Русская жизнь
№36, октябрь 2008
Гражданская война
* НАСУЩНОЕ *
Драмы
Ямадаев
Рубрику «Драмы» иллюстрирует замечательный художник Андрей Гордеев-Генералов из Хабаровска. Картинки у него получаются - загляденье, все отлично, и есть только одна проблема. Раз в месяц Андрею приходится рисовать сюжет, который можно условно назвать «Смерть горца». И здесь нет никакого простора для фантазии - горы, пасущиеся на заднем плане бараны, тело, накрытое саваном, плачущие женщины. Что тут еще нарисуешь?
Именно о художнике я и подумал прежде всего, когда прочитал сообщение об убийстве в центре Москвы экс-депутата Госдумы Героя России Руслана Ямадаева. Думать о прочих обстоятельствах было сложнее. Фотография мертвого тела за бликующим лобовым стеклом обошла все газеты, брат убитого, тоже Герой России Сулим Ямадаев, энергично опровергает сообщение агентства «Рейтер» о том, что он, Сулим, объявил кровную месть президенту Чечни Рамзану Кадырову, многочисленные кавказоведы и чеченологи разного уровня квалификации рассуждают о том, кто - Рамзан или Сулим - первым падет жертвой нового межчеченского противостояния, переходящего сейчас в новую, но заведомо трагическую фазу.
Все субъекты федерации, из которых состоит Россия, как известно, равны между собой. Везде смотрят один и тот же «Дом-2», везде читают одну и ту же газету «Жизнь», везде губернаторы и депутаты законодательных собраний говорят одними и теми же лозунгами. Но одного взрыва, одного выстрела достаточно для того, чтобы покров виртуальной стабильности слетел. Так было, когда Рамзан Кадыров в спортивном костюме приехал четыре года назад в Кремль, так было совсем недавно, когда «непроизвольным выстрелом в висок» убили ингушского оппозиционера Магомеда Евлоева, так происходит и теперь, когда Сулим Ямадаев в растерянных интервью после гибели брата, как заклинание, повторяет: «Я не верю, что это сделал Рамзан».
В своем новом романе писатель Пелевин, между прочим, упомянул журнал «Русская жизнь». В знак благодарности хочу процитировать давний рассказ этого автора: «Успеху операции способствовало то, что большая часть машин, как этого требует горский обычай, была с мигалками. Каждый боец батальона был гладко выбрит и одет в ярко-малиновый пиджак (они были наскоро сшиты из крашенных свекольным соком мешков), а вокруг шеи имел толстую унитазную цепь, покрашенную золотой краской, - эти цепи, как показало расследование, были в спешном порядке произведены в одном из грозненских бюро ритуальных услуг». Когда-то это было антиутопией, представляете?
СПС
Партийная жизнь современной России настолько скудна, что всякая партийная новость - на вес золота. И какой бы малозначительной ни была роль Союза правых сил в нынешней российской политике, перемены в этой партии, очевидно, заслуживают того, чтобы о них рассказать. Никита Белых, возглавивший СПС уже в период упадка, теперь покинул партию, чтобы не участвовать в почти неизбежном ее преобразовании в лояльный Кремлю умеренно-либеральный проект. Скорее всего, в ближайшее время СПС вместе с двумя виртуальными политическими проектами (когда-то, кстати, их использовали как раз для противостояния СПС) - ДПР и «Гражданской силой» - объединится под началом какого-то нового, пока не надоевшего лидера, начнет изображать экспортно-ориентированную конструктивную оппозицию и, может быть, даже попадет в парламент на выборах 2011 года.
Те же из либералов, кому не нравится роль игрушечной оппозиции, могут присоединиться (и уже присоединяются) к заведомо непарламентскому проекту «Триста шагов к свободе», в котором под началом бывшего чиновника из Минэнерго Владимира Милова собираются ветераны «Другой России», оставшиеся не у дел после ее фактического роспуска. Новое демократическое движение, которое будет образовано в ближайшие месяцы, скорее всего, будет гораздо более радикальным, чем партия, которая получится из реформируемого СПС. Вероятно, уже в начале следующего года между участниками двух демократических проектов развернется нешуточная политическая борьба. Они будут спорить в эфире телешоу «К барьеру» и радиостанции «Эхо Москвы», давать комментарии западным телеканалам и, может быть, даже митинговать. В общем, нас ждет невиданное оживление политического ландшафта - не пропустите.
Между прочим, несколько недель назад свое 60-летие отмечала Корейская народно-демократическая республика. Не все знают, что возглавляемая Ким Чен Иром Трудовая партия Кореи - не единственная партия в этой стране. Кроме нее, в КНДР существуют Социал-демократическая партия и Партия молодых друзей небесного пути Чхондоге-Чхонудан. Под руководством Ким Чен Ира и Трудовой партии Кореи эти партии в составе общенационального фронта борются за объединение Кореи на основе идей чучхе, за освобождение юга Корейского полуострова от марионеточного правительства. Наблюдая за успехами КНДР, трудно удержаться от вздоха по поводу того, что российская политическая система еще так далека от совершенства.
Мультфильмы
Ситуация вокруг телеканала «2Ч2» разрешилась благополучно для поклонников канала - члены Федеральной конкурсной комиссии по телерадиовещанию единогласно постановили продлить для «2Ч2» лицензию на вещание еще на пять лет. Такое решение можно считать сенсационным, потому что последние две недели перед этим заседанием частотной комиссии на глазах возмущенных телезрителей разворачивалась настоящая драма, финалом которой могло стать только уничтожение телеканала.
Вначале к Юрию Чайке обратились главы протестантских церквей России, которых возмутило содержание нескольких серий знаменитого мультсериала «Южный парк» - якобы этот мультфильм пропагандирует «многочисленные пороки». Потом специальное предупреждение в адрес телеканала вынесла Басманная межрайонная прокуратура Москвы. Затем в СМИ появилась информация, будто частоту «2Ч2» передадут правильному телеканалу «Мать и дитя». Затем депутат Госдумы, лидер молодежного движения «Идущие вместе» Павел Тараканов заявил, что частоту может занять «телеканал, который будет отражать государственную позицию в области молодежной политики». Все выглядело как хорошо спланированная циничная кампания против канала, шитая белыми нитками административного ресурса, и митинги под лозунгом «Они убили Кенни» (Кенни - персонаж «Южного парка») смотрелись так же безнадежно, как собрания патриотов «Москвы, которой нет» возле очередного дома, который гарантированно снесут.
И вот в такой обстановке каналу продлили лицензию, которую по всем признакам продлевать никто не собирался. Общественные активисты, защищавшие пресловутого Кенни от посягательств, могут праздновать победу, но вряд ли им стоит торопиться с выводами. Практика показывает, что в современной России общественная кампания может иметь успех только в том случае, если интересы активистов (случайно или умышленно) совпадают с интересами каких-либо других, гораздо более серьезных игроков. Так бывает, когда в сносимом доме обнаруживается офис какого-нибудь банка (помню случай, когда я писал про организации жильцов, борющихся с застройщиками, и ко мне натурально обратился некий банк, опасавшийся, что дом, в котором отделение банка арендует офис, могут снести, - банкиры просили познакомить их с какими-нибудь сумасшедшими бабушками, которые в нужный момент станут бросаться под бульдозеры). Так бывает, когда постройка нефтепровода по берегу Байкала лишает железнодорожников монополии на транспортировку нефти по этому маршруту. Или когда министр обороны конфликтует с военной прокуратурой, и та готова носить на руках всех солдатских матерей страны. Да много когда бывает, в общем.
И если это правило сработало и сейчас, то было бы безумно интересно посмотреть на того влиятельного поклонника «Южного парка» и «Симпсонов», который остановил кампанию на финальной ее стадии. Кто он, этот загадочный спаситель Кенни?
Дзержинский
«Я жил недолго, но жил», - это не надпись на могиле нового русского, это название юбилейного фотоальбома, выпущенного Союзом ветеранов госбезопасности к 190-летию Феликса Дзержинского. Дата не самая круглая, но празднуется широко - тот же Союз ветеранов выпустил по поводу 190-летия специальную медаль, которой среди прочих была награждена большая группа депутатов Государственной думы. Госбезопасность - это сегодня модно, и награжденные депутаты, выступая на церемонии вручения медалей, полностью соответствовали мейнстриму - депутат Владимир Колесников предложил вернуть на Лубянскую площадь демонтированный в 1991 году памятник Дзержинскому работы Евгения Вучетича, а Геннадий Гудков пообещал подготовить по этому поводу специальное обращение к мэру Москвы.
Самое забавное, что если бы Дзержинского тогда, сразу же в августе, не снесли, этот памятник так бы до сих пор и стоял - как Ленин на Калужской площади или Димитров на Якиманке. Наверное, у старых чекистов он вызывал бы какие-то остатки священного трепета, еще у кого-то - раздражение, но подавляющему большинству москвичей и гостей столицы бронзовое изваяние мужчины в шинели посреди не самой уютной московской площади было бы глубоко параллельно. Но все вышло как вышло - убрав Дзержинского с площади, демократы 1991 года наделили этот памятник несвойственными ему ранее сакральными функциями - и сегодня возвращение статуи на прежнее место станет не рядовым изменением московского пейзажа.
Впрочем, у противников возвращения памятника на Лубянку есть шансы - несколько православных организаций выступили с инициативой объявить небесным покровителем ФСБ святого Александра Невского, полагая, что святой покровитель может стать адекватной заменой «бесноватому врагу Русской Православной Церкви, руки которого в крови святых новомучеников и исповедников» (цитата из заявления «Союза православных граждан»). В общем, российские спецслужбы сейчас переживают новый период самоидентификации наподобие популярного телешоу «Имя Россия», в котором, кстати, тот же Александр Невский мужественно противостоит товарищам Дзержинского Владимиру Ленину и Иосифу Сталину.
В самом деле - когда в центре Москвы убивают влиятельных чеченцев, какие еще заботы могут быть у спецслужб?
Экстремизм
Вообще, забот у нашей власти сейчас очень много. Вот Государственная дума совершенствует антиэкстремистское законодательство - казалось бы, можно ли сделать его еще более жестким, чем оно было до сих пор? Оказывается, можно. Одобренные на специальных слушаниях поправки к законам «О противодействии экстремистской деятельности» и «О СМИ» направлены на создание «необходимой системы профилактики экстремистского мышления и поведения».
О чем идет речь? Во-первых, упрощается процедура признания организации или СМИ экстремистским - теперь основанием для этого может послужить простое заявление прокурора, которое не подлежит обжалованию. Во-вторых, из статьи КоАП, предусматривающей санкции за массовое изготовление и хранение экстремистской литературы, предлагается убрать слово «массовое», то есть после принятия поправок можно будет отдать человека под суд и за хранение одного экземпляра листовки, напечатанной, допустим, лимоновцами. Наконец, поправка к закону о СМИ предусматривает изменение порядка опровержения опубликованных сведений - если до сих пор для публикации опровержения требовалось заявление героя спорной публикации, то теперь оно перестает быть обязательным, и опровержения могут добиваться прокуратура, органы власти субъекта федерации и регистрационный орган, в котором зарегистрировано СМИ.
Не хочется иронизировать по этому поводу, но столь скрупулезное (какие это по счету поправки с момента принятия закона об экстремизме в 2002 году? Пятые? Десятые?) отношение российской власти к букве закона выгодно отличает ее от власти советской, которой для подавления антисоветских настроений хватало уголовного кодекса и карательной психиатрии. Кажется, еще две-три такие поправки, и наше государство с полным основанием можно будет называть правовым.
Профсоюзы
Рубрика «Драмы» редко рассказывает о профсоюзной жизни, но сейчас, мне кажется, самое время восполнить этот досадный пробел. На 7 октября (номер журнала выйдет как раз в этот день) у Федерации независимых профсоюзов России запланирована всероссийская акция протеста в рамках всемирного дня действий «За достойный труд». В этот день профсоюзы во всех странах мира будут устраивать протестные акции. Митинговать, бастовать, может быть, даже драться с полицией.
Всемирный день действий не обойдет стороной и Россию. Независимые профсоюзы намерены, в частности, требовать скорейшей реализации соглашений «об определенных шагах в сфере совершенствования законодательства» (цитата из зампреда ФНПР Олега Нетеребского), а также не бросать в беде народы Южной Осетии и Абхазии. Как пишут в газетах, один из главных лозунгов акции так и звучит - «Друг познается в беде! Поможем народу Южной Осетии!»
Строго говоря, никакой драмы в этом нет, и комментировать эту акцию мы не будем. Просто обратите внимание, как теперь выглядят акции протеста. По-моему, красиво.
Яшин
У меня есть такой знакомый - Илья Яшин, когда-то он был функционером партии «Яблоко», теперь на правах молодого политика участвует в проекте «Триста шагов к свободе», уже упоминавшемся выше. Несколько дней назад Илья Яшин оказался в центре скандала, о котором сейчас много пишут в разных интернет-изданиях. Яшину позвонили якобы с украинского телевидения, позвали на Пушкинскую площадь, чтобы взять у него интервью. Во время интервью к Яшину подошел трансвестит (мужчина, накрашенный как женщина), полез целоваться, а Яшин его избил, сорвав тем самым замысел позвавших его на эту встречу журналистов (которые, как потом оказалось, совсем не журналисты и вообще непонятно кто). Через несколько дней в интернете появился ролик «Яшин избивает гея» и многочисленные публикации, смысл которых сводится к тому, что Яшин сам нанял этого траснвестита, чтобы пропиариться.
Кто устроил эту дурацкую провокацию, догадаться нетрудно - скорее всего, те же неизвестные герои, которые на «марше несогласных» мазали Эдуарда Лимонова дерьмом, на собрании «Другой России» запускали в зал летающие фаллоимитаторы, выпускали газету «Коммерсантъ» на туалетной бумаге. Уровень креатива в отношениях между сторонниками власти и активистами оппозиции с некоторых пор достиг каких-то совершенно чудовищных отметок. И вот какой парадокс. Так получилось, что у меня очень, очень плохие отношения с Ильей Яшиным. В свое время он меня здорово обидел, и я был уверен, что не может произойти ничего, что заставило бы меня отнестись к Илье Яшину, по крайней мере, с сочувствием.
Специалисты по политическому антиоппозиционному креативу сумели добиться невозможного. Талантливые люди, что тут еще скажешь.
Олег Кашин
Лирика
***
Новая горячая точка государственного здравоохранения - туберкулез. Эпоха стабильности и интенсивного роста благосостояния трудящихся отмечена его небывалым ростом. Тубдиспансеры пытаются привлечь уклоняющихся к принудительному лечению, прокуратуры завалены исками врачей, больные старательно скрываются, и каждый из них заражает по 10-15 человек. Меж тем понятно, что больницы к массовому приему не готовы, условия там немногим лучше тюремных, а пациенты с легкими формами предпочитают лечиться - или не лечиться - где и как угодно, только бы не попасть в палату с татуированным контингентом. В Брянске, пишет «РГ», зарплата начинающего фтизиатра - 4700 рублей, диспансеры на 40 процентов недоукомплектованы врачами. Какие тут иски помогут?
***
К подруге приезжали дальние родственники, пенсионеры из Кировской области, прогуливаясь по Садовому, зашли в «Азбуку вкуса», выскочили в потрясении от ценников. Другие обычно: «Это ж сколько в вашей Москве надо зарабатывать?», но кировские сказали деловито: «Что ж, будем помогать. Составляем программу действий. У нас есть знакомый проводник…» Нет, решительно, региональная «зависть к столицам» - такая же мифологема, как «зависть к пенису», льстивый миф для повышения самооценки. Провинция все чаще смотрит на жителей столиц с жалостью и снисхождением, как на жадных, глупых подростков, заблудившихся в неподъемно дорогом буржуйском ресторане.
***
Институт социологии РАН провел сравнение: в советскую эпоху только 10,1% граждан уважали обладание властью, а богатство ставили на первое место 3,6%. Сейчас власть считают первостепенным достоинством 23,4%, и 45% населения отдают абсолютный приоритет богатству. Лидировавшие в советские годы честность, трудолюбие, порядочность - абсолютные аутсайдеры в списке современных добродетелей.
Не потому ли гуманитарная, «вся из блесток и минут» девочка из интеллигентской семьи рвется в Налоговую академию? И родители совсем не в ужасе, а даже и поощряют - налоговик в семье по-любому лучше, чем нищая пенсионная старость.
***
Марка «социальности» (особые «цены для бедных») - простенький маркетинговый ход, способ сбыта некондиционного товара. Как слышишь про очередную акцию - например, сейчас проходит в Забайкалье, социальные ценники метят особым цветом, подумать только! - так непременно думаешь: просроченное впаривают или просто левые, бессертификатные сардельки какие-нибудь? Но вдруг и вправду благое дело, чего только не бывает в России. Но уже не верится, не представляется.
***
Детское военно-патриотическое движение - дело, конечно, богоугодное, но когда в Омске проходит слет «Юных карбышевцев», возникает недоумение: почему в несезон - снега нет, еще вода не замерзла в Иртыше.
***
Политики продолжают бурно обсуждать «план Найшуля». Известный социолог, директор Института национальной модели экономики предложил ликвидировать государственную пенсионную систему. По его мнению, это должно стимулировать рождаемость и вывести Россию из демографического кризиса: многодетность - забота детей о стариках, она и должна заменить пенсию. Обсуждать неумную провокацию легко и приятно, - и сенатор от Кабардино-Балкарии, назвав план Найшуля бессмыслицей и глупостью, немедленно выдал другую глупость: предложил обнародовать списки граждан, сдавших родителей в дом престарелых, «чтобы им стало стыдно».
Также обсуждали проблему нелегальной иммиграции, пришли к выводу о дырах в границе, о продажности пограничников. «Пусть поставят там неподкупных робеспьеров, тогда все будет хорошо», - предложил один из сенаторов (тот еще друг Аркадий). Нечеловеческая, должно быть, красота - неподкупные, но пламенные пограничники, вооруженные робеспьеровскими техниками «быстрого, сурового и непреклонного правосудия».
***
Прошу таксиста выключить шансон; вздохнув, выключает - и с укором говорит:
- А одна женщина, между прочим, просила меня Баха поставить.
Мечтательно так сказал. С интонацией «Я помню чудное мгновенье».
- Вы, должно быть, женились на ней?
- Нет, она курила много. Ну и вообще - не любит музыку.
***
В Москве прошла операция «Автобус» - проверяли водителей автобусов и маршруток. Масса нарушений, все как положено, на рабочем месте выявили четверых водителей в состоянии алкогольного опьянения, и еще девять отказались проходить обследование на алкоголь. Это при том, что операция шла две недели и водители про нее, разумеется, знали, а сколько ж их в обычные дни? Нет, при плате в 25 рублей за поездку в автобусе еще и пьяный водитель - это как-то чрезмерно.
На машины пересаживаться? Те же в профиль: в Екатеринбурге на днях погиб восьмиклассник, севший за руль иномарки, - был отчаянно пьян.
***
Конфуз на пышном (18 млрд рублей!) празднике 450-летия присоединения Удмуртии к России: официальные open air торжества в Ижевске проходили под аккомпанемент тысячного митинга и шествия протеста «за социальные права». Ижевск не Москва, ОМОН особенно не отрывался, обошлось без побоища, - а вот праздник был изрядно подпорчен народными гуляниями. Но, кажется, это уже сложившийся и вполне гармоничный, несмотря на какофонию, дуэт: государственные фанфары и протестный мегафон, им не жить друг без друга. Куплет «Мы достигли», припев «Вы обанкротили» - и все при своих.
***
В новых правилах московского метрополитена есть интересное. Например, теперь придется не выбрасывать, а, напротив, сохранять билет в течение поездки - ожидаются контролерские облавы, будут искать проходящих по чужим студенческим или социальным картам. Зато объявлен приоритет для инвалидов-колясочников и мамаш с колясками; запрещен вход бомжам (т. е. людям в зловонной и пачкающей одежде), а также введен (или возвращен) ностальгический институт дружинников.
Самого драгоценного пассажирского ожидания - права на клозет - в новой метроконституции по-прежнему не предусмотрено, но - не иначе как в утешение - появился запрет на проведение лошади в метро. Да, попытка провести лошадь будет караться штрафом от 300 до 500 рублей; думаю, что какие-то наездники, которым это раньше и в голову не могло придти, теперь просто обязаны попытаться.
***
В казанских уличных кафе вместо пепельниц выдают одноразовые стаканчики с водой, причем везде - как на местном Арбате (улица Баумана), так и на окраинах. В чем высокая прагматика, понять невозможно: за столом с разбухшим плавучим бычком более пяти минут не просидишь, да и есть невозможно. «Чтобы не засиживались? - предполагает собеседник, тоже не местный. - А как же они выручку делают?» Легкий ветер опрокидывает стакан, по столу ползет щетинистая рыжая вода.
***
Подхожу в учреждение и обнаруживаю, что разрядился мобильный телефон. Пропуск не заказан, прошу тоскующего охранника позвонить чиновнику такому-то (очень среднего ранга).
Он смотрит на меня с подозрением.
- Интересно! Говорите, договаривались с Николай Петровичем. Так? А у самой и мобильного нету?
Молча предъявляю телефон с погасшим экраном.
- Моторола? - любопытствует он. - Дизайн какой-то, не видел такого. Ладно, набираю…
И главное, он совсем не старая вохровская гвардия, нет, - новая вахтерская генерация. Капитан либо майор в отставке, галстук серебристый, ранние залысины, скорбные от безделья уши. Бедный, бедный! Бьет ли его жена?
Евгения Долгинова
Анекдоты
Уснула рядом с трупом
В г. Алейск Алтайского края горожанка убила своего супруга. Елена Короткова поссорилась с мужем и, когда тот уснул, нанесла ему ножом удар в область грудной клетки, от которого он скончался на месте. После совершения убийства Короткова спокойно улеглась на кровать рядом с трупом и уснула.
Обвиняемая Короткова вместе смужем регулярно употребляла спиртное. В ходе пьянок происходили ссоры, которые зачастую заканчивались драками. Короткова ранее уже наносила мужу ножевое ранение.
Будучи допрошенной в качестве обвиняемой, Короткова показала, что муж ее оскорблял. При этом сама была в нетрезвом виде, а муж трезвый. Вина подсудимой в совершении инкриминируемых деяний полностью нашла свое подтверждение в ходе судебного заседания и доказана ее собственными признательными показаниями, заключениями экспертиз, показаниями свидетелей и другими материалами дела.
Приговором суда Короткова признана виновной в совершении убийства и ей назначено наказание в виде лишения свободы сроком на восемь лет с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.
Помнится, главный герой фильма «Брат-2» подобным образом поступал. Угробит в очередной схватке человек десять, умается, да и прикорнет где-нибудь в укромном местечке, уснет сном невинного младенца, с безмятежной улыбкой на устах. Правда, он это делал в трезвом состоянии, и убивал не родных и близких, а наоборот, чужих и дальних, и вообще там все было совершенно по-другому, но все равно меня поражала вот эта способность героя мирно уснуть после целой серии кровавых убийств.
А тут - мужа родного укокошила - и не впала в ступор, не стала выть и рвать волосы на голове, а легла рядом и уснула. Каково, интересно, было пробуждение? Эй, хорош дрыхнуть! Ну, ты! Три часа уже! Подъем! Че-то не дышит, вроде. Эй, Петька! Ты чего?! Б…, не дышит. Это я его, что-ли, угандошила?… Е-мое… Вот урод. Козел хренов. Ну и правильно. Нечего обзываться. (Зевает.) Хрен с ним. Ладно, посплю еще, а там разберемся.
Начальник, ну чего «почему»? Ну как почему убила? А чего он обзывался, гад такой? Б… ю меня назвал, сука. А я не б…, я порядочная женщина. Почему спать легла? Ну, как почему, начальник… Ну, это… Умаялась я с ним, вот и легла. Спать очень хотелось.
Совесть замучила
Завуч по учебной работе беляевской средней школы, где 1 октября произошло обрушение, найдена повешенной. Женщина также являлась и классным руководителем погибших пяти девочек. Ее обнаружил муж около 8 часов утра в гараже.
Женщине было 43 года, у нее остались двое детей. На место происшествия выезжал следователь межрайонного следственного отдела СУ СК при прокуратуре РФ. Ведется проверка.
Напомним, что 1 октября в райцентре Беляевка Оренбургской области произошло обрушение межэтажных перекрытий на 3 и 2 этажах здания средней школы. Пятеро учениц 11 класса погибли.
Случай чудовищный - как любое самоубийство. И вдвойне чудовищный потому, что лишил себя жизни, судя по всему, человек совестливый, хороший. Обычно бывает по-другому. Взрослые, ответственные за пострадавших детей (родители, воспитатели, учителя), как правило, из последних сил выгораживают себя. Мы не виноваты, виноваты другие - случайность, обстоятельства, начальство, урезавшее финансирование, технические службы, что-то там не проконтролировавшие, архитекторы и строители, плохо построившие здание, и, конечно же, сами дети, в силу своего непослушания, тупости, бестолковости и так далее.
А эта женщина, наверное, детей любила. И совесть у нее была. И она, совесть, ее и замучила.
Нехорошая квартира
В Волгоградской области задержан местный житель, подозреваемый в каннибализме. Он сам обратился в милицию и сообщил, что у него дома находится труп его знакомого. Прибывшая на место жительства заявителя следственно-оперативная группа обнаружила в квартире труп мужчины с начальными признаками разложения. Отделенные части тела оперативные сотрудники обнаружили в холодильнике хозяина квартиры.
Ранее подозреваемый и его гость вместе распивали спиртные напитки. Оба не имели постоянного источника дохода, перебивались случайными заработками и редко оказываемой помощью родственников.
По версии следствия, между собутыльниками произошла ссора, закончившаяся дракой. В результате потерпевший получил травмы, несовместимые с жизнью. Его труп пролежал в квартире около 4 суток. Следователи предполагают, что за это время подозреваемый приготовил как минимум одно жаркое из своего собутыльника. Остатки блюда были также обнаружены в холодильнике.
В отношении задержанного возбуждено уголовное дело по ч. 1 ст. 105 УК РФ (убийство). Сам задержанный отрицает вину в содеянном. Следователем подготовлено ходатайство об избрании в отношении него меры пресечения в виде заключения под стражу. Также в ходе расследования уголовного дела планируется провести в отношении подозреваемого психиатрическую экспертизу, которая позволит определить степень его вменяемости.
Собственно, само преступление ни в каких комментариях не нуждается. Какие уж тут комментарии. Убил, съел. В человеке проступило нечеловеческое.
А подумалось вот о чем. Судя по всему, этого человека посадят. Или отправят на принудительное лечение. Квартира освободится. И там через некоторое время поселится кто-то другой. На том или ином основании. Рано или поздно найдется человек, который согласится здесь жить, даже узнав о том, что произошло в этой квартире. Или выхода другого не будет, или просто равнодушный, толстокожий человек попадется, которому все по барабану, а чего, подумаешь, какая разница, ну, убили, ну, труп, ну, жаркое, чего в жизни не бывает, давайте, выписывайте ордер.
И будет жить в квартире, где четверо суток пролежал труп, от которого время от времени отрезали филейные части и делали из них вторые блюда. Как бы в этой квартире еще чего-нибудь потом не случилось.
Насильственное изменение внешнего облика
Мать насильно остриженного школьника Людмила Юринова подала иск в Калининский райсуд Чебоксар о компенсации морального вреда. Она просит взыскать со средней общеобразовательной школы № 53 и Управления образования администрации города 48,5 тыс. рублей компенсации. 20 мая этого года Юринова разрешила 13-летнему сыну Илье, который сидел дома со сломанной ключицей, сходить в школу на английский язык. Перед уроком его вызвала в свой кабинет директор школы. Там учитель математики отстриг ножницами длинные пряди волос с затылка мальчика, пока его силой удерживала женщина-педагог. Свои действия преподаватели оправдывали санитарно-гигиеническими требованиями и борьбой с педикулезом.
«Речь идет о нарушениях положений Конституции и международных актов, которые привели к посягательству на человеческое достоинство мальчика, выразившихся в насильственном изменении его облика. К тому же, несовершеннолетний всегда более уязвим и менее защищен от внутренних и внешних воздействий. В этом одно из отличий психики и физиологии ребенка от взрослого. Поэтому вред, причиненный несовершеннолетнему, будет несоизмеримо больше, чем если бы он был причинен взрослому человеку», - говорит юрист Денис Федоров, сотрудничающий с правозащитной организацией «Щит и Меч» и представляющий интересы Юриновых в суде.
Исковое заявление было подготовлено сразу после того, как прокуратура Калининского района Чебоксар и Управление образования администрации города отреагировали на унизительный постриг. Прокурорские работники выявили в действиях директора школы и учителя математики нарушения прав ребенка, регламентированных в международной Конвенции по правам ребенка, Конституции России и ФЗ «Об образовании». Управление образования согласилось с оценкой прокуратуры и наказало виновных: учитель математики уволен, директор школы получила строгий выговор.
Пестрая у нас жизнь. Страна контрастов. Рядом с «элитным жильем» - убогие пятиэтажки. Рядом с пятиэтажными коттеджами - избы-развалюхи. Отъедешь от переполненной деньгами, роскошью, хайтеком и прочим ай-ти столицы на десять километров - и увидишь мерзость запустения. Двадцать первый век и дремучее средневековье - рядом, в одном городе, чуть ли не на одной улице.
Так и в правовой сфере. Сплошь и рядом люди не могут найти управу на притеснителей. Сплошь и рядом милиция отказывает в возбуждении уголовных дел - «когда убьют, тогда и приходите». Сплошь и рядом опасные преступники с необыкновенной легкостью избегают заслуженного наказания. Но иногда - раз! - и правоохранительная система неожиданно срабатывает. Подумать только, уволили учителя, который насильно постриг школьника! И еще наверняка компенсацию морального вреда получится отсудить. Случай кажется невероятным. Поневоле заподозришь, что речь идет не о совсем обычном мальчике. Вернее, не об обычных родителях.
В любом случае, история весьма отрадная. Приятно, что хотя быизредка это распоясавшееся педагогическое свиномордие получаетхоть какой-то отпор.
Дмитрий Данилов
* БЫЛОЕ *
В девятом круге
Ужасы чрезвычаек
Бунин, Мельгунов - да мало ли их, летописцев красного террора? Но интересны и свидетельства тех, кто вынужден был писать, скрывая свое имя, и не рассчитывал на особое внимание историков.
«Ужасы чрезвычаек» - хлипкая и теперь потрепанная книжица 1919 года. На обложке - аллегорический скелет с фонарем вместо косы. Так не издают исторические сочинения. Широко известных топонимов, громких имен видных чекистских начальников первого призыва здесь тоже не обнаруживается. Да и автор - аноним. Вместо имени прозвище - некто «Олень». Кто он? Возможно, простой обыватель. Но, судя по детализации некоторых описаний, бывший младший военный чин. Не исключено, что в момент описываемых событий он был как-то связан с Белым подпольем или Добровольческой армией («это было уже в то время, когда добровольцы приближались к Харькову»). Отсюда, вероятно, и попытка установить точное число жертв и описать внутренний механизм террора, проводимого ЧК в Харькове и Царицыне. Разумеется, заметки этого человека пристрастны и о самом писавшем говорят не меньше, чем о его персонажах. Но такие воспоминания беспристрастными быть не могут.
Красный террор начался в 1918 году как ответ на «белый террор» и почитался его творцами подобием якобинского трибунала. Вначале он назывался «законной революционностью», то есть самозащитой новой власти от остатков старой. Однако практика террора очень быстро вышла за пределы условной «необходимой самообороны» и стала тотальной.
Записки дают возможность поразмыслить, чем было все происходившее в это время. Результатом продуманной политики самозащиты революционного правительства? Попыткой искусственного преобразования непролетарских и негородских слоев? Или просто неуправляемой стихией местечкового чекистского произвола?
Печатается по книге: Ужасы чрезвычаек. Большевистский застенок в Харькове и Царицыне. Ростов-на-Дону, 1919.
I. Харьков
«По делам их узнаете их…»
Опустелые чрезвычайки
Чайковская, 16
В самом конце улицы, на краю глубокого оврага, одиноко возвышается пятиэтажный красный кирпичный дом. Его окружают двойным кольцом ров, наполненный водой, и насыпь с проволочными заграждениями. Маленький, узкий мостик ведет в этот застенок XX века, Харьковскую чрезвычайку, - место заключения и суда врагов тех, кто прикрывался именем рабоче-крестьянского правительства.
16 июня 1919 г. вся улица, прилегающие к ней сады, пустыри и огороды, заборы, соседние дома, балконы, крыши, ниши окон - все, куда только можно было проникнуть, залезть, или за что имелась возможность уцепиться, было сплошь усеяно тысячной толпой народа, пришедшей с крестным ходом к жутким помещениям, где больше полугода томились, мучились и умирали сотни жертв «красного террора».
Опустелый дом неподвижно глядит на толпу темными впадинами выбитых окон и обдает пришельцев зловещими волнами противного, сладковатого запаха тления.
В этот день начались раскопки братских могил расстрелянных большевиками людей.
Извлеченные трупы, полураздетые, полусгнившие, сносятся в подвальный этаж, где постепенно заполняют все помещение.
В одной из комнат, тускло освещенные падающим из окон светом, стоят два дубовых гроба с останками генералов Нечаева и Молчанова. Тут же забытый на подоконнике странный, коричневатый, скомканный предмет, по форме напоминающий перчатку, - кожа, целиком содранная с чьей-то руки.
Комнаты подвала мало разнятся между собой. Все они насквозь пропитаны трупным запахом; стены и пол местами забрызганы кровью; на полу, расцвеченные ржавыми пятнами, буреют обрывки тряпья, какие-то рогожи, рваные рубахи, кальсоны. Бьет в глаза яркая, красная вышитая метка «R. N.» на белой ткани наволочки. В одной из комнат целый угол завален экскрементами…
Подвал молчаливо свидетельствует о страшных тайнах, виденных его стенами, о мученичестве жертв. Верхние этажи рассказывают об оргиях палачей. Там, наверху, крови уже нет. На полу во множестве валяются целые и битые бутылки, жестянки из-под консервов, корки и всякий мусор. В кухне грязь. Пол разворочен. Плиты вывернуты и разбиты.
Во дворе, в братских могилах, частью уже раскопанных, лежат трупы казненных. Одна из могил находится возле самого дома, на расстоянии не более 15 шагов от стены, это просто большая яма, заваленная сверху мусором и отбросами.
Другая могила, в овраге, - бывший колодезь. Отрытые тела, еще не перенесенные в подвальное помещение, лежат тут же, на голой земле. У некоторых содрана кожа с рук и подошв; у других по десятку рваных и рубленых ран, попадаются вывороченные руки и ноги, в черепах, между ребрами и под ногтями забиты железные гвозди…
Вот лежит труп мужчины. Его кололи штыком в рот. Удар был нанесен с такой силой, что железное острие прошло насквозь, через черепную кость. А этого зарубили шашкой. Голова еле-еле держится на тонком лоскуте кожи. Кисть руки отрублена. Труп старика. Беднягу, по-видимому, даже не потрудились убивать, а просто зарыли живым. Его рот забит землей, язык ущемлен между зубами, а на теле нет ни одного ранения. Еще удушенная женщина, тоже с ущемленным между зубами языком, с землею во рту. Вот труп, долго валявшийся до того, как быть зарытым. Он объеден собаками. Тазобедренные кости обглоданы начисто. Внутренности и мягкие части пожраны.
Весь день 16 июня продолжается паломничество народа к лобному месту. Многие с ужасом всматриваются в обезображенные тела, стараясь узнать в них близкие, дорогие черты. Ищут и находят. Разыгрываются тяжелые сцены. Раздаются стоны, плач, рыдания…
Священники служат панихиду, после чего толпа с пением: «Кресту Твоему покланяемся, Владыко!» медленно и скорбно расходится по домам.
Вторая «чрезвычайка», на Сумской № 47, носит на себе такие же следы зверских большевистских расправ. Но кроме того, здесь есть еще небольшой памятник пережитых страданий - деревянная доска, на которой обреченные записывали последние мысли, прощальные приветы. Эта запись - сплошной крик отчаянья невинно погибавших людей. В свое время она была перепечатана почти во всех газетах и, вероятно, известна каждому.
«Дорогая мама, ты никогда больше не увидишь своего несчастного Колю».
«Не говорите, что жизнь - ничто. О, как хочется жить в 21 год!»
«Погиб ни за что».
«Погибаю только за то, что кому-то вздумалось отомстить моему брату».
И подписи: Куликин, Андреев, Знаменский, Вроблевский.
Раскопки могил в концентрационных лагерях чрезвычайки производились очень тщательно, под руководством комиссии из представителей городского самоуправления, врачей, экспертов следственных властей и милиции. Кроме того, в первый день на раскопках присутствовали представители Харьковского Совета профессиональных союзов, Общества деятелей печати и литературы и Общества взаимопомощи трудящихся женщин.
Всего за первые дни раскопок было извлечено 229 трупов. 107 в концентрационном лагере чрезвычайки, 97 в каторжной тюрьме и 25 в районе саперных казарм.
На трупе генерала С. Е. Молчанова, кроме огнестрельной раны, обнаружено отсутствие большого пальца левой руки, кость в этом месте раздроблена. Кроме трупа генерала Молчанова опознаны трупы Иркутского губернатора Ф. А. Бантыша-Каменского и его сына А. Ф. Бантыша-Каменского, 18-летнего юноши, воспитанника 6-го класса Харьковского реального училища, модистки А. С. Остапенко, арестованной на танцевальном вечере в коммерческом клубе и расстрелянной на следующей же день, и портного Зозули; судя по одежде, остальные жертвы принадлежали к рабочему или ремесленному классу.
Расследование вел судебный следователь по важнейшим делам П. Т. Богацкий. Протокол судебно-медицинского исследования был представлен прокурору судебной палаты.
По данным исследования, громадное большинство жертв чрезвычайки погибло от огнестрельных ран, нанесенных в затылочную часть головы. Пытки до умерщвления, безусловно, производились; у трупов найдены отрубленными руки, ступни, пальцы, переломаны кости, есть обожженные или обваренные кипятком, у шести связаны руки, причем у одного настолько крепко, что веревка врезалась в тело и разорвала кожу.
Кто судил
Борьбой с «контрреволюцией» и беспощадным уничтожением «врагов народа» ведала в Харькове Чека - чрезвычайная комиссия из пяти лиц.
Комиссия эта действовала с разрешения и одобрения не только местных комиссаров (Кина, Артема, Рухимовича, Межлаукова, Пятакова, Подвойского, Ворошилова и др.), ее деятельность была несомненно известна как Раковскому, так и Троцкому. Что Троцкий сильно благоволил к чрезвычайкам и поощрял их работу, ясно из того, что приезд куда бы то ни было советского самодержца сопровождался всегда резким взрывом репрессий и жестокостей всякого рода.
Таким образом, ответственность за деяния, совершенные большевистскими местными палачами, ложится целиком на центральную советскую власть.
Во главе чрезвычайной комиссии стояла знаменитая своими жестокостями пятерка: Покко, Циклис, Израилит, Маевский и пятый, имени которого не удалось выяснить, комендантами чрезвычаек были Саенко и Судаков - палачи, имен которых не забудет не только Харьков, но и вся Россия. Ближайшими сотрудниками пятерки являлись следователи, производившие следствие над арестованными. Большинство следователей состояло из представителей рабоче-крестьянского правительства, но были среди них и учащиеся.
Следователи скрывались обыкновенно под чужими именами, так что приводить здесь их фамилии было бы бесполезно.
Юридической стороной дела руководил Маевский, он начал свою карьеру на базаре, где торговал семечками, и закончил образование в должности писца у местного присяжного поверенного. Деятельность следователей проявлялась, выражаясь деликатно, в умножении денежных средств чрезвычайной комиссии. Проще говоря, следователи занимались вымоганием и обиранием. Обирались и арестованные, и свидетели. Если у последних было что взять, они, в свою очередь, становились арестованными и переходили в разряд обвиняемых.
Мотивами к аресту служило главным образом желание присвоить себе чье-либо имущество, «социализировать» торговое дело или же отделаться от какого-либо нежелательного лица. Менее всего здесь было подлинных врагов советской власти.
Недаром пятерка, как правило, не любила доводить дело до трибунала, а казнила и миловала по своему усмотрению. Отпускались на свободу те, с кого уже нечего было взять. С личными объяснениями обвиняемых решительно никто не считался. Представление каких бы то ни было доказательств, оправдывающих арестованного, считалось совершенно бесполезным. Никакие просьбы об ускорении дел не принимались во внимание, и двигались лишь те дела, по которым следователи вели «особые» переговоры с родственниками заключенных. Но и здесь была своего рода ловушка, т. к. родственники выпущенных привлекались в свою очередь за дачу взяток.
Исход дела зависел от размера взятки, от произвола, от личного настроения членов чрезвычайки, от случая, от чего угодно, - только не от справедливости.
Аресты
Имеется множество свидетельских показаний о том, как и за что арестовывали. Из груды имеющихся по этому вопросу материалов приведем некоторые примеры.
Кадет Башинский, 16-летний юноша, неосторожно написал в письме к своему товарищу, кадету Полякову, о том, что в Харьков скоро прибудет Колчак со своими добровольцами и что тогда можно будет поступить в его армию.
Эти слова были приняты за нити грандиозного заговора. Мальчика неоднократно пытали, в результате чего все больше и больше увеличивался список заговорщиков. Возникло целое дело о «монархической организации из Липовой Рощи». Мирных жителей Липовой Рощи арестовывали десятками и препровождали в чрезвычайку. Дело было доведено до сведения Троцкого, что подняло деятельность Харьковской чрезвычайки в его глазах.
При аресте милиционера Якимова ни обвинители, ни обвиняемый не могли себе уяснить, в чем вина арестованного, - в том ли, что он состоит председателем монархической организации, или анархической.
С. Д. Ильин, впоследствии расстрелянный на Чайковской улице, обвинялся в том, что он состоял председателем Союза русских людей (не Союза русского народа), а при обыске у него были найдены стихи:
«Як булы у нас царь с царицей, -
Були булки, паляницы»… и т. д.
А также список народных комиссаров, где против каждого псевдонима стояли настоящие имена: Троцкий - Бронштейн, Стеклов - Нахамкес, Каменев - Розенфельд, Зиновьев - Апфельбаум и т. д. Хранение у себя подобных документов считалось вообще одним из самых важных преступлений против Советской власти. Обладатели их подвергались самым суровым карам, и, если не был расстрелян Г. И. Игнатищев, обвинявшийся именно в этом, то только потому, что заболел сыпным тифом. По рассказам очевидцев, его болезнь привела в неистовое бешенство Саенку, который, боясь упустить жертву, постоянно вертелся около заразного барака, ожидая выздоровления арестованного.
Профессора Вязигин и Денисов, Д. П. Леонов, Кобцев и Мелихов обвинялись в том, что 10 лет тому назад были сняты на одной фотографии с Пуришкевичем.
Некто Сарычев был расстрелян только за то, что 35 лет тому назад служил в полиции. Носович, бывший прокурор судебного департамента Сената, обвинитель по делу Сухомлинова, рассказывает о своем аресте следующее:
«Несмотря на то, что я не скрывался, - не в моем стиле переходить на нелегальное положение, - большевики напали на мой след случайно. Дочь моя служила в Химсоюзе. И вот однажды какие-то сыщики-гастролеры явились в управление Химсоюза в чрезвычайном волнении.
- Кого вы держите у себя? Дочь бывшего обер-прокурора Сената, племянницу министра Протопопова, жену офицера Добровольческой армии!
Так местные ищейки напали и на мой след. И вот, в результате этого, два милостивых государя глубокой ночью на 14 мая пожаловали в мой дом. Они подвергли и дом, и меня всестороннему обыску. Что они искали? У меня было такое впечатление, что они сами этого не знают. Ничего положительно интересного для чрезвычайной комиссии они не нашли. Зато ими были обретены такие компрометирующие вещи, как серебряный портсигар, золотые часы и серебряный сервиз. Все это было забрано и, кроме портсигара, не возвращено.
Пешком, с одеялом да подушкой, наскоро мною забранными, отправились мы на Сумскую улицу. Мое новое обиталище оказалось в тесном и сыром подвале, где уже находилось целое общество бывших чинов полиции, приставов, как титуловали их тюремщики. Через некоторое время нас перевели на Чайковскую.
Новый обыск. Новая брань.
А затем потянулись длинные дни, недели«.
Преступление В. Смиренномудренского заключалось только в том, что он был прапорщиком. Арестованный по анонимному доносу, без предъявления каких бы то ни было обвинений, он был препровожден на Сумскую.
Допрос
Как было уже сказано, судьба несчастных, попавших в чрезвычайку, зависела в большинстве случаев от произвола. Случалось, что допрос производился на следующий же день; бывало, что месяцами приходилось просиживать в подвалах, не зная, за что, собственно, сидишь; случалось и так, что допроса вовсе не было, а жертва без суда и следствия выводилась в расход палачами вроде Саенки.
Такой случай подробно описывался в одной из харьковских газет. Дело касалось целой группы лиц, арестованных 3 июня и препровожденных под сильным конвоем из 20 красноармейцев в Чайковский лагерь.
Среди арестованных находились генерал С. Е. Молчанов, бывший командир Тамбовского полка, впоследствии дивизионный командир, человек безукоризненной нравственности, храбрый, суровый солдат, проделавший несколько войн, бывший Иркутский губернатор, отец и сын Бантыши-Каменские, отец и сын Фисаковы, Б. В. Дудухалов, Судаков, Бабанов, Сабодаро, Лукьянчиков, одна женщина и другие.
«В приемной коменданта, - рассказывает Н. Т-ий, - приведенные сели вдоль стен на стульях. Конвойные, совсем молодые парни, столпились у входной двери. У трех дверей стали часовые Чайковского лагеря.
После недолгого ожидания из комендантской комнаты выходит моложавый матрос с большим немецким железным крестом на груди, товарищ Эдуард, и ломаным языком проверяет список приведенных.
- Полковник Молчанов здесь?
- Здесь, только не полковник, а генерал-майор в отставке, - спокойно, с достоинством, не вставая со стула, ответил генерал.
- А, даже генерал! - воскликнул матрос, - еще лучше, очень приятно! - и при этом засмеялся, а вместе с ним загоготал и весь конвой.
Присутствовавшие сидели пораженные. На лице генерала скользнуло волнение, подавляемое сильною волей.
- Вы спрашиваете, здесь ли полковник Молчанов. Я отвечаю на ваш вопрос, что здесь, только не полковник, а генерал в отставке, - без видимого волнения, несколько упавшим голосом произнес генерал.
- Такая-то? - продолжал матрос.
- Здесь, - ответила молодая цветущая женщина, хорошо одетая, с большим узлом постельных принадлежностей в руках.
- А, сразу видно, что спекулянтка, - ухмыльнулся матрос.
Допрос продолжался в том же духе. Опрошенных поочередно вводили к коменданту и обыскивали. Через 2-3 часа из «комендантского дома» вывели людей в одном белье. На основании донесшихся звуков револьверных выстрелов Н. T-ий делает вывод, что этих людей расстреляли.
Однако, по приведенным выше данным раскопок, теперь можно уже определенно установить, что до расстрела жертвы подвергались пыткам и истязаниям.
Прапорщик Смиренномудренский, допрашивавшийся тем же латышом Эдуардом, так характеризует процедуру допроса:
«Безграмотно и бестолково записывались из показаний факты самые несущественные, и совершенно игнорировалось то, что даже с точки зрения большевиков могло иметь какое-нибудь значение; я решительно ни в чем не был виновен, и при всех властях, какие только были в Poccии, я признавался совершенно не способным к военной службе и до этого был на излечении в Крыму. Целые сутки протянулись в неизвестности, утром меня отправили в каторжную тюрьму».
Бестолковость допросов - вот то, на что указывают почти все те, кому удалось вырваться из чрезвычайки. По-видимому, это была одна формальность, которая не имела значения на ход дела, обусловленный иными соображениями.
С. Д. Ильину было предъявлено обвинение в убийстве.
- Помилуйте, - возразил он, - я на своем веку мухи не убил! В чьей же смерти меня подозревают?
- Это не важно. И для нас не обязательно указывать.
Было совершенно ясно, что участь его была уже предрешена. В ту же ночь его не стало. Вот еще один образец допроса:
- Ваша фамилия? Какой партии? Что вы имеете? Вы обвиняетесь в контрреволюции и в агитации против Советской власти: вы выругали Троцкого жидом.
- Помилуйте, когда? Где?
- Тогда докажите, что этого не было. У нас есть на этот счет партийное сообщение.
После этого допроса обвиняемого отправили в камеру и выдерживали до тех пор, пока его родственники не «капитулировали» откупом.
Пытки
При допросах, как мы видели уже, применялись пытки. О том говорят рассказы очевидцев.
Следственная часть чрезвычайки работала обычно по ночам. Арестованного извлекали из камеры часа в 2-3 ночи и уводили куда-то. До оставшихся доносились крики истязуемых, заглушаемые шумом кутежа и пением веселящихся сотрудников коммунистических застенков. Часто допрашиваемых доставляли обратно с обвязанными полотенцем головами, окровавленной спиной и другими отметками коммунистического суда.
Чаще применявшиеся пытки состояли из обваривания кипятком частей тела, уколов под ногти и битья железными шомполами.
Особенно отличался своей жестокостью член «пятерки» Израилит. Он избрал своей специальностью пытать молодежь, бессознательно называвшую имена даже малоизвестных ей людей. Это он пытал Башинского и Якимова, совершивших не одно ночное путешествие в камеру «товарища следователя» Израилита. Но Израилиту было все же далеко до коменданта Чайковской чрезвычайки, Саенки.
В очерке «В каторжной тюрьме» В. Смиренномудренский дает такой портрет Саенки:
«Издерганный дегенерат, кокаинист с браунингом в дрожащей руке, весь в пулеметных лентах, явный садист - он производил жуткое впечатление».
А вот что пишет о нем Носович, пять недель томившийся в Чайковской чрезвычайке:
«И вот мимо нас, построенных в ряды, как на параде, торжественно и самодовольно прошелся злой гений Чайковской улицы, главный бес концентрационного лагеря, „Сам Саенко“, с фатоватым и наглым молодым человеком таинственной профессии, таинственной национальности, „товарищем Эдуардом“. Крики, угрозы расстрела составляли вокруг них ту особую атмосферу, тот всегдашний вихрь, в котором оба вращались».
Разбор дел, чинимых Саенко, не имел ничего общего с судебным следствием. Это было сплошное убийство.
«Среди нашей монотонной жизни, - пишет В. Смиренномудренский, - мы с особенной жутью ожидали приближения рокового автомобиля „товарища Саенки“. Каждый раз он вырывал несколько жертв и убивал - да, просто убивал, стрелял или рубил, смотря по настроению».
Смиренномудренский приводит образец разбора дел Саенкой. Это было уже в то время, когда добровольцы приближались к Харькову. Власти решили расправиться со своими жертвами. 22 июня в каторжную тюрьму явилась комиссия по разгрузке тюрьмы: Саенко в сопровождении председателя чрезвычайного трибунала Буздалина и члена трибунала Пятакова.
«Начался разбор. «Встать всем в один ряд!» - скомандовал Саенко. И торопливо, переходя от одного к другому, без всяких документов, не давая возможности даже в кратких словах изложить суть дела, комиссия по разгрузке давала заключения. Впереди меня стоял полковник Зарубин, инвалид с рукой на перевязи.
- За что сидите?
Лицо у Саенки вдруг задергалось, и в каком-то припадке исступления, весь белый, с красными пятнами, он задал ему роковой вопрос:
- Вы офицер?
- Да, я инвалид.
- Без разговоров сюда, к расстрелу!
- Позвольте, выслушайте.
- Нечего говорить. Сейчас же к расстрелу, к стенке!
И Саенко быстро подошел ко мне:
- Вы кто?
- Я прапорщик в отставке по болезни. Имею отставку от советских властей.
- Оставить, - коротко сказал Буздалин.
Но товарищу Саенке достаточно слова «офицер». Он записал меня к себе на бумажку и положил в карман; я понял, что стал обреченным».
Жизнь в заключении и казни
Самая жизнь заключенных представляла из себя сплошную, тягучую пытку. Арестованные толпились в грязных зараженных подвалах в сырости и тесноте. Так, например, в помещение 7Ч9 аршин было втиснуто 53 человека.
Кормили плохо. Если же родные приносили что-либо заключенным, администрация чрезвычайки устраивала своеобразную коммуну, распределяя принесенные продукты между всеми обитателями чрезвычайки, причем отделяла на свою долю львиную часть.
Были введены принудительные работы, грязные и унизительные. Комендант Сумской Судаков, любил сам присутствовать при этом. Ему доставляло особое наслаждение смотреть, как почтенные люди, особенно духовного звания, занимались очисткой отхожих мест, выбирая нечистоты без лопаты, голыми руками.
Но даже принудительные работы, поначалу казавшиеся такими страшными, потом радовали заключенных, так как давали им возможность убивать время. Худшей пыткой было нравственное состояние. Обвиняемые никогда не знали своей участи.
Существовала камера № 7 - камера обреченных. Но туда же доставляли и для «воздействия», т. е. для ускорения следствия и получения данных от упорствующих. Здесь с клиентами шел самый беззастенчивый торг, в результате которого апартаменты чрезвычайки были завалены ценными вещами, винами, закусками, конфектами. Толпящимся в грязных подвалах, ожидавшим ежеминутно расстрела, нередко приходилось слышать гул оргий, происходивших в верхних этажах.
«Ночами мрачный и молчаливый Чайковский дом жутко оживал, - пишет Носович, - хозяева его, как ночные птицы ночью, развертывали вовсю свои крылья. В ночи царило особое возбуждение. Окна дома были ярко освещены, доносились какие-то пестрые звуки, странное веселье. Зачастую музицировали. „Товарищ Эдуард“ сам играл на мандолине и фортепьяно. И вдруг резкие звуки выстрелов: раз, два, три! Мы знали, что напрактиковавшиеся палачи убивали обычно одной пулей и, считая выстрелы, знали, сколько порешено».
Заключенные, подползая к окнам, могли видеть уводимых к расстрелу.
Носович рассказывает:
«Иные из моих товарищей наблюдали за казнью из окон. Сам я, кроме одного раза, никогда этого не делал! Улица была ярко освещена электричеством и почти полной луной. На безлюдье четко выделялись три группы по две фигуры в каждой, на значительном расстоянии следовавших друг за другом. Фигура в белом - заключенный, ведомый к расстрелу, в одном белье, с руками, завязанными сзади, - и черное пятно сопровождающего.
И, странное дело, никого не приходилось вести насильно! Все шли сами, мелкой, ускоренной походкой, почти бегом, так что сопровождающие едва поспевали за ними. Мне живо напомнило это морской, залитый солнцем берег и купающихся, спешащих броситься скорей в освежающую воду«.