Макс Аллан Коллинс

Темный ангел. Игры с кожей

Мы начнем с царства террора. Несколько убийств здесь и там. — д-р Джек Гриффин (Клод Рейнс) Человек-невидимка (1933)
Глава 1. ТЕПЛОВИЗОР — НАШЕ ВСЕ!

СЕКТОР ТРИ, 23:00

ЧЕТВЕРГ, 2 МАРТА, 2021

Как неумомимый боксёр дождь колошматил город, то внезапно коля его словно иглами, то размашисто шлёпая по Сиэтлу громадными каплями. Сплошная завеса нарушалась зловещими раскатами грома и жуткими вспышками молний.

Неприметная черная машина подъехала к остановке в кишащем крысами Секторе Три, дождь грохотал по металлической крыше словно пулеметная очередь. Двое мужчин в тёмных костюмах выбрались наружу, мгновенно намокнув, хотя оба похоже не обратили на это ни малейшего внимания. У каждого в ухе был наушник с коротким микрофоном.

Сейдж Томпсон, так звали человека вылезшего с пассажирской стороны, успокаивал себя тем, что, по крайней мере, наушники казались водонепроницаемыми. В карманах плащей у обоих лежали новые портативные тепловизоры, ставшие стандартным снаряжением только с этой недели. Томпсону — около шести футов, почти лысому при 180 фунтах веса — стало любопытно была ли водонепроницаемость свойственна всем их разнообразным высокотехнологичным игрушкам.

Вода стекала вдоль по переулку в стремительном потоке, будто пытаясь выразить всё раздражение неба, и в конце концов бурлила стекая через ржавую канализационную решетку в десяти ярдах от них. Томпсону пришлось перепрыгнуть поток и его нога почти соскользнула при приземлении так что он налетел на группу мусорных баков, заставив их удариться друг об друга и произвести грохот не уступающий буре. Он широко взмахнул руками пытаясь удержать равновесие. Затем опустил руки, держа в одной из них фонарь, лязгаюший о тепловизор в кармане, а другой проверив пистолет в кобуре на поясе.

Дюжий мужик сидевший за рулем — Кол Хэнкинс — раздражённо посветил фонарем в лицо Томпсону, затем он легко обогнул мусорный бак, который выглядел так будто его не опустошали с самого Импульса. Медленно продвигаясь вперёд их фонари освешали пространство позади них и в направлении каменной грамады находящейся перед ними, в итоге оба остановились перед тем что раньше было окном со средником.

Внутри шести-этажного каменного здания располагался заброшенный склад, Томпсону казалось, что черная дыра ждала чтобы сожрать их без всякой отрыжки. Рядом с Томпсоном его напарник Хэнкинс светил фонарем через одно из разбитых стекол, разрисовывая дождливую ночь медленными ровными штрихами. Темнота уступала только смутные очертания огромной комнаты первого этажа, а дальше поглощала свет.

«Ты уверен, что это то место?» хрипло спросил Хэнкинс.

В его голосе не было страха — Томпсон чувствовал что его напарник просто не хочет терять времени попусту. В свои сорок, Хэнкинс — был старшим в их дуэте — обладатель коротко стриженной светлой шевелюры, в которой обнаруживались один или два пучка седых волос. Его голова покоилась прямо на плечах, без видимого присутствия шеи, рост его был около шести футов, имея при этом вес (по прикидкам Томпсона) около 230. Но он не был просто толстяком — в нем было предостаточно хрящей, мышц и костей, что делало Хэнкинса внушительным.

Томпсон знал их босса — этого отвратительного человека компании, Эймса Вайта, бессовестного яппи-хера если такие бывают — он доставал Хэнкинса с его весом и нещадно проезжался по старику на эту тему. Хотя он знал слишком хорошо что никогда не скажет этого вслух, но он считал Уайта наихудшим боссом из своего опыта — что говорило кое о чём.

Уайт без сомнения был умным, но слишком саркастичным и любящим прибегнуть к хлысту, чему Томпсон был свидетелем достаточно, чтобы знать, что он должен держать рот закрытым, а голову опущенной.

«Это то место, всё верно,» сказал Томпсон повысив голос через долбящий дождь. «Диспетчер сказал что команда с тепловизорами засекла трансгена в супермаркете Сектора Четыре.» «Это Сектор Три.» «Ага — они проследили за ним пока не потеряли.» Хэнкинс с отвращением покачал головой. «В таком случае какого хрена они не отследили его? Что заставляет нас подчищать за этими засранцами?» Томпсон знал, что вопросы были риторическими, хотя ответы знали они оба, единственный ответ на самом деле — Эймс Вайт.

Хэнкинс провел много времени жалуясь на Вайта, за его спиной естественно. Но они оба знали, что избавиться от Хэнкса было просто вопросом времени… …и тогда Томпсону придется привыкать к новому напарнику, возможно даже более молодому чем он. И тогда уже он станем старым хламом. Эта мысль заставляла его ёжиться.

Парень около двадцати семи лет, Томпсон был противоположностью Хэнкинса: более молодой он казался длинношеей бутулкой стоящей рядом с пивной банкой, коей был его напарник. Томпсон был женат на возлюбленной по колледжу, Мелани, и у них была маленькая дочка. На семейном фронте он также являлся противоположностью Хэнкинса. Матёрый бульдог, тот был дважду разведён и у него было трое или четверо детей которых он никогда не видел и похоже никогда не заморачивался об этом.

Это было партнерство заключенное не на небесах, но в причудливых понятиях Эймса Вайта о том как должны вестись дела; и Томпсон до сих пор не мог понять было ли партнерство с Хэнкинсом подарком — поставить его ходить за стариком, либо наказанием — Вайт взвалил на него наитупейшую работу.

Томпсону — намёками да и открыто, целующему зад Вайта — иногда становилось любопытно, неужели их жуткий, ловкий босс не видит через всё раболепие презрение которое он в действительности испытывает к нему.

Хэнкинс отошел на несколько шагов вправо от стоящего Томпсона. Достав тепловизор из кармана, он нажал на курок и методично просканировал пространство вокруг них. Трансгенов не обнаружено — чисто.

Новые тепловизоры были похожи на уменьшенную версию радарных пушек использовавшихся до Импульса, Томпсон читал о них во время онлайн-занятий по истории. Основным отличием было то что вместо красных индикаторов показывавших скорость, область вывода данных тепловизора содержала крохотный монитор на котором показывались все источники тепла в сторону которых был направлен прибор. Оба мужчины искали что-нибудь с основной температурой порядка 101.6, средней температурой трансгена — на три градуса выше чем у человека.

«Да пошло оно,» Хэнкинс вздохнул, дождь стекал по его лицу как пот в раскаленный полдень. «Похоже нам придётся войти внутрь.» «Похоже на то,» кивнул Томпсон.

«Мы разделимся,» сообщил Хэнкинс.

«Это сделает нас обоих более уязвимыми.» Хэнкинс противно чмокнул воздух. «Ты такой чувствительный, такой уязвимый, даже когда папа медведь рядом.» «Отвали, приятель.» Хэнкинс вздохнул поглубже еще разок. «Чем скорее мы сделаем эту дерьмовую неблагодарную работёнку, тем скорее мы сможем убраться из этого чёртового муссона.» «Ты прав,» согласился Томпсон, его голос достаточно успокоился, хотя кишки стремились вывернуть всё своё содержимое.

Томпсон не был трусом, дело было в другом. Он видал заварушки и до этого, в изобилии — даже по меркам после-Импульсного мира, Сиэтл был жёстким городом, и для копов и для прочих занимающихся безопастностью, это было более опасно чем занятие верхолазанием — поэтому он прекрасно умел совладать со своим страхом и стрессом. Что его беспокоило так это то, что он не считал будто он либо его крепкий напарник смогут в одиночку справиться с обозленным трансгеном. Трансгены не были людьми, они были настоящими монстрами.

И Седж Томпсон видел фильмы о монстрах — он знал что происходит когда люди расходятся при данных обстоятельствах.

Он мог бы сказать себе, что то была фантазия, а это реальность, но Сиэтл в последние несколько лет стал местом более ужастным нежели порождение воображения любого из писателей либо режиссеров.

«Когда найдём лестницу, я поднимусь на верхний этаж и пойду оттуда вниз. Ты начнёшь здесь внизу и пойдешь отсюда наверх. Встретимся посередине, решим что ничего не нашли и повезем наши сырые задницы подальше отсюда» сказал Хэнкинс.

«Таков будет план,» пожал плечами Томпсон.

Томпсон засунул тепловизор обратно в карман, вытер лицо от воды — бесполезная возня — и сделал пару шагов вперед.

Город был вынужденным приютом для массы этих убогих старых зданий, все они находились в окрестностях Изумрудного Города, архитектурного эквивалента беспризорности. Во времена когда эти здания были построены 1940е и 1950е годы, в них большей частью располагались фабрики производившие изделия от чертежа, до упаковки и доставки их в любой уголок планеты.

Но время прошло и на смене веков экономика сгнила — для того лишь чтобы принять опустошительный удар Импульса — многие здания стояли брошенными, другие использовались как склады других предприятий. Каждое рассыпающееся здание отличалось по своему, в зависимости от того каким образом оно было сожрано. Томпсон знал, что может найти этаж полностью занятый офисами, или этаж с абсолютно вынесеми перегородками для хранения крупных объектов — было просто невозможно предсказать с чем столкнешься.

«Готов?» полуобернувшись спросил Хэнкинс.

«Готов,» ответил Томпсон, стараясь говорить потише.

На этот раз Хэнкинс обернулся к нему полностью, и навел фонарь на лицо. «Ты в порядке, малой?» «Да.» «Уверен?» «Да, убери этот чёртов фонарь от меня.» «Да, теперь ты в порядке,» ухмыльнулся Хэнкинс и навел фонарь на здание.

Они остановились у сломанной двери, крепкий экземпляр, она служила бы приличным препятствием если бы была заперта, а не еле висела на петлях. Оба достали девятимиллиметровые Глоки и Томпсон передернул затвор. Томпсон знал, что Хэнкинс уже вогнал патрон в ствол… и скорее всего уже снял пистолет с предохранителя.

Хэнкинс вошел в дверь и Томпсон наблюдал как старик водит пистолетом из стороны в сторону и рука держащая фонарь двигается синхронно.

Томпсон вошёл в дверь вслед за напарником, руки были скрещены тем же способом, пистолет и фонарь были нацелены в комнату одновременно. Стараясь сохранить дыхание под контролем, он был благодарен хотя бы тому, что больше не был под дождем. Он мог слышать как тот барабанит по крыше гдето над ним и на уцелевших окнах первого этажа.

Отходя направо и продвигаясь вперед, Томпсон слышал учащенное дыхание Хэнкинса и внезапно осознал, что всё это бахвальство и его партнёр боролся с той же нервозностью, которая хотела парализовать его. Слева от них громыхнуло что-то металическое, и они оба развернулись, их фонарики, на мгновение задержавшись на дребезжащей банке из-под газировки, двинулись дальше. Оба луча остановились на огромной коричневой крысе. Грызун замер, однако его черные глаза ни капли не были напуганы светом — Полагаю это и есть тот чертов трансген? — ехидно спросил Хэнкинс.

Томпсон мог бы и рассмеяться — из-за нервозности — но его глотка слишком пересохла для этого. Позволив себе долгий выдох, он вернулся к проверке комнаты.

Он медленно двинулся вперёд, позволяя расстоянию между ним и Хэнкинсом вырасти, но оставаясь достаточно близко чтобы прикрыть напарника в случае необходимости. На полпути через комнату они обнаружили лестничную клетку ведущую на второй этаж. Фонарь Хэнкинса высветил ступени, пистолет по прежнему держался поверх запястья.

Полуобернувшись к Томпсону, он сказал, «Я наверх.» «Окей. Я продолжу здесь внизу.» «Если что-то найдешь, сразу дай мне знать.» «Ты тоже,» сказал Томпсон. В очередной раз он подумал про отсыревший наушник в ухе и понадеялся что сигнала хватит на шесть пролетов ступеней.

Хэнкинс направился вверх по тёмной лестнице, ступеньки некоторое время стонали, но звук вскоре был поглощён стуком дождя, который косыми струями хлестал по зданию, пролагая свой мокрый путь сквозь прорехи в заколоченных окнах.

Томпсон смотрел как Хэнкинс и свет исчезают выше по лестнице. Посветив своим фонариком в том направлении, он увидел скудные доказательства того, что Хэнкинс вообще был в здании — всего лишь несколько мокрых следов на деревянной лестнице.

Неожиданно Томпсон почуствовал себя очень одиноким.

Что-то ползло по полу прямо позади него. Он резко развернулся. Фонарик и пистолет прочертили неровную дугу, брызги полетели в стороны, словно он был мокрой собакой. Луч света и Глок были вновь направлены на ту же самую крысу, но в этот раз грызун стоял на задних лапах и казалось улыбался — выставляя напоказ свои острые жёлтые зубы — будто хотел утащить Томпсона своими поднятыми передними лапами.

Томпсон подавил желание нажать на спусковой крючок и прикончить мелкого ублюдка. И потребовалось немалое усилие воли чтобы не нажать на курок. Не просто от того, что тварь была подвернувшимся под руку удобным заменителем Хэнкинса или Эймса Вайта, но и потому, что было бы полезно прекратить отвлекающий шум, который она создавала.

Вот только, если фонарики не выдали их местоположение трансгену, то выстрел непременно это сделает… и одному Богу известно, что подумает Хэнкинс, услышав стреляющего Томпсона, спустя секунды после того как старший поднялся вверх по лестнице.

Отменив смертный приговор крысе, Томпсон продолжил осмотр первого этажа. Он двигался осторожно, делая все возможное чтобы не шуметь, несколько раз, держа фонарик в одной руке, зондировал особенно тёмные углы тепловизором.

«Хэнкинс,» он полушептал в микрофон.

Нет ответа.

Томпсон почувствовал как капелька пота стекает по его лицу смешиваясь с полосами от дождя, он бессознательно нашел и забился в угол, повторив на этот раз громче.

— Хэнкинс.

В этот раз ответ последовал немедленно.

— Томпсон, не мог бы ты нахрен заткнуться? Трансгены отсюда до самого Портленда могут тебя слышать. Если только у тебя не неприятности — а по-видимому это не так — умолкни.

Лицо молодого человека заполыхало, он почувствовал как покраснел в темноте. Похоже, каждый раз, работая вместе с Ханкинсом, он находил новую причину, ненавидить его. Томпсон поклялся, что как только они закончат это задание, он не станет больше молчать и наконец попросит Вайта дать ему нового напарника… если это не сработает, он просто уйдёт из подразделения Вайта.

Вся эта трансгенная история раздрожала его. Он достаточно долго был в программе, чтобы знать, что хотя эти эксперементы на людях рассматривались как угроза национальной безопасноти, по сути эти трансгенные были и созданы в целях обороны страны. В какомто смысле, Томпсон чувствовал, словно его работа заключалась в выслеживании и устранении тех, кто мог бы считаться солдатами его страны. Он старался не видеть это в таком свете, но иногда ощущения были именно такими — особенно когда он давал волю своим мыслям или долгими бессонными ночами, во время которых лицемерие его жизни вползало в его разум словно кошмар наяву.

Сердито вытирая пот с глаз, Томпсон двинулся глубже во тьму, разрезая ее вспышками света. В конце он обнаружил три офиса, тянущихся вдоль дальней стены. Две двери полностью отсутствовали, а третья — у нее давно уже не было окна — висела на одной петле, словно упрямый гнилой зуб, не желающий выпадать из раскрытого рта. Из шести оконных стекол в верхней части офисных стен, осталось только одно, опасно пересечённое трещиной по диагонали..

Томпсон вытащил тепловизор и медленно просканировал офисы, безрезультатно. Говоря самому себе, что нужно быть осторожным, он прошёлся по узкому кругу, заново проверив весь первый этаж, чтобы удостовериться, что никто не прятался у него за спиной. Кроме ещё нескольких крыс — и будь то самая большая крыса, которую он видел в своей жизни, или маленькая бездомная кошка — монитор ничего не показал.

Теперь ему оставалось только одно. Так как тепловизор не мог видеть через стены, ему придётся один за другим осмотреть офисы.

Он медленно выдохнул и направился к двери в дальнем левом углу, пистолет и фонарик он держал вытянутыми перед собой. Он быстро осветил помещение, прошел мимо большого металического стола, через облупившуюся перегородку, мимо разбросанного, рабитого стекла к нижней части стены справа от него.

Комната была пуста.

И он не видел мокрых следов на полу, даже налёт пыли на рабочем столе казался нетронутым. Тем не менее, Томпсон был осторожен когда легко обогнул стол и нацелил пистолет на пол позади него.

Ничего.

Он снова вздохнул и почувствовал себя немного лучше, и продолжил двигаться дальше. И все же, его желудок содрагался, и он чувствовал себя охваченным страхом, который был также реален, как и его промокшая одежда. Теперь офис по середине.

В этом офисе не было не только двери, в нем отсутствовала вся мебель: ни стола, ни шкафов, ни стульев, только осколки стекла на полу и разрисованные стены, как будто комната пережила байкерскую вечеринку. Никакого трансгена здесь не было.

Пристально вслушиваясь в звуки за последней дверью, Томпсон не услышал ничего кроме биения собственного сердца. Хотя во всем здании пахло гнилью и разложением — этот букет подчеркивала ночная сырость — последний офис казался центром этого аромата. Дверь заскрипела, когда он открыл ее.

Стол в комнате был опрокинут, его ножки повернуты в сторону Томпсона, а крышка смотрела на заднюю стену. Он толкнул дверь, она тяжело оторвалась от стены, как будто кто-то… что-то… скрывалось… прямо за ней…

Но все же там ничего не было. Развернувшись, чтобы продолжить осмотр комнаты, Томпсон подсвечивал пол фонариком и не видел ничего кроме разбитого стекла и другого мусора. Медленно он подошел к столу и направил луч фонаря на пространство за ним, и в его свете увидел что-то. Это что-то было не из дерева, стали или стекла, а из плоти…

Там на полу лежала ободранная туша какого-то животного. Тело вероятно находилось здесь уже давно — даже насекомые потеряли к нему интерес — и Томпсон не мог определить чья это была туша, из-за темноты и разложения.

Судя по размеру, ему вначале показалось, что это очень большая собака, либо олень забредший в город. Но когда луч наполз на лежащую фигуру, Томпсон понял, что то, что он нашел не было ни оленем, ни собакой.

Тело на полу было телом человека.

Не тушей животного, а человеческим трупом.

«Хэнкинс,» сказал Томпсон, стараясь сохранять голос спокойным. «Кое-что есть.» Нет ответа.

Запах офиса теперь давил на него, угрожая скоренько отправить обед обратно в глотку. Он снова прошипел «Хэнкинс.» «Какого черта, Томпсон?» в конце концов прорычал в ухо напарник.

«Здесь тело.» Не впечатлил, голос Хэнкинса снова стал ворчливым: «Это трансген?» «Я… Я так не думаю.» «Дерьмо. Я знал что мы не можем быть чертовыми счастливчиками. Ну расскажи мне о своей находке дня.» «Офис внизу. Последний по правую сторону. Позади стола.» «Боже, как насчёт деталей имеющих отношение к делу? Как например мужчина ли это? Женщина? Ребенок? Кто?» фыркнул Хэнкинс.

Томпсон замолчал и постарался сдержать непристойности рвущиеся наружу. Дисциплина, Томпсон знал, что именно она отличает его от Хэнкинса, и он не позволит слову на букву Ё попасть в его речь, насколько бы трудным это ни было. Сделав глубокий вздох он сказал «Честно говоря, я не могу сказать мужчина это или женщина… вероятно взрослый человек, и я… я думаю с него содрали кожу.» «Чего?» «Содрали кожу» повторил Томпсон. «Это мёртвое тело… без кожи.» «Проклятье… Насколько оно свежее это тело?» Откуда к чёрту мне знать? Подумал Томпсон, но вслух произнес «Старое — даже нет насекомых. Даже вони нет… почти» Хэнкинс вздохнул в ухо Томпсону, «Тогда к чёрту его. Продолжаем.» «А ты не думаешь что обнаружение трупа это \'деталь\' имеющая отношение к делу?» «Конечно да — в задаче максимум. Задача минимум для нас сегодня найти трансгена.» «Может это жертва трансгена.» «Седж мой мальчик. Возможно это так — но мы предоставим следственной группе разобраться с этим. Если мы обнаружили убийство к тому же не свежее, это не даёт нам ничего хорошего… и оно подождёт пока мы не зачистим дом.» Пока это не станет чьей-то еще работой, подумал Томпсон.

Тем не менее, хотя он и ненавидел признавать это, Томпсон знал — то что сказал Хэнкинс имело смысл. Медленно отведя фонарь от трупа, Томпсон заставил себя развернуться и выйти из офиса.

Он поднялся по лестнице на второй этаж. Даже темнее чем первый, этот этаж был разделен на маленькие комнаты, по обе стороны центрального коридора тянущегося вдоль всего здания, начиная от грузового лифта располагавшегося рядом с лестничной клеткой.

Несмотря на толстый слой пыли на полу, этот этаж почему-то казался чище предыдущего, ни обломков, ни разбитого стекла. Он уже собрался подняться на третий этаж, когда решил проверить еще раз. Он развернулся и осветил фонарем коридор.

Вначале он не заметил их, но теперь — еще раз посмотрев поближе — увидел мокрые следы, идущие вдоль по коридору ближе к правой его стороне. Возможно это были следы Хэнкинса?

Нет — его напарник всё ещё на шестом. И в любом случае они выглядели более мелкими чем мог оставить Хэнкинс, не такие широкие и более длинные. И ведут они к третьей двери слева…

В животе у Томпсона забурлило когда он подумал чем грозит оказаться один на один с трансгеном. Они были разными по силе, способностям, недостаткам, в зависимости от того ДНК какого животного было добавлено в их персональный генетический коктейль. Некоторые были людьми, даже красивыми.

Другие были нелепой смесью человека и зверя.

«Хэнкинс,» прошептал он в микрофон.

«Ну?» ответил старик смирившимся и кажется слегка раздраженным голосом.

«У меня следы на втором этаже. Они мокрые и свежие.» Скептицизм и раздражение улетучились из голоса Хэнкинса: «Что показывает тепловизор?» Томпсон вернул пистолет в кобуру и вытащил тепловизор. Наблюдая за тем как устройство рисует пустоту, пока его невидимый луч двигается по коридору, он неожиданно почувствовал себя голым, без пистолета в руке. В своём страстном желании добраться до оружия, он чуть-было не швырнул тепловизор, когда красный маркер загорелся на его маленьком мониторе,

«Ты тут, малой?» спросил Хэнкинс.

Неожиданно для себя, Томпсон подскочил когда услышал голос Хэнкинса в наушнике.

«Есть горячее тело,» сказал Томпсон, «но температура ниже ста.» «Вероятно это не трансген.» «Вероятно нет.» «Дерьмо, хотя — я продолжу тут. Бессмысленно терять время пока я доберусь до тебя.» Томпсон почувствовал как его нервы немного успокоились когда он понял, что то, что находится в комнате перед ним не было трансгеном.

«Всё в порядке, приятель,» сказал он в микрофон. «У меня всё под контролем.» «Ты уверен, малой?» Опустив тепловизор обратно в карман, Томпсон вынул Глок. Живот всё еще трясло, но — чёрт подери — это была его работа, и он её сделает. «Да, я уверен.» Голос Хэнкинса стал предельно деловым. «Дай мне знать что ты обнаружишь. Если понадоблюсь, я буду тотчас у тебя.» «Хорошо,» сказал он, почти ощущая привязанность к старику — а было ли это такой редкостью…

Томпсон учел предостережения и продолжил движение по корридору, направляя луч фонарика в каждую комнату, мимо которой проходил. Он не стал тщательно обыскивать помещения — кто-то или что-то было на этом этаже, и Томпсон двигался прямо к нему — но тепловизор ничего не показывал, а частое мерцание монитора вблизи комнат говорило о том, что новый девайс неисправен.

Около третьей двери слева он остановился, задержал дыхание и, когда почувствовал, что готов, выдохнул и распахнул дверь, руки вытянуты вперед, луч фонарика бегает из стороны в сторону.

Он еще не осмотрел и половины комнаты, когда услышал свист в тени слева от себя. В мрачной темноте он увидел деревянную доску, летящую по дуге к нему!

Прежде, чем он успел среагировать, доска ударила его по рукам и фонарик с пистолетом с грохотом полетели в разные стороны. Фонарик вырубился, когда ударился об пол, и комната погрузилась в абсолютную темноту. Его Глок тоже приземлился на пол — и, к счастью, не выстрелил — и проскользил куда-то влево, пока не ударился об стену.

Перед глазами Томпсона сначала все посветлело, потом потемнело, а затем боль пронзила все его естество. Он услышал свист доски, делающей второй оборот и попытался уйти с ее пути, но вместо этого он услышал треск своей сломавшейся левой руки, и всхлипнул, прежде чем рухнуть на пол. Он скорее почувствовал, чем увидел, как нападающий заносит доску для третьего удара, на этот раз, чтобы точно расколоть его голову как дыню и оставить Мелани вдовой, а его ребенка сиротой…

Инстинктивно подкатившись в сторону нападающего, Томпсон сократил расстояние между ними настолько, что в этот раз, когда его соперник ударил доской, она пролетела над головой Томпсона, а тот ударился о ноги соперника и отправил его в полет через комнату. Томпсон использовал здоровую руку, чтобы ощупывать пол в поисках пистолета.

За спиной он мог слышать сдавленные проклятия противника, который пытается подняться на ноги в темноте. Томпсон все еще ползал по полу, разыскивая свое оружие. От его движений поднималась пыль, и он из всех сил сдерживал чих и продолжать поиски.

Голос Хэнкинса прорезался в наушнике. «Уже что-нибудь нашёл, малой?» Прекрасно, прям босс, подумал Томпсон, но не стал ничего отвечать, не желая выдать своё расположение негостеприимному хозяину комнаты. Он продолжил двигаться вперед, пытаясь нащупать Глок здоровой рукой, сломанная рука пульсировала так сильно, что ему хотелось потерять сознание.

«Сукин сын вломился в мой дом,» нападавший хрипло бормотал где-то в темноте позади него.

Есть!

Что-то холодное, металлическое — Глок. Пальцы обхватили его одним движением. Всё еще стоя на коленях, Томпсон развернулся, поднял пистолет и выстрелил вслепую три раза, влево, по центру, вправо.

Томпсон услышал мягкий звук удара как минимум одной пули попавшей в цель, затем он услышал непроизвольный возглас и наконец — звук доски выпавшей из рук нападавшего и поднявшей облако пыли. Нападавший осел на пол, булькнул пару раз и затем наступила тишина.

«Господи, малой, я иду к тебе!» заорал голос Хэнкинса в наушнике.

Томпсон поднялся на ноги и пошаркал вперед, всё ещё держа пистолет здоровой рукой перед собой. Он нашёл в темноте тело и пару раз пнул его ногой.

Тело не шевелилось.

«Всё в порядке. Уложил парня. Нужен медик. Он сломал мне руку, но я его прикончил.» спокойно сказал Томпсон в микрофон.

Голос Хэнкинса звучал как-будто из под воды. «Я иду, малой! Я уже почти пришёл, я на пятом и спускаюсь вниз.» Бедный толстый ублюдок похоже бежал, рискуя получить инфаркт.

«Я же говорю, всё в порядке,» настаивал Томпсон «Я разобрался с ситуацией.» Шаря ногой по полу, он наконец нашел фонарик. Он поднял его, встряхнул пару раз и был очень удивлен тому, что он снова заработал.

Изо всех сил стараясь удержать пистолет и фонарик в одной руке — чтобы не нагружать сломанную руку — он подошел и направил луч света на лицо того, кто напал на него.

Старик с тонкими седыми волосами, открытый почти полностью беззубый рот, немигающие светло голубые глаза уставились на него. Не трансген… просто какой-то бездомный несчастный. Старик всего лишь защищал свое право ютиться в этом крохотном офисе… и за это его убил Томпсон.

Живот молодого человека снова свело судорогой, но на этот раз не из-за страха. На этот раз это было что-то значительно худшее — стыд… чувство вины.

Он не знал как сможет жить с этим. После вступления в отряд Вайта, он делал вещи, в которых, он знал, будет раскаиваться впоследствии. Но чёрт подери, он никогда не убивал невиновного человека — до этой ночи.

Он встряхнул головой, и по его щекам покатились горячие слезы, смешиваясь с потом и дождем. Томпсон знал, что сегодня его последний день на этой вонючей работе. К черту Эймса Вайта. Он и Хэнкинс закончат здесь, поедут обратно в офис, подадут рапорт о произошедшем, а затем он уйдет.

Он приедет домой к жене, обнимет её и ребёнка, а завтра они решат как далеко отсюда им нужно уехать чтобы попытаться забыть сегодняшнюю ночь. Где-то в постимпульсном мире должна быть жизнь получше этой.

И тут в наушнике Томпсона раздался пронзительный крик Хэнкинса.

«Хэнкинс!» заорал Томпсон в микрофон.

Ничего.

Хэнкинс, поговори со мной!

Все еще нет ответа.

Меняя частоты, Томпсон экстренно связался со штабом для вызова подкрепления, и позвонил 911 что должно было привести сразу как местную полицию так и скорую помощь. Затем он вернулся на прежнюю частоту и снова вызвал Хэнкинса по имени.

Снова тишина.

Стянув галстук, он сделал импровизированную шину из фонаря, так что луч казалось вырывается из его пальцев. Немного ослабив узел, он вставил в Глок новую обойму, и рванул вверх по лестнице, так быстро как только мог.

Но не достаточно быстро.

Тело Хэнкинса он нашёл на четвертом этаже, там куда его перетащили с лестницы. Он знал что это Хэнкинс, хотя опознать кого-либо в голом, ярко красном, блестящем от крови теле с обнажёнными костями и мускулатурой, было невозможно.

Просто труп с содранной кожей.

На этот раз — очень свежий.

И крик который он услыхал в ушах, на этот раз был его собственным.

Не очень мускулистый, с каштановыми волосами, ледяными голубыми глазами и обаянием акулы, Эймс Вайт прижал ладонь своей левой руки к его лбу.

Он не знал смеяться ему или плакать, так что он сделал то, что делал всегда: усмехнулся, даже перед лицом смерти, он усмехался…

Вайт знал, что Хэнкинс и Томпсон не были самыми надежными людьми в его отряде, он даже подозревал, что они не подходили для него — но он не мог допустить, что они были настолько неподходящими.

Хотя это было вполне естественно. Он был человеком с миссией космической важности, в городе и в стране, оставшихся почти без управления… каждый должен принимать правильное для него решение, не так ли? И здесь был он, с его огромной ответственностью, окруженный дуракими и некомпетентными людьми. В эти дни Вайту казалось, что он постоянно находился на грани великой победы и унизительного поражения.

И он гадал, чем же все закончится.

Одним из преимуществ всего этого было то, что теперь он был избавлен от нелепого дуэта. Хэнкинс, конечно, был мертв. Вайт глянул на освежеванное тело, затем отвел взгляд — омерзительное зрелище. Томпсон, забившийся в угол, с одеялом на плечах, баюкал свою сломанную руку и, казалось, был не в силах отвести взгляд от гротескного трупа своего напарника.

Вайт уже знал что парень сломался, это было видно по его лицу. И тот факт, что Томпсона практически вырубил престарелый бродяга, только усугубляло его неудачу.

Минусом же случившегося было то, что неэффективность этой парочки могла ударить по нему. Вайт презирал неудачников, даже если им был только один из пары. Покачав головой он обернулся к своему напарнику Отто Готтлибу.

Похожий на испанца, с темными волосами, темными глазами и оливковой кожей, Готтлиб не был информирован о секретных заданиях федерального агента Вайта. Фактически, самой лучшей чертой Готтлиба — во время работы с Вайтом — была его способность подчиняться приказам.

Пока что Готтлиб сопротивлялся желанию вырастить свой мозг и начать думать самостоятельно, но Вайт опасался, что это не продлится вечно. И когда этот момент настапит, он знал, что потеряет Готтлиба. Ему не очень нравился этот парень — Вайту в действительности не нравился никто, и он гордился тем, что лишен таких слабостей, как сострадание и сентиментальность — но он привык к присутствию Готтиба, и присутствие напарника приносило ему спокойствие.

Даже если этот человек был тупицей.

Приближаясь к напарникам — живому и мертвому — Вайт произнес:

— Убери его отсюда, Отто. Он внушает мне отвращение. Убери его.

— Тело? А нам не надо подождать…

— Нет. Это улика. Томпсона, я имел ввиду. Избавься от него.

Готтлиб, наконец поняв, что от него требуется, кивнул и двинулся к другому агенту. Он помог Томпсону подняться на ноги, поправил одеяло на плечах парня и повел его к двери.

Когда они поравнялись с Вайтом, Томпсон посмотрел на своего босса большими круглыми глазами и сказал:

— Этот трансген содрал с него кожу так быстро — так чертовски быстро. Он освежевал его.

«Ты облажался. Это неприемлемая потеря.» Теперь глаза Томпсона зажмурились и по щекам его полились слёзы. «Я пытался успеть к нему вовремя… Я пытался помочь… Я…» Вайт опять ухмыльнулся, и медленно покачал головой. «Ты просто не понимаешь, не так ли?» Широко открытыми бесцветными глазами он уставился на Томпсона.

— Я говорю не о Хэнкинсе. Этот трансген избавил меня от необходимости увольнять его жирную задницу.

— Вы сказали… неприемлемая… потеря…

— И это так. Трансген забрал тепловизор. — Вайт схватил Томпсона за отворот его мокрого пальто. — И как ты думаешь, сколько времени пройдет прежде чем они поймут, что это такое, и для чего нужно?

Вайт отпустил пальто молодого агента. Томпсон ничего не сказал, его голова порнулась к Хэнкинсу на полу. Его губы дрожали, когда он проговорил:

— Вы… вы монстр.

— Нет. Монстры они, а ты уволен. Выведи его отсюда, Отто.

Готтлиб потащил его прочь.

Оставшись один на один с трупом, Вайт ударил по бетонной стене, оставив в ней вмятину размером с кулак.

Обращаясь к блестящему алому телу, Вайт произнес:

— Я не могу поверить, что ты позволил проклятому трансгену заполучить тепловизор.

Но Хэнкинс ничего не ответил, он только глупо усмехался своему боссу, зубы казались огромными на сырой красной с выпученными глазами маске его лица.

Глава 2. НАЦИЯ ФРИКОВ

КУРЬЕРСКАЯ СЛУЖБА ДЖЕМ ПОНИ, 23:50

ПЯТНИЦА, 7 МАЯ, 2021

Ее сердце билось как отбойный молоток, трансген, известный людям лишь как номер 452, готовилась выйти из Джем Пони в холодную ночь, запятнанную красными и синими огнями от полицейских машин. Она и группа ее самых близких друзей — ее братья и сёстры в борьбе за свободу — казалось, находились под конвоем группы людей, выглядевших как офицеры спецназа.

Её длинные чёрные волосы были распущены, а чёрная футболка и тесно облегающие брюки были испачканы грязью — результат жестокого раунда рукопашного боя с отрядом громил Эймса Вайта. Но 452 — для друзей Макс — всё ещё не покорена и даже не поцарапана.

И все же, кровь еще могла пролиться — и немного уже пролилось.

Взятие заложников в Джем Пони началось в буквальном смысле случайно. Немного раньше, перед закатом солнца смелый, но импульсивный человек-ящерица Мол и её неистовый друг Джошуа, прозванный в газетах «человеком псом», подобрали двух трансгенов, направляющихся в Терминал Сити, десять квадратных блоков биохимической свалки, где обосновались порождённые генной манипуляцией проекта Мантикора изгои. Поселившиеся там трансгены могли выжить за ограждением, несмотря на химические и биотехнические отходы, в отличие от нормальных людей, которые бы могли заболеть или даже умереть; трансгены — будь то хорошо сложенные экземпляры как Макс и Алек или генетические «уродцы», как человек-ящерица и человек-пёс — обладали иммунитетом против подобных ядовитых веществ… хоть что-то положительное, что Мантикора, как бы то ни было, для них сделала.

Сопровождаемая подростком по имени Далтон, молодая женщина Джем — Х5 — была беременна и вот-вот должна была родить, поэтому Мол спешил поскорее доставить её в убогое укрытие — в Терминал Сити. Они миновали всего две улицы, когда им пересёк дорогу наполненный мусором грузовик, то, что могло быть безобидным столкновением, обернулось катастрофой.

Вынужденные бежать, когда собралась толпа мутанто-ненавистников, Мол, Джошуа и двое новеньких укрылись в службе велокурьерной доставки, где работали Макс и два других трансгена, Алек и Сиси. Но копы уже наступали им на пятки, и вскоре развился полномасштабный кризис с захватом заложников. Алек и Сиси заняли место заложников среди обычных людей, но милому и обычно эгоцентричному Алеку пришлось выдать свою принадлежность к трансгенам, чтобы помочь Макс.

Макс там сначала не было и человек-ящерица Мол терроризировал ее друзей; когда она наконец появилась, Макс взяла командование на себя и заложникам скоро стало ясно, что у них и их «захватчиков» была общая цель — выжить.

Незадолго до этого, Макс и представитель департамента полиции, детектив Рамон Клементэ, пришли к соглашению, что половина заложников будет обменена на фургон для побега. Как и договорились, группа спецназовцев Клементэ на крыше отступила. Однако Эймс Вайт — агент управления национальной безопасности, с его антитрансгенной операцией — выставил своих скрытых снайперов.

Макс и другие не достигли фургона. Если бы Логан Кейл не прыгнул бы им на встречу и, отстреливаясь своим собственным оружием, не отогнал бы снайперов, Макс и ее группа, вероятно, никогда бы не смогли вернуться назад в здание. Но они пробились обратно в Джем Пони, после того как Сиси попала под перекрёстный огонь, моментально став его жертвой.

Несмотря на ужасные потери, уже многое пережив в этот день… им всё ещё предстояло пройти очень долгий путь, прежде чем они окажутся в относительной безопасности. Если хотя бы один коп снаружи заметит, что спецназовцы, которые их сопровождают, вовсе не являются теми, за кого себя выдают, кровавая бойня начнётся снова.

Если так, если она и Логан Кейл умрут, по крайней мере, они умрут вместе.

Она любила этого человека, который снова рисковал своей жизнью ради нее и ее дела — чтобы защитить его, она сказала ему, что больше его не любит и даже попыталась убедить себя, что может жить и без Логана Кейла. Однако в свете ярких ламп — любезно предоставленном полицией и СМИ — ей стало ясно, что это не так.

Логан Кейл — высокий, голубоглазый с непослушными русыми волосами и застенчивой улыбкой… как бы она хотела поцеловать его и рассказать, что на самом деле чувствует. Но сейчас это было невозможно — эта сука Ренфро из Мантикоры позаботилась об этом.

Даже сейчас, когда Мантикора сгорела дотла, сумасшедшие учёные, создавшие её, Алека, Джошуа и многие другие измученные души, всё ещё портили ей жизнь — против этого специфического вируса, которым ныне покойная Ренфро инфицировала Макс, еще не было известно вакцины, и если она прикоснётся к Логану, если бы их кожа каким либо образом соприкоснулась, ну, она знала, что для него она была верной смертью.

И всё же, несмотря на все неприятности и душевную боль, которую она ему причинила, Логан снова пришел ей на помощь, разве нет? Он стрелял по снайперам, чтобы помочь Молу оттеснить этих убийц, пока остальные мчались назад в здание. Он даже остался и прикрывал её, когда она затаскивала Сиси внутрь.

Осада продолжалась до позднего вечера, пока, наконец, Вайт не привёл отряд своих громил-спецназовцев. Макс улыбнулась этой мысли. Ликвидаторы были круты, действительно круты; но она и ее братья и сёстры — и даже некоторые из заложников, которые были на стороне трансгенов — усмирили этих сосунков.

Макс очень старалась, чтобы никто не погиб. Джошуа, схватившийся лицом к лицу против Эймса Вайта — человеком, убившим кое-кого дорогого для обычно кроткого гиганта — почти разорвал этого ублюдка на две части. Но Макс знала, насколько важно было, чтобы никто не погиб — не давать взрывоопасную пищу прессе, запалённой Вайтом и другими, убеждающими общественность в том, что трансгены были монстрами, бесчеловечными чудовищами, способными лишь на резню.

И вот теперь у них была возможность исчезнуть во тьме и, возможно, некоторое время оставаться в безопасности. Всего лишь преодолеть этот последний этап…

Спрятанный под громоздкой униформой одного из спецназовцев Вайта, с головой покрытой шлемом из кевлара, лицом скрытым за тонированными очками, Логан толкнул входную дверь и закричал:

— Сложить оружие! Не стрелять. Группа выходит.

Логан проложил путь наружу, на холодный ночной воздух. Толпы за баррикадами напирали вперед, чтобы всё лучше увидеть, ненависть горячей, тяжёлой пощёчиной неслась по ветру их яростных выкриков:

— Смерть уродам! Убить их всех!

Макс спрашивала себя, смогут ли они когда-нибудь заставить людей, этих людей, понять, что всё, чего хотели трансгены — это мирной, спокойной жизни. «Уроды» просто хотели быть частью общества как все, чтобы их не боялись — или осуждали — из-за внешнего вида.

Разве это не то, что следовало бы ожидать в Америке? Она и ее клан трансгенов были рождены в США, даже если это и была пробирка, в которой их генетически моделировали для защиты этой страны — той самой, что сейчас, казалось, хотела лишь их уничтожения — все, от уличного бродяги до высшего эшелона власти.

Когда Логан и остальные двинулись на улицу, полицейские внезапно стали более заинтересованы в сдерживании толпы, чем сотрудничеством с группой спецназа. Они расступились, и Логан повел процессию к задней части ожидающего полицейского фургона.

Также одетый как член спецназа, полностью, включая шлем и очки, Алек держал скованную наручниками Макс за руку, в то время как долговязый, глуповатый Скетчи — который совсем не походил на спецназовца — вел закованного Мола и Джошуа. Ящерообразный Мол все еще вызывающе попыхивал своей извечной сигарой, а Джошуа, с длинными каштановыми волосами и эмоциональными собачьими чертами, выглядел как избитый щенок, когда Скетчи вел его к машине.

— Федеральные агенты, — спокойно и уверенно объявлял Логан. — Мне нужно, чтобы вы отошли. Назад. Возможно, у нас здесь биологически-опасные люди… Расступитесь!

Все полицейские — кроме Клементэ, интеллигентного, умного детектива, который был посредником во время осады, пока не вмешался Эймс Вайт — сделали шаг назад.

Клементэ, стройный, хорошо сложенный в свои сорок лет афроамериканец, выглядел так, словно сейчас чувствовал себя намного старше; но его карие глаза оставались все также бдительны, и его явно интересовало, что происходило. Поверх жилета из кевлара на нем была помятая серая спортивная куртка, синий галстук и белая рубашка, его золотой значок болтался на цепочке. Он не проронил ни слова, когда они прошли мимо него, в руке он всё ещё держал свой пистолет, дуло которого было опущено к земле.

Логан повернулся к нему.

— Агент Вайт хочет, чтобы вы как можно быстрее оцепили место преступления.

Клементэ не двигался, стоя с широко открытыми глазами и, возможно, оттенком сомнения на лице, когда Логан распахнул задние двери фургона. Алек завёл Макс, затем Скетчи втолкнул внутрь Мола и Джошуа. Алек забрался в машину вслед за арестованными, в то время как Логан заявил деловым тоном:

— Нам нужно забрать карету скорой помощи.

Скетчи повернулся к Джем, чтобы помочь ей — Х5, родившей во время осады — и её младенцу забраться в карету скорой помощи стоявшей рядом с фургоном. Далтон, невысокий белокурый Х5, который сопровождал Джем, также забрался в машину. Чудачка Синди — шикарная афроамериканка, велокурьер и лучшая подруга Макс в Сиэтле — последовала за ними.

Логан обернулся к Клементэ и с долей сарказма в голосе сказал:

— Агент Вайт не из тех, кто любит когда его заставляют ждать.

Водитель скорой помощи медленно слез со своего сиденья, и Скетчи подошел к нему.

— Дальше мы сами, — сказал Скетчи, играя роль крутого спецназовца до последнего. — Если вы, конечно, не хотите сами пройти шестичасовую дезинфекцию.

Водитель ничего такого не хотел и посторонился, пока Скетчи устраивался за рулём скорой помощи. Не дожидаясь, пока Клементэ пошевелится, Логан захлопнул дверь полицейского фургона и прыгнул на сиденье водителя.

Как только Логан завёл мотор, Макс и остальные сняли незапертые наручники.

— Очистить баррикады, — кричал он сквозь лобовое стекло, махая офицерам перед фургоном, чтобы те отодвинули длинные козлы, которыми сдерживались люди. Фары фургона и скорой помощи окрасили толпу в призрачно-белый.

Толпа всё ещё кричала, — Убейте уродов, — Логан нажал на педаль газа и осторожно повёл машину вперёд.

Позади него Макс поощряла его подход словами, — Медленно и спокойно.

Фургон двигался сквозь толпу орущую «Монстры!» и «Убить их всех!» Смотря в заднее окно, Макс наблюдала как Клементэ растворяется в толпе, а затем толпа растворяется в ночи, по мере того как фургон двигался в темноту. Напряжение ощутимо спало — кризис миновал.

Наконец, когда кроме следующей за ними кареты скорой помощи Макс никого не увидела, она облегчённо вздохнула. — Мы справились.

Фургон наполнился радостными криками, Джошуа и Мол стукнулись кулаками.

— Вот об этом я и говорю! — воскликнул Мол.

— Всё хорошо, — сказал Алек, широкая улыбка нарушила его обычно спокойное поведение.

Скалясь в зеркало заднего вида, Логан сказал, — Для протокола, та девчонка надрала тебе зад.

Логан имел ввиду крупную женщину-бойца из группы ликвидаторов Эймса Вайта в Джем Пони.

Улыбка Алека слегка увяла.

— Нет. Я просто её разогревал.

Все засмеялись.

Негромким голосом, зная, что они всё еще не были в безопасности, Макс сказала:

— Хорошо, едем в Терминал Сити.

Что-то смущало Клементэ — что-то здесь было не так — и, когда он вошел в Джем Пони, его руки были вытянуты, фонарик в левой руке, пистолет в правой.

За ним следовали четыре человека из спецназа — люди из полицейского департамента, не Вайта — они рассредоточились как только вошли в дверь. Электричества все еще не было, и здание было окутано зловещими тенями, необычайно тихо, после напряженного дня. Как если бы дому тоже нужна была передышка…

Повернув за угол, Клементэ увидел троих людей, сидящих на скамейке, по-видимому, дожидаясь прихода полиции. Ближе всего к нему сидела молодая девушка лет двадцати, ее короткие темные волосы были заплетены в две небольшие косички. На ней был желто-коричневый пуловер с капюшоном и штаны цвета хаки.

Возле нее сидел высокий, мускулистый тип в очках в черной оправе, светлой копной волос, в голубом пуловере, рубашке с короткими рукавами и джинсах. За ним, маленький лысый парень, тоже лет двадцати, одетый в пеструю фланелевую рубашку и джинсы. Все они выглядели спокойными.

Чёрт возьми, слишком спокойными для только что освобождённых заложников.

— Кто-нибудь ранен? — спросил Клементэ, светя фонариком в их сторону, но не в глаза.

— Нет, — ответила молодая девушка. — Мы целы… но вам стоит проверить наверху.

В ее голосе было что-то вроде… насмешки?

Медленно, Клементэ поднимался вверх по лестнице, все его внимание было сосредоточенно на двери перед ним. На лестничной площадке он задержался всего на секунду, прежде чем проскользнул в дверь, держа пистолет перед собой. Следом за ним команда спецназа, заполнила комнату.

Было очевидно, что здесь была жестокая битва. Почти каждое оконное стекло и стекло в стене, отделяющей складские помещения от офиса, осколками лежало на пыльном полу. Полки были опрокинуты, мебель сломана — комната была разрушена.

Ведя фонариком по комнате, Клементэ остановил луч света на мускулистой женщине с рыжими волосами, прикованной к бетонному столбу. Её рот был заклеен, а сама она была примотана к столбу упаковочной лентой, словно ждала, что её как посылку заберёт велокурьер.

Поворачиваясь дальше по кругу, луч от фонарика Клементэ упал на троицу в нижнем белье — с них сняли униформу и привязали к другому столбу. Их тоже скрутили и заткнули упаковочной лентой.

Клементэ сразу же понял, что члены спецназа, якобы конвоирующие 452 и других, были самозванцами, одевшими униформу группы спецназа, над которой они одержали победу. Он знал, что должен был немедленно действовать, но…

Он не мог сдержать широкой улыбки, расплывающейся по его лицу.

— Руководящий спецагент Вайт, — язвительно усмехнулся Клементэ.

Обычно самодовольный и надменный чиновник, Эймс Вайт что-то говорил, но из-за кляпа из упаковочной ленты звук искажался. Он не был лишён одежды — только собственного достоинства.

— Что? — спросил Клементэ, словно на самом деле понимал, что бормочет агент сквозь упаковочную ленту. — Трансгены связали вас и забрали униформы?

Агент вновь заворчал и попытался побороть связывающую его ленту.

Детектив усмехнулся, и его улыбка стала еще шире. — Не может быть!

Глаза Вайта расширились от бешенства, и он закричал что-то — вероятно непристойное — что вновь было поглощено лентой.

Словно желая убедиться, что он правильно понял Вайта, Клементэ спросил, — Хочешь, чтобы я отправился за ними?

Холодный взгляд агента АНБ выражало столько ненависти и злости, которую он не мог выразить из-за ленты.

— Это хорошая идея, — сказал Клементэ поднимаясь. Он пошёл к двери со своими людьми на хвосте, ни один из них даже не дернулся, чтобы развязать Вайта и его людей.

Когда он вышел в холл, детектив услышал очередной приглушённый вопль Вайта. Даже с лентой закрывающей рот, он прозвучал как «Сукин сын». Клементэ позволил себе недолго насладиться моментом, а затем рванул бегом к машине.

Вайт был не единственный, кого провели трансгены и Клементэ — удовольствие от созерцания высокомерного Вайта вывешенного на просушку, отступило перед вломившимися обязанностями — не даст им спуску. Теперь он схватит трансгенов и преуспеет там, где облажался Вайт.

И для разнообразия позволит Эймсу Вайту посмотреть на самодовольную улыбку Клементэ.

Компания погрузилась в молчание; напряжение долгого дня похоже наконец-то покидало их и все они выглядели побитыми. Макс гордилась своей семьей, своими друзьями. Этот день мог бы закончиться кровавой баней, как это планировал Эймс Вайт, делу трансгенов мог бы быть нанесён непоправимый урон, кроме Сиси — одной из них — могло быть больше погибших или раненых.

Не то чтобы Макс и остальные не переживали потерю их сестры; но если бы умер один из «нормальных», тогда это бы означало конец ее надеждам на то, что люди примут их как равных. Она как раз устраивалась поудобнее в задней части фургона, чтобы отдохнуть, когда услышала первые звуки сирены.

Она выглянула в заднее окно в тот же момент, когда Логан заметил вспышки света в зеркале.

— У нас гости, — объявил он.

Голос Клементэ усиленный громкоговорителем донёсся до них из ведущей машины в колонне.

— Немедленно остановите фургон, иначе мы будем стрелять!

Логан проигнорировал его и продолжил ехать.

Из громкоговорителя вновь донёсся голос Клементэ:

— Съезжайте к обочине или мы применим смертельное оружие, чтобы вас остановить.

Смотря сквозь лобовое стекло, Макс сказала, — Не останавливайся, поезжай.

Не замедляя хода Логан гнал фургон прямо по середине улицы, Скетчи, за рулём кареты скорой помощи, ехал позади, следуя за Логаном, машины полицейских вплотную к ним, но ни одна не обгоняла, чтобы попытаться перекрыть им дорогу.

Макс показалось, что поездка в Терминал Сити длилась часами, а не всего несколько минут. Наконец они достигли закрытых ворот в бесхозную землю, которую трансгены закрепили за собой, знаки гласили, ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЁН, ПРОЕХАВ ЭТУ ТОЧКУ ВЫ НАРУШИТЕ ЗАКОН и РИСК БИОЛОГИЧЕСКОГО ЗАРАЖЕНИЯ. ОПАСНО ДЛЯ ЛЮДЕЙ.

— Езжай прямо сквозь них, — почти вскользь произнесла Макс.

Логан даже не колебался, выполняя её инструкции — он вжал в пол педаль газа, и фургон начал медленно набирать скорость, приближаясь к воротам.

— Держитесь, — посоветовал он, и все в фургоне попытались подготовиться к столкновению.

Они с грохотом проскочил через ворота, карета скорой помощи проревела следом за ними, прямиком в их задний бампер, и длинная очередь патрульных машин. При столкновении их тряхнуло внутри фургона, затем, когда помчались к подсобному помещению, всё успокоилось.

— Направо, налево, затем прямо по трапу, — сказала Макс.

Ведя машину так, словно он всю свою жизнь был гонщиком, Логан следовал ее приказам.

Как только они преодолели наклон, Макс сказала, — Прямо через здание.

Вновь Логан выполнял, руля через лабиринт бетонных опор так быстро, как позволял громоздкий фургон. Наконец, они достигли баррикады из мусора, не позволяющей проехать им не только вперёд, но и влево и вправо тоже.

— Конец пути, — заявил Логан, останавливая фургон.

Скетчи остановил карету скорой помощи рядом с фургоном, а патрульные машины быстро выстроились полукругом позади них, чтобы не дать Макс и компании развернутся и скрыться. Свет от мигалок на крышах патрульных машин окрашивали место событий в красный, синий и оттенки фиолетового, там где два цвета встречались. Около двадцати офицеров полиции выпрыгнули из машин с оружием в руках, и вновь из громкоговорителя донёсся голос Клементэ:

— Бросайте ваше оружие и поднимите руки. Немедленно!

Мол сердито обернулся к Макс.

— Каков теперь твой план?

— Поднимите руки, — вещал Клементэ через громкоговоритель.

Выглядя слегка испуганным и голосом, скорее маленького мальчика нежели большого собако-человека, Джошуа жалобно спросил, — Макс…?