– Они оба. – Мерикара опять расплакалась, и ее объяснение было едва понятно. – Они думали, я сплю или не пойму, что они обсуждают. Они не называли имя, но я знаю, что они говорили о Нефере.

– Что говорили?

– Они хотят послать за тобой. Ты оставишь Нефера одного, и тогда… они сказали, что для этого не требуется много времени. – Она всхлипнула и сдержала рыдание. – Это так ужасно, Таита! Наша родная сестра и тот ужасный человек, то чудовище.

– Когда? – Таита тихонько потряс ее, чтобы она взяла себя в руки.

– Скоро. Очень скоро. – Ее голос выровнялся.

– Они говорили – как, принцесса?

– Нум, хирург из Вавилона. Наг сказал, что он протолкнет тонкую иглу через ноздрю Нефера в его мозг. Не будет ни кровотечения, ни других признаков. – Таита хорошо знал Нума: они спорили друг с другом в библиотеке Фив, обсуждая правильное лечение переломов. Нум ушел, уязвленный глубиной знаний и ударами красноречия Таиты. Он сильно завидовал славе и силе Таиты, соперник и ожесточенный враг.

– Боги вознаградят тебя, Мерикара, за то, что ты осмелилась прийти и предупредить нас. Но сейчас тебе следует вернуться, прежде чем они узнают, что ты была здесь. Если тебя заподозрят, то обойдутся с тобой так же, как собираются поступить с Нефером.

Когда девочка ушла, Таита сел и некоторое время собирался с мыслями, обдумывая свои планы. Он не мог осуществить их один, и следовало положиться на других, но он выбрал лучших и самых надежных. Они были готовы действовать и ждали его слова. Больше он не мог откладывать.

* * *

По его приказу рабы принесли котлы с горячей водой, и Таита тщательно вымыл Нефера с головы до ног и сменил полосы ткани на его ранах, поместив на зияющую рану на его бедре, откуда еще выходил гной, прокладку из шерсти ягненка.

Закончив перевязку, он приказал стражникам никого не пускать и закрыл все входы в палату. Некоторое время он молился, затем бросил ладан на жаровню и в синем ароматном дыме произнес древнюю, сильную магическую формулу обращения к Анубису, богу смерти и кладбищ.

Только после этого он приготовил эликсир Анубиса в новой и неиспользованной раньше масляной лампе. Он нагревал смесь на жаровне, пока она не достигла температуры крови, и отнес ее к кровати, где спокойно спал Нефер. Затем Таита осторожно повернул его голову набок и вставил носик лампы ему в ухо. Он стал лить эликсир по одной тяжелой вязкой капле. После этого тщательно вытер излишек, стараясь не коснуться снадобья. Затем вставил в ухо Неферу маленький шарик шерсти и протолкнул его в слуховой проход, так чтобы его никто не смог обнаружить, кроме как при тщательном осмотре.

Таита вылил остатки эликсира на угли жаровни, и тот вспыхнул, выпустив клуб едкого пара. Затем Маг наполнил лампу маслом, зажег фитиль и поставил ее рядом с другими лампами в углу палаты.

Вернувшись к кровати, он сел около нее на корточки. Он смотрел, как поднималась и опускалась грудь Нефера. Вдохи становились все более медленными и интервалы между ними – все более долгими. Наконец дыхание прекратилось совсем. Он прижал два пальца к шее Нефера под ухом и почувствовал медленное, неторопливое биение жизненной силы. Постепенно оно тоже ослабло, и остался только легкий трепет, похожий на порхание крыльев крошечного насекомого. Таите потребовались все его мастерство и опыт, чтобы обнаружить его. Прижав пальцы левой руки к шее Нефера, он считал биение жизненной силы в собственной шее и сравнивал.

Наконец соотношение достигло трехсот его собственных биений к единственному едва заметному толчку в шее Нефера. Он осторожно закрыл глаза мальчика и положил на веки амулет, выполняя традиционный ритуал подготовки тела умершего. Затем он обвязал глаза полосой полотна, а другой полосой подвязал Неферу челюсть, чтобы не открылся рот. Он работал быстро, потому что для Нефера, пока он находился под влиянием эликсира, была опасна каждая минута. Наконец Маг подошел к двери и отодвинул засов.

– Пошлите весть регенту Верхнего Царства. Он немедленно должен прийти, чтобы услышать ужасную новость о фараоне.

Господин Наг прибыл на удивление быстро. Принцесса Гесерет явилась вместе с ним, их сопровождала толпа приспешников, среди них и господин Асмор, ассирийский врач Нум и большинство членов совета.

Наг приказал остальным ждать в коридоре за пределами царских палат, и они с Гесерет вошли в палату. Таита встал у ложа, чтобы приветствовать их.

Гесерет притворно плакала, закрывая глаза вышитым льняным платком. Наг поглядел на крепкое перевязанное тело, вытянутое на ложе, и взглянул на Таиту с вопросом в глазах. В ответ Таита чуть склонил голову. Наг постарался скрыть мелькнувшее в его глазах торжество и опустился на колени у ложа. Он положил руку на грудь Нефера и почувствовал, как тепло медленно уходит, чтобы смениться разливающимся холодом. Наг громко помолился Гору, богу-покровителю умершего фараона. Снова поднявшись на ноги, он крепко сжал руку Таиты выше локтя.

– Утешьтесь, Маг, вы сделали все, что от вас требовалось. Вы получите хорошую награду. – Он хлопнул в ладоши и, когда стражник поспешно появился в двери, приказал: – Позови членов совета.

Они вошли в комнату по одному, скорбной процессией, и столпились вокруг кровати в три ряда.

– Пропустите вперед доброго врача Нума, – приказал Наг. – Пусть он подтвердит заявление Мага о смерти фараона.

Ряды расступились, и ассириец приблизился к ложу. Его длинные волосы, завитые горячими клещами, свисали на плечи. Борода также была завита по вавилонскому обычаю. Одежда украшенная вышитыми образами чужих богов и магическими рисунками, доставала до пола. Он встал на колени возле ложа с покойным и начал обследование тела. Он понюхал губы Нефера огромным крючковатым носом с торчащими из ноздрей пучками черных волос. Затем прижал ухо к груди Нефера и слушал в течение ста ударов обеспокоенного сердца Таиты. Маг очень надеялся на неумелость ассирийца.

Затем Нум вынул из кромки одежды длинную серебряную булавку и раскрыл мягкую руку Нефера. Он вонзил булавку глубоко под ноготь, чтобы проверить мышечную реакцию или увидеть появление капли крови.

Наконец он медленно встал, и Таите показалось, что в искривившихся губах Нума и мрачном выражении лица, когда он покачал головой, заметно глубокое разочарование. Таита вспомнил, что врачу конечно предложили определенную награду за использование серебряной булавки для другой цели.

– Фараон мертв, – объявил ассириец, и все вокруг ложа сделали знак против сглаза и гнева богов.

Господин Наг закинул голову и издал первый крик плача. Гесерет рядом с ним подхватила красивым высоким голосом.

Таита, скрывая нетерпение, ждал, пока скорбящие вереницей пройдут мимо ложа и один за другим покинут палату. Когда в палате остались только Наг, Гесерет, Нум и главы номов Верхнего Царства, Таита вновь выступил вперед.

– Господин Наг, я прошу вашей милости. Вы знаете, что я был наставником и слугой фараона Нефера Сети с его рождения. Мне следует оказывать ему уважение даже сейчас, после его смерти. Я прошу вас одарить меня. Позвольте мне быть тем, кто передаст его тело в Зал Скорби и там сделает разрез, чтобы удалить сердце и внутренние органы. Я приму это как самую великую честь, какую вы можете даровать мне.

Господин Наг подумал и кивнул.

– Вы заслужили эту честь. Я возлагаю на вас обязанность передать священное тело фараона в погребальный храм и сделать первый разрез для бальзамирования.

* * *

Старый воин Хилто быстро прибыл по вызову Таиты. Он ожидал в комнате стражи у ворот дворца. С собой он привел нубийского шамана Бэя и четырех его самых верных воинов. Одним из них был Мерен, друг детства Нефера. Сейчас это был красивый младший командир стражников, высокий, с ясными глазами. Таита специально попросил его принять участие в задуманном.

Они принесли длинную плетеную корзину, в какой бальзамировщики обычно переносили трупы в погребальный храм. Пустая корзина казалась более тяжелой, чем следовало.

Таита впустил их в покои умершего и прошептал Хилто:

– Поспешите! Дорог каждый миг.

Он уже завернул Нефера в длинное белое полотно, так что свободный конец полотна закрывал лицо. Носильщики поставили корзину около ложа и почтительно уложили в нее фараона. Таита разместил вокруг тела подголовные валики, чтобы смягчить удары при движении, закрыл крышку и кивнул.

– В храм, – распорядился он.

– Все готово.

Таита доверил свою сумку Мерену, и они быстро пошли по коридорам и внутренним дворам дворца. Крики скорби и плач летели им вслед. Стражники опускали вниз острия оружия и преклоняли колени, когда мимо проносили мертвого фараона. Женщины закрывали лица и причитали. Все лампы были погашены, и огонь в кухнях был притушен так, чтобы дым не поднимался из труб.

В имеющем въезд внутреннем дворе ждал отряд Хилто с лошадьми, запряженными в колесницы. Носильщики поставили длинную корзину на площадку ведущей колесницы и закрепили кожаными ремнями. Мерен положил кожаную сумку с инструментами Таиты в другую колесницу, Таита поднялся на нее и взял поводья. Траурно затрубили бараньи рога, и колонна медленно выехала за ворота.

Весть о смерти фараона распространялась по городу подобно чуме. Горожане толпились вокруг ворот, вопя и причитая, когда колонна ехала мимо. Толпы стояли вдоль дороги по берегу реки. Женщины, стеная от горя, выбегали вперед и бросали на корзину цветки священного лотоса.

Таита пустил лошадей трусцой, затем легким галопом. Он старался как можно быстрее доставить корзину в святилище погребального храма. Храм отца Нефера еще не был разрушен, хотя фараона Тамоса уже несколько месяцев как поместили в гробницу в каменистых холмах на западе. Храм для Нефера еще не был построен: фараон был совсем юным, и все ожидали, что его жизнь продлится еще очень долго. Его безвременная смерть не оставляла никакого выбора, кроме как использовать здание, приготовленное для его отца.

Высокие стены из розового гранита и портик храма были возведены на небольшом возвышении, над зеленой рекой. Спешно собранные жрецы ждали, чтобы приветствовать колонну. Их головы были недавно обриты и смазаны маслом. Барабаны и систрумы забили в медленном ритме, когда Таита подъехал по широкой мощеной дороге и остановил колесницу у подножия лестницы, поднимавшейся к Залу Скорби.

Хилто и его воины подняли корзину и, неся ее на плечах, стали подниматься по лестнице. Жрецы шли следом и пели траурный гимн. Перед распахнутыми деревянными дверями Зала Скорби носильщики остановились, и Таита обернулся к жрецам.

– Милостью и волей регента Египта мне, Таите, поручено изъять внутренние органы фараона. – Он глядел на верховного жреца гипнотическим взглядом. – Пока я буду выполнять это священное поручение, всем остальным ждать снаружи.

Испуганный гул пронесся по рядам служителей Анубиса. Это было неправильно, нарушало традиции и подрывало их власть. Однако Таита стойко выдержал взгляд жреца и медленно поднял правую руку, в которой держал амулет Лостры. Жрец знал по устрашающим слухам силу этой реликвии.

– Мы повинуемся указу регента Египта, – сдался он. – Мы будем молиться снаружи, пока Маг исполняет свой долг.

Таита повел Хилто и носильщиков через дверь, и они торжественно опустили корзину на пол около черной диоритовой плиты в центре Зала Скорби. Таита поглядел на Хилто, и седеющий старый воин с большим достоинством прошел к дверям и закрыл их перед носом у собравшихся жрецов. Затем он поспешил назад к Таите. Они вместе открыли корзину, вынули завернутое тело Нефера и положили его на черную плиту.

Таита отвернул складку ткани, закрывавшей лицо Нефера. Фараон был бледен и прекрасен, как вырезанное из слоновой кости изваяние молодого бога Гора. Таита осторожно повернул его голову набок и кивнул Бэю, который поставил возле его правой руки кожаную сумку с инструментами и открыл ее. Таита вынул щипцы из слоновой кости, вставил их в ухо Неферу и вытянул шерстяную затычку. Затем он набрал в рот темно-рубиновую жидкость из стеклянного кувшина и через золотую трубку тщательно вымыл этой жидкостью остатки эликсира Анубиса из ушей Нефера. Затем он поглядел в глубину ушного прохода и с облегчением увидел, что там нет воспаления. Затем он ввел в ушное отверстие успокаивающую мазь и вновь вставил затычку. Бэй держал наготове противоядие к эликсиру, в другой склянке. Когда он вынул пробку, разнесся резкий запах камфоры и серы. Хилто помог им посадить Нефера, и Таита влил ему в рот все содержимое склянки.

Мерен и другие наблюдали за всем этим, ничего не понимая. Внезапно Нефер резко закашлялся, и они в суеверном страхе отпрыгнули от плиты и сделали знак против зла. Таита стал растирать голую спину Нефера, тот снова закашлял, и его вырвало небольшим количеством желчи. Пока Таита продолжал работать над воскрешением фараона, Хилто приказал своим солдатам встать на колени и заставил их поклясться ужасной клятвой, что они будут держать в тайне все, что увидят. Потрясенные и бледные, они поклялись своими жизнями.

Таита прижал ухо к спине Нефера, некоторое время послушал и кивнул. Он снова принялся растирать его и опять послушал. По его указу Бэй достал из мешка пучок высушенных трав и зажег его с одной стороны от одной из ламп храма. Затем он поднес травы к носу Нефера. Мальчик чихнул и попытался отвести голову. Наконец удовлетворенный, Таита снова обернул его льняным полотном и сделал следующий знак Бэю и Хилто.

Втроем они вернулись к корзине. Остальные разинули от удивления рты, когда Таита вынул ложное дно и все увидели еще одно тело, лежавшее под ним. Это тело было также обернуто белым льняным полотном.

– Подойдите! – приказал Хилто. – Достаньте его!

Под острым взглядом Таиты и повинуясь строгим приказам Хилто, они поменяли местами эти два тела. Нефера положили в тайное отделение на дне корзины, но пока не клали обратно ложное дно. Бэй сел на корточки около корзины, чтобы наблюдать за Нефером и проверять его состояние. Остальные положили другое тело на диоритовую плиту.

Таита отбросил обертывающее полотно, и показалось тело молодого человека примерно одних с Нефером пропорций. У него были такие же густые темные волосы. Хилто отвечал за то, чтобы раздобыть такое тело. В существующем в стране климате это было не трудно. В более бедных отдаленных частях нома все еще процветала чума. Кроме того, после каждой ночи на улицах и в переулках города находили жертв разбоя, ссор и преступных убийств.

Хилто обдумал все возможные источники. Однако в конце концов, в обстоятельствах столь подходящих для поиска, что это не могло быть простым совпадением, он нашел превосходную замену молодому фараону. Городские судебные приставы арестовали этого парня, когда он разрезал кошелек одного из самых влиятельных торговцев просом в Фивах, и судьи не колеблясь приговорили его к смерти через удушение. Осужденный так походил телом и лицом на Нефера, что можно было принять его за брата фараона. Кроме того, он был хорошо сложен и здоров, не в пример жертвам чумы и голода. Хилто поговорил с начальником городской стражи, которому было поручено совершить казнь, и в результате дружеского обмена три тяжелых золотых кольца нашли дорогу в кошелек этого почтенного человека. Договорились, что удушение будет отложено до тех пор, пока Хилто не даст «добро», и что при этом жертве причинят такие незначительные повреждения, какие только сможет обеспечить навык палача. Заключенного казнили утром, и его тело еще не остыло.

Канопы стояли в маленьком святилище в конце зала. Таита приказал Мерену принести их и открыть крышки, приготовив к заполнению. Покуда он занимался этим, Таита перекатил тело и сделал широкий разрез в его левом боку. Щеголять изяществом хирургу было некогда. Он погрузил руку в отверстие и потащил потроха наружу. Затем, работая обеими руками, просунул скальпель глубоко внутрь тела. Сначала он разрезал диафрагму, чтобы получить доступ к грудной полости, затем прошел глубже, минуя легкие, печень и селезенку, пока не сумел обрезать трахею выше ее соединения с легкими. Наконец он перекатил тело, приказал Мерену раздвинуть его ягодицы и уверенными ударами обрезал мышцы сфинктера заднего прохода. Теперь все содержимое грудной полости и живота было не закреплено.

Он вытащил внутренности на диоритовую плиту единой массой. Мерен побледнел, покачнулся и зажал рукой рот.

– Не на пол, в слив, – резко приказал Таита. Мерен сражался с отрядами Апепи на севере. Он убивал людей, и на него не действовала резня на поле битвы, но сейчас он побежал к каменной чаше в углу, и его шумно вырвало в нее.

В крови по локоть, Таита начал отделять печень, легкие, желудок и кишки друг от друга. Как только это было сделано, он положил кишки и желудок в слив, куда уже внес свою лепту Мерен. Таита промыл разрезанный желудок и кишки и положил их в кувшины. Затем наполнил каждый кувшин натровыми солями и запечатал крышки. После этого он вымыл руки и орудия в бронзовых чашах, наполненных водой специально для этой цели.

Таита вопросительно поглядел на Бэя, и нубиец кивнул обритой, покрытой шрамами головой, заверяя, что Нефер в нормальном состоянии. Работая с управляемой поспешностью, Таита зашил разрез в животе. Затем он стал обвязывать голову льняными полосами, пока не скрылись черты лица. Когда это было сделано, они с Хилто перенесли тело к большой натровой ванне и опустили его в едкую щелочную смесь, так что на воздухе осталась только обвязанная полосами голова. Телу с замотанной льняной тканью головой предстояло оставаться в ванне следующие шестьдесят дней. После этого жрецам надлежало снять полосы и они обнаружить подмену. Однако к тому времени Таита и Нефер будут уже далеко.

Потребовалось еще немного времени, чтобы обмыть плиту водой из кожаных ведер и убрать инструменты Таиты. Теперь они были готовы уехать. Таита опустился на колени около корзины, в которой лежал Нефер, и положил руку на его голую грудь, чтобы почувствовать теплоту кожи и проверить дыхание. Оно было медленным и ровным. Маг оттянул одно веко вниз и увидел, что зрачок реагирует на свет. Удовлетворенный, он поднялся и сделал знак Хилто и Бэю закрыть потайное отделение. Когда это было сделано и они начали закрывать крышку корзины, Таита остановил их.

– Оставьте ее открытой, – приказал он. – Пусть жрецы увидят, что она пустая.

Носильщики подняли корзину за ручки, и Таита повел их к дверям. Когда они подошли, Хилто резко открыл их, и собрание жрецов вытянуло шеи. Они бросили на пустую корзину, когда ее выносили, только поверхностный взгляд, а затем с почти неприличной поспешностью ринулись в Зал Скорби, чтобы принять отнятые у них обязанности.

Незаметно для толп, собравшихся у храма, люди Таиты погрузили корзину на ведущую колесницу и колонной поехали обратно в город.

Въехав в главные ворота города, они обнаружили, что узкие улицы почти пустынны. Народ или стекался к погребальному храму, чтобы молиться о молодом фараоне, или поспешил к дворцу ждать, кого объявят его преемником, хотя мало кто сомневался, к кому теперь перейдет трон Верхнего Царства.

Хилто привел колесницу к баракам стражников около восточных ворот, и корзину через черный ход внесли в его частную квартиру. Здесь все было готово, чтобы позаботиться о Нефере. Его вынули из нижнего отделения, и Таита с Бэем, который помогал ему, занялись полным оживлением Нефера. Через несколько часов он чувствовал себя уже достаточно хорошо, чтобы съесть немного просяного хлеба и выпить чашу теплого кобыльего молока с медом.

Наконец Таита решил, что можно оставить его на некоторое время под присмотром Бэя, и поехал по узким пустым улицам. Вдруг впереди он услышал громкий шум приветствий. Подъехав к окрестностям дворца, он угодил в густую толпу горожан, празднующих восхождение на трон нового фараона.

– Вечная жизнь священновеликому фараону Нагу Киафану! – кричали они с преданным усердием и передавали друг другу винные кувшины.

Толпа была такой густой, что Таите пришлось оставить колесницу с Мереном и пройти остаток пути пешком. Стражники в воротах дворца узнали его и древками копий расчистили ему дорогу. Оказавшись во дворце, он тотчас поспешил в большой зал и там обнаружил еще одну толпу подобострастных людей. Все военачальники, придворные и государственные сановники ждали своей очереди, чтобы принести клятву преданности и верности новому фараону, но репутация Таиты и его беспокоящий взгляд раздвигали толпу, и он продвинулся в передние ряды.

Фараон Наг Киафан и его царица находились в частном покое за дверями в конце зала, но Таите пришлось ждать совсем немного, прежде чем ему предоставили доступ к царю.

К своему удивлению он обнаружил, что Наг уже надел двойную корону и держит плеть и скипетр скрещенными на груди. Рядом с ним царица Гесерет, казалось, цвела, будто роза пустыни под ласкающим дождем. Она была такой же красивой, какой Таита всегда знал, бледной и безмятежной под ее косметикой, с глазами, умело увеличенными краской для век.

Когда Таита вошел, Наг отослал прочь стоявших вокруг него, и скоро они остались втроем. Это само по себе было признаком высокого расположения. После этого Наг отложил в сторону плеть и скипетр и подошел, чтобы обнять Таиту.

– Маг, мне не следовало сомневаться в вас, – сказал он голосом еще более звучным и повелительным, чем прежде. – Вы заслужили мою благодарность. – Он снял с правой руки великолепное золотое кольцо с рубинами и надел его на правый указательный палец Таиты.

– Это лишь ничтожный знак моей благосклонности. – Таита удивился, что Наг дал ему в руки такой мощный талисман: только локон волос Нага или обрезки его ногтей могли быть более мощными.

Гесерет подошла и поцеловала его.

– Дражайший Таита, вы всегда были преданы моему семейству. Вы получите больше золота, земли и влияния, чем когда-либо желали.

За столько лет она так мало знала о нем…

– Ваше великодушие уступает только вашей красоте, – сказал он, и Гесерет жеманно улыбнулась. Затем он вновь повернулся к Нагу.

– Я сделал то, чего потребовали от меня боги, ваша милость. Но это дорого мне стоило. Не легко и не просто идти против чувства долга и воли собственного сердца. Вы знаете, что я любил Нефера. Теперь у меня такой же долг перед вами и такая же любовь. Но мне нужно время, чтобы оплакать Нефера и помириться с его тенью.

– Было бы действительно странно, если бы вы не сочувствовали умершему фараону, – согласился Наг. – Чего вы хотите от меня, Маг? Только скажите.

– Ваша милость, я испрашиваю разрешения уйти в пустыню и уединиться там на какое-то время.

– Надолго? – спросил Наг, и Таита увидел, как его встревожила мысль о потере ключа к вечной жизни, который, как он действительно верил, Таита держал в своих руках.

– Не слишком, великий, – заверил его Таита. Наг обдумал это. Он никогда не принимал поспешных решений. Наконец он вздохнул и подошел к низкому столу, на котором лежали перо и папирус, быстро написал охранную грамоту и запечатал царским картушем. Было ясно, что печать вырезана давно, в ожидании его воцарения. Дожидаясь, чтобы высохли чернила, Наг сказал: – Можете отсутствовать до начала следующего разлива Нила, но затем вы должны вернуться ко мне. Эта охранная грамота позволит вам путешествовать свободно и пользоваться любым продовольствием и снаряжением, в котором вы будете нуждаться, из царских складов в любом из моих владений.

Таита пал ниц, благодаря, но Наг поднял его на ноги в еще одном необычайном проявлении снисходительности.

– Идите, Маг! Но возвращайтесь к нам в назначенный день, чтобы получить награду, которую вы безусловно заслужили.

Сжимая в руке свиток папируса, Таита попятился к двери, делая знаки благословения.



Наутро ни свет ни заря, пока большая часть города все еще спала и даже стражники в восточных воротах зевали и смотрели устало, они покинули Фивы.

Нефера положили в задней части крытой повозки, которую тянула упряжка из четырех лошадей. Этих тягловых лошадей тщательно отбирал Хилто. Они были сильными и здоровыми, но не блистали ничем, что могло бы возбудить зависть или отложиться в памяти. Повозка была загружена продовольствием и снаряжением, которое могло им понадобиться, когда они покинут речную долину. Хилто оделся как богатый крестьянин, Мерен как его сын, а Бэй как их раб.

Нефер лежал на соломенном тюфяке на дне повозки, за занавеской из дубленой кожи. Сейчас он был в полном сознании и понимал все, что Таита должен был ему сказать. Несмотря на царскую охранную грамоту, сержант стражи был придирчив. Он не узнал Таиту под его капюшоном, поэтому поднялся в крытую повозку, чтобы осмотреть содержимое. Когда он отодвинул занавеску и увидел изможденное, бледное лицо Нефера, усыпанное изображенными Таитой алыми пятнами чумы, которые ни с чем нельзя было спутать, он в ужасе выругался и спрыгнул с повозки, столь энергично творя знаки против зла, что уронил лампу, и та разбилась у его ног.

– Уезжайте! – отчаянно закричал он Хилто, держащему поводья. – Увозите этого грязного чумного негодяя из города.

Еще дважды в течение дней, ушедших на то, чтобы пересечь прибрежную равнину и достичь холмов, отмечавших границу возделываемой земли и пустыни, их останавливали военные дозоры. Каждый раз царского свитка и жертвы чумы было достаточно, чтобы снова продолжить свой путь после самой короткой остановки.

По поведению дозоров было ясно, что в Фивах подмена тел не обнаружена и тревога еще не поднята. И все же Таита почувствовал облегчение, когда они поднялись на холмы в пустыню и по старому торговому пути направились на восток, в сторону Красного моря.

Теперь Нефер мог спускаться со своей постели в повозке и недолгое время хромая идти рядом с повозкой. Сразу стало ясно, что, несмотря на все его опровержения, нога у него болела, но вскоре он зашагал легче и шел дольше.

Три дня они отдыхали в древнем разрушенном городе Галлала. Они вновь наполнили мехи из скудного и горького источника и дали лошадям отдохнуть от суровой и трудной каменистой дороги. Бэй и Таита полечили их сухожилия и копыта. Когда стало возможно продолжить поездку, они отвернули в сторону от главного пути: в прохладе ночи выбрали тропу, известную только Таите, которая вела к Гебель-Нагаре. Бэй и Хилто замели следы от колесниц и скрыли все признаки того, что они там проехали.

В середине ночи, при свете ярких звезд они достигли пещеры. В маленьком источнике недоставало воды, чтобы напоить столько людей и лошадей, и, едва повозка была разгружена, Хилто и Бэй отправились обратно, оставив в помощь Таите и Неферу только Мерена. Хилто покинул свой отряд под предлогом плохого здоровья, поэтому был свободен и мог каждое полнолуние вместе с Бэем приезжать и привозить из Фив продовольствие, лекарства и новости.

Первый месяц в Гебель-Нагаре пролетел быстро. В чистом и сухом воздухе пустыни раны Нефера закрылись без дальнейших осложнений, и скоро он хромая ходил по пустыне, охотясь вместе с Мереном. Они вспугивали пустынных зайцев и поражали их метательными дубинками, или Таита, усевшись на скалистом склоне над источником, наводил укрывающие чары, чтобы заманить стада газелей в пределы досягаемости стрел.

В конце месяца Хилто вернулся из Фив вместе с Бэем. Они принесли весть о том, что подмену Таиты еще не обнаружили и фараон Наг Киафан вместе со всем народом по-прежнему полагает, что тело Нефера просаливалось в Зале Скорби.

Они также принесли новости о восстании в Нижнем Царстве и зверствах фараона Трока в Манаши. Волнения возникли и в Верхнем Царстве, где Наг, подобно Троку, увеличил налогообложение и приказал набирать войска.

– Люди рассержены тем, что войска так увеличиваются, когда в стране мир, – сообщил Хилто.

– Думаю, что вооруженные восстания скоро распространятся и в Верхнем Царстве, где Наг ведет себя так же любезно, как Трок на севере. Те, кто приветствовал воцарение этих двух фараонов, скоро обретут причины сожалеть об этом.

– Какие еще есть новости из Нижнего Царства? – взволнованно спросил Нефер.

Хилто пустился в долгое перечисление торговых новостей и цен на просо, сообщил о прибытии во дворец фараона Трока особого посланника из Ассирии. Нефер слушал нетерпеливо и, когда Хилто закончил, спросил:

– Какие новости о принцессе Минтаке?

Хилто поглядел озадаченно.

– Никаких, насколько я знаю. Думаю, она в Аварисе, но не уверен.

По пути сюда Хилто пересек следы большого стада сернобыков и теперь попросил у Таиты разрешения последовать за ними, чтобы поохотиться. Высушенное мясо пополнило бы их запасы, и Таита легко согласился. Но заявил, что Нефер еще недостаточно силен, чтобы присоединиться к группе охотников. Странно, но это, казалось, не расстроило Нефера: он предложил Таите отправиться с охотниками и использовать свои силы, чтобы отыскать добычу и скрыть охотников, когда те приблизятся к животным.

Стоило Неферу остаться в пещере одному, как он распаковал маленький ларец из кедра с чистыми свитками папируса и письменными принадлежностями, который принес ему Хилто, и начал составлять письмо Минтаке. Он был совершенно уверен, что к настоящему времени весть о его смерти уже получена в Аварисе. Помня собственные ужасные страдания после того, как он услышал ложное сообщение о гибели Минтаки вместе со всем ее семейством в Баласфура, он хотел избавить ее от такой же муки. Он хотел также объяснить, что именно Наг и Трок отменили их помолвку, но сам он, Нефер, все так же любит ее больше собственной надежды на вечную жизнь и ни за что не успокоится, пока она не станет его женой.

Все это следовало изложить таким языком, который, если свиток попадет не в те руки, оказался бы непонятен никому, кроме Минтаки.

В начале он приветствовал ее как «Первую Звезду». Ей следовало вспомнить, как они обсуждали происхождение ее имени и она сказала:

– Меня зовут как третью звезду в поясе небесного Охотника.

А он ответил:

– Нет, не третью. Самую первую на всем небесном своде.

Он выводил иератические знаки с великим усердием – он всегда превосходно писал. И подписался «Дурак из Даббы», уверенный, что она узнает намек на ошибку, которую он совершил, когда они были одни в пустыне.

Вечером, когда охотники вернулись и все наслаждались свежим жареным мясом сернобыка, Нефер ждал возможности поговорить с Хилто наедине. Она представилась, когда Таита вышел из круга около костра, чтобы немного походить по ночной пустыне. Вместе с грузом продовольствия Хилто привез из Фив несколько больших кувшинов пива, и Таита с наслаждением выпивал чашу или две, но одним из немногих признаков, указывавших на его возраст, была скорость, с которой жидкость выходила наружу.

Как только Маг ушел за пределы слышимости, Нефер наклонился поближе к Хилто и зашептал:

– У меня есть особое поручение, которое ты должен выполнить для меня.

– Для меня это будет великой честью, великий.

Нефер передал ему крошечный свиток папируса.

– Сохрани его ценой своей жизни, – приказал он, и когда Хилто спрятал его в свою накидку, Нефер приказал ему доставить папирус принцессе в Аварис. Закончил он предостережением:

– Не говори об этом никому. Даже Магу. Помни о священной присяге!

На другой день на закате, когда воздух начал остывать, Хилто и Бэй покинули Гебель-Нагару. Они почтительно поклонились Неферу, испросили у Таиты благословение и защитные чары и направились в освещенную звездами пустыню. Лошади поднялись на первый склон холма по россыпи серебристых в лунном свете камешков, которые потрескивали, охлаждаясь во тьме ночи.

Бэй шел впереди лошадей и вдруг отскочил назад, испуганно вскрикнув на своем диком языке, и схватился за амулет в виде кости льва на своем ожерелье. Он указал на странную фигуру, появившуюся из тени, отбрасываемой скалой.

Хилто взволновался еще более:

– Отойди в сторону, злая тень, – закричал он, щелкнул кнутом и сделал знак против зла, а затем пробормотал заклинание против всех призраков и злых духов.

– Спокойно, Хилто! – наконец проговорил призрак. Луна светила так ярко, что фигура отбрасывала на твердый сланец под ногами длинную тень, а голова ее светилась, будто расплавленное серебро в тигле.

– Это я, Маг Таита.

– Не может быть! – крикнул Хилто. – Я оставил Таиту в Гебель-Нагаре на закате. Я знаю тебя. Ты – ужасная тень из нижнего мира, притворившаяся Магом.

Таита шагнул вперед и схватил Хилто за правую руку.

– Почувствуй тепло моей плоти, – сказал он и поднес руку Хилто к своему лицу. – Пощупай мое лицо и послушай мой голос.

Однако лишь после того, как Бэй коснулся груди Таиты костью льва, понюхал, нет ли в его дыхании зловония могилы, и объявил, что он тот, кем представился, старому воину пришлось согласился с этим.

– Но как вы попали сюда, опередив нас? – спросил он горестно.

– Это пути посвященного, – сказал ему загадочно Бэй. – Лучше никогда не задавать такой вопрос.

– Хилто, у тебя на теле есть что-то, что подвергает всех нас смертельной опасности. – Таита отбросил подробности. – Оно источает запах смятения и смерти.

– Я не знаю, что это может быть, – неловко сказал Хилто.

– Это что-то доверил тебе сам Египет, – настаивал Таита, – и ты хорошо знаешь об этом.

– Сам Египет. – Хилто почесал бороду и покачал головой.

Таита протянул руку, и Хилто, вздохнув, сдался без дальнейшего сопротивления. Он полез в кожаную сумку на своем поясе и достал папирус. Таита забрал у него свиток.

– Ничего не говори об этом, – предупредил его Таита, – никому, даже самому фараону. Слышишь, Хилто?

– Слышу, Маг.

Таита взял папирус в правую руку и стал сосредоточенно смотреть на него. Через несколько мгновений на свитке появилось крошечное горящее пятнышко, в ночной воздух поднялся легкий дымок, а затем вдруг весь папирус охватило пламя.

Таита, не отдернув пальцы от высокой температуры, держал его, пока он не сгорел, и затем растер остатки в пыль.

– Это волшебство, – выдохнул Хилто.

– Всего лишь ловкость, – пробормотал Бэй. – Такое может даже ученик.

Таита поднял правую руку в благословении.

– Пусть боги хранят вас во время вашей поездки, – сказал он и после посмотрел, как повозка отъехала и слилась с мраком.



Когда Таита снова очутился около маленького горящего очага в пещере Гебель-Нагары и стоял, отогревая старые кости от холода пустыни, он смотрел на спящего у задней стены Нефера, укрытого овчиной.

Его не рассердила жалкая попытка мальчика обмануть его. Возраст не иссушил его человеческие чувства, не затуманил воспоминания о мучениях страсти, и он сочувствовал желанию Нефера уменьшить страхи и страдания Минтаки. К этому добавлялась глубокая, граничащая с любовью привязанность, которую он испытывал к Минтаке.

Он не стал распекать Нефера из-за возможных последствий этого порыва сострадания. Он дал ему опиум веры в то, что Минтака скоро узнает – он все еще жив.

Он присел на корточки около Нефера и, не притрагиваясь к нему, осторожно проник во внутреннюю сущность мальчика. Благодаря большому опыту при работе со своим пациентом он легко достиг этого. Нефер метался, стонал и бормотал что-то бессвязное. Даже в глубоком сне сила Таиты, наброшенная на него будто сеть, затронула его и чуть не разбудила.

Его тело быстро следовало по пути к полному восстановлению. Таита опустился глубже. Дух мальчика был силен, и он ничего не потерял в испытании, через которое прошел.

Совсем скоро мы сможем приступить к нашему следующему делу.

Он вернулся к очагу и положил в огонь еще несколько веток акации. Затем лег, но не для того, чтобы спать, поскольку в его годы нуждаются лишь в нескольких часах сна за ночь, а чтобы открыть свой ум потокам, вызванным событиями, часть которых произошла давно, а другие намного позже. Он позволил им кружиться в водовороте вокруг него, как если бы он был скалой в потоке существования.



Следующая луна прошла еще быстрее, чем предыдущая, поскольку Нефер становился все более сильным и неугомонным. С каждым днем его хромота становилась менее заметной и наконец исчезла. Скоро он бегал вместе с Мереном от дна долины до гребня холмов. Эти соревнования стали обычной частью их жизни в оазисе. Первое Мерен выиграл легко, но вскоре все изменилось.

На рассвете двадцатого дня после отъезда Хилто они начали бег от входа в пещеру и помчались через каменное дно долины плечом к плечу, но когда стали подниматься на холм, Нефер вырвался вперед. На полпути он внезапно сделал мощный рывок вперед и оставил Мерена позади. На гребне холма он обернулся и засмеялся над Мереном, торжествующим жестом положив руки на бедра. На рассветном ветру его длинные густые локоны развевались за плечами. Позади него вставало раннее солнце, и золотые лучи образовали нимб вокруг его головы.

Таита наблюдал все это снизу и уже собирался вернуться в пещеру, когда устрашающий звук, разнесшийся в тишине пустыни, остановил его. Он поднял лицо к небу и, увидев темное пятнышко, описывающее круг высоко в синеве, ощутил близкое божественное присутствие. Крик прозвучал снова, тихий и слабый, но он пронзал до сердца: незабываемый крик царского сокола.

На гребне бархана Нефер также услышал его и завертел головой, чтобы найти его источник. Он разглядел крошечную фигурку и поднял к ней обе руки. Как если бы жест был командой, сокол перешел в стремительное падение и, казалось, стал увеличиваться. Ветер шумел в его изогнутых крыльях; он падал прямо на Нефера. Если бы на такой скорости он ударил, то разорвал бы плоть мальчика и сломал кости, но Нефер не уклонился, когда птица приблизилась прямо к его запрокинутому лицу.

В самый последний миг сокол прервал падение и воспарил над головой мальчика. Нефер протянул руку и почти коснулся гладкого, красивого оперения на его груди. На мгновение Таита показалось, что птица позволит схватить себя, но она забила крыльями и взмыла ввысь. Еще раз издала свой страдальческий прекрасный крик, затем устремилась к солнцу и, как показалось, исчезла в пылающем шаре.



В свое последнее посещение Гебель-Нагары Хилто привез с собой военный лук полного размера. Под руководством Таиты Нефер занимался с ним каждый день, тренируя мускулы на спине и плечах, пока не развил достаточную силу, чтобы вскинуть оружие, натянуть тетиву до конца и удерживать цель так, чтобы руки не начинали утомляться и дрожать. Затем по команде Таиты он посылал стрелу вверх по высокой дуге, чтобы поразить цель на расстоянии в двести локтей.

В роще, спрятанной у подножия холмов, Нефер вырезал себе из акации тяжелый деревянный посох и подрезал, точил и полировал его, пока он не приобрел совершенные длину и баланс в его руках. В прохладе рассвета они с Таитой сражались традиционным способом. В начале Нефер сдерживался из уважения к возрасту Таиты, но Маг раскровенил ему голени и поставил шишку на голове. Разъяренный и оскорбленный Нефер напал всерьез, но старик был быстр и ловок. Он прыгал как раз вне досягаемости рубящего посоха Нефера, а затем бросался вперед и наносил болезненные удары в незащищенные локоть или колено.

Таита почти не утратил навыки обращения с клинком. Хилто привез им полную стойку тяжелых серповидных мечей, и когда Таита решил, что они имеют уже достаточную практику сражения на посохах, он вынес мечи и провел Нефера и Мерена через полный набор ударов, уколов и парирований. Он заставлял их повторять каждый прием пятьдесят раз, а затем начинать снова. К тому времени, как он объявил перерыв на ужин, по телам Нефера и Мерена катился пот, как если бы они погрузились в воды Нила. Кожа Таиты, однако, была сухой и прохладной. Когда Мерен с завистью упомянул об этом, он усмехнулся.

– Последняя капля пота стекла с меня еще до вашего рождения.

В другие вечера Нефер и Мерен раздевались донага, смазывали тела маслом и боролись, а Таита оценивал их броски и выкрикивал советы и указания. Хотя Мерен был выше на ширину руки и тяжелее в плечах, руках и ногах, Нефер обладал естественной устойчивостью, и Таита научил его, как использовать вес противника против него самого. Они были равны друг другу во всем.

По вечерам и поздно ночью Таита и Нефер сидели у огня и обсуждали разные темы, от медицины и политики до войны и религии. Часто Таита описывал что-нибудь, а затем просил Нефера найти изъяны в его утверждениях и аргументах. Во время этих уроков он расставлял скрытые ловушки и противоречия, и Нефер все чаще и с растущим рвением раскрывал их и подвергал сомнению. Кроме того, рядом всегда была доска для игры в бао, чтобы поломать голову в попытке распутать законы и бесконечные возможности ходов и схем движения камней.

– Если ты сможешь понять все, что нужно знать о камнях бао, то узнаешь все, что нужно знать о самой жизни, – сказал ему Таита. – Тонкости игры настраивают и заостряют ум, готовя его к постижению тайн более великих.

Месяц пролетел так стремительно, что Нефер даже слегка удивился, когда, мчась по пустыне за смертельно раненной газелью, вдруг заметил на горизонте, искаженном миражем, крошечное облако желтой пыли и под ним далекие очертания возвращающейся из речной долины крытой повозки. Он тотчас забыл о газели, за которой гнался, и побежал, чтобы встретить Хилто. Хилто привык к выдающимся демонстрациям физического мастерства своих солдат, но и на него произвела впечатление скорость, с какой Нефер несся по земле в колеблющемся жарком мареве.

– Хилто! – прокричал Нефер еще издалека, ничуть не запыхавшись. – Пусть боги любят тебя и даруют тебе вечную жизнь! Что нового? Что нового?

Хилто притворился, что не понял вопроса, и, когда Нефер пошел рядом с повозкой, начал многословно и подробно описывать политические и общественные события в царствах.

– Еще одно восстание на севере. В этот раз Трок подавил его с большим трудом. За три дня тяжелых боев он потерял четыреста солдат, и половина мятежников избежала его гнева.

– Хилто, ты знаешь, что я хотел бы от тебя услышать другое.

Хилто кивнул в сторону Бэя.

– Возможно, сейчас не время затрагивать некоторые вопросы, – предположил он тактично. – Великий, может быть, мы поговорим позже и наедине?

Неферу пришлось обуздать нетерпение.

Когда они сели вечером у костра в пещере, для Нефера было мукой слушать Хилто, долго и подробно рассказывавшего Таите новости, самой важной из которых была весть о том, что подмена тел обнаружилась, когда жрецы Анубиса в Зале Скорби сняли льняные полосы с головы умершего. Фараон Наг Киафан постарался на славу, утаить эту новость и предотвратить ее распространение в народе, ибо устои его трона были бы подорваны, если бы народ заподозрил, что Нефер жив. Однако невозможно было сохранить в тайне такое чрезвычайное событие, когда многие люди, жрецы и придворные были посвящены в него. Хилто сообщил, что слухи об этом распространились по улицам и рынкам Фив и отдаленных городов и деревень.

Отчасти по причине этих слухов, в обоих царствах шире распространились и стали более согласованными волнения. Мятежники называли себя Синее Движение. Синий был цветом династии Тамоса; Наг выбрал в качестве собственного царского цвета зеленый, а цвет Трока был красный.

Вдобавок неприятности назревали на востоке. Египетские фараоны отослали гуррийского посла назад к его хозяину, царю Саргону Вавилонскому, чье могущественное царство лежит между Тигром и Евфратом, с требованием увеличить ежегодную дань Саргона до двадцати лакхов золота, непосильного количества, на которое Саргон никогда не согласится.

– Итак, это объясняет наращивание войск в обоих царствах, – сказал Таита, когда Хилто окончил свой рассказ. – Наконец стало ясно, что эти два фараона жаждут богатств Месопотамии и намерены их завоевать. После Вавилона они обратятся к Ливии и Халдее. И не остановятся, пока весь мир не попадет под их пяту.

Хилто глядел с удивлением.

– Я не думал об этом, но вы, должно быть, правы.

– Они хитры, как два старых бабуина, совершающих набег на крестьянские поля на берегу реки. Они знают, что война – стимул для объединения. Если они отправятся в поход на Месопотамию, народ сплотится вокруг них в патриотическом безумии. Войскам придется по вкусу обещание добычи и славы. Торговцам – возможность расширить торговлю и увеличить прибыль. Прекрасный способ отвлечь людей от их недовольства.

– Да, – кивнул Хилто. – Сейчас я это вижу.

– Конечно, это – в наших интересах, – размышлял Таита. – Я искал нам приют. Если Саргон будет воевать с Троком и Нагом, то он примет нас у себя.

– Мы уедем из Египта? – воскликнул Хилто.

Таита объяснил:

– Теперь, когда Наг и Трок знают, что Нефер жив, они станут искать нас. Дорога на восток – единственная открытая для нас. Уехать придется ненадолго, пока мы не соберем собственные силы, не найдем поддержку в двух царствах и сами не сделаемся мощными союзниками. Затем мы вернемся, чтобы заявить о неотъемлемом праве фараона Нефера.

Они молча смотрели на Таиту, пытаясь опомниться от потрясения, вызванного этим планом. Они не заглядывали так далеко вперед, и им никогда не приходило в голову, что придется покинуть родную землю.

И тут Нефер нарушил тишину.

– Мы не можем сделать этого, – сказал он. – Я не могу оставить Египет.

Таита поглядел на остальных и кивком приказал всем выйти. Хилто, Бэй и Мерен покорно встали и гуськом вышли из пещеры.

Таита предвидел такой поворот событий. Он знал, потребуется вся его хитрость, чтобы разобраться, поскольку лицо Нефера выражало упорство и свое заявление он сделал упрямым тоном, хорошо знакомым Таите. Он знал, что трудно будет переубедить Нефера. Мальчик смотрел в огонь, и Таита понял, что нужно вынудить его нарушить тишину. Если он сделает это, позиция Таиты укрепится.

– Тебе следовало обсудить этот план со мной, – сказал наконец Нефер. – Я больше не ребенок, Таита. Я – мужчина и фараон.

– Я рассказал вам о моих намерениях, – спокойно заметил Таита.

Они снова сидели в тишине, глядя на языки пламени, и Таита ощущал, как в решимости Нефера появляются трещины.

Наконец Нефер заговорил снова.

– Видишь ли, здесь Минтака.

Таита опять ничего не сказал. Чутье подсказало ему, что они приближаются к кризису в их отношениях. Это когда-нибудь должно было случиться, и он не старался избежать его.

– Я послал письмо Минтаке, – сказал Нефер. – Я сказал ей, что люблю ее, и поклялся своей жизнью и вечным духом, что не покину ее.

Теперь Таита нарушил тишину.

– Ты уверен, что Минтака получила эту твою безрассудную клятву, которая подвергла тебя, ее и все твое окружение смертельной опасности?

– Да, конечно. Хилто… – Нефер осекся, и выражение его лица изменилось, когда он поглядел на Таиту через пламя костра. Внезапно он вскочил и направился ко входу в пещеру. Он шел не как мальчик, а как мужчина, рассерженный мужчина. За несколько этих последних коротких месяцев он полностью изменился. Таита испытал глубокое удовлетворение. Путь впереди ждал трудный, Неферу потребуется вся его новооткрытая сила и решительность.

– Хилто! – крикнул Нефер в темноту. – Подойди ко мне. – Вероятно, Хилто услышал новую властность в его голосе, потому что быстро пришел и опустился на одно колено перед Нефером.

– Великий? – спросил он.

– Ты доставил сообщение, которое я доверил тебе? – спросил Нефер.

Хилто поглядел на Таиту около огня.

– Не смотри на него, – выпалил Нефер. – Я задаю тебе вопрос. Отвечай.

– Нет, не доставил сообщение, – ответил Хилто. – Желаете знать причину?

– Я достаточно хорошо знаю эту причину, – зловеще проговорил Нефер. – Но послушай вот что. Если когда-либо впредь ты преднамеренно не повинуешься мне, то поплатишься за это в полной мере.

– Я понимаю, – бесстрастно сказал Хилто.

– Если когда-либо снова возникнет выбор между фараоном и вмешивающимся стариком, ты выберешь фараона. Ясно?

– Ясно, как полуденное солнце. – Хилто покаянно понурил голову, но улыбнулся в бороду.

– Ты уклонился от моих вопросов, Хилто. Итак, какие новости у тебя есть о принцессе?

Хилто прекратил улыбаться, затем открыл и закрыл рот, пробуя собраться с духом и сообщить ему страшную весть.

– Говори! – приказал Нефер. – Ты так быстро забыл свой долг?

– Милостивый великий, эта новость не порадует вас. Шесть недель назад принцессу Минтака выдали в Аварисе замуж за фараона Трока Урука.

Нефер замер, будто превратился в гранитную статую. Долгое время единственным звуком в пещере было потрескивание бревен акации в огне. Затем, не говоря ни слова, Нефер прошел мимо Хилто и вышел в ночную пустыню.

Когда он вернулся, в восточной части неба слабо тлел алый рассвет. Хилто и Мерен спали, завернувшись в овчины в глубине пещеры, но Таита сидел в том же положении, в каком Нефер оставил его. На мгновение ему показалось, что старик тоже спит. Но Таита поднял голову и посмотрел на него глазами, которые в свете костра смотрели ясно и бдительно.

– Я ошибался, а ты был прав. Ты нужен мне теперь как никогда, старый друг, – сказал Нефер. – Ты не оставишь меня?

– Ты мог бы не спрашивать, – ответил Таита тихо.

– Я не могу оставить ее с Троком, – сказал Нефер. «Нет».

Нефер вернулся на свое место напротив Таиты. Тот медленно и глубоко вздохнул. Буря кончилась. Они снова были вместе.

Нефер поднял обугленное полено и сунул его глубже в огонь. Затем снова поглядел на Таиту.

– Ты пытался научить меня видеть далеко, – сказал он. – Мне не удавалось получить это дар. До этой ночи. Там, в темноте и полной тишине, я постарался увидеть Минтаку. На этот раз я что-то увидел, Таита, но смутно, и не понял, что это было.

– Любовь к ней сделала тебя чувствительным к ее ауре, – объяснил Таита. – Что ты видел?

– Лишь тени, но почувствовал страшную печаль и горе. Я ощутил такое невыносимое отчаяние, что мне самому захотелось умереть. Я знаю, что это были чувства Минтаки, а не мои собственные.

Таита с неизменившимся лицом смотрел на огонь, и Нефер продолжил:

– Ты должен посмотреть на нее ради меня. Там творится какая-то ужасная несправедливость. Только ты в силах помочь ей сейчас, Таита.

Рука Нефера поднялась к его ожерелью. Он коснулся крошечного золотого медальона, висевшего в середине цепи.

– Это – моя самая большая драгоценность.

Таита протянул руку над огнем:

– Дайте его мне.

Нефер поколебался, затем сжал амулет в кулаке.

– Кроме моих пальцев, только ее пальцы касались его. В нем лежит локон ее волос.

– Тогда этот амулет имеет очень большую силу. Он содержит ее сущность. Дай его мне, если хочешь, чтобы я помог ей.

Нефер передал ему медальон.

– Жди здесь, – Таита встал. Хотя в течение всех этих часов он сидел на корточках, согнув ноги, в его движениях не было ни следа одеревенелости, как у молодого зрелого мужчины. Он вышел в рассвет и поднялся на гребень холма, затем подобрал полы хитона вокруг тощих ног и сел на корточки на песок лицом к рассвету.

Он прижал амулет Минтаки ко лбу, закрыл глаза и начал легонько раскачиваться из стороны в сторону. Солнце поднялось из-за горизонта и ударило прямо ему в лицо.

Амулет в правой руке Таиты, казалось, жил собственной странной жизнью. Таита чувствовал, как он мягко пульсирует в ритме его собственного сердцебиения. Он открыл сознание и позволил потокам существования свободно войти в него и протекать подобно мощному речному течению. Его собственный дух вырвался на свободу из тела и взмыл вверх. Будто уносясь на крыльях какой-то гигантской птицы, он видел далеко внизу мимолетные, размытые образы стран и городов, лесов, равнин и пустынь. Он видел войска на марше, отряды колесниц, вздымающие огромные тучи желтой пыли, в которых блестели острия копий. Он видел корабли в морях, терзаемые волнами и ветром. Он видел горящие разграбляемые города, и слышал в своей голове странные голоса, и знал, что они из прошлого и из будущего. Он видел лица давно умерших и еще не рожденных.

Он уносился дальше, его дух залетал далеко, но амулет служил в качестве магнита. Он мысленно позвал: «Минтака!» – и почувствовал, как амулет начал теплеть и наконец стал обжигающе горячим в его руке.

Образы медленно обрели четкость, и он услышал, как ее милый голос ответил:

– Я здесь. Кто зовет меня?

– Минтака, это Таита, – ответил он и тут же уверился, что неведомое зло вмешалось и разрушило поток между ними. Минтака исчезла, и вместо нее он ощутил присутствие чего-то страшного. Он сосредоточил все свои силы, пытаясь развеять темные тучи. Они словно бы уплотнились и приняли форму поднявшей голову кобры, того же мрачного воздействия, с которым Таита и Нефер столкнулись в гнезде царского сокола на утесах Бир-Умм-Масары.

Он мысленно вступил в борьбу с коброй, напрягая силы, чтобы отогнать ее, но вместо того, чтобы уступить, образ змеи обрел большую четкость и стал более угрожающим. Внезапно Таита понял, что это не психическое явление, а прямая и смертельная угроза, нависшая над Минтакой. Он удвоил усилия, чтобы прорваться сквозь завесу зла и добраться до принцессы, но между ними стояло так много боли и печали, что это был непроницаемый барьер.

Затем вдруг Таита увидел руку, стройную и изящную, протянутую к зловещей чешуйчатой голове. Он понял, что это рука Минтаки: кольцо с синим лазуритом на указательном пальце было гравировано ее картушем. Он удерживал ядовитую змею под контролем, напрягая все свои жизненные силы, и не дал ей ударить в руку Минтаки, когда та погладила сзади раздутый капюшон. Кобра наполовину отвернулась от нее, почти как кот, подставляющий голову, чтобы его погладили.

– Заставьте ее сделать то, что надлежит, – услышал Таита голос Минтаки, и другой голос, который он узнал, ответил:

– Я никогда не видела такого прежде. Вы должны ударить посланца собственной рукой. Это заставит его доставить дар богини. – Это был голос верховной жрицы храма Хатор в Аварисе, и Таита понял. Минтака, сраженная горем, собиралась пойти по пути богини.

– Минтака! – Он напряг силы, чтобы дотянуться до нее, и наконец преуспел.

– Таита? – прошептала она, и из-за того, что Минтака наконец услышала его, поле зрения Таиты расширилось так, что он смог все видеть ясно.

Минтака была в спальне с каменными стенами. Она стояла на коленях перед корзиной. Рядом была жрица, а перед Минтакой подняла голову ядовитая змея.

– Ты не должна идти по этой дороге, – приказал Таита. – Она не для тебя. Боги избрали для тебя другую участь. Слышишь?

– Да! – Минтака повернула к нему голову, как если бы видела его лицо.

– Нефер жив. Нефер жив. Слышишь?

– Да! О да.

– Крепись, Минтака. Мы придем за тобой. Нефер и я придем за тобой.

Сосредоточенность Таиты была такова, что он до того глубоко вдавил ногти в ладони, что выступила кровь, – но он не мог дольше удерживать контакт с Минтакой. Она начала ускользать от него, ее образ размылся, побледнел и исчез, но прежде чем она исчезла, он увидел ее прекрасную улыбку, полную любви и возрожденной надежды.

– Крепись! – убеждал он ее. – Крепись, Минтака! – Эхо собственного голоса вернулось к нему будто издалека.



Нефер ждал его у подножия бархана. Когда Таита был еще на полпути вниз, мальчик понял, что произошло что-то важное.

– Ты видел ее! – прокричал он, и это не был вопрос. – Что с ней? – Он побежал вперед навстречу Таите.

– Мы ей нужны, – сказал Таита и положил руку Неферу на плечо. Он не мог рассказать мальчику ни о крайнем горе и отчаянии, в котором застал Минтаку, ни о судьбе, которую она выбрала. Нефер мог не перенести этого и легко решиться на какой-нибудь безумный поступок, который погубил бы обоих влюбленных.

– Ты был прав, – продолжил Таита. – С мыслью оставить эту страну и найти убежище на востоке нужно повременить. Мы должны поехать к Минтаке. Я обещал ей.

– Да! – согласился Нефер. – Когда мы можем поехать в Аварис?

Таита ответил:

– Следует очень поспешить. Мы уезжаем сейчас же.

* * *