– Никита, взять деньги с друга и спасителя не могу. Это против нашей морали. Должен и сам понимать!

– Тогда долг?

Хро кивнул.

– Годится. Долг. Даже сразу скажу, в чем будет заключаться. Придешь на мои похороны.

– Да пошел ты… – Я напрягся. – Ты болен? Тонсо?

– Нет, но вряд ли я протяну больше десяти-пятнадцати лет. – Он поморщился. – Не будем о грустном! Говори, что за третья просьба?

– Ушедший убийца, он может навести меня на след. Я не слышал ни про один вид в Слаживании, который способен вытягивать влагу из человеческого тела и проходить сквозь трубы из полимера. Ростом с меня, полупрозрачный…

– Смылся через канализацию? – понимающе спросил Тонсо и оскалился. Порой он меня удивляет.

– Если бы. Прямо через полимер. Знаешь, есть такой строительный полимер, из него иногда делают окна или стены, но чаще трубы и кабель-каналы…

– Знаю. Так он насквозь прошел? Или дырочки остались?

Я насторожился.

– Вроде как остались, но потом затянулись. Будто морось проступила, выпот такой… потом исчез. Что-то знаешь? Я не нашел упоминаний о таком виде в Слаживании.

– Потому что они не в Слаживании, – кивнул Тон-со. – И вообще не вид. Тебе повезло, что я про них знаю. Это искусственно созданные существа, название – ани. Их используют Стерегущие для разного рода операций в водных и болотистых мирах. Формальный статус – биологический искусственный интеллект. Тело – амебный гель. Способны диффундировать через стекло, большинство видов пластика и ряд металлов. На планетах Слаживания могут встречаться, но только для конкретной работы, если кто-то обоснует необходимость их использования.

– Наемные убийцы? – уточнил я.

– Конечно, нет! Ты ведь знаешь постулаты Стерегущих.

– Знаю. – Я задумался. – Ну да, верно, что я несу!

– Теоретически ани мог умертвить человека, высосав воду из тела, – продолжал Тонсо. – Реально – никак. Третий постулат Стерегущих, он вшит намертво, отменить невозможно.

– Но он был в моем доме!

Тонсо развел руками.

– Прости, друг! Ани не мог убить человека, как и любого иного члена Слаживания. Кстати, даже допрос ани станет серьезной проблемой – они говорят в ультразвуковом диапазоне, преданы хозяевам и не испытывают боли… Да, еще они не могут долго существовать без воды. И срок их жизни около двадцати дней. Так что, если даже в твоем доме побывал свежесозданный ани, у тебя не так много времени для его поисков.

– Тьфу, – сказал я. – Вот дерьмо… А как ты про этих биороботов узнал?

– Биороботы – оскорбительное наименование, – ощерился в улыбке Тонсо. Зубы у него были замечательные, все-таки не свои. – Узнал я про них, когда служил на вспомогательном поисковом корабле Стерегущих и мы изучали одну болотистую планету. Мы с ними, конечно, не общались, приказы только иногда отдавали и информацию получали. Мне показалось, что ани вполне разумны, но скованы постулатами, общим набором правил для искусственного интеллекта и сроком жизни.

– Я бы их пожалел, не выпей одна сволочь всю влагу из девушки, – сказал я. – Причем вскоре после моего прекрасного общения с ней.

– Ах ты ж, дряхлый греховодник, – с удовольствием произнес Тонсо. – Ладно, выясню все, что смогу. И про ани тоже поспрашиваю. Порой их берут у Стерегущих для работы с жидкими ядовитыми отходами, для ликвидации аварий в канализационных коллекторах… Узнаю, есть ли они сейчас на планете официально.

Я удрученно кивнул. Даже если мне сейчас притащат этого гнусного жидкого биоробота в каком-нибудь непроницаемом для него ведре, что я сделаю? Пытать невозможно. Подкупать нечем. Страшит ли смерть существо, созданное для неприятной и опасной работы и обреченное прожить всего три недели? И как с ним говорить?

Тупик.

– Спасибо, Тонсо. – Я встал.

– Как связаться с тобой, Никита?

Я достал визитную карточку – чудесный атрибут для человека, не доверяющего электронике.

– Ага, – кивнул Тонсо, глядя на адрес. – То есть у тебя дома – шлюз между внешней и внутренней сетью?

– Физический шлюз, – уточнил я. – Можешь позвонить, динамик будет транслировать твой голос, микрофон улавливать и передавать во внутреннюю сеть. Так же с видео. Экран, камера…

– Ты гребаный параноик! – восхитился Тонсо. – Тебе-то чего бояться? Ты единственный из Обращенных, кто так прячется от мира!

Я с достоинством поправил одежду хоппера.

– Да, и горжусь собой.

– А телефон?

Я вытащил из кармана пластинку телефона для двух абонентов – тонкую, как открытка, с риской поперек. Разломил телефон посередине, и одну часть отдал другу.

– До вечера я дома не появлюсь. Может, в центр поеду. Звони.

Под хохот Тонсо мы обнялись, и я вышел из кабинета.

Ну надо же, какую смешную плату он затребовал! Прийти на его похороны!

У Тонсо есть все шансы прожить еще лет пятьдесят. Может, и больше, с его-то деньгами.

У меня таких шансов нет.

…Через сутки, стоя у могилы Тонсо Мея Исишата и ловя на себе недовольные взгляды хро из числа друзей и родственников, я размышлял: знал ли он, насколько все серьезно, беря с меня обещание?

А если знал, то почему не отказался под тем или иным благовидным предлогом?

Но сейчас, вызывая лифт, я думал лишь о том, что Тонсо – чудак.

Ужасно жалко, что мы с хро ненавидим друг друга… Для других видов, конечно, это огромный плюс.

Это, кстати, была интересная мысль. Но лифт пришел быстро, и я задумался о том, как дойти до метро без приключений.



Посетить ресторан в квартале хро было бы интересно: наша физиология практически одинакова, вкусы похожи, их пища вполне съедобна для землян. Да и вряд ли бы меня попытались прикончить посреди дня в центре города. Я даже стал поглядывать на вывески, но потом с грустью понял, что здесь мне непременно плюнут в соус или нассут в суп.

Так что я сел в метро и поехал в центр Пунди.

Столица планеты Граа настолько огромна, что ее трудно воспринимать как одиночный город, – скорее, это небольшая страна. Здесь живет около семидесяти миллионов разумных – земные Шанхай, Мумбаи и Стамбул отдыхают. В городе текут реки, он граничит с тремя морями, тут есть леса, две горы, степной сектор и болото. Причем это все обитаемо, это не формально приписанные к мегаполису площади. Водные и амфибийные виды заселяют заливы и реки, есть свои обитатели в чаще лесов и посреди степей, даже болото заселено тремя разумными культурами. Исторически каждый новый вид получал право на создание анклава внутри города, некоторые предпочитали жить там, среди своих, другие быстрее преуспевали в Слаживании и расселялись на общей территории. Сеть движущихся дорог и скоростного метро сшивает все пространство Пунди в единое целое, метро тут реально скоростное, с очень сложной системой разграничения ближних и дальних поездов. Но все-таки до центра я ехал почти час и успел проголодаться.

Я не знаю, обязательно ли мне есть. Однажды пришлось просидеть без пищи и воды почти три недели. Я был очень зол, очень голоден, но почти не исхудал.

Наверное, какой-то предел голодания есть и у меня. В конце концов, законы мироздания можно очень хитро исказить и запутать, но до конца от них не уйти. Рано или поздно наступит расплата.

Да и вообще я люблю поесть.

Здесь, в центральном квартале, который был размером не меньше старой Москвы в пределах МКАДа, на видовые отличия мало смотрели. Здесь работали те разумные, что пробыли в Слаживании куда дольше нас или хро. Кто совершенно не заморачивался не то, что по поводу цвета кожи или количества глаз, но кого и щупальца с чешуей не смущали. Те, кто был красой и гордостью Слаживания.

Впрочем, рили, люди, хро и хопперы здесь тоже встречались. Были даже муссы, которые выглядели вполне цивилизованными!

Я шел по улице, выглядевшей, как мечта фантаста о прекрасном далеком будущем. Тут было все, что когда-то придумывало человечество: движущиеся дороги и тротуары, дома большие и маленькие; сверкающие башни из стекла и металла удивительно гармонично соседствовали со строениями из камня и дерева. Повсюду маленькие скверы с зелеными, фиолетовыми, розовыми и оранжевыми деревьями и кустами. Газоны, похожие на мозаичные картины из цветов и трав. Машины, скользящие по дорогам, пешеходы на левитирующих дисках и досках, порхающие в воздухе на невидимых крыльях силовых полей, грузовые и служебные дроны. Здесь было все самое лучшее и красивое из всех миров Слаживания, жили и работали здесь тоже самые лучшие, умные и благородные.

Ненавижу этот район. Витрины всегда врут.

Но кормят здесь хорошо.

Телефон запиликал в кармане, я достал его и поднес к уху.

– Никита, – сказал Тонсо. – Ты еще в нашем районе?

– В центре. Решил никого не напрягать, обедая у хро.

Тонсо одобрительно хрюкнул в трубку.

– Правильно. Ты уже решил, где будешь?

– Пока еще…

Тут я увидел высоченную башню с названием, которое для меня звучало как «Вавилон», и понял, что подсознательно искал именно ее. Последний раз я был тут лет тридцать назад. С тех пор башня стала выше этажей на двадцать, но осталась именно тем, чем была, – самым знаменитым рестораном Слаживания.

– Решил. В «Вавилоне», в земной зоне.

– Замечательно. Будь там, я отзвонюсь. Кое-что получается, но не стану загадывать.

Я зашел внутрь. Текучий, будто волна, голубовато-зеленый спиральный пандус понес меня вверх – этаж за этажом, мимо кухни самых разных видов, адаптированной для всеобщего употребления. По левую руку, за стеклянной стеной, проплывал город. По стене рядом со мной скользило туманное пятно светофильтра, формируя самый приятный для человека спектр. По правую руку сменяли друг друга ресторанные залы. Тут были существа, хорошо мне знакомые, были существа, про которых я знал мало, попадались существа, про которых я только что-то слышал, и существа, совершенно незнакомые. Даже если бы я активировал цепочки памяти и вспомнил все, что когда-то узнал о видах Слаживания, наверняка нашлось бы несколько новых. Последние два-три года я совсем потерял интерес к новостям.

А ведь еще были памятные залы тех цивилизаций, что так и не вошли в альянс, вымерли до контакта или были потеряны в ходе Слаживания.

К счастью, я помнил, как посещал «Вавилон», и мне не было нужды следить за вывесками и указателями. Этаж, занятый рестораном кнафт, пропустить невозможно – такой там стоит стрекот и такие мощные (пусть и приятные) запахи доносятся до пандуса. Зал землян как раз был следующим.

Время обеда уже прошло, время ужина не наступило. Поэтому землян тут сидело мало, основные посетители были других видов. В секторе французской кухни расположилась семья земноводных трекс, до комичного похожих на гигантских прямоходящих лягушек. Неужели они пришли сюда попробовать лягушачьи лапки? С одной стороны, омерзительно, а с другой – вполне в логике Слаживания… Я решил не присматриваться.

Большая группа муссов угрюмо поедала блины с икрой. Официантка в русском сарафане, судя по всему, реальная земная девушка, принесла им огромный поднос с пивными бокалами, муссы натужно улыбнулись, но пиво разобрали с энтузиазмом.

Я выбрал маленький столик в углу, отделенный от большей части зала очень качественной имитацией бамбуковой рощицы. Посреди рощи даже сидела здоровенная панда и меланхолично грызла стебель бамбука в руку толщиной. Щепки летели у нее из пасти, будто из древесной дробилки. Панды – они такие, очень милые, неспешные, но зубы… зубы хороши. Если ты всю жизнь грызешь бамбук и состоишь из большого количества мяса и жира, тебе нужны хорошие зубы.

Официантка подошла ко мне. По пути ее одежда менялась, превращаясь из русского сарафана в китайский ханьфу, украшенный сычуаньской вышивкой. Лишь когда девушка подошла совсем близко, я понял, что это хро.

Как понял?

По слишком уж доброжелательной улыбке. Земная девушка тоже улыбнулась бы мне. И согласно правилам заведения, и, возможно, от души – я ведь вполне симпатичный мужчина. Но у нее наверняка была бы капелька насмешки в улыбке. Все-таки землянин в одежде хоппера – это реально смешное зрелище.

А официантка улыбалась так, словно я был ее обожаемым братом или любимым женихом.

Похоже, что хро, в образцовом Слаживании.

– Рада вас приветствовать… – Она запнулась на миг. У меня не было электронных документов и меток, ресторанная система распознавания лиц тоже ничего ей не подсказала. – Вы впервые у нас, господин?..

– Товарищ, – сказал я. – Зовите меня товарищ Ни Ки Та.

– Впервые в «Вавилоне», товарищ Та?

Точно, хро.

– Бывал, но очень давно, – кивнул я, постукивая пальцем по виску. Глупость, конечно, но движение помогало быстрее вытащить нужную информацию. – Побольше закусок, обязательно кроличьи почки в соусе чили, говядину в сычуаньском соусе, чунцай, фасоль в имбирном соусе, копченую утиную грудку. Сычуаньский соус из красного и зеленого перца. И отдельно нарежьте маринованный эрцзинтяо, большую миску.

– Большую? – уточнила девушка.

– Большую. Суп маоцай и хуэйгожоу как основное. Бутылочку байцзю, самого ароматного, какой есть. В конце – гэнтан и белый чай на ваш выбор.

– Есть очень хороший кровяной тофу, – сообщила девушка.

– Добавьте.

Девушка кивнула и удалилась. Заказ она наверняка уже отдала через имплант.

Через несколько минут стол начал заполняться.

А я принялся жрать.

Через четверть часа, практически расправившись с закусками, я посмотрел в сторону барной стойки. Там стоял повар в темном рабочем халате, похоже, что китаец, без дураков. И смотрел на меня. Рядом толклись еще несколько человек, наверное, отвечающих за другие великие кухни – французы, итальянцы, японцы…

Я подцепил с огромного блюда остатки маринованного красного перца чили, забросил в рот и принялся жевать. Будто угли жуешь. Обалдеть, какие яркие ощущения!

Повар поймал мой взгляд и подошел ко мне. Пожилой, немножко карикатурно выглядящий. Темно-серый китель со смешным значком – голова панды в шлеме скафандра.

– Обычный человек не может съесть столько острого и выжить, – сказал повар спокойно.

– Пожалуй, – согласился я.

– Я помню, как Обращенные остались сражаться с демонами, – произнес китаец. Конечно же, он не был суеверным и понимал, что касамни – живые и разумные существа.

Но я был согласен, что их стоит называть демонами.

– Я был ребенком, и мне было страшно.

– Нам тоже, – сказал я. – Мы ведь не были еще Обращенными.

Он стоял и смотрел на меня.

– Вы не жалеете?

– Кто знает… – Я пожал плечами. – Немного.

– Это ваше дао, – сказал китаец.

Я помедлил секунду, пока из глубин памяти подтягивалась информация.

– Никогда не задумывался. Но да, вы правы.

Повар помедлил и сел на свободный стул. Я заметил, что остальные повара ушли, прекратив глазеть на меня.

– Вы пришли не случайно, – сказал повар убежденно. – Вы полны тревоги.

– Полон. Но сюда пришел совершенно случайно, – ответил я. И осекся. А так ли это?

– Вы надели одежды хоппера, ищущего истину, – продолжал повар. – И среди миллионов людей встретили человека, который вас помнит!

Я промолчал. Что ж, если это дао, то случайностей не бывает. Я следую пути.

– Я должен что-то сделать для вас, – твердо сказал повар. – В этом мое дао.

– Вы уже подарили мне праздник вкуса, – возразил я.

Китаец покачал головой.

– Нет… нет, не то…

Он вдруг просиял.

– Я знаю!

Отцепив от рабочей одежды значок, повар торжественно приложил его к пестрым одеяниям хоппера. Значок мгновенно прилип.

– Подарок от заведения, – торжественно сказал китаец. – Отдыхайте здесь всегда в покое и безмятежности!

Он кивнул и удалился.

Мне все равно нужно было ждать звонка от Тонсо, и я не спорил. Пил прозрачный белый чай, смотрел на жующую панду и пытался понять: это очень хорошее изображение, синтет или обычный робот. Версию «живая дрессированная панда» я все же отбросил ввиду ее полной нелепости.

Скорее всего, это был качественный синтет. От панды явно пахло живым – шерстью, потом, слюной и дерьмом.

Телефон снова зазвонил.

– Тонсо? – спросил я, будто на этот номер мог позвонить кто-то еще.

Голос у старого хро был напряженный и слегка растерянный. Словно он сомневался в собственных словах.

– Слушай, Никита. Сейчас к тебе подойдет хоппер. Его зовут Разрешающий Последние Сомнения.

– Временное имя? – уточнил я.

– Нет, уж лет двадцать как… К нему обращаются, когда…

– Я понял.

– Те трое хро…

– Да понял я, понял. На него работали. Тонсо, я же не тупой.

– Хорошо. – Он помолчал. – Нас свели правильные люди, но все же… будь осторожен. Это опасный индивидуум.

– Хорошо.

– Пакет данных по Павловым ушел к тебе на домашний адрес.

– Спасибо, – обрадовался я. – Ты очень быстро все сделал.

– Да это мелочи… – Он снова умолк. – Еще я немного узнал про ани.

– Ну?

– На планете сейчас только один. И это не официальная информация, а точная. Все доступные данные переслал. Они… необычные.

– Тонсо! – обрадовался я. – Это…

– Погоди. Ани был прислан на планету четыре дня назад. От Стерегущих по запросу Контроля.

Я сморщился, словно ощутил на языке весь съеденный острый перец. Осторожно сказал:

– Это плохо.

Тонсо молчал. Ну а что тут говорить?

Большая Четверка впервые ярко проявилась в происходящих вокруг меня событиях.

Как же так?

Мастер Истины соврал? Но представители Большой Четверки не врут низшим видам. Он прямо сказал, что Контроль не имеет претензий ни ко мне, ни к прочим Обращенным!

– Спасибо, – поблагодарил я. – Не лезь в это глубже, Тонсо. Какая-то хрень происходит.

Он вздохнул.

– Удачи тебе, Никита. Поговори с хоппером, может, что-то станет яснее.

– Поговорю. А потом непременно обсудим.

– Береги себя, Никита, – сказал Тонсо после паузы.

– Да что со мной может случиться? – рассмеялся я.

– А ты все-таки остерегайся, – попросил он, прежде чем отключиться.

4

Разрешающий Последние Сомнения пришел минут через десять. Высокий, как все хопперы. Явно из чистой генетической линии правителей – пусть прежние отношения в социуме хопперов давно канули в Лету, но все-таки какие-то архаизмы сохранились. У этого хоппера кожа была не бледной серо-зеленоватой, а нежно-травянистого оттенка. Как ни странно, цвет ей придает хлорофилл. В далеком прошлом хопперы пришли к симбиотическому существованию с простейшими одноклеточными водорослями, поселившимися в эпидермисе. Прежде чем удивляться, задумайтесь, какое количество бактерий мирно живет в вашем кишечнике.

Так вот, этот хоппер, судя по цвету кожи (не думаю, что он опустился до краски), вполне мог принадлежать к династии Высоких странников или Несущих бремя. Пока он подходил, безошибочно определив меня среди прочих посетителей, пептидный архив памяти размотался достаточно, чтобы я отметил величину костяных бугров на лбу, одежду белого цвета с желто-красным узором и окончательно отнес хоппера к Несущим бремя. Что ж, вполне логично для его профессии.

– Вы – Никита Самойлов, Обращенный, – сказал он, остановившись у стола. Болезненно поморщился, разглядывая меня. Кажется, мои одежды его обидели.

– А вы – Разрешающий Последние Сомнения, наемный убийца, – ответил я.

Будем считать, что я тоже обиделся.

Хоппер склонил голову, прищурился, вслушиваясь. Я знал этот непроизвольный жест – ему что-то сообщили через имплант.

Мое чувство надвигающейся опасности отчаянно завизжало в голове – и стихло. Абсолютно стихло!

Почему?

Он хотел и мог убить меня, но передумал?

Или же… или же я уже мертв, только не понимаю этого?

Хоппер сел напротив. Оглядел зал, снова уставился на меня. Пробурчал:

– Почему вы в одеждах моего народа?

– Ищу истину, – ответил я. – Почему ваши ребята ввалились в мой дом?

Он снова сморщился.

– Не вы были целью.

– Из меня хреновая цель, – сказал я с легкой угрозой. – Чем Павловы провинились?

– Откуда мне знать, – огрызнулся хоппер.

– Допустим, – сказал я. – А кому они перешли дорогу?

– Я не раскрываю такой информации.

Я подумал несколько секунд.

– Вы ответите на мои вопросы, Разрешающий Последние Сомнения?

– Нет.

Именно этого ответа я ждал. Очень надеялся не услышать, но ждал.

– На мне одежды Ищущего Истину, – сказал я. – Потомку Несущих бремя постыдно отказать в моем поиске.

– Вы не хоппер! – сообщил он очевидное.

– Есть ли цвет у ветра? – брякнул я наугад, вспомнив Мастера Истины.

Лицо у хоппера стало темно-зеленым, так прихлынула к щекам кровь. А кожа на роговых выступах натянулась. Говорят, что если хоппер очень волнуется, то рудиментарные рожки порой прорывают кожу.

Смешно все-таки понимать, что настолько похожие на людей создания когда-то были травоядными рогатыми существами, наподобие оленей.

– Я отвечу на один вопрос! – рявкнул он.

Это уже хорошо. Я покосился на помещение ресторана. Несмотря на завесу из бамбуковой рощи с пандой, было понятно, что посетителей прибавилось. А вот это плохо.

– Вы знаете, кто я такой, – сказал я. – К тому же ко мне нет претензий у Контроля. Но все-таки вы пришли меня убить. Почему? Глупо вступать в безнадежный бой.

Хоппер сидел и смотрел на меня.

– Все очень просто, – пояснил я. – Вы могли прийти, чтобы сгладить недоразумение, принести извинения, разобраться в происходящем. Но для этого надо говорить. Задавать вопросы и отвечать на них. Вы не хотите. Значит, вы пришли, чтобы умереть.

Хоппер поморщился.

– Убить меня вы не сможете, – пояснил я ему, как ребенку.

– Я отвечу на вопрос, – сказал хоппер. – Я не могу не исполнить приказ Большой Четверки. Как и вы не смогли бы.

– Но Контроль… – начал я. И заткнулся.

Ну какой же я дурак. Значит, это не Контроль.

– Давайте хотя бы прогоним отсюда посетителей и персонал? К чему гибнуть невиновным, это противоречит даже вашим правилам.

На лбу хоппера проступили бисеринки пота. Вегетатика у них была совсем как у людей.

– Поздно, – сказал он. – Мне ведь не надо вас убивать. Достаточно задержать.

Я вскочил и с грохотом опрокинул на него стол. В зале зашумели, оборачиваясь и привставая. Только панда невозмутимо грызла бамбук.

– Уходите! – закричал я. – Немедленно все уходите!

Не знаю, кто из персонала оказался самым умным. Может быть, та милая девушка-хро. Но кто-то отреагировал – и заверещал противный, пронзительный зуммер. Мягкий голос, синтезированный настолько тщательно, что он одновременно пробуждал доверие, гасил панику и вызывал желание подчиняться, прошептал словно бы отовсюду:

– Уважаемые посетители! Спокойно и без волнений покидаем ресторан. Не надо собирать вещи, их вынесут вам позднее. Ваши неоплаченные счета аннулированы, ваш обед за счет заведения. Спокойно и без задержек покидаем ресторанный комплекс…

Я дрался с хоппером.

Обычно те, кто командует, не слишком хороши в рукопашном бою. Но этот хоппер происходил из древней генетической линии охранников и палачей.

Откуда он достал две рапиры – ума не приложу. Прятал под одеждой? А как извлек с такой скоростью?

Я порхал и кувыркался, уворачиваясь от гудящих лезвий. У меня даже не было времени сорвать с пояса свой собственный простенький клинок. Разленился, балда, расслабился, на тренировки забил… В одной руке у меня были палочки для еды – впрочем, очень хорошие, изящные и прочные, из титана. В другой – миска, полная зеленого сычуаньского соуса. Я бы предпочел вилку, в русской традиции ресторанного боя, и красный соус, хоть он мягче, смотрелся бы эффектнее. Но приходится пользоваться тем, что есть. Вилку я не попросил, выпендрежник, а красный соус уже съел…

Секунд десять я потратил на то, чтобы понять стиль боя хоппера. Увы, у него не было слабых мест, напавшая на мой дом троица была бледным подобием Разрешающего Последние Сомнения. Меня, конечно, не тревожил сам бой. Меня очень сильно смущали слова «достаточно задержать».

В итоге я пошел напролом, лишился всех пальцев на левой руке (вместе с палочками), получил проникающее ранение в сердце – и одним ударом выплеснул весь соус в оскаленный в ярости рот хоппера. Часть попала и на лицо, и на глаза.

Хоппер взвыл от боли и принялся смахивать соус с лица, попутно втирая его в глаза.

Я встряхнул левой рукой и нагнулся, чтобы подобрать палочки.

В этот миг надо мной в грациозном прыжке, доступном только синтету, а не настоящему зверю, пронеслась бело-черная панда. Прыжок был достоин любого бойца кунг-фу.

Панда хряснула хоппера лапой по башке, так что тот сел на пол, и отступила, закрывая собой меня. Из лап выдвинулись здоровенные жуткие когти.

Я посмотрел на ресторан. Посетители в ужасе метались от двери к двери, пытаясь выскочить на пандус. Но двери, несмотря на призывы к эвакуации, оставались заблокированными.

Потом сквозь зал пронесся бурый медведь, выскочивший из березовой рощицы. На спине медведя болтался повар русской кухни. Одним ударом медведь проломил двери и понесся вниз по пандусу. Следом ломанулись муссы, люди и прочие посетители. Грациозным прыжком пронесся белый бенгальский тигр, на котором, будто Маугли на укрощенном Шер-Хане, восседал маленький тощий индус.

Ага. Синтеты здесь не только для колорита. Они еще осуществляли функцию вышибал и охранников, нацеленных на защиту… да понятно же, кого! Тех, кто носит фирменные значки ресторана!

Мне, конечно, помощь панды, чтобы справиться с хоппером, не требовалась. Но приятно, черт побери!

Отстранив панду (та послушно сдвинулась, а я поразился тому, какая у нее жесткая и колючая шерсть, неужели у настоящих такая же, я склонился над хоппером. Тот уже приходил в себя. Черепушка у них прочная, все-таки наследие предков, тысячелетиями бодавшихся в боях за самку.

– У меня долг Высокого странника… – прошептал я в ухо хопперу.

Глаза у него даже открыться толком не могли от попавшего в них соуса. И жгло их немилосердно. Но хоппер все-таки выдавил из себя:

– Ложь…

– Двадцать лет назад, Отдающий Большее…

– Он должен был сказать слово… – прошептал хоппер.

Архив памяти со скрипом, но все-таки разархивировался. Я вспомнил окровавленного старого хоппера, которого толкал перед собой.

…В спину мне били пули, вырывая куски плоти и фонтаны крови. Некоторые прошивали меня насквозь, кроша пластины бронежилета на груди. Оставалось лишь надеяться, что особо удачный выстрел не пробьет меня вместе с заложником, которого я спасал.

– Мой долг… – прошептал Отдающий Большее. Я впихнул его во флип, рухнул сверху, прикрывая от пуль. В спину ударили еще две пули – кто-то был очень метким стрелком. – Заратта… Мой долг, долг Высокого странника…

Я вывалился из флипа, который стрелой ушел вверх. Стукнуло в лоб. Я пожевал и выплюнул горячую сплющенную пулю со вкусом собственной крови и мозгов. Посмотрел на флип, уносящийся на предельной скорости. Улыбнулся. Время спасать прошло, настало время убивать…

– Заратта, – сказал я Разрешающему Последние Сомнения.

Хоппер дернулся, когда понял, что попал в ловушку. Но концепция долга жизни пришла в Слаживание от его народа, и он не мог больше молчать.

У меня было примерно двадцать шесть вопросов, но я чувствовал, что время истекает.

– Как меня хотят убить?

– Термические заряды в подвале и на крыше… – прошептал хоппер.

В следующий миг панда схватила меня и забросила на спину. Я с удивлением понял, что намертво приклеился к шерсти. А панда, безжалостно пробежав прямо по хопперу, выбила ближайшую дверь и вынеслась на опоясывающий ресторан пандус. Ее псевдоинтеллект оказался достаточно мощным, чтобы оценить ситуацию.

Обе полосы пандуса с момента тревоги струились вниз. Но едва панда понеслась по прозрачной ленте, как я почувствовал толчок и понял, что нам не успеть.

– Выпусти меня! – крикнул я.

Панда подчинилась.

«Вавилон» трясся и раскачивался. Внизу, сквозь подвижное стекло пандуса, пробивалось огненно-красное свечение. Там открылись врата в ад. Я поднял голову – и увидел свечение на вершине «Вавилона»: ослепительную лестницу в рай.

В переносном смысле, конечно. Зачем нам ад и рай, когда существует реальность?

Панда стояла и смотрела на меня. Вокруг метались разумные существа, происходящие из самых разных миров. Кто-то в слепой панике несся вниз. Кто-то, чуть-чуть поумнее, бежал вверх. Самые умные стояли и молились. Или просто обнимались напоследок.

Рядом со мной обманчиво юная женщина-рили ослепительной красоты обнимала прекрасных, будто ангелы, детишек, мальчика и девочку. Стояла неподвижно и смотрела на меня грустными глазами. Умные они, рили.

Я молча схватил детишек и забросил на спину панды. Шерсть зашевелилась, приклеивая их к синтету. Я сорвал значок с одеяний Ищущего Истины и прицепил на белоснежное платье женщины. Ее грудь, которой я невольно коснулся, была крепкая и упругая. Хорошо быть юным и соблазнительным до самой старости, верно?

Ну да, я немного зациклен на сексе. Старикам простительно.

Панда рыкнула, но все же протянула лапу, сгребла женщину и забросила себе на спину. Мне показалось, что она смотрит на меня с укором.

– Вниз по пандусу, пока можно, – велел я. – Потом – прыгай сквозь стекло. Постарайся смягчить им удар.

Миг – и панда унеслась вниз по пандусу.

Я тоже побежал вниз. До земли тут было метров сто…

Пандус дернулся в конвульсиях и остановился. Внизу разгоралось все ярче и ярче, мне даже показалось, что я чувствую жар.

Тут я опомнился.

Хорошо, допустим, я дал панде дельный совет, а что сам ему не следую? Сотня метров, ну и что? Ну разобьюсь я в лепешку, что с того?

Наверное, это атавизмы. Страх высоты.

Я несколько раз ударил в стеклянную стену, по которой бегали разноцветные пятна светофильтров, указатели вниз, призывы эвакуироваться и еще какая-то лабуда.

Разумеется, стена и не подумала разбиться. Это был какой-то сложный силикат на стеклянной основе, покрепче танковой брони. Я вдруг с сомнением подумал, что панде может и не хватить сил его пробить.

Что-то больно ужалило меня в затылок. Запрокинув голову, я обнаружил, что крыша разгорелась на отличненько и пандус оплывает вниз огненным дождем.

Вытащив из ножен шпагу, я несколько раз рубанул по стене. Потом попытался проткнуть.

Последнее получилось, вот только стена тут же укрепилась и намертво зажала лезвие.

– Ептыть, – сказал я, глядя в огненно-черное море внизу.

Крик вокруг стоял такой, что хотелось зажать уши.

Я и зажал.

А потом закрыл глаза.

Здание содрогнулось в последний раз и все целиком ухнуло вниз, в яму с огнем.



В число моих самых нелюбимых способов умирать (заметьте, я не говорю «умереть») входит огонь. Может быть, он даже самый неприятный.

Но одно дело просто сгореть и, матерясь, встать, стряхивая с себя золу и обугленные зубы, а совсем другое – бултыхаться в стометровой яме, полной горящей термитной смеси.

К счастью, боли при этом практически нет, нервные окончания сгорают мгновенно.

Но сгорает и все остальное, так что продвигаться в месиве из огня, стекла, металла и прочего – очень проблематично.

В какой-то момент я даже решил просто зависнуть в этом аду до его полного выгорания.

А потом сообразил, что в какой-то момент окажусь замурованным в спекшемся монолите. Если пожарище будут разбирать – это надолго. Если решат целиком аннигилировать руины, расчищая место под новую стройку или мемориал…

Ну, тогда я отвечу на интересующий всех вопрос, как именно можно убить Обращенного.

Черт. Я тоже хочу узнать этот ответ. Но для этого надо выжить.

В бездонной тьме, полной ревущего огня, запертый в своем непрерывно сгорающем теле, я вспоминал свою жизнь.

Обычную жизнь российского школьника, студента, военного врача, судмедэксперта, пенсионера.

Корабль Стерегущих над Москвой.

Пустыню под двумя лунами, по которой нам, первой партии, надо было дойти до города… Крики, плач, панику… Появление касамни, маленькой группы охотников… Снова крики, плач и паника… и кровь…

И наш исход сквозь пустыню.

Ущелье.