ЗОНА
для Семы–Поинта
ПРЕДИСЛОВИЕ
Если по предыдущей книге «Близнец Бешеного» уважаемому Читателю уже довелось познакомиться с моим новым героем, Серафимом Кузьмичом Понайотовым — по прозвищу Сема–Поинт, Автор просит извинения за краткое напоминание об основных событиях предыдущей книги о нем. Делается это для тех, кто впервые знакомится с новым героем.
Итак, Понайотов Серафим Кузьмич родился четвертого ноября тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года. До трех лет он проживал с матерью в Сухуми, потом, после смерти дедушки маленького Серафима, они с матерью переехали в Омск в дедушкин дом, который он оставил своей дочери и своему внуку в наследство.
Мать — Галина Ивановна работала ветеринаром и омском зверинце и умерла, заразившись от одного из своих подопечных, когда Серафиму едва исполнилось одиннадцать лет.
Сема занимался спортом, подавал большие надежды в легкой атлетике. После смерти матери, в связи с отсутствием родных, социальные органы определили его в омский детский дом, имеющим дурную репутацию, где ему пришлось пройти серьезные жизненные перипетии.
В один из самых трудных моментов сиротливого детства Сема встретил своего будущего Учителя — японского самурая Такеши, прошедшего через тяжелые испытания в советских лагерях. Он‑то и стал главным наставником Семы не только в познании жизни и становлении его характера, но и помог ему овладеть рукопашным боевым искусством, научил его в совершенстве владеть своим телом, своей энергетикой.
Прошло несколько лет, и Сема не только перенял от Такеши его знания, но и во многом даже превзошел своего Учителя. А вскоре Такеши посвятил его в систему некоего Мирового братства…
Вскоре к Семе пришла любовь. Затем армия, спецназ, Афганистан, ордена и медали, серьезное ранение. После выздоровления Сема вернулся в Омск. Работа, общежитие, подготовка к свадьбе со своей любимой Валентиной. И вдруг — вероломная подстава оборотня в милицейских погонах, за которой последовал арест, а затем и трагическая смерть невесты…
Следственная тюрьма… Страшные испытания, которые обычному человеку вынести невозможно… Пресс–хата в следственной тюрьме. И, наконец, осознание своего предназначения в местах лишения свободы (тогда Сема еще не знал, что это станет и предназначением для всей его жизни): он с гордостью и явным вызовом объявил всему миру — «Я — Сема–Поинт!..»
И это прозвучало как реальная угроза всем подонкам на земле…
Первая книга о Семе–Поинте — «Близнец Бешеного» — заканчивается так:
«Четыре с лишним месяца длилось следствие. Несмотря на усилия не самого плохого адвоката, которого нанял ему Данилка, доказать, что он «не верблюд» и все было совсем не так, как представляют органы следствия, не удалось. В его кармане, действительно, обнаружены две дорогие старинные монеты из коллекции взломанной им квартиры, а если говорить про отпечатки, на которые ссылался адвокат, это оказалось и вовсе не существенным.
К еще большему несчастью для Серафима, в тот год была очередная кампания по защите имущества советских граждан, и судья вынес довольно суровый для него приговор: шесть лет усиленного режима!
А далее произошло и вообще нечто непонятное…
После вынесения приговора Серафим с помощью адвоката написал кассационную жалобу и стал ждать ответа, но, не получив его, был отправлен на одну из местных сибирских зон. После отсидки нескольких недель, Серафима вдруг вызывают в кабинет начальника колонии. В его кабинете, кроме хозяина кабинета, находился мужчина в штатском, представившийся прокурором по надзору.
— Понайотов? — спросил он.
— Серафим Кузьмич, сто сорок пятая статья, часть вторая, шесть лет усиленного режима! — привычно ответил Серафим.
— Пришел ответ на вашу кассационную жалобу… — торжественно провозгласил мужчина и сделал эффектную паузу.
— Приговор окончательный и обжалованию не подлежит! — безразличным тоном констатировал Серафим.
— Не угадали, товарищ Понайотов, — с улыбкой возразил мужчина в штатском. — Вот ответ из суда города Омска, — он снова сделал паузу, посмотрел на Серафима и зачитал: — «Освободить из‑под стражи, в связи с прекращением уголовного преследования за недоказанностью…»
— Вы что, так шутите? — не поверил своим ушам Серафим.
— Здесь не принято ТАК шутить! Вы — свободны, товарищ Понайотов!
Серафим готов был плясать от радости: он едет домой. Правда и справедливость восторжествовали!
Однако радость оказалась преждевременной: Серафим вышел из ворот колонии и добрался до остановки, чтобы ехать в город, сел в автобус. В нем его снова задержали сотрудники милиции.
— За что, гражданин начальник? — удивленно спросил Серафим старшего группы задержания.
— Ты чего невинным прикидываешься? — он достал из кармана листовку, в которой был его портрет и надпись: «Из мест лишения свободы бежал особо опасный преступник!»
— Я не бежал: меня освободили! — возразил Серафим и предъявил ему справку об освобождении.
— Отличная подделка! — ухмыльнулся тот, затем сунул ее в карман, после чего шепотом проговорил Серафиму на ухо: — Меня просили передать тебе, Понайотов, что «ты прав: счетчик включен и часы тикают!»
— Кто просил?
— Тебе лучше знать! — загадочно ответил тот и скомандовал: — В машину его!
Вскоре Серафима снова привезли в следственный изолятор. На этот раз его, действительно, обвинили… в побеге из мест отбывания наказания?!!
Следствие было не долгим, и, через месяц с небольшим, к его шестилетнему сроку добавили еще три года за побег. Кроме того, судья, вместо усиленного режима, резонно рассудив, что Понайотов уже побывал в местах не столь отдаленных, добавил в приговор изменение в режиме содержания: «с отбыванием в колонии строгого режима» …
Конечно же, Серафим едва ли не каждый день писал из тюрьмы письма матери своей любимой, пытаясь этими посланиями поддержать ее. И не понимал, почему она ему не отвечает.
А Марина Геннадиевна даже не знала о существовании его писем: она лежала в больнице. И прошло более полугода, прежде чем ее выписали, написав в медицинском заключении приговор ВТЭК: инвалидность второй степени.
Когда она вернулась домой и обнаружила в почтовом ящике стопку писем жениха своей дочери, Марина Геннадиевна проплакала над ними несколько часов, читая в них слова поддержки. Потом все‑таки написала ему ответ, но, не желая
травмировать, решила не вдаваться в излишние подробности ее смерти: Валечка умерла, мол, от горя, когда узнала об аресте жениха.
Получив это послание еше в тюрьме, до второго суда, Серафим долгое время не мог прийти в себя: едва ли не неделю не притрагивался к пище, не спал и лишь иногда пил воду. Неужели соседские бабушки Валечки все выдумали, когда рассказывали Никитичу эти небылицы? И на самом деле в смерти любимой Валечки виноват он сам.
Камерные соседи–сидельцы старались не обращать на него внимания, особенно после того, как один из них попытался заговорить с ним. Серафим лишь на секунду поднял на него глаза, и того мгновенно так скрючило, что он с трудом дополз до своей шконки…
Но все, что с ним происходило в местах не столь отдаленных, это уже другая история, с которой уважаемый Читатель встретится в следующем романе Автора…
От всей души Автор хочет пожелать своим Читателям получить удовольствие от знакомства с новой книгой.
Уверяю, что она вас не разочарует!
И называться она будет:
«Зона для Семы–Поинта»
Моему годовалому сыну — Посвящается,
Миша, стань непобедимым, как мой Герой…
Глава 1
ОСМЫСЛЕНИЕ СВОЕГО МЕСТА В ЖИЗНИ Часть 1
Смерть любимой настолько поразила Сему–Поинта, что он ушел в себя, и ему совершенно ничего не хотелось: не было никаких ощущений кроме постоянно ноющей боли.
После вступления приговора в силу Сему–Поинта перевели из СИЗО в пересыльную тюрьму. Конечно, он бы с огромным удовольствием остался бы один, но это возможно было только в одиночке, а в тюремной камере, где с тобой «парятся» еще семь несчастных сидельцев, это было исключено при всем желании.
Единственно, чего ему удалось, это занять блатное место на нижней шконке у окна и спрятаться за ширмой, сооруженной из двух простыней. Это и стало местом его уединения, а это, можете поверить на слово, при хорошем воображении и фантазии, было очень даже ничего для тюремных условий.
Окружающие Сему–Поинта коллеги по несчастью не понимали, что творится со странным сокамерником, но о нем с предыдущего СИЗО тянулся такой шлейф опасных слухов, что они его побаивались и старались не только не задевать, но даже и разговаривали при нем вполголоса.
Правда, случались моменты, когда между кем- то из сидельцев происходили столкновения по разным причинам, и они принимались выяснять отношения, но это продолжалось лишь до тех пор, пока поднятый ими шум не начинал доставать терпение Семы–Поинта. Он тут же выглядывал из‑за своей ширмы, шумиха и базар мгновенно обрывались, словно по мановению волшебной палочки.
Почему? Дело в том, что буквально на второй день появления в этой камере Семы–Поинта, произошел случай, который навсегда отбил охоту у сокамерников связываться со странным «пассажиром».
Вкинули к ним в камеру новенького сидельца: его замели менты по банальной «бакланке».
Автор поясняет, что «бакланкой» в местах лишения свободы называют статью за хулиганство в общественном месте, то есть это была статья 206 УК РСФСР. «Баклан» за колючей проволокой синоним хулигана.
И этот парень получил три года по второй части именно этой статьи за хулиганство.
Это был здоровенный, этакий квадрат мяса, по имени Василий: под метр восемьдесят пять ростом и под сто килограммов веса. На воле он занимался гиревой гимнастикой. А инцидент произошел в ресторане: Василий подрался из‑за своей девчонки с парнями с соседнего столика, которым захотелось поприставать к ней со своими ухаживаниями.
Их было четверо внушительных бугаев к тому же изрядно поддавших, а Василий один, но он тоже был выпивший, да к тому же с очень дерзким характером. Короче говоря, когда в ресторан ворвался вызванный официантами наряд милиции, все четверо приставал корчились на полу, а Василий, под горячую руку, едва не врезал и первому, попавшемуся под руку менту, но успел вовремя остановиться, а то срок получил бы еще и по статье «оказание сопротивления сотрудникам милиции при задержании…»
Появившись в камере, и наслушавшись, видать, в КПЗ баек про то, как должно вести себя новичку в тюрьме, Вася сразу решил представиться обитателям камеры этаким суперменом, с которым лучше не связываться. А в местах не столь отдаленных и не таких Шварценегерров видели, и не таких Сталлоне ломали на раз–два. Слово за слово и вот уже ситуация перешла на оскорбления: казалось, еще мгновение и вспыхнет кровавое побоище.
И вдруг прозвучал голос, который был знаком всем проживающим в этой камере:
— А ну, земляки, кончай базар!
Сказано было негромко, словно и не для сидельцев вовсе, но этот тембр голоса оказался настолько внушительным, что, вероятно, все участники конфликта мгновенно позабыли не только о противостоянии между собой, но даже и о том, с чего оно началось.
Все, кроме дерзкого новенького, осужденного по «бакланке» Василия.
Он стоял спиной к шконке, где лежал Сема-Поинт, а потому не мог видеть того, кто выглянул из‑за ширмы. Но те, с кем он сцепился, неожиданно для Василия тут же примолкли, однако их настороженные взгляды были направлены не на него, а за его спину.
Василий машинально обернулся, чтобы узнать на кого они уставились, и встретился со взглядом незнакомого ему парня. Тот показался ему настолько невзрачным, что он уже хотел сорвать на нем свое настроение, сделать его «козлом отпущения», даже попытался шагнуть в его сторону, но неожиданно ощутил такое странное беспокойство, а в ногах такую свинцовую тяжесть, что даже на мгновение остановился. Но потом лишь на характере вновь двинулся вперед на незнакомца. Когда между ними осталось немногим более метра, Сема–Поинт резко выкинул ему навстречу свою правую руку ладонью вперед и громко выдохнул всей грудью.
Несмотря на то что его рука замерла в нескольких сантиметрах от тела Василия, со стороны могло показаться, что Сема–Поинт его ударил. Тело Василия резко качнулось назад, и он, с трудом устояв на месте, неподвижно застыл и с какой‑то беспомощностью осмотрелся по сторонам. Его взгляд был даже не столько беспомощным, сколько жалким.
Василий вдруг ощутил, что позабыл обо всем на свете. Он не понимал, где сейчас находится, что с ним произошло и как оказался здесь, среди незнакомых ему людей. Сердце как‑то странно защемило, а ноги стали такими ватными, что казалось, они сейчас подломятся и он кулем рухнет на пол.
В этот момент ему вдруг захотелось так нестерпимо сильно спать, словно он не спал несколько суток. Это желание было столь непреодолимой силы, что Василий, ни слова не говоря, молча подошел к своей шконке, и действительно, кулем свалился на нее, и тут же захрапел, а Сема–Поинт спокойно скрылся за своей импровизированной ширмой.
Обитатели камеры были настолько поражены непонятным поведением строптивого новичка, что, многозначительно переглянувшись, недоуменно покачали головами и разошлись по своим местам. А Мишка Косой со своими приятелями отошел в сторону, и они о чем‑то поговорили вполголоса, потом их старшой как‑то странно посмотрел на ширму, за которой скрылся Сема–Поинт, затем на мгновенно заснувшего Василия.
— Интересно, чем он его ударил, что тот кулем завалился на шконку? — задумчиво проговорил он как бы самому себе под нос.
Кстати сказать, многие сокамерники пытались понять, не только чем, но и куда Сема–Поинт ударил Василия, что такой бугай с трудом устоял на ногах, а потом стал искать пятый угол, словно попал в нокдаун? И кто‑то из них решил обязательно осмотреть его грудь, чтобы отыскать след удара.
После этого случая авторитет и уважение Семы-Поинта возросли еще больше. Конечно, были и сомневающиеся, но никто из них не решился на проверку своих сомнений сразу, благоразумно оставив это как бы на «потом».
Теперь ни одно мало–мальски важное событие не могло пройти мимо внимания Семы–Поинта: с ним стали советоваться, причем не только его сокамерники, но и другие обитатели пересыльной тюрьмы, правдами и неправдами сумевшие переслать ему «маляву» или пообщаться лично.
И необходимо заметить, что его советы всегда оказывались не только полезными, но и чаще всего были как нельзя ко времени и к месту.
Один из любимых жизненных постулатов Семы–Поинта гласил:
«Живите долго, ребята, но живите мирно, и давайте жить другим!»
Сема–Поинт отлично понимал, что нужно осторожно пользоваться знаниями, полученными от своего Учителя. Он немного корил себя за то, что допустил некоторый промах, воспользовавшись энергетическим бесконтактным ударом при столкновении с Василием. Еще хорошо, что никто толком ничего не рассмотрел и не понял: все, конечно же, не без помощи самого Семы-Поинта, были уверены, что контактный удар все- таки был.
Однако этот случай заставил Сему–Поинта быть внимательнее: в местах не столь отдаленных любая ошибка может дорого обойтись в будущем.
Начинался другой виток жизни Семы–Поинта — тюремной, со своими неписаными законами и со своими правилами. А ведь недаром в народе
существует такая поговорка: в чужой монастырь со своим уставом не ходят…
И Сема–Поинт снова уединился за своей ширмой, чтобы проанализировать свое новое положение, в котором он очутился по чьей‑то злой воле.
Постепенно его сморило, и он воспарил в царство Морфея…
Глава 2
Точнее сказать — главка
1–й сон Семы–Поинта — «ДЕТСТВО СЕМЫ, ИЛИ САВВЫ?»
И приснился ему сон, в котором он был совсем еще маленьким. Но это был странный сон, в котором не было того, что у Семы было на самом деле в его жизни.
Странность заключалась и в том, что сон был прерывистым, не очень стройным и последовательным, но столь узнаваемым и желанным, что просыпаться ему совсем не хотелось…
Вот он, совсем еще маленький, плескается на море в окружении двух любящих его людей. Удивительно красивой яркой блондинки и стройного шатена с красивыми и правильными чертами лица аскета- воина. Несмотря на то что лица этого мужчины и этой женщины были незнакомы Семе, ему казалось, что он всегда знал их, что они всегда были рядом и всегда беззаветно и с нежностью любили его…
Вот они взбираются по бездорожью к горной вершине. Неожиданно Сема подворачивает ногу. Мужчина сажает его себе на плечи и несет его все выше и выше, а красивая блондинка идет рядом и нежно гладит опухшую лодыжку. Маленькому Семе больно, но прикосновения нежных женских рук действуют столь успокаивающе, что боль куда‑то уходит и все трое заливисто смеются: им хорошо вместе!..
А вот они едут в какой‑то легковой черной машине по извилистой дороге. За рулем легковушки тот самый моложавый мужчина, но он почему‑то одет в черную военную морскую форму капитана второго ранга.
Сема сидит на коленях у блондинки и почему‑то называет ее «мамой», а она почему‑то не возражает и с нежной лаской прижимает его худенькое тельце к своей пышной груди. От женщины пахнет материнским молоком и какой‑то свежестью.
От ее нежности Семе кажется, что он самый счастливый человек на свете. А еще ему кажется, что его счастье будет вечным! Разве может кто- нибудь помешать ему быть счастливым ?..
Однако его маленькое сердце неожиданно защемило, словно предчувствуя какую‑то беду. Осознать свое предчувствие Сема не успел: нежные руки молодой блондинки вдруг стали сильными — и куда только делась их нежность — и резко выкинули его из машины на полном ходу
А дальше следует какой‑то калейдоскоп мелькающих картин, ужасных своим изображением…
Сема падает на мягкую землю кювета…
На мгновение теряет сознание от резкой боли в руке…
Когда приходит в себя, видит горящую машину, в салоне которой тщетно пытается выбраться из‑под рулевой колонки назад капитан второго ранга. Мужчина хочет помочь блондинке выбраться из машины, но ее дверь заклинило. Еще мгновение и ему удалось бы вытащить свое тело из‑под рулевой колонки, но…
Как раз этого мгновения и не хватило…
Раздался мощный взрыв, и машину мгновенно охватило огромное пламя…
— Мама! Мамочка! Мне больно! — истошно закричал маленький Сема.
Он пытался утихомирить боль в сломанной руке, укачивая ее второй рукой. В этот момент он напоминал кормящую мать, укачивающую своего ребеночка…
Над Семой склонился какой‑то седовласый мужчина, который принялся осматривать его руку.
— Милая! — крикнул он дородной пожилой женщине с добрыми глазами и пухлыми губами. — У мальчика перелом предплечья, срочно найди какую- нибудь ветку вместо шины и захвати бинты: нужно спасать мальчику руку…
— Больно мне, больно! — продолжал стонать Сема.
— А тебе сколько лет, мальчик? — ласково поинтересовался пожилой мужчина.
— Три и еще поло…ви…на, — сквозь рыдания выдавил из себя Сема.
— А как тебя зовут, мальчик! — седовласый мужчина продолжал вопросами отвлекать мальчика от боли, не желая останавливаться от колдовства над больной рукой маленького мальчика.
— Сав…вуш…как… — хныкая, ответил Сема.
«Почему Саввушка, меня зовут Сема!» — хотел закричать Сема–Поинт и тут же проснулся.
Оглянувшись по сторонам, Сема–Поинт осознал, что он уже далеко не маленький мальчик и находится вовсе не в кювете южной дороги, а в тюремной камере.
Постепенно воссоздав сон, который он только что видел, Сема–Поинт удивленно покачал головой:
«Что это за люди в его странном сне? Почему лицо блондинки мне кажется таким родным и близким? Ведь я никогда в жизни не видел этой женщины! И кто этот мужчина? Морской офицер… Какой‑то капитан второго ранга! Почему мне было так покойно сидеть на его руках? Господи! Почему во сне я назвался именем Саввушка? Кто такой Саввушка? Этот сон наверняка хочет что‑то мне подсказать… Но что? Почему мне во сне было так хорошо с этими, совершенно незнакомыми мне, людьми? Господи! Помоги мне!»
Однако никакой подсказки! И Сема–Поинт неожиданно прикоснулся к своему предплечью, где Учитель поставил знак удлиненного ромба. Вскоре ладонь ощутила тепло, а потом жжение, на коже ярко осветился голубым светом знак удлиненного ромба.
— Помоги, Учитель! — шепотом взмолился Сема–Поинт, и в тот же момент в его мозгу прозвучал голос Учителя:
— ВРЕМЯ ДЛЯ ОСОЗНАНИЯ ДАЛЕКОГО ПРОШЛОГО ПОКА НЕ ПРИШЛО! НАБЕРИСЬ ТЕРПЕНИЯ, БРАТ МОЙ, И ТЕБЕ ОТКРОЕТСЯ ИСТИНА…
— Но Учитель… — попытался возразить Сема-Поинт, но Учитель голоса больше не подал…
Глава 3
ОСМЫСЛЕНИЕ СВОЕГО МЕСТА В ЖИЗНИ Часть 2
В связи с тем что Сема–Поинт не стал писать кассационную жалобу, через десять дней приговор вступил в силу, и он стал дожидаться отправки на этап в зону.
Время тянулось медленно, и все дни были похожи друг на друга, словно единоутробные братья-близнецы. Его отношения с обитателями тюрьмы, как говорилось ранее, оставались нейтральными до того момента, пока кто‑то из них не переходил черту его терпения. Как только кто‑то допускал подобную вольность, Сема–Поинт мгновенно взрывался, и горе тому, кто оказывался в такой момент в зоне его контакта. Сокамерники довольно быстро осознали, что странного незнакомца лучше не задевать, если тебе важно свое собственное здоровье.
В народе говорят, что человека королем делает его окружение, свита. В случае же с Семой–Поинтом все оказалось по–другому: Сема–Поинт сделал себя королем сам, своими делами, своими советами.
Вначале это было чисто автоматически, в силу жизненной необходимости, чтобы заставить окружающих оставить его в покое. Но с каждым днем, все больше и больше размышляя о жизни вообще, о своей жизни в частности, о своем предназначении в этой жизни, анализируя высказывания своего Учителя Такеши, Сема–Поинт все больше и больше склонялся к мысли, что высшие силы намеренно подвергают его этим испытаниям. И, вполне вероятно, для того, чтобы подготовить его для решения более серьезных задач в будущем.
Но главную свою задачу Сема–Поинт видел в том, чтобы всегда оставаться на стороне сил Добра. И чтобы ни произошло, под каким соусом бы ни преподносилось ему что‑то для убеждения, чтобы он поступил по–другому, Сема–Поинт поклялся самому себе, что никогда не станет помогать Злу даже во имя самой высокой справедливости.
Довольно часто собственные размышления его заводили в тупик. Как можно быть на стороне Добра, если ты сам находишься среди преступников, то есть вращаешься в самом эпицентре Зла? И как же ты сможешь противостоять Злу в таких условиях?
После долгих, мучительных поисков ответов на эти, как казалось в то время, тупиковые вопросы, Сема–Поинт постепенно пришел к выводу, что для того чтобы успешно бороться со Злом на его собственной территории, необходимо слиться с окружающей средой, стать своим среди чужих, то есть мимикрировать, слиться с окружающей средой, уподобившись хамелеону. И не просто стать своим, а ему необходимо завоевать авторитет среди элиты криминального мира. И чем больший авторитет будет им завоеван, тем больше возможностей будет у него в борьбе со Злом.
А кто является авторитетом в криминальном мире?
Вор в законе!..
Здесь необходимо сделать небольшое отступление, чтобы Автор мог посвятить уважаемого Читателя в суть иерархической лестницы криминального мира.
Самое низшее звено это так называемые «быки» или «солдаты», а иногда их, довольно цинично, называют «мясом». Как правило, в эту группу входят сильные, жестокие и довольно ограниченные накачанные парни, которые не имеют собственного мнения, не должны, да и не могут размышлять, и обязаны только исполнять приказы своих командиров.
В свою очередь «быки» тоже делятся на определенные категории. Есть просто боевики, которые тупо исполняют приказы: они используются для того, чтобы грабить, избивать, запугивать при помощи физического воздействия жертву или просто выкрасть жертву и сделать все возможное, чтобы жертва согласилась на выдвигаемые требования. Это может быть и «добровольная» передача недвижимости или автомобиля, фирмы, завода либо денег.
Другая категория — более высшая каста «быков» — это профессиональные убийцы. С этой категорией не все так просто. Чаще всего профессиональными убийцами становятся бывшие военные, снайперы или спортсмены. В конце концов каждый из них постепенно начинает осознавать, что чем больше «объектов» он уничтожил, чем больше среди этих «объектов» встречалось известных имен, тем большая вероятность того, что вскоре на него самого откроется сезон охоты. Почему? Очень просто: любой мало–мальски здравомыслящий заказчик того или иного убийства вряд ли захочет иметь против себя мину замедленного действия.
Именно поэтому зачастую исполнителя убирают в тот же момент, как только тот выполняет свою работу. Иногда, если «объектом» является очень известный политик или бизнесмен, могут задействовать несколько эшелонов исполнителей. Главного исполнителя убирают вторые исполнители а их, в свою очередь убирают третьи исполнители, а то подключают и четвертых. Все делается для того, чтобы все запутать настолько, чтобы было невозможно выйти на «заказчика».
Однако продолжим взбираться по иерархической лестнице криминала…
Как было сказано ранее, «быки» подчиняются своим «бригадирам», которые и доносят до них приказы старших авторитетов, которым «бригадиры», и подчиняются.
«Бригадиром» может быть назначен человек, которому доверяет авторитет, которым может быть Положенец или Смотрящий. Это может быть и человек из близкого окружения, а может быть и отличившийся «бык».
Положением или Смотрящим может стать тот, кого выделил Вор в законе. В свою очередь, Авторитетом может стать почти любой уважаемый в криминальном мире человек, сумевший подчинить себе несколько криминальных бригад.
Ранее Авторитет обязательно должен был иметь опыт судимостей и сумевший зарекомендовать себя среди криминальных авторитетов колоний, в которых он и отбывал наказание.
В настоящее время понятие Авторитет довольно сильно девальвировалось и Авторитетом может стать даже тот, кто ни разу не окунался в места лишения свободы. Достаточно быть сильным, дерзким, бесстрашным и беспощадным.
К примеру: некто «X» сколотил вокруг себя несколько бесшабашных ребятишек, совершил с их помощью пару–тройку дерзких ограблений. Потом организовал несколько наездов на коммерсантов, а еще лучше на членов из мелких криминальных группировок, нагнал страху на бизнесменов–одиночек, проживающих на его территории, и постарался, чтобы весть об этих «подвигах» охватила как можно большее число обывателей. А ведь давно известно, у страха глаза велики!
Еще великий Крылов писал: «Ах, Моська, знать она сильна, коль лает на Слона!»
Постепенно весть о дерзких лихих ребятишках, которыми руководит горелый, меченый, бешеный или еще какой‑то там авторитет с громким прозвищем, облетает местность, обрастая все более страшными подробностями, и вот уже к этой «бригаде» начинают тянуться те «братки», лидеры которых оказались более инертными, более слабыми.
Новоиспеченная «бригада» становится все более многочисленной, а значит, и более дерзкой, способной выполнять все более серьезные задачи. Приходит момент, когда уважаемые Воры данного региона обязаны как‑то отреагировать на появление свежеиспеченной «бригады». Либо потому, что начинает падать их собственный авторитет, а значит, и прибыли их деятельности, либо из страха, что они могут сами попасть под жернова новоиспеченной группировки. В таких случаях, когда упущено время и новенькая группировка разрослась до размеров, когда игнорировать ее становится невозможно, существует два пути разрешения ситуации: первый путь — мирный.
К примеру, назначается встреча лидеров заинтересованных группировок, то есть забивается «стрелка». И на этой «стрелке» лидеры пытаются договориться о разделении территории и сфер влияния, а также о том, кто и сколько должен «отстегивать» в «общак».
«Общаком» называется тайная криминальная касса, из которой осуществляется подпитка криминального движения в местах лишения свободы, оплата адвокатов, следователей, прокуроров, даже судей, да и любого служителя судебной системы, чтобы вытащить из неприятностей попавших в них «братков». Иногда «общак» используется и для оплаты киллеров, которые убирают неугодных свидетелей или же несговорчивых служителей Фемиды…
Воровским общаком, так называемой воровской кассой, рулит и отвечает за нее Смотрящий, назначенный Вором в законе.
Если на назначенной «стрелке» договоренности устраивают обе стороны, то можно обойтись без жертв и крови. Впрочем, это совсем не означает, что на этом противостояние и закончится. Пройдет время и один из лидеров наверняка захочет подмять под себя второго. Два сильных зверя не могут сосуществовать на одной территории: это закон тайги, закон выживаемости подвида. Этот закон действует и в саванне, когда на территории одного прайда может существовать только один лев.
Автор не откроет Америки, если обратит внимание Читателя, что, как правило, мирный путь выбирается в самых крайних случаях и только лишь от слабости обеих сторон: старая бригада не верит в свои силы, а новая еще не обросла мышцами. И те и другие пытаются оттянуть время, чтобы собраться с силами и по–взрослому разобраться со своим соперником. Вывод напрашивается сам собой: рано или поздно, а силового пути разрешения этого противостояния между ними не избежать. И при этом выживет сильнейший из Авторитетов!
Но при силовом решении конфликта существует множество различных путей. Самый кардинальный путь — физическое устранение основной части «бригады» противника. Как говорится, устранил противника и живи, как тебе заблагорассудится.
Другой путь — устранение непосредственного руководства «бригады» противника. Этот путь более соблазнительный и менее затратный: убрал руководство — и прибрал его «быков» в свою бригаду.
Третий путь самый финансово–затратный: перекупить среднее звено бригады противника и склонить к тому, чтобы они сами устранили свое руководство, то есть склонить их к предательству. Но кто может дать гарантию, что и против тебя не найдется кто‑то, кто заплатит больше?..
Однако вернемся к иерархии криминального мира.
Территориальные авторитеты подчиняются своему Смотрящему, назначенному Вором в законе. К примеру, вся Москва поделена на небольшие условные районы, во главе которых стоит уважаемый Вор в законе, но чаще всего его роль выполняет назначенный им Смотрящий. В свою очередь эти условные районы объединены в условные административные территории, во главе которых обязательно рулит свой Смотрящий. Наконец, имеется Вор в законе, с которым считаются остальные и который разрешает все конфликты, связанные с Москвой. Это очень серьезный, всеми уважаемый Вор в законе, который избирается и утверждается решением большинства воровской сходки.
В момент написания данной книги Воров в законе, по данным различных ведомств и правовых структур, на всей территории бывшего Советского Союза насчитывается примерно от восемьсот человек до тысяча двести. А если учесть тот факт, что в последнее десятилетие более четырехсот человек приобрели «шапку Вора в законе» за деньги, по мнению Автора, сейчас в России вряд ли наберется даже пятисот по- настоящему уважаемых Воров в законе.
Человек, купивший звание Вора в законе, презрительно зовется в криминальной среде апельсином. Не трудно догадаться, что основная часть так называемых апельсиновых Воров — выходцы с Кавказа.
В последние шесть–семь лет в России количество Воров в законе из Грузии очень сильно возросло. Им пришлось бежать из своей страны, чтобы не попасть под зубодробительный Указ грузинского президента об усилении борьбы с преступными Авторитетами, когда арестовывали Воров по всей Грузии только за то, что человек называл себя Вором в законе, или прибегая даже к фальсификации причин ареста.
Оказавшись же в России, с ее необъятными просторами, они тут же принялись за освоение этих просторов, постепенно сливаясь с российскими криминальными структурами. Грузинские Воры в законе прибыли в новую страну, естественно, не с пустыми руками и начинали не с «чистого листа».
Все бывшие республики Страны Советов, распавшись на самостоятельные государства, обрели самостоятельность только де–юре. Криминальные же структуры и не собирались ломать десятилетиями налаженные связи, тем более что криминальные выходцы с Кавказа приехали в Россию со значительным капиталом. Есть старые налаженные связи, в наличии первоначальный капитал, оставалось только правильно распорядиться этим капиталом, чтобы тот стал приносить существенные дивиденды и в чужой стране.
Конечно, поначалу российские криминальные структуры не задумывались над тем, на какие проблемы они обрекают самих себя, соблазнившись на сладкие речи и хлебосольство приезжих кавказских «авторитетов», швыряющихся серьезными деньгами направо и налево, а когда спохватились, задумались и захотели все отыграть назад, оказалось уже
поздно, и безболезненными методами уже никак не обойтись.
Поначалу без мыла влезть под кожу, во время поддакивать и делать вид, что переживает всем твоим бедам. Сытно угощать в ресторане, подливая и подливая алкоголь, а когда ты настолько привыкаешь к человеку, что начинаешь советоваться с ним по любому поводу, тут‑то тебе и показывают зубки, ехидно приговаривая: отрабатывать нужно или ты думал, что на тебя тратят такие «бабки» за красивые глазки?
Подобным образом внедряются в незнакомую среду криминальные структуры всех стран.
Итальянская мафия, китайская триада, японская якудза, естественно, так поступают и криминальные авторитеты с Кавказа: зачем велосипед изобретать, когда все отработано до мельчайших подробностей?
Никогда не нужно забывать старую народную мудрость: бесплатный сыр бывает только в мышеловке! Но всей вероятности, эта, набившая оскомину, истина, никогда не заставит задуматься каждого индивидуума на земле.
«Авось пронесет, и меня уж это точно не коснется!»
Наверняка в этом уверены девяносто процентов людей. Такое впечатление, что пирамиды, типа «МММ» и ему подобные, никогда не исчезнут и всегда найдутся люди, которые снимут с себя последнее, с неуемным желанием быстро разбогатеть.
Грустно все это, друзья, ох, как грустно…
И самое страшное, что даже в криминальном мире остро существуют разногласия между этническими группировками.
Автора несказанно удивляет, что никто из многонациональных правителей и народных лидеров даже не пытается заглянуть и внимательно изучить опыт исторического прошлого Человечества.
Более тысячи лет (!) великолепно процветала Византийская империя, во многом опередив даже третью Римскую империю. Вы можете себе представить, что Византийская империя ежегодно добывала более четырехсот тонн золота! А как расцвели разнообразные искусства, ремесла, какие удивительные мастера появились в империи. Казалось, что это благолепие и расцвет никогда не закончатся. И что? Стоило каким‑то умникам вытащить на свет идею превосходства той или иной нации над другими, как Византийскую империю начали сотрясать междоусобные этнические войны.
Раздираемая межэтническими распрями и противоречиями, империя стала слабеть все больше и больше, и вскоре ослабла настолько, что была завоевана мусульманскими племенами. Тысячи лет расцвета канули в Лету.
Посмотрите, что происходит в России сейчас. Крупные города все больше наводняются всевозможными этническими диаспорами: грузинские, азербайджанские, чеченские, татарские, а в последнее время оказалось мало своих бывших республик — всё больше стало появляться посланцев из дальнего зарубежья — китайцев, японцев, вьетнамцев…
А вы исследуйте внимательнее Дальний Восток: такое впечатление, что еще несколько лет и он станет просто китайским.
Однажды Автор проснулся в холодном поту: приснилось, что он выходит из своего дома на Тверскую улицу, а она вся сплошь завешана рекламой с иероглифами, а улицы сплошь забиты китайцами.
У Автора имеется твердое внутреннее ощущение, что это не такая уж и фантастика.
Господи, да сколько же можно наступать на одни и те же грабли?..
Россияне, одумайтесь, пока еще не стало поздно! Одумайтесь, если вы не хотите, чтобы ваши потомки вместо русского языка не обязаны были бы изучать китайские иероглифы…
Мы нисколько не задумываемся, что наши рынки сплошь завалены дешевыми товарами китайского производства. С этим еще можно было бы мириться: производи конкурентно продаваемые вещи не только хорошего качества, но и дешевые, и придет время, когда народ будет покупать то, что выгодно не только для глаза и кошелька, но и для здоровья своего и своих детей. Это здоровая конкуренция. Но когда мелкие китайские производители, чтобы быстрее вернуть свои затраты с как можно большей прибылью, прибегают к запрещенным законом методам, используя для изготовления тех же самых детских игрушек вредное для здоровья сырье, это уже никуда не годится.
Здесь нужно бить во все колокола, потому что речь идет о здоровье российской нации, российского народа. В этом случае нужно жестко и беспощадно употребить и власть и закон, чтобы предотвратить насилие и издевательство иностранного государства над собственным народом. И никаких реверансов и лживых пониманий свободы слова, а также извращенного отношения к добрососедству! Эти лжелозунги не должны подниматься на щит «дерьмократами» различного толка. Иначе будет поздно.
Мы не имеем право на эксперимент со своим народом! Такую ошибку не исправишь в одночасье: для этого нужны десятилетия, а может быть, и века, а потому страдать будут не только наши дети, но и наши внуки, и наши правнуки…
Однако вернемся к нашему повествованию…
Глава 4
САНЯ ОМСКИЙ
Сема–Поинт, конечно же, понимал, что в тюрьме есть свой Смотрящий, который вряд ли будет долго мириться с тем, что на его территории появился человек, с которым по разным вопросам советуются другие сидельцы в обход его самого. Кто из Смотрящих потерпит такое? Рано или поздно, а ему придется встретиться с Семой–Поинтом, хотя бы ради интереса, чтобы самому во всем разобраться. Познакомиться, пощупать, чем тот дышит, нужно ли принимать всерьез его возрастающую популярность, и только после этого принимать решение.
Что ж, Сема–Поинт готов к этой встрече, с которой Смотрящий вряд ли задержится надолго!
И действительно, буквально через неделю после его размышлений, кормушка их камеры резко распахнулась.
Безразличный голос дежурного прапорщика выкрикнул его фамилию:
— Понайотов!
Выглянув из‑за самодельной ширмы, Сема- Поинт привычно отрапортовал:
— Серафим Кузьмич, тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года рождения, сто сорок пятая, часть вторая, сто восемьдесят восьмая, часть первая, девять лет строгого режима.
— Слегка! — произнес вертухай, давая этим понять, что вызываемого поведут для свидания с кем‑то.
Сема–Поинт медленно подошел к двери:
— С кем встреча‑то? — поинтересовался он, наклонившись к кормушке. Узнаешь, — коротко буркнул вертухай.
— Не темни! — тихо заметил Сема–Поинт и пристально взглянул в его глаза.
— И не собирался даже, — тут же, подчиняясь его энергетике, ответил прапорщик, суетливо гремя засовами, потом шепотом добавил с явным уважением в голосе: — Серега Младой хочет пообщаться с тобой, — он приоткрыл дверь. — Руки за спину, выходи!
Сема–Поинт боком протиснулся в узкую щель. Приваренная сверху цепь служила ограничителем для безопасности, не давая двери распахнуться настежь и выпустить сразу нескольких зэков: только по одному. Прапорщик хлопнул дверью, прогремел замками, после чего закрыл кормушку на засов.
— Что за фрукт этот твой Серега Младой? — продолжил свой допрос Сема–Поинт.
— Серега Младой Смотрящим здесь на тюрьме значится совсем недавно: чуть более года. Он родной брат Сани Омского, который и рулит за городом. Саня Омский очень уважаемый Вор в законе, — уважительно добавил прапорщик. — Не знаю, насколько эти сведения правдивы, но люди поговаривают, что Саня Омский один из самых богатых людей Сибири. Он якобы имеет свою долю в нефтяном бизнесе, несколько магазинов, пару звероферм, с десяток заправочных станций, да и в Москве у него большие связи…
— А разве может Вор в законе заниматься коммерцией? — удивился Сема–Поинт.
— За что купил, за то и продаю! — обидчиво пробурчал прапорщик и добавил: — Я знаю, что Вора в законе много чего ограничивает в их воровских понятиях. Например, Вор не может заниматься коммерцией ни в коем случае, но наверняка же может крышевать или консультировать фирмы, коммерсантов, а там кто его знает…
— Что еще? — с интересом спросил Сема-Поинт.
— Вор не имеет права обзаводиться семьей, владеть недвижимостью, работать в государственных структурах, да и вообще работать. Не может служить в армии. Не может общаться с ментами… — прапорщик ехидно усмехнулся и добавил: — Много чего не может, а ты говоришь…
Неожиданно спереди послышался стук ключей, что означало: им навстречу кого‑то ведут. Мысленно Сема–Поинт приказал прапорщику перестать говорить, а сам быстро вновь «просканировал» его мысли.
К большому сожалению, прапорщик не обладал достаточными сведениями о криминальных братьях: он уже почти все рассказал вслух, но и этих скудных знаний хватило для того, чтобы Сема-Поинт мог достойно присутствовать на ознакомительной встрече с братом Вора в законе…
Продажный прапорщик был совершенно искренен, когда с уважением произносил вслух имя Сани Омского.
Саня Омский довольно долго шел к тому, чтобы заслужить уважение среди Воров Сибирского региона. И очень гордится тем, что к его слову внимательно прислушивается криминальное сообщество в столь богатом сибирском городе, каким является Омск.
Автор уверен, что Омск не только числился, но и на самом деле является крупным промышленным городом Сибири, можно сказать, ее столицей, он как бы соединяет Европу и Азию. И город расположен на такой параллели, что годовая амплитуда температурных колебаний Омска часто доходит до девяноста градусов. То есть, как летом температура может подняться до плюс сорока пяти градусов, так и зимой могла опуститься до минус сорока пяти градусов.
И, несмотря на такие резкие температурные колебания, сухой климат предоставляет его жителям отличную возможность почти не болеть простудными заболеваниями. Это как бы естественное природное закаливание: бросает то в жар, то в холод.
Наверно, большой революционный поэт Владимир Маяковский, говоря о том, что нужно делать «гвозди из этих людей», имел в виду именно сибиряков, а вовсе и не коммунистов.
А в Великую Отечественную войну существовала легенда, выдуманная фашистами:
«Где не пройдет пехота, пройдут моряки, где не пройдут моряки, пройдут разведчики, а где не пройдут разведчики, прошелестит сибиряк, но уж если не прошел сибиряк, то не пройдет никто!..»
Прежде чем стать Саней Омским, он был просто Сашей, мальчиком, которым родители, простые заводские работяги, перестали интересоваться с того самого момента, как только родился его младший брат. Все их внимание и заботы перешли на маленького Сергея.
Саша не озлобился такой перемене в отношении родителей к себе: раз и навсегда он сказал себе:
«Сережа маленький, беспомощный и нуждается в помощи не только папы и мамы, но и своего старшего брата, то есть меня!»
Это настолько вошло в его сущность, что он считал этот постулат едва ли не самым главным в своей жизни.
Несмотря на молодость, он сразу понял, что если ты хочешь чего‑то иметь, нужно добиться положения или, по крайней мере, больших денег. После окончания седьмого класса Александр решил, что взял от школы все, что можно, а потому учиться далее нет никакого смысла. Не имея за плечами никакой профессии, тем более житейского опыта, но желая вкушать все прелести жизни, он примкнул к одной уличной банде.
Но как только понял, что эти ребята, кроме желания верховодить и унижать близких, не имеют никаких устремлений, он, после долгих и мучительных размышлений, решил попробовать воровать. Но для этого нужно было научиться у опытных воров, но с такими умельцами пока встретиться никак не удавалось. И вскоре молодой Александр попался в руки правосудия, но по малолетству был направлен в колонию для малолетних преступников, но за год до освобождения, в связи с совершеннолетием, был переведен во взрослую колонию.
Отбыл там лишь полгода и, выйдя на свободу, вновь взялся за старое, вскоре снова попался и на этот раз получил свой первый «взрослый» срок — три года в колонии на этот раз строгого режима. Там, встретив опытных криминальных учителей, быстро набрался от них опыта и, выйдя на свободу, сумел продержаться на воле более пяти лет. За эти годы сумел сколотить вокруг себя верных соратников, и с ними воровал, чистил квартиры советских граждан. А однажды, решив, что готов на более серьезные «подвиги», решился пойти на взятие банка, но был арестован с огромной, по тем временам, суммой денег: полмиллиона рублей! Ну, а банк списал на его преступление более, чем два с половиной миллиона.
В результате новый срок, на этот раз уже семь лет строгого режима. Во время отбывания того срока Александр окончательно понял, что воровать по мелочам, а получать по полной программе — просто нерентабельно.
К моменту освобождения Александр превратился в настоящего криминального уважаемого Авторитета, и его слово стало весомым даже для более опытных представителей криминального мира. И Воры, разговаривая о нем, употребляли такие слова, как «Саня — близкий, порядочный человек», а это говорило о многом. Именно поэтому многие Воры уже готовы были принять его в свою воровскую семью.
К Сане обращались люди за помощью в разрешении того или иного вопроса, для улаживания того или иного конфликта. Постепенно авторитет Александра вырос настолько, что на очередной, третьей по счету, командировке, в одной из самых беспредельных зон Соликамска, в возрасте двадцати пяти лет, воровская сходка безоговорочно приняла решение короновать его в Вора в законе.
Безоговорочно потому, что за него веское слово, во время его подхода воровской сходке, сказал один из самых уважаемых Воров в законе, как Вася- Бриллиант. Он коротко, но емко представил Саню, рассказав о его жизненных поступках в зоне и на свободе. При этом четко и неоднозначно произнес, что этот человек необходим воровской семье. Вася–Бриллиант — Вор старой формации, приверженец старых воровских традиций, и именно этот Вор стал для молодого Сани самым уважаемым и почитаемым человеком в воровском мире, благодаря которому он и перенял дух старых воровских традиций.
Здесь необходимо заметить, что многие из Воров, участвующих в подходе Александра, знали его лично по его поступкам, как в местах лишения свободы, так и на свободе, и потому высказались за его принятие в их воровскую семью.
Автор поясняет, что на воровском жаргоне «подходом» называется представление на воровской сходке каким‑либо вором честного фрайера, как кандидата для коронования в воры.
И на этот раз, при освобождении из колонии, Саню Омского уже ожидало очень много людей криминального мира.
Автор хочет отметить, что через много лет, когда ворвались девяностые годы, произошло столкновение между Ворами старых воровских традиций и молодыми ворами новой формации, желающих жить богато, иметь заводы, пароходы и огромные счета в банках. А кроме того, поменялось отношение самих Воров к некоторым исконным воровским традициям: гораздо спокойнее стали относиться к тому, что некоторые Воры обзавелись семьями, принялись обзаводиться недвижимостью, счетами в банках.
Автор прекрасно помнит, что именно в начале девяностых годов Воры новой формации и принялись всерьез заниматься коммерцией, обзаводиться недвижимостью, открывать фирмы, срастаться с нефтяным, земляным, лесным и водочным бизнесом…
И то, что Автор иногда позволяет себе искажать временные параметры того или иного события в криминальном мире, это не от его незнания предмета обсуждения, и вовсе не от того, что Автора подвела память, а для лучшего понимания проблемы Читателем…
В этом противостоянии Александр оказался уважаемым и теми и другими Ворами: с одной стороны, он был еще относительно молод, полон сил и ничто человеческое ему не было чуждо. К примеру, он считал, что новое время диктует свои законы даже в воровских понятиях. Тем не менее, с другой стороны — Саня свято уважал и чтил старые воровские традиции.