Гравицкий Алексей
Ради мести
Алексей Гравицкий (Нечто)
Ради мести
Глава 1.
Пуля летела так медленно, что казалось не долетит и упадет прямо перед ним. Но она не падала, она надвигалась медленно, но верно. И он хотел дернуться, увернуться, но не мог пошевелиться. Маленький восьмилетний мальчик стоял и смотрел на летящую в него пулю. Но свинцовой капельке не суждено было попасть в него, она попала в другого. Что-то тяжелое огромное навалилось на него сверху, повалило. Раздался чавкающий звук, что-то сверху вздрогнуло, и обмякло, прижимая его к земле.
Теперь угол зрения изменился, он увидел себя прижатого к земле телом отца. Отец был мертв. Он продолжал лежать, прижатый к земле, но видел, что в доме лежит его мать уже изорванная в клочья железным градом пуль, видел людей знакомых и незнакомых, мертвых и умерающих под железным дождем. И он знал, что из всей деревеньки он остался один. Один маленький восьмилетний мальчик. Один среди трупов тех, кого он любил всей своей чистой детской душой. Он закричал и...
Проснулся. Сердце колотилось с утроенной частотой, крик замер где-то в горле, когда он понял, что это всего лишь сон, и вывалился тихим шелестящим стоном. Стас поднялся с кровати, пошел в ванную комнату и жадно припал к крану. Пересохшие губы жадно ловили ледяную струю, потом он подставил под холодную воду взлохмаченную голову и окончательно пришел в себя.
Этот кошмар стал уже чем-то неотделимым, он преследовал его всю жизнь с той самой первой ночи, когда он трясясь от страха, всхлипывая и теряя сознание рыл маленькими нежными пальчиками холодную черную землю. Он хотел похоронить отца и мать, но когда увидел бескровное лицо, изуродованное металлом, когда заглянул в добрые глаза отца, которые теперь страшно выпучились и бездумно смотрели в ночное небо, когда...
Он так и не смог похоронить их, не смог дотронутся до отца, а на маму не смог даже смотреть. Он хотел реветь навзрыд, а вместо этого тихо проплакал всю ночь и забылся в неспокойном сне только на рассвете. И тогда вместо спасительной тьмы на него навалился этот страшный кошмар, настолько нереальный, что мог происходить только во сне. Он проснулся с криком, ожидая, что придет мама и тихо, положив теплую ладонь на лоб, начнет поглаживать, успокаивать и говорить что-то не важно что, но тихо и ласково.
Мама не пришла. Он открыл глаза и обнаружил, что находится в той самой яме, которую рыл весь день и всю ночь. Кошмар продолжался и проснуться от него было нельзя...
Стас выключил воду и вернулся в комнату, если это можно было назвать комнатой. Дом был предназначен на снос, жители выселены, мебель вывезена, стекла выбиты или выворочены из стен вместе с рамами. Он нашел самую удобную комнату. Во-первых в ней были остатки стекол в окнах и не так дуло, во-вторых здесь было не так грязно, как в остальном доме. Электричества конечно нет, но вода из крана еще течет, причем течет в ванну, которая каким-то чудом осталась не свинченной. Раковины нет, но на это наплевать. Унитаза тоже нет, ну и бог с ним, вокруг полно жилплощади отгороженной от него десятком стен, куда совершенно спокойно можно пойти и испражниться. По всему дому он насобирал остатки поломанной мебели и прочего, в результате чего в комнате появился хоть какой-то намек на то, что она может служить кому-то жильем.
Стас потянулся, спать не хотелось. Зато хотелось есть, чего он не делал уже трое суток. Ну да ничего, раз он жив, то уж от голода не подохнет. Он поднялся с кровати, причесал голову грязным гребнем с поломанными зубьями и отправился на улицу.
Город огромной махиной навис над ним, окружил со всех сторон, преграждая пути к отступлению.
Он чувствовал несвободу, вырваться из которой можно было только воспарив в небеса. Мегаполис распластался по земле, вознесся ввысь, вгрызся корнями в вытоптанный слой не то песка, не то глины. Все здесь было мертво. Земля утрамбована, обезжизнена, закована в латы асфальта. Из животных остались лишь изредка встречающиеся собаки, из птиц - мерзкие, прожорливые и грязные голуби, которых и птицами-то не назовешь. Растительности тоже мало, лишь чахлые, пропыленные деревья и взрощенная на какой-то химии травка, у которой даже оттенок неживой, ядовитый.
После того, как Стас покинул место, где родился и жил, он повидал много всякой дряни отравляющей чистую природу, но такого технического разврата, как здесь он не видел нигде. Ну на то Москва и столица, она всегда была Римом, государством в государстве, и жила по другим законам нежели вся остальная страна.
Стас шел по улице, ежился, боязливо оглядывался на безразличных прохожих. Хотя чего опасаться? Они идут себе и идут, семенят по делам, смотрят под ноги. Даже мужчины перестали смотреть по сторонам и заглядываться вслед красивым женщинам. Им нет никакого дела друг до друга, оно и понятно. Им нет никакого дела до него. Они не знают, что он не такой, что он совсем не такой, как они. Ну и слава богу. Они ему тоже безразличны. Пока безразличны, а там... Но не надо забегать вперед. Сначала надо поесть, потому что на пустой желудок даже мстить нельзя. Он может и подождать, он и так ждал четырнадцать лет, так что еще несколько месяцев погоды не сделают. Не надо зло кидаться на первого встречного, который может быть еще и не совсем конченый человек. Надо выждать, все как следует спланировать, чтобы попасть в того, в кого надо и по возможности ударить побольнее.
Но сначала надо поесть. Приземистое здание призывно манило неоновой рекламой. Гипермаркет, очень кстати.
Он давно уже научился брать во всяческих супер и гипермаркетах то, что ему нужно и уходить безнаказанно. Последние и понятно, иначе он давно оказался бы мертвым. Магазинеще приближался радостными скачками, он заметил это, притормозил себя и постарался идти ровнее.
Миновав автостоянку он подошел к дверям магазина, которые распахнулись перед ним сами, как в волшебной сказке, прошел в вестибюль. Охраны поблизости не было, оно и неплохо. Он прошел через вестибюль, подошел к турникету и смело попер сквозь него в зал. Но тут случилось то, чего Стас никак не ожидал. Пронзительно взвыла сирена, откуда-то сверху полетел громкий механический голос накрывая зал:
- Внимание! Внимание! Обнаружен незарегестрированный. Внимание! Внимание! Обнаружен незарегестрированный. Внимание! Внимание! Обнаружен...
Голос продолжал повторять, как запрограммированный, а вернее он и был запрограммирован, а через зал уже бежал грузный немолодой мужик в черной форме. Стас дернулся назад, но мужик выхватил пистолет и заорал:
- Эй, парень! Стой, ты куда? Еще шажок и я стреляю. Знаешь что это такое? - он показал глазами на пистолет, который держал обеими руками, подрагивающими толи от напряжения, толи от страха.
Стас прекрасно знал, что это такое, потому и не делал попыток бежать, хотя и понимал, что жить ему теперь остается от силы сутки. Чертов мегаполис! А ведь в других городах он пробирался в магазины запросто, выносил все что хотел, и только на выходе срабатывала сирена, да и то не на чип всаженный, а вернее не всаженный в человека, а на вынос неоплаченного товара. А здесь его засекли на входе. Да так неожиданно, что растерялся. Ну и что теперь делать?
- Эй! Ложись-ка ты на пол, а ручки на затылок, - посоветовал охранник боязливо приближаясь к Стасу.
Стасу стало смешно, он безоружный голодный изгой заставляет с опаской относиться к себе вооруженного, сытого, довольного жизнью охранника. Вот, довольного жизнью! Видимо он ей так доволен, что расставаться не торопится. Сзади послышались шаги, Стас повел глазами в сторону. В магазин входили новые ничего не подозревающие покупатели. Вот оно!
Стас резко развернулся и метнулся к выходу. Фотоэлементы не успели сработать так быстро и он замешкался в дверях.
- Стой! Стрелять буду! - заорал охранник.
Не будет, подумал Стас, побоится задеть этих, которые не причем. Он выскочил на улицу, а в след ему несся злой голос:
- Стой! Стой! Держите его! А, черт! Да посторонитесь же... Стоять!
Грохнул выстрел, видимо людей между охранником и Стасом больше не было. Но Стас уже выскочил на улицу и помчался прочь, распихивая заторможенных прохожих.
Гипермаркет скрылся далеко за домами, исчез в утробе города, а он все еще слышал голос охранника и грохот выстрела. Да, прокол. А жрать-то теперь что? Можно конечно попробовать с магазинчиком поменьше, но уж чересчур рискованно. Что делать?
- Что делать? - повторил он вслух.
Женщина, что шла рядом шарахнулась и перебежала на другую сторону улочки. Стас заметил это, зариготал. Однако на голодный желудок смеяться не очень весело, а его желудок уже начал переваривать сам себя. Стас снова затосковал, в тоске вернулся в свой приготовленный к сносу дом, завалился на разваливающуюся кровать.
Он валялся на кровати довольно долго, бездумно пялился в потолок. Есть хотелось страшно, а голова варить не торопилась. Наконец он пришел к самому простому решению. Если нельзя спереть что-то из магазина, то это что-то можно спереть у того, кто его купил в магазине. Стас приподнялся с кровати и поковылял на свежий воздух.
Пройдя два квартала, Стас остановился и стал оглядывать близлежащие дома. Изучение безликих многоэтажных коробок длилось до тех пор, пока его голодный взор не остановился на окнах второго этажа ближнего к нему дома. Собственно не окно привлекло внимание Стаса, а распахнутая балконная дверь.
Стас уверенной походкой подошел к дому, встал под балконом и задрал голову. М-да, высоковато однако. Стас почесал затылок и стал прикидывать возможные пути попадания на чужой балкон. Самым оптимальным вариантом Стасу виделось дерево, растущее в нескольких метрах от дома и соответственно от балкона. Тяжело вздохнув он полез на дерево.
Если бы кто-то видел, как Стас взлетел на нижнюю ветку, удивление того человека не знало бы границ, что и не удивительно - лазал Стас мастерски. Но никто не узрел того акробатического этюда. Стас тем временем, с легкостью барса перемещаясь с ветки на ветку, достиг уровня второго этажа и сиганул на балкон. Оказавшись на балконе он замер, прислушался. Из квартиры был слышен далекий, приглушенный закрытой дверью шум воды. Хозяин видать душ принимает. Вот и славно. Стас по хозяйски зашел в комнату, тихо пересек ее, прошел по загибающемуся буквой \"Г\" коридору и оказался на кухне. Первым кинулся в глаза большой белоснежный холодильник. Стас давясь слюной распахнул дверцу, схватил первое что попалось на глаза и запихнул в рот. Судя по вкусу это была колбаска.
Тщательно пережевывая колбаску, Стас сдернул со стола скатерть, покидал на нее половину содержимого холодильника, завязал узелок и бегом побежал в коридор. Он уже собрался было уйти, когда в голову пришла еще одна мыслишка.
Стас вернулся в комнату и быстро стал шарить по шкафам. Обнаружив в очередном шкафу достойный по его мнению костюмчик, Стас скинул с себя свои обноски и торопливо влез в него.
Лазать по деревьям в новом костюме да еще и с узлом не хотелось и Стас миновав коридор подошел к входной двери. Когда он разобрался с хитрым замком и распахнул наконец дверь, вода в ванной комнате стихла и послышался хрипловатый голос:
- Маша, это ты? Заходи, я сейчас вылезаю. Там на кухне полно всего, приготовь пока что-нибудь.
Стас подавил готовый выскочить наружу смешок и быстро захлопнул за собою дверь.
- Ага! Вылезай, вылезай. Сейчас Маша придет она тебе кой-чего приготовит. Хи-хи, - бормотал он себе под нос, спускаясь по лестнице.
Глава 2.
Когда Стас вошел в свой мертвый, приговоренный к закланию дом, он почувствовал чье-то присутствие. Нет, не то что в доме кто-то находился, но здесь кто-то побывал пока его не было. Интересно. Он прошелся по дому в поисках малейших следов и пришел к выводу, что того кто здесь был что-то вспугнуло и он ретировался. Во всяком случае выше второго этажа этот загадочный кто-то не поднимался.
Кто здесь мог быть? Если такой же изгой, как и он, тогда еще ладно. А если тот охранник из гипермаркета его выследил? Да нет, не может быть, чтоб какой-то паршивый охранник, у которого было столько возможностей его укокошить, а он ни одной не воспользовался, оказался гением сыска. Нет, охранник отпадает. Но охранник мог натравить на него другую птичку на порядок повыше полетом. При одной только мысли об этом Стаса затрясло. Нет, резко пресек всплеск трусости Стас, это не могли быть спец службы.
Силовиков не может напугать ничто, а этот кто-то ушел явно не потому, что ему здесь не понравилось. Вполне возможно, что он сюда и еще раз наведается. Ладно, бог с ним. Придет, тогда и будем разбираться, а пока с глаз долой, из сердца вон.
Стас поднялся в свои апартаменты, умылся, окатился холодной водой до пояса и принялся разбирать узелок с похищенным провиантом. \"Узелок\" оказался довольно увесистым, Стас даже решил удивиться, что столько понатырил - дня на три хватит.
Хватило бы и на четыре, но сегодня он решил устроить пир. Гуляй рванина!
Стас взял скатерть, в которую заворачивал жратву, и долго думал как ее использовать: как простыню или покрывало, или по прямому назначению. В Стасе явно преобладал эстет, он переборол сомнения и расстелил скатерть на жалком подобии стола. После он аккуратно разложил все вкусности на скатерти и принялся методично переправлять их в изголодавшийся желудок. Ощущение сытости пришло довольно быстро, но глаза готовы были сожрать все включая скатерть, и Стас продолжал заглатывать все без разбору.
Когда изрядная часть пищи перекочевала со стола в Стаса, а в глазах уже темнело, он отвалился от стола, довольно растекся по кровати и задремал. А потом и вовсе крепко уснул, провалявшись так до утра и наслаждаясь отсутствием сновидений.
Стас почувствовал это сразу, собственно это его и разбудило. Тот кто был здесь вчера пришел снова. Стас сказал бы, что услышал, как скрипнула дверь, и заскрипели паркетины под чьими-то тяжелыми шагами, но ни паркета, ни дверей в его готовящемся к сносу доме не было. Однако он явно слышал какой-то скрип, а может чувствовал. Стас одним резким движением поднял себя с кровати, бесшумно и плавно пересек комнату. Первой мыслью, которая пришла в голову, было бежать. Бежать немедля, бежать быстро и без оглядки. Однако он подавил страх и притаился, прислушался. Он почти увидел его, настолько обострились чувства. Стас понял, что человек один, что никого кроме него самого и этого человека нет ни в доме, ни около дома, а еще Стас почувствовал, что человек знает о нем и боится его.
Что ж, их двое. Они оба знают друг о друге. Вот только тот боится, а Стас на стороже. Кто победит при таком раскладе? Все сомнения у Стаса пропали, растаяли, как снег на металлической, раскаленной мартовским солнцем крыше. Стас схватил широкую дубовую доску, которая, прислонившись к стене, закрывала щель в кирпичной кладке, тенью пересек комнату и притаился за полуразваленным шкафом, что стоял справа от двери.
Он сидел тихо, сердце стучало так, что могло разбудить мертвого и Стас с замиранием считал его удары, надеясь, что стучит оно так же, как и обычно, а гулкое буханье в груди слышно только ему. Так оно на самом деле и было.
Долго ждать не пришлось. Через несколько минут шаги стали слышны отчетливо, к ним прибавились шорохи и стуки.
Человек шел по незнакомому ландшафту, а кроме всего вообще не умел ходить тихо, потому все время что-то задевал, обо что-то спотыкался, чертыхался себе под нос, еле шевеля губами, но Стас слышал его. Он научился беззвучно двигаться, с быстротой и грацией пантеры, научился слышать то, чего не слышат другие, ведь он много лет прятался, был вне закона и при этом пытался пробраться туда, где в принципе не имел права на существование. Однако он выжил в этом ненавидящем его мире и не только выжил, но и прорвался туда, куда вело его желание отомстить.
Шаркнуло, Стас вздрогнул. Даже при том, что знал когда появится этот человек, все равно вздрогнул, когда прямо перед ним появилась широкая спина в черной кожаной куртке.
Человек чуть повел головой, окидывая комнату взглядом, сделал несколько шагов вперед и уставился на то скопление мебельных обломков, что служило Стасу кроватью. Стас вышел из своего укрытия, словно призрак приблизился к незнакомцу. Секунду или даже меньше он смотрел на кожаную спину, высокий кожаный ворот, черную шапочку, потом величаво взмахнул тяжелой доской и зло обрушил ее на незваного гостя.
Черная кожаная фигура содрогнулась, ноги незнакомца подкосились и он рухнул на грязный, заплеванный пол. Стас опустил доску, оперся на нее, замер. Его чуткие уши ловили малейшее колебание воздуха. Наконец он шумно выдохнул. Незнакомец лежал без движения, а больше в доме никого не было. Он ткнул безжизненное тело ногой, ткнул сильнее, перевернул. Черная шапочка съехала, из под нее выбивались длинные золотистые локоны, ниспадали на милое, только очень бледное, женское личико. Незваный гость оказался незваной гостьей. Стас окинул ее глазами, вздрогнул. В маленьком кулачке она зажимала маленький пистолетик, такой же аккуратненький и ладненький, как она сама.
- Очень интересно, - проговорил вслух Стас, чтобы успокоиться, но дрожь не унялась, а по спине побежали мерзкие мурашки.
- Черт тебя подери, сучка!
Он схватил свое увесистое дубовое оружие и со всего размаху саданул ребром доски по смазливому личику.
Брызнуло. Стас отбросил доску, кинул беглый взгляд на месиво, которое только что было лицом, на расплывающуюся кровавую лужицу, брезгливо передернулся и пошел в ванную.
В ванной Стас проторчал довольно долго. Когда он вернулся в комнату алая лужица уже загустевала, коричневела. Стас наклонился над своей жертвой, вырвал из застывших пальцев пистолет и сунул его в карман. Потом пошарил по карманам, но ничего интересного не нашел. Так, ладно. Теперь надо что-то делать с трупом. А собственно что с ним делать? Взять мешок побольше, да кинуть в Москву реку поглубже. С этой мыслью Стас поднялся с коленей, и пошел бродить по дому.
Единственное, что ему удалось найти, так это драный мусорный мешок из полиэтилена. \"Хе-хе-хе, и кто прислал сюда эту бабу?\" - думал Стас упихивая коченеющий уже труп в мешок, - \"Не сама ж она забрела в доживающий последние денечки дом. Тем более в таком милом наряде, да еще и с пистолетом. Если ты простой смертный, тогда зачем тебе пистолет? У тебя не должно быть пистолета!
А если он у тебя все же имеется, то есть два варианта.\"
- Во-первых ты можешь быть таким же отбросом общества, как и я. Тогда ты не зарегистрирована и бояться мне нечего. Во-вторых ты можешь быть из тех, кто отстреливает таких, как я, в этом случае опять же есть два варианта. Или те, кто следит за тобой и контролирует тебя уже знает, что ты товокнулась, тогда непонятно отчего я еще жив. Или они еще не знают о твоей безвременной кончине, тогда мне надо побыстрее уволочить отсюда труп.
Стас вздрогнул и замер, вслушиваясь в тишину. Только через несколько секунд понял, что говорил он сам.
Просто мыслил вслух, а последнюю фразу сказал громче, чем следовало.
Он тяжело вздохнул и поволок мешок сначала к выходу из комнаты, затем по коридорам, а после вниз по ступеням лестницы.
На улице было прохладно, что поделаешь - вечер. А с другой стороны очень хорошо, что вечер, ведь он может передвигаться незаметно, сливаясь в сумерках со стенами и кустами. Он добрался до реки быстро и легко, да и какие могли быть затруднения, если дом находился недалеко от набережной, а на самой набережной в этом месте и днем-то было пусто, а уж вечером и вовсе ни человечка.
Стас выскочил из кустов, неторопливо перешел через дорогу и остановился привалившись к каменному парапету.
Он долго озирался по сторонам, потом решился: поднял мусорный мешок и снова опустил его на землю. Если мешок с трупом кинуть в реку, то он так по реке и поплывет, что крайне нежелательно. Нужен какой-нибудь груз. Стас огляделся в поисках камня и увидел средних размеров булыжник. Булыжник валялся по ту сторону дороги, возле кустов, из которых он только что выскочил. Стас плюнул и поперся обратно. Однако булыжник, как оказалось, лежит здесь уже давно и в прямом смысле слова прирос к земле. Стас потратил минут двадцать на то, чтобы выворотить камень из земли, потом еще четверть часа возился прилаживая его к трупу.
Наконец взмыленный Стас завершил свой каторжный труд, поднял мешок, перевалил его через парапет и проводил долгим довольным взглядом. Под тяжестью камня мешок с трупом плюхнулся в воду и растворился в черной, уже ночной, реке, оставив в память о себе дюжину торопливо разбежавшихся кругов. Стас улыбнулся, и улыбка вышла по-детски счастливая. Он постоял еще минут пять на высоком, закованном в камень берегу, вдыхая свежесть реки. Потом насвистывая пошел прочь.
Вернуться в свое жилище на ночь он не решился. Мало ли что. Переночевал он в подвальчике многоэтажки, в нескольких дворах от своего дома.
Он спустился в грязный подвальчик, сел, привалился к стене и долго смотрел на нецензурную надпись, потом веки отяжелели и надпись расплылась, превратилась в причудливую трещину...
Рядом появилась еще одна трещина, потом еще и еще. Вскоре вся стена расцвела такими трещинами, оставляемыми свинцовыми фитюльками. Он повернулся, посмотрел туда, откуда должны были лететь эти свинцовые комочки, так изысканно раскрасившие стену его дома.
И тогда он увидел пулю. Пуля летела медленно, казалось, что она не долетит до него и грянется о землю. А она все летела и летела, усиленно раздвигая собой воздух, приближаясь, увеличиваясь в размерах, до тех пор пока не превратилась в женскую головку с милым личиком.
Стас судорожно сжал кулаки и почувствовал в руках что-то твердое. Он наклонил голову и увидел большую тяжелую дубовую доску. Тогда он размахнулся и со всей силы ударил.
По личику потекла кровь, глаза стали пустыми, но губы сложились в страшную улыбку. Лицо приближалось вновь начав уменьшаться. Стас ударил еще, потом еще. Бил долго и сильно, покуда не выдохся, пока доска не выпала из ослабевших пальцев.
Тогда он посмотрел на лицо и замер.
Маленькое-маленькое личико жестоко улыбнулось совсем не женской улыбкой, подмигнуло окровавленной глазницей с вытекшим глазом и превратилось в кусочек свинца.
Нет! Судорожно метнулось в голове.
Сверху навалилось что-то тяжелое, вздрогнуло и обмякло, прижимая к земле. И Стас увидел своего отца, мертвого отца и мертвую маму и мертвых или умирающих знакомых и незнакомых людей. Он захотел закричать, но не смог. Сотни мертвых лиц замелькали перед глазами, слились в бешеном галопе, превращаясь в нецензурную надпись на стене...
Стас подскочил, ударился головой о стену и пришел в себя:
- Тьфу ты, черт!
Он тяжело поднялся. Сердце бешено колотилось в груди, а в глазах еще мелькали страшные картинки. Стас потряс головой, чертыхнулся, влез из подвала и пошел к своему дому.
Войдя внутрь, он вновь, как и вчера, прислушался к своим ощущениям, напрягся, но так ничего и не почувствовал. Тогда он быстро и беззвучно поднялся по лестнице, пробежал сквозь череду дверных проемов и спокойно подошел к своей комнате. На пороге он все же задержался, окинул взглядом комнатушку - никого. Быстро вошел, резко обернулся - в его вчерашнем убежище за шкафом тоже никого не было. Фу-уф! Стас тяжело выдохнул и завалился на кровать. В доме никого нет - факт. Ни звука, ни шороха, ни вздоха.
Пустота и тишина. Но почему-то оставалось впечатление, что что-то не так.
Стас оторвал затуманенный взор от потолка, опустил его на грешную землю и... Его затрясло, он напрягся, подскочил с кровати и присел на пол, рассматривая то, что его так взбудоражило. На грязном, замызганном полу среди шматков пыли, огрызков газетной бумаги и прочего мелкого хлама лежал свежий окурок.
Стас смотрел на маленький, истлевший почти до фильтра бычок, как на восьмое чудо света. Потом аккуратно двумя пальцами поднял окурок с пола и принялся изучать. Что можно сказать про окурок? Вполне достаточно. Во-первых на фильтре остались следы от зубов, очень странно, но объяснимо. Человек нервничал и всадил зубы в окурок.
Кроме того окурок настолько мал, что точно можно сказать - человек, который его здесь сплюнул не носит усов. В противном случае растительность на роже истлела бы вместе с сигаретой. Кроме того золотистая каемка около фильтра и остатки названия говорят о том, что сигареты дорогие, а значит и человек, который их курил не бедствует.
И потом...
Стас замер, мысли в голове оборвались, перепутались и поскакали перепрыгивая друг через друга. В тишине пустой комнаты, отражаясь от голых стен раздался скрип открываемой двери. Двери шкафа! Других нет. Стас медленно начал поворачивать голову, судорожно подыскивая какую-нибудь причину, по которой дверь шкафа могла открыться самостоятельно, без посторонней помощи. Ну да, могла. Например от сквозняка. И потом если кто-то был бы в шкафу он бы не молчал. Ведь так?
- Ну, что, - раздался приятный мужской голос за спиной Стаса. переиграл я тебя, парень?
Глава 3.
Стас резко обернулся, как будто его укусила, подкравшаяся сзади бездомная собака.
- Эй, парень, не так скоро! Не надо резких движений.
Дверь шкафа была распахнута. Внутри подогнув под себя правую ногу, а левую выкинув наружу, сидел мужчина неопределенного возраста. Одной рукой он придерживал дверь шкафа, в другой зажимал пистолет, который недвусмысленно пялился на Стаса своим бездонным дулом. На мужчине был дорогой костюм, видимо сшитый на заказ, так как идеально подходил по фигуре. На приятном, гладковыбритом лице мелькали незначительные морщинки, виски посеребрила благородная седина. На вид Стас дал бы мужику лет сорок, но какой-то внутренний голос говорил, что человек в шкафу выглядит значительно моложе своих лет. Мужчина всем своим видом вызывал симпатию, а потому Стас пробормотал нарочито грубо:
- Ты кто такой, козел?
- Зачем грубить, мой мальчик? Позволь я все-таки вылезу из этого допотопного гроба.
Стас хотел заметить, что в данной ситуации разрешения у него спрашивать бессмысленно, как бессмысленно просить разрешения войти у запертой двери, имея в кармане ключ и пачку отмычек впридачу, но промолчал. Мужик, явно не испытывая никакого стеснения или иных душевных терзаний, вылез из шкафа, затворил скрипучую дверь и подмигнул Стасу:
- Ты, парень, главное пойми одно. Всего одно, но главное, сразу и навсегда. Я тебе не враг и убивать тебя в мои планы не входило, так что можешь расслабиться. Но я знаешь ли тоже не очень люблю находиться в напряге, потому давай договоримся: я не причиняю никакого вреда тебе, а ты не трогаешь меня. Я тоже жить хочу, а у тебя в карманчике... не спорь, я знаю, знаю. Так вот в твоем кармане пистолетик лежит.
Стас хотел что-то сказать, но язык приклеился к небу, а мысли окончательно перепутались. Мужик вальяжно прошествовал через комнату и уселся на его кровати. Стас снова резко повернулся и увидел, что его гость ехидно улыбается. Улыбка у мужика тоже была обаятельная: широкая, обезоруживающая, раскованная. А чего ему стеснятся, подумал Стас, когда у него зубы белые, чистые, как первый снег, а кроме того ровные и крепкие. Мужик разглядывал Стаса, а Стас мужика, и самое отвратительное заключалось в том, что мужик начинал ему нравится. Нравится своим обаянием, своей раскрепощенностью, даже какой-то нагловатостью.
Стас с трудом пересилил себя и сказал, стараясь чтобы его голос звучал как можно более сухо, однако сам поймал себя на том, что это у него не выходит:
- Может быть ты все-таки объяснишь мне, кто ты такой, черт подери! И что ты здесь делаешь.
- Вот так уже лучше, мой мальчик. Но можно и еще вежливее. Например я старше тебя лет на тридцать, а ты говоришь мне \"ты\" - это невежливо.
- Срать я хотел на вежливость! Кто вы такой, дьявол вас задери? И что вам тут понадобилось?
- Вот так уже совсем неплохо. Я...
Впрочем неважно. Ты можешь называть меня Иваном Ивановичем. Зачем я здесь и как я здесь оказался об этом чуть позже. Для начала я хочу знать как тебя зовут.
- Станислав. А...
- Все \"а\", \"но\" и прочее после. Сначала я расскажу тебе то, чего ты не знаешь, но знать обязан, потом ты будешь спрашивать, а после я уточню у тебя кое-что. Ну а там посмотрим. Договорились?
- Договорились.
- Ну вот и ладушки. Только прежде обещай не хвататься за оружие.
- Обещаю, - покорно пробормотал совершенно ошалевший Стас.
- Ну вот и славно. Итак, ты знаешь, что каждому человеку при рождении вживляется микрочип?
Стас утвердительно кивнул.
- Что этот чип содержит в себе всю информацию о человеке, регистрирует доходы и расходы, а также является маячком, дающим возможность контролировать человека?
Стас еще раз кивнул.
- Хорошо. Что еще ты знаешь об этом?
- Ничего. Только это. Нет, - спохватился Стас. - Еще я знаю, что делают с людьми незарегистрированными, с теми кому не вживлен чип.
- Конечно знаешь, - усмехнулся Иван Иванович. - ведь ты и сам один из этих людей.
Глаза его сузились, он смотрел на Стаса будто бы через оптический прицел снайперской винтовки. Стас выдержал взгляд, хотя внутри все дрожало, ответил неприязненно:
- А вы из тех, кто ловит таких как я и...
- Не из тех, - оборвал Иван Иванович. - Я повыше летаю. Но не столь важно кто есть кто. Гораздо важнее другое: с чего все это началось. Вот этого ты и не знаешь, потому сиди и слушай. Началось это тридцать шесть лет назад. Я имею ввиду в России. Весь так называемый \"цивилизованный мир\" перешел на эту систему раньше. Так вот тогда, до две тысячи тринадцатого года, в нашей стране не было никакой системы контроля. То есть она конечно была, но не на том уровне. Были спецслужбы, была армия, были...
Ладно, в общем было множество силовых структур, но и все.
Потом на западе появилось то, что теперь имеется и у нас. У нашего народа всегда глаза на всякую фигню загорались, как у сороки на блестящие финтифлюшки, а потому мы сразу активно начали внедрять эту заразу. Правительству разумеется так удобнее, когда каждый баран под контролем и не надо беспокоиться, но мирное население могло встать на дыбы, потому взяли и применили маленькую хитрость - сказали, что это нововведение исключительно добровольно. Кто хочет делает себе карточку, кто не хочет не делает.
- Какую карточку? - перебил Стас.
- Пластиковую. Обычную пластиковую карточку, какие уже пролезли везде, где можно. Но это был новый тип карточек. Такая карточка являлась и документом удостоверяющим личность, включала в себя всю информацию, начиная от свидетельства о рождении и кончая водительскими правами. Кроме того эта же карточка заменяла и деньги. И такие карточки начали вводить на добровольной основе сначала в Москве.
- Что началось с Москвы понятно. Но на добровольной основе? Неужели нашлось столько идиотов, которые...
- Почему идиотов? Это было удобно. Не надо таскать с собой кучу денег, документов - все умещается в маленьком пластиковом прямоугольничке. Пришел в магазин, сунул карточку, тебе дают товар а у тебя на карточке становится меньше денег. Или едешь ты по городу, превышаешь скорость, тебя останавливает милиция, ты даешь карточку и таким образом сразу предъявляешь права и платишь штраф. Или...
- Не надо со мной, как с тупым разговаривать, - на этот раз перебил Стас. - Лучше скажите вот что, ведь для того чтобы получить от этого кусочка пластика хоть какую-то информацию нужно какое-нибудь считывающее устройство.
- Конечно нужно. Но к тому времени компьютеры были уже в любом уважающем себя заведении, да и не только.
Везде были компьютеры, куда ни плюнь, так что никаких проблем. Но вернемся к системе. Разумеется не все торопились получить подобную карточку, а потому была предпринята очередная хитрость. Были введены некоторые ограничения для той части населения, которая карточек не имела, а население у нас никогда не желало быть в чем-то ущемленным.
При таком раскладе им волей неволей пришлось топать и делать себе пластиковую карту.
Москва уже практически полностью перешла на карточки, когда обнаружилась и другая сторона медали, весьма неприятная, кстати сказать. Люди имеют привычку терять вещи, кроме того они могут оказаться обворованными. И появилось огромное множество народу, которое осталось в следствии каких-то причин без карточек, а следовательно без единого документика, без средств к существованию. Кто был никем, тот стал ничем, ведь человек без документов не человек. Начались скандалы, бесконечные споры и жалобы.
Назревала вспышка народного недовольства.
Тогда один умный человек взял и предложил использовать вместо карточки микрочип. Чип вживлять в человека, таким образом человек всегда сможет носить с собой все свои документы и деньги, и никогда не сможет их потерять или оказаться ограбленным. Этот же умный человек сразу оговорил и другую сторону.
Любой человечек с вживленным чипом сразу окажется под наблюдением, таким образом можно будет знать все обо всех не вылезая из-за компьютера. В последствии выяснилось, что умный человек был американским шпионом, но об этом молчат.
Идея очень понравилась наверху.
Понравилась еще и тем, что пришлась по вкусу западу, который предложил спонсировать воплощение этой идеи в жизнь. Самый большой вклад сделали Соединенные Штаты Америки, причем безвозмездно и с таким видом, что всем сразу стало ясно, что замечательные США окультуривают дикую Россию, а она неблагодарная еще и брыкается.
Тем не менее деньги были получены, а проект запущен. Для начала был образован институт, который занялся разработкой этих самых чипов. Через считанные месяцы институт гарантировал совершенно безболезненное и безвредное вживление. А уже через год чип вводился в кровь при помощи самого обычного одноразового шприца. Теперь куча идиотов поперлась вживлять себе чипы, дабы не иметь никаких проблем. Однако люди понимали, что это уже не карточки, а нечто совсем иное. Многие дотумкали и до того, что попадут под очень жесткий контроль, которого не желали. Тогда и началось сильное беспокойство, волнение и наконец возмущение. Одним из таких возмутившихся был твой отец, - Иван Иванович замолчал и уставился в противоположную стену.
Стас замер, до него только теперь дошел смысл сказанного, долго переваривал, но никак не мог поверить собственным ушам:
- Мой кто? - спросил он наконец осипшим голосом.
Глава 4.
- Твой отец, - тихо повторил Иван Иванович. - Я никогда не забуду тот вечер. Мы сидели с ним у меня на кухне. Нам было всего-то по двадцать лет. Тогда вся Москва только и говорила, что про эту новую систему, и мы говорили, хотя много и не понимали. Твой отец в тот вечер много пил, злился, снова пил, а потом сказал мне вдруг: \"Знаешь, Иван, я не хочу быть подконтрольным\". \"Каким?\" - спросил я. \"Полностью контролируемым! Я не хочу, чтоб какой-то дядя следил за мной в любое время дня и ночи, не желаю чтобы он знал, а тем более видел, как я ем, к кому хожу, с кем дружу, как в носу ковыряю. Так не должно быть. У человека всегда должно оставаться что-то свое личное, тайное, святое наконец. Что-то, чего не знает никто. Ты понимаешь, они хотят отнять у нас наши тайны.
И дело не в том, что кто-то будет смотреть, как я трахаюсь и записывать для себя что-то новое, а может посмеиваться над моей неумелостью. Дело в том, что кто-то вообще будет смотреть. Всегда и везде. Ну пусть не всегда и не везде, но я буду знать, что в любой момент за мной могут подсмотреть, залезть в мое сокровенное. Этого нельзя делать. Это не дозволено никому. Человек должен иметь право на уединение, а тут... Знаешь, если они это действительно сделают, я пожалуй соберу шмотки и уеду подальше. В деревню к тетке, в глушь, в Саратов.\"
А после началось. Таких несогласных было слишком много, но их подкупали. Нет, взяток никаких разумеется не было, но придумывались всякие хитрости. Очень многие, например, купились, когда пошел слушок, что все это делается ради борьбы с преступностью, мол если все зарегистрированы, то преступника найти ничего не стоит. И таких причин выдумывалось очень много, в результате чего практически девяносто девять процентов населения попало под контроль.
- А оставшийся процент?
- А оставшийся процент составляли такие свободолюбивые, как твой папаша и преступники, которые разумеется оставались незарегестрированными, я имею ввиду тех, что были на свободе. Кстати, преступность какой была такой и осталась.
На то, чтобы полностью подчинить Москву новой системе ушло около года. Я имею ввиду начиная с того момента, как стали вводить чипы, то есть уже после провала с карточками. Ну а еще через пять лет был установлен контроль за всей страной, там было уже проще. Твой отец улепетнул в какую-то глушь. Он бежал не один, с ним была целая куча таких же ненормальных, которые считали, что от системы можно убежать. Скажу больше таких кучек ненормальных было довольно много. Глупцы!
- Почему глупцы? Скорее романтики.
- Романтики и глупцы одно и тоже, - отмахнулся Иван Иванович. - Все они думали, что можно убежать от системы, а бежать от системы, все равно, что убегать от лавины, или от скорого поезда со сломанными тормозами, двигаясь исключительно по рельсам. Они даже не глупцы, просто наивные дети.
- А вы?
- Я прагматик, хотя поступил тоже не лучшим образом. Но об этом позже.
После этого наступил период, когда все успокоилось. Многие были довольны, а те кто был недоволен тоже помалкивали. Чипы теперь всаживали при рождении, и ребенок рос уже зарегистрированным. Кстати это оказалось тоже очень удобным. Например какая-то мамаша сидит дома, занимается делами и только временами поглядывает на монитор, что это там малыш делает на улице.
- Так получается, что любой человек имеющий компьютер может контролировать любого другого?
- Нет конечно. Существуют уровни контроля. Полностью страну может контролировать только президент и его окружение. В каждом городе есть мэр, он контролирует свой город.
Ну и так далее, всякие там губернаторы, дирекция крупных предприятий.
В частности родители могут контролировать своего ребенка до достижения последним шестнадцатилетнего возраста.
- А силовые структуры?
- Их уровень контроля не знает никто.
Известно только, что в силовых ведомствах имеются свои уровни. Ну да бог с ними со всеми, позволь, я продолжу.
Стас согласно кивнул, и Иван Иванович заговорил снова:
- Вот так в стране стало практически спокойно. Но прошло шесть лет, и началась новая акция. Все незарегистрированные были объявлены вне закона и началось. Силовики отыскивали незарегистрированных и расстреливали на месте. А так, как им платили за это деньги, то самыми лакомыми кусочками для них стали глухие лесные деревеньки, куда бежали свободолюбивые...
Голос Ивана Ивановича перерос в гул, истончился, растаял. Стас сидел на полу напротив своего гостя, но видел не заплеванную комнату, а зеленый дворик, аккуратные домики, а дальше за домами густой мохнатый лес, который плевался железным дождем. Он видел пулю, которая летела в него удивительно медленно, казалось, что она не долетит, шмякнется прямо перед его носом, но она надвигалась, готовясь воткнуться в его маленькое детское тело. Что-то навалилось сверху, подавило, вжало в землю и...
- Вот так, мой мальчик, - голос Ивана Ивановича неожиданно врезался в его сознание, поколебал страшную картинку, вернул в комнату. - Вот теперь можешь спрашивать.
- Вы говорите, что знали моего отца, - начал Стас после долгой паузы.
- Не говорю, а именно знал.
- Да, конечно, - Стас запнулся, опустил голову и опять надолго замолчал.
- Ну, что же ты? - подбодрил наконец Иван Иванович. - Спрашивай.
- Вы... Ах, да... А... Вы... А зачем вы вообще здесь? - выпалил Стас, как только смог сформулировать мечущиеся в голове мысли. - Никогда не поверю, что вы явились сюда только для того, чтобы поведать мне эту историю.
- Хм, а ты не прост, парень. Конечно не только за этим, но об этом чуть позже. Если у тебя нет других вопросов, то позволь, я кое-что уточню.
Стас молча кивнул.
- Вот и хорошо. Ты незарегистрирован.
Иван Иванович выдержал паузу и Стас снова кивнул.
- Ты родился в лесной деревеньке, когда тебе было восемь лет, твою деревню обстреляли. Все жители погибли кроме тебя.
Стас часто-часто закивал, как он не пытался сдержаться, но в глазах его появилась боль и страх.
- Тебя зовут Стас, тебе двадцать два года, твоего отца звали Роман Паншин.
- Да, все так.
- Вот и славненько, значит я не ошибся.
- А если б вы ошиблись? Что тогда?
- Я редко ошибаюсь.
- И все же?
- Твой труп вряд ли бы нашли. А если б и нашли, что с того? Ты вне закона, - он не без удовольствия отметил, как вздрогнул Стас. - Еще вопросы?
- Нет, - помотал головой Стас.
- Тогда слушай дальше. Как я уже говорил, я прагматик. Меня тоже не устраивает эта система, но я не бегу от нее в лес с целью состряпать коммуну. У меня имеется голова на плечах и в голове этой не так уж и пусто. Поэтому я сразу решил бороться с системой. Как? Очень просто, для начала занял такую социальную нишу, чтобы меня никто не мог тронуть. Я быстренько состряпал себе карьеру в духе нового веяния и стал... Да, не важно.
Но я все же прокололся. Я сам попал под контроль и теперь не могу бороться с системой в открытую, да и завуалированно бороться не получается.
- Бороться с системой? - Стас хитро прищурился. - А говорите, что прагматик. Бороться с системой так же бессмысленно, как бежать от нее.
- Бороться с системой можно, - не согласился Иван Иванович. - Только для этого нужна другая система, причем такая, которая привлечет людей сразу и на долго. А еще для того, чтобы бороться с системой мне нужен человек, вдохновитель и проповедник. Большой и красивый, с огнем в глазах, могущий зажечь такой огонь в других. Я понятно изъясняюсь?
- Вроде бы да. Вам нужен провокатор.
- Нет, мне нужен новатор, двигатель эпохи.
- Громкие слова и ничего больше, - прокомментировал Стас.
- Хочешь больше? Пожалуйста. Мне нужен ты!
Глава 5.
Стас тупо посмотрел на своего гостя. Смотрел долго, присматриваясь, изучая, потом спросил:
- А это еще зачем?
- Мальчик мой, ты действительно так наивен, или придуриваешься? Ты должен стать тем большим и красивым двигателем-проповедником.
- Почему я? Сами бы и двигали, - пробурчал Стас.
- На то есть множество причин. Назову самые основные. Во-первых ты, и это самое главное, незарегистрирован.
Меня можно проконтролировать, тебя практически нет, если правильно подойти к делу. Во-вторых ты молод горяч, за тобой пойдут, в то время как меня обзовут статичным старпером. В-третьих... А, ладно, не суть.
И последние, ты сам этого хочешь.
- Я?!
- А что нет? Разве не за тем ты столько лет пробирался в столицу? Разве ты не хочешь отомстить за погибшего отца, маму? Разве не жаждешь расправиться с теми, кто выжег и сравнял с землей твою деревушку? Разве не потому тебя каждую ночь преследуют кошмары?
- Откуда вы знаете? - вскинулся Стас.
- Жизненный опыт, мой мальчик. Такие события не проходят бесследно, а судя по тому, как ты побледнел, кошмары твои достаточно ужасны. Так вот, я предлагаю тебе безвозмездно поиграть с системой в азартнейшую игру.
- Безвозмездно? Э-э-э, нет. Что я с этого поимею?
- Ты сможешь отомстить и избавиться от своих страхов. Ты сможешь создать новое государство, в котором можно будет нормально существовать. Ты войдешь в историю. Ты...
- Стоп! - перебил Стас. - Это если все пройдет успешно. А если нет? Что я буду иметь тогда? Быструю безвестную смерть? Долгие, ноющие мучения? Спасибо, но овчинка выделки не стоит.
- А ты оказывается еще и грязный торгаш, мой мальчик, - усмехнулся Иван Иванович. - Ну хорошо, предлагаю сделать вот что: собирай свои вещи, если они у тебя имеются, мы поедем в одно безопасное место и...
- Что \"и\"?
- Да ничего, там ты приоденешься, поешь, а потом мы с тобой все обсудим. Идет?
- Идет, - Стас не долго колебался.
Ситуация складывалась, как нельзя лучше, правда было в этом человеке что-то не только притягивающее, но в то же время и отталкивающее, пугающее, однако Стас не придал этому внимания. Он явно нужен этому Ивану Ивановичу, в противном случае его давно бы грохнули. Пока он нужен ему нечего бояться, а там видно будет. И Стас пожал протянутую руку.
Стас вышел вслед за Иваном Ивановичем во двор, кинул прощальный взгляд на совсем теперь мертвый дом, вздохнул. Больше он сюда никогда не вернется, даже если... Нет, лучше не думать про эти \"если\", так спокойнее. Он семенил за этим странным человеком, пробегая по знакомым и не знакомым улочкам. Через пять минут быстрой ходьбы Иван Иванович остановился у приземистой черной машины, распахнул дверцу и кинул Стасу небрежно:
- Садись.
Стас бережно, почти с трепетом сел в шикарную машину, с виду напоминавшую акулу: черная, гладкая, сверкающая лоснящимися боками, с хищно прищуренными глазами фар.
Прекрасная, очень притягательная и вместе с тем хищная. Вся в хозяина, поймал себя на мысли Стас и легонько хлопнул дверцей.
Машина бесшумно сорвалась с места и понеслась через безликий стеклянно-бетонный город. Стас долго смотрел в окно на пролетающие мимо, сливающиеся в бесконечную полоску, дома, пока не почувствовал, что к горлу подкатывает тошнота. Тогда он отвернулся и принялся рассматривать своего нового знакомца.
- Что смотришь? - безразлично поинтересовался Иван Иванович.
- Думаю.
- О чем?
- О том. Вы действительно так уверены в своей и моей безопасности?
- А что?
- Да, как бы сказать... Есть один нюанс, который меня смущает, - Стас замялся и умолк, уткнувшись в спидометр.
- На днях, - начал было он, но снова запнулся.
Иван Иванович бросил на него хитрый взгляд и поинтересовался, снова отдав свое внимание дороге:
- Это ты про девчонку ту?
- Откуда вы знаете? - поперхнулся Стас.
- Забудь. Надо же было кого-то отправить посмотреть чем ты живешь и тот ли ты человек, который мне нужен. А ты зверюга, хм. Нет, я конечно знал, что она вряд ли вернется, но что бы так, хм.
- И вы, зная что она погибнет, послали ее ко мне?
- Ну уверенность была не стопроцентной, но в общем да. Сама виновата, так просилась, так просилась, ну и получила. И потом, мальчик мой, неужели же ты хотел, чтобы на ее месте оказался я? - Стас смолчал, а Иван Иванович продолжил: - Я никогда не пойду на неоправданный риск. Зачем испытывать судьбу?
Проще послать какого-нибудь шалопая, типа этой девицы, что бы знать, где споткнешься. Я не могу умереть, мой мальчик, я еще очень нужен. Я должен сделать то, что задумал, просто потому, что никто кроме меня этого не сделает.
- И я тоже? - задумчиво проговорил Стас.
- Что тоже? - не понял Иван Иванович.
- Тоже протаптываю вам дорожку, делаю то, что вы боитесь сделать сами? Когда меня укокошат вы пойдете по протоптанной мною дорожке и, зная где споткнулся я, не упадете там сами?
- Нет, ты другое дело. Ты совсем другое, чем раньше ты это поймешь, тем лучше. Если ты споткнешься, то для меня это тоже скорее всего будет крахом.
- А если нет? Если вы выплывете? Тогда пойдете сами, наученные моими ошибками?
- Нет, найду другого, но сам не пойду, - подумав ответил Иван Иванович.
Стас молча уставился в окно, через некоторое время он повернулся и тихо попросил:
- Остановите, меня укачало.
Машина резко затормозила, Иван Иванович повернулся и выразительно посмотрел на Стаса:
- Только не вздумай бежать, мой мальчик, - вкрадчиво проговорил он, но в голосе послышалась угроза. - Если ты убежишь, я придумаю что-то другое, но с тобой будет кончено в ближайшие несколько часов. Поверь, я могу это сделать.
Стас молча вышел и поплелся к кустам, настроение у него резко испортилось.
Когда они приехали на место, Стас подремывал на заднем сиденье. Иван Иванович вылез из машины, открыл заднюю дверцу и тронул парня за плечо:
- Вставайте, граф, вас ждут великие дела.
- Чево?
- \"Чаво, чаво\", - передразнил Иван Иванович. - Живу я тута. Вылезай, говорю, приехали.
Стас вылез из машины, потянулся, огляделся. Вокруг был парк, через который летела прямая, как стрела, дорожка. За его спиной она оканчивалась кружевной решеткой ворот, а впереди из-за деревьев выглядывал аккуратненький особнячок. Иван Иванович квакнул сигнализацией, и они пошли по дорожке к особняку.
Особняк, вопреки ожиданиям Стаса, оказался значительно больших размеров и поражал сверкающей чистотой: и белоснежные стены, и сказочные витражи в окнах просто блистали в лучах заходящего солнца.
Иван Иванович отпер дверь и приглашающе кивнул, пропустил Стаса вперед.
Внутри тоже было чисто, опрятно и даже уютно. Обстановка дома не поражала взгляд особой изысканностью, даже наоборот, была очень проста, но, как прикинул Стас стоила немалых денег.
- А зачем тратить огромные деньги на такие простые вещи, если их можно купить дешевле. Почему не позволить себе что-то шикарное?
- А это что, не шикарно? Сделано на века из самых дорогих и самых лучших материалов прекрасными мастерами. Что еще надо? Всяческие излишества и извращения действуют на нервы, мой мальчик. Кроме того, я не держу никаких слуг или еще чего-то подобающего дворцам. Раз в неделю приходит милая молчаливая старушка и убирает тут все. Так что остальное сделаешь самостоятельно. Теперь, вот твоя комната. В шкафу кое-какое тряпье, переоденься. Только помойся сначала. Когда закончишь, спустишься вниз. Я жду тебя с ужином.
Стас долго изучал действительно шикарную ванну. Потом, когда набралась вода, скинул свои лохмотья, которые еще вчера считал верхом изящества, и улегся в теплую, благоухающую ароматическими солями воду. Такого наслаждения от мытья он не испытывал никогда. Пересилить себя и вылезти из теплой воды в объятия мохнатого полотенца было очень не просто, поэтому в комнате Стас оказался только через сорок минут. Содержимое шкафа также задержало его на долго. Он перетряхнул целую кучу дорогих костюмов, какими мог только любоваться в витринах модных магазинов.
Наконец выбор его остановился на шикарном костюме цвета морской волны. Стас влез в брюки, напялил пиджак и долго изучал свою преобразившуюся фигуру в большом зеркале. Нет, что не говори, а все же есть в этом и нечто приятное. Ездить в шикарной машине, нежиться в бесподобной ванне, носить дорогие костюмы, шитые на заказ, есть...
Да, кстати, чтой-то жрать хочется.
Интересно чем тут кормят? Если еда под стать всему остальному, то пожалуй имеет смысл остаться. По крайней мере ему Иван Иванович, или как там его на самом деле, ничего плохого не сделает. Во всяком случае он дал понять, что то, что плохо для одного из них, плохо для обоих. Это радует. Иметь такого непонятного человека в числе врагов как-то не очень тянет.
Стас сбежал по лестнице, прыгая через две ступеньки, влетел в огромную комнату, которую правильнее было бы назвать залом, и замер. Огромный стол был сплошь заставлен какими-то экзотическими кушаньями, которых Стас отродясь, не то что не ел, не видел. Даже не догадывался об их существовании! А тут... Глаза разбегались от такого изобилия.
Иван Иванович сидел во главе стола. На гладковыбритом лице поигрывала ехидная улыбка. Рука его потянулась к супнице, подняла крышку и выпустила в потолок облако пара. Одуряющий аромат раскатился по комнате, Стас сглотнул, но рот снова наполнился слюной. Иван Иванович улыбился уже не таясь.
- Садись, мой мальчик, откушай со мной.
Тут есть пара тройка блюд, которые ты вряд ли пробовал.
Стас послушно подошел к столу, выдвинул стул и плюхнулся, будто ему ноги подрубили. Иван Иванович разлил содержимое супницы по тарелкам, водрузил на место крышку и приглашающе кивнул. Стас чинно взял ложку, аккуратно зачерпнул, пригубил, а потом не выдержал и накинулся на еду так, словно его месяц морили голодом. После супа было мясо, птица, рыба, гарниры, холодные закуски всех мастей. Стас уже не соображал, что ест, да и не лезло в него больше, хотя глаза выхватывали кушанья, которые так и не успел попробовать.
Иван Иванович ел мало, неторопливо, смаковал каждый кусочек, будто других радостей у него в жизни не было. Покончив с обедом он откупорил большую зеленую бутылку, плеснул в бокал золотистую жидкость и сделал маленький глоточек.
- Мда, недурно, - сообщил он довольно щурясь. - А ты, мой мальчик, как ты относишься к хорошему вину?
- Понятия не имею, - пробормотал Стас с набитым ртом. - Я его никогда не пробовал.
Иван Иванович поднялся, наполнил второй бокал и подошел к Стасу.
- Держи, попробуй, - он протянул парню бокал. - Только прожуй прежде.
Стас не дожевывая торопливо сглотнул, присосался к бокалу и оторвался от него только тогда, когда янтарной жидкости не осталось ни капли.