Франц Гофман

Морской разбойник

Луи Жаколио

Морские разбойники





Франц Гофман

Морской разбойник

ГЛАВА I

В Ньюпорте

В начале октября 1759 года в гавани Ньюпорта, у берегов Северной Америки, стояли два судна, оба оснащенные и, по-видимому, совершенно готовые в любую минуту отправиться в путь.

Одно из них находилось на внутреннем рейде, в непосредственной близости от берега, и стояло на якоре. Это было очень красивое купеческое судно, носившее название \"Королевская Каролина\". На нем находился большой груз, предназначенный для отправки в Каролину, и судно ожидало, по-видимому, только нескольких пассажиров, для того чтобы распустить паруса и выйти в открытое море.

Другое судно находилось дальше от берега, на внешнем рейде. Его несколько странный вид невольно внушал подозрение, заставляя догадываться о назначении.

В гавани говорили, что это невольничье судно и что оно зашло в Ньюпорт только для того, чтобы запастись топливом и водой. Но вот уже прошла неделя, а корабль не трогался с места и преспокойно покачивался на своей якорной стоянке. Экипаж его не делал никаких приготовлений к отплытию и ничем не запасался.

Трое людей однажды внимательно стали наблюдать с берега за этим судном, как будто что-то обсуждая и обмениваясь замечаниями. Познакомимся с ними ближе.

Один из них молодой человек на вид лет двадцати семи. Его мужественные черты выражали силу и благородство; густые брови придавали лицу серьезное и рассудительное выражение, характерное для американцев, но в то же время у него был кроткий и приятный взгляд. Простая одежда, однако, не скрывала преимуществ его гибкой и сильной фигуры.

Из двух его спутников один был белый, другой негр. На обоих была подержанная одежда обыкновенных матросов;

но если бы и не эта одежда, в них легко было бы узнать людей, привычных к морю и корабельной службе.

И тот и другой были уже немолоды. Вся их внешность говорила о постоянной борьбе с ветром и непогодой, о бесчисленных опасностях и многолетних морских странствиях.

Белый был невысокого роста, но крепкого сложения, с широкими плечами, крепкой грудью и мускулистыми руками. Его низкий лоб был почти весь закрыт густыми рыжеватыми волосами, а из-под густых бровей блестели маленькие живые глаза, по которым можно было судить о его упрямом характере. Толстый и короткий нос, большой рот и сильно выдающийся подбородок вполне отвечали общему характеру его внешности.

Этот человек сидел на пустом бочонке, скрестив руки на груди и болтая ногами. Все его внимание сосредоточено было на невольничьем судне, временя от времени он делился наблюдениями с товарищем негром. -

Этот последний расположился возле него на большом камне и, по-видимому, ни о чем не думая, забавлялся тем, что подбирал с земли гладкие камешки и подбрасывал их вверх. Его внешность мало отличалась от внешности белого товарища, но рядом с ним он казался еще сильнее и мускулистее. Также и ростом он был, пожалуй, на голову выше. Черты его лица отличались большей осмысленностью, чем у многих негров; глаза смотрели весело и обнаруживали склонность к грубоватому юмору. В волосах показывалась седина, кожа начинала терять блеск, а по его движениям можно было заметить, что он начинал стареть, но закалился в жизненных трудах.

— А ведь прекрасная гавань, не правда ли? — обратился к товарищу сидевший на бочке.

Не переставая жевать табак, он в эту минуту в первый раз оторвал глаза от судна.

— Мне кажется, такой гаванью следует пользоваться, а невольничье судно остается на внешнем рейде, несмотря на опасность. Не понимаю, почему этот молодец предпочитает стоять столько на якоре, тогда как довольно было бы получаса времени, чтобы ввести его в этот док. К тому же он задает лишнюю работу своим шлюпкам каждый раз, когда экипажу приходится сходить на берег. А, Сципион, что скажешь?

Негр на минуту оставил свои камешки в покое.

— А я его прекрасно понимаю, Фид, — многозначительно ответил он. — Видишь ли, когда ветер подует с северо-востока, пожалуй, не так легко сейчас же сняться и выйти отсюда в открытое море. Ты как думаешь, мудрец? А там, на внешнем рейде, дело другое. Ну, я думаю, ты сам хорошо знаешь, что хозяева таких кораблей, как этот, не прочь иногда покинуть место стоянки как можно скорее.

Молодой человек до сих пор был весь погружен в свои мысли и только теперь как будто очнулся, услышав последние слова негра.

— Да, Фид, я тоже думаю, что Сципион прав. По всей вероятности, этот торговец невольниками стал на якоре там потому, что в это время года чаще всего дует западный ветер. Без сомнения, он должен это знать, и в том положении, какое он сейчас занимает, немного нужно, чтобы подняться с места и оставить берег. Каких-нибудь десять минут, и судно будет находиться вне выстрелов крепостных орудий.

— Вы, я вижу, кое-что смыслите в этих делах, — произнес глубокий звучный голос за его спиной.

Молодой человек быстро обернулся, услышав эту неожиданную обращенную к нему речь. Перед ним стоял чужестранец в возрасте между тридцатью и сорока годами. В его внешности было что-то невольно приковывавшее к себе внимание.

Он был не более чем среднего роста, отличался стройностью и прекрасным сложением. Густые белокурые волосы обрамляли мужественное загорелое лицо с тонкими благородными чертами и глубокими голубыми глазами. Правильный рот и подбородок выражали гордость.

В настоящую минуту глаза его имели скорее кроткое выражение, но нетрудно было угадать, что они могут загореться гневом и холодной жестокостью.

На нем были высокая шляпа, светло-зеленый сюртук и высокие кожаные ботфорты выше колен со шпорами.

— Вы, я вижу, кое-что смыслите в этих делах, — повторил он, спокойно помахивая хлыстом, находившимся в его красивых породистых руках. — И к тому же видно, что вы говорите как человек, привыкший высказывать свое суждение.

Молодой человек, по-видимому, не был доволен этим неожиданным появлением незнакомца и обращением к нему. Посмотрев на него и окинув взглядом с головы до ног, он довольно сухо ответил:

— Вам кажется странным, если верховой ездок понимает в лошадях, а моряк — в корабельных снастях.

Незнакомец, зеленый короткий сюртук которого и весь костюм в самом деле говорили о верховой езде, со странной усмешкой выслушал эти слова, похлопывая хлыстом по сапогам.

— Вам, конечно, незачем объяснять мне, что вы моряк, — сказал он с живостью, — а…

— Вам излишне было бы объяснять мне, что я вижу перед собой настоящую сухопутную крысу, — возразил нетерпеливо молодой человек.

И как бы желая показать, что не намерен продолжать дальше разговор, он сделал знак обоим матросам следовать за ним и пошел вдоль берега.

— Да, молодой человек, если вы так дальновидны, как думаете… — пробормотал незнакомец, оставшись один.

На минуту он как будто задумался, но потом, глядя вслед уходящему, прибавил:

— Молодой человек решителен во взглядах и горд, как испанец. Но такой мне и нужен — я постараюсь не выпустить его из рук.

И он, медленно шагая, последовал за тремя уходившими людьми.

Вскоре ему представилась возможность снова завязать разговор. На берегу находилась наполовину развалившаяся башня, стоявшая на земляном возвышении. Это были остатки старинного укрепления. Молодой человек и его спутники остановились возле башни. Несколько минут спустя незнакомец в свою очередь приблизился к ним.

Легкая улыбка скользнула по его губам, когда он увидел, как недоверчиво молодой человек смотрел на него.

— Простите, если я кажусь вам навязчивым, но вы мне очень симпатичны, и в моем желании познакомиться с вами нет никаких задних мыслей. Не думайте, что я знакомлюсь с каждым встречным, — нет. Но в вас есть что-то такое, что мне очень нравится и побуждает сделать этот шаг.

В его голосе и в обращении была какая-то теплота, повлиявшая на молодого моряка. Приготовленный ответ замер на его губах.

В то же время он испытующе посмотрел на стоявшего перед ним незнакомца и встретил спокойный и полный достоинства взгляд. Невольное смущение овладело молодым человеком.

— Простите мою прежнюю резкость, — сказал он, колеблясь. — Я бы не ответил вам так в другую минуту, но вы застали меня врасплох как раз, когда я был занят очень серьезными мыслями.

— И если я не ошибаюсь, — заметил, смеясь, незнакомец, — ваши мысли были всецело заняты кораблем, стоявшим на якоре. Вы как будто находите в нем что-то особенное, мистер…

— Вильдер… Генри Вильдер, — назвал себя молодой человек, слегка поклонившись. — Да, вы не ошиблись. Я думаю, любой моряк на моем месте стал бы с таким же удовольствием смотреть на это судно. Я редко видел такую прекрасную постройку и оснащение. Кроме того, меня это особенно интересует еще потому, что я как раз ищу место и очень не прочь был бы попасть на такой корабль.

— Я думаю, хозяин этого судна, наверное, не отказался бы принять вас на службу, так как вы, очевидно, обладаете прекрасными познаниями в морском деле. Почему бы вам не попытаться?

— Но я не знаю капитана. Каким же образом я к нему явлюсь?

— Неужели это вас смущает? Я думаю, моряк всегда встретит хороший прием среди своих коллег.

— В общем это, пожалуй, верно. Но торговцы невольниками неохотно принимают у себя незнакомых гостей и рады от них отделаться, — возразил молодой человек.

— Итак, если я вас верно понял, вы отказываетесь от всяких попыток.

Вильдер бросил на него вопросительный взгляд.

— Почему вы непременно хотите это знать? — холодно спросил он.

— Я не намерен что-либо выпытывать у вас, но, по моему мнению, нерешительность плохое средство, когда человек хочет чего-то достичь. Вам нужно подходящее место, и это судно нравится вам — советую попробовать.

Проговорив эти слова, незнакомец, слегка поклонившись, повернулся и скрылся за стеною башни.

— Надо сознаться, что совет неплохой, во всяком случае, — проговорил Вильдер про себя. — Но что побуждает этого господина так настойчиво рекомендовать мне этот путь? Впрочем, все равно — попробовать надо, и если мне удастся, я, может быть, буду ближе к цели, чем мог надеяться.

ГЛАВА II

На корабле Морского Разбойника

Было около 10 часов вечера, когда лодка с тремя людьми бесшумно отошла от берега и стала скользить по направлению к внешнему рейду.

Фид и негр сидели на веслах, в то время как Вильдер управлял рулем. Молодой человек находился в глубокой задумчивости, устремив взгляд в ту сторону, где в темноте неясно выделялся силуэт невольничьего судна.

Несколько минут прошли в молчании.

— Друзья мои, — заговорил Вильдер, глубоко вздохнув, — я должен теперь поделиться с вами моими планами. Вот уже больше двадцати лет, как вы меня не оставляете, а потому вправе знать, что мне от вас потребуется. А как время быстро бежит! Ведь я был совсем маленьким, когда вы, Фид, спасти меня с опасностью для собственной жизни и принесли к вашему капитану. Как бы там ни было, я, без сомнения, обязан вам и тем, что остался жив, и тем, что из меня вышел потом хороший моряк и офицер королевской морской службы.

— Да стоит ли об этом говорить, мистер Генри? — пробормотал в смущении старый моряк.

— Нет, Фид, я глубоко вам обязан за это все и, кроме того, еще за вашу крепкую привязанность ко мне.

— Ну, мистер Генри, что касается привязанности, то уж это у меня в крови, а если я бываю иногда немного упрям или чересчур откровенен, так уж вы не гневайтесь, потому что тут, видите ли, сердце мое ни при чем.

— Да полно, полно, — перебил его Вильдер, тронутый этим признанием. — Вы сами хорошо знаете, что нас уж ничто не разлучит, если вы сами добровольно от меня не уйдете. Вот потому-то я и хочу вам сообщить о том, что намерен сейчас предпринять. Нам предстоит дело довольно

рискованное, и нельзя предвидеть, какая опасность может нас ждать.

— Я бы одно хотел знать, — перебил его Фид, — входит ли в ваши намерения еще долго оставаться на суше?

— Нет, Фид, можешь быть спокоен. Мы, вероятно, отправимся в море скорее, чем ты думаешь.

— Ну, тогда подымем паруса, если вы предвидите попутный ветер. Вот тут Фид на своем месте, а что касается разговоров и планов, так на это я не гожусь.

— Но, может быть, если вы узнаете…

— Ничего не хочу знать. Не раз я пускался с вами в путь по приказаниям начальства, не спрашивая, куда мы едем. С какой стати я побоялся бы еще раз рискнуть шкурой, сопровождая вас. А ты, Гвинея, как думаешь? Надо ли тебе сперва знать курс корабля, если мистер Генри будет находиться на борту?

Негр отрицательно покачал головой.

— Только бы нам уж стоять на палубных досках, — проговорил он, — а там пусть только мистер Генри командует, как хочет.

— Так я и знал, — сказал Фид. — Так вот: говорите, что нам делать, а объяснений вовсе не надо.

— Но вы все-таки должны знать, в чем дело, друзья мои, — иначе нельзя. Я вам расскажу все в нескольких словах. Слушайте. Я хочу вступить в решительную борьбу с Морским Разбойником, благодаря которому эти широты уже давно небезопасны. Многие старались победить его силой, но до сих пор никто не мог в этом преуспеть. Я хочу попытаться в свою очередь.

Мы с капитаном Бигналем придумали хитрость и будем вместе действовать. Излишне вам объяснять, что речь идет о Красном Морском Разбойнике, но одного вы, вероятно, еще не знаете. Ему принадлежит то самое судно, что стоит на внешнем рейде и носит название \"Дельфин\". Мы направляемся теперь к этому судну, так как я намерен подняться на борт и нанести визит самому капитану.

Словно по команде, оба матроса вдруг перестали грести и с удивлением посмотрели на своего молодого начальника.

— Красный Морской Разбойник!

Это восклицание невольно вырвалось у Фида, причем в его голосе звучали ужас и удивление.

— Так это он стоит на рейде? Неужели это тот самый знаменитый пират и торговец невольниками?

— Ну, Фид, не кричи, однако, как сумасшедший, — остановил его Вильдер.

— Но вы, сударь, шутите?

— Нет, мой друг, я никогда не говорил серьезнее, чем теперь. Каким образом я это узнал — неважно, но никаких сомнений на этот счет у нас не может быть. К тому же я думаю, что угадал причину его пребывания здесь.

Прежде всего \"Королевская Каролина\" представляет для него богатую и удобную добычу, и, без сомнения, он только и ждет момента, когда она выйдет в море… для того чтобы напасть на нее.

Но, по всей вероятности, его намерения идут дальше. На этом корабле едет дочь генерала Грэйзона. Она со своей гувернанткой направляется к отцу в Каролину. Если девушка попадет в его руки, она будет для него очень важным приобретением, и он не замедлит этим воспользоваться в своих целях.

Я поставил себе задачей прежде всего помешать ему и устранить опасность, угрожающую молодой девушке. Но, разумеется, мой план выполним только в том случае, если я буду знать все, что мне надо. Итак, для того чтобы приготовиться к делу, я решил предпринять эту поездку и побывать на \"Дельфине\".

На минуту он остановился, как бы ожидая возражений или замечаний со стороны своих спутников. Но оба они сидели молча на своих местах.

— Теперь вы знаете все, — продолжал он. — Я вас спрашиваю еще раз, готовы ли вы сопровождать меня на корабль. Не забудьте, что нас могут ожидать всякие случайности, так как неизвестно, доволен ли будет пират моим посещением.

И теперь они ничего не ответили, но оба так энергично продолжали работать веслами, что ответ становился лишним.

На губах Вильдера появилась довольная улыбка.

— Ну, я вижу, что не обманулся в вас и что вы не захотите меня оставить. Итак, мы будем действовать как один человек. Вперед, и да хранит нас Господь.

Матросы продолжали молча грести, и чем более они приближались к цели, тем тише становились взмахи весел. Наконец всего пятьдесят шагов отделяли их от корабля. Ночь была довольно темная, но и при слабом мерцании звезд острый взгляд моряка мог различить стройный силуэт судна с его тремя мачтами, грациозной симметрией рей и превосходными снастями.

— Какое красивое судно, — прошептал Вильдер.

Как истый моряк он не мог не восхищаться такого рода зрелищем.

— Я бы не променял это судно на лучший корабль королевского флота. Но как жаль, что такой образцовый во всех отношениях корабль находится в руках безбожных воров и злодеев.

— Да на нем все паруса приготовлены к отплытию, — пробормотал Фид в свою очередь.

Нравственные соображения, по-видимому, не отягощали его голову, и он продолжал:

— Пари готов держать, что ему довольно пяти минут, чтобы сняться с якоря и выйти в море. Я так думаю, что у него на совести не совсем чисто.

— Это очень вероятно, — ответил Вильдер смеясь, — но тише, друзья мои, а то нас могут, пожалуй, заметить.

В то же мгновение навстречу им с корабля послышался оклик.

— Бот, стой! Кто едет?

Вильдер ответил, и окликнувший их часовой позволил им приблизиться.

Еще минута, и Вильдер уже взбирался по спущенной лесенке на борт, между тем как Фид и негр продолжали держаться внизу и прицепили шлюпку к судну.

Поднявшись наверх, молодой человек бросил вокруг себя быстрый и проницательный взгляд. Перед ним стоял человек в широком плаще, по-видимому, офицер. Еще раз осмотревшись, Вильдер успел разглядеть неясные контуры пушек на правом и левом борту. Вообще, судно имело прекрасно укрепленный вид. Но в то же время казалось, что оно предназначено как будто только для торговых целей и укреплено для защиты от нападений.

Все было, очевидно, приспособлено здесь так, чтобы не выдать настоящего характера владельца, и Вильдер тем более должен был понять опасность своего положения. В то же время для него было ясно, что только смелость и сообразительность могут сделать пребывание его здесь безопасным.

Подумав об этом, он обратился к офицеру в плаще:

— Вы, без сомнения, удивлены, сударь, тем, что я выбрал такой поздний час для посещения?

— Да, конечно, мы ожидали вас раньше.

— Как ожидали?

— Ну конечно. Вы так долго и так внимательно наблюдали за нами с берега, что легко было предположить ваше желание посетить нас.

— Это меня удивляет, — воскликнул молодой человек. — Но почему вы знаете, что…

— Почему мы знали, что вы наблюдаете за нами? Но это очень просто, так как, снаряжая наше судно, мы не забыли также о подзорной трубе.

— Прекрасно, сударь — ответил Вильдер, — но вы находитесь в спокойной гавани и странно, что считали нужным так внимательно осматривать берег.

Тот слегка замялся в ответ.

— Да почем знать, может быть мы чего-нибудь и ждем оттуда — кто знает! Но я задерживаю вас, сударь. По всей вероятности, вы хотите видеть капитана?

— Но я думал, что имею удовольствие его видеть.

— Как, где?

— Я думал, вы сами…

— Ах, так! — сказал тот, как будто чем-то встревоженный. — Нет, вы очень ошибаетесь… но прошу вас — капитан ожидает вас в каюте.

— Но, быть может, вы сперва доложите?

— Нет, это излишне. Он уже знает, что вы здесь. На этой палубе редко что случается, о чем он не узнал бы сразу же.

Минуту спустя они стояли у входа в каюту, и офицер тихо сказал Вильдеру:

— Постучитесь, пожалуйста. Вы стукнете два раза и войдете после того, как вам ответят.

Вильдер поступил так, как тот ему советовал. На первый его стук никто не ответил. Но когда он постучал во второй раз, чей-то глубокий и звучный голос ответил:

— Войдите.

Где он слышал этот звучный повелительный голос? В эту минуту он не мог вспомнить, но голос был ему знаком. Он нажал ручку двери и очутился в ярко освещенной каюте…

Перед ним был незнакомец в зеленом сюртуке. С минуту они молча стояли друг против друга. Вильдер был изумлен и смущен. По губам незнакомца скользнула едва заметная улыбка.

В этот момент, прежде чем заговорить, молодой моряк окинул быстрым взглядом каюту, как бы желая обеспечить себе выход из львиной пещеры, если ему будет грозить здесь опасность.

На первый взгляд, это была как бы обыкновенная каюта, но ее убранство производило странное впечатление. Предметы роскоши соседствовали с боевыми орудиями. С потолка спускалась лампа массивного серебра, по-видимому, украшавшая некогда какую-нибудь церковь. По середине каюты стоял большой стол красного дерева с массивными ножками, изображавшими зверей, и золочеными украшениями. Невольно мелькнула мысль, что этот стол предназначался не для корабельной каюты. На столе находились два тяжелых серебряных подсвечника и лампа в церковном стиле. Вдоль правой стены стоял диван, покрытый превосходным бархатом, а напротив находился другой диван, обтянутый голубым шелком.

Висевшие на стене зеркала, предметы из серебра, посуда из тончайшего хрусталя, драпировки, пестревшие красками, толстые персидские ковры, заглушавшие походку, и множество дорогих вещиц и принадлежностей комфорта дополняли странное убранство помещения. Не могло быть сомнения, что эти вещи не были подобраны и попадали сюда случайно, смотря по обстоятельствам.

Все эти предметы, во всяком случае, могли служить украшением светской гостиной, а потому увиденное невольно поражало. Тут же находилось в большом количестве военное оружие. Так, прежде всего обращали на себя внимание пушки, прикрытые чехлами. Видно было, что не надо много времени, чтобы привести их в боевую готовность. В пять минут можно было освободить всю каюту от ненужных вещей и сделать из нее укрепленную крепость.

По середине каюты проходила мачта, и вокруг этого столба стояли прислоненные ружья, сабли, пики, топоры и прочие орудия. Все это имело такой вид, как будто служило украшением, но в то же время было под рукой.

В углу, возле тяжелой дубовой двери, находились также прислоненные две тяжелые доски, обитые железом. Они были, очевидно, приготовлены для того, чтобы в случае надобности укрепить дверь и загородить вход в каюту. Вблизи мачты виднелся спуск в нижнее помещение, где хранился, вероятно, запас снарядов.

Такие приготовления заставляли догадываться, что каюта служила, вероятно, главной крепостью на этом судне.

Все это, как мы сказали, Вильдер успел окинуть беглым взглядом. Незнакомец между тем смотрел на него с особой благосклонностью.

Они подошли к столу, на котором лежало множество карт и планов.

— Чем мы обязаны оказанной нам чести? — спросил пират.

— Мне кажется, я вправе ответить, что явился сюда по приглашению капитана, — сказал молодой человек, твердо и спокойно глядя ему в глаза.

Пират улыбнулся и движением руки предложил гостю сесть.

— Пожалуй, вы правы, мистер Вильдер, — сказал он, — я такой же моряк, как и вы, и горжусь тем, что этот прекрасный корабль принадлежит мне. Но сегодня утром ваши суждения были ошибочны.

— Тем более вам должно быть понятно мое посещение, — сказал Вильдер, не обратив внимания на последние слова.

— Конечно, сударь. Как вы говорили утром? Вам было бы особенно приятно занять место на этом судне, не так ли? И я в свою очередь не стану скрывать, что рад ближе познакомиться с вами. Может быть, мы и сойдемся, если вы в самом деле захотите служить.

— Конечно, я буду очень рад, хотя может показаться странным, что я ищу место в такое время, когда везде нуждаются в людях.

— Оставим это. Вы ищете место — этого довольно, но, без сомнения, прежде чем явиться сюда, вы справлялись о роде нашей деятельности. Этого, конечно, требовала простая осторожность.

— В Ньюпорте вас считают торговцем невольниками, — проговорил Вильдер после минутного молчания.

— Но вас это как будто не удовлетворило. Мне кажется, у вас есть еще свое мнение на этот счет. Во всяком случае, вы бы хотели больше узнать о нас, прежде чем связать себя каким-нибудь условием. Не так ли?

На столе стоял небольшой ящик, окованный серебром. Пират вынул из него бумагу и подал молодому человеку.

— Прочтя это, — сказал он, глядя на гостя, — вы увидите, что мы имеем серьезное поручение и, кроме наших личных дел, мы уполномочены оказывать помощь королевским судам.

Вильдер прочел бумагу.

— Но ведь здесь речь идет о бриге…

— Ах да, правда, я вам дал не ту бумагу. Вот возьмите.

— А это опять поручение известному кораблю под названием \"Три сестры\". Ведь у вас, конечно, больше десяти пушек и притом я вижу здесь десятифунтовое орудие, а в приказе говорится только о четырехфунтовых.

— О, я вижу, вы любите точность, но, знаете ли, поручение может меняться.

И он положил бумагу обратно в ящик, где находилось, по-видимому, много подобных.

Потом он встал и быстро стал ходить взад и вперед по каюте. Вдруг он остановился опять прямо перед Вильдером и продолжал:

— Мне нечего объяснять вам, Вильдер, что наше ремесло сопряжено с большой опасностью. Некоторые считают даже нашу деятельность незаконной, но мы оставим пока этот вопрос открытым. Я думаю, прежде чем прийти сюда, вы осведомились, конечно, о том, чем мы занимаемся.

— Не знаю, вполне ли я вас понял.

— Мы сейчас поймем друг друга. Коротко и ясно — вы нужны мне. Мы потеряли недавно одного из офицеров нашего экипажа. Правда, он был старше вас, но едва ли обладал вашими способностями. Молодого человека съели рыбы.

— Как, он утонул?

— Нет! Он пал в открытой борьбе с королевским судном.

— С королевским судном? — воскликнул Вильдер. — Неужели ваши полномочия простираются так далеко, что дают вам право сражаться с командой ее величества?

Капитан закусил губу, как будто понял, что сказал лишнее.

— Но ведь не один король Георг на свете, — ответил он. Эти слова он произнес уже с видом полного равнодушия.

— Может быть, на этом судне развевался белый флаг Франции до революции, может быть, оно шло под флагом Дании — я думаю, что вам это все равно. Итак, чтобы не терять времени, я вам должен сказать, почему я хотел бы видеть вас на моей службе: в случае какого-нибудь несчастья я бы умер спокойнее, если бы знал, что оставляю вместо себя способного человека.

— Я прекрасно понимаю ваши чувства, но в конце концов вы, вероятно, должны будете предоставить возможность владельцу судна найти это замещение. Может быть, у него найдется свой кандидат.

— О, наш хозяин вполне благоразумен, — проговорил капитан со значительной улыбкой. — Он редко вмешивается и не беспокоит нас своими приказаниями.

— Тем лучше для вас, — сказал Вильдер.

Возле стола находился ящик. Последний был открыт, и видно было, что в нем хранятся флаги.

— Я вижу, у вас тут очень много флагов и к тому же различных наций. Разве вам разрешено пользоваться ими по усмотрению, как вы захотите?

Взгляды собеседников встретились. Несколько секунд продолжалось молчание. Каждый из них как будто старался проникнуть в душу другого и угадать его мысли.

Наконец капитан вынул из ящика несколько флагов и, как будто не обращая внимания на последнее замечание, сказал:

— Да, здесь много флагов!

Вот золотой — расточительной Испании; вот скромный португальский, белый, французский…

— Какой же из них вы чаще употребляете? — перебил его Вильдер.

— как вам сказать: В спокойное время я действую иногда просто по капризу и бывает, что меняю дюжину флагов в день.

Помолчав с минуту, он опять заговорил, но уже серьезнее и с каким-то особенным выражением.

— Впрочем, один я предпочитаю всем другим.

— Могу спросить какой?

Капитан держал в руке флаг, но не спешил его развернуть.

Не говоря ни слова, он опять устремил взгляд на Вильдера, как — бы снова пробуя проникнуть в глубину его мыслей и составить себе о нем твердое суждение.

Наконец он сделал быстрое движение и развернул флаг.

— Вот! — коротко сказал он.

Темное красное поле без рамок, без всяких украшений. Вильдер немного отступил шаг назад.

— Этот цвет Морских Разбойников! — произнес он вполголоса, в смущении.

— Не многих, но только одного, — возразил капитан — и я предпочитаю этот флаг другим с мертвыми головами на черном фоне и прочими детскими ужасами. Когда этот флаг развевается на главной мачте моего корабля, мы говорим ясным языком, понятным без всяких аллегорий.

До сих пор во время разговора с молодым человеком в чертах лица капитана все время можно было уловить выражение скрытой иронии, но теперь он скорее с гордостью продолжал:

— Итак, пора нам выставить наш флаг, — надо ли мне еще пояснять вам, кто я такой.

— Мне кажется это лишнее, — возразил Вильдер. Если я правильно понял все, что я здесь вижу и слышу, то я, конечно, угадываю, что нахожусь перед…

— Морским Разбойником! — докончил тот. — Почему, вы стеснялись меня назвать; Я думаю такому человеку, как вы, даже \"Ужас Морей\" не может внушать страх.

Итак, вы знаете, с кем говорите, и я надеюсь, что этот час будет началом прочной и продолжительной дружбы между нами.

Я неохотно бываю с кем-нибудь откровенен, но с первой минуты, как увидел вас, я почувствовал к вам удивительное влечение.

Итак, милости просим, я рад вас видеть здесь.

Казалось, Вильдер должен был только радоваться всему, что случилось. По-видимому, он был ближе к цели, чем мог надеяться. Его главнейшей задачей было приобрести доверие врага, и вот этот последний сам шел ему навстречу.

Тем не менее Вильдер был не совсем доволен и чувствовал тайное смущение.

На него нахлынул целый поток неожиданных впечатлений. Это открытое обращение к нему, эта откровенность гордого и одинокого человека совершенно его обезоруживали, и в эту минуту он готов был отказаться вовсе от исполнения своих намерений. Но в то же время он говорил себе, что должен заставить себя забыть о личных симпатиях, так как дело шло о флаге других.

Вправе ли он отказаться от своего решения уничтожить грозную опасность и оказать этим необходимую услугу людям? Эти размышления вернули ему прежнюю решимость и хладнокровие. Не выдавая ничем своих колебаний, он ответил собеседнику:

— В таком случае и я могу откровенно сказать, что мне нравится ваш корабль и что с этой минуты я в вашем распоряжении. Вы можете указать мне место на корабле, где я могу быть, по вашему мнению, полезнее всего.

— Я вам сказал, что недавно лишился старшего офицера. Вы можете занять его место, а в случае, если меня постигнет смерть, вы будете моим преемником. Надеюсь, вы против этого ничего не будете иметь.

И, как будто вспомнив что-то, он продолжал:

— Вам, может быть, покажется странным такое доверие с моей стороны, несмотря на короткое знакомство. Да, оно, возможно, в самом деле странное, если не принять во внимание, что я должен спешить.

Такого рода ответственные места не могут долго оставаться свободными. На таком крейсере, как мой, необходимо всегда поддерживать строгую дисциплину. Впрочем…

Его взгляд остановился на лице молодого человека, и он продолжал:

— Мне кажется, я довольно хорошо умею распознавать людей и не сомневаюсь, что доверие к вам — самый верный путь к тому, чтобы заслужить вашу преданность.

— Да, вы правы, — произнес Вильдер, не глядя на него. — Итак, наш договор заключен. А теперь позвольте мне вернуться на берег. Мне надо устроить мои дела, а завтра я к вашим услугам.

Капитан взглянул на него с удивлением.

— Вы хотите на берег? Оставить судно? Мои офицеры в это время никогда не оставляют корабль, а вы сами только что сказали, что наш договор заключен.

— Но мое имя еще не внесено в корабельный список, — ответил Вильдер гордым и вызывающим тоном. — Если вы думаете поставить меня в рабскую зависимость, если вы хотите мешать всякому моему свободному движению, в таком случае придется считать наши условия недействительными.

Морской Разбойник снова бросил на него быстрый взгляд.

— Я удивляюсь вашему мужеству больше, чем вашей осторожности. Но, сударь, вы должны знать, что будете иметь во мне ревнивого друга, которому всякая разлука, даже короткая, в тягость. К тому же у вас будет мало поводов оставлять корабль. Едва ли у вас возникнут такие желания, которые нельзя было бы тут же удовлетворить.

— Но нет ничего на свете такого, что могло бы заменить свободу, — настаивал Вильдер.

— Не понимаю, какой свободы вы хотите, — воскликнул нетерпеливо капитан.

После короткой паузы он продолжал уже спокойнее:

— Надеюсь, вы не захотите с самого начала злоупотреблять моим доверием. Мы только что познакомились — не заставляйте же меня сожалеть о том, что я так открыто шел вам навстречу.

— Но все-таки я должен настаивать на моем требовании, — настойчиво возразил Вильдер, — хотя бы только для того, чтобы убедиться в вашем доверии и в том, что вы не смотрите на меня как на вашего пленника.

Некоторое время они молчали. Морской Разбойник стоял у окна и смотрел в темное пространство, по-видимому, погрузившись в свои мысли. Наконец он обернулся и сказал:

— Не знаю, что я должен увидеть в вашем требовании: твердость ли характера или скрытый план, но… я хочу вам верить, а потому предполагаю в этом только характер. Надеюсь, однако, вы обещаете мне, что, пока мы находимся в этой гавани, вы не станете ни с кем говорить о моем корабле и никто в Ньюпорте не будет знать о наших намерениях.

— Даю вам слово, что этого не будет.

— Прекрасно, — сказал пират, довольный этим ответом. Затем они обменялись крепким рукопожатием.

— Вы можете через час отправиться на берег, если хотите, а пока я предложил бы вам познакомиться с нашими правилами и уставом службы на моем корабле. Кстати, вы запишете также ваше имя в наш корабельный журнал.

На столе находился небольшой серебряный звонок. Красный Разбойник нажал кнопку, и спустя несколько секунд на пороге каюты появился юноша лет шестнадцати на вид в одежде юнги. Он стоял с шапкой в руке, почтительно ожидая приказаний.

— Что прикажете, сударь? — коротко спросил он.

— Вот, Ральф, наш новый старший офицер.

И, обращаясь снова к молодому человеку, капитан спросил:

— Не хотите ли вы что-нибудь закусить? Нет? В таком случае этот юноша проведет вас в офицерскую каюту. Вы найдете там все наши писаные правила и корабельный журнал. Я приду к вам через час.

Движением руки он простился с молодым человеком и принялся за работу, прерванную приходом Вильдера.

Молодой человек, следуя за юнгой, не забывал все внимательно осматривать. Насколько он успел заметить, помещения на корабле, офицерские каюты, сторожевые посты и прочее — все было совершенно такое же, как на королевских военных судах.

Но в то же время Вильдер заметил, что все средства обороны на этом крейсере были рассчитаны не только на морское сражение с врагом, но и для защиты офицеров в случае бунта команды, находящейся на крейсере.

Молодой человек провел около часа в офицерской каюте, пока появился капитан. Вильдер успел в это время познакомиться с корабельным уставом.

— Как вы находите наши законы? — спросил его пират. — Надеюсь, они удовлетворяют всем необходимым требованиям?

— Даже больше того, — возразил Вильдер, вставая. — Я не встречал нигде таких строгих правил, даже…

— Даже? — быстро повторил капитан, заметив в тоне молодого человека минутное колебание.

— Я хотел сказать: даже на судах королевского флота. Но я не знаю, хорошей или худой рекомендацией считаете службу на королевском флоте.

— Конечно, хорошей, сударь! — воскликнул пират. — Кто же в этом сомневается!

И после минутного молчания он прибавил:

— Я сам начал службу на королевском флоте.

— На каком корабле? — спросил Вильдер.

— На многих… Но не будем отклоняться… Вы понимаете сами, что на таком крейсере, как наш, необходимы особые правила. Никакой суд, никакое морское право не ограждают нас от своеволия людей, составляющих наш экипаж. Капитан должен обладать неограниченной властью, для того чтобы держать эту команду в полном повиновении. Если вы взглянете на дело с этой точки зрения, то согласитесь, что наши правила нельзя считать чересчур строгими.

— Все-таки, мне кажется, эти правила дают слишком уж неограниченную власть.

— Пусть это будет ваше личное мнение, сударь! Но хорошо, если вы не станете повторять это мнение вслух, пока будете находиться на службе здесь. Впрочем, едва ли вам представится случай когда-нибудь сказать, что я проявляю произвол. Но идемте, вам пора в путь.

Они вышли на палубу и когда приблизились к трапу, пират сказал, улыбаясь:

— Я сожалею лишь о том, что не могу отправить вас на берег с подобающей честью. К сожалению, обстоятельства таковы, что нельзя этого сделать, и вам придется ехать в той же шлюпке, в которой вы приехали сюда. Те два матроса, которые были с вами, вероятно, захотят также остаться здесь?

— Да, они привязаны ко мне с давних пор и, конечно, не захотят меня оставить.

— Прекрасно, пусть поступят оба на службу к нам. Но, разумеется, они будут под моим начальством, как и весь прочий экипаж.

— Да, конечно, сударь.

С этими словами они простились.

Вильдер легко спустился по трапу вниз и послал Фида и негра наверх.

В то время как Вильдер усердно греб, удаляясь от корабля, его глаза еще некоторое время были прикованы к судну. Наверху, возле бушприта, долгое время еще виднелась стройная фигура, привлекавшая внимание Вильдера. Это был Морской Разбойник.

ГЛАВА III

Новый капитан

Вильдер имел серьезные причины, настаивая на том, что должен вернуться на берег. Дочь генерала Грэйзона не должна была ни в коем случае вступить на палубу \"Королевской Каролины\". Вильдер решил сделать все возможное со своей стороны, чтобы отговорить молодую девушку от этого намерения.

Итак, он разыскал на следующий день обеих дам, но, к глубокому своему сожалению, тотчас убедился, что ему едва ли удастся достигнуть цели. Он не мог им сказать прямо, в чем дело, а его намеки и неясные предостережения не могли произвести должного впечатления.

Таким образом, все его усилия ни к чему не привели. Мисс Грэйзон страстно жаждала увидеть скорее отца, а потому никакие опасности не могли ее испугать.

В отчаянии Вильдер уже готов был ей все открыть. Но, с одной стороны, это задевало его честь, так как он дал слово пирату молчать. В то же время, раскрыв правду, он должен был отказаться от своей главной цели — перехитрить Морского Разбойника и спасти от него страну. Последнее, однако, было слишком важно, а потому он решил предоставить все судьбе.

Утешением ему могло служить то обстоятельство, что Морской Разбойник, во всяком случае, не был таким, каким его рисовало напуганное воображение. Вильдер не сомневался, что пират будет по-рыцарски относиться к женщинам, попавшим к нему в руки.

Простившись с мисс Грэйзон, он медленно шел по берегу, погруженный в мысли об этом. Вдруг кто-то положил руку на его плечо. Повернувшись, он увидел Ральфа, юнгу с \"Дельфина\". Тот подал ему запечатанное письмо.

— Что это значит? — спросил Вильдер.

— Мне приказано передать это вам.

— И это все?

— Да, сударь. Ответ не нужен.

И, почтительно поклонившись, мальчик быстро удалился. Вильдер вскрыл письмо и прочел:

\"Милостивый государь! Несчастный случай препятствует капитану \"Королевской Каролины\" принять на себя управление судном в ближайшее время. Если у вас все документы в надлежащем виде, постарайтесь немедленно занять его место. Не удивляйтесь, если вы встретите постороннюю помощь и вас любезно примут. Мои агенты действуют всюду, и золото оказывает везде могущественное влияние\".

Вильдер не мог сомневаться ни одной минуты в том, какую цель преследует Красный Разбойник. Конечно, он, Вильдер, должен был передать купеческое судно в руки пирата!