Коллин Коллинз

Шесть шагов к счастью

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Кимберли Логан влетела с улицы в приемную, распахнув полированную дверь красного дерева под вывеской «Свидание длиною в жизнь. Здесь вас научат идти дорогой любви».

Дверь закрылась. Суета и шум Лас-Вегаса остались снаружи. Теперь можно остановиться и отдышаться.

Стены холла, еще недавно ярко-желтые, теперь были выкрашены в нежный серовато-розовый цвет, который оказался гораздо более возбуждающим… точно таким, какой и был нужен клиентам, приходившим сюда в поисках вечной любви.

Кимберли не выключала кондиционер даже в феврале. Клиенты, оказавшиеся здесь в первый раз, бывали очень взволнованы, и прохладный воздух помогал им успокоиться. Но сейчас в комнате было слишком холодно.

Надо попросить Мориса как можно скорее отрегулировать температуру. Кимберли направилась к его столу, громко стуча высокими каблучками по сверкающему паркету, и остановилась на толстом восточном ковре перед столом из полированного тика.

За этим столом и сидел Морис. Морщины на его загорелом лице сложились в гримасу неудовольствия. Выглядел он аккуратным, как всегда. Брюки цвета хаки, розовая рубашка поло. Обычный мужчина так бы не оделся.

Кимберли метнула встревоженный взгляд на закрытую дверь своего кабинета и повернулась к Морису.

— Знаю, знаю, — начала она, выдержав взгляд своего помощника. — Я опоздала.

— Кимберли, — решительно произнес тот, — тебе следует избавиться от дурной привычки приглашать людей на девять ноль-ноль утра и задерживаться до… — он взмахнул рукой, чтобы посмотреть на часы, — …до девяти тридцати восьми. А парень пришел на пятнадцать минут раньше назначенного срока, так что он прохлаждается у тебя в кабинете уже почти час. К счастью, у него ангельское терпение.

— Конечно, ты прав.

Ей было приятно сознавать, что «Свидание длиною в жизнь…» было самым знаменитым брачным агентством в Лас-Вегасе. Правда, Кимберли временами бывало трудно быть главой агентства и одновременно «инструктором, ведущим людей к успеху». Так она называла себя уже четыре года, с того дня, как впервые распахнула для клиентов двери офиса.

— Чтобы хоть немного тебя порадовать, — сказал Морис, — сообщаю, что договорился с «Барнет и Оуэнс» о встрече на следующей неделе.

— С рекламным агентством?

— Да. Они будут делать для нас рекламу на кабельном телевидении.

— Прекрасно.

Кимберли стянула желейную мармеладку из хрустальной вазы, стоящей на столе Мориса.

— Ты опять ничего не ела?

— Не было времени.

Морис протянул ей документы, скрепленные серебряным зажимом.

— Вот его заявление.

Она быстро просмотрела текст.

— Найджел Дюран!

— Немного английского, немного французского. — Морис понизил голос. — Жаль, что он нормальный.

Она строго взглянула на Мориса поверх бумаг.

Он поднял руки в театральном жесте протеста.

— Я никогда не флиртую с твоими клиентами. — Он притворно возмутился. — Да, я гей, но отнюдь не мазохист.

Кимберли слабо улыбнулась.

— Мне нравится, когда ты улыбаешься.

Она возвратилась к заявлению.

— Борец?

— В прошлом. А еще у него бритая голова, ему тридцать четыре года, и он хочет обзавестись домом, женой и детьми. А сад вокруг дома должен быть огорожен белым штакетником.

Она посмотрела и нахмурилась.

— Бритая голова?

— Вылитый Юл Бриннер.

— Неужели такие головы снова в моде? — пробормотала Кимберли, поправляя выбившуюся из пучка прядь своих белокурых волос.

— Дорогая, у тебя шикарнейшее брачное агентство по эту сторону Скалистых гор, но тебе надо чаще бывать в кино! Посмотри хоть фильм с Вином Дизелем.

С каким-каким Вином?

— Нет времени. — Она подошла к зеркалу в позолоченной раме, висящему над диванчиком для посетителей. Быстро поправив свой пиджак, она пробормотала: — Теперь я готова встретиться с Найджелом.

— Я принесу тебе кофе.

— Две чашки.

— Конечно. Черный, с двумя кусочками легкого сахара.

Кимберли направилась к своему кабинету.

До того как появился Морис, Кимберли сменила десяток сотрудников. И не потому, что она была чрезмерно требовательна или придирчива, хотя некоторые из них раздражали ее, — просто она хотела, чтобы дела шли как можно лучше.

Морису это удалось. Почти год они проработали вместе, и теперь Кимберли не представляла себе, что бы делала без него, хоть он и ворчал иногда. Она к нему привязалась.

Кимберли взялась за сверкающую медную ручку двери своего кабинета, глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и открыла дверь.

— Мистер Дюран! Простите за опоздание. — Кимберли быстро вошла, как входила до этого сто раз, отведя назад плечи, подняв высоко подбородок, демонстрируя всем своим видом уверенность. Она давно знала, что при любых обстоятельствах людям нравится видеть уверенного в себе человека. — Сегодня утром у меня была встреча, которую было невозможно отменить. — Теперь Кимберли постаралась, чтобы ее взгляд выразил сожаление. — Приношу свои извинения.

Найджел Дюран начал вставать со своего кресла. И все вставал и вставал, пока не превратился в огромную гору, нависшую над Кимберли и увенчанную сверкающим куполом бритой головы.

Кимберли осторожно выдохнула и посмотрела вверх, ощущая себя стоящей у подножия скалы, и на мгновение почувствовала себя маленькой и беспомощной. Такого Кимберли Логан никогда раньше не испытывала.

— Все хорошо, мэм, — прозвучал голос, подобный раскатам грома в горах.

Мэм? Кимберли захотелось крикнуть, что ей только двадцать восемь, и лучше бы Найджел называл ее «мисс»!

Она моргнула, припомнив слова Мориса и кадры из фильма «Король и я», где Юл Бриннер в роли короля Сиама расхаживал по дворцу, излучая надменность и мужественность.

Морис прав. Бритая голова сексуальна. Кимберли внезапно захотелось узнать, что она ощутит, если проведет пальцами по гладкому и блестящему затылку Найджела…

Неожиданная дрожь пробежала у нее по спине.

— Мистер Дюран, пожалуйста, — она удивилась, что стала говорить с придыханием, — садитесь. — После того как гора опустилась, Кимберли обогнула свой стол из хрома и стекла. — Давайте обсудим, как мы сможем помочь вам найти женщину вашей мечты. — Она села в свое эргономичное кресло с высокой спинкой и положила бумаги на стол. Ее силы иссякали, и она с нетерпением ждала, когда Морис возникнет возле ее стола со спасительной чашкой кофе.

Найджел обосновался на кресле, повернувшись к Кимберли, и ее поразил его взгляд. Какие необыкновенные синие глаза! Цвета ирисов, которые привольно росли в саду — там, в Стерлинге, штат Колорадо. Ребенком она любила собирать огромные букеты, ставя их в свои любимые вазы, которые размещала по всему дому.

— Итак, мистер Дюран, — продолжала Кимберли, аккуратно положив руки перед собой. — Вы были профессиональным борцом?

— Да.

Она кивнула, ожидая продолжения, но он молчал. Наконец она нарушила тишину:

— Как вы им стали?

— Сначала я был ведущим футболистом в колледже, затем увлекся борьбой. Был приглашен в «Шоу бессмертных». В конечном счете, получил разряд по реслингу и обосновался в Лас-Вегасе. Уже почти год, как покинул ринг.

Он пошевелился. У другого это быстрое движение не было бы заметно, но у Найджела мускулы вздулись и напряглись, затем его огромное тело застыло.

Кимберли вздохнула, пытаясь успокоить волнение, но безуспешно.

— А не поставить ли нам музыку? — внезапно сказала она, и снова ее голос завибрировал. Хорошо, что она забыла попросить Мориса выключить кондиционер. Все ее тело было охвачено жаром, и дуновение холодного воздуха было очень кстати. — Конечно, поставить, — ответила она сама себе с несколько излишним воодушевлением. — Давайте послушаем что-нибудь. — Она встала, подошла к музыкальному центру, который стоял в углу на резной ореховой тумбочке. Клиентам музыка всегда помогала расслабиться. Пусть теперь и ей поможет. Она начала просматривать компакт-диски. — Тони Беннетт? Лил Ловетт? Дискотека Дива?

Дискотека Дива? А это еще откуда? Должно быть, Морис недавно принес.

— Селин Дион у вас найдется?

Она взглянула на Найджела через плечо.

— Кто?.. — она осеклась, увидев серьезное выражение его лица. — Хм, сейчас посмотрю… Уверена, что есть…

Что с ней происходит? Она только что нарушила одно из своих основных правил — никогда не высказываться по поводу желаний клиента. Сегодняшний день определенно не заладился.

— Вот! — наконец объявила Кимберли. — «Цвет моей любви», — прочитала она на обложке компакт-диска.

— Отлично.

Не много мужчин признались бы в том, что являются поклонниками Селин Дион. Это было равносильно признанию, что они плачут во время грустного фильма. Или что любят ходить по магазинам и делать покупки.

Чистый, звонкий голос Селин заполнил комнату. Она пела о том, как ей хорошо всегда быть рядом со своим любимым.

Она поглядела на дверь. Куда же подевался Морис с ее кофе?

— Итак, — прошептала Кимберли, — каково же было ваше борцовское имя?

— Фантом.

Кимберли ахнула от неожиданности.

— Тот Фантом, который красовался на пикапах несколько лет назад?

Когда он кивнул, ее сердце забилось едва ли не громче, чем пела Селин. Кимберли сжала карандаш, вспоминая рекламные ролики с Фантомом.

Не удивительно, что она не узнала Найджела.

В рекламе Фантом носил черную маску в стиле Зорро и маленькие кожаные шорты. Все его огромное, без единого волоска, блестящее от масла мускулистое тело вызывало восхищение. Он казался прекрасно изваянной, соблазнительной статуей…

— Где же теперь Фантом?

Кимберли смотрела на петушка, думая о том, как выглядит грудь Найджела, скрытая футболкой. Он все еще сбривает волосы с груди? У него все такое же массивное, блестящее от масла мускулистое тело?

— От него остались только воспоминания.

— Жалко. Женщины таких любят.

— Женщины и Джеймса Бонда любят, — возразил Найджел, — но это не значит, что он существует. — Он нахмурился. — Похоже, что они любят только маску.

Найджел сидел выпрямившись, охватив пальцами подлокотники кресла.

Дверь открылась, и вошел Морис.

— Простите, что так долго, — сказал он, пока шел к столу Кимберли, демонстративно покачивая бедрами.

— А я все думаю, куда ж ты запропастился, — сказала она с раздражением.

— У нас закончился легкий сахар. Пришлось быстренько съездить в соседний магазинчик. А пока был там, решил, что могу захватить тебе что-нибудь поесть. — Он положил на стол обернутый фольгой пакет, от которого исходил пар с сильным запахом лука и специй.

Кимберли взглянула вопросительно.

— Кушай на здоровье. — Морис аккуратно сложил руки на груди. — Пока я не ушел, можешь заказать еще что-нибудь.

Кимберли взяла себя в руки и улыбнулась Найджелу.

— Вы что-нибудь хотите?

— Нет, спасибо.

Морис вежливо поклонился Кимберли и ушел.

Найджел боролся с желанием последовать за ним. Беседа с мисс Логан складывалась неудачно, как, впрочем, и все его встречи с женщинами. Надо же было вспомнить единственный поступок в жизни, за который ему было стыдно, — его участие в рекламе. На ринге Фантом был неустрашимым борцом. В этой рекламе он был куском смазанного маслом мяса.

Селин пела о своем любимом, который был для нее всем…

Найджел медленно, с трудом выдохнул. Он хотел, чтобы женщина любила его таким, какой он есть. И он дал бы ей то же самое… и много больше. Свое сердце, свою любовь на всю жизнь. В своих попытках стать любимым он уже успел испробовать все. Он давал женщинам свой номер телефона, писал им письма, пек для них шоколадные пирожные с орехами.

И каждый раз терпел неудачу.

Если я уйду, то потеряю последний шанс. Сейчас нельзя все бросить и уйти, еще рано.

Мисс Единственная находится где-то рядом. Мне здесь немного помогут, и я найду ее.

Хотя, глядя на Кимберли Логан, было трудно вообразить, что эта женщина сможет ему помочь. Она казалась скорее машиной, чем человеком из плоти и крови. В шелковом костюме женщины обычно выглядят мягкими, женственными. Но она казалась закованной в броню, несмотря на то, что ее костюм был приятного фиолетового цвета. Да и прическа — простой пучок — делала ее облик суровым.

Судя по озадаченному выражению ее лица, она не могла понять его реакцию на упоминание той проклятой рекламы. А если бы поняла, что движет им, то знала бы, чего не стоит касаться.

— Я ненавидел эту рекламу, — пробормотал он.

Кимберли вопросительно выгнула бровь. Найджел провел рукой по лицу.

— Этот образ — груда мышц с женщиной на руках — последнее появление Фантома на людях. Мне стыдно, что таким оказалось мое прощание. О том, что участвовал в этой рекламе, я сожалею, как ни о чем другом в моей жизни. Я никогда не повторю такой ошибки. Не знаю, поймете ли вы меня.

Кимберли кивнула, и было видно, что она уже полностью овладела собой.

Она была во многом похожа на женщин из его прошлого. Красиво причесанные, тщательно одетые, очень богатые, они толпились вокруг ринга во время матча, а потом пробирались в служебные помещения. Женщины, имеющие все, но желающие, чтобы парень, которого они только что видели на ринге, поразвлек их немного. Им нужен был Фантом.

— Так, — сказала Кимберли, пальцами с розовыми ногтями отодвигая в сторону принесенный Морисом пакет. — И какую же личность они должны разглядеть?

— Простите?

— Вы сказали, что женщины любят только маску, — напомнила она. — И я хочу знать, кого они могли найти под маской. Я — инструктор. В этом качестве я буду работать с вами, и когда узнаю вас, то смогу подсказать, что вы должны будете делать.

Ее четкие слова и уверенный тон были такими же строгими и официальными, как гладкая полированная мебель, которая стояла в кабинете.

— Под маской они находили домоседа, и он им не нравился, — признался Найджел.

Она вопросительно подняла брови, побуждая его пояснить.

— Я люблю сидеть дома, — пробормотал он, неловко поежившись. — Люблю печь шоколадные пирожные с орехами и просто хочу спокойно жить, как все, иметь дом, семью, детей…

— Я не могу представить себе женщину, не желающую того же.

— О, а я могу, и очень легко. — Он фыркнул от смеха.

— Могу ли я предположить, — мягко сказала она, — что вы хороший парень, но слишком стараетесь стать еще лучше?

Да, она проницательна. Холодна и бездушна, но проницательна.

— Вы слишком доступны, — спокойно сказала Кимберли. — А люди не уважают тех, кто бежит к ним по первому же зову.

Он решил, что Кимберли узнала это не иначе как на собственном опыте.

Внезапно ее взгляд смягчился, и Найджел заметил, что ее глаза больше не были цвета старой оловянной миски, а приобрели мягкий серый оттенок.

Кимберли сделала глоток кофе и поставила чашку.

— Мы должны будем сделать вас другим. — Кимберли черкнула что-то на его заявлении, затем положила ручку. — У нас прекрасные методики. Я называю эту методику «Как сделать мужчину распутным». Женщины таких любят.

Он нахмурился. Все это он уже испытал на себе. Те красотки возле ринга считали распутными всех борцов подряд.

— Я не хочу становиться распутным.

— Но Фантом же был как раз таким?

— Фантом был известен тем, что победил зло и спас женщину.

— Мы сделаем нечто подобное. Женщины будут от вас без ума. Вам даже придется выключить ваш телефон. Позвольте мне объяснить детали. — Она открыла папку. — Шаг первый, — поучающим тоном прочитала она, — выглядеть распутным. Шаг второй — вести себя распутно. Шаг третий — заставить женщину растаять. Шаг четвертый — целовать ее так, чтобы она умоляла о большем. Шаг пятый — любить ее, пока она не получит все, что хочет. Шаг шестой — сделать ее своей Единственной.

Он заморгал, пытаясь разобраться в потоке слов, потом постучал пальцем по подлокотнику и подумал, что не понадобится и десяти шагов, чтобы выйти из ее кабинета и оказаться на улице.

Последний шанс найти любовь, старина.

Он прочистил горло, потер лоб.

— И, хм, из этого что-то получается?

— У меня восемьдесят пять процентов успеха. Как я вам уже сказала, женщины любят распутных мужчин. Я сделаю вас распутным за три месяца.

Так скоро?

Но разве возможно человеку стать другим?

Селин пела, что никогда больше не найдет такой любви.

— Я стану распутным, — сказал Найджел.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Шаг первый — выглядеть распутным

— Как будто обязательно торчать здесь, чтобы выглядеть распутным, — ворчал Найджел, медленно покачивая головой.

Он хорошо помнил, как заставлял трех своих младших сестренок возвращаться в дом и переодеваться, потому что их одежда была слишком обтягивающей, со слишком глубоким вырезом или слишком короткой. Сколько раз он говорил им: «Не следует так одеваться». И надо же было ему потом обнаружить, что взрослым полагается одеваться именно так!

Но даже если бы он знал это тогда, он все равно ничего не изменил бы в своем обращении с сестрами, хотя они делали большие глаза и дулись на него. Отец работал на фабрике, и Найджел, как старший брат, часто был должен играть его роль.

Даже молодые люди, ходившие на свидания с его сестрами, признавали, что слово его — закон. И не только потому, что Найджел был старшим братом. Он был очень большим — в двадцать лет он был под два метра ростом, весил почти сто килограммов, а его мускулы были тверды как камень.

Да, его сестры никогда не опаздывали. Если он говорил, что надо быть дома до полуночи, то они появлялись на пороге без десяти двенадцать. Но то сестры, а вот мисс Кимберли Логан что-то все нет и нет.

Девять пятнадцать.

Вчера, провожая его к выходу, мисс Логан объявила, что завтра же начнет изменять его облик. Она встретит его в этом магазине ровно в девять утра, чтобы купить ему одежду.

Найджелу стало смешно.

Она осталась серьезной.

Если бы его мать знала, до чего он дошел, то перекрестилась бы и прочитала по крайней мере дюжину молитв Пресвятой Деве!

Через витрину он внезапно увидел Кимберли, энергично шагающую по тротуару, одетую в классический, очень строгий костюм… ярко-красного цвета!

Блики солнечного света вспыхивали на ее волосах, казавшихся почти белыми. Она быстро шла, разговаривая по сотовому телефону, и жесты ее свободной руки были очень решительными.

Женщина-вихрь. Интересно, расслабляется ли она когда-нибудь… а может быть, она даже не подозревает, что это возможно?

Она взглянула на наручные часы, вздрогнула и быстро закончила разговор. Потом проверила свое отражение в витрине, подвернула выбившиеся волосы в пучок. Очевидно, она считала это прической. Быстро поправив свой пиджак, она нацепила на лицо улыбку и вошла в магазин.

Он покачал головой. Леди довела до совершенства свое появление. Как профессиональный борец, Найджел знал, как важно красиво выйти на ринг, и отдал должное умению Кимберли.

Она приблизилась к продавцу и начала оживленно говорить с ним.

Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, Найджел направился к ней. Она преувеличенно удивилась, затем снова делано улыбнулась.

— Найджел! Простите за опоздание. Сегодня утром у меня была встреча, которую…

— Не будем об этом.

Все эти слова он уже слышал вчера. Он обещал явиться в магазин, но не обещал быть в хорошем настроении.

— Встали не с той ноги?

— Как и полагается распутному мужчине.

Она не смогла скрыть удивления.

— Это шутка, — объяснил он.

— О! Конечно.

И тут же повернулась к продавцу.

— Еще эластичные футболки, — быстро сыпала словами Кимберли, — любого цвета, кроме розового. И у вас, я полагаю, должны быть кожаные куртки?

— Я не ношу кожаных курток, — вставил Найджел.

Продавец поднял бровь, будто спрашивая Кимберли: «Мне слушать вас или его?» Она властно кивнула, и продавец удалился.

Кимберли повернулась к Найджелу.

— Я прошу вас только примерить, — тихо сказала она. — Кроме того, если вы посмотрите на ярлыки, то увидите, что цены здесь весьма разумны.

— Это как раз не проблема.

Он уже открыл рот, собираясь протестовать против кожаной куртки, когда аромат ее духов привлек его внимание.

Он помнил этот пряный аромат со вчерашнего дня. Но сегодня он уловил что-то новое, горячее и полное истомы, похожее на частицу лета.

Этот аромат казался экзотическим, навевавшим мысли об оранжерейной орхидее — цветке изящном и красивом, но нуждающемся в постоянной заботе.

— Лас-Вегас — не то место, где носят кожаные куртки, — сказал он, с трудом собрав свои мысли. — Здесь носят спортивные рубашки, льняные пиджаки.

— Кожа символизирует секс. Кроме того, сейчас февраль. Еще достаточно прохладно, и можно носить кожаную куртку.

Секс. Конечно, это слово он слышал и раньше. Но услышать, как эта экзотическая орхидея так по-деловому произносит слово «секс», было столь же дико, как услышать крепкое морское словечко из уст королевы Елизаветы.

— Я думал… — Так о чем же он думал до того, как прозвучало слово «секс»? — Я думал, что буду учиться искусству свидания, а не…

Пусть она могла небрежно произнести «секс» будто речь шла о мятной жевательной резинке, но он-то не мог. Возможно, он старомоден, считая, что джентльмен, находящийся рядом с леди, должен следить за своим языком и поведением.

— К счастью, одно ведет к другому, — добавила она, догадавшись, о чем он умолчал.

— Мне бы не хотелось слишком торопиться… с другим.

— Ну конечно, решать вам, — ответила она, поднимая красивую бровь. — Но мой бизнес состоит в том, чтобы «продать» вас, и, поверьте мне, на секс есть спрос. Наша задача — сделать так, чтобы вы излучали секс.

Он посмотрел на алые губы, которые так запросто произносили слова «секс» и «поцелуи», и перестал слышать и видеть все, что происходит вокруг него. Никогда раньше не видел он рот такой совершенной формы. Странно. Кимберли говорит о сексе и всем прочем так спокойно, что Найджелу не удается обнаружить источник ее собственной страсти, должно быть, надежно спрятанный под костюмом цвета пожарной машины.

— Так что вы думаете? — спросила она.

Он поднял взгляд и утонул в ее серых глазах.

— Но у меня никогда раньше не было одежды из кожи, — пробормотал он, надеясь, что этот ответ хотя бы приблизительно будет соответствовать тому, о чем она говорила.

— А кожаные шорты?

— У Фантома. Не у меня.

Он навсегда расстанется с Кимберли, если она еще хоть раз упомянет эту рекламу.

Они долго молча смотрели в глаза друг другу. В зале магазина зазвучала старая песня «Заблудившийся в синеве» — о мужчине, который не может найти себе места, как птица, потерявшаяся в небе.

Это обо мне, думал Найджел. Запутался я совсем. Теперь лучше всего не пытаться вырваться, а предоставить событиям идти своим ходом, если я и вправду хочу найти истинную любовь.

Кимберли, казалось, прочитала его мысли, потому что ее лицо немного расслабилось, а на губах заиграла улыбка.

— Мы еще и не поздоровались, а уже едва не поссорились, — сказала она профессиональным сладким голосом и протянула руку. — Привет.

Он взял ее руку, оказавшуюся очень маленькой в его руке.

— Привет.

Смешно ссориться из-за куртки.

Когда она слегка повернула голову, он заметил, что у нее только одна сережка. Значит, никакого поклонника у нее и нет! Сейчас, во всяком случае. Потому что любящий мужчина не выпустил бы ее из дома в таком виде.

Первое впечатление — самая важная вещь в свидании. Да и не только в нем.

— Знаете, — продолжала она после паузы, — мне кажется, вам нужно другое имя.

Он нахмурился.

— Чем же вам не нравится Найджел?

— Найджел — это не то… Вас будут звать Ники!

— Ники?

— Да, — она была полна энтузиазма. — Ники Дюран! — Ее дыхание задрожало. — Это сексуально, это распутно… О, да, Ники — это то, что нам надо!

До того как он услышал ее взволнованное дыхание, он был готов бороться до смерти, чтобы остаться Найджелом… но внезапно ему стало ясно, что имя Ники не такое уж плохое.

Она уже думала о чем-то другом, оглядываясь вокруг.

— А после нескольких свиданий я открою свое настоящее имя.

— Да, да, конечно, — бормотала она, ища взглядом продавца, который был возле стойки с куртками. — Черную, — громко сказала она. — И побольше молний.

Достав из кармана желтую мармеладку, Кимберли бросила ее себе в рот.

Теперь Найджел был совсем уверен, что она живет одна. Никто не заботится, чтобы она позавтракала.

И вечером ей не к кому спешить, не с кем поговорить о прошедшем дне, не с кем поделиться ни заботами, ни радостями.

— Что вы скажете об этих, мэм? — Продавец принес кипу джинсов и рубашек. — Осталось всего несколько кожаных курток. — Он перевел взгляд на Найджела. — Легких, летних.

Кимберли мгновенно превратилась в «инструктора, ведущего к успеху» и начала просматривать одежду, одобряя одни вещи и отвергая другие. Найджел стоял и терпеливо ждал. Наконец продавец повел его в примерочную.

Оставшись один, Найджел посмотрел на себя в зеркало. Он был в поношенных хлопчатобумажных шортах бурого цвета и свободной футболке, стиранной столько раз, что теперь он и сам не знал, что изображено на ней — эмблема ресторана быстрого питания из Миннесоты или Голосистый Великан. На ногах у Найджела были стоптанные сандалии цвета земли.

Едва ли в таком одеянии он мог вызвать у женщин хоть каплю интереса.

Вошел он сюда, бездумно повторяя про себя «…выглядеть распутным…», но, увидев свое отражение, решил, что и вправду пора приодеться.

— Возможно, ты печешь лучшие пирожные в штате Невада, — сказал он своему отражению, — но вечную любовь не испечешь. Так-то, старина.

И начал снимать одежду.

Только он успел сдернуть футболку и отшвырнуть в сторону шорты, как раздался женский голос:

— Как идут дела?

Он повернулся и увидел, что Кимберли просунула голову между занавесками раздевалки.

— Какого черта вы здесь делаете? — Он гневно вздохнул. — О, извините.

— Смотрю, подходит ли вам одежда.

— Я же голый.

Она перевела взгляд вниз.

— Не совсем…

Кимберли не могла заставить себя не смотреть на выпуклость его черных шортов, которые, казалось, натянулись так, что вот-вот лопнут. Как у Фантома. Кимберли медленно начала переводить взгляд вверх, разглядывая могучие мускулы бедер, плоский живот с рельефными мышцами, покрытую загаром кожу и завитки густых черных волос на груди.

Она поглядела на гладкую кожу его головы.

— Ваша голова…

— Что с ней?

— Надо ли вам быть настолько похожим на Юла Бриннера?

— Это еще кто?

— Фильм «Король и я» видели?

Но смущение в его по-детски чистом взгляде показало, что он не может вспомнить Юла Бриннера.

— Вам следует отрастить волосы, — сказала она, взмахнув рукой в направлении его головы. — Женщинам нравится запускать пальцы в волосы мужчин.

Найджел помотал головой.

— Я могу переменить одежду, даже взять другое имя, но голова останется как есть.

— Почему?

— Потому что мне так нравится. Никакой возни с волосами.

— Но женщинам нравится…

— Проводить пальцами по моей голове. Нельзя и сосчитать, сколько рук скользило по ней после каждого раунда. Ко мне подходили старухи, молодые женщины, дети. Да вот вы сами попробуйте.

Он наклонился, и его голова оказалась в нескольких дюймах от ее лица.

— Это же смешно, — едва сумела она выговорить, так сильно пульс забился у нее в горле.

Она подумала о благословении, когда он опустил голову ниже, ожидая прикосновения ее пальцев.

— Я настаиваю. Потому что после этого вы никогда больше не попросите меня отрастить волосы.

— Хорошо, — прошептала она, дотрагиваясь до его головы.

На мгновение она почувствовала себя Анной, приручившей короля Сиама.

И затем кончиками пальцев Кимберли слегка провела по его голове, ощутив, какая она твердая и теплая. Задохнувшись, она отдернула руку.

Он немного выпрямился. Теперь его синие глаза глядели прямо ей в лицо.

— По-настоящему дотроньтесь.

Он осторожно взял руку Кимберли и, наклонившись немного, положил ее ладонь себе на макушку.

Ее сердце забилось, как у школьницы. Прикасаясь к нему, она внезапно почувствовала, будто здесь, за занавесками примерочной, происходит что-то таинственное, волшебное…

Она сделала глубокий вдох, и ее грудь высоко поднялась.

Найджел все еще держал ее руку, и Кимберли чувствовала, какая у него теплая, нежная, спокойная рука.

Он начал вести ее руку медленно-медленно, вверх и вниз, вправо и влево.

— Чувствуете? — Его голос стал хрипловатым. — Вам ведь нравится, правда?

Она что-то утвердительно пробормотала. Удары ее сердца становились все громче и громче.

Найджел начал выпрямляться, заставив ее руку очень медленно соскользнуть с его головы и продвинуться по лицу, и Кимберли ощутила шероховатость начавшей отрастать щетины.

Когда он выпрямился во весь рост, ее рука оказалась у него на груди. Потеряв способность думать, Кимберли запустила пальцы в густые завитки волос и почувствовала жар, исходящий от его кожи.

Наконец, будто освобождаясь от наваждения, она медленно убрала руку, отстранилась от Найджела и вышла из примерочной.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Шаг второй — вести себя распутно

В тот же день вечером Кимберли сидела в баре, потягивая диетическую колу и поглядывая на входную дверь. Она просила Найджела встретить ее здесь в семь часов, чтобы они могли продолжить обучение, но вот уже семь двадцать, а его все нет и нет.

Правда, она сама появилась здесь только пять минут назад, но это же совсем другое дело — вся работа агентства лежит на ней. В последнее время у нее появилась привычка опаздывать. А ведь несколько лет назад у нее было не меньше обязанностей и она успевала сделать все.

Но теперь…