ЗЛОВЕЩЕЕ СВЕТИЛО
Под редакцией Отто Пензлера
Предисловие
Популярность «палп-фикшн» и «макулатурных» журналов в Америке резко возросла после Первой мировой войны, достигнув пика в 1920–1930-е годы, когда на лотках газетчиков регулярно выкладывалось свыше пятисот наименований ежемесячников. Эти недорогие (чаще всего по 10–15 центов) издания еженедельно расходились миллионами экземпляров. На красочные обложки журналов выносились самые захватывающие фрагменты публикуемых произведений, посвященных, разумеется, не философствованию и созерцанию, а приключениям, от которых захватывало дух. Это был уникальный, типично американский вид литературы.
Поначалу журналы стремились «раздать всем сестрам по серьгам»: в одном номере соседствовали вестерн, воздушные приключения, детективные и фантастические рассказы. Но появлялись всё новые и новые издания, поэтому старым, чтобы удержаться на рынке, пришлось выбирать себе узкую специализацию. Обложки первых номеров журнала «Черная маска», например, часто украшали ковбои из вестернов, но к середине 1920-х издание почти полностью перешло на публикацию детективных историй — наиболее популярного у массового читателя жанра.
Одна из основных причин этой популярности — весомость центральной фигуры повествования, «крутого» копа, а еще чаще — частного детектива, героя-одиночки, носителя всех возможных добродетелей, выводящего на чистую воду бандитов, продажных политиканов или недобросовестных коллег, которые нарушали нормы морали, привычные читателю. Отсюда «серийный» характер подвигов одного и того же героя, преследующего в каждом номере очередную шайку негодяев, выходящего победителем из самых головоломных и гибельных ситуаций. Неудивительно, что почти всегда таковые герои были мужского пола.
Многие из этих протагонистов стали столпами «Черной маски», «Детективного еженедельника», «Грошового детектива» и других известных массовых журналов. Континентал Оп Д. Хаммета, Рэйс Уильямс К. Дж. Дэйли, Оливер Квэйд Ф. Грубера, Джо Гар Р. Деколты (Р. Уитфилда), Макс Латин Н. Дэвиса, Флэш Кэйси Дж. X. Кокса, Билл Ленокс В. Т. Балларда, Кардиган Ф. Небеля — вот лишь несколько примеров «ежемесячных героев», которые — вплоть до конца Второй мировой войны — удовлетворяли аппетит широкой аудитории приключениями решительных парней, героев спускового крючка и кулака.
Однако были и борцы с преступностью совсем иного рода. Большинство этих супергероев — частные детективы, физическая сила которых превосходит мыслимые пределы реальности. Почти все они носят костюмы или прикрываются масками. Первым и наиболее знаменитым суперменом стал сыщик Тень, способный «затуманить разум человеческий»; затем его обошел по популярности Док Сэвидж, «бронзовый человек», сверхчеловечески мощный, многогранный гений, гроза злодеев; по свирепости всех переплюнул Человек-Паук, безжалостно истреблявший негодяев и клеймивший их лбы с помощью своей карманной зажигалки; мастер маскировки Детектив-Фантом сочетал стойкость и живучесть с аналитическими способностями сыщиков старшего поколения, Шерлока Холмса и Эллери Квина. К менее успешным героям относятся Черная Летучая Мышь, Призрак, Шептун, Пурпурный Шрам, Детектив в Маске, Алая Маска и последний из гигантов — поборников справедливости — Мститель.
Во время Великой депрессии народ жадно сметал с прилавков описания новых приключений своих любимых борцов за правду, вживаясь в их образы, воображая себя этими героями.
Непременным участником действия выступал и противник героя. Дабы заслужить свою славу, герою предстояло одолеть мерзавца, столь бессовестного, прожженного, свирепого и беспринципного, что только человеку высших физических и моральных достоинств это было под силу.
В цикле рассказов Ф. Небеля о преступлениях в Ричмонде МакБрайд и Кеннеди — хороший пример того, с какими масштабами преступности, с каким перевесом сил приходилось сталкиваться героям. Да и другие защитники справедливости им не уступали.
В герои попало и немалое число преступников, с которыми читатель мог идентифицировать себя с не меньшей готовностью, чем с детективом или праведным копом. Эти преступные личности, разумеется, достойны осуждения, но с весьма существенными оговорками. Практически все популярные герои-преступники — робингудовского типа. Они никого не убивали, а грабили исключительно богачей. Да и богачей-то не первых попавшихся, а тех, которые нажили свое состояние нечестным, мягко говоря, путем. Что могло быть приятнее безработному, уткнувшемуся носом в журнал и одновременно в затылок стоящему перед ним такому же безработному в длинной очереди за бесплатным обедом, чем прочитать, как ограбили банкира или брокера с Уолл-стрит, владельца фабрики или ростовщика — тех, кто отвечал за свалившиеся на страну невзгоды!.. Сейфы негодяев взламывались, бриллиантовые ожерелья срывались с шей их жен-бездельниц, а совершившие эти благородные преступления герои один за другим жертвовали большую часть награбленного в пользу бедных (не забыв, в угоду читателю, обеспечить и свое безбедное будущее).
Впоследствии, хотя и логично для развития сюжета, но несколько неожиданно с точки зрения верности выбранной профессии, значительный процент этих добродетельных преступников переквалифицировался в детективов. Причины были различными. К примеру, героев могли заподозрить в убийстве или другом злодеянии, которого они не совершали, и им приходилось обнаруживать истинного преступника и доказывать свою невиновность. Или же друзья-полицейские нуждались в их помощи. Эта традиция зародилась еще до начала эры «палп-фикшн». Раффлз, к примеру, чуть ли не чаще раскрывал чужие преступления, чем совершал преступления сам. Гений американского криминального мира Непогрешимый Годал (не включен в эту антологию, так как не появлялся в «макулатурных» журналах) столь тщательно планировал и столь искусно проворачивал свои преступные дела, что ни разу не попался, и полиция в конце концов вынуждена была выплачивать ему отступную пенсию, чтобы он больше не нарушал закон и не позорил стражей порядка.
В предлагаемом сборнике вы найдете описание множества видов преступлений, а уж выбрать, за кого болеть — за медвежатника, домушника, карточного шулера или за полицейских, которым платят за борьбу с преступниками, — издатель предоставляет вам.
Отто Пензлер
Вступление
Я вор в законе со знаком качества, Харлан Эллисон…
Не думаю, что это тебя касается, чувак, но раз уж начал, скажу: впервые я попал в каталажку в сорок пятом. Тогда, в сорок пятом, было мне одиннадцать. А в пятьдесят восьмом я уже сочинил об этом книжку. «Открой коробку — найдешь сюрпризец» называется. И стукнуло мне тогда, в пятьдесят восьмом, уж двадцать четыре. Ну вот, а теперь захлопни хлебальник и вали отсюдова. Или сиди смирно, не рыпайся.
Мне сказали, четыре тома выходят в память об ушедшей эре криминального чтива. Первые два, как я понял, «Палп-фикшн, борцы с преступностью», а третий и четвертый — «Палп-фикшн, преступники». К борцам с преступностью я себя уж никак отнести не могу, поэтому серый кардинал проекта, глубокочтимый мистер Отто Пензлер («Поспешай не спеша» мы его кличем промеж собой) всунул мне книжку про нашего брата, про преступника.
Преступник разный бывает. Одних мокрушников вон сколько видов… Медвежатников там… Уж всякую шушеру, шулеров да шантажистов, и в расчет не беру, в гробу я их видал.
А теперь ты спросишь, чувак, если я тебе дозволю пикнуть, что это за старый хрен, божий одуванчик, вешает тут лапшу на уши и какого черта этот парень Пензлер доверил ему такое серьезное занятие. Может, и вправду он один из тех, о ком книжку сочинили? Кровь от крови, там, плоть от плоти и прочая фигня?
Ну ты, чувак, даешь. Заткнулся бы ты, правда, не доводил бы меня до греха.
Перво-наперво, я на этом чтиве вырос. Родила меня мамаша в тридцать четвертом, не то что нынешних придурков, которые слюни вожжой пускают, оттягиваются под ляжкой этой куклы Джессики Симпсон. Для них ностальгия — то, что они умяли за завтраком, а у меня — то, как я ныряю в переплетение корней корявого древнего дуба перед нашей семейной халупой, номер 89 по Хармон-драйв, Пэйнсвиль, Огайо; и в руках у меня последний «Блэкбук детектив мэгэзин» или «Тень». Вот где ностальгия! До сих пор в носу стоит запах свежих опилок от книжек и журнальчиков, до сих пор вижу сливочного оттенка странички, лежащие на моих штанах…
И вот придурок Джек Уилдон и его ослы гоняли мимо дуба на своих шикарных великах, орали мне: «Жид, жид, никуда не убежит!» — а я был так далеко… Наездники в масках, мордастые детективы, варвары-людоеды со здоровенными дубинами, инопланетяне с фигуристыми телками в бронированных бюстгальтерах, крутые гангстеры, которых не расколоть даже толстомордым копам с сигарами…
Было тогда на слуху словечко «эскапизм»… Иное дело — нынешний эскапизм: ничего толкового. У нас сейчас правит бал «индустрия развлечений», на пьедестале всякая пошлятина. Вместо Раффлза, Фламбо и Джимми Валентайна стукотища рэпа, который будто из задницы сыплет сухим козьим горохом в пустое жестяное ведро; с экранов вспархивают призраки удавленных на Багамах и утопленных на Филиппинах; за число телевключений дерутся серийные убийцы и телеевангелисты, осквернители могил и расисты, совратители несовершеннолетних (педофилы, если по-ученому) и наилучший майонез всех времен и народов для всех семей. Нет сейчас места честному разбойнику, негде приклонить головушку трудящемуся взломщику игральных и торговых автоматов. От этих «развлечений» уши медленно, но верно вытягиваются в ослиные, а извилины выпрямляются в географические меридианы.
Не, чувак, ты резонно возразишь, что вот я тут разоряюсь, обхаиваю великую американскую культуру (три «ха-ха»!), возвеличиваю Дилинджера, Капоне, Ма Баркер и ее отпрысков…. Что ж, чувак, конечно, Билли Кид и «Корпорация Килл», Бонни и Клайд — такая же, по сути, бодяга, как и теперешний медиа-понос… А все ж таки…
По мне, все-таки лучше полистать книжку о Бостоне Блэки, почитать о Фантомасе или о Гарри Лайме, чем рассматривать выставленные напоказ буфера Кристины Агильеры или пирсинг пупка очередной телеэкранной шлюшки. Возвышающее, бодрящее, обогащающее влияние криминального чтива неуклонно вытесняется акулами рекламного бизнеса, подонками почище любых «плохишей», которых с риском для жизни искореняли бравые герои «палп-фикшн». В эфире носится дерьмо, оно заполоняет наши мозги, отвращает нас от самих себя и от истинных ценностей. Декоративный кретинизм персонажей и авторов массового чтива тридцатых-сороковых кажется сократовской мудростью в сравнении… да никакого сравнения и быть тут не может!
Здесь, на предлагаемых вам страницах, в рассказах, созданных в те золотые деньки, вы окунетесь в эскапизм, который вас не то что не обеднит, но наполнит свежестью, как ледяной лимонад в высоком, стройном бокале в жаркий августовский день.
Конечно, порой поскрипывают суставы в организме сюжетов, кое-что кажется неуклюжим — не забывайте, что не только возраст написанного почтенный, но и башляли-то господа издатели господам авторам чаще всего не больше пенни за слово. Отточи-ка тут стиль! Как бы коньки не отбросить… Да, Великая депрессия… А сейчас мы избалованы электроникой, зажрались… Согласен, позы, диалоги, ситуации шероховатые иной раз… Но зато какая мускулистая, бодрая писанина! Так что не выпендривайтесь, будьте снисходительны. Расслабьтесь и наслаждайтесь.
Что до меня… Какое я имею ко всему этому отношение? Ну да, обо мне не написали в справочнике «Кто есть кто в американской литературе», но сама судьба свела меня с этими книгами.
Как уже сказано, вырос я на этом чтиве. И на заре профессионализма пописывал крутую макулатуру в журнальчики-полуформатки, которые этот упертый Пензлер никак не желает признать равными полноформатным. Публиковался я в «Мэнхант», «Мэнтрэп», «Мэйхем», «Гилти», «Шуэ-файер детектив», «Трэпт», «Сент-Мистери» (как в Штатах, так и в Англии), «Майк Шейнз», «Тайтроуп», «Крайм энд джастис детектив стори», «Террор детектив мэгэзин»… Ну, достаточно? В глазах не запестрело? А то еще могу перечесть с дюжину. Пахал, как папа Карло, батрачил на издателей без передыху, не отрывая зада. Так что с полным правом стою я теперь у трапа кораблика, приглашаю вас на борт, уважаемые, вашу матушку…
Но и это не главное. А главное то, что я вор в законе со знаком качества. Уже помянул я первую судимость в одиннадцать. Пустяк, конечно, спер фигню, значки потешные с героями комиксов вытащил из коробок «Уитиз». Но — лиха беда начало! В тринадцать я сбежал из дому и занял роскошный номер в заброшенной трущобе в Канзас-Сити, ныне снесенной без всякой мемдоски. И жил там один-одинешенек… если не считать еще одного, постарше, дуреющего без пол-литры в день, да и так не без дури. По сей момент помню сногсшибающий аромат его подмышек, совершенно уникальной силы, букета несравненного…
Из Университета штата Огайо меня поперли в 1954-м, в частности за постоянное воровство из лавок. Тюрягу «Коламбус» видал изнутри не раз и не два, со счету сбился.
В армии в 1957–1959-е за разное сидел на губе, в основном — за неподчинение приказам.
В шестидесятом оказался в Нью-Йорке, в Виллидже. Сосед насвистел копам, что у меня нелегальная пушка, те меня сцапали и швырнули в «Могилы» (смотри мои «Записки из чистилища»). Дошло до Большого жюри, окружной прокурор вернул дело на пересмотр, и выпустили меня.
Ну, времена гражданских прав… Как тут не посидеть-то… Я и посидел. В Миссисипи сидел, в Джорджии, в Алабаме с Мартином… В Луизиане пара медномордых копов сцапала меня на задворках Плэйкмайн-пэриш. Стражи порядка содрали с меня рубаху, защелкнули наручники, подвесили на крюк, как борова, и добросовестно, трудясь по очереди, обработали мне брюхо пластиковой детской бейсбольной битой, стараясь не оставлять следов на коже. Трудились, пока не появился тамошний босс, славный Леандер Перес. Тот порылся в моем бумажнике, полном банковских карточек и всяких разных удостоверений, обнаружил, что я из Голливуда. Дошло до него, что поднимется кипеш, ежели я вдруг бесследно исчезну. Приказал своим парням снять мою тушу с крюка и передислоцировать подальше, в придорожную канаву. И напутствовал меня по-отечески: «Еще раз сунешь сюда нос, жидовская морда, — здесь и зарою».
Кого ж еще выбрать Отто для вводной сопроводиловки о беззаконных ворах в законе? Так что закрой свою хлеборезку, милый, в который раз долдоню, вали отсюда и наслаждайся в уголке. Скажи, Харлан, мол, послал. Двигай, не мешай старому вору вспоминать минувшие деньки. По ту сторону закона.
Харлан Эллисон
The Sinister Sphere
Frederick C. Davis
Конечно, многие авторы криминального чтива плодовиты — а как иначе сведешь концы с концами, если тебе платят не больше цента за слово? — но даже среди них трудно было найти более «скорострельного» писателя, чем Фредерик Дэвис (1902–1977). Ему принадлежит множество книг, которые он печатал как под собственным именем, так и под псевдонимами Стивена Рэнсома и Кертиса Стила.
Кроме огромного количества романов Дэвис сочинил более тысячи рассказов, выдавая на-гора более миллиона слов в год. Наибольшей популярностью пользовалась его серия «Луноголовый» о Стиве Тэтчере, ночном грабителе, днем служившем в полиции.
Сын шефа полиции, Стив Тэтчер, помогал тем, кто не мог справиться с тяготами жизни в Америке времен Великой депрессии. Закон он при этом просто игнорировал, действуя по принципу Робин Гуда: грабь богатых и отдавай бедным. Для того чтобы его не опознали, Дэвис воспользовался новаторским в детективном жанре приемом: вместо маски герой пользовался снабженным приспособлением для дыхания шаром из стекла, проводящего свет лишь в одном направлении. Это стекло марки «Аргус» якобы производилось во Франции, но еще не было известно в США.
Тэтчеру посвящено 39 рассказов, опубликованных с июня 1933 по ноябрь 1939 года в «Десятке асов детектива».
«Зловещее светило» — первое приключение персонажа, которого читатели эпохи Великой депрессии воспринимали как простого парня, ставшего героем.
Зловещее светило
Фредерик Дэвис
переводчик — Юрий Балаян
Глава 1
Луноголовый
Это был грабеж.
Дверь на балкон бесшумно приоткрылась. В темную комнату проникла фигура. Замерла. Повернулась из стороны в сторону, как бы оглядываясь. Но чем она смотрела? У нее не было ни глаз, ни носа, ни ушей! Голова — сплошной серебряный шар. Странные затемнения на передней части его сияющей поверхности повторяли очертания пятен на небесном теле, свет которого струился сквозь окна. Если это вообще можно было назвать лицом, то фигура была луноликой в буквальном смысле слова.
Серебряная сфера покоилась на атлетических плечах, с которых свисал длинный черный плащ. Из прорезей плаща высовывались руки в черных перчатках.
Звуки, как и свет, проникали в комнату снаружи. Ритмы танца, смех, топот. Полночь, вечеринка в разгаре. Серебряная голова слегка склонилась. Как будто удовлетворенно кивнула.
Ее обладатель скользнул по затемненной комнате, остановился у внутренней двери, осторожно приоткрыл створку. Музыка стала громче. Коридор пуст. Странный человек закрыл дверь и направился к стене.
Он сдвинул в сторону зеркало, висевшее между дверями, за которым оказалась круглая дверца сейфа. Черная рука набрала комбинацию, сверкающая голова словно прислушивалась к шепоту замка. Он послушно открылся, бессильный перед человеком с лунной головой.
Рука выхватила из сейфа и направила в прорезь плаща пачку ассигнаций, другая в то же время захлопнула дверцу и сбила цифровую комбинацию.
Неожиданный щелчок — и комнату залил свет. Фигура развернулась.
В дверях появилась женщина лет сорока, разжиревшая от безбедной жизни и безделья, в платье, расшитом серебристыми блестками. Она широко раскрыла глаза от испуга. Рука в перстнях отдернулась от выключателя. Дама с ужасом уставилась на лунноголового и пронзительно завопила:
— Мартин!
Собственно, она могла бы и не кричать. Супруг, столь же изумленный, стоял за ее спиной, глазея на незнакомца.
— Луноголовый! — вырвалось у него.
Странный человек рванулся к окну. Мартин Ричмонд, брокер, член всяких клубов, в том числе и пары спортивных, человек весьма себя уважающий, не утратил атлетических способностей. Он прыгнул мимо остолбеневшей жены, желая преградить путь похитителю. У выхода они оказались одновременно.
Ричмонд сделал попытку схватить черного человека с сияющей головой, но руки сомкнулись в пустоте. Зато кулак грабителя с силой врезался в его подбородок. Падая, брокер несколько утратил самоуважение и инстинктивно попытался за что-нибудь ухватиться. Еще удар — и Ричмонд полетел на пол, сжимая в руке что-то мягкое. Черная фигура выскользнула на балкон, дверь за нею захлопнулась. До земли 20 футов. Похититель перемахнул через ограждение и исчез.
Мартин поднялся на ноги, услышал внизу шум мотора. Выскочил на балкон, перегнулся через перила. Никого и ничего.
— Вызови полицию! — крикнул он, вбегая обратно в комнату, остановился и уставился на черную шелковую перчатку, зажатую в своей руке.
— Нас ограбили!
Телефонные провода донесли эти слова до слуха детектива, лейтенанта Гила МакЮэна. Лейтенант сидел за столом в своем кабинетике в управлении полиции, прижимая трубку к уху.
— Кого — нас?
— Мартин Ричмонд, Морнинг-драйв. Луноголовый ограбил. Удрал!
— Едем! — отрезал МакЮэн.
Он бухнул трубку на аппарат и развернулся со стулом в сторону молодого человека, стоящего у окна. Лицо лейтенанта от возраста словно обветрилось, его рассекали глубокие морщины, а вот гладковыбритому молодому человеку они были пока неведомы. Серые зрачки МакЮэна отдавали стальным блеском. Молодой человек мягко смотрел на мир голубыми глазами. МакЮэну пятьдесят, он отдал полиции два десятка лет.
Молодой человек вдвое моложе, он лишь недавно стал детективом-сержантом. Его зовут Стивен Тэтчер, он — сын начальника управления полиции Питера Тэтчера.
— Опять этот лунный черт, Стив! — гаркнул лейтенант. — Пошли!
— Черт его дери! — проворчал на ходу его напарник. — Не понимаю, как нам прекратить его грабежи!
— Я его сцапаю! — пообещал МакЮэн, открывая дверь. — Сцапаю, пусть это даже станет последним делом в моей жизни.
Лестницу они одолели бегом. Впереди грохотал лейтенант, за ним гибко и пружинисто скользил по ступеням Стив Тэтчер. Ступеньки тряслись. Момент — они уже в гараже. Полицейский автомобиль вырулил на улицу и понесся, набирая скорость. Скоро стрелка спидометра дрожала возле шестидесяти. Дом Мартина Ричмонда находился в пяти милях от участка. Уже через пять минут машина подкатила к входу, и полицейские поспешили к двери. На стук вышел сам хозяин.
Вечеринка все еще продолжалась. В высоких окнах МакЮэн видел силуэты людей, танцующих в большом зале. Не тратя впустую времени, Ричмонд провел их в библиотеку:
— Жена застала его в комнате, когда он выпотрошил наш сейф. Около часа назад.
— Около часа? — взвился МакЮэн. — Почему не вызвали раньше? За час он уже отмахал сотню миль!
— Провода оказались перерезаны. К тому же я проверял, что он украл. Да пока соседей добудился… Я торопился, конечно…
— Куда он вломился?
— В спальню… Прошу, лейтенант.
МакЮэн со Стивом Тэтчером взбежали по лестнице. Тэтчер вполне понимал гнев ветерана. Луноголовый повторял свои безобразия регулярно и всегда соблюдал гротескную маскировку.
Газеты пели дифирамбы его подвигам и открыто насмехались над полицией, не забывая, однако, возмущаться бесчинствами разбойника и призывать к его скорейшему задержанию. Общественность требовала защитить народ от таинственного вора. А власти ничего не могли сделать. Стив Тэтчер хорошо понимал, отчего Гил МакЮэн пребывал не в лучшем настроении.
Лейтенант мерил шагами спальню. Он проверил сейф, осмотрел балкон. Спустился, вышел на улицу, осмотрел место под балконом. Вернулся в еще худшем настроении.
— У него машина. Подъехал к самому дому. Под балконом остановился. С крыши сюда, тем же путем обратно. Никаких следов нет. Ни ног, ни покрышек.
— Гляньте! — крикнул лейтенанту хозяин дома, протягивая ему черную шелковую перчатку. Тот взял ее, рассмотрел, протянул Стиву Тэтчеру.
— Я стащил ее с руки преступника, когда тот убегал, — похвалился своим подвигом Мартин Ричмонд. — Он…
— Правая! — перебил его МакЮэн. — Скорее всего, он правша. И есть шанс, что правой рукой схватил при бегстве дверную ручку. Это значит, можно снять пальчики.
Он осмотрел ручку, но невооруженным взглядом ничего не заметил.
— Позвони, вызови Кентона, — приказал он сержанту. — Пусть срочно гонит сюда, снимет отпечатки.
Через несколько часов Гил МакЮэн сидел за своим столом в управлении, рассматривая фотоснимок дверной ручки. Там ясно просматривался отпечаток большого пальца. И он не принадлежал Мартину Ричмонду, его жене или кому-либо из присутствовавших в обворованном доме, кому-нибудь из гостей или прислуги.
МакЮэн убедился в этом.
Это был отпечаток пальца Луноголового.
Утомленный детектив откинулся на спинку стула и уставился на Кентона, эксперта-дактилоскописта.
— Абсолютно точно, что его нет в архивах?
— Стопроцентно, — заверил Кентон. — Этот отпечаток не зарегистрирован ни в одном из управлений полиции Соединенных Штатов.
— Чёрт… Значит, мы не можем выяснить, кто этот Луноголовый. Пока не можем. Но погоди. Я изловлю парня, которому принадлежит этот отпечаток. И серьезно с ним поболтаю.
Кентон вышел. Стив Тэтчер подошел к стулу, сел:
— Во всяком случае, мы знаем, что его еще не задерживали.
— Да, пока не задерживали. Но погоди, скоро задержат. Он надолго задержится у меня в лапах. И поплывет на много-много лет. Там его и похоронят, воли ему больше не видать. Я сцапаю его. Я до него доберусь…
Они оба посмотрели в лицо человеку, сидящему перед столом МакЮэна.
Шеф Питер Тэтчер. Доброе солидное лицо, седые виски, острый взгляд опытного полицейского. Крепко сжатые губы. На лице беспокойство, как и на физиономиях его подчиненных:
— Надо его взять, ребята. Мы должны его остановить.
— Я двадцать лет в полиции, шеф, — сказал МакЮэн. — Мне опыта не занимать, упорства тоже. Я достал Доука в Бразилии. Я мотался в Индию за Стефано и арестовал его. Этот хитрый хрен лунолицый тоже от меня не уйдет. Клянусь, шеф, я его схвачу.
Шеф Тэтчер кивнул.
— Надо, Гил, надо. Газеты вопят. Совет полиции ерепенится. Надо — и побыстрей.
— Шеф, даю слово! Меня от него и его от меня ничто не оторвет. Я обещаний на ветер не бросаю.
— Знаю, Гил, знаю. Я на тебя надеюсь. Твой случай. Всем, чем могу, поддержу.
Стив Тэтчер принял торжественный вид:
— Мой опыт, Гил, конечно, скромен, но всем, чем могу, помогу…
Дверь кабинета открылась. Впорхнула девица лет двадцати двух, бодрая, симпатичная. Лицом она чем-то напоминала лейтенанта — и не случайно. Дочь прибежала на службу к отцу.
Девушка махнула рукой МакЮэну, поклонилась шефу Тэтчеру и, подскочив к Стивену, чмокнула его в щеку.
На среднем пальце левой руки Сью МакЮэн поблескивал перстенек. Подарил его Стив Тэтчер. Вскоре ожидалась свадьба.
— Носы повесили, — заметила она свирепые физиономии полицейских. — Газеты-то развопились! Этот лунатик, получается, преступник века.
— Сью, ты здесь не вовремя и не к месту. Мы заняты, — строго принялся выговаривать дочери МакЮэн. — Беги домой.
— Но почему? Может быть, как раз я и помогу. Может, вам поможет знаменитая женская интуиция.
— Сью! Ты слишком часто суешь нос в полицейские дела. Это добром не кончится. Иди домой со своей интуицией.
— Зря ты так думаешь, — как будто не услышала Сью. — Я, к примеру, вижу, что этот Луноголовый не обычный громила и вор. Он очень умен. Тщательно планирует, прорабатывает ограбление, подготавливает преступление и отход. Сколько уже всего натворил и ни разу не попался! Искать его среди судимых — пустая трата времени. Это человек воспитанный, образованный, с прекрасными манерами, из хорошей семьи.
— Сью! Иди с этой историей в газету. Они и так там раздули о нем…
— Я вовсе не хочу делать из него героя. В конце концов, он вор, а кража не просто нарушение закона, она противна здоровой человеческой натуре. Конечно, он заслуживает наказания. Его характер испорчен этим бесчестным ремеслом. Ну как, я вам помогла?
— Очень. Только неясно чем. Домой иди.
— Сколько он украл в этот раз?
— 650 долларов.
— Шесть с половиной сотен? Всего-то? — удивилась Сью. — Тоже мне, вор… Мелкий воришка какой-то…
Приход конгрегационалистской церкви расположен в центре города, недалеко от делового квартала. Преподобный Эдуард Паркер жил один, без семьи и прислуги.
В 9 вечера, в день после ограбления сейфа Мартина Ричмонда, в дверь его постучали. Пастор открыл, не спрашивая, кто за дверью.
У порога оказался низкорослый крепыш с носом, очевидно когда-то сломанным в кулачном бою. Ухо расплющено, а шеи вообще не заметно. Про такую говорят — «бычья». Без лишних слов парень сунул пастору запечатанный конверт.
— От друга для бедняков прихода, — буркнул он и тут же исчез в сгустившейся тьме.
Доктор Паркер вскрыл конверт. Деньги. Завернуты в серебристую фольгу. 250 долларов.
Мод Беттс, вдова с тремя детьми и без работы. Проживает в многоквартирной развалюхе в складском районе города. Холодная плита на кухне. Готовить на ней нечего. Припасы закончились. Хозяин предупредил: плати или съезжай. Платить нечем, долг за четыре месяца. Перспектива — сельский приют-ферма.
Стук в дверь. Мод Беттс вытерла глаза, отперла дверь. Какой-то малец сует ей конверт. «От друга». И сразу пропал.
Миссис Беттс открывает конверт — и ахает. 200 долларов, завернутые в блестящую фольгу.
Этель Кнапп, 20 лет, хороша собой, стоит в своей меблирашке и гипнотизирует газовый рожок. Уже минут десять смотрит на него, набирается храбрости. Надо повернуть кран. Но не подносить спичку.
Денег нет. Приехала в город из Огайо, искать работу. Работы нет. Домой вернуться не на что. Но есть один путь, чтобы спастись от голода и унижения. Газовый рожок.
Она поднимает руку к крану. Отдергивает. Снова тянется…
Ее отвлекает тихий шорох. Из-под двери пролезает в комнату конверт, застывает у порога. Она подбирает его, разрывает бумагу… Под ней фольга,
в которой… 200 долларов!
Этель бросается к двери, рывком распахивает ее… Пусто. Она бежит по ступенькам. На улице никого. Откуда ей знать, что деньги принес коренастый молодой человек, только что исчезнувший за углом. Но они спасли ей жизнь…
Преп. Эдв. Паркер — 250 долл.
Мод Беттс — 200 долл.
Этель Кнапп — 200 долл.
Итого — 650 долл.
Глава 2
Слова Луноголового
Обрадованные, доктор Паркер, миссис Беттс и мисс Кнапп не обратили внимания на серебристую полоску фольги, стягивающую деньги, которые попали к ним таким странным способом. Никто из них не сообразил сопоставить эти дары неба с Луноголовым.
Если бы они это заподозрили, то приняли бы за Луноголового коренастого молодого человека. И ошиблись бы.
Нед Дарган, бывший боксер в легком весе — отсюда сломанный нос и расплющенное ухо, — шагал по темной улице трущобного района. Головой он не вертел, по сторонам не глядел, шел уверенно, зная дорогу. Дойдя до заброшенного здания, обреченного на снос, он задержался. Здесь впервые огляделся и, убедившись, что за ним не следят, вошел в неосвещенный подъезд, закрыл за собой дверь, поднялся на этаж по обшарпанным ступеням, заваленным обвалившейся штукатуркой. Пахло пылью и плесенью. Дарган прошел по коридору, протянул руку к ручке.
— Входи, Ангел, — услышал он.
Дарган улыбнулся и вошел. В комнате темно. Глаза постепенно привыкали к темноте. Он различил фигуру у стола, напоминавшую материализовавшийся призрак. Вместо головы у темного силуэта красовался серебряный шар.
— Добрый вечер, босс, — сказал Дарган.
Среброглавое привидение приветственно подняло руку:
— Разнес, Ангел?
— Да, босс, без происшествий. И они там на дело пойдут, точно.
— Да, Ангел. Знаешь, почему я выбрал Мартина Ричмонда?
— Догадываюсь. Не совсем он тот, кем прикидывается.
— Это верно. Именно не совсем тот. Весьма уважаемый господин. Положение в обществе, состояние. Но вот что мне в нем не нравится, Ангел. Он нажил свои миллионы демпингом, сбивая цены на рынке акций. Он приносит страдания тем, кому мы стремимся помочь. Мало я с него снял, Ангел. Ничего, вернусь к нему позже.
Дарган всматривался во тьму:
— Вот я чего не понимаю, босс. Вы рискуете — но ничего не берете себе.
Из-под серебристого шара донесся смешок:
— Зачем мне деньги? Мне хватает. А многим не хватает на самое необходимое. Что бы ты делал, если бы увидел, что на ребенка несется грузовик? Ты бы выхватил ребенка, не думая, что рискуешь жизнью. Люди страдают, Ангел. Я так же не могу прекратить им помогать, как не могу не дышать. Если бы можно было брать деньги у тех, у кого их много, и давать тем, кому не хватает, и не прибегать к воровству, я бы пошел этим путем. Но такого способа нет.
— Не думайте, что я сомневаюсь, босс. Я полностью с вами.
— Да, Ангел, я это знаю. Потому и доверяю тебе, единственному в мире. Ты знаешь, что значит страдать, и потому ты со мной. Ну, что сегодня разведал?
Дарган покачал головой:
— Да так, босс… как обычно. Благотворительность — штука неповоротливая. Иным ведь вы в последний миг помогли, из могилы выдернули…. Есть тут водопроводчик по имени Эрнест Миллер. У него дочь в чахотке, Агнес звать. Непременно помрет, коли в Аризону не отправить, а у него откуда деньги?
— Будут у него деньги, Ангел.
— Ну, про Фрэнка Лодера я уже толковал…
— Лодера помню.
— Еще двое сирот, Билл и Бетти Андерсон. Мать недавно умерла. Остались у них дядя с теткой, тоже Андерсоны. Тоже едва сводят концы с концами, куда им детей брать. Так что отдадут в приют сироток, если не помочь.
— Не отдадут. Ты хорошо сработал, Ангел. Завтра будут для них деньги.
— Завтра? — Дарган забеспокоился. — Босс, не дело это, так часто, риск большой. Вчера — и завтра снова. Опасно, ох, опасно.
Луноголовый ответил не сразу:
— Да, Ангел, ты прав. Опасно. У полиции есть отпечаток моего большого пальца.
— Бог мой! Да они же теперь… Это ж зацепка!
— Да, но только если Гил МакЮэн догадается поискать в нужном месте. Все равно ты прав, становится опаснее, и мне придется быть осторожнее. МакЮэн может случайно обнаружить мой отпечаток, и заинтересуется, откуда он взялся…
— Ох, босс… — волновался Дарган.
— Ничего, Ангел. Ты, кстати, тоже будь поосторожнее, следи за собой. Завтра в полпервого ночи встретимся здесь.
— Понял.
Нед Дарган покинул комнату, плотно закрыл за собой дверь, уставился на нее, как будто желая разглядеть за ней того, кого так никогда и не видел без маскировки. Медленно спустился по лестнице, вышел на улицу.
— Ума не приложу, кто этот парень, — пробормотал он. — Но такой на земле еще не появлялся, это точно.
Дарган уважал и любил этого человека, который фактически спас его. Неду не повезло на ринге. Травма руки, конец карьеры. Работу он тоже не нашел. Деньги кончились, бывший боксер превратился в бродягу, спал на скамейках, попрошайничал. Пока не встретил незнакомца.
Однажды Нед Дарган снова выйдет на ринг, всех расколошматит, пробьется в чемпионы. И будет благодарить за это Луноголового.
Таинственный грабитель остался в ободранной комнате один. Он видел, как закрылась дверь, услышал, как скрипнули две разноголосые ступеньки. Первая — ля-бемоль, вторая — си. Если первой звучала нота си, значит, кто-то поднимался. Сейчас все было наоборот. Дарган спускался к выходу.
Луноголовый повернулся и вышел в соседнюю комнату, аккуратно заперев за собой дверь. Здесь стояла абсолютная тьма. Он снял плащ, стянул перчатки, избавился от серебристого колпака. Все сложил в шкаф, который тоже запер.
Покинул грабитель комнату через окно, бесшумно спустился по проржавевшей пожарной лестнице. Огляделся…
Свет тусклого уличного фонаря озарил лицо идущего по трущобной окраине Стивена Тэтчера.
Он шагал по улице, а в голове его роились тревожные мысли. Вспомнилась клятва Гила МакЮэна изловить Луноголового. Лейтенант — опытнейший детектив города. Что из этого следует? Звучал в ушах и голос любимой девушки:
— Тоже мне, вор… Мелкий воришка какой-то…
Стив Тэтчер наклонил голову, словно готовясь пробить какую-то невидимую преграду. Дикое у него положение! Конечно, конечно. Но вот перед ним мир, каков он есть. Жестокий, беспощадный мир. Кто поможет слабым, беззащитным, попавшим под его колеса? Мысль о том, чтобы бросить страждущих без помощи, претила Стиву.
Он — сын копа. Борьба с несправедливостью у него в крови. И закон не удержит его от попыток исправить зло. Кроме писаных законов существуют иные, высшие, которым подчиняется Стив Тэтчер. Законы человечности.
Но если его схватят? Проявят ли к нему снисхождение Гил МакЮэн и шеф Тэтчер? Нет. Ни в коем случае. Да даже если бы и захотели, не смогли бы. Луноголовый — враг общества, готового его сожрать. С ним поступят так же, как с любым воришкой. Если поймают.
Стив вспомнил о дочери Эрнеста Миллера, которой необходим сухой аризонский климат, вспомнил о Фрэнке Лодере, о Билле и Бетти Андерсон…
— Надо! — процедил он, сжав зубы. — Надо, черт возьми!
И ускорил шаг.
Глава 3
Новая жертва!
Телефон Гила МакЮэна снова задребезжал. Лейтенант неспешно снял трубку, не отрывая тоскливого взгляда от фотоснимка отпечатка большого пальца, поднес трубку к щеке, буркнул:
— Алло…
— Детектив МакЮэн? Слушайте, слушайте, я звоню…
— Громче! — гаркнул Гил. — Ничего не слышу.
— Меня зовут Кент Атвелл, — голос зазвучал чуть четче. — Я звоню из уличного автомата, боюсь звонить из дому. Мне угрожает этот… с Луны… Лунный человек.
— Что? — рявкнул МакЮэн. Кто ж не знает Кента Атвелла. Один из столпов города. И дом у него из лучших. И влияние… Дожили… Из будки звонит, как крыса в нору забился. — Чёрт! — пророкотал МакЮэн.
— Он обещал меня ограбить сегодня. Я боюсь… Как бы мне с вами встретиться… незаметно…
— Где вы?
— В аптеке на углу Стэйт и Мэйн-стрит.
— Там рядом кино «Палас». Купите билет и идите сразу в мужской туалет, — скомандовал МакЮэн. — Будьте там через 10 минут. Я уже еду.
— Спасибо, мистер МакЮэн, бегу!
Лейтенант швырнул трубку на аппарат, с грохотом оттолкнул стул и понесся в кабинет шефа. Того на месте не оказалось. За отцовским столом дежурил сержант Тэтчер.
— Двигаем, Стив! Луноголовый снова собирается грабить. Да еще и предупредил об этом.
— Черт возьми! Совсем обнаглел! — возмутился Стив. — Слушай, Гил, я только что обнаружил…
— Потом, потом! Пошли!
МакЮэн понесся к двери, нахмуренный Стив поспешил за ним. Снова они в машине, вихрем несущейся по мостовой.
— Вот паразит! — выругался МакЮэн. — Еще и предупреждает. Почетный караул ему выставляй… Будет тебе почетный… Думает, что заколдованный, не иначе? Он у меня на луну запросится!
Стив Тэтчер вздохнул:
— Я тебе хотел сказать, Гил… Кажется, я нашел, что у него на голове. Помнишь, ты спросил, как он сквозь это железо видит? А ведь видит… Так вот, это не металл, а стекло.
— Стекло? С чего это ты взял?
— Я тоже думал о том, как он видит сквозь металл. Полез в библиотеку. Нашел. Стекло «Аргус».
— Это еще что такое?
Стив Тэтчер улыбнулся:
— Вот забегал бы ты к бутлегерам в Нью-Йорке, знал бы. Аргус — сын Зевса, главного греческого бога из мифологии. У него, у Аргуса, куча глаз, и спят они по очереди, так что несколько всегда открыты. В честь этого персонажа и назвали стекло. Если смотришь на него снаружи — оно зеркало, а изнутри — прозрачное.
— Никогда не слыхал о таком, — признался МакЮэн, сворачивая за угол.
— Да и я тоже, пока не прочитал. В Париже в больших ювелирных салонах стоят колонны из «Аргуса», а внутри сидят детективы на вращающихся стульях. У нас пока только бутлегерские лавки об этом пронюхали. Они вместо глазков ставят такие стекла. Изнутри видно, снаружи — нет.
— Интересно! Может, выясним, кто он, надо бы раскрутить эту детальку. Кто его делает, это стекло?
— Сен-Гобен во Франции. Плоское, круглое, шары, видишь… Маски нет, а лица не видно. Внизу, очевидно, дыра, чтобы голову всовывать. А на шаре грабитель специально нарисовал лунные пятна, чтобы на луну похоже было.
— Черт, встретиться бы с этим парнем! Я бы двинул ему по этой маске, чтобы увидеть, кто там под ней прячется, такой умный.
Стив Тэтчер улыбнулся. Ведь действительно… Любой сильный удар — и шар расколется. Может, зря он выдал этот секрет? Но поскольку он работает над этим случаем, то надо выдать хоть какой-то результат, иначе, чего доброго, и под подозрение можно попасть.
— У тебя так и нет никаких мыслей, Гил? Кто бы это мог быть?
— Абсолютно ничего! Просто зло берет. А у тебя?
— Даже не знаю, — вздохнул Стив.
МакЮэн оставил машину в квартале от кинотеатра. Они прошли к кассе, купили билеты, вошли. Сразу же направились в мужской туалет. Там их уже поджидал Кент Атвелл, сухой, бойкий мужичонка с темными, глубоко посаженными глазами. Лейтенант назвался, предъявил бляху, и Атвелл сразу перешел к делу, ожесточенно жестикулируя:
— Вот, гляньте! — Он сунул МакЮэну бумагу с отпечатанным на машинке текстом. — Наглость какая!
Листок оказался оборванным снизу. Часть послания явно отсутствовала. Конечно, МакЮэну и в голову не пришло, что пишущая машинка, на которой его набрали, стояла в управлении полиции. В нем четко излагались указания жертве:
Дорогой мистер Атвелл!
Снимите сегодня со счета 5000 долларов. Поместите деньги в домашний сейф. Попозже я вас навещу. Позвольте вас предупредить, что, если вы вздумаете сообщить полиции о моих намерениях, вас ждет наказание похуже смерти. Это я вам обещаю.
МакЮэн поморщился:
— А где написано, что это от Луноголового? И где остальной текст? Зачем вы его оторвали? Портите вещественные доказательства! — набросился он на Атвелла.
Тот побледнел и залепетал:
— Там… ничего существенного… просто подпись… я случайно оторвал… и потерял…
МакЮэн грозно навис над струхнувшим «отцом города»:
— Мистер Атвелл, прошу меня простить, но у меня, знаете ли, профессия такая — знать, когда люди правду говорят, а когда врут. Так вот, вы мне сейчас лжете. А если хотите, чтобы вам помогли, то не должны ничего утаивать.
— Но ведь…
— Мистер Атвелл, разговор мы продолжим, когда я получу остаток текста.
Атвелл горестно вздохнул. Он порылся в кармане, вытащил недостающий обрывок — пол-листа! МакЮэн сопоставил, прочел вторую часть:
Что я имею в виду под наказанием худшим, чем смерть? Я имею в виду бесчестье и унижение, потерю друзей и положения в обществе, вы превратитесь в изгоя. Я знаю, что вы исполняли должность казначея в ходе кампании по сбору средств в благотворительные фонды и прикарманили 5000 долларов. Я требую украденные вами 5000 долларов. Положите их в свой сейф, и не стоит мешать мне, когда я приду. Иначе о ваших делах станет известно прессе.
Л.
МакЮэн исподлобья глянул на Кента Атвелла:
— И что вы по этому поводу можете сказать?
— Клевета! — взорвался тот. — Ни грана правды! Я и не хотел вам его показывать из-за полной абсурдности. Я не хочу, чтобы меня лишали честно заработанных денег, и прошу защитить от этого маньяка.
— Защитить вас я могу, только когда он появится и попытается вас ограбить. Он обещает заглянуть к вам «попозже». Я с людьми могу проникнуть в ваш дом так, чтобы остаться незамеченным?
— Да, сможете. Я это обеспечу. Но вы хотите сказать, что придется ждать, пока он…
— Для вас лучше всего, мистер Атвелл, в точности исполнить все указания преступника, — тихо, даже вкрадчиво начал Стив Тэтчер. — Снимите деньги со счета, положите их в сейф, как он того требует. Если грабитель заподозрит, что вы готовите западню, то просто не явится. В этот раз не явится. А если увидит, что вы готовы сотрудничать с ним, у нас появится шанс его схватить.
— Точно, — сразу согласился МакЮэн. — Уж слишком он много знает о своих жертвах, из раза в раз. Если он узнает, что вы не были в банке и не сняли деньги, то спрячется. Или исполнит свою угрозу. Предоставит доказательства гнусной клеветы. Наш шанс — деньги в доме. Наживка.
Стив Тэтчер чарующе улыбнулся Атвеллу:
— А что, если он эту наживку проглотит и смоется?
— Есть шанс — есть риск. Это реальная возможность схватить Луноголового. Если ее не использовать, если оставить его на свободе — вы можете сказать, что он предпримет завтра? Решайтесь, мистер Атвелл.
— Да, конечно, я согласен, — вздохнул Атвелл. — Сейчас же пойду в банк. Сниму деньги, положу дома в сейф. А вы…
— Мы прибудем к вам сразу, как только стемнеет. И нас будет достаточно, чтобы не дать ему удрать с вашими деньгами. Я вам позвоню, и мы обо всем договоримся.
— Все сделаю, — пообещал Атвелл.
Он натянул перчатки и исчез. Полицейские выждали несколько минут и тоже заспешили из кинотеатра. Лейтенант поморщился:
— А ведь этот лунный парень, пожалуй, не врет насчет Атвелла. Черт, откуда он все знает? — Гил МакЮэн, как будто забыв про машину, зашагал по тротуару. — Ну, сегодня, если все пойдет по плану, он окажется у меня в руках. Тогда я у него поучусь этому всезнанию.
— Гил, куда? — спросил его Стив.
— Телеграмму дам на фабрику Сен-Гобена. Надо узнать, для кого он этот шарик изготовил.
Стив Тэтчер принялся высматривать кого-то на другой стороне улицы, чтобы спрятать от старшего коллеги улыбку.
За стенами полицейского управления сгущалась тьма. Внутри ярко горели электрические лампы. Лейтенант стоял в центре кабинета начальника управления перед группой из шести подтянутых мужчин в штатской одежде.