Василий Шукшин
Свояк Сергей Сергеевич
К Андрею Кочуганову приехали гости: женина сестра с мужем. Сестру жены зовут Роза, мужа ее – Сергеем; Сергей Сергеич, так он представился, смуглый, курносый, с круглыми, бутылочного цвета глазами.
Сестры всплакнули на радостях и поскорей ушли в горницу и унесли туда чемоданы.
– Ну, теперь полдня будут тряпки разглядывать, – сказал Сергей Сергеич снисходительно, но не без гордости – тряпок было много. С таким видом вытаскивают, будучи в отпуске дома, молодые лейтенанты червонцы из кармана. Но тех извиняет молодость, этот – сорокалетний – гордился со смаком.
Свояки закурили.
– На сколь? – спросил Андрей.
– У нас отпуск большой, мы же – льготники. – И опять гордость, высокомерие. Живого места нет на человеке – весь как лоскутное одеяло, и каждый лоскут кричит и хвалится. – На особом положении.
– На каком таком особом?
– В смысле зарплаты и отпуска.
– Что, очень большая зарплата?
Свояк Сергей Сергеич посмеялся неведению Андрея.
– У меня, например, выходит до четырехсот. Свояк Андрей удивился:
– Ого-го!
– Сколько у вас тут профессор получает?
– Где?
– Ну, здесь, на Большой земле.
– А я откуда знаю сколько.
– Самый высокооплачиваемый профессор получает пятьсот рублей. Максимум.
– Ну. И что?
– А я пять классов кончил, шестой коридор… – Свояк Сергей Сергеич опять посмеялся. – Вот так и живем.
– Значит, хорошо. Это хорошо.
– Не жалуемся. Тут отдохнуть-то хоть можно?
Андрей пожал плечами.
– Так… а чего, поди? Отдохнуть, по-моему, везде можно.
– Не скажи. Я говорил своей: поедем в Ялту! Нет, говорит, домой охота. Ну, поедем домой, если такой нетерпеж. Я, как правило, в Ялте отдыхаю. Не люблю в этих деревнях: в магазине ничего нет… Сейчас по дороге зашел в ваш магазин: \"Дайте, говорю, шампанского\". Она на меня – как баран на новые ворота: \"Какого шаньпанскыва?\" – \"Ну, обыкновенного, говорю, сухого, полусухого, сладкого, полусладкого… Какое у вас есть?\" – \"Никакого\". Вина хорошего и то нет. Одна сивуха.
Андрей поднялся:
– Пойду дровишек поколю. Банешку-то надо, наверно, протопить?
– Баню – это хорошо. У вас по-черному?
– По-черному.
– Вот это хорошо! Некоторые удивляются: ты любишь по-черному? А я люблю. Хорошо, дымком пахнет. Воды только натаскай побольше.
Андрей вышел на двор.
Вскоре вышла жена Соня.
– Ох и навезли! – заговорила она восторженно и с каким-то святым благоговением. – Мне два платка вот таких – цветастые, с тистями, платье атласное, две скатерки, тоже с тистями…
– Ты вот чего… \"С тистями\"… Воду надо таскать, – заметил Андрей. – Свояк любит, чтоб воды было навалом.
– Господи, да я для них!.. И ты, Андрей, уж постарайся. Да повеселей будь, а то ходишь, как этот… бурелом какой-то. Подумают, что мы не рады. А я без ума радешенька. Ох, шали!.. Во сне таких сроду не видывала. Живут же люди.
Мылись в бане уже затемно.
Свояк Сергей Сергеич парился отменно, тазами лил на себя воду, стонал блаженно… Андрея поразило обилие наколок на его сухопаром теле.
– Тянул! – весело сообщил Сергей Сергеич, когда Андрей спросил о наколках. – Четыре года… По молодости. Брат в сельпо работал, везли товар в лавку… Ху! Кха!.. Я в одном месте запрыгнул в машину, сбросил два тюка крепдешина – попались. Ну-ка, подай ковшичек.
Андрей подал. Сергей Сергеич опять неистово начал хлестаться, опять закряхтел, застонал…
– Ну и как?
– А?
– С крепдешином-то?
– Я ж говорю: попались. Вломили: мне четыре, брату семь… Не посмотрели на его ордена. У него орденов двенадцать штук было. С медалями.
– А брата-то за что?
– Так он же научил-то! Меня на первом же допросе раскололи. Но он, правда, не досидел, пять лет только – под амнистию попал… Ну-ка кинь еще! Сразу два!
– Тебе ничего, плохо не будет?
– Ерунда! Давай.
Каменка зло фыркнула, крутой, яростный пар клубом ударил в потолок, оттуда кинулся вниз… Андрей присел на корточки. Свояк мучился на полке, извивался, мелькало в полутьме его смуглое расписное тело. Наконец он свалился оттуда и выполз в предбанник отдышаться. Андрей на минуту влез на полок, постегал маленько ноги, поясницу – не любитель был париться. Тоже слез на пол.
– Иди покурим, – позвал Сергей Сергеич. Закурили в прохладном предбаннике. Свояк – опять за свое:
– Ну, а как, например, можно отдохнуть?
– Ну, елки зеленые! – изумился Андрей. – Ну, лежи, плюй в потолок… Кино привозят. Рыбачь ходи… \"Как отдохнуть\"…
– Рыбешка есть в реке?
– Мало. Ребята вверх заплывают, там вроде получше.
– А лодка есть?
– Есть. Только без мотора.
– Почему? Моторов нету?
– Моторы-то есть – вон, бери в магазине… Грошей нет.
– А у меня \"ИЖ\": в субботу часика в четыре утра выеду, как дам по тракту сотенку в час!.. Зверь! Мы на озера ездим рыбачить.
– Добываете?
– Ну, чтобы зря не трепаться: по полмешка привожу. Розка не знает, куда девать. И жарит, и солит, и уха идет… Но в основном огород удобряем.
– Во?! – удивился Андрей.
– Да. Я лук репчатый уважаю, у меня теплица есть, я туда – толченой рыбы… Знаешь, какой лук растет! Ни у кого в поселке такого лука нет. Вот такой вот!.. Аж сладкий, гад. А счас на очередь на \"Волгу\" стал. Советовали \"Фиат\" подождать, но, я думаю, они с этим \"Фиатом\" еще лет пять провозятся, а я за это время \"Волгу\" получу. Кха. Нешто еще разок слазить? Пойду шваркнусь…
Потом мылись женщины.
А мужчины в это время сидели за бутылкой \"калгановой\" и… поругались. Свояк начал опять хвастаться, как у него складно все получается в жизни… И вдруг стал упрекать Андрея в неумении жить.
– И телевизора даже нету?
– Нету.
– Ну-у, слушай, ты уж совсем какой-то малахольный мужик. Неужели уж телевизор нельзя купить?
Андрей обиделся.
– Не все же профессорское жалованье получают…
– Но телевизор-то можно купить!
– Да на кой он мне… нужен-то? И \"Фиат\" тоже не нужен. Понял? А если ты мне всякие замечания будешь делать, то я иначе могу поговорить…
– Как?
– Так. Узнаешь.
– Нет, как? Мм?
– Перелобаню разок, и все.
– Да?
– А чего ты?.. Приехал, понимаешь, только и слышно: это нехорошо, то не нравится!.. Я тебя не звал сюда. А приехал – значит, помалкивай. И будь человеком.
– Значит, ты предлагаешь так: даже если я увижу недостаток, все равно я должен говорить, что это хорошо? Да?
– Я виноват, что в лавке нет шампанского? Для чего оно здесь шампанское-то? У нас его сроду никто не пьет.
– Я тебе не про шампанское, а про телевизор замечание сделал. Я могу и \"калгановой\" выпить.
– А у тебя, например, комбайн есть?
– Какой комбайн?
– Обыкновенный, которым жнут.
– Зачем он мне?
– Вот так же и мне телевизор не нужен, как тебе комбайн. Но я же не делаю тебе замечание, что у тебя комбайна нет…
– Но телевизор-то – это же первая необходимость! У тя же сын растет: вместо того чтобы огороды шерстить по вечерам, он будет телевизор смотреть.
Андрей помолчал.
– Вон у меня лук репчатый есть – целые вязанки висят… Хочешь?
– Нет, ты все-таки малахольный. Не обижайся, конечно… Андрей долго смотрел, не мигая, на свояка.
– Еще раз обзовешь… вот видал? Сразу между глаз закатаю.
– Да? – свояк оживился. – А ты знаешь, что моя правая срабатывает еще до того, как я успею сообразить. Вот видишь – нос? – Он нажал пальцем на свою кнопку. – Сломан… Отчим сломал. Ты знаешь, как мы его с братом катали, когда подросли? Как хотели… Бывало, подойду, о так от – рраз!
Сергей Сергеич хотел показать, куда он бил отчима, потянулся, но неожиданно сработала правая Андрея – свояк слетел со стула и громко заматерился.
– Я ж те показать хотел! От паразит-то, в душу тя, в печень, понимаешь!.. В рот пароход! – Свояк сидел на полу, тер лоб ладонью, а другой махал в воздухе, объяснял: – Я же те хотел показать, а ты думал…
– Два молодых оглоеда – на старого человека, – сказал Андрей. Ему стало совестно, что поторопился: он в самом деле решил, что свояк хочет его ударить, когда потянулся с кулаком. – И не стыдно?
– Ты же не знаешь, как он нас молотил! Ты же…
В это время в сенях стукнула дверь – свояк вскочил с пола и быстро-быстро заговорил:
– Андрюха!.. В рот пароход! Молчи! Мы – сидим, пьем \"калгановую\"… Ничего не было! Понял? А то я горю, понял? Она мне, сука, устроит отдых… Лады? Мы – сидим, мирно пьем \"калгановую\". – Свояк быстренько набулькал две рюмки, сел за стол.
Когда сестры вошли в избу, свояки чокались.
– А-а! – закричал Сергей Сергеич. – С легким паром!
– Ты, я смотрю, уже полегчал? – миролюбиво заметила Роза. – Ничего?
– Все в порядке, все в порядке, – поспешил Сергей Сергеич. – Спроси свояка.
– Все в порядке, – подтвердил Андрей.
– Чего нас-то не ждете, – упрекнула Соня. Но так, проформы ради упрекнула: у женщин было преотличное настроение.
Скоро все четверо дружно пели за столом. Запевал свояк тонким, дрожащим голосом… И при этом закрывал глаза и мелко тряс головой.
Я знаю, меня ты не ждешьИ писем моих не читаешь…
Все подхватывали:
Встречать ты меня не придешь,А если придешь, не узнаешь.Ох, встречать ты меня не приде-ешь…
Андрей не знал слов и поджидал, когда разок споют свояк и Роза, а потом уж со всеми вместе грустно гудел. Ему очень нравилась песня, и он в душе очень жалел, что ударил свояка.
А на другой день свояк выкинул шутку, которую Андрей не понял до конца, не понял – зачем?
Андрей возвращался вечером с работы… Свояк ждал его у ворот на скамеечке. Увидев Андрея, он встал, сунул руки в карманы брюк и очень самонадеянно опять прищурился. Спросил:
– Ну что, малахольный?.. Отработал?
Андрей ушам своим не поверил.
– Ты опять? – с угрозой протянул Андрей.
– Следуйте за мной, гражданин! – И свояк пошел, не оглядываясь, к сараю.
– Чего ты? – не двигался с места Андрей.
– Иди, кому говорят? – прикрикнул свояк. – Действительно, малахольный.
Андрей оглянулся – никого в ограде нет. Он пошел к свояку. Вид его не обещал ничего хорошего. Свояк распахнул дверь сарая… А там, на плахе, масляно поблескивая смазкой, лежал… лодочный мотор. Новенький, только из сельмага. Свояк пнул его носком ботинка.
– Бери, ставь на лодку.
– Как?..
– Говори \"спасибо\" и уноси, пока я не раздумал? Понял? Дарю.
– Как же так? – все не мог понять Андрей. Свояк засмеялся, довольный.
– Вот так… Чего рот разинул? От малахольный-то… Бери – твой!
– Он же дорого стоит, – сказал Андрей. – Куда к черту…
Сергей Сергеич подошел к Андрею, больно – со злинкой – похлопал его по щеке.
– Бери… Я их не таких десяток могу купить. Помни Серьгу Неверова! Пошли.
Когда Андрей переступил порожек сарая, свояк Сергей Сергеич вдруг запрыгнул ему на спину и закричал весело:
– Ну-ка – вмах!.. До крыльца.
– Брось!.. – Андрей передернул плечами. – Ну? Свояк сидел крепко.
– Ну, до крыльца! Ну? – Сергей Сергеич от нетерпения пришпорил в бока Андрею. – Ну!.. Шутейно же. Гоп! Гоп!.. Аллюром! Что, трудно, что ли!
Проклятый мотор! Черт его подсунул, не иначе. Стерва металлическая… Андрей у крыльца чуть не сбросил свояка через голову, чуть не зашиб его об ступеньки, потому что тот, когда скакали, еще и орал:
– Еге-ей! Скакал казак через долину!.. Гоп! Гоп!.. К счастью, никто не вышел из дома, и с улицы тоже не было видно, на ком это скачет гость Кочугановых \"через долину\".
Андрей пошел в дом, пинком расхлобыстнул дверь… На столе – увидел – стояла опять \"калгановая\", вкусно пахло жареным мясом… В избе было чистенько прибрано, мурлыкало радио, жена Соня, довольная сверх всякой меры, суетилась в кути… Да черт с ним, что прокатил на спине! Что, действительно, трудно, что ли? Зато теперь – с мотором, будь он проклят.
– Ну, как мотор-то? – спросила Соня.
– О так от!.. – выскочил вперед Сергей Сергеич. – О так от уставился на него и смо-отрит. Умора!.. – Свояк и Соня засмеялись, довольные. – Я говорю: бери скорей, пока не раздумал! А то ведь раздумаю!.. Ну, давай по рюмочке \"калгановой\" – с обновкой. Чего стоишь? Не очухался еще? – Свояк опять засмеялся. И пошел к столу. Он снова наладился на тот тон, с каким приехал вчера. Странный он все-таки человек… Можно сказать, необычный.