Гравицкий Алексей

Удар по материализму, или доброе дело с другой стороны

Алексей Гравицкий

Удар по материализму, или доброе дело с другой стороны

Если вас целуют в лоб,

Знайте - вы сыграли в гроб.

Я проснулся от того, что кто-то тряс меня за плечо. Повернулся, разлепил глаза. Надо мной склонился Кирин муж и тряс меня так интенсивно, что даже очки на сторону съехали. У него, а не у меня, я-то очков не ношу.

- Чего? - спросил я потягиваясь и зевая.

- Уже выгоняете?

- Да нет, - улыбнулся он. - Тут друг переезжает, просил у меня свои вещи подержать пока, а там тяжесть такая, что мне одному не унести. Ты не поможешь?

- Помогу, - я рывком поднялся и сел на кровати. - Нет проблем.

Не стоило делать таких поспешных выводов, проблемы все же были. Как оказалось, у меня.

...Кремень чиркнул раз, другой, вспыхнуло пламя. Сперва прикурила Кира, после ее муж. Огонек зажигалки отбрасывал кровавые отблески на их лица. Да и лица стали вдруг хищными. Они сидели напротив и битый час смаковали способы укокошить своего гостя, меня то бишь. А я то дурак еще подкидывал идейки, посмеивался.

- А еще, - всобачил Кирин муж. - можно кости пустить на переработку.

- Не понял? - я действительно не понял, да и мог ли я понять что-то, когда порядком захмелел.

- Ну на костную муку, полезная вещь в металлургии, - пояснил он и посмотрел на меня как на идиота, что не понимает примитивных вещей. - А потом отлить рюмочку и выгравировать на ней надпись: \"За упокой души (сделано с использованием праха покойного)\".

Я поперхнулся пивом, очень некстати сделал глоток, а Кира весело рассмеялась. Пришлось присоединиться, тем более, что смеялась она довольно заразительно. Отсмеявшись я сделал еще один глоток побольше. Кира подобрала под себя ноги, умастившись на табурете, словно кошка, стряхнула пепел с сигареты в первую попавшуюся тарелку и принялась размазывать меня на новый лад.

За такой занимательной беседой мы просидели почти до утра, потом он пошел на работу, а она доставала меня еще более \"умными\" разговорами почти до утра. Когда я уже не знал куда деваться, она вдруг приутихла и даже довела до дивана, на который мне было разрешено рухнуть. И я рухнул, но спать уже почему-то не хотелось. И я решил почитать.

Книжку я купил на вокзале, когда дожидался открытия метро. Какая-то бредятина под названием \"сборник маразмов\". С пятой по пятьдесят седьмую страницу занимали стишки про маленького мальчика, который и в лифте катался и в гестапо в подвале играл, а уж сколько разных вещей нужных находил от веревки до нейтронной бомбы. Маленьких мальчиков я решил пролистать, еще в детстве знал их больше, чем могла вместить эта книжка. А вот после них...

Оставшуюся часть книги занимал трактат какой-то Питерской писательницы с красочным названием \"Тысяча и одно доброе дело, или как убить гостя в домашних условиях\". Эпиграф же гласил \"Незваный гость хуже татарина\". Я усмехнулся и прочитал первые три \"добрых дела\". На первом я посмеялся, на втором поухмылялся, на третьем надоело. Я отшвырнул книжку, решив, что читать подобную дребедень больше не буду. И собрался спать. Но теперь спать мне не давала мысль навеянная \"добрыми делами\", причем мысль довольно глупая: \"неужели находятся дураки, которые после всего этого к ним в гости ездят\"...

- Вот дурак! - зло выкрикнул я. Вообще-то я имел ввиду самого себя, а не того, который мирно усыпил меня хлороформом и сложил в гроб. Тому подошло бы очень много определений, но только не это. Поэтому если он подумает, что я имел ввиду его... Да плевать, что он подумает. Он меня в гробу запер, да еще и щели промазал чем-то едким - вон как воняет. Тем более, что судя по всему его там и нету, ушел куда-то опять.

Нет, но я-то дурак. Еще и гроб этот, будь он неладен, помог затащить. Как бы отсюда вылезти? Я пошарил по карманам, что в таком тесном помещении... Тьфу ты пропасть! В таком тесном гробу было довольно затруднительно, но в карманах не оказалось даже того, что там должно было быть на сто пятьдесят процентов - моего бумажника. Интересно, это что же получается. мало того, что я помог затащить этот гроб в квартирку, так я его выходит еще и купить помог? Идиот!

С досады я снова забарабанил в крышку гроба, но она и не подумала сдвинуться с места. Крепкая конструкция, блин! Вот как дома делать, так они не умеют, на днях в газете прочитал, что очередной \"Строймойдомовский\" шедевер сложился, как карточный домик и похоронил под собой два десятка нетрезвых строителей. На их нетрезвость все и списали, хотя хоть убей не пойму как они могли ухитриться завалить панельный семнадцатиэтажный дом.

Сколько не пей, а сотворить такое затруднительно. Зато какие прочные у нас гробы! Как оказалось.

С досады я заорал что-то неразборчивое, потому как чувств было много, а язык только один, и все эти чувства пожелали вырваться сразу. Потом замолчал и неожиданно для себя самого запел \"Сижу за решеткой в темнице сырой\". Может хоть на мои песнопения соседи сбегутся? Но соседи, если они вообще были, проигнорировали мои стоны, хотя я нарочито громко и умышленно фальшиво выкрикивал последние строки. Никто на помощь не пришел.

Свиньи! Человек умирает, а им хоть бы хны. Ори тут хоть до посинения, никто не услышит.

- Сейчас завою с тоски, никто не услышит. Ой-г, ой-г, ой-г! Никто не услышит. Ой-г, ой-г... кхе-кх...

В горле запершило и я принялся усиленно кашлять.

Но этот друг ситный тоже хорош! С чего это он меня извести вздумал? Из любви к высокому искусству? А может причина более приземленная? Даже скорее всего. Ревность например. А так не похож на кондового Отеллу. Вел солидные речи, философствовал, пытался загнать меня в тупик. Загнал, блин!

...Рука с зажатой между пальцами сигаретой пронеслась к столу, чуть дрогнула, стряхивая пепел:

- Так ты утверждаешь, что Кире присуща вера?

- Угу, - я кивнул. - Прошу заметить, что вера и религия разные вещи. Верить можно не только в Бога. Кто верит в Магомета, кто в Аллаха, кто в Иисуса, кто не во что не верит, даже в черта на зло всем, - процитировал я Высоцкого.

- Не уходи от темы, - напомнил он мне.

- Пожалуйста. Так вот, кто верит в Бога, кто-то в приметы, кто-то в то что его жена любит не смотря на все размолвки, кто-то...

- Так это не вера, а скорее желание верить, - перебил он и затушил окурок о край тарелки. - Согласен, что это желание ей присуще, но это далеко не вера.

- Что такое вера? - спросил я.

- Что такое вера? - эхом отозвался он.

Еще пятнадцать минут мы пытались выяснить что такое вера, но для решения этой проблемы выпить пожалуй стоило поменьше, чем мы успели.

- Так ладно, пойдем с другого конца. Ты веришь во что-нибудь? - не сдавался я.

- Нет, - хороший ответ, достойный.

- Скажи, а бесконечность есть или нет? - к его чести надо сказать, что он очень долго мялся, прежде чем сказать \"есть\". - Но ведь ее нельзя изучить, исследовать. Наукой не доказано ни ее существование, ни невозможность ее существования. А если это не факт, стало быть абстракция, а абстракция не материальна.

Если ты и теперь продолжаешь утверждать, что бесконечность существует, стало быть ты в нее веришь. И это вера, а не желание верить.

Бедный, мне его даже жалко стало, когда он попытался что-то доказать. Именно жалость заставила меня с ним согласиться, когда он измученный в качестве последнего аргумента заметил, что подобная цепочка рассуждений не совсем корректна. Я согласился и был загнан в тупик. Веры нет и быть не может, есть желание верить. А уж Бога так и вовсе не существует. С последним я не спорил, но в тупике оказаться было не очень приятно. А в общем сам дурак...

- Дурак, дурак, дурак! - шептал я сам себе, бредя и задыхаясь в гробу. Дышать было нечем, даже вони не осталось. Внутри все горело а я продолжал хрипеть:

- Врагу не сдается наш гордый \"Варяг\", пощады никто не желает!

А потом... Потом тьма запертого гроба сменилось другой, вечной тьмой.

Я не понял, как это произошло, да только когда я пришел в себя, меня в гробу стало двое.

Нет, дело не в раздвоении личности. Просто я... Во-первых я стал видеть в темноте, во-вторых это позволило мне рассмотреть, что я прозрачен, а тот я, который материален лежит на том же месте, только с дико перекошенной рожей. Выходит я теперь дух или душа. Ха! Чертовы материалисты, съели! Это вам к вопросу о вере и о всяческих прочих заморочках. Смерть оказывается презабавная штука, она меняет все местами, а может ставит все на свои места.

Ладно, теперь я душа, значит могу вылезти из гроба. Но не тут-то было, вылезти не вышло. Стенки гроба стали неосязаемыми, но что-то держало меня внутри. Ладно, бог с ним.

Откроют же они когда-нибудь этот дурацкий ящик. И тогда я буду мстить, и мстя моя будет страшна.

Я не ошибся. Я как раз задыхался от вони (ох и запашок попер от моей материальной ипостаси) и напевал \"Как ныне сбирается Вещий Олег отмстить неразумным хазарам\", когда снаружи заскрежетал замок и послышались шаги. Вскоре он к моей радости открыл гроб, и я смог выпорхнуть наружу. Наверное стоило лететь наверх и искать там врата рая, но мне стало интересно.

Такого я больше никогда не видел ни до, ни после. Чего только этот добрый человек не вытворял с моим несчастным трупом. И конечно чучельщик в нем пропал классный. То, что он сделал из моего трупа заслуживало музейной витрины. Но прощать свою безвременную кончину я не собирался, вот только придумаю способ отомстить. И я взмыл, минуя перегородки между этажами, крышу, низкие тучи северной столицы.

Рая я не нашел, бога тоже.

Первое, а точнее первый, с кем я столкнулся был такой же как и я дух мужского пола. Он сидел на краю облака свесив ноги вниз и болтая ими так непосредственно, будто сидел на краю стола. Я хотел пролететь мимо, но он подмигнул мне и сказал:

- Привет!

- Привет, - опешил я.

- Улица Солдата Корзуна дом 38 квартира 63, - сообщил он. - Тебя там убили?

Я кивнул, а он усмехнулся:

- Я тебя ждал. Меня Андреем зовут, то есть имен у меня много, но это меня в последнее время устраивает больше других. Меня тоже там прикончили, топором по затылку. Вот отомстить хотел, да не могу по причине бесплотности, - он еще раз грустно усмехнулся.

- А что, ничего нельзя придумать? - удивился я.

- А чего тут придумывать. Идешь к Нему, - палец Андрея уткнулся вверх. - просишь новое тело, возвращаешься туда, - палец указал на превратившуюся на таком расстоянии в лоскутное одеяло землю. - и делай чего хочешь. Хочешь мсти, хочешь проповедуй, хочешь пускайся во все тяжкие.

- Так в чем проблема? - не понял я.

- В телах, - вздохнул Андрей. - Тела теперь дефицит. То есть не все, можешь стать кроликом или крокодилом, а вот человеком... Э-эх! Очередь за человеческими телами. Моя вот почти подошла, а тут два десятка братков появилось. Они друг друга в разборке какой-то покрошили, сюда прилетают и сразу к Нему. Уж и не знаю о чем они там говорили, что эти новые русские Ему наобещали, да только Он дал им право на тела вне очереди. Вот теперь опять жду.

Каждую пятницу они пиво пьют, так я спущусь, подожду пока они напьются, сяду рядом с Кирой и начинаю ей высказывать все, что думаю о ее гостеприимстве.

- И что?

- А ничего! Она ж меня все одно не слышит. Вот теперь ты есть, в другой раз вместе попробуем, может услышит.

В эту пятницу Кира не легла спать, а уселась за компьютер. Пальцы проворно заскакали по клавишам.

Она лазала по интернету, когда почувствовала на себе пристальный мужской взгляд. Кира повернулась - никого. Только муж храпит на диване и мумифицированный гость таращит агатовые глаза из-за стекла витрины. Кира вернулась к экрану и снова почувствовала чье-то присутствие. Их было двое, она это знала. И оба были мужчинами. Один стоял за плечом, второй сел на поручень кресла. Она не видела их, а только чувствовала. Кира резко повернулась, но в комнате никого не было. Ни на поручне, ни за спиной, нигде.

- Когда человека приглашают в гости, - зло ревел Андрей.

- И пьют за его счет, - подхватил я.

- Его не трахают топором по голове, - выкрикнул Андрей.

- И не запирают в гробу, купленном на его же деньги. И не делают из него чучела! - закончил я.

- Гады! Неблагодарные! - заорали мы на два голоса. - Гады! ...!!! ...!!! ..., мать вашу так!!!

01.09.2000 года