Величайшие загадки XX века

Автор–составитель Н. Н. Непомнящий

И СНОВА ЗЕМЛЯ САННИКОВА[1]

10 августа 1886 года в жизни Эдуарда Васильевича Толля произошло событие, определившее всю его дальнейшую судьбу. Находясь в устье ручья Могур, на северном берегу острова Котельного, он своими глазами увидел по азимуту 14—18 градусов «ясные контуры четырех столовых гор с прилегающим к ним на востоке низким остроконечием».

Картина, открывшаяся Э. В. Толлю в тот солнечный день, была настолько четкой, что он не только определил расстояние до гор — около 150 верст, или полтора градуса по широте, но и заключил, что горы сложены трапповыми массивами, подобно островам Земли Франца–Иосифа. С этого момента все дни, какие Толлю еще оставалось прожить на свете, были подчинены мечте о достижении увиденного острова…

Но сделаем еще некоторое отступление во времени — в год 1810–й, когда устьянский «промышленник» Яков Санников, будучи участником первой официальной русской экспедиции на Новосибирские острова, возглавляемой коллежским регистратором Матвеем Матвеевичем Геденштромом, увидел с северной оконечности острова Котельного доселе неизвестную землю. «…На северо–запад, в примерном расстоянии 70 верст, видны высокие каменные горы», — записал М. М. Геденштром. Здесь берет завязку феноменальный сюжет: как «земли», на которые никогда не ступала и не ступит нога человека, в течение полутора столетий вызывали к жизни исследования, давшие бесценные результаты…

Большая Советская Энциклопедия утверждает: «Первые сведения о Новосибирских островах сообщил в начале XVIII в. казак Я. Пермяков, в 1712 г. о. Б. Ляховского достиг отряд казаков во главе с М. Ватным». К 1815 году были открыты почти все острова, входящие в состав Новосибирского архипелага, если не считать островов Де–Лонга — группы крошечных скалистых островков, затерянных далеко на севере в просторах Восточно–Сибирского моря. К этому времени было известно одиннадцать островов из… семи, существующих сегодня. Это не опечатка, дальше читатель узнает, почему так случилось.

Экзотические полярные острова вызвали интерес в обществе, однако после экспедиции М. М. Геденштрома стало ясно, что особых богатств, если не считать мамонтовой кости, на Новосибирских островах нет. Да и «вид их еще угрюмее Сибирского берега», сообщал М. М. Геденштром. Почему же тогда архипелаг продолжал притягивать умы? А потому, что на карте Геденштрома к северу от уже обследованных островов были нанесены еще два, никем пока не посещенные, и написано: «Земли, виденные Санниковым». Собственно, Санников видел три «земли» (одну — с острова Котельного и две — с Новой Сибири), но третью Геденштром не нанес на карту, решив, что это «гряда высочайших ледяных громад».

В 1820 году была снаряжена экспедиция под началом лейтенанта флота П. Ф. Анжу, имевшая целью проверить открытия Санникова. 5 апреля 1821 года Анжу вышел в точку на севере Котельного, откуда Санников наблюдал землю. Горизонт был открыт, но на северо–западе ничего, кроме ровного льда, не просматривалось. Два дня, прорубаясь через торосы, отряд двигался в указанном Геденштромом направлении и, осилив около 44 верст, вышел на край припайного льда на границе с Великой Сибирской полыньей. Предполагаемой земли не было видно. Анжу взял пробы донного грунта (это оказался «жидкий ил»). Глубина моря составляла около 34 м, и ничто не указывало на близость суши. Анжу, в отличие от Санникова, имел хорошие зрительные трубы. Он пришел к выводу, что предшественник видел «туман, похожий на землю».

После этого о Новосибирских островах не вспоминали шестьдесят лет — до тех пор, пока в 1881 году американец Джордж Де–Лонг не открыл к северо–востоку от острова Новая Сибирь небольшой архипелаг, названный его именем. В следующем году ученый секретарь Императорского Русского географического общества А. В. Григорьев опубликовал статью, где высказал мысль, что острова Беннетта и Генриетта, открытые Де–Лонгом, — это «земли», виденные Геденштромом и Санниковым с Новой Сибири. Расстояния (до Генриетты — 260 верст!) не смущали А. В. Григорьева, он ссылался на случаи аномально далекой видимости в Арктике, особенно в ясные весенние дни. В такие дни над островами часто держится облачность, которая зрительно приподнимает их над морем, а феноменальная прозрачность воздуха в высоких широтах увеличивает видимость.

«После этого, — писал Григорьев, — не может быть сомнений в действительности существования земли, виденной Санниковым же в 1810 году на NW от северной оконечности Котельного острова». А. В. Григорьев первым употребил в печати словосочетание «Земля Санникова».

В 1885 году Академия наук организовала первую научно–исследовательскую экспедицию на Новосибирские острова. Начальником был назначен А. А. Бунге, в помощники ему был приглашен кандидат геологии барон Эдуард Васильевич Толль. За лето Э. В. Толль обошел берега острова Котельного, обследовал Фаддеевский и Новую Сибирь… Ему удалось выделить главные возрастные комплексы пород, слагающих острова. А на следующий сезон произошло то, с чего мы начали рассказ: ученый увидел остров, который принял за Землю Санникова…

В 1893 году исследователю представилась возможность вновь посетить архипелаг. Академия командировала его исследовать труп мамонта в районе устья Яны. Прибыв на место еще ранней весною, Толль убедился, что останки не слишком интересны, однако решил еще раз осмотреть их после таяния снегов, а пока побывать на Новосибирских островах, благо в задании экспедиции был пункт, дававший свободу действий: «изучение неизвестных частей Сибири».

19 апреля Толль, его помощник лейтенант Евгений Иванович Шилейко и четверо каюров на собаках двинулись к острову Большой Ляховский. Поездка оказалась трудной, тем не менее экспедиция успела обойти Большой Ляховский и Котельный, описать множество обнажений, пополнить астрономические и магнитные наблюдения, устроить «продовольственные депо» для Нансена, который тогда готовился к рейсу на «Фраме».

В последующие годы Э. В. Толль в публичных выступлениях и в академической печати активно пропагандирует идею экспедиции на Землю Санникова. Его убежденность подчиняет себе факты и выстраивает их в свою систему. Анжу не видел Землю? Но ведь промышленники не сомневаются в ее существовании. Ф. Нансен, пройдя 19 - 20 сентября 1893 года в районе Земли Санникова, ее не обнаружил? Значит, он прошел севернее, а Земля ориентирована в широтном направлении. Густой туман, всегда стоящий над Великой Сибирской полыньей, помешал заметить ее. Позже этот мотив продолжал развивать другой энтузиаст Земли Санникова — академик В. А. Обручев. Он ссылался на парадоксальный факт: реально существующий, огромный архипелаг Северная Земля не был замечен ни Норденшельдом с «Веги», ни Нансеном с «Фрама», ни Толлем с «Зари»...

Что влекло Эдуарда Толля на Север? Он искал разгадку тайн недавнего геологического прошлого Арктики: существовал ли материк в районе современных Новосибирских островов? Когда и почему он распался? Почему вымер «мамонтовый комплекс» млекопитающих? Толль стремился добраться до первопричины явлений, а это счастье и мука подлинного исследователя.

Идея экспедиции встретила отклик. В числе ее активных сторонников были академики Д. И. Менделеев, А. П. Карпинский, Ф. Б. Шмидт, адмирал С. О. Макаров. Было принято решение об организации полярной экспедиции. Подготовка велась с размахом, с широким освещением в прессе. Министерство финансов отпустило 150 ООО рублей золотом, в Норвегии приобрели китобойное судно водоизмещением около 1000 тонн, которое назвали «Зарей». Оно имело машину в 228 индикаторных сил, но могло ходить и под парусами. Э. В. Толль лично подобрал научный состав из молодых многообещающих специалистов и укомплектовал экспедицию лучшим отечественным и зарубежным снаряжением, аппаратурой, продовольствием…

21 июня 1900 года «Заря» торжественно покинула Петербург. Началось плавание, рассчитанное на три года. Нет нужды в деталях описывать это путешествие — сохранился и издан в 1959 году подробнейший дневник Толля.

Более чем через год после выхода из Петербурга, 9 сентября 1901 года, «Заря» достигла района предполагаемой Земли Санникова. «Малые глубины говорят о близости земли, — записывает Толль в дневнике, — но до настоящего времени ее не видно…» Матрос из «вороньего гнезда» разглядел только подковообразный ледяной пояс, а за ним — полосу свободной воды («…у меня закрадываются тяжелые предчувствия… но довольно об этом!»). На следующий день сгустился тяжелый туман, сделав дальнейшие поиски бессмысленными и принеся Толлю неожиданное облегчение: «Теперь совершенно ясно, что можно было десять раз пройти мимо Земли Санникова, не заметив ее».

16 сентября судно встало на зимовку в лагуне Нерпалах, у западного берега острова Котельного. В течение зимы «Заря» работала как стационарная метеорологическая и геофизическая станция. А 5 июня, когда было еще далеко до освобождения «Зари» из ледового плена, Э. В. Толль, астроном Ф. Г. Зееберг и двое местных охотников–промышленников — Василий Горохов и Николай Дьяконов — вышли по маршруту Котельный — Фаддеевский — мыс Высокий на Новой Сибири, а далее — больше ста верст почти прямо на север по льду Восточно–Сибирского моря — на остров Беннетта. Целью похода было изучение природных условий этих островов, но в глубине души Э. В. Толль таил мечту, что с острова Беннетта ему удастся увидеть Землю Санникова, а может быть, и пройти на нее. Планировалось, что летом «Заря» снимет группу с острова Беннетта…

Ледовая обстановка летом 1902 года сложилась крайне тяжелой. После трех неудачных попыток пробиться к острову Беннетта «Заря» была вынуждена уйти в Тикси. Таков был приказ Э. В. Толля, оставленный командиру судна. «Предел времени, когда Вы можете отказаться от дальнейших стараний снять меня с острова Беннетта, определяется тем моментом, когда на «Заре» израсходован весь запас топлива до 15 тонн угля…»

…Вещественных следов пребывания «Зари» у острова Котельного почти не осталось. В одном месте на косе геологи видели вкопанное вертикально бревно и в створе с ним несколько металлических колышков — устройство для определения астропунктов. Может быть, колья вбивали люди с «Зари»? Есть также древняя избушка на берегу; в ней не мог не побывать Э. В. Толль, однако реальных свидетельств опять нет. Впрочем, один бесспорный памятник есть: крест на могиле врача экспедиции Г. Э. Вальтера, умершего 3 января 1902 года. Летом 1973 года я был на мысе Вальтера. Крест еще стоял, хотя сильно поржавел…

В последующие годы Землю Санникова искали моряки и полярные летчики. Над ее загадкой ломали голову ученые множества специальностей. После многочисленных советских высокоширотных экспедиций и походов на карте Арктики не осталось необследованных мест, куда можно было бы спрятать Землю Санникова. Так что же видели Я. Санников и Э. В. Толль — скопление торосов? Ледяной остров, айсберг, как думал известный полярник В. Ф. Бурханов? Мираж? Туман над полыньей, как считал знаток Арктики профессор А. Ф. Лактионов?

В 1948 году сотрудник Арктического института В. Н. Степанов высказал мысль, что Земля Санникова существовала и лишь в самом недавнем прошлом исчезла, растаяв, так как была сложена ископаемым льдом. Эта идея кажется настолько очевидной, что поразительно, как она не пришла в голову Э. В. Толлю. Тем более что в истоках идеи, по существу, лежат геологические представления Толля: его учение об ископаемых льдах и его концепция «мамонтового материка».

Попробуем заглянуть на несколько десятков тысяч лет назад, в плейстоцен. Уровень Северного Ледовитого океана был тогда на 100 метров ниже, чем сейчас. Для такой низменной страны, как север Восточной Сибири, это имело огромное значение: практически весь шельф морей Лаптевых и Восточно–Сибирского был сушей, бескрайней равниной. Через равнину протягивались долины Анабара, Лены, Индигирки, Колымы. Сейчас эти низовья затоплены и для наблюдения доступен только фрагмент древней долины Пра–Яны — песчаная пустыня Земли Бунге, «полярная Сахара». В южном направлении равнина захватывала площадь сегодняшних Яно–Индигирской и Приморской низменностей.

Длительное время на всем этом едином пространстве накапливалась толща озерно–проточных отложений. Верхняя часть толщи заключает в себе уникальный геологический объект — слои ископаемого льда мощностью в десятки метров. Горизонт развит на материке по всей низменности и занимает огромные пространства на островах Новой Сибири, Фаддеевском, Малом и Большом Ляховских. Как образовался каменный лед? Более полувека образцом научного изящества считалась теория Э. В. Толля, согласно которой ископаемые льды Новосибирских островов суть погребенные древние снежно–ледяные поля, вроде глетчеров Гренландии. Однако в цепи доказательств не было одного, возможно, самого главного звена — нигде на севере Восточной Сибири не было найдено обязательных следов покровного оледенения: морен, «бараньих лбов» и т. п. Сам Толль ощущал эту слабость и пытался увидеть ледниковые образования в других, внешне похожих геологических объектах. Сейчас происхождение льдов объясняют иначе, но сохранили силу мысли Толля о том, что образование льдов происходило в интервал времени, отвечающий максимальному оледенению Сибири, и что толща льда послужила своего рода фундаментом громадной равнины — «мамонтового материка».

Ледниковые эпохи в Сибири не сопровождались широким покровным оледенением, как это было в Европе, но глубокое похолодание поставило перед органическим миром альтернативу — приспособиться к холоду или погибнуть. Это был колоссальный рубеж. Вымерли теплолюбивые звери третичного периода. Древний человек научился жить в пещерах, пользоваться огнем и одеваться в шкуры. На севере Восточной Сибири прочно обосновались не боящиеся холода и неприхотливые к пище млекопитающие «мамонтового комплекса». «Там они бродили, — пишет Толль, — по обширному свободному пространству, которое, соединяясь с нынешним материком, достигало, быть может, через полюс американского архипелага и, несмотря на глетчеры, не было бедно пастбищами».

«Мамонтовый материк» начал распадаться, когда закончилось последнее оледенение и стал повышаться уровень моря. Где здесь причина и где следствие?

Знакомо ли читателю понятие «эвстазия»? Это комплекс процессов, обусловливающих периодические колебания уровня Мирового океана. Процессы разные: планетарные, внутримантийные, климатические… Различают, в частности, тектоноэвстазию — вертикальные движения земной коры, обусловленные глубинными причинами, и гляциоэвстазию — процессы, связанные с оледенениями. Понижение уровня океана в эпоху плейстоценовых оледенений определялось тем, что огромные массы воды были переведены в твердое состояние — в форме покровных или погребенных ледников. Последующее таяние льдов вызвало повышение уровня океана.

Но почему происходили сами оледенения? Потому что прерывалось поступление в Арктический бассейн теплых атлантических вод: вследствие тектонического подъема участка земной коры где‑то далеко на западе образовался порог, который воды из Атлантики не могли преодолеть. Потепление плюс колебания уровня моря привели к тому, что от «мамонтового материка» осталось лишь несколько островов. Все остальное… растаяло.

Острова Семеновский и Васильевский лежали в море Лаптевых западнее Столбового. Зимой 1823 года первый из островов имел размеры 14 816 на 4630 метров, второй был вытянут на 4 мили, при ширине в четверть мили. Экспедиция на «Вайгаче» в 1912 году зарегистрировала следующие размеры острова Семеновского: длина 4630 и ширина 926 метров. В 1936 году к островам подошло гидрографическое судно «Хронометр», имевшее задание установить на них навигационные знаки. Увы, острова Васильевского уже не существовало, а Семеновский уменьшился вдвое… Остров прекратил свое существование в 1950 году.

Весной 1973 года геологическая экспедиция пробурила несколько мелких скважин со льда пролива Дмитрия Лаптева. Оказалось, что на дне пролива лежат те же плейстоценовые породы, что и на островах, и на прилегающем материковом берегу, но без слоев каменного льда вверху разреза. Этот лед растаял. Зато на глубине, в самих породах, сохранились реликты вечной мерзлоты. Но мерзлота и море несовместимы! Значит, пролив образовался совсем недавно. Действовал тот же механизм, что и при разрушении острова Семеновского, а еще раньше — острова Фигурина, в XIX столетии лежавшего к северу от Фадцеевского, и островов Меркурия и Диомида в проливе Дмитрия Лаптева…

Исчезающие острова ломают представления о геологическом времени. Принято считать, что геологические процессы, кроме землетрясений и извержений вулканов, идут настолько медленно, что их невозможно наблюдать. Однако это, по крайней мере для тех районов, о которых идет речь, не так. «Лик Земли», как красиво выражались в старину, меняется на наших глазах.

Геофизик В. А. Литинский, занимаясь глубинным строением акватории морей Восточной Сибири, заинтересовался Землей Санникова. Обнаружилось, что, определяя азимут на виденную им землю, Э. В. Толль не учел вариаций магнитного склонения во времени. Взяв в Институте земного магнетизма и распространения радиоволн все данные по магнитному склонению за прошлое столетие, Литинский рассчитал, что истинный азимут на Землю Санникова составлял не 29—33 градуса на северо–восток, как это было принято считать, а 22—26 градусов. Проложив это направление на карте донных осадков моря Лаптевых, составленной морскими геологами Ю. П. Семеновым и Е. П. Шкатовым, нетрудно было убедиться, что линия прямо попадает на участок развития песчаных грунтов среди поля илов. Пески сформировались в условиях мелководья — сегодняшнего или совсем недавнего (второй такой же участок располагался на месте бывших островов Семеновского и Васильевского.) Наконец, по геофизическим данным, на этом же месте был выделен интенсивный максимум поля силы тяжести, отвечающий блоку древнего фундамента шельфа, перекрытого лишь тонким чехлом молодых морских осадков. Это значит, что блок имел устойчивую тенденцию к воздыманию, которое только в недавнем прошлом сменилось погружением. Участок отличается повышенной тектонической активностью, здесь было зафиксировано несколько землетрясений. Правда, интенсивность их невелика, только высокочувствительные сейсмографы могли уловить толчки…

Все рассказанное свидетельствует о том, что совсем недавно — не в геологическом, а в человеческом смысле этого слова — к северу от островов Анжу еще существовали острова, и путешественники могли видеть их.

Как далеко от Котельного располагалась Земля Санникова? Геденштром оценивал это расстояние в 70 верст. Э. В. Толль впоследствии «отодвинул» ее на 150 верст или даже дальше. Остается загадкой следующее: Э. В. Толль сделал свое наблюдение в 1886 году — всего за полтора десятилетия до плавания «Зари». Могла ли Земля Санникова исчезнуть за такой короткий срок? Остров Семеновский за 14 лет «до смерти» имел размеры всего 2 на 0,5 километра. Выходит, остров, виденный Толлем в 1886 году, был примерно такого же размера и должен был располагаться совсем близко, чтобы быть увиденным? Правда, как мы уже говорили, расстояния и размеры объектов, оцененные в Арктике на глаз, очень обманчивы…

…Спасательная партия пробилась к острову Беннетта только 17 августа следующего, 1903 года. В 17 часов вельбот подошел к берегу у мыса Эммы, и в тот же момент матрос Василий Железников, стоящий с крючком на баке, увидел у уреза воды крышку от алюминиевого котелка, каким пользовался Толль. На берегу лежали ящики с коллекциями, а в поварне, наполовину заполненной смерзшимся снегом, нашли кое–какие приборы, листы из астрономии Циглера, обрывки платья, кожаную портупею для геологического молотка… Под кучей камней лежал обшитый парусиновый ящик, в нем находился документ, адресованный президенту Академии наук. В записке приводились краткие сведения о геологии острова Беннетта, о его современных обитателях, о птицах, пролетавших над островом с севера на юг. «…Вследствие туманов земли, откуда прилетели эти птицы, так же не видно было, как и во время прошлой навигации Земли Санникова…» (И здесь он не забыл о Земле!) «Отправимся сегодня на юг. Провизии имеем на 14—20 дней. Все здоровы. 26.X, 8.XI. Э. Толль». Они отправились на юг по живому, подвижному, коварному дрейфующему льду…

Адмирал С. О. Макаров писал: «Все полярные экспедиции… в смысле достижения цели были неудачны, но если мы что‑нибудь знаем о Ледовитом океане, то благодаря этим неудачным экспедициям». Толль не нашел Землю Санникова как конкретный географический объект. Но его научные исследования помогли приблизиться к решению этой загадки природы.

ТАЙНА ТУНГУССКОГО ВЗРЫВА[2]

В то утро, 30 июня 1908 года, эвенк Иван Петров, его жена Акулина и их гость, старик Василий Охчен, мирно спали в чуме на берегу небольшой таежной речки. Но вдруг какая‑то неведомая сила подбросила и чум, и его обитателей в воздух. Через секунду люди упали на землю — Акулина и старик Василий, к счастью, остались невредимыми, Иван же ударился о дерево, сломал руку и надолго онемел.

Лес горел, тряслась земля, вокруг валялись трупы оленей. Тайга с ее могучими соснами и кедрами превратилась в сплошное дымящееся пожарище. «Это дело разгневанных злых духов», — решили эвенки, спешно покидая страшное место…

Действительно, в бассейне реки Подкаменной Тунгуски произошло необычайное явление — взорвалось небесное тело! Стремительно, с гулом и грохотом, пролетело оно по небу и пропало в бескрайней тайге. Взрыв был слышен за сотни километров. Он повалил колоссальное количество деревьев на площади свыше двух тысяч квадратных километров и вызвал землетрясение, зарегистрированное во многих городах — от Иркутска до Тбилиси и Потсдама в Германии. Предполагается, что в момент взрыва выделилась энергия, эквивалентная мощности 2000 атомных бомб!

Не была ли это катастрофа корабля инопланетян, имевшего ядерный двигатель? Таким вопросом задавались сторонники самой романтической из множества высказывавшихся в разное время версий. Однако измерения уровня радиации, проведенные в эпицентре взрыва и в его окрестностях, показали, что следов ядерной катастрофы нет. Не удалось найти и каких‑либо веществ, из которых могла быть сделана ракета наших «братьев по разуму».

Эта версия, как уже сказано, — лишь одна из многих. Более популярной является кометная гипотеза. Ее сторонники утверждают, что Тунгусский взрыв был вызван столкновением с Землей ядра кометы. Действительно, орбиты «космических странниц» проходят иногда рядом с большими планетами, и в этом случае возможны столкновения. Не исключено, что именно так возникли некоторые кратеры на Меркурии и Марсе.

Известно, что ядра комет представляют собой смесь замерзших газов, льда и различных тугоплавких вкраплений. В плотных слоях атмосферы они могут превращаться в своего рода жидкие «капли», быстро теряющие скорость. При таком резком торможении процесс перехода энергии движения тела в тепло и излучение должен быть подобен взрыву. При этом возникает мощная ударная волна.

Несколько лет назад появились данные, которые в какой‑то мере говорят в пользу кометной гипотезы тунгусского дива. Американский ученый Р. Ганпати обнаружил во льдах Антарктиды повышенную концентрацию иридия — химического элемента, содержание которого в метеоритах в 25 тысяч раз выше, чем в породах земной коры. Этот элемент, таким образом, можно считать хорошим индикатором присутствия на Земле внеземного вещества. Уже в начале работы ученых ждала сенсация. Оказалось, что исследованный антарктический лед образовался именно в 1908 году — тогда же, когда прогремел загадочный взрыв на Подкаменной Тунгуске!

Еще в советское время были опубликованы результаты исследования химического состава вещества ядра кометы Галлея. Сопоставляя данные, полученные после обработки проб, добытых на месте катастрофы, исследователи пришли к выводу, что состав обоих космических тел во многом совпадает…

И все же против кометной гипотезы находятся веские возражения. Оригинальную версию предложили новосибирские ученые — сотрудник Института теоретической и прикладной механики Сибирского отделения Российской академии наук В. Журавлев и сотрудник академического Института геологии и геофизики А. Дмитриев. Они начали с того, что на компьютере обработали многочисленные рассказы свидетелей феномена, сохранившиеся в архивах, а также различные документы и сообщения прессы начала века. Выводы компьютера были неожиданными: оказывается, в небе в тот момент было не одно, а целых… три тела, летевших с разных направлений — с юга, юго–востока и юго–запада в одну точку! Причем эпицентр катастрофы совпал с местом, где располагался древний вулкан, клокотавший там около двухсот миллионов лет назад. Кроме того, в этом же месте находится одна из четырех крупнейших магнитных аномалий земли — Восточно–Сибирская. Магнитное поле, уходящее из земных недр на тысячи километров в космос, образует своего рода гигантскую ловушку, которая и могла притянуть тунгусского пришельца. Кстати сказать, в свое время нечто похожее произошло в Бразилии с болидом, затянутым в магнитную ловушку.

Заинтересовали ученых и странные оптико–атмосферные явления, наблюдавшиеся во многих районах Северного полушария во время Тунгусского взрыва. Академик Н. Васильев, возглавивший исследования Тунгусского феномена в 1950— 1960–е годы, обратил внимание ученого мира на то, что примерно за неделю до взрыва над сибирской тайгой появились «предтечи» чуда — красочные зори, серебристые облака, гало (светлые круги) вокруг Солнца, свечение неба по ночам. Таинственные явления достигли своего апогея в ночь накануне феномена, а затем постепенно начали затухать. В английском научном журнале «Нейчер» за 1908 год Васильев обнаружил заметку астронома Деннинга о том, что июнь был богат наблюдавшимися по всей Европе болидами. Томский исследователь Д. Афиногенов, занимавшийся сбором сообщений о пролетах болидов в Сибири и Восточной Европе, утверждал то же самое.

Уже упоминавшиеся ученые из Новосибирска В. Журавлев и А. Дмитриев обнаружили совершенно новые, не известные до сего времени факты. Например, что через шесть минут после взрыва приборы–самописцы в Иркутске зафиксировали магнитную бурю, которая длилась почти пять часов. Эта странная магнитограмма сохранилась до наших дней.

Так родилась новая версия того, что случилось в районе Подкаменной Тунгуски. По мнению новосибирских ученых, пожаловавшее на Землю космическое тело (или несколько тел?) было не чем иным, как крупным сгустком плазмы — плазмоидом, выброшенным Солнцем. Науке уже известны так называемые коронарные транзиенты — извергаемые из солнечной плазмы тела, имеющие ничтожную плотность. Возможно, что такова же была и природа Тунгусского феномена, однако плотность его оказалась значительно выше. Авторы этой необычной гипотезы не отбрасывают и земного происхождения плазменного тела, которое можно в известной степени сравнить с шаровой молнией, но только циклопических размеров.

А вот новосибирский геолог А. Растегин, автор еще одной оригинальной гипотезы, считает, что вообще никакого космического пришельца не было. По его мнению, в то утро в тайге произошло землетрясение, эпицентр которого совпал с крупным месторождением природного газа. В результате земная кора раскололась и по образовавшейся трещине вверх устремился мощный поток газа. При соединении с воздухом он взорвался. Разрушения довершил возникший затем огненный смерч. Именно таким развитием событий, полагает геолог Растегин, объясняется различие в свидетельствах очевидцев катастрофы, по–разному описывающих форму огненного тела. По рассказам одних, оно выглядело раскаленным шаром, по впечатлениям других — имело вид огненного веретена. В пользу этой версии говорят и снимки, сделанные из космоса. На них по трассе предполагаемого движения космического тела различим разлом в земной коре. Косвенным подтверждением гипотезы служат и найденные в районе падения «Тунгусского метеорита» залежи нефти и газа.

Загадка Тунгусского дива волновала и продолжает волновать умы. Ответа же — единственного, несомненного и неоспоримого — по–прежнему нет.

ПО СЛЕДАМ ЭКСПЕДИЦИИ РУСАНОВА[3]

В 1912 году уже известный в ту пору полярный исследователь Владимир Русанов решился предпринять дерзкую попытку пройти на небольшом суденышке по Северному морскому пути из Атлантического в Тихий океан. Экспедиция Русанова исчезла, и только в 1934 году у западного побережья Таймыра были обнаружены первые ее следы. В 1970–х годах удалось найти еще одну стоянку русановцев, однако обстоятельства трагической гибели экспедиции до сих пор остаются тайной.

Летом 1912 года исследовать просторы Арктики отправились сразу три русские экспедиции: Г. Л. Брусилова, В. А. Русанова и Г. Я. Седова. Никто из полярников тогда еще не знал, что зима 1912/13 года окажется очень суровой и вернуться удастся только группе Седова и двум членам команды Брусилова…

Родился Владимир Русанов в 1875 году в городе Орле в семье купца II гильдии. С 1908 по 1911 год он принимал участие в экспедициях на Новую Землю, прошел сотни километров по неизведанным землям, открывая новые заливы, бухты, ледники, озера и острова, которые до сих пор носят данные им названия.

В феврале 1912 года Владимиру Русанову было поручено возглавить экспедицию к островам Шпицбергенского архипелага. В Норвегии для нее было приобретено моторнопарусное судно «Геркулес». Этот корабль уже был проверен во льдах, хорошо шел под парусами, обладал неплохой маневренностью.

Русанов предложил принять участие в плавании капитану Александру Кучину, с которым познакомился в свое время в Архангельске. Тот ответил согласием. Кучин был потомственным помором, участвовал в антарктической экспедиции Амундсена к Южному полюсу и, несмотря на свою молодость, считался опытным мореходом. Врачом в экспедицию Русанов взял свою невесту — француженку Жюльетту Жан, с которой был знаком уже 5 лет.

3 июля путешественники увидели берега Шпицбергена. Исследовательские работы прошли успешно. Были открыты месторождения угля, составлена карта полезных ископаемых, собран богатый научный материал. В начале августа Русанов отправил на одном из встреченных пароходов трех участников экспедиции — Самойловича, Сватоша и Попова. С ними он передал в Русское географическое общество отчет о проделанной работе, зоологические и геологические коллекции.

Как вспоминал Самойлович, он плохо понимал дальнейшие намерения Русанова. Ему показалось, что тот собирается идти к Новой Земле, а далее действовать по обстоятельствам. Из письма матроса Василия Черемхина и воспоминаний отца Кучина становится очевидным, что Русанов еще до начала экспедиции после обследования Шпицбергена намеревался идти на восток, в Карское море. Именно поэтому на судно было загружено максимальное количество продовольствия и топлива.

18 августа «Геркулес» добрался до Маточкина Шара, где Русанов оставил свое последнее сообщение: «Иду к северо–западной оконечности Новой Земли, оттуда на восток. Если погибнет судно, направлюсь к ближайшим по пути островам: Уединения, Новосибирским, Врангеля. Запасов на год. Все здоровы. Русанов».

Наступил 1913 год. От всех трех ушедших в Арктику экспедиций — Русанова, Брусилова и Седова — не было никаких известий. Общественность и Русское географическое общество начали бить тревогу. Но лишь в 1914 году было принято решение об организации спасательных экспедиций, причем на поиски Седова отправились три судна и самолет, а на розыски Брусилова и Русанова ушел только барк «Эклипс» под командованием норвежского полярного исследователя Отто Свердрупа. Однако «Эклипс» попал в ледяную ловушку и зазимовал, так и не достигнув острова Уединения. Безрезультатно окончились и поиски экспедиции Седова. Но неожиданно «Св. Фока» вернулся на родину, правда без своего руководителя. На его борту оказались подобранные по пути штурман Альбанов и матрос Конрад с яхты Брусилова. 6 марта 1915 года было принято решение об оказании помощи экспедиции Брусилова («Св. Анну» найти так и не удалось), а поиски русановцев 7 мая, наоборот, прекратили. Только благодаря протестам общественности Свердрупу было поручено продолжить поиски летом 1915 года. На этот раз «Эклипс» добрался до острова Уединения, но никаких следов Русанова там не нашли…

Только 9 сентября 1934 года у западного побережья Таймыра на одном из островков в шхерах Минина топограф М. И. Цыганюк обнаружил следы русановцев: обрывки одежды и рюкзака, патроны разных калибров, фотоаппарат «Кодак», именные часы Попова и документы матросов Попова и Чухчина из экспедиции Русанова.

После этой находки другой топограф — А. И. Гусев — сообщил, что за месяц до этого на одном из островов в архипелаге Мона он видел столб, обложенный камнями, с вырезанной на нем надписью: «Геркулесъ, 1913 г.». К сожалению, никаких попыток выяснить судьбу русановцев тогда предпринято не было. На карте появились только новые названия безымянных ранее островов: один — Геркулес, другой — остров Попова—Чухчина.

В 1935 году на острове Попова—Чухчина были сделаны новые находки: маникюрные ножницы, гребенка, перочинный нож, железные ложки, патроны, медные монеты, буссоль, обрывок рукописи «В. А. Русанов. К вопросу о северном пути через Сибирское море». Многие предметы были найдены в двух экземплярах, например, две кружки, две ложки… В совокупности с документами двух матросов это наводило на мысль, что здесь погибли два члена команды «Геркулеса», возможно, отправленные Русановым на материк с донесением о зимовке или с просьбой о помощи. Однако когда исследовали патроны, выяснилось: они были 10 различных типов, что предполагало наличие как минимум шести видов оружия. Стало ясно: на острове побывали не только двое матросов, но и, возможно, вся команда «Геркулеса».

В 1970–х годах экспедиции «Комсомольской правды» под руководством Дмитрия Шпаро и Александра Шумилова на протяжении 8 лет исследовали побережье Северного Ледовитого океана от Диксона до залива Миддендорфа. На острове Геркулес удалось найти багор и обломки нарт. На острове Попова—Чухчина — патроны, пуговицы, полоску кожи с надписью «Страховое общество «Россия» (в нем был застрахован «Геркулес») и небольшую эмблему–якорек, возможно, с погона Кучина.

Немало интересного удалось обнаружить и в архивах. Известно, что в 1918 году Руаль Амундсен пытался пересечь на дрейфующем судне Северный Ледовитый океан. В 1919 году он послал двух моряков на Диксон, чтобы они доставили собранные за год материалы. Оба погибли. Один из них не дошел до Диксона всего 3 км, его останки были найдены в 1922 году. Долгое время считалось, что второй моряк погиб у мыса Приметного — в 400 км к востоку. Там спасательная экспедиция, отправленная в 1921 году на поиски исчезнувших норвежцев, обнаружила остатки большого костра, обгоревшие кости, иностранные патроны, монеты и множество других предметов. Однако в 1973 году полярник Н. Я. Болотников предположил, что у мыса Приметного располагался лагерь русановцев. Теперь его гипотеза считается доказанной: на этом месте были найдены французская монета, пуговица, изготовленная в Париже, оправа очков (их норвежцы не носили, зато подобные очки были у механика «Геркулеса» Семенова).

Анализируя находки и имеющиеся сведения об экспедиции Русанова, Шпаро и Шумилов предположили, что «Геркулес» в 1912 году прошел в Карское море и в конце сентября встал на зимовку. Весной 1913 года во время короткого санного похода русановцы посетили остров Геркулес, где установили столб с надписью. Впереди было лето и предполагаемое освобождение судна из ледяной ловушки, поэтому никакого донесения в пирамиде у основания столба они не оставили. Однако летом судну освободиться не удалось, а на вторую зимовку уже не хватало продовольствия и топлива. Вероятно, в августе русановцы оставили судно и направились к мысу Стерлегова. Именно здесь в 1921 году были обнаружены нарты, явно изготовленные на каком‑то судне, о чем свидетельствовали крепления из медных корабельных трубок. Часть команды, по–видимому, двигалась по воде, а часть — по суше. Об этом говорит костер на стоянке у полуострова Михайлова. Его разожгли на высоком месте, для чего приходилось таскать плавник с косы, хотя там гораздо проще было остановиться на привал. Вероятно, костер играл роль маяка — сигнала для тех, кто двигался по воде. В тот момент положение русановцев, видимо, еще не было трагическим: из снаряжения здесь оставлены не самые важные вещи.

На острове Попова—Чухчина произошло что‑то непоправимое — трудно представить, чтобы люди могли выбросить собственные документы без веских на то оснований. Что же случилось с командой «Геркулеса»? В 1988 году в журнале «Вокруг света» В. Троицкий сообщил о двух любопытных письмах, возможно, связанных с трагедией русановцев. В одном из них говорилось о двух загадочных могилах в районе реки Авам на Пясине, которые видела медсестра Корчагина в 1952 году. Ей удалось выяснить, что еще при царе кочевники–оленеводы нашли на побережье лодку, рядом с которой находились мертвые люди. Оленеводы похоронили трупы под камнями, а потом нашли еще двух или трех человек из этой группы, которым удалось дойти до Тагенарского волока, где они и замерзли. Погибших похоронили вместе с документами и рукописями.

В другом письме— Л. H. Абрамовой— сообщалось, что в 1975 году старая долганка показала ей в пос. Новорыбное на берегу Хатанги две просевшие могилы, где, по ее словам, были похоронены русские — беременная женщина и ее муж, которых родители долганки очень давно привезли еще живыми откуда‑то из тундры. Они умерли, а в могилы вместе с ними положили рукописные книги, которыми погибшие очень дорожили.

В. Троицкий сообщал, что для проверки этих писем готовится экспедиция. Увы, эта экспедиция не состоялась. Все было бы гораздо проще, если бы при обнаружении в 1934 году следов экспедиции Русанова сразу были бы проведены широкомасштабные поиски. Возможно, тогда было бы достаточно опросить местных охотников и оленеводов, чтобы узнать о судьбе пропавших полярников.

СМЕРТЬ ЛЕЙТЕНАНТА СЕДОВА[4]

Весной 1912 года лейтенант флота Георгий Яковлевич Седов подал начальнику Главного гидрографического управления генералу Вилькицкому рапорт с планом похода к Северному полюсу. «В этом состязании, — писал Седов, — участвовали почти все страны света и только не было русских… Мы пойдем в этом году и докажем всему миру, что и русские способны на этот подвиг».

План Седова состоял в следующем. В середине июля 1912 года экспедиция должна выйти из Архангельска к Земле Франца–Иосифа и там остановиться на зимовку. С первыми лучами солнца небольшая группа на нартах с собаками выступит к полюсу. «Я чувствую себя вполне подготовленным для такого большого дела, которое начинаю, — самоуверенно писал Седов в петербургском «Синем журнале». — Я хочу осуществить мысль Ломоносова — водрузить русский флаг на Северном полюсе!» Статья, в которой это было написано, называлась весьма категорично: «Как я открою Северный полюс».

Планы Седова были сразу же раскритикованы опытными полярниками, справедливо утверждавшими, что столь тяжелая и опасная экспедиция требует длительной и серьезной подготовки. Известный полярный путешественник Русанов указывал на отсутствие у Седова опыта походов по дрейфующим льдам. «Много ли у него при этом будет шансов достигнуть Северного полюса? — писал Русанов. — Мне думается, очень и очень немного».

Между тем организация экспедиции началась. Над экспедицией Седова «шефствовала» известная столичная газета «Новое время» во главе с ее издателем Сувориным. Средства — 70 тысяч рублей — собирались по подписке, за счет пожертвований по всей России. Часть их удалось собрать устройством благотворительных базаров. Для экспедиции было зафрахтовано парусно–паровое промысловое судно «Святой мученик Фока». Владелец его, архангельский шкипер Дикин, брался доставить экспедицию на Землю Франца-Иосифа. «Фоку» загрузили провизией на три года. На палубе громоздились ящики, клетки с собаками, доски и бревна для строительства дома на месте зимовки.

Буквально накануне отплытия Дикин отказался идти в плавание. Ушла с ним и его команда. Возмущенный Седов в течение суток набрал новых матросов. Удивительно ли, что некоторые из них явились на судно за час до отплытия в одних пиджаках! «Все было против нас», — писал художник Пинегин, участник экспедиции. Тем не менее 14 августа (здесь и далее даты по старому стилю), на месяц позже намеченного срока, «Фока» отошел от Соборной пристани Архангельска.

За два года до описываемых событий тридцатилетний Георгий Седов женился на Вере Валерьяновне Май–Маевской. В отношениях с женой Седов, как и во всем, был восторженным влюбленным, рыцарем, души не чаявшим в своей избраннице. Вера Валерьяновна провожала мужа, находясь на борту «Фоки». Она проплыла с ним несколько миль и оставила судно в устье Северной Двины. Позже, на далеком Севере, в дневнике Седов обращался к любимой жене — «Льдинке», как он ее называл, с длинными посланиями, а на столике в своей каюте всегда держал ее фотографию в полированной рамке.

Снаряжение экспедиции оставляло желать лучшего. Визе — метеоролог и географ экспедиции, в будущем крупный ученый, исследователь Севера — тогда, в 1912 году, записал в дневнике: «Он (Седов) упрям и наивен… Нужно совершенно не знать полярную литературу, чтобы с таким снаряжением, как наше, мечтать о полюсе». К тому же ледовая обстановка в тот год выдалась чрезвычайно сложной — уже 20 лет в Заполярье не видели таких тяжелых льдов. Вдобавок, экспедиция вышла слишком поздно, рискуя вмерзнуть в дрейфующий лед. Седов все же попытался пробиться к Земле Франца–Иосифа. Но это не удалось. Затертое льдами, судно остановилось на зимовку в небольшой бухте Новой Земли.

Лишь в сентябре следующего, 1913 года с огромным трудом и риском, на последних остатках угля и сжигая в котельной топке сало медведей и нерп, удалось достичь желанного архипелага. Здесь, в безымянной бухте острова Гукера (ее назвали Тихой), седовцы начали вторую, еще более трудную зимовку. Скудное, однообразное питание вызвало цингу. Даже Седов, прежде отличавшийся железным здоровьем, сдал. Появилась цинга и у него. В начале января 1914 года Визе писал о Седове: «Он очень побледнел, осунулся и страшно ослаб. Когда говорит, то сильно задыхается».

Седов и сам понимал, что в таком состоянии до полюса дойти не сможет. От бухты Тихой до заветной точки было ни много ни мало — почти 1000 километров! Вот еще одна запись в дневнике Визе: «Г. Я. в беседе со мной в первый раз откровенно заявил, что считает свою санную экспедицию к полюсу “безумной попыткой”, но что он все‑таки ни за что не откажется от нее, пока у него не кончится последний сухарь».

Тяжелое предчувствие не покидало многих на судне. Но для Седова был важен даже один лишь факт движения к цели, пусть и ценой собственной жизни. Мысль о возвращении «с пустыми руками» казалась ему нестерпимой. Огромное честолюбие, страх бесчестья гнали его вперед. «Долг мы исполним, — сказал он в прощальной речи. — Наша цель — полюс! Все возможное для достижения будет сделано!» Было решено идти втроем с тремя нартами, запряженными двумя дюжинами собак. Запас провизии был рассчитан на 10 месяцев. Своими спутниками Седов избрал матросов Григория Васильевича Линника и Александра Матвеевича Пустошного. Трудно сказать, почему именно на этих людей пал выбор. Линник — хотя и самый энергичный и способный из матросов — отличался заносчивым, вспыльчивым, дерзким характером, и порядок на корабле был не раз нарушен его выходками.

Наступил день выхода к полюсу — 2 февраля 1914 года. Последние объятия. Три человека и тяжело нагруженные нарты двинулись на север. Визе записывал в своем дневнике: «При прощании Г. Я., совершенно больной, разрыдался. Выход полюсной партии оставил во мне мрачное впечатление. Гибель этой экспедиции, учитывая смелость, упорство и легкомыслие ее начальника, кажется мне почти неизбежной».

Седов шел не только на самоубийство, но и ставил на карту жизнь своих спутников.

Стояли суровые морозы, 40 градусов и более. «Дорога отвратительная, — писал Седов в походном дневнике, — ропаки, рыхлый снег… Идти очень трудно, дышать еще труднее… Сегодня снилась Веруся, да спасут ее боги. Я совсем болен, но духом не падаю».

Уже на седьмой день похода Седов не мог идти и вынужден был ехать, сидя на нартах. Здоровье его ухудшалось с каждым днем. Было известно, что в бухте Теплиц–бай на западном берегу острова Рудольфа — самого северного острова Земли Франца–Иосифа — находится брошенная база полярной экспедиции герцога Абруццкого. Седов надеялся, что там им удастся пополнить свои запасы, в частности керосина, и отдохнуть. Но до желанной бухты было еще далеко. От нее же до полюса — еще дальше: около 800 километров.

«Мороз до 41 градуса, — записал Линник в дневнике 18 февраля. — На дворе снежная буря. Двигаться вперед невозможно, к тому же здоровье начальника безнадежное». На всех троих имелся один большой спальный мешок. Но матросы редко забирались в него, стараясь не тревожить больного. К тому же приходилось то и дело подниматься, слыша стоны и жалобы Седова. «И одного часа за ночь не пришлось уснуть, так как начальник ежеминутно жалуется на ужасный холод в ногах и невозможность дыхания», — отмечал Линник в дневнике на 17–й день похода.

Седов стал тяжелой обузой для его спутников. Он почти ничего не ел и его приходилось кормить с чайной ложки. От бессонных ночей и тяжелых переходов матросы теряли силы. У Пустошного открылось кровотечение горлом, у обоих появились признаки цинги. Линник не раз предлагал Седову вернуться на судно. «Эх, Линник, оставь эти мысли идти домой! — отвечал тот. — В Теплиц–бай мы в пять дней поправимся». Улыбнется и махнет рукой…

20 февраля. Сильная вьюга опять остановила их. В этот день Седов скончался. Двадцать лет спустя Пустошный так описывал смерть Седова: они начали свой скудный обед, как вдруг услышали странный и страшный хрип. «В безотчетном ужасе мы повернули головы. Наш начальник лежал, приподнявшись в спальном мешке, упершись головой в заднюю стенку палатки. Глаза его выкатывались из орбит, как стеклянные шары». В 2 часа 40 минут Седов умер. Линник вынул платок и накрыл им искаженное судорогой лицо своего начальника…

Когда вьюга утихла, матросы положили тело Седова на нарты. «Мы двинулись в бухту Теплиц, — вспоминал Пустотный, — но, не дойдя до нее шести миль, увидели, что вход в нее заполнен открытой водой». Повернули назад, к мысу Бророк. Здесь они и похоронили Седова — на высоком месте, под скалою. Вырыть могилу не было никакой возможности. Тело Седова, как рассказывали матросы, они положили между двумя валунами, накрыв русским национальным флагом. Сверху прикрыли каменными плитами, пустоты заполнили щебнем. Над могилой установили крест, наспех сделанный из лыж. Рядом оставили нарты, кирку и молоток. Закончив печальный обряд, матросы отправились в обратный путь, на юг и, пережив невероятные лишения, чудом добрались до судна.

Путь «Св. Фоки» на родину был тяжелым. Уголь кончился. Шли, сжигая части корпуса, мебель, такелаж. Однако и дома мытарства «седовцев» не закончились. Тяжелее всех пришлось спутникам Седова — Линнику и Пустотному. На них было заведено уголовное дело — матросов заподозрили в намеренном убийстве начальника экспедиции. Дело расследовали архангельские и петроградские судебные органы. Линника и Пустотного допрашивали, но прямых улик их виновности не обнаружилось — о болезни Седова все знали, а произвести розыск и судебно–медицинское вскрытие его тела было, конечно, невозможно. Дело прекратили…

Минуло 23 года. На острове Рудольфа зимовали советские летчики с самолетами, обеспечивавшие безопасность дрейфа папанинцев. Пилоты с нетерпением ждали, когда весеннее солнце растопит снег и можно будет поискать следы экспедиции Седова, а также его могилу.

И вот наступила весна 1938 года. Вначале поиски были безуспешными. Но вот наконец удача! Неподалеку от бухты Теплиц–бай, на мысе Аук (а вовсе не на мысе Бророк, в нескольких километрах от него!) летчики нашли флагшток с надписью: «Sedov Pol. Exped. 1914.» и обрывки русского флага. Останков Седова рядом не оказалось. Странным образом исчезли нарты, кирка, молоток и крест.

Летчики начали обследовать брошенную базу в Теплиц–бай. Каково же было их удивление, когда среди разбросанных вещей в жилой постройке они увидели… дамскую туфельку — лакированную, с небольшой ножки, чуть поношенную, но прекрасно сохранившуюся. На белой лайковой подкладке отчетливо виднелась золотая надпись: «Поставщик Двора Его Императорского Величества. Санкт–Петербург». Штурман В. И. Аккуратов вспоминал: «Ошеломленные, мы передавали из рук в руки это изящное изделие, ломая голову, как оно могло попасть сюда, на край земли».

Среди иностранных полярников, которые здесь когда‑то базировались, женщин не было. Значит, туфелька была взята с собой. Но кем? Не Седовым ли, раз она русского происхождения? Аккуратов был почти уверен, что туфельку своей жены вез именно Седов. Возможно, хотел оставить ее на полюсе?

Значит, Линник и Пустотный все‑таки посетили бухту Теплиц–бай с Седовым или уже без него. Почему же они это отрицали? Почему рядом с флагом не оказалось останков Седова, а также нарт и других предметов? Есть во всем этом некая тайна, скрывающая трагический финал роковой экспедиции…

ГИБЕЛЬ «ТИТАНИКА»: СТАРЫЕ И НОВЫЕ ЗАГАДКИ[5]

«Титаник» — крупнейшее пассажирское судно начала XX века, принадлежавшее английской почтово–пассажирской пароходной компании «Уайт Стар Лайнз» — был построен в 1911 году. Его водоизмещение составляло 46 328 тонн, длина — 269 метров, скорость — 25 узлов. Во время своего первого плавания из Саутгемптона в Нью–Йорк в ночь с 14 на 15 апреля 1912 года «Титаник», столкнувшись с айсбергом, затонул в 800 километрах к юго–востоку от острова Ньюфаундленд. Число погибших, по различным данным, составило от 1400 до 1517 человек (всего на борту было около 2200 человек). Страховые компании выплатили родственникам жертв катастрофы более 14 миллионов фунтов стерлингов, по тем временам — астрономическая сумма. Гибель «Титаника» — одна из величайших морских катастроф XX века.

1 сентября 1985 года трое участников подводной экспедиции, возглавляемой профессором Робертом Баллардом, опустились в батискафе «Альвин» на глубину свыше четырех километров и впервые через 73 года после катастрофы увидели на морском дне разломившийся на две части корпус «Титаника». Однако его обследование не только не прояснило некоторых загадочных обстоятельств гибели гигантского лайнера, но и вызвало много новых вопросов.

Так, все эти годы считалось, что «Титаник» затонул оттого, что при столкновении айсберг распорол ему обшивку правого борта ниже ватерлинии на длину около 60 метров. Однако экспедиция Балларда обнаружила в обшивке корпуса только шесть сравнительно небольших разрывов, края которых были вывернуты наружу. Такие повреждения могли, например, возникнуть в результате взрыва (или взрывов) внутри корпуса судна. Но отчего произошли эти взрывы и как они связаны с ударом об айсберг?

Возможно, события развивались так. Айсберг пробил бортовую обшивку ниже ватерлинии на уровне машинного отделения, и туда хлынула холодная морская вода, имевшая температуру 2 градуса по Цельсию. Когда она стала заливать паровые котлы, в их раскаленных стенках из‑за резкой разницы температур возникли колоссальные напряжения. Металл не выдержал, стенки лопнули, и котлы, давление пара в которых достигало 150 атмосфер, начали взрываться. Взрывы увеличивали размеры полученных при столкновении пробоин и создавали новые, выворачивая их рваные края наружу…

Факт столкновения «Титаника» с плавучей ледяной горой сомнения не вызывает. Его засвидетельствовали многочисленные пассажиры и члены команды, которым посчастливилось остаться в живых. Но почему, опять‑таки по свидетельствам очевидцев, ни пассажиры, ни члены команды не почувствовали ничего, кроме легкого содрогания корпуса и как бы отзвука далекого взрыва? А ведь о гигантскую ледяную глыбу, имевшую твердость скалы, ударилось тело массой 66 ООО тонн, двигавшееся со скоростью 40 км/час!

Может быть, «Титаник» вовсе и не столкнулся с айсбергом, а лишь слегка коснулся его? А столкнулся он с чем‑то совсем другим? Или это «что‑то» намеренно столкнулось с лайнером, использовав айсберг в качестве «ширмы» и став истинным виновником гибели судна?

Ну а если все‑таки виновник — айсберг, то почему вообще произошло это столкновение? Как могло случиться, что при ясной, безветренной погоде и полном отсутствии волнения на море — явлении удивительном для этих широт и этого времени года — вахтенным офицерам и матросам не удалось вовремя заметить опасность и принять меры к тому, чтобы избежать катастрофы? Тем более что, как выяснилось позже, на пути следования «Титаника» роковой айсберг был единственным в радиусе нескольких десятков миль.

Не поддается объяснению и странная беспечность капитана Смита и его двух вахтенных помощников, Мэрдока и Лайтоллера. В свое время ее причиной были признаны ясная погода и полный штиль на море. Эта беспечность проявилась, в частности, в том, что матросов–наблюдателей в «вороньем гнезде» на мачте даже не снабдили биноклями. Они следили за окружающей обстановкой невооруженным глазом! Не было и вахтенного–впередсмотрящего на носу корабля. Когда неизбежность столкновения с айсбергом стала очевидной, роковую и непростительную для профессионала ошибку совершил старший помощник капитана Уильям Мэрдок. Если бы в тот момент он дал команду «Полный назад! Прямо руль!», то «Титаник» остался бы на плаву. Расчеты показали, что в этом случае при столкновении оказались бы разбитыми два носовых водонепроницаемых отсека, судно получило бы дифферент на нос, который легко устранялся заполнением забортной водой двух кормовых отсеков. Оставшиеся невредимыми остальные 12 отсеков обеспечили бы «Титанику» плавучесть, и если при этом он все же не смог бы своим ходом дойти до Нью–Йорка, то, по крайней мере, все пассажиры и члены команды были бы спасены.

К несчастью, Мэрдок скомандовал по–другому: «Полный назад! Лево руля!», подставив под удар айсберга весь правый борт лайнера. Результат этой ошибки опытнейшего морского офицера известен…

Комиссия, расследовавшая обстоятельства гибели «Титаника», пришла к заключению, что ближе всех от места катастрофы был пароход «Калифорниен» — единственное судно, которое, по мнению комиссии, могло бы прийти на помощь гибнущему лайнеру, тем более что оба они находились один от другого в пределах прямой видимости. Следственная комиссия признала Стенли Лорда, капитана парохода «Калифорниен», одним из виновников гибели более чем полутора тысяч человек, находившихся на борту «Титаника». Обвинение в умышленном неоказании помощи людям, терпящим бедствие на море, является столь тяжким для любого моряка, а тем более для капитана судна, что ставит крест на его профессиональной репутации и дальнейшей морской карьере.

В течение многих лет заключение комиссии не подвергалось сомнению, и лишь в 1968 году Американская ассоциация капитанов торгового флота, повторно изучив обстоятельства гибели «Титаника», пришла к выводу, что обвинение, выдвинутое против капитана Стенли Лорда пятьдесят с лишним лет тому назад, было ошибочным. «Калифорниен» находился слишком далеко, с него не могли видеть тонущий «Титаник». Было доказано, что расстояние между этими двумя судами было настолько велико, что для них исключалась возможность видеть даже ходовые огни друг друга. Однако вместе с тем выяснилось, что между тонущим «Титаником» и лежащим в дрейфе «Калифорниен» оказалось еще какое‑то судно, причем с «Титаника» его принимали за «Калифорниен», а с «Калифорниен» — за «Титаника». Название и принадлежность этого судна–призрака остаются загадкой до сих пор. Характер маневров таинственного судна (назовем его «Икс») удалось достаточно точно установить по записям в вахтенном журнале «Калифорниен» и по показаниям членов его команды, а также людей, спасшихся с «Титаника». Эти маневры представляются достаточно странными.

«Икс», идущий курсом с северо–востока на юго–запад, попадает в поле зрения вахтенных на обоих упомянутых судах примерно в одно и то же время — в 22.25. Ровно в 23.40, то есть в тот момент, когда «Титаник» сталкивается с айсбергом, «Икс» стопорит машины и ложится в дрейф, а затем… разворачивается на 180 градусов, словно намереваясь пойти обратным курсом! Однако он этого не делает и до 02.05 продолжает дрейфовать, словно бы издали — с расстояния около шести морских миль — наблюдая за развитием трагедии «Титаника». После этого «Икс» запускает машины, снова разворачивается на 180 градусов и уходит на юго–запад. В 02.40 его ходовые огни пропадают из поля зрения вахтенных на «Калифорниен».

Что же это был за «Икс» и почему он вел себя так странно? И если с него в течение двух с лишним часов безучастно наблюдали, как тонет «Титаник», то не причастен ли он к гибели лайнера? А может, «Икс» вовсе и не был судном?

ТАИНСТВЕННАЯ СМЕРТЬ РУДОЛЬФА ДИЗЕЛЯ[6]

Последний сентябрьский день 1913 года клонился к вечеру. До начала очередного регулярного рейса парохода «Дрезден» из Антверпена в Англию оставались считанные минуты. На верхней палубе особняком стояли три пассажира. Двое из них — Георг Грейс и Альфред Люкманн — уже зарегистрировались в журнале пассажиров, а третий — Рудольф Дизель — почему‑то не сделал этого. Может быть, понадеялся на своих попутчиков или просто забыл?

Когда в вечерней дымке исчезли огни порта, все трое направились в ресторан, где и продолжили беседу. Инженер Дизель рассказывал попутчикам о своей жене, потом об изобретении. Его собеседники больше интересовались политикой, в частности деятельностью лорда адмиралтейства Уинстона Черчилля, который ратовал за коренную модернизацию британского флота. Беседа коснулась и накалявшихся международных отношений, все отчетливее вырисовывающегося призрака большой войны. Эта тема тогда была у многих на устах, ведь первый очаг войны уже пылал на Балканах.

Около десяти вечера Рудольф Дизель раскланялся со своими новыми знакомыми и спустился в свою каюту. Перед тем как открыть дверь, он остановил стюарда и сказал, чтобы тот разбудил его рано утром — в четверть седьмого. Затем в каюте вынул из чемодана пижаму и положил ее на постель. На стенку рядом повесил карманные часы на цепочке. Потом…

Что делал Дизель потом, никто не знает. Известно только, что утром в 6.15 стюард пытался разбудить пассажира, долго стучал в дверь, но безрезультатно. Тогда он открыл дверь и увидел несмятую постель, пижаму на ней и часы на стенке каюты. Вскоре вахтенный нашел на палубе шляпу и плащ изобретателя. Его самого нигде не было. На «Дрездене» подняли тревогу. Капитан без промедления опросил моряков, которые несли ночную вахту. Но об исчезнувшем инженере ничего выяснить не удалось — никто не видел его ночью на палубах пассажиров.

Позже была сделана попытка восстановить картину происшествия. Опросили многих пассажиров и членов экипажа. В первую очередь были допрошены Георг Грейс и Альфред Люкманн, которые очень подробно рассказали о своей вечерней беседе с Дизелем. Они сообщили также, что он был разговорчив и в хорошем настроении. Оба этих господина пользовались репутацией солидных людей, и не было никаких оснований сомневаться в их показаниях. Долго допрашивали стюарда, но перепуганный молодой человек снова и снова повторял сказанное им в самом начале: пассажир попросил его разбудить, но утром в каюте его не оказалось.

Известие об исчезновении Рудольфа Дизеля попало на страницы прессы. Вначале была высказана версия, что изобретатель стал жертвой несчастного случая. Якобы Дизель в последние месяцы был на грани нервного срыва и перенес несколько сердечных приступов. С пылом очевидцев репортеры описывали, как изобретатель, чтобы как‑то справиться с бессонницей, вышел на палубу подышать свежим воздухом, а там с ним случился сердечный приступ — изобретатель навалился на перила, потерял равновесие и рухнул за борт. Ночью этого никто не заметил.

Но эта версия была моментально опровергнута. Во–первых, лечащий врач Дизеля заявил, что никакие сердечные недуги не донимали его пациента. Во–вторых, с решительным опровержением выступил капитан «Дрездена»: высота перил на пароходе более метра, и любой несчастный случай из‑за неосторожности исключается. Может быть, исчезнувший пассажир был пьян? Но все знавшие Дизеля в один голос заявили: абсурд, изобретатель в рот не брал спиртного!

В газетах появилась иная версия: самоубийство. Дизелю, дескать, грозило банкротство, полное разорение. Его изыскания, экспериментальные работы финансировал Крупп, вложив в это предприятие немалые деньги. И теперь пришло время платить по счетам…

Но и эта версия была подвергнута серьезным сомнениям, так как Крупп получил монопольное право использовать изобретения Дизеля на территории Германии. Да и сам изобретатель, по свидетельству близких и знакомых, не испытывал финансовых затруднений. Ладно, соглашались сторонники этой версии, пусть не банкротство, но мало ли какие могут быть причины для самоубийства! Возможно, у Дизеля была какая‑то тайна, о которой никто не знал…

Оппоненты возражали: если это было самоубийство, то как объяснить поведение Дизеля за несколько часов до его кончины? Он весь вечер находился в благодушном настроении, был разговорчив, даже шутил. Зачем тогда приготовил ночную пижаму? А часы на стенке каюты? Зачем просил стюарда разбудить его в определенное время? Разве так ведет себя человек, решившийся на отчаянный поступок? Да и вряд ли он ушел бы из жизни, не оставив даже прощальной записки своим близким, тем, кого так нежно любил.

Странно, но почему‑то на первых порах никого не волновал вопрос: а зачем, собственно говоря, Рудольф Дизель отправился в Англию и что там собирался делать? Лишь когда пришла пора над этим задуматься, возникла третья версия: Дизель был убит, так как собирался продать свой патент англичанам. Эту гипотезу высказали английские, а потом и американские журналисты. Например, журнал «Нью–Йорк уорлд» в 1915 году писал: «Устранение творца принципиально нового двигателя выглядит как обвинение в измене фатерланду. С другой стороны, преследовалась цель сохранить тайну двигателя, необходимого для подводных лодок. Изобретателя сбросили за борт, чтобы патент не попал к англичанам…»

Версия об убийстве представляется наиболее правдоподобной и логичной. Это отметил в своих мемуарах и Уинстон Черчилль, который во время последнего плавания Дизеля был первым лордом адмиралтейства и прилагал огромные усилия для модернизации британского флота. Можно допустить, что именно Черчилль явился инициатором поездки немецкого инженера в Лондон.

Конечно же поездка в Англию изобретателя перспективного двигателя не могла остаться незамеченной в Германии, готовящейся к войне. В итоге агенту или агентам кайзеровской тайной полиции было поручено ликвидировать «предателя». Разыгранный вариант «акции» был, видимо, признан самым оптимальным: изобретателя сбросили в море. Шляпа и плащ, оставленные на палубе, должны были подкрепить версию о самоубийстве. Изобретателя объявили без вести пропавшим, а для того чтобы пустить следствие по ложному пути, придумали версию о самоубийстве.

Странно, что досконально не была выяснена роль попутчиков изобретателя— господ Грейса и Люкманна. И можно ли быть уверенными, что никто из команды «Дрездена» действительно не видел ночью ничего странного? Впрочем, кто нес ответственность за расследование этого криминального происшествия? Происшествия, которое произошло в открытом море на немецком пассажирском судне…

А почти через год, в июле 1914 года, началась Первая мировая война. Это отодвинуло на задний план загадку исчезновения Рудольфа Дизеля…

ПОСЛЕДНЯЯ ТАЙНА ГЕНЕРАЛА САМСОНОВА

…Русская армия вступила в Восточную Пруссию 14 августа 1914 года. Вступила преждевременно, не отмобилизовавшись полностью — союзники–французы умоляли: спасите Париж! Кайзеровские войска рвались к Марне. В ответ Петербург принял решение ударить на Кенигсберг. Но на пути лежали огромные Мазурские болота. Первая русская армия под командованием Ренненкампфа должна была обойти их с севера, а с юга двигалась Вторая армия под началом генерал–лейтенанта Александра Васильевича Самсонова.

Германских войск в Восточной Пруссии было в два раза больше, чем в наступавших русских армиях. Однако первые же бои принесли немцам поражение. Победа русских войск под Гумбиненом повергла в панику ставку кайзера и заставила приостановить наступление на Париж.

Но союзникам было этого мало. Лондон и Париж давили на русскую ставку: «Продолжайте наступление! Гоните немцев! Спасайте европейскую цивилизацию!» Оторвавшись от тылов, оставшись без обозов с продовольствием и боеприпасами, армия Самсонова все больше углублялась в заболоченные леса. Железная дорога проходила неподалеку, но узкая немецкая колея не могла принять русские вагоны. Эшелоны стояли на границе, заблокировав все пути на станции Млава.

Окруженная превосходящими силами противника армия Самсонова продолжала сражаться. Были предприняты отчаянные попытки прорваться к своим, но немногим это удалось. Из 80–тысячной армии уцелело лишь около 20 тыс. человек, в плен попали 30 тыс., 20 тыс. раненых остались в болотах Восточной Пруссии, остальные погибли или пропали без вести.

В группе, в которой пробивался к своим командующий армией, находились генерал Лебедев, полковник Вялов, несколько офицеров и солдат. 29 августа они оказались в болотистой местности неподалеку от города Вельбарк. Все шли пешком, была лишь одна повозка: в ней, укрытый брезентом, лежал металлический ящик — казна Второй армии, составляющая почти 300 тыс. рублей золотом. В ящике хранились и ордена, изготовленные из золота и серебра…

Группа Самсонова вышла из окружения 31 августа в районе Остроленки. Но среди спасшихся командующего армией не оказалось. По–разному описывают очевидцы его судьбу. Один из офицеров в своих воспоминаниях пишет, что генерал погиб от разрыва снаряда, другой, что, мучимый астмой, генерал отошел от своих подальше и застрелился. Правду о последних минутах Самсонова мы, наверное, не узнаем никогда.

В реляции о разгроме армии Самсонова кайзеровское командование среди захваченных трофеев упомянуло 22 знамени и 32 тыс. рублей золотом. Армейская же казна была ровно в 10 раз больше. Куда же она девалась?

Первые поиски начались уже в 1916 году, когда еще шла война. В Вельбарке появились неизвестные люди, расспрашивавшие местных жителей о русских золотых монетах. Значит, не попала армейская казна в руки немцев! А через несколько лет один из местных жителей, отправившись в лес за грибами, вернулся с пригоршней золотых монет. Когда его попросили показать место, он не смог этого сделать… Занимался поисками и бывший царский генерал Носков, эмигрировавший после революции в Германию, но— безуспешно.

После Второй мировой войны эти земли отошли к Польше. В местах былых боев создали военный полигон Войска Польского. В 1960–е годы в этих местах появились оснащенные металлоискателями польские офицеры. Их сопровождал пожилой человек — по его словам, возница той самой брички, которая везла металлический сундук. Он утверждал, что генерал лично приказал ему вывезти из окружения ценный груз. Возница взялся выполнять поручение, но при переезде через какой‑то ручей бричка увязла. Тогда решили выкопать яму и спрятать золото там.

Более недели провели на полигоне офицеры, но кроме осколков снарядов их детекторы ничего не засекли. После них здесь не раз ходили местные жители — искали золото генерала Самсонова. И находили! Попадалось оно и солдатам, рывшим окопы на полигоне, несколько раз крестьянский плуг выворачивал на борозде пару золотых монет, а однажды обнаружился даже сверток, в котором оказался золотой Георгиевский крест. Но это— не то золото…

— И недели не проходит, чтобы кто‑то не приезжал сюда и не расспрашивал про клад, — рассказывает здешний лесничий П. Станчак. — Но больше всего народу приходит 30 августа…

Почему? Оказывается, один из русских офицеров, сопровождавших повозку, написал в мемуарах, что золото они зарыли в тени огромного дуба. Легенда гласит, что 30 августа, ровно в полдень, тень от самой большой ветви старого дуба покажет место, где надо искать…

ГИБЕЛЬ «ИМПЕРАТРИЦЫ МАРИИ»[7]

До сих пор многие умы будоражит трагическая гибель в 1916 году одного из лучших боевых судов русского флота — линейного корабля «Императрица Мария». Появление этого корабля приходится на период, когда возрождение отечественной морской мощи после трагедии Цусимы стало одной из главнейших задач. Решение об усилении Черноморского флота новыми линкорами было вызвано и намерением Турции — давнего противника России на юге — приобрести за границей три современных линейных корабля типа дредноут, что сразу же обеспечивало ей превосходство на Черном море. Чтобы сохранить паритет, Морское ведомство России настояло на безотлагательном усилении Черноморского флота за счет ввода в строй новейших линкоров.

11 июня 1911 года одновременно с церемонией официальной закладки новый корабль был зачислен в состав русского императорского флота под названием «Императрица Мария». «Мария» была спущена на воду 6 октября 1913 года, а 23 июня 1915 года, подняв флаги, начала настоящую боевую флотскую жизнь.

Линкор имел водоизмещение 25 465 тонн, длина корабля составляла 168 метров, скорость— 21 узел. «Мария» несла на борту двенадцать 305–мм орудий главного калибра, двадцать 130–мм орудий, имелась противоминная артиллерия и торпедные аппараты, корабль был хорошо бронирован.

Уже через несколько месяцев после прихода в Севастополь «Мария» принимает активное участие в боевых операциях против германо–турецкого флота. На линкоре держит флаг командующий Черноморским флотом адмирал Александр Колчак. А ввод в строй однотипного линейного корабля «Императрица Екатерина Великая» положил окончательный предел господству на Черном море германских крейсеров.

Ранним утром 7 октября 1916 года в 00 часов 20 минут на стоявшем в Северной бухте Севастополя линейном корабле «Императрица Мария» прогремел взрыв. Затем в течение 48 минут — еще пятнадцать. Корабль начал крениться на правый борт и, перевернувшись, затонул. Русский военный флот потерял в то утро 217 моряков и один из сильнейших боевых кораблей.

Трагедия потрясла всю Россию. Выяснением причин гибели линкора занялась комиссия Морского министерства, которую возглавил адмирал Н. М. Яковлев. В составе комиссии был и известный кораблестроитель, член Академии наук России А. Н. Крылов, который стал автором заключения, одобренного всеми членами комиссии.

В ходе проведенного расследования были представлены три версии гибели линкора.

1. Самовозгорание пороха.

2. Небрежность в обращении с огнем или порохом.

3. Злой умысел.

Однако после рассмотрения всех трех версий комиссия заключила, что «прийти к точному и доказательно обоснованному выводу не представляется возможным, приходится лишь оценивать вероятность этих предположений, сопоставляя выяснившиеся при следствии обстоятельства».

Из возможных версий две первые комиссия в принципе не исключала. Что касается злого умысла, то, даже установив ряд нарушений в правилах доступа к артиллерийским погребам и недостаток контроля за находившимися на корабле рабочими–ремонтниками, комиссия посчитала эту версию маловероятной. Таким образом, ни одна из выдвинутых комиссией версий не нашла достаточного фактического подтверждения.

Между тем новые документы, уже из архивов советской контрразведки, свидетельствуют о пристальном внимании к «Императрице Марии» и другим кораблям Черноморского флота германской военной разведки. В 1933 году органами ОГПУ Украины в крупном судостроительном центре страны Николаеве была разоблачена немецкая резидентура, действовавшая под прикрытием торговой фирмы «Контроль–К», возглавляемой Виктором Эдуардовичем Берманом, 1883 года рождения, уроженцем города Херсона, проживавшим в Николаеве и работавшим начальником механосборочного цеха «Плуг и молот». Цель организации — срыв судостроительной программы набирающего мощь военного и торгового флота Советского Союза. Конкретные задачи — совершение диверсий на Николаевском заводе имени Анри Марта, а также сбор информации о строящихся там судах, большинство из которых были военными.

Сам Верман являлся разведчиком с дореволюционным стажем. На допросе он рассказывал: «Шпионской деятельностью я стал заниматься в 1908 году (именно с этого периода начинается осуществление новой морской программы России. — Авт.) в Николаеве, работая на заводе «Наваль» в отделе морских машин. Вовлечен в шпионскую деятельность я был группой немецких инженеров того отдела, состоящей из инженеров Моора и Гана». И далее: «Моор и Ган, а более всего первый, стали меня обрабатывать и вовлекать в разведывательную работу в пользу Германии».

Верману было поручено взять на себя руководство всей немецкой разведсетью на юге России: в Николаеве, Одессе, Херсоне и Севастополе. Он вербовал людей для разведывательной работы в Николаеве, Одессе, Севастополе и Херсоне, собирал материалы о промышленных предприятиях, данные о строящихся военных судах подводного и надводного плавания, их конструкции, вооружении, тоннаже, скорости.

На допросе Верман рассказывал: «Из лиц, мною лично завербованных для шпионской работы в период 1908— 1914 гг., я помню следующих: Штайвеха, Блимке, Наймаера, Линке Бруно, инженера Шеффера, электрика Сгибнева». Все они сотрудники судостроительных заводов, имевшие право прохода на строящиеся корабли. Особый интерес вызвал электрик А. В. Сгибнев. Он отвечал за работы по оборудованию временного освещения строящихся на «Руссуде» военных кораблей, в том числе и «Императрицы Марии».

В ходе следствия Сгибнев показал, что Вермана очень интересовала схема артиллерийских башен дредноутов. А ведь первый взрыв на линкоре «Императрица Мария» раздался именно под носовой артиллерийской башней. «В период 1912—1914 гг., — рассказывал Сгибнев, — я передавал Верману сведения в устной форме о строящихся линейных кораблях типа дредноут, «Мария» и «Александр III» в рамках того, что мне было известно о ходе их постройки и сроках готовности отдельных отсеков кораблей».

Во время взрыва на «Марии» Верман был депортирован и лично организовать диверсию он не мог. Но в Николаеве и Севастополе была оставлена хорошо подготовленная разведсеть. Позднее он сам говорил об этом: «Я лично осуществлял связь с 1908 года по разведывательной работе со следующими городами: …Севастополем, где разведывательной работой руководил инженер–механик завода “Наваль” Визер, находившийся в Севастополе по поручению нашего завода специально для монтажа строившегося в Севастополе броненосца “Златоуст”. Знаю, что у Визера была своя шпионская сеть в Севастополе, из состава которой я помню только конструктора адмиралтейства Карпова Ивана, с которым мне приходилось лично сталкиваться».

Не участвовал ли Визер в достройке «Императрицы Марии» или ее ремонте в начале октября 1916 года? Тогда на борту корабля ежедневно находились десятки инженеров, техников и рабочих. Проход на корабль этих людей не составлял труда. Вот что об этом говорится в письме севастопольского жандармского управления начальнику штаба командующего Черноморским флотом: «Матросы говорят о том, что рабочие по проводке электричества, бывшие на корабле накануне взрыва, до 10 часов вечера могли что‑нибудь учинить и со злым умыслом, так как рабочие при входе на корабль совершенно не осматривались и работали также без досмотра. Особенно высказывается подозрение в этом отношении на инженера той фирмы, что на Нахимовском проспекте, д. 355, якобы накануне взрыва уехавшего из Севастополя».

Вопросов много. Но ясно одно — постройка новейших линкоров Черноморского флота, в том числе «Императрицы Марии», «опекалась» агентами германской военной разведки самым плотным образом. Немцев очень беспокоил русский военный потенциал на Черном море, и они могли пойти на любые действия, чтобы не допустить превосходства России на данном театре военных действий.

В связи с этим интересны сведения агента петроградского департамента полиции, выступавшего под псевдонимами «Александров», «Ленин» и «Шарль». Его настоящее имя Бенциан Долин. В период Первой мировой войны Долин, как и многие другие агенты политической полиции, был переориентирован на работу в области внешней контрразведки. «Шарль» вышел на контакт с немецкой военной разведкой и получил задание вывести из строя «Императрицу Марию». Один из руководителей немецкой разведки, с которым агент встретился в Берне, сказал ему: «У русских одно преимущество перед нами на Черном море — это “Мария”. Постарайтесь убрать ее. Тогда наши силы будут равны, а при равенстве сил мы победим».

На запрос «Шарля» в петроградский департамент полиции он получил распоряжение принять с некоторыми оговорками предложение об уничтожении русского линкора. По возвращении в Петроград агент был передан в распоряжение военных властей, однако связь с ним не была восстановлена. В результате такого бездействия были утеряны контакты с германской разведкой, на очередную встречу с которой агент должен был выйти через два месяца в Стокгольме. Еще через некоторое время «Шарль» узнал из газет о взрывах на «Императрице Марии». Отправленное им в связи с этим событием письмо в департамент полиции осталось без ответа.

Следствие по делу арестованных в Николаеве германских агентов было закончено в 1934 году. Вызывает недоумение легкость наказания, понесенного Берманом и Сгибневым. Первый был выдворен за пределы СССР в марте 1934 года, второй — приговорен к 3 годам лагерей. Хотя, собственно, что ж недоумевать?! Ведь они помогали большевикам бороться с «ненавистным царизмом»! Более того: в 1989 году оба были реабилитированы. В заключении органов юстиции говорится, что Верман, Сгибнев, а также Шеффер (который понес самое тяжкое наказание — был приговорен к расстрелу, хотя сведений о приведении приговора в исполнение не имеется) попадают под действие Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 года «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв политических репрессий, имевших место в период 30—40–х и начала 50–х годов».

КТО СТРЕЛЯЛ В ЛЕНИНА?[8]

1918 год для Российской империи начался на два месяца раньше — 25 октября 1917 года, или 8 ноября по новому стилю. Именно в ночь с 25 на 26 в Петрограде произошел государственный переворот, названный впоследствии Великой Октябрьской революцией. Проснувшись утром 26–го, перепуганный петроградский обыватель с удивлением обнаружил, что многие магазины и учреждения не работают, правительство Керенского свергнуто, сам он бежал, а власть захватили большевики — Российская социал–демократическая рабочая партия, во главе которой стоял мало кому известный в ту пору в России Владимир Ульянов. Этот рыжеватый, невысокого роста, сын инспектора народных училищ из Симбирска, юрист по профессии, революционер с двадцатилетним опытом был хорошо знаком лишь царской охранке.

Последний раз Владимир Ульянов был арестован в 1895 году, сослан в Сибирь и после ссылки уехал за границу, где провел 16 лет. Больше теоретик, нежели практик, он, обладая огромными организаторскими способностями, создал за границей партию, поставившую своей целью захват власти в России.

Заботясь о партийной кассе, Ленин не брезговал ни подношениями крупных фабрикантов, ни разбоем своих партийных террористов, грабивших банки и пароходы, — двое из них вошли в историю партии: легендарный Камо (Тер–Петросян) и не менее легендарный Коба, он же Иосиф Джугашвили, которого весь мир будет знать под другим именем — Иосиф Сталин. Но любые деньги когда‑то кончаются. Между тем началась Первая мировая война. Ленин делает немцам совершенно невероятное и фантастическое предложение: вывести Россию из войны. Германия держала на Восточном фронте 107 дивизий, почти половину своих войск. Кто же откажется от такой заманчивой сделки, тем более что Ленин никак не походил на шутника? И за два года — с 1915 по 1917–й— в партийную кассу большевиков, по подсчетам современных исследователей, перекочевало более 50 миллионов золотых марок — сумма немаленькая!

Ленин сдержал свое слово. 25 октября 1917 года большевики, вскормленные на немецкие деньги, насильственным путем захватили власть, а 3 марта 1918–го Советская Россия подписала мирный договор с Германией, по которому немцам отходил 1 млн км² территории нашей страны. Ленин также обязался выплатить Германии 50 млрд рублей контрибуции.

Взяв власть, Ленин начал с популистских деклараций, обещая всеобщий мир, землю — крестьянам, свободу и демократические права — всем остальным. Но партия Ленина не пользовалась популярностью в массах, зато в народе хорошо знали другую партию — социалистов–революционеров, эсеров. Это эсеры в основном вели подпольную работу, поднимали крестьянские восстания, организовывали стачки на заводах, это за ними в народном сознании закрепился ореол борцов с царизмом. Поэтому когда осенью 1917 года, уже после октябрьского переворота, состоялись выборы в Учредительное собрание — главный, как предполагалось тогда, законодательный орган новой революционной России, — эсеры одержали на них убедительнейшую победу, в то время как сторонники Ленина набрали всего четверть голосов. 5 января 1918 года, когда Учредительное собрание начало свое первое заседание, большевики вдруг поняли, что потеряли власть…

Это был черный день в жизни Ленина. И тогда он без всяких сантиментов распустил Учредительное собрание. А если быть более точным в определениях — разогнал. Пролетарский писатель Максим Горький позже утверждал, что это сделал «сознательный анархист» матрос Анатолий Железняков, который, по его собственному признанию, готов был убить миллион человек, но вместе с братом–пропойцей успел застрелить лишь 43 офицера, уверяя, что после этого «самому, знаете, приятно делается, и на душе спокойно, словно ангелы поют…». Эсеры организовали демонстрацию протеста, но большевики тут же ее расстреляли.

Вчерашние соратники в борьбе против царя в один миг сделались врагами. Правые эсеры организовали свое правительство в Самаре, на Волге. Благодаря восстанию чехов они взяли власть в поволжских областях, захватили и байьшую часть золотого запаса бывшего царского правительства. Другая часть эсеровской партии — левые эсеры, хоть и обиделись на большевиков, но остались в правительстве, в ВЧК (Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с саботажем и контрреволюцией, которая была организована 7 декабря 1917 года и из которой позже вырос КГБ) и во ВЦИКе — во Всероссийском центральном исполнительном комитете, в самом нижнем этаже которого и стояли Советы. Этим последним формально и принадлежала власть, еще со времен знаменитого ленинского лозунга «Вся власть Советам!». Она и будет им формально принадлежать до распада Красной империи в 1991 году, хотя с первого же дня революции власть в Советской России принадлежала только партии коммунистов–большевиков, а точнее ее вождям: большим — наверху, а маленьким — внизу, на местах.

К внутренним бедам у большевиков прибавились и беды внешние. В марте 1918–го началась интервенция бывших союзников — Англии, Америки и Франции. На Дальнем Востоке высадились японцы, в Закавказье вторглись турки, в Омске власть захватил Колчак, объявив себя Верховным правителем России. На юге собирали антибольшевистскую армию Каледин и Деникин. К середине лета 1918 года большевики с трудом контролировали лишь одну четвертую часть всей России. Всем казалось, что власть Ленина доживает последние дни…

20 июня 1918 года в Петрограде был убит большевистский комиссар по делам печати Моисей Володарский. Спустя полтора месяца, 30 августа, застрелен руководитель Петроградской ЧК Моисей Урицкий. В тот же день, 30 августа 1918 года, вечером в Москве, во дворе завода Михельсона, раздались 4 выстрела. Человек небольшого роста, в кепке, стоявший возле машины, дернулся и упал навзничь на землю. Толпа, окружавшая его, шарахнулась в разные стороны, женщины завопили. Купавшему подбежали, перевернули.

— Поймали его или нет? — глухим шепотом произнес пострадавший. Ответить ему никто не мог. Еще через час по Москве разлетелась страшная новость: убили Ленина…

…За шесть дней до покушения на бульваре около Смоленского рынка встретились три человека: Дмитрий Донской, Григорий Семенов и Фанни Каплан. Донской, по профессии военный врач, контролировал и боевые группы эсеров. Одной из таких групп руководил Григорий Семенов, член той же партии. Донской нервно оглядывался: всех троих могли запросто загрести в ВЧК. Два дня назад на председательское место вернулся Феликс Дзержинский, который ушел было со своего поста после событий 6 июля в Москве. Тогда сотрудники ВЧК Блюмкин и Андреев застрелили немецкого посла Вильгельма Мирбаха, а Дзержинского — он поехал в отряд Попова, формально считавшийся отрядом ВЧК, чтобы арестовать Блюмкина, — разоружили и самого арестовали. Это привело Ленина в бешенство: что это за руководитель ВЧК, которого арестовывают собственные же бойцы?!

С Петерсом, который стал председателем ВЧК после ухода Дзержинского, у Ильича отношения не сложились. Феликс бегал в Кремль почти каждый день и все подробно докладывал, советовался, выполнял указания, а Петерс лишь посылал отчеты. Ильич же предпочитал держать ВЧК в поле ближнего зрения. Вот он и вернул Феликса на место. Дзержинский занимается сейчас ликвидацией «Национального центра», по городу рыщут чекисты, а тут на тебе — на лавочке сидит сам господин Семенов, под руководством которого был убит в Петрограде Моисей Володарский, а вместе с ним небезызвестная террористка Фаня Каплан и военный эсеровский вождь Дмитрий Донской. Хорошая компания!

Семенов представил Донскому Фанни — они формально были незнакомы — и предоставил ей слово. Фаня заявила, что готова убить Ленина…

К портрету Каплан: «Открытый лист номер 2122. Составлен в канцелярии Акатуйской тюрьмы в 1913 году октября 1 дня. Каплан Фейга Хаимовна, ссыльно–каторжная 1 разряда. Волосы темно–русые, лет 28, лицо бледное, глаза карие, рост 2 аршина, 31/2 вершка, нос обыкновенный. Особые приметы: над правой бровью продольный рубец длиною 2,5 сантиметра. Дополнительные сведения: из мещан Речицкого еврейского общества. Родилась в 1887 году. Девица. Недвижимого имущества не имеет. Родители уехали в США в 1911–м году. Других родственников не имеет. За изготовление бомбы против киевского губернатора приговорена к расстрелу, он был заменен пожизненной каторгой. При изготовлении бомбы была ранена в голову, на каторге ослепла, позже зрение частично вернулось. На каторге хотела покончить с собой. По политическим взглядам стоит за Учредительное собрание».

Из отзыва Донского о Каплан: «Довольно привлекательная женщина, но, без сомнения, сумасшедшая, в дополнение к этому с различными недугами: глухота, полуслепота, а в состоянии экзальтации — полный идиотизм». Заметим, что Донской — профессиональный врач…

— Я не понял, что вы сказали? — переспросил Фанни Дмитрий Дмитриевич.

— Я хочу убить Ленина, — ответила Каплан.

— Зачем? — не понял Донской.

— Потому что считаю его предателем революции, и само его существование подрывает веру в социализм.

— Чем же оно подрывает? — спросил Донской.

— Не хочу объяснять! — Фанни помолчала. — Он удаляет идею социализма на десятки лет!

Донской рассмеялся:

— Пойди‑ка проспись, милая! Ленин не Марат, а ты не Шарлотта Корде! А главное, наш ЦК никогда на это не пойдет. Ты попала не по адресу. Даю добрый совет — выкинь все это из головы и никому больше не рассказывай!

Каплан была обескуражена таким ответом. Донской попрощался с ними и быстро стал уходить. Семенов его догнал, о чем‑то поговорил, вернулся к Каплан и неожиданно объявил, что все в порядке.

— Донской одобрил мой план!

— Но он же сказал совсем другое, — не поняла Каплан.

— Ты что хочешь, чтоб он первой встречной сказал: иди, убивай Ленина?! Конспирация, моя милая! Забыла совсем на каторге, как это делается! Пошли, теперь надо готовиться!

И они медленно двинулись по бульвару в сторону рынка…

27 августа 1918 года. Кремль. Ленин как обычно работал в своем кабинете, когда к нему зашел Яков Свердлов…

К портрету Свердлова: Яков Михайлович Свердлов родился в бедной еврейской семье в Екатеринбурге. 33 года. В Шлет вступил в партию, был на подпольной работе, в ссылках. В 1918 году — председатель ВЦИКа, главного законодательного органа Советской республики. Свердлову подотчета ВЧК, Ревтрибунал. Он второй человек после Ленина в партийной иерархии. Энергичен, честолюбив, умен, гибок, трезво оценивает обстановку. В его личном сейфе лежат бланки паспортов царского образца — для возможного бегства за границу (один из них заполнен на его имя), а также крупная сумма в виде золота, бриллиантов и царских ассигнаций…

Свердлов принес Ленину дополнение к Брест–Литовскому договору. Сегодня его предстояло подписать. После убийства немецкого посла в Москве немцы разорвали Брест–Литовский договор, и Ленину с огромным трудом удалось погасить конфликт, согласившись на новые, еще более грабительские условия немцев. Им пришлось отдать в долгосрочную концессию железные дороги, нефть, уголь, добычу золота. Кроме этого, Россия обязывалась передать Германии 245 564 килограмма золота, причем первый вывоз был запланирован на 5 сентября. Свердлов, показав Ленину дополнение, высказал обеспокоенность: на Москву надвигается голод, нет горючего для машин, растет сопротивление властям и откровенный саботаж. А этот договор лишь подольет масла в огонь и даст козырь эсерам в борьбе против них.

— Саботажников, заговорщиков и даже колеблющихся надо расстреливать на месте! — темпераментно проговорил Ленин. — Пусть на местах формируют тройки и расстреливают всех без всякого промедления! За хранение оружия — расстрел! За выступление против Советской власти — расстрел! Неблагонадежных арестовывать и вывозить в концентрационные лагеря, которые надо организовывать прямо за населенными пунктами: пусть все видят, что их ждет за подобные поступки!

Ильич поднялся из‑за стола и стал энергично взмахивать рукой, словно диктовал очередную телеграмму. Свердлов знал, что немало телеграмм такого содержания ушло в Пензу, Самару, Кострому, Саратов. Председателя ВЦИКа охватывал ужас, когда он наблюдал за этой кровавой истерикой вождя.

— Вот и перетягивайте! Вы — председатель ВЦИКа, глава законодательной власти, а я исполнитель! Я расстреливаю саботажников, контрреволюционеров и всякую остальную сволочь! А вы решайте задачи в более глобальном масштабе!

— Мы и без того расстреливаем по сотне в день и многих сочувствующих нашей власти отталкиваем от себя этими жестокими методами, играя на руку Колчаку и Деникину. Они уже стали большевиками запугивать народ. Чтобы нам выжить и победить контрреволюцию, сейчас архинеобходимо сочувствие масс, их надо перетянуть на нашу сторону! — возразил Свердлов.

Ленин не без ехидства усмехнулся. Свердлов не понимал этого ленинского абсолютного спокойствия. Он как‑то сказал Ильичу, что запаса их власти хватит всего на две недели — на столько в Москве оставалось продовольствия и керосина. Ленин обрадовался: он думал, что все уже давно кончилось. Но что же дальше делать?

— Реквизировать излишки у богатеев! Военный коммунизм! Поделись с соседом. Не хочешь делиться — к стенке!

— Но народ нас не поймет, — сказал Свердлов.

— Неужели? — удивился Ленин. — Жалко! Мы только начали этот эксперимент! Народ не поймет злодея. Поэтому нам надо притвориться сиротками: нас обижают, помогите! Вот над чем подумайте!

Свердлов задумался. Собрал своих секретарей — Енукидзе, Аванесова, члена ВЦИКа и ВЧК Кингисеппа, председателя ВЧК Петерса, чекиста Якова Юровского, еще совсем недавно по поручению Свердлова и Ленина ликвидировавшего в Екатеринбурге всю царскую семью. Они уединились, приняли все меры предосторожности, чтобы этот разговор не вышел за стены кабинета. Свердлов взял со всех твердый обет молчания. И предложил свой план спасения власти: неожиданный, хитроумный и — вынужденный…

…Боевой летучий отряд Семенова являлся центральной группой правоэсеровской партии. 20 июня член этого отряда Сергеев застрелил по приказу Семенова Моисея Володарского. ЦК правых эсеров, узнав об этом теракте, был возмущен тем, что Семенов самовольно осуществил его и публично отказался взять на себя ответственность. Тем самым Семенов фактически превращался в вожака банды, и смерть Володарского теперь лежала только на нем. Он впоследствии показывал: «Это заявление было для нас неожиданным и морально огромным ударом… Я виделся и говорил с Рабиновичем, и как представитель ЦК Рабинович от имени ЦК мне заявил, что я не имел права совершать акта».

Семенов хорошо понимал, что рано или поздно Донской и Гоц, лидеры партии правых эсеров, без особого душевного трепета сдадут его чекистам. После убийства Урицкого в Петрограде оставаться было опасно, и Семенов вместе с Сергеевым перебрался в Москву. Потом вызвал сюда другого боевика своей группы — Коноплеву.

Накануне ее приезда его пригласил к себе Енукидзе. Он был секретарем Свердлова и занимался вопросами военной разведки. Они были знакомы с Семеновым еще с юности. Енукидзе угостил Семенова ужином, они выпили вина. И Енукидзе предложил старому приятелю, о котором знал почти все, в том числе и о его причастности к убийству Володарского, поработать на военную разведку большевиков. Речь шла об одном деликатном деле.

— А что за дело, Авель Сафронович? — спросил Семенов.

— Покушения на Ленина и Троцкого, — ответил Енукидзе. — Нам нужно, чтобы ты как бы подготовил эти убийства. Подобрал группу, добился согласия ЦК партии эсеров, нашел подходящего исполнителя. На твой ЦК и этого исполнителя потом и ляжет вся ответственность.

— А само покушение будет? — спросил Семенов.

— Это не твоя забота! — ответил Енукидзе…

К портрету Семенова: Семенов–Васильев Григорий Иванович, родился в эстонском городе Юрьев (Дерпт, ныне Тарту), 27 лет, самоучка, с 24 лет член партии эсеров. Был комиссаром конного отряда, с конца 1917 года член военной комиссии ЦК правых эсеров, руководитель боевой группы правых эсеров. Писатель Виктор Шкловский, знавший Семенова, так его характеризует: «Человек небольшого роста в гимнастерке и шароварах, с очками на небольшом носу… Тупой и пригодный для политики человек. Говорить не умеет».

…И Семенов стал работать. Составленный им план «редактировал» следователь ВЧК Яков Агранов. Согласно ему, Москва была поделена на четыре района, каждый из которых курировал определенный боевик. Другие боевики должны поочередно дежурить на митингах, куда приезжали выступать вожди республики. Как только появлялся Ленин, дежурный сообщал об этом районному «куратору», и тот являлся, чтоб исполнить теракт…

Для осуществления этого плана Семенову и потребовалась встреча с Донским. Не удовлетворившись ею, он два раза съездил к Гоцу, который жил на даче в Подмосковье, но везде получал отказ. Однако приезжая на собрания своей боевой группы, Семенов говорил, что и Донской и Гоц их планы одобряют. Для убийства Ленина были отобраны четыре исполнителя: Усов, Козлов–Федоров, Коноплева и Каплан…

…30 августа в 17.00 Ленин обедает в Кремле с женой, Надеждой Крупской. Днем пришло сообщение, что в Петрограде застрелен руководитель петроградского отделения ВЧК Моисей Урицкий. Ленин попросил Дзержинского выехать немедленно в Питер и заняться расследованием этого убийства. Аппетит вождя этим обстоятельством нарушен не был. Он поел с удовольствием, шутил с женой, которая пыталась отговорить его от выступлений. Их в эту пятницу у Ленина намечалось два: на Хлебной бирже и на заводе Михельсона. Тема: «Диктатура буржуазии и диктатура пролетариата». В ответ на напоминание жены, что районный партийный комитет запретил Ленину временно выступать на митингах, он шутливо заметил, что Яков Михайлович Свердлов строго требует от всех руководящих лиц участия в митингах и сильно побранит его за такой отказ.

Около восьми вечера Ленин приехал на Хлебную биржу. Машину вел шофер Казимир Гиль. На Хлебной бирже находился один из боевиков Семенова — Козлов–Федотов. Позже он покажет на следствии: «Я имел при себе заряженный револьвер и, согласно постановлению отряда, должен был убить Ленина. Я не решился выстрелить в Ленина, потому что я колебался в вопросе о допустимости убийства представителя другой социалистической партии». Объяснение весьма странное: профессиональный боевик ведет себя как институтка. Ленин выступал на Хлебной бирже 20 минут, еще полчаса отвечал на вопросы, после чего уехал. Из показаний шофера Гиля: «Я приехал с Лениным около 10 часов вечера на завод Михельсона».

30 августа, 10 часов вечера. На улице уже темнеет. Ленина никто не встречал, и он сам прошел в заводской цех, где проходил митинг. На митинге Ленин также говорил полчаса. Еще полчаса отвечал на вопросы.

Из показаний Семенова: «Каплан по моему указанию дежурила недалеко от завода на Серпуховской площади». Это примерно метров двести от заводского двора…

Около 11 вечера Ленин покинул цех и направился к машине. Вместе с Лениным во двор вышли и те, кто слушал вождя. Он уже собирался садиться в машину, когда раздались выстрелы. Ленин упал. Многие в страхе бросились бежать со двора на улицу. Помощник комиссара пехотного полка Батулин закричал: «Держите убийцу!» и тоже бросился на улицу.

Из показаний Батулина: «Добежавши до так называемой “Стрелки” на Серпуховке, я увидел… около дерева… с портфелем и зонтиком в руках женщину, которая своим странным видом остановила мое внимание. Она имела вид человека, спасающегося от преследования, запуганного и затравленного. Я спросил эту женщину, зачем она сюда попала. На эти слова она ответила: “А зачем вам это нужно?”.

Тогда я, обыскав ее карманы и взяв ее портфель и зонтик, предложил ей идти за мной. В дороге я ее спросил, чуя в ней лицо, покушавшееся на тов. Ленина: “Зачем вы стреляли в тов. Ленина?”, на что она ответила: “А зачем вам это нужно знать?”, что меня окончательно убедило в покушении этой женщины на тов. Ленина».

Абсурдность этих показаний очевидна. Но важно отметить, что Каплан стояла там, куда ее поставили. Очевидно и то, что следует из показаний Бакулина: ему приказали опознать Каплан. Удивительно другое: почему Каплан призналась, что именно она стреляла в Ленина? Возможно, учитывая ее склонность к экзальтации, организаторы покушения «просчитали» и это признание — ибо ее вели уже как убийцу, толпа ревела, требуя самосуда, и Батулин сам говорит, что спас террористку от расправы. У Каплан еще с 1906 года был врожденный невроз, когда она была приговорена к расстрелу, а потом помилована. Именно в силу этого она тотчас взяла всю вину на себя, категорически отказываясь отвечать на другие вопросы. Ее истерика, рыдания сменялись каменным молчанием.

Не только абсурдность показаний Батулина доказывает непричастность Каплан к выстрелам. При обыске у нее был найден браунинг, но из него, по всей видимости, никто не стрелял, ибо к делу он причислен не был. В качестве решающей улики в деле фигурирует другой браунинг, который 2 сентября рабочий Кузнецов принес в Замоскворецкий военный комиссариат, уверяя, что это тот самый браунинг, из которого стреляли в Ленина. В первом заявлении — в комиссариат — Кузнецов написал: «Ленин еще лежал, неподалеку от него было брошено оружие, из которого было сделано 3 выстрела в товарища Ленина (оружие системы браунинг), поднявши это оружие, я бросился бежать за тем лицом, которым было сделано покушение, и со мной бежали другие товарищи для задержания этого негодяя, и товарищи, бежавшие впереди меня, задержали этого человека, который делал покушение и вместе с другими товарищами я препровождал этого человека в военный комиссариат». Слова Кузнецова — «негодяй», «этот человек» явно свидетельствуют, что задержанный был мужчина. Но в заявлении в ВЧК, сделанном того же 2 сентября, вместо слов «негодяй» и «человек» Кузнецов пишет другое слово — «женщина». И это сделано явно не без подсказки «компетентных товарищей».

О мужчине–убийце свидетельствует и сам Ленин. Шофер Гиль вспоминает: «Я опустился перед Владимиром Ильичем на колени, наклонился к нему… “Поймали его или нет?” — спросил он тихо, думая, очевидно, что в него стрелял мужчина».

Тот же Гиль в протоколе допроса вносит поправку: «После первого выстрела я заметил женскую руку с браунингом». Эта поправка весьма замечательна и дописана она уже на следующий день, когда стало известно, что Каплан арестована и призналась. Не исключено, что на Гиля мягко надавили, чтобы он записал эту поправку. Ленинское же замечание «поймали его или нет?» очень важно. Это не оговорка. После первого выстрела, ранившего разговаривавшую с Ильичей женщину, Ленин инстинктивно обернулся. Это и спасло ему жизнь. Лечивший его врач Вейсброд утверждал: «Лишь случайный и счастливый поворот головы спас его от смерти».

Сразу же после покушения на Ленина Семенов доложил ЦК правых эсеров, что это сделал «дружинник». Впоследствии на процессе эсеров эта деталь всплывет и застанет Семенова врасплох: он не сможет ответить, кого он имел тогда в виду. И снова, как в случае с Володарским, ЦК правых эсеров публично заявляет, что не имеет никакого отношения к данному покушению…

На митинге на заводе Михельсона 30 августа присутствовали два дружинника–эсера: Новиков и Протопопов. Новиков выступит потом свидетелем на процессе в 1922 году и скажет, что задерживал в дверях толпу, выходившую из цеха после митинга, давая Каплан возможность выстрелить в Ленина, но тот же шофер Гиль отметит, что никакой давки в дверях не было.

Еще более любопытна фигура Протопопова. Он был без суда и следствия расстрелян 30 августа 1918 года. Протопопов — бывший матрос — был заместителем командира боевого отряда ВЧК (того самого отряда Попова, который принял активное участие в мятеже 6 июля). Это Протопопов арестовал Дзержинского, который прибыл в отряд в поисках убийцы Мирбаха— сотрудника ВЧК Блюмкина. После подавления мятежа Протопопов был арестован. Началось следствие, его вел Виктор Кингисепп — он руководил и следствием по делу покушения на Ленина. Но в приговоре суда по мятежу левых эсеров фамилии Протопопова уже нет. Он исчез, неожиданно всплыв лишь 30 августа. И, вероятнее всего, он и есть тот «негодяй», который стрелял в Ленина. Но, угадывая, кто стрелял, мы не проясним всю картину покушения, если не ответим на главный вопрос: кто стоял за Семеновым, Каплан, Протопоповым?

…Вечером 30 августа появилось воззвание Свердлова: «Несколько часов тому назад совершено злодейское покушение на тов. Ленина. По выходе с митинга тов. Ленин был ранен. Двое стрелявших задержаны. Их личности выясняются. Мы не сомневаемся в том, что и здесь будут найдены следы правых эсеров, наймитов англичан и французов».

Воззвание датировано конкретным часом: 10 часов 40 минут. «Несколько часов назад» — это значит в восемь часов. Но Ленин приехал на завод лишь в 10 вечера, а закончил выступать в 11.00. И кто эти «двое стрелявших»? Каплан и Протопопов? Первая лучше вписывалась в задуманную Свердловым схему. Поэтому Свердлов не сомневался, что будут найдены «следы».

Мы уже упоминали, что руководил следствием Виктор Кингисепп. Его в свое время Свердлов ввел в Ревтрибунал. Кингисепп являлся членом ВЦИКа и напрямую подчинялся Свердлову. Второй следователь по делу покушения — Яков Юровский, земляк Свердлова, тоже родом из Екатеринбурга, расстрелявший по приказу председателя ВЦИКа царскую семью. Свердлов оценил старания уральского чекиста и забрал его в Москву. На первом и других допросах Каплан присутствовал также секретарь Свердлова Аванесов.

Свердлов ни на секунду не выпускал дело из своих рук. Семенов состоял в близкой дружбе с другим секретарем Свердлова — Авелем Енукидзе. Семенова арестуют 8 сентября, а вскоре он станет ценнейшим сотрудником военной разведки и ВЧК — и все это стараниями Енукидзе. Он же даст организатору покушения на Ленина рекомендацию в ленинскую партию. Сам Сталин будет читать и править главный труд Семенова «Военная и боевая работа партии социал–революционеров в 1917—18 годах». Этот труд отдельной брошюрой издадут в Германии, а на процессе правых эсеров в 1922–м по постановлению ЦК партии защищать Семенова будет первый оратор страны Советов Бухарин. После процесса Семенова амнистируют и по бесплатной путевке отправят отдыхать на юг. Трогательная забота о главном террористе республики! Все это наводит на мысль, что Семеновым еще до покушения руководили важные персоны, такие, к примеру, как Свердлов и Енукидзе.

1 сентября по приказу Свердлова комендант Кремля Мальков заберет Каплан из тюрьмы ВЧК и перевезет ее в Кремль, а 3 сентября по приказу того же Свердлова Каплан расстреляют, а тело сожгут — там же, в Кремле, под гул моторов, во дворе Автобоевого отряда. И это одна из главных улик, свидетельствующая, что в покушении был замешан Свердлов, ибо только ему было выгодно побыстрее уничтожить свидетелей. Ведь следствие еще только–только началось. 2 сентября принесли браунинг — Каплан должна была его опознать. Требовались очные ставки со свидетелями, которые должны были подтвердить ее присутствие во дворе завода Михельсона — ведь стреляли в вождя не только Красной России, но и всего мирового пролетариата! Однако тут признание Каплан, скорее всего, и рухнуло бы, потому что ее никто во дворе видеть не мог. Больше того, Свердлову сообщили: на Каплан накатывают истерики, слезы, революционный запал прошел, и она может не только отказаться от признания, но и рассказать подлинную историю покушения. Тогда потянут Семенова, Новикова, заговорят о Протопопове, почему и кто его расстрелял, а там… Свердлову даже страшно об этом подумать. Требовалось быстрее спрятать концы в воду. Нет Каплан — нет и следствия.

А. Балабанова, которая навестила семью вождя в сентябре 1918 года, приводит примечательную характеристику: «У меня сложилось впечатление, что он был особенно потрясен казнью Доры Каплан…» Эта фраза дает нам понять, что решение об этом принимал не Ленин, а кто‑то другой (понятно кто: Яков Свердлов). И что Ильич не очень был рад такому решению. Но Свердлов сумел его убедить, подчинить своему решению, а значит, и степень влияния Свердлова на Ленина в некоторых вопросах была весьма сильной.

Крупская вспоминает о том, что происходило в кремлевской квартире, когда раненого Ленина привезли с митинга: «Около вешалки стоял Яков Михайлович Свердлов, и вид у него был какой‑то серьезный и решительный. Взглянув на него, я решила, что все конечно. “Как же теперь будет? — обронила я. — У нас с Ильичем все сговорено”, — ответил он. “Сговорено — значит, кончено”, — подумала я».

Любопытно само слово «сговорено». «Сговорено» может быть между двумя корешами, подельниками. «Сговорено» — значит, заключено тайное соглашение, о котором никто знать не может и не должен. Но что же было «сговорено» между Свердловым и Лениным? Покушение на Ленина, когда предполагалось произвести холостые выстрелы, но кто‑то по ошибке выстрелил боевыми? Или «сговорено» о том, что Ленин, предполагая худшее, всю полноту власти передал Свердлову? Именно так Крупская и поняла Свердлова. А значит, у Свердлова была еще одна причина устранить Ленина — он расчищал себе путь к единоличной власти.

Мы уже говорили вначале о причинах, побудивших Свердлова придумать этот «план спасения». В последнее время появляются версии о том, что в Ленина вовсе не стреляли, а все следы пуль — инсценировка. Это была бы оригинальная версия, но имеется слишком много документов, где говорится о пулях и операциях. В последних принимали участие немецкие врачи, а их‑то заставить лгать, наверное, было невозможно. Поэтому согласимся, что выстрелы все же были и ранение тоже. Другое дело, что оно действительно оказалось легким. Ленин сам поднялся к себе в комнату в Кремле, сам разделся, а уже 5 сентября встал и начал работать. Ради этой «ювелирной работы» и был, возможно, приглашен опытный стрелок Протопопов — чтобы инсценировать это легкое ранение. По замыслу режиссеров покушения, оно, вероятно, должно было быть еще легче — касательным, задевшим лишь кожу, обжигающим… Но волнение, невольный поворот Ленина — и все изменилось. Ранение оказалось более тяжелым, пуля едва не задела жизненно важную артерию. Поэтому рассердившиеся «режиссеры» и расстреляли Протопопова…

Все это, конечно, лишь предположения, подлинную картину тех событий мы вряд ли когда‑нибудь узнаем: свидетелей давно нет, улик тоже. А если они и есть, то вряд ли будут в скором времени обнародованы. Нам остается назвать лишь автора сценария и режиссера этой интермедии: Яков Свердлов. В 1919–м словно по возмездию судьбы он умер. Завершил эту постановку его духовный ученик Сталин.

«Покушение на Ленина» — действительно талантливая инсценировка большевиков. Но благодаря ей режим выжил. Разгромив соратников по революционной борьбе, большевики единолично стали править страной. Ложь, интриги, заговоры, казни, террор стали той плодородной почвой, на которой пышным цветом вырос диктаторский режим Сталина. В жизнь человечества XX века великим монстром вошла Красная империя с ее невероятными экспериментами над душами и жизнями миллионов людей…

КТО УБИЛ КОЛЧАКА?[9]

Десятилетиями господствовало мнение, что расстрел Верховного правителя России адмирала А. В. Колчака без суда и следствия был осуществлен по решению Иркутского революционного комитета. Иногда упоминалось о согласовании «акта возмездия» с Реввоенсоветом 5–й армии. Несколько лет тому назад был опубликован документ, свидетельствующий о том, что приказ расстрелять Колчака иркутским партийно–советским властям отдал председатель Реввоенсовета 5–й армии И. Н. Смирнов. В последние годы была опубликована и телеграмма В. И. Ленина председателю Реввоенсовета 5–й армии, председателю Сибирского ревкома И. Н. Смирнову. На Западе она известна уже более 20 лет. Впервые этот документ был опубликован в Париже составителем двухтомного издания «Бумаги Троцкого» Ю. Г. Фельштинским. Вот его содержание:

«Шифром.

Склянскому: Пошлите Смирнову (РВС 5) шифровку: Не распространяйте никаких вестей о Колчаке, не печатайте ровно ничего, а после занятия нами Иркутска пришлите строго официальную телеграмму с разъяснением, что местные власти до нашего прихода поступали так и так под влиянием угрозы Каппеля и опасности белогвардейских заговоров в Иркутске.

Ленин.

Подпись тоже шифром.

1. Беретесь ли сделать архи–надежно?

2. Где Тухачевский?

3. Как дела на Кав. фронте?

4. В Крыму?

(написано рукой тов. Ленина).

Январь 1920 г.

Верно.

(Из архива тов. Склянского)»

Этот документ трудно назвать телеграммой. По существу, это записка заместителю председателя Реввоенсовета республики Э. М. Склянскому с текстом для телеграммы и рядом вопросов. А четыре заключительных ленинских вопроса — своего рода примечание–комментарий. Нам представляется, что он сделан Троцким, которому вместе с другими документами Э. М. Склянский передал записку.

Текст датирован январем 1920 года. Фельштинский фактически проигнорировал это обстоятельство и, отталкиваясь от содержания, датировал документ самостоятельно, причем довольно условно— «после 7/Н-1920 г.» (то есть после расстрела Колчака). Он, а вслед за ним и другие авторы воспринимают текст телеграммы как желание Ленина избежать огласки.

Председатель РВС 5–й армии И. Н. Смирнов в воспоминаниях писал, что еще во время пребывания в Красноярске (с середины января 1920–го) он получил шифрованное распоряжение Ленина, «в котором он решительно приказал Колчака не расстреливать», ибо тот подлежит суду.

Смирнов утверждал, что на основе этого распоряжения штаб авангардной дивизии направил телеграмму в Иркутск на имя А. А. Ширямова. Текст телеграммы сохранился и датирован 23 января. Телеграмма гласит: «Реввоенсовет 5–й армии приказал адмирала Колчака содержать под арестом с принятием исключительных мер стратегии и сохранения его жизни и передачи его командованию регулярных советских красных войск, применив расстрел лишь в случае невозможности удержать Колчака в своих руках для передачи Советской власти Российской республики. Станция Юрты, 23 января 1920 г. Начдив 30–й Лапин, военком Невельсон, за начдива Голубых». Как видим, телеграммой штаба 30–й дивизии расстрел Колчака не запрещался.

Другая телеграмма — Смирнова, посланная 26 января Ленину и Троцкому: «В Иркутске власть безболезненно перешла к Комитету коммунистов… Сегодня ночью дан по радио приказ Иркутскому штабу коммунистов (с курьером подтвердил его), чтобы Колчака в случае опасности вывезли на север от Иркутска, если не удастся спасти его от чехов, то расстрелять в тюрьме».

Вряд ли возможно, что такое указание Смирнов мог дать без санкции не только партийного центра, но и лично Ленина. Вопрос был архиважным. Пожелай Ленин на деле сохранить жизнь Колчаку, он прислал бы телеграмму иного содержания, действительно запрещающую расправу. Здесь же он совершенно недвусмысленно одобряет намерения Смирнова. Ленина беспокоит только то, как бы тень за бессудебную расправу над Колчаком в глазах общества не пала на него или на кремлевское руководство. Это подтверждают и неоднократные предупреждения о конспирации. Телеграмма Ленина — прямой приказ об убийстве Колчака.

Ленин не мог тянуть две недели с отправкой своего распоряжения по получении телеграммы от Смирнова, тем более посылать его после 7 февраля, ибо текст телеграммы говорит не о том, что уже произошло и должно быть объяснено, а о том, что должно произойти и затем быть оправдано. Мы располагаем и прямыми доказательствами, подтверждающими это предположение. Каковы они?

В телеграмме речь идет об «угрозе Каппеля». Но главнокомандующий остатками колчаковской армии генерал–лейтенант В. О. Каппель умер еще 26 января. До этого он отморозил ноги, их ампутировали, после чего он скончался от воспаления легких. В командование войсками вступил генерал–лейтенант С. Н. Войцеховский.

В приписке к тексту телеграммы Ленин спрашивает у Склянского о делах на Кавказском фронте и о том, где находится М. Н. Тухачевский. Эти два вопроса тесно взаимосвязаны. Положение на этом фронте было исключительно сложным. Менялись командующие, шли распри. Надежды на улучшение дел Ленин связывал с личностью М. Н. Тухачевского. До 25 ноября 1919 года Тухачевский командовал 5–й армией, затем был отозван в Москву для получения нового назначения.

22 декабря Тухачевский был назначен на Южный фронт командующим 13–й армией. Он незамедлительно выехал в штаб фронта, которым командовал А. И. Егоров. Шли дни и недели, а штаб фронта, нарушая приказ центра, не ставил Тухачевского на армию. 19 января он обратился в РВС Республики с просьбой «освободить» его «от безработицы», дать назначение хотя бы на транспорт. О письме стало известно Ленину. Это и решило окончательную судьбу бывшего командарма. 24 января 1920 года Тухачевский был назначен временно исполняющим обязанности командующего войсками Кавказского фронта. В штаб Кавказского фронта, находившийся в Саратове, он прибыл только 3 февраля, на следующий день его принял. Лишь с 4 февраля 1920 года его имя появилось в каждодневных сводках.

Ленин «потерял» Тухачевского и спрашивал о нем. Значит, в дни, предшествующие 7 февраля, вождь точно знал о местонахождении и действиях командарма. То есть в наших поисках мы снова выходим на дни, когда Лениным была получена телеграмма И. Н. Смирнова — конец января, на которую следовало отреагировать соответствующим образом. Комментарии к ленинской записке, как мы полагаем — Л. Д. Троцкого, — никоим образом не могут игнорироваться. Троцкий был в курсе подготовки расстрела Колчака.

Итак, телеграмма составлена не после 7 февраля, даже не в начале этого месяца, а в январе, очевидно — в конце 20–х чисел.

В ходе исследования вопроса мы столкнулись с таким моментом. В биохронике В. И. Ленина за 5 января 1920 года записано: «Ленин дает указание зампредседателю Реввоенсовета Республики Э. М. Склянскому послать шифром телеграмму с директивами члену Реввоенсовета 5–й армии Восточного фронта И. Н. Смирнову. Запрашивает о положении на Кавказском фронте и в Крыму, о местонахождении М. Н. Тухачевского».

Совершенно очевидно, что перед глазами составителей был текст той самой записки Ленина, о которой мы ведем речь. Отнесение же составления документа к 5 января, вне всякого сомнения, — ошибка. И доказать это не так трудно. 5 января Кавказского фронта еще не существовало, он был создан 16 января. Местонахождение Тухачевского Ленину тогда было известно — штаб Южного фронта, и запрос о нем, при надобности, был бы послан его Реввоенсовету.

В начале января Колчак еще находился в пути, не был ни арестован, ни доставлен в Иркутск. В это время в Иркутске только что пришел к власти эсеро–меньшевистский политический центр. До захвата его коммунистами оставались недели.

Мы можем лишь гадать, почему составители биохроники датировали документ 5 января. А вот причины исключения текста телеграммы понятны — умолчать о жестокости, произволе и беззаконии «вождя». Совершенно очевидно, что И. Н. Смирнов имел установку на расстрел А. В. Колчака непосредственно от Ленина. Он выбрал момент — выход белогвардейцев к Иркутску — и направил Иркутскому Совету телеграмму: «Ввиду движения каппелевских отрядов на Иркутск и неустойчивого положения Советской власти в Иркутске настоящим приказываю вам: находящихся в заключении у вас адмирала Колчака, председателя Совета министров Пепеляева с получением сего немедленно расстрелять. Об исполнении доложить».