Малов Владимир Игоревич
ЗАО \'Дом Кукушкина\'
МАЛОВ Владимир
ЗАО \"Дом Кукушкина\"
1
Поток пассажиров, выплескивающийся из недр метро к выходу, был в этот утренний час плотно спрессованным и бесконечным, однако старший сержант, дежуривший в верхнем вестибюле станции \"Дмитровская\", не упускал своим цепким профессиональным взглядом ни единого лица. Этому способствовало занятое им исключительно удобное место - возле мраморной колонны, которую словно специально поставили как раз напротив эскалатора для такой цели.
Во-первых, колонна сужала место для прохода, так что пассажиры шли в непосредственной близости от милиционера. А во-вторых, в случае необходимости за ней можно было укрыться и вести наблюдение незаметно.
Время от времени старший сержант останавливал кое-кого для проверки документов, но с миром отпускал. Боковым зрением он умудрялся замечать еще и тех, кто с правой от него стороны ступал на эскалатор, движущийся вниз. При всем при этом он успевал вовсю заигрывать со стоящим рядом напарником женского пола. Младший сержант Зина хихикала и то и дело легонько била своей ладошкой по крепкой ладони старшего сержанта.
Часам к девяти, как обычно, поток стал заметно редеть. Старший сержант совсем уже было собрался позволить себе и напарнику заслуженную передышку, удалившись в комнату милиции, до которой от колонны было рукой подать. Там можно было бы попить чаю, поскольку в наличии были и кипятильник, и бутерброды, заботливо завернутые женой, да и Зина наверняка что-то захватила из дома. И как раз в этот момент эскалатор поднял наверх подозрительную личность.
Старший сержант не спускал с нее глаз. Когда личность поравнялась с колонной, милиционер профессиональным движением выбросил вперед руку, преграждая ей путь. Напарник, даром, что женского пола, дело свое тоже знала: младший сержант сейчас же обошла задержанного сзади, чтобы в случае чего отрезать ему путь к бегству.
Однако личность и не делала таких попыток, она законопослушно стояла на месте. Старший сержант, окинув единым коротким взглядом снизу вверх кроссовки, джинсы и куртку, из-под которой виден был серый свитер, сосредоточенно изучал ее лицо, особое внимание уделяя нижней части. Так прошло секунд пять.
- Борода, - произнес наконец милиционер с хорошо заметным удовольствием, - усики.
- Ну так что же? - отозвался задержанный почти весело. - Или Дума, никак, приняла закон о запрете бород и усов?
- А вот умничать с нами не надо, - сказал старший сержант внушительно и стал осматривать верхнюю часть лица. Еще секунд через пять он с тем же удовольствием заключил: - Волосы длинные, редкие... Морщинка поперек лба... Давайте-ка, гражданин, пройдем!
- Вы бы хоть документы проверили, - попросил задержанный бородатый человек, похоже, чуть-чуть забеспокоившись. - Они в полном порядке.
- Там и проверим, гражданин! - старший сержант, словно бы спохватившись, взял вдруг под козырек, а потом слегка подтолкнул задержанного в сторону двери, подле которой мягким синим цветом приветливо светилась табличка с надписью \"милиция\".
- Это недоразумение какое-то, - произнес бородатый человек, но, делать нечего, пошел, чувствуя, как по нему скользят любопытные взгляды благонадежных граждан, пробегающих мимо. Спиной он ощущал, что младший сержант идет сзади...
***
Особого волнения задержанный пока не испытывал. Документы у него действительно были в полном порядке, так что недоразумению предстояло вполне благополучно разрешиться. Вдобавок бородатый и усатый человек был исследователем по призванию и потому ожидал дальнейших событий не без доли определенного интереса.
Уже подходя к двери с табличкой, он даже развеселился, вдруг припомнив, что в последний раз имел инцидент с милицией, причем опять-таки в метро, лет двенадцать назад, во времена бесшабашной и еще безусой и безбородой своей юности. Надо честно признать, тогда милиционер был в чем-то прав, поскольку дело происходило очень поздним вечером и после веселого студенческого застолья.
За дверью оказался короткий узкий коридор со стенами тускло-зеленого цвета, а в конце его еще одна дверь. Дальше была маленькая комната без окон, где старший сержант указал задержанному на стул казенного типа, а сам уселся за стол. Подперев подбородок обеими ладонями, милиционер снова стал изучать бороду, длинные редкие волосы и морщинку поперек лба. Девушка младший сержант встала у порога.
Задержанный пожал плечами, положил на соседний стул свою потертую сумку и, не дожидаясь приглашения, извлек из кармана куртки видавший виды паспорт. Старший сержант раскрыл его без особого интереса и недоуменно поднял брови:
- Умников Александр Юрьевич... Почему Умников? Что за Умников такой?
- Умников это моя фамилия, - ответил задержанный с достоинством.
Блюститель порядка небрежно отложил паспорт в сторону. В его руках вдруг оказался лист бумаги с черно-белой фотографией и коротким текстом под ней. Старший сержант сосредоточился и вновь стал придирчиво изучать лицо задержанного, теперь то и дело сверяясь с фотографией. При этом лицо самого милиционера постепенно становилось все светлее.
- А фамилия Дуров, например, вас не удивляет? - поинтересовался задержанный. - Очень в России распространенная. Могу еще сказать, что у нас в лаборатории одно время работал Ипполит Михайлович Шизиков...
Старший сержант оставил его слова без внимания.
- Так, - произнес он многозначительно и оглянулся на младшего сержанта.
- Да он это, он! - отозвалась девушка-милиционер. Голос у нее неожиданно оказался низким, чуть ли не мужским. - Тут и думать нечего!
Старший сержант кивнул и потянулся к телефонной трубке. Бородатый человек с длинными редкими волосами проводил взглядом движение его руки. В душе задержанного стала нарастать тревога, но он постарался ее подавить. Вероятно, подбодрил себя Александр Юрьевич Умников, бдительные милиционеры приняли его за кого-то другого, находящегося, не исключено, в федеральном розыске. Сейчас все уладится, старший сержант получит по телефону какие-то разъяснения, в конце концов блюстители порядка принесут свои извинения, и он пойдет по своим делам дальше.
Однако при зловещей формулировке \"федеральный розыск\", пришедшей на ум, задержанный ясно ощутил, как по спине пополз противный липкий холодок.
- Послушайте, - заговорил он. - У меня есть при себе и другие документы. Вот удостоверение, - он положил на стол зеленую книжечку. - Я сотрудник лаборатории по выбросам в атмосферу... Ученый-эколог иными словами. Кандидат наук, между прочим. И паспорт в полном порядке. Есть прописка... впрочем, теперь это у вас, вроде, называется регистрацией.
- Документы подделать нетрудно, гражданин, - назидательно молвил старший сержант и стал набирать номер, - сами знаете. А купить еще проще. В наше-то время! На каждом углу все продается. Можно хоть академиком стать, только деньги плати. По нашим данным никакой вы не Умников и вовсе не Александр Юрьевич. И не сотрудник по этим... как вы там сказали?
Задержанный покрутил головой.
- Бред какой-то! Давайте в мою лабораторию позвоним.
Старший сержант снова оставил его слова без внимания. Он продолжал набирать номер, и постепенно во всем его облике происходила перемена. Он как-то подбирался, лицо становилось все напряженнее. Похоже было, вот-вот старший сержант встанет из-за стола и вытянется во фрунт. Набрав последнюю цифру, он и в самом деле встал, чтобы отрапортовать в трубку:
- Станция \"Дмитровская\" Тимирязевско-Серпуховского радиуса, докладывает старший сержант Козлов. Похоже, товарищ подполковник, взяли мы его!
Немного послушав, что говорил в ответ на такой доклад неведомый подполковник, старший сержант произнес еще несколько отрывистых слов:
- В верхнем вестибюле, товарищ подполковник, при выходе с эскалатора. Нет, никакого сопротивления не оказывал. Ведет себя тихо.
Он еще немного послушал трубку и наконец завершил весь этот короткий разговор такими словами:
- Есть, товарищ подполковник! Не беспокойтесь, товарищ подполковник! Ждем, товарищ подполковник!
Покосившись на задержанного, старший сержант сначала аккуратно положил трубку и только потом сел.
- Какое сопротивление? - совсем уж растерянно, но все же стараясь, чтобы голос звучал твердо, вымолвил кандидат наук. - Что тут вообще происходит?
Старший сержант весело оглянулся на младшего сержанта. Девушка-милиционер в ответ лучезарно улыбнулась и с готовностью объяснила:
- Поймали мы тебя, вот что тут происходит, - сказала она с явным удовольствием. - Далеко ты, стало быть, не ушел.
- Послушайте, да вы в своем уме? - отчаянно вопросил задержанный, и у него вдруг и в самом деле возникло острое ощущение того, что находится он вовсе не в отделении милиции, а в палате для психически нездоровых. - Куда я должен был уходить? Я шел к себе на работу! В лабораторию!
- Вот сейчас приедут за тобой и разберутся, куда ты шел, - пообещала низким голосом младший сержант. - По полной программе разберутся. Мало не покажется.
Но старший сержант после доклада подполковнику заметно стал мягче. Возможно, от осознания добросовестно выполненного милицейского долга.
- Вы, гражданин, поймите все, как надо, - заговорил он, словно бы даже извиняясь. - Наше дело милицейское, а тут на вас поступила ориентировочка. На все станции метро, вокзалы, аэропорты, посты ГИБДД, ну и так далее, как полагается. И все приметы совпадают, - он вновь скользнул взглядом по бороде и длинным редким волосам. - Не мы вас взяли бы, так кто-то другой. Даже удивительно, что вы досюда смогли беспрепятственно доехать. Так что советую пока посидеть спокойно. Если выяснится, что вы действительно Умников, так ступайте, как говорится, гражданин Умников, с миром. А если не Умников... ну, тогда сами должны знать. Курить будете? - он подвинул задержанному пачку сигарет.
- Не курю, - отозвался тот глухо. - И вообще, так и знайте, я буду жаловаться! В конце концов, мы в правовом живем государстве или нет? Вам слова такие знакомы - презумпция невиновности?
Старший сержант неодобрительно покачал головой, усмехнулся, и убрал сигареты в карман.
- Вот вы как, значит, заговорили, гражданин, - молвил он с горечью. Ну-ну, тогда сидите и ждите.
- Кого мне ждать-то? - спросил задержанный потерянно.
- Скоро увидите, кого, - пообещал старший сержант. - Да небось и сами знаете, кого, гражданин.
Кандидат наук поднял глаза к потолку, как будто именно там надеялся увидеть спасительный выход. Теперь ему было совсем уж не по себе. Этот день вообще начался как-то неудачно. Когда собрался завтракать, вдруг выяснилось, что не работает микроволновка, надо чинить, а зарплата когда еще, да и что это за зарплата, тем более, большая ее часть уходит на всякие компьютерные прибамбасы, главное увлечение жизни.
Потом, когда уже подъезжал к \"Дмитровской\", вспомнил, что забыл дома дискету с рабочими материалами. Значит, в лаборатории, в общем-то, делать было и нечего, разве что поиграть с Петей Кудрявцевым с третьего этажа в моднейшую игру \"Противостояние Метагалактик\", благо компьютеры обоих научных сотрудников к взаимному удовольствию давно уже связаны сеткой.
Ну, а кульминацией всех неприятностей стали эти разнополые идиоты в милицейской форме, поджидающие его при выходе с эскалатора.
Внутренний голос настойчиво подсказывал экологу, что неприятности только начинаются. Случаются же в этом неустроенном государстве, - то и дело приходится читать! - страшные милицейские ошибки, влекущие за собой непоправимые последствия и сломанные судьбы. Но ничего другого не оставалось, приходилось ждать. Вот только кого и чего ждать?
2
Для начальника отдела безопасности Михаила Владиславовича (так, по имени-отчеству, да еще сквозь зубы, шеф именовал его в плохие минуты, а в добрые, в настроении, звал попросту Михеем, но, понятно, не сейчас) последние несколько дней прошли в страшном, невыносимом напряжении. Ожидать можно было всего, в том числе и непоправимого. О том, что тогда, даже думать не хотелось.
Он почти не спал, то и дело звонил разным людям по всем телефонам или сам отвечал на звонки. Шеф выходил на связь не слишком часто, но интонации раз от разу были все ледянее.
Когда от мрачных предчувствий становилось совсем невмоготу, Михаил Владиславович, будь то день или ночь, вызывал шофера Юру, а также Тихона и Бориса, и вся компания усаживалась в джип и принималась носиться по Москве по произвольным маршрутам, а, вернее, куда у Юры глядели глаза. Эти трое тоже явно нервничали, а быстрая езда, вроде, всем приносила хоть какое-то облегчение.
Вот и в это утро было тоже самое: джип мчался по Беговой, приближаясь к Ваганьковскому мосту, до этого метались по Москве уже часа полтора, то и дело меняя направление. Но когда мобильник, который Михаил Владиславович часами не выпускал из ладони, в очередной раз зазвенел и завибрировал, начальник отдела безопасности каким-то сверхъестественным чутьем понял: сейчас услышит именно то, чего ждет и боится.
Похолодев, он нажал на кнопку, выслушал, что сказал ему Степа, почувствовал, как кровь бросилась в голову, и хриплым голосом отдал Юре распоряжение. В следующую секунду джип развернулся через двойную осевую линию и полетел в обратном направлении. Ехать, слава Богу, было недалеко...
***
Злосчастный эколог Александр Юрьевич Умников, заточенный в комнате милиции станции метро \"Дмитровская\", между тем, продолжал ждать. И хотя ожидание продлилось совсем немного, буквально минут пятнадцать, специалисту по выбросам в атмосферу и они показались вечностью.
Но вот наконец в коридоре послышались быстрые гулкие шаги, дверь стремительно распахнулась, и кандидат наук даже подался на стуле вперед. Он полагал, что на пороге появится группа людей в милицейской форме, возможно, вооруженных, и возглавляемая, может быть, тем самым неведомым подполковником, которому старший сержант отдавал рапорт по телефону.
Однако в комнату буквально ворвался маленький, очень подвижный человек средних лет в безукоризненном костюме, модно завязанном галстуке и очках в тонкой оправе. За спиной его маячили две внушительного вида личности с недобрыми чертами широких лиц, но в столь же прекрасно пошитых костюмах.
Не теряя ни секунды и не обращая ни малейшего внимания на старшего и младшего сержантов, человек подбежал к экологу вплотную и впился взглядом в его лицо. Потом забежал слева и осмотрел эколога в профиль. Произведя такой же осмотр с правой стороны, человек от удовольствия даже прищелкнул пальцами, и лицо его озарилось безумной, нечеловеческой радостью. Он промычал что-то нечленораздельное, довольно чувствительно ткнул эколога кандидата наук левым кулаком в бок (в правом незнакомец сжимал мобильник), а потом даже дернул его за бородку, как бы проверяя, не фальшивая ли.
Но, убедившись, что нет, шустрый человек взял себя в руки. Он уселся на стул рядом с экологом и бросил короткий взгляд на своих спутников. Те сейчас же вышли из комнаты, но, удивительное дело, вместе с ними удалились и оба милиционера.
Незнакомец и кандидат наук остались одни. Эколог набрал в грудь воздуха, чтобы высказать все, что он думает, но рта раскрыть не успел, потому что шустрый человек, разжав правый кулак, уже вовсю сыпал в мобильник короткими отрывистыми фразами:
- Это я, Михе... Михаил Владиславович. Нашли, все в порядке. Да, это он, сомнений нет. Станция метро \"Дмитровская\". Нет, это не Юго-Запад, здесь где-то рядом Савеловский вокзал. Степа сам приехал, все уладил. Выезжаем сейчас же. Да нет, он ведет себя смирно. А что еще ему остается делать? Прослежу, прослежу, конечно!
В следующее мгновение мобильник исчез, теперь не в кулаке, а во внутреннем кармане пиджака, но шустрый незнакомец без паузы продолжал говорить теми же рублеными фразами, на этот раз уже обращаясь к экологу:
- Хочется, конечно, ругаться! Ты сам понимаешь! Да что там ругаться! Готов был построгать тебя на куски. Хлопот ты нам всем доставил... выше крыши! А если бы с тобой что случилось? Ты даже не представляешь, что тогда. Да мир бы перевернулся! И далеко ли до беды, если все тебе здесь чужие? Но не могу, не могу ругаться, потому что восхищен! Вернее, вот только сейчас, как отпустило, почувствовал, что восхищен!
Последовала короткая пауза, затем удивительный монолог возобновился:
- Как все устроил, высший класс! Это же надо придумать, спрятался в мусорном баке! Ну, наблюдательность! А время как точно рассчитал! Вот что значат выдающиеся способности! А, главное, не побоялся, не побоялся, бросился в неизвестность, как головой в омут!
Незнакомец одобрительно покачал головой и продолжал свою тираду. Смысл ее все больше и больше ускользал от ошарашенного кандидата наук:
- Да что я о способностях! Какие у тебя способности? Способности - это у кого попало! Вот у меня способности. А ты у нас гений! Так про тебя и написано во всех книгах, я специально интересовался! Ну, ладно, погулял и хватит! Пора тебе на рабочее место! Кстати, и чего тебе у нас не нравится?! Живешь, как сыр в масле! Давай, поднимайся, брат, слава Богу, что все позади!
Шустрый человек стремительно вскочил со стула и потянул вконец потерявшего способность соображать эколога за рукав. Но тут же, словно чем-то внезапно пораженный, отпустил и теперь стал внимательно разглядывать уже не лицо Александра Юрьевича, а его куртку, свитер и синие линялые джинсы. Осмотрев все, он весело хмыкнул, опять с ощутимой силой ткнул кандидата наук кулаком и в следующую секунду затараторил дальше:
- Постой-постой! А во что ты одет? Вот голова, только сейчас заметил! Чувствую, чего-то в тебе не хватает, а теперь понял. Да где ты все эти куртки-свитера раздобыл? Неужели с кого-нибудь, - тут незнакомец даже подмигнул, - сдернул? Ну, - человек широко развел руками, - снимаю шляпу! Гений во всех, так сказать, сферах человеческой деятельности. Впрочем, вроде, я повторяюсь. Ну, давай, вставай, поехали! Пора, брат, пора!
- Куда поехали? - выдавил из себя эколог. Все это время он смотрел на незнакомца широко открытыми ошалелыми глазами. Кандидату наук все больше и больше казалось, что он стал жертвой какого-то удивительного нелепого наваждения, и что оно вот-вот пройдет. Однако пока не проходило, а только становилось еще нелепее.
- И вообще, кто вы такой? - спросил кандидат наук тупо. - И за кого меня принимаете? Тут какая-то ошибка, я бы даже сказал, чудовищное недоразумение...
После таких его слов лицо человека озарилось сначала безграничным удивлением, а затем неописуемым восторгом. Он даже с силой хлопнул себя ладонями по бокам.
- Вот это да! Вот этого я никак не ожидал! Вроде бы замечал, что ты пытаешься с Викой ворковать и слова подбираешь, но чтоб так чисто!
В одно мгновение он метнулся к двери, распахнул ее и поманил двух своих широколицых спутников. Те вошли встали у порога.
- Вы только послушайте, как он теперь говорит! - воскликнул человек. Телефон ему больше не нужен! За три дня добился в чужом языке полного совершенства! Бесподобно! Неслыханно! А бы вы так смогли?!
- А нам это надо? - ответил один из внушительных людей вопросом на вопрос. - Мы тоже, вроде, говорить можем.
- А телефон у него при себе? - поинтересовался второй. - Не дай Бог потерял или продал, хозяину это не понравится, а отвечать кому?
Эколог помотал головой. Больше всего ему теперь хотелось проснуться и убедиться, что все происходящее лишь сон. Незнакомец же, оглядев людей у порога с головы до ног, поморщился.
- Конечно, вам это не надо! - бросил он презрительно. - Вам надо только виски хлестать, да на джипах гонять с девицами. А человек, всего-то три дня прошло, заговорил не хуже вашего. Ну-ка, еще что-нибудь скажи, - он повернулся к Александру Юрьевичу. - Ну хотя бы... Телефон, в самом деле, при тебе или нет?
- Да вы что, спятили что ли все тут? - выкрикнул эколог отчаянно. Какой еще телефон? Ну прямо дурдом, сумасшедший на сумасшедшем! Какие-такие три дня?
Незнакомец назидательно поднял вверх указательный палец.
- Вот так! Слыхали?! Чистая русская речь. Гений! А вы, глаза бы мои на вас не глядели... Эх! - он махнул рукой и завершил: - Встали, поехали!
Один из внушительных субъектов тут же оказался справа от злосчастного кандидата наука, а второй слева. Две руки в одно мгновение подняли эколога на ноги. Секунду спустя, крепко поддерживаемый за локти, он уже был в коридоре. Краем глаза он успел заметить, что шустрый человек неуловимым движением подхватил его видавшую виды сумку, в которой лежала совершенно непозволительная для научного сотрудника роскошь - очень дорогой крошечный ноутбук, крутая модель, приобретенная ценой жестокой многомесячной экономии. Но это была совершенно необходимая дань всепоглощающему, страстному увлечению.
В коридоре, помимо знакомых экологу старшего и младшего сержантов, вдоль стен стояли еще несколько милиционеров, и один из них, как машинально отметил эколог, действительно с погонами подполковника. Еще он отметил, что маленький юркий человек на прощанье сунул подполковнику руку, и тот пожал ее с очевидным почтением, если даже не с подобострастием.
- Благодарю за оперативность, Степан Аркадьевич, - значительно сказал человек.
- Службу свою знаем и несем исправно, - ответил подполковник, Константину Петровичу, передайте, что кланяюсь.
Кошмарное наваждение между тем продолжалось. Все, что происходило с ним дальше, эколог отмечал уже как бы со стороны, с внезапно появившимся чувством полнейшего равнодушия.
Крепко поддерживаемый с двух сторон, кандидат наук сначала был выведен в верхний вестибюль станции метро \"Дмитровская\", а затем в подземный переход и наконец на улицу. Здесь у тротуара был припаркован сверкающий черным металликом огромный красавец-джип. \"Сузуки Гранд Витара\", машинально прочитал эколог иностранные надписи на задней дверце.
В следующее мгновение он уже сидел на заднем кожаном сиденье, а справа и слева от него были оба внушительных субъекта. Маленький же человек в очках разместился впереди, рядом с креслом водителя. Джип моментально сорвался с места и понесся вперед по Дмитровскому шоссе, но у гостиницы \"Молодежная\" развернулся в обратную сторону.
Маленький шустрый человек обернулся назад.
- Ну и где же ты был все эти дни? - поинтересовался он. - Там, в ментовке, расспрашивать, конечно, было ни к чему, а здесь все свои. И вообще расскажи, на что ты рассчитывал? Ушел-то от нас без денег, без документов. А вокруг чужой мир. Ты даже представить не в состоянии, насколько он для тебя чужой.
Услышав слово \"документы\", эколог встрепенулся. Он извлек из кармана сразу все - и паспорт, и зеленое удостоверение сотрудника лаборатории по выбросам, и даже невесть как завалявшийся в кармане старенькой куртки ветхий читательский билет Политехнической библиотеки. Не тратя лишних слов, он протянул все документы вперед.
Повернувшись к экологу вполоборота, человек развернул паспорт.
- Умников Александр Юрьевич, - прочитал он вслух и поднял взгляд на кандидата наук. За стеклами модных очков зажегся веселый огонек. - А почему, собственно, Умников? Что это за Умников такой?
- Фамилия у меня такая, - растерянно сказал кандидат наук.
- Хорошо хоть Академиковым не стал. Или Президентиковым, - весело отозвался человек.
Три его спутника в ответ на юмор гоготнули. Человек перевернул страничку паспорта.
- Родился в... словом, тридцать один год от роду господину Умникову. Место рождения, понятно, Москва, столица нашей родины.
Он закрыл паспорт.
- Удостоверение, естественно, на то же имя? - человек взял зеленую книжечку. - Ну, естественно! А еще мы имеем... это что такое? Читательский билет, выдан в... э-э... Да, хорошо придумано, не подкопаешься.
Он сложил документы аккуратной стопочкой и убрал к себе в карман.
- Вот, учитесь, господа хорошие, - обратился он ко всем остальным пассажирам джипа. - Все на лету схватывает, во всем умеет разобраться! В момент освоился в чужой обстановке, все, что нужно, раздобыл! Если б не наша доблестная милиция, далеко бы пошел человек. Ладно, потом расскажешь, где такие документы делают. Может и нам еще пригодится! Жизнь она штука непредсказуемая. По себе знаешь!
Человек усмехнулся, похлопал кандидата наук по плечу. Эколог машинально отдернул плечо и бросил затравленный взгляд направо. Если быстрым движением дотянуться до ручки двери, вдруг промелькнуло у него в голове, вытолкнуть этого бугая по правую руку наружу, а потом выпрыгнуть самому...
- Э, взгляд-то у тебя нехороший, - сказал человек, словно прочитав его мысли. - Перенервничал, наверное! Сейчас мы это поправим. Думал, не пригодится, да, видно, не обойтись. Тихон, побеспокойся!
В руке бугая, сидящего слева, неведомо откуда вдруг оказалась модная вещь - дорогая плоская фляжка, обшитая кожей. Бугай справа обеими руками запрокинул голову эколога назад, и тот, помимо своей воли, стал глотать какую-то жидкость, неожиданно оказавшуюся вполне приятной на вкус.
А уже в следующее мгновение он ощутил удивительное спокойствие и умиротворение. На душе у кандидата наук стало хорошо, все люди в джипе теперь казались удивительно милыми и приятными попутчиками, а сама поездка представилась приятным путешествием по одному из самых прекрасных на свете городов Москве.
- Ну, хорошо, документами ты обзавелся, а с деньгами-то как? - услышал эколог веселый голос с переднего сиденья. - Наверняка в карманах не пусто? Не удивлюсь, если и валюта есть.
- Деньги есть, - отозвался кандидат наук дружелюбно, - немного, правда.
Он порылся в кармане и извлек две бумажки по десять рублей и одну в пятьдесят. Кроме того на дне кармана позвякивала какая-то мелочь.
- Зарплата у нас в лаборатории только второго числа, не взыщите, объяснил эколог извиняющимся тоном, - да и вообще какая у научного сотрудника зарплата, сами должны знать. Но если очень нужно, берите.
Человек на переднем сиденье от души расхохотался. Вслед за ним загоготали и оба бугая по бокам от научного сотрудника. На мгновение к нему обернулось и улыбающееся лицо водителя.
- Щедрый ты человек! - выдавил из себя сквозь смех человек в очках. Спасибо, брат, но пока обойдемся! Убери! А надо будет, сами возьмем. В этом можешь не сомневаться!
Эколог пожал плечами и убрал деньги. Теперь он чувствовал, что его ощутимо начинает клонить в сон. Язык перестал ворочаться, да кандидат наук больше и не пытался говорить. Время от времени он и в самом деле погружался в сладкую дрему, а выныривая из нее, сонно отмечал, по каким улицам мчит роскошный джип \"Сузуки Гранд Витара\".
И прежде, чем окончательно погрузиться в сладкое забытье, научный сотрудник лаборатории по выбросам отметил, что джип свернул с улицы, похожей на Ордынку, и кружит по каким-то переулкам, наверное, замоскворецким. А самыми последними впечатлениями, отмеченными его затухающим сознанием, были высокий красивый забор из красного кирпича, распахнувшиеся перед джипом ворота, и возникший в глубине двора большой красно-белый дом, похожий на замок с остроконечными башнями по краям.
3
Под утро несколько раз Виктория осторожно открывала дверь и, ступая на цыпочках, подходила к кровати, заглядывала под балдахин. Постоялец - так она называла всех, кто был под ее попечением - спал беспокойно. Всякий раз у него оказывалась другая поза. На ее глазах однажды он даже вздрогнул во сне и пробормотал что-то неясное. Виктория тронула его за плечо, поправила одеяло, он затих. Спящий мужчина так беззащитен, так трогателен. А этот, да и все остальные, оказавшиеся в далеком и чужом для них мире, особенно. Может, им снится их прошлая жизнь?
Викторию тянуло неодолимое любопытство: она надеялась, что постоялец проснется раньше времени, перекинется с ней словечком. Ведь спит-то уже почти сутки после того, как вернулся. Где он был последние несколько дней? Что делал? Что видел? Что чувствовал? Вполне могло с ним случиться что-то неприятное, далеко ли до беды, если все чужое?
Ладно, придет время, сам, конечно, расскажет. Человек он общительный, легкий на разговоры, да и на нее смотрит, сомнений нет, с очень большим интересом. А чего удивляться! Легко представить, что за девицы его окружают там. О должной косметике представления не имеют, платья носят, она видела на картинках, мужчин не привлекать, а только отпугивать.
В последний раз Виктория заглянула к нему уже за полчаса до сигнала к пробуждению. Постоялец так и не просыпался. Длинные волосы разметались по подушке. Даже в полутьме было видно, что покоя, умиротворенности на лице нет, оно даже во сне какое-то сосредоточенное, и появилось в нем за эти несколько дней, что он отсутствовал, что-то новое. Ладно, еще будет время разобраться. Она опять осторожно поправила одеяло и пошла к двери...
***
Разбудил кандидата наук долгий протяжный звонок, а одновременно его глаза, еще закрытые, почувствовали свет. Едва трели звонка проникли в сознание, эколог, даже еще толком не проснувшись, очень обрадовался: все, что происходило с ним в комнате милиции на станции \"Дмитровская\", а потом в джипе \"Сузуки Гранд Витара\", оказалось, стало быть, нелепым, хотя и не лишенным занимательности сном. Однако он тут же понял, что проснулся вовсе не от звуков музыкального произведения под названием \"Metallica - Enter Sandman\", запущенного одним из его компьютеров, включившимся в назначенное время.
Эколог открыл глаза, зажмурился от потрясения, открыл снова. Сомнений не осталось, глаза на самом деле видели поразительную картину: в ногах кровати поднимались к потолку две тонкие резные колонны из темного дерева. Машинально подняв взгляд, научный сотрудник лаборатории по выбросам в атмосферу обнаружил, что колонны поддерживают роскошный балдахин. От него спускались тяжелые полузадернутые шелковые портьеры.
После такого невероятного открытия эколог мгновенно поднял голову с подушек и сел, опустив ноги на пол. Сейчас же пришел черед другому необыкновенному открытию: он был облачен в ночную рубаху из тонкой серой фланели. Не поверив, эколог даже помял ткань пальцами, но это была точно фланель и точно ночная рубаха, в каких мужчины не спали уже, наверное, века с девятнадцатого, а то и восемнадцатого.
Рядом с кроватью послышались легкие шаги, чья-то рука одну за другой раздвинула портьеры.
- День на дворе, сударь, - услышал эколог приятный женский голос, - не угодно ли вам умыться?
С правой стороны кровати стояла, улыбаясь ему, пригожая девица с золотистыми волосами. Кандидат наук уставился на нее ошалелыми, вытаращенными глазами. Совершенно машинально, даже не пытаясь что-нибудь понять, он отметил, что лицо у девицы доброжелательное, даже участливое. Сразу же в его мозгу родилась гипотеза.
Черт побери, может, он долго чем-то болел, и только теперь пришел в себя, а вся эта невиданные обстановка - какая-то больничная палата в стиле ретро? Сейчас ведь чего только не придумают! Если так, тогда все эти разнополые милиционеры, шустрый человек, забравший его в джип, и прочее, и прочее, всего лишь засевшие в памяти болезненные галлюцинации. Но чем он мог болеть? Неужели какой-то несчастный случай?!
Он продолжал смотреть на девицу. Взгляд ее, он понял, был не только доброжелательным, но и в значительной мере лукавым. Эколог осмотрел ее темно-красное платье. Несмотря на очевидную элегантность, почему-то оно наводило на мысль об униформе. Может, по той причине, что к нему была прикреплена табличка с именем владелицы. Почему-то имя было написано не только русскими, но и латинскими буквами.
Виктория, машинально прочитал про себя кандидат наук. Красивое, звучное имя, отметил он машинально.
В одной руке, как оказалось, пригожая девица держала медный таз, а в другой медный кувшин.
- Слышала я про ваши успехи в русском языке, - непринужденно заговорила Виктория, протягивая кандидату наук таз. - Вы и раньше-то схватывали все на лету, а теперь, как отозвался Михаил Владиславович, стали изъясняться совершенно свободно. Скоро, должно быть, и древнегреческий освоите, с вашими-то способностями. А уж про итальянский-то и французский и говорить нечего.
Гипотеза о болезни разом отпала. Про его способности к русскому языку говорил и тот человек, приехавший за ним в комнату милиции. А Виктория ведет себя так, как будто давно меня знает, пронеслось в голове у эколога. И шустрый человек вел себя точно так же. Вероятно, это он и есть Михаил Владиславович. Все эти люди явно принимают меня за кого-то другого. Но за кого и почему? Причем здесь древнегреческий, итальянский и французский?
А может, все это только продолжение причудливого, несусветного сна, и ничего этого на самом деле нет?
Машинально он взял таз и поставил себе на колени. Девица Виктория наклонила кувшин, и он, машинально подставив под струю руки, стал умываться.
Вода оказалась прохладной и приятно бодрила. Значит, это была настоящая вода, в снах такой не бывает. Следовательно, настоящей, реальной, а вовсе не порождением сновидений, была и эта королевская кровать с высоким балдахином и шелковыми занавесями.
Когда кандидат наук покончил с умыванием, Виктория легким движением убрала таз и протянула ему, сняв с руки, полотенце.
- Одевайтесь, сударь, скоро я зайду за вами, чтобы проводить на завтрак, - молвила девица не сводя с него лукавых глаз, и ушла куда-то за изголовье кровати.
В одно мгновение эколог вскочил на ноги и огляделся по сторонам. Оказалось, роскошная кровать стоит посреди большой комнаты, изголовьем к стене, затянутой синим шелком. Еще из мебели здесь были четыре кресла, сиденья которых и высокие спинки были обиты цветной кожей с тиснением, массивный стол со слегка наклонной доской, где лежали несколько массивных фолиантов, и резной сундук на невысоких полукруглых ножках. Был и тяжеловесный шкаф, на полках которого виднелись толстые корешки книг, явно старинных.
Еще один предмет обстановки - массивные, размером со шкаф, напольные часы. Позже выяснилось, что они негромко отбивали время каждые четверть часа.
В кресле рядом с кроватью лежала одежда, но, глянув на нее, кандидат наук оторопел вконец. Вместо его джинсов, свитера и всего остального здесь были узкие штаны, похожие на рейтузы, белая рубаха с большим отложным воротником и что-то вроде куртки из темного сукна, заставившей научного сотрудника припомнить старинное слово \"колет\", знакомое по историческим романам. Рядом стояли изящные и легкие на вид полусапожки из тонкой кожи.
Он опустился в другое кресло, напротив, и стал сосредоточенно рассматривать эту удивительную, маскарадную одежду. Она оказалась последней каплей, доконавшей его вконец. Эколог сжал голову руками. Казалось, она вот-вот расколется из-за сталкивающихся друг с другом лихорадочных обрывков мыслей. Он закрыл глаза и стал раскачиваться из стороны в сторону. От этого неожиданно стало как-то легче. Кандидат наук сосредоточился и постарался привести мысли хоть в какой-то порядок.
Единственным, не подлежавшим сомнениям, было то, что его приняли за кого-то другого - из-за явного, поразительного сходства с этим кем-то другим. Причем, настолько явного, что милиционеры даже не стали толком смотреть его документы, как и те люди, что приехали за ним на станцию \"Дмитровская\". Они не сомневаются, что тот кто-то - это он. Доказывать, что перед ними на самом деле Александр Юрьевич Умников, кандидат наук и научный сотрудник, бесполезно.
Этот здравый силлогизм потянул за собой и другой: если ориентировка на этого кого-то другого была разослана, как утверждал старший сержант, по всем станциям метро, вокзалам, аэропортам, постам ГИБДД, значит, налицо было какое-то серьезное правонарушение, уголовщина, за что и ищут этого кого-то. Но почему тогда милиционеры не отправили задержанного, куда следует, а выдали этим приехавшим за ним загадочным людям? Может, потому, что они из ФСБ? По разговорам и манерам, вроде бы, не похоже. Скорее уж, они сами смахивали на представителей криминального мира.
Эколог поежился. Вот только этого ему и не хватало.
Других силлогизмов не последовало, ход мыслей уперся в непреодолимый тупик. Все, абсолютно все, было необъяснимым. Пусть даже он попал в дом какого-то криминального авторитета, что означает эта королевская кровать и вся остальная антикварная обстановка?
Впрочем, подумал он, может, в этом доме такой стиль, всякое может придти в голову человеку, ворочающему огромными деньгами, добытыми преступным путем. Однако, почему вместо своей одежды он нашел какой-то маскарадный костюм? Отчего все изумляются тому, как он быстро научился говорить по-русски? А вдобавок кандидату наук припомнилась и совсем уж безумная фраза, брошенная мимоходом вчерашним шустрым незнакомцем - во всех книгах написано будто он, Александр Юрьевич Умников, вернее, конечно, тот, за кого его принимают, - гений.
Да, еще при нем должен был быть какой-то телефон. Это что значит?..
Но тут мысли эколога прервались, потому что в комнате неизвестно откуда вновь возникла златоволосая Виктория.
- Ой, сударь, да вы еще не одеты, - всплеснула пригожая девица руками с деланным испугом, но в голосе явно прозвучали игривые нотки.
Эколог смутился. Старомодная ночная рубаха доходила ему до пят. Вид еще тот, похож на привидение, неудобно красоваться в таком облике перед молодой и весьма обворожительной девицей, кем бы она не была.
- Я зайду через пять минут, - потупив взгляд, с прежними игривыми интонациями молвила Виктория, - надеюсь, будете готовы?
Кандидат наук оторопелым взглядом проследил, как она подошла к обитой синим шелком стене, сделала какое-то неуловимое движение. Неожиданно в стене открылась прямоугольная дверь. За ней и исчезла пригожая девица, затворив за собой шелковый прямоугольник. Всякие признаки потайной двери исчезли, скрытые складками материи.
Эколог покрутил головой. В общем, если не пытаться разгадывать частности, все происходящее в целом больше всего походило на хорошо закрученный шпионский роман в духе приключений незабвенного Джеймса Бонда. И тут же ему пришла на первый взгляд нелепая, а на деле удивительно здравая мысль.
Как вел бы себя в такой ситуации агент 007? Сомнений нет: раз его приняли за кого-то другого, не стал бы подавать вида, а постарался подыгрывать, исподволь разбираясь в ситуации. Точно так же поведет себя и он, Александр Умников. Ничему больше не будет удивляться, но все принимать к сведению. В конце концов, он ведь ученый, исследователь, наделенный аналитическим складом ума.
Остановившись на таком решении, эколог окреп духом. Вроде бы, принимая его за этого таинственного другого, пока с ним все обращались неплохо, каких-то неприятностей ничто, похоже, не предвещало. Кандидат наук мигом облачился в узкие штаны, белую рубаху и колет. Полусапожки пришлись впору, они в самом деле оказались легки и удобны.
Нашлось в комнате и зеркало в серебряной оправе, висящее на стене справа от кровати. Рассматривая возникшего в нем бородатого человека с длинными волосами в неожиданно изящном старинном костюме, научный сотрудник фыркнул и даже развеселился.
Любопытно, что еще интересного есть в этой удивительной комнате? Он подошел к столу, открыл одну из книг. Она в самом деле оказалась очень старой, с печатным английским текстом и тонкими черно-белыми гравюрами. Однако многие слова были незнакомы. Эколог покачал головой, сетуя на себя за то, что не упражняется в языке, который когда-то неплохо знал, и отложил книгу. Надо бы установить на каком-нибудь из компьютеров обучающую программу, подумал он, и тренироваться почаще.
В резном сундуке, как выяснилось, горой была сложена еще какая-то старинная одежда. Кандидат наук опустил тяжелую крышку. Ладно, если будет время, он еще познакомится с его содержимым поближе.
Попробовал эколог открыть и потайную дверь, но она, как и следовало ожидать, не подалась. Тут его внимание привлекла еще одна удивительная вещь, одна из стен комнаты была полностью закрыта тяжелой бархатной портьерой. Что скрывалось за ней? Но проверить кандидат наук не успел едва только шагнул в ту сторону, дверь тут же отворилась, и в комнате снова появилась Виктория.
Непроизвольно эколог поймал взгляд, каким девица окинула его с головы до ног. Взгляд был вполне одобрительным. Кокетливым движением она подняла с кресла ночную рубашку и, аккуратно, сложив, положила на подушку.
- Пойдемте, сударь, - сказала девица, улыбаясь. - У вас сегодня на завтрак яичница с беконом и ваш любимый яблочный пудинг.
Каким образом она открыла потайную дверь, эколог снова не понял: он с нетерпением ожидал, что окажется за дверью и был готов ко всему. Выяснилось, что дверь выходила в длинный и узкий коридор, больше всего похожий на театральное фойе. По стенам были развешаны картинки с изображениями старинных замков, рыцарских гербов, батальных сцен. Встречались и портреты неизвестных людей в старинных одеждах. Сходство с фойе усугублялось расставленными то там, то здесь старомодными, обитыми темнокрасным бархатом банкетками на гнутых ножках.
В коридоре не было ни души. Но только на первый взгляд. В дальнем его конце маячила чья-то широкоплечая фигура. Оглянувшись, эколог заметил такую же фигуру и в противоположном конце. Это означало, что коридор охранялся, просто так из него не выйти. Ладно, пока таких целей он и не ставил.
Следуя за Викторией, кандидат наук прошел несколько десятков метров, пока не оказался перед двустворчатыми стеклянными дверьми. За ними было большое помещение с длинным прямоугольным столом посредине, уставленным блюдами. Здесь пахло вкусной едой и вообще вся обстановка напоминала уютный банкетный зал ресторана. По стенам даже стояли в горшках пальмы и какие-то другие диковинные растения.
Только тут научный сотрудник ощутил, как он голоден. А в самом деле, сколько времени прошло после того, как он хлебнул в джипе неведомого зелья и заснул? Сутки или, может, еще больше?
За огромным столом сидел один-единственный человек. Он был не очень молод, полноват, с высоким лбом и длинными волосами, с бородой, усами, и одет, подобно экологу, в схожую старинную одежду. Человек бросил на эколога не очень доброжелательный взгляд, отвернулся и продолжал с видимым аппетитом трапезничать.
Когда же Виктория подвела эколога к столу вплотную, он с удивлением обнаружил, что рядом с тарелкой незнакомца лежит мобильник. Это снова заставило кандидата наук припомнить, что и у него самого тоже, вроде бы, должен был быть какой-то телефон. Средневековый маскарадный костюм и телефон, удивительное сочетание...
- Приятного аппетита! - молвил эколог дружелюбно, но вместо ответа получил лишь еще один угрюмый взгляд.
Виктория улыбнулась.
- Вот лишнее подтверждение, что к языкам он далеко не так способен, как вы, - понизив голос, доверительно сказала она экологу. - А ведь такой человек! Кто бы мог подумать!
- Ладно, будем завтракать, - сказал научный сотрудник лаборатории по выбросам, чтобы на всякий случай сменить тему.
4
Этот молодой человек, появившийся в дверях вместе со златоволосой бойкой девицей, здешней обитательницей, всегда одетой в ужасающе нелепый наряд, как обычно вызвал у него острый приступ неприязни. И может быть, даже более острый, чем всегда. Несколько дней отсутствовал, пропадал неизвестно где. И стоило только вздохнуть с облегчением, что исчез навсегда, как появился снова. А где был? Возможно, и в самом деле ему удалось выбраться за стену, как грозился не раз. Пускай! Расспрашивать его он, конечно, не станет. Много чести!
И все-таки, в глубине души пожилой господин, в одиночестве сидевший за столом, сознавал, что неприязнь его к молодому человеку беспочвенна. Больше того, проистекает она от дурного нрава, причиной которому - многие пережитые разочарования, обиды, утраты. Что ж поделаешь, если из-за этого весь мир представляется в черных тонах и ничего не радует? А вот жизнерадостность, бьющий через край оптимизм, вульгарная самоуверенность, только раздражают и вызывают жгучую неприязнь.
Вообще-то думать следовало бы совсем о другом. О том удивительном, непостижимом, что произошло с ним. Да и не только с ним, как оказалось. В страшном сне не мог бы себя представить, что такое возможно, но вот случилось. А еще удивительнее обещание этих людей, что все это не навсегда. Придет время, он вернется. Только можно ли этому верить?
Он вздохнул, отрезал еще кусочек золотисто-коричневой телятины, обжаренной в оливковом масле. Немного осталось сейчас того, что могло бы его радовать, но добрая еда, по счастью, прочно входила в этот круг. И недостатка в ней не было. Повара здесь, надо признать, отменные. Им удается и прекрасная телятина, как готовят в Милане, и жареная поросятина, какой славится остров Сардиния, и запеченная печень с луком по-венециански.
Телятина так и таяла на языке. Он потянулся, чтобы отрезать еще кусочек, и непроизвольно снова взглянул на молодого человека, приближающегося к своему обычному месту за столом.
Вроде бы, лицо его было сегодня печальным, даже растерянным. В душе шевельнулось сочувствие. Юнец даже не представляет, что ждет его впереди. Не знает, что жизнерадостность с годами сойдет на нет, что одолеют болезни, не станет друзей. Что знания, к которым стремишься в юности, в пожилые годы приносят не радости, а одни беды. Эх...
Рука с ножом снова потянулась к блюду. Хуже всего то, что он прекрасно осознает, как постыдна и даже противоестественна его неприязнь к этому молодцу, а поделать с собой ничего не может. Да разве можно не симпатизировать этому молодому человеку? Разве можно без улыбки смотреть на несбывшиеся надежды, головокружительное легкомыслие?
Но вместе с тем он знал и другое: эти приступы жгучей неприязни проходят только на короткое время. А потом снова возвращаются, и тут он уже ничего не способен с собой поделать.
Ладно, пусть себе завтракает, раз вернулся. Мало у всех, кто попал сюда, радостей. Пусть у юноши станет на душе хоть немного легче от доброй еды, как становится у него самого. Правда, ужасающий напиток, который англичане называют темным элем, способны пить только они сами...
***
Само собой, разумеется, эколог не мог и подозревать о невеселых раздумьях недоброжелательного пожилого субъекта, который ему сразу не понравился. Но Виктория усадила кандидата наук как раз напротив. Он сел, и сейчас же рядом вырос официант с подносом. Появилась большая тарелка с дымящейся яичницей. Рядом возникла большая кружка с напитком темного цвета и хмельным запахом. Но вилка рядом с тарелкой оказалась всего с двумя зубцами и очень короткой ручкой.
Научный сотрудник недоверчиво повертел ее в руках, но другой ему не дали. Хорошо хоть был нож, больше похожий на кинжал. Эколог посмотрел через стол. У пожилого субъекта вилка была столь же нелепой. Вздохнув, кандидат наук вонзил вилку в изрядный кусок бекона и отправил его в рот, одновременно осматривая блюда на столе. Они были полны аппетитных закусок холодное мясо, какие-то салаты, рыба.
Яичница показалась изголодавшемуся пленнику божественно вкусной. Пригубив темный пенный напиток, эколог понял, что это крепкое пиво, очень недурное. Все не так уж плохо, решил он, по крайней мере, голодом морить его явно не собирались.
Пожилой неприятный субъект пробормотал что-то себе под нос и потянулся к блюду с мясом. Экологу показалось, что слова итальянские, но смысла, естественно, он не понял. А вот интонации, это от него не ускользнуло, по-прежнему были не слишком дружелюбными. Машинально он обернулся, ища взглядом Викторию, словно бы ожидая от нее поддержки, но оказалось, она опять куда-то исчезла. Кандидат наук снова вонзил вилку в яичницу.
И в этот момент боковым зрением он увидел, что стеклянные двери зала отворились. Эколог повернул голову и остолбенел, не донеся вилку до рта.
Хоть и собирался он вести себя подобно Джеймсу Бонду и ничему, хотя бы внешне, не удивляться, все последующие события показались экологу невероятной фантасмагорией, разворачивающейся по нарастающей и с каждой минутой становящейся все абсурднее.
Первой из вошедших была Виктория. За ней следовал невысокий полный человек в сером сюртуке, белых обтягивающих штанах и лакированных сапогах. Если собственная одежда заставила эколога вспомнить старинное слово \"колет\", то белые штаны новоприбывшего вызвали в памяти другое забытое слово - \"лосины\". В руке вошедший держал треуголку.
С порога быстрые глаза человека окинули зал пронзительным взглядом. Резким движением он провел по левой стороне груди, словно проверял, на месте ли маленький орден в виде креста, висящий на алой ленте. Потом быстрыми шагами пошел к столу.
Виктория почтительно подвинула ему стул во главе стола. Человек поблагодарил кивком головы, что-то сказал и уселся. На одно мгновение его быстрый взгляд задержался на лице кандидата наук, и человек приподнял руку, явно относя этот приветственный жест экологу. Машинально тот сделал ответный жест. Человек внимательно оглядел стол. Рядом с ним уже стоял официант, почтительно снимавший с подноса бутылку вина и какие-то кушанья.
Потрясенный эколог наблюдал, как человек в сюртуке и лосинах положил на соседний с собой стул треуголку, как официант до половины наполнил его бокал, а человек поводил бокалом возле носа, пригубил, немного подумал, а потом кивнул.
Было видно, что официант облегченно вздохнул. Еще немного пригубив, человек отставил бокал в сторону, порылся в кармане сюртука, достал из него мобильник и положил рядом с прибором.
Наполеон с мобильником, молнией пронеслось в голове эколога. Кем бы ни был этот человек, по-хозяйски усевшийся во главе стола, он как две капли воды походил на императора, а вдобавок и одет был в точности так, как выглядел Наполеон на многих своих портретах.
А в следующее мгновение смятенный мозг кандидата наук пронзила другая ошеломляющая мысль: он вдруг понял, что лицо пожилого человека напротив тоже удивительно ему знакомо. Где-то, когда-то, несомненно, доводилось видеть и его портреты, но кто же это?
Все еще держа вилку с нанизанным кусочком бекона, научный сотрудник потрясенно переводил взгляд с одного своего удивительного сотрапезника на другого. Оба, больше не обращая на него никакого внимания, вкушали завтрак.
Стеклянная дверь вновь отворилась, и Виктория ввела в зал еще одного человека. Теперь это был высокий старик с седой бородой и седыми волосами. Он был в длинной, почти до пят, темной рубахе с вышитыми на ней цветами, поверх которой на плечи был небрежно наброшен кусок красной ткани. Обувь на босых ногах отсутствовала.
Новоприбывший держал Викторию за руку, словно слепой. Невидящий его взгляд был устремлен поверх стола куда-то в стену. Только усевшись за стол, старец выпустил наконец руку девушки. Рядом уже был официант. На этот раз он снял с подноса глиняный сосуд с двумя ручками по бокам, высокую чашу и несколько кушаний. Насколько эколог мог судить со своего места, они были разложены по странным кособоким тарелкам, изготовленным из обожженной глины.
Первое, что сделал слепой старик, так это на ощупь извлек откуда-то из складок своего наряда мобильник, точь-в-точь такой же, как у Наполеона и другого сотрапезника. Но не положил на стол, а произнес в него несколько слов на певучем незнакомом языке.
Пожилой недоброжелательный человек (да кто же это такой, черт побери!) тоже взял свой мобильник и стал слушать. Наполеон последовал его примеру, но словно бы нехотя. Потом император молвил в мобильник какую-то фразу по-французски. Этот язык, даже не зная его, ни с каким другим не спутаешь. Старец произнес что-то в ответ. Император в свою очередь сказал еще какую-то очень короткую фразу и, отложив мобильник, вернулся к еде. Официант, мигом оказавшийся рядом, подлил в его бокал вина.
Но пожилой господин продолжал разговор. Теперь эколог еще больше уверился в том, что он говорил по-итальянски. Удивительное дело, по всему было видно, что с помощью мобильников собеседники прекрасно понимали друг друга.
Потрясенный кандидат наук уже полностью потерял всякую способность соображать. Все происходящее снова было фантастическим сном, нелепым сумасшедшим наваждением, которое никак не кончается. Он даже не сразу почувствовал, как кто-то тронул его за плечо.
Тронули настойчивее, и эколог, наконец, обернулся. За спиной был неизвестно откуда появившийся вчерашний шустрый маленький человек в очках.
Наклонившись к нему, человек негромко заговорил прежними короткими фразами. Смысл их был не менее загадочным, чем и все то, чему кандидат наук был свидетелем.
- Пока ты отсыпался, заезжал Константин Петрович. Будить мы тебя, конечно, не стали. После такой дозы не добудишься. Константин Петрович не очень гневается. Но, само собой, еще поговорит с тобой, когда выберет время. За телефон он тебя простил. Ты его потерял, что ли?
Эколог тупо мотнул головой.
- Угу, потерял, - вымолвил он первое, что пришло в голову. Немного подумав, добавил: - Из кармана, наверное, выронил.
- Где, не помнишь?
- Да разве упомнишь тут, - ответил кандидат наук, немного подумав и тщательно подбирая слова.
- Жалко! Очень дорого стоит.
Человек сделал паузу. Потом в его глазах сверкнули озорные огоньки.
- Да ладно, Константин Петрович распорядился тебе новый выдать. Держи! Говорить можешь хоть по-своему, хоть по-русски, раз уже можешь. А переводить тебе он будет на русский, если уж дальше хочешь в нем совершенствоваться. Я правильно решил? Если хочешь, можно переиграть. Или не надо?
Наверное, это его Виктория называла Михаилом Владиславовичем, промелькнуло в мозгу у эколога.
Человек извлек из кармана мобильник, положил перед кандидатом наук на стол. Телефон как телефон, в черном кожаном футляре, с ручной-петлей на металлическом карабинчике.
- Правильно решил, Михаил, - осторожно сказал эколог. - Благодарю. Пусть будет на русском.
Видно, и в самом деле с именем он угадал, раз человек не стал его поправлять. Доверительно наклонившись к самому его уху, Михаил Владиславович произнес:
- Ты же знаешь, Константин Петрович к тебе относится с особой симпатией. За твой веселый нрав и любознательность. Над мусорным баком он даже смеялся. А потом сказал, что понимает, почему ты решился. Все дело в ней, - он даже подмигнул.
- В ком? - растерянно выговорил кандидат наук.
- Да в ней, в любознательности! - с чувством воскликнул человек и снова подмигнул.
- Хорошо, когда тебя понимают, - выдавил из себя эколог.
- По-французски, конечно, ты уже тоже немного можешь, - сказал Михаил Владиславович.
- Еще далеко не все, - ответил кандидат наук осторожно.
- По-итальянски, наверное, тоже, а по-древнегречески, сомневаюсь. Тяжелый язык, мертвый. За несколько дней его не выучить. Да к тому же этот старый хрыч не говорит, как люди, а все время поет этим своим... гекзаметром.
Словно молнией сознание эколога пронзила догадка - кем был слепой старик. Итак, завтракать в этом удивительном доме ему довелось за одним столом с Наполеоном и - Гомером. Но кто же третий сотрапезник?
- Только ты учти, - сказал Михаил Владиславович, меняя тему и интонации. Теперь они стали очень жесткими. - Со вчерашнего дня ты под особым присмотром. Глаз с тебя спускать не будем. Понял? Чтобы больше никаких выкрутасов.
Эколог кивнул. Взгляд Михаила Владиславовича потеплел, он дружелюбно хлопнул кандидата наук по плечу.
- Ладно, надеюсь, рецидивов не будет! Но одного только не могу я понять?
- Чего? - спросил эколог.
Михаил Владиславович выдержал паузу.
- Думал, наверное, спрошу, где ты раздобыл сумку с крутым компьютером? Не буду! Во-первых, это твое личное дело, а во-вторых, ты и знать не мог, что в ней такое лежит. Взял где-то и взял, видно, натура у тебя такая, хоть ты и гений! Но...
Михаил Владиславович кивнул на кружку с темным элем. - Но как ты можешь пить эту гадость? Сколько раз тебе говорил: водочки нашей попробуй! У вас-то такой точно нет!
Он ткнул эколога в бок и наклонился к самому его уху.
- Хочешь, - заговорил он совсем уж по-приятельски, - загляну к тебе по-тихому вечерком с бутылочкой? И Вика будет не против. Да не красней, не красней! Думаешь, не вижу, как она на тебя поглядывает. Император-то не в ее вкусе, вдобавок она его побаивается. Про слепца и говорить нечего. А этот Галилео Галилей, зануда из зануд. Никогда бы не подумал. Эх...
Кандидат наук охнул про себя. Вот и разгадка! Портреты Галилео Галилея ему, конечно, случалось видеть в разных книгах и учебниках. Другое дело, что внешность великого итальянца не столь запоминающаяся, как у Наполеона, вот и не признал сразу. Итак, еще один его сотрапезник - Галилей!
Михаил Владиславович не договорил, вздохнул, потом издал смешок.
- Впрочем, сам понимаешь, шучу! Тут такое поднимется, если кто проведает, что я у тебя водку пью! А мне мое место дорого!
Он хлопнул кандидата наук по плечу, подмигнул и стремительно исчез за какой-то боковой дверью.
Смысл состоявшейся беседы эколог даже не пытался анализировать. Ясно одно, подумал он отстраненно, эти телефоны выполняют роль переводчиков. О таких устройствах он где-то что-то читал. Кажется, засунуть электронного переводчика в мобильный телефон догадались хитроумные японцы. Говоришь на одном языке, а телефон собеседника переводит его слова на другой, и наоборот.
А еще, тут же пришло ему на ум, кем бы эти люди не были на самом деле, Гомер, как и положено ему было, изъяснялся по-древнегречески, Наполеон по-французски, Галилей по-итальянски...
Появилась и третья мысль: а за кого же тогда все эти люди принимают его самого? Сомнений нет: кто-то неведомый сбежал из этого дома в мусорном контейнере и затерялся в огромном городе. А приняли за этого неизвестного его, потому и водворили в комнату с королевской кроватью и прочим антиквариатом.
Но все эти догадки не объясняли ровным счетом ничего. Фантасмагория продолжалась: в тот же момент, взяв мобильник, к нему обратился Наполеон.
Рефлекторным движением эколог поднес к уху и свой аппарат. Все правильно, Наполеон говорил по-французски, а в телефоне звучала русская речь.
- Хочу, мой молодой друг, угостить вас своим вином, - услышал эколог. - Что-то вид у вас сегодня печальный. Правда, веселиться здесь, что и говорить, ни у кого из нас причин нет.
Наполеон сделал жест. Официант, мгновенно поняв, наполнил бокал и на подносе принес его экологу. Кандидат наук принял, отпил глоток.
Наклонив в знак благодарности голову, эколог сказал в мобильник:
- Благодарю, ваше величество!
- Как вино? - поинтересовался Наполеон.
- Отменного вкуса, - вежливо ответил эколог.
- Я не взыскателен, но доводилось пить и получше, - небрежно молвил император. - Замечательные вина мне привозят из Испании.
Неожиданно глаза Наполеона сверкнули гневом.
- А вот сама Испания мне не по душе! Нет у испанцев благородства, не хотят сражаться, как того требует честь воина. Воюет со мной в Испании не только армия, а вся страна!
5
Стена из красного кирпича, со всех сторон окружающая тесный двор, была высокой. Даже представить невозможно, что скрывается за ней. Выходя на прогулку после завтрака, император каждый раз измерял стену взглядом. Если считать в новых единицах - метрах, к которым за последние полтора десятилетия Франция уже привыкла, - получится никак не меньше четырех метров.
Император поправил треуголку, съехавшую от того, что он закинул голову высоко вверх, и вдруг поймал себя на неожиданной мысли, ранее его не посещавшей: жаль, что введение метра не связано с именем Наполеона. Если не изменяет память, специальный декрет на этот счет появился в республике в девяносто пятом году, а это даже раньше итальянской компании. Тогда Наполеон Бонапарт был всего лишь бригадным генералом. Произвели за взятие Тулона.
Он усмехнулся. Забавно: все в его власти, вот даже нелепый республиканский календарь, учрежденный Конвентом, с дурными названиями месяцев и лишними днями - санкюлотидами, отменил именно он. Один росчерк пера императора Наполеона, и с 1 января 1806 года во Франции снова стал действовать старый добрый календарь папы Григория XIII.
А если б захотел, ввел бы и свой собственный, наполеоновский. Астрономы с математиками постарались бы, подсчитали что надо, и принесли на подпись императору проект календаря, еще удобнее, чем григорианский. Ему же только взять в руки перо, и вот началась во Франции наполеоновская эра. Отсчет можно вести со 2 декабря 1804 года, дня коронации в соборе Нотр-Дам.
Гражданский, коммерческий и уголовный кодексы, определяющие правовые нормы, по которым теперь живут французы, тоже детища императора. А вот метр - не его заслуга. И очень жаль, конечно.
Он припомнил, что само слово метр было \"произведено\" от греческого \"metron\" - измеряю. И что придумали эту меру ученые Монж, Лаплас и другие. Метр - это ни что иное, как десятимиллионная часть четверти длины парижского меридиана. Память у него всегда была отменной. Помнит даты, цифры, законы. Многих своих солдат знает в лицо и по имени.
Но тут император снова усмехнулся, на этот раз невесело. Где его солдаты, офицеры, маршалы? Никогда не думал, что когда-нибудь ему придется вышагивать по двору, словно узнику на ежедневной прогулке, дозволенной начальником тюрьмы. И вспоминать от скуки и тоски все подробности, связанные с введением метра во Франции. А когда это кончится, неизвестно.