Стрела легко взлетела к небу и так же стремительно скользнула вниз. Попасть с такого расстояния в человека Штык даже не надеялся, поэтому стрелял, просто целясь в лодку. Но ему повезло: стальной наконечник пробил одному из «свободников» ногу насквозь и с глухим стуком вошел в деревянный борт лодки. Человек жутко захрипел и обмяк, потеряв сознание. Красное оперение стрелы вызывающе торчало из его ноги.
Клацанье оружия и ругательства перекрыл мощный голос Хука:
— Не стрелять!
— Даже не вздумайте! — заклинал всех Ганс. — Это сразу конец!
Штык демонстративно вытянул из колчана еще одну стрелу.
— Вон с моего озера! — заорал он, накладывая ее на тетиву.
— Давай поговорим! — крикнул Хук. — У нас найдется, что тебе предложить! Хорошие люди всегда могут договориться!
— Ну и вот и договаривайтесь между собой! А сейчас — убирайтесь отсюда! — гаркнул в ответ Штык и метнул стрелу.
Мелькнув красным оперением над лодкой, стрела ушла в воду где-то далеко за кормой.
— Много ли ты успеешь стрел выпустить? — крикнул Хук. — Мы сейчас пройдем эту аномалию и потом на пощаду можешь не рассчитывать!
Штык положил лук, вытащил из-за пояса пистолет, демонстративно дернул затвор, поднял оружие над головой.
— А здесь все равно, кто выстрелит! — громко сказал он. — Просто я смогу укрыться в доме, а вы — нет.
— Что ты хочешь? — Хук показал пустые руки, демонстрируя мирные намерения. — Мы готовы выполнить твои условия! Можем взять тебя в долю! Все равно тебе не сбежать — мы перекроем выходы отсюда, и рано или поздно ты нам попадешься! Давай все мирно разрулим!
— Считаю до десяти и стреляю! — проинформировал его Штык.
— Ну хочешь, мы поможем вынести твою долю из Зоны?
— Раз!
— Это не так легко, как ты думаешь!
— Два!
— Послушай меня! Раньше этот дом принадлежал Кроту, но теперь хибара наша. Как насчет вступить в наш клан и получить хорошую долю?
— Три!
Понимая всю безнадежность положения, Хук приказал поворачивать к берегу. А вслед им, жестокой насмешкой, летело:
— Восемь! Девять! Даю вам три часа, чтобы свернуть лагерь и унести ноги. А потом — обижайтесь на себя!
Вернувшись в дом, Штык обнаружил, что Крот уже запечатал хранилище мощным магнитным артефактом и вместе с Булем собирает три вещевых мешка.
— Слышал? — весело спросил Штык. — Эта хибара уже не твоя, а их.
— Слышал, — со вздохом ответил Крот. — Ты был прав, нас они списали сразу.
— А куда ж ты тогда собираешься? Давай дадим бой прямо здесь. Аномалии нас защитят, как в прошлый раз.
— Нет, все не так красиво, — сказал Крот. — Буль, масло оружейное положи! Два месяца тому назад тут облажались бандиты, которые и по карте-то с трудом по Зоне ходят. Фримены — другое дело. Это настоящие сталкеры. Аномалией их не испугаешь. Буль! Патроны в отдельный мешок!
— Объясни! — потребовал Штык.
— Большинство аномалий — периодические, — терпеливо сказал Крот. — Им необходимо время для зарядки. Как правило, чем мощнее аномалия, тем дольше она заряжается.
— И что? Кто-то из них пожертвует собой, что ли?
— Зачем жертвовать? Достаточно метнуть в сторону аномалии гранату из подствольника с безопасного расстояния. И пока аномалия заряжается — спокойно плыть. С той стороны, откуда они подходили, других серьезных препятствий нет. Можно стрелять с воды по дому. Ты сам им это показал, метнув стрелу. Значит, следующий штурм не только состоится, но и гарантированно окажется для них успешным.
— Ну тогда что? Возьмем катамаран и по старой схеме?
— Катамаран-то возьмем, но вот насчет старой схемы — вопрос открыт. Нечего нам больше здесь делать. Надо спокойно уходить в схрон, благо его не так легко найти, как эту хабазину. Но, в любом случае, сперва плывем к северному рукаву, а там, наверное, выйдем к устью ручья и попробуем пройти берегом. Благо, идти не так и далеко.
52
Едва забрезжил рассвет, «долговцы» растолкали Хомяка, уютно дремавшего в чьем-то спальнике, дали наскоро перекусить кисло-сладкими плитками, похожими на прессованные сушеные фрукты, и потребовали провести их на некотором удалении к той точке берега, что ближе всего находилась к плавучему дому. На недоуменный вопрос про лодку, Борг ответил, что она пока не понадобится.
— У фрименов на берегу должен быть лагерь. Пойдем, поболтаем с ними немного о вечности, — без тени улыбки сказал Борг.
Накануне вечером они обнаружили квад Гара в тот момент, когда тот заканчивал минировать северный проход. Но сразу вернуться к озеру не получилось. Вдалеке, по другую сторону плотного аномального поля сперва маячили силуэты крупных собак и слышалось странное мычание, а потом между деревьев показалась крупная стая крыс.
На этот случай сводный отряд Борга имел огнеметчика. И он совершенно кстати оказался на этот момент в кваде Гара. Зажигательные боеприпасы быстро ликвидировали угрозу атаки со стороны большого количества мелких грызунов, превратив большой кусок леса в настоящее огненное шоу. Практически все крысы сгинули в огне, а большого пожара «долговцы» не боялись: практически любая аномалия была намного агрессивней и сильнее обычного огня — даже напалм в Зоне не мог долго гореть, проигрывая в конкуренции «плешкам», «жаркам» и «электрам». Но огонь привел к преждевременной детонации нескольких мин, и проход, после нескольких взрывов, оказался блокированным лишь частично.
Поэтому, с учетом позднего времени, Борг решил остаться в этом месте силами обоих квадов на ночь. Это гарантировало, что искомый монстр по кличке «Штык» не покинет окрестности озера под покровом темноты, а также позволяло активно уничтожать все новых мутантов, непонятно зачем рвущихся на верную смерть через проход.
Утром поток прибывающего зверья окончательно иссяк, а «долговцы» Гара снова заминировали проход. Небольшой участок леса выглядел теперь просто ужасно — повсюду лежали трупы самых нелепых и устрашающих созданий, причем некоторые из них, в силу высокой живучести, все еще продолжали агонизировать.
Для движения к лагерю «свободников», «долговцы» построились клином. Хомяка поставили в центр и дали в руки детектор аномалий, информация для которого передавалась по беспроводным каналам от каждого «долговца». Понятия не имея, как пользоваться прибором, Хомяк тем не менее обратил внимание, что каждая черно-красная фигура была «украшена» длинными усами антенн, торчащими из боковых карманов рюкзаков. Прикинув расстояние между двумя крайними «долговцами», Хомяк решил, что антенна такого размера вполне может улавливать активность аномалий на том же расстоянии, что и он сам, после чего лишь для отвода глаз смотрел на экран прибора, а маршрут прокладывал, опираясь исключительно на свои ощущения.
Даже по сравнению с плаванием по озеру, аномалий в этой части леса оказалось удивительно мало, и расстояние, отделявшее северный проход от лагеря «свободников», два квада «Долга» прошли исключительно быстро и практически нигде не задерживаясь. Поэтому, когда идущий первым «долговец» остановился и жестами показал, что обнаружил сигнальный контур, Борг подошел к Хомяку и уважительно сказал:
— Даже с нашей отличной аппаратурой, мало найдется в клане сталкеров, способных так быстро и точно распознавать сигналы детектора. Подумай, может быть тебя заинтересует работа по обучению сталкеров «Долга».
— А пожалеть мой бедный домик?
— Исключено.
Появление суровых парней в черно-красной форме с автоматами наперевес повергло «свободников» в состояние шока. Совсем недавно Хук забрал с собой единственного пулеметчика и еще пятерых человек для захвата плавучего дома с помощью неизвестно как появившейся возле лагеря лодки. Предположительно, Крот со своим помощником бежали, бросив лодку в воде, а потом ее принесло течением к лагерю. А квад «Долга» на своей надувной лодке погиб прошлым вечером на глазах у всего отряда.
Теперь же сразу два квада вышли из леса и практически мгновенно исключили всякую возможность сопротивления. Правда, сопротивляться никто и не думал. Пока Борг лично поочередно допрашивал каждого фримена в палатке Хука, два «долговских» пулеметчика с комфортом обустраивались прямо на берегу. Рядом с ними сидел снайпер с винтовкой наготове. Если бы не приказ Борга, он нашел бы себе более осмысленное занятие, чем наблюдение за озером в ожидании, когда вернется лодка с Хуком и его людьми. Даже одного пулемета было достаточно, чтобы полностью контролировать ситуацию. Но Боргу было мало гарантий. Он хотел произвести ошеломляющее впечатление, чтобы все, кто сумеют вернуться из этой ходки живыми, рассказывали о несокрушимой и непредсказуемой мощи «Долга». Снайпер подобные демонстрации считал бессмысленными. Снайперу было скучно.
Униженные и обозленные, «свободники» гребли к своему лагерю, обсуждая планы отмщения неизвестно откуда взявшемуся претенденту на сокровища. Особенно сильно ругался Ганс, словно изливая эмоции сразу за двоих: себя, и за молчащего, как истукан, Хука. Но когда до лагеря уже было рукой подать, оказалось, что на берегу их ждет новое испытание. Ганс аж поднялся с банки, не веря своим глазам, и забыв про пулемет. Между деревьев повсюду мелькали черно-красные пятна формы «Долга», а на берегу, в окружении двух пулеметчиков и снайпера, их ждал тот самый человек, который вчера утонул из-за сработавшей подводной аномалии.
И с ним сразу два квада «Долга».
— О, вижу старого знакомого! — улыбка на лице Борга смотрелась столь же неестественно, как клоунский нос на покойнике. — Ну что, повторим вчерашнюю дуэль?
Лодка медленно дрейфовала к лагерю, но теперь между ней и берегом, где стояли «долговцы», не было ни одной аномалии.
— Как ты вчера сказал? — Борг сделал вид, что вспоминает. — Одна очередь и весь квад на дне? Готов проверить это утверждение! Только без квада.
— Эй, как тебя там? — поднялся Хук. — Мы ничего противозаконного не делаем. Что ты хочешь? Предлагаю договориться!
— Пусть все твои люди разрядят оружие, чтобы я видел, а стволы сложат на носу. Тогда будем говорить, — смилостивился Борг. — Но не думай, что вам удастся просто отболтаться. Действие клана «Свобода» на территории Зоны отчуждения запрещено законом изначально и единогласным решением членов клана «Долг» четыре года назад. Возражения будут?
Возражений не было. Даже при более равных возможностях с «Долгом» старались не связываться. Помимо отлично подготовленных бойцов, готовых, если понадобится, без сомнений расстаться с жизнью, этот клан отличался мелочностью и мстительностью по отношению ко всем, кто когда-либо осмеливался открывать огонь по его подразделениям.
Впрочем, особого зла «долговцы» не держали, философски считая любую стычку, где никто не погиб, недостойной даже микроскопической мести. «Свободу» «долговцы» традиционно недолюбливали, но уничтожать целый отряд сталкеров никому бы из них и в голову не пришло. Вместе с тем, охота на мутанта только начиналась, и «свободники» оказались в районе проведения операции совсем некстати. Поэтому, после простой процедуры допроса, «долговцы» собирались выпроводить их подальше от озера.
Никто из «свободников» не возражал, прекрасно понимая, что спорить бесполезно, а вот незаметно вернуться обратно «Долг» физически не сможет им помешать — что такое восемь человек для контроля многих квадратных километров леса вокруг озера? Но внезапно воспротивился Коготь.
— А мне по барабану, какую операцию вы тут проводите, — заявил он Боргу. — Хозяин плавучего дома, сталкер Крот, обещал нам отдать артефакты из своего хранилища. И вы не имеете права лишать нас честно добытого хабара!
Присутствующий при разговоре Ганс прикрыл глаза рукой. Хук равнодушно смотрел в сторону, но от его взгляда в этот момент мог бы оплавиться и камень. Борг с брезгливым любопытством смотрел на Когтя.
— Как ты сказал? — желчи в голосе лидера «долговцев» хватило бы на десяток брюзгливых стариков. — Честно добытого? Хабара? Не имеем права?
— А чего? — кажется до Когтя что-то доходило, но очень медленно и как-то не так.
Но Борга внезапно заинтересовало совсем другое.
— Погоди-погоди. Крот вам обещал? Когда это он успел вам что-то наобещать, если с нами вторые сутки подряд ходит?
— Кто? — удивился Коготь. — Крот? Да ладно брехать-то. В доме он своем сидит. А вчера — человека моего убил, сверчок сморщенный.
— Пошел отсюда, — сказал Борг и повернулся к Хуку. — С самого начала про Крота, пожалуйста.
Не видя смысла врать, Хук честно рассказал, как они поймали одного «Крота», а потом к ним самостоятельно пришел другой. Борг слушал, не перебивая, и никак не выражая эмоции.
— Крот! — внезапно крикнул он во всю глотку.
Хомяк появился рядом почти мгновенно, словно сдернул с головы шапку-невидимку.
— А это, по-твоему, кто? — спросил Борг у Хука.
Человека, стоящего сейчас перед ними, Хук видел на платформе плавучего дома, когда он садился в лодку с «долговцами». Но это значило…
— Погоди, — быстро сказал Хук. — Я уверен, что с нами был Крот. Он так уверенно ходил по дому и даже заключил с нами договор.
— Договор — это сильно, — криво улыбаясь, сказал Борг.
Понимая, что выглядит глупо, Хук пошел в атаку сам:
— А с чего ты решил, что твой Крот — настоящий?
Хомяк напрягся и бросил короткий взгляд в сторону леса. Убежать ему вряд ли дадут, но попробовать стоило.
— А с того, что мы здесь появились первыми, пока нас никто не ждал. А с тобой, дурачком, торговались, когда ты им хвост прищемил. Что скажешь, Крот? Верно излагаю?
— Вы на редкость проницательны, — с облегчением улыбаясь, сказал Хомяк. — А энтих лопухов, верно, разыграли те самые прикормыши, о которых вы говорили. Буль да Хомяк.
— Ну вот и я так подумал, — хмыкнул Борг, оставаясь при этом по-прежнему серьезным.
— Погоди, — мрачно сказал Хук. — Если ты Крот, а те двое — какие-то прикормыши, то кто тогда сейчас стрелял в нас из лука? Молодой мужик, наглый, как обезьяна.
Сердце в груди Хомяка екнуло. Он хотел сказать что-нибудь невразумительное, но его опередил Борг:
— Да это же он! Штык вернулся в дом. Теперь то уж точно никуда не денется. Хотя аномалии…
— Я знаю, как решить вопрос с аномалиями, — быстро сказал Хук. — Если я правильно понял твою мысль, тот мужик, которого мы видели, вам и нужен?
— Предположим, — осторожно ответил Борг.
— Тогда предлагаю договориться, — уверенно сказал Хук. — Вам Штык, а нам… Просто оставьте нас в покое. У нас есть свои дела на этом озере.
— Знаю я ваши дела, — жестко сказал Борг. — Но ситуация не дает выбирать. Договорились.
— Слово сталкера?
— Именем «Долга».
— Договорились, — бодро сказал Хук, поднимаясь с места. — Нам потребуется пара подствольников и небольшая тактическая подготовка.
Захватив вместе с людьми Хука пустой дом, Борг не дал никому расслабляться ни на секунду. Закрытое хранилище только порадовало его, а вот расстройству «свободников» не было предела. Как беглецам удалось запереть люк на горловине цистерны без замка и автогена, оставалось загадкой. Призванный к ответу Хомяк немедленно от задачи открестился.
— Этот хитрый прикормыш, Хомяк, — сказал Хомяк, — ну тот, которого Хук считал Кротом, последнее время постоянно возился с запором на крышке. Говорил, что хочет улучшить. Чего он там натворил — я и не знаю даже.
— Ну и хозяин, — презрительно сказал Ганс, — вот бы кто попробовал в моей хате кладовку без спроса замкнуть. Я б его…
Хук подозрительно посматривал на Хомяка. Похоже, что очередному «Кроту» он теперь верил не больше, чем первому.
— Давайте взорвем крышку хранилища, — немедленно предложил свой способ решения проблемы Коготь.
— Нам не тротил сюда нужен, а Хомяк, — неожиданно резко отреагировал Хук. Складывалось ощущение, что закрытое хранилище его не расстроило совсем. А вот наличие всех жителей дома интересовало гораздо сильнее.
— Мне нужен только мутант, прикормышей можете забирать и делать с ними что хотите, — Борг говорил уверенно и властно. — Но если мы не хотим, чтобы они от нас сбежали, надо немедленно организовать преследование. Вариантов побега у них немного. Думаю, что пойдут они вокруг горы к южному выходу. Северный выход заминирован, но проверить его тоже стоит. Поэтому предлагаю…
План Борга понравился всем. «Свободники» выступали в нем загонщиками и разведчиками. Им не требовалось рисковать и лезть под пули. Надо было просто погрузиться в лодки, проплыть до северного рукава озера, куда по всей видимости и удрали беглецы, обнаружить и погнать Штыка с Хомяком навстречу «долговцам». Два человека должны были, доплыв вместе со всеми, отправиться к северному проходу — при обнаружении беглецов им надлежало просто идти следом на некотором удалении и подавать сигналы. С другой стороны к ним на помощь должен был немедленно выдвинуться квад Гара. Борг со своим квадом брал на себя обход озера с юга, чтобы перекрыть дорогу беглецам.
Хомяка в любом случае требовалось взять живым. Штыка Борг предпочитал получить оглушенным, но если «свободникам» пришлось бы пристрелить мутанта, особых возражений у «долговца» это не вызывало.
Хук вызвался остаться в доме для координации действий всех загонщиков, оставив при себе оперативный резерв — своего пулеметчика. Коготь немного поворчал по этому поводу, но ему напомнили, что от него не требуется брать пленников штурмом. Поэтому особая огневая мощь не потребуется.
Через пять минут, когда все роли и задачи были распределены, Борг чуть ли не силой затолкал «свободников» в деревянную лодку Крота и свою надувную лодку, и отправил в погоню. «Крот» должен был провести обе лодки между аномалий, а потом вернуться на надувной лодке «Долга», чтобы Борг мог оплыть к берегу.
53
Катамаран, подгоняемый дружными взмахами весел, не плыл — летел по мелкой волне. Небольшое волнение, превращающее любую лодку в неприятный аттракцион, на груженом катамаране даже не ощущалось. Буль, сидевший впереди на правом баллоне, отвечал за своевременное обнаружение аномалий. Крот время от времени поднимал весло, извлекал из футляра бинокль и смотрел назад, где в легкой туманной дымке уже почти потерялся плавучий дом. И только Штык, которому приходилось лишь грести, успевал любоваться окрестностями и одновременно прислушиваться к тому, что происходит внутри собственного организма.
Аномалии, видимо чувствуя, что наверху происходит что-то важное, притаились на дне, и выдавали свое присутствие лишь более активным, чем обычно, свечением, едва заметным в дневное время сквозь толщу воды. Несмотря на несколько больших дуг, которые пришлось заложить, чтобы обойти несколько самых крупных и ленивых водоворотов, катамаран стремительно шел к северному берегу озера, постепенно забирая вправо.
Где-то за спиной послышались разрывы нескольких гранат. Теперь и Штык обернулся посмотреть на происходящее. С обеих сторон от дома в небо тянулись узкие водяные шнуры.
— Ну вот, в точности, как я и говорил, — удовлетворенно сказал Крот. — Не дураки «свободники», хоть и мерзавцы. Давайте-ка ближе к правому берегу выгребать. Там нас волна точно не достанет. И спрячемся лучше, если они сразу к дому на веслах выйти сумеют.
На берег высадились на самом краю северного рукава. Катамаран оттащили в кусты, и двинулись, было, в обход горы, но жуткое зловоние заставило их остановиться. Даже без бинокля было хорошо видно, откуда исходит удушливый трупный запах — склон горы, куда они направлялись, оказался усыпан телами каких-то зверей. Видимо, именно здесь накануне «резвился» квад «Долга».
— Обойдем по горе, — решил Крот. — Там хоть ветерок поддувает. А коли слева обходить станем, далеко идти придется, чтобы трупы не нюхать.
— Заодно посмотрим, чем занимаются наши друзья, — добавил Штык.
Буль, шумно вздыхая, уже тяжело поднимался вверх по склону. После всего, что с ним произошло за последние сутки, новая нагрузка тяжело давалась далеко не молодому «ефрейтору».
Вид на озеро сверху, как впрочем и всегда, был просто великолепен. Но полюбоваться им в этот раз не удалось. На платформе плавучего дома маячили черно-красные фигуры «долговцев», а в сторону северного рукава уверенно шли на веслах две лодки — деревянная Крота и надувная «Долга» — битком набитые вооруженными людьми. Погоня.
— Охо-хо, — сказал Крот, лишь коротко взглянув вниз. — До чего же шустрые. С «долговцами», видать, снюхались. Сами бы в жизнь так скоро не собрались.
Спуститься быстро вниз не получилось. Там, где они обычно ходили последние несколько недель, вместо пологого спуска красовался неровной отвесной стеной, обрыв. Небольшая «плешка», медленно росшая у них на глазах неделя за неделей, разрушила что-то в структуре склона, и большой кусок земли с камнями просто обвалился, унеся с собой часть тропинки. Новоявленный обрыв пришлось обходить, и когда им удалось спуститься почти к самому подножью, совсем недалеко раздались выстрелы, а вокруг засвистели пули.
— Стоять! Хуже будет! Слева заходи!! — орали вразнобой несколько хриплых голосов.
Преследователи заметили их и бежали напрямую, не обращая внимания на пространство, заваленное гниющими трупами мутантов.
— Не убежать! — громко сказал Штык, глядя на измученное лицо Буля. — Занимаем оборону!
Несколько больших камней вполне подходили для того, чтобы спрятаться за ними. Устроившись за целой грудой мелких булыжников, Штык практически сразу дал неприцельную очередь в сторону преследователей.
Крики немедленно прекратились, нападающие заметались в поисках укрытия, но вокруг лежали только разлагающиеся туши мутантов. Убивать Штык никого не хотел, поэтому дал еще пару очередей поверх голов, чтобы заставить противника паниковать.
— Сами все равно не уйдут, — сказал Крот, сидящий рядом с Булем, оперевшись спиной на здоровый валун. — Надо придумать, как бежать.
— Не надо долго думать, — сказал Штык, и дал еще одну очередь. — Я могу идти гораздо быстрее вас с Булем, но не смогу сам определять аномалии. Вы идите, но оставляйте мне знаки каждые тридцать-сорок шагов. Этих я пока подержу, а потом быстро вас нагоню. Какие бы они ни были опытные сталкеры, по скорости движения с Булем им не сравниться. Нам всего-то и надо с полчаса форы.
— Хреновая идея, но, похоже, единственная, — мрачно сказал Крот.
— Мой генерал! — немедленно восстал Буль. — Я вас не брошу! Хоть убейте!
— Ты меня не бросаешь, ефрейтор Буль, — твердо сказал Штык, — а обеспечиваешь разведкой мой безопасный отход. И разговору этому — конец! Это приказ!
Понурясь, Буль приподнялся и выпустил по нападающим длинную очередь. В ответ часто защелкали одиночные выстрелы: противник, по всей видимости, экономил патроны.
— Ну все, целоваться на прощание не будем, — нетерпеливо сказал Штык, подталкивая Буля в плечо. — Отсюда на карачках до того куста. Там черканите ножиком линию на стволе, в какую сторону двигаетесь. То же самое будете делать и дальше. А я пойду — метки землей затирать стану, чтоб меньше видно было.
И отвернулся, давая понять, что говорить больше не о чем.
Среди трупов собак, отчаянно ругаясь, нападающие пытались перемещаться на четвереньках. Штык усмехнулся, прицелился и дал очередь. Пули выбили из трупа слепого пса брызги гниющего мяса, испачкав одного из «свободников». Тот дисциплинированно ждал, пока стрелок за камнями перестанет давить на спусковой крючок.
Штык засмеялся, испытывая небывалую легкость и смакуя ощущение абсолютной безнаказанности. Крот и Буль уже почти доползли до кустов и скоро «растворятся» в лесу. Самому Штыку полуовальная в плане груда камней позволяла отступать тем же маршрутом относительно безопасно. Стрекот автоматов и дробящие камень пули его не пугали: нападающие просто хотели напугать его, поскольку жаждали получить пленников. Никто бы не стал тратить столько сил, рискуя жизнью, чтобы просто кого-то убить без особой причины.
Перезарядив автомат, он собирался снова положить медленно подбирающихся «свободников» лицом в землю, как вдруг почувствовал острую боль в ногах. В следующий миг все поплыло перед глазами, а в голове разлился тяжелый медный звон. Завалившись на бок, Штык ощущал, как на него накатывается странная беспредметная боль. Что болело, понять оказалось решительно невозможно, но сама боль была здесь и повсюду, окружая его со всех сторон, наступая на ноги, ехидничая и показывая язык.
А еще появились черные точки. Теперь они никуда не торопились, кружа перед глазами поверженного хозяина в черных кружевах роскошных платьев. Их становилось все больше, а танец, подчиняясь неслышимому ритму, то заставлял их ускоряться, превращая в черные вихри, то почти останавливал, и тогда они начинали расплываться в уродливые кляксы.
— Мой генерал! — орал Буль тряся Штыка за плечи, но тот лишь смотрел на него бессмысленным взглядом.
Как сквозь глубокую дрему, Штык с трудом соображал, что теперь от «свободников» им уже точно не сбежать, и что надо сказать Булю, чтобы он прекратил стрелять и орать на весь лес самые страшные свои ругательства, а забирать Крота и уходить как можно быстрее и дальше в лес. Но ничего сказать не получалось. Оставалось только ждать неизбежного итога этого странного боя.
Тем неожиданней было услышать отрывистые команды где-то совсем рядом и резкий грохот автоматов. В поле зрения попал ботинок с высокой шнуровкой, рядом в траву посыпались дымящиеся гильзы. Со стороны противника летели проклятия, но ответная стрельба почти сразу прекратилась. До Штыка с трудом доходило, что внезапно к ним пришла помощь. Но возле озера, кажется, не было никого, кто смог бы вступить в опасный конфликт с кланом «Свобода» из-за трех человек.
— Стерх, давай, отгони эту падаль подальше, — скомандовал знакомый голос, и тут же, почти без перехода, добавил: — О, генерал Соколенко, он же ефрейтор Буль. Сколько лет, сколько…
— Два месяца, — хмуро буркнул Буль. — Но за помощь спасибо.
— Не думал я, что ты вернешься, майор, — сказал рядом Крот. — Но твоему появлению я, пожалуй, все-таки рад.
— Оставьте благодарности, — скромно сказал Серый. — Что со Штыком?
— Не знаем, — честно сказал Буль. — Сидел, улыбался и вдруг — брык. Не улыбается больше.
— Ранен?
— Не похоже. Что-то с головой у него не так.
— Ну это я уже заметил, — сказал Серый. — Стерх! Двух парней для переноски туловища!
— Погоди, погоди, — настороженно сказал Крот. — Куда ты его переносить собрался? В доме бандиты хозяйничают.
— Крот, я тебя очень уважаю и все такое, — сказал Серый со значением в голосе, — но карабин оставь в покое. За Штыком я пришел сюда и без него никуда не уйду. А точнее вот так: и с ним обязательно отсюда уйду.
— Ах, ты, гад! — заорал Буль, и, по всей видимости, кинулся в атаку.
Штык слышал лишь шум короткой борьбы, тяжелое сопение и сдавленные ругательства Буля. В голове плескался тяжелый туман нестерпимой боли. Штык лишь отчасти понимал, что за его вялое тело идет самая настоящая борьба. Из всех органов чувств нормально работал только слух.
— Товарищ майор! — крикнул кто-то издалека. — Там эти… Говорить хотят. Им только старик нужен и больше никто. Говорят, что у них народу еще полно, и что готовы идти за нами хоть до Периметра.
— Надо было сразу мочить, сейчас бы не пришлось в сомнениях плавать, — недовольно сказал Серый. — Давай переговорщика сюда.
Он отошел куда-то в сторону склона горы и вскоре начал там с кем-то спорить и, судя по тону голоса, торговаться. До Штыка долетали лишь отдельные фразы обоих переговорщиков, из которых следовало, что непонятливому майору популярно объясняют, чем может закончиться его упрямство не только здесь, но и по ту сторону забора, где его каждая собака знает. Ну или почти каждая. Не проблема, короче, его там найти. Деньги? Нет проблем, братан, ща отслюним пресс. Что будет с пленниками? А тебе не все равно? Деньги в руке — лети домой с легкой душой.
— Делимся, — внезапно раздался голос Серого над головой.
— А ты не простая мразь, майор, — сказал Крот. — Плесневелая. С душком. Как твои люди с тобой в Зону ходить не боятся?
— Мы выпьем за твое здоровье на деньги, которые за тебя получили, — сказал Серый и скомандовал: — Этого забирайте и пошли. Только сперва вколите ему пару доз промидола, чтоб никуда больше бежать не вздумал.
— Интересный лук, — сказал тот из военсталов, которого Серый назвал Стерхом. — Возьму в коллекцию.
— Вон, еще два автомата и карабин для коллекции подбери, — засмеялся кто-то рядом.
— Автоматов везде навалом, — ответил Стерх. — А это настоящий лук. И стрелы, смотри, есть всякие разные. Автоматы, кстати, в аномалию бросьте. Нечего бесхозным стволам валяться где попало. Не на себе же их по Зоне до комендатуры переть.
Когда двое военсталов приподняли Штыка, он успел краем глаза заметить, как несколько человек из числа преследователей грубо вязали руки Кроту и Булю.
— А может, этого в расход? — спросил один из «свободников», небрежно пиная Буля по спине. — Хук сказал, что нам только старик нужен. Чего с этим-то возиться?
— Он сам идти может? — риторически спросил его другой. — Грести может? Или, может, ты за него грести хочешь?
— Ну потом то он нужен не будет? — не сдавался первый. — Знаешь, чего? Ни разу не видел, как подводная аномалия людей хавает. Давай попробуем?
— Может и попробуем. Вон Коготь идет, у него к дедуле особый интерес и личный счет имеется. Может обоих по дороге купаться отправим.
— Хук сказал, что только старик может хранилище открыть. Так что, вряд ли.
— А Борг-то второго себе хотел. Как бы проблем не вышло.
— Боргу надо — пусть сам второго и ловит.
В плечо Штыка вошла игла. Но собственная внутренняя боль неизвестно от чего, и душевная мука от понимания полной безысходности и невозможности спасти друзей могли бы сейчас дать изрядную фору даже разрезанию живьем пополам. Не говоря уже о каком-то смешном, ничего не значащем уколе.
54
Проснувшись, Феникс не сразу сообразил, где находится. Потом почувствовал характерный запах сухих водорослей, вспомнил, как бежал от «долговцев» по ночному лесу, и окончательно пришел в себя.
Осторожно выглянув из своего убежища, он убедился, что рядом никого нет, и только тогда выбрался наружу. Несмотря на обычное хмурое небо, за которым не угадывалось даже светлого пятна там, где должно было быть солнце, Феникс ощущал уверенность, что проспал большую часть утра.
Легкий ветерок со стороны горы донес тошнотворный запах разлагающейся плоти. Скорее всего, пахло со склона, где «долговцы» накануне перебили немало мутировавших собак.
С удовольствием умывшись, Феникс присел на камень, закрыл глаза и прислушался к своим ощущениям. Привычное чувство собственной ущербности и неполноценности после половинки «цепи судьбы» исчезло без следа. Тело словно получило то, что без чего не могло больше нормально жить. Спокойная ночь восстановила силы. Хотелось действовать. И раз южный проход блокировался бдительными «долговцами», можно было попробовать покинуть озеро через северный «коридор». А по дороге заглянуть в лагерь «Свободы». Ведь там, по словам старика, могла находиться вторая «цепь судьбы».
Неясные мысли о вживлении еще одного артефакта давно преследовали Феникса, но лишь теперь они обрели конкретную форму. Еще один артефакт — это потенциально третий человек в общей связке. Может быть здесь следует искать спасение от случайной смерти из-за возможной гибели другого носителя половинки артефакта? Он постарался сосредоточиться, чтобы ощутить положение еще одной «цепи судьбы», так же, как он ощущал зов той, что сидела теперь у него в ладони. Через пару минут он почувствовал знакомое тянущее чувство. Вне всяких сомнений, вторая «цепь судьбы» находилась где-то неподалеку.
И со стороны горы, и с южного прохода слышались звуки стрельбы. Феникс вспомнил, как он в первый раз, проведя немало времени в попытках обнаружить проход, увидел это озеро. Оно потрясло его какой-то своей собственной, не похожей ни на что другое красотой, и абсолютной, почти неземной тишиной. Теперь все было по-другому.
Феникс тяжело вздохнул и вошел в воду, одновременно на ходу зачерпывая воду ладонью. Пить ему не хотелось, но чистая вода ручья оказалась настолько вкусна, что хотелось просто катать ее во рту, как конфету.
Для того, чтобы попасть к лагерю «свободников», поставивших палатки на берегу почти напротив плавучего дома, Фениксу требовалось обогнуть южную часть озера, и постараться при этом не попасть на глаза одному из квадов «Долга». Случайного обнаружения со стороны фрименов Феникс не боялся. Загонщики из них, по сравнению с цепкими «долговцами», были просто нулевые.
Через полчаса быстрого хода на некотором удалении от береговой линии, Феникс услышал спереди какие-то звуки и быстро взобрался на ближайшее дерево. Словно какое-то проклятье, появляющееся всякий раз, когда он нем вспоминаешь, под деревом один за другим прошли четверо долговцев. Шли они в противоположном направлении, и Феникс сперва даже слегка запаниковал, решив, что они каким-то образом сумели обнаружить его на расстоянии. Но квад, мелькнув черными и красными пятнами, исчез среди деревьев и он, немного подождав на всякий случай, спустился на землю и продолжил свой путь.
Лагерь «свободников» выглядел опустевшим. Лишь один человек лениво слонялся без дела, время от времени изучая в бинокль плавучий дом. Феникс без труда пробрался почти в центр лагеря, и, засев почти на самой верхушке корявой и толстой сосны, прикрыл глаза. Здесь, в непосредственной близости от артефакта, он чувствовал его намного лучше, но точное местонахождение найти все-таки не смог. Оставался старый проверенный метод.
Дождавшись, пока единственный обитатель лагеря отошел по какой-то надобности подальше в лес, Феникс моментально спустился с дерева, и принялся обыскивать палатки. Первые две он перевернул буквально вверх дном, но ничего, даже близко похожего на артефакты, не обнаружил. Зато в третьей ему повезло. Едва оказавшись внутри, он тут же обнаружил мешок, сквозь матерчатые бока которого явственно проступали грани множества камней.
— Ты кто такой? — с недоумением спросили сзади.
Феникс медленно повернулся. В проеме палатки стоял и с удивлением таращился на него тот самый единственный обитатель лагеря.
— А какие варианты? — непринужденно ответил вопросом на вопрос Феникс, медленно подступая к «свободнику» поближе.
Тот ощутил опасность и сделал неуверенный шаг назад.
— Ты один из этих? — сказал «свободник» нервно облизывая губы. — Которые на озере живут?
— Не угадал, — Феникс сделал еще один осторожный шаг.
— Вольный сталкер? — удивился «свободник».
— Нет, дурачок, — ласково сказал Феникс, готовясь одним прыжком достать глупого охранника лагеря. — Я твоя долгожданная… смерть!
Он бросился вперед, но зацепился ногой за какую-то веревку и растянулся в проходе.
«Свободник» с воплем бросился бежать. Феникс, коротко выругавшись, кинулся в погоню. Несмотря на то, что охранник был сильно напуган, бежал он в сторону автомата, лежащего на земле рядом с одной из палаток. Для Феникса все могло неожиданно обернуться серьезными проблемами, но пробегая мимо пенька, торчащего рядом с костром, он заметил торчащий в нем туристический топорик для колки дров. Недолго думая, он на ходу выдернул его, коротко покачал в руке, ощутив, как распределен баланс, и со всей силы метнул в «свободника». Тот как раз добрался до своего оружия и с искаженным лицом разворачивался, чтобы изрешетить нежданного гостя. Топор вошел ему в центр груди, пробил насквозь и вывалился с другой стороны, увлекая с собой красное месиво из костей и мяса, еще продолжающее сокращаться, как настоящее сердце.
«Свободник» постоял еще немного с выражением крайнего удивления на лице, а потом рухнул навзничь, успев напоследок дернуть за курок и вспороть длинной очередью воздух над головой.
Феникс чертыхнулся, бросился к палатке, забрал мешок с артефактами и устремился прочь из лагеря. Практически сразу он поднялся на дерево и ловко балансируя мешком, быстро зашагал по толстым веткам, прыгая, когда требовалось, с дерева на дерево, и всем нутром ощущая близость еще одной «цепи судьбы». Теперь можно было спокойно выбираться через северный «коридор» и максимально быстро топать в сторону Периметра.
Он прошел примерно половину пути до того места, где, как ему казалось, он с легкостью обнаружит проход, когда мешок в его руке начал мелко подрагивать. Феникс с недоумением уставился на него, потом, понимая, что происходит нечто непредвиденное, медленно опустил на ветку. Неравномерное подрагивание чего-то в мешке, казалось, передалось даже дереву: толстенная ветка под ногами весьма ощутимо вибрировала в такт необычному рваному ритму. Самое же удивительное заключалось в том, что плавающая в воздухе на некотором расстоянии от дерева «электра» вдруг начала слабо искрить в такт с подрагивающей веткой.
Что случилось потом, Феникс даже толком и не понял. От «электры» к мешку метнулся тонкий ветвящийся разряд и человек внезапно оказался прямо в центре бушующего синего пламени. Жуткая боль пронзила ноги, а потом мешок просто взорвался, словно внутри были не артефакты, а противотанковая мина. Человека бросило вверх, как тряпичную куклу, а над землей встало облако раздробленных в мельчайшую пыль артефактов.
Феникс пришел в себя практически сразу. Он лежал на толстой ветке выше того места, где находился до взрыва. Страшная боль терзала голову, пульсировала вместе с биением сердца в груди. Больших открытых ран он не чувствовал, но серьезные закрытые травмы и болевой шок представляли нисколько не меньшую опасность. Еще толком не понимая, что он делает, Феникс повернулся на бок, благо ширина ветки позволяла, подтянул ноги к груди, а окровавленными руками закрыл голову. Абсолютная чистая боль пронизывала все его существо. И эта боль, казалось, уносит последние силы, так необходимые сейчас для восстановления.
Скорее всего, жить ему оставалось считанные минуты, если бы не тонкая, но крепкая нить, не давшая ему закрыть глаза и отдаться во власть уже кружащей вокруг смерти. Нить натянулась, завибрировала и даже зазвенела от напряжения.
Но не лопнула.
55
Обезболивающий эффект наступил не сразу. Уж очень много накопилось внутри такой боли, что хотелось разжать зубы и орать до хрипоты, до разрыва голосовых связок, до полного беспамятства. Но Штык лишь сильнее закусывал ворот собственной куртки и терпел.
Но лекарство наконец подействовало и боль предприняла стремительное отступление по всем фронтам. В этот момент Штык понял, что счастье — это просто когда ничего не болит. Боль перестала терзать его измученное тело и какое-то время он просто парил в пространстве с непередаваемым ощущением полного блаженства.
Сколько прошло времени, он не знал. Два часа? Три? Пять? Военные сталкеры медленно двигались в сторону южного прохода и, пока Штык плавал в «отключке», вполне могли устроить по дороге привал.
Постепенно возвращалось нормальное восприятие окружающего пространства. Все спокойнее и ровнее билось сердце, перестали пульсировать ноги, на смену бездумному счастью пришли воспоминания о недавнем прошлом. А с ними пришел и гнев.
Ощущая, как стремительно возвращаются силы, Штык с каждой секундой все сильнее ненавидел продажного майора Кратчина с его послушными до полного скотства солдатиками-военсталами; тупых и кровожадных бандитов, охочих до чужих богатств; «свободников», желающих захапать дом и озеро для себя, не считаясь ни с кем; помешанных на своих идеях генной чистоты «долговцев»; мутантов, что с необъяснимым идиотизмом рвались к озеру, несмотря на долбаных «долговцев»; дурацкое серое небо, из-за которого здесь не было видно солнца… И, разумеется, Феникса, боготворящего свою плесень, не погнушавшегося ради построения своего маленького счастья обречь другого человека на проклятие «цепи судьбы». Его Штык ненавидел в эту минуту больше всех остальных вместе взятых. Ненависти было столько, что она уже не помещалась внутри и, казалось, начала понемногу выплескиваться наружу.
Как-то само собой получилось так, что он перестал виснуть на своих конвоирах, а «поймав» ногами землю, зашагал сам. Понемногу прояснялось в глазах, вернулись ощущения в руках — они оказались связанными впереди — все четче соображала голова.
— Товарищ майор, кажись, очухивается, — сказал один из тех, что тащил его под руки.
— А не рановато? — удивился Серый. — Такую дозу закатали, что до Периметра дремать должен.
— Да точно говорю: очухивается!
— Сейчас еще закатаем, — Серый развернулся и быстро зашагал вперед. — Стерх! Есть там у нас в запасе еще пара доз?
И в этот момент Штык остановился. Ненависть нашла в голове тайный рычаг и дернула за него, выпуская из клетки ярость.
— Эй, ты чего? — испуганно спросил тот конвоир, что тащил Штыка, поддерживая его справа.
Еще ни одно человеческое существо никогда в жизни не смотрело на военстала с такой злобой.
Его Штык ударил головой в лицо, мгновенно отправив в нокаут. Второй конвоир, что шел слева, попытался удержать пленника, схватив его за толстый шнур, стягивающий запястья. Штык немедленно рванулся влево и вверх, круговым движением выворачивая руки охраннику, а когда тот повернулся, пытаясь вырываться из жесткого захвата, с такой силой ударил его ногой в бок, что военстал отлетел метра на полтора и больше не шевелился.
Остальные военсталы только начинали понимать, что с их тихим пленником происходит что-то неладное, а Штык уже в несколько прыжков догнал Серого, оттолкнулся от земли и прыгнул, стараясь нанести удар сразу двумя ногами. Услышав вскрик конвоира, тот как раз начал поворачиваться, и летящий на него в прыжке Штык привел майора в состояние глубокого шока. В следующий миг страшный удар в грудь бросил Серого навзничь. Штык тоже покатился кубарем, но тут же вскочил на ноги и ринулся к следующей жертве.
Пока остальные военсталы соображали, что происходит и хватались за автоматы, Штык налетел на Стерха, легко увернулся от удара прикладом, раскрытыми ладонями приподнял его снизу за голову, вдавливая нижнюю челюсть в верхнюю так, что захрустели зубы и рванул вверх, загораживаясь помощником Серого, как живым щитом. Связанные запястья помогали рукам не разойтись в стороны.
Тот военстал, что стоял за Стерхом, уже целился из автомата, но сразу стрелять в командира не решился, а в следующую секунду Штык, застонав от натуги, бросил Стерха на него.
Один из тех, что стоял дальше, все-таки открыл огонь, но Штык уже мчался прямо на него. Одна пуля оцарапала плечо, вторая чиркнула по бедру, все остальные ушли мимо. Не дожидаясь, пока его постигнет участь товарищей, военстал со страшным криком развернулся и бросился бежать, но длинная очередь разворотила ему грудь и бросила на землю. Другой военстал, пытавшийся стрелять в Штыка, но попавший в товарища, с ужасом смотрел на бывшего пленника, который теперь никуда не бежал, а тяжелым шагом наступал на оставшихся людей Серого.
Перед глазами у Штыка кружили черные снежинки, но сейчас он ненавидел их также сильно, как и все остальное вокруг. С рычанием он отмахнулся от их назойливого хоровода, а они… послушно разошлись в стороны. В него почему-то никто больше не стрелял. По инерции он продолжал идти в сторону своих врагов, но в этот момент послушные черные кляксы занимали его уже гораздо больше. Часть расплывшихся точек, теперь он видел это предельно четко, отличались чуть более светлыми тонами окраски, некоторые слегка пульсировали, как живые. И те, и другие гораздо охотнее слушались его безмолвного приказа, чем антрацитово-черные ленивые снежинки. И когда, попытавшись сдвинуть их с места, он случайно сумел свести все эти точки, кляксы и снежинки в одно большое темное пятно, военсталы, только что готовые стрелять в бешеного пленника, вдруг принялись бросать автоматы.
Один, сложив руки на груди, упал на колени. С блаженным выражением на лице, он поднял голову, словно вглядываясь в небеса, но глаза у него были закрыты. Второй, заливаясь слезами, бросился на землю и забился в рыданиях. Уселся, рассеянно глядя перед собой, уже было вытащивший из кобуры пистолет Стерх.
Ярость, получив свое, испарилась без следа. Гнев, булькающий внутри, как доходящая на медленном огне каша, больше не слепил разум. Штык остановился.
Маленький отряд военсталов он, конечно, разгромил. Но ни Кроту, ни Булю от этого легче не стало. Где находится Хомяк — одним «долговцам» известно. Зато в душе больше не осталось никаких сомнений.
Осмотрев полученные царапины, уже переставшие кровоточить, Штык быстро принялся собираться в обратную дорогу. Не испытывая ничего, кроме голода и жажды, равнодушно съел несколько черных плиток из пластиковых пакетов, на которых было написано «оперативное питание», повесил на пояс две фляги с водой, отобрал у одного из военсталов автомат, рассовал по карманам реквизированной разгрузки несколько магазинов, нашел в мешке у Стерха свой лук с колчаном стрел и отобрал у него пистолет. Еще один мешок привлек внимание округлым выпуклым боком. Развязав горловину, Штык, к своему удивлению, обнаружил там свой шлем, который Феникс бросил после того, как оглушил Штыка и потащил его к лагерю «свободников».
На голову шлем опустился так, словно был сделан специально для Штыка. На полупрозрачном забрале изнутри сияли зеленые графические индикаторы включения и загрузки. Через несколько секунд перед глазами появились хорошо знакомые сетчатые плоскости, бегущие ряды цифр, изгибающиеся графики. Детекторы шлема строили карту аномалий. Вопрос, о котором Штык даже не задумывался, решился сам собой.
Он снял шлем, наклонился к Стерху, и, дождавшись, пока взгляд внезапно ставшего рассеянным военстала сфокусируется на нем, стараясь говорить предельно внятно, сказал:
— Не ходите за мной больше. Если еще хоть одного увижу — буду убивать. Понял меня?
Дождавшись кивка, он еще раз проверил снаряжение и одел шлем. С автоматом за спиной, луком в руке и шлемом на голове, он медленно зашагал в сторону заднего склона горы и северного рукава озера. Даже если «свободники» Хука уже отплыли к дому, в кустах его ждал катамаран.
56
Прошло чуть больше часа. Военсталы мучительно медленно приходили в себя. Кроме одного убитого, других потерь не оказалось — все отделались кто испугом, кто синяками, кто легкими травмами. Дольше всего пришлось откачивать Серого, но, в итоге, отряд почти сумел вернуть исходную боеготовность. Однако теперь ловить Штыка заново его люди отказались наотрез. Молчал только Стерх, но и по его опущенной голове было понятно, что новые поиски психованного капитана его, как минимум, не прельщают.
Сам Серый чувствовал полный внутренний раздрай. Не поймай он капитана Сенникова, дома его ждет такое, о чем лучше и не думать. Но ловить упрямого Штыка и дальше означает, с большой долей вероятности, погубить своих людей без толку. Внутри же копилось желание все-таки найти тупого капитана и всадить ему в голову всю обойму из табельного пистолета. Осуществить это желание, сберечь людей и остаться безнаказанным не представлялось возможным.
Однако в ближайшие полчаса Серому предстояло убедиться в том, что в Зоне невозможное и реальное частенько меняются местами.
Появление черно-красной фигуры, медленно крадущейся со стороны озера, Серый встретил со стоном. При всех свалившихся на его голову неприятностях, явление квада истребителей мутантов воспринималось как особо тонкое издевательство судьбы.
Тем приятнее было выяснить, что вместо обычного высокомерного хамства, которым «Долг» частенько жаловал военных сталкеров в Зоне, прибывшие к месту боя «долговцы» настроены вполне дружелюбно. Их лидер, Борг, немедленно приказал квад-медику обследовать каждого военстала, а сам пристал с расспросами к Серому.
— Стыдно сказать, — честно ответил Серый на первый и самый главный вопрос. — Но это был один человек, к тому же обколотый. До сих пор не понимаю, как это все случилось. Зовут его Алексей Сенников. Офицер, капитан. Здесь, в Зоне, носит кличку «Штык».
Вместо насмешки, которую Серый ожидал услышать в ответ, Борг покачал головой и со вздохом сказал:
— Нет, он становится слишком опасен. Придется ликвидировать. Не переживай, майор, тебя одолел не обычный армейский капитан. Это мутант, хорошо маскирующийся под человека. Наворотил он уже дел немало. И мой квад ведет за ним охоту. Если есть желание, можешь присоединиться.
— Погоди, погоди, — светлея лицом сказал Серый. — Вы же имеете официальное разрешение на освидетельствование и уничтожение мутантов? Сможешь представить моему начальству документ, в котором будет написано, что капитан Сенников выродился в монстра, который подлежит обязательному уничтожению?
— Вот бланк, — сказал Борг, извлекая из кармана листок бумаги. — Уже заполненный. Предназначен как раз для вашего ведомства, чтобы военнослужащий не числился пропавшим без вести.
— У двоих однозначно ментальная контузия, — сказал квад-медик, появляясь за плечом Борга. — Если у вас нет нужных препаратов — мы поделимся. Альфа-блокатор могу поставить как инъекцию. Через двадцать минут после этого будущее ментальное воздействие мутанта будет в значительной степени ослаблено.
— Тогда мы участвуем, — торжественно сказал Серый. — Эй, парни, ловить его больше не надо. Но можно помочь пристрелить.
На этот раз желающих оказалось значительно больше. Но Стерх опять промолчал.
57
Идти пришлось довольно долго. Шлему требовалось определенное время, чтобы рассчитать границы аномалий и показать их в виде картинки. Но зато Штык при этом мог двигаться без остановок и размышлений, характерных для движения обычных сталкеров.
Дно ручья он просканировал с берега, и форсировал водную преграду без остановок. На другом берегу он даже не стал останавливаться, чтобы отжать одежду — следовало спешить, насколько это было возможным. Точно так же, не останавливаясь, он прошел через пятачок под склоном горы, заваленный полуразложившимися трупами псевдособак. Воняло просто ужасно, и лишь шлем немного приглушал тяжелый запах мертвечины.
До конца северного рукава и спрятанного в кустах катамарана оставалось совсем немного, когда из-за деревьев, к бесконечной досаде Штыка, выбежали четыре псевдособаки и помчались к нему. Особого выбора не было: бросив лук на землю, Штык взялся за автомат. Из лекций Крота он помнил, что в отличие от слепых псов, псевдособаки почти не знают чувства страха, поэтому пугать их бесполезно. Можно только уничтожать.
Поставив оружие на стрельбу одиночными, он шестью выстрелами ранил всех четверых животных. Ни один из зверей сразу не погиб. С визгом и рычанием они ползали, оставляя кровавые следы там, где их остановила пуля. Но добивать их Штык не стал, подобрал лук и зашагал прочь. Вслед ему летел обиженный скулеж, словно отказавшись добивать мутантов, он нанес им какое-то серьезное псевдособачье оскорбление.
Два «свободника», непонятно, каким образом оказавшиеся на берегу северного рукава, услышали, по всей видимости, и выстрелы и визжание собак, поэтому, когда Штык уже почти добрался до катамарана, в кустах его ждала засада. Он даже не понял, на что среагировал быстрее: предупреждающий писк шлема, обнаружившего людей по тепловому излучению даже сквозь листья и ветки, и подсветившего их контуры красным, наложился на движение перед глазами целого роя новых черных точек. Он метнулся за крохотный бугорок, и практически сразу впереди загремели выстрелы. Отползая под свист пуль за ближайшее дерево, Штык не испытывал особого страха: словно был готов к этому неожиданному бою еще несколько минут назад.
За деревом он сумел подняться на ноги. Осторожно выглянув из-за широкого ствола, он убедился, что противники не видят его, но продолжают высматривать, держа автоматы наготове. Один из них даже выбрался из куста, и теперь, вытягивая шею, осторожно заходил справа, пытаясь увидеть жертву за холмиком раньше, чем будет обнаружен сам. Штык усмехнулся и начал отступать глубже в лес. В эти игры бывший командир разведывательной роты играть умел.
Когда через несколько минут он появился за спиной второго «свободника», до сих сидящего в кустах, первый уже добрался до холмика, за которым последний раз видел противника, и теперь осматривал следы, пытаясь понять, куда сбежала жертва. Не желая мешать ему в этом увлекательном деле, Штык опустил на землю автомат и взялся за лук. Хлопнула тетива, затаившийся в кустах «свободник» дернулся и завалился лицом вперед со стрелой в спине.
Штык уже собирался было подойти и угостить тем же гостинцем второго, как вдруг на того из-за деревьев бросилась целая свора псевдособак. Штык даже не колебался: развернувшись, он пробежал несколько десятков метров и забрался в густые заросли, где его ждал катамаран. «Свободник» что-то орал, призывая своего товарища помочь, а потом и проклиная его за трусость, стрелял, и даже, кажется, под конец дрался автоматом как дубиной.
— Хороший был солдат, — буркнул Штык. Он как раз обнаружил в кармане куртки сухари и несказанно обрадовался этой находке.
Собаки торжествующе взвыли, человек с отчаянием заорал и тут же затих. Вскоре лохматые темно-коричневые твари с пятнами рыжих подпалин на боках и окровавленными мордами, появились на берегу, до которого Штыку еще предстояло метров пятьдесят тащить на себе катамаран. Приготовившись стрелять, он сидел верхом на баллоне и ждал. Собаки его пока не чуяли.
Через час, устав ждать, и буквально физически ощущая, как утекает драгоценное время, он уже хотел сам атаковать зверей, чтобы попробовать успеть дотащить катамаран до воды. Но окончательно лопнуть его терпение не успело.
Огонь из четырех стволов разметал грозную стаю по берегу. Множество псевдособак получили тяжелые ранения сразу и корчились на земле, остальные попробовали атаковать квад «Долга», появившийся из-за склона горы. С большим успехом они могли бы атаковать озеро. «Долговцы» даже не остановились, продолжая вести огонь на ходу и быстро сближаясь с мутантами. Атакующая лава из полутора десятков распластавшихся в стремительном беге зверей прореживалась автоматным огнем столь успешно, что до цели добралась лишь одна собака. Да и та, бросившись с рычанием на черно-красную фигуру, получила пинка, кувыркнулась в сторону и была добита выстрелом в упор.
«Долговцы» рассыпались по берегу. Один из них нашел останки «свободника», которого загрызли собаки. Второго, со стрелой в спине, обнаружили подтянувшиеся к тому времени военные сталкеры. Штык от досады прикусил губу: Стерх и Серый не вняли его угрозам и снова вышли на свою охоту. Он продолжал сидеть на баллоне катамарана, но автомат отложил в сторону. Если его обнаружат, разумнее будет бежать, чем пытаться отбиться.
«Долговцы» что-то жарко обсуждали с военными сталкерами прямо напротив убежища Штыка, когда откуда-то со стороны северного прохода послышалась интенсивная стрельба.
— Это квад Гара! — громко сказал один из «долговцев». — Серый, хватит молоть чушь. Оставь здесь половину своих, чтоб все обыскали, раз так хочется. А остальные с нами. Слышите, что там творится? Либо твари атакуют, либо ОН пытается прорваться наружу!
Через минуту квад «Долга» и часть военсталов скрылись из вида. Стерх и трое его подчиненных принялись планомерно обшаривать окрестности. Штык понял, что пора снова убираться подальше в лес, пока они не закончат. Но лишь привстал с баллона, как один из военсталов повернулся и медленно двинулся к его убежищу. Он явно ничего подозрительного не видел — просто решил осмотреть пышный куст.
Штык положил руку на рукоять ножа и замер, боясь лишний раз даже вздохнуть. Военстал медленно приближался. Словно чувствуя что-то, он нервно озирался и внимательно вглядывался в каждый листик, но ничего пока не видел. Оказавшись у самого края куста, он медленно раздвинул ветки, и наклонился вперед, чтобы увидеть любой мельчайший предмет, который мог быть здесь кем-то спрятан.
И обнаружил целый катамаран, поверх которого сидел человек. Глаза военстала округлились, он хотел было с криком рвануть назад, но Штык мгновенно вонзил ему нож в горло, схватил за голову и втащил в свое убежище. По всей видимости, сделать это незаметно не удалось: один из военсталов протяжно закричал и дал неприцельную очередь в сторону куста. На голову Штыку посыпались листья. Он вырвал нож, бросил хрипящее тело и метнулся в лес. Сзади ударили выстрелы.
Долго бегать от военных сталкеров Штык не мог. В любой момент его друзей могли забавы ради бросить в подводную аномалию или пристрелить. С другой стороны, единственный способ победить превосходящего противника заключался в неожиданных поступках. Сделав по лесу небольшой крюк, Штык побежал по уже разведанному маршруту в ту сторону, где со вчерашнего дня разлагались трупы псевдособак. Спрятавшись за камнем, он устроил обычную засаду, рассчитывая, что этого от него ждут меньше всего.
Так и вышло. Военсталы видели, где он повернул и теперь быстро шли в сторону того места, где еще утром договаривались с бандитами и забирали беспомощного пленника. Штык за камнем подготовил шесть стрел, воткнув их в землю перед собой. Наложив одну из них на тетиву, он обратил внимание на раздувшийся труп псевдособаки, лежащий рядом. Ткнув стрелой в гниющее мясо, он поднялся на ноги, прицелился, и метнул стрелу в сторону военсталов, до которых оставалось не больше трех десятков шагов.
Один из них слабо вскрикнул и схватился за руку: стрела попала ему в плечо. Двое других открыли беспорядочный огонь, просто не заметив, откуда по ним стреляли. Штык тем временем спокойно присел, схватил следующую стрелу, макнул острием в труп, поднялся и замер, целясь. Теперь военсталы заметили его, но прежде, чем они успели открыть огонь, стрела ударила одного из них в ногу, а Штык снова укрылся за камнем.
Накладывая следующую стрелу, он ожидал услышать автоматную очередь и звук пуль, дробящих камень, но по нему никто не стрелял. Он осторожно выглянул из-за своего укрытия. Последний военстал позорно бежал в сторону берега.
Не сомневаясь ни секунды, Штык натянул тетиву, взял упреждение и выстрелил. Тетива болезненно ударила по предплечью, стрела с красным оперением взмыла вверх, потом рванула вниз, готовясь ужалить бегуна прямо под лопатку. И с глухим стуком вонзилась в дерево. Через секунду мимо него промчался обезумевший от страха военстал.
— Ну, значит, счастье твое, — буркнул Штык, развернулся и, обходя двух раненых противников по широкой дуге — мало ли что — зашагал в сторону спрятанного катамарана.
За этот бой он очень устал, а впереди еще было так много дел.
58
Как отступила боль, Феникс даже не заметил. Погрузившись в ее пучину с головой, он через какое-то время перестал осознавать себя, а когда сознание вновь вернулось, никакой боли уже не было. В груди неприятно щекотало от заново прорастающих корешков грибницы, но иллюзий Феникс не испытывал: его спасла «цепь судьбы» и человек на другом конце невидимой привязи. Прекрасно зная о свойствах артефакта в теории, настолько мощный практический эффект Феникс ощущал впервые.
Осторожно разогнувшись, он медленно поднялся, держась руками за ствол дерева. Небольшая слабость в ногах быстро отступала прочь. В остальном он чувствовал себя вполне нормальным. Посмотрев на ноги, он обнаружил, что штаны на нем до колен сгорели, и теперь превратились в своеобразные шорты с обгоревшей бахромой по краям. Красная от серьезных ожогов кожа слезала большими клочьями, а под ней быстро регенерировала новая. На то, что у нормального человека занимало многие дни, организму Феникса требовались лишь часы. Нежно-розовая поросль «паучьего пуха» также спешно отрастала поверх новой кожи.
Легко спустившись вниз, Феникс обнаружил, что «электра» по-прежнему искрится на прежнем месте. Получалось, что какой-то из артефактов в мешке отреагировал на ее присутствие.
От мешка не осталось и следа. Но небольшой черный контейнер, лежащий под деревом, внезапно привлек внимание мутанта. Открыв его, Феникс обнаружил целую и невредимую «цепь судьбы».
— Разве это не знак Зоны? — сам себя спросил Феникс, и громко рассмеялся.
Путь до северного прохода дался ему на удивление легко. Он быстро шел между аномалиями по едва заметной тропе, протоптанной то ли животными, то ли людьми, которых за последние дни здесь бродило предостаточно. Пару раз он поднимался на деревья, чтобы обойти верхом обширные и слабые аномалии, но большую часть дороги преодолел все-таки по земле.
Северный проход оказался заблокирован точно так же, как и южный. Еще один квад «Долга» заминировал извилистую тропинку среди аномалий, ведущую наружу, а сам расположился поблизости.
Феникс забрался на дерево повыше, уселся на ветке и погрузился в мрачные размышления.
Так прошло около получаса. Легкий ветер, поддувавший все это время со стороны озера, усилился. С другой стороны от прохода раздался протяжный вой. «Долговцы» немедленно переместились ближе к проходу, готовясь, в случае необходимости, открыть огонь.
Собаки рванулись в атаку внезапно. По всей видимости, они не чувствовали аномалии так точно, как это мог бы сделать детектор аномалий, поэтому первые десятка два животных моментально погибли, не угадав с местом, где «коридор» делал первый крутой поворот. Единственный пес, правильно угадавший безопасное направление, почти сразу же подорвался на «долговской» мине.
Но звери словно обезумели. Не обращая внимание на мертвых сородичей, они рвались вперед, устилая своими трупами проход. Вскоре стало очевидным, что огромная масса зверей, не угадывая безопасное направление движения, тем не менее продвигается вперед. Разряженные аномалии не успевали восстановить заряд, и там, где только что падали мертвыми их сородичи, следующие мутанты проходили невредимыми.