И тут на тебе… Сталину докладывают о взрыве в Приморье. Так мол и так, что-то колоссальное взорвалось в атмосфере и на землю упало.

Я решил на время оставить этот разговор и счел, что сейчас самый подходящий момент, чтобы представиться.

— Меня зовут Майкл Кейн, — сказал я.

Сталин говорит с акцентом, не торопясь, хоть и раздражен, в паузах глубоко затягивается дымом из трубки, недобро смотрит на докладывающего. Рябая морда ящерицы не выражает никаких эмоций, кроме застарелого презрения к людям.

— Я — Шизала, Брадинака Карнала и правительница, пока нет Бради.

— Что там взорвалось? Пачему не дасматрели? Кто зачинщик? Метеорит? Или атомная бомба? А кто его к нам послал? Почему ударили па саветскому Приморью, а не па США? Атарвался из пояса астероидов? А кто его атарвал? Чан Кайши? Срочно пашлите наших товарищей в Приморье. Пусть вазьмут с собой саперов и других специалистов, может быть метеориты заминированы или отравлены. Или все это — правакация? Вредительство, террор, интервенция? Сабрать все метеориты и срочно даставить в Москву! Праверить, абезвредить, далажить. Виновных наказать по всей строгости закона!

Я узнал, что Бради эквивалентен по значению нашему титулу “король”, хотя здесь не предполагалось, что носящий его человек обладает абсолютной властью. Наверное, лучшим словом было бы “проводник” или “протектор”. “Брадинака” означало, приблизительно, “принцесса — дочь короля”.

Поехал я однажды тут, в Берлине, на блошиный рынок. Хотел побродить среди людей, посмотреть на всякие любопытные вещицы… чтобы хоть не надолго отвлечься от русского языка, этого капкана, отрывающего меня от настоящего, гонящего против течения немецкой жизни, вспять, в прошлое, в мир мертвых… и купить какую-нибудь ненужную штуковину. Покупать нужное — скучно. Приятно приобрести что-нибудь ненужное, но забавное, евро эдак за двадцать. С одной стороны — не велика потеря, с другой — захотел и купил, удовлетворил исконную потребность члена общества потребления, стал хоть на несколько минут таким же как все!

— А где Бради? — спросил я.

Ее лицо стало печальным, и она потупила взгляд.

— Мой отец пропал два года назад — в карательной экспедиции против арзгунов, должно быть, он убит ими, если его взяли в плен, или убил себя. Лучше умереть, чем стать пленником Синих Гигантов.

Я выразил свое сочувствие и счел сейчас неуместными расспросы об арзгунах или Синих Гигантах. Шизала очень расстроилась, вспомнив об отце. Мною овладело желание утешить ее, но я подавил его, не зная моральный кодекс и обычаи ее народа, что могло привести к нежелательным последствиям.

Она коснулась своей диадемы.

— Ее необходимо носить еще некоторое время. Шивы дали нам еще одну машину, она сможет научить тебя нашему языку.

Мы побеседовали еще некоторое время, и я вот что узнал о Вашу, или, по-нашему, Марсе.

На Марсе возникло много государств, некоторые дружественные Карналу, некоторые нет. Все они говорили на узнаваемых версиях одного и того же корневого языка. Предположительно, это верно и для Земли — что наш язык первоначально был единым. На Вашу корневая система сохранилась.

Марсианские моря все еще существовали, как рассказала мне Шизала, хотя они явно не были такими огромными, как земные. Варналь, столица страны Карнала, был одним из городов-государств с довольно нечеткими границами, какие в свое время существовали на Земле, примерно в том же географическом положении.

Путешествовали обычно двумя способами. Большинство ездило на дахарах — верховых и тягловых животных большой силы и выносливости. Но многие страны имели по нескольку воздушных судов. Насколько я понял, последние работали на атомной энергии, принцип действия которой не понимал ни один из народов Вашу.

Как я узнал, атомная энергия не была подарком шивов, она некогда принадлежала им. Были также и водные корабли с атомным двигателем, и парусные суда. Они курсировали по немногочисленным рекам Вашу — рекам, которые мелели с каждым годом. В части оружия воины Вашу полагались, главным образом, на меч. Имелись пистолеты — Шизала показала мне свои. Это было длинноствольное, прекрасно выполненное оружие с удобной рукояткой. Я не совсем понял, как оно действовало и чем стреляло, но потом заключил, что пистолет был явно лазерного типа. Какое невероятное количество энергии, потому что мы, ученые, всегда утверждали, что о ручном лазерном пистолете не может быть и речи, поскольку энергия, которая могла произвести лазерный луч — плотно сфокусированный свет, прорезавший даже сталь, вырабатывалась только очень мощными генераторами. Дивясь про себя, я вернул ей пистолет. Эти пистолеты тоже не были подарками шивов, но, вероятно добытые из их ныне заброшенных или полностью разрушенных городов отдаленными предками Шизалы, тоже нечасто использовались.

Их акасарды, или неболеты, по косвенным данным, существовали в количестве пяти штук. Три из них принадлежали Карналу, и по одному — дружественным соседним странам. Хотя и существовали пистолеты, которые могли ими управлять, ни один из народов Вашу не имел ни малейшего представления о том, как они работали.

Другие выгоды, которые немногие избранные страны получали от таинственных шивов, включали знакомство с сывороткой долгожительства, которую, приняв однажды, не нужно было принимать вновь. Каждому можно было пользоваться ею, и она давала до двух тысяч лет жизни! Из-за этого рождалось очень мало детей, так что население Вашу оставалось сравнительно небольшим. Не так уж плохо, размышлял я. Я мог бы часами слушать Шизалу, но вскоре она с улыбкой остановила мои вопросы.

— Сначала мы должны поесть. Ужин скоро подадут. Идем.

Я последовал за Шизалой, и она проводила меня из маленькой комнаты в главный зал, меблированный теперь несколькими большими столами, за которыми сидели мужчины и женщины Карнала, все красивые, высокие и весело болтающие между собой.

Все они вежливо, хотя и не подобострастно, поднялись, когда Шизала заняла свое место во главе одного из столов. Она указала на кресло слева от нес, и я сел.

Еда выглядела незнакомой, но пахла приятно. Напротив меня, справа от Шизалы, сидел темноволосый молодой человек с очень развитыми мускулами. На правом запястье он носил золотой браслет.

Очевидно, он им очень гордился, потому что хотел, чтобы я тоже заметил его.

Шизала представила этого человека как Брадинака — или принца Телема Фас Огдая. Имя не казалось похожим на карнальское, и вскоре обнаружилось, что Брадинак Телем Фас Огдай был из города дружественного государства в каких-нибудь двух тысячах миль к югу. Он оказался остроумным собеседником, хотя я, разумеется, не мог понять того, о чем он говорил. Со мной мог общаться только человек, носящий диадему.

Слева от меня сидел молодой человек с длинными, почти белыми волосами. Он, казалось, прилагал особые усилия, чтобы я чувствовал себя как дома, предлагая еду и питье, задавая вежливые вопросы через Шизалу. Это был Дарнал, младший брат Шизалы. Очевидно наследование трона Варналя определял возраст, а не пол.

Дарнал был главный пукан-нара Брисли. Пукан, как я узнал, значило — воин, а пукан-нара — предводитель воинов. Главный пукан-нара избирался всенародным голосованием равно и штатских и воинов. Из этого я сделал вывод, что пост, занимаемый Дарналом, был, следовательно, не почетным, а заслуженным им благодаря доблести и уму. Народ Варналя судил о человеке по его достоинствам и заслугам.

К тому времени, как ужин закончился, я усвоил несколько слов на языке Вашу, и мы вышли в другой зал выпить напиток, называемый басу, слегка сладковатый на вкус. Впрочем, мне он показался таким же хорошим, как старый добрый кофе. Подобно кофе, он слабый стимулятор.

Несмотря на басу, я почувствовал, что меня сильно клонит в сон, и Шизала это поняла.

— Я подготовила для тебя комнату, — сообщила она. — Наверное, теперь ты хотел бы отдохнуть.

Я признался, что пережитые за день неожиданности отняли у меня немало сил. В приготовленной для меня комнате горела тусклая лампа, дававшая, однако, сносное освещение.

Шизала показала мне шнур звонка. Он находился рядом с постелью и использовался для вызова слуг. Уходя, она оставила диадему, сказав, что каждый слуга знает, как ею пользоваться.

Постель оказалась именно такой, какой я и предполагал, — широким твердым ложем.

Я сразу же заснул, сбросив одежду, и проснулся только раз в середине марсианской ночи, чувствуя сильный холод. Я не представлял себе, как сильно может измениться температура. Закутавшись в ковер, я снова уснул.

Глава 3

ЗАХВАТЧИКИ

Утром вошла служанка, предварительно постучав в дверь. Сначала я смутился своей наготы, но затем понял, что в этом не было нужды, поскольку здесь было нормальным не носить много одежды, которая служила исключительно украшением.

Однако я опять смутился, теперь уже благодаря открыто восхищенному взгляду, брошенному ею на меня, когда она вручала мне поднос с завтраком из фруктов и басу.

После ее ухода я сел за столик и съел фрукт, большой и очень похожий на грейпфрут, и выпил басу.

Когда я закончил, послышался стук в дверь.

— Войдите! — совершенно автоматически отозвался я по-английски. Но, против ожидания, меня поняли, и в двери показалась улыбающаяся Шизала.

Увидев ее, мне сразу вспомнилось, что она снилась мне всю ночь, потому что она была такой же прекрасной, если не прекраснее, какой я ее помнил с прошлого дня.

Ее белокурые волосы были зачесаны назад, на плечах накинут черный газовый плащ, на бедрах — широкий пояс с пистолетом в кобуре и коротким мечом. Это, как я понял, было церемониальное оружие, полагающееся ей по рангу. Ноги ее были обуты в сандалии — это и была вся ее одежда.

Она подняла с ковра диадему, которую оставила вечером, и надела на голову.

— Я подумала, что ты захочешь осмотреть город, — услышал я ее голос.

— А ты хотела бы этого?

— Я обязательно буду сопровождать тебя. — Она подарила мне теплую улыбку.

Я не понимал, привлекал ли я ее так же, как и она меня, или се поведение продиктовывалось обычной вежливостью. Это было для меня загадкой.

— Для начала, — продолжала она, — будет лучше, если ты проведешь несколько часов с обучающей машиной шивов. После этого ты сможешь разговаривать на нашем языке.

Когда она вела меня по коридорам и лестницам, я спросил ее, зачем на Вашу общий язык, если существует такая машина. Она ответила, что машина была изготовлена для применения на других планетах, но поскольку другие планеты в Солнечной системе были населены, похоже, лишь животными, она никогда не использовалась.

Она проводила меня в подвальный этаж, и, наконец, мы достигли места, освещенного тусклыми лампочками, которые тоже были изготовлены шивами и некогда горели ярче, чем теперь.

Помещение было небольшим, и в нем находился единственный предмет. Он был большим и изготовлен из неизвестного металла, вероятно, сплава. Состоял он из шкафа с нишей, сделанной так, чтобы соответствовать фигуре сидящего человека.

Я не заметил рядом никаких других механизмов, и мне захотелось вскрыть этот шкаф и посмотреть, что у него внутри, но я обуздал свои желания.

— Сядь, пожалуйста, — указала мне на нишу в шкафу Шизала. — Нам рассказали, что машина заработает, как только ты это сделаешь. Может быть, ты почувствуешь, что теряешь сознание, но не беспокойся.

Я сделал все, как она просила. Действительно, как только я уселся, шкаф тихо загудел. Сверху опустился колпак и плотно накрыл мою голову, а затем я почувствовал головокружение и впал в бессознательное состояние.

Не знаю, сколько времени прошло, вдруг обнаружил, что сижу в молчащем шкафу. Голова у меня слегка побаливала.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она.

— Прекрасно, — ответил я, вставая.

Но ведь я проговорил другое слово, марсианское слово “вража”, бывшее ближайшим эквивалентом английскому “прекрасно”. Я говорил по-марсиански!

— Действует, — воскликнул я. — Как же машина достигла этого?

— Не знаю. Мы просто довольствуемся тем, что нам досталось от шивов. Нас раньше предупреждали не разбирать их подарки, ибо могло все кончиться трагически! Их могучая цивилизация некогда пострадала от катастрофы, и некоторые наши легенды рассказывают об этом.

Уважая глубоко укоренившийся у марсиан обычай не сомневаться в достижениях шивов, я промолчал, хотя все мое естество желало забраться во внутренность этой машины для обучения языкам.

Головная боль прошла к тому времени, когда мы добрались до верхних уровней дворца и вышли через большой зал в город. У подножия белой лестницы нас ожидали два странных животных.

Они были примерно тех же размеров, что знаменитые английские верховые лошади. Но эти животные не были лошадьми. Они, казалось, брали начало от тех же предков, что и человек. Это были обезьяноподобные создания, с широкими, как у кенгуру, хвостами, а их задние ноги были длиннее передних. Сейчас они стояли на четвереньках с седлами на спинах.

У меня возникли сомнения, смогу ли я влезть на спину этому животному, поскольку он имел некоторое сходство с моей расой, но как только я оказался в седле, это показалось мне вполне естественным.

Спина его была шире, чем у лошади. Седло имело твердую спинку, позволяющую седоку с легкостью откидываться назад. Это было несколько похоже на сиденье в спортивном автомобиле, и было очень удобно.

Справа от меня висела своего рода кобура с несколькими копьями, но я понятия не имел об их назначении.

С Шизалой впереди, показывающей дорогу, мы потрусили через площадь и дальше, по главной улице Варналя.

Город был прелестным, небо было безоблачным, и я расслабился, представив, что можно провести остаток жизни в Варнале.

Люди вокруг двигались лениво, но все же целеустремленно. Рынок поражал деловой атмосферой, но без шума и суеты.

Когда мы проезжали по улицам, Шизала рассказывала о городе. Карнальцы были расой торговцев. Происхождение свое, как и многие другие, они вели от варваров и, в конце концов, обосновались в той части страны, которая им наиболее понравилась. Они не стали заниматься сельским хозяйством, они продолжали устраивать экспедиции, теперь уже как торговцы, а не налетчики. Благодаря смелым походам в дальние земли они стали богатыми, меняя южные изделия на северные драгоценные металлы.

Карнальцы были также неплохими художниками и, что очень ценно, — прекрасными издателями книг для своего мира. Карнальские печатные станки, как я узнал, работали не так быстро, как наши ротационные машины на Земле, но печать была более четкой. Письменность, очень походившую на санскритскую, я еще не мог читать, но когда Шизала проводила меня к небольшому прессу, показывая некоторые изданные книги прекрасной работы, я научился узнавать многие слова.

Эти книги пользовались огромным спросом на всем континенте и были большой ценностью Карнала, как и его художники и писатели.

В Варнале процветали разные промыслы и ремесла. Мечи, выкованные его кузнецами, тоже были знамениты повсеместно. Кузнецы все еще работали старыми методами, используя горн и наковальню, во многом так же, как и кузнецы на Земле.

Теперь развивалось сельское хозяйство, но в государственном масштабе, а не частными землевладельцами. Квадратные поля засеивались и убирались добровольцами, стекающимися со всего Карнала. Излишки сельскохозяйственных продуктов сохранялись на случай неурожая. Карнальцы сознавали, что страна, живущая торговлей и промышленностью, не сможет закупить много продовольствия в неурожайный год и выживет, если только сама будет производить необходимые продукты.

Было заметно отсутствие мест культовых поклонений. Шизала ответила, что никакой официальной религии не существует, но тем, кто жаждет верить в высшее существо, лучше искать его в своем сердце и душе.

В городе существовали государственные школы, библиотеки, клиники, общественные центры, гостиницы.

Политическая философия карнальцев была, кажется, позицией вооруженного нейтралитета. Это было сильное государство, готовое отразить любое нападение. Кроме того, существовал кодекс чести, по которому агрессор не нападал без объявления войны.

Рассказав мне все это, Шизала добавила:

— За исключением диких племен, а они не являются для нас угрозой. Да, кроме них и Синих Гигантов…

— А кто такие Синие Гиганты? — поинтересовался я.

— Арзгуны. Они свирепы и не признают кодекса чести. Они обитают далеко на севере и покидают свои земли только для того, чтобы совершать набеги. Лишь однажды они умудрились зайти далеко на юг, и армия моего отца прогнала их… — Она опустила голову и крепче сжала поводья.

— И так и пропала? — сочувственно спросил я, ощущая, что должен что-то сказать.

— Именно так.

Она стегнула поводьями, и дахар затрусил быстрее. Я повторил ее жест, и вскоре мы галопировали по широким улицам, направляясь к золотистым холмам — Зовущим Холмам.

Мы выехали из города и поскакали меж странных деревьев, которые, казалось, звали нас, когда мы проезжали мимо.

Через некоторое время Шизала замедлила бег своего рысака, и я сделал то же самое. Она с улыбкой обернулась ко мне.

— Я вела себя своенравно, надеюсь, ты простишь меня?

— Тебе я могу простить все, что угодно, — ответил я, почти не задумываясь.

Она бросила на меня насмешливый взгляд, которого я не понял.

— Наверное, — произнесла она, — мне следовало бы напомнить…

Я снова проговорил, подчиняясь импульсу:

— Давай помолчим, ведь голоса деревьев так слабы. Давай будем просто ехать и слушать.

— Хорошо, — улыбнулась она.

Во время езды по говорящей роще, я вдруг подумал, как я буду жить на Марсе. Я хотел бы остаться в идиллическом городе Варнале — никогда я по доброй воле не покинул бы места, давшего приют такой грациозной красавице, которая скакала рядом, но как я буду зарабатывать на жизнь?

В это время, конечно, я действовал почти интуитивно. Я пока что не задумывался над тем, разрешат ли мне обычаи Карнала сделать Шизале предложение, и, в любом случае, был определенный шанс, что Шизала не пожелает иметь со мной ничего общего. С чего бы ей?

В общем, во время скачки мысли у меня были мятущиеся. Скоро она решила, что лучше будет вернуться в город, и я с неохотой согласился.

Прибывший с визитом принц Мишим Тена Телем Фас Огдай ждал нашего прибытия на лестнице. На нем были мягкие сапоги и тяжелый плащ из темного материала. Он выглядел рассерженным и нетерпеливым. Когда я слез с дахара и поднялся к нему, он трогал золотой браслет на запястье.

Он игнорировал меня, но метнул взгляд на Шизалу, а затем повернулся к нам обоим спиной и, чеканя шаг, поднялся по ступенькам во дворец.

Шизала виновато поглядела на меня.

— Сожалею, Майкл Кейн, но мне необходимо поговорить с Брадинаком. Ты извинишь меня? Обед найдешь в зале.

— Конечно, — поклонился я. — Надеюсь, позже я увижусь с тобой?

Она бросила мне быструю улыбку и торопливо поднялась по лестнице вслед за Брадинаком.

“Какая-нибудь дипломатическая проблема”, — подумал я, поскольку принц явно выполнял эмиссарское задание и находился здесь из дипломатических соображений.

Наверное, силы Карнала были подорваны в битве и последующей экспедиции, когда пропал король, и государство вынуждено было теперь полагаться на более сильных союзников, пока не соберет достаточно новых сил, и, скорее всего, Мишим Тен был одним из таких союзников.

Рассуждения эти показались мне правильными, и многие из них впоследствии подтвердились.

Я вошел в большой зал. Слуги организовали на столах своего рода буфет с легкими закусками. Холодное мясо, фрукты, неизбежный басу, засахаренные плоды. Я попробовал всего понемногу, и оказалось, что почти все мне понравилось.

Пришлось обменяться несколькими словами с мужчинами и женщинами за столом, которых, очевидно, разбирало любопытство относительно меня.

Когда я прожевывал особенно вкусный кусок мяса, завернутый в зеленый салатообразный лист, я вдруг услышал странный звук. Я не знал, что это такое, но внимательно прислушался.

Придворные смолкли и тоже прислушались.

Звук раздался вновь.

Приглушенный крик.

Сидящие за столом переглянулись в явном ужасе, но не сделали ни малейшего движения к источнику этого звука.

Звук раздался в третий раз, и теперь я был уверен, что узнал голос.

Он принадлежал Шизале!

Хотя по всему залу с промежутками в десяток шагов стояли гвардейцы, ни один из них не шевельнулся и не было отдано никаких приказов об оказании Шизале помощи.

Я отчаянно оглядел придворных.

— Это же голос вашей Брадинаки! Почему вы ей не поможете?

Один из придворных выглядел очень встревоженным и указал на дверь, ведущую из зала.

— Она там, и мы не можем ей помочь, если она нас не призовет. Это очень деликатное дело, тут замешан Брадинак Телем Фас Огдай…

— Вы хотите сказать, что он причиняет ей боль? Я не позволю этого. Я думал, что вы мужественные люди, а вы просто так…

— Я же вам говорю — ситуация деликатная… Мы глубоко расстроены. Но этикет…

— К черту этикет! — бросил я по-английски. — Сейчас не время для тонкостей — Шизала может быть в опасности!

Сказав это, я широким шагом направился к указанной им двери. Она была не заперта, и я распахнул ее.

Телем Фас Огдай держал запястье Шизалы в жестком захвате, и она боролась, но безуспешно. Он говорил ей что-то пониженным настойчивым тоном. Увидев меня, она ахнула:

— Нет, Майкл Кейн, выйди отсюда! Это приведет к новым неприятностям!

— Я не уйду, пока знаю, что этот хам беспокоит тебя, — заявил я.

Он нахмурился, затем нехорошо усмехнулся, блеснув зубами в полумраке.

И он все еще продолжал держать ее запястье.

— Отпусти ее! — предупредил я, шагнув вперед.

— Нет, Майкл Кейн, — взмолилась она. — Телем Фас Огдай не делает мне никакого вреда. У нас возник спор, вот и все.

Но я с усилием положил руку принцу на плечо.

— Отпусти ее! — приказал я.

Не могу сказать, что он не освободил ее — и одновременно нанес мне удар в голову обоими кулаками, опрокинув меня на пол. Ярость взяла во мне верх над выдержкой, и я бросился на него. Удар в грудь сбил ему дыхание, а следующий удар в челюсть отбросил его назад. Он попытался рыпнуться, но я снова ударил его в челюсть. Он упал и остался лежать на полу.

— О! — воскликнула Шизала. — Что ты наделал, Майкл Кейн?

— Я потолковал с грубияном, причинившим боль самой прекрасной и милой юной миледи, — ответил я, растирая костяшки пальцев. — Сожалею, что это произошло, но он того заслужил.

— У него иногда проскакивает плохое в характере, но он совсем не злой. Теперь ты только ухудшил положение.

— Если он здесь с дипломатической миссией, то ему следует вести себя соответственно достоинству, — напомнил я ей.

— Какая тут может быть дипломатия! Он не эмиссар, а мой нареченный, разве ты не видел браслета у него на запястье?

— Браслет — вот оно что! Твой нареченный! Но он не может им быть! Почему ты согласилась выйти замуж за такого человека? — Я был в ужасе и ошеломлен: не было никаких шансов назвать ее моей! — Ты же не любишь его!

Теперь она нахмурилась, и мне стало неприятно от того, что я разгневал ее. Она выпрямилась и дернула за шнур звонка.

— Ты ведешь себя не так, как подобает чужестранцу и гостю, — холодно произнесла она. — Ты слишком много себе позволяешь.

— Я сожалею, глубоко сожалею…

Тем же лишенным эмоций голосом она сказала:

— Желанием моего отца было, чтобы, когда он умрет, я вышла замуж за сына его старого союзника, обеспечив таким образом безопасность Карнала. Я намерена исполнить волю отца. Ты слишком самонадеян, полагая возможным судить о наших отношениях с Брадинаком Мишим Тена.

Это была Шизала, не виденная мною раньше, царственная Шизала. Я, должно быть, глубоко оскорбил ее, потому что она приняла такую манеру поведения и тон, который, как я догадывался, были для нее неестественными.

— Я очень сожалею.

— Я принимаю твои оправдания. Больше не вмешивайся. А теперь, пожалуйста, оставь меня.

В смущении я повернулся и покинул комнату.

Ошеломленный, я прошел прямо из главного зала дворца по лестнице вниз, куда слуга не раз уводил дахара.

Буркнув пару слов слуге, я влез на зверя и тряхнул поводьями, заставив его галопом промчаться по главной улице к городским воротам.

Я должен был на время уехать подальше из Варналя, туда, где смог бы побыть один, чтобы собраться с мыслями и взять себя в руки.

Шизала обручена! Девушка, которую, как я теперь выяснил, я полюбил с той самой минуты, как только увидел, — обручена! Это было слишком тяжело вынести! Сердце мое отчаянно колотилось, а мысли прыгали, все мое существо кипело от боли и муки. Я скакал по дороге, уводившей меня прочь от города, мимо Зеленого Озера в Зовущие Холмы.

“О Шизала, — подумал я, — я мог бы сделать тебя такой счастливой!”

Думаю, что я тогда был близок к истерике. И это я, Майкл Кейн, который всегда гордился своим умением управлять своими чувствами!

Прошло какое-то время, прежде чем я сбавил скорость и за ставил себя мыслить яснее.

Я совершенно не был знаком с местностью и не знал, насколько удалился от города. “На много-много миль”, — подумал я. Окружение было незнакомым. Не было никаких ориентиров.

Вот тогда-то я и увидел движение с севера. Сначала я подумал, что смотрю на отдаленное стадо галопирующих в мою сторону животных, но, прищурившись от солнца, понял, что это были всадники верхом на животных, сходных с моим дахаром. И много всадников ОРДА!

Плохо зная марсианскую географию и политику, я не знал, были ли эти всадники угрозой городу или нет.

Я сидел на своем животном, следя, как они приближаются с огромной скоростью, и даже в таком отдалении почувствовал, как дрожит земля.

Когда они приблизились, что-то показалось мне в них странным. Я полагал, что они не видели меня, поскольку я был один, но я — то их видел.

Все дело было в масштабе.

Судя о среднем росте человека и животного по отношению к средней высоте деревьев и кустарников, я понял, что эти всадники, как и их рысаки, были гигантскими. Каждый из их дахаров был вдвое больше моего, и ни один из всадников не был ниже восьми футов роста.

Внутренний голос мне услужливо подготовил ответ: это захватчики!

Более того, мне казалось, что я знал их!

Это могли быть только те самые свирепые северные варвары о которых упоминала Шизала. СИНИЕ ГИГАНТЫ — арзгуны.

Почему же городу никто не сообщил о приближении орды?

Как они сумели так далеко пробраться незамеченными?

Это вопросы мелькали у меня в голове, но я отбрасывал их как совершенно бесполезные. Факт был налицо — войско в тысячу воинов скакало в Варналь.

Я быстро повернул своего зверя, начисто позабыв о горе, постигшем меня. Сейчас не это было главное! Я должен предупредить город.

Я проверил свое положение относительно солнца и понесся во весь опор путем, противоположным тому, откуда я прибыл. Но я не учел передовых дозоров арзгунов. И как я заметил их главные силы, так и я был замечен их разведчиками!

Когда я пригнулся, чтобы уклониться от нижних веток деревьев, и выехать на широкую поляну, то услыхал громкий крик и дикий, утробный смех.

И тут я уставился на гигантского всадника, возвышающегося надо мной, подобно башне на спине огромного животного. В одной руке он держал громадный меч, а в другой — нечто похожее на булаву с овальным набалдашником.

А я был безоружен — если не считать тонких дротиков, все еще находившихся в седельной сумке.

Глава 4

НАПАДЕНИЕ

Я лихорадочно соображал. В какой-то момент почувствовал себя совершенно сокрушенным, уставясь в лицо существа, бывшего для меня таким же непонятным, как единорог или динозавр.

Кожа его была темной, крапчато-синей. Подобно народу Варналя, он не носил того, что мы сочли бы одеждой. Тело его было сплошь покрыто тегляем,[1] на кажущейся безволосой голове была жесткая шапка, тоже из подбитой кожи, дополнительно защищенная металлом.

Лицо его было широким, но суживающимся к подбородку, с глазами-щелками и огромной прорезью рта, который смеялся в предвкушении моей скорой кончины. Рот полон зубов, неровных и острых. Уши были заостренными и большими. Руки голые, если не считать поручей, с сильными мускулами фантастических размеров. Пальцы покрывали кольца с грубо обработанными драгоценными камнями.

Его дахар был беспокойным, не таким, на котором сидел я. Он казался таким же свирепым, как и его всадник, и рыл лапой нежный зеленый мох поляны.

Воин-арзгун издал несколько гортанных звуков, которых я не смог понять, хотя они явно были произнесены на том же языке, который я недавно освоил.

Фаталистическое предчувствие своей скорой кончины не сковало, однако, меня, и я потянулся к одному из дротиков в своей седельной сумке. Воин снова глумливо рассмеялся и взмахнул мечом, пришпорив массивными ногами бока своего рысака, приказывая ему двигаться вперед.

На выручку мне пришла моя реакция.

Я быстро выдернул из сумки один из дротиков, уравновесив его в руке, а затем швырнул в лицо противника.

Он зарычал, когда увидел мое движение, и с невероятной для такого существа скоростью отбил его в сторону мечом.

Но к тому времени я держал в руке другой дротик и заставил своего нервничающего скакуна повернуть в сторону от надвигающегося воина.

Увернувшись, я почувствовал, как он просвистел в дюйме от моей головы. Меч пронесся мимо, увлекаемый силой собственной инерции. Я развернул своего зверя и метнул другой дротик, в то время как противник пытался повернуть своего рысака, который был хуже обучен.

Копье попало ему в руку.

Он заревел от боли и ярости, и на этот раз его скорость была больше, чем прежде, когда он набросился на меня.

У меня осталось только два дротика.

Я метнул третий, когда он надвигался, держа перед собой меч, подобно земному кавалеристу во время атаки.

Третье копье прошло мимо. Поскольку враг был ранен мной в руку, которой он держал булаву, мне предстояло бороться только с мечом. От меча я не мог уклониться. Что же делать? На решение оставались доли секунды.

Схватив оставшееся копье, я метнулся вбок с седла и упал наземь, как раз в тот момент, когда лезвие разрезало воздух там, где должен был быть я.

Покрытый синяками, я едва успел вскочить на ноги. В руке я все еще сжимал последний дротик.

Это был мой последний шанс в этом поединке.

Я пригнулся, дожидаясь, когда противник повернется, упершись пятками в землю, следя за гигантским пыхтящим варваром, который боролся со своим животным, пытаясь развернуть его кругом.

Затем он остановился, смеясь тем же утробным смехом, откинув назад свою синюю голову.

Это была его ошибка.

Благодаря в душе провидение за доставившуюся мне возможность, я со всем уменьем и силой швырнул копье в открывшуюся на миг шею.

Оно вошло на несколько дюймов, и короткий миг смех все еще доносился из его смертельно раненного горла. Затем смех сменился бульканьем, сильный вздох — и мой противник свалился с дахара и уже мертвый лежал на земле.

Как только животное избавилось от своего седока, оно галопом ускакало в лес.

Я остался в живых, тяжело дыша и совершенно ошеломленный, но неизмеримо благодарный провидению за оказанную мне возможность жить. По всем законам я уже должен был быть мертвым. Но я был жив и цел.

Я ждал смерти, не рассчитывая на невероятную глупость противника, который был настолько уверен в победе, что подставил под удар жизненно важный орган.

Я стоял над огромным телом. От него исходил тяжелый запах, но не смерти, а общей нечистоты. Глаза-щелки смотрели в небо, прорезь рта улыбалась.

Я осмотрел его меч.

Это было огромное оружие, которым мог пользоваться только трехметровый гигант. И все же по пропорциям это был почти короткий меч — чуть больше полутора метров длиной.

Я взвесил меч в руке, чувствуя себя значительно лучше, благодаря месье Кларке, моего старого учителя фехтования, научившего меня управляться с любым клинком, каким бы странным или грубым он сначала ни показался.

Держа меч за темляк, я влез на своего зверя, пристроив меч на коленях, и поскакал к городу в такой необычной позе. Путь был неблизок, и я должен был спешить, чтобы предупредить город о грозящей опасности.

Но когда я ехал вверх по холму и вниз по долине, то снова подвергся нападению еще одного арзгунского гиганта, выскочившего на меня с правого фланга.

Он не смеялся. Он в самом деле не издал ни звука, когда направился ко мне. Очевидно, вблизи города он опасался насторожить кого-нибудь, кто мог оказаться рядом, своим громким голосом.

У него не было булавы — только меч.

Я встретил его первый рубящий удар недавно приобретенным оружием. Он удивленно посмотрел на него, узнав в мече клинок, сработанный его народом.

Его удивление сослужило мне службу. Эти арзгуны быстро двигались для своих размеров, но плохо соображали, что стало теперь совершенно ясным.

Пока он пялился на мой меч, я в то же время замахивался своим для удара; я вогнал его туда, где, как я подумал, находится сердце. Я молил, чтобы его доспех не оказался слишком плотным.

Меч пронзил его, хотя и не так быстро, как я надеялся, и когда лезвие прошло сквозь кожу, а затем мясо, кости и сухожилия, его меч опустился в конвульсивном движении и скребанул меня по правой руке. Рана оказалась пустяковой, но в тот миг болезненной.

Меч выпал из его обессилевшей руки, болтаясь на темляке, пока он, пьяно качаясь, сидел в седле и ошарашенно смотрел на меня.

Я понял, что он тяжело ранен, хотя и не смертельно.

Когда он пошевелился, я протянул руку и попытался не дать ему упасть. При моей собственной раненой руке это оказалось довольно трудно, но я сумел удержать его так, пока осматривал причиненные мною повреждения.

Слегка скользнув по тегляю, меч вошел как раз под сердце. Я спешился, все еще придерживая его, снял с седла и положил на мох.

Тут он заговорил со мной. Он казался крайне озадаченным.

— Что? — произнес он с невероятно грубым акцентом.

— Я спешу. Я остановил кровь. Похоже, рана не смертельная. Твои соплеменники позаботятся о тебе.

— Ты не убиваешь меня?

— Не в моих обычаях убивать безоружных.

— Но я потерпел поражение — арзгунские воины до смерти замучают меня за это. Добей меня, победитель!

— Это не в моем обычае! — стоял я на своем.

— Тогда… — Он с трудом двинул рукой к ножу на поясе. Я вынудил его огромную руку остановиться, и, истощенный, он откинулся на спину.

— Я помогу тебе укрыться в подлеске, — сказал я и указал на густой кустарник поблизости. — Ты можешь спрятаться там, и они тебя не найдут.

Я понял, что оказываю ему большую милость, чем он ожидал, и, помогая ему, я задерживался. “И все же, человек есть человек, — подумал я. — Он не может делать то, что противоречит его кодексу чести”.

Вот почему я помог этому странному существу, которого я победил. Как я сказал ему, таков был мой обычай.

Как только я уволок существо под защиту ветвей кустарника, я отправил гигантского дахара галопом прочь и вскочил на своего.

В несколько минут я достиг городских ворот и с огромной скоростью пронесся под ними, выкрикивая предупреждение:

— Нападение! Нападение! Идут орды арзгунов!

Люди выглядели пораженными, но, очевидно, они узнали меч в моей руке. Ворота за мной сразу же стали закрываться.

Я проскакал прямо к дворцовой лестнице и спрыгнул с измученного дахара, взбежал наверх, спотыкаясь от боли, от тяжести меча — доказательства того, что я должен был сообщить.

Шизала выбежала в главный зал. Она была растрепанной, и лицо ее все еще носило следы прежнего гнева.

— Что это? Майкл Кейн? Что означает твое прибытие?

— Арзгуны! — выпалил я. — Синие Гиганты — ваши враги, — огромная орда их движется к городу!

— Невозможно! Почему мы до сих пор ничего не знаем? У нас есть зеркальные посты, которые по цепочке передают сигналы с холма на холм. Мы должны были узнать. И все же…

Она задумчиво нахмурилась.

— Что такое? — спросил я.

— Зеркала некоторое время не передавали никаких сообщений. Наверное, посты были уничтожены разведчиками арзгунов.

— Если они и прежде забирались так далеко, то примерно знают, чего им ожидать.

— Но откуда они собрали силы? Мы считали, что они разбиты и успокоились, по крайней мере, на десяток лет. Их почти стерли с лица земли армии отца и его союзников! Мой отец возглавил армию, отправившуюся разгромить уцелевших!

— Мне кажется, что разбитая орда была, скорее всего, лишь малой частью арзгунских сил. Скорее всего этот набег — часть последовательной стратегии внезапности, предназначенной ослабить нас.

— Если таковы их плацы, — вздохнула она, — то они хороши для них, так как мы совершенно не готовы.

— Сейчас не время для самобичевания, — заметил я. — Где твой брат Дарнал? Это ему как главному пукан-наре Варналя следует руководить подготовкой к обороне. Что насчет других воинов Карнала?

— Они патрулируют границы, поддерживают порядок, воюя с бродячими бандитскими шайками. Наша армия рассеяна, но даже если вся она была бы собрана в Варнале, ее явно не хватает, чтобы встретить арзгунскую орду.

— Кажется невозможным, чтобы вы не получили никакого предупреждения — даже гонца из другого города. Как арзгуны сумели забраться так далеко на юг без вашего ведома?

Помнится, купил я лет пятнадцать назад круглый бронзовый барельеф. Небольшой, в две ладони. Старик экспрессивный. изображен в профиль. Заплатил 12 марок. Пробил я в нем варварски сверху дырку гвоздем, проволоку в дырку всунул, сплел петельку и повесил над кроватью на гвоздике.

— Не могу понять. Может, они планировали все эти долгие годы, вербовали шпионов из других рас, а сами якобы путешествовали маленькими группами по покровом ночи, а потом собрали в определенном месте целое войско. Теперь ни один из наших союзников не узнает о нашей судьбе.

— Стены выдержат тяжелую осаду, — заметил я. — Ты говорила, что у вас есть несколько воздушных кораблей. Они могут быть использованы, как бомбардировщики, имеющие оружие шивов. Это большое преимущество!

Приходит ко мне моя ненаглядная Франческа. Глянула на мой барельефчик и зафыркала-запрыскала, даже закашлялась.

— Три наших воздушных корабля не сыграют существенной роли против такого количества арзгунов.

— Ты, говорит, кхы-кхы, кого это на стену повесил?

— Вы должны отправить один из них к ближайшему союзнику. Пошли своего, своего… — Я замолк, так как вспомнил о случившемся. — Пошли Брадинака Мишим Тена позвать на помощь его отца — и поискать по пути у других союзников поддержки.

— Сама видишь, старичка горбоносого, купил на блошином рынке. Смотрит выразительно так… Громобой!

Она нахмурилась, взглянула на меня со странным, немного озадаченным выражением на лице. Затем поджала губы.

— Громобой? Ты что, офонарел? Стареешь! Бороденка вперед. Нос крючком. В правой руке мешочек с деньгами… А ты, стало быть, купил, на стенку повесил и будешь теперь на него пялиться и наслаждаться? Вот уж действительно, подобное к подобному тянет! Протри глаза! Это же Пуда Искариот с фрески в Милане. Леонардо! Ты еще тогда сказал — единственный еврей во всей гоп-компании.

— Я сделаю так, как ты предлагаешь, — промолвила она. — Но даже на предельной скорости нашему воздушному кораблю потребуется несколько дней, чтобы достичь Мишим Тена, а для того, чтобы армия могла добраться сюда, потребуется еще больше времени… Нам будет трудно так долго сопротивляться врагу.

Ну так вот, брожу я по рынку, рассматриваю товары, слушаю ужасный берлинский диалект, приобщаюсь европейской цивилизации. И вдруг замечаю на прилавке среди различных статуэток, медалей, тарелочек, браслетов, биноклей, старых часов и прочего хлама — две милые коробочки. Коробочки открыты, и в них лежат странные какие-то камешки или железки. Сантиметра по три-четыре в поперечнике. Спросил седого дядю-продавца с сонной мордой, можно ли в руки взять. Тот кивнул, зевнул и отвел глаза…

— Но продержаться мы должны, хотя бы ради самого Варналя и безопасности соседних государств, — сказал я. — Если арзгуны покорят Карнал, то по другим странам они пройдут гуляючи. Их надо остановить в Варнале, или же падет вся цивилизация.

— Ты лучше меня понимаешь, что поставлено на карту, чем я, — чуть улыбнулась она. — А ты был с нами лишь короткое время.

Положил коробочки на левую ладонь и стал глядеть на камешки через увеличительное стекло.

— Военные действия, — сказал я, — кажутся везде одинаковыми, особенно стратегия цели. Кстати, — добавил я, — мне удалось уже познакомиться с двумя Синими, и потому мне ненавистна мысль, что они будут править этим замечательным городом.

Ба! Да это метеориты! Железо-никелевые! Октаэдриты! Индивидуальные, не какая-нибудь шрапнель! Оплавленная корка, а чашечки-регмаглипты такие, как будто кто-то целовал железную плоть взасос, высасывал и отплевывал ее куски прочь.

Я не добавил, что беспокоился не только за город, но и за Шизалу тоже. Как я ни старался, но не мог побороть чувство, которое испытывал к ней. Я знал, что она обручена с другим и что поправить что-либо невозможно. Очевидно, ее принципы были такими же жесткими, как мои, и не позволили бы отступить, точно так же как и я не намерен был допускать слабость со своей стороны.

— Сколько хотите за пару?