Александр Евгеньевич Сухов

Лагорийский гамбит

Словно в зареве пожара Я увидел на заре, Как прошла богиня Тара, Вся сияя, по горе. Изменяясь, как виденья, Отступали горы прочь. Было ль то землетрясенье, Страшный суд, хмельная ночь?[1] Р. Киплинг.
Пролог

И горе мне, если впал я в безмолвие или уставился на лик луны.[2] Андре Ади.
До Черной башни оставалось не более двух сотен шагов, когда воздух полыхнул десятками портальных вспышек и оттуда как из рога изобилия посыпали неупокоенные.

Первого зомби Драгва обезглавил, находясь еще в седле своего могучего шестилапа. Не успела отсеченная человеческая башка с остатками рыжих волос шлепнуться в грязь, лагориец спрыгнул со спины зверя, предоставляя себе и ему максимальную свободу действий.

Верный шестилап не преминул воспользоваться данным обстоятельством — молниеносный удар могучей когтистой лапы, и еще один подъятый посредством темной волшбы мертвец взмыл высоко в воздух и, пролетев с десяток саженей, рухнул в грязную лужу недвижимой кучей переломанных костей и смрадной плоти.

«Проклятый мир, проклятые зомбяки, проклятые Темные! — с ненавистью подумал рыцарь-инквизитор, успев при этом развалить от макушки до паха весьма шустрого мертвяка, норовившего пропороть ему бок основательно вымазанными в коровьем навозе вилами. — Да чтоб вас всех Вывороть поглотила!»

В следующий момент на Драгву навалились сразу трое, вооруженных копьем и мечами очень шустрых мертвяков. Похоже, эти были при жизни воинами. Уйдя из-под удара копья, рыцарь ловко прошмыгнул под руку одного из мечников и неуловимым движением перерубил ему сразу обе ноги. Затем в мгновенье ока развернулся и нанес удар копьеносцу поперек груди снизу вверх, разрубив его на две половины. Третий попытался достать рыцаря своим мечом, но, получив удар в живот подкованным сапогом, отлетел на несколько шагов и шлепнулся в грязь. Впрочем, столь неудачное падение ничуть не обескуражило его. Жуткое порождение дьявольской фантазии Темных Властителей жаждало свежей крови и вкусной плоти, поэтому ничто на свете не способно было остановить его на пути к заветной цели. Поднявшись на ноги, мертвец задрал голову к хмурым истекающим противной ледяной влагой небесам, громко и тоскливо завыл по-волчьи, затем с удвоенной энергией бросился на инквизитора. Но Драгва был готов к его броску и встретил врага легким будто взмах крыла бабочки ударом своего широкого полуторного меча — излюбленного оружия лагорийских рыцарей-инквизиторов.

Следует отметить, это был не простой меч. Едва его хозяин вступил в схватку с магическими созданиями, на полированном до зеркального блеска зеленоватом лезвии выступили огненные руны, и по мере того, как сраженные этим чудесным оружием враги падали на землю, знаки разгорались все ярче и ярче. Вскоре все лезвие светилось как раскаленный добела кусок железа, вот только никакого тепла от него не исходило, лишь чистый свет, весьма губительный для оживших покойников.

Пока инквизитор успешно отбивал натиск мертвецов, его шестилап также времени не терял даром. Толстая шкура и длинный мех зверя служили ему прекрасной защитой от мечей, копий и даже арбалетных болтов, а длинные острые когти были отличным оружием. Разошедшись не на шутку, он поднимался на задние лапы, передними сгребал зомбяков по двое-трое, после чего с остервенением начинал рвать гниющую плоть и ломать кости.

Нельзя сказать, что рыцарь не был готов к нападению, и все-таки он не ожидал столь яростной атаки. По этой причине ему понадобилось некоторое время, чтобы окончательно собраться. Войдя в боевой транс, он раскрутил свое грозное оружие, сам двинул на тупо прущую толпу.

Он рассчитывал, прорубив широкую просеку в плотной массе подъятой из своих могил нежити, добраться до входа в башню, поскольку конечной целью его долгого путешествия были все-таки не схватка с порождениями нездоровой фантазии Темного Владыки, а сам хозяин Черной башни. Драгве и его верному шестилапу удалось преодолеть примерно половину пути, и тут земная твердь перед ними сначала резко вспучилась, разбрасывая в разные стороны комья земли вместе с неупокоенными мертвяками, затем разверзлась, а из распахнувшегося зева хлынул живой шуршащий поток похожих на жуков насекомых тварей. Каждая размером примерно с ладонь взрослого мужчины и вооружена внушительного вида челюстями. В эффективности такого оружия Драгва получил возможность тут же убедиться, поскольку тела ранее поверженных врагов мгновенно и без остатка усваивались этими ненасытными тварями.

Нельзя сказать, что Драгва не был готов к подобному развитию событий, однако поначалу даже он — многоопытный закаленный боец слегка оторопел. Впрочем, продолжалось это не долго. Крикнув шестилапому другу: «Смол, назад!», он развернулся и рванул прочь от разливающегося перед башней жучиного моря, на ходу вытаскивая из рукава хранившийся там до поры до времени заветный свиток одноразового заклинания.

Отбежав на безопасное расстояние, Драгва первым делом убедился в том, что верный Смол также успел убраться подальше от прожорливых тварей. Затем он прочитал вслух начертанную на листочке пергамента формулу активации, слегка надорвал его и бросил на землю.

Как следствие, над площадью перед Черной башней появилось небольшое полупрозрачное облачко. Повисев пару мгновений, оно пролилось на землю потоками испепеляющего пламени, столь яростного и жгучего, что Драгве пришлось повернуться спиной к огню.

После того как заклинание полностью исчерпало себя, пламя погасло так же внезапно, как и вспыхнуло. Инквизитор обвел взглядом поле боя и удовлетворенно зацокал языком. Магическая вспышка уничтожила не только жучиное племя, но и большинство неупокоенных. Таким образом, у Драгвы появился шанс без помех добраться до башни.

Подбежав к шестилапу, рыцарь ловко вскочил ему на спину и громко скомандовал:

— Смол, вперед!

Умница шестилап мгновенно сообразил, чего хочет его хозяин. Не теряя времени, он рванул в указанном направлении.

Когда всаднику и его экзотическому скакуну оставалось проехать всего-то несколько десятков шагов, хозяин башни наконец опомнился и в свою очередь обрушил на наглецов, посмевших нарушить его покой град молний. Но и рыцарь оказался готов к подобному обороту, перед тем как пойти приступом на врага он позаботился о том, чтобы защитить себя и животное от подобных проявлений стихийной магии. Электрические разряды натыкались на воздвигнутую оберегами и защитными амулетами магическую преграду и, не причинив никому вреда, уходили в землю.

В следующий момент в лицо Драгве ударил мощный воздушный поток. Пришлось ему, не выпуская оружия из правой руки, левой вцепиться в длинную шерсть и буквально вжаться в лохматую спину шестилапа.

Ураганный ветер буквально потащил животное вместе с седоком прочь от башни, грозя оторвать от земли и вознести высоко в небеса. Однако могучий зверь вцепился в почву своими длинными острыми когтями и, преодолевая напор воздуха, вновь начал постепенно приближаться к заветной цели.

Когда до входа в башню оставалось не более десятка шагов, ветер неожиданно стих. Драгва поднял голову и приготовился встретить во всеоружии очередной сюрприз, уготованный незваным гостям Темным Властелином.

Предчувствия его не подвели. Дверь башни широко распахнулась, оттуда повеяло могильным холодом, и в следующий момент из ее недр потекла призрачная субстанция, от одного вида которой на Драгву накатила смертельная тоска, а верный зверь задрал клыкастую морду к истекающим мерзкой ледяной влагой небесам и обреченно завыл.

Именно этот вой, как ни странно, вывел инквизитора из ступора и заставил действовать. Единственным оружием против Пелены Смерти (именно это заклинание в данный момент применил против них хозяин башни) был яркий свет. Не теряя драгоценного времени, Драгва извлек из кармана герметично закупоренную склянку с необходимым алхимическим зельем. Перед тем как метнуть ее в дверной проем, он громко крикнул: «Смол, глаза!». А после того, как пузырек отправился в недолгий полет, крепко зажмурился и прильнул лицом к косматой спине боевого товарища.

Свет оказался настолько ярким, что проник даже сквозь плотно закрытые веки лагорийца, впрочем, без какого-либо вреда для него. Шестилапу так и вовсе было наплевать на вспышку, поскольку через защищавшие его глаза костяные щитки вообще не проникло ни единого кванта энергии.

Результат оказался потрясающий. Не успевшее полностью активироваться заклинание Пелены Смерти развеялось, не нанеся никакого ущерба атакующей стороне.

Соскочив со спины зверя, Драгва коротко бросил:

— Беги к лесу и жди меня там! Я скоро.

Зверь недовольно рыкнул, но противиться воле хозяина не посмел. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, он рванул в направлении темнеющей за пеленой дождя кромки леса. По пути ему удалось растерзать своими острыми когтями парочку направлявшихся к башне мертвецов.

К тому моменту, как Драгва достиг входа в Черную башню, туда же подоспело не менее дюжины упокоенных, коим удалось избежать гибели в огне, уничтожившем жуков и большую часть подъятых мертвецов.

«Некромант долбанный! — зло подумал рыцарь и сплюнул. — Будь ты проклят вместе со своими покойничками!»

Однако он не стал терять драгоценного времени и ввязываться в бой. Рванув, что было сил, он опередил тупо прущую толпу и первым успел ступить в темноту дверного проема.

На самом деле внутреннее пространство здания было освещено негасимыми магическими факелами. Мгновенно сориентировавшись, рыцарь помчался вверх по широким ступеням каменной винтовой лестницы.

«Живые» мертвецы явно уступали лагорийцу в ловкости и подвижности, к тому же в своем стремлении первыми ухватить беглеца, изрядно мешали друг другу. Очень скоро у подножия лестницы образовалась приличных размеров куча мала.

Тем временем наш герой добрался до просторного лестничного пролета второго этажа башни. И тут его ожидала целая куча неприятностей. Сначала из стены в него ударила испепеляющая струя пламени. Драгва увернулся и хотел было упасть на пол, но что-то ему подсказало, что данное решение будет не самым правильным. Падая, он исхитрился откатиться к балясинам перил. Тут же на предполагаемое место его падения обрушился град арбалетных болтов. Если бы не завидная предприимчивость рыцаря, его тело в данный момент более всего походило бы на симпатичного ежика, а дух отлетал в Вышние Эмпиреи.

В очередной раз Драгва мысленно возблагодарил всех известных ему богов, хоть, по большому счету, не очень в них верил, а себя похвалил за расторопность и смекалистость.

Как только опасность миновала, инквизитор поднялся на ноги и с удвоенной осторожностью продолжил движение вверх по лестнице. К тому времени неупокоенные мертвецы достигли консенсуса и дружной толпой двинули в погоню за лагорийцем. Рыцарю пришлось, не теряя бдительности, предельно увеличить скорость.

Еще несколько раз он натыкался на замаскированные ловушки. Если выявлять магические ловушки ему помогали обереги, то обнаруживать и обходить механические устройства приходилось ему самому, полагаясь на тренированное чутье бойца и завидный боевой опыт.

Над его головой неоднократно проносились острые болты, выпущенные из настороженных на незваного гостя арбалетов. Прямо из ступеней вылезали сочащиеся ядом острые шипы, норовя проткнуть сапог и впиться в плоть. И всякий раз рыцарь успевал своевременно пригнуться, убрать ногу, либо отскочить в сторону.

Магические твари самого устрашающего вида также выпрыгивали из стен и пытались наброситься на охотника, но, благодаря оберегам, свиткам одноразовых заклинаний, а главное — своему чудесному мечу, ему удавалось справляться с ними вполне успешно.

Наконец, удачно миновав все сокрытые ловушки, Драгва достиг самого верха башни. Здесь была всего лишь одна дверь.

Чтобы не нарваться на очередной сюрпризец изобретательного хозяина, лагориец коснулся кончиком своего чудесного меча дверной ручки выполненной в виде принявшего боевую стойку змееподобного чудовища. Едва пламенное лезвие коснулось головы монстра, как тот попытался обвить его и впиться зубами. При этом из острых как иглы клыков ударили две тонких струйки прозрачной жидкости, вне всякого сомнения, это был яд, и страшно подумать, чем все могло закончиться, если бы Драгва вовремя не позаботился о собственной безопасности. Легкий взмах меча и рассеченное напополам ядовитое чудище упало на пол. Еще пара косых ударов по самой двери, легкий толчок ногой по развалившейся створке, и путь в апартаменты Темного Владыки свободен.

Прежде чем войти, рыцарь Драгва хорошенько осмотрелся. Верхняя часть башни представляла собой одно хорошо освещенное магическими светильниками просторное помещение. На установленных вдоль стен стеллажах в хаотичном беспорядке стояли, лежали и просто валялись книги. Наряду с дорогими фолиантами в кожаных переплетах и с золотым тиснением на корешках здесь присутствовали весьма скромные изрядно потрепанные от частого употребления брошюры, а также масса разного рода свитков и тетрадей. На других полках находились какие-то пузырьки, образчики минералов, банки с заспиртованными животными, кости неведомых тварей и еще много чего интересного. В глубине комнаты у самого окна располагался массивный рабочий стол. Немного поодаль стоял металлический лабораторный столик, заваленный химической посудой и массой самых разнообразных ингредиентов. Помимо этого, на нем попыхивал паром и булькал небольшой перегонный куб. В комнате стоял сильный очень неприятный запах химикалий и какой-то волшбы. Несомненно, данное помещение было одновременно и рабочим кабинетом, и лабораторией.

При других обстоятельствах Драгва непременно побродил бы вдоль стеллажей с целью более детального изучения их содержимого, полистал рабочие записи хозяина, но сейчас ему было не до этого. Дело в том, что посреди комнаты наливалась багрово-алым огнем заключенная в круг пятиконечная звезда. В центре огненной фигуры, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, стоял какой-то тип, облаченный в бархатную черную мантию мага. Судя по цветовой насыщенности линий и начертанных вокруг пентаграммы знаков, транспортное заклинание должно было вот-вот сработать и унести чародея далеко-далеко от этого места, вполне вероятно, в какой-то иной мир.

Это совершенно не входило в планы рыцаря-инквизитора — не для того он рисковал своей жизнью, терпел лишения и иные неудобства, чтобы дать возможность ускользнуть врагу. Неуловимым движением руки он извлек из складок одежды с виду ничем не примечательную бамбуковую палочку и, сломав ее, резко без размаха отправил под ноги чародею. На самом деле в неприглядном куске дерева было заключено мощное заклинание, ограничивающее любое чародейство в радиусе нескольких десятков шагов. Сломав палочку, Драгва активировал заключенную внутри нее магическую формулу. Как результат, не достигнув необходимой интенсивности, заклинание переноса не сработало, а сама пентаграмма мгновенно погасла. Свет магических светильников и факелов также померк. В следующий момент за спиной Драгвы раздались громкие звуки падения тяжелых предметов. Это лишенные колдовской подпитки мертвецы дружно посыпались вниз. Оглянувшись, инквизитор с удовлетворением отметил, что все его преследователи преспокойно лежат на ступеньках и попыток подняться не предпринимают.

«Интересно, — подумал витязь, — как это колдунам не противно иметь дело с подобной гадостью?»

Долго размышлять над этим сакральным вопросом, у охотника не было времени. Нейтрализующее магию заклинание продержится не более десятка секунд, за это время необходимо сделать всего лишь одну единственную вещь — избавить мир от этой мрази. По большому счету, Драгва не питал личной неприязни к магу. Он всего лишь спасал мир от очередного зарвавшегося в своих потугах насолить всем и вся злодея. Драгва рассматривал колдуна даже не как разумное существо, а как бешеного зверя, коего для общей пользы необходимо прикончить, а останки уничтожить, дабы еще кто-нибудь случайно не подцепил крайне опасную заразу.

Не мешкая, лагориец кинулся к пытавшемуся применить какое-то боевое заклинание против незваного гостя Темному. Однако все его попытки оказались безрезультатными. Купол эманации, препятствующей реализации какой бы то ни было волшбы, надежно прикрывал башню.

Лишь после того, как сверкающее лезвие меча оказалось у горла ошалевшего от собственного бессилия чародея, тот осознал, что надеяться больше не на что. Преодолев спесь, он в страхе рухнул в ноги победителю.

— Отпусти рыцарь! — жалобно взмолился маг. — Я положу к твоим ногам все свои богатства. Их хватит, чтобы ты и твои потомки до сотого колена купались в невиданной роскоши! А хочешь, я дам тебе один из Великих Артефактов, и ты сам станешь Владыкой целого мира, а то и десятка миров?

Но рыцарь в ответ лишь усмехнулся и, отступив на шаг от норовящего облобызать его грязные сапоги чародея, резко взмахнул мечом и быстро отскочил в сторону, чтобы хлещущая из обрубка шеи кровь не запятнала одежду и не заляпала обувь.

Отделенная от тела голова ударилась о пол и подобно кочану капусты покатилась куда-то в угол. Наконец она остановилась, быстро-быстро захлопала веками. По всей видимости, маг из последних сил пытался перевести внутренние обменные процессы в режим магического метаболизма. Но вскоре взгляд его темных глаз остекленел, побледневшие губы скривила посмертная улыбка, более всего напомнившая Драгве оскал одного из недавно уничтоженных им мертвяков. Что же касается остального тела, извергнув полтора лагорийских галлона крови, оно еще немного подергалось и, в конечном итоге, замерло.

Вскоре заклинание запрета начало рассеиваться. Как результат под потолком вновь вспыхнули магические светильники, а в коридоре зажглись негасимые факелы. Они будут выполнять возложенные на них функции до тех пор, пока питающий артефакт окончательно не разрядится. Покойники и прочие кошмарные порождения больной фантазии некроманта так и не поднялись, поскольку черпали энергию от самого Темного Владыки.

Отведя взгляд от поверженного врага, рыцарь протер померкшее лезвие своего меча о его бархатную хламиду, несмотря на то, что каких-либо следов крови на клинке не наблюдалось. Затем Драгва извлек из складок своей одежды небольшой пузырек с резьбовой крышкой и, отвинтив крепко закрученную пробку, капнул несколько капель на распростертое на полу тело и голову чародея. Результат не заставил себя долго ждать. Бренные останки упокоенного Темного Владыки прямо у него на глазах начали съеживаться и источаться мутной жидкостью. Буквально через минуту от некогда могучего мага остались лишь две грязные лужицы: одна — побольше, на месте туловища, другая — поменьше, там, где лежала его голова.

Выполнив означенные мероприятия, инквизитор удовлетворенно крякнул и хотел было начать обход владений поверженного колдуна. Но тут взгляд его упал на один из лежащих на столе предметов. Невероятный конгломерат из скрепленных между собой шарнирами и пружинками деталей самой разнообразной формы и размера, отлитых из металла или вырезанных из камня и бивней какого-то животного, мгновенно привлек внимание рыцаря и пробудил в нем азарт исследователя. На первый взгляд обычная детская трехмерная головоломка, какими торгуют на лагорийском Рынке, а также во многих других мирах. Но что делает столь легкомысленный предмет на столе продвинутого мага?

В мгновение ока многоопытный муж постиг суть головоломки. Следовало установить все ее детали таким образом, чтобы из бесформенного набора разрозненных элементов сложилась правильная сфера. Отложив в сторону меч, руки сами по себе потянулись к игрушке, а пальцы помимо воли хозяина принялись крутить выступающие детали с тем, чтобы определить каждую на полагающееся ей место. И вскоре рыцарь Драгва с азартом перебирал подходящие варианты стыковки той или иной детали с соседней, да так увлекся, что уже ничего не замечал вокруг.

Поначалу у него не получалось, составные части упорно не желали срастаться в нечто единое, цельное, но постепенно элементы головоломки начали пристыковываться друг к другу. На сосредоточенном лице рыцаря появилась самодовольная улыбка — чисто дитя, да и только. В какой-то момент его ловкие пальцы повернули на шарнире последнюю деталь и слегка надавили, чтобы та встала на свое законное место.

В то же самое мгновение по комнате пронесся громкий звук басовой струны, собранная сфера вспыхнула холодным светом, заиграла всеми цветами радуги. Вокруг рыцаря Драгвы начало разливаться голубоватое сияние. В испуге тот хотел отбросить от себя неведомый артефакт и схватился за меч. Но не тут-то было, сверкающий шар взмыл вверх и завис над головой не на шутку перепуганного инквизитора. Мгновение и фигура Драгвы начала терять материальность, стала прозрачной и вскоре полностью растворилась в воздухе.

Повисев несколько мгновений, шар начал гаснуть, а вскоре и вовсе осыпался на пол невесомым облачком бурой пыли.

Глава 1

Но сам ты не из тюркского народа, В тебе видна иранская порода. С такою мощью, с красотой твоей Ты был бы выше всех богатырей. Фирдоуси [3]
— Курсант Листопад, к начальнику училища!

Я оторвал голову от сборника стихов персидских поэтов на фарси. Вот уже восемь с лишним лет длится Афганская кампания, и переводчики со знанием арабского и персидского весьма востребованы — даже дембелей-добровольцев со всего Союза заманивают радужными перспективами, прогоняют через ускоренные курсы, а потом отправляют за Реку[4].

Что касается меня, мой выбор был осознанным. Раз уж я предпочел военную специальность, комсомольская совесть не позволяла мне отсиживаться в тылу в то время, когда мои сверстники гибнут ради того, чтобы мировой империализм не протягивал свои жадные лапищи к южным рубежам моей великой Родины и не угнетал трудовой народ свободолюбивого Афганистана.

Откровенно говоря, помимо идейных соображений, была еще одна причина, заставлявшая меня усердно учить восточные языки. Мне нравились иранская поэзия и арабская проза. До поступления в Институт я не мог предположить, насколько Фирдоуси, Низами или Хайям на фарси, а «Сказки тысяча и одной ночи» на арабском богаче и ярче, нежели в самом качественном переводе. Недаром, все-таки, существует понятие «оригинальный текст», все остальное — вторично.

Отодвинул подальше от края стола томик стихов, вскочил и, вытянувшись в струнку перед капитаном с красной повязкой помдежа на рукаве, громко рявкнул:

— Слушаюсь, товарищ капитан!

На что офицер весело усмехнулся, махнул ладошкой и негромко сказал:

— Вольно, Лист! Бегом к генералу!

В начальственный кабинет меня допустили без проволочек. Каково же было мое удивление, когда вместо начальника училища я обнаружил в его апартаментах какого-то неизвестного мне типа гражданской наружности. Незнакомец вполне вольготно расположился в кресле за начальственным столом, так, будто это был его собственный кабинет. При моем появлении он заулыбался самой располагающей улыбкой, указал рукой на стоящий напротив стул.

— Здравствуйте Федор Александрович! Разрешите представиться: Хорос.

— Хорос… э?

— Просто Хорос, без всяких там дополнительных прибамбасов, — еще шире заулыбался мужчина.

Присев на указанное место, я начал внимательно разглядывать Хороса. Это был мужчина неопределенного возраста не молод, но и не стар. Лицо гладкое, загорелое. Взгляд серых глаз умный, я бы сказал пронизывающий. Под этим взглядом мне стало не по себе, и я опустил глаза, продолжая исподтишка изучать нового знакомого.

Помолчав немного, мужчина поднялся с кресла, подошел к окну, отодвинул тяжелую штору и зачем-то выглянул на улицу, предоставляя возможность хорошенько рассмотреть всего себя с ног до головы.

Высок, по-спортивному строен, одет в серый костюм, вместо традиционной рубахи с галстуком, тонкий темный свитер, на ногах черные туфли. Все добротное, либо из валютной «Березки», либо прямиком из Парижа или Лондона. По виду, высокий военный чин, дипломат или успешный адвокат, но, скорее всего, этот товарищ с Лубянки — уж больно взгляд цепкий пронзительный. Рентген, а не взгляд.

Кого же он мне напоминает? Ага! Понял. Здорово похож на Шерлока Холмса в исполнении артиста Ливанова и внешне, и манерой держаться и даже голосом. Трубки, конечно не хватает. Не, точно этот тип из Органов — эвон как зырит своими буркалами — прям в самую душу.

— Ошибаетесь, дорогой Федор Александрович, — как бы в ответ на мои сокровенные мысли заговорил мужчина, — Я не являюсь сотрудником ни КГБ, ни ЦРУ, иже с ними Моcсад, Кемпейтай, Сигуранцы или еще какой спецслужбы.

— Откуда вы догадались? — смущенно пробормотал я.

— Многие так думают, — криво усмехнулся Хорос. Затем по-хозяйски предложил: — Что будете, молодой человек, чай. Кофе, сок.

— Если можно, чай с печеньем, а лучше с пряниками, — не стал скромничать я.

— Хорошо, Федор, будем чаевничать. — После этих слов Хорос вернулся к столу, надавил кнопку селекторной связи и коротко бросил в микрофон: — Чай, пряников, конфет шоколадных! Немедленно!

Создавалось впечатление, что этот загадочный тип чувствует себя в генеральском кабинете вольготнее, нежели сам начальник училища.

Минуту спустя, адъютант генерала лично доставил поднос с яствами и, получив легкий кивок в награду от Хороса, с явным облегчением поспешил удалиться.

Чай оказался цейлонский высшего сорта, уж я-то в этом знаю толк. Пряники свежие мятные, так и таят во рту. Конфеты «Мишка на Севере», просто чудо. Как говаривал знаменитый сатирик: «вкус спесфисский».

Неплохо все-таки во времена тотального дефицита живут генералы. Тут «Примы» невозможно купить в магазине, а они эвон какими «плюшками» балуются. Вот он налицо стимул для карьерного роста. Я тоже хочу быть генералом и каждый день пить чай в таком же кабинете, желательно по нескольку раз на дню.

Усмехнулся собственным мыслям. Пока еще даже не офицер, а все туда же — в генералы. Ничего, упорства и амбиций мне не занимать, глядишь, со временем и на меня, как там в одной популярной песенке поется: «штаны с лампасами сошьют».

— Итак, Федор Александрович, — отодвинув от края стола опустевший стакан и откинувшись на мягкую спинку кресла, Хорос посмотрел прямо мне в глаза, — как дальше жить будем?

— Извините, товарищ Хорос, — я недоуменно захлопал глазами, — но мне не очень понятно, что вы имеете в виду.

— Хорошо, я поясню. — Мой визави аккуратно снял с рукава своего пиджака одному ему видимую соринку. — Вы, молодой человек, перспективный курсант факультета восточных языков без пяти минут офицер. По моим данным вы превосходно освоили дари, фарси и арабский, более или менее сносно общаетесь на японском, китайском и корейском языках. Я не говорю об английском, французском и немецком, коими вы свободно владели еще до поступления в ВУЗ. Вот я вас и спрашиваю, каким образом вы собираетесь распорядиться своей судьбой по окончании института?

— А что тут мудрить? — пожал плечами я. — Выпуск не за горами. Получаю две звезды на погоны и прямиком за Амударью. Я уже и рапорт написал.

— Вот же чудило! — всплеснув руками, едва не расхохотался Хорос. И как-то незаметно перейдя на «ты», продолжил: — Да будет тебе известно, отважный юноша, что еще до того, как ты получишь заветные погоны, вся эта афганская авантюра перейдет в стадию панического бегства доблестной Красной Армии, и я сомневаюсь, что у нынешнего генсека хватит мозгов с честью выйти из крайне щекотливой ситуации.

Вообще-то все, что я сейчас услышал, коренным образом противоречило тому, что нам рассказывали на политзанятиях. Тем более еще никто ни разу при мне не называл интернациональную помощь братскому народу дружественного Афганистана авантюрой. Вполне естественно слова Хороса меня здорово зацепили. Возможно, если бы он был облачен в военный мундир, я бы и промолчал, но поскольку официальный статус нового знакомого для меня не был определен, я решил возмутиться. К тому же, подобное поведение практически незнакомого мне человека могло быть провокацией, устроенной представителями органов госбезопасности в качестве банальной проверки на лояльность.

— Прошу прощения, но… — угрожающе начал я.

Однако, видя мою реакцию, Хорос громко рассмеялся и, не позволив мне довести начатую мысль до конца, сам ее озвучил:

— …но ты вынужден будешь подать рапорт вышестоящему начальству. — Затем уже серьезным тоном продолжил: — Оно конечно похвально, юноша, что ты одобряешь политику Партии, так сказать, и правительства, но смею тебя заверить, на Земле нет такой инстанции, куда ты мог бы подать на меня рапорт. И это вовсе не пустое бахвальство пожилого маразматика, как ты только что подумал, Федор.

— И все-таки… — я вновь попытался открыть рот, и вновь мне не было дозволено закончить начатую мысль.

Хорос властно взмахнул рукой и, воспользовавшись моим замешательством, заговорил:

— Давай-ка, мил человек, поступим следующим образом: я тебя ввожу в курс дел, а ты терпеливо меня выслушиваешь. Вопросы, ежели таковые появятся, задашь после того, как я закончу. Договорились?

— Идет, — согласился я.

— Итак, Федор Александрович Листопад, — начал Хорос, — для начала хочу тебя порадовать: человечество Земли не одиноко во Вселенной, точнее, в Метавселенной — гигантском конгломерате таких же бесконечных Вселенных как наша. Более того, с давних пор между Землей и обитателями иных миров существуют устойчивые, взаимовыгодные связи. Поскольку означенные связи предполагают присутствие в нашем мире некоторого количества иномирян, сам понимаешь, должна действовать эффективная система мониторинга и контроля за ними. Для этой цели на Земле существует организация, именуемая «Линия». В нее входят земляне, обладающие неординарными способностями. Про магию слышал?

— Толкина читал и еще кое-что из англоязычной фантастики, — я пожал плечами. Разговор становился малоинтересным для меня. Кажется, очередной высокопоставленный чудик из военного ведомства вбил себе в голову невесть что по поводу паранормальных способностей хомо сапиенс, теперь носится с идеей очередного wunderwaffe[5] на основе использования боевых магов. Немцы во время Второй Мировой на это дело изрядно потратились, а толку… Короче, ха, ха, ха! Впрочем, если есть желание, флаг в руки и барабан на пузо очередному Зиверсу[6], но меня увольте — одна знакомая медичка недавно мне поведала в приватной беседе, что возбудитель шизофрении имеет свойство переноситься от больного к здоровому воздушно-капельным путем. А с фантазией у него ничего себе. Ему бы книжки писать, эвон как закрутил насчет пришельцев, якобы толпами слоняющихся по Земле-матушке.

Кажется, эти мои мысли вполне отобразились на моей физиономии. На что Хорос задорно мотнул головой и с укоризной заметил:

— Эх, молодежь, молодежь! Не успели еще толком опериться, а все туда же — судить да рядить, да делать далеко идущие выводы. По мне так куда проще было работать с необразованным египетским крестьянином в эпоху Раннего царства, нежели с каким-нибудь современным светилом от науки, дальше своего носа ничего не видящим.

«Все, кажется, мой диагноз насчет шизофрении окончательно подтвердился, — подумал я. — Видите ли, в Древнем Египте ему было вольготнее. И какому умнику взбрело в голову подставить именно меня? Впрочем, пряники отменные, чай изумительный. За это можно немного и пострадать».

Видя мою реакцию, собеседник скорчил недовольную мину.

— Ладно, Фома неверующий, не вижу смысла продолжать дальше вводить тебя в курс наших дел до тех пор, пока ты смотришь на меня как доктор Стравинский на поэта Бездомного Ивана Николаевича.

— Какой Стравинский? — я недоуменно воззрился на Хороса.

— Ах да, молодой человек, прошу пардону, совсем запамятовал, что любимый мной Булгаков у вас под запретом.

— Ну почему же, — поспешил проявить эрудицию я, — «Белая гвардия», «Дни Турбинных»…

— Полноте, батенька! — махнул рукой Хорос. — Самой главной его книги ты еще не читал. Однако отложим наши литературные экзерциции, в данный момент моя задача доказать одному излишне самоуверенному юноше то, что его знания об окружающем мире весьма и весьма ограничены. — Едва он это произнес, как все три свечи стоявшего на генеральском столе канделябра без каких-либо видимых причин взяли и загорелись. — Банальный пирокинез, юноша, — пояснил Хорос, — а это, — он указал рукой на взмывший в воздух прямо перед моим носом тяжелый письменный прибор, — наглядная демонстрация психокинетических способностей, присущих многим существам, населяющим бескрайнюю Ойкумену.

— Висят, — дотронувшись до парящего над столом прибора и ощутив пальцами его материальность, согласился я. — Вот же хрень!

— Не хрень, молодой человек, а банальная левитация материальных объектов, — недовольно нахмурил брови Хорос. — Ну что, хватит или продолжим «раздачу слонов и материализацию духов»?

— Внушение, — наконец-то мне удалось подыскать подходящее объяснение всему происходящему. — Банальный гипноз. Будьте уверены, в данный момент этот письменный прибор продолжает стоять на столе, а свечи не горят, поскольку никакой магии не существует.

— Существует, существует, существует! — неожиданно голос Хороса поплыл, а затем и его ухмыляющаяся физиономия стала корчиться и расплываться.

Я проснулся и обнаружил себя в своем рабочем кресле. Перед носом монитор с поисковой страничкой Яндекса. Оказывается, по причине вынужденного безделья я банально прикемарил, а перед тем как отрубиться, ввел в поисковую систему имя любимой. Результатом оказалось сто пятьдесят пять тысяч ответов, но ни один из них не имел ни малейшего отношения к моей Айран.

Примерно год назад я познакомился с одной чудесной женщиной… ну не совсем женщиной — лагорийкой, хотя по всем параметрам обитатели Буферного мира здорово похожи на людей Земли. Мы полюбили друг друга и теперь стараемся, как можно чаще встречаться. Иногда я приезжаю к ней в Лагор, чаще она навещает мою холостяцкую берлогу. Впрочем, назвать мой дом «холостяцкой берлогой» теперь вряд ли повернулся бы язык даже самого придирчивого эстета, поскольку благодаря появлению в моей жизни Айран, очень многое поменялось, в частности интерьер моего жилища.

Закрыв поисковую страничку, тряхнул головой, чтобы окончательно пробудиться. Сверившись с внутренним хронометром, понял, что сон мой продолжался не более двух минут. Ничего себе! А мне показалось, что проспал я не меньше часа. Странный сон — практически абсолютное погружение в реальные события. Действительно, двадцать один год назад Хорос лично заявился по мою душу, легко смутил неопытного юношу и рекрутировал в Хранители. Справедливости ради, стоит отметить, что для того, чтобы убедить меня в существовании магии, ему пришлось изрядно потрудиться. Просто так я не собирался сдаваться и упорно списывал очевидные факты на банальный гипноз. В конечном итоге он, что называется, меня дожал. Короче, я принял предложение Верховного Хранителя и сам стал Хранителем не сразу, конечно, а после того, как надо мной основательно потрудились земные и лагорийские спецы. Однако об этом как-нибудь в другой раз.

Чтобы окончательно отогнать чары Морфея, я поднялся из-за стола, подошел к кофейной машине и приготовил эспрессо-дабл. После чего с дымящейся чашкой вернулся к своему столу.

В комнате кроме меня никого из сотрудников не было — кто в отпуске, кто на задании, а кто и вовсе в командировке. Сам Альмансор в сопровождении секретарши Любочки отбыл по заданию Хороса на пару дней в славный город Шанхай с инспекцией Восточно-Азиатского филиала. Подозреваю, что Хоттабыч попросту решил развеяться. Китайские товарищи непременно устроят для дорогих гостей грандиозное застолье с русской водкой и всякими там экзотическими устерсами и прочими морскими тараканами в качестве закуси. Короче, в отделе я остался практически один.

Прихлебывая обжигающий напиток, выдвинул верхний ящик своего рабочего стола, извлек оттуда карманную шахматную доску с расставленными на ней фигурами и принялся анализировать ситуацию.

Несколько месяцев назад я получил по фельдъегерской межмировой почте письмо от своего друга Квагша Заан Ууддина Левар харан теге, знаменитого воителя истребителя глоргов, грозу хрунгов и прочей болотной нечисти, а также победителя призрачного стража. В сражении с последним он даже потерял кисть руки, но латинги обладают феноменальными регенеративными способностями, поэтому через пару недель утерянная конечность полностью восстановилась, о чем он меня поспешил тут же уведомить. В означенном послании мой приятель предложил сыграть партию в шахматы по переписке, мол, в его Большом Топком Болоте достойного противника днем с огнем не сыскать. Ясен пень, лучшего мастера, чем Листопад Федор Александрович ему не найти, поскольку, будучи еще курсантом, я стал кандидатом в мастера и вполне успешно защищал честь родного учебного заведения. Вообще-то именно я обучил Квагша этой древней игре в его бытность моим стажером и квартирантом, с тех пор тот частенько доставал меня своими просьбами сыграть партийку-другую. Даже находясь в своем «самом лучшем из миров» он сумел изыскать возможность приобщиться к великому искусству, именуемому шахматами. Я принял вызов, и с тех пор мы с разной степенью регулярностью обмениваемся ходами.

Позиция на шахматной доске явно была критической для моего оппонента. Ежу было понятно, что через два хода его зажатый в угол слоном и ладьей король попадает под фатальный удар моего коня. Посидел над доской минут пять, дабы исключить любые неожиданности, наконец, сделал ход и только собрался написать послание другу, как затрезвонил телефон.

— Феденька, — голос Хороса был непривычно медоточив, данное обстоятельство меня отчего-то здорово насторожило и встревожило, — не мог бы ты заглянуть ко мне минут так через десять?

Вот же хмырь! С подходцем: «Не мог бы заглянуть?» Сам знает, что даже если б и не мог, примчался бы по первому его требованию, ибо просто так Верховный Хранитель никого к себе не вызывает. Вот только непонятно, к чему вся эта дипломатия — обычно он просто ставит в известность, что желает видеть того или иного сотрудника. Ой, не к добру все это, чует мое сердце.

— Слушаюсь, Экселенце! — громко рявкнул я в трубку.

— Да полноте, батенька, ни к чему весь этот официоз.

Последнее обстоятельство и вовсе настораживало. Знаем мы эти неофициальные доверительные беседы с вышним начальством. Припомнить затрудняюсь, сколько таковых на моей памяти заканчивалось незапланированными хлопотами, дальней дорогой и ворохом неприятностей на мою нежную задницу. Надеяться на то, что Хоросу вдруг взбрело напоить скромного регистратора чаем с пряниками (вспомнил недавний сон и улыбнулся), особенно не приходится. Значит, Экселенце вновь удумал какую-нибудь очередную затею, а меня определил в исполнители.

В приемной Верховного Хранителя не было ни души. Даже Зиночка куда-то упорхнула, вероятно, на ВВЦ за чебуреками для начальства. Так что я крепко двинул по двери кулаком (иначе не услышат по причине ее феноменальной звукоизоляции) и, не дожидаясь ответа (по той же причине), потянул дверную ручку на себя.

— А, Феденька, — Хорос оторвал взгляд от лежащих на столе бумаг, — проходи дорогой!

Я осмотрелся, в кабинете кроме главного босса никого не было. Затем деловито прошествовал к хозяйскому столу и скромно присел на указанный стул. Вообще-то я мог бы вольготно развалиться и даже закинуть ногу на ногу — Хорос на такие мелочи не обращает никакого внимания — но не стал борзеть. Впрочем, изображать отпетого службиста и начать поедать начальника глазами я также не стал — все равно не поверит в мою искренность.

— Ну как ты, Федор? — начал издалека Хорос.

Откровенно говоря, начало меня слегка озадачило. Я предполагал, что босс в своей обычной манере кратко изложит суть задания, после чего позволит задать несколько вопросов и, ответив на них, вежливо спровадит с глаз долой.

— Все хорошо, Экселенце, жалоб претензий не имею! — громко по-военному рявкнул я.

— Вот она неискоренимая военная жилка, — то ли одобрительно, то ли осуждающе заметил Хорос и тут же предложил: — Кофе, чаю, минеральной воды?

— Спасибо, не нужно, — удивленно пробормотал я. Не каждый день высшее руководство вот так запросто предлагает обыкновенному регистратору побаловаться чайком. Дело вовсе не в пренебрежительном отношении Хороса к подчиненным — этого как раз таки за ним не наблюдается — просто Верховный Хранитель вечно занят, все время куда-то торопится, и ему некогда распивать чаи.

— Как знаешь, — доброжелательно улыбнулся он и, выдвинув один из ящиков стола, извлек оттуда шахматную доску с расставленными на ней фигурами. — Федя, ты у нас, кажется, в шахматах вельми продвинут. Взгляни, пожалуйста, вот сюда, и без комментариев и подсказок просто скажи, есть ли у белых хотя бы какой-нибудь шанс выпутаться из сложившейся ситуации?

Я бегло взглянул на шахматную доску. Каково же было мое удивление, когда бдруг понял, что эта та самая партия, которую мы играем с Квагшем. Чудес не бывает, и я мгновенно оценил всю глубину и широту задумки хитроумного латинга. Кажется, смятение чувств во всех деталях отразилось на моей физиономии, поскольку Хорос мгновенно что-то заподозрил.

— Что-то не так, Федор? — поинтересовался он.

За довольно продолжительное время моей службы в «Линии» я вынес для себя одну простую истину: Хороса не следует обманывать даже в мелочах, поскольку никогда не угадаешь, каким боком оно тебе выйдет. А то, что непременно выйдет, тут уж к бабке-гадалке не ходи. К тому же, я не несу никакой ответственности за то, что бывший стажер столкнул лбами начальника и подчиненного, заведомо зная, что у Хороса против меня нет ни малейшего шанса. Экселенце, хоть, (по его собственным словам) едва ли не стоял у колыбели шахматного искусства, играл весьма посредственно и не тянул даже на первый юношеский. Поэтому куда ему до меня — кандидата в мастера спорта.

— Видите ли, шеф… — Я честно и откровенно поведал, Хоросу обо всех перипетиях, связанных с данной партией. И о том, как получил по почте вызов от Квагша и о самой процедуре обмена ходами. В самом конце со слегка наигранным сожалением в голосе констатировал: — Прошу прощения, но в данной партии у Квагша, то есть у вас, нет ни малейшего шанса на победу. Еще раз извиняюсь, но я был абсолютно уверен в том, что играю со своим другом латингом.

Верховный Хранитель отреагировал на мой рассказ задорными покачиваниями головы и сдавленными смешками.

— М-да, — изрядно повеселившись изрек он, — и на что же вы играли, молодой человек?

— Да так просто, ни на что, — пожал плечами я. — Будучи на Земле, Квагш проникся этой игрой, а на родине ему нет достойного противника. Во всяком случае, именно так он мотивировал свой вызов.

— А с меня стребовал в случае своей, точнее, твоей победы двухнедельный отпуск для тебя, Лист. Ведь все правильно рассчитал шельма. Кажется, у кого-то из американских классиков один прохиндей играл одновременно с двумя гроссмейстерами.[7]

— Насчет классиков не знаю, но одну глупую киношку он точно посмотрел. Зря не удалил эту бездарную голливудскую поделку из своей дискотеки. Никак не ожидал от честного и благородного гвахушингарапама такого изощренного коварства. Это же надо!..

— Кончай причитать, Лист! — прервал мои не очень искренние словоизлияния Хорос. — Объективно, партию ты выиграл честно, и от своего обещания предоставить двухнедельный отпуск, я не отказываюсь. Даже готов это сделать сию минуту…

Откровенно говоря, я собственным ушам не поверил. Свой законный, положенный по КЗоТу за два года никак не могу из начальства выколотить, а тут вдруг «извольте получить, Федор Александрович, аж целых две недели бесшабашной гульбы». Не, что-то не очень верится. Я понимаю, что карточные, шахматно-шашечные, иже с ними и все прочие долги подобного рода — суть долги чести, но вряд ли подобные условности помешали бы Экселенце потянуть какое-то время, а потом и вовсе «позабыть» о своем бесславном поражении. Получается, жди какого-нибудь подвоха. Эх, недаром он мне приснился. Как говаривала моя чересчур суеверная бабуля: «Помяни черта не ночь, он и явится во сне». Впрочем, тут ситуация, что называется, шиворот-навыворот: явился во сне — заполучи вживую.

Тем временем Экселенце продолжал:

— Да, да, мой юный друг, ты не ослышался. Я готов немедленно предоставить в твое распоряжение честно выигранный тобой двухнедельный отпуск. Махнешь в Лагор к своей Айран, полюбуешься тамошними красотами. Попутно для меня одно дельце обстряпаете. Личного плана.

Ага, вот оно, где собака зарыта. Просто так Хорос ничего не делает. Ну жучило хитромудрое! С каких это пор банальная командировка называется отпуском? А может быть, я не хочу торчать две недели на Лагоре, а желаю отправиться вместе со своей любимой в Объединенные Арабские Эмираты, или еще в какое приличное местечко? Впрочем, кто это меня спросит, чего я хочу, а чего — нет? Да, учиться мне у Экселенце, учиться и учиться. Это же надо, и вроде бы формально долг чести отдал и попутно озадачил. Так, между прочим, словно о каком-то пустячке вскользь упомянул. Но я-то знаю, что для Верховного Хранителя пустяков не существует, и если он что-то кому-то поручает даже в порядке личной просьбы, к этому необходимо отнестись со всей серьезностью.

Вообще-то в данном случае мои соображения этического свойства к делу не относились. По причине специфики своей службы, я обязан выполнять любые поручения вышестоящего начальства, даже, так называемые, личные просьбы. Я хоть слегка и напрягся, но виду не подал и не без ехидцы в голосе поинтересовался:

— И что же это за личное дельце, мастер?

Проигнорировав явную подковырку, Хорос, как ни в чем не бывало, посмотрел на меня любящим отеческим взглядом и без обиняков принялся посвящать меня в суть предстоящего задания:

— Видишь ли, мой мальчик, мне нужна одна древняя рукопись, известная как «Книга Атлантов». Давным-давно, еще до моего появления на Земле, она была написана одним магом, коему в числе немногих своих соплеменников удалось избежать гибели во время катаклизма, поглотившего целый континент. Какое-то время рукопись хранилась в одном из египетских храмов, а четыре тысячи лет назад была передана лагорийским магам для детального изучения, после чего пропала при невыясненных обстоятельствах. С тех пор о судьбе означенного раритета не было ничего известно. И вот теперь «Книга Атлантов» неожиданно «всплыла» на одном из анаранских аукционов. Торги состоятся через два дня. Короче, мой друг, приобретешь книгу, доставишь мне лично и можешь спокойно догуливать отпуск в обществе своей Айран. — Затем Экселенце посмотрел на меня своим пробирающим до костей пристальным взглядом и, ухмыльнувшись скептически, добавил: — И чего только эта дуреха нашла в таком оболтусе, как ты? Впрочем, даме виднее.

Едкое замечание Хороса не могло не зацепить мою легко ранимую душу, но я все-таки промолчал. Есть у него одна нехорошая черта принижать заслуги подчиненных, а уж коль провинился и попался, так и вовсе держись — Экселенце великий мастер «глаголом жечь» сердца и непременно сделает так, что бедняге будет очень долго стыдно и обидно, даже в том случае, если вина его и яйца выеденного не стоит. Так или иначе, на то он и Верховный Хранитель, чтобы бдеть за «агнцами неразумными» аки «пастырь радетельный».

— Экселенце, позвольте узнать, что это за «Книга Атлантов»? — Мое любопытство было вовсе не праздным — как я подозревал, данная книжица вполне могла быть магическим артефактом, а к подобным вещам я привык относиться крайне осторожно. — И почему ее нужно выкупать? Не проще ли предъявить права и конфисковать в законном порядке?

Хорос меня прекрасно понял и без всяких там колкостей, ему присущих, ответил вполне серьезно:

— Федя, это никакой не магический артефакт, впрочем, есть там несколько заклинаний, но воспользоваться ими может лишь весьма продвинутый маг. Однако ценность данной книги вовсе не в каких-то запретных знаниях. Прежде всего, это исторический трактат о временах давно минувших и мало кому известных. Когда-нибудь я ее обнародую вместе с достоверным описанием таких моментов как: Изгнание людей — точнее Бегство их — из Рая, Всемирный Потоп и еще многих других переломных эпизодов в истории человечества. Только представь физиономии земных историков, когда в их распоряжении окажутся оригинальные папирусы из Александрийской библиотеки или глиняные тексты древнего Шумера. А по поводу того, чтобы предъявить на нее права, можно, конечно, попытаться, но пока суд да дело, книга с большой степенью вероятности вновь исчезнет из поля нашего зрения. Видишь ли, Федя, тут присутствует еще один момент, о котором до поры до времени мне не хотелось бы распространяться. Так что получить ее нужно по возможности тихо, дабы не привлечь к ней внимания некоторых… гм… заинтересованных лиц.

— А чего тянуть-то, — недоуменно пожал плечами я, — давно бы порадовали народ парой-тройкой откровений. Сколько себя помню, все обещаете осчастливить человечество, и никак не решитесь расстаться со своими сокровищами.

— Пока что нельзя, Феденька, — босс с нескрываемой укоризной посмотрел мне в глаза, — для блага самого же человечества — И, помолчав немного, добавил: — Резкий поворот в умах для наших с тобой соплеменников, зачастую оборачивается великими потрясениями. Так что давай-ка истинную правду об атлантах, гиперборейцах, так называемых богах, пророках и героях до поры до времени утаим от широких народных масс.

Вообще-то вопрос широкого обнародования тайных знаний мало меня трогал. Хорос мудрый, Хорос знает, Хороса не фига учить. Более всего меня порадовала перспектива провести пару недель в обществе Айран, а что касается моего участия в аукционе, как легитимного представителя Верховного Хранителя Земли, я нисколечко не возражал.

— Хорошо, Экселенце, мы с Айран постараемся выкупить для вас «Книгу Атлантов».

— Федор, ты неправильно понял суть задания, — Хорос одарил меня откровенно насмешливым взглядом. — Не постараетесь, а непременно выкупите. Уловил разницу.

— Ну это, как говорится, в прямой зависимости от высоты налитого стакана, — не полез за словом в карман я.

— Насчет высоты, глубины и объема пресловутого стакана, можешь не беспокоиться. — Хорос извлек из ящика стола какую-то красочную бумажку и протянул мне. — Это подписанный мною чек одного из лагорийских банков, где хранятся мои сбережения. Тебе останется лишь вписать означенную в процессе торгов сумму, вручить устроителям аукциона и забрать покупку. И все. Что дальше делать с книгой, тебе известно.

— Да, но мне хотелось бы знать, предел данной суммы, иначе говоря, какими средствами я располагаю.

— Real unlimited, — отчего-то по-английски ответил Хорос и тут же добавил, но уже по-русски: — В разумных, разумеется пределах. Деньги трать, но не шикуй без нужды. Резко цену не задирай, но и не мелочись.

— А вдруг запросят миллион, а там денег не хватит? — не унимался я, — Что мне делать в этой ситуации.

— Хватит, — на мой взгляд, излишне самонадеянно ответствовал Экселенце.

— И вы не боитесь доверить мне эдакие деньжищи?! — громко воскликнул я. — А если я обнулю весь ваш счет и кинусь в бега. С такими бабками мне предоставят политическое убежище в любом мире. Эвон как у нас некоторые с награбленным добром припеваючи живут за границами и ничего не боятся.

— Не про тебя тема, — уверенно заявил Хорос. — Ты скорее последнюю рубашку отдашь первому встречному, чем украдешь чужое. — Мои щеки начали было наливаться краской смущения, но тут босс в своей обычной манере поспешил плеснуть в бочку меда изрядную порцию дегтя. — Только не задирай носа, чай не святой! Знаем и про вас кое-что. Итак, тебе все понятно?

Интересно, брал он меня на понт, или ему действительно что-то было известно о некоторых моих не совсем законных деяниях? Впрочем, тот из регистраторов, кто не привозил из Иномирья, скажем так: не совсем законным образом, всякую технномагическую и просто магическую мелочевку или не присваивал таможенный конфискат, пусть первым бросит в меня камень.

— Яснее ясного, босс! — Постаравшись как можно правдоподобнее изобразить тупоумного исполнителя, я запихнул во внутренний карман своего пиджака чек. — Еще какие-либо указания будут?

— Всю необходимую информацию я вложил в твою черепушку, — Хорос вновь посмотрел на меня пронзительным взглядом на сей раз зеленовато-голубых глаз. Свойство радужной оболочки его зенок такое — менять цвет в широком спектральном диапазоне в зависимости от настроения хозяина. И не удивительно, есть мнение, что Хорос не человек вовсе, а неведомо кто. Сам Верховный Хранитель подобные слухи не подтверждает, но и не опровергает — лишь посмеивается над безуспешными потугами подчиненных «раскрутить босса на откровенный разговор» или еще каким-либо хитроумным образом вывести на чистую воду. Вообще-то разного рода загадочных личностей в Конторе — пруд пруди, но в данный момент речь не об этом.

Получив означенные инструкции, я не стал задерживаться в кабинете Хороса. По большому счету мои дурные предчувствия не оправдались. Экселенце хоть и вывел моего друга Квагша на чистую воду, сильно не прогневался, даже нежданный отпуск предоставил, а ведь мог заподозрить в причастности к розыгрышу со всеми вытекающими. При мысли о двух предстоящих неделях ничегонеделания в обществе самой красивой девушки во Вселенной, на душе становилось легко и радостно. О предстоящем аукционе я и вовсе не думал — при таких-то финансовых возможностях «Книга Атлантов» никуда от нас не уйдет.

От переизбытка чувств я даже чмокнул в основательно напудренную щечку вернувшуюся на свое рабочее место секретаршу Зину, а, проходя мимо регистрационной стойки, приветливо помахал рукой вечно толпившимся там иномирянам и во всеуслышание объявил:

— Saludos Amigos! Санбайну компаны! Welcome to the Earth! Aloha, братаны!

Выразив свое уважение гостям подобным образом, двинул дальше по коридору, напевая при этом любимую мной битловскую «All You Need is Love».

По пути решил заглянуть к своему другу Сан Санычу, дабы поделиться с ним своей радостью.

Дверь, как обычно, оказалась запертой изнутри. Нажал на кнопку звонка вызова, подождал с полминуты и, решив, что оружейник занят, хотел было двинуть прочь. Но не успел сделать и десятка шагов, как за моей спиной громко клацнуло, и тяжелая бронированная плита легко повернулась на массивных петлях, освобождая проход внутрь оружейной мастерской. Вслед за этим послышался хрипловатый голос моего друга:

— Проходи Федор.

Сан Саныч стоял у верстака и с помощью алмазного надфиля доводил до ума какую-то мелкую штуковину. При моем появлении он отложил в сторону инструмент, отряхнул ладони от металлических опилок и пожал мне руку своей крепкой мозолистой дланью.

— Здорово, Саныч! Как дела?

— Вроде как ничего, — немного подумав, ответил мастер-оружейник. — У тебя как?

— Превосходно! Откровенно говоря, подфартило, так подфартило. Хорос расщедрился и одарил двухнедельным отпуском, да еще за счет Конторы поездку в Лагор организовал.

— И чего вас туда все тянет? Лично я Буферный мир на дух не перевариваю — уж больно высокомерны тамошние задаваки, чуть что: «Знай свое место, сарг!», а сами до сих пор в дремучем Средневековье барахтаются: ни демократии тебе и сплошной судебный произвол. Хотя, совсем запамятовал, у тебя же там пассия. Ну что же, в таком случае поздравляю и желаю хорошо провести эти две недели! — Сан Саныч вдруг спохватился и как обычно предложил: — Федюнь, а может, чайку дерябнем по стаканчику? У меня сегодня целительная смесь от всех хворей: там и лист смородины, и сушеные ягоды лимонника, и зверобой, и мята, и еще куча полезных трав — всего не перечислить.

— Ну что же, чайку, так чайку, — я без колебаний принял предложение друга — зелье у Саныча хоть полностью самопальное, но тонизирует не хуже фирменных травяных смесей. Несколько лет назад, один иномирянин предлагал большие деньги за формулу одного его напитка, но мастер оружейных дел лишь посмеялся и, тут же на листочке наждачной бумаги черканув пару рецептов, безвозмездно вручил ошалевшему от счастья гостю. Вот такой у нас Сан Саныч — золотой души человек.

Напиток оказался безо всякого преувеличения восхитительным. Под чаек поболтали о том, о сем. Обсудили последний матч нашей футбольной сборной. Затем как-то незаметно перешли к политике. Под занавес я рассказал ему парочку свежих анекдотов «из курилки». Наконец стакан в алюминиевом подстаканнике показал свое дно. Я отодвинул посудину от края стола и, поблагодарив друга за чай, собрался было покинуть мастерскую. Но Сан Саныч велел немного подождать. Он поднялся со своего табурета, подошел к одному из шкафов, достал оттуда с виду обычный фонарь и протянул мне со словами:

— Держи, Лист, это не простой фонарик, а с секретом.

— С каким же? — принимая в руки довольно увесистый цилиндр, спросил я.

— Во-первых, он вечный, если конечно пользоваться им только в режиме осветительного прибора. Однако есть у него еще одна крайне полезная функция… — Саныч хитро прищурился и выдержал интригующую паузу. Затем, указав на расположенный, на корпусе еле заметный рычажок переключателя, пояснил: — С помощью этого фонаря ты можешь в случае необходимости отбить атаку современного танкового батальона. Достаточно перевести вот этот рычажок в крайнее левое положение, и он превратится в мощный фотонный излучатель. Метровой толщины броневую плиту с расстояния километра прожигает насквозь за пару секунд. Заряд аккумуляторной батареи рассчитан на две минуты непрерывной работы в режиме максимальной мощности. А с виду и не скажешь — обыкновенный светильник направленного действия. Никакая таможня не придерется. Короче, владей, Федя, но не злобствуй — применяй лишь в случае крайней необходимости.

Я повертел в руках подаренный прибор. А что? Забавная вещица. Аккурат для отражения массированных атак противника. Для ближнего боя излучатель мало пригоден, а вот как вечный фонарик вполне годится — от надежной долговечной вещи разве что дурак откажется.

— Спасибо, Саныч! — я сердечно поблагодарил друга за подарок. — Ну, бывай здоров! Через две недели непременно забегу.

На том мы с ним и расстались. А по приходе в родной отдел я обнаружил на своем рабочем столе подписанный Хоросом приказ о предоставлении Листопаду Федору Александровичу двухнедельного отпуска, два конверта и кожаный кошель с десятью лагорийскими империалами. В одном из конвертов находились мои отпускные, разумеется, в российских рублях. В другом — все необходимые для отправки в Лагор документы. Вот здорово, не нужно терять драгоценное время на оформление необходимых бумаг. Спасибо Хоросу!

Уединившись ненадолго в мужской раздевалке, я сменил цивильный костюм на комбинезон трансформер. Посредством голосовой команды превратил его в элегантный черный костюм, белую рубаху и галстук, «обулся» в черные модные ботинки. Осмотрев себя в зеркало, удовлетворенно цокнул языком.

Вернулся к рабочему столу и тщательно распихал по карманам бумаги, деньги, подписанный Хоросом чек. Также не забыл о чудесном фонарике. Во избежание ненужных вопросов со стороны таможенных служб, оружия брать не стал — не на войну чай собираюсь.

У входа еще раз придирчиво посмотрел на себя в зеркало. Остался вполне доволен.

Покинув кабинет, хотел было отправиться на ВВЦ за цветами, но тут же передумал — этого добра предостаточно в самом Лагоре, и выбор там значительно шире.

Усмехнулся, представив неподдельное удивление на красивом лице Айран, которое непременно появится при моем неожиданном появлении, и бодро потопал в регистрационный зал, насвистывая себе под нос что-то бодренькое из мирового классического наследия.

Глава 2

Lucri bonus est odor ex re qualibet [8]
Стафин Марли, средней руки негоциант, уважаемый гражданин Лагора сидел в своем кабинете за рабочим столом и с помощью персонального магического вычислителя подсчитывал доход от дневных продаж одного из своих магазинов, торгующего разного рода чародейскими штучками и прочими диковинами подобного рода. Вообще-то сведение дебета и кредита входило в обязанности работающих на Марли бухгалтеров. Но как рачительный хозяин он любил перепроверить качество выполненной своими служащими работы, и горе тому ротозею, который случайно, либо по злому умыслу допустит хотя бы незначительную ошибку в расчетах. Таких Стафин нещадно штрафовал или вовсе изгонял с позором. Ни слезы, ни мольбы, ни клятвенные уверения в том, что подобное не повторится, не могли быть причиной для смягчения его черствого сердца.

На сей раз настроение мастера было приподнятым — покамест ему не удалось обнаружить в записях хотя бы самой незначительной ошибки. Все было красиво, стройно, логично. Стафин Марли любил порядок во всем, а особенно в умах, поэтому, несмотря на свою феноменальную жадность, находил в себе силы премировать достойных сотрудников, впрочем, чаще всего за счет провинившихся.

— Так… посохи, амулеты, приворотные зелья, эликсиры… все сходится, — бормотал себе под нос Марли. — Остаются артефакты, пособия по магическим искусствам и прочие книги.

Через полчаса баланс был подведен. Вполне довольный Марли захлопнул гроссбух и отодвинул подальше от края стола вычислитель. Окончательный итог его также порадовал. С появлением нового управляющего, доходы магазинчика, ранее приносившего одни убытки, существенно поползли вверх. Чудеса? Да нет тут никаких чудес, просто парень попался весьма расторопный и неглупый, грамотно провел рекламную кампанию, оформил соответствующим образом витрину и клиент пошел и не просто пошел — буквально попер.

«Зря все-таки ропщут мои коллеги старые пердуны, де молодежь у нас никчемная, ни на что путное не способна, — благостно размышлял Марли, пригубив красного лагорийского из стоявшего на столе серебряного кубка. — Именно молодежь — вот на кого нужно делать ставку в современных условиях. Ведь этому Леванде, новому управляющему, еще и тридцати нет, а уже планов громадьё: предложения по переустройству, перепланировке и еще сотни разных пере… Толковый мальчик. Следует его приблизить к себе. А может, на средненькой оженить? А что? Идея неплохая, став зятем, этот малый от меня уже никуда не денется. К тому же, и ему прямая выгода из грязи прямиком в князи. А Зулейка моя девка что надо — от претендентов отбоя нет. Хотя, куда этим напыщенным оболтусам до нашего Леванды…»

Далее мысли прожженного торгаша и изощренного интригана Марли устремились в ближайшее будущее. В голове моментально созрел хитроумный план, каким образом лучше всего свести потенциального зятя с дочкой, так, чтобы оба сразу же друг другу понравились. В том, что Леванду удастся уломать без особых усилий, Стафин не сомневался, а вот, как подступиться к красивой, но недалекой и крайне своенравной дочурке он не знал.

«Насчет всяких там бабских закидонов и политесов с подходцами, пожалуй, следует с супругой поговорить, — наконец решил он. — Она у меня женщина мудрая, авось чего и присоветует».

Допив вино, Стафин Марли собрался было отправиться домой, дабы в полном соответствии со своей энергичной натурой незамедлительно приступить к воплощению в жизнь означенной задумки матримониального свойства. Однако в дверь постучали.

— Ну что еще там Харид?! — недовольно рявкнул Стафин Марли.

В дверь просунулась вечно взлохмаченная голова секретаря — молодого лагорийца лет двадцати пяти.

— Ваше степенство, письмо-с.

— От кого письмо?

— Не могу знать-с. Нарочный только что принес, велел вам лично в руки передать. — И проявив завидную эрудицию, добавил: — Как я понимаю, ваше степенство, от неизвестного инкогнито.

Марли поморщился и сделал замечание:

— «Неизвестный инкогнито», Харид, это перебор. Следует говорить либо неизвестный, либо инкогнито. Ладно, давай пакет, да отправляйся-ка домой. Не забудь передать нижайший поклон сестрице моей Эрни. И чтобы назавтра непременно к нам на обед вместе с матушкой… дорогой племянничек.

Харид хоть и был оболтусом, и до настоящего секретаря никак не дотягивал, однако он был сыном родной сестры Марли. Выйдя замуж, дама рано овдовела и осталась с грудным младенцем на руках практически без средств к существованию. Однако любящий брат тут же взял сестру под свою опеку, а заодно и ее бестолковое чадо. Харид получил неплохое образование, но как говорится, не в коня корм. Для того чтобы чего-то добиться от жизни, одного образования недостаточно, необходимо иметь светлую голову на плечах и желание продвинуться. К сожалению, юноша не только не обладал должным умом, вдобавок оказался безынициативным увальнем. По большому счету, бездельника следовало гнать взашей. Однако поскольку это был не просто увалень, а родной племянник, дядюшка определил его на должность второго секретаря (понимай, мальчика на побегушках) и назначил ему неплохой оклад. Впрочем, помимо недостатков Харид имел массу неоспоримых достоинств. Это был любящий и заботливый сын, почтителен к старшим и вообще, добрый парень. К тому же, с кузинами у него установились вполне доверительные отношения, и хитроумный Марли частенько влиял на дочерей не напрямую, а опосредованно через их двоюродного братца.

— Пренепременно, дядюшка. — Юноша передал письмо в руки мастера Марли и, откланявшись, поспешил удалиться, пока родственничку не пришла в голову очередная блажь, и тот не послал его куда-нибудь с архисрочным поручением.

Прежде чем вскрыть конверт, Стафин Марли внимательно осмотрел и даже обнюхал его, а также проверил с помощью амулета-оберега на наличие сокрытой магии. Всяко бывало в, казалось бы, рутинной жизни добропорядочного лагорийского предпринимателя: и рейдерские наезды, и визиты криминальных элементов с понятной целью, и, конечно же, письма и посылки с сомнительным содержимым, чаще всего от конкурентов-завистников. Стоит отметить, что некогда сам Марли с помощью зачарованных посланий устранил парочку коллег по бизнесу, и проделал он это настолько виртуозно, что Следственная Комиссия Инквизиции не смогла докопаться до организатора серии загадочных убийств. Впрочем, у кого по молодости не было грешков, которые по прошествии времени хотелось бы стереть из памяти?

С виду обычное письмо. На конверте ровным почерком выведено: «Стафину Марли. Лично в руки».

Прежде чем вскрыть конверт, лагориец не отказал себе в удовольствии немного полюбоваться красивой каллиграфической вязью. Сам он был отменным каллиграфом и знал в этом толк.

Вскоре конверт был аккуратно вскрыт с помощью специального ножа и еще раз проверен на предмет сокрытой магии и ядовитых веществ. В деле личной безопасности никакие меры предосторожности не бывают лишними. Наконец на свет был извлечен сложенный вдвое лист бумаги стандартного размера. Марли развернул послание. На нем синим по белому все тем же каллиграфическим почерком было выведено:

«Дорогой мастер Марли, имею к Вашему Степенству взаимовыгодное предложение конфиденциального свойства. Если сумма гонорара в десять тысяч лагорийских империалов Вас заинтересует, предлагаю встретиться в трактире „Мандрагора“ в восемь вечера.

С уважением!

Вайль Лангур собиратель и, ценитель древностей».

— Вайль, Вайль Лангур? — нахмурив лоб, негромко пробормотал Стафин Марли. — Где же я мог пересечься с этим типом? Может быть, как знаток и ценитель раритетов он что-то покупал у меня? — Однако, поразмыслив с минуту, пришел к однозначному выводу, что никогда не встречался и не имел никаких дел с Вайлем Лангуром.

Недоуменно пожал плечами, еще раз пробежал послание глазами и, положив листок на стол, призадумался. Конечно десять тысяч полновесных лагорийских империалов сумма немалая даже для него — вполне успешного предпринимателя. Однако за просто так такие деньжищи не предлагают. Значит, предстоит что-то не совсем законное. Вообще-то любая коммерческая деятельность предполагает перманентный конфликт с законом, иначе попросту прогоришь или тебя слопают с потрохами «заклятые друзья» конкуренты. Тем не менее, конфликт конфликту рознь. Дать «на лапу» жадному чиновнику или сбыть населению партию контрабандного товара под видом легального — это одно, а вот оказаться замешанным в антигосударственной деятельности или пойти «прицепом» за соучастие в убийстве — совершенно другое. Похоже, этот Лангур замышляет нечто подобное, ибо просто так десятью тысячами никто не разбрасывается. Получается, самым верным решением в данной ситуации будет уничтожить послание и забыть о странном типе по имени Вайль Лангур.

Стафин хотел было именно так и поступить, однако перед его внутренним взором вдруг замаячила внушительная горка золотых монет. Тут же его богатая фантазия предложила сто и один способ наиболее рационального использования означенных капиталов. Этого и на обустройство свадьбы средненькой дочурки хватит, и на достойный подарок молодым. Да что там говорить, десять тысяч — хорошие деньги, и с его стороны было бы глупо хотя бы не поинтересоваться, что за дело такое к нему у собирателя и ценителя древностей Лангура. Во всяком случае, послать подальше этого парня никогда не поздно, главное вовремя усмотреть подвох. Насчет своих способностей замечать разного рода ловушки Стафин не сомневался, поэтому, отбросив сомнения, решил все-таки посетить трактир «Мандрагора» и встретиться с загадочным незнакомцем.

Трактир «Мандрагора» в его нынешнем виде существовал с незапамятных времен. Пожалуй, еще со времен Великого Противостояния магов и рыцарей, закончившегося, как известно, подписанием Конвенции. Несмотря на некоторую архаичность, это заведение числится одним из самых престижных в Анаране. Всякий уважающий себя гражданин Лагора или солидный гость Буферного мира считает своим долгом посетить «Мандрагору» хотя бы раз в жизни. Данное заведение не испытывает недостатка в посетителях, поэтому и цены здесь, грубо говоря, кусаются. Зато тут не бывает нищего отребья, норовящего подсесть к солидному клиенту за стол с целью «раскрутки» оного на рюмку-другую крепкого пойла. За порядком следят несколько отставных стражей из тех самых здоровенных громил, что патрулируют улицы столицы и одним лишь своим видом вселяют ужас не только в сердца правонарушителей, но и законопослушных обывателей.

Со дня основания трактира внешнее и внутреннее убранство здесь ничуть не поменялось — дань традиции и прием, предоставляющий возможность посетителю погрузиться в глубь веков. Действительно за пять прошедших тысячелетий стараниями рачительных хозяев тут все осталось в первозданном виде. Все та же тяжелая мебель, сработанная из дуба. Огромный камин с насаженной на вертел гигантской тушей над раскаленными докрасна углями. Древняя рыцарская и магическая атрибутика, заботливо развешенная по основательно закопченным стенам, среди потемневших от времени картин, а также многочисленных рогатых и клыкасты голов — охотничьих трофеев бывших владельцев трактира. Даже деревянные перекрытия и крытая черепицей крыша, благодаря наложенным на них заклинаниям, сохранились без всякого ремонта. Только дерево от времени и копоти сильно потемнело, а черепица выцвела. Что же касается сложенных из дикого камня стен, скрепленных прочным известковым раствором, так они и вовсе не нуждались ни в какой защитной магии. Лишь снаружи они обросли зеленым мхом и лишайником, что, безусловно, предавало зданию пущей солидности и вселяло в сердца посетителей невольное благоговение перед одним из самых древних строений столицы Лагора.

Стафин Марли подкатил к входу в трактир «Мандрагора» за пять минут до назначенного срока. Расплатившись с возницей, он еще немного постоял на улице. Подышал свежим вечерним воздухом и полюбовался фантастическим звездным разноцветьем. Ровно в восемь он одернул сюртук и неспешной походкой вошел внутрь знаменитого заведения.

Внутри было сумрачно, немного душно — помещение освещалось лишь коптящими факелами — дань многовековой традиции — при всем при этом было довольно многолюдно. Лагорийцы и гости Буферного мира сидели за сдвинутыми столами на длинных лавках большими шумными компаниями или мелкими группами за отдельными столиками. Посетители ели, пили, о чем-то беседовали — все как обычно.

Едва Марли ступил под древние своды гигантского обеденного зала, его тут же окликнули.

— Мастер Марли, извольте проследовать за мой стол! — один из посетителей трактира вскочил со своего места и направился навстречу негоцианту.

Похоже, это был именно тот самый загадочный Вайль Лангур. По виду человек или лагориец, но наметанный глаз опытного торгаша мгновенно определил сокрытого псевдоплотью иномирянина.

«Не гуман однозначно, — сделал умозаключение Марли. — Но и не арахнид или какой иной инсектоид. Судя по манере держаться и некоторой специфике телодвижений, вероятнее всего, разумное пресмыкающееся или земноводное».

Вообще-то ношение псевдоплоти на Лагоре законом не возбранялось. Чтобы особенно не выделяться или из каких иных соображений, некоторые гости специально облачались в личины здешних обитателей.

Стафин Марли позволил взять себя под локоток и препроводить к столу. Усевшись хоть и в неудобное, но весьма добротное кресло он небрежно бросил подбежавшему служке:

— Для начала принеси-ка мне, милок, горячей кровяной колбаски, стерлядки, икорки паюсной, блинчиков с дюжину, кувшин пива. — Получив заказ, официант поспешил удалиться. А мастер Марли устремил взор на таинственного Вайля Лангура. — Нуте-с, уважаемый, я весь внимание.

На что иномирянин широко заулыбался и в свою очередь предложил:

— Может быть, для начала поужинаем, а о делах после поговорим?

Возражений со стороны Марли не последовало, тем более расторопный слуга уже летел к их столику с подносом в руках. И вскоре оба активно работали челюстями. Негоциант поглощал под пивко блины с икрой, рыбу и кровяную колбасу. Ценитель древностей Лангур с аппетитом уплетал слегка поджаренный бифштекс и запивал его красным лагорийским.

Утолив первый голод, Марли многозначительно посмотрел на Лангура. Тот не стал тянуть кота за хвост и тут же ошарашил гостя:

— Уважаемый мастер, через два дня в столице Лагора состоится аукцион, на котором будет выставлена одна древняя книжица. Мне хотелось бы, чтобы за означенную в моем письме сумму вы выступили на торгах как бы от своего имени и приобрели ее для меня. — Наткнувшись на непонимающий взгляд лагорийца, тут же поспешил пояснить свою весьма странную просьбу. — Видите ли, мое имя хорошо известно в определенных кругах, и если я выступлю на аукционе от своего имени, это вызовет нездоровый интерес, и цена лота может подняться в несколько раз. Сами понимаете, переплачивать за товар никому не хочется.

— Ну а я то здесь с какого бока? — Путаные объяснения иномирянина начали раздражать Стафина. По его глубокому убеждению даже самая раритетная книга не стоила больше нескольких сотен империалов, а чтобы отдать кучу деньжищ только лишь в качестве материальной компенсации подставному лицу — это ни в какие ворота не лезет. Купец начал постепенно приходить к выводу, что имеет дело с умалишенным, и весь этот детский лепет насчет злодеев-конкурентов, готовых необоснованно взвинтить цену — горячечный бред воспаленного мозга бедняги.

— Вы купец, весьма уважаемый в этом городе, к тому же помимо всего прочего приторговываете разного рода раритетами. Поэтому ваше участие в торгах будет выглядеть вполне естественно…

— И вы хотите, чтобы я за свои кровные приобрел для вас означенную книгу, а потом потихоньку передал ее вам, а вы за это обязуетесь выплатить мне ее стоимость, плюс десять тысяч лагорийских империалов. Так я понимаю?

Наконец-то суть готовящейся аферы начала доходить до сознания Марли. Нет, этот тип не дурак и не душевнобольной, а самый настоящий аферист. Книженция наверняка стоит всего-то дюжину синедролей, на худой конец, пару-тройку империалов. К тому же, хозяином ее является сам этот тип, и у него имеется шкурный интерес толкнуть дешевку по цене дорогущего раритета. Марли станет отчаянно торговаться. В это время в зале наверняка будет присутствовать сообщник этого якобы коллекционера, который станет неуклонно повышать ставку. Таким образом, грошовый лот уйдет за вполне приличные денежки, а платить придется ему — Марли. Но самое интересное случится после того, как он потребует от Лангура (если, конечно, найдет после торгов этого проходимца) выполнения договорных обязательств. Тот лишь рассмеется в лицо простофиле и скажет, что впервые его видит. Но, скорее всего, лагориец даже не узнает настоящего имени мошенника, поскольку тот скрывает свою истинную сущность под личиной из псевдоплоти. Здорово, конечно, придумано, можно сказать, гениально. Призрачный блеск десяти тысяч империалов способен ослепить даже очень благоразумного и осторожного предпринимателя, но Марли не из таких, к тому же, в годы своей бурной молодости он и сам проворачивал делишки покруче. Так что, как говорится, плавали — знаем. Он хотел поблагодарить собеседника за приятно проведенный вечер и удалиться со спокойной душой. Однако не успел исполнить свою задумку, поскольку заговорил Лангур, и слова его ошарашили лагорийца и буквально пришпилили к креслу.

— Ни в коем случае, мастер. Чек на сумму сто тысяч лагорийских империалов вы получите непосредственно перед началом аукциона. Так что вполне можете оперировать в пределах указанной суммы. В случае достижения нами договоренности, задаток в две тысячи я вручаю вам немедленно, остальные восемь получите после того, как книга окажется у меня в руках. Как видите, все не так, как вы только что подумали. Уверяю вас, имя Вайля Лангура достаточно известно в определенных кругах, если не верите, можете посмотреть в местной базе данных. А чтобы у вас окончательно исчезли все сомнения, взгляните на мои бумаги.

С этими словами иномирянин извлек из стоящего на полу портфеля бумажный пакет с документами и протянул лагорийцу. Прежде чем принять бумаги, Стафин тщательно вытер руки о салфетку.

Копия удостоверения из родного мира Вайля Лангура с биометрическим чипом и фотографией анфас и профиль не вызывала ни малейших сомнений. Как и предполагал Марли, Лангур оказался ящером — симпатичный такой крокодильчик, только пасть менее вытянута и зубов поменьше. Справка Инквизиции Лагора с фотографиями все того же крокодила и Вайля в его нынешнем обличье также была подлинной. На временное разрешение заниматься всеми видами коммерческой деятельности лагориец даже не взглянул — основные документы в порядке, и этого вполне достаточно.

— По поводу подлинности бумаг, никаких вопросов, — сказал Марли, возвращая документы их владельцу. — И все-таки я не очень понимаю, почему вы доверяетесь именно мне. Вы правы, поначалу я действительно заподозрил вас в готовящемся мошенничестве. Но теперь вы даете мне повод обмануть вас и прикарманить сто тысяч лагорийских империалов.

— Уверяю вас, мастер, прежде чем обратиться к вам, мои агенты тщательно проверили многих уважаемых в этом городе лиц, и все-таки выбор пал именно на вас. Объясню почему. Вы предприниматель со стажем и, если так можно выразиться, с историей. В юные годы за вами водилось множество грешков, но теперь вы остепенились и предпочитаете не встревать в рискованные махинации, поскольку вам есть ЧТО и, главное, КОГО терять. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду. Поэтому, несмотря на вашу феноменальную жадность, я уверен, что вы меня не «кинете» на деньги и не скроетесь в неизвестном направлении. К тому же, с момента передачи вам означенных ста тысяч за вами станут присматривать.

— Да что же это за книга такая, что вы готовы выложить за нее бешеные деньги?! — взволнованно воскликнул Марли.

На что Вайль Лангур лишь усмехнулся и, загадочно покачав головой, сказал:

— Видите ли, мастер, мы — коллекционеры, народ особенный, у нас свои критерии оценки того или иного раритета, о которых мне не хотелось бы широко распространяться.

— Понимаю, понимаю, — кивнул лагориец, — профессиональные секреты.

— Ну да, нечто в этом роде. У вас — коммерсантов, свои методы добывания средств пропитания, у нас — свои. Короче, уважаемый, вы принимаете мое предложение или мне обратиться к следующему по списку кандидату?

— И много кандидатов в списке? — задорно сверкнул глазами Марли.

— Достаточно.

— Чтобы избавить вас от лишних хлопот и из уважения к достойному гостю нашего мира, — широко улыбнулся лагориец, — я согласен.

— Вот и славно, дорогой Марли! — Иномирянин мгновенно встрепенулся, подхватил с пола свой портфель, извлек оттуда два листа бумаги стандартного формата и небольшой кожаный кошель и протянул все это торговцу со словами: — Здесь два экземпляра договора и аванс. Пересчитайте деньги и подпишите бумаги. Документы заранее заверены в магистрате, вам остается лишь вписать собственноручно свое имя в графе «другая сторона» и поставить подпись там, где помечено галочкой. Один экземпляр вернете мне, второй оставьте у себя.

Первым делом Марли ослабил стягивающий горловину кошеля кожаный ремешок и высыпал на ладонь двадцать кругляшей, каждый достоинством в сто империалов. Затем придирчиво осмотрел монеты и, убедившись в их подлинности, определил обратно. Убрав полученную сумму во внутренний карман своего сюртука, он несколько раз перечитал оба текста. Затем извлек «вечное» перо, аккуратно вывел, где полагается, свое полное имя и размашисто расписался.

— Вот и славненько! — обрадовано воскликнул Вайль Лангур, принимая из рук Марли свой экземпляр договора. — Теперь и отужинать по-настоящему не грех. Если позволите, мастер, сегодня угощаю я.

Глава 3

Над небом голубым есть город золотой, С прозрачными воротами и яркою стеной. А. Волохонский.
В три часа пополудни я уже звонил в дверь дома своей любимой. Не того уютного домишки, где мы скрывались с моим другом Квагшем от преследования местных стражей порядка, а настоящего ее дома — обители истинной чародейки. Снаружи не особенно репрезентабельное строение, но внутри сплошная роскошь и, на мой взгляд, излишнее изобилие жизненного пространства, созданного в результате хитроумных магических манипуляций. Хотя удивляться тут особенно нечему, любой гражданин Лагора имеет возможность проживать в апартаментах с измененной пространственной метрикой. Как говорится, любой каприз за ваши деньги. Поговаривают, жилища некоторых жителей столицы по площади превышают Анаран, но мне как-то в это не очень верится — на Лагоре и без того предостаточно свободного места.

Мой приезд хоть и оказался для Айран полной неожиданностью, встретила она меня во всеоружии. Одета с иголочки в нечто блестящее сногсшибательное. Кожа ее источала тонкий аромат духов. Копна иссиня черных волос уложена в хитроумную конструкцию (Серега Зверев в сторонке истерично, но неумело матерится и от зависти грызет свои тюнингованные губищи).

Первым делом меня основательно потискали, затем с женской последовательностью принялись укорять: