Спиной повернувшись к вечности, она, сама вечная,

— Мистер Камал?

предпочла бы того, кого выбрала ее кровь,

— Нет, я в порядке. Просто…

Премьер-министр Смит посмотрел на него, его кроткий, безобидный взгляд казался совершенно неуместным.

того, кто погиб в сраженьи, кто зовется прахом

                                               земным.

— Это что-то меняет для нас?

И тебе, Полидевк, только верить осталось

— Нет, — сказал Алекс. — Я просто… нет. Нет, мы должны идти. Погодите. Бобби…

в гостеприимство пса

— Канонир Драпер знает, куда вы пойдёте, — сказала капитан Чоудхари. — Я прослежу, чтобы она не заблудилась.

и в то, что на этой щеке, которой коснулся губами,

Они двинулись к автоподъёмнику с двумя десантниками спереди и сзади. На мгновение Алекс ощутил, как автоподъемник подтолкнул их в сердце корабля. Потребовалось всего несколько секунд, чтобы скорости сравнялись и он вернулся в невесомость, но этого было достаточно, чтобы мозг стал считать одно направление низом, а другое — верхом. Подъемник был достаточно широким, чтобы втрое увеличить нагрузку. Десантники стали у двери, готовые столкнуться с возможной опасностью. Премьер-министр занял место сбоку от них, чуть прикрывшись таким образом. Никто не прокомментировал это. Это просто произошло. Влияние политической власти сказывалось и на позициях в лифте.

отыщут свой путь соленые слезы плача по тому,

Наоми была здесь. Прямо тут. Может быть, на расстоянии менее десяти тысяч километров. Казалось, он повернет за угол, и она будет там. Но это, конечно, было не так. Даже битва в ближнем бою означала расстояния, которые были огромны в любом другом контексте. Если бы корабль был прозрачным, вражеские суда были бы видны только своими приводами — светящимися точками в небе, полном таких точек. «Пелла» была от него на таком же расстоянии, как Бостон от Шри-Ланки, но в пересчёте на огромные масштабы Солнечной системы расстояние можно считать мизерным.

                                               кто уходит.

— Вы думаете о своём друге, — сказал Смит.



— Да, сэр, — ответил Алекс.

***

— Вам известно, как она могла оказаться на «Пелле»?



— Я не знаю, почему она не на «Росинанте». И, без обид, мне интересно, зачем я сам сошёл с корабля. Чем дольше меня там нет, тем хуже кажется идея оставить его.





— Я думаю то же самое о моем доме, — сказал Смит.

            РИМСКИЕ НАДГРОБИЯ

Один из десантников, что был выше и с неряшливым и невыносимым акцентом, заметил:



— Вы должны спрятаться за укрытием, сэр. Нам придётся пройти через территорию, которая нам не подконтрольна.

                                   Аппиева дорога

Он имел в виду, что враг уже отрезал им путь к ангару. Алекс прижался к стене, на которую премьер-министр не претендовал, и закрепился. Подъёмник замедлился и всё, что было внизу, поднялось, затем даже эта слабая гравитация вновь исчезла. Десантники отступили, подняли оружие, и двери открылись. Спустя бесконечные полсекунды они вышли в коридор, Алекс и премьер-министр последовали за ними.



Коридоры корабля были пусты, экипаж был пристёгнут к своим койкам, ведя битву или обеспечивая их компании безопасное продвижение на корму. Десантники по очереди двигались от дверного проема к развилке и к дверному проему снова. Расстояние за ними увеличивалось с каждым прыжком, и Алекс опасался, что одна из дверей распахнётся и враг отрежет его от охраны, оставляя без защиты. Десант, похоже, это не волновало, так что он тоже попытался успокоиться.

Надгробия, деревья смерти, а над ними -

В жилых зонах было такое же износостойкое покрытие, как и на мостике, и расположены они были в беспорядке, но были маркированы кодами расположения и ведущими к ним цветными полосами, что должно было помогать ориентироваться на корабле. Она из полос была ярко-красной с желтыми надписями «АНГАРНЫЙ ОТСЕК» на хинди, английском, бенгальском, фарси и китайском. Они пошли туда, куда вела красная линия.

задумчивые кипарисы Рима; надгробия, фигуры,

Они шли быстро и тихо. Алекс уже было решил, что удастся попасть на причал без проблем, когда их нашёл враг.

застывшие во времени, но время все же

Засада была профессиональной. Слащавоголосый десантник только метнулся вперёд, когда началась стрельба. Вначале Алекс не мог понять, откуда стреляют, но рефлекторно подобрался и рискнул выглянуть вперёд. На перекрёстке перед ними он уловил многочисленные вспышки выстрелов и небольшой круг шлемов. Нападавшие стояли на переборке, глядя в коридор, как будто стреляют в колодец. Даже будь у него пистолет, было бы очень трудно прицелиться.

                                   уничтожает их;

— Мы под обстрелом, — сказал другой десантник, и до Алекса четверть секунды доходило, что он не с ними разговаривал. — Толливсена подстрелили.

крошатся барельефы,

орнамент осыпается - и только

— Пока ещё в бою, — крикнул слащаворечивый.

могилы остаются,

На противоположной от Алекса стороне коридора премьер-министр Смит съежился за порогом дверного проема. Большинство гражданских пытались вжаться в стену и в итоге сами себя выталкивали прямо на линию огня. Смит так не сделал. Что ж, очко за подготовку.



Раздалась новая волна выстрелов, оставляя на стенах и палубе длинные чёрные царапины и наполняя воздух запахом кордита.

и голуби летают

— Ойе, — позвал один из нападавших. — Сдавайте Смита, и мы вас отпустим, са-са?

меж надгробий.

Первый десантник трижды быстро выстрелил, и нападавшие засмеялись. Алекс не был уверен, но ему показалось, что противники носят марсианскую военную форму и лёгкую броню.



— Эй! — крикнул Алекс. — Мы ведь не нужны вам мёртвыми, верно?

***

Выстрелы прекратились, словно их удивили его слова.



— Хой, бист ту Камал?



— Эм. Меня зовут Камал, — сказал Алекс.

— Пилот Костяшки, так?

            NOTRE-DAME LA NUIT

— Какой Костяшки?



— Хренов предатель которая, — ответили ему. — Когда попадёшь в ад, скажи ей, что тебя прислал Сало.

Прибой колокольного звона,

— Летит граната, — на удивление спокойным голосом сказал слащавоголосый боец. — Принимаю контрмеры.

легко поднявшийся в полный рост,

нищий, калека, -

Алекс повернулся лицом к стене и зажал уши руками. Удар взрывной волны был как подзатыльник, только по всему телу. Алекс боролся за каждый вздох. В воздухе летали похожие на снег хлопья, а вонь пластика и отработанного взрывчатого вещества была такой плотной, что можно задохнуться. Прерывистые выстрелы звучали словно издалека.

ты рядом, я только помогаю тебе, но только

— Урон гранаты смягчён! — крикнул боец. — Но нам не помешает прикрытие!

                                   благодаря мне

У премьер-министра появилась ярко-красная линия на тыльной стороне рук. Кровь просачивалась на белые манжеты и парила крошечными каплями в коридоре. Алекс почувствовал, как под рукой задрожала стена, когда что-то на корабле взорвалось слишком далеко, чтобы услышать. В начале коридора кто-то засмеялся и что-то пробормотал по-астерски — слишком быстро, чтобы понять. Алекс на секунду высунул голову и попытался заглянуть в коридор впереди. Треск выстрелов заставил его вернуться в своё жалкое укрытие.

рождается все вокруг.

Смех впереди превратился в крики, а чёткие, короткие звуки стрельбы во что-то более глубокое и угрожающее. Десант открыл огонь, и коридор превратился в пандемониум. Мимо него пролетело кувыркающееся мёртвое тело, в униформе, залитой кровью из дюжины ран. Алекс не смог понять, с чьей стороны был этот боец.

Жертвенная колесница на мостовой,

Стрельба прекратилась. Алекс выждал пару секунд, высунул голову и спрятался назад. Затем высунулся ещё раз, чтобы разглядеть получше. Перекрестье, где был враг, было в дыму, крови и противогранатных контрмерах. Два тела парили посредине: одно в лёгкой броне, а другое в полном пехотном снаряжении. Фигура в силовой броне подала рукой знак, что всё чисто.

мутный поток, в котором резвятся, пожирая

— Мы расчистили путь, — сказала Бобби, её голос, казалось, доносился с расстояния в мили, в три раза ослабленный. — Можете проходить, только задержите дыхание, здесь пыльно.

                                   молчанье, дельфины,

Алекс потащился вперёд, премьер-министр последовал за ним. Они прошли мимо Бобби и четырёх новых десантников; теперь их сопровождение составляли шесть бойцов. Он не видел Бобби в броне со времён битвы на Ио. В окружении других десантников и в мощной броне, добавлявшей ей внушительности, она казалась на своём месте. А ещё она тосковала, зная, что это не так, лишь иллюзия.

я смотрю на тебя с отвращением, меня унижающим,

— Хорошо сидит костюмчик, Драпер, — сказал Алекс, поравнявшись с ней. Он наполовину оглох в перестрелке и не слышал себя, лишь ощущал вибрацию слов в горле. Улыбка Бобби показала, что та его услышала.

я ложусь на лезвие площади (кожа моя изодрана

                                   в клочья бессонницей) -

В ангаре «Бритва» висела в захватах, построенных для кораблей гораздо больше её по размеру. Это было словно на промышленный токарный станок поместили зубочистку. Экипаж держался за поручни и жестами подзывал Алекса, Бобби и премьер-министра. Когда Алекс добрался до корабля, огромные ворота ангара уже начали открывать. Начальник полёта подтолкнула к нему скафандр и прокричала так, чтобы он её услышал:

побыть один на один с твоей тенью.

— Мы скоординируемся с центром управления огнём. Наши ОТО попробуют расчистить вам путь, но будьте осторожны. Если попадёте под наш обстрел, будет печально.



Я ненавижу тщету, на которой ты зиждешься,

— Понял, — кивнул Алекс.

усмешку добродетели, фигурки, пробегающие

Она указала подбородком на двери ангара.

                                               по коже твоей,

— Мы не будем тратить время на эвакуацию ангара полностью, но опустим давление до пол-атмосферы. Чуть тряханёт, но разгерметизации быть не должно.

презираю твои долгие приготовления к играм,

— А если будет течь?

кошачьим играм на ковре, на который падает

Она снова протянула скафандр.

— У вас есть воздух в баллонах, успеете что-то придумать.

                                   королевская конница,

и лапа вонзается в ночь,

— Ну, план не очень хороший, но всё же это план.

и продолжается битва, и гибнущий город

— Неблагоприятные условия, — согласилась начальник полётов.

припадает к твоей пепельно-серой коже.

Алекс натягивал скафандр, когда премьер-министр, уже одетый в него, вскочил в шлюпку и расположился на задней койке. «Бритва» была яхтой. Горячая лошадка, сделанная для полётов вокруг атмосферы, мудрый потомок кораблей, которые не упускали из виду берег. К тому же, яхта была старой. Девушка, которая летала на ней вначале, была уже много лет мертва или что-то ещё хуже, а корабль был старым ещё до её ухода. А сейчас они собираются пересечь на нём зону активных боевых действий.



Он проверил последнюю застёжку на костюме и приготовился к запуску «Бритвы». На входе показалась Бобби. По радиосвязи в скафандре она сказала:

Лавина, отброшенная твоей громадой,

— У нас небольшая проблема, Алекс.

перекрыла мне путь,

Он проскользнул сбоку от неё. Даже до того, как Бобби оделась в боевую броню, она заставляла внутреннее пространство корабля выглядеть слегка тесноватым. А если взглянуть на неё и на второй амортизатор сейчас, то оно выглядело и вовсе смехотворным. Поместиться внутри она не могла никак.

но - разве ты не согласен? - она стала

— Я скажу им приостановить запуск, — сказал Алекс. — Ты сможешь надеть обычный скафандр.

                                   предметом купли-продажи.

— На корабле абордаж. Ищут нас. И его. Времени нет, — сказала Бобби. Она повернулась к нему. Её лицо за стеклом шлема было печально. — Я вижу лишь один вариант.

Это я говорю тебе, и все вокруг умирает.

— Нет, — сказал Алекс. — Ты не остаёшься. Мне похрен, я не брошу тебя здесь.

                                   Но, древо свиданий,

Бобби пошатнулась и вытаращила на него глаза.

ты ведь способно выслушать правду,

— Что?! Нет, я имела в виду выбросить отсюда амортизатор и использовать двигатели костюма для удержания. Ты думал, я собираюсь…

— Точно. Именно это и сделаем. Прямо сейчас, — сказал Алекс.

и в пожаре заутрени

бронзовое бичевание

Бобби наклонилась вперёд, примагнитилась ботинками к палубе «Бритвы» и одной рукой ухватилась за раму. Другой рукой схватила основание амортизатора и потянула. Болты разорвало, словно они сделаны из бумаги, и она выбросила амортизатор в ангар. Карданы сдвинулись и подвернулись под спину. Бобби запрыгнула, прижимая руки и ноги к стенам и палубе и толкаясь, пока костюм не заклинился так прочно, словно он был частью палубы.

— Порядок, — сказала она. — Я готова.

соединяет нас

с ангелами и химерами,

Алекс вернулся к начальнику полётов. Женщина отдала ему честь, и он от всего сердца ответил ей тем же. Десантники, что сопровождали их и рисковали ради них своими жизнями, уже ушли. Алекс пожалел, что не успел поблагодарить их.

и кружит нас в едином вихре,

— Я доберусь на свой пост, и мы пустим вас, — сказала начальник полета. — Поосторожней снаружи.

и пожирает, но кровавая пасть

— Спасибо, — сказал Алекс. Он забрался в корабль, закрыл люк и начал контрольную проверку. Реактор горячий, датчик двигателя Эпштейна горит зелёным. Запасы воздуха и воды полные, переработчики наготове. — Вы на месте, сэр?

левиафана выплевывает меня с отвращением

— Готов к вылету, — ответил Смит.

на улицу

— Держись крепче, — сказал Алекс Бобби. — Может трясти, а ты без амортизатора.

— Ошибаешься, — сказала она, и он услышал в её голосе озорную усмешку. — Он на мне надет.

— Что ж, — тихо сказал Алекс. — Тогда поехали.

Сигнальные лампочки на захватах побежали от «занято» до предупреждения на открытие, и «Бритва» освободилась. Раздались экстренные клаксоны, смягченные разрежённой атмосферой, и массивная дверь ангара начала открываться. Изменение внешнего давления запустило катер, как удар молотом. Алекс нацелился на расширяющийся проём, заполненный темнотой и звездами, и рванул. «Бритва» выскочила в жадный и ненасытный вакуум. Дисплей показал дюжину кораблей, слишком маленьких для невооруженного глаза, и длинные изгибы формы огня ОТО, как щупальца, размахивающие в пустоте.

— Беру под контроль лазер управления, — сказала Бобби.

— Принято, — сказал он. — Сейчас будет трясти.

Он бросил «Бритву» из ворот ангара на полной скорости в узкую полосу между ОТО боевого корабля, стреляющего в полном авторежиме. Закрутил катер между высокоскоростными полосами вольфрама, надеясь, что их было достаточно, чтобы остановить любые ракеты осаждающих кораблей, стреляющих в них в упор. А потом сзади показались потоки быстро движущихся объектов. Дисплей «Бритвы» превратился в сплошную массу, плотность ракет была слишком высокой, чтобы различать их на экране. Весь арсенал линкора выпустили сразу, и он был нацелен на частоту управляющего лазера «Бритвы».

— А вот и наш эскорт, — сказал Алекс. — Валим отсюда. Сколько g ты сможешь выдержать, Драпер?

— Если у меня треснут ребра, я дам тебе знать.

Алекс усмехнулся, развернул катер к Солнцу и ускорился — два, три, четыре, четыре с половиной — до тех пор, пока система не стала жаловаться на то, что не может ничего ему впрыснуть из-за скафандра. Он ударил по грубому контролю шлема подбородком и ввёл себе весь амфетамин, который у него был в крошечном пакете. Вражеские корабли сперва не поняли, что только что произошло, но затем начали разворачиваться, на дисплее появились тонкие красные треугольники. Выхлопные шлейфы конкурировали со звёздами позади него, когда он рванул к Солнцу, Земле, Луне и истерзанным остаткам флота ООН. Алекс почувствовал, как в груди вздымается радость, словно гора свалилась с плеч.

— «Бритву» вам не взять, — обратился он к красным треугольничкам. — Мы ушли, ушли, ушли. — Он переключил радио в обычный режим. — Ну, как у вас там дела?

— Отлично, — тяжело дыша ответил премьер-министр. — Но долго ли нам придётся нестись на такой скорости?

— Ещё немного, сэр, — сказал Алекс. — Как только мы получим передышку, снижу до одного g.

— Передышка, — с трудом произнёс премьер-министр. — Смешно.

— Всё отлично, Алекс, — сказала Бобби. — Здесь безопасно, чтобы снять шлем? Не хочу растратить весь воздух в баллоне, когда есть свежий внутри корабля.

— Да, всё в норме. Кстати, сзади тоже, премьер-министр.

— Пожалуйста, зови меня Нейтан.

— Принято, Нейт, — сказал Алекс. Солнце было белой сферой. Он включил навигационный компьютер и стал прокладывать пути к Луне. Самые быстрые из них вывели бы их на орбиту Меркурия, но катер не был рассчитан более чем на половину AU от корональной поверхности. Так что это будет сложновато. И Венеру он не мог бы изящно использовать, как рогатку. Но если Авасарала отправила им навстречу эскорт, она смогла бы двигаться на форсаже от планеты. Так что курс в этом направлении может иметь смысл.

— Алекс? — позвала Бобби.

к тени твоей - к стене времени.



Мать прокаженных, черепаха вечности,

я поднимаюсь, и я отхожу - к подлинной песне,

к невинности, к сладости материнского молока,

к пребыванию в воздухе и в легенде, -

для того, чтобы выпечь хлеб для тебя

                                   и размочить его в вечности.

Не улетай, касатка, - вот в это мгновенье

я становлюсь зерном, кувшином, где пляшет вода,

и, ослепший от города, я натыкаюсь на порталы,

и напрасно врата защищают тебя от этой любви,

словно сухой листок, я упаду в центре тебя,

я хочу воссоздать тебя и разрушить.

О, ночь, наступил этот день!



Снова - тень,

снова - снаружи - я рисую тебя:

камень, одиночество, площадь.

Ты - на свободе;

я смотрю на тебя - из себя.

Я поднимаюсь, и я отхожу:

спи, стеклянная чаща. Я - граница твоя,

свои обрубки кровавые протягиваешь ты к небесам.



Существует только любовь, рожденная из ничего,

существует только ничто, создающее образ собора.



***





            ВИТРАЖИ БУРЖА



                        И пред престолом море стеклянное,

                        подобное кристаллу.

                                               Апокалипсис, 4,6

                        I



Хорал из травы, моря, лозы, - он вздымает

                        образы людей и их имена,

их вечное предназначенье,

и закрывает небесную крону над стволом

                                               собора,

и открывает новое - живописное - небо

                        пророков и мучеников,

сад, орошенный светлым дождем пространства.



Неф-корабль вырастает - словно безбрежное

                             море Святого Стефана,

светят прозрачные весла

и звучат голоса невидимых моряков.

Белый, зеленый, желтый, лиловый,

красный - настолько прекрасный! - и этот взор

                                   неба, освещающий

туники, и города, и покрывала,

он пронзает круг зодиака,

что осыпан звездной мукою муки.



Слышат глаза музыку солнца, -

оно снова и снова берет свою лиру,

снова и снова творит для человека.

Застывшее время падающей воды;

            о, прозрачность пылающих пчел!

Цветочной пыльцой наполнен ветер,

            подгоняющий корабли,

и с каждым новым рассветом

уже с давних времен

все растет и растет рой пчелиный.

И это - все те же цветы и все те же пчелы.



Половодье света уничтожает тяжесть

                        земного времени,

затопляет жажду горького ожидания.

Люди, смиренно потупившие глаза,

ребенок или преступник, -

войдите в простор откровений.

Изумляюще ослепительны

ангелов крылья, райский свет!



Пусть старухи узнают

о блуде и о невинности.

Пусть младенец вопрошает

о творящемся вкруг него.

Пусть подростки глядят

на пляшущую Саломею.



Свет объяснит изображенное,

покажет,

как создается цветок и нимб,

как гладкая поверхность

сохраняет свой образ - свою судьбу.



Таинство соединяет, словно голоса в хор,

покаяние и наказание; и жизнь, и смерть

приходят на свидание покоя. О, таинственный

                                               ковер,

о, магические судь6ы!, закрыть глаза,

а открыть их - на Иордане, и увидеть: ржавеют

                                   ключи от Дома,

где нет Пастуха и Голубки.

Таинство приводит хаос в порядок,

уверуй и жди. Ты увидишь, услышишь, ощутишь,

как светящимися созвездиями струится кровь.

Вот Святой Иаков, вот Иосиф, вот Константин, -

они покинули уже свое стеклянное жилище.

Вот Святая Мария Египетская покидает неф,

и поля, кухни, прихожие затопляет рассказ

                                   о ее судьбе,

она проходит по улицам, как и прежде,

и снова смиренный лев помогает ей удержаться