел чуть ли не корпус в корпус с «Каплей». В последний момент перед гонкой Али устано­вил малый движок, который хорош при гонке на бурной во­де. Жаль, Остин не догадался снять большой двигатель для спокойных вод. Али умен и прислушивается не к прогнозам синоптиков, а к чутью.

—    Я сейчас поддам газку! — прокричал в микрофон Остин.

—    Мы и так идем на ста сорока, — ответил Завала. — Если не сбавим скорость, взлетим.

Да, на высокой скорости на поворот заходить опасно. Двой­ные спонсоны и без того скользят, практически не касаясь во­ды. Полет по шапкам волн имеет свои недостатки: встречный ветер задувает под днище и может поднять катер, как воз­душного змея. Или того хуже, перевернуть и опрокинуть па­лубой на воду.

«Ковер-самолет» настигал «Каплю». Остин пальцами про­бежался по ручкам газа. Проигрывать он ненавидел. Бойцов­ский дух достался ему от батюшки, так же как сложение рег­биста и глаза цвета коралла под водой. Однажды несгибае­мость приведет Остина к гибели, но только не сегодня. Точно выставив скорость, он спас себе и напарнику жизнь.

Слева, буквально рыча, надвигалась увенчанная белой шап­кой волна высотой в сорок футов. Завала увидел, как «Ка­плю» накрывает. Только бы успеть, только бы проскочить... Нет, не угадали со временем. Волна, будто кошка лапой, на­крыла один из спонсонов, и «Каплю» подбросило, закрутило. Завала с молниеносной скоростью раскрутил руль в сторону вращения, словно водитель машины, угодивший на обледене­лую трассу. Упав, «Капля» покатилась.

Али притормозил, однако, убедившись, что «Капля» не по­страдала и даже еще на плаву, помчался дальше. Он совсем забыл об осторожности, стремясь финишировать как можно скорее. Не обращая внимания на советы напарника, опытно­го гонщика Хэнка Смита, Али разогнал «Ковер» до предела. Спаренные двигатели подняли пенный гребень под сотню фу­тов высотой.

—    Прости, — извинился Завала. — Словил волну.

—    Большую волну... Ладно, давай поборемся за второе место.

Остин дал по газам, и «Капля», взревев моторами, устре­милась вслед за «Ковром».

Высоко в воздухе итальянский телерепортер запечатлел неожиданную смену лидера. Описав широкий круг, вертолет завис над фарватером. Поцци хотел дать общий план одино­кого катера, стремящегося к заветному бую перед финаль­ным поворотом на Сан-Диего. Взглянул на поверхность во­ды, желая «прицелиться», и вдруг заметил рябь. Она окайм­ляла крупный сероватый предмет, холмиком выступающий над водой. Оптический эффект? Преломление света? Не по­хоже, там внизу точно что-то есть. Поцци указал пилоту на серую тень.

—    Это что за чертовщина? — воскликнул пилот.

Нацелившись на странный предмет, Поцци одним нажати­ем на кнопку навел фокус.

—    Balena, — сказал он.

—    Бога ради, по-английски!

—    Да как его там... кит!

—    И точно. У них миграция. Не волнуйтесь, кит нырнет, едва заслышит шум моторов.

—    Нет. — Поцци покачал головой. — По-моему, этот мертв. Он не двигается.

Пилот слегка опустился, чтобы приглядеться получше.

—    Черт, вы правы. Вон еще один. Их три... нет, четыре. Про­клятье, они же путь перекрыли! — Он включил канал связи с диспетчерской. — Вызываю береговую охрану Сан-Диего. Это вертолет телевидения. Мы над гоночной дистанцией. Экс­тренная ситуация!

В наушниках сквозь шипение пробился голос:

—    Станция береговой охраны на Кабрилло-Пойнт. Продол­жайте.

—    Прямо на пути гоночных катеров киты.

—    Киты?

—    Да, с десяток. Похоже, мертвые.

—    Принято. Высылаем дежурный катер осмотреть их.

—    Поздно, — возразил пилот. — Надо остановить гонку.

Повисла напряженная тишина.

—    Принято, — ответил наконец диспетчер. — Попытаемся.

Через секунду, получив сигнал со станции, к бую устре­мился дежурный катер береговой охраны. В небе вспыхнули оранжевые сигнальные огни.

Вспышки в небе и раздутые серые туши у себя на пути Али заметил чересчур поздно. Резко вывернув руль, он ушел от столкновения с первым трупом кита, потом со вторым. На третий раз ему не повезло. Уходя с дистанции, Али заорал на Хэнка, чтобы тот сбросил скорость. Напарник потянул за рычаг газа, и сверкающий корпус «Ковра», тормозя, опустил­ся. На скорости пятьдесят миль в час он влетел в тушу, и она лопнула подобно пузырю с гнилостным воздухом. Подлетев и описав кульбит, «Ковер» просто чудом упал на спонсоны. Если бы не шлемы, экипажу точно размозжило бы головы.

В глазах помутнело, но Али все равно потянулся к рулю. Подергал его — безрезультатно. Позвал Хэнка — тот без со­знания распростерся на приборной панели.

На борту «Непентес» капитан покинул мостик и спустил­ся к Глории Экхарт. Заговорил с ней, и в этот момент актри­са перегнулась через поручни и указала на «Ковер-самолет».

—    Простите, капитан, а что с золотым катером?

«Ковер» вихлял, будто ошеломленный боксер, который пы­тается отступить в нейтральный угол ринга. Вот золотистое судно выровнялось и, набрав скорость, пошло прямо на яхту. Капитан ждал, что катер свернет, но тот упрямо летел на «Не­пентес». Встревоженный, капитан как можно спокойнее изви­нился и снял с пояса рацию. В уме он просчитывал, сколько осталось до столкновения.

—    Говорит капитан, — пролаял он в рацию. — Полный вперед.