Я был уверен в том, что затеянная игра стоит свеч.
— Какую цифру мне нарисовать впереди?
— Пишите пятый нуль, — сказала Вероника Кэролл. — Я не возьму плату за свою помощь. Человеческие жизни не продаются и не покупаются.
Помятуя ее недавний выпад в мою сторону, я хотел вставить язвительное замечание, но не смог — присутствие Вероники надело упряжь на мой сарказм.
— Но ваш секретарь сказал мне, что я и без того внес кое-какие… гм-гм… незапланированные изменения в ваш рабочий распорядок, — осторожно заметил я, старательно пририсовывая пятый нуль.
— Да, это так, — улыбнулась Кэролл. — Но не думаю, что из-за этого у меня будут значительные убытки. Придется отменить несколько встреч и перенести их на другие дни. А теперь мы можем приступить к делу. Я надеюсь, у вас есть с собой изображения жертв.
Грегор, наконец, вытащил из внутреннего кармана засунутую туда несколько минут назад руку, и протянул экстрасенсу дискету со всей информацией по делу Лоуэллов и прочих жертв таинственного убийцы.
— Здесь все, — сказал он. — Снимки, биографии, наши рабочие теории.
Вероника покачала головой.
— К сожалению, я не могу это использовать. Компьютер бездушен. Мне нужны снимки жертв, которые хранились у них дома, к которым прикасались, на которые смотрели. Снимки, в которых запечатлена Память о людях на них изображенных. И еще было бы очень желательно иметь что-нибудь из личных вещей погибших.
Грегор пожал могучими плечами, о нашем визите к мисс Кэролл он узнал лишь в последний момент и таких тонкостей предусмотреть не мог.
— Все в порядке, Том, — сказал я. — Вот, мисс Кэролл. Эти голографии я взял у родственников жертв убийцы. А это кое-какие личные вещи, бывшие на них в момент гибели. Кроме того, я могу вам предоставить единственную улику, которой мы располагаем на данный момент.
С этими словами я протянул ей небольшой пакет с мелкими вещами, несколько черных голографических кубиков и маленький запаянный контейнер, в котором находились частички неопознанной слизи, обнаруженные на месте убийства Лоуэллов.
Вероника погладила кончиками пальцев кубики с записанными на них голографическими изображениями. Глаза ее еще больше потемнели, превратившись в бездонные черные провалы по-ведьмовски завораживающие и затягивающие.
— Джентльмены, я вынуждена просить вас удалиться, — приглушенным пустым голосом проговорила она, глядя куда-то сквозь меня. — Когда я работаю, ничто не должно отвлекать меня и нарушать мое сосредоточение. Это очень важно. Подождите результатов в приемной. Я позову вас, когда это будет нужно.
— Хорошо, мисс Кэролл.
Я встал на ноги и вышел из кабинета экстрасенса. Грегор, тяжело ступая, следовал за мной.
— Тяжелая штучка, — пробормотал он, прикрывая за собой дверь.
Я был погружен в свои мысли и поэтому смысл его слов от меня ускользнул.
— Что ты сказал?
— Так, ничего, — отмахнулся Том. — А ты, оказывается, богатый человек, Вик.
— В какой-то мере, — согласился я. — Мои услуги тоже ценятся достаточно высоко.
— Должно быть ты берешь непомерно высокие взятки, — попытался пошутить детектив, но поскольку я на шутку не ответил, он решил сменить тему.
— Надо сказать, эта Вероника Кэролл умеет производить впечатление на людей. Я даже начинаю верить, что она как-то сумеет помочь нам в поисках этого ублюдка. Но характер у нее тот еще. Мне было жаль тебя, Вик. Ты выглядел как неандерталец, попавший на званный обед к чопорной английской леди.
И Грегор туда же! Я фыркнул, выражая свое возмущение. Честное слово, я начинал жалеть, что к Тому вернулось утраченное было чувство юмора.
Секретарь Вероники Кэролл, оставив на время похожие на занятия у-шу манипуляции с видеосеткой компьютера, откинулась на спинку рабочего кресла, начала снимать кольца-манипуляторы и, небрежно посмотрев в нашу сторону, неожиданно подарила мне широкую белозубую улыбку. В глазах ее появилось нечто вроде интереса. Должно быть она, наконец, рассмотрела мой шикарный галстук. Обнаружив это, Серый Пиджак предупреждающе засопел в своем углу. «Как собака на сене», — подумалось мне.
— Знаешь, Вик, — негромко заявил Том, проследив мой взгляд. — По-моему ты понравился им обоим.
Я поперхнулся и с негодованием посмотрел на детектива.
— На что ты намекаешь?
Грегор с трудом подавил приступ безудержного смеха.
— Ты не понял меня, Вик. Я имел в виду не этого пария, а мисс Кэролл. Мне показалось, она смотрела на тебя не только, как на своего клиента.
Я не смог удержаться от идиотской самодовольной улыбки, которая конечно же не ускользнула от внимания Тома. Он по-мальчишески хихикнул. Хихикающий двухметровый детина в форме полицейского — зрелище довольно карикатурное, и я не преминул сообщить это Тому, но детектив меня проигнорировал — он наслаждался своим остроумием.
— Теперь я понимаю, почему ты добился столь высокого места на поприще криминалистики. Ты быстро располагаешь к себе людей, а что до женщин, то они к тебе прямо-таки неравнодушны.
— И я к ним тоже, — в тон Грегору сказал я, предоставляя девушке возможность получше рассмотреть мою неотразимую внешность.
— Да, кстати, Вик, — оторвал меня от этого приятного занятия Том. — Я все порываюсь тебя спросить, но как-то не получается. Что там произошло на Марсе? Твое имя постоянно связывают с этой планетой? Я проверил информацию о Марсианской колонии за последние пять лет, твое имя вроде бы нигде не фигурировало… надо бы было копнуть поглубже, да времени не было.
Его вопрос мигом вышиб из меня приятные грезы и иронию. Когда же мне, наконец, дадут забыть о этой чертовой планете?! Прошло уже столько лет!.. Марс! как я ненавижу тебя, планета, названная в честь кровавого бога войны!
7. Что произошло на Марсе
— Вообще-то, — начал я после долгой тяжелой паузы, — я не люблю говорить об этом. Всякий раз воспоминания о тех событиях оставляют в душе неприятный мутный осадок. Старые раны и все прочее в этом роде… но раз уж ты спросил, я отвечу. Что толку носить это в себе?
Все началось почти девять лет назад. Моя сестра Ольга работала тогда инспектором Интерпола. Ее отправили на Марс проинспектировать тамошнюю шахтерскую колонию и предоставить в ООН подробный доклад о жизни и деятельности колонистов. Очутившись на Марсе, Ольга сразу же столкнулась с целым рядом различных бюрократических проволочек и явным утаиванием информации. Ее инспекцию превратили в прогулку по диснейленду. Показухой несло за версту. У меня были на Марсе кое-какие связи, и когда Ольга отправила мне на Землю депешу, прося о помощи, я посоветовала ей найти Арчибальда Гаррисона — репортера Эй-Би-Си и моего старого приятеля. Сам я был тогда слишком занят… А впрочем, какой там слишком! — Земля была весьма тихим местечком.
Арчи в это время собирал материал для своего репортажа о колонии марсианских шахтеров. Узнав от Ольги о нежелании марсианских властей идти навстречу инспекции в ряде вопросов, он тут же учуял что-то неладное в этом деле и с жаром набросился на него, рассчитывая найти сенсацию. Бедный Арчи! он нашел, что искал… Пошуровав по притонам и растормошив кое-кого из марсианских старожил, Арчи — пробивной и шустрый парень — узнал о сомнительной связи Верховного Координатора колонии с местным монополистом в области снабжения Марса алкоголем, табаком, наркотиками и прочими пороками цивилизации — Тацумотой Кавасаки.
Вдвоем с Ольгой они провели расследование и вскоре накопали целый ворох улик против мистера Кавасаки — местного крестного отца…
— Мафия? — изумленно перебил меня Том. — В наше время?
— Она самая, — кивнул я. — Порой мне кажется, что тот, кто впервые сказал «мафия бессмертна», был не так уж далек от истины… Но я, кажется, отвлекся. Как я уже сказал, Арчи и Ольга нашли много улик против Кавасаки и Верховного Координатора Марсианской колонии, который покрывал клан Тацумоты и следил за надежностью транзита контрабандных товаров со старушки-Земли на Марс и обратно…
— Коррупция? — вновь вставил изумленный возглас Том.
На этот раз я оставил его без внимания — мне вдруг стало трудно удерживать слова внутри себя. Я хотел рассказать все и все равно кому. Молчать было невозможно.
— Увы, поиски моего друга и сестры не остались незамеченными. И Координатор, и местный дон Карлеоне очень обеспокоились присутствием на красной планете дотошного инспектора и расторопного репортера, проявивших слишком большой интерес к быту колонии. В ход наряду с взятками и соблазнительными предложениями пошли угрозы и многозначительные намеки. Однажды Арчи избили на улице, переломав ему ключицу и несколько ребер. В гостиничный номер, который был забронирован на имя Ольги, ворвались какие-то типы, вооруженные похлеще боевиков из спецотрядов.
— Это… невозможно! — возмущенно заявил Грегор. — Варварство! Я понимаю, если бы все происходило в двадцатом веке, тогда…
— Том, — устало произнес я, — там (я указал пальцем на потолок) не Земля. Там все проще и гораздо жестче. Там не живут, там выживают. Ты снова меня отвлек.
— Извини, Вик, — виновато пробормотал детектив. — Но слушать все это… такая дикость… Пожалуйста, продолжай.
— Арчи попал в больницу. Таким образом он надолго вышел из игры. Кавасаки приставил к нему своего человека под видом санитара, и мой друг ничем не мог помочь Ольге. Он сам мог только гадать, зарежут его в ближайшие пять минут или дадут еще пожить.
Том хотел что-то сказать, но не осмелился меня перебить в очередной раз.
— Ольга ежесекундно подвергалась риску нападения. Но она не отступила. Моя сестра была упрямой девушкой. Помню, я в детстве никогда не жалел, что у меня не было старшего брата. Связавшись с Землей, она попросила помощи, но человек, принявший ее депешу, уже давно работал в связке с земным партнером мистера Кавасаки и, естественно, сообщение Ольги никуда не попало. К счастью, Ольга отправила на Землю две депеши. Одна попала по непосредственному каналу в Интерпол и была «утеряна», но другая, отправленная на мое имя, перехвачена быть не могла. Ольга просила помощи, просила известить власти, придать делу широкую огласку. Материалы, присланные ей, были весьма правдоподобны, но все же недостаточны… Я принял решение (вот уже девять лет без малого я проклинаю себя за этот идиотский поступок!) собственнолично отправиться на Марс и помочь сестре в расследовании. Самоуверенный, лихой — еще бы, за плечами тернии и лавры десантного корпуса! — я не мог отказать себе в удовольствии вляпаться в сулящую приключения и опасности авантюру. Пакет с предоставленной Ольгой информацией остался на Земле. Он должен был попасть в КИВ и ООН лишь в случае моей гибели, или гибели Ольги. Я полагал этот старый, проверенный много раз трюк будет нам надежной страховкой! Какой же я был дурак! Я воспринимал все это, как увлекательную рискованную игру. И как дорого мне пришлось заплатить за это свое заблуждение!..
Когда я прибыл на Марс, охота на мою сестру и Арчи шла уже полным ходом. Репортеру удалось обмануть своего сторожа и сбежать. Он так же сумел найти мою сестру прежде головорезов мистера Кавасаки. Вдвоем они скрывались где-то в трущобах колонии, ожидая помощи с Земли. Они были в безвыходном положении, полностью отрезанные от Терры, брошенные в жернова огромного преступного механизма, опутавшего своими проводами-щупальцами весь Марс. Они ждали помощи… а прибыл я один — тщеславный, чересчур уверенный в своих силах юнец.
Продолжать я не мог. Воспоминания были слишком яркими… Боже, что я наделал?! Я уронил голову на ладони и с силой стиснул виски.
— Вик, ты в порядке? — заботливо спросил Том, подавшись вперед.
Усилием воли я взял себя в руки и выпрямился.
— Да, я в норме. Извини. Просто я все это слишком хорошо помню. Знаешь, Том, я даже хотел сделать себе небольшую чистку в мозгах и удалить этот участок памяти. Но потом я понял, что это будет слишком легким выходом из положения. Грязная сделка с собственной совестью. Это моя вина, и я не имею права об этом забывать… Моего прибытия ждали. Первую попытку вывести меня из игры предприняли еще в космопорте. Но Кавасаки недооценил меня. Я был не просто туристом-землянином, я тоже был знаком с азбукой выживания. Я не просто уцелел, но и устроил ребятам мистера Кавасаки неплохую «молотиловку». Сообразив что к чему и несколько отвлекшись от мыслей о славе и почестях, я внес в развитие событий свою лепту. Я решил открыто выступить против мафии, чтобы отвлечь ее молодчиков от Ольги и Арчибальда. Возможно, из этого и могло что-то получится, но сестра, в свою очередь, совершила ошибку. Узнав, что я на Марсе, Ольга вместо того, чтобы действовать оставаясь невидимой или залечь на дно, покинула свое укрытие и принялась разыскивать меня… Что же ты сделала, Олечка!..
— Через три дня я был приглашен в морг. Опознать тело.
Грегор смотрел на меня расширенными глазами, в которых смешались боль и недоверие.
— …пескоход Ольги сломался в пустыне, и она задохнулась во время песчаной бури, когда пыталась добраться до шахтерских поселений. Так гласила официальная версия. Но я-то знаю, что на самом деле это было хладнокровное убийство! Я зна-аю.
— Вик. — Том положил мне на плечо свою руку. — Хватит. Не надо больше рассказывать. Тебе трудно. Я вижу, что твои глаза становятся бешеными.
— О, да! Бешенство, — закивал головой я. — Моему бешенству не было предела. Я любил сестру достаточно сильно, чтобы возжелать крови мистера Кавасаки. Весь налет цивилизации слетел с Виктора Банева — все лекции о ценности человеческой жизни, морали и заповедь «не убий» вылетели из моей головы. Я… как это говорится?.. ах, да! вышел на тропу войны. Были драки, погони, перестрелки. Судьба покровительствует отчаянным и безумцам. Мне везло, я выигрывал раунд за раундом и оставался жив. С помощью Координатора меня признали террористом — я уничтожил караван пескохо-дов, перевозивших контрабандный алкоголь. Против меня теперь были и полиция колонии. Но на Землю, конечно же, ничего сообщено не было.
Арчи сумел установить со мной контакт через одного из своих вездесущих знакомых и передать мне все, что им с Ольгой удалось накопать помимо того, что мне было уже известно. Мы договорились о встрече… И мафия опередила меня. Когда я пришел в убежище, где скрывался Гаррисон, то нашел его мертвым. Он лежал весь в бинтах, и тонкая рукоятка стилета торчала у него из груди… Там была засада. Мне чудом удалось бежать.
Это была последняя капля, перевесившая чашу моего терпения. Озверев, иного слова не найдешь, от ярости, я пошел ва-банк. Я захватил в заложники младшего сына Тацумоты Кавасаки и угрожал расправиться с ним…
— Ты сделал бы это, Вик? — тихо спросил Том, глядя мне в глаза.
— Сделал бы я это? Смог бы хладнокровно убить беззащитного, безоружного человека?
— Да, — твердо произнес я, спокойно встретив напряженный взгляд детектива. — Я всадил бы ему пулю в голову и смотрел бы, как он агонизирует у моих ног. Я сделал бы это.
— Я не понимаю, почему ты все еще являешься детективом. Первая же проверка твоего психического состояния должна была выявить твою профессиональную непригодность.
— А ты, Том? Разве ты не собирался собственноручно прикончить убийцу, которого мы ловим?.. Я все еще веду следствия, потому что я очень хороший детектив.
Том смутился и резко отвел глаза в сторону.
— Угрожая снести голову Оикаве Кавасаки, я добрался до космопорта, — глухим голосом продолжил я. — Там, уперев ствол одного пистолета капитану космического корабля в затылок, а другим угрожая отпрыску босса мафии, я поднялся на борт почтовой ракеты и отправился на Землю. Конечно, нас могли подбить на взлете. Кавасаки вполне мог пожертвовать своим сыном, чтобы сохранить владычество над колонией, но он этого не сделал. У него был еще один козырь… Очень сильная карта…
— В пути мы приняли сообщение — мистер Кавасаки, — имя прозвучало, словно грязное ругательство, — напомнил мне, что на Земле, в России у меня осталась невеста. Он вежливо объяснил мне, что она может не дожить до дня нашей свадьбы, если информация, которой я располагаю, ну и, конечно же, если что-либо случится с Оикавой… Я знал — он сделает то, что обещал… Черт! Он выиграл! Выиграл на последнем раунде, когда победа уже была моей! Я потерял сестру и друга… я не мог потерять еще кого-то. Я был готов отступиться, признать поражение… но было уже поздно. Тот «страховой полис», который должен был защитить меня и Ольгу, погубил Наташу. Японцы, как правило, дорожат своим словом. Я так никогда и не был женат.
Я тяжело вздохнул и уныло посмотрел на собственные руки так, словно они были в чем-то испачканы.
— Я искал славы, я ее получил. Видишь, Том, я стал знаменит! Многие помнят мою фамилию… Слишком многие.
— Если все было так, как ты говоришь, почему дело не получило широкую огласку? Не было громких разбирательств в суде? Ничего не понимаю, — пробормотал Том.
— Об этой истории в свое время кое-что говорили, но имен почти не называлось. Шутка ли — организованная преступность в наши дни! Коррупция высших правительственных чинов! Марсианские чиновники и люди с Земли, заинтересованные в прежнем функционировании колонии, оказались очень щепетильными. Им очень хотелось замять конфликт. Было слишком много властьимущих людей, стремившихся избежать широкой огласки… Постепенно все забыли. И я был бы рад, если бы навсегда. К сожалению, что-то просочилось в прессу, и поэтому многие считают своим долгом напомнить мне о том, что я, Виктор Банев, был участником тех кровавых событий.
— А что стало с Тацумотой Кавасаки? Он получил по заслугам?
— Если шикарная федеральная тюрьма с теннисными кортами, саунами, массажистками и барами то, что он заслужил, значит да.
На какое-то время мы оба замолчали. Грегор тяжело переваривал услышанное, я потерявшимся взглядом смотрел прямо перед собой.
Первым молчание нарушил детектив.
— Извини меня, Виктор. Я никогда не спросил бы тебя об этом, если бы только знал, какую боль причинят тебе эти воспоминания.
8. Опережающий удар
Шло время, и мы с Грегором терпеливо ожидали результатов, сидя в приемной мисс Кэролл.
Я вновь погрузился в переживание марсианских событий. Лейтмотив стремительных действий, словно выхваченных из стереовизионного боевика, с пугающей яркостью прокручивался в голове. Я вновь был в морге. Стоял около укрытого куском белой материи тела Ольги. Смотрел. Пытался заплакать. Не мог. А потом я очутился в пещере, выдолбленной в пористом марсианском песчанике. У моих ног лежал Арчибальд Гаррсион — маленький, похожий в гипсовых повязках на какую-то нелепую забавную куклу. В груди его торчала тонкая рукоятка самодельной пики. Темный, очень тонкий ручеек струился из-под нее и исчезал под телом репортера… И вот я уже на Земле — рвусь к искореженным остаткам флайера, от которых валит густой жирный дым. Я опоздал. На каких-то десять минут. Безнадежно опоздал. Сергей, брат Наташи, оттаскивал меня в сторону и кричал на ухо, что мне незачем смотреть на то, что от нее осталось… если вообще осталось хоть что-то.
Забавно, после всех этих смертей, «несчастных случаев», заговоров, погонь и перестрелок во мне появились новые черты характера, которые никак нельзя было ожидать. Сарказм и ирония. Я упаковался в них как в непробиваемую броню…
Грегор неуклюже елозил в своем кресле. Ему было вдвойне неловко — от того, что он, детектив второго класса, человек трезвомыслящий и рациональный, сидит здесь, ожидая помощи в раскрытии преступления от человека весьма сомнительной (на его взгляд) профессии — экстрасенса, и из-за истории, услышанной от меня. Он очень жалел, что влез не в свое дело и вынудил меня вновь вернуться на проклятую красную планету. Душевные переживания этого могучего великана были так очевидны и искренни, что я не выдержал.
— Да брось ты, Том. Это все в прошлом… У меня было восемь лет, чтобы научиться жить с этим.
— Наверное, поэтому ты постоянно начинаешь иронизировать там, где я скриплю зубами, — после короткой паузы пробормотал детектив. — Что-то вроде механизма внутренней защиты, да?
Я неопределенно пожал плечами. Вибраторы, встроенные в спинку кресла, восприняли этот жест, как команду и начали легкий приятный массаж.
— Меня слишком часто жалели, вот и все.
Усилием воли оторвавшись от тревожных воспоминаний, я переключил внимание на девушку-секретаря и буквально силой заставил себя думать о том, какая она симпатичная. Впрочем, я ничуть не обманывал себя, девушка была даже более чем симпатична — классический тип броской красотки из Лас-Вегаса.
Надо сказать, и секретарша неожиданно стала проявлять знаки внимания по отношению к моей скромной персоне, отбросив в сторону маску сдержанной раздраженности, присущей человеку, оторванной от серьезной и сложной работы. Время от времени отворачиваясь от компьютерного экрана, она дарила мне весьма приятные улыбки, варьирующие от невинно-добродушной до соблазнительно-предлагающей. Я даже начал обмозговывать возможный небольшой, но бурный роман с этой милой европейской леди, скрашивающей наше с Томом ожидание, но ее образ в моей голове постоянно смешивался с образом Вероники Кэролл: эта женщина, похоже, подействовала на меня не только как экстрасенс. Интересно, Грегор серьезно говорил, насчет того, что я ее тоже заинтересовал?
Типу в сером пиджаке наши нежные платонические отношения с секретарем мисс Кэролл весьма не нравились. От его сердитого сопения человеку со слабой нервной системой вполне могло стать не по себе. На меня, однако, этот парень должного впечатления не произвел, телохранитель из него явно был никудышный — внешняя мощь индивида отнюдь не гарантировала безопасности и сохранности его подопечного. Задача телохранителя много сложнее необходимости произвести подавляющее впечатление своими габаритами — он должен наблюдать, оценивать, анализировать, думать… но никак не сопеть в углу, пугая посетителей, пытающихся заигрывать с секретарем. Да-а, на Земле стало слишком тихо. Человечество стало забывать свои бойцовские качества и навыки. Я подумал, что не плохо было бы дать по шее тому, кто был ответственен за организацию безопасности мисс Кэролл.
Эти мысли заставили меня нахмуриться и поджать губы. На Земле все тихо и спокойно, но ТАМ, за ее пределами — там тихо не станет никогда. ТАМ — иной мир, страшный, чудовищный, загадочный и по большей части недружелюбный к человеку.
Неожиданно Том ткнул меня своим пудовым кулачищем в бок, заставив поперхнуться и разом отрешиться от философских измышлений и приятных дум ловеласа.
— Том, ты… э, не мог бы…
— Извини, Вик. Забыл… — смущенно забубнил Грегор.
— Что я такой хрупкий, — закончил я за него.
— Я хотел сказать, что она, — Том мотнул головой в сторону дверей, ведущих в обитель экстрасенса, — уж слишком долго там медитирует.
Его слова неожиданно встревожили меня. Вспомнился случай со стертой памятью очевидцев второго нападения убийцы на граждан Евроюниона. Почему я не предупредил об этом Веронику? Но в газетах писали об этом, она должна была знать.
— Ты прав, Том, — сказал я и встал на ноги — секретарша посмотрела на меня с недоумением и откровенной обидой, а Серый Пиджак разом подобрался, точно огромная серая кошка (кажется, я несколько недооценил этого парня, рефлексы у него вроде бы были неплохими) — но потом опустился обратно.
— Мисс Кэролл сказал, что позовет нас сама. Подождем, пока она это сделает.
— Как знаешь, — пожал плечами Грегор. Форма его угрожающе затрещала по швам.
Однако, минут через пять тревожность исчерпала мой резерв терпения. Не помогли даже щедро расточаемые знаки внимания со стороны милой секретарши и демонстрация красивых стройных ног.
Я встал с кресла и направился было к дверям, но, не сделав и трех шагов, вновь в нерешительности остановился.
— Не нужно беспокоить мисс Кэролл, мистер Банев, — поднявшись синхронно с Томом и Серым Пиджаком, заявила девушка несколько обиженным голосом. — Ее работа требует огромного сосредоточения. Ваше вмешательство может не только помешать, но и оказать травматический эффект для мисс. Не забывайте, вам и без того сделано большое одолжение. Не нужно им злоупотреблять.
Она в общем-то была права, но я ее все-таки не послушал, движимый тяжелым мрачным предчувствием. Отворив облицованную ореховым деревом дверь, я шагнул внутрь святая святых знаменитого экстрасенса. Серый Пиджак с предупредительным рыком метнулся ко мне. Я невольно съежился, но не обернулся.
То, что я увидел заставило меня превратиться в напряженный комок нервов и мускулов. Я мягким скачком бросился вперед, вытягивая их кобуры парализатор, и на мгновение замер, обводя внимательным изучающим взглядом комнату, вернее сказать — залу, в поисках врага. Выхватывая пистолет, я на мгновение замешкался, вспомнив о типе в сером пиджаке, маячившем за моей спиной — парень вполне мог истолковать мои действия неправильно. Однако, меня прикрывал сзади Грегор, и я понадеялся, что полицейский справится с ситуацией. Обстановка в кабинете мисс Кэролл не располагала к далеким и долгим размышлениям — она требовала действий: Вероника лежала на полу, безжизненно разбросав в стороны свои изящные ухоженные руки, рядом валялись черные кубики голографии.
Крикнув девушке, чтобы вызвала скорую помощь, я сунул пистолет в кобуру и подскочил к Веронике, намереваясь поднять ее с пола, но Серый Пиджак помешал мне. Вытянув вперед руку, он сграбастал меня за плечо и отшвырнул в сторону. Опустившись радом с экстрасенсом, он приподнял ей голову и уверенным движением приложил пальцы к шее, нащупывая пульс Я осторожно приблизился к ним и заглянул в лицо Вероники. В ее необыкновенных широко раскрытых глазах, подобно муравью в куске янтаря, застекленел невыразимый ужас. На уголках губ выступили порозовевшие от крови из прокушенной губы пузырьки пены. Вероника не подавала никаких признаков жизни, и я уже испугался, но Серый Пиджак обнадежил меня низким удивительно спокойным голосом.
— Жива.
— Что с ней? — рявкнул Грегор, компенсируя свое позднее появление сопровождающим его шумом.
Кажется, я сильно рисковал, доверив ему прикрывать мою спину. Забыл основное правило десанта — работать с непроверенным партнером впятеро опаснее, нежели работать в одиночку. Старею!
— Не знаю, — ответил я, опускаясь на колени подле Серого Пиджака и Вероники.
— Дай мне.
— Че? — с угрозой процедил он, уловив в моем требовании посягательство на свои права и обязанности.
— У меня есть кой-какой навык, приятель. А ты лучше открой окно и включи на всю мощь кондиционеры. Где ее медицинский браслет?
Бросив на меня тяжелый взгляд, в котором было все, кроме тепла, дружелюбия и братской любви, Серый Пиджак сказал:
— Мисс Кэролл не носит браслета. Особенно во время сеансов. Техника.
Передав голову женщины мне, он, сопя, набросился на оконную раму. Большим пальцем я оттянул нижнее веко экстрасенса и, пристроив ее так, чтобы лицо было получше освещено, внимательно осмотрел глаз — зрачок был неестественно сужен. Бросив торопливый взгляд по сторонам, я заметил неподалеку на журнальном столике хрустальный графин с водой. Положив тело Вероники на диван, стоявший тут же у столика, так, чтобы ее затылок оказался на валике, я схватил графин и, набрав полный стакан холодной воды, выплеснул ей в лицо. Слабый стон вознаградил меня за усилия. Ободренный успехом этой несложной операции, я начал осторожно массировать Веронике виски, с равными промежутками нажимая на известные точки за ушами — основам тибетского точечного массажа меня научил старый приятель Сэмо Чин, с которым мы когда-то учились на одном курсе в Московском Государственном Университете, да кое-чему нас обучили в десанте.
Вяло шевельнувшись, женщина уставилась на меня невидящими глазами.
— ОН убьет меня, — сорвался с ее губ слабый шепот.
— Все в порядке, Вероника. Я здесь, с вами. Я защищу вас, — пробормотал я.
В следующее мгновение Кэролл громко всхлипнула и, потянувшись ко мне, обвила руками за шею, пряча мокрое лицо у меня на груди. Если бы это могло защитить ее от испытанного ужаса! Я крепко прижал ее к себе, чувствуя, как вздрагивают от рыданий ее плечи.
Громко загудели включенные кондиционеры. Над ухом испуганно причитала секретарша. Грегор топтался рядом, совершенно не зная, что ему делать. Серый Пиджак сопел возле подоконника…
9. Допрос
— Мисс Кэролл, вы можете объяснить, что с вами произошло? — спрашивал я несколькими часами спустя в больничной комнате Научного Центра Изучения Возможностей Человеческого Мозга.
— Пожалуй, да, — кивнула головой экстрасенс. — Но я уже все рассказала офицерам из отдела расследования убийств и Федерального Бюро Охраны Человечества.
— Я знаю. Я уже ознакомился с протоколом допроса, — сказал я. — Но я хочу еще раз услышать эту историю от вас.
Вероника странно посмотрела на меня, и я почувствовал себя несколько неловко.
— Это очень важно, — быстро добавил я. — И не только для меня.
— Хорошо, — глаза экстрасенса потемнели. — Я попыталась сконцентрироваться, направить свое психоэнергетическое поле на ауру убитых. Знаете, что-то вроде ментального щупа, или, говоря техническим языком, сканнера. После смерти мертвый какое-то время неразрывно связан со своим убийцей, либо с местом своей гибели. Проявления ауры заключаются в путанных образах, угрызениях совести, ночных кошмарах, мыслях убийцы, не говоря уже о изменениях в его биоэнергетических полях и прочих тонкостях, в которых сведущи разве что парапсихологи и экстрасенсы. Нащупать жертвы разыскиваемого вами существа (услышав это слово я подобрался, хотя и без того уже знал, что тот, за кем охотилась целая армия криминалистов не был представителем вида Homo sapiens) было очень нелегко, поскольку проводником служили только неживые предметы и рядом не было родственников погибших. К счастью у одной из последних жертв был серебряный перстень. Серебро очень чистый и сильный металл. Недаром в древности его считали смертоносным для всякой нечисти — вампиров, оборотней, призраков. Этот перстень очень помог мне.
Вероника на время умолкла, собираясь с мыслями и переводя дыхание. Я терпеливо ждал продолжения ее рассказа.
— Я надеялась, что, нащупав ауру одного из убитых, сумею войти в контакт с его убийцей. Мои надежды в конце концов оправдались, но… там был заслон. Мощнейший психоэнергетический барьер! Не думаю, что мне удалось бы преодолеть его самостоятельно при всем желании, однако тот, кто его выставил, ощутил мое присутствие…
Я поднял руку и нервно потер висок. В душе колыхнулся комплекс вины, пробуждая к жизни угрызения совести. Вероника замолчала, ожидая вопроса, но я молча кивнул — продолжайте.
— Понимаете, мистер Банев, установленный контакт был очень слабым. Я практически полностью рассеивала свою энергию, не достигая до контактера. Единственным связующим звеном между нами была только аура погибшего. Она, словно маяк, не давала мне потерять убийцу. Вернее сказать, убийц. ОН не один. Их двое. И они очень разные. Второй имеет просто сверхъестественно огромный телепатический потенциал, но он скорее инструмент и в то же время слуга для Первого. Кажется, он только полуразумен. Насколько я поняла, в его обязанности входит защищать Первого, экранировать его, подпитывать своей энергией.
— Значит, барьер был выставлен Вторым? — спросил я.
— Не знаю, — после короткого размышления сказала Кэролл. — Трудно понять. Кажется экран был делом рук Первого, но энергия исходила из мозга Второго… Я не уверена… Не знаю.
— Хорошо, мисс Кэролл, продолжайте.
— Мне показалось, что Второй является для Первого чем-то вроде психоэнергетического биоусилителя. Вы понимаете меня? Вроде как мощный динамик для маленького аудифона.
Я кивнул.
— Я уже говорила, что контакт между мной и ими был очень слабым, да еще этот барьер… Но когда Первый почувствовал мое присутствие…
— Извините, мисс, — снова перебил я. — ОН тоже является телепатом?
Вероника посмотрела на меня так, словно я сказал совершенную глупость, но все же ответила:
— Да. И тоже сверхсильный, хоть и значительно уступает Второму.
— Как по-вашему, они сходны с людьми? По-существу вопрос был риторическим.
— Если я не ошибаюсь, вы сказали, что читали протокол моего допроса, — устало произнесла женщина, прикладывая одну руку ко лбу, а другой подтягивая одеяло повыше.
В просторной больничной рубашке она казалась мне очень соблазнительной, и я тратил уйму усилий, чтобы отогнать разного рода нехорошие, но очень приятные мыслишки. Чего доброго еще почувствует.
— Мне важно услышать все именно от вас.
— Нет! Они не могут быть близкими к людям — это определенно чужой, незнакомый нам сверхразум! Первый еще имеет какие-то общие с гуманоидными существами параметры, но Второй абсолютно чужд. Его можно сравнить… не знаю… с дельфином, может быть.
— Вы произнесли слово «сверхразум»?
— Да. Именно так. Интеллект Первого превосходит меня или вас в несколько раз.
Почти ничего нового из нашей беседы мне извлечь не удавалось, все то же самое было в копии протокола, но тем не менее я не торопился уходить (быть может отчасти потому, что мне просто-напросто не хотелось покидать общество мисс Кэролл).
— Теперь вернитесь к своему рассказу. Вы остановились на том, что первый убийца запеленговал вас, — напомнил я.
— Не совсем так. ОН только почувствовал. Это просто удивительно, ведь контакт был таким слабым, а барьер, напротив, таким мощным… Это все равно, что услышать, как жужжит снаружи муха, находясь в звуконепроницаемой комнате. ЕМУ это удалось. ОН очень осторожен… ОН открылся мне. Совершенно неожиданно, разом, резко. По инерции я проникла за пределы барьера, частично поняла, кто ОН и кто Второй, но в результате контакт упрочился настолько, что ОН сумел использовать его в качестве канала для своей ментальной энергии и ударить меня. Этот сильный телепатический удар на мгновение полностью подавил мою волю, парализовал меня. Опомнившись, я попыталась разорвать контакт, оторваться от НЕГО, но ОН не позволил сделать это. Усилив свою мощь через Второго, ОН попытался убить меня.
Плечи Вероники вздрогнули от вновь переживаемого ужаса, я с трудом подавил желание обнять ее, как это случилось в кабинете.
— Повинуясь ЕГО командам мое сердце начало биться все чаще и чаще, точно хотело прорваться сквозь грудную клетку и выскочить наружу. ОН хотел устроить мне искусственный инфаркт. Я совсем потеряла голову от страха. Пробовала блокировать ЕГО телепатическую волну, однако не смогла — ОН слишком силен для меня. Все равно, что муравью воевать со слоном.
Странный звук нарушил тишину, в которой Вероника отстраненным голосом рассказывала о произведенном на нее нападении. Мисс Кэролл, вздрогнув, посмотрела на меня. Я смутился и неловко пожал плечами — пресловутый звук был хрустом моих пальцев, которые непроизвольно сжались в кулаки.
— Пожалуйста, продолжайте, мисс Кэролл, — извиняющимся голосом попросил я.
— Мистер Банев, прошу меня извинить, но я очень устала и…
— Мисс Кэролл, я понимаю ваше положение — нападение, мнемоскопия, допрос, но все же прошу вас завершить свой рассказ, — настойчиво сказал я. — Это может быть очень важно.
Женщина тяжело вздохнула, всем своим видом демонстрируя крайнюю степень усталости.
— Сомневаюсь, что смогу сообщить вам что-то новое. Я отрицательно покачал головой.
— Ошибаетесь, мисс. Сообщите. Мне важны не только ваши слова — но и ваш тон, интонации, ваши эмоции. Я хочу предельно точно оценить ситуацию, не списывая ее мелкие детали на испуг и воображение очевидца, каковым вы являетесь. Знаю я этих ребят из Бюро и Службы Инопланетного Барьера — практики у них не было уже более полусотни лет. Так, одной бюрократией занимаются — все дела на бумаге. Голые теоретики. Да и полиция Евроюниона никогда не имела дела с внеземлянами.
Вероника пристально посмотрела на меня своими колдовскими глазами и проговорила:
— Если вы не льстите себе, детектив.
— Я не льщу! — резко прервал ее я, вскакивая на ноги. — Я был в десанте. Я заплатил жизнями близких мне людей за роскошь быть тщеславным… Потом я провел семь лет в Дальнем Космосе. Я знаю, о чем говорю. Я знаю, насколько опасен мир, который начинается за пределами земной стратосферы! Даже человек вне Земли меняется. Он становится другим — более хищным, злобным, более цепким и жадным до жизни, до тех благ, которые есть в этой жизни… Как дорого мне пришлось заплатить за это знание.
Вероника опустила голову.
— Извините меня, детектив. Я… право не знаю, как могла я позволить себе подобную бестактность.
— Ну, что вы! Не нужно никаких извинений, мисс Кэролл. Я понимаю вас, — разом успокоившись произнес я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно мягче. — Вам пришлось много перенести, и вы очень устали. Наверное, нам следует перенести беседу на другой раз.
— Нет-нет! — быстро сказала женщина. — Вы убедили меня. Я хочу рассказать вам все.
— Тогда продолжайте. Вы остановились на том, что Первый напал на вас и попытался убить.
— Хорошо… ОН неудовольствовался только тем, что едва не довел меня до искусственного разрыва сердца. ОН хотел действовать наверняка и для достижения этой цели предпринял попытку сжечь мой мозг… Это трудно описать словами. Сумасшедшая головная боль. Мозг словно кипит внутри черепной коробки, распирает ее и вот-вот взорвется, наполнив голову кошмарным кровавым месивом. Нет ни мыслей, ни образов перед глазами — только сумасшедшая испепеляющая боль. И еще страх. Жуткий сумасшедший страх. Все это сплошное сумасшествие.
Женщину буквально трясло. Пот крупными каплями катил по ее лицу. Она с такой силой вцепилась в больничную простыню, что кожа на сгибах суставов побелела. Ее чарующие цыганские глаза широко распахнулись. В них плескался затягивающий омут безграничного ужаса. Глядя на Веронику, я ощутил себя последней сволочью за то, что заставил ее пережить этот кошмар вновь. Но я действительно должен был выслушать это от нее самой. Хотя бы потому, что Российскому департаменту КИВ нужен был мой доклад, а не копия рапортов, скажем, Службы Инопланетного Барьера.
— …в отчаянии я нанесла ЕМУ свой удар — направленный пучок телепатических волн… не знаю, почувствовал ли ОН вообще эту попытку сопротивляться… А потом вдруг что-то ЕГО отвлекло. На мгновение ОН был вынужден ослабить свое внимание, выпустить меня из-под своего контроля, чтобы сосредоточиться на чем-то другом. Последним нечеловеческим усилием я разорвала контакт! уничтожила этот смертоносный ментальный канал. Это последнее усилие полностью опустошило меня. Я потеряла сознание и очнулась уже рядом с вами, Виктор.
Внимательно вслушиваясь в ее рассказ и анализируя его, я настолько увлекся мыслями о инопланетных (а кого можно было подозревать еще?) агрессорах, что даже не сразу понял, что Вероника назвала меня по имени — не «мистер Банев», а «Виктор».
Услышанное сильно пугало меня. Догадки, весьма неприятные и влекущие за собой целый состав мрачных перспектив, роились в моем воображении, рисуя картины одна тревожнее другой. Смутные предчувствия, копошившиеся в мозгу дотоле, теперь многократно усилились, обзавелись материальной оболочкой. Я упер локти в колени и опустил па них голову.
Опасность.
Огромная опасность.
Я ощущал ее физически, каждой клеточкой своего тела.
Убийцы должны быть как можно скорее ликвидированы, иначе… А что, собственно говоря, «иначе»? Что мы вообще знаем об убийцах? Кто они конкретно? Какова преследуемая ими цель? Насколько враждебны их намерения?
За дверью послышались возбужденные голоса, тихо зажужжали приборы охраны и опознания — надежная, многократно сдублированная система безопасности «СЭЙВ-14», на которую можно положиться вернее, чем на самый дорогой страховой полис. Двери бесшумно отворились, и в палату Вероники ворвался Томас Грегор.
— Летим, Вик! Мы получили, наконец, мнемоскопические данные! Теперь-то известно, где следует искать этих космических ублюдков! В тот момент, когда Вероника Кэролл… э, прошу прощения, мисс, в тот момент, когда вы вступили в контакт с ними, они как раз пересекали Честер-Сквер. Примерный район их дислокации нам известен. Местность уже оцепляется силами лондонской полиции. Молодчики из Службы Инопланетного Барьера подтягивают находящиеся в их ведомстве воинские формирования. Из Бюро прислали лучших агентов — бывших десантников, прошедших стажировку в Дальнем Космосе. Проклятым тварям готовится… как это по-русски… лисья яма.
— Волчья, — поправил я.
— Что?
— Волчья яма, не лисья.
— А! Какая разница! Мы устроим на них облаву, как на опасных бешеных животных… Кстати, ты будешь приставлен к награде. И вы, мисс Кэролл, конечно же тоже. Едем, Вик!
Выпалив последнюю фразу, Том швырнул в меня сетчатую маску с широкими прозрачным сектором обзора. В том месте, где маска ложилась на лобные доли наблюдались большие выпуклости. Я поймал ее на лету и критически осмотрел — знакомая штука — шлем-антисканнер.
— Это специальная экранирующая шлем-маска для защиты от телепатического воздействия на высоком уровне, — коротко пояснил Грегор.
Я поднялся с больничного стула и повернулся к Веронике.
— Мисс Кэролл, прошу меня извинить. Я должен покинуть вас.
Женщина понимающе опустила и подняла веки.
— Будьте осторожны, Виктор.
На этот раз я не пропустил свое имя мимо ушей. Признак внимания? В таком случае — гип-гип ура! Сохраняя внешнюю непроницаемость, я не удержался от соблазна продемонстрировать Веронике свой неотразимый профиль, после чего чопорно склонил голову и сказал:
— Постараюсь, мисс Кэролл. Надеюсь, мы с вами еще встретимся. Отдыхайте и ни о чем не беспокойтесь. Здесь вам ничто не грозит. До свидания.
Следуя за Томом, я очутился на улице. Мы пересекли посадочную площадку Научного Центра и очутились у служебного флайера с гербом полицейского департамента мегаполиса. Детектив нырнул внутрь транспорта и извлек на свет бро-некостюм — пластинчатую кольчугу из прочнейшего сплава фибергалста, который превосходил прочностью даже непри-дотитан. Я присвистнул — солидный костюмчик: такие надевают штурмовики из групп захвата, когда идут на особо опасное задание. За пределами Земли такие штуковины спасли жизнь не одному бравому парню, но здесь они, должно быть, хранились только в качестве музейных экспонатов. Похоже, не один только я высоко оценил потенциальную угрозу, скрытую в двух инопланетных существах.
— Надевай. Пригодится. Мало ли что, — пробурчал Грегор, протягивая мне эти рыцарские доспехи.
— Стал проявлять склонность к лаконичной манере излагать свои мысли? — поинтересовался я, принимая из его рук бронекостюм.
Грегор молча усмехнулся.
— Послушай, Том, а где твои латы? Детектив смущенно улыбнулся.
— Для меня такие штуки жутко тесны. Человечество мельчает, знаешь ли.
Я посерьезнел. Бронекостюм тяготил руки.
— Мужская солидарность, — произнес я, засовывая его обратно в флайер.
На лице Тома появилась раздраженная гримаса. Он нервно мотнул головой.
— Да брось ты, Вик. Это ребячество. Давай, натягивай и полетели. Время не ждет.
Я пристально взглянул на своего товарища. Угрюмое лицо здоровяка-полицейского отражало одну-единственную мысль, гвоздем засевшую в голове «ну теперь я его». У меня мыслей было куда больше, но таких бравых и уверенных — ни одной. В моей груди с момента разговора с мисс Кэролл теснился неприятный холодок страха. Порой совсем не лишним бывает признаться себе самому, что ты чего-то боишься. Космос научил меня страху, и я никогда не позволял себе позабыть его уроки.
Еще раз взглянув на твердое, похожее на древнюю каменную маску великого героя-драконоборца, лицо Тома, я с трудом подавил завистливый вздох — иногда все же хочется быть таким же, самоуверенным, упрямым, плюющим на опасности. Но я — это я, а Томас Грегор — это Томас Грегор, тут уж ничего не поделаешь. Придя к столь мудрому умозаключению, я принялся облачаться в предоставленную мне полицией Ев-роюниона амуницию. Давненько я ничем подобным не занимался, но сноровки еще не потерял на все про все двадцать пять секунд, как и требовал когда-то сержант Писаревский, которого мы за глаза называли Франкенштейном.
Напялив на себя, или, лучше сказать, впихнув себя в фибергалстовую скорлупу, я немедленно ощутил себя Ланселотом, собирающемся в поход на дракона. Вот только копье по руке еще подобрать. У короля Артура были Рон и Эскалибур, а что там Грегор присмотрел для меня? Заглянув в кабину флайера, я обнаружил лежащий на заднем сиденье старый, добрый десантный пулемет-пробойник с двумя короткими спаренными стволами. Оружие армейское, но никак не полицейское. Где Том его достал? И, главное, когда успел?
— Едем на войну? — без тени иронии спросил я, побарабанив пальцами по мощным спаренным стволам с широкими утолщениями пламегасителей.
— Можешь считать, что так, — хмуро ответил Грегор с усилием втискивая свою голову в узкий для этой цели экранирующий шлем.
— На. Это тебе.
— На колени мне упал тяжелый ребристый предмет. Я невольно вздрогнул, узнав знакомые очертания — короткоствольный пистолет-пулемет «инграм ту-биг-ту». Оружие достаточно мощное, чтобы разодрать в клочья взрослого человека одной очередью, крупный калибр и кучность боя сделали это оружие незаконным. Полиция не имела права использовать его в своих операциях. Определенно, Том имел кое-какие связи, и я начинал подозревать, что не соврем законные.
— Где ты взял все это снаряжение?
— Мой кузен заведует полицейским арсеналом, — усмехнувшись ответил детектив. — Да не бойся, Вик. Все законно. Инопланетные твари поставлены вне закона. Отдан приказ об их ликвидации. Разрешено применение оружия армейского типа.
— Ты представляешь огневую мощь этой штуки? — спросил я, поднимая «инграм» на уровень его лица.
— Приходилось стрелять как-то на стрельбище, — пожал плечами Том. — Впечатляет.
— Так вот, — поучительным тоном продиктовал я, — никогда не обращайся с боевым оружием таким образом. Даже если оно стоит на предохранителе.
— Вик, ты говоришь, словно инструктор в полицейской академии. Эти интонации мне до боли знакомы.
— Значит вас еще чему-то в академии учат. Сделай ты такое на глазах моего сержанта, натаскивавшего меня в тренировочном лагере на Церцессе, он сгноил бы тебя на тренажерах и под ними.
Мои слова обидели воинственно настроенного детектива.
— Ну как же, мистер Десант… — пробормотал он себе под нос.
Я ударил его согнутыми пальцами чуть пониже ушной раковины, не сильно, но весьма чувствительно.
Перетащить его тяжелое, мускулистое тело на заднее сиденье оказалось делом весьма нелегким, но я с ним управился довольно быстро. «Совсем молодежь не воспитанная пошла», — думал я, выводя флайер на воздушную трассу. — «Никакого уважения к возрасту и опыту!»
Придя в себя, Грегор какое-то время подавленно молчал. Потом раздалось его уважительное хмыканье, а вслед за тем офицер полиции Евроюниона подал свой голос:
— Впечатляет. Но тебе повезло, что поблизости не было ни одной камеры безопасности — иначе бы обоих задержали до выяснения обстоятельств.
— Прежде, чем ударить я огляделся, — сообщил я, пряча улыбку.
— Извини, Вик. Это у меня вырвалось случайно, — минутой позже извиняющимся голосом пробормотал Том.
— И ты меня. Никогда не думал, что подниму на тебя руку.
— Забыто.
Мы пожали друг другу руки, и инцидент был исчерпан.
— Ты ознакомился с данными мнемографии Вероники Кэролл? — спросил детектив, когда мы преодолели большую часть пути.
— Нет. Не было времени. У тебя есть с собой копия?
Грегор отрицательно покачал головой.
— Могу тебя ободрить, Вик, — ты не многое потерял, не ознакомившись с кошмаром мисс Кэролл.
— Расскажи по-подробнее, — попросил я.
— По данным мнемограмм, полученным при глубоком зондировании мозга Вероники Кэролл, выходит, что эта тварь… эти твари, я хотел сказать, тайные агенты высокоразвитой внеземной цивилизации, выполняющие здесь какую-то тайную и, без сомнения, враждебную человечеству миссию.
— Хочешь сказать, эти типы шпионы? — задумчиво спросил я. — Для этого они ведут себя уж слишком небрежно.
— Шпионы, резиденты, агенты — именуй их как заблагорассудится, — ответил Том. — В любом случае они представляют собой угрозу для нашего общества… Ладно, Вик, хватит пустопорожних разговоров! Что мы тащимся, как черепахи, дай-ка я перейду на ручное управление… Вот так! Полетели, надаем им обоим по заднице! Держись, перегрузка в десять «же»!
— Меня всегда укачивает на воздушных ямах!
10. Опасность
Резидент со своей стороны тоже чувствовал опасность. Он физически ощущал ее.
Даже тупоумная Утроба чувствовала в воздухе враждебные флюиды и проявляла признаки беспокойства.
Их засекли. Среди аборигенов, оказывается, имелись исключительные особи, скорее всего возникшие в результате определенных мутаций, обладающие сравнительно высоким телепатическим потенциалом. Резидент досадливо сгримасничал — он болезненно пережил допущенный промах — когда один из таких аборигенов-телепатов нащупал выставленный Утробой психоэнергетический экран, он, изрядно удивленный подобным случаем, дал квазибиологическому роботу команду снять все барьеры, намереваясь поймать дерзкого дикаря, исследовать его, дабы не иметь в будущем подобных «белых пятен» в знании представителей местной технологической цивилизации, и, в конце концов, уничтожить. План был прост и действенен и не мог не оправдаться, если бы какой-то тупоголовый абориген не отвлек резидента, едва не врезавшись в него на полной скорости на своем дурацком аппарате для перемещения по воздуху. Сейчас же контакт был разорван, и абориген-телепат, наученный горьким опытом, конечно же не осмелится больше использовать свои способности, чтобы не обнаружить себя. А ведь он получил информацию о нем и, главное, о его Миссии. Его нужно уничтожить! Непременно уничтожить. Но прежде необходимо сменить координаты местонахождения… если еще не поздно.
Опасность.
Огромная опасность.
Теперь, когда аборигены располагают некоторыми знаниями о нем, о его задании и, возможно, о последствиях выполнения этого задания для их примитивного общества, они направят все силы на то, чтобы помешать ему. Следует, невзирая ни на что, как можно скорее добраться до источника ядерной энергии и установить полностью вызревший, наконец, «нуль-переходник». Медлить нельзя. Как только канал в межзвездном пространстве будет открыт, Миссию можно будет считать завершенной — изменить что-либо будет уже невозможно. Что потом будет с ним и Утробой значения не имеет — Миссия превыше всего. От ее исхода зависит многое.
Планета идеально подходит для колонизации, терять ее было бы преступлением против собственного народа!
Резидент включил внутренний механизм левитации и, поднявшись на несколько футов в воздух, полетел над пластиковым покрытием тротуара (теперь он знал разницу между ним и пространством, отведенным под низкие воздушные трассы), похожий и чудовищный персонаж из фильма ужасов. Правда провести подобную аналогию было некому — экранирующее поле Утробы действовало безотказно. Сам же монстр-робот мчался вслед за своим хозяином, стремительно перебирая бесчисленным множеством своих двигательных конечностей. Скорость перемещения была такова, что все контуры тела чудовища слились в торпедообразное, вытянутое размытое пятно.
Перемещаясь по воздуху, Резидент ни на мгновение не прекращал насыщать свой мозг информацией, используя для достижения этого раскинутую вокруг себя невидимую сеть ментальных щупальцев мыслеуловителей, многократно усиленных через мозг Утробы. Все сведения, заключенные в головах встречающихся на пути аборигенов быстро и безболезненно для них перекочевывали в необъятные блоки памяти Резидента, где, словно в сложном быстродействующем компьютере, она тут же анализировалась, сортировалась и использовалась для умозаключений.
И чем больше информаторов было просканировано Резидентом, тем больше становилась его тревога.
Аборигены спешно эвакуировались. Это значит, что его местонахождение на данный момент было установлено, пусть даже в приблизительных границах.
Быстрее! Как можно быстрее! Вся Миссия поставлена под угрозу! Провал недопустим!
Неожиданное открытие ошеломило Резидента — мысли большинства аборигенов стали непроницаемы для его мыслещупов! Испуганный потерей такого преимущества перед дикарями, Резидент собрал всю свою мощь, многократно усилил ее через Утробу и обрушил чудовищнейший по своей мощи удар — точно тяжелый молот копера на сваю — на одного из аборигенов, прячущих мысли. Этот страшный удар, сокрушительный и неотвратимый, способный разрушить и испепелить в один миг мозг тысячам подобных существ, смял защитный экран, оберегавший сознание аборигена, ворвался в его мозг всесметающей огненной лавиной, выжег и уничтожил все содержимое ничтожного мыслительного придатка этого жалкого полипа.
Нет! Он еще многое может! Они все еще бессильны против него! Тщедушные примитивы! Тягаться с ним — уникальным многофункциональным организмом, предназначенным для выживания в экстремальных условиях!
Но удары подобной мощи требуют огромных затрат энергии. Слишком большие ментальные усилия должны были быстро истощить его. Расправиться со всеми аборигенами подобным образом не представлялось возможным… не будь у них всех подобной телепатической защиты другое дело… Однако, он еще не до конца исчерпал свой оборонительный и наступательный потенциал!..
В ту же секунду сильный толчок в грудь отшвырнул Резидента назад. Огромная тяжесть невидимой многотонной гирей обрушилась сверху. Механизм левитации отказал перед давлением извне, антигравитационное поле, поддерживающее Резидента в воздухе исчезло, и он, ошеломленный на какое-то мгновение, распластался на земле, скованный неизмеримо усилившимся притяжением. Утроба, тоже придавленная незримым неподъемным грузом, яростно выла, квакала и рвала когтями пластик.
Аборигены упредили их! Они успели рассчитать траекторию их движения и расставить ловушку!
11. Взгляд через бинокль
Ловушка сработала безотказно! Векторные лучи установок силового поля накрыли оба иноземных существа. Чудовищное давление в тысячи атмосфер обрушилось на них, оборвало их стремительный бег и крепко припечатало к уличному покрытию. Великолепно! Направленное действие лучей-антисканнеров и парапсихологических гипнотайзеров разрушили экранирующее поле пришельцев, их стало видно.
Затаив дыхание, я рассматривал обоих, прижав к прозрачному смотровому сектору экранирующей маски чуть изогнутый корпус электронного бинокля.
Первый походил на человека. Или скорее на его жуткую нелепую пародию. Это безусловно бы гуманоид — две руки, две ноги, одна голова… Но, чтобы назвать его братом по разуму надо было быть очень низкого мнения о своей внешности — инопланетянин обладал очень сгорбленной длиннорукой фигурой с непропорционально большой, как бы раздутой головой. Плеч, как таковых, у него не было — руки неуклюже торчали в стороны прямо из тела, словно лапы у крокодила, переламываясь в локтевых суставах. Бледно-серая, скользкая на вид кожа находилась в постоянном движении — она непрестанно пульсировала, шевелилась, под ней то и дело то вздымались, то исчезали какие-то бесформенные наросты и выпуклости. Но наибольшее количество мерзопакостных ощущений мне доставило созерцание хари инопланетного убийцы (язык не поворачивается, чтобы назвать это образование на голове существа как-то помягче, например, мордой)… Я заклятому врагу не пожелал бы увидеть во сне такую… поганую рожу (нет, все-таки харю). Разве что мистеру Кавасаки и с непременным условием — после обильных возлияний в честь Бахуса. Бедная Вероника!
Уж на что часто я имел возможность любоваться, мягко говоря, «несимпатичными» физиономиями других инопланетных братьев по разуму (если, конечно, таковой был в наличии), но это… Описать харю Первого инопланетного агрессора так, чтобы предельно полно передать ощущение из сплава отвращения, гадливости и ужаса, вряд ли удалось бы самому виртуозному мастеру пера: какие-то нелепые напласты плоти, выпирающие во все стороны бородавчатые наросты, прыщеподобные шишки, выросты, кустики мерзкой поросли, напоминающей свиную щетину — жуткий набор всевозможных уродств, тошнотворных «прелестей», скомбинированных сумасшедшим террор-дизайнером, специально рассчитанный на то, чтобы подымать волосы на голове у землян дыбом.
Не будь мой элегантный «ежик» столь короток, я мог б подумать, что он сейчас скинет шлем-маску с моей головы.
Когда я решился перевести взгляд на второе существо, меня посетила неожиданная и весьма дельная мысль о том, что неплохо было бы иной раз иметь бракованный бинокль. По крайней мере в ночных кошмарах, приснившихся на полный желудок, на жуткую пару страшил и ужастиков было бы меньше. Эта тварь — более точного слова, чтобы ее назвать и не подберешь — состояла из четырех основных частей: головы — обросшего плотью многозубого капкана внушительного размера, бесконечного количества непрерывно шевелящихся конечностей всех форм, размеров и когтистости, огромного провисающего брюха и еще раз брюха.
Чтобы вообразить себе это чудовище, нужно взять все страховидла из низкосортных фильмов ужасов, страшных детских слов и воображения авторов книг в стиле «хороро» и помножить их на кошмары из наркотического бреда и головы параноика.
«Ежик» на моей голове определенно зажил собственной жизнью и шевелился так, словно хотел сорваться и дать деру вместе со скальпом.
Рядом со мной шумно сопел своим аристократическим носом детектив второго класса Томас Грегор. Его могучая нижняя челюсть отвисла едва ли не до самой груди, а выпученные по-рыбьи глаза формой и размером напоминали стекла очков-поляроидов. Значит, даже он может быть не таким уж непоколебимым и невозмутимо-самоуверенным? С этой мыслью во мне пропал своеобразный комплекс неполноценности, и я ощутил духовное родство со всем человечеством.
— Внимание! Приступаем к ликвидации инопланетных диверсантов! — рявкнул из динамика флайера голос, который определенно не мог принадлежать человеку, носящему полицейскую форму.
Вне всяких сомнений, это был голос военного — эдакого бравого генерала-рубаки, знакомого с навыками боевых действий не только по учебникам о тактике и стратегии.
СИБ — Служба Инопланетного Барьера — похоже подключила к делу находящиеся в ее ведомстве боевые подразделения. Грегор был прав, говоря насчет воинских формирований. Нет, не только один я стремился скорее переоценить, чем недооценить противника. Что ж, отрадно.
Дела назревали более, чем серьезные. С пришельцами не собирались миндальничать — ни слова о захвате, установлении контакта, изучении — ЛИКВИДАЦИЯ. Судорожно сглотнув, я опустил бинокль и взял в руки «инграм».