Настройки шрифта

| |

Фон

| | | |

 

Как глупо, подумал Марк. Как тогда, когда я рассказывал младшим детям о супермаркетах, банках, кредитах, акциях, облигациях, и «среднем классе...» Историческое знание, совершенно бесполезное в современной жизни! Из моей дочери сделали «самовар,» - туловище без рук и ног. Теперь она годится только на то, чтобы сидеть с этим чертовым красным ведерком «Пути Спасения,» выкрикивать «Поможем Инвалидам!» и время от времени не забывать говорить «спасибо» прохожим, если они бросят в ведерко доллар-другой. «
Уминерук и ног
больша нета.» Так только нищие на улице говорят. И правильно говорят, всем все понятно. У Памелы такой великолепный уличный сленг, и ничего другого ей в жизни
теперяне потребуется.

«И кто-то еще говорит, что каждый второй погибает на войне, мистер Пендерграсс? Какое вранье!» - это был голос мистера Тодда сзади. Марк повернулся. Удивительно, но мистер Тодд говорил как все люди, раскрывая рот и шевеля губами: «Каждый второй - это явное преувеличение. Правда же, мисс Смит?»

Леди с плаката «Пути Спасения» с готовностью кивнула: «Совершенно верно, мистер Тодд. Совершенно верно! Возьмите, вот, к примеру, мистера Пендерграсса. У него все пять детей вернулись с войны живыми и вполне здоровыми. Их, правда, слегка «оквадратили,» хе-хе-хе.» «Самовары» на бетонке неожиданно захохотали. «Ха-ха-ха! Оквадратили! Нас - оквадратили!» Теперь их рты открывались и закрывались, как зияющие черные дыры. Памела, Патрик, и еще несколько «самоваров» не могли усидеть прямо и теперь катались по бетону, захлебываясь в конвульсиях веселого хохота. «Как Вы сказали, мисс Смит? «Оквадратили?» Вот умора! Замечательно! Прекрасно! Великолепно! Нас «оквадратили!» Бу-хо-хо-хо!!!»

Марк проснулся в темноте. Ему потребовалось несколько минут, чтобы успокоиться. Мэри пробормотала что-то во сне. Она тоже была пьяна. Будем надеяться, что ей не снятся кошмары, подумал Марк. Хорошо, что это был всего лишь сон. Ничего еще не потеряно. Возможно, Майк и Арнольд не продут медицинскую комиссию. Или, если пройдут, их не будут развертывать в зону боевых действий. Или развернут, но не в каком-то особенно дрянном месте, как Венесуэла, или Колумбия, или Иран, или Норвегия. Или их просто ранят, а не убьют. Ничего страшного, если Майк вернется на костылях. Ничего страшного. Он тогда получит протез. Алекс говорил, что его сын научился ходить на протезе так хорошо, что никто даже не замечает, что у парня нет ноги... Только, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, - Марк внезапно начал молиться, взывая то ли к Богу, то ли к своему сыну: пожалуйста, Майк, вернись живым...

Глава 15

Около половины девятого утра, Родриго и Марк пересекли шоссе Беамонт, пробрались через полосу вонючих мастерских по утилизации вторсырья и оказались на самом мусорном полигоне дороги Маккарти. Если Жасмин работает не на свалке, а в одной из этих мастерских, придется нам тут ходить до самого вечера, подумал Марк. Хотя, ее соседка говорила, что видела у нее крючок для разборки мусора. Значит, девушка, скорее всего, трудится на самой свалке, а не в мастерской.

Даже будучи в сопровождении местного сержанта, на проходной у ворот пришлось предъявить охранникам бэдж ФБР. Свалку охраняли очень строго. Просто так никто не имел права сюда приходить. Хочешь разрабатывать мусор - купи лицензию. Однако все знали более удобный способ преодоления будки с охранниками. Бумажка в пять долларов служила пропуском ребенку, а десятка - взрослому. Другое дело, что если прийти сюда самому, без «артели,» поразбирать мусор удастся недолго. Территория свалки давно поделена между артелями мусорщиков, а самозванцам запросто дают по шее и отправляют восвояси.

Последний раз Марк был «на Куче» лет шесть или семь лет назад. Тогда ФБР позвали на место преступления: мусорщики обнаружили свежий труп мужчины с явными признаками странгуляции и сочли за лучшее вызвать Полицию. Труп принадлежал главе крупной преступной группировки, и ФБР поэтому оказалось в эпицентре событий. Марк был уверен, что «на Куче» только один труп из пяти вообще удостаивался чести вызова Полиции и какого-либо расследования. Большинство «находок» мусорщики тихо закапывали. Полиция огородит место преступления на пол-дня, тогда где работать? Шесть лет назад, «Куча» была еще кучей в полном смысле этого слова. До «Обвала,» бытовало даже мнение, что полигон дороги Маккарти был самой высокой точкой плоского как стол Хьюстона. Теперь, свалка была изрыта ямами и траншеями и более всего напоминала швейцарский сыр. Некоторые ямы уходили вглубь напластований мусора так глубоко, что мусорщиков спускали туда на веревках, как в какую-нибудь шахту.

Работников полигона дороги Маккарти называли по-разному: «мусорщики,» «старьевщики,» «переборщики отходов.» А лучше было бы их назвать «горными инженерами» или «шахтерами.» То, что происходило сейчас на полигоне, было добычей полезных ископаемых, в полном смысле этого слова. В течение примерно ста лет, город Хьюстон и его города-спутники слой за слоем оставляли тут свой мусор. Как за миллионы лет гнилое бревно превращается в уголь, так и этот мусор после «Обвала» превратился в полезное ископаемое, которое можно было добывать и использовать. И, как всякое месторождение полезных ископаемых, мусор должен был когда-нибудь кончиться. Точно так же, как этот проклятый сланцевый газ, о котором давеча рассказывал Фредерик. Интересно, что будет с нами, когда «на Куче» закончится мусор, подумал Марк. Наверное этот самый «Нулевой Год» настанет, как в книжке про Пол-Потовскую Кампучию.

«Я должен дать Вам краткий инструктаж по Технике Безопасности, сэр,» - сказал Родриго. «Вы предпочитаете полную официальную версию, или неофициально - одним предложением?»

«Неофициальной версии будет достаточно, сержант,» - ответил Марк. Головная боль и так сводила его с ума, не хватало еще и инструктажей по ТБ.

«Ладненько. Короткая версия звучит так: если хотите остаться живым, глядите под ноги и не теряйте бдительности.»

«Я и без инструктажей гляжу. Правду говоря, тут у вас страшновато ходить.»

«Вы совершенно правы, сэр. Я сам немного побаиваюсь. Каждый день какое-нибудь дерьмо происходит. Вот вчера, типа, было воскресенье, наполовину выходной, работников поменьше, чем обычно. Тем не менее, случилось два происшествия. Одного парня откопали живым. Там был обвал траншеи. Он сломал себе ногу, но это, считай, повезло. А на северной стороне, там - полное дерьмо. Бабу засосало в
гниль-яму. Насмерть, ясный пень.
Гниль-яма- это конец сразу.»

«Что за
гниль-яма?»

«А это так у нас называют. Там, на северной стороне, вываливали просроченные продукты из супермаркетов. Целыми мусорными контейнерами привозили. По пять тысяч фунтов
[ 79 ], представляете себе? Кто бы сейчас выбросил пять тысяч фунтов вполне съедобной жратвы? Во, до «Обвала» была жизнь! Ну вот, из этих продуктов за двадцать или тридцать лет образовались под землей такие как бы гнойники. Сверху, вроде, пласты твердого мусора, а под ними - карман с жижей. Вода из
гниль-ямплохо вытекает. Это потому, что все продукты были тогда в пластиковой пленке. Ну вот. Если в
гниль-ямупровалился - это все. Засасывает моментально, как в болото. И еще, бывает, - булькнет метаном пополам с сероводородом. У мусорщиков правило такое есть: если за пятнадцать секунд из
гниль-ямыне вытащили человека, все, можно дальше не беспокоиться. Даже тело не достают. Вы не поверите,
гниль-ямачеловека как бы переваривает. Три дня, ну, максимум, неделя - и остается только скелет.»

Марк прикинул в уме размеры полигона. Получалось не меньше квадратной мили
[ 80 ]. Да, тут придется походить, причем учитывая все эти траншеи,
гниль-ямыи еще черт знает что, поиски Жасмин могут затянуться до вечера, даже и без посещения мастерских. Он был слишком оптимистичен, когда сказал Киму что отыщет девушку за пару часов. Кроме размера, «Куча» поражала бурной деятельностью. Наверное, с высоты птичьего полета полигон выглядел, как муравейник. Двадцать тысяч человек, вспомнил Марк давешний разговор с сыном. И это только на самой «Куче.» Еще, наверное тысяч десять кормится в этих бесконечных перерабатывающих мастерских. Плюс тысячи две кандидатов в мусорщики ждут своей очереди на «Бирже» через дорогу.

У Марка не было фотографии Жасмин Хобсон. Сначала он не слишком беспокоился по этому поводу, думая, что бельмо на глазу и следы химических ожогов на ее лице сделают поиск достаточно простым делом. Оказалось наоборот. Каждый раз, когда Марк пытался спросить кого-то из мусорщиков, не знают ли они девочки-подростка со шрамиками от ожогов, все отрицательно качали головами. Родриго объяснил извиняющимся тоном, что работники тут очень не любили, когда кто-то из Полиции упоминал несчастные случаи на производстве. Однажды вы скажете Полиции что-то, что полицейским знать совершенно не стоит, и наживете себе смертельного врага в лице хозяина какой-нибудь перерабатывающей мастерской. Сержант сказал, что на свалке куда проще полагаться на свои собственные ноги и глаза, а не тратить время на вопросы. Кроме всего прочего, Родриго припоминал, что несколько раз видел «на Куче» девушку с бельмом от ожога. Если видел раньше, почему бы не обнаружить ее снова?

К обеду они обошли менее половины полигона. Марк совершенно вымотался. К головной боли от выпитого вчера алкоголя теперь добавилась головная боль от специфического запаха свалки. Каждый компонент сам по себе, вроде, ничего: запах дыма от костров, запах прелых листьев, запахи машинного масла, гнилой древесины, и так далее. А вместе - получался отвратительный «букет.» Похоже, вся его одежда пропиталась этим запахом. От мелкого дождя рубашка стала влажной и неприятно царапала кожу, а его полуботинки и брюки до колена были покрыты толстым слоем жирной, глинистой грязи. Он пожалел, что оделся, как для офиса. Теперь Мэри будет жаловаться, что он совершенно не бережет одежду, и надо делать внеочередную стирку. Кроме всего прочего, во рту у Марка было сухо, как в пустыне, но он не мог заставить себя пить. Стоило взять в рот глоток воды, и от запаха, а также от самого вида отбросов его буквально выворачивало наизнанку.

Как они вообще тут работают? Привыкли? Хотя нет, к такому вряд ли можно привыкнуть. Интересный «разрыв поколений» получается, подумал Марк. Мусорщики постарше, скажем, того же возраста, что и Марк, были одеты в длинные брюки, куртки с длинными рукавами, у многих были резиновые сапоги или грубые ботинки. Почти все имели на руках перчатки, а у некоторых рот и нос прикрывала тряпичная маска. Притом, по их лицам было заметно, что им ни обстановка, ни запах «на Куче» откровенно не нравятся. Конечно, до «Обвала» у них была совсем другая работа. Юристы, финансисты, менеджеры... Как мама депьюти Кима, которая переквалифицировалась из финансового аудитора в мусорщицу. Да даже если кто-то и не был раньше «белым воротничком,» заполнять полки в супермаркетах или крутить гайки в авторемонтной мастерской - это все равно работа почище, чем здесь.

А вот мусорщики помоложе, те, кому не было двадцати, у них никакого отвращения на лицах не наблюдалось. Вот девушка отпустила шутку про парня и, звонко засмеявшись, бросилась убегать, разбрызгивая босыми ногами грязные лужицы. Парень погнался было за ней, но запнулся «вьетнамкой» и чуть не упал, вызвав взрыв смеха среди остальных мусорщиков. Он комично запрыгал на одной ноге, освобождаясь от второй «вьетнамки,» но гнаться за девушкой уже передумал. Она и сама спускалась с кучи мусора, чтобы возобновить работу. Несмотря на испортившуюся погоду, многие молодые люди работали полуголыми, даже девушки. Странноватый рабочий костюм, состоявший из грубых армейских брюк снизу, и лифчика от бикини сверху был довольно обычным делом. Рабочей обуви тоже не было и в помине; большинство молодых людей обходилось парой «вьетнамок» с подошвами из старых покрышек, а многие вообще предпочитали работать босиком. Почти что все перебирали мусор голыми руками. Резиновые перчатки были у каждого третьего, но обычно их носили за поясом, а не на руках. Они надевали резиновые перчатки только если в мусоре обнаруживалось что-то действительно опасное - аккумуляторная батарея или металлическая стружка. Конечно, это были те, кто родились уже после «Обвала» или за несколько лет до него. Они просто не видели ничего другого в жизни. Для них свалка была нормой. Пусть не самым приятным местом, но достаточно годным.

А на свалке уже подрастает третье поколение. Вот две женщины, присев на какие-то строительные обломки, кормят грудью малышей. Одной из них, наверное, шестнадцать. Вторая чуть постарше; у ее ног, сидя прямо в луже, лепит куличики из грязи совершенно голый двухлетний карапуз. Вот он откопал в грязи ржавую пробку от «Кока-Колы» и торжественно вручает ее мамаше. Та, улыбаясь сыну, отправляет находку в свою корзину. Да, для этих малышей свалка - дом родной. Где еще можно так хорошо посидеть в грязной луже и откопать такую великолепную пробочку? Марк даже слышал, что беременные женщины здесь работают, что называется, «до последнего» и рожают прямо на кучах мусора.

«И как им не противно ходить по этой гадости без сапог?» - не то спросил, не то констатировал факт Марк. Толстяк Родриго был из поколения промежуточного между бывшими «белыми воротничками» и двадцатилетними. Одет он был с комфортом: на ногах резиновые сапоги, на плечах - пластиковая накидка от дождя. Запах помойки на него не действовал совершенно. Когда подошло время обеда, он купил у разносчицы пару буррито
[ 81 ]и принялся их уплетать на ходу.

«Без сапог? Да нет, а почему должно быть противно?» - удивился вопросу сержант, задержав свой надкушенный буррито перед ртом. По-видимому, вопрос о сапогах и мусоре никогда его не занимал.

«Ну, не противно, а, скажем, опасно. Всякие инфекции? В мусоре, неверное, и шприцы старые попадаются, и все такое.» Марк уже как-то смирился с тем, что его младшие везде бегают босиком, но не по свалке же?

«Да нет, это не так опасно, как кажется на первый взгляд. Некоторые мусорщики даже утверждают, что босиком «на Куче» безопасней. Меньше шанс куда-нибудь провалиться. Типа, если ты босиком, ноги чувствуют, что земля пружинит, все такое. Я, честно говоря, полагаю, что это сказки. Однако, ходить тут босиком вряд ли опаснее, чем в городе. Я, бывает, и сам так хожу. Сегодня, вот, легко было угадать погоду - надел сапоги. А летом, бывает, с утра сухо, придешь в сандалиях, а к обеду соберется такая гроза! Бах, и грязь по колено. Или наоборот, с утра дождь, придешь в сапогах, а к обеду - солнышко, и за девяносто градусов
[ 82 ]. Если до конца дня в резиновых сапогах проходишь - к вечеру останешься без ног. И так, и этак, поневоле приходится разуваться. Хотя, я стараюсь на службе босой не ходить. Авторитет Полиции, знаете ли.»

«Никогда не поверю, что тут безопасно ходить без обуви.» Сегодня утром, у Марка случился почти идентичный разговор с Самантой. После обязательного утреннего похода на Шелдон-Рез за водой (эту обязанность дети традиционно выполняли босиком, и Марк не возражал - по крайней мере,
большене возражал,) Саманта запрыгнула на трехколесный грузовой велосипед, чтобы ехать «на Кучу.» «И куда это ты собралась в таком виде, Саманта? «На Кучу?!» Без сапог???» - закричала Мэри. Далее последовала «война авторитетов.» Марк сражался на стороне Мэри, повторяя те же самые доводы, что он только что представил Родриго. Хотя на заводике Фредерика Штольца было, вероятнее всего, не так опасно, как на самой «Куче,» опасные отходы можно было встретить повсеместно. В конце концов, это же был
химическийзавод! Разве у них нет правил Техники Безопасности, как положено на химических заводах?! Наконец, в переговорах был достигнут компромисс. Да, Саманта будет делать то же самое, что Майк делал до нее: она прицепит резиновые сапоги под сиденьем велосипеда и обуется в них на по прибытии на завод. Марк отметил, что помимо резиновых сапог под сиденьем, Майк еще всегда обувал свои шлепанцы на время езды от дома до свалки. На это Саманта просто махнула рукой: Майк всегда был таким неженкой, заявила она, а я -
не-неженка. Словечко из лексикона «Кучи» немного развеселило Марка. В конце-концов, резиновые сапоги перекочевали из угла гаража на крючок под сиденьем, и Саманта отправились на работу, как и подобает настоящей
не-неженке, то есть налегая на педали велосипеда своими привычными босыми подошвами.

«Вы знаете, с точки зрения инфекции, по-настоящему опасны только свежие отходы. Человеческие бактерии и вирусы в мусоре долго не живут. Свежие отходы на полигон не привозили уже лет десять. Мы, так сказать, на экспорт сейчас работаем. Так что, все успело хорошенько перегнить, а верхние слои - еще и прожарились на солнце. Иголки от шприцев, например, ржавеют за пол-года и опасности никакой. Есть еще, конечно, обломки стекла, они не гниют, и с непривычки можно немного пораниться. Однако, если кто привык ходить без обуви, стопа сама реагирует на острый предмет. Нет проблем.»

«А Вы сами когда нибудь резали здесь ногу, сержант?» - спросил Марк.

«Я-то, сэр? Ни разу. Вот что по настоящему опасно - это химия. Химия не гниет. И все эти резиновые сапоги и резиновые перчатки от нее не сильно спасают.»

«Как кислота в аккумуляторах?»

«Не только. Самая мерзкая штука - диоксин. Раньше было много веществ, даже бытовой химии, с хлором. Когда все гниет, хлор с органикой и образует диоксин. Мужикам-то еще ничего, а для женщин - это явно плохо. Особенно для беременных! Выкидыши часто бывают. А иногда - родятся живые, но такие, что лучше бы и не рождались. Я своей жене так сказал: пока не нарожаешь, сколько тебе надо, «на Кучу» - ни ногой.»

«А сколько «ей надо,» если не секрет?»

«У нас пока семеро, ждем восьмого в октябре. Одно плохо: шестеро девочек, а пацан всего один. Поживем-увидим...»

Пока Родриго доедал свои буррито, они понаблюдали за работой новейшего изобретения местных умельцев. Устройство называлось «Механический Мусорщик.» Паровая машина - локомобиль крутила огромное маховое колесо с присоединенным к нему шкивом. Мусорщики заносили на кучу мусора стальной якорь с канатом; конец каната пару раз оборачивали вокруг шкива. «Поберегись!» - кричал оператор и натягивал канат. Паровая машина делала все остальное, вспарывая якорем неглубокую траншею в мусоре. К развороченной траншее тут же бросались мусорщики с корзинами, а якорь снова заводили на холм отбросов. Кочегары, в одних шортах, с лоснящимися от дождя, пота и копоти черными спинами, забрасывали в топку лопатами гнилую древесину. Из трубы локомобиля валил жирный черный дым. Марк когда-то видел нечто подобное в кино. Он уже не помнил названия картины; какая-то научная фантастика или, может, фэнтези. Там были такие же ужасные паровики, изрыгавшие такой же черный дым, и такие же чумазые кочегары, прислуживавшие стальным монстрам.

Они потихоньку двинулись дальше. Моя гипотеза о «разрыве поколений» не выдерживает проверки фактами, отметил про себя Марк. Плод моего воображения. Далеко не все в старшем поколении испытывали явное отвращение от работы с мусором. Вот бодро протопали два мужичка, примерно одного с Марком возраста, с палкой на плечах, под которой висела перетянутая желтой пластиковой лентой пачка упаковочного картона. Никакого отвращения на лицах у них не наблюдалось. Наоборот, сверкали широкие улыбки. Их «улов» сегодня был хорош. За такую пачку картона можно было выручить не меньше двух тысяч. Оба счастливчика были голые до пояса и основательно измазаны подсохшей грязью. Ни резиновых сапог, ни перчаток у них не было и в помине. Шедший впереди был в шлепанцах-«вьетнамках,» а второй был обут в сандалии из старых покрышек, но только наполовину. Он был инвалидом, и одну ногу до колена у него заменяла примитивная деревяшка. Потом им повстречалась группа пожилых женщин. Они принесли работникам обед. Уверенно ступая по замусоренной тропинке босыми ногами, женщины занимались любимым делом - перетирали местные сплетни. Никаких тебе грустных лиц, наоборот, ехидные улыбочки: «В самом деле, Розалинд? Вот никогда бы не поверила! Что, они
этоделали прямо у тебя под окнами? Вот, ведь, молодежь...» Как будто они не шли по свалке, а прогуливались по фешенебельному торговому центру между витринами модных магазинов.

Наверное, дело все-таки не в «разрыве поколений,» - решил Марк. Приспособляемость индивидуальна. Молодежь просто в-среднем приспосабливается чуть быстрее пожилых. Наверное, правильно. Взять, к примеру, транспорт. Если бы мне сказали где-нибудь в 2008-м, что начиная с 2020-го года я буду ездить на работу на велосипеде, я бы посмеялся. Тогда велосипед в Хьюстоне был «спортом,» именно в том смысле, в котором это слово использовали англичане в восемнадцатом-девятнадцатом веке. «Спорт» означал «развлечение,» «веселье.» Отъевшиеся леди и джентльмены от нечего делать занимались упражнениями на свежем воздухе. У Марка и Мэри в 2008-м были великолепные велосипеды, на которых они катались не чаще двух раз в месяц. Марк цеплял велосипеды к специальной стойке на заднем обвесе своего «Форд-Территори,» и они ехали за двадцать миль в парк. Там «Территори» ставили на стоянку, велосипеды снимали, и часок-другой бодро крутили педали. В парке, на свежем воздухе. Затем, немного усталые, скушав под живописным деревянным навесом бутерброды из корзинки для пикника, снова вешали велики на стойку и мчались по шестиполосной автостраде обратно домой. Как и подобает усталым «спортсменам:» в автомобиле, со скоростью шестьдесят миль в час.
[ 83 ]

Тогда, в 2008-м были, конечно, энтузиасты, ездившие на велосипедах на работу каждый день и в любую погоду. Но таких было мало, и они вызывали улыбки и незлобные шутки коллег. А теперь? Велосипед стал практически единственным средством транспорта. Даже автобусов уже почти не осталось. Для работы на свалке Майк собрал себе свой трехколесный монстр с грузовой платформой. Этот же трицикл дети использовали для ежедневной доставки воды из Шелдон-Рез. Если Саманта приживется на заводе у Штольца, этот трицикл достанется ей. Саманта и Памела ездили в школу на сильно постаревшем, поцарапанном, но еще вполне годном велосипеде Мэри. Когда Марк получил в ФБР служебный велосипед, он отдал свой старый велик старшему сыну Уильяму, а тот передал свой подростковый - маленькому Патрику. Сейчас велосипед Уильяма пока висит на стенке в гараже. Уильяму он стал ни к чему, а Клэрис наотрез отказалась им пользоваться, и ходит пешком - из солидарности с мужем. Пусть себе висит - достанется Патрику, когда тот подрастет, чтобы доставать до педалей. Марк представил себе, как вытянулись бы лица его детей, если предложить им поехать в парк и покататься пару часов просто так, для удовольствия. Мы и так крутим педали чуть не весь день, сказали бы они. Нам и для поездок
по делупедалей вполне хватает!

Или, вот, школьные автобусы. Они в Хьюстоне были, и в большом количестве. Отводишь детей на остановку - в назначенное время подкатывает великолепный желтый автобус, водитель нажимает рычаг, - и с левой стороны откидывается знак «Стоп.» Школьники поднимаются по лесенке, рассаживаются на мягких сиденьях, и их везут в школу. Между прочим, не так далеко - мили три, максимум. Дальше трех миль
[ 84 ]школьников возили только где-нибудь в деревне. Но вот наступил «Обвал,» и все эти желтые автобусы остались без бензина и встали на прикол. Городское руководство начало обсуждать, как бы перевести автобусы на природный газ - этого добра еще хватало, несмотря на кризис. Примерно через полтора года сумели модифицировать несколько автобусов. Подъезжает автобус к остановке - а школьников-то нет! За полтора года все кое-как приспособились. У кого школа рядом - ходят пешком. Кто-то ездит на велосипеде. Ну и что, что далеко, а ты вставай пораньше, и ножками, ножками! Ну, а у кого школа совсем далеко, учатся дома. Или не учатся. Как недавно сказал Уильям: необходимость образования сильно преувеличена. Чтобы копаться в отбросах на свалке или ухаживать за огородом, даже начальное образование не
очень-тонеобходимо. Решили с перевозкой школьников больше не заморачиваться, и желтые школьные автобусы продали с аукциона. Больше по городу они не ездят, а стоят в трущобах, превратившись в великолепные (по масштабам трущоб, конечно) апартаменты. Теперь в них люди живут.

Или вот наркотики. До «Обвала,» полиция гоняла всех этих подпольных «фармацевтов,» делавших синтетические наркотики и «лекарства для развлечений.» А теперь? Большинство этих «фармацевтов» вели вполне легальный и очень уважаемый бизнес, производя заменители препаратов. Всего того, что стало невозможно достать в связи с повальным банкротством фармацевтических компаний. Марк припомнил давнишний разговор с одним из сержантов в Участке.

«Вы не поверите, сэр,» - рассказал тогда сержант. «Я знаю этого парня со времени, когда я еще был стажером. Я его лично отправил за решетку пару раз, за приготовление «льда.» А сейчас он арендует полдома на нашей улице. Аптекарскую лавку открыл. Называется, Вы не поверите: «
Красная Таблетка - Синяя Таблетка.» Да! Как в том старом фильме, «Матрица.» Я его спросил: мы когда раньше, до «Обвала,» вламывались в такие чертовы лаборатории - противогазы одевали. То, что ты сейчас делаешь - это то же самое, или менее опасно? А он посмеялся. Говорит: те противогазы только с виду прикрывали ваши мордовороты. На самом деле, они прикрывали задницу вашему начальству. Если что-то пойдет не так, и вы сделаете в лаборатории какую-нибудь дурость, ваш Шериф всегда мог сказать: а мы же дали депьюти средства индивидуальной защиты, так? Еще он сказал, если работает специалист, никакой опасности нет. А загрязнение воздуха, мол, не больше, чем от какой нибудь кузницы или мыловарни... А вообще, наш местный химик - нормальный мужик. Зла на полицию не держит. Так и сказал: вы до «Обвала» делали свое дело, а я - свое. Никаких проблем. Еще сказал так: если тебе, чувак, нужно будет какое-нибудь мое средство: анальгетик там, или снотворное, приходи, мол, тебе, как старому знакомому, - со скидкой отстегну.»

Погруженный в свои мысли, да еще и с головной болью после вчерашнего, Марк вдруг допустил самую большую ошибку, кто-либо может сделать «на Куче.» Он перестал смотреть под ноги и уделять 100% внимания тому, что творилось вокруг! И коварная «Куча» немедленно наказала его за это, но к счастью, не смертельно: Марк вдруг поскользнулся, и, рухнув на живот, съехал по отбросам в глубокую траншею.

«Вот черт! Не везет, так не везет! Я же говорил: под ноги надо смотреть!» - запричитал Родриго, бросаясь вслед упавшему ФБР-овцу. Сержант, наверное проклинал себя за то, что не выдал Марку инструктаж по Технике Безопасности по полной программе, а ограничился одним предложением. Однако все оказалось как раз наоборот - им очень даже повезло. Перед лицом Марка вдруг возникла пара тонких и загорелых босых ступней, и девчачий голос спросил: «Вы не ушиблись, сэр?»

Глава 16

Оскользаясь в жидкой грязи, Марк кое-как поднялся на ноги. Теперь его офисная одежда была испачкана целиком и полностью. «Вроде не ушибся,» - ответил он девушке и поднял глаза. Если бы он не поскользнулся тут, он с совершенно чистой совестью прошел бы дальше. Девушка работала в траншее, и с поверхности навряд ли можно было разглядеть ее лицо, спрятанное под огромной соломенной шляпой. Лицо девушки было покрыто знакомыми звездочками шрамов, а на правом глазу красовалось бельмо от ожога. Это была та, кого он искал целый день. За прошедшие три года Жасмин вытянулась, превратившись из несуразной девочки-подростка в стройную и весьма симпатичную девушку. Шрамы и бельмо совсем ее не портили, разве что, самую малость. Она была одета, как типичная мусорщица, но не без претензии на стиль: коротковатые джинсы в обтяжку, с соответствующим моде количеством дырок и надрезов, камуфляжная армейская футболка, поверх нее - джинсовая мужская рубашка с отрезанными рукавами и тоже с дырками (во всех стратегически-важных местах,) причем не застегнутая, а завязанная на животе узлом.

«Жасмин Хобсон, если не ошибаюсь?»

«Да-а. А откуда Вы меня знаете?»

Тут только Марк догадался, что узнать его было для Жасмин очень непросто. Спереди он был с ног до головы вымазан грязью. Лицо и руки тоже. «Тут есть где умыться?» - спросил он, пытаясь вытереть лицо плечом. Получилось только хуже, так как плечо тоже было покрыто грязью.

«Щас,» - сказала Жасмин и убежала по траншее.

Во дурак, подумал Марк. Нашел - и сразу упустил. Теперь придется гоняться за ней по всему полигону. Будем надеяться, сержант умеет хорошо бегать. Я на свалке, по этой скользкой грязи - пас...

Однако, не прошло и минуты, и девушка вернулась с пластиковой канистрой. Вслед за ней пыхтел Родриго. Опытный в делах свалки, он не стал съезжать в траншею вслед за Марком, а нашел обходной безопасный путь. Из-за широкой спины сержанта высовывались любопытные мордашки юных мусорщиц.

«Вода, сэр. Только она немного тухлая. Другой
тута
нета,» - извинилась Жасмин. Она открутила пробку и стала тонкой струйкой сливать воду на руки Марка. Вода была желтой, теплой и отвратительно пахла тем же неистребимым запахом свалки. Кое-как Марк умылся.

«Ой, а я Вас помню, сэр,» - воскликнула Жасмин. «Вы секретный полицейский, да? Вы были в облавах, на «Бирже.» Я тогда как раз осталась без глаза, а Вы посылали меня к фельдшеру, помните?»

«Помню великолепно. А я тебя как раз искал. Это по поводу твоей старшей сестры, Мел, и ее брата Ника.»

Жасмин неуверенно попятилась от Марка, по видимому соображая, не стоит ли стукнуть его канистрой и сделать ноги. Однако, апертура траншеи была надежно закупорена тушей сержанта, и бежать ей было некуда.

«Что еще по поводу сестры??? Я ничего
низнаю!» - заявила девушка.

«Подожди, не кипятись. Бежать от нас не надо. Мы тебе ничего плохого не сделали, так ведь? Тут есть место, где поговорить?»

«Ладно, пойдемте.» Она заглянула за спину сержанта и сказала какой-то девчонке: «Минни, присмотришь за моей корзинкой, хорошо? Я недолго. Только отведу джентльменов к запруде, наберу воды и сразу назад. А то в канистре воды
больша нета.»

Жасмин повела Марка и Родриго через свалку, лавируя в лабиринте траншей и канав. Девушка шла, легко перепрыгивая через лужицы. Марк поразился, что ее подошвы были розовые, и лишь чуть-чуть испачканы глиной. Одежда у нее тоже была относительно чистая. Грязь к Жасмин почему-то не приставала. Примерно через семьсот ярдов
[ 85 ]показалась местная запруда, заполненная такой же желтой и вонючей водой, как была у девочек в канистре. Жасмин уселась на краю бетонной дамбы, болтая в воздухе босыми ступнями, и указала Марку место рядом. «
Тутаможно поговорить. На дамбе нас никто
ниуслышит... Но если кто-то подойдет, я уйду, ладно? «На Куче»
нилюбят,когда кто-то говорит с полицейскими.»

Поколебавшись немного, Марк скинул облепленную грязью обувь и подвернул испачканные рукава рубашки. «Я лучше разуюсь,» - прокомментировал он свои действия. «Не хватало еще ботинок утопить в запруде.» Он явно не знал, с чего начать разговор. Технически, он даже не должен был говорить с несовершеннолетней без ее родителей или опекуна. Однако, Марк знал, что родителей у Жасмин не было, да и опекуна тоже. Марк немного поразмышлял, не стоит ли вызвать для разговора женщину-полицейского, но отказался и от этой идеи. Все офицеры в околотке полигона были мужчины, а вызывать кого-то из другого околотка (ближайшим кандидатом была бы депьюти Лиз Холстад с проезда Меза, прикинул он,) - заняло бы больше часа. Ну ладно, будем считать эту встречу неофициальной. Кроме того, маловероятно, что Жасмин знает что-либо про «Шелдонского Мясника,» поэтому ее показания вряд ли придется представлять в суде.

«Вы, вот что,» - сказал Марку сержант: «пока тут разговариваете, я сбегаю куплю пожрать. А то от Ваших падений я так переволновался! А когда я волнуюсь, у меня всегда - волчий аппетит. Вам - принести чего-нибудь?»

«Спасибо,» - отказался Марк: «я как нибудь так.»

«А мне - купите, пожалуйста, один рисовый колобок, сэр. Если Вас не очень затруднит, конечно,» - попросила Жасмин.

Когда сержант ушел, Марк перевел дух и проступил к разговору: «Во-первых, я не представился. Меня зовут Марк, и я не из полиции, а из ФБР.»

«А разве есть разница? Но все равно, очень приятно, сэр.»

«Я расследую серийные убийства. Ты, Жасмин, слышала про «Шелдонского Мясника?»

Девушка затрясла головой. «Это не «Мясник,» сэр. Не «Мясник.» Точно, это Джо их убил! Если бы только Мел Ника
нипослушалась...» - она захлюпала носом, как маленькая девочка.

Марк осторожно обнял ее за плечи, стараясь не измазать грязью ее рубашку. Почему-то я думал о ней как о взрослой, - поразился вдруг Марк. А она, ведь, всего на пол-года старше моей Саманты! Совсем еще девочка. «Послушай, Жасмин. Ты Джо Во имеешь в виду, да? Я не думаю, что это его рук дело. Видишь ли, мы в ФБР знаем, как, отличить настоящего серийного убийцу от подражателей. Я не могу рассказать тебе все секреты, но поверь мне: это был не Джо, а «Шелдонский Мясник.» Точно. Просто, Ник и Мел оказались не в том месте, не в то время... Мне... мне очень жаль, Жасмин.»

«Правда не Джо?» - она снова всхлипнула. «Все равно, ничего не поправить.»

«Слушай, расскажи мне о вашей семье. О родителях. О Нике и Мел.»

«А чего рассказывать? Родители были из Нью-Йорка. Отец сажал меня на колени по вечерам и рассказывал... Так удивительно! Про Нью-Йорк! Центральный Парк, Музей Естественной Истории, и этот, да: Кони-Айленд. А я сама про Нью-Йорк - ничегошеньки не помню. Маленькая еще была. Мы в Хьюстон переехали, когда мне было всего два года. Когда музей в Хьюстоне закрывали, папа сказал: поехали, посмотрим напоследок. Там было так клево! А папа сказал: в Музее Естественной Истории в сто раз лучше...»

«Я знаю, что твой отец погиб. Соседи рассказали.»

«Да. Он упал с третьего этажа на кирпичи. Сломал себе спину. Доктор посмотрел и сказал:
нижилец. А мама пыталась его выходить, вот. С этого все и началось. Нужны были деньги. Лекарства, все такое. Мама продала три кольца, серьги и цепочку. А у нее ничего
больша
нета. Тогда золото и камешки сильно подешевели. А потом она ходила куда-то и приносила денег. На пару недель хватало, ну и она шла снова. А папа все равно умер. Прожил... три месяца почти. Он не шевелился, только дышал так, и стонал...» Она снова заплакала, уткнувшись Марку в плечо.

«Ну вот. А потом пришел этот Джо Во. Я притворилась, что сплю, а сама слушала. Джо говорит: я Вам денег давал, как изволите отдавать? Мама говорит: я отдам, только не сразу, а частями. А Джо ей: мы так
нидоговаривались, уважаемая. Мне частями - никак. Придется отработать. Как отработать? Это мама спросила. А он ей: Вашей Амелии уже четырнадцать. Я ее устрою. Поработает на меня ровно четыре года, а там и вашей второй - как ее, Жасмин? - возраст подойдет. Жасмин пойдет к мне, а Мел - я, так и быть, отпущу. Ну и с Жасмин - то же самое. Четыре года работает на меня, и мы, как говорится, в полном расчете. Я Вам дело говорю. Мои девочки их всему научат! Они у меня такие... изобретательные. А Вам потом тоже будет прибыль. Вы потом купите дочкам ошейники и станут они сами зарабатывать, - от клиентов отбоя не будет. По рукам? Тут мама стала плакать. Говорила: нет, я сама пойду. А он, не смешите меня, мадам, кто же за Вас больше трех сотен даст? Впрочем, я Вас, говорит,
нитороплю. Даю Вам два месяца на размышление. То, что я предложил - прекрасный выход из создавшегося положения. А впрочем, если за два месяца найдете деньги, я не в обиде. Заплатите должок, считайте, что и разговора не было. И ушел.»

«Да, грустная история. Ты тогда поняла, что этот Во маме предлагал?» В ФБР подобные истории рассказывали пачками - на занятиях по организованной преступности. Даже термин появился специальный: «вовлечение в проституцию через грабительский кредит.»

«Тогда -
нета. Потом уже догадалась. Дальше было еще грустнее. Мама стала вдруг кровью кашлять. Она и раньше покашливала, но к врачам идти
нихотела- экономила каждый доллар. Соседка уговорила врача прийти
забесплатна. Тот посмотрел. Говорит: рак легких у вашей мамы. От асбеста. Асбест, знаете такую штуку? Когда они там небоскребы разбирали, там и был этот самый асбест... Доктор сказал: недолго ей осталось. Пока мама умирала, Джо не появлялся. Да нам он был пофиг. Мы с Мел ходили на «Биржу,» а братишки собирали помои у соседей. Знаете, как плохо, когда еды совсем
нета... А только маму похоронили, Джо нарисовался. Принес еды и бутылку настойки. Типа: помяните родителей, сиротки. Он только с Мел говорил, но я подслушала. Ты, Мел, говорит, теперь в семье старшая, тебе и ответ держать. Жалко мне вас, но бизнес есть бизнес. Долги отдавать положено. Мел сказала:
нета. Я, говорит, лучше от голода сдохну, чем к тебе пойду. Джо тогда, так легко: ну, беби, на нет и суда нет. Смотри, не пожалей. И пошел. Мел сказала: скатертью дорога... А через неделю...» Теперь Жасмин уже плакала вовсю, размазывая по лицу грязь с рубашки Марка.

«Через неделю мы пришли домой с «Кучи.» Шли веселые. Нам повезло на «Бирже.» Нас взяли работать на два дня. Мы еды купили. Вот и повеселились... Короче, дома нас уже ждали. Пятеро их было. Затащили нас внутрь, прикрыли дверь. Рты заклеили изолентой. Меня... В общем, два раза только. Больно было, и кровь текла. У них один так посмотрел и сказал: оставьте эту глисту в покое. Сдохнет еще, а нам это надо? И стали делать это с Мел. Они смеялись, говорили: «делаем карусель.» Знаете, что такое «карусель?» Это как в Луна-Парке, на шоссе Беамонт. По кругу! Один встает, другой ложится... Потом главный сказал Мел: ну что, сука, понравилось? Завтра можешь делать, что хочешь. Хоть полицию зови, нам пофиг. А послезавтра - чтоб всей семьей были у Джо, ровно в десять утра, поняла? Джо тебе там объяснит, что к чему. А если
нипридете, будет вам еще одна такая ночка. Только я приведу совсем других ребят. Им девочки пофиг, а любят они только мальчиков. О братиках подумай, и решай сама...»

«И вы - пошли к Джо?»

«А куда было деваться? Соседи утром вызвали Полицию. Те приехали, всех опросили. Фотографии чикали. Мазки брали на анализ. Знаете... оттуда. Но потом сказали, что тест про ДНК делать не будут - дорого. В общем, на другой день мы пошли к Джо. Милли, Берти и я - Джо не посмотрел даже. Позвал своего шестерку, говорит: отведешь этих глистов «на Кучу» и продашь «тряпичным баронам.» Все равно,
заскоко. Знаете,
заскокоон нас продал? Всех троих - за
тыщудолларов. Но у «баронов» - не на всю жизнь, так? Им, ведь, взрослые пофиг. Как исполнится тебе четырнадцать - тебя нам
нинада, гуляй. На меня - у Джо были планы. Типа: когда я подрасту, то в бордель.»

«А Амелия?»

«Амелию Джо оставил в борделе. Домой ее поначалу совсем
нипускали. Потом она стала с пузом. В смысле: забеременела. Джо похохотал, сказал вот говно!.. Извините, сэр. Это он так сказал. Отвели ее к какому-то там доктору. И доктор из нее беби вытащил! Мел так и сказала: по кусочкам разорвал, и вытащил. А потом, что-то там у ней вырезал. Короче, чтобы детей
больша ваще нибыло. Джо, такой: ты, Мел, понимаешь, что попала на всю жизнь? Я, сказал, за тебя
стока бабокзаплатил, тебе
стока низаработать. Но после операции ее из борделя стали отпускать. Сказали: теперь она уже «порченная» внутри, не убежит. Потом Джо Мел так сказал: твоя Джасси уже большая девочка, нечего ей «на Куче» ковыряться. Давай, говорит, вали к «баронам,» скажешь им: Джас пойдет в мой бордель. Типа, Джо приказал. «Бароны» против Джо не пойдут, так? Короче, хотели меня научить, чтобы я была у Джо в борделе. Меня бы тоже проституткой сделали, но мне очень повезло.»

«Повезло?»

«Ну да, повезло. Аккумулятор взорвался. Помните, Вы меня встретили, тогда, второй раз, на «Бирже,» я была вся в ранках от кислоты? Я еще соврала, что меня зовут Амелия Хан, и мне четырнадцать? Мел привела меня к Джо. А я такая с белым глазом, и вся в пластыре! Джо поглядел, говорит: мне такое говно
нинада... Извините, сэр. Это Джо так сказал. Короче, сказал: такое го... в общем,
нинада. Мне, сказал,
похер, чего ты будешь
по-жизнеделать. Вали, сказал, обратно на свою «Кучу,» ковыряйся дальше. А я от него шла, и прыгала от радости. По мне, так лучше говно... простите, сэр... Дерьмо голыми руками из сортиров выгребать, чем к Джо в бордель...»

Ничего себе, что этой девочке пришлось пережить, подумал Марк. Для нее даже потерянный глаз - называется «повезло!» Больше всего ему сейчас хотелось отправиться к Джо Во и испытать на этом ублюдке свой служебный пистолет. Вдруг эта штука еще стреляет?

«Ну, а дальше что было?»

«Ну, дальше стало немного полегче...»

К ним подбежал запыхавшийся Родриго. В левой руке он держал банановый лист с четырьмя рисовыми колобками, а в правой - рацию. Сунув лист в руки Жасмин, он доложил, отдуваясь: «Нам только что передали общий сбор. Какое-то большое происшествие: три трупа, пятеро покалечилось. Короче, я побежал.»

«Мне надо туда с Вами, сержант?» - предложил помощь Марк.

«Да нет, спасибо. Это не юрисдикция ФБР, по всякому. Обычное дело, что-нибудь такое тут каждый день. Сами разберемся. Я только заберу свой колобок. Не доел по дороге, когда рация заверещала...» Он подхватил чуть надкушенный колобок с бананового листа и помчался в направлении свалки. Опять сержант переволновался, подумал Марк. С такой нервной работой так легко набрать лишний вес!

«Хотите рисовый колобок?» - предложила Жасмин. Марк нерешительно взял с листа угощение. Странно, но запах свалки куда-то исчез. То ли на дамбе его относило ветерком, то ли Марк уже так этим запахом пропитался, что обоняние отказывалось его регистрировать. Колобок оказался вкусным. Еще бы, время за полдень, а я с утра не ел, подумал Марк.

«Ты, Жасмин, сказала, что стало полегче.»

«Да, полегче. Когда меня обожгло... В смысле: из аккумулятора, наша тетушка Кун... Она мне никакая не «тетушка,» конечно. Это у «баронов» так называется: они там все «дядюшки» и «тетушки...» В общем тетушка Кун дала мне жестянку из-под консервов и сказала: на «Биржу» чтоб ни ногой. Увижу - по голове настучу. Ты
теперяу нас покалеченная, вот те плошка, иди и проси милостыню. У «баронов» так заведено. Если кто покалечился, они его на «Биржу»
больша ниставят.» Ну да, подумал Марк. Это испортило бы им всю конспирацию. Вот к примеру, три года назад, если бы у той женщины было трое девочек, и одна из них с бельмом от ожога, он бы, без вопросов, отправил пройдоху - «тетушку» в кутузку.

«Ну, я ходила с плошкой какое-то время,» - продолжала рассказ Жасмин. «Но мне подавали плохо. Я же не инвалид войны. Руки-ноги на месте. Кто мне подаст?»

«
Скажи нищим НЕТ,» - вспомнил Марк лозунг на плакате «Пути Спасения.»

«Тогда я пошла на «Биржу.» Сама по себе. А что мне эта дура Кун сделает? Она меня даже не догонит! Ну, и мне как-то сразу повезло. Меня наняла одна леди. Они там раскапывали
гниль-ямы. Знаете, сэр, что это такое?»

«Только сегодня узнал. Сержант рассказывал. Это как гнойник под землей?»

«Сержант точно сказал: как гнойник. В общем, им нужен был кто-нибудь: очень легкий и очень смелый. Чтобы ходил и не проваливался. А я тогда была легкая, как пушинка.»

«И очень смелая?»

«Не-а. Я боялась,
до-усра... Сильно боялась, короче. Вы извините, сэр. «На Куче» у нас такие слова говорят! Но я-то знаю, что это слова плохие, и говорить их
нинада! Да, вот, я сильно боялась, но никому не говорила, что боюсь! А они мне сделали «лыжи.» Знаете, такие доски на ноги, чтобы ходить и не проваливаться? И я стала работать у них в артели. А потом та леди сказала: ты, нам, Джас, очень нравишься, и работаешь ты хорошо. Оставайся у нас в артели. Они и бумагу тогда подделали, что мне уже четырнадцать. Платят в артели нормально, так что мы с Мел и братиков вытащили. Из этой дурацкой бумажной мастерской.»

«В смысле: от «баронов?»

«Ну да. Да это, типа, нетрудно. Я пришла к ним в один вечер, говорю: ночью
ниспать! Как мастер уйдет, досчитаете про себя до двадцати тысяч, потом вставайте потихоньку, перелезете через забор, а я вас там буду ждать. Пойдем домой. И все получилось о-кей. Правда, только со второго раза. В первую ночь я ждала-ждала, ждала-ждала... Милли считал про себя - и заснул! А на другую ночь, я ему булавку дала. Сказала: будешь в руку себе втыкать через каждые пятьсот. И на вторую ночь они вылезли! И мы просто ушли домой. А «бароны» нам
нифига
нисделали. Если у кого есть еда, «бароны»
нифига нимогут!Милли и Берти пошли обратно в школу. Они пропустили по два года, но их приняли. Мел ходила, сказала зам-директору, так и так, у нас родителей
больша нета, все такое. Ну вот, они с утра идут в школу, а после школы - ко мне, «на Кучу.» Наша артель им приплачивает, как за четвертушку дня...»

«Ясно. Расскажешь мне про Ника?»

«Да я о нем мало чего знаю. Я даже
низнала, что у папы был еще сын до нас. Мама и папа про это
ниговорили... Короче, Ник объявился в Хьюстоне где-то год назад. Он был тогда еще на костылях. У него ноги
нета, знаете?»

«Видел.»

«Ну вот. Он был ранен в Венесуэле, потом был на плавучем госпитале. Он его так странно называл: «Мусоровоз.» Я-то всегда думала, что «мусоровоз» - это такая машина. Знаете, на них возили мусор - давным-давно?» Точно: давным-давно, подумал Марк. Двенадцать лет назад. Тогда еще раз в месяц в их тупичок приезжал мусоровоз и забирал «твердые отходы.» Впрочем, тогда уже мусор не выкидывали, а перерабатывали на месте. Объедки и очистки - в компостную яму, либо беднякам, все, что может гореть - в камин, металл - местному кузнецу. Через какое-то время, мусоровозу уже незачем было приезжать.

«Когда его высадили в Галвестоне, он решил съездить повидать «другую семью отца.» Он так нас называл: «другая семья отца.» Странно, правда? Они с Мел ходили на могилу к родителям, и Ник натер себе руки костылями... Ну, Мел ему все рассказала. Как мама с папой умерли, и про этого Джо Во, и кем она работает. Ник тогда сказал: потерпите еще год. Я пока никакой - калека на костылях. Вот сделаю себе новую ногу, приеду вас выручать. А потом он уехал в Нью-Йорк. У него был пропуск на военный поезд до Нью-Йорка. Он потом нам часто писал по электронной почте. Мел всегда так радовалась, когда он писал...»

«Он приехал снова в Хьюстон три недели назад, так?»

«Да. Он так хорошо научился ходить на протезе. Было совсем
низаметно, что у него ноги
нета. Вы бы даже не заметили, сэр. Только, если поглядеть на его велик. Он велик провез из Нью-Йорка, с такой скобой на педали... Да, и у него был план.»

«Как вытащить вас от Во?»

«Да. Милли, Берти и я - мы могли потихоньку смыться в любое время. Джо до нас было глубоко пофиг. А вот Мел - ее они бы враз стали искать! Она, короче, делала вид, что ей нравится работать на Во. В смысле: спать с клиентами и все такое. Поэтому ей разрешали уходить домой утром, но только на несколько часов. К двенадцати, предел к часу дня, она уже должна была быть на работе. Один раз она опоздала, так Джо ей сказал: бить я тебя не буду, куколка. Поставить тебе фингал под глазом - это все равно, что деньги из кармана вынуть и на дорогу бросить. А вот твоя сестренка Джасси - совсем другое дело. Ее-то мы и будем наказывать за твои, куколка, опоздания. В первый раз, - не проблема, и наказание будет ма-а-аленькое. Например, сделаем ей «
джакузи с горячим душем!» Но если ты, куколка, опоздаешь снова, придется отправить моих пацанов «на Кучу,» чтобы они сделали твоей сестренке настоящего «
майкла-джексона.» Вы, сэр, знаете, что такое этот самый «
майкл-джексон?»

«Это когда тебе отрезают нос?» Марк видел подобные проделки гангстеров - много раз на фото, и пару раз - в живую. Выглядит жутко, ничего не скажешь.

«Ага. А еще он добавил: твоя одноглазая Джасси и так красотка что надо, а с «
майклом-джексоном» вместо носа, так будет просто прелесть...»

«А что это за «
джакузи
с горячим душем?»

«Вы никогда не слышали про «
джакузи,» сэр? Ну, короче, они находят сортир, который уже почти полный. И проталкивают тебя... В смысле: в дырку. Прямо в гов... В общем, в жижу, там, внизу. Причем, головой вперед! А когда ты начинаешь вылезать оттуда, говорят:
ща, не торопись, поможем тебе умыться. Стоят над дыркой, и ссут тебе на голову. Эта часть называется «
горячий душ,» вот.»

Марк был ошеломлен. Он знал про это жуткое наказание, только под другим именем. На юге, банды называли это «
покажите гражданину туалет и дайте ему умыться.» «И они... Они тебя... затолкали в уборную???»

«Слава Богу,
нета. Мел их упросила, чтобы меня простили на первый раз. Джо сказал: ладно, детка, уболтала, «
джакузи с душем» отменяется. Но, еще сказал, типа:
за базар отвечаю. Сказал: первое же опоздание, и никаких тебе
больша«
джакузи.» Твоя Джасси сразу попадает на «
майкла-джексона,» по полной. Всасываешь? Мел так испугалась! Насчет «
майкла-джексона,» Джо не шутил. Они тогда сделали «
майкла-джексона» одной «
насебячке.» Ну, знаете, это как легальная проститутка, с ошейником. Работает на себя, а не под сутенером. Их у нас так и называют: «
насебячки.» В общем, если кто из них Джо перебежит дорогу, он отправляет к «
насебячке» своих пацанов. Чик-чик, и бабе приходится искать новую профессию. С «
майклом-джексоном» заместо носа трудновато быть проституткой, так?.. В общем, Мел так боялась, что мне нос отрежут, и приходила в бордель каждый день даже еще до двенадцати.»

«И что же придумал Ник?»

«Денег у него было мало, но он решил, что найдет в Хьюстоне какую-нибудь работу. Потом будет время от времени приходить к Джо и покупать Мел на ночь. Ну, как будто он просто клиент. Джо, ведь, не знал, что у Мел есть сводный брат. А лицом они совершенно не похожи, так что Джо ничего бы и не понял. Надо было сделать так несколько раз, чтобы Джо подумал, что Мел Нику нравится, и все такое. У проституток часто бывают постоянные клиенты, так? Еще они придумали, что Ник с Мел будут уходить из борделя куда-нибудь в лес. Так тоже бывает. Не все мужчины любят делать это в комнатушке, когда кто-то другой сопит за стенкой. Ну вот, а потом бы он купил ее на всю неделю, как постоянный клиент. И у нас было бы хватило времени, чтобы сделать ноги из Хьюстона.»

Черт возьми, этот план вполне мог сработать, подумал Марк. Надо же было им нарваться на «Мясника» в первую же ночь! «Им просто не повезло, Джас. Это точно был «Шелдонский Мясник,» а не Джо Во. Вообще, это тайна следствия, но я тебе маленький кусочек могу рассказать: Джо послал одну из своих «подкладок» на кладбище, когда Ника и Мел хоронили. Ну, проверить, кто на самом деле убит. Подумай, если бы он сам приказал их убить - стал бы он посылать кого-то? Вы теперь не ночуете дома. Думаешь, Во не оставит вас в покое после гибели сестры?»

«Ну, я боялась, что это... Что это был Джо. Мы всю неделю спали здесь, «на Куче.» Ночевать «на Куче» «
ка-те-го-рит-чески» запрещено, знаете? «
Ка-те-го-рит-чески» это у них специальное слово. Значит, что охране надо платить не пять баксов, а пятьдесят. А отстанет Джо от нас или
нета-
низнаю. Как проститутка я ему
нинужнавсяко. Он сам говорил: у меня все девочки - первый сорт. Уродин на держим. Я - правда уродина, да?»

«Что ты, Жасмин. Ты очень даже симпатичная. У Джо просто другие стандарты красоты. Он, ведь, сам-то - не человек, поэтому человеческая красота ему непонятна. Раз ты знаешь, что Ника и Мел убил не Джо - вернешься домой? Спать «на Куче,» это в самом деле, неправильно. «Категорически» или «не категорически.»

«Знаете, сэр, я все равно боюсь. Я-то ему
нинужна, а вдруг он придумает какое-нибудь дерьмо... В смысле: гадость, - для Милли и Берти?»

Сейчас бы сделать такое мужественное лицо и, выпятив квадратный подбородок, сказать: «Я вернусь!
[ 86 ]» - подумал про себя Марк. Воображение нарисовало, как он, вместе с сержантом-следователем Зуйко, врывается в логово этого Джо Во, сжимая в каждой руке по автомату «Узи,» как во все стороны летят стрелянные гильзы, а «пацаны» Джо покрываются аккуратными красными дырочками пулевых ранений. А потом сержант, с легким хрустом, артистично ломает обмочившемуся в штаны Джо шейные позвонки... Почему-то в воображении Марка Джо сидел за огромным компьютерным экраном, как злодей в каком-нибудь шпионском боевике. Вот Марк, слегка пораненный и немного усталый, возвращается сюда на дамбу и спокойно так говорит: «Можешь идти домой, Жасмин. Джо теперь не до тебя. У него проблемы... Со здоровьем.» Но Марк был простой следователь ФБР, а не герой боевика. А на дворе был прозаический 2030-й год, а не героический Шварцнеггерово-Уиллисово-Иствудский 1980-й. «Узи» можно было получить в Участке, лично, под расписку, только один в руки, и с личного разрешения начальника (учитывая нехватку патронов для «Узи,» майор Бенито Ферелли редко кому давал подобные разрешения.) Потом следовало отчитаться за каждый выстрел. В полиции грустно шутили, что полицейскому всегда следует оставлять в обойме последний патрон. Закончил операцию - выстрелил себе в голову, и нет проблем. Куда быстрее и приятнее, чем заполнять бумажки.

«Понятно, Жасмин. Знаешь что? Я позвоню одному человеку. Тут недалеко, практически «на Куче.» У тебя как с химией?»

«Никак. Я закончила только четыре класса.
Час-тич-но. Это не подойдет, да?»

«Неважно.» Марк встал, и набрал номер мобильника Фредерика Штольца. Тот ответил на четвертом гудке. «Как там наша Саманта?» - поинтересовался Марк после дружеских приветствий.

«Справляется. Майк был прав, она отлично знает химию,» - проскрипел в динамике голос Фреда: «Конечно, в ее образовании есть некоторые пробелы. С нашей школьной программой, чего еще можно ожидать? Но эти пробелы мы быстро заполним.»

«Можно попросить тебя об одолжении, Фред?»

«Тебе, Марк, - все, что угодно!»

«У тебя на твоем заводе - есть где переночевать пару недель троим подросткам? Считай, что по линии ФБР. Защита Свидетелей.» Вот такая у нас теперь «Защита Свидетелей,» подумал Марк. Денег на это у ФБР больше не было, приходилось импровизировать.

«В «офисе.» Только - без комфорта. Это только название такое: «офис.» Сарай - он и есть сарай. А так - пусть ночуют. Сторож будет доволен. Будет, кого за водой послать. И присматривать за кочегаркой по ночам.»

«Ну, тогда мы через двадцать минут будем у тебя. Только ты не пугайся. Я немного... того. В общем выгляжу, как будто целый день на свалке мусор перекапывал. Читал у Конан-Дойля, как Шерлок Холмс умел перевоплощаться в кого угодно?..»

Глава 17

Марк решил не заезжать в Участок. Сначала он хотел вымыться на заводе у Штольца, но обнаружил, что качество воды там было ничуть не лучше, чем в запруде полигона. Он выбрал более безопасный вариант и приехал на берег Западного Канала, всего в нескольких сотнях ярдов
[ 87 ]от заднего двора собственного дома. Хорошо, что шел дождь. Не нужно объяснять Мэри почему на нем мокрая одежда. А главное, не нужно извиняться перед соседями за злоупотребление источником воды.

В округе уже давно шел спор, следует ли считать Западной Канал источником питьевой воды. Кое-кто считал, что поскольку канал вытекает из Шелдонского водохранилища, вода в нем была бы достаточно безопасна, если бы только все соседи вверх по течению не купались в канале и не стирали в нем одежду. Другие возражали, что другого источника воды для мытья и стирки все равно нет, поэтому слив мыльной воды в канал должен быть разрешен, а за питьевой водой можно сходить и к общественному колодцу. Или даже прогуляться до самого водохранилища, если кому не лень. В семье Марка, они предпочитали последнюю опцию, а воду из канала использовали только для полива овощей. Даже воду для душа они набирали из Шелдон-Рез. Хорошо, что у них был грузовой велосипед Майка и достаточно работников в семье, чтобы привозить оттуда воду.

Дрожа под мелким дождиком, Марк разделся до трусов и начал счищать грязь с одежды. Вода в канале отдавала дешевым мылом и грязной уборной. Вскоре к аромату присоединился и отчетливый запах свалки, чуть не вызвав у Марка приступ рвоты. Грязь с полигона была жирной, липкой и отказывалась растворяться в воде. Кое-как смыв с одежды и обуви основную грязь, Марк попытался вымыться сам. Конечно, чтобы почувствовать себя более или менее чистым, надо будет еще принять дома душ, решил Марк. К сожалению, с утра погода была облачной, и вода в бочке вряд ли была намного теплее, чем в канале.

По крайней мере, день не прошел без пользы, думал Марк, оттирая налипшую грязь. Несмотря на рекомендации из Вашингтона, он все-таки нашел девушку. Жасмин и ее братьям не придется больше ночевать «на Куче.» Возможно даже, что Жасмин получит работу получше. Фредерик Штольц был очень впечатлен ее практическим знанием пластмасс, хотя она и не училась химии. В своем расследовании Марк тоже сделал достойный прогресс. Ему не нравилось, когда какие-нибудь обстоятельства дела оставались неразъясненными. Теперь вся информация вписывалась в картину, и наблюдения с последнего места преступления не содержали загадок. Никаких загадок, кроме тайны личности убийцы, напомнил сам себе следователь.

И, если им немного повезет, Алекс сможет даже справиться с этом отморозком Джо Во и его бандой. Нет, конечно, не автоматами «Узи,» как в разыгравшемся воображении Марка. Это было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой. Даже в золотые времена до «Обвала,» полиция и ФБР не могли (или, скорее, даже и не пытались) физически уничтожить организованную преступность. Гангстеров «контролировали,» как контролируют численность опасных хищников. Искусство поддержания динамического равновесия в системе «Бандиты-Полиция» достигло небывалых высот. Как Алекс однажды выразился, это было похоже на классический балет. Вот этот парень в черном - это наш злодей. А этот красивый молодой человек в белом - это наш герой. Они будут прыгать, крутить сложные пируэты, и даже размахивать картонными мечами. И злодей рано или поздно рухнет на сцену в агонии, под торжествующие звуки ударных из оркестровой ямы. А потом, в самом конце, злодей в черном и герой в белом, оба выйдут к публике, живые и невредимые, держась за руки. В ряду других танцоров, оба будут кланяться, и наслаждаться заслуженной овацией восхищенных зрителей.

«А теперь представь себе,» - сказал тогда Алекс: «Что вместо картонного меча белый герой достанет настоящий меч. И порубает нашего черного злодея - на кусочки. Кровища по всей сцене, отрубленная голова летит в партер... Или, наоборот. Черный злодей, вместо одного из этих тройных пируэтов, делает настоящий удар каратэ, и белого героя уносят со сцены с необратимым повреждением мозга. Я так думаю, что в подобном случае овации не будет. Подавляющее большинство зрителей будет, наоборот: совершенно разочаровано. Это же не годится! Как можно нарушать правила высокого искусства! Вот так точно и Полиция с Мафией. Счастливо сосуществуют, как герои балета на сцене. Изо дня в день, мы показываем уважаемой публике балет по всем правилам. Вот чего нам не надо по жизни, так это народной самодеятельности! Как, к примеру, если в перерыве кто-то перепил коньяку в буфете, и лезет на сцену, чтобы потанцевать балет рядом с «про.» Именно таких уродов и надо мочить безжалостно. Причем, и Полиция, и Мафия мочат их с одинаковым остервенением.»

Когда Марк позвонил Алексу о том, что Жасмин Хобсон найдена, «Русский Медведь» заверил следователя ФБР, что, располагая всей информацией, Джо Во будет нетрудно контролировать.

«Не проблема,» - заявил Алекс: «Джо - это как улица с односторонним движением. Если
вытягиватьинформацию из Джо Во почти невозможно, то
даватьему информацию - это легко и просто. Вопрос правильной стратегии разговора.»

«Какой стратегии?» - спросил Марк.

«Я просто возьму телефон и наберу себе Джо. Дружеский звонок. Почему бы сержанту полиции не поговорить со своим старым знакомым? Сначала, мы поговорим немного о погоде. Что-то многовато у нас дождя для апреля, не так ли? Затем, мы поговорим о хобби. Я буду хвалиться своим новым приобретением. Я тебе не говорил, мы с сыном Питером купили себе портативную газосварку? Великолепная штука! И температура регулируется: от 600 до 1300 градусов! Каждому стоит иметь такую в своем гараже. Рекомендуем. Затем, мы станем говорить о здоровье. Джо, скажу я, тебе, братан, уже таки пятьдесят пять. Надо быть осторожнее. При всем твоем нездоровом образе жизни: курении и употреблении алкоголя? Надо бы тебе, скажу, сходить и к проктологу. Проверить, нет ли там чего такого.»

«Все это звучит достаточно мирно.»

«Абсолютно. А затем, мы начнем говорить за бизнес, и я «нечаянно» проговорюсь Во. Что мои друзья из ФБР, наконец, получили хорошую зацепку на «Шелдонского Мясника.» Естественно, он не покажет никакого интереса, но слушать будет в два уха. Он заинтересован в этом деле - персонально заинтересован. Даже нашу лапочку Лиен на похороны посылал! Ну вот, скажу я Во, мы знаем, что убитая была проституткой - нелегалкой, что жила она в ТШГ, что мы установили ее адресок, и что у убитой остались младшая сестренка и два братика. Ну, а дальше - прямо в дамки! Меня, скажу,
личнопоставили охранять этих троих детишек. Они, скажу, наши главные свидетели, когда мы потащим «Шелдонского Мясника» на виселицу. И если с этими детьми хоть что-то случится, да что угодно, вообще, того, кто это сделал, я буду искать - персонально. И непременно найду! Но до смерти убивать не буду. Я же не садист. Просто сделаю ему
газосварочно-проктологическое обследование.»

«
Газосварочно-проктологическое?»

«Ага. Это как обычное проктологическое обследование, только с газосваркой. И температура плавно регулируется. Так исторически сложилось, что изначальная версия этой деликатной медицинской процедуры была разработана в России, еще в девяностые годы прошлого века. Главным образом, ее использовали тогда для скоростного взлома компьютерных паролей и для удобства перевода средств с одного секретного счета в швейцарском банке на другой такой же. Только технология тогда была еще не на уровне. Представляешь, они это делали - электрическим паяльником! Вот варвары!»

Марк поежился. С «Русским Медведем,» ты никогда не знаешь, где суровая проза жизни, а где - полет его воображения: «Ладно, я все понял. Уверен, что к твоим «газосварочным» аргументам Джо прислушается.»

«Куда он денется! Возможно, мне даже не придется упоминать о газосварочной проктологии. Посуди сам: на одной Амелии Джо уже отбил достаточно
бабок. Жасмин ему, по его же собственному признанию, ни к чему. Будет ли Джо рисковать своей задницей заради двух каких-то там ее малолетних братьев? Во-вторых, Джо не хочет быть связанным с делом «Мясника.» Это ему только лишняя головная боль, и плохо для его бизнеса. Ну и в третьих, я так полагаю, у меня лично - великолепная репутация среди местных банд. Особенно после того небольшого случая. Тот пацан был из другой банды, однако, как у нас говорят: слухом земля полнится...»

«Значит, правду говорят, что ты прострелил ногу этому бедолаге?»

Алекс усмехнулся и повторил, слово - в - слово, то, что он тогда ответил мировому судье: «Не припоминаю такого, Ваша Честь. Не припоминаю... И притом, на пистолете ведь не нашли моих отпечатков пальцев, не так ли?! Честно говоря, Ваша Честь, я так полагаю, что ни один
добрыйполицейский не может совершить
такое. Даже подумать об этом невозможно, Ваша Честь. Если уж
добрыеполицейские начнут делать
такое, это же будет
полный позордля всей нашей Полиции...»

Затем, выдержав театральную паузу, Алекс снова усмехнулся: «Строго между нами, партнер, этот клоун сам себе ногу прострелил. Мачизмо так и прет. Тестостерон у него, видите ли. Или - моча в голову ударила. Прикинь: патрон в патроннике, а как ставить пушку на предохранитель, его в школе не учили. Конкретный пацан! Хотел показать мне, как он умеет быстро вытаскивать свою пукалку, ха! Но, с христианским смирением: кто я такой, чтобы испортить парню
такуюисторию? Ежели я расскажу всем, как дело было, молодой человек потеряет авторитет в своей банде...»

У Марка не было причин сомневаться, что Алекс доставит сообщение Джо Во. Классический балет - все по правилам искусства! К сожалению, с развалом цивилизации, методы с обеих сторон становились все менее и менее цивилизованными. Подумать только, все эти жуткие «
джакузи с горячим душем» и «
майклы-джексоны,» а теперь еще и «
газосварочно-проктологическое обследование!» Как здорово было раньше, когда просто отправляли кого-то «
спать с рыбами!»

А еще сегодня у меня есть и личное достижение, с улыбкой подумал Марк. Удалось побывать на новом месте работы Саманты! Он так много раз обещал себе посетить бензиновый заводик Штольца и посмотреть, что же именно там делал Майк последние три года. И у Марка никогда не хватало на это времени! Он знал по рассказам сына, что заводик был немного похож на лабораторию сумасшедшего ученого, и что Майку приходилось возиться с какой-то опасной химией. Однако, при всем при этом, Майк приходил домой в прекрасном настроении, по субботам у него в кармане хрустела приличная зарплата за неделю, а его одежда была чистой, не как у всех этих мусорщиков с «Кучи.» Честно говоря, Марк побаивался идти на эту экскурсию. Не то, чтобы он не доверял Фредерику, но до Марка доходили слухи о жутких условиях труда и полном отсутствии на этих перерабатывающих заводиках техники безопасности.

Теперь, после своего визита на заводик, Марк был уверен, что там все было в пределах разумного. Конечно, поначалу он был немного шокирован. Когда он и Жасмин вошли на грязноватый двор, рабочие загружали обломки пластмасс в одну из «бомб,» а Фред и Саманта сливали желтый синтетический бензин из другой «бомбы.» Запах паров бензина был повсюду. Глаза Марка мгновенно наполнились слезами, и он несколько раз чихнул. Для защиты от бензина, на Саманте и Фредерике были резиновые перчатки и сильно поцарапанные пластиковые очки. Их носы были зажаты бельевыми прищепками, а во рту у обоих были гофрированные пластиковые трубки. С противоположной стороны, трубки были приделаны к толстой пластиковой трубе от канализации. Эта большая труба уходила куда-то вверх, на крышу сарая. Все это и вправду было похоже на лабораторию сумасшедшего ученого из какого-нибудь второсортного научно-фантастического фильма.

«Не подходите ближе,» - приказал Фредерик, на мгновение вынув трубку изо рта. Из-за прищепки на носу его голос звучал немного смешно. Он вложил трубку обратно в рот и сделал глубокий вдох, чтобы приготовится к следующей фразе. «Это займет еще пару минут.»

Бензин перестал капать из сливной трубы, и Фред закрыл задвижку. Сделав еще один глубокий вдох из своей трубки, он заткнул трубку пластиковой крышкой и отпустил ее. «О-кей, можете подходить. Вот эту «бомбу» еще загрузим, и на сегодня все,» - сказал он Марку, стягивая очки и снимая прищепку с носа.

Марк осторожно потянул носом воздух. Запаха бензина почти не было. «Что это за трубы, Фред?»

«Это Арне придумал. Мы называем их «шнорхели,» - объяснил Фредерик: «Раньше мы использовали респираторы, но фильтры довольно быстро забивались. Сейчас трудно найти хорошие фильтры от фенола, знаешь ли.»

Из-за спины Фредерика, Саманта обнадежила Марка: «Все в порядке, пап!.. Воздух в шнорхеле отличный!.. Бензином даже и не пахнет!..» Закручивая крышки бензиновых канистр, она все еще была с прищепкой на носу и со «шнорхелем» во рту. Также, как и Фредерик чуть ранее, она вытаскивала трубку изо рта, чтобы прокричать фразу, а затем вставляла трубку обратно в рот, чтобы глотнуть чистого воздуха.

Жасмин тоже очень понравились эти «шнорхели.» «Просто класс,» - заявила она: «В плавильной мастерской, где мне выжгло глаз, у нас ничего такого не было. И в бумажной мастерской, где Милли и Берти работали, тоже такого
нета. У братиков всегда глаза были красные, и из носа текло. Они работали с
гиппо-клоп-риттом!»

Фредерик улыбнулся: «С чем-чем они работали?»

«С
гиппо-клоп-риттом, сэр. Это типа отбеливателя. Делает старую бумагу снова белой.»

«О, это же гипохлорит натрия! Ты, должно быть, та девушка, которой нужно тут у нас пожить какое-то время?»

«Марк кивнул: «Позвольте вас представить. Это Жасмин. Она пока одна, ее братья, Альберт и Мильтон, придут позже. Жасмин, а это - мистер Штольц.»

Фредерик протянул руку для рукопожатия: «Как поживаешь, Жасмин? Я смотрю, твои познания в химии куда глубже, чем у некоторых моих рабочих! Я - совершенно серьезно! И как ты умудрились это запомнить:
гиппо-клоп...?!»

Саманта закончила возиться с крышками канистр, заткнула колпачком свой «шнорхель,» сняла прищепку с носа и, переместив пластиковые защитные очки на лоб, приблизилась к трио. «Сэмми, ты уже определись с весом поташа?» - спросил Фредерик.

«Почти, мистер Штольц. Титрование я уже сделала. Остается только доделать расчет. Пять минут, не больше.»

Только тут Марк заметил, что его дочь работает босиком! Когда она завинчивала канистры, он не мог видеть ее ноги. «Черт побери, Саманта! Что случилось с резиновыми сапогами?» - спросил он.

«Ах да-а-а... С сапогами?» - она метнула быстрый обеспокоенный взгляд куда-то вправо. Рабочие резиновые сапоги, доставшиеся Саманте вчера «по наследству» от Майка, по-прежнему висели на крючке под сиденьем грузового трицикла, точно так, как Саманта повесила их сегодня утром.

«Саманта, ты же мне обещала обуться! Вот этим самым утром, разве нет?»

Тут Саманта применила свой стандартный маневр уклонения. Она улыбнулась, с удивлением посмотрела на свои ноги, как будто только что поняла, что забыла почему-то обуть сандалии, и пошевелила пальчиками ног в густой черной грязи. «Но пап! Дождик же был! Всю ночь, и все утро тоже! Грязь така-а-ая мягкая сегодня!» У нее всегда было подходящее оправдание. Если шел дождь, земля была «так-а-а-ая мягкая,» если светило солнышко «так-а-а-ая теплая,» а зимой, естественно, земля могла быть и «так-а-а-ая прохладная.» Если тротуар выглядел чистым (именно: выглядел; со времен «Обвала,» по-настоящему чистых тротуаров в Хьюстоне не водилось,) Саманта немедленно называла его «кристально-чистым.» А если дорога была покрыта грязью, то определение зависело от погоды: либо «така-а-ая классная пыль на подошвах,» либо «така-а-ая мягкая грязь между пальчиками.» И главное: вне зависимости от состояния поверхности и погоды, она всегда настаивала, что ходить босиком по всему
этому- приятно! Мол, папа, почему бы тебе самому не разуться и не попробовать?

Марк заметил, что Жасмин также пошевелила пальчиками ног в грязи. На лице у нее появилось удивленно-вопросительное выражение. Ей, наверное, совершенно непонятно, о чем спор, подумал про себя Марк. Она же росла в трущобах, и у нее, скорее всего, обуви не было если не с рождения, то наверняка с момента переезда семьи из холодного Нью-Йорка в теплый бесснежный Хьюстон. Для нее не было удивительно, что земля «така-а-ая теплая,» а грязь «така-а-ая мягкая.» Какая есть грязь - такая и есть. Что в ней такого особенного?

«Послушай, Саманта. Я уже давно не возражаю, что ты босая ходишь в школу, но нельзя же работать босиком «на Куче!» А что, если ты наступишь тут на какую-нибудь гадость и порежешь ногу?»

«А я не собираюсь наступать на какую-нибудь гадость, пап! Я не неженка, как Микки и Билли. Я тыщу лет ходила без сандалий и знаю, как это делается!»

Фредерик слушал их перепалку с улыбкой. Сам-то он был обут, но в дешевые сандалии с подошвами из старых покрышек, а не в тяжелые химические резиновые сапоги, как можно было бы ожидать от сумасшедшего ученого и хозяина опасного химического производства. «Марк, оставь Сэмми в покое. Если ей удобнее работать без сапог, пусть работает без сапог. Битого стекла у нас тут не валяется. Погляди, все так работают, и Луна не падает на Землю. Что за проблема?» - он указал на группу рабочих на противоположной стороне двора, занятых около первого слева реактора сортировкой и измельчением пластиковых отходов. Никаких специальных противохимических сапог у них не было. Как, впрочем, и любой другой обуви. Только один молодой человек, работавший на помосте у загрузочной горловины реактора, был обут в шлепанцы-«вьетнамки.» «Сэмми, пожалуйста, отнеси канистры в склад, и начинай-ка делать свои расчеты. А ты, Жасмин, если хочешь, можешь пойти осмотреться. Только чур, руками ничего не трогать, договорились?»

«Однако, Фред, это же химический завод! Ты-то должен знать лучше меня! До «Обвала,» были все эти правила Техники Безопасности и Охраны Труда... Куда они делись?»

«У нас на заводе, Марк, с охраной труда и с безопасностью все в порядке. Вон, к примеру, наши «шнорхели.» Они позволяют нам дышать отличным чистым воздухом во время слива бензина и загрузки пластика. А когда «бомба» запечатана, там все герметично, и эти «шнорхели» ни к чему. Это называется: «инженерный контроль.» То есть, мы хорошо знаем, с чем имеем дело, и применяем технические меры защиты. Так только инженеры и должны делать. А что до «
правилбезопасности,» заметь: с ударением на «правила,» а не на «безопасность,» так это все фигня!»

«Почему «фигня?»

«Потому, что «правила» - они и есть «правила.» Делай так-то и так-то, а не то будет бо-бо. «Процедурный контроль!» Это означает, что вам надо делать что-то точно так и никак иначе! Типа: «сапер ошибается один раз.» Раньше на нашем заводе было много таких процедур, а теперь осталась всего одна. А все остальные мы, как грамотные инженеры -
раздербанилитехнически. Либо поставили надежную «защиту от дурака,» либо механизировали. Или даже автоматизировали! Арне до сих пор репу чешет, как автоматизировать эту последнюю оставшуюся, чтоб там человек был не нужен. Но пока не выходит - сложновато.»

«А как же средства индивидуальной защиты? Все эти комбинезоны, ботинки со стальными носами, специальные перчатки, каски, очки? Помню, до «Обвала,» с этим было очень уж строго. Все должны были носить эти комбинезоны и каски все время. Не только в промышленности. В Полиции и в ФБР были те же правила.»

«Ох уж эти долбаные комбинезоны и каски
все время! В «\'Бартоне,» я ими был сыт вот по сих пор!» - Фредерик указал ладонью на горло: «Я тебе по-простому объясню. Инженерный контроль - это для тех, кто одновременно трудолюбивый и умный. Сначала ты пользуешься мозгами, чтобы придумать безопасный метод работы, а затем надо еще и руки приложить, чтобы построить и довести до ума машину. Ну, то, что ты там напридумал. Зато потом - красота! Машина за тебя работает, а ты можешь немного расслабиться, ну и срубить
баблазаодно. Лишние проценты профицита еще никому не вредили. Жмем дальше. Процедурный контроль - это для трудолюбивых, но не очень умных. Если придумать не можешь, так делай, как тебе сказано, точно по правилам, и молись, что не ошибешься. Потому как сапер ошибается... так то! А теперь переходим к обязательным средствам индивидуальной защиты
все время. Это придумано для тех, кто либо просто ленивый, либо ленивый и тупой одновременно. Если не хватает мозгов, чтобы понять, как передоверить опасную работу машине, и при этом лень делать работу точно по инструкции - что осталось? Ну замотай себя в три огнеупорных комбинезона из Номекса,
[ 88 ]надень защитные очки, каску, ботинки со стальными носками и перчатки. Они даже помогают. Немного. Когда бабахнет, вместо ожога девяноста процентов поверхности тела, получишь восемьдесят пять процентов. И при нашем сегодняшнем состоянии медицины, помрешь на три часа позже. Тебе это лучше?»

«То есть, на твоем заводике все так круто, что средства индивидуальной защиты не нужны?»

«Я не говорил, что вообще не нужны. Нужны, но
очень редко! Та единственная опасная операция что я упоминал: заливка нейтрализатора! Так вот, приятель, для этой операции требуются: химические резиновые сапоги, резиновые перчатки по локоть, защитная маска на лицо, кожаный фартук до пола. И еще: пара крупных мужчинских яиц в штанах. Для смелости! Концентрированная серная кислота, скажу я тебе - опасная вещь. Может проесть тебя прямо до костей, причем за какие-то секунды. Но главная опасность - это не сама кислота, а процесс. Кислоту в «бомбу» надо заливать точнехонько: не слишком медленно, и не слишком быстро. И смотреть на приборы. Ежели ошибешься, либо «бомбу» разорвет, либо она отрыгнет на тебя расплавленным пластиком. Ну а в случае разрыва реактора, еще не придумали таких сапог, чтобы защитить твои ножки. И нет на планете Земля такого фартука, чтобы спасти все остальное. Вот так! Я всегда делаю эту операцию лично. Почти четыре года, что этот заводик работает, я ее еще никому не доверял. Абсолютно никому, даже Майку и Арне. Несмотря на то, что они постоянно просились попробовать. А я им так говорю: у вас, ребята, для заливки нейтрализатора есть и мозги, и яйца, а вот седых волос пока не хватает... Но я уклоняюсь от темы. Я вот о чем начал: заливка нейтрализатора очень опасна, и требует средств индивидуальной защиты. Но вся операция, заметь, занимает две минуты. Три раза в день - это шесть минут. А вот если я буду из-за этих шести минут разгуливать весь день по заводу в сапогах, перчатках, маске и кожаном фартуке - я буду выглядеть, как полный идиот. И скоро полным идиотом и стану!»

«Ну, насчет идиота ты преувеличиваешь, Фред.»

«Да нет, почему же! Здравый смысл, чувак. ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ. Все буквы прописные! Знаешь, когда я до «Обвала» в нефтянке работал, они требовали, чтобы все ходили в этих треклятых комбинезонах из Номекса, ботинках, перчатках, касках и защитных очках. Везде, и всегда!
Всегда! Поймают тебя в лаборатории без очков, все: ты уволен! Если говорить по правде, они это делали, чтобы предотвратить судебные иски. Травмированных работников. Так вот, ты можешь не верить, но посмотрели статистику, и увидели, что все эти комбинезоны и перчатки с очками количество травм на производстве не уменьшают, а увеличивают! Сказать тебе, - почему?»

«Почему?»

«Каждая операция требует своих средств защиты. Думай головой! Вот тут нужны очки, а вот тут - щиток на все лицо. А вот тут - ничего не надо. А если заставить работников носить средства защиты постоянно, весь день, а не только тогда, когда это требуется для конкретной операции, то их Здравый Смысл моментально вылетает в трубу. Люди начинают верить, что кто-то другой должен за них думать: менеджер, начальник отдела техники безопасности, директор компании, короче, кто-то, но не они лично. А дальше, так: мужик ходит в защитных очках
весть день. Нужны, не нужны - все равно в очках. Трах-бабах! И ожог лица! Глаза тоже! Как же так, говорит он. А в этом конкретном месте не очки были нужны, а щиток на все лицо. А еще лучше, надо было подумать, как бы сделать это по-другому. Чтобы ни щиток, ни очки не требовались. Чем ты думал, болван? А я не думал. Мне менеджер сказал: в очках ходить!»

«Затем менеджмент осознает, что Здравый Смысл вылетел в трубу, и начинает новую кампанию, что-то вроде: «Техника Безопасности - Это Ваша Ответственность.» Да только уже поздно. Мозги у людей уже скукожились. Ваши работники слушают и головой кивают: да, сэр, конечно, сэр, так и будем делать, сэр. А взаимного доверия-то нет! Менеджер становится - как дешевый клоун. И начальник отдела ТБ - тоже как дешевый клоун. И все работники - клоуны. И вместо работающего доходного бизнеса, у них получается дурацкий цирк - в защитных очках, клоунских ботинках со стальными носами, и в комбезах из Номекса! Ты знаешь, Марк, я вот думаю, что «Обвал» - он в этом отношении нам помог. По крайней мере, люди снова научились думать самостоятельно, а не валить все на менеджмент...»

«Да, а все эти несчастные случаи «на Куче?» Вот сегодня, сержант сказал: троих убило...»

«А, ну да: этот дурацкий «Механический Мусорщик.» Якорем восемь человек зацепило, из них троих насмерть. Мы им сразу говорили: у вас, ребята, «защиты от дурака» нет! Ты прикинь: там стоит оператор и набрасывает канат на шкив. Процедурный контроль! Как сапер, этот оператор ошибается один раз... Вот, скажем, я заливаю нейтрализатор всего три раза в день. Так, к каждому из этих трех раз, я могу мысленно подготовиться. Забыть обо всем прочем на эти две минуты. И сделать все точно и правильно, на сто процентов. Но ведь оператор «Механического Мусорщика» не три раза в день канат на шкив набрасывает! Он это делает каждые шесть или семь минут - целый день. Ты думаешь, он может сосредоточиться на все сто процентов? Видишь ли, Марк, проблема нашей «Кучи» в том, что там все еще работает старшее поколение. Все эти бывшие менеджеры, начальники отделов техники безопасности и всякие другие мерчендайзеры. Те самые дешевые клоуны с перманентно скукоженными мозгами. Ну, допустим, со времен «Обвала,» кое-что у них в мозгах и выправилось, однако... Ты видел, у меня на заводе - только молодежь? У них, может, образования
нета, зато мозги не скукоженные и Здравый Смысл в трубу не вылетал. Кстати, говоря о средствах индивидуальной защиты, к сегодняшней аварии с «Механическим Мусорщиком» эти средства защиты никакого отношения не имеют. Если на тебя несется якорь весом триста фунтов с силой в две тыщи фунтов
[ 89 ]- тебя никакой комбинезон не спасет. Ты можешь себе комбез хоть из углеродистой стали склепать! Как какой-нибудь рыцарь средневековый будешь ходить. Все равно - не поможет!»

Пока они обсуждали проблему охраны труда, Саманта и Жасмин перетащили канистры с бензином в склад. Затем, Саманта подошла к заваленному оборудованием верстаку под навесом. Она подняла с верстака блокнот, заляпанный, с загнутыми уголками страниц. Это было сокровище, которое она унаследовала от Майка вместе с грузовым велосипедом и резиновыми сапогами. Саманта открыла блокнот на заложенной резинкой страничке и принялась за вычисления. Жасмин крутилась около верстака: примерила защитные очки и прищепку для носа, затем принялась заглядывать через плечо Саманты на циферки в блокноте. Марк отметил про себя, что расчет давался Саманте нелегко. Время от времени, она останавливалась, покусывая кончик карандаша и легонько притопывая по бетонном полу измазанной в грязи ступней. Наконец, с математикой было покончено, и девушка подошла, чтобы показать страничку блокнота Фредерику.

«Сто двадцать два фунта.
[ 90 ]Похоже на правду. Эта партия не так хороша, как предыдущая,» - согласился с вычислениями инженер-химик. «Но на твоем месте, Сэмми, я бы добавил еще четыре фунта, для верности. Помнишь, я тебе вчера объяснял про коэффициент безопасности? Настоящие инженеры всегда носят и брючной ремень, и подтяжки!
[ 91 ]Так, я вижу, Денни почти закончил с загрузкой лома. Пожалуйста, иди скажи ему, чтобы начинали взвешивать химикаты по твоему расчету. Это не долго. А затем, рабочие могут идти на кофе-брейк. Да и, пожалуйста, пожалуйста, если они хотят покурить, пусть курят за воротами. На дворе - никаких сигарет!»

«Хорошо, мистер Штольц,» - ответила Саманта, и повернулась, чтобы уйти. Она сделала это несколько поспешнее, чем следовало бы, отметил про себя Марк. Очевидно, хочет предотвратить мою попытку обуть-таки ее в резиновые сапоги. Ну да. Грязь сегодня была такой удивительно мягкой, было бы кощунством проходить обутой всю вторую половину дня!

«Саманта,» - позвал Марк. Наверное, Фредерик прав, и я должен дать дочери послабление, решил он. Ходить босиком на заводе у Штольца было вряд ли опаснее, чем на некоторых задних дворах в их квартале. Особенно на тех из них, что использовали «совершенно безвредные» удобрения от Симпсона и Кауфмана! Раз уж Фредерик говорит, что на заводе можно работать без сапог, пусть так и будет. Марк не сомневался, что Здравый Смысл Фредерика никогда не вылетал в трубу, даже во времена того дурацкого цирка, что был до «Обвала.»

«Что, папа?»

«Твои резиновые сапоги, Саманта...»

«Но, пап!?»

«Все в порядке. Совершенно неофициально, я даю тебе разрешение работать на заводе у мистера Штольца без сапог. Но, если мама спросит, этого разговора у нас с тобой не было. Вам все ясно, юная леди?»

Саманта просияла мегаваттной улыбкой, и ответила, как когда-то учил ее Марк: «Не припоминаю, о каком таком разговоре Вы вообще толкуете, сэр!»

«О, я вижу влияние ФБР,» - засмеялся Фредерик.