Русская жизнь
№31, июль 2008
Телевизор
* НАСУЩНОЕ *
Драмы
Телевидение
У газеты «Коммерсант» есть замечательная традиция - каждое лето обозреватель Арина Бородина опрашивает руководителей федеральных телеканалов на предмет того, что в уходящем телесезоне они считают своим и чужим главным успехом, своим и чужим главным поражением и чего ждут от нового сезона. И каждый год Константин Эрнст, Антон Златопольский, Владимир Кулистиков и другие уважаемые люди рассказывали об одном и том же. Эрнст хвастался новым высокорейтинговым шоу вроде «Фабрики звезд» или «Ледникового периода», обещая в дальнейшем что-нибудь еще более сногсшибательное и красивое. Златопольский делился гордостью по поводу очередного сериала, с большим успехом прошедшего в эфире «России», и анонсировал новые многосерийные блокбастеры. Кулистиков настаивал на том, что главное в эфире - это криминальные хроники, с некоторых пор ставшие фирменным блюдом НТВ, и выражал надежду, что и в дальнейшем телезрителя будут радовать новые скандалы, интриги, расследования.
И так каждый год - до сих пор. А сейчас вдруг почему-то телевизионное начальство в один голос заговорило какими-то новыми словами.
Златопольский, «Россия»: «Главная неудача сезона - отсутствие принципиально новых телевизионных проектов». Кулистиков, НТВ: «Жду оживления. Монолитизм выходит из моды… Если дебаты действительно станут нормой, взойдут новые телезвезды, появятся новые телеперсонажи, а следовательно, подтянется и тот зритель, который пока замкнут в интернетно-газетном коконе». Наконец, дуайен телевизионного начальства Эрнст, «Первый канал»: «Для нас сезон 2007-2008 годов во многом последний сезон того, что называлось новым российским телевидением… Та модель, которая была выработана и на протяжении почти 15 лет реализовывалась в российском эфире, оказалась уже съедена до корки… За 15 лет мы потеряли часть аудитории, думаю, что, к сожалению, наиболее активной и интеллектуальной».
Это говорят руководители телекомпаний, подаривших России программу «Максимум» и шоу «К барьеру», Малахова-старшего, лечащего мочой, и Малахова-младшего, который тоже большой молодец, передачу «Вести недели» и «Танцы со звездами». В их исполнении речи о выходящем из моды монолитизме и о съеденной до корки модели выглядят примерно так же естественно, как речи о гуманизме в устах начальников гестапо. И мы можем возмущаться по этому поводу или смеяться, - но, судя по всему, борьбу с пережитками предыдущей восьмилетки на отечественном телевидении возглавят все те же телевизионные боссы.
Моряки
На заседании Морской коллегии вице-премьер Сергей Иванов говорил о кадровом голоде, который испытывает российский флот. Помимо прочего он сказал, что считает ненормальной ситуацию, при которой только 9 процентов выпускников морских вузов остаются работать в России, и что «если молодого специалиста приглашает на работу не государственная структура, а частная или иностранная компания, то они должны либо возместить государству затраченные на подготовку специалиста средства, либо вкладывать средства непосредственно в его обучение». «Дело дошло до абсурда, - считает Иванов, - государство вкладывает средства в подготовку работников для иностранных и частных компаний».
Так получилось, что я работаю в журнале «Русская жизнь», имея при этом как раз высшее морское образование, поэтому упрек Сергея Иванова принимаю и на свой счет и испытываю по этому поводу некоторую неловкость. Но, мне кажется, еще большую неловкость должен испытывать сам вице-премьер, который считает, что выпускники морских вузов должны работать в «государственных структурах». Ситуация, при которой государство само становится игроком на рынке судоходства (да и не только судоходства, прямо скажем), пытаясь при этом использовать свои прямые функции в конкурентной борьбе с «иностранными и частными компаниями» - это гораздо больший абсурд, чем обучение моряков (которые, к слову, в конце концов расплатятся с государством налогами) в вузах за государственный счет.
Силовики
Вполне традиционная (эдакий сериал) тема для этой рубрики - публичная полемика между руководителями российских силовых ведомств, ставшая в последние месяцы гораздо более распространенным явлением, чем раньше. Новый сезон взаимных упреков и намеков открыл генпрокурор Юрий Чайка, заявивший о необходимости проверки опубликованных в СМИ сведений о том, что глава Следственного комитета Александр Бастрыкин владеет риэлторским бизнесом в Чехии. Речь идет о статье депутата Госдумы Хинштейна в «Московском комсомольце», в которой выражена обеспокоенность тем, что зарубежный бизнес делает Бастрыкина уязвимым для вербовки иностранными спецслужбами, а в конце (это фирменная черта каждого хинштейновского произведения)- просьба считать статью в МК официальным запросом в Генпрокуратуру. Запрос, как видим, до адресата дошел - впрочем, не стоит считать этот случай примером эффективности свободной прессы. Просто сейчас, когда еще не закончился процесс реструктуризации органов власти после майской смены президента и правительства, Генпрокуратура пытается вернуть себе ряд следственных функций, ранее переданных Следственному комитету. О необходимости такого перераспределения полномочий говорил, в частности, министр юстиции Александр Коновалов на совещании законодателей в присутствии президента. Скорее всего, очередная антибастрыкинская кампания в прессе стала элементом информационной поддержки «прокурорского реванша», являющегося, в свою очередь, элементом все того же бесконечного сериала про «чекистский крюк», который как начался прошлой осенью, так до сих пор и продолжается.
Бабочка
«Взмах крыла бабочки может вызвать ураган», - нет, это не японская поэзия. Это эстонская проза. Президент Эстонии Томас Ильвес, выступая в Ханты-Мансийске на конгрессе финно-угорских народов, с помощью этой красивой метафоры напомнил собравшимся, что из 24 финно-угорских народов государственную независимость имеют только финны, венгры и эстонцы (собственно, бабочка - это Эстония, а взмах крыла - это ее выход из состава СССР), и что «очень важно, чтобы эти бабочки не взмахнули крылом в ненужное время и в ненужном месте».
Это действительно была, может быть, самая красивая и самая скандальная политическая речь последних лет. Не сказав ничего прямо, Ильвес, по сути, призвал к выходу из состава России население доброй половины ее территорий (кроме уже упомянутых венгров, финнов и эстонцев, большинство финно-угров живет в нашей стране), в том числе наиболее нефтеносных. Неудивительно, что все закончилось скандалом - выступавший вслед за Ильвесом глава международного комитета российской Госдумы Константин Косачев произнес антиэстонскую речь, во время которой президент Ильвес демонстративно покинул зал. В общем - скандал на пустом месте.
Российские политики и журналисты до сих пор обсуждают случай в Ханты-Мансийске, чаще всего упрекая Ильвеса в бестактности и провокаторстве. Все так - речь про бабочку действительно была наглой политической провокацией. Но важно учитывать (а никто почему-то не обращает на это внимание), что почва для такой провокации была подготовлена совсем не эстонской стороной. Несколько лет подряд Россия в лице своих политиков и дипломатов старательно делала из Эстонии своего главного внешнеполитического врага. Известная поговорка про слона и козявку в этом случае использовалась парадоксальным образом - именно слон изо дня в день ныл, умоляя козявку (ладно, не козявку - бабочку) стать его врагом. В том, что вызов наконец-то принят, мог убедиться каждый, кто наблюдал за форумом в Ханты-Мансийске. И значит, нас ждет новая волна российско-эстонской полемики, бессмысленной и беспощадной.
Как здорово все-таки, что эта полемика не имеет ничего общего с реальной международной политикой.
Игра
Новая народная забава - всероссийский конкурс «Имя Россия», в рамках которого страна посредством телефонного и интернет-голосования должна выбрать 12 самых выдающихся деятелей своей истории. Тройка лидеров пока выглядит так: на первом месте - Иосиф Сталин, на втором - Владимир Высоцкий и на третьем - Владимир Ленин. В таком виде тройка дает повод многим комментаторам рассуждать о том, как ужасна симпатия многих россиян к тиранам, и о том, какого черта между ними делает Высоцкий.
На самом деле интересно в истории с «Именем Россия» - то, насколько нынешние промежуточные (и, скорее всего, честные) результаты будут отличаться от тех, которые объявят в эфире телеканала «Россия» при подведении итогов проекта. В том, что они будут отличаться, сомнений нет и быть не может - бесспорно то, что Сталин и Ленин в сегодняшней России гораздо более популярны, чем Столыпин и какой-нибудь Ярослав Мудрый, но бесспорно и то, что федеральный телеканал никогда не пойдет на то, чтобы признать Сталина самым популярным деятелем русской истории. А значит, незадолго до объявления итогов тройка лидеров радикально поменяется, и будет ли это иметь отношение к мнению участников голосования - большой вопрос. Похожая история, между прочим, была недавно с аналогичным проектом «Семь чудес России», когда в течение всего голосования по Южному федеральному округу лидировала ингушская крепость Вовнушки, за которую активно голосовали кавказские националисты и против которой выступали националисты русские, но в конечном списке чудес никаких Вовнушек не оказалось, они уступили свое место политкорректному Эльбрусу.
Понятно, что все это не более чем телевизионные игры. Но ситуация, когда у людей вначале спрашивают их мнение, а потом все делается «как надо», - такая ситуация выходит далеко за пределы телевизионных забав.
Линдерман
Один из функционеров запрещенной в России партии национал-большевиков Владимир Линдерман, более известный как Абель, оправдан судом Центрального района Риги. Линдермана обвиняли в попытке государственного переворота, покушении на президента республики и в хранении взрывчатки. Первые два пункта были исключены из обвинения еще до суда, а доводы обвинительной стороны по хранению взрывчатки суд счел неубедительными.
Таким образом закончилась длившаяся много лет и казавшаяся бесконечной история выдачи Линдермана латвийской стороне. За эти годы Абеля несколько раз задерживала российская милиция, но каждый раз что-то спасало его от депортации, и иногда даже казалось, что вся эта история про тяжкие обвинения - не более чем миф, а Латвия для Линдермана - как терновый куст для Братца Кролика из известной сказки.
История взаимоотношений Линдермана и латвийского государства начиналась в те далекие времена, когда партия нацболов стояла на таких же позициях, на которых сегодня стоят какие-нибудь «Наши», то есть была вполне реальным врагом Латвии. За это время все поменялось, нацболы стали врагами России (перестав, по принципу «враг моего врага», быть врагами Латвии), и давнее уголовное обвинение, предъявленное Абелю, теперь выглядело странно. Рижский суд эту странность устранил, а с ней устранил и всю проблему конфликта между лимоновцами и Латвией - ведь теперь у них нет взаимных претензий. Признав Линдермана виновным, латыши могли бы обеспечить ему всеевропейскую славу, - но разумно избежали такой перспективы, оправдав скандального политика и завершив тем самым историю нацболов в Латвии.
В тот же самый день, когда в Риге судили Линдермана, в Москве лимоновцы устроили акцию протеста в приемной российского МИДа, требуя от дипломатов участия в судьбе Абеля. Абель, однако, был оправдан без дипломатических усилий со стороны России, зато участники акции в МИДе теперь стали фигурантами уголовного дела по факту принадлежности к экстремистскому сообществу. Теперь их будут судить и, может быть, даже посадят - потому что Россия слишком великая держава, чтобы брать пример с Латвии.
Шапиро
Владимир Шапиро - новый герой первых полос газет и вообще очень колоритная личность. Владимир Шапиро - это киллер, и я называю его этим нехорошим словом, не боясь получить от него иск о защите чести и достоинства. Потому что киллером Владимира Шапиро признал суд еще два года назад, осудив его на 19 лет колонии за убийство директора ООО «Феникс» Валентины Корнеевой, не отдававшей банку МЕНАТЕП принадлежащее «Фениксу» помещение магазина «Чай» на Покровке, а также за подстрекательство к убийству мэра Нефтеюганска Владимира Петухова и к покушениям на убийство директора компании East Petroleum Евгения Рыбина и управляющего делами ЗАО «Роспром» Виктора Колесова. В свое время Шапиро заявил на суде, что все убийства, к которым он имел отношение, были инициированы скрывающимся в Израиле бывшим акционером ЮКОСа Леонидом Невзлиным, однако сейчас, летом 2008 года, неожиданно выяснилось, что еще в 2005 году, во время следствия, Шапиро дал показания и против Михаила Ходорковского, заявив, что Невзлин только оплачивал убийства, которые были нужны не ему, а бывшему президенту ЮКОСа.
Протокол допроса трехлетней давности на заочном суде по делу Невзлина предъявил представитель Генпрокуратуры Александр Кубляков. Почему прокуратура молчала о показаниях Шапиро раньше - загадка, но теперь эти показания могут стать весомым основанием для предъявления новых обвинений Михаилу Ходорковскому. И если ему действительно предъявят обвинение в убийствах, о которых говорит Шапиро, то слухи о скором освобождении самого знаменитого российского заключенного так и останутся только слухами.
Вот такая идет игра. Единственное, что не вполне понятно - кто ее ведет. Ведь не прокурор Кубляков же, и даже не киллер Шапиро.
Терентьев
Блоггер из Сыктывкара Савва Терентьев получил год условно за свой, теперь уже знаменитый, комментарий в «Живом журнале» под названием «Ненавижу ментов сцуконах». Сыктывкарский суд счел Терентьева виновным в действиях, направленных на возбуждение ненависти либо вражды по отношению к социальной группе (ст. 282 УК РФ). Социальная группа - это те «неверные менты», в ненависти к которым признался Терентьев, и хотя в тюрьме блоггер сидеть, слава Богу, не будет (прокуратура просила дать ему два года лишения свободы), факт «антиментовского» высказывания суд признал преступлением. Поскольку комментировать тут особенно нечего (приговор идиотский, обвинение абсурдно, Терентьев прав - какие могут быть возражения?), хочется, пользуясь случаем, сказать несколько слов о двести восемьдесят второй статье УК РФ.
Двести восемьдесят вторая статья - это такой римейк пятьдесят восьмой статьи сталинского Уголовного кодекса. Это статья, по которой каждый, если на то будет воля прокуратуры или даже милиции, может быть отправлен на нары за неосторожное высказывание, за злую реплику, за косой взгляд. Эта статья парализует общественную мысль и культуру, потому что общественная мысль и культура невозможны без радикальных заявлений, без крайних форм самовыражения. При этом к реальному уровню жестокости и ненависти в обществе эти крайние формы самовыражения не имеют решительно никакого отношения. Люди не любят милиционеров не потому, что блоггер Терентьев написал о них в ЖЖ. В Ингушетии убивают и взрывают не потому, что сайт «Ингушетия. ру» ведет агитацию за крепость Вовнушки в конкурсе «Семь чудес России». Погромы в Кондопоге случились не из-за того, что кто-то кого-то в интернет-форуме обозвал чуркой. К тому же существование двести восемьдесят второй статьи и правоприменение по ней не остановили ни погромов, ни убийств, ни ненависти. Двести восемьдесят вторая - это инструмент сведения личных и политических счетов, и место ей - не в Уголовном кодексе, а в учебнике истории, в главе «Это не должно повториться».
Надеюсь, ее когда-нибудь отменят.
Олег Кашин
Лирика
***
«Самая народная из народных артисток»? - не знаю; для меня она была - вопреки амплуа и репертуару - совершенной романтической героиней. Таким сильным оказался удар первой роли Мордюковой: девушка редкой и строгой одухотворенности - Ульяна Громова. «А у Ули глаза были большие, темно-карие, - не глаза, а очи, с длинными ресницами, молочными белками, черными таинственными зрачками, из самой, казалось, глубины которых снова струился этот влажный сильный свет» («Молодая гвардия»), - и Мордюкова с первой роли сохранила этот свет и пронесла по всем своим экранным жизням. Он был и в одесской управдомше, и во всехней провинциальной теще с олимпийским мишкой на груди, и в кормящей комиссарше, и в холеной фестивальной барыне, и в больной, полубезумной старухе на воровских фотографиях желтых газет. И мне казалось всегда, что ее легендарные «органичность», «стихийность», «эпичность» и «русскость» все равно уступали заглушенному романтическому началу, отступали перед низким, сосредоточенным голосом комсомолки-смертницы: «Печальный демон, дух изгнанья, летал над грешною землей». Девушка с косами читает Лермонтова, над головой дрожит тусклая лампочка, за окном оккупированный Краснодон, скоро ее расстреляют - и сбросят в шахту.
И больше так никто уже не прочтет.
***
Пылко обсуждается скандал: приглашенная в прямой эфир «Маяка» блондинка Ксения Собчак жестоко и, в общем-то, беспричинно обхамила блондинку-ведущую Катю Гордон. Хамила и унижала долго, вкрадчиво, не без сладострастия, а Гордон, связанная служебным этикетом, не могла ответить симметрично - и в итоге проиграла, по крайней мере, эмоционально. Все остались при своих: Собчак укрепила репутацию «хабалки» и «язвы», а Гордон органично (пусть и не вполне заслуженно) вошла в роль «интеллигентки, умученной хабалкой». Коллегиальная солидарность - на стороне Кати, но с другой стороны: именно СМИ и занимались несколько лет подряд окормлением этого гламурного голема, инвестициями в блистательные пустоты, сочинением смыслов для того, в чем смысла быть не может по определению, - что ж теперь сожалеть. Породили - убивайте, а возмущаться уже ни к чему. Кампания по деконструкции девицы Собчак начата ею самой, осталось только включиться. Если блондинку в шоколаде чуть поскрести, какая субстанция обнаружится? «Противогаз в студию», - как сказал бы Якубович.
***
Вот интересно: к омбудсмену республики Коми чаще всего обращаются с жалобами на неправомерный рост тарифов ЖКХ и монетизацию льгот. Все-таки в регионах права человека - прежде всего его социальные права, и никакая «свобода слова» или, к примеру, «собраний» по насущности не будут стоять в одном ряду с правом на крышу над головой. В командировках мне не однажды приходилось испытывать чувство неловкости, когда заходит извечный женский разговор «а почем у вас»: люди с доходом в пять-семь тысяч на семью платят «коммуналку» за свои хрущевки в среднем три тысячи - в два раза больше, чем я за квартиру в Москве. Или вот барачный домик - квартира две тысячи, удобства общие, печное отопление, на электроплитке кипят пеленки (памперсы не по карману).
***
Новый товар на московской vanity fair - такси за 7 и 10 тысяч рублей в час, «Майбах» и «Роллс-Ройс». И всего за 3 тысячи можно промчаться на «Порше Кайенне». В спросе нет сомнения («пыль в глаза», как и прежде, - самый востребованный в столице товар), но только если «Майбахи» и «Роллс-Ройсы» не будут девальвированы клетчатым гребнем. Вообще же новость приятная: активизируются брачные аферисты обоих полов, ободрятся самозванцы всех мастей, и всякий офисный насекомый сможет социально уесть бывшую возлюбленную, с ветерком промчавшись под ее балконом.
***
Реклама виагра-пластыря («входит через кожу»); главный ингредиент - вытяжка из какой-то карликовой пальмы. Из карликовой, значит, - и к половому гигантизму? Они бы еще карельскую березу назначили.
***
Хорошему детскому доктору Леониду Рошалю присвоено звание «Брэнда России» (именно так, через «э»); теперь он в одной компании с владельцем цементного производства, аптечной сети, модельерами, банкирами и прочими титулованными трейдмарками.
Смеяться над добрым доктором как-то неловко - ему дали, он и взял, подумаешь. Но все-таки, все-таки - потрясающе двусмысленное награждение. Неужели детское здравоохранение (да и взрослое тож) - именно то, чем мы можем хоть сколько-нибудь гордиться или, тем более, продавать? Читаю новость про Рошаля - в соседнем окне на мониторе, сплошной строкой - отчаянные воззвания к благотворителям: кровь, лекарства, умирают, денег, денег, денег, умоляю вас.
***
Что народится, если скрестить знаменитую детскую правозащитную организацию «Змееныш» (Свердловская область) с детским же противопожарным движением «Юный огнеборец» (Тульская область)? Облая драконья глотка, пожирающая эпического героя с мечом. «Огнеборцу» дали небольшой грант, как некоммерческой организации, - самое время ждать взрыва детской пиромании.
***
На территории ВВЦ установлены 8 автоматов с газировкой. Сказать бы ура, да язык не повернется: ассортимент удручающе тривиален - минералка, «Байкал», да и стаканчики, говорят, одноразовые. Это подлый новодел, профанация, а не благородная ностальжи.
***
Приятельница взяла в роддом ноутбук, пишет письмо: «Принципиально ничего не изменилось, кроме обезболивания. Все боятся стрептококка, как и двадцать лет назад! Каменный век! Не понимаю, почему карманный интернет - это обыкновенно, а простая дезинфекция им не по силам?» Читая, вспомнила, что на днях закончился судебный процесс над главврачом одного из роддомов Новосибирской области (Тугачинский район), где скончались трое младенцев. Разбирательство показало, что инфекция возникла на фоне бытовой неустроенности: на всю больницу - один титан с горячей водой, а при нем - одна кружка на все акушерско-гинекологические нужды. И нет, это не проблема бедности, это кондовое убеждение властей в том, что «раньше рожали - и теперь не помрут». Вспомнилась демографическая жалоба крестьянина Лизара из одноименного рассказа Вересаева: «Сокращал Господь человека, жалел народ. А таперичка нету этого. Ни войны не слыхать, везде тихо, фершалих наставили».
***
Краем глаза смотрю фильм по РТР. Скромная, но благородная подмосковная девушка подбирает на улице большого строительного босса (мачо, холост) - поддат, избит, без гроша, бывает. Дальше, понятное дело, межклассовый коитус - и деловар оказывается тем самым поганым точечным застройщиком, кто выселил гуманитарную девушку из ее родового арбатского переулка. Деловару стыдно. «Мы меняем политику компании», - утром объявляет он партнеру. Дух добра одолевает силы подлости и злобы.
Все понятно, и, наверное, лучше такая «социальная ответственность» масскульта, чем никакая, - сентиментализация людоедов, мелодраматизация острейшей и трагичнейшей социальной проблемы. Но как же мутит, Боже мой, как тошнит, - словно авторы предложили зрителю разделить их омерзение к соцзаказу.
Евгения Долгинова
Анекдоты
Выпей, доча
Жительница Курского района Курской области осуждена к лишению свободы за жестокое обращение с трехлетней дочерью и вовлечение ее в систематическое употребление спиртных напитков.
Курский районный суд вынес обвинительный приговор в отношении 32-летней жительницы Курского района Ирины Сергеевой (фамилия и имя изменены) по ст. 156 Уголовного кодекса Российской Федерации «Неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего родителем, соединенное с жестоким с ним обращением» и ч. 2 ст. 151 Уголовного кодекса Российской Федерации «Вовлечение несовершеннолетнего в систематическое употребление спиртных напитков».
Следствием и судом установлено, что Сергеева, являясь матерью шестерых несовершеннолетних детей, их воспитанием не занималась, бродяжничала, оставляя малышей без присмотра, в компании с сожителем пропивала детские пособия. В 2005 году детей изымали из семьи, поскольку их жизнь и здоровье были в опасности. Тогда Ирина не была лишена родительских прав, детей вернули, поверив ее обещаниям изменить свой образ жизни.
В 2007 году Ирина снова стала увлекаться спиртным, по отношению к детям проявляла жестокость. Особенно доставалось ее трехлетней дочке, которую она била за любую естественную в ее возрасте «провинность».
Помимо рукоприкладства Ирина использовала другой способ управлять поведением дочери. Чтобы малышка успокоилась и не шумела, женщина давала ей выпить пива, а если дочь, наоборот, вела себя замкнуто, заторможено, не играла с другими детьми - наливала ей водки или самогона.
9 января 2008 года в семье едва не случилась трагедия. Распивая спиртное по поводу дня рождения одного из своих сыновей, Ирина угостила трехлетнюю дочку самогоном. Через пять минут девочка сама подошла к столу и выпила еще стопку спиртного. В наказание за это мать несколько раз ударила дочь, в результате чего малышка потеряла равновесие и сильно ударилась головой о шкаф. Через некоторое время у девочки началась рвота и она потеряла сознание. Ее доставили в больницу и сразу поместили в реанимацию, поставив диагноз: «Синдром жестокого обращения с ребенком, сотрясение головного мозга, ушибленная рана правой теменной области, множественные ссадины и ушибы туловища и конечностей, алкогольное опьянение».
В отношении Сергеевой было возбуждено уголовное дело. Суд признал ее виновной в совершении инкриминируемых преступлений и назначил наказание в виде одного года шести месяцев лишения свободы с отбыванием наказания в колонии-поселении. Кроме того, по требованию прокурора района суд обязал осужденную выплатить в пользу дочери 5 000 рублей в качестве компенсации морального вреда. В защиту прав и интересов шестерых несовершеннолетних детей прокурором района предъявлены иски о лишении родительских прав как самой Сергеевой, так и ее сожителя, который является отцом четверых детей, и о взыскании с ответчиков алиментов на содержание детей. 18 июня 2008 года исковые требования прокурора удовлетворены в полном объеме.
В настоящее время приговор суда вступил в законную силу.
Трехлетняя девочка пьет самогон и водку. Когда надо взбодриться.
А когда надо, наоборот, успокоиться, пьет пиво.
Обычно выпить ей дает мама, но не всегда. Бывает, что трехлетняя девочка выпивает по собственной инициативе.
Трехлетняя девочка подошла к столу и хлопнула стопарик самогона. Нравится потому что. Приятно. Самогону все возрасты покорны.
В связи с этим случаем вспомнил одну публикацию журнала «Юность» перестроечной эпохи. Год примерно 1989-й или 90-й. Повесть с претензией на авангардизм, автора не помню. Действие происходит в отдаленном будущем. Государства упразднены, Земля поделена между стихийными вооруженными бандформированиями, своего рода пиратскими армиями. Имеет место абсолютно свободное хождение наркотиков и, как следствие всего вышеизложенного, тотальная деградация и вымирание населения. Пиратским армиям уже некого вербовать в свои ряды, и они начинают вербовать сначала подростков, а потом, когда и подростки заканчиваются, детей. На стенах появляются объявления о вербовке двухлетних детей, при этом двухлетним детям обещают любые наркотики в любых количествах совершенно бесплатно. Такой, если можно так выразиться, авангардный ход. Автор эпатировал публику, публика кривилась в усмешке. Дикая, нелепая выдумка, что с житейской, что с литературной точек зрения. «Автор перегнул палку, увлекся». Это тогда так казалось.
И вот - автор оказался в некотором роде провидцем. Пусть до разрушения государств и воцарения пиратских армий пока еще далеко (хотя, кто знает), но трехлетняя девочка уже подошла к столу и хлопнула стопарик самогона. И она явно не одна такая.
Везучие фальшивомонетчики
Суд Приволжска Ивановской области прекратил уголовное дело в отношении двоих 16-летних подростков. Они купили в двух киосках ряд товаров, заплатив за них книжными закладками в виде 100-рублевых банкнот.
12 марта подростки купили в киоске шесть книжных закладок в виде денежных купюр по 100 рублей. В этот день в другом киоске один подросток купил за одну закладку пачку сигарет и получил сдачу 89 руб. 50 коп. На другую закладку он там же приобрел жевательную резинку и получил еще 88 руб. 50 коп. В тот же вечер друзья в другом киоске купили фломастеры и клеящий карандаш и получили 184 рубля сдачи.
28 марта было возбуждено уголовное дело по хищению из первого киоска, а 12 мая - из второго. На предварительном слушании потерпевшие заявили ходатайство о прекращении уголовного дела в связи с примирением. С учетом раскаяния ребят в содеянном, их возраста, полного возмещения ущерба и положительных характеристик суд прекратил дело по не реабилитирующим основаниям.
Я всего один раз видел фальшивую купюру. Хотя, может быть, и гораздо больше, просто не заметил. Это было в самом начале 90-х, во времена дикой инфляции. Еще имели хождение старые советские купюры, но они уже почти ничего не стоили. Это была большая пачка зеленых трехрублевок. То ли зарплату выдали, то ли еще что-то - не помню. Помню только, что эта большая пачка банкнот тянула максимум долларов на десять. Среди этих трехрублевок была одна, отличающаяся от других. Если приглядеться. Рисунок такой же, цвет такой же, только бумага другая, не шершавая, а, скорее, гладкая. И краски слегка расплывались. В общем, было видно - фальшивка. Хотя, конечно, при быстром пересчитывании большой пачки денег ее можно было и не заметить. Надо сказать, что от этой фальшивой банкноты исходило нечто неприятное. Не зловещее, а какое-то дурное, немного мерзковатое. Трудно объяснить, но факт - я очень отчетливо почувствовал что-то такое, лукавое, нехорошее. Помню до сих пор.
Как можно спутать книжную закладку с настоящей купюрой - не очень понятно. Бумага ведь совершенно другая. Да и на таких «сувенирных» деньгах обычно есть какие-то обозначения, что, мол, деньги не настоящие. Не иначе, какое-то коллективное помутнение рассудка, сразившее одновременно трех киоскеров.
И еще - везучие они, эти ребята. Сначала ухитрились на ровном месте обвести вокруг пальца трех, судя по всему, взрослых и вполне вменяемых людей. А потом счастливо избежали уголовной ответственности. К чему, интересно, приведет такое везенье…
Сильнее страсти, больше, чем любовь
Сразу трое жителей Чувашии, запертые женами в квартирах во избежание запоя, получили травмы, пытаясь выйти через балконы.
Как сообщает пресс-служба МВД республики, в частности, тяжелую травму позвоночника в минувшие выходные получил 42-летний житель города Шумерли, попытавшийся выйти из дома через балкон на третьем этаже.
Вернувшись с заработков, мужчина ушел в глубокий запой, и жена решила запереть его в квартире.
Мучимый жутким похмельем, глава семьи решил во что бы то ни стало раздобыть спиртное. Он связал между собой несколько простыней и стал спускаться по ним с третьего этажа. Но в какой-то момент самодельный канат развязался, и бедняга рухнул вниз. Уже в больнице мужчина узнал, что полез с балкона совершенно напрасно: перед уходом сердобольная жена оставила в холодильнике бутылку пива.
Также с переломами попали в больницу в минувшие выходные еще один шумерлинец и 57-летний житель Чебоксар. Их жены тоже пытались спасти мужей от запоя, заперев дома. Но жажда выпить оказалась сильнее.
Можно сказать, двойная ирония судьбы. Ирония судьбы первой степени - это наличие бутылки пива в холодильнике. Человек искал спасения от похмелья, а спасение мирно ожидало его в холодильнике. Ирония судьбы второй степени - понятное дело, что одна бутылка пива проблемы бы не решила. Мужик выпил бы эту бутылку в два глотка, а потом связал бы простыни и полез бы с балкона за добавкой. Что такое бутылка пива для серьезно пьющего человека, пребывающего в тяжелом похмелье.
Надо было не бутылку пива в холодильнике оставлять, а хотя бы литр водки, и на видном месте. Тогда бы, глядишь, и обошлось.
Дмитрий Данилов
* БЫЛОЕ *
Колхозная лира
Крестьянские литературные опыты в ранней советской прессе
После революции рабочих и крестьян, бывших ранее «никем», решено было сделать «всем». Дать порулить страной, наделить семью хлебами социалистической собственности. Ну а еще привить вкус к свободному художеству. В самом деле: если кухарка может управлять государством, почему она не может писать хорошие стихи и прозу? И вот наряду с политграмотой населению предложили литературный ликбез. В широко известном в 1920-е журнале «Комсомолия», например, наряду с фельетонами и агитками публикуются чуть ли не трактаты по поэтике. Пролетарской молодежи популярно объясняли, что есть слово и образ, что есть метафора и метонимия, разбирали, что такое хорошо и что такое плохо в литературном тексте и что общего имеет его создание с производством… ну, скажем, знаменитой златоустовской стали. А крестьянин чем хуже? Производственная эстетика, правда, не совсем его стихия, но колхозные будни - чем не предмет для крестьянской лиры?
Органом для поэтического ликбеза стал «Крестьянский журнал» - приложение к знаменитой «Крестьянской газете», о которой Лев Троцкий говорил: «„Крестьянская газета“ есть необходимейшее средство для правильного влияния крестьянства на всю жизнь государства». В том числе, надо понимать, и чисто литературного. В «Крестьянском журнале» печатают заметки «Против шаблона», «О факте и художественном вымысле» и т. п. Колхозники внимают наставлениям и - шлют в редакцию тысячи стихов, которые приходится мерить не страницами, но килограммами.
Крестьянское творчество весьма своеобразно. Авторы «от сохи» не грешат излишним натурализмом, зато умело стилизуют новый революционный быт под былинность: «Да благословит нас рука Всевышняго на борьбу со злыми ворогами честного народа». Их предельно неточные, намекающие рифмы и экстатичность персонажей отлично передают стихию деревенской витальности. «И подсолнечник немного свернул голову к лучу»…
Пастораль. Буколики. Вергилиева лира не заржавела.
Или наоборот - приговор революционного трибунала, обличительная речь Катона: «Ты напрасно бренчишь серебром, бабка, поздно с тобой рассуждать…»
Редакция газеты не раз и не два пеняла авторам на небрежность, на «технические срывы» и «отсутствие рифм». А напрасно.
Если в огнедышащих опусах пролетария угадываются домны и стальной скок, то в крестьянских видна разделенная любовь к природе и столь же истовая ненависть к старому миру. Искренность, наивность, революционный запал и косноязычие сообщают образам невиданную силу.
Один современный поэт утверждает: главное ведь - это чтобы было, что рифмовать. А если есть, что рифмовать, то можно и не рифмовать. Истинная правда.
«Крестьянский журнал», 7 апреля, 1929 г. (приложение к «Крестьянской газете») Учеба и критика (в помощь начинающему писателю)
В потоках стихов
Мы получаем сотни стихов в день.
Не шутка, а факт: одна организация в прошлом году запрашивала редакцию одного крестьянского издания о том, как ей переслать и можно ли переслать стихи одного из членов этой организации весом в… двадцать четыре килограмма.
Вот что принесла нам почта за день. Непосредственно в адрес «Крестьянского журнала» присланы стихи 18 авторами, всего 60 стихов. Прозы же получено от 10 авторов, всего 16 рассказов…
Принимая во внимание, что в месяце 30 дней, а в среднем в день получается 100 рукописей, в месяц мы будем иметь 3 000 рукописей, или примерно 400 рассказов и 2 600 стихотворений. Правда, разница весьма разительная.
Но обратимся к самому материалу. О рассказах говорить не будем. Посмотрим стихи.
Побледнела луна немного,
Уступила место дню.
И подсолнечник немного
Свернул голову к лучу и т. д.
Это стихи П. Шелякова. Присылает он не впервые. Мы давали ему много советов. Подчеркиваем ему неудачные места. Делаем пометки на полях, приписываем: «Обратите внимание на технику, есть срывы, нет рифмы, так как у вас рифмуется: себе - вышине, дню - землю, дню - к лучу».
Вблизи деревни на полях
В закрытую картину пашен
Старанье вложено крестьян
В художество навозных пятен.
И дальше идет такая же путаная фразеология вроде «художества навозных пятен». Подпись французскими буквами «Афлекол» и приписка «К оплате».
Возвращаем без оплаты. Нужна еще огромная работа.
Третье:
Необъятный простор темно-синего неба
В вечерней тиши тонет в тысячах звезд,
И стоит радиомачта,
Простирая на снег исполинскую тень.
Это стих Ф. Егорова.
Что другого посоветуешь, кроме того, что надо учиться технике стиха? Этот совет и даем.
Четвертое:
Ты напрасно бренчишь серебром,
Бабка, поздно с тобой рассуждать.
Твои деньги с двуглавым орлом
Власть советов не будет брать.
Это пишет Мартин Кислый. Остроумно, но неудачно. Серебро и царское принимается. Перечеканить можно.
Пятое:
Зажглося утро новое,
В полях туман седой и мгла,
Вскипело сердце молодое,
Что путь иная пролегла!
Или:
Сегодня траур носим.
В нас слезы пали сгоряча.
Скорей заветы сполним
Мы дорогого Ильича.
Это пишет С. Д. Ендовицкий. Пишет он не первый раз. Бранит редакцию, что она не помещает его стихов. Но что же сделаешь? У автора страдает грамматика: путь - не она, а он. Слезы упали у нас, а не в нас, заветы выполним, а не сполним. Поневоле отвечаешь: надо подзубрить грамматику. Без этого ничего не поделаешь.
Шестое. Тов. Ф. Д. Лой, обращаясь к сохе, говорит:
Былые годы дарованием
Ты жизнь паскудную вела.
Природа нашим знанием
В твоем пределе цвела.
Каким «дарованием», что значит «в твоем пределе цвела», спрашиваем мы автора, и стихи возвращаем с отметкой таких путаных мест.
Тов. А. Соболев в стих. «Дровосек» говорит так:
Размахнулся. Топор просвистел
И с силой врезался в дерево,
И удар за ударом направлял я в цель,
Ну, и нагрелся же здорово.
Ничего, как будто. Живо и грамотно. Но где же тут стихи?
Тов. А. Андреев, рассказывая о приехавшем из города докладчике, говорит так:
В избе-читальне газеты шумели.
Сгустилась крестьянская рать.
А под вечер в нардоме запели,
Коля сделал о боге доклад.
И вот Скороспешкин пишет:
Ночь, сугробы, хаты,
В хатах огоньки,
Вечер полосатый
Над снегом висит.
Новая читальня
Тоже под холстом.
Вечер обручальный
Синим полотном.
Техникой стиха, как видим, автор овладел, а в самом описании никак не разберешься. Что это за вечер обручальный. Ни полосатых вечеров, ни обручальных вечеров мы как будто не знаем.
Про крестьянина-труженика и про тяжелую крестьянскую работу пишет тов. Т. И. Грищенко:
Он заботится сделать и рано встает,
В работе до поздней зари.
Усталые руки, по пальцам нагруженным,
Как шпанские вишни сидят музали.
Всем этим авторам мы должны сказать вот что. Очень трудно, почти невозможно писать стихи, не следя за тем, как и о чем пишут другие. Как писали поэты старые, что такое стихи, как они строятся и чем отличаются от рассказа, заметки, статьи и очерка. И еще вот что. Это, пожалуй, основное. Без повышенной грамотности в деле писания стихов далеко не уйдешь. Это непреложная истина, о которой должны знать те десятки и сотни авторов, стихи которых потоками льются на столы редакций.
А. Малюшинский
«Крестьянский журнал», 4 февраля, 1929 г. В помощь начинающему
Против шаблона
В массе присылаемых нам рукописей очень редко попадаются рукописи, которые сразу можно было бы пустить в печать. Каждое стихотворение или рассказ, прежде чем окажется напечатанным, не раз возвращается автору с нашими советами. Эта переписка очень ценна, но иногда и очень курьезна.
Недавно был такой случай: один из начинающих прислал нам рассказ с описанием проделок бабки-знахарки в деревне. Бабка лечит ребенка «недопечка». Кладет его голого на 5 минут в печь, накаленную докрасна, и вынимает невредимым. Мы ему в письме указываем на этот случай как на образец художественной неправды. Автор возвращает рассказ и пишет в письме: «Я уменьшил страдания ребенка на четыре минуты. Вместо 5 минут он у меня лежит в печке 1 минуту». А в тексте рассказа другими чернилами была перечеркнута цифра 5, над ней сначала поставлено 3, потом только единица. Получился анекдот.
Многие товарищи все же добились того, что их стали печатать. Думается, что тут все дело в настойчивой и упорной работе авторов, в серьезном и внимательном отношении их к литературной учебе.
Особенно много сейчас рассказов о коллективах. Это понятно. Деревня ломается, деревня стоит перед большим вопросом. Но обычно по первым двум-трем строкам видно все содержание рассказов на эту тему. Их пишут так. Несколько крестьян-бедняков не живут, а мучаются со своими сошками. Всем сразу приходит на ум коллектив, трактор и пр. Они организовались. Сразу начинается не жизнь, а масленица.
Еще одна из любимых тем начинающих - это всевозможные проделки кулака в деревне. Но и тут не обходится без однообразия.
Перед нами восемь рассказов. Это из почты за день. Из них четыре о кулаках, три бытовых и один исторический.
Рассказы о проделках кулаков удивительно похожи друг на друга. Как и о коллективах, пишут с первого же слова: «Кулак Обдирало со своим другом Разуваевым выпивали самогонку…» и т. д.
Через полстраницы: «Митька, комсомолец-селькор, шел из нардома» и т. д.
Отгадайте, читатель, что будет написано дальше? Ну, конечно, селькора убьют! И думать нечего. Нетрудно догадаться, чем закончится рассказ: Митька умрет. Кулака с его ватагой строго-настрого накажут. У всех таких рассказов нет особенных, неожиданных переплетений и замысловатостей.
Вот вам рассказ т. Ялымова «В глухом переулке шум». Дана ночь. В церковной сторожке заседает церковный совет. Прямо говорится, что это было «тайное» заседание. Поп закрывает заседание лозунгом: «Да благословит нас рука Всевышняго на борьбу со злыми ворогами честного народа». Дальше дается то, что «по штату положено»: четверть самогона. Разливает, безусловно, поп.
Вслед за этим дается общее собрание бедноты в нардоме. Им горячо докладывает товарищ Петров о деятельности совета. Учитель Рогов помогает. «Собрание кончается дружными рукоплесканиями и криками „правильно“ да еще почему-то „бис“. Но не все были довольны ораторами». Здесь читатель может задать вопрос:
«А кто же их речами не был доволен?»
Этим автор подготавливает «шум в глухом переулке».
Раз читатель заранее знает о «тайном» в сторожке, то он и все остальное знает. Неожиданного уж ничего нет для нас. У автора так и рисуется дальше - «по маслу»: «В глухом переулке» встречаются активисты двух данных собраний, вот вам и «шум».
Тов. Расчехняев не кровожадный. Его рассказ «Друзья-приятели» написан о том, как торгаш с помощью кулаков пытается пролезть в кооперацию. Но не без шаблона тоже. Начинается рассказ так: «А ну, по маленькой! - поднимал хозяин стакан с хитрым прищуром глаз». Через две строчки: «Больше всех я плачу налог, больше всех!» Потом ругают кооперативных работников, пьют «до белых риз» и подписывают заявление, заготовленное хозяином. Где просят уволить приказчика кооперации, а на его место назначить организатора попойки. Все это дано «с плеча». У торгаша, вероятно, сложнее происходила такая операция. Весь рассказ представляет собою «зачин», «завязку». Тема широко-общественная, но автор сделал так, что все похоже на бред кулацкой компании. В жизни что-нибудь происходило после эдаких «заявлений», а читатель может думать, что это только пьяный бред.
Тов. Французов прислал рассказ «Пожар». Читатель ждет беды от одного заглавия. Нужно бы подходить к беде похитрее, чтобы не всполошить насторожившегося читателя. Автор сразу отталкивает. Рисует так: «Кулак Чапурин накачивает водкой Мишку Гвоздева». Ни с того ни с сего хлопает по столу кулак кулаком и говорит: «Ну, Мишка, умей водку жрать - умей и дело делать!» Через пару строчек: «Мишка на цыпочках подходит к сараю» (какие уж тут «цыпочки», когда он пьян «в доску»!) Зажигает склад колхоза. По пьянке налетел на что-то. Сломал себе ногу. Народ застает Мишку. Хотят бросить в огонь. Председатель колхоза отвоевывает его у народа и везет к себе в дом, потом в больницу. И все это так ласково, так любовно! «Во, дескать, гляди, читатель, какие лютые наши враги! А мы с христианским обхожденьицем!» Почему кулак обязательно груб, почему обязательно водка, отчего непременно Мишка - поджигатель, когда он нигде не показан плохим парнем? Нужно все обосновать, мотивировать, как говорят литераторы.
Бытовые рассказы тоже шаблонны. До сих пор очень многие пишут о неравном браке. Посмотрите, как это преподносится. Осень. Вечер. Избушка «на курьих ножках». Лучина. Прялка.
«Так ты отца не хочешь слушать, девчонка? Сама хозяйкой будешь, да еще тебе не так!»
Ну, мать, конечно, помягче:
«Кать, Кать, - говорит, - он хоть и вдовец, да еще не стар» и пр.
Без побоев в таких случаях неловко. Старик добренько выпарывает веревкой свою дочку. Та вырывается и… думаете, в совет, в ячейку? Нет, махнула с обрыва «в ледяную смесь реки Выми». Это рассказ тов. Дьяконова.
Может быть, и есть такое в быту, но это уж избито, изжевано. Даже в самых глухих уголках Союза и то есть с кем посоветоваться и «найти управу» на таких родителей. В этой старой теме трудно сказать новое слово без нового дела. Новое дело автором не тронуто.
С языком у всех наших авторов дело обстоит крайне плохо. Дадим слово самим авторам.
«От неподвижной боли Мишка очнулся» или: «Слышишь! - утвердительно и твердо сказал Иван». А то еще и так: «Уже я являюсь селькором как шестой год».
Беда в том, что авторы хотят перепрыгнуть через одну необходимость: необходимость уменья грамотно излагать свои мысли на бумаге.
О языке действующих в рассказе лиц приходится писать каждому автору. Самое больное место даже у тех, кто уже печатался. Все люди в присылаемых сочинениях говорят почти одинаковым языком. Даже если пишут о людях из разных социальных групп - все равно, одна цена. Врач говорит, как и бабка-повитуха, пономарь - как поп, а то еще похлеще. Это же неверно! В жизни люди родятся в одной семье, учатся в одной школе, но у каждого «свой почерк». Авторам следует в это вдуматься. Кулак не обязательно пьет, не обязательно он глупышка. Их хитросплетения иногда следственные власти распутывают годами. Селькор - большой человек, герой. Но это вовсе не значит, что его необходимо рисовать невинненьким, беленьким, бескровным. Он живет полнокровной жизнью, вместе с другими, а не взаперти в нардоме. Всех, о ком хочется писать, нужно изучать, ко всем нужно присматриваться. Шаблон - скучная вещь.
А. Дьяченко
«Крестьянский журнал», 8 апреля, 1929 г. В помощь начинающему писателю
О факте и художественном вымысле
«В моем рассказе описан действительный факт из жизни, а потому прошу его напечатать».
«Случай, который я описываю в моем рассказе, был у нас в деревне в прошлом году»
«В моем стишке все факты. Думаю, что напечатаете без задержки».
Это - выдержки из многочисленных препроводительных бумажек к рассказам и стихам, которые посылают начинающие писатели в редакции журналов. И еще. Зачастую мы, начинающие, готовы метать гром и молнию на головы редакторов.
Как! Вы говорите, что рассказ не правдив и не жизненен? А знаете ли вы, что я взял его из действительной жизни?
В самом деле, нет ли и впрямь придирки со стороны редакции в этом вопросе? Ведь кому, как не начинающему писателю, особенно живущему в деревне, наблюдающему крестьянскую жизнь, а то и просто живущему этой жизнью, доподлинно эту жизнь знать и правдиво о ней писать? И вдруг нам говорят, что наши рассказы нежизненны. Явная ошибка, явное непонимание наших произведений, а то и просто придирка. Такое решение готовы вынести вы. Но не лучше ли раньше просто разобраться в этом вопросе серьезнее и подробнее его рассмотреть. Всякий ли факт является жизненным, всякое ли описание факта будет литературным произведением, рассказом, стихотворением и т. д.?
Возьмем такую вещь, попробуем описать трудовой день крестьянина. Начинаем.
«Крестьянин Иван встал рано. Умылся. Помолился богу. Спросил у жены, готов ли завтрак. Она ответила, что готов. Иван сел завтракать. После завтрака пошел во двор и стал запрягать коня. Потом выехал в поле и стал пахать. В полдень пообедал. Потом пахал до самого вечера, а вечером приехал домой. Отпряг лошадь. Зашел в избу. Сказал жене, чтобы собирала ужин. Поужинал. Вылез из-за стола. Помолился и лег спать».
Вот и кончился трудовой день.
Скажите, факт это или нет?
Конечно, факт.
Правдивый факт?
Конечно, правдивый. Ведь, в самом деле, так и проходит день крестьянина-пахаря.
Конечно, здесь сказано без всяких подробностей; здесь не сказано, стегал или не стегал Иван своего коня кнутом, не сказано, хорошо или плохо ходила лошадь в упряжке и какая на ней была упряжка, но факт все-таки остается фактом. Выдумки нет.
Но вправе ли мы винить того редактора, который бы вдруг нам сказал по поводу такого факта: «Неинтересно. Не надо. Нежизненно».
Но прежде чем говорить об этом праве, обратимся опять к тому же самому факту.
- Неинтересно, - говорит редактор. А нам-то читателям, интересно? Или мы не знаем, что каждый крестьянин утром встает, что он завтракает, что ему нужно сначала запрягать лошадь, а потом выезжать в поле.
Ново ли это для нас?
Конечно, не ново. Мы все прекрасно об этом знаем.
Жизненно ли?
Нет, нежизненно. Редактор, пожалуй, вполне прав. Написано-то про жизнь, а жизненного мало. Не сказано, как вставал крестьянин, как он себя чувствовал, как умывался и где, что ел за завтраком, какая у него лошадь, как он разговаривал с женой, как запрягал лошадь.