Виктор Доценко

«Тень Бешеного»

Предисловие

Уважаемый Читатель!

Если по предыдущим книгам этой серии Вам довелось познакомиться с Савелием Говорковым, по прозвищу Бешеный, прошу простить Автора за короткое напоминание об основных событиях одиссеи нашего героя. Делается это для тех, кто впервые встречается в этой, двадцатой, книге серии с главными персонажами повествования.

Итак, Говорков Савелий Кузьмич родился в шестьдесят пятом году прошлого столетия, трех лет от роду остался круглым сиротой. Детский дом, рабочее общежитие, армия, спецназ, война в Афганистане, несколько ранений… Был несправедливо осужден. Чтобы доказать свою невиновность, бежал из колонии, встретил свою любовь — удивительную девушку по имени Варвара, был реабилитирован, но во время столкновения с врагами потерял любимую — Варвара погибла.

В отчаянии он снова отправляется в афганское пекло, чтобы найти там смерть. Получил еще одно тяжелое ранение, был спасен тибетскими монахами и в горах Тибета обрел своего учителя, прошел обряд Посвящения…

Обстоятельства сложились так, что Савелию Говоркову пришлось сделать пластическую операцию, сменить имя и фамилию. Он стал Сергеем Мануйловым: невысоким, плотного телосложения блондином с тонкими чертами лица и пронзительно–голубыми глазами.

В предыдущей книге «Ученик Бешеного» рассказывалось о том, как двойная жизнь чиновника Администрации Президента России и серийная гибель в Москве состоятельных людей таинственным образом оказываются связаны. Ученик и друг Савелия Говоркова Константин Рокотов и его команда берутся за расследование этих странных смертей, но встречают яростный отпор неведомого противника. Становится ясно, что пришла пора Бешеному, находящемуся на другом конце света, возвращаться в Россию, чтобы помочь в расследовании Константину Рокотову…

Книга заканчивается так:

«… — Очень странно, — задумчиво протянул Широши, — не нравится мне эта история, равно как и непонятная смерть здоровяка Стельникова. Есть еще и третья история, которую я вам сейчас расскажу. Если все их рассматривать в одном контексте, похоже, в России опять что‑то большое и гнусное затевается…

— А третья история как‑то связана с Синеоковым или Стельниковым? — выстраивая логическую схему, поинтересовался Савелий.

— Внешне никак, но, возможно, за всеми тремя историями стоит один человек или одна и та же группа людей, а это очень опасно для России.

— Так расскажите, Что вам обо всем этом известно! — повелительно сказал Савелий.

Широши бросил на него цепкий взгляд и начал:

— Один русский ученый–ядерщик из Новосибирска разработал технологию использования тория вместо урана на атомных электростанциях. Я сам не большой знаток технологических тонкостей, но смысл этого изобретения в том, что ториевый реактор способен работать без перезарядки от тридцати до пятидесяти лет. Однажды загруженное ядерное топливо заканчивается к тому времени, когда сама станция исчерпывает свои ресурсы. Нынешние же урановые реакторы пополняют землю ядерными отходами каждые полтора–два года. И главное, если использовать торий, а не уран, в реакторах не образуются плутоний и иные трансурановые элементы. Представляете, какой прорыв в экологии можно совершить? — воскликнул Широши.

Савелий давно знал, что его соратник озабочен экологическими проблемами, но каким боком экология задевала истории Синеокова и Стельникова?

— Вполне представляю, — произнес Савелий. — Так надо поскорее внедрять эту технологию, и дело с концом!

— Я точно так же думал, когда впервые узнал об этом открытии. И стал искать встречи с изобретателем — готов был вложить крупную сумму в создание такой станции или в переоборудование старой. Наше сотрудничество было бы взаимовыгодным: у него патент и все права, а у меня финансирование. Вы же знаете, как я интересуюсь любыми новыми видами энергии?

— Знаю–знаю, — поспешил ответить Савелий, без всякого удовольствия вспоминая свои приключения на острове Маис, где когда‑то располагалась секретная советская лаборатория. — Так вы договорились с этим ученым?

— Мы не встретились, потому что на него было совершено два покушения и он буквально чудом остался в живых, — серьезно сказал Широши.

— Выяснили, кто покушался? — Бешеный любил точность.

— Пока нет. Даже исполнителей не нашли, а уж заказчиков… — Широши поднял взор к небу.

— Пора нам с вами обоим ехать в Москву! — убежденно выпалил Савелий.

— Как приятно, когда наши мнения полностью совпадают, — загадочно улыбнулся Широши.

— Так, когда едем? — Савелий горел от нетерпения.

— Буквально на днях. Звоните вашему московскому приятелю и скажите, что обязательно встретитесь с ним на следующей неделе и займетесь вместе с ним расследованием всех этих загадочных смертей…

Так Бешеный и поступил…

Глава 1

ШАНС АЛЕКСАНДРА ПОЗИНА

Позин продолжал вести свой расслабленный образ жизни, на службу заглядывал редко. Когда нужно было, пользуясь своими давними связями, организовывал представителям региона какие‑то деловые встречи, а так как он водил их на премьеры и презентации, то все были очень довольны. В наше время в Москве почти каждый день что‑то презентуется — то дорогущий бутик, то магазин–салон, торгующий эксклюзивными ювелирными изделиями или автомобилями престижных марок, стоимость которых сравнима с годовым бюджетом иного областного центра. На подобные мероприятия как мухи слетаются всевозможные звезды и звездочки шоу–бизнеса в надежде на халяву вкусно поесть, попить да и подарок какой‑нибудь получить. Иногда сбывается.

Непыльная работка замещать представителя Долоновича в Москве не требовала, конечно, того напряжения мозгов, как прошлая работа «при Ельцине». Можно было бы сказать, что Позин вполне наслаждался происходящим, если бы не сидели глубоко в нем две занозы. Первой была гибель Ленки Шестаковой, которую демонстративно застрелили в ее съемной квартире. Ему не хватало ее искреннего, доброго к нему отношения, и потом — он переживал, что ему так ничего и не удалось выяснить об обстоятельствах ее убийства.

Чудо–сыщик, обещанный Миленой, был все время чем‑то занят и даже не нашел времени, чтобы встретиться, а делиться своими подозрениями по телефону осторожный Позин счел излишним. Милена предлагала ему какую‑то потрясающую пожилую даму, причем из «бывших», что до некоторой степени гарантировало, что это не откровенный обман, но Александр как человек здравомыслящий от подобного эксперимента отказался. Вторая заноза была, возможно, и поострее. Позин периодически укорял себя за то, что опять потерял Савелия.

Не напейся он тогда в Барселоне как свинья, может, они с Савелием договорились бы о новой встрече, хотя бы в Москве. Почему‑то Позин был убежден, что Бешеный в Москве время от времени появляется.

Александр видел в Савелии того самого идеального друга, которого у него никогда не было. Иногда Позин про себя сравнивал Савелия и Сашу Долоновича — по основным чертам характера они были полными противоположностями, но их объединяло одно: в жизни Позина и тот и другой играли, скорее, виртуальную роль.

Бешеный появился буквально на несколько, часов, обаял, привлек и исчез…

А Санька, с которым вместе росли, с каждым днем превращался в какую‑то мифическую фигуру — олигарх, губернатор, «владелец заводов, газет, пароходов». Его отношение к Позину ничуть не изменилось, но встречались они только вдвоем, как прежде, крайне редко, и Долонович при этом украдкой поглядывал на часы. Словом, приятель неудержимо отплывал в глубоко чуждую Позину даль международного бизнеса. Бешеный же, со своей стороны, канул в какой‑то загадочной и секретной дали.

Александр всегда с почтением относился к деятельности спецслужб и всегда немного переживал, что его туда не приглашали, хотя он и сам понимал почему. Ну как можно доверять гуляке, бабнику, да к тому же еще и заядлому игроку?

Под Новый год Позин собрался с духом и позвонил Богомолову как бы с поздравлением, а на самом деле что‑нибудь узнать о Савелии. Богомолов с подобающей печалью в голосе сообщил, что Савелий Кузьмич Говорков убит в Москве в перестрелке и похоронен и он, Богомолов, был на похоронах.

— Но я определенно видел его в Барселоне много месяцев спустя! — воскликнул Позин.

— Вы наверняка обознались, Александр Викторович, — сухо сказал генерал и положил трубку…

Разведчик из Позина был никакой. Он пошел по неверному пути и стал расспрашивать о Бешеном людей, как говорится, осведомленных, которых он периодически встречал в разных местах и по своей прошлой работе знал, что они так или иначе связаны со спецслужбами. Подавляющее большинство в недоумении качали головами и утверждали, что ни о каком Бешеном и слыхом не слыхивали. Кто‑то однозначно заявлял, что Бешеный погиб, некоторые с показным дружелюбием обещали кое‑что выяснить и перезвонить, но никогда не перезванивали.

В общем, тупик. И в том и в другом случае глухая стена. И Александра Позина, привыкшего получать от жизни все, что хотел, и без особых усилий, это крепко раздражало. Он стал даже чаще ходить в казино.

Однажды Александр проигрался в пух и прах. Сначала ему везло, и он крупно выиграл. Разум подсказывал: «Самое время уйти». Но азарт игрока, как всегда, оказался сильнее. Он спустил за полчаса не только свой выигрыш, но и буквально всю предварительно снятую с карточки наличность. Вышел в прохладную московскую ночь с отвратительным чувством, что везение по большому счету уже покинуло его навсегда. Типичная российская меланхолия охватила его: он подумал о том, что в его жизни ничего не происходит и уже вряд ли что‑либо значительное произойдет. «Кризис среднего возраста» — так определяет это состояние современная психологическая наука. Позин решил пройтись пешком, да у него и выбора никакого не было.

В рядах многочисленных московских автомобилистов он никогда не состоял. Будучи на государевой службе, имел привилегию вызывать машину с шофером из кремлевского гаража, а теперь в случае необходимости пользовался машиной представительства, однако никогда не злоупотреблял служебным положением и не заставлял водителей часами дремать у входа в казино.

Он не спеша двигался к центру по Тверской, с завистью думая о Бешеном, который наверняка в настоящий момент занят каким‑то полезным и опасным делом, а он, Позин, мог бы ему чем‑нибудь помочь, вместо того чтобы убивать время в казино или бродить по ночной Москве.

Погруженный в свои мысли, Александр шел вблизи проезжей части и от неожиданности вздрогнул, когда остановившаяся немного впереди небольшая машина посигналила ему — никаких других прохожих поблизости не было. Он видел, что в машине занято только место водителя, и без колебаний подошел.

Стекло опустилось, на него с улыбкой смотрела привлекательная брюнетка лет тридцати.

— Добрый вечер, господин Позин, — мило произнесла она.

Позин мучительно пытался вспомнить, где он мог ее видеть, но так и не сумел, что при его беспредельном количестве знакомых было неудивительно. Однако как человек благовоспитанный улыбнулся в ответ и с наигранной скорбью произнес:

— Вечер этот ко мне был не слишком добр.

— Увидела я, как вы уныло бредете, и подумала: не подвезти ли такого известного человека? — Владелица голубого «Пежо» продолжала дружелюбно улыбаться.

— От всей души благодарен вам за предложение.

Позин открыл дверцу и уселся рядом с водительницей. Девушка продолжительно посмотрела на него, но заговорить не решилась. Или не захотела?

— Честно говоря, не могу вспомнить, как вас зовут и как мы познакомились, — без всякого стеснения признался Позин.

— Зовут меня Лола, но мы с вами лично не знакомы, хотя и неоднократно встречались на разных светских мероприятиях.

— И откуда вы, меня знаете? — настаивал любопытный Позин.

— Ну кто же в светской тусовочной Москве не знает самого знаменитого плейбоя и одного из наиболее завидных женихов Александра Позина! — с некоторым пафосом воскликнула Лола. — Вам меня знать совершенно не положено, а для меня знание таких персонажей, как вы, — хлеб. Я работаю в журнале «Вог» и отслеживаю жизнь московского бомонда.

Глянцевые иллюстрированные журналы типа «Вог» и «Космополитен» никогда не привлекали Позина, но, хорошо зная общую журналистскую ненасытность и умение любое событие вставить в какой‑нибудь текст, он почувствовал себя несколько не в своей тарелке и, тем не менее, мирно сказал:

— Как человек, понимающий значение паблисити, не буду возражать, если вы отразите, нашу ночную прогулку на страницах вашего популярного журнала. Не думаю, что «Вог» когда‑нибудь обо мне писал.

— Писал–писал, — заверила Лола, — я могу прислать вам номер.

«Писать она может что угодно, но вот уж интервью в данный момент не получит», — злорадно подумал Позин.

— Пустив двигатель, Лола заботливо поинтересовалась:

— Вы опять проиграли?

Позина такая осведомленность не удивила, а даже позабавила:

— В пух и прах, даже денег на такси не осталось!

— Следовательно, вы хотите поскорее вернуться в свою уютную холостяцкую квартиру.

— Было бы наглой ложью это отрицать. — Произнеся эти слова, Александр встал вспоминать, что у него имеется в холодильнике и в баре и чем он будет угощать свою новую знакомую.

— У меня есть к вам другое предложение, — не отрывая взгляда от дороги, сказала Лола.

— Поехать к вам? — Позин с ужасом подумал, что в таком случае придется выбирать между задушевной беседой–интервью и сексуальными утехами, и не мог прийти к определенному выводу, что окажется хуже.

— А вот и не угадали, — засмеялась Лола, — я не ставила задачи соблазнить вас или сделать с вами интервью. Я предлагаю вам сейчас поехать в Петербург.

— Какой, к черту, Петербург? Мне туда не надо! — грубовато выкрикнул Позин. — Я спать хочу! Остановите машину!

Лола послушно свернула к тротуару, затормозила, но мотора не выключила.

— А почему вы так уверены, что в город Петербург. вам не надо? — неожиданно строгим и серьезным тоном спросила Лола. В ее голосе ощущался явный намек на что‑то.

— Да потому, что мне там нечего делать. — Позин уже стал открывать дверцу, чтобы выйти, не желая обращать внимания ни на какие намеки.

— Вот тут вы глубоко не правы, господин Позин, — сказала Лола. — В Петербурге у вас есть одно очень важное дело. Если вы поедете со мной, вам представится реальный шанс узнать, как и из‑за чего погибла ваша подруга по фамилии Шестакова.

Услышав последнюю фразу, Александр мгновенно оставил попытку выбраться из машины. Осведомленность этой девицы выходила за границы объяснимого.

— Позвольте спросить, а вы‑то каким боком влезли в эту историю? — с откровенным подозрением спросил Позин.

— Я хорошая знакомая человека, который может и хочет рассказать вам правду, — ничуть не обижаясь на его тон и вопрос, ответила хозяйка машины.

— А почему бы нам не встретиться с ним в Москве? — рассуждая логически, спросил Александр.

— По ряду обстоятельств. Первое — этот человек живет под Питером, а второе и самое главное — встреча с вами опасна для его жизни и в любом случае грозит ему огромными неприятностями. Поэтому мы сделали все возможное, чтобы ваша встреча выглядела случайной.

Девушка замолчала. Логика в том, что она сказала, очевидно, имелась. Позин по натуре не слыл смелым человеком, но он был игрок, который никогда не упускал хоть самого малого шанса.

«А чего мне, собственно, бояться? Кому я‑то нужен?» — подумал он, а вслух решительно произнес:

— Едем!

Лола вставила в магнитолу кассету; с какой‑то спокойной, убаюкивающей музыкой и заботливо сказала:

— Вам надо поспать.

— А вы готовы провести всю ночь за рулем? Ради чего? — поинтересовался Александр.

— Есть такое понятие, как женская солидарность, — с вызовом ответила Лола. — Вам, мужчинам, этого не понять. Девчонка же погибла не по своей вине…

— А вы знали ее? — осторожно спросил Позин.

— Нет. И вообще хватит вопросов. Вы все их зададите завтра. А обо мне не беспокойтесь. Считайте, что я просто люблю ездить на машине по ночам и из чистой любезности оказываю вам транспортную услугу.

— Вы слишком великодушны, — сыронизировал Александр.

Девушка ничего не ответила. Машина набирала скорость, вот уже проскочили Химки, где на тротуарах маячили одинокие девчонки в ожидании припозднившихся клиентов, потом поворот на Шереметьево.

Новоиспеченная знакомая Позина сосредоточенно смотрела на дорогу, легко обходя редко попадавшиеся грузовики. Александр счел нужным последовать ее совету и под мерный гул мотора и тихую спокойную музыку уснул.

Стоило девушке услышать, как он тихо посапывает, склонив голову на правый бок, она достала из сумочки мобильный телефон, набрала номер и коротко бросила:

— Мы в пути…

Позин открыл глаза, когда они проезжали пригороды Петербурга. Он потянулся и сказал:

— Доброе утро, Лолочка!

— С пробуждением, Александр! Хотите кофе?

Девушка вынула из бардачка небольшой термос и пачку крекеров.

— Обслуживание, как в лучших домах, — наливая в крышку дымящийся напиток, игриво заметил Позин.

— Я же готовилась к нашему путешествию, — как о чем‑то само собой разумеющемся сообщила Лола. — Так вы меня специально подкарауливали? — Эта мысль показалась Александру забавной.

— Я опасалась звонить вам по телефону и приглашать в эту поездку. Ведь теперь любые телефоны прослушивают все кому не лень.

Уж это‑то государственный человек Позин знал получше других, потому и спорить не стал.

— Где мы остановимся? — спросил Позин. — В «Гранд Юроп» или в «Англетере»? — Но тут же вспомнил, что денег‑то у него и на карточке нет.

Можно, конечно, позвонить друзьям и занять, но не в девять же утра обращаться с такими просьбами. Не его стиль. А своим стилем и имиджем независимого и всегда шикарного гуляки Александр в высшей степени дорожил.

С добродушной усмешкой глядя на прикусившего губу Позина, Лола безо всякой подковырки сказала:

— Боюсь, ни «Гранд Юроп», ни «Астория», ни «Англетер» нам сегодня не грозят. Тем более как девушка, выросшая в простой советской трудовой семье, где считали каждую копейку до зарплаты, полагаю непростительным и нелепым пижонством тратить деньги на такие дорогущие отели.

Вступать в дискуссию по этому поводу в сегодняшнем положении Позина было по меньшей мере несвоевременно, и потому он промолчал.

Тем временем девушка продолжала:

— Мы остановимся в гостинице, куда вечером придет человек, который все вам и расскажет. Она расположена прямо на берегу Финского залива в очень красивом месте, которое называется Репино. Вы там бывали?

— Не довелось, но из общего образования знаю, что где‑то там находится усадьба великого художника под названием «Пенаты», — проявил эрудицию Позин.

— Усадьба в одной автобусной остановке от гостиницы, если захотите, мы можем туда прогуляться.

Творчество Репина не входило в ближайший круг интересов Позина, и он ничего не ответил.

Центральную часть Петербурга они миновали какими‑то довольно запущенными улицами, названия которых ничего Позину не говорили, и выехали на трассу. Александр заметил табличку «г. Сестрорецк», по левую сторону начали просматриваться воды залива.

— Летом здесь очень красиво — курортная зона, а осенью красиво, пустынно и душу охватывает печальная грусть, — с чувством произнесла Лола. — Чуть дальше по трассе знаменитое Комарово, где жила на даче великая и всегда, по существу, трагически одинокая поэтесса Ахматова.

— Откуда вы так хорошо знаете Петербург и его окрестности? — из чистого любопытства поинтересовался Позин.

— Мой первый муж, неудавшийся художник, был родом из Сертрорецка; я с ним здесь несколько лет прожила, и мы облазили все окрестности.

Она, казалось, готова была рассказывать и дальше о своей семейной и личной жизни, но Позин счел разумным воздержаться от дальнейших расспросов. Перед гостиницей были клумба и небольшая стоянка для машин. Позин вышел и только тут хорошенько рассмотрел машину — это был уютный «дамский» «Пежо-307», явно купленный в салоне, а не на рынке.

«Любопытно, сколько платят редакторам в этом самом «Воге»? — подумал Позин. — А может, у нее богатый любовник? Да какая мне, в сущности, разница?»

Никаких подозрений у него не возникло, и он бодро прошагал за Лолой в огромный и пустой холл гостиницы. Судя по тому, что номер им дали без проблем, наплыва постояльцев не наблюдалось.

Номер был на шестом этаже и, на вкус Позина, выглядел довольно неказисто. Видно было, что мебель там не меняли с советских времен. На письменном столе, очевидно, постоянно выпивали и закусывали, оба стула были расшатаны, низкие деревянные кровати стояли впритирку друг к другу. Позин подумал, что при активных занятиях сексом они, должно быть, издают ужасающий скрип. В общем, идеальное убежище для молодых отдыхающих со скромными средствами.

Лола раздвинула шторы, и за ними открылся балкон, куда Позин и устремился.

— Я пойду в душ, — сообщила Лола.

На балконе стоял еще более рассохшийся и пропыленный стул. Позин смахнул с него пыль каким‑то клочком газеты, лежащим на полу, осторожно уселся на стул и осмотрелся вокруг. Верхушки деревьев, что отделяли гостиницу от залива, трепал и гнул сильный ветер. Справа тянулся длинный, абсолютно\' пустой песчаный пляж, на который равномерно накатывались седые буруны морского прибоя.

Могущество морской стихии всегда навевало на Позина мысли о вечности. Вот оно перед тобой — вечное то бурлящее, то спокойное море, оно — навсегда, а ты?

«Так мы с Ленкой никогда и не выбрались вместе ни в Египет, ни в Таиланд. И вот теперь я на этом самом Финском заливе словно с ее тенью общаюсь…»

От этих мыслей его отвлекла Лола. Завернувшись в полотенце, она выглянула на балкон.

— Вот вы где затаились, а то я вас потеряла. По–моему, мы заслужили поздний завтрак или ранний обед. Сейчас я быстро оденусь и приведу себя в порядок.

Позин, как вежливый джентльмен, остался на балконе. По правде говоря, ему уже давно хотелось есть. Но и в этой ситуации он полностью зависел от Лолы, которая буквально через пять минут в скромных, но, очевидно, не дешевых брючках и в спортивной курточке вышла на балкон. Она взяла Позина за руку и, глядя ему в глаза, предупредительно сказала:

— Александр, прошу вас, сегодня забудьте о деньгах. Поскольку я безо всякого упреждения втравила вас в эту историю, то позвольте взять мне текущие расходы на себя, тем более они не столь велики и мой бюджет их вполне выдержит. А по возвращении в Москву вы меня пригласите в какое‑нибудь шикарное заведение и купите ценный подарок на память о нашей поездке.

Возникшая ситуация смущала и одновременно забавляла Позина: он мучительно пытался припомнить случай, когда женщина за него платила в гостинице или в ресторане, но так и не смог.

— В ресторан мы пойдем вечером, а сейчас немного пройдемся. Тут недалеко есть милое и недорогое придорожное кафе, — сообщила Лола.

— Слушаюсь, мой капитан, — шутливо вытянулся во фрунт Позин и резво двинулся за девушкой.

Кафе действительно оказалось уютным и выдержанным в северном русском стиле: темные деревянные лавки и столы без скатертей. Они заказали по паре салатов и по огромной миске наваристых щей с грибами. так что второе даже и не стали выбирать.

На улице уже накрапывал противный мелкий, типично питерский дождик.

— Видно, не судьба нам осмотреть репинскую усадьбу, — вздохнула Лола. — А может, это и к лучшему, я бы не отказалась крепко придавить пушистого друшлика — все‑таки я всю ночь просидела за рулем.

— Откуда вы знаете жаргон ресторанных лабухов? — искренне изумился Позин.

— Мой второй муж в молодости играл на саксофоне в самых шикарных московских ресторанах.

— А сейчас где он играет? — Позин любил хороший джаз и лично знал некоторых джазменов.

— Если в аду есть оркестр, то, наверное, там сейчас играет, — без тени ироний сказала Лола. — Он был намного старше меня и три года назад умер.

В номере Лола задернула шторы и, оказавшись в полумраке, совершенно не стесняясь Позина, разделась до трусиков, юркнула под одеяло и уже через мгновение спала сладким сном младенца. Позин отправился в душ, кабинка которого оказалась на возвышении по сравнению с умывальником и унитазом. В чем заключалась сверхидея творца сего сантехнического чуда осталось загадкой — ни в одной западной стране он ничего подобного не встречал.

В ванной Позин заперся и стал изучать содержимое Лолиной сумочки, которую предусмотрительно прихватил с собой. Это была нехорошая привычка, но так он поступал с юношеских лет, особенно внимательно изучая телефонные книжки на предмет наличия общих знакомых, которые тогда именовались «спермобратия».

Записной книжки не оказалось — все по–современному, необходимые телефоны «вбиты» в память мобильника, паспорт: Мыльникова Лола Алексеевна, 1973 г. р., г. Москва, проживает на 6–й Парковой улице. Паспорт нового образца, отметок о наличии мужей и детей не имеется. Десять тысячных купюр и триста долларов, косметичка, упаковка презервативов. Словом, ничего интересного и подозрительного–Выйдя из ванной освеженным, Позин аккуратно поставил сумочку на место, лег в постель и вскоре заснул…

Глава 2

НОВОЕ ДЕЛО РОКОТОВА

В ожидании информации от Савелия о заграничных банковских счетах покойного Алексея Павловича Стельникова Константин Рокотов много думал о той череде загадочных смертей, что имела место за последнее время.

После нескольких неудач Рокотов вынужден был признаться самому себе, что у него нет никаких идей, как продолжать расследование причин и обстоятельств смерти Мордковича. Он был твердо уверен только в одном: гибель предпринимателя и смерть супругов Мордасовых связаны между собой и рано или поздно ему удастся поймать в свои сети убийцу или убийц.

Клиенты не давали ему покоя, и приходилось заниматься делами, не имеющими к таинственным смертям никакого отношения. Благо, дела подворачивались занятные и нескучные.

На днях Рокотов завершил расследование любопытного случая.

К нему обратились представители некой общественной организации «Светлый путь». Официально заявленной в уставе целью этой благотворительной конторы было оказание помощи детям, страдающим от врожденной лейкемии. Организация была связана с крупнейшими западными медицинскими центрами и филантропическими обществами, обладала большим авторитетом среди россиян, и ничто не указывало на преступный характер деятельности ее руководства.

К Рокотову обратился помощник руководителя этой конторы, некоего Зиновия Бенционова, который исчез в неизвестном направлении, предусмотрительно переведя все фонды общества на оффшорные счета за час до своего исчезновения. Подобное совпадение наводило на вполне конкретные мысли. В этом направлении Константин старательно поработал, и его труды не замедлили принести плоды.

Главное — ему удалось не только вычислить местопребывание господина Бенционова, загоравшего под жарким солнцем на одром из островов Карибского моря. Константину удалось хитрым путем, через многоходовую комбинацию, заманить этого субъекта обратно на родину. Где его давно и с понятным нетерпением поджидали бывшие коллеги по благотворительному бизнесу.

В аэропорту «Пулково», сдав с рук на руки дрожащего, как лист, Бенционова мрачным людям из «Светлого пути», Константин убедился, что гонорар за работу переведен на счет агентства «Барс», и отбыл в Москву, где его уже поджидало известие, вновь пробудившее массу воспоминаний и заставившее пожалеть, что рядом нет Савелия, который наверняка давно бы уже разрешил мучившую Рокотова загадку.

Вероника Добролюбова, выпускница юрфака МГУ, а ныне — секретарь–референт частного детективного агентства «Барс», еще не появилась на работе. Не потому, что устроила себе отгул, пользуясь отсутствием шефа. Просто ей было далеко добираться на своей старенькой «девятке» из Митина до центра города сквозь бесконечные пробки. Принимая во внимание усердие, с которым эта красавица двадцати трех лет, с длинными черными волосами, роскошной грудью и ярко–синими глазами, относилась к работе, Рокотов–младший прощал ей пятиминутные опоздания.

На автоответчике агентства было записано сообщение. Забыв снять с плеча дорожную сумку, Константин замер и прислушался к взволнованному женскому голосу:

— Господа из детективного агентства! Прошу срочно, очень–очень срочно…

Голос сорвался на плач, последовали продолжительные всхлипывания, во время которых Константин успел бросить сумку в угол, включил кофеварку и свернул в рулон длинную ленту, выползшую из факса.

Всхлипывания прекратились, и немного окрепший женский голос продолжил:

— Мое дело не терпит отлагательства. Если вы мне не поможете, я наложу на себя руки — не вижу другого выхода. Умоляю, позвоните мне по телефону…

Было названо несколько цифр. Немного помедлив, женщина опять сквозь рыдания произнесла:

— Заранее благодарю. До свидания…

Отхлебывая огненный кофе, Константин просмотрел бесконечную факсовую ленту, проверил сообщения электронной почты и перебрал конверты, которые извлек из почтового ящика на первом этаже офисного здания. Затем походил по комнате, прислушиваясь к внутреннему голосу. И только убедившись, что важных и срочных дел у него в настоящее время нет, а усталости после относительно легкого дела «Светлого пути» он не ощущает, Константин поднял трубку и набрал номер, оставленный на автоответчике. Уже примерно через час после звонка детективное агентство «Барс» в лице его директора Рокотова, успевшего принять душ и переодевшегося, принимало посетителя.

Давненько порог агентства не переступала такая шикарная особа, словно срисованная с цветной фотографии модного журнала «Мари Клер». Туфельки из крокодиловой кожи, стройные ножки в чулочках, отливавших вороненой сталью, светло–серый костюмчик- букле и маленькая пикантная шляпка с черной вуалью. Общее впечатление богатства, уверенности и благополучия завершал комплект сверкающих драгоценностей в ушах, на пальцах и на шее. Суммарная стоимость всего добра на дамочке составляла пятизначную сумму в твердой евровалюте.

Правой рукой Константин сделал приглашающий жест, указав даме на кресло около стола. Левой рукой потрогал подбородок и понял, что забыл побриться. Это его ужасно расстроило. Все‑таки внешность является визитной карточкой всей детективной фирмы.

Дама устроилась в кресле. Константин очень хотел бы рассмотреть ее лицо, но оно было скрыто вуалью. Рокотов чувствовал себя неловко. Все это было похоже на…

«На что же это похоже?» — подумал он.

Дама щелкнула замочком изящной сумочки, также изготовленной из крокодила, извлекла крохотный кружевной платочек и плавным жестом поднесла его к носику. Для этого ей пришлось приоткрыть вуаль, но лица ее Рокотову разглядеть так и не удалось.

— Впервые в жизни прихожу к частному детективу.

Голос у дамы оказался чистый и очень приятный, не такой взволнованный, каким он звучал на автоответчике.

— Я долго думала, что надеть… — продолжила тем временем женщина. — Пришлось даже почитать Конан Дойла. Ну, про Шерлока Холмса…

Так вот откуда эти таинственность, шляпка и вуаль! Рокотов хотел было рассмеяться, но сделал над собой усилие и все‑таки сдержался.

— Я обратилась к вам по рекомендации одной из подруг… Уверена, что вы помните ее: это Лика… Симпатичная такая брюнетка… мы обе делаем прически у Зверева, маникюр — у Савельевой, а массаж — у Брянцева.

Дама с легкостью перечислила фамилии людей, которые брали за визит столько, сколько зарабатывает за неделю рабочая смена небольшой московской стройки. Все говорило за то, что Константину попался клиент из разряда «крупная рыба». По своему опыту Рокотов знал, что с такими людьми ни в коем случае нельзя начинать разговор с обсуждения суммы гонорара. Это вызывает обиду у клиента, который считает себя оскорбленным подозрением в неплатежеспособности.

— Так вот, Лика как‑то рассказала мне, — продолжила дама, элегантно откинувшись в кресле, — как вы помогли ей в деле с пропавшим фамильным кольцом. Ну, в центре крупный рубин, а вокруг бриллианты каратов на пятнадцать, а еще…

Константин понял, что тема драгоценностей сильно волнует его клиентку. Если разговор будет продолжаться в таком ключе и дальше, они едва ли доберутся до сути дела и за час.

Что касается истории с рубиновым кольцом и его хозяйкой Ликой, то Рокотов мгновенно вспомнил, как поднял на ноги всех московских ювелиров, кому это кольцо могли бы принести для продажи. Дельце оказалось простеньким, виновник обнаружился через два дня. Константину позвонил еврей ювелир Моня Злоткин, кстати давний клиент заведения мадам Милены, и сообщил, что у него сидит некий тип и пытается всучить ему то самое кольцо. Константин тут же связался с Никой и вместе с ней нагрянул к Бергу.

Там‑то и выяснилось, что виновным в краже кольца оказался родной брат Лики, проигравшийся в пух и прах на собачьих бегах, только начинавших входить в моду среди высшего столичного общества. Уж как они там по–семейному разобрались, Рокотов не знал. Его вполне устроили двадцать процентов от стоимости драгоценности, предложенные в качестве платы за услуги…

Рокотов заерзал на стуле, и дама наконец поняла, что надо переходить к делу. Она решительно вытерла носик еще раз, всхлипнула и произнесла:

— Муж пропал… Пропал мой муж. Константин насторожился.

— Милиция ничего не делает. Милиционеры сказали, что мой муж сам найдется: либо живой, либо мертвый. Так для чего нам тогда милиция?!

Константин не стал вступать в дискуссию, хотя многое мог бы добавить, исходя из личного опыта общения с правоохранительными органами страны.

— Изложите подробности. Но для начала представьтесь, — добавил он, чуть смягчив тон.

Дама подняла голову. Даже сквозь вуаль Рокотов видел, что она довольно молода, необыкновенно красива и прекрасно это знает.

— Меня зовут Елизавета Шмелева. Но можно и просто Лиза. Когда меня так называют, мне кажется, что я не такая старая…

— Меня зовут Константин Михайлович Рокотов, но можно просто по имени. Прошу вас, изложите суть дела в общих чертах. Не заостряйте внимания на деталях. Когда это понадобится, я вас попрошу описать ситуацию подробнее.

Елизавета оказалась понятливой и немедленно приступила к рассказу. В ходе беседы она неоднократно меняла позы, стараясь поудобнее устроиться в кресле. При этом ее крохотная юбочка поднималась так высоко, что длиннющие ноги оказывались видны во всей своей красе. И не только ноги… Константину приходилось отводить взгляд в сторону, чтобы в голову не лезли праздные мысли, отвлекающие от работы.

Елизавета Шмелева и ее супруг проживали в самом центре Москвы. «Центрей не бывает», как сказала Лиза: на Тверской, в доме рядом с Центральным телеграфом, в том самом подъезде, где сейчас проживает популярный режиссер и актер Александр Панкратов–Черный. Супруги въехали в новую квартиру сравнительно недавно, только начали обживаться и…

— …и случилось ужасное! — Лиза всхлипнула и снова полезла в сумочку за миниатюрным, кукольным платочком. — Я ждала Сережу к ужину, а он не пришел.

— Когда это случилось?

— Четыре дня назад…

— А почему же вы раньше ко мне не пришли? Бывало так, чтобы Сергей пропадал из дома на день–два? Ну, понимаете… Бывает такое с некоторыми мужчинами…

У Лизы мгновенно высохли слезы.

— Да вы что! С кем угодно — только не с ним! — воскликнула женщина.

И тут выяснились любопытнейшие подробности об этой семье.

Во–первых, оказалось, что Сергей не так уж и молод. Точнее, он на тридцать лет был старше своей молодой супруги. А во–вторых, Сергей Шмелев — тот самый известный ученый–генетик, профессор одного из ведущих российских вузов, директор института и без пяти минут академик, о котором неоднократно писали все столичные газеты.

— Лиза, а вам не кажется, что это дело в компетенции более солидной организации, называемой ФСБ?

Лиза махнула рукой так, словно ее спросили о чем- то абсурдном. Константин сразу обратил внимание на то, какие красивые у Лизы руки — белые, словно вырезанные из слоновой кости.

— ФСБ у нас дома все вверх дном перевернула. — Голос Лизы предательски задрожал. — Я их спросила: «Вы что, хотите Сережу найти под письменным столом?» Так они на меня посмотрели такими взглядами, словно это я его… я его…

Константин принес из холодильника пластиковую бутылочку минералки. Лиза благодарно улыбнулась, отпила глоточек, не забыв заметить, что вообще‑то она пьет только «Эвиан».

— «Святой источник» — это для тех, кто водку запивает, — с небольшой усмешкой заметила она и тяжело вздохнула. — Я так расстроилась, что пропустила массаж.

По голосу Лизы было непонятно, что ее расстроило больше: пропажа мужа или пропуск сеанса массажа.

— Вот тогда мне и позвонила Лика, — продолжила женщина. — Она волновалась: почему меня не было в салоне? Я ей все рассказала, и она тут же дала мне ваш телефон, сказав, что вы настоящий волшебник сыска.

А «волшебник сыска» Рокотов в это время размышлял: сразу отправить дамочку домой или дать ей возможность еще минут пять заниматься демонстрацией длины ее чудесных ног.

— Тут еще вот что…

Рокотов очнулся от мыслей и прислушался к голосу Лизы.

— Эфэсбэшники, когда шарили у меня по комнатам, друг с другом много говорили. И я услышала странную вещь. Оказывается, не один известный ученый пропал в Москве или умер внезапно. Говорят: «Прямо мор пошел среди ученых людей». Основная причина смерти — инфаркт, хотя мало кто болел. Мой Сережа никогда на сердце не жаловался. Он спортом много занимался, чтобы быть в форме.

Рокотов еще раз окинул взглядом шикарную фигуру Лизы, ноги, высокую грудь и понял, что господин профессор Шмелев прилагал много усилий, чтобы быть в форме и соответствовать своей молодой супруге. Может, от этого и умер? И лежит сейчас на столе в морге с биркой на ноге, никем не опознанный, потому как упал на асфальт по дороге домой?

Что‑то услышанное от Лизы не давало ему покоя. Он никак не мог сосредоточиться. А когда сумел собраться с мыслями, то вспомнил слово «инфаркт».

Черт побери! Моментально память подсказала непонятную смерть здоровяка Стельникова, невероятный случай с Синеоковым и прочие события недавнего прошлого.

Константин взглянул на Лизу и понял, что отказать ей не сможет. Хотя бы из‑за того, что есть смутная надежда связать воедино множество разрозненных нитей. А еще потому, что Лиза ему понравилась, да и до боли жалко вдруг ему стало эту молодую женщину. Такие, как она, созданы лишь для того, чтобы купаться в роскоши, скрашивая приближающуюся старость знаменитым и богатым мужьям.

Была и еще одна причина. Очевидно, Лиза проявляет такую заботу о поисках хотя бы тела мужа для того, чтобы вступить в законные права обладания наследством. А пока тело не найдено, решение проблемы наследования будет оставаться под вопросом. Особенно это касается банковских счетов пропавшего, если таковые имеются. Но когда труп найдется, множество вопросов снимутся сами собой.

— Я возьмусь за ваше дело, — произнес Рокотов. И поспешно добавил, увидев сияющее лицо молодой женщины: — Но учтите, надежда на положительный результат очень небольшая. Шансы отыскать вашего мужа невелики, раз уж он не нашелся сразу. Поэтому на всякий случай приготовьтесь к самому худшему.

— Да, я понимаю… — вздохнула женщина и обреченно что‑то прошептала в пустоту.

Прощаясь, Лиза приподняла вуаль, и у Константина екнуло сердце, когда он увидел огромные и влажные глаза чудесного карего оттенка. Лиза взяла его за руку, робко сжала ее и тихо произнесла:

— Я надеюсь на вас, Константин. Мне почему‑то кажется, что именно вы разрешите все мои проблемы.

Остаток дня Константин посвятил сбору материалов по делу. Выяснились любопытнейшие подробности.

Начать с того, что за последний год, словно чума пронеслась по городу, выбив из строя исключительно ученых, видных специалистов, даже академиков. Единицы скончались естественной смертью. Во всех остальных случаях имело место то, что можно с уверенностью назвать насильственной смертью.

Директор Института клинической психиатрии был найден в подъезде собственного дома, забитый насмерть пустыми бутылками. Крови натекло столько, что ее отмывали полдня…

Ученый–психиатр никогда не был богатым человеком. Жил скромно, как и многие его коллеги. Ходил со старым портфелем, набитым специальными журналами и рукописями статей. Следствие склонялось к тому, что он стал жертвой спонтанного насилия. Вероятнее всего, ученый погиб от рук наркоманов. О чем свидетельствовали найденные тут же в подъезде предметы, которыми пользуются наркоманы: резиновый жгут, ложка, покрытая гарью. Именно так наркоманы разогревают наркотический состав, прежде чем ввести его в вену.

Приблизительно такой же смертью погибли известный академик–словесник, специалист по раннему Пушкину, а также профессор–офтальмолог из Третьего медицинского института, автор революционных изобретений в области медицины глаза. Их обоих забили насмерть. Одного долго и садистски били железной трубой около автостоянки, где он припарковал свою «Тойоту».

Как выяснилось, он умер сразу. И было абсолютно непонятно, почему и после смерти ему было нанесено около сорока ударов только по голове. В последний путь погибшего провожали в закрытом гробу.

Другого убили у продовольственного магазина, куда он спустился, чтобы приобрести кое–какую выпивку для продолжения семейного праздника. Его толкнули (вряд ли случайно), он упал грудью на металлическую решетку низкого забора и остался некоторое время в таком положении, взывая о помощи. Прохожие испуганно пробегали мимо, а какие‑то мальчишки, а возможно, и наркоманы обшарили его карманы и выгребли те деньги, что он имел для приобретения коньяка.

В обоих случаях преступников не нашли, что понятно. Эти наркоманы едва ли помнили, что натворили.

Но если с этими преступлениями было все относительно ясно, то полтора десятка других никак не укладывались в привычные рамки. Практически все ученые погибли от инфаркта. Причем до этого они все исчезали на некоторое время, словно проваливались в неизвестность. Затем их тела находили в самых неожиданных местах: под Каменным мостом, на аллее Измайловского парка, в зоопарке и даже в котловане здания, воздвигаемого на месте бывшего Военторга, что на Воздвиженке.

Это произошло с физиком–ядерщиком Дунаевым, химиком Погосовым, микробиологом Башкиным и многими другими. Сходство обстоятельств смерти наводило на мысль о том, что за всем этим стоит некая неведомая сила. Но что это за сила и на кой ей понадобилось лишать жизни ученых мужей таким мудреным способом — оставалось загадкой.

Все эти случаи никак не смахивали на привычную уголовщину, потому что личные вещи и деньги оставались в карманах погибших. Если бы пропадали ключи от квартир и машин, можно было бы предположить, что убийства совершены с целью ограбления жилья или угона автотранспорта. Ничего подобного! Ключи оставались в карманах покойных. Получалось, что неведомого убийцу (если это был убийца) деньги и вещи покойных не интересовали. По–видимому, у него были гораздо более серьезные замыслы.

Как он обычно всегда и поступал в таких случаях, Константин решил составить для себя более точное представление о личности пропавшего. С этой целью он и договорился с Лизой о посещении ее квартиры. Константин звонил с некоторым трепетом: все‑таки Лиза почти вдова и еще неизвестно, как она отнесется к просьбе покопаться в вещах ее мужа, особенно после того как ее дом перевернули вверх дном асы шмона из ФСБ.

— Приезжайте, Константин! Прямо сейчас приезжайте! Я вас жду…

В голосе Лизы чувствовалась искренняя радость, что в таких обстоятельствах могло показаться странным. Пробиваясь в машине сквозь бесконечные московские автомобильные пробки, Константин раздумывал над этим и решил, что Лизе просто страшно одной в огромной квартире. И он оказался прав.

С трудом найдя место для парковки на забитой машинами Тверской, Константин не без усилий открыл высоченную резную дверь парадного. Миновав консьержку — бабку с колючим взглядом, — он поднялся на лифте и позвонил в дверь, которая тут же распахнулась, словно Лиза сторожила его у входа. Вероятно, так оно и было.

— Проходите, Константин! — Лиза радостно прыгала вокруг детектива. — Кофе, чай или что покрепче?

Константин впервые увидел Лизу без вуали и шикарного наряда. Он поразился, до чего же эта женщина хороша в простых голубеньких джинсах и желтой маечке, плотно облегавших ее идеальную фигуру. От спиртного он вежливо отказался, но перед кофе устоять не смог. Кофе пили в большой комнате, которую Лиза кокетливо называла столовой. Вдоль стен выстроились высоченные шкафы на гнутых ножках и с резными дверцами. За стеклом шкафов матово отливал старинный фарфор, фантастическую стоимость которого Рокотов даже и не пытался определить.

Лиза прикатила из кухни столик на колесиках. Она расставляла чашечки, пододвигала вазочки с джемом и тарелочки с бисквитами, раскладывала изысканные льняные салфеточки с вышитой на них монограммой «Л&С» — подарок на свадьбу Лизы и Сергея. Сама хозяйка трещала без умолку. Рокотов понял, что оказался прав. Бедная женщина едва с ума не сошла от ужаса в огромной квартире. Богатым мало кто сочувствует в их горе. В народе принято считать, что деньги решают все. Вот и приходится богатым куковать в одиночестве.

Рокотов пил кофе такого замечательного вкуса, который не мог ни с чем сравнить, потому что никогда ничего подобного в жизни не пробовал. Заодно он просматривал гору толстых альбомов с фотографиями, которые Лиза притащила из соседней комнаты, роняя снимки и подбирая их на ходу. Родители, дача, коллеги, свадьба, свадебное путешествие, отпуск в Коста–Брава, отпуск в Финляндии, отпуск на Сейшелах.

Видно было, что Сергей, — супруг Лизы, не бедствовал и не скупился, компенсируя разницу в возрасте тем, что честно тратил на молодую жену все, что зарабатывал. А зарабатывал он немало.

Это Рокотов понял. Когда сумел уединиться в кабинете таинственно исчезнувшего генетика, Лиза оставила Константина в покое, принеся вазочку с фруктами и пожелав сыщику «не перетрудиться».

Перелистывая бумаги Сергея Шмелева, из тех, что ФСБ оставила, не посчитав нужным забрать с собой, Константин пришел к выводу, что напал на след. Как говорится, в конце тоннеля забрезжил свет.

Сергей Шмелев был ученым–генетиком, вплотную подступившим к практическому разрешению задачи, над которой билось уже третье поколение его коллег. Эта задача заключалась в разработке того, что называют «оружием избирательного применения», «милитаризацией ДНК–технологий», или «клонированной опасностью». Журналисты изобрели для этого не совсем точный, но красивый термин — «этническое оружие».

В получении результатов работы Сергея Шмелева были заинтересованы слишком многие: правительства и спецслужбы всех стран мира, лидеры мирового террора, религиозные фанатики, полоумные миллиардеры — короче, все, у кого уже были намечены цели, как использовать эту ужасную штуку, и имелись в наличии деньги, чтобы это оружие создать и потешить свое тщеславие, претворив теорию в практику.

Пока в научных и околонаучных кругах велись Ожесточенные дебаты о том, насколько вероятно создание подобного оружия, Сергей Шмелев, будучи также старшим консультантом одной биотехнологической компании с государственным участием, решил взглянуть на проблему истребления людей по расовому признаку с несколько другой стороны. И достиг поразительных результатов.

Более тридцати лет назад, в 1970–е годы, во многих университетах и научно–исследовательских центрах США велись исследования в области биотехнологии и генной инженерии. Одним из таких центров был Стэндфордский университет. Летом 1973 года его сотрудник П. Берг решил провести следующий эксперимент: перенести ген ракового вируса СВ-40 в клетки кишечной папочки.

Во время подготовки к этому эксперименту мистеру Бергу с другого конца Америки позвонил мистер Поллак, в то время возглавлявший лабораторию в Колд–Спринг–Харборе, в которой также проводились исследования в области молекулярной биологии и генетики. Он узнал о готовящемся эксперименте Берга и, поскольку кишечная палочка обитает в кишечнике всех людей, решил высказать ему свои опасения:

«Где гарантия, что такая «переделанная» бактерия не вырвется из лаборатории и не заразит все человечество, породив при этом вселенскую опасность неудержимой эпидемии рака?»

Это предположение так поразило Берга, что он решил отказаться от своего эксперимента, да еще и направил в редакцию журнала «Science» открытое письмо, которое было опубликовано в июле 1974 года. В этом письме он призвал биологов не проводить рискованных экспериментов, которые могут привести к появлению бактерий с повышенной устойчивостью к антибиотикам.

Берг решил еще и организовать научную конференцию в городке с названием Асиломара, расположенном на берегу Тихого океана, недалеко от родного Бергу Стэндфорда. В конференции приняли участие многие авторитетные ученые и руководители фирм в области биотехнологии, а ее результатом стало единогласное принятие решения о том, чтобы различные эксперименты с рекомбинантными (то есть составленными из генов разных организмов) ДНК проводить только в специально оборудованных лабораториях, чтобы оградить окружающую среду от возможной биологической опасности.

Что же творится сейчас? Сложнейшие биотехнологические разработки выплеснулись за пределы Стэндфордского университета, лаборатории в Колд–Спринг- Харборе и других научных центров. Множество никому не известных компаний, таких как Advanced Cell Technology, Dream Technologies International, заявили о проведении опытов по клонированию человека, последняя же вообще заявила о наличии в ее распоряжении неких лабораторий в Коста–Рике и в Африке, где уже давно ведутся эксперименты по клонированию животных и человека.

Также ярким примером является и компания «Clonaid», тесно связанная с так называемой сектой раэлитов. Сектой, открыто заявившей всему миру о намерении клонировать Иисуса Христа, обеспечить, опять же путем клонирования, вечную жизнь своим членам и прославившейся другими, не менее громкими заявлениями.

Пока мир шумит и обсуждает, что необходимо сделать в области генной инженерии, а что недопустимо и нечеловечно, потому что противоречит закону, установленному божьей милостью, Сергей Шмелев и его незаметная компания в условиях полной изоляции проводили эксперимент за экспериментом в области биотехнологий.

Константин листал толстые подшивки лабораторных исследований с вклеенными фотографиями людей в гермокостюмах и не верил глазам своим.

«Этническое», а точнее, «генетическое оружие» оказалось не плодом фантазии писателей. Это практически осуществленная реальность. Могут быть созданы новые штаммы бактерий и вирусов, устойчивых к воздействиям антибиотиков и противодействию естественного человеческого иммунитета. Могут быть созданы вирусы, несущие опасность только для определенных категорий людей, например штамм, действующий только на людей, принадлежащих к определенному этносу или имеющих определенный цвет кожи, причем вредоносное воздействие будет проявляться не обязательно в виде смерти человека.

Действие этого штамма вполне может повлечь бесплодие или привести к тому, что следующие поколения будут рождаться с тяжелыми наследственными болезнями.

Среди прочих бумаг Сергея Шмелева Константин обнаружил листок, на котором рукой Сергея была сделана выписка из документов Британской медицинской ассоциации.

«В ближайшее десятилетие может быть создано генетическое оружие массового уничтожения. Быстро прогрессирующее развитие генетики способно уже в ближайшие годы стать причиной проведения невиданных по масштабу этнических чисток», — говорилось в отчете БМА.

«Понятно, что человечеству не привыкать к соседству со смертоносным оружием, но, пожалуй, еще не бывало такого, чтобы технологии по его созданию в таком количестве и качестве оказывались в руках частных и весьма слабо контролируемых компаний», — так думал Шмелев.

Особое его внимание привлекли материалы о сложностях анализа определенных генетических последовательностей, взятых из тканей подопытных животных.

Здесь активно использовались так называемые генетические чипы — электрохимические устройства, способные определять состояние множества генов одновременно. Результатом стало то, что ученые сумели клонировать свиней, генетический набор которых содержал человеческую ДНК, что вплотную приблизило Сергея к тому, чтобы стать родоначальником промышленной генной инженерии.

У Константина постепенно складывалось впечатление, что в своих исследованиях Сергей Шмелев вплотную приблизился к созданию «цифрового человека», настолько глубоко его лаборатория занималась исследованиями в области планирования сознания и контроля за поведением человека. Главная сложность заключалась в том, как совместить возможности человеческого мозга и компьютера.

Константин попросил у Лизы несколько фотографий Сергея Шмелева. Сейчас Рокотов сидел и задумчиво рассматривал фото моложавого седовласого мужчины с искорками в глазах. Рокотов думал о том, что этот человек, по сути, является одним из вождей биотехнологической революции. И у него должно было быть немало врагов. Но сначала требовалось разрешить самые простые сомнения.

Сомнения развеяла сама Лиза. Она рассказала Рокотову, что познакомилась с Сергеем на ежегодном балу, который устраивает Дворянское собрание Санкт- Петербурга, Оказалось, что сама Лиза родом из Питера, а на бал ее затащила подружка, которая уже нашла себе именно здесь богатого мужа. Лизе не нравились подобные сборища, на которых шиковали российские скоробогачи, швыряя деньги направо и налево. Но и в девках засиживаться не устраивало.

Сергей Шмелев произвел на нее впечатление своим умением красиво ухаживать. Когда они познакомились поближе, Лиза узнала, что Сергей — известный ученый, несколько лет назад потерявший жену, погибшую в автокатастрофе. Все это только укрепило девушку в мысли, что она нашла того человека, которому сможет доверить себя.

Короче, Рокотов понял, что у Лизы и в мыслях не было ускорить процесс своего превращения во вдову. С мужем они жили душа в душу и даже подумывали о потомстве.

Прощаясь с Константином, Лиза после секундного колебания прижалась к нему и неловко поцеловала в щеку, как клюнула. И тут же захлопнула дверь. Константин постоял некоторое время, прислушиваясь к тому, как она тщательно закрывает многочисленные замки, отчаянно гремя на весь подъезд. В какой‑то момент Рокотову показалось, что Лиза видит в нем не только умелого сыщика.

Дело требовало срочного решения. И не только потому, что Лизе надо было вступать в права владения богатым наследством. А еще и потому, что Рокотову не терпелось положить конец длинной череде загадочных смертей, как косой выкашивавшей цвет российской ученой мысли. Со своими проблемами он решил обратиться к тому, к кому редко обращался за помощью, не желая показать, что и он сам может испытывать непреодолимые затруднения…

Бывший генерал ФСБ Константин Иванович Богомолов, в настоящее время ответственный сотрудник Администрации Президента, занимающийся проблема- ми национальной безопасности, а для Рокотова просто дядя Костя, согласился принять частного детектива, тем более что имелся не служебный повод — день рождения супруги генерала, Ангелины Сергеевны, приходившейся Рокотову–младшему родной теткой.

— Геля, Костик прибыл! — довольным голосом прогудел генерал Богомолов, обращаясь в сторону кухни. — А Рокотов–старший еще в пути, только что звонил, извинялся, что задерживается.

Отец Константина, Рокотов Михаил Никифорович, полковник, помощник Богомолова, как всегда, выполнял одно из многочисленных поручений генерала.

Ангелина Сергеевна выглянула из кухни, махнула племяннику рукой в знак приветствия и исчезла. Несмотря на то что день рождения был у нее, вся подготовка, как водится, легла на женские плечи.

— Ну, Костик, рассказывай, сколько жулья отловил? — Богомолов говорил громко и раскатисто, как и положено человеку с положением. — Все бегаешь по задворкам, покою тебе нет? И что тебя так влечет бросать город и мчаться за тридевять земель разыскивать девчонок, украденных колдунами?

Богомолов, вероятно, вспомнил одно из недавних рокотовских дел. Константин не хотел зря терять время, да и Ангелина Сергеевна уже звенела посудой, собираясь подавать на стол. Излагая свое дело Константин с тревогой замечал, как постепенно мрачнеет лицо генерала. Когда Рокотов–младший закончил, Богомолов хмыкнул, хлопнул ладонью по столу и встал. Он ходил по ковру, а Рокотов–младший наблюдал.

— Мой тебе совет: не лезь ты в это дело. — Богомолов взглянул Константину прямо в глаза. — Не твоего уровня эта история. Если хочешь знать, в данный момент ФСБ перетряхивает весь мир на предмет поиска тех, кому нужны Шмелев и его научные исследования.