Джеки Коллинз
На вид девчонке было едва ли больше шестнадцати. Ее большие карие глаза казались черными из-за расширенных до предела зрачков, а сексуальный аппетит и изобретательность не знали пределов.
Бобби Скорч подцепил ее на бульваре Сансет около полудня — вскоре после того, как ему удалось выбраться из дома, в котором все утро толпились какие-то люди, шныряла полиция и царил невообразимый хаос. А все из-за убийства Салли Т. Тернер, суперзвезды и телевизионного секс-символа, его жены.
«О, Салли…» — в очередной раз подумал Бобби Скорч, с трудом ворочая отяжелевшими от наркотиков и виски мозгами. Она была такой непредсказуемой, такой импульсивной. Никто не мог знать, что она выкинет в следующую секунду, а тех, кто все же пытался, непременно ждал сюрприз.
Бобби выбрался из их владений в автомобиле горничной. Чтобы его не заметили корреспонденты, продолжавшие осаду дома, ему пришлось лечь на заднее сиденье и накрыться каким-то старым пледом. К счастью, эта нехитрая уловка сработала. Эппи довезла Бобби до самого отеля, в котором у него был постоянный люкс, снятый на имя его менеджера. Переодевшись, Бобби спустился на стоянку и, сев в черный «Феррари», также зарегистрированный на имя менеджера, поехал на бульвар Сансет.
Приглянувшаяся ему девчонка дежурила у дверей фешенебельного клуба и готова была ехать куда угодно. Бобби привез ее в отель, заставил раздеться, и теперь она исполняла настоящую джигитовку, сидя верхом на его могучем члене. Сам Бобби лежал на спине и терпеливо сносил эту бешеную скачку, поскольку никакого удовольствия он от нее не получал. Девчонке было далеко до Салли. С ней вообще никто не мог сравниться, и Бобби начинал это понимать, хотя был накачан амфетамином по самые брови. Его жена была неповторимой, единственной в своем роде. По сравнению с ней остальные женщины были просто шлюхами — неумелыми, неуклюжими и грубыми. Взять хотя бы эту маленькую тварь, которая корчилась на его длинном суку, как насаженная на острую щепку гусеница. Ее густо накрашенное лицо искажала гримаса поддельного блаженства, а громкие сладострастные стоны действовали Бобби на нервы своей фальшью. Он и подобрал-то ее в жалкой попытке забыться и теперь жалел об этом. Никто не мог заменить ему Салли — в особенности эта несовершеннолетняя шлюшка, даже имени которой он не знал.
Да что там имя! Бобби не потрудился даже спросить, не больна ли она СПИДом или гонореей, — ему это было все равно. И дело тут было вовсе не в какой-то его особенной смелости, хотя Бобби всегда был, что называется, рисковым парнем. Он рисковал, чтобы заработать себе на жизнь. Он рисковал, когда женился на Салли, которую многие считали пустышкой и презирали за ее силиконовые груди и крашеные платиновые волосы. Он рисковал, когда полюбил ее, но теперь Салли не стало, и Бобби было наплевать, что будет с ним самим.
Девица, продолжавшая подпрыгивать на нем, как расшалившийся ребенок на диване, раздвинула ноги еще шире, практически балансируя на его вздыбленном жезле. Из груди ее вырвался очередной хриплый стон — прелюдия приближающейся разрядки.
Но Бобби был не готов. Он не чувствовал ничего, в том числе и веса этой хрупкой, как мотылек, девушки. Тело его было напряжено, но не от страсти, а от безысходной ярости; пропитанный ядом мозг отказывался реагировать на что-либо, а в душе было черным-черно, как после пожара. Такой боли, как сейчас, Бобби не испытывал еще никогда в жизни.
Стоны проститутки превратились в короткие оргастические всхлипы, и Бобби, почувствовав, что она кончила по-настоящему, испустил такой громкий крик бешенства и боли, что две уборщицы, натиравшие пол в коридоре, побросали щетки и, раздираемые любопытством и страхом, бросились к дверям номера 206.
Встревоженная странной реакцией клиента, проститутка скатилась с кровати и стала поспешно одеваться. У дверей спальни она, однако, не выдержала и оглянулась. Бобби по-прежнему лежал, распластавшись на кровати, и символ его мужского достоинства продолжал торчать вверх, как забитая в землю свая.
Для Бобби больше не существовало понятия «кончить». Он был в аду, и это должно было продолжаться вечно.
И помочь ему не мог ни один человек.
Глава 2
— Похоже, наш герой ежедневно съедает на завтрак по цыпочке, — сказал детектив Экклз, лениво жуя измочаленную зубочистку.
— Что-что? — рассеянно переспросил Такки, просматривавший свои записи.
— Я говорю о Бобби Скорче, несчастном вдовце, — пояснил Экклз. — Этого быка каждая шлюха в Вегасе успела попробовать.
Такки снял очки и неприязненно посмотрел на своего напарника. Он терпеть не мог его манеру выражаться.
— Слышал, — сказал он. — У него та еще репутация. Вчера вечером — или, вернее, ночью, когда Такки вернулся домой, его жена Фэй немало рассказала мужу о Бобби Скорче — оказывается, он являлся излюбленным героем дешевых газеток.
— ..Не то чтобы я читала эту макулатуру, — поспешно добавила она. — Просто когда стоишь в очереди в кассу, удержаться порой бывает очень трудно.
«Ну разумеется, Фэй… — ласково подумал детектив. — Я только не пойму, почему ты не можешь признаться мне в этой своей тайной страсти? Может быть, тебе стыдно? Но, с другой стороны, ты же взрослая женщина, а не подросток, который прячет среди учебников затрепанный номер» Плейбоя «.
Такки уже проверил Бобби Скорча по полицейской картотеке и обнаружил, что у знаменитого каскадера достаточно солидный послужной список. Дважды он был задержан за вождение в нетрезвом виде и один раз — за неспровоцированное нападение с опасным оружием (имелась в виду водочная бутылка с отбитым донышком, с которой Бобби Скорч бросился на чем-то не угодившего ему фотографа). Кроме этого, за Бобби числилось ношение незарегистрированного огнестрельного оружия, вождение автомобиля с просроченной лицензией и избиение на сексуальной почве несовершеннолетней проститутки. Впрочем, для голливудской знаменитости, которой являлся муж Салли, это был достаточно скромный» джентльменский набор «. Звезды порой позволяли себе еще и не такое.
Такки вздохнул и еще раз посмотрел на своего напарника, который, сидя на краешке его рабочего стола, чистил ногти очередной зубочисткой.
— Что еще ты узнал в Вегасе? — спросил он.
— Много чего, — ответил Экклз, устраиваясь поудобнее. — Днем в субботу наш мальчик прыгал на мотоцикле через сто тридцать три автомобиля. Убийственный трюк, но Бобби, как всегда, не получил ни единой царапины. После выступления он поперся в бар со стриптизом и подцепил там трех танцовщиц, с которыми он отправился к себе в отель. Там Бобби развлекался еще часа два. Когда он уезжал, две девицы из трех все еще были с ним. Мне сказал это швейцар, который очень хорошо знает нашего героя.
— Ты хочешь сказать, что он привез девчонок в Лос-Анджелес? — уточнил Такки, раздумывая о том, что им это дает.
— Они сели с ним в его лимузин, когда Бобби выезжал из отеля, — сказал Ли и многозначительно поднял палец. — А сейчас ты узнаешь самое главное, приятель! Наш общий друг Бобби Скорч вовсе не приехал в Лос-Анджелес, как пытался уверить нас Марти Штайнер.
Этот сукин сын прилетел сюда на частном самолете. Я уже допросил пилота, и он сказал, что они прибыли в Лос-Анджелесе в восемь часов вечера. При таком раскладе у Бобби было достаточно времени, чтобы вернуться домой, убить жену и… Ну и так далее.
— А эти стриптизерши? Они тоже летели с ним?
— Да. В том-то и дело.
— Кто-нибудь встречал Бобби в аэропорту?
— Наемный лимузин. Я пытался разыскать водителя, но он уехал куда-то отдыхать. В компании по прокату лимузинов мне обещали его найти.
— А стриптизерши?
— Скоро я буду держать обеих за сиськи.» Это верно «, — подумал про себя Такки. Когда дело касалось женщин, его напарник превращался в настоящего мерзавца и сукиного сына, позволявшего себе самые грязные выпады и оскорбительные намеки, которые и намеками-то нельзя было назвать — настолько они были прозрачными. Про себя Такки уже давно решил, что, как только они закончат дело Салли, он решительно потребует себе нового напарника.
— А что в лаборатории? Есть что-нибудь новенькое? — в свою очередь поинтересовался Экклз.
— Незадолго до смерти, — сказал Такки, — Салли имела половое сношение, причем, по всей видимости, добровольное. Во всяком случае, это точно было не изнасилование, так как никаких повреждений или разрывов эксперты не обнаружили. А вот когда ее убивали, Салли отчаянно сопротивлялась. В лаборатории еще возятся с фрагментами эпителия, которые остались у нее под ногтями. Есть также кровь, которая не принадлежит Салли.
Ли кивнул, потом спрыгнул со стола и отошел к кофейному автомату. Такки проводил его задумчивым взглядом. С самого утра его не оставляло какое-то странное чувство. За свою карьеру полицейского он раскрыл уже двадцать шесть убийств, но еще ни одно из них не доставляло ему столько беспокойства, как это. Главное, он никак не мог отделаться от воспоминаний об искромсанном трупе, плававшем в луже крови. Трудно было поверить, что это была Салли Тернер — прелестная и очаровательная, обожаемая и вожделенная.
Пока главными подозреваемыми оставались оба мужа Салли.
Детектив Такки снова сосредоточился на своих заметках, сделанных мелким, но аккуратным почерком. По личному опыту он знал, что, когда расследуешь убийство, необходимо записывать все мелочи, пусть даже сначала они могут показаться совершенно незначительными или не имеющими отношения к делу. Важны были и улики, но в данном случае их практически не было — убийца не оставил ни следов, ни отпечатков пальцев, ни орудия убийства. Даже свидетелей — и тех у Такки не было ни одного человека. И тут детектив вспомнил о пуле, извлеченной из ствола пальмы за спиной несчастного Фру-фру, убитого в нескольких шагах от своего домика в саду. Бедняга, несомненно, был случайной жертвой, оказавшейся в неподходящем месте в неподходящий момент. Очевидно, встревоженный громкой музыкой и яростным лаем двух собачонок Салли, он вышел из дома, чтобы выяснить, в чем дело. Быть может, он даже услышал крики. Соседи, впрочем, не упоминали ни о криках, ни о выстреле — их беспокоила только музыка и собачий лай, но ничего странного в этом не было. Дома в этом районе были такими большими и так далеко отстояли один от другого, что Такки было даже удивительно, как соседи вообще услышали что-либо.
Итак, пуля, которая попала в лицо эконому, была его единственной уликой, и Такки решил проверить, не подходит ли она к одному из револьверов, зарегистрированных на имя Бобби Скорча или Эдди Стоунера Кроме этого, он планировал провести повторный опрос соседей; бывали случаи, когда даже через несколько суток после преступления свидетели вспоминали важные подробности, которые поначалу показались им не имеющими значения.
Мельчайшие подробности, незначительные детали — именно среди них порой можно было отыскать ключ к решению загадки. А детектив Такки был хорошо известен своими умением работать с деталями.
Глава 3
Офисное здание, в котором размещалось Международное артистическое агентство, производило внушительное впечатление. Спроектированное Ричардом Майером, одним из самых известных современных архитекторов, построившим, кроме всего прочего, великолепный музей Гетти, оно поражало изяществом линий, совершенством и пропорциональностью форм. Снаружи здание было отделано белоснежным итальянским мрамором и стеклом, однако и того, и другого было настолько в меру, что глаз воспринимал его скорее как выросший естественным путем кристалл мелочно-белого кварца, а не как творение человеческих рук. Просторный вестибюль тоже был отделан мрамором с бледно-голубыми прожилками лазурита, а единственным его украшением служила, огромных размеров картина Дэвида Хокни с изображением плавательного бассейна.
Мэдисон Кастелли успела заметить все это за те несколько секунд, которые потребовались ей, чтобы пересечь вестибюль и подойти к конторке дежурной секретарши.
— Я к мистеру Фредди Леону, — сказала она, предъявляя свое журналистское удостоверение.
Дежурная секретарша — японка или кореянка — подняла на нее заинтересованный взгляд:
— Вам назначено?
— Безусловно, — ответила Мэдисон чуть ли не с гордостью. Наверняка это первый случай, подумала она, когда недоступный Фредди согласился встретиться с представителем прессы.
— Будьте добры, подождите минутку, — сказала секретарша, указывая на ряд кресел у стены. — Сейчас я свяжусь с кабинетом мистера Леона.
Мэдисон кивнула, но, вместо того чтобы сесть, снова пересекла вестибюль и остановилась под картиной Дэвида Хокни. Это было настоящее произведение современного искусства, а Мэдисон всегда была неравнодушна к живописи. Чтобы создать что-то по-настоящему стоящее, художнику нужно было найти самый выигрышный ракурс; точно так же и журналисту требовалась подчас одна удачно составленная фраза, один хлесткий заголовок, чтобы читатель попался на крючок. И работа Хокни была именно такого рода. Даже Мэдисон было трудно от нее оторваться, хотя, на ее взгляд, и сюжет, и колористика были чересчур уж калифорнийскими. На взгляд жительницы Нью-Йорка, на картине было слишком много солнца.
« Ну вот я и на месте, в вестибюле могущественного МАА „, — подумала Мэдисон, возвращаясь к конторке и садясь на стул. Мельком бросив взгляд на часы, она увидела, что они показывают без одной минуты одиннадцать. — Интересно было бы узнать, сколько минут своего драгоценного времени уделит мне знаменитый Фредди? А может, Фредди совсем не так страшен, как его малюют?..“
Фредди Леон был самым известным и самым влиятельным агентом в Лос-Анджелесе. Он также был самым скрытным из своих коллег. Свои секреты, а также все подробности, касающиеся его частной жизни, Фредди оберегал так ревностно, что даже вездесущая журналистская братия вынуждена была питаться лишь жалкими крохами информации, да и те вызывали серьезные сомнения в их достоверности. Теперь, когда Виктор добился этого интервью, все зависело только от нее, и Мэдисон неожиданно почувствовала, что волнуется.
«Скорей бы уж все кончилось, — малодушно подумала она. — Чем короче будет интервью — тем лучше, иначе я не успею на похороны Салли».
Воспоминание о похоронах, назначенных на вторую половину дня, повернуло мысли Мэдисон в другое русло. Она прилетела в Лос-Анджелес всего три дня назад, а за это время случилось столько всего.
Разумеется, Мэдисон не ожидала от своей командировки в Лос-Анджелес ничего подобного, однако это лишь подтверждало давно усвоенную ею аксиому: за каждым углом человека подстерегает что-то новое, удивительное или печальное, но всегда непредвиденное.
Побарабанив пальцами по мрамору конторки, Мэдисон вопросительно посмотрела на секретаршу, которая разговаривала по телефону. Из своего журналистского опыта она знала, что чем более высокое положение занимает интервьюируемый, тем меньше приходится его ждать.»
Бросив взгляд на часы, Мэдисон дала Фредди еще пять минут, и действительно, вскоре секретарша подняла голову.
— Сейчас за вами спустятся, мисс Кастелли, — сказала она и снова углубилась в работу.
— Благодарю вас, — машинально ответила Мэдисон. Через несколько секунд в вестибюле появился молодой чернокожий служащий в элегантном, с иголочки, костюме и дорогих очках в роговой оправе.
— Простите, это вы — мисс Кастелли? — вежливо спросил он.
— Да, это я.
— Вас ждут. Следуйте за мной, пожалуйста. Вместе они прошли к застекленным лифтам, поднялись на двенадцатый этаж и прошли длинным коридором, в который выходило множество дверей. Наконец молодой человек ввел Мэдисон в приемную, где царствовала Рита Сантьяго.
— Доброе утро, мисс Кастелли, — сказала она, смерив Мэдисон оценивающим взглядом.
На вид Рите Сантьяго было сорок с небольшим. Невысокая, стройная, она выглядела бы очень привлекательно, если бы не строгое, почти суровое выражение лица. Впрочем, Мэдисон быстро догадалась, что эта суровость адресована лично ей. Она была журналисткой, » нежелательным элементом»и, следовательно, — личным врагом Риты.
— Доброе утро, миссис Сантьяго, — ответила Мэдисон, обворожительно улыбаясь. — Надеюсь, вы извините меня за мой вчерашний звонок. Я была уверена, что о моем приезде уже известно, а оказалось…
— Мистер Леон ждет вас, — перебила ее Рита. — Сюда, пожалуйста…
С этими словами Рита провела Мэдисон в просторный кабинет, из окна которого открывался великолепный вид на Сенчури-Сити. Сам кабинет был оборудован скорее как библиотека, а не как рабочее помещение: у стен стояли мягкие диваны, на стенах висели полки с книгами и дорогие картины. В самом центре комнаты стоял большой стол из стекла и стали, за которым восседал сам великий Фредди Леон. Он работал с какими-то бумагами и даже не поднял головы, когда Рита появилась на пороге.
— Присаживайтесь, — вполголоса сказала Рита, указывая Мэдисон на бидермайеровское кресло, стоявшее возле стола.
Мэдисон села, при этом у нее появилось такое ощущение, что если она не заявит о себе немедленно и самым решительным образом, то ее попросту вышвырнут в течение пятнадцати секунд. Она уже открыла рот, чтобы заговорить, но Рита опередила ее.
— Мистер Леон, — сказала она самым деловым тоном, — клиент, которому вы назначили на одиннадцать тридцать, только что позвонил и предупредил, что он на пять минут задержится. Я предупрежу вас за три минуты до этого срока.
«Гм-м… — подумала Мэдисон. — Неужели он действительно думает отделаться от меня так скоро? Ну уж дудки!»
Рита вышла. Фредди Леон за столом продолжал как ни в чем не бывало перекладывать бумаги.
— Доброе утро, мистер Леон, — сказала Мэдисон самым твердым голосом, на какой она только была способна. — Я очень рада, что вы сумели выкроить полчаса, чтобы принять меня, — добавила она, не скрывая иронии. Пусть Фредди знает, что и она знает себе цену.
Фредди отложил ручку и впервые поднял голову, чтобы посмотреть на нее. Перед ним сидела изящная красивая молодая женщина с черными как смоль волосами, большими темными глазами и полными губами.
Мэдисон ответила ему смелым, почти вызывающим взглядом. Она тоже рассматривала его. У Фредди было непроницаемое лицо профессионального игрока в покер, которое казалось холодным и неприступным, даже несмотря на приятные, правильные черты. Прямые каштановые волосы были чуть тронуты на висках сединой, а быстрая улыбка, заставлявшая чуть-чуть кривиться прямой решительный рот, совсем не отражалась в глазах, которые оставались холодными и внимательными.
— Доброе утро, мисс Кастелли, — промолвил Фредди. — Как вам, наверное, известно, я принял вас лишь в качестве очень большого одолжения, которое я сделал из-за моих… гм-м… друзей. Обычно я не даю интервью, о чем вы, конечно, знаете.
— Я знаю, мистер Леон. Наверное, поэтому к вам послали именно меня. Мне приходилось брать интервью у людей, которые, как и вы, не любили общаться с прессой. И многие из них в конце концов остались довольны, хотя были и исключения. — Она улыбнулась. — Я надеюсь, что вы не окажетесь в числе последних, мистер Леон.
Фредди улыбнулся в ответ, но его взгляд так и не потеплел.
— Должен вас предупредить, мисс Кастелли, что я — довольно скучный собеседник, — сказал он, постукивая по столу согнутым указательным пальцем.
— Разве это не мне решать? — рассмеялась Мэдисон.
— Кто знает… — Фредди пожал плечами. — Смотря по тому, какая вы журналистка. Кстати, вы действительно так хороши, как мне сказали?
— Ну, об этом надо спрашивать не у меня, а у тех, с кем я работала раньше, — спокойно ответила Мэдисон, хотя эта хорошо замаскированная атака переставала ей нравиться. — Мне приходилось брать интервью у Генри Киссинджера, Фиделя Кастро, Маргарет Тэтчер и Шона Коннери, так что выбор за вами.
— Довольно разношерстная компания, на мой взгляд, — проговорил Фредди. — Впрочем, имена, которые вы назвали, действительно впечатляют.
Мэдисон слегка покраснела, что было весьма кстати.
— В конце концов, имена — это только имена, — проговорила она. — Быть может, если бы вы прочли то, что я написала об этих людях, вы сумели бы составить обо мне собственное мнение.
— Что ж, пожалуй, это было бы интересно, — сказал Фредди, и Мэдисон внутренне затрепетала, почувствовав подвох. Пора было либо брать инициативу в свои руки, либо уходить.
Мэдисон предпочла первое.
— Если позволите, я сегодня же пришлю вам мои статьи по факсу. Скажем, после обеда, — быстро сказала она, причем «после обеда» совершенно недвусмысленно прозвучало как «после интервью».
Фредди продолжал внимательно рассматривать ее, пытаясь определить, что перед ним за человек.
— Прежде чем вы начнете задавать мне ваши вопросы, — сказал он, — я хотел бы предупредить, что я не собираюсь обсуждать с вами заработки моих клиентов. Я вообще не обсуждаю моих клиентов — это противоречит моим принципам. Кроме того, я не стану отвечать на вопросы, касающиеся моей семьи, политики, секса и моего личного мнения по любым проблемам. Имейте это в виду.
Мэдисон вежливо засмеялась:
— Вот так интервью!..
— Да, для вас это большая неудача, — подтвердил Фредди, энергично кивнув головой. Ему нравилось, что эта Кастелли не трепещет и не благоговеет перед ним, что было ему внове. — Поймите, мисс, говоря откровенно, я не хочу фигурировать в «вашем журнале. И ни в каком другом тоже.
— Мистер Леон, — терпеливо проговорила Мэдисон. — Наших читателей очень интересует все, что происходит в Голливуде, а вы как раз и есть тот человек, который стоит за большинством процессов и громких событий. Ваше имя известно многим, люди слышали о вас, но… и только. Вы, конечно, можете со мной не согласиться, но, когда человек становится по-настоящему знаменитым и, не побоюсь этого слова, великим, ему приходится отказываться от своего права на частную жизнь. Конечно, не во всем, не полностью, но все же…
— И тем не менее я не изменю своего решения, мисс Кастелли.
— Пожалуйста, зовите меня просто Мэдисон. В ее глазах было что-то такое, что Фредди неожиданно почувствовал к ней расположение и… доверие. Мэдисон совсем не была похожа на бойких, нахрапистых журналистов, с которыми Фредди приходилось встречаться на открытых приемах и разного рода церемониях. Перед ним явно была умная, воспитанная женщина, которая хорошо знала, чего хочет, и не боялась идти к цели. На мгновение он даже забыл, что перед ним — враг.
— Выпьете что-нибудь? — предложил Фредди. — Могу предложить вам минеральную воду, яблочный сок или диетическую» Кока-колу «.
— Давайте лучше сделаем так: мы вместе пойдем куда-нибудь и я угощу вас кофе. Заодно и поговорим. Фредди удивленно приподнял брови.
— Простите, как вы сказали? — медленно переспросил он.
— Ну пожалуйста, — кокетливо протянула Мэдисон. — Мы ведь оба знаем, что все это просто… игра. Я имею в виду вашего клиента, который якобы должен прийти к вам в одиннадцать тридцать или около того. Я не думаю, что он действительно существует. Почему бы нам, мистер Леон, не съездить в какое-нибудь приличное кафе? Мы бы взяли там по чашке горячего кофе и поговорили бы о том, как вы пришли в этот бизнес. Нашим читателям до смерти хочется узнать, с чего вы начинали и как добились такого колоссального успеха.
— Ну-ну, не надо драматизировать, — слегка поморщился Фредди, хотя ему было приятно слышать от нее эти лестные слова.
— Обещаю, что не буду лезть в вашу личную жизнь, — быстро сказала Мэдисон. — Мне просто хочется написать о вас как об обычном, живом человеке, достигшем власти и могущества благодаря своим усилиям и таланту, а не как о холодном и бездушном голливудском воротиле, как вас представляет большинство простых людей.
При этих ее словах Фредди не выдержал и рассмеялся, и это помогло ему отчасти избавиться от напряжения прошедших двадцати четырех часов — Вы умеете говорить убедительно… Мэдисон. Честно говоря, я и сам не прочь выбраться отсюда на часок-другой — сегодняшнее утро было не слишком удачным.
— Значит, мне можно будет угостить вас кофе? — спросила Мэдисон, в упор глядя на него.
Она действительно была красивой и умной, а женский ум всегда привлекал Фредди.
— Почему бы нет? — ответил он и сам удивился. — Могу я хоть раз позволить себе что-то вроде авантюры?
С этими словами Фредди встал из-за стола и вышел вместе с Мэдисон в приемную.
Увидев их вместе на пороге кабинета, Рита Сантьяго сделала каменное лицо.
— Вы уходите? — спросила она, неодобрительно приподнимая свои красивые, изогнутые дугой брови. — А как быть с клиентом, который придет в одиннадцать тридцать пять?
— Надеюсь, вы успеете перенести встречу, — небрежно бросил Фредди и незаметно подмигнул Мэдисон. — А лучше — совсем отменить. Мисс Кастелли уговорила меня оставить мой кабинет на пару часов. Думаю, за это время ничего страшного здесь не случится.
Услышав эти слова, Рита нахмурилась. Уже давно она не видела шефа таким беззаботным и веселым.
— Очень хорошо, — промолвила она и поджала губы. — Если вы уверены…
— Совершенно уверен, Рита.
— А если позвонят из больницы?
— Переадресуйте звонок на мой мобильный телефон, — ответил Фредди, пропуская Мэдисон в коридор.
Глава 4
Кристин никак не могла справиться с дрожью, сотрясавшей все ее тело. И дрожать было от чего. Никакой одежды на ней не было, к тому же всю прошедшую ночь она просидела запертой в этой пустой комнате, в маленьком и странном домике на берегу. Страха Кристин не испытывала. Она запретила себе бояться, и у нее это почти получалось.
« Все это просто еще одна дурацкая выдумка мистера Икс «, — уговаривала она себя, и, хотя это было слабое утешение, на нее оно подействовало. Когда же в щелях между досками, которыми было заколочено окно, забрезжил свет, она и вовсе приободрилась. Кристин была уверена, что скоро мистер Икс вернется и выпустит ее.
Накануне вечером она встретила его в конце набережной Санта-Моника, как и было условлено. Как и в прошлые разы, мистер Икс был одет как шофер: на голове у него была низко надвинутая на лоб черная бейсболка, глаза скрывали черные очки-экран.
— Куда мы поедем? — спросила Кристин, когда он взял ее за руку и повел к своему лимузину.
— В свое время узнаешь, — лаконично ответил мистер Икс, усаживая ее на заднее сиденье. От этой его сдержанной манеры веяло могильным холодом, но Кристин неожиданно поймала себя на том, что начинает к этому привыкать. Мистер Икс был как будто послан к ней высшими силами в наказание за грехи, и отделаться от него не было никакой возможности.
Потом Кристин подумала, что, какой бы скверной ни казалась ей ее жизнь, все же ей повезло больше, чем Чери, которая лежала в коме. И все только из-за того, что когда-то она, на свое несчастье, увлеклась нестоящим, никчемным человеком.
Хоуи Пауэре… Кристин не могла спокойно слышать это имя. Это он погубил Чери, и это сошло ему с рук потому лишь, что он был богат.
— Надень повязку, — жестко проговорил мистер Икс, садясь за руль.
Кристин повиновалась. Нашарив на сиденье мягкую бархатную полумаску, она надела ее и откинулась на спинку сиденья.
« Я проститутка, — сказала она себе. — Пока клиент платит, я готова сделать все, что он потребует. И чем бы это в конце концов ни закончилось, я знаю, что я это заслужила «.
Минут двадцать мистер Икс гнал лимузин по шоссе Пасифик-Кост, потом свернул на какую-то ухабистую грунтовую дорогу. Когда лимузин наконец остановился, он рывком распахнул дверцу и буквально выволок Кристин наружу.
Она услышала мерный шум океанского прибоя, ощутила на щеках свежий ночной воздух, и на мгновение ей стало страшно.
— Можно мне снять повязку? — спросила она с необычной для себя робостью.
— Нет, — коротко ответил мистер Икс. Не выпуская ее руки, он повел девушку за собой по каким-то крутым каменным ступенькам. Несколько раз Кристин чуть не упала, но мистер Икс каждый раз рывком ставил ее на ноги. Наконец он привел ее к какому-то строению и, отперев дверь, втолкнул внутрь. В доме пахло сыростью и пылью, и Кристин догадалась, что дом не жилой.
Мистер Икс подвел ее к кровати и, толкнув на голый матрас, велел раздеться.
— Что?.. — переспросила Кристин, у которой неожиданно закружилась голова.
— Ты слышала, что я сказал.
Из всех ее свиданий с мистером Икс это было, пожалуй, самым жутким. Этот человек был настоящим извращением, получавшим удовольствие от чужого страха и чужих страданий.
— Где мои деньги? — спросила Кристин, казня себя за то, что не потребовала их раньше.
— Ты говоришь как настоящая шлюха, — проговорил мистер Икс и сунул ей в руки плотный пакет, набитый купюрами.
Кристин ощупала деньги и неожиданно почувствовала себя увереннее. Этой суммы им с Чери должно было хватить надолго.
— Раздевайся, — повторил мистер Икс своим монотонным, невыразительным голосом. — Только медленно.
Кристин встала с кровати и сделала все, как он велел. Она ненавидела себя, ненавидела его, но послушно скинула платье, расстегнула лифчик и стащила тонкие кружевные трусики.
Оставшись совсем голой, она сразу почувствовала себя особенно уязвимой и беззащитной. Правда, мистер Икс, хоть и требовал от нее разных штучек, никогда не трогал ее в сексуальном плане, но ведь все когда-нибудь бывает впервые. Неужели он собирается заняться с ней любовью?
Внезапно Кристин услышала стук захлопнувшейся двери, сопровождавшийся громким щелчком замка. Потом снаружи послышался леденящий душу смех и наступила мертвая тишина.
Выждав несколько секунд, Кристин сорвала с глаз повязку, но в помещении было темно, как в угольной яме. Она не видела абсолютно ничего.
Именно в этот момент Кристин поняла, что она здесь совершенно одна.
Сначала она даже не испугалась. Ведь она хорошо знала, что мистер Икс — шизанутый извращенец. Для него это был просто еще один способ получить удовольствие.
Присев на корточки, она принялась шарить руками по полу, пытаясь найти платье и все остальное, но ничего не нашла. Мистер Икс забрал ее одежду с собой.
Это открытие тоже ее не обескуражило. Вытянув перед собой руки, Кристин обошла всю комнату и наконец нащупала дверь, но та была крепко заперта. Рядом с дверью оказалось окно, но оно, очевидно, было заколочено и не открывалось. Других выходов из комнаты не было, и Кристин поняла, что ей придется сидеть взаперти до тех пор, пока мистер Икс не вернется и не выпустит ее.
Делать было нечего, и Кристин вернулась к кровати. На спинке висело тонкое шерстяное одеяло; она закуталась в него и попыталась уснуть.
И вот наступило утро, и дневной свет начал понемногу просачиваться сквозь щели между досками, которыми было забито окно. Скоро приедет мистер Икс — приедет, отопрет дверь, и она выйдет на свободу.
Но, сколько бы денег он ни предложил ей в следующий раз, Кристин твердо решила, что больше не будет иметь с ним никаких дел. Ни за что и никогда.
Глава 5
Анджела Мускони отлично знала, что поступает неблагоразумно, но, с другой стороны, она никогда бы не стала тем, кем она была теперь, если бы всегда и везде поступала по правилам. Вот почему, действуя вопреки логике и здравому смыслу, она внесла залог за своего бывшего любовника Эдди Стоунера.
Анджела примчалась в участок через полчаса после звонка Эдди, швырнула на стол деньги, и через несколько минут Эдди был свободен.
Он и правда был рад видеть свою бывшую любовницу. Анджела уже была кинозвездой с солидным банковским счетом, на который Эдди возлагал определенные надежды. Тот факт, что она все-таки приехала за ним, казался ему лучшим доказательством того, что Анджела еще питает к нему какие-то чувства. Если бы Эдди был ей безразличен, она бы просто послала его куда подальше.
— Ты выглядишь просто чудесно, Анжелина, — промурлыкал Эдди, когда она везла его в собственном» Феррари»к нему домой.
— Я и должна так выглядеть, дорогой, — с усмешкой отозвалась Анджела, думая о том, что за прошедшие годы Эдди изрядно поистерся и поистаскался. — Я же теперь чертова кинозвезда.
— Хорошо, что по крайней мере один из нас чего-то добился, — вздохнул Эдди и поскреб заросший подбородок.
— Твой поезд тоже еще не ушел, — отозвалась Анджела, небрежно ведя машину одной рукой. — Ты ведь еще молод. Сколько тебе сейчас? Двадцать девять?
— Тридцать, — мрачно откликнулся он. — Мне тридцать, и я уже вышел в тираж.
— Ну, не все так плохо, — беспечно отозвалась Анджела.
— Да пойми ты! — вскипел Эдди. — Эти свиньи вытащили меня из постели посреди ночи и бросили в кутузку. Они серьезно думают, что я сделал это!..
— Что именно? — лениво уточнила Анджела.
— Убил Салли — вот что!
— А ты ее убил? — Она бросила на него быстрый любопытный взгляд.
— Ни хрена подобного! — окрысился Эдди. — Как ты могла подумать?!
— Просто я хорошо помню, как ты нас поколачивал, — отозвалась Анджела. — И меня, и Салли. Скажешь, не было этого?
— Ну, время от времени меня действительно слегка заносило, — согласился Эдди, пожимая плечами.
Но Анджела прекрасно помнила, что заносило Эдди отнюдь не слегка. Когда он приходил в ярость, он себя не помнил и мог сделать все, что угодно. Смотреть на него в эти моменты было и страшно, и противно: глаза Эдди наливались кровью и становились бессмысленными, изо рта летела слюна, а огромные кулаки так и мелькали в воздухе, словно крылья ветряка. Анджелу он избивал и по поводу и без повода; редкий день обходился без скандала, и она только с облегчением вздохнула, когда Салли отбила у нее это сокровище.
— Может, тебя немного «занесло»и в субботу вечером, когда ты убил Салли? — дерзко спросила Анджела, уверенная, что теперь, когда она стала знаменитой, Эдди не посмеет тронуть ее и пальцем.
— Сказано тебе — не был я там! — огрызнулся Эдди. — И что ты вообще ко мне привязалась? Ты что, коп? Или прокурор?
— Я просто спросила. И нечего так нервничать.
— Я знаю, кто это сделал. — сказал Эдди мрачно. — Наверняка это был он — Бобби Скорч. Этот татуированный орангутанг никогда мне не нравился.
— Откуда ты знаешь? — заспорила Анджела. — Я совершенно уверена, что Салли зарезал какой-нибудь свихнувшийся кретин из числа ее фанатов. У меня у самой их целая армия, и порой они ведут себя как настоящие маньяки. И у Салли, конечно, тоже были такие поклонники.
— Нет, это был Бобби, — упрямо повторил Эдди. — Он же псих, к тому же он буквально живет на наркотиках. Я раз видел его в деле. Он…
— В каком деле? — любопытно спросила Анджела.
— Да в любом, — уклончиво ответил Эдди. — Разве нормальный мужик сможет так прыгать на мотоцикле? Да у него от страха все отвалится, и он в три месяца станет импотентом. А Бобби… Словом, езжай побыстрей, — перебил он сам себя. — Я хочу поскорее добраться до телевизора и посмотреть новости. Коп, который меня допрашивал, сказал, что ее зарезали ножом. Ты не слышала, что там еще передают?
— Да почти ничего, — равнодушно ответила Анджела. — Ничего такого, чего бы мы с тобой не знали.
За разговором они быстро добрались до дома, где жил Эдди. Анджела поднялась к нему, и, как и следовало ожидать, очень скоро они оказались в одной постели, предаваясь бурным ласкам. Секс с Эдди не только не разочаровал ее, но, напротив, доставил самое настоящее удовольствие, которого Анджела не испытывала, пожалуй, с тех самых пор, как они расстались. Актером Эдди был посредственным, но под одеялом ему не было равных. Используя киношный сленг, его можно было назвать сексуально-кассовым хитом.
Только когда они как следует насытились друг другом, Анджела вспомнила о Кевине, который все еще лежал в постели и ждал, пока она принесет ему поесть. Первым побуждением Анджелы было встать и одеться, но потом она подумала, что Кевин может подождать еще. Или вообще обойтись без завтрака. Главное, в ее жизни снова появился Эдди — тот самый Эдди, которого она считала закрытой страницей. Очевидно, она ошиблась.
— Почему ты бросил меня и ушел к Салли? — строго спросила она, приподнимаясь на локте и пристально глядя Эдди в лицо. — Ведь я была совсем ребенком. Ты поступил со мной так, словно я была ничем, пустым местом.
— Ты до сих пор ребенок, — ухмыльнулся Эдди, прекрасно осознававший свои достоинства. Стоило ему десять минут поработать своим копьем, и женщина — любая женщина — готова была плясать под его дудку.
— И небось, богатенький… — добавил он, не считая нужным скрываться от нее. Анджела Мускони была в его руках вместе со своим банковским счетом.
— Это верно, — хихикнула Анджела.
— А что ты делаешь со своими бабками? — спросил Эдди и потянулся за лежавшими на тумбочке сигаретами.
— Что захочу, то и делаю, — ответила Анджела беспечно.
— Ты с кем-нибудь встречаешься? — небрежно уточнил Эдди.
Анджела фыркнула:
— Ты что, не читаешь журналы для фанатов?
— Я уже вышел из этого возраста, — саркастически хмыкнул Эдди. — Так что уж ты скажи…
— Я сейчас живу с Кевином Пейджем, — с гордостью объявила Анджела.
— С этим педиком? — удивился Эдди.
— Он не педик, — обиделась она.
— Ну-ну, не сердись, крошка, — улыбнулся Эдди, пуская дым прямо ей в лицо. — Он «голубенький», это как пить дать.
— Кевин не гей, я-то уж знаю.
— Да? — Эдди ущипнул ее за левую грудь. — В любом случае он не умеет делать динь-динь так, как я.
Это было верно. Кевин мог красоваться на обложках десятков фэн-журналов для девочек, но в постели он все еще был тороплив и неловок, как школьник.
— Ах ты, надутый индюк! — со вздохом сказала Анджела и придвинулась поближе к Эдди, надеясь снова почувствовать прикосновения его умелых рук и языка, который был таким гибким, таким проворным и таким вездесущим.
Эдди самодовольно рассмеялся:
— Разве ты этого не знала?..
Глава 6
— Что там секретарь упомянула насчет больницы? — спросила Мэдисон, усаживаясь рядом с Фредди на переднем сиденье его блестящего темно-бордового «Роллс-Ройса».
— Это не для печати? — уточнил Фредди.
— Разумеется, нет, — кивнула Мэдисон. — Кстати, когда статья будет готова, я пришлю ее вам на визирование, так что вы сможете еще раз ее посмотреть и выкинуть все, что покажется вам… гм-м… лишним.
— Моего партнера вчера подстрелили.
— Макса? Макса Стила?
— А вы его знаете?
— Да, немного… Пару дней назад мы познакомились с ним на утренней пробежке.
— Я вижу, Мэдисон, вы даром времени не теряете.
— Так с ним все в порядке?
— Это еще не попало в программы новостей, — медленно сказал Фредди, глядя прямо перед собой. — В настоящее время Макс находится в отделении интенсивной терапии. Моя жена дежурит у его постели.
— Какая ужасная новость, — сказала Мэдисон несколько растерянно.
— Это вообще не новость, — резко возразил Фредди. — Лично я очень бы хотел, чтобы это никогда не попало в газеты, но избежать огласки, видимо, не удастся. Кстати, именно поэтому вам и удалось выманить меня из офиса — я никак не мог сосредоточиться на работе. Дело еще и в том, что в последнее время мы с Максом… не очень ладили.
— О боже! Надеюсь, он все-таки поправится.
— Я тоже, — сухо сказал Фредди. — Потому что если Макс умрет, мне будет очень трудно доказать, что это не я подослал к нему убийцу. Нет, конечно, обвинять меня никто не будет, но разговоры такие, несомненно, пойдут, а мне это ни к чему. Это может повредить моей репутации.
— Цинизм тоже может повредить вашей репутации, — заметила Мэдисон, гадая про себя, зачем он вообще ей это сказал.
— Давайте с вами договоримся, Мэдисон, — сказал Фредди, сворачивая на бульвар Санта-Моника. — До тех пор, пока я не разрешу вам включить ваш диктофон, все, что я скажу, должно оставаться строго между нами. Согласны?
— Согласна.
— Вот это правильно.
Некоторое время они ехали молча, потом Мэдисон печально заметила:
— Все-таки Лос-Аяджелес — очень жестокий город.
— А вы сами откуда? — удивился Фредди.
— Я из Нью-Йорка.
— Можно подумать, что у вас не так, — едко заметил Фредди.
— Не знаю… — Мэдисон покачала головой. — Я пробыла здесь всего три дня, и пожалуйста: сначала убили Салли Тернер, потом нашли на берегу какую-то блондинку, а теперь ваши известия — ранили вашего партнера.
Фредди пожал плечами:
— Что же вы удивляетесь? Полистайте газеты. Подобные вещи случаются не только в Лос-Анджелесе.
— А Макс… Он был дома, когда это случилось?
— Нет. Полиция нашла его на подземной автомобильной стоянке — очевидно, кому-то слишком понравился его золотой «Ролекс». — Фредди вздохнул. — Сколько раз я ему говорил, что он носит на запястье свою собственную смерть? Семнадцать тысяч долларов — не шутка. Такие деньги могут соблазнить и святого.
«А вы сами не боитесь разъезжать в автомобиле, который стоит двести пятьдесят тысяч долларов?» — хотела спросить Мэдисон, но благоразумно промолчала. Вместо этого она спросила:
— А вам удастся сделать так, чтобы эта история не попала в газеты?
— Вряд ли. Я могу только оттянуть этот момент.
— Вы сказали, что ваша жена дежурит у его постели. Почему?
— Диана очень тяжело восприняла это известие. Я и не подозревал, что Макс ей так дорог.
«Гм-м, — подумала Мэдисон. — Если это и оговорка, то не случайная. Спасибо старине Фрейду — в свое время он хорошо потрудился, разложив все по полочкам».
— Вам придется извинить меня, — продолжал тем временем Фредди. — Сегодня я не особенно хорошо соображаю. Вчера вечером, когда я уехал из больницы, я отправился на побережье. Там у нас есть небольшой домик, в котором никто не живет. Это единственное место, где мне удается расслабиться. Я люблю одиночество, Мэдисон.
— Я тоже.
— Что ж, когда вам придется туго — позвоните, и я дам вам ключи.
— Ловлю вас на слове, — с улыбкой промолвила Мэдисон. — К тому же мне нравится бывать на берегу.
При этом она невольно подумала о том, что колосс шоу-бизнеса оказался совсем не таким, каким она себе его представляла. По крайней мере, в эти минуты Фредди казался ей очень одиноким и уязвимым.
Еще несколько минут они ехали молча, потом Мэдисон сказала:
— Знаете, мистер Леон, мне очень не хотелось быть вам в тягость, так что если я не вовремя — скажите мне об этом откровенно. Я не тороплюсь; мы могли бы встретиться с вами в другой раз, когда вам будет удобнее.
— Вы мне нравитесь, Мэдисон, — ответил Фредди, никак не отреагировав на ее более чем великодушное предложение. — Я понял это, когда вы только вошли в мой кабинет. Такие вещи я говорю не часто и очень немногим людям, так что…
— Мне очень приятно слышать это, мистер Леон.
— У вас интересное имя, Мэдисон…
— Мои родители познакомились на Мэдисон-авеню. Моя будущая мама отправилась по магазинам, а папа… Видимо, тоже, но с другой целью.
— Ваши родители все еще живы?
— Какой мрачный вопрос! — рассмеялась Мэдисон. — Да, они живы, только теперь они живут не в Нью-Йорке. Год назад они переехали в Коннектикут.
— Очень разумный шаг, — похвалил Фредди. — Со временем я сам собираюсь поступить подобным образом. Куплю себе старую ферму где-нибудь во Франции и уеду туда.
— И бросите свой бизнес? Но ведь…
— Не задумываясь, дорогая Мэдисон, — сказал Фредди, поворачивая на Мелроуз-авеню.
— А куда мы едем? — снова спросила Мэдисон, поглядев в окошко.
— В мое укромное место. Правда, о нем знают все туристы, но зато там меня не осаждают актеры, продюсеры и другие агенты, которым от меня что-нибудь нужно. Кроме того, там подают лучшие в городе плюшки…
— Что же это за место? — удивилась Мэдисон.
— Это Фермерский рынок в Фэрфаксе. Достопримечательность нашего города, место известное и неповторимое.
Брови Мэдисон сами собой поползли вверх.
— Фермерский рынок? — переспросила она.
— Вам там понравится, — уверил ее Фредди.
— Вы думаете?
— Да, Мэдисон, да.
Она ничего не ответила и только поудобнее устроилась на мягком сиденье. Интервью с Фредди Леоном оказалось гораздо интереснее, чем она ожидала.
Глава 7
Диана неподвижно сидела в изголовье больничной койки Макса. Он все еще был без сознания, но врачи уже сказали ей, что опасность миновала и что Макс наверняка выкарабкается. И Диана надеялась и молилась, чтобы это действительно оказалось так, потому что про себя она уже твердо решила: если Макс выживет, она скажет Фредди, что уходит от него.
Было, правда, одно обстоятельство, которое не давало Диане покоя. Когда она завтракала с Максом, он рассказал ей о своей помолвке, а она, как последняя дура, проболталась об этом мужу. И вот вчера, прежде чем уехать из госпиталя, Фредди строго-настрого наказал ей связаться с невестой Макса и сообщить невеселые новости.
Но Диана до сих пор этого не сделала. Во-первых, ей просто не хотелось разговаривать с этой неизвестной девицей. Во-вторых, она считала, что в этом нет никакой необходимости. В-третьих, Диана была почти счастлива от того, что она может сидеть с Максом и заботиться о нем. Мысль о том, что ей придется уступить место в изголовье его кровати какой-то незнакомой женщине, приводила Диану в бешенство.
И все же приказ Фредди следовало исполнить. Единственное, что удалось сделать Диане, — это отложить звонок секретарше Макса до завтра. То есть уже до сегодня…
Тяжело вздохнув, Диана подумала, что звонить все-таки придется, иначе Фредди устроит ей грандиозный скандал. Он терпеть не мог, когда, кто-то не исполнял его указаний. Все должно было быть по его — и точка! Эта его черта порой доводила Диану до белого каления, но выбора у нее не было.
С тяжелым сердцем она позвонила секретарше Макса Мег. Судя по голосу, секретарша чуть не плакала.
— Можно мне приехать к нему? — спросила Мег, громко шмыгая носом.
— Пока нет, дорогая, — ответила Диана. — Пока нет.