Сталкер опустил автомат и, вытащив из-за спины широкий боевой нож, медленно двинулся к лежащей у стены девочке.
Творившееся вокруг напоминало кошмарные картины Босха.
Люди вперемешку с мутантами атаковали и уничтожали других людей, одетых в военный камуфляж.
Вот огромный псевдопёс, прыгнув вперёд, ударом мощных лап в грудь повалил наземь рослого парня с сержантскими нашивками и, добравшись до его горла, со злобным ворчанием вцепился мёртвой хваткой в человеческую плоть. Стальные челюсти с хрустом разгрызли хрящи и кости, чуть ли не напрочь отделив голову от тела. Алый шершавый язык обагрился тёплой кровью. Сделав всего пару глотков, псина оставила жертву и устремилась за следующей. Визжащий от ужаса солдат выпустил в упор, прямо в окрашенную кровью морду, целый автоматный рожок, но не смог остановить атаку. Псевдопёс допрыгнул до бойца, сшиб его с ног и, не сумев завершить начатое, издох. Ополоумевший от ужаса парень на четвереньках отполз от конвульсивно дёргающейся туши, но далеко скрыться не успел, нарвавшись на очередь, выпущенную из «Абакана» Стылого…
Четверо снорков схватили за руки и за ноги ещё одного военного и принялись дружно растягивать жертву в разные стороны. Будь они обычными людьми, вряд ли у них что-либо вышло без применения холодного оружия. А так… Послышался жуткий треск… и на пол рухнуло лишённое конечностей дико орущее тело. Ряха поставил милосердную точку в этом акте хардкорной треш-драмы. Но разбушевавшиеся мутанты всё не унимались. Стайка ушастых тушканчиков загнала в угол троих вояк и, дождавшись, пока у тех кончились боеприпасы, кинулась на людей, впиваясь в незащищённые комбинезонами участки тел, разрывая одежду, царапая кровоточащую плоть острыми коготками. Военные сбрасывали с себя плотоядных грызунов, молотили прикладами и кулаками, круша черепа и перебивая хребты. Однако атакующих было слишком много, чтобы получить хоть какой-то шанс на спасение. Пробегавший мимо Болид содрогнулся, вспомнив о таком же нападении мелких мутантов, которому подверглись он и его товарищи на Дикой территории. Он воочию увидел возможный неблагоприятный исход битвы с опасными грызунами.
«Гром» Степана не умолкал до тех пор, пока не был расстрелян последний рожок. Тогда парень сменил его на «Волкер», который, конечно, был менее скорострелен, но в ближнем бою, пожалуй, служил даже лучше. Чадов старался не замечать, куда и в кого он палит и каковы результаты его стрельбы. Он словно «выключился». Был уже не самим собой, журналистом из Киева, представителем одного из уважаемых столичных изданий, он превратился в бездушного робота, машину, бездумно сеющий смерть механизм. Как тогда, во время кровавого кумете у «затоновцев».
За ним неотступно следовал отец Иоанн, прикрывая Чадову спину. Стрелял ли он и убивал ли, Степан не присматривался. Наверное, стрелял и попадал. Не зря же то тут, то там падала очередная жертва в военной экипировке или белом халате.
Сейчас для Чадова не было главным, кто и скольких врагов положил. Его гнал вперёд рвущий душу Зов. Только он существовал и был главной целью.
Призыв то затихал, то звучал с новой силой. По тому, насколько отчётливо и громко он был слышен, журналист и прокладывал себе путь, сметая всех, кто стоял у него на пути.
Вот Зов неожиданно ударил по ушам, превратившись в предсмертный крик.
Кричали откуда-то из-за двери, находившейся в пяти метрах слева. Оттуда же доносились звуки автоматных очередей и чьё-то невнятное рычание.
Плясун вышиб ногой дверь и стремительно ворвался в помещение. Его глазам открылась зловещая картина.
У дальней стены скорчилось гигантское тело матёрого кровососа, а чуть правее в углу безвольно лежало, раскинув ручонки, маленькое детское тельце. Над девочкой, зажав в руке боевой нож, задумчиво склонился забрызганный багровыми каплями Шиз.
— Что с ребёнком?! — отчаянно крикнул Степан. — Мутант успел задеть её?
Сталкер испуганно обернулся и, кинувшись к окровавленной твари, поспешно вонзил сталь в правый глаз кровососа, несколько раз прокрутив клинок. Вытащил нож, повернулся лицом к Степану и сделал пару шагов навстречу. На его бледном лице застыло какое-то совершенно безумное выражение.
— Нашли? — спросил появившийся на пороге батюшка.
Шиз остановился и медленно, словно нехотя вложил клинок в ножны.
— Ага! Еле с тварью управился! — кивнул головой на распростёртый труп кровососа. — Девочка, кажется, жива…
Опрокидин подошёл к поверженному монстру, поглядел на него, покачал головой и вперил в сталкера пытливый, какой-то потусторонний взор. Зрачки его словно исчезли, и точно голубое небо глянуло из глаз. Казалось, что и батюшка исчез, и только один этот взгляд остался. Шиз отвёл глаза, а затем бочком выскользнул из комнаты.
Чадов, ничего не замечая, подхватил на руки лёгкую как пушинка девочку.
— Нюшка… Нюшечка!
Тщетно.
Ребёнок не отзывался. Маленькая грудка тяжело поднималась и опадала, придавленная тяжестью большого уродливого камня, формой напоминающего человеческое сердце.
Степан хотел оторвать эту мерзость, сбросить её с тела ребёнка, но у него ничего не получилось. Камень прирос к детской плоти, словно был её частью.
— Не трогай! — окрикнул отец Иоанн. — Это опасно и для тебя, и для девочки.
Справа от журналиста что-то щёлкнуло, и в стене открылась до того невидимая дверь. Оттуда возникла нога в чёрном туфле, а затем рука и половина человеческого корпуса, облачённого в белый халат.
— Поспешите, Док, кажется, дорога свободна!
В комнату вошёл молодой человек в очках. Заметив Степана с девочкой на руках и Опрокидина, он попытался было скользнуть назад, но оказался в цепких батюшкиных руках.
— Постой-ка, чадушко, — елейным голосом прошептал ему на ухо пастырь. — Исповедоваться не хочешь? Степан, глянь-ка, что у нас там…
Пройдя в потайную дверь, Чадов оказался в просторном кабинете, уставленном полками с теснящимися на них книгами на русском и иностранных языках. Несколько больших плазменных экранов на стенах, огромный стол, покрытый зелёным сукном. На столе навороченный компьютер, те же книги, блокноты, пара каких-то непонятных приборов.
И человек в белом халате, при виде журналиста плюхнувшийся в глубокое кожаное кресло, приставленное к столу.
Отчего он так пристально рассматривает Степана? И почему его пухлое лицо с характерным горбатым носом, обрамлённое чёрными кудрями, кажется знакомым?
— Ну, здравствуй, Стёпа, — вяло помахала рукой бледная фигура.
— Борька, ты?!…
* * *
Тот страшный день их с Чадовым рыбалки навсегда врезался в душу Бориса Шермана, резко изменив его судьбу.
Когда утлая лодчонка перевернулась и Боря стал тонуть, он вдруг отчётливо увидел в мутной воде перед собой страшный лик Смерти. Он был бледен и печален. Старуха с длинными усами, огромным зубастым ртом и такими же большущими, без век глазами-блюдцами в упор смотрела на гибнущего мальчика, как бы ожидая от него чего-то.
«Мишка Гамми», не будучи в состоянии вслух спросить её, чего она хочет, послал Смерти мысленную мольбу. Думал, не услышит и не откликнется.
Как же. И услышала, и отозвалась.
«Служи мне, приноси жертвы и будешь жить долго-предолго», — предложила глазастая старуха.
«Клянусь!» — всем сердцем пообещал задыхающийся мальчуган.
Усатая уродина взмахнула рукой, напоминающей рыбий плавник, и Шерман-младший сразу почувствовал, что его тело устремляется вверх. Через мгновение в лёгкие ворвался живительный воздух.
— Слава Богу! — раздался знакомый голос телохранителя Петра. — Как вы себя чувствуете, Борис Александрович?
— Где она? — игнорируя его вопрос, принялся оглядываться по сторонам мальчик. — Где?
Он, конечно, имел в виду Смерть, но «бодигард» и одноклассник не поняли, думая, что речь идёт о рыбе. Глупцы! Сдалась она ему.
С той поры Борис Шерман стал верным слугой Большеглазой.
Он долго думал, как ему лучше пригодиться страшной Владычице, перебрав множество комбинаций. В конце концов решил остановиться на карьере биолога, занимающегося разработкой психотропного оружия. Именно эта стезя, как подсказывало ему извращённое сознание, способна была привести к максимальному выполнению молчаливого Договора, заключенного между ним и костлявой. Благо, задатки у Бориса к естественным наукам имелись. Плюс финансовая поддержка отца и его же связи в министерстве обороны.
Когда полгода назад Борису Александровичу Шерману, уже доктору наук и профессору, предложили возглавить секретную лабораторию в Зоне, он, поразившись открывающимся перспективам, тут же дал согласие. Ведь это было такое открытие, такое открытие, что за него десятка Нобелевских премий мало! Если бы Нобеля, конечно, давали за достижения в искусстве истребления рода человеческого…
— А зачем тебе понадобилась конкретно Нюшка? — скрипнув зубами, перебил Степан бредовые излияния бывшего однокашника. — Мало подопытного материала было?
Учёный кивнул головой в сторону двери.
— Ты не понимаешь! — брызжа слюной, восторженно забормотал Шерман. — Это уникально! Абсолютная сочетаемость с «сердцем Смерти»! Она прирождённый симбионт, питающий артефакт своей энергией! Жаль, что маловата. Ненадолго хватит. А ведь какая замечательная батарейка!…
— Заткнись, ублюдок! — вне себя от ярости гаркнул Чадов.
Если бы не девочка, лежащая у него на руках, он бы, наверное, задушил это мерзкое, похожее на жабу чудовище.
— Лучше скажи, как её избавить от этого твоего «украшения»!
— Но зачем?! — откровенно удивился учёный. — И вообще боюсь, что это невозможно! Симбионт не выживает после контакта с «сердцем Смерти»…
— Это мы ещё посмотрим, — сказал, входя, отец Иоанн, услышавший последнюю реплику Шермана. — Есть тут у меня одна мысль…
При виде священника Шерман широко распахнул глаза и испуганно вжался в кресло.
— Но как?! — прохрипел он. — Этого не может быть!…
Вдруг лицо его налилось кровью, рука схватились за горло, яростно рванула воротник. Борис вытянулся в кресле, хватая воздух широко раскрытым ртом, потом обмяк. Голова склонилась набок, изо рта на подбородок потянулась струйка слюны.
Пастырь подошёл к нему, взглянул в глаза, пощупал пульс.
— Всё кончено, — констатировал. — Он мёртв…
— Что ж, — процедил сквозь зубы Чадов, — в данном случае без сожаления скажу: собаке собачья смерть…
— Не могу не согласиться, чадо. Аминь!
Глава семнадцатая. В логове смерти
Секретная лаборатория в НИИ «Агропром»
Через пару часов после начала штурма секретной лаборатории операция по её уничтожению была завершена. Это был блицкриг, о котором в своё время мог только мечтать бесноватый фюрер. Люди и мутанты действовали в каком-то едином порыве, откликнувшись на Зов, посланный крохотной девочкой, находящейся в бессознательном состоянии.
Небольшой, всего пару взводов, гарнизон, состоявший, как выяснилось, преимущественно из контрактников, был полностью истреблён. Равно как и учёный персонал в белых халатах. «Пленных не брать!» — таков был негласный девиз этой акции. Султан, руководствуясь требованием своего неизвестного нанимателя, переданным на ПДА, попробовал было сохранить жизнь парочке вояк, особенно добровольно сдавшемуся в плен полковнику, в чём нашёл поддержку большинства «крестоносцев», однако не преуспел в этом начинании.
Не позволили монстры, томившиеся в плену у служителей Смерти. По-видимому, у представителей фауны Зоны выработался условный рефлекс против своих мучителей. Военный камуфляж и белые халаты действовали на мутантов подобно тому, как действует красный плащ тореадора на быка. Пленные были бесцеремонно отбиты у почти не оказывавших сопротивления «союзников» и уничтожены на месте.
Чудищ можно было понять. Когда «затоновцы» и сталкеры принялись обследовать захваченную территорию на предмет сбора трофеев, то были шокированы даже видавшие виды ветераны Зоны. Эксперименты, проводившиеся в этом логове смерти, были воистину чудовищными. Казалось, воплотились в жизнь кошмарные предвидения писателей-фантастов, начиная от Герберта Уэллса с его доктором Моро и Александра Беляева с живой головой профессора Доуэля, предупреждавшие о необходимости нравственной ответственности учёных за свои исследования и открытия.
Расчленённые тела с вживлёнными искусственными органами. Банки и склянки, в которых плавали разнообразные органы с подсоединёнными к ним проводками и датчиками. Бьющиеся сердца, подрагивающие и, казалось, грозящие пальцы, тяжело дышащие лёгкие… Смотреть на всё это без содрогания просто не было сил. А ведь помещений, где размещались подобные экспонаты, в этой жуткой кунсткамере было очень много. Причём в некоторых из них находились свидетельства того, что опыты проводились не только над мутантами, но и над самыми обычными людьми. И бандиты, и сталкеры с ужасом обнаружили нескольких довольно известных персон, по слухам, пропавших без вести или погибших после встречи с Конём Бледным.
В одном из помещений Стылый с Болидом нашли прозрачную капсулу, напоминающую хрустальный гроб сказочной Мёртвой царевны, где покоилось тело страдальца Ромеро. Сталкер был как живой. Лежал, спокойный и умиротворенный, с застывшей на устах лёгкой улыбкой. В соседнем боксе была ещё парочка подобных «гробов», но рассмотреть их обитателей сталкерам не позволил отец Иоанн, категорически воспротивившийся тому, чтобы к капсулам совались зеваки-непрофессионалы. Ещё повредят чего-нибудь, а ведь страдальцам, лежащим в этих саркофагах, наверняка можно как-нибудь помочь.
— Да кто ж им поможет? — удивился Стылый и напомнил священнику о том, что Ромеро может прийти в себя, если его доставить на Большую Землю.
— Вот профессионалы этим и займутся, — пообещал батюшка и, взглянув на экран своего ПДА, пообещал: — Уже совсем скоро. Так что нечего здесь попусту шастать. Идите, авось кому помощь ваша нужна.
И тут же попросил Султана выделить пару крепких ребят, вооружённых получше, для охраны «важного стратегического объекта». Проследив за исполнением своей просьбы, пастырь вернулся в кабинет Шермана, где оставил Степана, в полной прострации застывшего над телом Нюшки. «Крестоносцы», переглянувшись и повздыхав, двинулись за своим духовным отцом. Что ж, ему, наверное, виднее. Он к Богу близок, следовательно, и к Смерти тоже.
Идя по коридорам, они становились свидетелями того, как осатаневшие мутанты крушили всё и вся вокруг. С треском ломались клетки, служившие монстрам узилищами, с жалобным дребезгом разбивались банки и склянки со зловещими препаратами, взрывались, искря, уничтожаемые чудные приборы…
Люди, стараясь не попадаться монстрам на глаза, тихонько чистили сейфы, ящики письменных столов и одежные шкафчики, набивая сумки и карманы найденной наличностью, ценными вещицами в виде золотых и серебряных цепочек, перстней, зажигалок, портсигаров и всякой прочей «мелочи». Кое-кто, выполняя особое распоряжение Султана, промышлял электронными и бумажными носителями, содержавшими всевозможную информацию о деятельности лаборатории.
В общем, всё шло по обычному сценарию, расписанному ещё с глубокой древности: «Горе побеждённым!».
— Может, её причастить, или как там у вас это называется, отче? — с жалостью глядя на бледное, с заострившимися чертами личико девочки, предложил Стылый. — Говорят, это помогает…
Опрокидин тяжело вздохнул.
— Соборовать, сыне, соборовать. Не время и не место. Во-первых, у меня нет при себе Святых даров. Во-вторых, хорошо бы, чтобы ребёнок находился хоть в каком-то сознании. Да и мала она, с семи лет соборовать можно. А в-третьих, я сам не готов. Понимаешь, надо бы очиститься от всей той скверны, в которой мы изгваздались тут… Ой, — махнул рукой батюшка, — да ты ж сам всё разумеешь…
— Да понимаю я, — согласился сталкер. — Но от этого лучше не становится. Как на него посмотрю, — кивнул на Степана, — так волком выть хочется. Что ж мы, даром столько отмахали и столько наворотили, а?
— Отчего ж даром, чадо неразумное? — урезонил его святой отец. — Какое дело сделали! Гнездо злодейское разорили. Неповадно теперь будет кое-кому в опасные игры со Смертью баловаться.
— Это да. — Стылый скосил глаза на труп профессора Шермана, уложенный на пол и прикрытый простыней. — Но как бы другие по его следам не пошли…
— Проследим, — подал голос Болид, красноречиво поглаживая ствол верного «Винтаря».
Он с комфортом устроился в опустевшем кресле бывшего владельца кабинета и по-хозяйски изучал содержимое его стола. Довольно быстро это ему прискучило. Видать, не нашёл ничего стоящего внимания. И тогда Болид занялся компьютером, отыскав на винте какую-то замысловатую игрушку. Наверное, «стрелялку». Потому как из динамиков стали доноситься звуки выстрелов и оглушительных взрывов, обычно сопровождавшие такие игры.
— Не настрелялся, красавец! — сплюнул в сердцах Стылый. — Хоть звук немного прикрути, киберспортсмен хренов!
— Так это же «F.E.A.R.-5», ураганный FPS про маленькую инфернальную девочку… Между прочим, очень похожую на нашу Нюшку…
— Убавь звук, говорю, ну честное слово, будто дитя малое…
Болид послушно вырубил динамики, после чего сосредоточенно погрузился в виртуальный мир.
— Стёп, — подошёл к приятелю сталкер и участливо положил ему руку на плечо. — Может, перекусишь? Или накатишь стакан-другой? По себе знаю, помогает… Иногда…
Чадов, казалось, не слышал. Посмотрел на Стылого пустыми, стеклянными глазами и снова склонился над ребёнком.
— Не дело, — пробормотал себе под нос отец Иоанн.
Его ПДА запиликал. Батюшка взглянул на экран и, облегчённо вздохнув, размашисто перекрестился.
В кабинет заглянул озабоченный Ряха.
— Святой отец, там к вам гость приехал. На джипе. Требует пропустить. Султан интересуется, вы в курсе или как?
— Давай, давай, пропускай! — торопливо закивал Опрокидин. — Что там с мутантами?
— Уже почти все убрались прочь. Закончили погром и удалились по своим конурам.
— Ага! Ну, ладно. Веди гостя дорогого.
Полевой командир «затоновцев» удалился, оставив большую часть «крестоносцев» в недоумении.
— Что там за важный гость такой? — заинтересовался Болид, отрываясь от игры.
— Сейчас увидите. — Пастырь буквально сиял от радости. — Ты лучше скажи, где ещё один наш собрат?
— Это вы о Шизе, что ли? — уточнил сталкер. — Да кто ж его знает? Где-то промышляет лёгким хабаром…
— Ну-ну… — насупил брови батюшка.
Прошествовал к удобному кожаному дивану, на котором журналист устроил Нюшку.
— Всё, Плясун, — вкрадчиво прошептал, склонившись к уху Чадова, — кончились твои испытания.
Как ни тихо были произнесены эти слова, но Степан их услышал. В его взоре появилась осмысленность. И надежда…
* * *
— Ты чё, кретин! — раздался из-за двери противный, визгливый, с лёгкой картавинкой говорок. — Куда ты их тащишь, урод чёртов?! Ну-ка отдай дяде эту гадость! Быстро, я сказал!
В комнату ввалился странный тощий субъект, одетый в длинный плащ и широкополую кожаную шляпу. В одной руке он держал туго набитый саквояж, в другой у него была зажата толстая пачка ассигнаций.
— Нет, вы только полюбуйтесь на этих воинствующих троглодитов! — возмущённо завопил он с порога вместо приветствия. — Играются опасным психотропным оружием, будто простыми бумажками для «Монополии»! Кто здесь главный?
— Я! — сконфуженно промямлила просунувшаяся в дверь уголовная морда Султана.
— Так, голубчик! — Субъект ткнул ему под нос пачку купюр. — Распорядись немедленно собрать всё это дерьмо до последней бумажки и тотчас же сжечь его! Желательно с закрытыми глазами! В противном случае я не ручаюсь за психику твоих бандерлогов!
— Типа? — На лице узбека отразилась мучительная работа мысли.
— Ты чё, тупой или, может, имбецил? Перестреляют друг друга на хрен! Или перережут!
— Ты кито, дарагой? — попробовал наехать на незнакомца Каримов, но с ходу получил отпор.
— Кто-кто? Конь в пальто! И научись вежливо разговаривать со старшими, дебил!
У Мирзы глаза на лоб полезли от подобной наглости. Щёки главаря «Затона» покраснели и затряслись. Было видно, что сейчас начнутся крупные неприятности.
— Остынь, Мирза! — вмешался Опрокидин. — Ты что, с Болотным Доктором решил поспорить?
— Вах! — квакнул Султан. — Так чиво ж сыразу так и не сказали, нах…
Его голова скрылась за дверью, и тут же послышался дикий ор:
— Билять вашу мать! Сабрать тут все сыраные бумажки па тысяче гривен и сыжечь! У каво увижу — гылаза на жопу натяну, нах!… Жечь, типа, с закырытыми гылазами!!
— Вот теперь порядок! — удовлетворенно ухмыльнулся легендарный житель Зоны, обнажив мелкие ровные зубы. — Уступи-ка дяде место, парень!
Болида как ветром сдуло с кресла. Даже компьютер выключить не успел. Вновь прибывший глянул на монитор и удивлённо хмыкнул. Сталкер покраснел.
— Ну, ребятки, что тут у нас? — устроившись за столом, снял шляпу и оглядел всех присутствующих Доктор.
По виду ему было лет сорок с небольшим. Ровесник отца Иоанна. Или даже чуть моложе. Где-то метр семьдесят росту, довольно щуплый. На первый взгляд, ничего примечательного в его внешности не было — короткий ёжик русых волос, тонкие, плотно сжатые губы, небольшой нос с чуть заметной горбинкой, на котором примостились прямоугольные очки. Но вот глаза… Ясно-синие, обрамлённые сеточкой морщин, они как рентгены впивались в душу любого, кто смотрел в них, выворачивая наизнанку самые потаённые желания и скрытые мысли. Такие холодные и отстранённые, они то выражали глубочайшее презрение, от которого хотелось поёжиться, но уже через секунду сияли едкой иронией, высмеивая собеседника.
— Вот, — растерянно указал на Нюшку Чадов. — Ребёнок заболел…
— Сам вижу, не слепой, хоть и в очках! — рявкнул лекарь. — Куда ж вы смотрели, олухи, что дите до такого состояния довели?!
Легендарный обитатель Зоны стремительно преодолел расстояние, отделявшее стол от дивана, и склонился над ребёнком.
— Кто отец?
«Крестоносцы» разом уставились на Степана. Парень смущённо покраснел.
— Да я, собственно, не…
— Всыпать бы тебе, папаша, по мягкому месту! Да розгами, не ремнём! И предварительно в соляном растворе их замочить!
Доктор строчил ругательными фразами, как из автомата. Странно, но Плясун совсем не чувствовал обиды. Наоборот, будто кто снимал тяжёлые камни с его души.
Так, бранясь, врач между тем ловко и споро выполнял свои обязанности. Шлепнув на пол у изголовья девочки саквояж, он распахнул его и стал жестами умелого фокусника извлекать оттуда одну дивную вещицу за другой. То небольшое зеркальце в изящной золочёной оправе, которое он подержал над ротиком ребёнка и удовлетворенно хмыкнул, заметив на поверхности слабое пятно от дыхания. То достал какие-то диковинные очки, похожие на окуляры ювелира — с выдвигающимися линзами-объективами. Нацепив их вместо своих обычных, врачеватель вперился в жабу-артефакт, присосавшийся к Нюшкиной грудке. Похмыкал, осторожно потрогал нарост длинным пальцем с аккуратным маникюром. Снял «бинокль». Выудил длинную серебряную иглу-спицу и потыкал ею в сердцеобразную штуковину. Иглу сменил острый скальпель с узким и тоже длинным лезвием. Доктор попробовал сделать на артефакте надрез. Неожиданно Нюшка ойкнула.
Степан дёрнулся, словно это его резали.
— Спокойно, молодой человек! — погрозил ему скальпелем загадочный обитатель Болот. — Спокойно! Нервные клетки не восстанавливаются! Скопытишься тут от инфаркта или инсульта, так мне ещё и тебя реанимировать придётся!
Он посмотрел на сталкеров.
— Здесь имеется нечто, хотя бы отдалённо напоминающее операционный зал?
— И не один, — нервно сглотнул Стылый.
— Значит, так! — Доктор бесцеремонно ткнул скальпелем в грудь Болида. — Ты будешь мне ассистировать! Бери ребёнка и тащи в операционную! А ты, дружище, — повернулся к Стылому, — станешь на дверях, и чтоб никакая зараза не смела нам мешать! Всем всё понятно?!
— Но… — вздрогнул Чадов.
— Вот именно! — погрозил ему кулаком врач. — Никакая зараза! В том числе и чадолюбивые родители, чтоб их!… Вперёд, олухи царя небесного!
Болид подхватил Нюшку на руки и куда-то поволок. За ним подались Болотный Доктор и Стылый. Рванувшегося было следом журналиста удержал за руку Опрокидин.
— Погоди! Раз он сказал, что нельзя, значит, нельзя. Не нужно ему мешать.
— Вы так в нём уверены, отче?
— Больше, чем в самом себе! — не колеблясь, ответил пастырь. — Скажи спасибо, что он был неподалёку и сразу откликнулся на мой призыв.
— Давно его знаете?
— Как сказать, — помялся святой отец. — Захаживает в гости. Но ты как будто сам о нём не слыхивал.
— Естественно, слышал, — вздохнул Степан. — Это я так, для самоуспокоения…
— Давай лучше кое с кем переговорим, пока суд да дело. Всё время быстрее пройдёт.
Он вышел в соседнюю комнату и через минуту вернулся, подталкивая впереди себя молодого человека в белом халате.
— Знакомься. Это ассистент твоего однокашника, Алексей Тарасов. Давай, человече божий, исповедуйся. Авось часть грехов отбудешь…
Как известно, Зона богата на артефакты. Уникальные штуковины непонятного происхождения, обладающие чудесными свойствами, встречаются здесь чуть ли не на каждом шагу. Большей частью они применяются в бытовых ситуациях. Ну, там сигаретку сталкеру прикурить, вес тяжёлого рюкзака уменьшить, радиацию нейтрализовать, чуток здоровье поправить и тому подобное. Так сказать, «умные вещи» из волшебных сказок. Потому и цена таких диковинок невысока.
Но порою попадаются и редкостные экспонаты, наделённые поистине поразительными качествами. Ну, не «философский камень», конечно, способный превращать любой металл в золото, но всё же. Например, могут существенно уменьшить гравитацию или усилить ментальные способности человека, повысить насыщаемость и регенерацию, снизить урон от огнестрельного оружия.
Высоколобые умники, облюбовавшие Зону для не вполне гуманитарных исследований и экспериментов, уже давно изучают свойства разнообразных артефактов, порождённых этой странной землёй. Большая часть диковинок неоднократно описана и изучена вдоль и поперёк. Казалось бы… Но где гарантии, что после очередного выброса этот самый вдоль и поперёк постигнутый артефакт вроде примитивной «батарейки» или «медузы» не получит каких-нибудь видоизменений и дополнительных, ещё неизвестных науке особенностей? Никто не даст таких гарантий.
Вот и в этой лаборатории, формально числящейся за министерством обороны, а фактически уже давно приватизированной и принадлежащей группе предприимчивых государственных дельцов, многие годы занимались сбором уникальной коллекции артефактов. Собирали всё, что в руки попадалось. По старой славянской привычке: «шоб було». Авось для чего сгодится. Собрание насчитывало уже более двух тысяч экспонатов, которые зачастую хранились довольно халатно, чуть ли не в кучу сваленными. При этом никому из учёных как-то не приходило в голову (а если и приходило, то подобные гипотезы отметались как антинаучные), что эти самые артефакты могут скрещиваться между собой, порождая новые формы. Это ведь нонсенс, лысенковщина какая-то, вроде выращивания груш на вербе. Неживая материя не может ничего порождать. Разве что в результате неких геологических катаклизмов. Ну, типа из углерода при сверхвысоких температурах и давлении рождаются алмазы. А ведь выбросы в Зоне сродни этим самым глобальным катаклизмам.
Так и случилось очередное чудо, когда после нескольких мощных выбросов, изрядно перетряхнувших коллекцию, родились пару новых артефактов, получивших название «сердце Смерти». Почему «сердце»? Да потому что своим внешним видом артефакт действительно очень напоминал этот жизненно важный орган. Кстати, первоначально он так и звался, просто «сердце». Это уже потом прибавилось второе слово, когда начали изучать свойства «новорождённых» уникумов.
А особенности эти и впрямь были исключительными. Выяснилось, что объект обладает зачатками жизни и… разума. Мыслящий, живой артефакт! Это же переворот в науке! Хозяева лаборатории, естественно, никому не доложили о важном открытии. Вместо этого они полностью сменили охрану, прислав сюда контрактников вместо бойцов регулярных воинских частей. Перетряхнули и научные кадры. Лабораторию возглавил новый руководитель, профессор Борис Александрович Шерман, уже зарекомендовавший себя прекрасным специалистом в области зоноведения. В несколько раз увеличилось финансирование. И работа закипела невиданными темпами.
Вскоре удалось выяснить, что «сердце» обладает способностью мощного воздействия на психику живых организмов, пробуждая у них тягу к самоуничтожению, к смерти. Вот тогда и появилось второе страшное слово в названии артефакта. Предмет, соприкасаясь с живой плотью, через считаные мгновения буквально срастался с нею, он осмысленно управлял захваченным симбионтом и через какое-то время, выпив все жизненные соки, уничтожал его. Причём жертва практически не сопротивлялась, с радостью встречая жуткую судьбу. Лишь немногим подопытным удалось отделаться от страшной ноши и при этом сохранить здравый рассудок. Правда, после разделения жили эти «счастливчики» недолго.
Неутомимый Шерман экспериментировал над «сердцем Смерти», пропуская через него различные типы излучения. Результаты превзошли самые смелые ожидания. Некоторые лучи, пройдя через артефакт и будучи направленными на живую плоть, способствовали регенерации повреждённых тканей. Это было переворотом в медицине, открывая перед ней небывалые доселе возможности. Однако дальше создания всего одной экспериментальной установки данный эксперимент не пошёл. А вскоре, после одного неприятного инцидента, повлёкшего за собой гибель заместителя Шермана, и эту установку демонтировали. Профессор и его хозяева не вдохновились идеей облагодетельствования всего человечества. Их интересовал обратный эффект, создание оружия массового уничтожения.
Ближайшей целью была определена тотальная зачистка Зоны от всякой живности, чтоб никто не мог помешать зарвавшимся дельцам беспрепятственно выгребать богатства заражённой территории. Прежде всего речь шла, разумеется, о мутантах. На борьбу с ними и была направлена львиная доля всех экспериментов. Но не мешало уменьшить и излишнюю прыть некоторых людей, считающих, что они имеют полное право ходить в Зону и присваивать себе найденные здесь ценности. Чем меньше сталкеры будут путаться под ногами, тем лучше. Исследования были расширены и на людей. Человеческого материала было не в пример меньше, чем мутантов, но для опытов вполне хватало. Причём на людей «сердце Смерти» воздействовало намного эффективнее, нежели на непонятную и не вписывающуюся ни в какие биологические законы психику монстров.
Нередко эксперименты давали побочные эффекты. Так, в результате серии опытов по воздействию на человека волн, возникающих после обработки артефакта особо мощными радиационными лучами, «сердце Смерти» сгенерировало уникальную голограмму, представляющую собой Бледного Всадника на Бледном Коне. Почему именно его? Кто знает? Возможно оттого, что большинство подопытных были носителями христианского менталитета. Обладающий зачатками некоего неизвестного науке сознания артефакт по-своему интерпретировал извлечённую из психики людей информацию. Конь Бледный с Всадником стали неким собирательным символом смерти, олицетворением всех мыслимых представлений о конце света. Так или иначе, но видение, казалось, обрело самостоятельную жизнь и уже само стало способным посылать эманации, разрушительно влияющие на человеческую психику. Стоило только включить установку и направить лучи, куда требовалось.
Шерман умудрился найти союзников в лице группировки «Грех». Запудрив мозги несчастных сектантов апокалиптическими видениями, наркотиками и своим личным изобретением — фальшивыми купюрами, в узор которых был вложен специальный код, вызывающий у людей, долго разглядывающих «чудо-деньги», приступы агрессии, — он сотворил верных адептов культа Смерти. Они распространяли по Зоне и вне её тревожные и невероятные слухи, призванные отвадить сталкеров от походов за хабаром. Особо настырных охотников за артефактами выслеживали и уничтожали, используя установку с Конём Бледным. И результат стал виден налицо. Частые ходки сюда почти прекратились.
Вся беда заключалась в том, что дивных артефактов было очень мало. После долгих экспериментов их осталось всего два. Один, тот самый, который стал причиной болезни Нюшки, самый крупный и мощный, был похищен из лаборатории и затерялся в глубинах Зоны. Силы второго не хватало для прежних широкомасштабных работ. Вскоре и он перестал работать, рассыпавшись в прах. Осталось одно-единственное «сердце Смерти». Над лабораторией нависла угроза расформирования. Нужно было во что бы то ни стало найти и вернуть артефакт. И доставить его в целости и сохранности. С первой задачей кое-как справились. Местонахождение «сердца Смерти» было вычислено. А вот с благополучной доставкой случилась закавыка. Нескольких людей, вроде подходящих для этой цели, конечно, регулярно посылали, но все попытки заканчивались сокрушительным провалом. Проклятый артефакт, казалось, сам предвидел начавшуюся на него охоту.
Тут, кстати, и подвернулась Нюшка. Шерман вообще приказал следить за всеми менталами, обитающими в Зоне и её окрестностях. Каким образом попала девочка в поле его пристального внимания — покрыто непроницаемой тайной. Однако он лично приказал похитить ребёнка и попробовать в качестве носителя-симбионта для артефакта. Опыт едва не закончился очередным «торжеством науки». Если бы не «крестовый поход» нескольких отчаянных сталкеров…
— Да, — вымолвил отец Иоанн, когда Тарасов закончил свой долгий и путаный рассказ, — чудны дела Твои, Господи! Поистине горе, когда Ты, решая наказать человека, лишаешь его разума. Но трижды несчастье, когда даёшь иным людям смысла с избытком. От многого знания многие скорби.
Он посмотрел в сторону накрытого простыней трупа Шермана.
— Вот кто подлинный Вестник Смерти на Бледном Коне. Из-за таких, как он, извергов рода людского, человечество не может жить спокойно. Потому и не могу изречь над ним, как подобало бы доброму пастырю: «покойся с миром». Нет ему мира и прощения!…
Тяжёлая пауза, казалось, грозовой тучей повисшая в кабинете, внезапно была прервана радостным, хотя и тихим детским смехом.
В комнату вошёл Стылый, держа на руках раскрасневшуюся от возбуждения Нюшку. Завидев Чадова, девочка приветливо помахала ему ладошкой.
— Пливет, Плясун! Я тебя давно здала. Все гляделки плоглядела…
— Нюшка! — Журналист протянул руки, и маленький человечек тотчас радостно перепрыгнул к нему, повиснув на шее.
— Я тебя люблю! — прошептали на ухо Степану детские уста.
— Я тебя тоже! — заверил девочку Плясун, крепко прижимая к себе.
— А-а, телячьи нежности! — хитро прищурился Болотный Доктор, впархивая в кабинет. — Не время, друзья мои! Я, конечно, славно поработал, как, впрочем, и всегда. Но ребёнку нужны хороший присмотр и уход. Понял, папаша?
— Да я не…
— Заткнись и слушай! Я уж не знаю, кем ты ей там точно приходишься, но скажу одно: детёныша надо бы отправить на нормальный курорт. Желательно туда, где солнышко светит и тучек нет. Ну, Египет, там, Турция. На худой конец, Крым или Кавказ. Всё понял?
Степан кивнул. Он до сих пор не мог поверить в то, что Нюшка жива и относительно здорова. И всё благодаря чудесным рукам вот этого странного, изрыгающего потоки ругани субъекта.
— Как мы можем отблагодарить вас, доктор? — еле сдерживая слёзы, спросил журналист.
— Меня? — удивлённо вздел брови врачеватель и покосился на отца Иоанна. — Да у вас никакого бабла не хватит, чтоб достойно оплатить мои услуги.
Обвёл притихших сталкеров суровым взглядом и вдруг рассмеялся. Звонко, заразительно.
— Ладно, расслабьтесь! Я пошутил. Ничего мне от вас не надо. Случай уж больно интересный. Спасибо вам за предоставленную возможность попробовать себя в таком необычном деле. Хотя… Я бы, конечно, не отказался от одного подарочка. Так ведь вас жаба задавит, паразитов…
— Что за подарок? — справился батюшка.
— Да ты вон на их рожи перекошенные посмотри. — Доктор ткнул пальцем в и впрямь вытянувшиеся лица Стылого, Шиза и Болида, неуверенно переминающихся у двери. — Они небось сразу догадались, о чём речь идёт. Верно, вольные бродяги?
— Я что-то в толк не возьму…
— Отдайте мне этот грёбаный артефакт…
— Нет!!!
Три хриплых возгласа раздались почти одновременно.
— Ну, не я ли говорил? — с торжеством потряс указательным пальцем Болотный Доктор.
— Это наш приз, — вперив взгляд в пол, твёрдо выдавил из себя Стылый.
— Что ж мы, зря кровь свою проливали? — поддержал его Шиз.
Болид промолчал, но было видно, что и он солидарен со своими товарищами.
— Ладно, подавитесь своим «Граалем»! Сами не ведаете, какая разрушительная бомба попала к вам в руки! Одна надежда…
Доктор хотел ещё что-то добавить, но махнул рукой и сменил тему.
— Ладно, пора мне! А то коровы и волчицы заждались вместе с жучками и паучками…
Довольный своей довольно плоской шуткой, он дурашливо захихикал.
К лекарю подошёл Опрокидин и что-то зашептал тому на ухо, тыча рукой то в стоящего столбом в сторонке Тарасова, то куда-то в сторону двери. Врач внимательно выслушал пастыря, задумчиво пожевал губами и наконец согласно кивнул.
— Грузите в мой джип! Попробую дома на досуге поколдовать.
Нахлобучил по самые глаза шляпу и, не попрощавшись, вышел.
— Пойдём, Алексей, пособишь немного, — обратился к учёному святой отец. — Это будет тебе от меня послушание. Уж больно много грехов содеял.
— Что… что такое? — забеспокоился Тарасов.
— Поможешь гробы грузить, — уточнил отец Иоанн и пояснил недоумевающим соратникам: — Я попросил Доктора позаботиться о Ромеро и тех других несчастных, которых мы с вами обнаружили…
— И мы тоже поможем! — тут же вызвался Стылый.
Но батюшка решительным жестом остановил его.
— Сами справимся. Там немного работы. Алексей лучше знает, как устроены эти хитрые штуковины. Он и присмотрит за ними во время транспортировки. А насчёт друга нашего не беспокойтесь. Доктор его обязательно вылечит. Раз вон эту егозу вытащил с того света, то и тут поможет…
Нюшка, обидевшись на «егозу», показала священнику маленький розовый язычок. Тот усмехнулся в ответ, благословил ребёнка и вышел, подталкивая впереди себя слегка упирающегося Тарасова.
Глава восемнадцатая. Дорога к дому
Свалка
Самое страшное — это разочарование.
То самое разочарование, которое настигает тебя в самом конце, после того, как достигнута желанная цель, казавшаяся поначалу совершенно невыполнимой. Жизнь выглядит бессмысленной, потому что раньше она вся была подчинена одному-единственному стремлению, стремлению отомстить. И нет ничего слаще мести, потому что месть вдыхает в опустошенную горем душу новую жизнь, жизнь, которую очень трудно оборвать, ибо восставший из пепла мститель обретает недостижимые для него ранее способности. Это как адреналин, впрыскиваемый в кровь в нужный момент. Что-то давно дремлющее внутри просыпается, открываются кластеры генетической памяти, и ты на время превращаешься в самого идеального в мире охотника.
Но вот месть осуществилась. Цели нет. Жизнь закончена, ибо у тебя её заранее отобрали те, кому ты отомстил, отомстил страшной ценой, ценой потери собственной души. Но была ли эта душа у тебя изначально? Быть может, на её месте всегда существовал кусок чёрного льда, который нельзя растопить. В конечном счёте всё теряет смысл — прошлое, будущее, настоящее, жизнь, смерть, очередное перерождение в новом теле или в ином мире, намного более ужасающем, чем прежний…
Тринадцатый входил в Ноосферу. В то место, куда путь ему был давно заказан.
Сейчас же он неожиданно получил уникальный шанс совершить это удивительное путешествие…
Разработка психотронного оружия, начатая ещё в СССР, привела к тому, что в 2006 году был создан секретный проект под названием «О-СОЗНАНИЕ». Научные лаборатории разместили на территории Чернобыльской АЭС. Насильственно захваченные учёные были в срочном порядке доставлены за колючую проволоку, их семьи взяты в заложники. Началась кропотливая работа, суть которой заключалась в попытке искусственного воздействия на информационную оболочку Земли, ноосферу. Основатели проекта рассчитывали таким образом получить возможность влиять на любого индивидуума планеты. Сам термин «ноосфера» произошёл от соединения двух греческих слов, обозначавших «разум» и «окружность». Согласно мудрому академику Вернадскому, в биосфере существовала некая космическая сила, которая есть ни что иное, как разум человека, средоточие всей его воли, невидимое поле, состоящее из мыслей, поступков, стремлений. Колоссальная мозаика, каждый камушек которой — это чья-то отдельная, полная страхов и сомнений жизнь. Ничто не исчезает бесследно, все живые существа оставляют в ноосфере свой отчётливый отпечаток. Это настоящая сокровищница всего человеческого, и тот, кто будет способен контролировать её, уподобится Богу.
Однако Тринадцатый не смел рассчитывать на это. Ему было разрешено лишь слегка заглянуть в щель приоткрывшейся на миг двери человеческого мироздания. Кто позволил совершить ему это? Загадочные Хозяева Зоны? Всё возможно. Так или иначе, но они хорошо знали, как именно контролёр воспользуется своим уникальным шансом.
Тринадцатый искал среди живых.
Скорость передачи и поиска данных в ноосфере вызывала настоящее ментальное головокружение или, скорее, восторг, потому что в этом месте сбывались все мыслимые желания, нужно было лишь их правильно загадать. Контролёр впервые в своей жизни мог влиять на людей, находящихся вне территории Чернобыльской Зоны отчуждения. Он мог в тот момент беспрепятственно дотянуться до любого обитателя планеты Земля. Он был способен заполучить в свои руки любую понравившуюся марионетку.
И он её нашёл.
Ту самую марионетку, которую искал с самого начала, с того момента, как золотистое сияние информационных потоков ноосферы бережно приняло его в свои тёплые убаюкивающие объятия. Несколько коротких мгновений, и вот он легко примеряет на себя новое тело, глядя сквозь бронированный фонарь кабины на бегущие внизу белые облака…
Многоцелевой истребитель Су-27 стремительно приближался к Чернобыльской Зоне. Огромная стальная птица неслась намного выше уровня облаков. Полчаса назад истребитель поднялся для планового вылета с авианосца, базирующегося в Балтийском море. Через пять минут пилот неожиданно изменил курс, оборвав связь с базой. Поначалу на базе решили, что произошла внезапная авария и истребитель упал в море, но спутниковое слежение говорило об обратном. Пропавший было Су-27 был замечен над территорией Польши. Военные подняли тревогу, потому что ударный истребитель нёс на борту экспериментальные ракеты, способные сровнять с землёй любой крупный европейский город.
Но Су-27, судя по всему, пока не собирался никого атаковать. Благополучно преодолев воздушное пространство Речи Посполитой, он уже летел над территорией Украины. Российское командование приняло решение сбить самолёт, но, как назло, истребитель пролетал над самыми густозаселёнными районами Украины. Ещё через десять минут стало ясно, что цель вышедшего из-под контроля элитного пилота — Чернобыльская Зона.
Вооружённые силы Украины отреагировали незамедлительно, послав вслед вторгшемуся на их территорию боевому российскому самолёту звено Миг-29, но на подлете к цели украинские лётчики неожиданно перестали выходить на связь, резко уведя свои истребители подальше от Зоны. Военным оставалось только молча наблюдать за разыгрывающейся прямо у них на глазах катастрофой.
Присутствие пилота в кабине набитого под завязку хитроумной электроникой ударного Су-27 было чисто номинальным. Тринадцатый это понял, как только вошёл в очередную марионетку. Он не желал зла этому человеку, любящему мужу и отцу двух маленьких детей. Просто так получилось. Просто он оказался не в том месте и не в то время… для себя, но не для страстно жаждущего завершения своей грандиозной мести мутанта.
Контролёр взял в перекрестие электронного прицела (плавающего перед глазами на прозрачном забрале шлема) приближающийся белый купол разоренной лаборатории. Это место не было ещё уничтожено. Ещё нет. Следовало завершить задуманное до конца, сровнять ненавистный бетонный купол с землёй, сровнять так, чтобы на месте осталась огромная дымящаяся воронка. Эта воронка должна была зиять в пропитанной радиацией земле Чернобыля долгие и долгие годы, напоминая тем, кто ещё только придёт сюда, о том, что с обитателями Зоны следует считаться.
Пришедший с мечом от меча же и падёт!
Указательный палец лётчика надавил на гашетку.
С правого крыла истребителя ушла первая ракета, затем ещё одна и ещё…
Контролёр, находящийся далеко внизу на безопасном расстоянии от эпицентра будущего взрыва, снова улыбался.
Теперь уже всё.
Почти…
Окрестности НИИ «Агропром» ощутимо тряхнуло. Окажись поблизости кто из сталкеров, они бы наверняка решили, что начинается внеплановый выброс. Но никакого выброса не было.
Над искорёженными радиацией мутировавшими деревьями поднимался чёрный исполинский гриб. Чудовищный голем, состоящий из беснующихся частичек превращённой в мелкую пыль земли, медленно шагал над испаряющимся лесом…
Хитрый оборотень ждал своего часа, чтобы нанести хирургически выверенный точный удар. Он хорошо умел притворяться. Пожалуй, он был одним из самых лучших притворщиков в своём ведомстве. Наверняка, не попади он в ряды СБУ, его бы ждала потрясающая актёрская карьера. Но что ему какой-то там театр, когда в реальной жизни примерять на себя разные маски намного увлекательней и, главное, опасней.
Оборотень уже почти заполучил в свои руки то, ради чего пересёк Периметр. Но ему грубо помешали, второй такой ошибки быть не должно. Ему было плевать на цену. Что там писал бородатый классик русской литературы по поводу какой-то там слезы ребёнка?… Всё это абсолютная чушь. Сентиментальный бред. Высшая цель оправдывает любые средства. Любые — это значит, что он, если потребуется, хладнокровно убьёт даже ребёнка, перережет от уха до уха горло собственной матери, но достигнет того, к чему изначально стремится. Этим он отличался от многих других. В этом была его страшная сила. Именно поэтому именно его послали в Зону, хотя были более опытные сотрудники, способные лучше обращаться с оружием, знающие заражённую территорию как свои пять пальцев. Но они проиграли, потому что внутри этих слабаков было слишком много человеческого. А здесь требовался не человек, здесь требовался лютый зверь. Другие в Зоне не выживают.
После благополучного выполнения задания его повысят. Звание обещали просто запредельное. Полковника. Его менее удачливым коллегам ещё служить и служить, а он уже в тридцать примерит на свои плечи три блестящие большие звезды. Игра и впрямь стоила свеч. Он шёл сюда не ради дешёвого патриотизма. Оборотень плевал на свою погрязшую в коррупции родину, у которой уже давно не было будущего. Всё это он делал только ради себя самого, кормя того зверя, что давненько поселился у него внутри. И имя тому зверю была Гордыня.
Оборотень предусмотрел, кажется, всё, забыв о сущей мелочи — страшный зверь зачастую целиком пожирал своего хозяина.
Сталкеры уходили из Зоны.
Сталкеры шли к Периметру.
Разумней всего было пробираться через Свалку. После массового исхода напуганных Бледным Конём бандитов этот район стал временно безопасным. Мутанты ещё не разобрались что к чему, но где-то через месяц, осознав полное отсутствие вооружённых людей, они повылезают из своих вонючих нор и примутся с остервенением делить пустующую территорию. Так уже было не раз, и так будет повторяться раз за разом, пока одна из сталкерских группировок не решит попробовать прибрать к своим рукам такую стратегически важную локацию Зоны.
Стылый остановился, подавая знак остальным. У границы Свалки клубился молочно-белый туман. Туман был странным, будто живое разумное существо. Он медленно перемещался между остовами брошенной техники, покрытыми ржавыми волосами, рыская, словно голодный хищник в поисках сытной пищи.
— Я уже видел такой туман… — проговорил Стылый подошедшему к нему Чадову, — когда мы с парнями шли к «Янтарю»… Не нравится мне он… очень не нравится…
Степан посмотрел на крепко спящую Нюшку, прижавшуюся к его груди.
— Что предлагаешь?
— Подожди лучше здесь! Соваться туда с ребёнком на руках — верх идиотизма. Мы всё проверим, и, если мои опасения окажутся полной ерундой, я свяжусь с тобой по рации… Тогда ты тоже войдёшь на Свалку…
— Договорились! — кивнул журналист, признавая правоту опытного сталкера.
— Болид, Шиз, святой отец… расстояние полтора метра… из вида друг друга не терять… открывать огонь лишь по моей команде…
И Стылый медленно пересёк незримую границу Свалки.
Инженерная машина разграждения, или, если сокращенно, ИМР-2 — напоминала жуткого доисторического монстра. Тёмно-зелёный корпус стальной махины неожиданно вынырнул из тумана, сразу же насторожив обладающего острым сталкерским чутьём Стылого. Он много раз проходил это место и мог поклясться чем угодно, что раньше этой громадины здесь не было. Очередная причуда Зоны? Возможно. Но про оживающую по ночам ржавую технику, охотившуюся на сталкеров, Стылый ещё ни разу в своей жизни не слышал. Инженерная машина застыла в угрожающей позе, уткнув в землю свою чудовищную руку-манипулятор, будто пытаясь из последних сил принять вертикальное положение. Поверженный много лет назад механический гигант жаждал реванша.
Стылый был хорошо знаком с историей этих уникальных механизмов. ИМР-2 создали на базе основного боевого танка Советской Армии Т-72. Машина была способна производить разнообразные рабочие операции, что обеспечивалось наличием у неё универсального бульдозера, полноповоротной телескопической стрелы с захватом-манипулятором и скребка-рыхлителя. Защита от радиации экипажа, состоящего из двух человек, обеспечивалась стомиллиметровой броней. Телескопическая стрела с манипулятором управлялась гидравлической системой. Силовой манипулятор копировал действия человеческой руки и имел шесть независимых движений (захват предметов и их поворот в различных направлениях). Свои лучшие качества машина продемонстрировала во время ликвидации последствий первой аварии на Чернобыльской АЭС, когда в условиях высокого уровня радиационного заражения было необходимо уничтожать завалы в непосредственной близости от аварийного энергоблока. Расчёты ИМР во время работ подбирались в своих машинах непосредственно к стенам разрушенного реактора. Хорошее бронирование значительно ослабляло проникающую радиацию, уменьшая смертельные дозы облучения людей.
— Далеко же ты забрался, приятель… — прошептал Стылый, вглядываясь в экран ПДА. — Пёр от самой ЧАЭС сквозь половину Припяти без экипажа и дизельного топлива…
Мысль о том, что жуткая машина самостоятельно добралась до кладбища брошенной техники, нешуточно пугала.
— Ну, чё там? — спросил выдвинувшийся из-за спины Стылого Шиз. — Из-за чего задержка?
Сталкер не ответил, мрачно глядя на возникшую из-за огромного ковша ИМР сутулую фигуру. Непонятного незнакомца с надвинутым на глаза кожаным капюшоном сканирующий пространство Свалки ПДА никак не отмечал.
— Бля! — выдал Шиз, нервно передёргивая затвор своего АКМа.
— Спокойно! — Незнакомец примирительно выставил вперёд пустые руки. — Я не вооружён…
— А что спрятал под плащом? — поинтересовался Стылый, зловеще прищурившись.
Сутулый был определённо ему знаком.
— Что бы я там ни спрятал, доставать это на белый свет не намерен… — усмехнулся незнакомец, сбрасывая с головы капюшон.
— Так-так… — Стылый слегка опустил дуло «Абакана». — Кто к нам пожаловал… господин заказчик собственной персоной… Что и говорить, не ждали… Как это вы один, без защиты, в кожаном плаще по Свалке гуляете… Семейный фтизиатр посоветовал побольше бывать на свежем воздухе?