Троцкий Лев Давидович
Дневники и письма
Под редакцией Ю. Г. Фельштинского
СОДЕРЖАНИЕ
ПРЕДИСЛОВИЕ А. АВТОРХАНОВА
ОТ РЕДАКТОРА
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ДНЕВНИКОВЫЕ ЗАПИСИ 1926-1927 ГОДОВ
ВЫСЫЛКА ТРОЦКОГО
Приложения. Л. Седов. Переезд в Алма-Ату Из писем Н И Седовой
Троцкой Саре Якобс-Вебер
ЧАСТЬ ВТОРАЯ ДНЕВНИКОВЫЕ ЗАПИСИ 1933 ГОДА
Приложение Л. Седов. Переезд во Францию
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ ДНЕВНИК 1935 ГОДА
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ ДНЕВНИКОВЫЕ ЗАПИСИ 1937 ГОДА
ИЗ ПРЕССЫ ТЕХ ЛЕТ
КРАТКАЯ БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА О ТРОЦКОМ
ПРИМЕЧАНИЯ
ПРЕДИСЛОВИЕ
Если вы начнете перелистывать в архивах русские и зарубежные газеты за период Октябрьской революции и гражданской войны в России, то в качестве организаторов большевистской победы вы встретите только имена двух большевистских вождей, неразрывно связанных между собой как \"сиамские близнецы\" - это Ленин и Троцкий. Чтобы их исторически и политически разъединить, нужны были хирургический нож инквизитора в руках Сталина и безбрежное море фальсификаторской макулатуры его так называемого \"исторического фронта\".
Путем такой операции место Троцкого около Ленина занял Сталин, о существовании которого под именем Коба тогда знали лишь верхи партии в Петрограде и Москве и старые уголовники - \"эксы\" в Тифлисе и Баку.
Сталин пошел дальше. В своем пресловутом \"Кратком курсе\" он решил взять на себя одного роль организатора Октябрьской революции, лишив этой роли не только Троцкого, но и самого Ленина. Для этой цели Сталин выдумал никогда не существовавшим мифический \"Партийный центр\", поставив себя во главе него. Вот что писал Сталин:
\"16 октября (1917 г. - А. А.) состоялось расширенное заседание ЦК партии. На нем был избран Партийный центр (выделено в оригинале. - А. А.) по руководству восстанием во главе со Сталиным. Этот Партийный центр руководил фактически всем восстанием\". [История ВКП(б). Краткий курс, М., 1938, с. 197].
Между тем по свежим следам Октябрьского восстания 1917 г. память Сталина функционировала отлично. Так, в \"Правде\" в день первой годовщины Октябрьской революции, Сталин писал: \"Вся работа по практической организации восстания проходила под непосредственным руководством председателя Петроградского совета Троцкого. Можно с уверенностью сказать, что быстрым переходом гарнизона на сторону Совета и умелой постановкой работы Военно-революционного комитета партия обязана прежде всего и главным образом т. Троцкому\".
Спрашивается, как мог Сталин, противореча историческим документам, фактам, свидетелям и самому себе, столь вопиюще фальсифицировать подлинную историю Октябрьской революции? \"История ВКП(б). Краткий курс\" вышла в свет осенью 1938 г. К этому времени Сталин уже был единоличным диктатором в советском государстве. Неограниченная власть давала ему неограниченную возможность фальсифицировать историю возникновения этого государства. Чтобы сама фальсификация Октябрьской революции выглядела правдоподобной, Сталин изъял из обращения сначала всех свидетелей - вождей революции, а потом все исторические документы - старые газеты, журналы, книги, в том числе все сочинения Ленина первого, второго и третьего изданий, ибо к ним был приложен богатый документальный аппарат, из которого было видно, кто на самом деле руководил революцией. Поэтому вполне можно согласиться с характеристикой \"Краткого курса\", которую дает Троцкий, полемизируя с неким Гамильтоном в письме в редакцию \"Нью-Йорк Таймс\" от 4 декабря 1939 г.:
\"Гамильтон пытался обвинить меня в сокрытии одной цитаты Ленина (о возможности победы социализма в одной стране- А. А.). Я обвиняю Коминтерн не в сокрытости цитаты, а в систематической фальсификации идей, фактов, цитат в интересах правящей клики Кремля. Кодифицированный сборник такого рода фальсификаций, \"История ВКТ1\", переведен на все языки цивилизованного человечества и издан в СССР и за границей в десятках миллионов экземпляров. Я берусь доказать перед любой беспристрастной комиссией, что в библиотеке человечества нет книги более бесчестной, чем эта \"История\".
Фальсификация истории была хоть и бесчестным, но более-менее безобидным ударом по историческому авторитету Льва Троцкого по сравнению с чудовищным обвинением его и его бывших единомышленников на московских процессах тридцатых годов в организации заговора против советского государства по прямому поручению гестапо. Французские организаторы знаменитого процесса Дрейфуса, офицера еврейского происхождения, обвиненного в шпионаже в пользу генштаба кайзеровской Германии, были беспомощными дилетантами по сравнению со сталинскими чекистами, объявившими всю плеяду русских революционеров еврейского происхождения во главе с Троцким, Зиновьевым, Каменевым, Радеком и Сокольниковым просто-напросто наемными шпионами антисемитского гестапо гитлеровской Германии.
Но заметим: даже после того, как на XX и XXII съездах партии было доложено, что в основу политических процессов тридцатых годов над троцкистами, зиновьевцами и бухаринцами легли ложные фальсифицированные обвинения, жертвы этих процессов, однако, не были юридически и политически реабилитированы.
Троцкий-самая трагическая фигура в истории русской революции. Трагедия его не только в том, что он был свидетелем гибели идеалов революции, которую он возглавлял; свидетелем гибели друзей и единомышленников, вместе с которыми он завоевал власть; свидетелем гибели собственных детей от рук чекистов; но и в том еще, что Троцкий до самых последних дней своей жизни так и не понял, что он, его дети и его единомышленники стали
жертвами не \"бюрократии\", не \"кремлевской камарильи\" и даже не мстительного Сталина, как Троцкий думал, а жертвами той самой террористической системы диктатуры, которую Троцкий и Ленин создали в октябре 1917 г. Тут уж воистину: \"кто посеет ветер, пожнет бурю\".
Троцкий борется не против этой системы власти, а против Сталина и его \"камарильи\", которые узурпировали у него эту власть. Он пишет в \"Письме в СССР\": \"От Октябрьской революции еще сохранились, к счастью, национализированная промышленность и коллективизированное сельское хозяйство. Кто не умеет защищать старые завоевания, тот не способен бороться за новые. От империалистического врага мы будем охранять СССР всеми силами\".
Письмо Троцкого кончается программными лозунгами:
\"Долой Каина Сталина и его камарилью!
Долой хищную бюрократию!
Да здравствует СССР, крепость трудящихся!
Да здравствует мировая социалистическая революция!\"
Словом, СССР - не каторга народов, а \"крепость трудящихся\"; Сталин не убийца миллионов, а всего навсего \"Каин\", - то есть братоубийца, ибо уничтожил \"ленинскую гвардию\"; в стране свирепствует не чекистский корпус, а \"хищная бюрократия\". Надо только убрать Сталина и во главе СССР поставить Троцкого \"путем восстания рабочих, крестьян, красноармейцев и краснофлотцев против новой касты угнетателей и паразитов\". Вот тогда Троцкий позаботится, чтобы СССР стал очагом \"мировой социалистической революции\". Надо быть безнадежным Дон Кихотом в политике, чтобы в 1940 году призывать советский народ готовить восстание против гигантской террористической машины диктатуры в надежде, что кто-то может отозваться на такой призыв.
Троцкий и Сталин не были антиподами в идеологии большевизма, а были соперниками в борьбе за власть в его рамках и на его основах. Троцкизм и сталинизм тоже не являются враждебными ленинизму течениями, а разными вариантами его интерпретации. По коренному вопросу их спора - о судьбе социализма и мировой революции - Сталин утверждал, что сначала надо построить социализм в СССР, чтобы организовать мировую революцию, а Троцкий, наоборот, доказывал, что сначала нужно организовать мировую революцию, чтобы в СССР мог победить социализм. Ленинизм допускал обе интерпретации, ибо Ленин, как истинный \"диалектик\", столько раз противоречил самому себе, что Троцкий и Сталин всегда находили у него нужные им цитаты.
Из этого спора между Троцким и Сталиным внешний мир сделал совершенно ложные выводы: Троцкий был объявлен опасным проповедником мировой революции, а Сталин - безопасным для внешнего мира либеральным \"национал-большевиком\". Опаснее, на самом деле, был не романтик революции и утопист Троцкий, а мастер мирового революционного заговора Сталин. Ведь это не Троцкий, а Сталин писал: \"Мировое значение Октябрьской революции состоит не только в том, что она является великим почином одной страны в деле прорыва системы империализма и первым очагом социализма... но также и в том, что она составляет первый этап мировой революции и могучую базу его дальнейшего развертывания\" (\"Вопросы ленинизма\", стр. 105).
Сталин строго следовал этой своей стратегической программе и не пугал мировую буржуазию ура-революционной фразеологией Троцкого. Он вошел в доверие к западной демократии и после второй мировой войны поставил под знамя коммунизма одну треть человечества.
Л. Авторханов
ОТ РЕДАКТОРА
Настоящее издание составлено по материалам трех крупнейших западных архивов, хранящих документы Троцкого: архива Троцкого в Хогтонокой библиотеке Гарвардского университета (Бостон), архива Гуверовского института при Стенфордском университете (Стенфорд, Калифорния) и архива Международного института социальной истории (Амстердам). Из архива Троцкого в Гарвардском университете заимствованы дневниковые записи 1926-1927, 1933, 1935 и 1937 годов, носящая дневниковый характер запись Троцкого от 8 марта 1938 года о процессе над Бухариным, запись о сталинской историографии, завещание Троцкого, написанное им незадолго до смерти, письма, телеграммы и заявления 1928-1940 годов. Остальные документы заимствованы из амстердамской и калифорнийской коллекций, о чем указано в каждом конкретном случае. Примечания составлены редактором только для материалов основной части книги.
Документы публикуются с любезного разрешения администрации архивов. Подготовка текстов к печати, примечания, комментарии и переводы с иностранных языков выполнены редактором.
\"Дневники и письма\" Троцкого на русском языке выходили в 1986 г. (Изд-во \"Эрмитаж\", США). Однако настоящее издание существенным образом отличается от предыдущего: в него вошел ряд новых документов, более полно представлены комментарии, введен раздел \"Из прессы тех лет\".
Бостон, 1993 Юрий Фельштинский
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ДНЕВНИКОВЫЕ ЗАПИСИ 1926-1927 ГОДОВ
ИЗ ДНЕВНИКА (для памяти)1
За революциями в истории всегда следовали контрреволюции. Контрреволюции всегда отбрасывали общество назад, но никогда- до той черты, с какой начиналась революция. Чередование революций и контрреволюций вызывается некоторыми основными чертами механики классового общества, в котором только и возможны революции и контрреволюции.
Революция невозможна без вовлечения широких народных масс. Такое вовлечение, опять-таки, возможно лишь в том случае, если угнетенные массы связывают надежды на лучшую судьбу с лозунгом революции. В этом смысле надежды, порождаемые революцией, всегда преувеличены. Это вызывается классовой механикой общества, ужасающим положением подавляющего большинства народных масс, объективной необходимостью сосредоточения величайших надежд и усилий для того, чтобы обеспечить даже и скромное продвижение вперед, и пр. и пр.
Но в этих же условиях заложен один из важнейших - и притом наиболее общих - элементов контрреволюции. Достигнутые в борьбе завоевания не соответствуют и, по существу, не могут непосредственно соответствовать ожиданиям широких отсталых масс, впервые пробужденных в ходе самой революции.
Разочарование этих масс, их возвращение к обыденщине, к безнадежности является таким же составным элементом пореволюционного периода, как и переход в лагерь \"порядка\" \"удовлетворенных\" классов или слоев, участвовавших в революции.
В тесной связи с этими процессами, в лагере господствующих классов параллельно развиваются процессы иного, в значительной мере противоположного характера. Пробуждение широких масс выбивает господствующие классы из привычного равновесия, лишает их как непосредственной опоры, так и уверенности, и тем дает возможность революции захватить гораздо больше, чем она впоследствии способна удержать.
Разочарование значительной части угнетенных масс в непосредственных завоеваниях революции и связанное с этим понижение политической силы и активности революционного класса порождают прилив уверенности у контрреволюционных масс, -как у тех, которые были опрокинуты революцией, но не добиты, так и у тех, которые содействовали революции на известном эта не, но дальнейшим развитием ее были отброшены в лагерь реакции.
6. Исходя из намеченной выше схемы, отражающей более или менее механику всех предшествовавших революций, попытаемся более конкретно рассмотреть те же вопросы применительно к условиям первой пролетарской революции, приближающейся к своему десятилетию.
Влияние империалистической войны, с одной стороны, и сочетание мелкобуржуазной аграрной революции с пролетарским захватом власти с другой, вовлекли в революционную борьбу невиданные и небывалые массы и тем самым придали самой революции невиданный и небывалый размах.
Благодаря такому размаху революции и ее единственному в истории по решительности руководству, старые господствующие классы и учреждения обеих фракций-добуржуазной и буржуазной (монархия и бюрократия, дворянство, буржуазия) - подверглись полному политическому разгрому, который оказался тем радикальнее и прочнее по своим последствиям, что старые господствующие классы под руководством иностранного империализма в течение нескольких лет пытались опрокинуть диктатуру пролетариата вооруженной рукой.
Решительность разгрома старых господствующих классов является одной из гарантий против опасностей реставрации, причем значение и сила этой гарантии может быть правильно оценена лишь рядом с другими не менее важными обстоятельствами. Против монархическо-помещичьей реставрации важнейшей гарантией является непосредственная заинтересованность большинства крестьянства в сохранении за собою бывших помещичьих земель.
Милюковская идея чистой буржуазно-республиканской реставрации имеет своей задачей политически нейтрализовать крестьянство, привлекши верхи его (через блок с эсерами) на сторону реставрации.
10. Несомненно, что пролетариату удалось удержать свою власть и вместе с нею национализацию заводов и фабрик в течение 1918-1920 гг. только потому, что одновременно с ним крестьянство боролось против тех же врагов за захваченную у них землю. Борьба за сохранение национализованных фабрик и заводов гораздо менее непосредственно затрагивает крестьян, получавших пока что промышленные продукты по более дорогим ценам, чем при буржуазном режиме.
11. Именно исходя из этой оценки, Ленин2 писал в 1922 году: \"Мы \"доделали\" буржуазно-демократическую революцию так \"чисто\", как никогда еще в мире. Это - величайшее завоевание, которого никакая сила назад не возьмет... (Мы создали советский тип государства, начали этим новую всемирно-историческую эпоху, эпоху политического господства пролетариата, пришедшую на смену эпохе государства буржуазии. Этого тоже назад взять уже нельзя, хотя \"доделать\" советский тип государства удастся лишь практическим опытом рабочего класса нескольких стран). Но мы не доделали даже фундамента социалистической экономики. Это еще могут отнять назад враждебные нам СИЛЫ умирающего капитализма\".
12. Вопрос о крестьянстве - пока наша революция остается изолированной - является для пролетариата по-прежнему центральным вопросом на всех этапах. Победа революции и размах этой победы обусловлены были сочетанием пролетарской революции с \"крестьянской войной\". Опасность реставрации (контрреволюции) определяется возможностью отделения крестьянства вследствие его незаинтересованности в сохранении социалистического режима в промышленности, кооперативного режима в области сбыта и пр. Как уже сказано, милюковская буржуазно-республиканская реставрация именно для того и пытается отделить свою судьбу от помещичье-монархической реставрации, чтобы облегчить отделение крестьянства от пролетариата.
Крестьянство - докапиталистический класс (сословие). При капитализме превращается в мелкого товаропроизводителя, в аграрную мелкую буржуазию. Военный коммунизм зажал мелкобуржуазные тенденции крестьянского хозяйства в экономические тиски. Нэп возродил противоречивые мелкобуржуазные тенденции крестьянства с вытекающей отсюда возможностью капиталистической реставрации.
Соотношение промышленных и сельскохозяйственных цен (ножницы) должно явиться решающим фактором в вопросе об отношении крестьянства к капитализму и социализму. Экспорт сельскохозяйственных продуктов ставит внутренние ножницы под контроль мирового рынка.
Продукты нашей промышленности в 2-3 раза дороже мировых. Если внести поправку на качество, то выйдет, что наши промышленные продукты в 3-4 раза менее выгодны, чем продукты мирового рынка.
Сохранить монополию внешней торговли можно только изменяя это соотношение из года в год к выгоде для крестьян, т. е. индустриально догоняя капиталистический мир.
Это одно показывает всю несостоятельность теории, которая предлагает отвлечься от мирового рынка и рассматривать вопрос о построении социализма изолированно, в рамках одной страны.
15. Восстанавливая свое хозяйство как частный товаропроизводитель, покупая и продавая, крестьянство неизбежно воссоздает элементы капиталистической реставрации. Экономической основой их является заинтересованность крестьянства в высоких ценах на хлеб и низких ценах на продукты промышленности.
Политические элементы реставрации воссоздаются через торговый капитал, восстанавливающий связи внутри распыленного крестьянства, с одной стороны, между деревней и городом - с другой. Через посредство верхов деревни торговец организует стачку против города. Это относится, в первую голову, разумеется, к частному торговому капиталу, но в значительной мере также и к кооперативному, с его старым торговым персоналом и естественным тяготением к кулачеству.
Непосредственное экономическое и политическое значение помещичьей и буржуазной эмиграции, с точки зрения опасностей реставрации, само по себе совершенно ничтожно. Только в том случае, если бы указанные выше внутренние экономические и политические процессы достигли контрреволюционной \"зрелости\", могла бы произойти непосредственная \"смычка\" с эмиграцией, в частности, путем превращения этой последней в приказчичью агентуру иностранного капитала. [Один уж анализ возможности и опасности реставрации показался бы бюрократическому тупице \"маловерием\", \"скептицизмом\" и пр Но бюрократические тупицы для того и существуют на свете, чтобы облегчить работу реставрационных сил, мешая революционным элементам правильно оценивать эту работу и своевременно мобилизовать пролетариат для отпора им.]
Между экономическими процессами и их политическими выражениями проходят нередко многие годы. Ближайшие годы будут очень трудными именно потому, что успехи восстановительного периода ввели нас в систему мирового рынка и тем самым -на повседневном хозяйственном опыте крестьянина - обнаружили крайнюю отсталость нашей промышленности. Пройти через этот трудный период можно только при условии величайшей сплоченности пролетариата, его активности, способности его партии к решительным маневрам, для чего нужно безусловное сосредоточение диктатуры в ее руках.
Рабочий класс живет сейчас опытом восстановительного периода. Ряды пролетариата восстановились и пополнились. Жизненный уровень значительно повысился по сравнению с первым пятилетием революции.
Новый, только наметившийся этап, который грозит увеличить экономическую и политическую роль непролетарских элементов общества, еще почти не дошел до сознания пролетарских масс.
Главная опасность партийного режима именно в том, что он игнорирует классовые опасности, замазывает их, борется против всякого указания на них, тем самым ослабляя бдительность и вооруженность пролетариата.
Было бы неправильным игнорировать тот факт, что пролетариат сейчас гораздо менее восприимчив к революционным перспективам и широким обобщениям, чем во время Октябрьского переворота и в первые годы после него. Революционная партия не может пассивно равняться по всякой смене массовых настроений.
Но она не может также и игнорировать перемену, поскольку эта последняя вызвана причинами глубокого исторического порядка. Октябрьская революция больше, чем какая бы то ни было другая, пробудила величайшие надежды и страсти народных масс, прежде всего пролетарских. После величайших страданий 1917-21 гг. пролетарская масса значительно улучшила снос положение. Она дорожит этим улучшением, надеясь на его развитие в дальнейшем. Но в то же время она увидела на опыте крайнюю медлительность процесса улучшения, который только теперь подвел ее к довоенному уровню жизни. Этот жизненный опыт имеет для массы, особенно для ее старшего поколения, неизмеримое значение. Она стала осторожнее, скептичнее, менее непосредственно откликаться на революционные лозунги, менее доверчива к большим обобщениям. Такое настроение, сложившееся после испытаний гражданской войны и успехов хозяйственного восстановления,- настроение, еще не нарушенное новыми сдвигами классовых сил, является основным политическим фоном партийной жизни. На это настроение опирается бюрократизм, как элемент \"порядка\" и \"спокойствия\". Об это настроение разбилась попытка оппозиции поставить перед партией новые вопросы.
22. Старшее поколение рабочего класса, проделавшее две революции или хотя бы одну последнюю, начиная с 1917 года, нервно истощено и в значительной своей части опасается всяких потрясений с перспективами войны, разрухи, голода, эпидемий и пр.
Именно на эту психологию значительной части рабочих, отнюдь не карьеристов, но отяжелевших, обросших семьей, рассчитано запугивание перманентной революцией. Употребляемая в этом смысле теория перманентной революции не имеет, разумеется, никакого отношения к старым, давно сданным в архив спорам, а означает попросту призрак новых потрясений: героических \"вторжений\", нарушений \"порядка\", угрозу завоеваниям восстановительного периода, новую полосу великих усилий и жертв. Запугивание перманентной революцией есть, по существу дела, спекуляция на обывательских и полуобывательских настроениях отяжелевшей части рабочего класса, в том числе и партийцев.
Совершенно такое же значение получил вопрос о стабилизации. Дело идет не столько о реальной оценке изменений капиталистической кривой, сколько о застращивании перспективой потрясений. Сейчас перманентная революция и \"отрицание\" стабилизации представляют собою две стороны одной и той же монеты. И в том, и в другом случае дело идет о том, чтобы бесформенным обывательским настроениям дать консервативное оформление, направленное против революционных перспектив.
Молодое поколение, только сейчас поднимающееся, лишено опыта классовой борьбы и необходимого революционного закала. Оно не само ищет путей, как искало старшее поколение, а сразу попадает в обстановку могущественных партийных и государственных учреждений, партийной традиции, авторитетов, дисциплины и пр. Это до поры до времени затрудняет молодому поколению самостоятельную роль. Вопрос о правильной ориентировке молодого поколения партии и рабочего класса получает гигантское значение.
25. Параллельно с указанными выше процессами в партийном и государственном аппарате чрезвычайно выросла роль особой категории старых большевиков, которые примыкали к партии или активно в ней работали в период 1905 года, затем отошли от партии в период реакции, приспособились к буржуазному режиму, занимали в нем более или менее видное положение, были оборонцами вместе со всей буржуазной интеллигенцией, вместе с нею же оказались вдвинуты в февральскую революцию, о которой в начале войны и не помышляли, были решительными противниками ленинской программы и Октябрьского переворота, но после победы или ее упрочения снова вернулись к партии, одновременно с тем, как буржуазная интеллигенция прекращала саботаж. Эти элементы, мирившиеся более или менее с Третьеиюньский режимом, по самому существу своему могут быть только элементами консервативного порядка. Они -за стабилизацию вообще и против оппозиции вообще. В их руках находится в значительной мере воспитание партийного молодняка.
Такова совокупность обстоятельств, которые за последний период партийного развития определили* перестройку партийного руководства и передвижку партийной политики вправо.
Официальное одобрение теории социализма в одной стране означает собою теоретическое освящение происшедших сдвигов и первый открытый разрыв марксистской традиции.
Элементы реставрации заложены: а) в положении крестьянства, которое не хочет помещика, но материально еще не заинтересовано в социализме (отсюда важность политической связи с беднотой); б) в настроениях значительных слоев рабочего класса, в снижении революционной энергии, в усталости старшего поколения, в повышении удельного веса консервативных элементов.
Противодействующие реставрации тенденции: а) страх мужика перед тем, что помещик как ушел с капиталистом, так и вернется вместе с ним; б) фактическое сохранение власти и важнейших средств производства в руках рабочего государства, хотя бы и с крайними извращениями; в) фактическое сохранение руководства государством в руках коммунистической партии, хотя бы и преломляющей в себе молекулярную передвижку классовых сил и сдвиг политических настроений.
Из сказанного вытекает: говорить о термидоре как о совершившемся факте было бы грубым искажением действительности. Дальше внутрипартийных репетиций и теоретической подготовки дело не пошло. Материальный аппарат власти не сдан другому классу.
26 ноября 1926 г.
ТЕКУЩИЙ МОМЕНТ (для памяти)
1 \"Есть ли какие-либо экономические рецепты для преодоления всех противоречий, отвращения всех опасностей и разрешения всех стоящих перед нами задач?\"
Вопрос неправильно поставлен. Если бы такие рецепты были, это значило бы, что можно построить социализм в одной стране.
Обстановка данной стадии переходного периода - в условиях так называемой мировой \"стабилизации\" - глубоко противоречива.
Наши задачи в порядке важности следующие:
а) сохранить подлинно ленинскую партию как революционное оружие пролетариата; поэтому не скрывать от нее противоречий и опасностей, наоборот, воспитывать ее на познании их (отбор революционеров);
б) маневренной политикой - на основном классовом стержне - сохранить диктатуру пролетариата как можно дольше, связав ее с началом пролетарской революции в Европе (отсюда: определенное отношение к кулаку, нэпману, бюрократу, с одной стороны, к бедноте - с другой; отношение к середняку - под критерием определенного отношения к бедняку и кулаку);
в) как можно дальше продвинуться тем временем по пути социалистического строительства. Это требует: ясного понимания взаимозависимости нашего и мирового хозяйства; правильной оценки внутренних ресурсов и умелого их использования в сочетании с ресурсами мирового рынка. Критерием является не так называемая \"независимость\", а темп.
2. Соотношение классовых сил в настоящий период. Относительный рост социалистических элементов хозяйства в промышленности и торговом обороте.
Абсолютный рост капиталистических элементов в промышлен-но-торговой области (при относительном их снижении). В сельском хозяйстве - не только абсолютный, но и относительный рост кулацких и фермерско-капиталистических элементов хозяйства. В итоге социалистический фактор отстает от народного хозяйства в целом (диспропорция, ножницы). В политике это уже привело к значительному изменению соотношения сил в ущерб пролетариату.
Понижение классового самочувствия пролетариата, несмотря на культурный рост. Причины этого: ножницы цен, безработица, медленный рост зарплаты, быстрый рост алкоголизма. Перевес центробежных тенденций над центростремительными чрезвычайно усиливается бюрократизмом.
Рост политической активности мелкобуржуазных и средне-буржуазных элементов города и деревни. У этих вчера еще правивших классов политические претензии, естественно, обгоняют экономический базис. Снижение классовой линии пролетариата питает их самоуверенность и порождает иллюзии (которые останутся иллюзиями лишь в той мере, в какой партия (поймет опасность и сумеет вовремя мобилизовать пролетариат для защиты угрожаемых позиций).
Сравни: Неявка на нынешнюю партперепись (опасность войны). Партнеделя во время деникинской опасности. Пленум ЦК и съезд научных работников.
3. Ближайшая политическая перспектива.
Неизбежное нарастание классового нажима справа. Нажим может сопровождаться отдельными острыми толчками. Захлестывание некоторых частей оправа. Милюков[5] - Устрялов[4] - Каминский[5].
Отличать политические сдвиги классов и их внешнее официальное преломление (избирательные инструкции, налоговая политика, отношение к спецам и пр.).
Исключительно важно наблюдать за всеми симптомами напора справа, подчеркивать, разъяснять, предупреждать, готовить к отпору. Это основная линия нашего прогноза.
Нарастание нажима неизбежно усилит центростремительные тенденции в пролетариате. Перспектива получает на ближайший период \"оборонительный\" характер с неизбежностью дальнейшего перерастания в наступление. Этой задачи - подготовки классовой обороны через революционно-пролетарское ядро партии - не понимают нынешние \"ультиматисты\". Дать им в настоящих условиях мизинец значило бы погубить дело.
С другой стороны - ликвидаторские элементы оппозиции, откалывающиеся от своей линии теперь, когда правота ее подтверждается каждым днем, неизбежно будут отброшены в крайнее правое крыло. По отношению к ним обязательно непримиримое отмежевание. Мы можем и должны равняться по партийному массовику, который живет инерцией вчерашнего дня и которому создавшаяся обстановка мешает понять политические сдвиги в стране и партии; но у нас не может быть никаких точек соприкосновения с \"оппозиционерами\" из обиженных сановников и полусановников, которых пугает необходимость длительной и строго партийной борьбы за выправление линии.
ВОПРОС О СНИЖЕНИИ ПРОМЫШЛЕННЫХ ЦЕН
Как мы предсказывали в апреле 1926 г., диспропорция за последний год не уменьшилась, а выросла. \"У нас за этот год получается большое расхождение ножниц и даже большие расхождения цен при росте промышленности, чем в прошлом году\" (Микоян)[6]. Реальное и длительное снижение промышленных цен может быть достигнуто только путем изменения соотношения товарных масс (увеличение промтоваров при снижении себестоимости) .
Что наша общая стратегическая линия идет на снижение цен, совершенно бесспорно для всех нас, несмотря на противоположные официозные утверждения. Вся нынешняя экономическая обстановка сделала снижение цен тактически неотложной задачей.
Без изменения всех основных ценообразующих и вообще хозяйственных факторов снижение промышленных цен рискует, до известной степени, остаться ударной мерой политического характера. Больший или меньший успех этой меры может смягчить недовольство рабочего в отношении зарплаты и недовольство покупателя-крестьянина. Уже это одно делает необходимым самое решительное, последовательное и добросовестное проведение постановления пленума.
Но проведение снижения как изолированной меры в ударно-административном порядке, без параллельных мер налогового, бюджетного, промышленного и пр. порядка, может привести в дальнейшем к увеличению диспропорции. Несколько сот миллионов могут перейти из государственного в частное хозяйство. В результате даже в случае полного доведения 10% снижения до потребителя задача финансирования промышленности может встать перед нами еще острее, чем сейчас. В этом случае пришлось бы, в интересах развертывания промышленности, вернуть ей утерянные ею средства, так как по каналам товарного оборота к ней вернется только часть их. Вернуть промышленности сотни миллионов можно двояко: либо через бюджет и кредит, либо через новое повышение отпускных цен.
При данной структуре бюджета помощь через бюджет может повести к новым налогам, акцизам и пр. Это опять-таки может повести к повышению себестоимости, к недостаточному увеличению товарных масс и к задержке дальнейшего снижения цен или даже к повышению их. А это, в свою очередь, может повести к дальнейшему ухудшению взаимоотношений с сельским хозяйством, прежде всего, к сужению базы сельскохозяйственного сырья.
Таким образом, несогласованное со всей экономической политикой ударно-административное снижение цен, даже в случае полной практической удачи, т. е. действительного снижения до 1 июня розничных цен на 10%, может смениться в дальнейшем новой полосой повышения цен или их стабильности.
Вот почему, всемирно поддерживая проводимую кампанию, следя за правильностью ее проведения другими, не допуская здесь никаких уловок, добросовестно освещая ход кампании на собраниях и в печати, словом, всемерно содействуя успеху решения последнего пленума, - ни в коем случае недопустимо просто плыть по течению, поддерживая широко распространенные административные иллюзии и впадая в экономическую вульгарщину; необходимо спокойно, деловито и настойчиво подготовлять сознание партии к пониманию связи главных хозяйственных процессов и вытекающей из них основной задачи: ускорения темпа промышленного развития и увеличения промышленных товарных масс как единственного пути к систематическому, а не ударному только снижению цен.
ВОПРОС О КАПИТАЛЬНОМ СТРОИТЕЛЬСТВЕ.
Впервые на пленуме обнаружилось из всего сочетания обстоятельство, что вопрос о капитальных вложениях есть вопрос многолетних конструктивных замыслов, т. е. планов нового типа, вытекающих из самостоятельного социалистического строительства. В виде годовых колонок ВСНХ пленум столкнулся с выражением экономического хвостизма. Отклонив в апреле поправку о необходимости конструктивного планирования на несколько лет, пленум спустя десять месяцев принял постановление о том, что программа капитальных работ будущего года должна составлять часть пятилетнего плана. Таким образом, в отношении нового планирования потерян год, что неизбежно означает утерю многих миллионов.
В апреле же было отклонено предложение о немедленном назначении контрольной цифры капитальных работ на 1926/27 г. в 1 миллиард. Спустя десять месяцев, накануне строительного сезона, назначена цифра в 947 миллионов. Запоздалое назначение годовой суммы ставит ее в значительной степени под знак вопроса и во всяком случае обойдется стране в новые миллионы накладных расходов.
На апрельском пленуме Днепрострой объявляется граммофоном[7]. Спустя несколько месяцев решено приступить к его постройке уже в текущем году.
На этих примерах (и на других, не менее ярких) можно без труда показать, что господствующий эмпиризм (вульгарное отвращение и экономическому предвидению и плановым замыслам) означает на практике беспомощный хвостизм и дорого обходится народному хозяйству.
19 февраля 1927 г.
ВЫСЫЛКА ТРОЦКОГО
СЕКРЕТАРЮ ЦИК СССР
Сим извещаю, что в связи с состоявшимся обо мне решением я вчера, 14 ноября, выселился из занимавшейся мною до сих пор квартиры в Кремле. Впредь до того, как найду себе постоянную квартиру, я временно поселился в квартире т. Белобородова[8] (ул. Грановского, 3, \"в. 62). Ввиду того, что мой сын заболел, жена и сын останутся в Кремле еще в течение нескольких ближайших дней. Надеюсь, что квартира будет освобождена окончательно не позже 20 ноября.
15 ноября 1927 г. Л. Троцкий
ОПТУ - ЦИК СССР
Телеграмма
Когда меня арестовывали в разных странах, то не прикрывались обманом. ГПУ же нагромождает путаницу и обманы. Мне было заявлено, что я еду в среду вечером. А захватили во вторник утром без вещей и необходимых лекарств. В письменном объявлении сказано было, что меня препровождают в г. Алма-Ата, а по пути изменили на Ташкент, откуда, очевидно, направят в более отдаленный пункт. Таким образом, еду с больной женой без белья, без лекарств и без надежды получить их вскоре, тем более, что для досылки по почте мною дан адрес на Алма-Ату.
18 января 1928 г.
Самара (в пути). Троцкий
\"СВИДЕТЕЛЬСТВО\" КИШКИНУ
Если оставить в стороне контрреволюционный характер ссылки меня по 58 ст., а также возмутительные условия отправки меня и моей семьи из Москвы, зависевшие, очевидно, не от конвойной команды и ее начальника гр. Кишкина, то в отношении следования по железной дороге я не имею никаких претензий к гр. Кишкину, который для облегчения мне и моей семье следования сделал все, что мог в рамках данного ему свыше поручения.
21-22 января
Станция Туркестан Л. Троцкий
Телеграмма[9]
Москва Копия Менжинскому[10]
Два чемодана [с] книгами [и] бельем утеряны [на] участке Фрунзе -Алма-Ата без Кишкина. Лекарства бывшие [в] ящике действительно сохранились. Конвойные Аустрин [и] Рыбкин прекрасно знают [об] утрате чемоданов. Пытались ошибочно заменить их чемоданами других пассажиров[11]. Обязались возместить пропавшее, взяли списки утерянных вещей. Отрицание Кишкина неуместно.
Троцкий
ПРЕДСЕДАТЕЛЮ ОГПУ МЕНЖИНСКОМУ ПРЕДСЕДАТЕЛЮ ЦИК КАЛИНИНУ12
Телеграмма
Высылка меня семьей предполагала наличие жилья. Между тем все квартиры Алма-Ате забронированы. Местное ГПУ никакого содействия не оказывает. Мы поселены ГПУ [в] гостинице [в] условиях близких тюремным. Питаемся ресторанной пищей, гибельной для здоровья. Не имеем возможности извлечь белье [и] книги из багажа [за] отсутствием помещения. Оплата гостиницы [и] ресторана нам совершенно не по средствам. Необходима достаточная квартира [с] кухней.
31 января 1928 г.
Алма-Ата Троцкий
ПРЕДСЕДАТЕЛЮ ЦКК ОРДЖОНИКИДЗЕ[13]
ПРЕДСЕДАТЕЛЮ ЦИК КАЛИНИНУ
НАЧАЛЬНИКУ ГПУ МЕНЖИНСКОМУ
Телеграмма
Нач. ГПУ препятствует выехать на охоту, отказывается дать письменное постановление. Это равносильно замене ссылки арестом. По-прежнему живу [с] семьей [в] гостинице. Квартира от ведена без отхожего места [с] разрушенной кухней зато возле ГПУ исключительно для удобства последнего. Условия тюремного заключения можно создать в Москве незачем ссылать [за] 4 тысячи верст.
Февраль 1928 г. Троцкий
ПИСЬМО СМИРНОВУ[14 ]
Дорогой Иван Никитич!
Сегодня получил Вашу открытку и сегодня же отправил Вам телеграмму. Ваше письмо первое, какое я вообще здесь получил. То ли почта относится внимательнее к бывшему Наркомпочтелю, то ли другие причины, не знаю... Немедленно по приезде сюда написал Вам в Зангезуры открытое письмецо. Написал и всем другим отшельникам, адреса которых мне известны, но ответов еще нет. Почта здесь вообще медлительна, а сейчас к тому же февральские снежные заносы. От Раковского[15], Каспаровой[16], Сосновского[17] и Муралова[18] имел ответные телеграммы. Они все осели, чувствуют себя бодро и работают: Сосновский и Муралов в плановых органах, насчет Раковского - не знаю. От Серебрякова[19] из Семипалатинска ответа на телеграмму не получил: не переотправили ли его в другое место? Не получил ответа и от Радека[20] - \"за неуказанием адреса\": очевидно, Радек не бывал еще на своем телеграфе, а может, и его направили в другое место?
Ваше приглашение в Новобаязет очень заманчиво, но осуществление его связано с трудностями. Путешествие сюда было весьма утомительным, да еще в довершение всего спутники умудрились потерять по дороге два наших чемодана, один - с наиболее для меня нужными и ценными книгами... Судя по технике этого письма, Вы можете, пожалуй, подумать, что я здесь со своим секретарем. Но это совсем, совсем не так, и даже очень не так\". Машинка, правда, со мною. Но работу на ней приходится организовывать на новых началах.
Рыбная ловля, как и охота, имеются и здесь, так что я могу вернуть Вам Ваше любезное приглашение. Хотя живем здесь уж скоро три недели, но я еще не охотился. Причин к тому много, но главная, пожалуй, - повышенная температура, которая не покидает меня с пути. Наталии Ивановне[21] и Леве[22] приходится очень много хлопотать, т. к. мы до сих пор не устроились еще на квартире, а живем в гостинице гоголевских времен.
Вы, конечно, читали письмо в редакцию двух мушкетеров[23]. Трудно представить себе документ более жаленький и дряненький. Теперь оказывается, что группа \"Против течения\" наиболее далека от большевизма. От какого большевизма? От того, который два злополучных мушкетера до вчерашнего дня проповедовали, или от того, на который они нападали? Об этом молчок, да и не мудрено: ибо ведь на умолчании о самом существе вопросов, составляющих предмет спора, и построен весь этот льстиво-похотливо-лебезящий документ.
Международная обстановка и международное революционное движение обещает в близком будущем много нового и много важного. \"Правда\" права, когда говорит: \"Полоса некоторой апатии и придавленности, наступившая после поражения 1923 года и позволившая германскому капиталу укрепить свои позиции, начинает проходить\" (28 января 1928 г.) Теперь такого рода утверждение-насчет апатии и придавленности с конца 1923 года - повторяется на каждом шагу. А ведь в свое время те, которые не понимали смысла и значения поражения 1923 года, обвиняли в ликвидаторстве тех, которые уже в конце 1923 года предсказывали неизбежность наступления полосы некоторой \"апатии и придавленности\". Без понимания международного характера этой полосы нельзя понять как следует и наши внутренние дела. В Англии поражение 1923 года отразилось слабее, чем на континенте, и там волна нового подъема началась в 1926 году, но оборвалась своим собственным поражением. Глубже всего последствия поражения 1923 года были, разумеется, в самой Германии и, пожалуй, у нас. \"Правда\" права, когда говорит, что в Германии апатия и придавленность начинают проходить. К сожалению, у меня нет здесь немецкой периодической печати, как и вообще нет иностранных газет. А между тем сейчас необходимо следить за ними более, чем когда бы то ни было, т. к. международные вопросы всем ходом событий выдвигаются на передний план...
В свете новых событий полезно перебрать в голове старые спорные вопросы. Оценка внутреннего положения Европы после поражения 1923 года связывалась у нас с вопросом о роли Америки в Европе. Сейчас уже приобрел прочность предрассудка тот взгляд, что рассматривать судьбы Европы без учета роли Соединенных Штатов - значит писать счет без хозяина. Так называемая \"нормализация\" Европы была достигнута на американских помочах. На этой основе возродилась социал-демократия - с ее новой (ныне уже выдохшейся) религией американского демократического пацифизма. Европейский пролетарский авангард был бы гораздо сильнее сейчас, если бы предвидел всю эту полосу апатии, придавленности, \"американизма\" и пацифизма, т. е. если 6 ему не внушали, что такое предвидение есть ликвидаторство. В этом и состояла основная ошибка Пятого конгресса. Ошибки руководства Маслова[24] -Рут [Фишер][25] имели уже производный характер. Люди думали, что ступеньки ведут вверх, а не вниз, и поднимали ноги, вместо того, чтобы их опускать: в таких случаях неизбежно расшибают себе нос. Период спуска, снижения волны и укрепления социал-демократии в рабочем классе длился в Германии, по оценке \"Правды\", в течение четырех лет. Только теперь он \"начинает проходить\", а ведь мы таких долгих сроков не называли... правда, срок удлинился благодаря неправильной оценке эпохи и вытекшей отсюда неправильной стратегической установке...
Сейчас Америка в гораздо большей мере хозяин Европы, чем четыре года тому назад, когда у нас впервые этот вопрос теоретически ставился. В самом американском котле накопилось, однако, слишком много паров. Конечно, финансовое могущество Соединенных Штатов и их трестовская организация дают возможность \"планирования\" и \"регулирования\" в небывалых размерах (для капитализма). Это позволяет смягчать частные кризисы, оттягивать их и тем - накоплять противоречия. По-видимому, дело теперь подошло в Соединенных Штатах к общему торгово-промышленному и вообще хозяйственному кризису. Какова будет его глубина, острота и длительность, предсказывать трудно. Но совсем нетрудно предсказать, что Америка будет выправлять свою линию за счет Европы, а это значит, в первую голову, за счет Англии. Англо-американский антагонизм уже сейчас выступил наружу из-под слегка маскировавших его форм \"сотрудничества\". В ближайший период этот антагонизм будет осью мировой политики. А это означает для Европы все, только не \"демократический пацифизм\". Вся задача теперь в правильной оценке как всего процесса в целом, так и каждого его очередного этапа в отдельности. В ближайшие годы международный фактор будет господствовать над всем.
В Индии как будто подготовляются значительные события. Должен, впрочем, признаться, что Индию я знаю очень мало, гораздо меньше даже, чем Китай, над которым сейчас главным образом сижу. На беду книжки об Индии лежали в утерянном чемодане. Я делаю сейчас попытку получить из Москвы новую пачку книг. К сожалению, все это связано теперь с немалыми трудностями, особенно в смысле потери времени.
Насколько понимаю, почта от Вас сюда идет через Баку - Красноводск. Если это так, то мы с Вами может оказаться более близкими соседями, чем с Москвой. Впрочем все это еще подлежит эмпирической проверке.
[Вторая неделя февраля 1928 г.]
ПИСЬМО ЕДИНОМЫШЛЕННИКУ
Две недели, как мы прибыли в Алма-Ату. Землетрясений пока что не было, но обещают. Равным образом не было и наводнений. Но резерв для наводнений держится всегда наготове в виде Иссыкского озера, которое возвышается над городом, подобно громадной чаше с водою, и в любое время может быть опрокинут\" на спину обитателя. Впрочем, эти явления пока еще только в перспективе. Живем в гостинице \"Джетысу\", что значит Семиречье, - в ужасающем хаосе, который хотя и не является результатом землетрясения, но очень напоминает последнее. Квартира нам уже отведена, и дня через 2-3 мы в ней водворимся. Впрочем, ненадолго, т. к. в мае собираемся во что бы то ни стало перебраться выше в горы, так называемые сады: в городе, как говорят, жестокая жара, а главное - совершенно невыносимая пыль.
С городом я совершенно не знакомился, т. к. сидел почти все время безвыходно с повышенной температурой. Охотой интересовался пока что только теоретически. Хищническое ведение охоты за последние годы сильно поубавило дичи. Тем не менее дичь здесь, как говорят, есть и - главное - отмечается чрезвычайным разнообразием: от перепела и стрепета до барса и тигра. Тигры, впрочем, довольно далеко отсюда, на Балхашском озере, и непосредственной опасности им от меня не угрожает.
До настоящего момента я успел по телеграфу снестись с Раковоким, Сосновским, Каспаровой и Мураловым. Все они благополучны и приступили к работе, по-видимому, все \"планируют\". От Серебрякова я ответа еще не получил, телеграфировал ему в Семипалатинск. Неужели же он не там? От Радека из Ишима я также не получил ответа на свою телеграмму, посланную, правда, только вчера: возможно, что он, ввиду своеобразия своего рода жизни, до сих пор еще моей телеграммы попросту не вскрыл... Написал я с десяток, а то полтора открыток в разные места. Но писем еще ниоткуда не получал. Почта приходит сюда из Москвы то на 9-й, то на 12-й, то на 15-й день, в зависимости от состояния пути между Пишпеком и Алма-Ата. Из 2-х газет, на которые я подписался при отъезде (\"Правда\" и \"Экономическая жизнь\"), я получаю только последнюю. Местная газетка \"Джей-тысуйская искра\" выходит 3 раза в неделю. Между Алма-Ата и Пишпеком существует воздушное сообщение, которое перевозит письма по особому тройному тарифу. Газеты же идут гужевым путем.
Книг своих я почти не разобрал. Занимался все это время главным образом Китаем. К сожалению, один чемодан наиболее для меня нужных книг потерян при перевозке и, несмотря на все принятые меры, до сих пор не найден: в этом чемодане были новейшие книги по Китаю, а также ценные географические карты. Не знаю, какое применение найдет это имущество в степях Казахстана. Впрочем, может быть, книги о Китае ушли в Китай, т. к. через Алма-Ату проходит тракт на Кульюжу, и по тракту не редкость встретить китайские двуколки на высоких колесах. Как Вам, вероятно, известно, Алма-Ата находится в сердце Азии.
Письмо двух покойничков[26] в редакцию доставило мне несколько минут веселого настроения. Они занимаются трусливо жалким переложением редакторской статьи, которая сопроводила в свое время опубликование двух документов... Думаю, что они основательно вышли в тираж...
Международное положение сейчас требует величайшего к себе внимания. До сих пор стабилизационный процесс упирался преимущественно в препятствие второго порядка, выросшее непосредственно из империалистической войны. Над этими препятствиями капитал одержал ряд серьезных побед, и именно это дало ему возможность подняться и оправиться (конечно, необходимейшим условием для этих экономических побед капитала явился ряд политических поражений пролетариата), но теперь стабилизационный процесс чем дальше, тем больше упирается в основные противоречия, в те самые, которые породили последнюю империалистическую войну. За последнее десятилетие международные отношения обострялись и смягчались эпизодически. Сейчас мы входим в поло-су систематического и планомерного обострения международных отношений. На первом месте стоят, конечно, отношения Великобритании и САСШ[27]. Этот фактор становится основным - я говорю об антагонизме Англии и САСШ. В Америке надвинулся, по-видимому, серьезнейший торгово-промышленный кризис. При финансовом и вообще могуществе Соединенных Штатов этот кризис неминуемо вызовет бешеную волну империализма, а значит, и военно-морских сооружений. Англия уже в ближайший период будет поставлена перед альтернативой: окончательно стать на коленки перед Америкой или воевать. Какой бы путь она ни выбрала, он будет означать для нее неизбежность величайших социальных потрясений. Что касается остальной Европы, то она будет плясать под музыку англо-американского антагонизма-подобно тому, как карась пляшет на сковородке. Отсюда вытекает, что в революционных ситуациях недостатка в ближайшие годы не будет. Весь вопрос в умелом использовании этих: ситуаций...
Главные затруднения для меня в работе над международной обстановкой состоят в отсутствии иностранной периодической печати. Может быть, впрочем, удастся с течением времени наладить получение хотя бы важнейших мировых газет (запоздание на месяц и даже более, в конце концов, терпимо). Второе препятствие, как Вы, вероятно, знаете, состоит в том, что я остался без своего секретаря. Приходится налаживать техническое сотрудничество на новых началах. К счастью, машин [к] у я с собой привез сюда, и, опять-таки к счастью, ее не потеряли в дороге.
[Февраль 1928 г.]
ПИСЬМО ЕДИНОМЫШЛЕННИКАМ
Вкратце сообщу вам обо всех происшествиях со времени нашего отъезда из Москвы. Про самый отъезд вы, вероятно, уже знаете. Выехали мы с Казанского вокзала экстренным поездом (паровоз и один наш вагон) и догоняли скорый поезд, который был задержан в общем часа на полтора. Присоединили наш вагон к скорому поезду на 47-й версте от Москвы. Здесь мы простились с Франей Викторовной Белобородовой и с Сережей (младший сын), которые провожали нас. В вагоне мы оказались совершенно без вещей. В результате бесконечных телеграмм вещи послали все. Нагнали нас вещи только на седьмой или восьмой день, уже в Пишпаке (Фрунзе). Ехали мы так долго вследствие снежных заносов. Из Пишпека выехали на грузовике. По дороге изрядно озябли. Через Курдайский перевал ехали на телегах, это верст тридцать. Дальше опять на автомобиле, высланном навстречу из Алма-Аты. Вещи шли следом в грузовике, причем сопровождающие умудрились потерять два чемодана с наиболее нужными вещами: погибли мои книги о Китае, Индии и прочие. Приехали мы в Алма-Ату ночью 25 января, поместили нас в гостинице. Должен по чистой совести признать, что клопов не оказалось. В общем жить в гостинице было очень гнусно (говорю об этом, потому что \"самокритика\" теперь официально признана необходимой). Ввиду предстоящего в апреле переезда сюда казахстанского правительства все квартиры здесь на учете. Началось то, что вежливо называется волокитой. В результате телеграмм, посылавшихся мною в Москву по самым высокопоставленным адресам, нам, наконец, после трехнедельного пребывания в гостинице, предоставили квартиру. Пришлось покупать мебель, восстанавливать разоренную плиту и вообще заниматься строительством, правда, во внеплановом порядке. Строительство не закончено и по сей день, ибо честная советская плита не хочет нагреваться. Еще в пути у меня возобновилась температура, которая и здесь вспыхивает время от времени. В общем я чувствую себя вполне удовлетворительно.
Когда появилось в газете письмо двух злополучных мушкетеров, я в который раз уже вспомнил пророческие слова Сергея: \"Не надо блока ни с Иосифом, ни с Григорием, - Иосиф обманет, а Григорий убежит\"[28]. Григорий действительно убежал. Тем не менее блок оправдал себя постольку, поскольку это был блок передовых московских и питерских рабочих. Бедняги мушкетеры рассчитывали, видимо, что после их жалкого и глупого письма их будут щадить. Не тут-то было: \"Правда\" любезно публикует отповедь Маслова, которая бьет не в бровь, а в глаз. При многих других больших минусах есть по крайней мере тот плюс, что мнимые величины выходят из игры, надо думать, выходят навсегда.
Я здесь много занимаюсь Азией: географией, экономикой, историей и прочее. Получаю пока только две газеты: \"Правду\" и \"Экономическую жизнь\". Читаю с прилежанием. Ужасно не хватает иностранных газет. Я уже писал кое-куда с просьбой переслать, хотя бы и не вполне свежие газеты. Почта доходит сюда вообще с большим опозданием и крайне неправильно. Сперва была полоса снежных заносов. Затем оказалось, что конная почта между Пишпеком (Бишкеком. - Ред.) и Алма-Атой налажена неправильно. Местная газета \"Джетысуйская Искра\" (выходит три раза в неделю). Обещают, что почтовые непорядки будут \"изжиты\", так как приступлено к переговорам с новым подрядчиком. Одним словом, \"налаживается\".
Чрезвычайное внимание привлекают к себе события в Индии. Экономической основой их является, по-видимому, глубокий кризис индийской промышленности, которая быстро поднялась во время империалистической войны, а теперь вынуждена отступать под натиском иностранных, в особенности японских, товаров. Это-то, по-видимому, и придает большой размах национально-революционному движению. Крайне не ясна роль индийской компартии.
В газетах были телеграммы о выступлениях в разных провинциях \"рабоче-крестьяноких партий\". Самое название порождает законную тревогу. Ведь и Гоминьдан[29] был объявлен в свое время рабоче-крестьянской партией. Как бы не оказалось все повторением пройденного.
Англо-американский антагонизм прорвался наконец серьезно\" наружу. Теперь это основной фактор мирового положения и мировой политики. Наши газеты весьма упрощают, однако, вопрос, когда изображают дело так, будто англо-американский антагонизм, непрерывно обостряясь, приведет непосредственно к войне. Можно не сомневаться, что в этом процессе будет еще несколько* крутых переломов. Слишком грозной штукой явилась бы война для обоих партнеров. Они еще сделают не одно усилие для соглашения и умиротворения. Но в общем развитие гигантскими шагами идет ,к кровавой развязке.
Я сейчас перевожу для института Маркса30 и Энгельса31 книгу Маркса \"Господин Фогт\". Чтоб опровергнуть дюжину клеветнических утверждений Фогта32, Маркс написал памфлет почти в двести страниц убористого шрифта, собрав документы, свидетельские показания, разобрав прямые и косвенные улики... Что если бы мы стали опровергать клевету в таком же масштабе? Пришлось бы издать тысячетомную энциклопедию. Ведь совсем недавно провозглашено было: разбили, разгромили, довольно полемики, - прямой переход к практическому строительству, а вместо этого открыта новая глава полемики, причем на сей раз, чтобы не повторять старого репертуара, приходится полемизировать против числа чемоданов и ящиков (преувеличив их втрое для красоты слов) и против охотничьей собаки. Моя милейшая Мая совсем даже и не подозревает, что попала в большую политику.
Кстати, об охоте. Ехал я сюда с несколько преувеличенным представлением о богатстве здешней дичи. За последние годы ее немилосердно истребляли. Конечно, дичи немало и теперь, на ехать надо за десятки верст. Я до сих пор ни разу еще не выезжал на охоту. Лева раз ездил верст за 25, но безрезультатно (правда, они там проспали утреннюю зарю). Дней через восемь-десять здесь должен начаться весенний пролет. Тогда я поеду на реку Или, впадающую в озеро Балкаш (прошу не забывать, что я живу под Китаем): там, говорят, много пролетной дичи. У самого Балкаша водятся барсы и даже тигры. С последними я намерен заключить конвенцию о взаимном ненападении.
Я упомянул уже о медленности почтовых сношений. Муралов написал письмо 24 января (он мне об этом телеграфировал). Сегодня уже 27 февраля, а письма Николая Ивановича я до сих пор не получил. Телеграммами успел обменяться со всеми друзьями, только от Серебрякова не получил ответа. Писем же не получил ни от кого, за исключением открытки, посланной Сибиря-ковым[33] с пути.
Квартира наша расположена в центре города, то есть в очень плохой его части. Мы собираемся к маю-апрелю переселиться в так называемые сады- это выше, в горах и климат там несравненно более здоровый. Погода здесь уже весенняя, снег стаял почти весь (его в этом году было необычно много).
27 февраля 1928 г.
ПРЕД. ГПУ МЕНЖИНСКОМУ
Копия начальнику Алма-Атинского ГПУ Иванову
Телеграмма
Месяц назад ГПУ запретило охоту. Две недели назад сообщило разрешение. Теперь заявило ограничение 25 верстами, где охоты нет. Это равносильно запрещению охоты. Полагая, что здесь явное недоразумение, сообщаю, что собираюсь на охоту в Илийск, 70 верст. Прошу соответственных общих указаний местным властям во избежание бесцельных столкновений.
6 марта Троцкий
НАЧАЛЬНИКУ ДЖЕТЫСУИСКОГО ОТД. ГПУ
Считаю нужным сообщить вам, что я прервал охоту ввиду того, что формы наблюдения за мною имели слишком демонстративный характер и стали предметом широких толков. Я не собираюсь, разумеется, отрицать ваше право вести наблюдение за административно-ссыльным. Но полагаю, что это наблюдение могло бы быть организовано менее кричащим образом, без всякого ущерба для его действенности. Разумеется, эти мои соображения отпадают, если Джетысуйский ОГПУ и в отношении форм наблюдения связан определенными директивами Москвы.
17 марта 1928 г.
Алма-Ата Л. Троцкий
ПИСЬМО[34]
ПРЕОБРАЖЕНСКОМУ[36], МУРАЛОВУ, РАКОВСКОМУ
Сейчас весна начинается как будто по-настоящему - это, впрочем, в третий или четвертый раз. Первая \"весна\" началась чуть ли не полтора месяца тому назад, король здешних садоводов Моисеев, засучив рукава, провозгласил было официальное открытие весны, но выпал снег, ударили морозы и радикально отменили весну. Недели две спустя она снова сделала было довольно яркую попытку проявиться - во время этой второй попытки мы с Левой ездили на охоту. (Об этом я вам уже писал.)
По возвращении мы провели в Алма-Ате около недели и отправились на охоту вторично с твердым намерением использовать весенний сезон до конца. На этот раз мы взяли с собой палатки, кошмы, шубы и пр., чтобы не ночевать в юртах, откуда мы прошлый раз вывезли большое количество совсем не предусмотренной нашими охотничьими планами \"дичи\" .. Но снова выпал снег, и снова ударили морозы. Мы провели на охоте в этих условиях девять суток. Эти дни могут быть названы днями великих испытаний. Ночами мороз доходил до 8-10°. Тем не менее, мы 9 дней и 9 ночей не входили в избу. Благодаря теплому белью и обилию теплой верхней одежды мы почти не страдали от холода. У меня была с собой даже походная кровать, а остальные спали на кошме, покрывающей слой камыша. Сапоги за ночь замерзали и их приходилось оттаивать над костром, иначе они не входили на ноги. Первые дни охота развертывалась на болоте. У меня на кочке был устроен скрадок (шалашик), в котором я проводил 12-14 часов в сутки. Лева стоял прямо в камышах под деревьями. В первые два дня утка еще летала, а дальше показывалась лишь на больших дистанциях: по утрам и по вечерам огромное количество уток разных пород проносилось над нами в противоположных направлениях - на недосягаемой в большинстве случаев высоте. Крайне недружная весна со снежными перебоями сбила с толку и птицу, и охотников. На четвертый или пятый день мы стали подумывать о том, не возвращаться ли нам восвояси. Но один из спутников предложил достать лодку и попытать счастья на большом озере Акмалы, где обыкновенно сосредотачивается вся перелетная утиная, гусиная и лебедин-ная братва. Сказано - сделано, из соседнего Илийска (охота и на этот раз происходила в районе Илийска, на разливах реки Или) доставили лодку, и мы табором перекочевали с болота на озеро, верст, примерно, за десять. Эта кочевка связана была с приключениями. Палатки, кошмы, и пр. нагрузили на верблюда, и я, признаться, впервые наблюдал вблизи работу вьючения. Мы поехали в кибитке. Но пришлось переезжать через быструю степную речку с изменчивым руслом и дном - Карасук. Решили переезжать через воду верхом. Лошадь уже благополучно пересекла быстрину и приближалась к берегу, но попала задней ногой в яму и после неуверенной попытки легла в воду. На этой лошади я и сидел. К счастью, приключение совершилось на неглубоком уже месте, но вода была очень холодная. Опять-таки к счастью, в течение двух-трех часов в этот день грело яркое и очень теплое солнце, так что, выскочив на берег, я мог без большого риска переодеться и обсушиться. Над озером носились тучи уток, временами пролетали гуси и лебеди. Картина была заманчива очень, но тут начались испытания другого порядка. Весенняя воща стояла еще очень высоко, так что все островки и кочки на озере оказались под водой на пол-аршина и более. Все озера окаймлено и во многих местах перехвачено высоким и крепким камышом (в два-три раза выше человеческого роста). В первый день мы пытались охотиться, стоя в воде или качаясь в лодке, - и то, и другое было очень тяжело. Решили устроить в камышах помосты: четыре тяжелых кола вбивали под водой в землю на пол-аршина, а концы их перекрывали над водой дверьми, взятыми напрокат у киргизов. В первый момент это сооружение казалось верхом комфорта, тем более, что у меня для сидения был еще мешок, набитый камышом. Но скоро я убедился, что жить на таком помосте и стрелять с него - вещь совсем не простая. Когда твердо стоишь на земле, то отдачи при стрельбе совсем не замечаешь, а на этаком вот помосте каждый выстрел угрожает спихнуть тебя в воду. Эта перспектива совсем не заманчива, не столько потому, что вода холодная, сколько потому, что падать пришлось бы головой вниз, в воду, переплетенную камышом, с высоты около двух аршин. Весьма сомнительно, что при таких условиях удалось бы снова подняться. В довершение всего дичь совершенно перестала летать: морозы загоняют ее в камыши, где она и отсиживается от холода. Таким образом, охота как охота была совершенно не удачна. Мы привезли свыше сорока уток и пару гусей (гуси были убиты не нами, а спутниками). В конце концов мы решили сняться за два дня до официального срока окончания весенней охоты (1 апреля) и вернуться \"домой\". Другие охотничьи экспедиции закончились здесь этой весной еще менее удачно, чем наша. Тем не менее, поездка доставила мне огромное удовольствие, суть которого состоит во временном обращении в варварство: девять дней провести на открытом воздухе, и заодно девять ночей, есть под открытым небом баранину, тут же изготовленную в ведре, не умываться, не раздеваться и потому не одеваться, падать с лошади в реку (единственный раз, когда пришлось раздеться), проводить почти круглые сутки на маленьком помосте посреди воды и камышей (киргизская дверь размером в небольшое окно)-все это приходится переживать не часто. Вернулся я домой без намека на простуду. А вот дома простудился, да так, что больше недели нахожусь в полулежачем состоянии: грипп и гриппозный бронхит. Этим объясняется, в частности, почему я только сегодня собрался с этим отчетом о своей охотничьей поездке. Дело идет, по-видимому, на поправку, хотя еще не выхожу. А весна тем временем устанавливается - не то в третий, не то в четвертый раз.
Переписка находится в полном расстройстве, даже с Москвой. Письма, отделенные друг от друга двумя и даже тремя неделями, получаются одновременно (если получаются вообще). Не знаю, что виною: метеорологические или иные какие силы Да выезда на дачу остается еще около месяца. К тому времени должен приехать из Москвы Сергей[36] Иностранные газеты стал получать сейчас из Москвы и из Астрахани.
[Первые числа апреля 1928 г.]
ИЗ ПИСЬМА СОСНОВСКОМУ[37]
[...] На большое письмо Ваше, посвященное деревенской политике, я отвечу в ближайшем будущем. Думаю, что в оценке сложившейся обстановки мы с вами не расходимся. Замечательно, отмечу мимоходом, что сейчас вся энергия направлена уже на борьбу с так: называемыми \"перегибами\". Поразительное дело, уже годы борются против ультралевых перегибов - кажись, застраховали себя на 100%, а чуть подняли кверху палец и немедленно же получился ультралевый перегиб. Откуда сие?
В Кантоне такое же положение: пять лет, как учат, что основным злым началом истории является \"перманентная революция\". А чуть в Кантоне высвободили компартию из-под пяты Гоминьдана, как и ЦК Киткомпартии и представитель Коминтерна оказались повинными в этом самом первородном грехе \"перманентной революции\". Выходит, опять перегиб. Виноваты, конечно, исполнители. Но и исполнители не падают с неба. Знаете, я случайно наткнулся на то, что в XVI столетии в русских грамотах объясняли переметчивость тогдашних людей тем, что они \"духом перегибателъные\". Очень мне это понравилось. Согласно этой теории XVI столетия, сохранившей всю свою свежесть, перегибы свойственны людям, которые воспитаны в перегибательном духе. Надо, впрочем, прибавить к смягчению вины перегибателей, что они были застигнуты врасплох. А для объяснения нынешних предостережений против перегибов надо принять во внимание тот глубокий, органический, утробный отпор, который пошел и еще пойдет снизу. Ибо наряду с перегибателями, личностью почти отвлеченной - сегодня здесь, а завтра там, существуют на свете еще местные почвенные люди, которые прочнее перегиба-теля и от которых исходит и будет исходить отпор простой или комбинированный. Им надо противопоставить других местных почвенных людей, для сего надо... и т. д.
Читали ли вы доклад Колечки Балаболкина[38] насчет оппозиции и анализа наших затруднений. Это вещь поистине классическая. У него выходит так, что согласно нашей с вами точке зрения, засилие кулака непосредственно вытекает из нашей \"технико-экономической отсталости\" и что против этого ничего нельзя поделать, доколе нам не поможет \"государственно организованный западноевропейский пролетариат\". Таким образом, выходит, что, по нашим с вами воззрениям, Колечка Балаболкин ни капельки не виноват ни в затруднениях с хлебозаготовками, ни в том, что хлебозаготовки попали в руки людей, стоящих на точке зрения Дао Цитао, т. е. отрицающих существование классов. Причинами всему этому - все с нашей же точки зрения - являются законы природы и законы экономической отсталости. В противовес этому Колечка Балаболкин выходит на площадь и говорит: \"Не верьте мне, православные, мой грех, я украл\". Если он этого и не говорит дословно, то никакого другого вывода из всего его глубокомысленного построения сделать нельзя.
Еще я хотел спросить у вас, не можете ли вы мне объяснить, что значит осуществлять \"лозунг самокритики\". Что есть самокритика? Надо ли сие понимать буквально, т. е. критика самого себя, или духовно, т. е. в смысле возможности критиковать начальство. Если принять за руководство сей последний смысл, тогда никакого лозунга не получается, ибо в желании критиковать и в потребности критиковать недостатка нет, а дело,, так оказать, в возможностях. \"Лозунг\" посему должен был бы быть не \"самокритика\", а возможное упразднение тех перегибателей, кои сию самокритику неизменно ссылают этажом пониже, а так как в каждом этаже сидят свои перегибатели, то приходится, в конце концов, менять географические долготы. Опять-таки сей предмет требует более пространного изложения.
Еще вспомнил я о перегибателях. Прототипом их был тот самый статский советник Передрягин, который умел писать доклады о пользе конституций, а равно и о вреде оных. Правда, когда он писал о пользе, то выходил все-таки как бы вред. Я на днях перечитал \"Пестрые письма\" Щедрина[39]. Что за великолепие. Именно потому, что это гениальная сатира, она бьет гораздо дальше своей эпохи.
У нас как будто установилась уже окончательная весна, примерно \'пятая по счету. К сожалению, она несет с собой наряду с расцветом садов оживление малярии и обострение хлебного и вообще продовольственного кризиса. Я вам, помнится, писал, что за все время нашего здесь пребывания пшеничная мука стояла на уровне 8-10 руб. за пуд. Сегодня, как сообщил только что вполне осведомленный человек, пуд муки на рынке стоит 25 рублей. Местная газета писала на днях: \"В городе функционируют слухи, что хлеба нет, между тем, идут многочисленные подводы с хлебными грузами. Подводы, действительно, идут, как говорят. Но пока что слухи функционируют, малярия функционирует, а хлеб не функционирует [...].
Насчет здоровья: явная малярия и у Нат. Ив., и у меня. Но в общем работоспособен.
5 мая 1928 г.
ПИСЬМО РЯЗАНОВУ[40]
Директору Института Маркса-Энгельса.
Дорогой Давид Борисович!
Работа над первым томом Маркса-Энгельса вызвала у меня ряд вопросов, из них один коренной. О нем прежде всего и хочу написать.
Первоначально я предполагал не справляться с немецким текстом и даже упустил из виду, что у меня есть здесь, с собою, первый том на немецком языке. Приступив к работе, я, однако, невольно стал заглядывать в немецкий текст. Мой вывод таков: перевод выше средних советских переводов, но все же имеет крайне приблизительный характер. Та точность, которой можно и должно было достигнуть, не достигнута, причем в некоторых случаях трудно даже понять, почему перевод заменен пересказом, грамотным, добросовестным, но все же пересказом. Для образца посылаю Вам свой перевод посвящения и начала предисловия к Марксовой диссертации. Я не переводил, а лишь исправлял печатный перевод по немецкому тексту, то есть делал минимум необходимых, на мой взгляд, изменений. Каждое из внесенных мною изменений я берусь обосновать, если они требуют обоснования. Приведу несколько примеров.
а) у Маркса сказано: \"мой дорогой отческий друг\". Я бы так и сказал. В крайнем случае, \"отец-друг\". Ни в коем случае не \"отец и друг\", ибо Маркс не ставит эти два названия рядом как самостоятельные, а сливает их: друг, но не вообще друг, а отческий друг, отец-друг.
б) у Маркса сказано: на обложке незначительной брошюры. Переводчик прибавляет: такой незначительной брошюры. Это радикально меняет тон фразы. Маркс вовсе не хотел сказать, что брошюра из ряда вон незначительна, то-есть ничтожна; он хотел сказать, что брошюра недостаточно значительна для посвящения.
в) Вторая фраза посвящения переведена у меня почти буквально, и это придает ей другой психологический оттенок.
г) Начало второго абзаца посвящения, благодаря прибавке слов \"я желал бы\", получило не приподнято-патетический тон, как у Маркса, а сентиментально-личный.
д) Слово изумляться переводчик заменил словом преклоняться. Хоть посвящение и написано в крайне преувеличенных выражениях, но вряд ли и молодой Маркс хотел выразить преклонение перед Вестфаленом. Во всяком случае у него не то слово.
е) Юношески сильный старец заменен почему-то вечно юным старцем (я не выписываю немецких слов, ибо у меня русская машинка, сравните, пожалуйста, сами с немецким текстом).
ж) Непосредственно после старца начинается придаточное предложение, которое переводчик сократил при помощи причастия \"встречающим\"; между тем второе, параллельное, придаточное предложение дальше не сокращено (\"который никогда не отступал...\"); вся фраза поэтому сдвинута и даже искалечена. Выходит, будто \"который никогда не отступал\" относится не к \"старцу\", а к \"миру\".
з) У Маркса прямо сказано: \"перед темным облачным небом времени\", - он имеет в виду реакционную эпоху. Между тем переводчик говорит: \"перед темным горизонтом\", - исторический характер образа пропадает.
и) У Маркса сказано: \"смотрел через все покровы, или оболочки, или маски, или личины\". Переводчик говорит: \"смотрел через все превращения\". Маркс здесь противопоставляет дух - его временной оболочке, его шелухе, то есть чему-то материальному. Слово \"превращения\" совсем не выражает этой мысли.
к) У Маркса говорится о \"телесном благополучии\". Телесное здесь противопоставляется духовному, на том философоко-библейском языке, на каком вообще написано посвящение. Перевод \"физического благополучия\" вульгаризует мысль Маркса.
Ограничусь этими примерами. Остальные будут ясны из посылаемого мною текста. Как быть, однако, дальше? Вам, конечно, совершенно ясно, что выправлять перевод дальше таким же образом означало бы проделать всю работу заново. Может быть, впрочем, другие переводы точнее, я не пошел пока дальше диссертации и нарочно послал Вам самое начало, чтобы не быть заподозренным в преднамеренном выборе какого-либо неудачного места. Если отложить немецкий оригинал в сторону и заниматься только стилистической правкой, то боюсь, что при указанных выше свойствах перевода, то есть его приблизительности, чисто литературная редакция может ненароком еще дальше сдвинуть перевод в сторону от оригинала.
Таково коренное затруднение. Я готов принять любое решение Института, то есть и коренную правку по оригиналу и поверхностную стилистическую правку. Работа первого типа потребует, примерно говоря, в 20 раз больше времени, чем работа второго типа. Сообщите мне Ваше решение.
Я внимательно прочитал оба предисловия. Считаю необходимым обратить Ваше внимание на два чисто технических вопроса.
Во-первых, вопрос о кавычках, о тех гусиных лапках, которые так не любил покойный Меринг. В тексте предисловий часто встречаются кавычки в кавычках; во всех таких случаях первая или вторая половина внутренних кавычек отпадает и потому трудно бывает решить, где начинаются или где кончаются цитируемые слова. Я считаю, что для такого издания, где требуется высшая точность, необходимы две пары кавычек: вертикальные и горизонтальные, как это иногда делается в иностранных изданиях.
Второе. Красные строки в предисловиях размещены в некоторых местах довольно произвольно, что разбивает при чтении мысль, да и не эстетично.
Все это я у себя в книге отметил карандашом, в тексте или на полях, равно как и опечатки и описки. Может быть, разрезать просто книгу на части и посылать Вам эти части по мере проработки мною текста? Если Вы сколько-нибудь заинтересованы в ускоренном получении моей работы отдельными \"выпусками\", то я готов пойти на такое варварство по отношению к прекрасно напечатанному и переплетенному тому. Жду указаний и на этот счет.
Я писал Вам, что перевод Ходскина мог бы прислать через месяц-полтора. В случае надобности я могу сократить этот срок очень значительно.
Так как письма идут очень медленно, то Вы, может быть, сочтете целесообразным ответить письмом-телеграммой (70 слов, стоит 3 рубля). Я буду ждать Вашего решения также и относительно Карла Фогта.
[середина мая 1928 г.]
ИЗ ПИСЬМА ЕДИНОМЫШЛЕННИКАМ
[...] Думать, что можно дипломатически пробраться в партию, а затем уже вести политическую борьбу за ее оздоровление, наивно, чтобы не оказать крепче. Опыт Зиновьева[41], Пятакова[42] и др. слишком красноречив. Эти люди сейчас гораздо менее в партии, чем за неделю до своего исключения. Тогда они высказывались, часть партии их выслушивала. Теперь они вынуждены молчать. Они не только не могут выступать с критикой, но даже и с похвалой. Статей Зиновьева не печатают. Центристы особенно грубо нажимают на зиновьевскую группу, требуя, чтобы она молчала и не компрометировала их. В чем же выражается пребывание этих раскаявшихся господ в партии? Не в том ли, что перед ними раскрыты двери Госбанка и Центросоюза? Но для того, чтобы служить в Центросоюзе, поистине не было надобности сперва подписывать платформу, а затем отрекаться от нее.
20 августа 1928 г. Алма-Ата
ЛИСТОВКА Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Товарищи!
По полученным сведениям, тов. Л. Д. Троцкий опасно заболел. Его изнурила до потери трудоспособности малярия, которой заражена вся местность, где он находится в ссылке.
Товарищи, ближайшему соратнику Ленина, вождю Октябрьской революции, организатору Красной армии, одному из создателей Коммунистического Интернационала, испытанному борцу за дело рабочего класса угрожает величайшая опасность.
Требуйте немедленного возвращения тов. Троцкого из ссылки, в Москву. Требуйте этого везде и всюду.
Клеймите предателем Октябрьской революции всякого, кто посмеет оказать этому требованию сопротивление.
Товарищи, добивайтесь от Центрального комитета партии и правительства ответа на вопрос: почему вождя пролетарской революции бросили в местность, гибельную для его здоровья, и без того подорванного десятилетиями эмиграции, царских тюрем, ссылок и неутомимой борьбы за дело рабочего класса, в то время как бюрократство с семьями направляют на курорты?
Почему товарища Троцкого держат в малярийной Алма-Ате, когда палачи рабочего класса Слащевы[45], Гоцы[44] и другая сволочь разгуливает по улицам пролетарских столиц?
Товарищи, заставьте ЦК партии и правительство принять срочные меры к спасению жизни т. Троцкого. Время не ждет.
Москва, 9 сентября 1928 г.
Большевики-ленинцы (оппозиция ВКПб). Товарищ, прочитав, передай другому.
ВЫПИСКА ИЗ ПРОТОКОЛА ЗАСЕДАНИЯ ПОЛИТБЮРО
от 20 сентября 1928 г.
Слушали:
18. О листовках троцкистов.
Постановили:
Предложить тт. Угланову[45] и Ярославскому[46] средактировать в опубликовываемом докладе т. Угланова соответствующее место о состоянии здоровья Троцкого[47].
Всем крайкомам, областкомам, нац. ЦК, губкомам ВКП(б). Ввиду ослабления внимания парторганизаций к идейно-политической борьбе с троцкистскими элементами и ввиду новых попыток их оживления ЦК постановляет:
1) Предложить партийным организациям усилить идейно-политическую борьбу с троцкистскими элементами, в частности, путем настойчивого индивидуального разъяснения соответствующих вопросов отдельным товарищам, в особенности рабочим, а также путем решительного отпора на собраниях антипартийным выступлениям, ограничивая, однако, такую дискуссию действительным минимумом. Для этого парткомы должны иметь своевременную информацию о подобных фактах, вести их учет и т. д. Распространяемые троцкистами документы должны получать отповедь в \"Большевике\", а иногда и в \"Правде\". Допускать в отдельных случаях перевод активных антипартийных элементов из крупных предприятий на более мелкие или в учреждения. Не допускать подобных элементов в ряды Красной армии.